Утром следующего дня состоялся строевой смотр. На общее построение вышло всё его воинство. И он удивился тому, как много людей у него в подчинении. В строй встали все, кто носил погоны, за исключением дежурного наряда. Даже престарелый майор Кондрат Алексеевич выполз из своего секретного закутка на свет. Стоял он в строю вместе со штабистами. И, кстати, выглядел очень даже по-военному, чего нельзя было сказать о финансистах и прочих счетно-снабженческих работниках, среди которых только Седых и смотрелся орлом. На левом фланге неровным забором встал взвод обеспечения - тридцать солдатиков срочной службы. Их командир - низкорослый, чернявый лейтенант, как ни пытался, так и не смог выровнять шеренги. Спецназ вышел на плац в полевой форме. Крот не возражал - некогда им было сейчас заниматься подгонкой обмундирования. Да и была ли у них повседневная форма? С этим тоже надо разбираться.
Летчицы смотрелись у себя в расположении. Стрижич категорически отклонила острожное предложение провести общий строевой смотр. Её право. Хотя понять причин почти маниакального упорства, с которым она держалась за свой особый статус, Крот не мог. Закончился смотр, как и положено, торжественным прохождением. Прошли неплохо. Офицеры в училищах получили строевую закалку на всю жизнь, и даже тех, кто приобрел за годы сидячей службы солидность в области талии, ноги не подвели. А "обуза" старалась, как могла, чтобы понравиться героическому начальнику. Но видно было, что за хозяйственными делами некогда им было заниматься службой, как таковой. Надо будет приказать лейтенанту погонять солдатиков в оставшиеся дни, чтобы не ударить в грязь перед иностранными представителями.
Вечером Крот снова приземлился неподалеку от клубной скамеечки, хотя о свидании они не договаривались. А что договариваться? Он постоянно на крыльях, и - "мне сверху видно всё". Марина была в ярком летнем платье, возле её ног стояла небольшая спортивная сумка. Наличие багажа поначалу несколько смутило Крота, но по размерам сумки он понял, что крупных изменений в его личной жизни не ожидается - маловата она была для операции "переезд с вещами". Марина захлопнула книжку, сунула её в боковой карман сумки, быстро поднялась и пошла ему навстречу. Ненадолго прижалась, чмокнула в щёку и со словами:
- Сегодня я тебя покатаю, - первой вскочила в кабину и заняла водительское кресло. Усаживаясь, высоко вскинула юбчонку, чтобы не примять подол.
Крот только головой крутнул: без предрассудков девчонка! Забрал оставленную ему сумку, подумал о том, что быстро она с ним освоилась. С одной стороны, его это увлекало и будоражило, но с другой... Долго ли удастся ладить? В одну телегу впрячь не можно...
- Пристегивайся, - велела она серьезно.
Летала она лихо, смело, рискованно.
- Послушай, - сказал он ей наконец, - ты ведь хулиганишь, а всё это примут на мой счет.
- Какая разница? А полетели за купол? На простор! - Она повернула к нему сияющее лицо. - Прикажи Ирке открыть нам форточку. Нет, ты правильный, ты не прикажешь. Слушай, а ведь и правда - силовое поле для нас, как стекло для мотылька. Не видно, а не вырвешься. Ну что ты улыбаешься?!
Он не стал объяснять причины улыбки. Сказал, как можно мягче:
- Марина, не балуйся. Летим-ка чай пить.
- Ой, знаю я твой чай! Не хочу ничего! Летать хочу. Крот, научи меня пользоваться антигравом! Мне это мешает! - Она шлепнула ладонями по смотровому стеклу.
- Антиграв - вещь строгая, требует серьезного к себе отношения, - он помедлил, и продолжил, - а ты, стрекоза.
- А ты крот! Правильно тебя назвали!
- Правильно, - согласился он.
- Ладно, уговорил, полетели чай пить... А ты стихи мои будешь слушать?
- Буду, - сказал он обречённо.
- Ага, сейчас ты все обещаешь, лишь бы заманить Дюймовочку в своё подземелье.
- Ничего себе Дюймовочка под два метра.
- Не наговаривай, - воскликнула она возмущенно, - всего метр семьдесят пять!
Она резко пробежала пальцами по клавиатуре, потянула на себя штурвальчик, и авик, описав немыслимую дугу, ушел вверх, но когда отчаянно завизжала сигнализация, предупреждая об опасной близости купола, скользнул по наклонной вниз, стремительно наращивая скорость, а потом плавно пошел вверх, забирая влево.
Замигал индикатор вызова. Маринка сбросила рычажок и кивнула Кроту, мол, отвечай. Но он не успел сказать и слова, как в динамике раздался встревоженный девический голос:
- Маринка, с ума сошла? Разобьешь командира! Что ты там вытворяешь?!
- Катюша, не мешай полету души!
- Товарищ подполковник, это дежурный диспетчер полетов лейтенант Пулеева, оттреплите её за уши! А вам замечание за то, что передаете управление посторонним лицам!
