Новиков Владимир Александрович : другие произведения.

Король Генрих Vi Часть вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  КОРОЛЬ ГЕНРИХ VI
  (Часть вторая)
  По мотивам пьесы В. Шекспира
  
  The Second Part of
  KING HENRY VI
  
  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
  
  КОРОЛЬ ГЕНРИХ VI.
  ХАМФРИ, ГЕРЦОГ ГЛОСТЕР, дядя короля.
  КАРДИНАЛ БОФОР, епископ Винчестерский, внучатый дядя короля.
  РИЧАРД ПЛАТАНГЕНЕТ, герцог Йоркский.
  ЭДВАРД и РИЧАРД, его сыновья.
  ГЕРЦОГ СОМЕРСЕТ.
  ГЕРЦОГ СУФФОЛК.
  ГЕРЦОГ БУКИНГЕМСКИЙ.
  ЛОРД КЛИФФОРД.
  Молодой КЛИФФОРД, его сын.
  Граф СОЛСБЕРИ,
  Граф ВОРВИК.
  Лорд СКЕЙЛС.
  Лорд СЕЙ.
  СЭР ХАМФРИ СТЭФФОРД и ВИЛЬЯМ СЭФФОРД, его брат.
  СЭР ДЖОН СТЭНЛИ.
  ВОКС.
  МЭТЬЮ ГОФФ.
  Капитан судна, шкипер, штурман и ВАЛЬТЕР ВИТМОР.
  Два дворянина, пленённые с Суффолком.
  Священники ДЖОН ХЬЮМ и ДЖОН САУТВЕЛЛ.
  БОЛИНБРОК, колдун.
  ТОМАС ХОРНЕР, оружейник, Питер, его подручный.
  Клерк из Чатхэма, мэр Сент-Альбана.
  СИМПКОКС, самозванец.
  АЛЕКСАНДР ИДЕН, кентский джентльмен.
  ДЖЕК КЕЙД, бунтовщик.
  ДЖОРДЖ БЕВИС, ДЖОН ХОЛЛАНД, мясник ДИК, ткач СМИТ, МАЙКЛ и другие сообщники бунтовщика Кейда.
  Двое убийц.
  МАРГАРЕТ, супруга короля Генриха.
  ЭЛЕОНОРА, герцогиня Глостер.
  МАРГАРЕТ ДЖОРДЭН, колдунья.
  Жена Симпкокса.
  Лорды, леди, свита, герольд, просители, шерифы, офицеры, горожане, подмастерья, сокольничие, стражники, солдаты, гонцы и дух.
  
  Сцена: Англия.
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Лондон. Дворец.
  
  (Звучат фанфары, затем - гобои. Входят король, Хамфри, герцог Глостер, Солсбери, Ворвик и кардинал Бофор с одной стороны, королева, Суффолк, Йорк, Сомерсет и Букингем - с другой стороны.)
  
  СУФФОЛК:
  Во Францию послал меня король
  Исполнить в торжествах монарха роль.
  Я с Маргарет принцессою вдвоём,
  Представлен был английским королём.
  Помпезно в Туре древнем нас встречали,
  Под сводами церковными венчали
  В присутствии помазанных людей:
  Француза, сицилийца - королей,
  При герцогах Калабрии, Бретани,
  При Аленконе и при Орлеане,
  Скоплении епископов, баронов,
  И прочих, обозначенных у трона.
  Сокровище я в Англию привёз,
  Оно достойно королевских грёз,
  За время, что я тенью вашей был,
  Я и разбит, и падаю без сил.
  (Преклоняет колена.)
  Вот та, которой нет теперь цены,
  И гордость, и величие страны.
  
  КОРОЛЬ:
  С колен привстань: не надо суетиться.
  Приветствую вас, Маргарет-царица.
  Позвольте, королева, поцелую,
  На большее пока не претендую.
  Ах, сколько для любви теперь простора!
  Бог даст, найдёте вы во мне партнёра.
  
  КОРОЛЕВА:
  Великий князь, души моей властитель,
  Моих бесед заочных вдохновитель,
  Где я всецело грёзам отдавалась,
  И образом любимым вдохновлялась,
  Теперь же явь возможность мне дарует,
  И зреть тебя и жаждать поцелуя.
  
  КОРОЛЬ:
  Мила собой, а речь вину подобна,
  И умилить, и приказать способна,
  И статью - королева и умом,
  Да будет полон радости наш дом!
  Мы с ней побьём супружества рекорды.
  Прошу её приветствовать, милорды.
  
  ВСЕ (становятся на колени):
  Лет долгих Маргарет,
  Владычице английской!
  
  КОРОЛЕВА:
  Благодарю вас, лорды, за прописку.
  
  (Звучат фанфары.)
  
  СУФФОЛК:
  А вот контракт, где обозначен мир
  Меж Карлом Галлии и Англией, мой сир,
  Он восемнадцать месяцев продлится,
  Коль никакой невзгоды не случится.
  
  ГЛОСТЕР (читает):
  "Во-первых, подтверждается тот факт,
  Что двое подписали этот акт:
  Король французов Карл своей рукой,
  Маркиз Суффолк - со стороны другой,
  Был удостоен полномочий важных столь
  Амбассадор английский Вильям де ля Поль.
  Король английский Генрих, говорится,
  Желает Маргарет назвать своей царицей.
  Король Неаполя, Сицилии, Востока -
  Отец царицы этой ясноокой.
  По маю месяцу тридцатого числа
  Быть королевой ей, по мнению посла.
  Здесь обозначено немало перемен:
  Отцу отписано Анжу и графство Мэн..."
  (Роняет документ.)
  
  КОРОЛЬ:
  Что, дядя, с вами?
  
  ГЛОСТЕР:
  Темь пред глазами.
  Схватило сердце. Боже, помоги.
  Темно в глазах, не вижу я ни зги.
  
  КОРОЛЬ:
  Недуг не может дядя превозмочь.
  Винчестер, вас прошу ему помочь.
  
  КАРДИНАЛ (читает):
  "Сей документ имеет объявить:
  Анжу и Мэн должны освободить;
  За счёт британцев Маргарет отправить;
  Невесту без приданого оставить".
  
  КОРОЛЬ:
  Пусть будет так. Условья принимаю.
  Маркиза герцогом Суффолком объявляю,
  Пожаловав ему вот этот меч,
  Который будет герцога беречь.
  Пусть восемнадцать месяцев подряд,
  Пока за мир нас все благодарят,
  Кузен мой Йорк от регентства отступит,
  Быть регентом сейчас смешно и глупо.
  Винчестер,
  Глостер,
  Солсбери и Ворвик,
  И Букингем, и Йорк, и Сомерсет,
  Вам Генрих благодарен и весь свет,
  За тот приём, что Маргарет оказан,
  Он с уважением к её особе связан.
  Недолго уж теперь осталось ждать:
  Настал момент её короновать.
  
  (Король, королева, Суффолк уходят.)
  
