(В главе использованы строки из стихотворения Наталии Фейгиной)
Утром Антуан натянул привезенный с собой камуфляж "Savane-2", пошутив по поводу русского звучания и особого смысла, который при этом образуется. Натянув, полюбовался на отражение - этот костюм напоминал ему о двух годах, проведенных на базе в северной Африке - после чего Крот на авике отвез его на место падения тарелки. Быстренько смотрев её, велел перетащить на полигон спецназа, для отработки штурмовок. Про трофеи даже не спросил. И вообще тарелка его заинтересовала мало - стандартное устройство, таких набито за двадцать лет около сотни. Захватывали даже действующие. Одна из них вошла в состав авиазвена какой-то африканской базы.
Целый день Антуан провел со спецназом - смотрел их на кроссе, в городке, на "квадрате", где ребята провели для него несколько показательных боёв на полном серьезе, без эффектной "показухи", которая пользуется таким успехом у людей непосвященных. Вместе с ними он пометал ножи, что умел делать классно, показательно покрутил нунчаки, в чём тоже с ним мало кто мог сравниться. Видно было, что генерал ностальгирует. И хотя для ФОРСИС эти виды воздействия были не актуальны - бэра нунчакой не проймешь, ножиком бронежилет не пробить - умение пользоваться спецсредствами ценилось высоко - это было что-то вроде визитной карточки, а занятие единоборствами рассматривалось как что-то вроде производственной гимнастики. Крот уж совсем решил, что Антуан сейчас не выдержит и выскочит на "квадрат", чтобы померяться силой в единоборстве, но тот вздохнув, оставил спецназеров в покое.
После обеда Антуан уехал к летчицам, и у Крота выдалось немного свободного времени. Вечером личный состав собрался в клубе, где гостей развлекли самодеятельностью. Оказалось, что талантов в гарнизоне достаточно. Больше всего удивила Крота Стрижич. Она вышла на сцену с гитарой и спела несколько никогда ранее не слышанных им песен. Лиричных и грустных.
Дай мне знать, когда ты вернёшься с края земли,
И не верь болтунам, твердящим, что край остёр.
Не мы выбирали свой путь, и если б могли...
Но разве дрова выбирали путь на костёр?
И лишь, когда она запела:
-Падаешь? Падай.
Свободно паденье...
Страх позабудь и поверь, что крылата, -
Он понял, кто автор.
После концерта устроили небольшой фуршет с танцами. Антуан провозглашал тосты, танцевал и вообще блистал.
- Смотри-ка, - шепнул Кроту Григ, - как вокруг твоего друга летчицы сгрудились! - Он подчеркнул интонацией последнее слово и сам засмеялся своей шутке.
Крот видел. Видел, что состав окружения Антуана постоянно менялся, и только Маринины светлые волосы бессменно трепыхались около левого плеча монженераля. Она была особенно хороша сегодня. Веселая, возбужденная, подвижная. Беззаботно болтала и заливисто смеялась. И ни разу не взглянула на него. В общем-то они так и договаривались - не давать повода для пересудов. Лишнего повода. Однако сегодняшняя её отстраненность была особенно искусственной. Она не просто не смотрела на него, она избегала его взгляда.
Крот, как говорится, по долгу службы, вынужден был находиться рядом с высоким гостем. Он слушал, как тот рассказывал девчонкам героические истории из боевого прошлого - главным образом про товарищей и особенно много про Крота, а забавные - про себя. Потом они заспорили с Мариной о поэзии Поля Верлена и Гюго, который, к удивлению Крота, был не только известным писателем, но и поэтом. Оказывается, он был богат, что Антуан назвал неприличным для литератора. Между делом прозвучало и о его знаменитом завещании, из которого не был выполнен лишь один пункт, призывающий переименовать Париж в Гюгополис. Потом заговорили о Рембо, который, как выяснилось, сочинял лишь в молодости, а поумнев, занялся торговлей, продавая оружие, пряности и даже людей. По поводу последнего Антуан, заметил, что не только французские литераторы замешаны в этом. Российские в годы культа личности тоже продавали друг друга. А когда раскрасневшаяся от беседы и вина Марина попросила Антуана прочесть что-нибудь по-французски, он с удовольствием прочел по памяти начало из "Войны и мира". В какой-то момент Крот вдруг почувствовал себя в глубокой тени. Он словно растворился. И хотя Антуан постоянно называл его имя, речь о нем шла, как об отсутствующем.
Следующий день Антуан с замом Крота занимался вооружением. Поляк тряс снабженцев, англичанин же все дни, практически не вставая, просидел у компьютеров с каждой из летчиц, проверяя их навыки. Перед обедом Кроту позвонила Марина.
- Забери меня со скамеечки, - попросила она.
Крот подумал, что это свидание сейчас совсем некстати, но обрадовался. И, отложив все дела, помчался за ней к клубу. Марина была задумчива и молчалива. И он понял, что это совсем не свидание. Когда они вошли в комнату, она достала из шкафа свою сумку и принялась укладывать в нее вещи. Крот молчал.
- Я уезжаю, - наконец сказала она печально. Но он видел, что в глазах её совсем нет грусти.
- Куда же это? - Поинтересовался он спокойно. - Надолго?
- На курсы...
- Понятно, ротация. Ну что ж, это совсем неплохо.
- Ты совсем не расстроен? - Удивилась она.
- Нет, - сказал он. - Я уважаю твой выбор.
- Понимаешь, было тестирование. - Начала она торопливо, словно оправдываясь. Ничего особенного: задания типовые, но девочки очень волновались и многие справились неважно. А я справилась хорошо. Ты же знаешь, к нам привезли трех летчиц. Значит, трех надо забрать на переподготовку. Генерал по итогам выбрал пятерых. Стрижич оставила в списке трех. И меня в том числе. Вот.
