Тревоги, будоражившие их накануне торжества, после того, как решены были вопросы, связанные с обретением достойного внешнего вида, отступили. Осталось только легкое волнение, замешанное на эйфории и предчувствии занимательного приключения. Еще бы, с костюмами все решилось самым лучшим образом. Парадка на атлетической фигуре Антоне сидела ладно. Без морщинки. Цвет, обозначенная в приказах Министра обороны, как цвет морской волны, изготовители сгустили так, что выглядел он значительно насыщенней, чем его стандартные аналоги. Видимо по этому поводу было прямое указание Мишина, задумавшего яркостью и блеском поразить воображение дикарей. Погоны, аксельбант, ремень сияли золотом. Фуражка, которую не успели изготовить к переговорам, и которую Антону предстояло надеть впервые на сегодняшнее торжество, подошла идеально. Но, когда Антон достал ее из коробки, то некоторое время рассматривал с удивлением. Фуражка была генеральской. С высокой тульей, резко очерченная и роскошная, как диадема, она поражала красотой ювелирно исполненных кокарды и эмблемы в виде двуглавого орла. То ли не нашли другого образца поскромней, то ли Мишин так пошутил, то ли наоборот, подошел к делу со всей серьезности, рассудив, чем больше блеска, тем больше уважения. А если учесть тот факт, что здесь головных уборов в повседневности не носят, то на приеме она должна была особо выделить его из всех присутствующих. Два ордена и медали дополняли парадный ансамбль. Марина, увидев его в таком виде восхищенно всплеснула руками.
- Вот так и ходи каждый день.
- За что же мне такое наказание? - делано огорчился он и, выразительно взглянув на соблазнительно выглядящую Марину, глубоко вздохнул после чего демонстративно сунул в плечевую кобуру пистолет.
- О, - сказала она, - не слишком ли?
- Боюсь - не мало ли! - состроил он озабоченное лицо. Оба знали, что с оружием он не расстается, однако разыграли эту маленькую сценку к обоюдному удовольствию.
Александ-Я, приставленный к ним в качестве сопровождающего, еще накануне посвятил их в тонкости этикета и политического расклада. На торжество приглашены были ближние соседи Даруэта - гранды и их военные слуги. Если использовать земные понятия, то князья и дворяне, составляющие воинство этих князей и их поместную администрацию. Но это были не просто соседи, это были союзники Даруэта, потому что владельцы расположенных поблизости владений находились от него в той или иной зависимости. Некоторых он ввел в круг своих друзей силой, победив в междоусобицах, другие, менее воинственные и более благоразумные изъявили желание стоять с ним рядом по собственной воле.
Этот союз был одним из самых крупных в пустыне, но не единственный. И кроме Даруэта имелись гранды, вынашивающие мечты стать не просто первым среди равных, а единственным. Призрак монархии, явившийся вместе с древними легендами и смутными историческими реминисценциями в последнее время все больше овладевал умами сильнейших грандов пустыни, заставляя их подбирать под себя аристократическую мелочь. Близилась, как полагали многие, грандиозная кровавая сшибка. И здесь землянам, неожиданно для себя включившимся в эту игру престолов, надлежало сделать правильную ставку. Пока самой удобной фигурой для них был Даруэт. Энергичен, умен, честолюбив, не фанатичен в религиозном усердии, ну и достаточно адаптирован. Притом адаптация эта начата была задолго до знакомства с Антоном. В детстве он заслушивался рассказами Валентины, которая была второй женой его отца. А точнее женой более низкого ранга - наптарту. Мальчик привязался к девушке, похищенной в таинственных землях за Озерами, жадно слушал ее рассказы об удивительном народе, живущем за коридором Ушедших и мечтал когда-нибудь увидеть обитателей катакомб, чтобы завладеть частью тех волшебных предметов, которыми они обладали.