  ГЛОСТЕР:
  Вам, пэры славные, опоре государства,
  Изложит Хамфри дум своих мытарства,
  И вашу скорбь,
  И скорбь страны родной -
  Она для всех становится одной.
  Мой брат не пожалел за суть идей
  Ни молодость,
  Ни злата,
  Ни людей.
  Он, клятву дав английскому народу,
  Прошёл сквозь хлад, и зной и непогоду,
  Чтоб Францию в вассала обратить:
  Наследие по праву возвратить.
  Брат Бедфорд смёткой галлов поражал,
  Когда Британию достойно представлял.
  А не обидно ли за шрамы, Ворвик, тем
  Вам, Сомерсет,
  И Йорк,
  И Букингем,
  Кто, будучи бойцами этой гвардии,
  Боролись против Франции в Нормандии?
  Скажите, заслужили ли укор
  И я, и благороднейший Бофор,
  С утра до вечера, уставши, обсуждать,
  Как Францию в узде нам удержать?
  Был коронован мальчиком в Париже
  Наш государь - тем фактом враг унижен.
  Скажите мне, товарищи и други,
  Ужели умирают все заслуги?
  Воитель Генрих,
  Бдительный Бедфорд,
  Которыми любой из бриттов горд,
  Сил не жалея, множили победы.
  Так почему ж мы пожинаем беды?
  О, пэры Англии, союз постыден сей!
  Брак роковой - конец державе всей.
  Всё, что история старательно хранила,
  Как будто кануло в бездонную могилу,
  Как будто Франция под нами не была.
  Нам не резон терпеть подобные дела.
  
  КАРДИНАЛ:
  Не рубишь ли, племянничек, сплеча,
  Уж больно речь не к месту горяча.
  Уподоблять не надо дело драме,
  Ведь Франция была и есть под нами.
  
  ГЛОСТЕР:
  Под нами, коль британцам повезёт,
  Коль скользкою змеёй не уползёт.
  Суффолк, недавний герцог, ей поможет,
  Анжу и Мэн отдал, потери множа.
  Ренье, хозяин оных областей,
  Гол, как сокол, охотник до речей.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Почивший наш завоеватель знал,
  Что от Нормандии ключи нам даровал.
  О, Ворвик, славный мой сынок,
  Почто ты плачешься в платок?
  
  ВОРВИК:
  Скорблю, что нет тому возврата
  Того, что так для сердца свято.
  Когда была б возможность снова,
  Вернуть всё вновь, даю вам слово:
  Мы снова б кровь свою пролили,
  А очи б слёз мои не лили.
  Я воевал Анжу и Мэн
  Не для подобных перемен,
  Кровь проливал за города,
  Чтоб там присутствовать всегда,
  Чтоб правил наш и быт, и пир.
  А не продать за слово "мир".
  
  ЙОРК:
  Чтоб задохнулся герцог и умолк! -
  Британский остров омрачил Суффолк.
  Не подписав позорного союза,
  Я б вырвал сердце и отдал французам.
  Когда бывало, чтобы короли,
  За жён не брали денег и земли?
  А наш король отдать готов своё,
  Чтоб оправдать безденежье её.
  
  ГЛОСТЕР:
  Суффолк же, видно, надо всем смеется,
  Когда за дело чёрное берётся:
  За транспорт хочет долю получить,
  Чтоб королеву нищую всучить.
  Не лучше было б дома ей остаться
  И на гроши несчастные питаться,
  Чем....
  
  КАРДИНАЛ:
  Зачем?
  Зачем?
  Лорд Глостер, горячишься?
  Так и доверия монаршего лишишься.
  
  ГЛОСТЕР:
  Я вижу: вас до сердца достаёт
  И слово, и присутствие моё.
  Гнев на лице не скроешь никогда.
  Довольно ссор.
  Прощайте, господа.
  Но помните: мы дорого заплатим,
  И Францию теперь уже утратим.
  
  (Уходит.)
  
  КАРДИНАЛ:
  Протектор взбешенный ушёл,
  Во всех он недругов нашёл.
  Его теперь невзлюблю:
  Он не лоялен королю.
  Вы сами, лорды, рассудите:
  Он и король - две властных нити.
  Коль обрывается одна,
  Замена ей нам всем видна:
  И водрузит свой постер
  На троне герцог Глостер.
  Да будь у Маргарет в приданом
  Её страна и чемоданы,
  В которых золота не счесть,
  И то б не заслужила честь.
  Нашёл бы Глостер повод,
  Нам выставить свой довод.
  В речах его заразы яд,
  Меж нами сеет он разлад.
  Прошу его остерегаться,
  И на слова не полагаться.
  Народ его благоволит,
  То ни о чём не говорит,
  Ведь, называя "Глостер добрый",
  Народ не видит этой кобры.
  Он для страны - позор и срам,
  Он, лорды, всем опасен нам.
  
  БУКИНГЕМ:
  Зачем протектор королю?
  Он вырос и уже в строю.
  Мы с братом и Суффолком не простим! -
  С местечка Хамфри теплого сместим.
  
  КАРДИНАЛ:
  Не терпит дело проволочки:
  Подобна гибели отсрочка.
  В задумке этой вижу толк.
  Об этом должен знать Суффолк
  
  (Уходит.)
  
  СОМЕРСЕТ:
  Кузен мой, Букингем,
  Давно известно всем:
  Надменней Глостера гораздо кардинал.
  И как бы нас он здесь не обыграл.
  Нисколь не удивлюсь, коль так случится,
  Что кардинал в протекторы стремится.
  
  БУКИНГЕМ:
  Тебе и мне, мой Сомерсет, под стать,
  Протектором для государя стать.
  Да, это б нам с тобой не помешало
  И Хамфри вопреки, и кардиналу.
  
  (Букингем и Сомерсет уходят.)
  
  СОЛБЕРИ:
  Тщеславие, и гордость без размера
  Не могут быть для рыцаря примером.
  Страна в беде: ей нужен здравый ум,
  А не амбиций властных подлый бум.
  Здесь рыцарь - Хамфри.
  Мудр он и спокоен,
  А кардинал - не поп, а злобный воин,
  Кто, разрывая Англию на части,
  Закрыв глаза, стремится только к власти.
  Ты, Ворвик, после Глостера второй,
  Кто популярен ныне и герой.
  Ты, сын, моих седин не омрачил,
  Надеюсь, что на лаврах не почил.
  И ты, брат Йорк, кто Север обуздал:
  В Ирландии порядок воссоздал,
  Кто, регентом во Франции служа,
  Французов наглых резал без ножа.
  Сплотимся же под знаменем страны,
  Великой Англии достойные сыны!
  Нас герцог Хамфри поведёт к победе.
  Да будет бит любой, кто властью бредит:
  И Сомерсет,
  И тщетный Букингем,
  И кардинал...
  Могила будет всем.
  
  ВОРВИК:
  Господь со мной повсюду и всегда.
  Не допущу я Родине вреда.
  
  ЙОРК (в сторону):
  Готов и я сражаться до кончины.
  На то имею веские причины.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Нельзя нам боле времени терять,
  Уж, коль решили, надо начинать.
  
  ВОРВИК:
  Потерян Мэн, который Ворвик брал,
  Я б до конца его не отдавал.
  Не буду воин я,
  Не буду джентльмен,
  Умру, но завоюю снова Мэн.
  
  (Ворвик и Солсбери уходят.)
  
