Аннотация: Продолжение второй части романа "У нас одно Солнце".
Женевская конвенция здесь, оказывается, исполнялась. Солдатик, принёсший еду - вылитый Гильберт, только очень уж молодой - то и дело поглядывая на Крота, неторопливо расставлял посуду, разливал из судка варево, из термоса - янтарную жидкость: какой-то местный аналог чая. Ухватка у парня была гильбертовская, и манера присматриваться искоса тоже его. С Гильбертом Крот ходил в паре почти месяц. Надёжный был напарник, выдержанный, дисциплинированный. Клон, очевидно, такой же. Ну а как может быть иначе? Видно было, Гильберт хочет что-то спросить, но не решается, боясь нарушить субординацию, а, может, и инструкцию. Какой там ему местное начальство присвоило статус? Пленный? Гость? Союзник? Поэтому Крот заговорил сам, догадавшись, что интересует парня судьба Сандра.
- Уour friend is alive. Нe is healthy, - сказал ему Крот и улыбнулся.
Гильберт от неожиданности мигнул. Точно так мигал и его предшественник, если его друг неожиданно окликали. Кивнул в ответ и тоже улыбнулся. И тут же заспешил. Быстро закончил сервировку и вышел из помещения.
Понятно, побежал рассказывать своим, что пленный - или всё-таки гость? - сказал, что Сандр жив и здоров.
Исполняться-то конвенция исполнялось, но явно не в европейском варианте. Во всяком случае в том, что касалось кормёжки. На первое был жидкий суп, скорее бульон, в котором громоздились большие куски мяса. Хотя какой бульон, если в вареве не было ни капли жира? Это бы ещё ничего, но там не было и ничего растительного, кроме нескольких распаренных листиков приправы, придававших вареву специфический привкус - непривычный, но приятный. Конечно, после Петрухиной стряпни этому ужину Крот не смог бы подобрать иного названия, кроме как "приём пищи".
А вот то, что было в избытке хлеба, Крота удивило. Откуда, если три года здесь ничего не сеют и не убирают? Рядом со стаканом местного чая на блюдечке лежала пачка галет в фабричной упаковке с надписью по-английски. Ну это, понятно, из мультипликатора. Неужели и хлеб тоже? Крот прямо из миски выпил почти весь бульон, потом вынул из вшитого в брюки чехла нож и принялся резать мясо. Лапицкий, появившийся в дверях, удовлетворённо хмыкнул:
- Успел! Ну-ка, - и, подойдя к столу, выплеснул чай в умывальник.
- Ты чего творишь? Я же даже не попробовал!
- Напробуешься ещё. До тошноты.
Он достал из-под обшлага куртки плоскую широкую флягу, свинтил с неё крышку, плеснул из фляги в крышку прозрачной жидкости. Пробка была довольно объёмистой и вошло в неё порядочно. Перелил содержимое пробки в стакан. Подмигнул: "Чтоб честно и без обид!" - и вновь наполнил пробку.
- Как-то мы с тобой давеча не очень ладно поговорили. Давай сгладим. Спирт-то пьёшь?
- Не пью, - ответил Крот, - но умею.
Чокнулись и выпили.
- Столько хлеба откуда? - поинтересовался Крот, откашливавшись. Оказывается, спирт пить он не умел. Кажется, надо было выдохнуть перед глотком...
- Нет, зерном. Молим... Мелим... Короче, муку делаем сами. И печём сами. Они где-то наворовали, засыпали все хранилища.
- Заботливые... - удивился Крот и вспомнил недавнюю сводку об исчезновении нескольких сухогрузов в Индийском океане. Не их ли рук дело?
Лапицкий вдруг взглянул на него быстро и остро, словно выстрелил. И тут же отвёл взгляд. Помолчав, проговорил неохотно:
- Откармливают.
- Что?
- Сам не понимаешь? Сойдёт снег, мясо на полях протухнет. Что им тогда есть? А тут пожалуйста, упитанное стадо.