Она что-то не договаривала. Но Кроту было всё равно. Что ж, всё правильно. Их ничего не соединяет, кроме тех двух свиданий. Не всякая связь связывает.
- Тебе совсем безразлично? - Вот теперь в глазах ее появилась обида.
- Ну не совсем, - ответил он. - Конечно, я к тебе начал привыкать. Но ты же сказала, что прилетели три новых летчицы. Симпатичные?
Она тряхнула волосами. Легкий всполох плеснулся в сторону Крота. Не подействовало. Марина взяла сумку. Помялась, но все-таки спросила:
- Скажи, а Антуан женат?
Понятно, его друг включил свое обаяние и уже успел преуспеть. Мало кто из представительниц женского пола мог против этого обаяния устоять. Впрочем, у него есть и другие козыри - предместье Парижа, графский титул. Состояние имеется и у Крота. Только деньги в лесной глуши тратить некуда.
- Место графини свободно, если ты об этом, - ответил Крот. - Я тебя не повезу. Бери авик и лети сама. Оставь его возле штаба.
Она постояла около двери, посмотрела на него выжидательно, и, поняв, что прощаться он не будет, вышла. И авик взяла.
Вечер Крот провёл в одиночестве. Антуан занимался с летчицами. По его приказу на территорию авиачасти приземлили крейсер. Для здоровенной махины пришлось открывать сразу восемь окон. Занятия шли весь вечер. Ознакомительные, конечно. Такой техники девчонки никогда не видели, и полетать им, естественно, никто не предлагал. Но покатать - покатали. Антуан появился поздно. От чая отказался. Поговорили о несущественном. По поводу прощального банкета сказал:
- Нечего нас баловать. А то привыкнем и будем, подобно вашим чиновникам, на проверки, как на кормления, ездить.
Посмотрел на Крота странным взглядом, потом хлопнул его по плечу и ушёл к себе на этаж.
На другой день, после подведения итогов, Антуан, выходя с Кротом из штаба, кивнул на авик.
- Прокатил бы, что ли.
Это было приглашением к разговору. Они уселись в машину. Крот поднял её, отогнал в сторону, машинально взглянув на пустующую скамейку возле клуба, подвесил на высоте пятнадцати метров и обездвижил. Посмотрел выжидательно на Антуана.
- Женщиной здесь пахнет, - сказал Антуан, осматриваясь. - Я даже знаю, какой.
- Как же тебе не знать? - Усмехнулся Крот.
- Правильно говоришь. Ты ведь не ревнуешь?
- Чего вдруг мне ревновать предательницу?
- Тёмный ты, Крот, - вздохнул Антуан.
- Почему это я тёмный?
- Как тебе объяснять? Почему предательница? Разве она твоя жена?
- Дело не только в этом...
- Не по-товарищески поступила? Она что тебе в спину стреляла?
Крот не стал отвечать. Тема становилась слишком опасной. Пока разговор не затрагивал Антуана, но это пока. Если его сейчас не прекратить.
- Не надо брать то, что плохо лежит... Как говорится в вашей русской пословице? Семь раз отмерь, один раз отрежь. Сейчас ты всё равно не поймёшь. Просто поверь, что я тебя освобождаю. Я лишаю тебя множества ненужных хлопот и переживаний, с которыми тебе трудно будет справиться. Переживи один раз и успокойся. Но я не о том хотел говорить. - Сказал он после некоторой заминки. - О другом. О важном. Ты не задумывался, почему у вас тут такая кутерьма именно после твоего приезда началась?
- Задумывался. И, мне кажется, что это связано с моим приездом.
- Тебе правильно кажется. И подтверждение тому то, что на твою любимую "А-3" за год после твоего отъезда не было ни одного нападения. Стоило тебе уехать - и там стало тихо. А здесь с твоим появлением стало шумно.
- Ты хочешь сказать, что они охотятся за мной?
- Я бы очень не хотел это сказать, но я привык говорить то, к чему меня побуждают факты. Будь осторожен, Крот. Я тебя заберу отсюда. Но не сейчас. Сейчас для тебя самое безопасное место здесь. И в тебе пока там, - он сделал неопределенный жест куда-то в сторону и вверх - не возникла необходимость. Но скоро ты им понадобишься.
- Им?
- Мне ты нужен всегда.
- Опять в норку?
- А кому ещё? Ты же Крот! - Стёр с губ улыбку, добавил, - молчит Райт. Воду они берут, и больше ничего. Никаких контактов. Что-то там случилось. Так что пенсия твоя, боюсь, откладывается.
- И ты со мной?
- Ну, не знаю, - нахмурился Антуан и постучал себя по погону. - Чином я перерос рейды. Но, с другой стороны, кому ещё? Кто с ними диалог наладит? Ты же по-анимеровски ни "бэ", ни "мэ". Ладно, посиди под куполом, поразбирайся с собой, женись, наконец. А там посмотрим.
- На ком мне жениться? Ты же невесту увозишь! - развеселился вдруг Крот.
- Крот, ты дурак! Зачем тебе невеста? Тебе жена нужна. Ты меня когда-нибудь ещё благодарить будешь за то, что я тебя освободил для законного, - он подчеркнул это слово голосом и быстрым движением руки, - брака.
- А сам что не женишься?
- Мне жена не нужна, мне невеста нужна, - засмеялся Антуан. И добавил, - а лучше несколько.
- Гарем по-французски?
- Французы разные, - усмехнулся он. - Я вот такой. - И посерьезнев, закончил, - ладно, пора мне. Давай сегодня без топотни обойдемся. Пусть твои солдатики делом занимаются, а не подметки бьют. Да и я им уже всё сказал.