  ЙОРК:
  Анжу и Мэн французам подарили,
  Париж - не наш, -
  Нормандию сгубили.
  Она на них всё время опиралась,
  Нет англичан - опоры не осталось.
  Суффолк статьи позорные составил,
  Поверить пэров в эту чушь заставил,
  А государь (то истинный скандал) -
  За женщину провинции отдал.
  Что их винить?
  Не всё ли им равно? -
  Чужое ведь отдать немудрено.
  О тратах не заботится пират:
  На ром растратит всё и на разврат.
  Друзей же, как путану, нанимают,
  Сегодня - дружат,
  Завтра - выгоняют.
  Не телятся вельможи, не мычат,
  Пока до нитки всё не расточат.
  Вопит хозяин, к помощи взывая,
  Никто на зов его не отвечает.
  Нет ничего, остались только муки,
  В очах - мольба, воздеты к небу руки.
  И, умирая с голоду, не смеет,
  Притронуться к тому, что он имеет.
  Вот так и Йорк, язык свой прикусив,
  Выказывает скромность и пассив,
  Когда пришёл к нему не покупатель,
  А ненавистный всем завоеватель.
  Я заявить, по крайней мере, смею,
  Во мне пылает головня Алтеи,
  Мне принцем калидонским быть пристало.
  Кровей во мне намешано немало:
  Ирландец я, и бритт и даже галл,
  Так век меня задумал и зачал.
  Анжу и Мэн француз теперь владеет.
  От этой вести нынче холод веет.
  Я Францию уже считал своей,
  И относился по-английски к ней.
  Наступит день, моим всё будет снова.
  Клянусь теперь и делом я и словом,
  Что сторону Невилей принимаю,
  В любовь я с Хамфри ныне поиграю,
  А случай от себя не отпущу:
  Соперникам корону не прощу.
  Цель золотую вижу очень чётко,
  Так берегитесь головы и глотки!
  Ланкастеры питаются надеждой
  В ручонке детской скипетр свой держат,
  Молитвы в голове одни и страхи,
  Корона - мне, а голова - для плахи.
  Будь начеку, пока другие дремлют,
  Всем переменам в государстве внемли.
  Пока малыш в любовь свою играет,
  Иных коней судьба нам запрягает,
  Где с Хамфри перессорится весь двор,
  Там назревают хаос и раздор.
  Черёд наступит нашей белой розе,
  И, вознесясь на трон в царёвой позе,
  Спасу страну от бед и разрушенья,
  Закрыв обложку книжного правленья.
  
  (Уходит.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Дом герцога Глостера
  
  (Входит герцог Хамфри и его жена Элеонора.)
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Как колос, перезревший пред Церерой,
  Ты голову склонил.
  Гнетёт карьера?
  Чело кручиной, Хамфри, не порочь,
  Любимец масс, гони печали прочь.
  Что сверлишь землю грустными очами,
  Как будто лихо чуешь за плечами.
  Смени-ка, герцог, грусти этой тему
  На королевскую во злате диадему:
  Она сегодня - главная забота.
  Нет, герцог, для тебя иной работы.
  Напасти все достойно отрази,
  Себе на голову венец сей водрузи.
  А коли рук твоих недостаёт,
  Возьми мои, и двинемся вперёд.
  С того момента не Земля, а Небо
  Нам будет вожделением и хлебом.
  
  ГЛОСТЕР:
  Надеюсь, Нелли, ты супруга любишь,
  Меня травить тщеславием не будешь.
  Умру скорее, Нелли, и клянусь,
  Что к трону никогда не прикоснусь.
  Ведь Генрих - государь, а не племянник,
  А герцог - ни ловкач и ни карманник.
  Грущу же от того, что вспомнил сон.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Со мною поделись. О чём же он?
  А я тебе поведаю в ответ
  Видение своё, что затмевает свет.
  
  ГЛОСТЕР:
  Приснилось мне, что жезл мой разломили,
  Не знаю, кто при этом действе были,
  Но помнится, что был там кардинал,
  И он его, по-моему, сломал.
  А на концах поломанной той палки
  Две головы торчат на катафалке:
  Эдмонда первая, вторая - де ля Поля.
  Во сне такая выпала им доля.
  Я затрудняюсь это толковать.
  
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Тебе поведала историю кровать,
  Как недруги наказаны за зло.
  Твоим врагам, супруг, не повезло.
  Кто с Глостером воюет, пусть узнает,
  Что голову в итоге потеряет.
  Теперь послушай, милый муженёк,
  Мой сон, в котором кроется намёк.
  Представь себе Вестминстерский собор,
  На троне - я, на мне - венец - убор,
  А Генрих с Маргарет, колени преклоня,
  Владычицею жалуют меня.
  
  ГЛОСТЕР:
  Не слышал я ещё такого вздора,
  Кой ты несёшь сейчас, Элеонора.
  Не ты ли при дворе вторая леди?
  Бледнеют все от зависти соседи.
  Как может быть протектора жена
  В измену с головой погружена?
  Упав с вершины, я уже не встану,
  Судить себя за то не перестану.
  С намёками прошу уйти отсюда.
  Изменником я не был и не буду.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Что вы, милорд, я поделилась сном.
  Пустяк - и всё. Забудем же о том.
  Я в будущем иначе рассужу,
  И снов своих уже не расскажу.
  
  ГЛОСТЕР:
  Прошу, жена, не обижайся,
  А лучше жизнью наслаждайся.
  
  (Входит гонец.)
  
  ГОНЕЦ:
  Милорд протектор, честь имею я
  От королевы и от короля
  На соколиную охоту пригласить.
  Вам в Сент-Альбан поручено прибыть.
  
  ГЛОСТЕР:
  Меня, надеюсь, Нелли, не оставишь,
  Супругу удовольствие доставишь.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Вослед иду. Сейчас, мой лорд, сейчас.
  (Глостер и гонец уходят.)
  Пока не пробил мой победный час.
  Сковала мысли и поступки мужа
  Тупая верность, власти хладной стужа.
  Будь рыцарем - не женщиною в юбке,
  Давно бы я решилась на поступки:
  Подобно самовластному сатрапу
  Прошлась бы я по трупам, как по трапу.
  Но, вырядясь смиреною женою,
  От благ не откажусь и пир устрою.
  Куда же ты, сэр Джон, запропастился,
  Надеюсь, что не в ад ты провалился.
  Ко мне скорей, любезный, поспеши.
  Помимо нас - здесь ни одной души.
  
  (Входит Хьюм.)
  
  ХЬЮМ:
  Несусь, храни вас Иисус.
  У вас такое титулов количество.
  Но величать осмелюсь лишь "величество".
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Любезнейший, спасибо вам за творчество.
  Пока же величай меня "высочество".
  
  ХЬЮМ:
  Поможет бог, и постараюсь сам,
  Чтоб титул ваш вознёсся к небесам.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Как там колдунья Маргарет Джордэн?
  Как долго ждать желанных перемен?
  И есть ли польза и какой-то прок
  От чародея с кличкой Болинброк?
  
  ХЬЮМ:
  Из-под Земли по зову колдунов,
  Теперь уж наяву, а не из снов,
  Прибудут на беседу с вами духи,
  Чтоб нашептать величеству на ухо
  Ответы на мудрёные запросы.
  Готовы ль у величества вопросы?
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Вопросами немедленно займусь,
  Когда я из Сент-Альбана вернусь.
  А вот и мзда команде оголтелой,
  Гуляй, пока вершатся суть да дело.
  
  (Уходит.)
  