- Ты серьёзно?
- Они серьёзно. Небось, гады уже рассчитали, сколько можно будет поднять из спячки своих, чтобы прокормить, исходя из наличия людишек. Ну нас-то они есть, скорей всего, не станут. Во всяком случае, начнут с гражданских.
- А друг друга?
- Почему бы и нет? Если совсем голодно будет.
- Откуда знаешь?
- Соображения. А как иначе? Зачем зерно завезли? Его на Земле украсть надо было. Загрузить. Они прагматики. В альтруизме не замечены.
- И много гражданских?
- В нашей округе тысяч тридцать-сорок. Кто их считал? Дурачьё обрадовалось. Засевать поля собираются. Никогда не сеяли, а тут вдруг вдохновились. Хотя, агроном в посёлке какой-то имеется.
- Спирт тоже из того зерна?
- А то...
- И что делать собираетесь?
- Воевать. А что ещё? Я анимеров не осуждаю, им ведь тоже кушать что-то надо. А они, кроме мяса, ничего не едят.
- А воевать есть чем?
- Друг с другом - есть. А против бэров - нечем. Ну и чёрт их знает, что анимеры технического применят. Может полем каким жахнут - и на гашетку нажать не успеешь, - и добавил нелогично, - так что, Крот, давай, решайся.
- Тебе проще... Ты умер там, а воскрес здесь. Потому присяги не нарушил.
- И ты не нарушай.
- Застрелиться что ли?
- А застрелись! Не пробовал?
- Если бы попробовал, тут бы с тобой не сидел.
- По всякому бывает. Я вот пробовал. Не советую. Моральная травма на всю жизнь. Слом психики. Ходишь потом, терзаешься, что слабаком оказался.
Лапицкий помрачнел, упёрся взглядом в столешницу. Помолчав, добавил упавшим голосом:
- После этого всё просто становится. Потому что безразлично. Но у тебя-то другая ситуация. Тебе предлагают ни с анимерами против Земли воевать, а с нами против анимеров. Где тут предательство? Просто обстоятельства вынуждают тебя перейти к партизанским методам.
- Мне надо подумать.
- Думай, только времени у тебя немного думать-то. Информация, наверняка, пошла. Там, - он сделал движение головой куда-то в сторону, - уже, скорей всего, забегали. А вот оттуда тебе уже не выйти. Ну если только по частям. - И улыбнулся невесело своей шутке. - Давай ещё по-маленькой, и отбой вооружённым силам. А утром я к тебе приду. Спозаранку. Не очень разлёживайся.
Крот заснул сразу же, как только улёгся. Обычное дело - устроился поудобней и словно отключил реальность. И тут же проснулся во сне. Сначала даже не понял, что сон "вещий". Никаких обчных в таких случаях признаков. Антураж не изменился: та же казённого вида невзрачная комната, на столе неубранная посуда. Зачем это снится? Он осмотрелся и вдруг различил в углу неясный контур человека. Видение подрожало, устанавливаясь, и - кто бы сомневался - на невесть откуда взявшемся стуле образовался сам пан Пацюк.
- Тебя-то какая нелёгкая принесла? Как ты вообще сюда попал? - пробормотал Крот, настраиваясь на сон, как настраиваются на волну в радиоприёмнике.
- Есть ходы, есть... Однако не тебе ими пользоваться. А вот у тебя, друг сердечный, вижу я тупик. Перемудрил ты. Да-с.
- Похоже на то, - согласился Крот. - Ну а ты что пришёл мне укоризну воздать?
- Соскучился, вот и пришёл. Или не рад?
- Рад, - сознался Крот. - В сон как вошёл?
- А ты чего, думаешь, что это твоё индивидуальное пространство? Личное достижение? Никогда не задумывался, откуда оно у тебя взялось?
- Задумывался. После психоатак, - ответил и тут же засомневался, потому что здесь, в "вещих снах" интуиция словно утраивала свои силы.