Что касается торжества, то оно, с учетом присутствия Антона и его семьи, было разделено на две части. Первая, включавшая богослужение и жертвоприношение, прошла накануне вечером. Как объяснил вроде бы по секрету, но, несомненно, по прямому указанию Даруэта, Александр, сделано это было потому, что появление на торжестве Антона ломало устоявшийся уклад и могло вызвать раздражение у религиозных ортодоксов. Отправление культа - дело весьма щепетильное и присутствие иноверцев на нем, даже очень уважаемых и важных, не допускается. Понятно, что правило это из-за того, что иноверцев в Нева Текан Кархемише не водилось, раньше никогда не применялось. Но теперь оно пришлось как нельзя кстати, и жрецы потребовали его применения к Антону и его окружению. Как рассказал Александ, Даруэт возражал, говоря, что Антон посланец Ушедших, а, значит, не может быть иноверцем. Однако веских доказательств тому он предъявить не смог и потому вынужден был уступить.
Чтобы не нанести ущерб чести победителя Харкиша, закрыв ему допуск на единое торжество, решено было разделить это торжество на две части. Сегодняшняя часть церемонии должна была начаться с представления гостей, что само по себе является важной частью ритуала, поскольку требует щепетильного учета всех родовых привилегий. Ошибка в порядке представления грандов хозяину и в наборе знаков внимания, которыми он должен отмечать гостей согласно степени их родовитости, может вызвать обиды и привести к конфликту. Поэтому в этом деле все должно быть предусмотрено и учтено. Как представлял себе Антон, существовали какие-то родословные клинописные записи, подобные существовавшим на Руси местническим книгам, согласно которым определялась знатность.
Первыми вступали в церемониальную ассамблею менее знатные гости и процесс шел, как говорится, по нарастающей. Родословная Антона устроителям приема была неизвестна. Кроме того, он был представителем иного государства. О том, что таковые персоны в принципе существуют несситам было известно из легенд, но сами они с ними никогда не встречались. По умолчанию предполагалось, что Антон является представителем самой высшей аристократии своей страны - на уровне царского рода. Доказательств родовитости от него не требовалось, поскольку его личные заслуги несомненно об этом свидетельствовали. И потому он должен был вступить в залу не только последним, но и вообще вне процедуры общего представления гостей. Его выход должен быть совершенно обособленным, самым эффективным и значимым.
Марина взяла на себя организацию шоу. И отнеслась к этому очень серьезно. Они целый час о чем-то толковали с Валентиной наедине, после чего мужчинам было объявлен порядок появления перед почтенной публикой. Первыми на помост выходили Антон и Марина. Антон располагался справа, Марина поддерживала его под руку. Вообще-то у местной знати было не принято, чтобы жена участвовала в подобных мероприятиях. О чем и поведала ей Валентина. Но Марина не собиралась придерживаться домостроевских предписаний. Более того, она справедливо считала, что престиж мужа дает им право на это исключение, а это исключение в свою очередь еще больше подчеркнет престиж мужа. За ними на расстоянии двух шагов должны были выйти Игорек и Коля. Степень родства их с Антоном никто устанавливать не собирался, поэтому они автоматически рассматривались, как члены его семьи. Игорек в восприятии местных получал статус сына, а Коля родственника второго ряда - что-то вроде племянника или троюродного брата. Потом намечалась торжественная речь Даруэта, ответная речь Антона после чего состязания атлетов и, наконец, пиршество.
Против того, чтобы Антон выступал экспромтом, Марина категорически возражала. Она, после консультаций с той же Валентиной, Александ-Я и Колей составила ему краткий конспект и настояла, чтобы он выучил несколько фраз по-неситски. И он выучил. Чертыхаясь и ломая язык. После изнурительных лингвистических трудов спросил восхищенно, как она сумела в лет выучить куплет хвалебного гимна и исполнить его не исказив мелодии. Марина некоторое время дурачила его рассуждениями о своих феноменальных лингвистических способностях, а потом, рассмеявшись, созналась, что попросила Валентину написать ей текст на бумажке и на пару с ней разучила напев.
- На каком же языке она тебе написала? - удивился он.
- На несситском, конечно! Но русскими буквами. Она же поселковую школу заканчивала. Ох, ну и тугодум! Рано тебе еще такую красивую шапку носить. - сказала и словно предугадала судьбу головного убора.
- Бог с ней с шапкой, главное, чтобы погонов не лишили. Именно от них зависит наше семейное благополучие.