  ХЬЮМ:
  Куш золотой от герцогини - благо,
  Дороже слова и ценней бумаги.
  Пора уже, сэр Джон, повеселиться,
  И от души на радостях напиться,
  Но свой язык на время проглоти,
  Со словом ныне, братец, не шути.
  Порою, слово стоит головы,
  Острее сабли лезвие молвы.
  Элеонора золото даёт,
  Надеясь, чародейка к ней придёт.
  Веду себя я, скажем, неопрятно,
  Но даже чёрту золото приятно.
  Монеты, словно, мухи облепили,
  И уж с другого берега поплыли,
  Где герцог новоявленный Суффолк,
  И кардинал, в монетах зная толк,
  Подставить поручили герцогиню,
  Представив монстром бывшую богиню.
  Нашёптывать направо и налево:
  "Желает герцогиня в королевы".
  Суффолк и кардинал - уже плуты.
  Зачем же им понадобился ты?
  А для того я полагаю, Хьюм,
  Что третий нужен этим двум,
  Чтоб герцогиню загубить,
  И Хамфри в гроб гвоздок забить.
  Но что бы там не говорилось,
  За всё заплатят, лишь бы сбылось.
  
  (Уходит.)
  
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Дворец.
  
  (Входят несколько просителей, один из них Питер, подручный оружейника.)
  
  ПЕРВЫЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Чтоб все прошения подать,
  Рядком нам следует стоять,
  У всех без исключения
  Возьмет милорд прошения.
  
  ВТОРОЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Храни проектора, Всевышний!
  И нам бы пособить нелишне.
  
  (Входят Суффолк и королева.)
  ПИТЕР:
  Вот с королевою и он.
  Быть первым для меня резон.
  
  ВТОРОЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Дурак, то - не протектор наш,
  А новый герцог - лиха страж.
  
  СУФФОЛК:
  Чем недоволен ты, приятель,
  Сего прошения податель?
  
  ПЕРВЫЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Мы за протектора вас приняли, милорд,
  Но обознался, видимо, народ.
  
  КОРОЛЕВА (читает):
  "Начертано: "Протектору вручить!"
  Ну, что ж - начнём твою беду лечить.
  
  ПЕРВЫЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Слуга меня тиранит кардинала:
  Ему земли и бабы моей мало.
  Я окончательно сегодня разорён,
  Всё отобрал ворюга Гудмен Джон.
  
  СУФФОЛК:
  Жену забрал? - действительно беда.
  А ты зачем пожаловал сюда.
  (Читает):
  "Я Суффолка в понуке обвиняю:
  Забрал Мельфорд и долю урожая".
  Ах, ты, негодник!
  Наглый огородник!
  
  ВТОРОЙ ПРОСИТЕЛЬ:
  Я, сэр, от горожан проситель,
  Их воли искренней носитель.
  
  ПИТЕР (подаёт петицию):
  Хотел молчать, но не смолчу,
  И на хозяина строчу.
  Мой Томас Хорнер утверждает:
  О троне герцог Йорк мечтает.
  Что он один - наследник трона,
  Все остальные - вне закона.
  
  КОРОЛЕВА:
  Что ты сказал?
  Возможно ль это?
  Не обошлось здесь без навета.
  Не мог такое Йорк сказать!
  Всё это надо доказать.
  
  ПИТЕР:
  Ни Йорк сказал - хозяин мой
  В такт слов, кивая головой.
  При этом говорил он, мол,
  Похищен Генрихом престол.
  
  СУФФОЛК:
  А ну-ка кликните бойца.
  (Входит слуга.)
  Ты отведи-ка молодца,
  И пусть хозяин-идиот
  На государев суд придёт.
  (Слуга и Питер уходят.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Вы под протекторским крылом,
  Кто выбивал подачки лбом,
  Ему пишите снова,
  И не жалейте слова.
  (Рвёт прошения.)
  Суффолк, пусть эти доги
  Быстрей уносят ноги.
  
  ВСЕ:
  Уходим мы, уходим:
  Наш дух вам неугоден.
  
  (Уходят.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Ответьте, лорд, мне, внятно, кратко:
  Такие в Англии порядки?
  Ужели власти Альбиона
  Теряют волю над короной?
  Король сподобился калеке:
  Никто, ничто он без опеки.
  Я королевою зовусь,
  Но быть я оною лишь тщусь,
  Ведь мне, Суффолк, непросто:
  Над всем довлеет Глостер.
  Я в Поле-балагуре,
  Каким Суффолк был в Туре,
  Представила супруга,
  В ком власть, и мудрость друга.
  А в нём лишь эйфория
  Да стих Аве-Мария.
  Апостолы, пророки,
  И древних книг истоки.
  В науках - все законы,
  А дамы - на иконах.
  Ему под красной шляпой
  Быть лучше римским папой,
  А нынче под короной
  Он выглядит вороной.
  
  СУФФОЛК:
  Мадам, придётся потерпеть.
  Мы вместе в Англии теперь.
  Любые отразим напасти.
  Быть государыне во власти!
  
  КОРОЛЕВА:
  Протектор - ни единый вектор:
  И Сомерсет,
  И Букингем,
  И Йорк ворчливый,
  И Бофор -
  В любом запрятан свой укор.
  Вот сколько мы врагов имеем.
  И каждый короля сильнее.
  
  СУФФОЛК:
  По значимости ныне и по силе
  Нет в Англии серьёзнее Невилей.
  Хотя до некой степени и меры
  И Солсбери, и Ворвик - те же пэры.
  
  КОРОЛЕВА:
  Но эти лорды - не моя болячка,
  Выводит из себя меня гордячка:
  Протектора жена и герцогиня
  Себя, считая королевой ныне.
  Как мухи, иностранцы к даме льнут
  И не меня - её богиней чтут.
  Она блистает будто бы алмаз,
  За бедность презирает вас и нас.
  Ужели я такое допущу,
  И никогда за то не отомщу?
  Безродная на деле балаболка
  Щебечет фаворитам без умолку,
  Что шлейф её дороже тех земель,
  Которые допрежь отец имел.
  Суффолк же, мол, отца обогатил:
  Два герцогства за дочку подарил.
  
  СУФФОЛК:
  Как успокоить балаболку знаем:
  Мы компромат на птичку собираем.
  Охотники расставили силки,
  Они в поимке птичек - мастаки.
  Её болтливость - главная беда:
  Уйдёт она со сцены навсегда.
  Я, королева, дать совет хочу:
  Нам кардинал пока не по плечу,
  Упрочить надо ныне с ним союз,
  А сбросив Хамфри, неудобный груз,
  Возьмёмся окончательно за дело,
  И Йорк, и поп уйдут под флагом белым.
  Придут и почитание, и сила,
  В руках у вас окажется кормило.
  
  (Под звуки фанфар входят король, герцог Хамфри Глостер, кардинал Бофор, Букингем, Йорк, Сомерсет, Солсбери, Ворвик и герцогиня Глостер.)
  
  КОРОЛЬ:
  Поверьте, лорды, разницы здесь нет:
  Равны во всём и Йорк, и Сомерсет.
  
  ЙОРК:
  От регентства во Франции отставят,
  Коль против Йорка факты предоставят.
  
  СОМЕРСЕТ:
  Коль трону я доверья не внушаю,
  Я это место Йорку уступаю.
  
  ВОРВИК:
  Не вижу основания для прений:
  Йорк, только Йорк!
  И в этом нет сомнений.
  
