Над озером, покачиваясь, поднимался шар. Отсюда с сопки он казался маленьким, наподобие мыльных пузырей, которые пускают детишки, однако был не светлым и праздничным, а темно-серым, тусклым, непрозрачным. Шар был водяной. Кроту вспомнились тренировки в невесомости. Вот так же летал в кабине космического корабля водяной шарик, трепеща и волнуясь поверхностью. Только тот был сантиметров пять, а этот... Он присмотрелся, сопоставляя высоту деревьев на берегу с размером водяного пузыря, и решил, что диаметр его никак не меньше двадцати метров. Это значит, что он вмещает... Крот мысленно произвел вычисление - более четырёхсот тонн воды.
Шар, меж тем, подхваченный порывом ветра, полетел прочь как, если бы он был маленьким мыльным шариком.
- Охотники говорили правду. Водяной шар. Большой. - сказал Антуан по-русски. Они теперь общались по-русски. Кроту так было намного удобней, а Антуану, как он сам утверждал, такое общение давало хорошую практику.
- Гляди, вон другой! - проговорил он, указывая на озеро. Характерной особенностью русской речи Антуана было то, что он старался активно использовать стилистику "второго ряда": "глянь", "вон", "другой".
Действительно, метрах в двухстах от берега вода вспучилась, и вскоре из водной глади стал неспешно вырастать большой пузырь. Он поднимался, разрастаясь в диаметре, и пройдя половину превращения, начал отделяться от воды, всё утончаясь и утончаясь в основании. Отрываясь, шар словно разорвал какую-то ниточку и от того резко подпрыгнул, но тут же словно уперся во что-то невидимое, заметно сплющился и медленно распрямившись, играя оболочкой поплыл вслед за первым, который уже заметно удалился и приподнялся над горизонтом. Было очевидно, что двигались они по воле ветра.
- Свяжись с базой, - приказал Крот. Он внимательно изучал шары в бинокль, пытаясь обнаружить антигравитатор, поднявший в воздух эту махину. Но, верней всего, тот находился в центре пузыря, нейтрализуя вокруг себя гравитацию. Но как удаётся инаким добиваться того, чтобы граница действия антигравитатора была так чётко очерчена? Почему сила воздействия не уменьшается по мере его распределения от центра к периферии?
- Есть связь, Алекс! - откликнулся от машины Антуан.
- Доложи им обстановку, - буркнул Крот. Это должен был сделать он, однако с языками у него было худо. Не шли ему языки. Поэтому в подразделениях ФОРСИС, где бы ему не приходилось служить, он пребывал в языковой изоляции, и, как следствие, в изоляции социальной. Его уважали, ценили, ему симпатизировали, однако дружеских отношений из-за невозможности установить контакт, не складывалось. Ни с кем. Кроме Антуана. Антуан был исключением. Он сам попросился к Кроту в напарники, и спустя полгода уже свободно говорил по-русски. Впрочем, так же свободно он говорил по-английски, по-итальянски, по-гречески, по-немецки. А несвободно изъяснялся ещё на десятке языков. Так ему аукнулось после психоатаки. Кроту тоже аукнулось, но по-другому. И он бы не хотел поменяться своим "ау" с "ау" Антуана.
После возвращения на базу прямиком направились на доклад к начальству. Согласно субординации отчитываться должен был Крот, но по-русски начальство не понимало. Поэтому он сделал только вступительную часть, с пятого на десятое доложив, что имеет важное сообщение, а когда им предложили садиться, передал инициативу Антуану. Английский у его напарника был великолепен. В зависимости от того, на каком диалекте он говорил, его принимали то за коренного лондонца, то за уроженца штата Техас, мог он шутки ради при помощи акцента изображать и самого себя - француза, хорошо знающего английский. Антуан вдруг прервал доклад и повернул к Кроту своё аристократически вытянутое лицо, что-то спросил его по-французски.
- Ты чего? - не понял тот.
Антуан махнул рукой и засмеялся, переходя на русский:
- Извини, дружище, не тот разговорник в голове открыл! Командир спрашивает: большие шары? Я сказал, что пятнадцати метров диаметра. Так?
- Не так, - усмехнулся Крот, и выделяя голосом исправленную стилистику, уточнил, - "в диаметре" двадцать метров. Может, чуть больше.
Антуан кивнул и принялся переводить дальше. Крот с пятого на десятое разбирал, о чём речь. Огорчало то, что доказательств увиденного у них нет: снимки, сделанные на озере, оказались испорченными. Вместо изображения в файлах было лишь мутно-серебристое сияние. Впрочем, и без этого не верить им у начальства не было оснований. Во-первых, потому, что не верить не было никаких оснований, во-вторых, потому, что неделю назад такая же информация поступила от местного жителя, наблюдавшего шары, летящие над лесом. А то, что электронные средства никак их не фиксировали, а точнее, что кто-то не позволял их фиксировать, скорее говорило в пользу существования шаров, чем наоборот. Такой вот парадокс.
- Ясно, что инакие их прячут, - сказал Крот, когда они, сдав оружие, разделавшись с отчетами, отмывшись в душе и поужинав, наконец оказались в своей комнатушке, расположенной на втором этаже общежития. Антуан, уже собиравшийся включить сферу и нырнуть в Интернет, поднял голову от подушки и посмотрел на Крота с удивлением.