- Ладно, - сказал Пацюк, ехидно улыбаясь, - я тебе чуть позже это объясню. Долгий разговор, а времени у нас немного. Вернее, у тебя. Пожалуй, только до утра. У меня, как ты понимаешь - вечность.
- Что-то я тебя в этой вечности не встречал. Или шестьдесят пять миллионов лет меньше вечности?
- Просто ты мне здесь надоел, и я не захотел с тобой видеться. Но к делу. Почему ты нарушил план эвакуации?
- Нарушил, - невпопад ответил Крот. Изображение вдруг поплыло, и он сделал усилие, чтобы сфокусироваться на Пацюке.
- А потому нарушил, друг мой ситный, что не поверил мне и решил перестраховаться. Мол, что этот дух лукавый задумал, нам неизвестно, а полагаться в любой ситуации мы привыкли на себя. И вот ты здесь. Помогли тебе твои мудрствования? Нет, не помогли. А если бы сделал всё, как надо, то был бы уже дома.
- Сомневаюсь.
- Это ты тогда сомневался, а сейчас ты уже сомневаешься в том, что тогда был прав в своих сомнениях. Но вопрос закрыт. Я тебе больше ничего не должен. Я свою часть договорённости выполнил честно.
- Ну и зачем тогда пришёл? Уходи, мне надо выспаться.
- Как зачем? Заключать новую сделку.
- И что ты хочешь, Мефистофель? Душу?
- А она у тебя есть? Покажи... Ладно, верю, но предметы невещественные меня мало интересуют. У меня этого добра... Я и сам-то, в известном смысле, не существую. А вот физуха твоя мне бы пригодилась. Короче, я предлагаю тебе согласиться с предложением твоего товарища.
- То есть портал ты мне не откроешь?
- А зачем тебе портал, Крот? Куда ты через него пойдёшь?
- Домой.
- Домой! Вы посмотрите на него! Это говорит человек, который вообще не имеет дома. Казённая квартира твой дом. Может быть, у тебя есть родительский дом, Крот?
Вопрос, определённо, был задан не просто так. За ним что-то стояло. Важное, тревожное, к чему Пацюк подводил осторожно, словно бы подготавливал к неожиданному и даже пугающему ответу.
- Не знаю. Может, и есть где-нибудь. Если родители живы, - ответил он осторожно.
- Мать жива, - выдал вдруг Пацюк. - И я даже знаю её место жительства.
- Врёшь ведь, лукавая бестия! - Крот всколыхнулся, но сон погасил эмоции, не дав им разгореться.
- Я бы попросил без оскорблений! Вы, сударь, пользуетесь тем, что я не могу сбацать вам по физиономии за столь неэтичные высказывания! - подскочил со своего стула Пацюк.
- Не ори, разбудишь, - буркнул в ответ на его выходку Крот.
Пацюк сразу же присмирел и уже другим, нормальным, тоном, ответил:
- Слушай сюда, сирота. Я расскажу тебе историю твоего появления на свет. Вернее, предысторию. Если бы дело пошло иначе, то тебе бы рассказала её твоя мама, и ты бы ей, конечно, не поверил. Но тебе расскажу её я, и мне ты поверишь. Не потому что я воплощение честности. А я на самом деле её воплощение - зачем мне прибегать ко лжи, когда я добьюсь своего, даже говоря только правду? А потому поверишь, что ты уже большой, много повидавший мальчик, такой большой, что даже без помощи женщины родил сына.
- А если без разглагольствований?
- А без разглагольствований дело было так... В одном небольшом городке жила одинокая молодая женщина. Не замужняя. Вернее сказать, разведённая. Детей у неё не было. Жила небогато, работала на местной фабрике. Занималась общественной работой и спортом, чтобы как-то занять себя и отвлечься от монотонности жизни. Туризмом занималась. Походы с ночёвками, многокилометровые переходы. Мне прелести подобных перемещений вообще не понятны, но тебе, как спецназёры они довольно близки, я полагаю...