  КАРДИНАЛ:
  Неугомонный Ворвик, не жужжи.
  Есть более достойные мужи.
  
  ВОРВИК:
  Тебе ль меня учить на поле битвы.
  Воюешь ты не шпагой, а молитвой.
  
  БУКИНГЕМ:
  Уймись же, Ворвик, здесь собрался свет,
  Где недостойных и убогих нет.
  
  ВОРВИК:
  Я поведения нисколько не стыжусь.
  Да и над светом вскоре поднимусь.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Сын, замолчи! Ты, Букингем любезный,
  Скажи, чем Йорка Сомерсет полезней?
  
  КОРОЛЕВА:
  Секрета не открою я:
  То предпочтенье короля.
  ГЛОСТЕР:
  Вы короля за мальчика почли,
  Коль дать совет прилюдно предпочли.
  Хочу, мадам, вам заявить я смело:
  Указывать мужьям - не бабье дело.
  
  КОРОЛЕВА:
  А если из проблем мальчишка вырос,
  Протектор - не лечение, а вирус.
  
  ГЛОСТЕР:
  Ни юность охраняю и ни детство:
  Протектор я великого наследства,
  Где главным есть и будет государство,
  И тот, кто богом выдвинут на царство.
  
  СУФФОЛК:
  Кто небом выделен, тому опора - бог,
  Зачем же ты мешаешься у ног?
  Оставь и дерзость, и свои заботы,
  То не твоя, а богова работа.
  Играя с государем ныне в детство,
  Ты короля лишаешь королевства.
  А государство, между тем, хиреет,
  Дофин - не мы уж Францией владеет.
  Все лорды пред тобою клонят главы,
  Нет в Англии над Глостером управы.
  
  КАРДИНЛ:
  Давно обили сборщики пороги,
  Сбирая непомерные налоги,
  Народ устал от вечного поста,
  Церковная казна почти пуста.
  
  СОМЕРСЕТ:
  Дворцы твои, наряды герцогини
  Смели казну, теперь она в помине.
  
  БУКИНГЕМ:
  Ты так жестокость во главу поставил,
  Что сам себе надежды не оставил.
  
  КОРОЛЕВА:
  Во Франции, не зря народ судачит,
  Что Глостер был там рыцарем удачи:
  Чины всем раздавал из-под полы,
  Сбирая дань под гимны похвалы.
  Кода бы правду вовремя раскрыли,
  Вы б головы дано уж не носили.
  (Глостер уходит. Королева роняет веер.)
  Подай-ка веер!
  Сил недостаёт?
  Ах, ты не хочешь, подлая? Так вот!
  (Даёт герцогине пощечину.)
  Ужели это вы, мадам?
  Простите!
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  На этот раз обиду я прощу.
  Но случая, поверь, не упущу.
  Ты будешь на кикимору похожа,
  Когда ногтями разукрашу кожу.
  
  КОРОЛЬ:
  Всё это неприемлемо и больно,
  И получилось, видимо, невольно.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Не волен ты в своих поступках:
  Нет короля - осталась юбка.
  Но раз король не вправе править,
  Придётся девку в угол ставить.
  
  (Уходит.)
  
  БУКИНГЕМ:
  Я, кардинал, хотел бы в эту пору
  Послушать в гневе мэм Элеонору,
  О планах их подробнее узнать,
  И что намерен Хамфри предпринять.
  Излишне, кардинал, стараться нам,
  Похоже, мчится в ад сама мадам.
  
  (Уходит.)
  
  (Возвращается Глостер.)
  
  ГЛОСТЕР:
  Я, обойдя дворец, остыл немного,
  Вернулся вновь по зову сердца, долга.
  Давайте ж поработаем, друзья,
  Пренебрегать Британией нельзя.
  Коль вы меня в ошибках уличите,
  По правилам и нормам осудите,
  Но видит бог, что королю я предан,
  Рвут сердце неурядицы и беды.
  Вот и сейчас, о Йорке рассуждая,
  Его кандидатуру предлагаю:
  Он соискатель, лорды, подходящий,
  И воин, и протектор настоящий.
  
  СУФФОЛК:
  Но прежде чем начнём голосовать,
  Позвольте же причины мне назвать,
  По коим Йорк иных намного хуже,
  И в должности во Франции не нужен.
  
  ЙОРК:
  А я скажу, какая здесь причина:
  Во-первых, льстить не буду господину,
  А, во-вторых, коль будет Сомерсет,
  Меня задержат здесь на много лет,
  Пока дофин всю Францию не слижет.
  Ведь я сидел, обманутый в Париже,
  Где помощи от Сомерсета ждал,
  Пока измором враг меня терзал.
  
  ВОРВИК:
  Изменник хуже, чем сей благодетель.
  Я этому действительный свидетель.
  
  СУФФОЛК:
  Упрямец, Ворвик, лучше помолчи!
  
  ВОРВИК:
  Уж лучше ты, зазнайка, не кричи!
  
  (Стражники вводят Хорненра, оружейника, и его подручного Питера.)
  
  СУФФОЛК:
  Лорд Йорк, придётся господа молить:
  В измене надлежит вас обвинить.
  
  ЙОРК:
  И кто же на такое вдруг решится?
  
  КОРОЛЬ:
  Кому вы здесь позволили явиться?
  
  СУФФОЛК:
  Вот, мой король, персона та,
  Что прочиталл слова с листа
  И их прилюдно повторяет:
  "О троне герцог Йорк мечтает.
  Что он один - наследник трона,
  Все остальные - вне закона".
  
  КОРОЛЬ:
  Ты говорил подобные слова?
  
  ХОРНЕР:
  Ужель моя не варит голова?
  Ужели я настолько опустился,
  Чтоб на такую мерзость покусился?
  Да мне и бог, и ангел мой свидетель:
  Врёт негодяй, я - короля радетель.
  ПИТЕР:
  Вельможи, потрохами вам клянусь,
  Хотите, сорок раз перекрещусь.
  Ведь не могло такое мне присниться
  Во время чистки Йорку амуниций.
  
  ЙОРК:
  Черны твои предательские речи.
  Где потерял ты облик человечий?
  Но справедливый суд всё разрешит,
  И головы бессовестной лишит.
  
  ХОРНЕР:
  Увы, милорд, на эшафоте даже
  Душа моя напраслины не скажет.
  Мой обвинитель - глупый ученик,
  Он вляпался, а в суть ещё не вник.
  Меня хотел он, видимо, подставить
  За то, что я хотел его наставить.
  А он же, и свидетель подтвердит,
  Сказал мне, что обиду не простит.
  Я негодяем, лорды, обвинён.
  По злобе всё выдумывает он.
  
  КОРОЛЬ:
  Как следует здесь, дядя поступить
  И по закону и не навредить?
  
  ГЛОСТЕР:
  Коль мне доверили проблему разрешить,
  Вот так нам следует сегодня поступить:
  Поскольку Йорк лишён пока престижа,
  Быть Сомерсету регентом в Париже.
  Пусть поединок спорщиков рассудит,
  Господь возьмёт того, кого осудит.
  Таков закон и герцога веленье,
  Да будет так! И в этом нет сомненья!
  
  СОМЕРСЕТ:
  Помазанник небес, благодарю.
  Себя я в услуженье отдаю.
  
  ХОРНЕР:
  Я поединок честный принимаю.
  