- Ты о чём, Алекс?
- О шарах, о чём же ещё? Электроника их не фиксирует. Беспилотник зря слетал, хотя ориентиры мы дали сразу же.
- Ты думаешь, что летчик бы увидел?
- Сто процентов! Мы же видели.
- Но зачем им столько воды?
- Может, праздновали что-то вчера...- хмыкнул Крот.
- Я не понял твоего русского юмора, - огорчился Антуан. - Но сейчас попробую. Праздновали, значит пили вино и танцевали? Много наследия? Нет. Следов... Надо мыть полы?
- Да ну тебя.
- В твоих словах есть какой-то смысл. Ироника. Это такая шутка? Но я её не понимаю.
- Это потому, дружище, что мы празднуем по-разному. Если бы ты пил водку, то сразу бы сообразил, о чём я.
- Я забыл, русские пьют водку! Водка развивает мышление? - заинтересовался Антуан.
- Скорей воображение. Но сейчас я о другом. С похмелья пить хочется.
После того, как пришлось объяснить смысл шутки, Крот испытал неловкость. Подумал, что пошутил не очень удачно. Грубо. Потому не стал проверять, понял ли его разъяснение Антуан, который, скорей всего, слова "похмелье" не знал, а перевёл разговор на другое.
- Инакие стали иными, - сказал он. И нахмурился, поняв, что снова пытается шутить.
- Ленивыми и не воинственными, - поддержал его Антуан, сразу понявший, о чём речь.
Последние слово он проговорил с явным удовольствием. Видно было, что он гордился тем, что знает его, что применил к месту и выговорил, не сбившись. Крот понял, что тут надо похвалить. И похвалил. Антуан, действительно, говорил практически без акцента и правильно выстраивая предложения. А тот, с удовольствием выслушав похвалу, продолжил.
- Как ты думаешь, Алекс, почему?
- Откуда я знаю? - отмахнулся Крот. - Но мне нравится, что они меньше стали стрелять в нас. Пусть лучше воду воруют, чем нападают на базы.
- Значит, у них мало воды, - задумчиво отвечал Антуан. - Сейчас мало. Было много, и они не воровали, а теперь мало и они воруют. Куда подевалась их вода? Вода может испариться и замерзнуть...
- Ну что ты рассуждаешь впустую? Откуда мы знаем, куда они её таскают? Может быть, на Марс. Там сплошные пустыни.
- Ты не хочешь говорить серьезно. Причем тут Марс?
- При всём том, что и любые прочие планеты Солнечной системы.
Антуан задумался. Построение фразы для него оказалось сложным. Но Крот рано обрадовался. Он ещё не успел как следует улечься, когда Антуан спросил:
- А как ты думаешь, откуда они приходят?
- Не знаю, - понятно было, что француз так просто не отвяжется. Крот подумал, что, возможно, его не столько интересует местоположение родины инаких, сколько возможность совершенствовать свой русский. В этом случае ответы не имеют никакого значения. Разговор в принципе не может стать для Антуана неинтересным. Единственный выход - не отвечать, тогда, может быть, и отвяжется. Но Антуан, кажется, не нуждался в ответах: он хотел выговориться.
- Мы не знаем, откуда они. Мы знаем, что они легко приходят к нам. Но они не умеют приходить помногу. Их приходит мало за один раз. Значит, они приходят не из космоса. Небо большое. А они как просачиваются через, - он пощёлкал пальцами, - через дыри.
- Дыры, - машинально поправил Крот.
- Дыры? Дыра, дыры, дыре, вижу дыру, дыром...
- Дурьём, - поправил Крот.
- Почему дурьём? - удивился Антуан. - Творительный падеж. Правильно будет или дыром или дырой...
- Дырой, конечно, - смилостивился Крот. И добавил, прикинувшись смущенным, - извини, я ошибся, у меня тройка была по русскому, вот я и перепутал.
- Если даже у русского тройка по русскому, то у француза разве может быть больше?
- Может! У вас в школе двадцатибалльная система. Так ты говорил...
- Ты шутишь про дыру, - лучезарно улыбнулся в ответ ему Антуан. - Я понимаю. "Дурьём" - это от слова дурак. Ты так дразнишься. И правильно делаешь. Мне это не обидно. Мне это полезно. Я учусь понимать интонации. Русские падежи, - добавил он серьёзно, - очень сложные. Окончания трудно запоминать. Но я уже меньше ошибаюсь. Но всё-таки дыры есть. Дыры всегда бывают в твердом. Эти дыры в чём? Ты подумай сам. В такую дыру они потащат нашу воду. Можно посмотреть, как они её будут лить! Надо только добраться до этого места. Раньше у нас не было такой возможности - узнать, где их дыра. А теперь есть.
- Доложи завтра свои соображения начальству. Мне ты зачем это говоришь? - ответил Крот.
- Надо доложить. Давай посмотрим карту. Подключайся к моей сфере. Ах да, ты не умеешь. Дэкор*, завтра в штабе посмотрим.
Ты завтра в штабе, а я сегодня здесь, - подумал Крот, поворачиваясь на бок. Он уже почувствовал, определил по каким-то малоуловимым признакам, что нынче ночью будет кино. Так и случилось.