- Курочкина, следи за небом вне купола, - крикнула весело Марина.
- Оттреплю, - пообещал Крот сдавленным голосом и отключил связь. Так, в гарнизоне уже всё о них известно. Впрочем, чему удивляться? Его приземление возле скамеечки фиксировалось вчера техническими средствами наблюдения. Наверное, любовались всей сменой.
Марина после перебранки с Катей притихла. Мастерски посадила авик, виртуозно обогнув верхушку дерева, упирающегося в забор. Посмотрела виновато, движением школьницы поправила сбившуюся юбку и вздохнула.
- Извини, сорвалась. Знаешь, как всё это давит? Дежурства, форма, статус. Этого нельзя, это не достойно офицера, это не по уставу.
- Не знаю, - ответил Крот. - Меня это не давит, - и вдруг сознался, - я бы без всего этого не смог. Зачем мне безграничная свобода? Только знаешь, Марина...
- Знаю. Прости. Ну, ведь все равно разговоры пошли, ещё когда у нас ничего не было.
- А было такое время?
- Только не говори мне про любовь с первого взгляда. Зачем теперь? Ты ведь уже всё получил. А за то, что я плохо себя вела, согласна понести наказание. Я не буду читать тебе стихи.
- Вот и зря. Я с удовольствием послушаю. Я люблю стихи.
- Ой ли... Ты не можешь любить стихи по определению.
- По твоему определению, что ли?
- Скажем так, ты не можешь любить мои стихи.
- Ну почему?
- Потому что ты Крот, а я... пена морская.
- Пена? Ты слишком строга к себе...
Она взглянула на него обиженно. Молча посидела немного. Ему показалось, что она решает - уйти или остаться. Потом вздохнула и выбралась из авика.
Молча зашли в дом. Марина с отрешенным видом уселась на диван, плотно сдвинув колени и придерживая руками юбку. Ну, пусть посидит. Он ушёл ставить чай. Сегодня все пошло не так. А ведь у них только начало. Может быть, достаточно было одного раза? Тогда бы не было этих сложностей. Ну а что... Еще не поздно. Можно просто попить чайку, почитать стихи и разойтись.
Когда он вернулся, комната была пуста.
- Это тоже вариант, - подумал он. Не придется прикидываться, что вникаешь в поэтические образы. Он поставил чайник на стол. И уловил... Но за секунду до этого ощутил горячее прикосновение к спине мягких упругостей. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом.
- Не хочу чая, - прошептала на ухо. - Тебя хочу.
Вечерело. Они лежали, укрывшись простыней. Крот дотронулся кончиком носа до её носа.
- Ну вот, - сказал он, - так мы с тобой одного роста.
- А ты комплексуешь из-за того, что я выше?
- Ну...
- Не переживай, нам рядом никогда не стоять. А лежа я могу быть даже ниже. - Она скользнула вниз и положила голову ему на грудь. - Видишь? На целую голову. - Через некоторое время потрепала его ежик и сказала, - давай-ка вставать: уже вечер! Мне ещё сумку разобрать надо.
В сумке у нее оказались тапки, джинсы, футболка, халат, полотенце, зубная щетка, какие-то тюбики и флаконы и небольшой мягкий сверток в хрустящей упаковке, который она положила на полочку рядом с его майками и носками.
- Я наведу тут порядок, но не сегодня, - пообещала она, надевая джинсы и майку. - Сегодня уже поздно. Теперь давай чай пить.
- А стихи?
- Я сегодня не в голосе. - Она засмеялась, прижалась к нему. - Какой ты глыбистый!
- Какой?
- Глыба, матерый человечище! Ну-ка напряги грудь!
И когда он затвердел мышцей, думая, что она желает полюбоваться его сложением, со всей силы стукнула его кулаком. Он не стал уворачиваться, но чуть ослабил напряжение, чтобы не отбить ей руку.
- Попала! - С гордостью констатировала она. - А говорят, что в тебя нельзя попасть. Реакция у тебя будто бы суперская. А я вот попала!
- Почему нельзя? - Усмехнулся он. - Тебе можно.
- Ой, ой, ой!
И ударила вновь. На этот раз он слегка отклонился от линии атаки, нежно обкатал её руку, зафиксировал в локте и поцеловал.
- Научи меня так!
- Целоваться?
- Вот еще. Целоваться я лучше тебя умею. Уворачиваться.
- От кого? От мужчин? Зачем тебе? - делано удивился Крот.
- Ну, ты грубиян... - Она надулась.
-Да и как я научу? - Поспешил он восстановить отношения, - ты меня можешь научить стихи сочинять? Это должно стать потребностью. А лучше жизненной необходимостью. Как и любое искусство.
- Ты и стихи. Не смеши меня. Ну, а французскому ты меня хоть научишь?
- Ругаться по-французски могу научить.
- Ругаться! А как ты с француженками разговаривал?
- А я их видел? Я только французов и видел. Ну, еще бэров.