  ПИТЕР:
  Спаси, господь!
  Что делать я не знаю.
  Меня сгубила ненависть и злоба.
  И доведёт несчастного до гроба.
  Я драться-то на деле не умею.
  О, сердце бедное, от страха весь потею.
  ГЛОСТЕР:
  Теперь ты, парень, сам и выбирай:
  Иль поединок, иль в петлю влезай.
  
  КОРОЛЬ:
  В тюрьму отправить ту, что на краю.
  Пусть через месяц встретятся в бою.
  Идём же, Сомерсет, решим на месте,
  Как проводить во Францию по чести.
  
  (Звук фанфар. Все уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Сад Глостера.
  
  (Входят Маргарет Джордэн, Хьюм, Саутвелл и Болинброк.)
  
  ХЬЮМ:
  Ну, что же, господа, идите,
  И герцогиню удивите.
  Ведь ей не терпится узнать,
  Как вы ей будете гадать.
  
  БОЛИНБРОК:
  Мы, мастер Хьюм, уже готовы,
  И чудом удивить и словом.
  Желает светлость убедиться,
  Как заклинание вершится?
  
  ХЬЮМ:
  Сомнений быть не может:
  Страшится ей негоже.
  
  БОЛИНБРОК:
  Я о бесстрашии наслышан,
  Но колдовство натуры выше,
  Об этом, мастер, не забудьте,
  И с дамой наверху побудьте.
  Боритесь там за звёзды неба,
  А мы внизу - за корку хлеба.
  (Хьюм уходит.)
  Ложись-ка, тётка Джордэн, наземь,
  С подземным миром ладить связи.
  А ты, Джон Саутвелл, бурчи
  Под свет пылающей свечи.
  
  (На балконе появляется герцогиня, за ней следует Хьюм.)
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Здесь колдовство!
  Здесь дух силён!
  Крутитесь шестерни времён,
  Пусть свет весь удивится
  Вновь избранной царице.
  
  БОЛИНБРОК:
  Прошу, миледи, не спешить,
  Нам надо чары завершить.
  Они свершаются в ночи,
  Где правит сон,
  Кричат сычи.
  Сгорела даже Троя
  Глухой ночной порою.
  В ночи собаки лают,
  Скелеты оживают,
  В эфире призраки парят,
  И духи колдовство творят.
  Настал назначенный нам час,
  Садитесь и не бойтесь нас.
  А чтоб не навредить вам вдруг,
  Вокруг себя очертим круг.
  
  (Ведутся церемониальные приготовления. Очерчивается круг. Болинброк или Саутвелл читают: "Я заклинаю тебя...". Раздаются ужасные раскаты грома, сверкают молнии, затем появляется дух.)
  
  ДУХ:
  Азум! Азум!
  
  МАРГАРЕТ ДЖОРДЭН:
  Азат! Азат!
  Нет хода для тебя назад!
  Бог, пред которым ты трепещешь,
  Зажал тебя в стальные клещи,
  Пока ты не ответишь даме,
  Сидеть тебе пленённым в яме.
  
  ДУХ:
  Я воле бога не перечу,
  И на вопросы все отвечу.
  
  БОЛИНБРОК (читает по бумаге):
  "Что станет с королём, сначала?"
  
  ДУХ:
  Ему осталось править мало.
  Великий герцог пост займёт,
  И короля переживёт,
  Но сам насильственно умрёт.
  
  (Саутвелл записывает ответы духа.)
  
  БОЛИНБРОК:
   "А на какую полку
  Кладёшь судьбу Суффолка?"
  
  ДУХ:
  Стихия водная над герцогом витает,
  Она его волной запеленает.
  
  БОЛИНБРОК:
  "И, наконец, желаем разобраться,
  Что Сомерсету ныне опасаться?"
  
  ДУХ:
  В песках ему отшельником бродить,
  Чтоб замки стороною обходить.
  Пора вопросы завершать:
  Нет боле сил мне отвечать.
  
  БОЛИНБРОК:
  Бог, охрани со всех сторон!
  Дух тёмных сил, изыди вон!
  
  (Раскаты грома, молния. Дух исчезает.)
  
  (Со стражей врываются герцог Йорк и герцог Букингем.)
  
  ЙОРК:
  Хватайте эту бабу
  И мужика со скарбом.
  Здесь колдовство творится,
  Чтоб властью поживиться.
  Вы при предательстве, мадам?
  Не стыдно ль, герцогиня, вам?
  Ведь ни протектор, ни король
  Не оправдают вашу роль.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  В них половины не найдёте
  Того, что в вашей скрыто плоти:
  О королевстве ты мечтаешь,
  Других же в этом обвиняешь.
  
  БУКИНГЕМ:
  Да-да, мадам, кабы не это,
  Где ваше соло чётко спето.
  Всех захватить и на замок,
  Держите врозь,
  Чтоб каждый смолк.
  А вам, мадам, под стражей
  Быть безопасней даже,
  Возьми-ка, Стэффорд, даму,
  Убереги от сраму.
  (Стража уводит герцогиню и Хьюма.)
  И, завершая сей бедлам,
  Суду представим этот хлам.
  Нет колдунам прощенья!
  Очистить помещенье!
  
  (Стражники уводят Маргарет Джордэн, Саутвелла и кампанию.)
  
  ЙОРК:
  Лорд Букингем, да вы мастак!
  Попали черти все впросак.
  Сработано так ловко,
  Что удалась уловка.
  Но очень любопытно,
  Что чёрт набил копытом.
  (Читает):
  "Великий герцог пост займёт
  И короля переживёт,
  Но сам насильственно умрёт".
  К гадалке нечего ходить:
  "Рим греков может победить".
  Да, вывод чародеев крут.
  Чем подытожили сей труд?
  "А на какую полку
  Кладёшь судьбу Суффолка?"
  "Стихия водная над герцогом витает,
  Она его волной запеленает".
  "И, наконец, желаем разобраться,
  Что Сомерсету ныне опасаться?"
  "В песках ему отшельником бродить,
  Чтоб замки стороною обходить".
  Довольно пустяками заниматься,
  Предсказано одно -
  Другое может статься.
  Пророчество, как проявило, туманно,
  Во времени и действиях пространно.
  Король верхом в Сент-Альбан ныне едет,
  А с ним супруг прекрасной этой леди,
  Обгонит новость время и коней,
  Увы, протектор поперхнётся ей.
  
  БУКИНГЕМ:
  Позвольте новость важную вручить.
  Так хочется награду получить!
  
  ЙОРК:
  Вам в удовольствии таком не откажу.
  И за событием подобным прослежу.
  Теперь же мне слуга скорее нужен.
  (Входит слуга)
  Зовите Солсбери и Ворвика на ужин.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Сент-Альбан.
  
  (Входят король, королева, Глостер, кардинал и Суффолк. Слышится, как перекликаются сокольничие.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Быть может, я в охоте и невежда,
  Но я такого не знавала прежде,
  Была готова я поклясться хлебом:
  В ненастье старый Джон не взмоет в небо.
  
  КОРОЛЬ:
  Каким у вас красавцем сокол был!
  Он все рекорды скорости побил!
  И человек, и сокол рвутся ввысь,
  Бог явит чудо, только помолись.
  
  СУФФОЛК:
  На дело, сир, взирать нам надо трезво:
  Все соколы протектора так резвы,
  Как и хозяин - вечно в небесах,
  Носясь на тучах белых-парусах.
  
