Меч был хорош: металлический, хорошо сбалансированный, и... красивый. Лезвие сияло голубоватым отблеском, будто это было не оружие, а реквизит из какого-то фильма-фэнтези. Великоват, конечно, но не настолько, чтобы нельзя было его использовать в бою. Для Харкиша он был по-античному коротким, для нормального человека становился вполне средним. Пока Антон размещал на себе трофей, ситуация в поле изменилась. Враги, унося с собой раненых, уходили за недалекие каменистые отроги. Всадники Даруэта, не обращая внимания на отступающих пехотинцев, понеслись вперед - в погоню за генералами. Впрочем, ускакали, как объяснил Александр, только молодые вожди. Старики с достоинством остались ожидать решения своей участи. Со стен по лестницам началось обратное движение: особо нетерпеливые защитники спускались вниз, чтобы приветствовать освободителей. И не только приветствовать. Группа расторопных парней обступила огромный округлый камень, которым был перекрыт вход в город. Сверху им опустили бревна, - оказывается и крупные деревья в этих краях растут - из которых они ловко собрали конструкцию, действующую по принципу рычага. Огромный камень не без труда был отвален от входа и установлен на специальную возвышенность рядом с воротами. Видно, валун этот столкнули с нее перед началом штурма, после чего глыба залегла в гигантскую лунку, надежно заблокировав доступ в крепость.
Как только камень был закреплен, лунку тут же перекрыли настилом и драпировали красным ковром. Откуда-то сверху запели трубы, ударили барабаны. Из ворот степенно вышла небольшая группа солидных персон в длинных расшитых блесками балдахинах. Видимо, старейшины. Возглавлял группу Игорь Валентинович. Был он в местном одеянии, но с кобурой на боку. Смотрелось это забавно. Челядь Даруэта засуетилась и в свою очередь развернула большой роскошный ковер, на который, сделав Антону приглашающий жест, взошел Даруэт. Усольцев и спутники приблизились, и местные начали сложную процедуру приветствия. Усольцев откровенно пережидал все эти поклоны и расшаркивания, а когда свита наконец успокоилась, подошел к Даруэту и крепко пожал ему руку. Затем протянул руку Антону. И тут, неожиданно для себя, они обнялись. Жест этот был искренним и как бы снимал все предшествующие ему трения и разногласия. Местные смущенно потупились, делая вид, что не замечают такого чудовищного нарушения этикета.
- Антон, - сказал Усольцев негромко, - поразительное зрелище вы нам явили. Это... - Здесь наступила небольшая пауза, которую Игорь Валентинович сделал то ли, чтобы поточней подобрать соответствующее необычному деянию слово, то ли для создания дополнительного эффекта, - это высший пилотаж. Вы рассекли Харкиша в один прием.
- В два, - поправил Антон со вздохом, словно сожалея о том, что несовершенные навыки владения холодным оружием и недостаточная ловкость не позволяют ему принять похвалу. Но тут же, практически без паузы добавил, - просто они следовали друг за другом так быстро, что непосвященному человеку трудно было их рассмотреть в отдельности.
Игорь Валентинович махнул рукой, то ли протестуя против умаления качества совершенного действия, то ли говоря этим, что-де вам, профессионалам, видней, а наше дело восхищаться, и обратился к Даруэту. Ему он стал говорить о великолепной подготовке войска, умению которого завидуют лучшие гранды пустыни. О том, что только такой великий полководец, способен достичь подобной слаженности во взаимодействии атакующих колонн и что-то еще в этом роде. Лиудау, стоявшая у края ковра, переводила.
- Это мое ближнее окружение. - сказал Усольцев, обернувшись в сторону свиты, не вступившей на ковер. - Я сейчас их вам представлю. Досточтимый Даруэт с ними знаком, вы же не трудитесь запоминать. Это просто этикет. Честно сказать, я и сам их не всех помню. - И, возвысив голос, принялся перечислять имена, заглядывая в бумажку и добавляя после каждого букву Я. Закончив, сказал:
- Нам бы всем хотелось взглянуть на сраженное чудище.
Начальники рассматривали Харкиша с любопытством и страхом. Потом один из них, видимо, самый старший, повернувшись к Антону, заговорил уважительно и приветливо. Возникшая рядом Лиудау вполголоса передала содержание речи, которое, впрочем, понятно было и без перевода. Антон напустил на себя важный вид и принял восхваления с достоинством рыцаря Круглого стола, выслушивающего торжественную речь сэра хранителя попоны любимого коня короля Артура. Краем глаза он отметил мрачное выражение лица Даруэта. Видимо, он не привык к ситуациям, когда воинская слава достается другим.
Меж тем воины принялись возиться с телом, пытаясь острыми стекловидными пластинами отпилить от него голову. Рядом с ними стоял человек с длинным шестом, ожидая окончания ампутации. Антон, видя неэффективность процесса "усекновения головы" доисторическим методом, отстранил пильщиков и быстрым точным движением гравио-ножа отсек голову. Двое воинов подхватили ее, и в тот момент, когда они принялись нанизывать голову на шест, Харкиш открыл глаза и широко улыбнувшись, подмигнул Антону.