- Фу, бэров, - она скорчила рожицу, выражая свое презрение к этим недостойным уважения существам. И тут же вернулась к занимающей её теме, - ты хочешь сказать, что у тебя не было женщин до меня? Ой, не ври!
- Почему не было? Были, - ответил он неохотно. - Француженок среди них не было.
- А кто был?
- Ну чего ты? Я же не спрашиваю про твоих мужчин.
- Не спрашивай, - попросила она. - И я не буду. А как тебе мой французский?
- А ты говорила по-французски?
- Ну да! Кто Пулееву курицей обозвал?
- Ах, вон что. Произношение немного подкачало.
- Смеешься. Ладно, научи меня ругаться по-французски. На этом языке, что ни скажи, все звучит элегантно.
- Ладно. Слушай: "Шваль".
Она удивленно и сердито посмотрела на него:
- Я просила по-французски!
- Ну, если бы меня обозвали лошадью, я бы обиделся.
- Шваль - это лошадь? Деточка, все мы немножечко швали... - Она засмеялась. - А я бы не обиделась. Пегас тоже лошадь!
- Отсюда шевалье. Кавалер, значит. Дворянин. И еще легко запомнить слово "повар".
- А это что значит? - Марина с любопытством уставилась на него. - Уж явно не работник общепита, раз ты про него с таким загадочным видом сказал.
- Это значит "бедный". Можешь Алексея-фельдшера назвать котом.
- Почему котом?
- Лё ша по-французски - кот.
- Надо же. Обязательно назову, тем более, что он и похож на кота. Ладно, раз стихи мои ты слушать не хочешь, пойдем, будешь мне дом показывать.
- А чего его смотреть? Дом, как дом.
- Пойдем, пойдем.
Они обошли первый, еще не тронутый строителями этаж. Поднялись на второй. Марина заглянула в одну комнату, другую.
- Евроремонт решил устроить? Правильно. За пять лет пообтерли стены. Эта комната мне нравится, - сказала она, заглянув в третью, - светлая, тихая.
- А почему бы и нет? - мысленно откликнулся он, но вслух ничего не сказал.
На втором этаже в коридоре были составлены рядом три унитаза. Марина увидела их и засмеялась звонко и весело.
- Зачем тебе столько, Крот?
- Ну не только мне, - ответил он смущенно. Чёрт этого Седых дернул их здесь составить!
- Нет, ну, правда? - И вдруг поняла. По её лицу пробежала легкая тень. Она вышла из комнаты и пошла вниз по лестнице.
Сели за стол, но чаепитие получилось скучным. Крот понимал, отчего. Надо было бы что-то сказать, но ничего не шло в голову. Боялся ляпнуть что-нибудь невпопад. Вряд ли она строила планы по поводу дома. Но дело было явно в доме. Он спросил осторожно:
- А та комната, тебе действительно нравится?
- Ты решил, что я на дом позарилась? - Вскинулась она. Лицо ее порозовело.
- Ничего такого я не решал.
- Решил. Я знаю.
- А ты бы за меня не думала, женщина...
- Я не думаю, я чувствую. Потому что женщина. Ну, ладно, а что тогда ты подумал?
- Ничего я не подумал. Чего мне думать? В доме будет малосемейное общежитие. Как и положено по документации. Но ту комнату, что тебе понравилась, я оставлю за тобой.
- Я не малосемейная. Мне не положено. Ты же правильный. Как же ты можешь нарушить справедливость?
- Хорошо. Переселяйся ко мне. Я делаю тебе предложение, - сказал и понял, что погорячился. Впрочем, и она поняла это.
- Предложение чего? Жилплощади или руки? Про сердце разговор не идет, я так понимаю? Нет, Крот, замуж за тебя я не пойду. И как честный человек ты совсем не обязан теперь на мне жениться. Не хочу тебя обманывать. Ты же знаешь, "мне имя Марина". Рутина мне быстро надоест. Давай лучше останется друзьями.
- Теперь это так называется.
- А что такого? Должна же дружба между мужчиной и женщиной иметь свою специфику?
- Секс?
- Ну да. Пока он нам нужен, пускай эта специфика в нашей дружбе присутствует. Но никакого супружеского долга. Слышать не могу этого сочетания! А с домом, чтоб ты знал... Здесь был маленький волшебный мир. Уходит в небытие сказка о тихом, таинственном, заколдованном замке, в котором обитает могучий рыцарь и куда, кроме меня, никто не имеет доступа.
- Почитай стихи, - попросил он. Ему вдруг захотелось заглянуть в её душу.
- Ты, правда, этого хочешь?
- Да, - ответил он честно.
- Ну вот:
Падаешь? Падай.
Свободно паденье...
Страх позабудь и поверь, что крылата.
Видишь, касаешься краем крыла ты
Неба. Нет, НЕБА!
И клочьями ваты
В нём облака...
Она взглянула на него, и резко оборвала чтение.
- Нет, я сегодня, определенно, не в голосе... Отвези меня на скамеечку.