  ГЛОСТЕР:
  Цена любой мыслишке низкой грош:
  Она - бескрыла, в небо не возьмёшь.
  
  КАРДИНАЛ:
  Вот я и вижу - вы всё время в небе.
  
  ГЛОСТЕР:
  Для вас же, кардинал, такое - небыль.
  А вам бы - надо господу служить,
  И мыслями, и телом в небе жить.
  
  КОРОЛЬ:
  Обитель вечного блаженства.
  
  
  КАРДИНАЛ:
  Вы - небо нам и совершенство.
  А все сокровища - в короне.
  Лишь пэр-протектор - посторонний.
  При власти потому остался,
  Что, как пиявка, присосался.
  
  ГЛОСТЕР:
  Вы, кардинал, здесь палку перегнули:
  Не гневайтесь, коль богу присягнули.
  Под святостью, кой наделили вас,
  Мудрее скрыть озлобленности глас.
  
  СУФФОЛК:
  Ни злоба здесь - нелепости пример:
  При славном споре - никудышный пэр.
  
  ГЛОСТЕР:
  Как понимать, Суффолк, такое шарлатанство?
  
  СУФФОЛК:
  Как ваше мнимое, милорд, протекторанство.
  
  ГЛОСТЕР:
  О вашей дерзости истории не лестны.
  
  КОРОЛЕВА:
  А вы своей амбицией известны.
  
  КОРОЛЬ:
  Ты пэров, королева, не трави,
  Противоречие у каждого в крови.
  Погрязнет всё в словесной кабале,
  Блаженны миротворцы на земле.
  
  КАРДИНАЛ:
  Я - миротворец, инструмент мой - меч,
  Протектору главы не уберечь.
  
  ГЛОСТЕР (в сторону кардинала):
  Представил я уже, святоша,
  Как в облака тебя заброшу.
  
  КАРДИАЛ (в сторону Глостера):
  А я тебя, мой милый,
  Живьём вгоню в могилу.
  
  ГЛОСТЕР (в сторону кардинала):
  Надеюсь: разрешим с тобою ссору,
  Поповскую не приглашая свору.
  
  
  КАРДИНАЛ (в сторону Глостера):
  Что ж - без свидетелей нам проще:
  Сразимся вечером у рощи.
  
  КОРОЛЬ:
  О чём печётесь, господа?
  
  КАРДИНАЛ:
  Поверь мне, Глостер, вся беда:
  Твой сокол слишком в небо рвался,
  Вот праздник наш и не удался.
  (В сторону Глостера):
  Меч свой двуручный приноси.
  
  ГЛОСТЕР:
  Иже еси на небеси.
  
  КАРДИНАЛ (в сторону Глостера):
  Да не забудь, куда явиться.
  
  ГЛОСТЕР (в сторону кардинала):
  А ты - с роднёю распроститься.
  
  КОРОЛЬ:
  Что, дядя Глостер, обсуждаем?
  
  ГЛОСТЕР:
  Мы об охоте рассуждаем.
  (в сторону кардинала):
  Я божьей матерью клянусь
  Что я в дуэли отличусь:
  Попа не пожалею,
  И наголо обрею.
  
  КАРДИНАЛ (в сторону Глостера):
  Себя, протектор, ты не тешь.
  Свою заткни, целитель, брешь.
  
  КОРОЛЬ:
  Крепчает ветер, гнев струится,
  На сердце бременем ложится.
  Меж вами, лорды, только тучи,
  Вы рвёте струны, нет созвучий.
  И был бы искренне я рад
  Вернуть гармонию и лад.
  
  (Входит горожанин Сент-Альбана, крича "Чудо!")
  
  ГЛОСТЕР:
  Ты кто такой?
  Откуда?
  
  ГОРОЖАНИН:
  О, чудо! Чудо! Чудо!
  
  СУФФОЛК:
  Без шума, парень, и без бреда
  О чуде королю поведай.
  
  ГОРОЖАНИН:
  Случилось чудо утром рано:
  Слепец у раки Сент-Альбана
  Вдруг неожиданно прозрел,
  Он с детства видеть не умел.
  
  КОРОЛЬ:
  Не чудо здесь, а вера в бога
  Надежду родила в убогом.
  Дала прозреть ему вначале,
  Затем - забыть о той печали.
  
  (Входит мэр Сент-Альбана с братией, двое несут в кресле Симпкокса, вослед идёт его жена.)
  
  КАРДИНАЛ:
  Вот горожане, государь, и знать
  Прозревшего желают показать.
  
  КОРОЛЬ:
  Слепому - неуютно в этом мире,
  А зрячему - грешить возможность шире.
  
  ГЛОСТЕР:
  Прозревшего поближе поднесите,
  С ним говорить желает повелитель.
  
  КОРОЛЬ:
  Как всё, любезный, получилось?
  Ужели чудо приключилось?
  Ужель, незрячего с рожденья,
  Господь избрал для исцеленья?
  
  СИМПКОКС:
  Я был рождён слепым, милорд.
  
  ЖЕНА:
  Свидетель - я и весь народ.
  
  СУФФОЛК:
  А кто она?
  
  ЖЕНА:
  Его жена.
  
  ГЛОСТЕР:
  Похожа более на мать:
  О ней иначе не сказать.
  
  КОРОЛЬ:
  Где ты на свет явился?
  
  СИМПКОКС:
  Под Бервиком родился.
  
  КОРОЛЬ:
  Господь решил тебе помочь,
  Молись же, раб и день и ночь,
  Не забывая ни на час,
  Что бог тебя от порчи спас.
  
  КОРОЛЕВА:
  Ты там случайно оказался,
  Иль по наитию примчался?
  
  СИМПКОКС:
  Известно только богу,
  Как выносил немогу.
  Сто раз во сне святой Альбан
  Мне предлагал целенья план:
  Всё к раке приглашая,
  И чудо обещая.
  
  ЖЕНА:
  В ночи я слышала не раз
  Того святого громкий глас.
  
  КАРДИНАЛ:
  Ты ко всему ещё хромой?
  
  СИМПКОКС:
  Спаси калеку, Боже мой!
  
  СУФФОЛК:
  Где повредился?
  
  СИПМКОКС:
  С дерева свалился.
  
  ЖЕНА:
  И то - ни диво:
  Упал со сливы.
  
  ГЛОСТЕР:
  Как долго слепотой томился?
  
  
  СИМПКОКС:
  С момента, как на свет явился.
  
  ГЛОСТЕР:
  И что ж, скажи, такое было,
  Что занесло тебя на сливу?
  
  СИМПКОКС:
  Не я, а юность пошалила.
  
  ЖЕНА:
  И наземь глупого свалила.
  
  ГЛОСТЕР:
  Я вижу: ты любитель сливы.
  
  СИМПКОКС:
  Не для себя рискнул - для милой.
  Но в жизни много сожалений:
  Спешишь - лишаешься коленей.
  
  ГЛОСТЕР:
  Искусный плут! Но вряд ли то поможет.
  Позволь тебя немного потревожить.
  Закрой глаза, моргни разок другой,
  Взгляд у тебя, по-моему, плохой.
  
  СИМПКОКС:
  Святому Альбану и богу благодарен!
  И взгляд мой ясен и весь мир шикарен.
  
  ГЛОСТЕР:
  Хочу на чёткость глаз проверить я:
  Какого цвета мантия моя?
  
  СИМПКОКС:
  Как кровь она красна, милорд.
  
  ГЛОСТЕР:
  Прекрасен речи оборот.
  А что под мантией ношу?
  
  СИМПКОКС:
  Костюм прекрасный опишу,
  К тому ж, милорд, заметить рад:
  Черней угля он - как агат.
  
  КОРОЛЬ:
  Откуда знаешь про агат?
  
  СУФФОЛК:
  Ведь ты с рожденья слеповат.
  ГЛОСТЕР:
  Что из одежды видел прежде?
  
  ЖЕНА:
  Поверьте, господа.
  Не видел прежде он такого никогда.
  
  ГЛОСТЕР:
  Скажи-ка, плут,
  А как меня зовут?
  
  СИМПКОКС:
  Я вас не видел никогда.
  
  ГЛОСТЕР:
  А посмотри-ка, вот сюда.
  Его ты имя назовёшь?
  
  СИМПКОКС:
  Все незнакомые мне сплошь.
  
  ГЛОСТЕР:
  Тебе не ведом ни один?
  
  СИМПКОКС:
  Всё так и есть, мой господин.
  
  ГЛОСТЕР:
  Быть может, и себя не знаешь?
  
  СИМПКОКС:
  Зачем, любезный, обижаешь?
  Я жизнью собственной клянусь,
  Что Симпкокс Саундер зовусь.
  
  ГЛОСТЕР:
  Ты - самый наглый в мире плут.
  И жизнь твоя, и речи лгут.
  Ведь люди, будучи слепыми,
  Не почитаются немыми,
  Галдят об именах и нравах,
  И о костюмах, и забавах,
  Не видят цвет, но рассуждают,
  И часто правыми бывают.
  Святой Альбан явил нам чудо,
  А кто из вас святым здесь будет?
  Кто ноги выправит калеке,
  Чтоб исцелить его навеки?
  
  СИМПКОКС:
  Года б, милорд, смогли вы это сделать!
  
  ГЛОСТЕР:
  В Сент-Альбане могу сказать вам смело:
  И люди есть, и исцеленья эти.
  Зовутся же они в народе "плети".
  
  МЭР:
  Милорд, они всегда к услугам.
  
  ГЛОСТЕР:
  Пора, мэр, исцелить нам друга.
  
  МЭР:
  Беги за стражей поскорей-ка.
  
  (Слуга уходит выполнить приказ.)
  
  ГЛОСТЕР:
  Подайте-ка сюда скамейку.
  Ты, коли хочешь быть небитым,
  От пола отрывай копыта,
  И, позабыв про всё на свете,
  Сигай через скамью от плети.
  
  СИМПКОКС:
  Ах, помогите мне привстать!
  Нельзя же так меня пытать.
  
  (Входит служитель с кнутом.)
  
  ГЛОСТЕР:
  А ну скажи, убогий,
  Куда ты спрятал ноги?
  Ты плети, стражник, не жалей,
  Покуда не подскочит, бей!
  
  СТРАЖНИК:
  А ну, снимай рубаху,
  Коль угодил на плаху.
  
  СМПКОКС:
  Какое там скакать!
  Я не могу стоять!
  
  (После первого же удара перескакивает через скамейку и убегает с криком "Чудо!")
  
  КОРОЛЬ:
  Ты видишь это, Боже?
  И не караешь всё же.
  
  КОРОЛЕВА:
  Сей плут меня немало насмешил.
  Как жаль, что он удрать так поспешил.
  ГЛОСТЕР:
  Следите же за наглой рожей.
  И шлюху арестуйте тоже.
  
  ЖЕНА:
  Врать, господа, я вам не стану:
  Нужда подвигла нас к обману.
  
  ГЛОСТЕР:
  Да быть наказанной той паре!
  Пороть прилюдно на базаре,
  Покуда в Бервик не вернутся,
  Где исцелёнными проснутся.
  
  (Мэр со свитой, жена и стражник уходят.)
  
  КАРДИНАЛ:
  Сегодня Хамфри чудо совершил.
  
  СУФФОЛК:
  Калека вскачь от плети поспешил.
  
  ГЛОСТЕР:
  Мне вас не переплюнуть никогда:
  От вас сбежали даже города.
  
  (Входит Букингем.)
  
  КОРОЛЬ:
  Какие вести Букингем привёз?
  
  БУКИНГЕМ:
  От них по коже бегает мороз.
  То ль проходимцы были, то ли воры,
  Но все они в кругу Элеоноры,
  Жены протектора и дяди короля,
  Вас низвели сегодня до нуля.
  Нечистой силе духи отвечали,
  Мы чародеев всех арестовали,
  И для суда все факты сохранили,
  И коль не мы, злодеи б всех сгубили.
  Спешил сюда поведать вам о том,
  Подробности узнаете потом.
  
  КАРДИНАЛ (в сторону Глостера):
  Навис над вами благородный суд,
  Супругу вашу в Лондон отвезут.
  Придётся о дуэли мысль отставить,
  Меч обнажённый снова в ножны вставить.
  
  ГЛОСТЕР:
  Ты сердце рвёшь мне, поп амбициозный,
  Но повод здесь действительно серьёзный,
  А потому тебе я уступаю,
  Как конюху и так же презираю.
  
  КОРОЛЬ:
  Кто тёмных сил и дел не сторонится,
  Тому беда на голову свалится.
  
  КОРОЛЕВА:
  Гнездо загажено, не так ли, герцог Глостер?
  Быть незапятнанным действительно непросто.
  
  ГЛОСТЕР:
  Свидетель Бог: я государю верен,
  И оставаться впредь собой намерен.
  Я поражён известием о том:
  Враги стране - жена моя и дом.
  Но если правда всё, о чём услышал,
  Да будет правосудие превыше!
  Дворянство пачкать грязью не позволю,
  Из жизни герцога изменницу уволю.
  Того пусть судит высший из судов,
  Кто посягнул на честь моих дедов.
  
  КОРОЛЬ:
  Я на ночь здесь хочу остановиться,
  А завтра в Лондон надо возвратиться,
  Одно теперь нам с вами остаётся:
  Судить изменников Британии придётся.
  Мы на весах закона правду взвесим,
  Простим невинных, остальных - повесим.
  
  (Звучат фанфары. Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Лондон. Сад герцога Йорка.
  
  (Входят Йорк, Солсбери и Ворвик.)
  
  ЙОРК:
  Теперь же, лорды, Солсбери и Ворвик,
  Закончив ужин, мы пройдём во дворик,
  В укромном месте на скамейке сада
  Мне сокровенным поделиться надо:
  Все факты, доводы я выложу на стол,
  Что право полное имею на престол.
  СОЛСБЕРИ:
  Милорд, не терпится узнать,
  В ком царства истинного знать.
  
  ВОРВИК:
  Коль правду искренне куёшь,
  В Невилях ты друзей найдёшь.
  
  ЙОРК:
  Известно всем уже дано на свете:
  Семи сынам отцом был Эдвард Третий.
  Скрывать их имена не мыслю,
  Всех поимённо перечислю:
  1. Эдвард Чёрный, Принц Уэльский,
  2. Вильям Хатфилдский,
  3. Лионель, герцог Кларенский,
  4. Джон Гентский, герцог Ланкастерский,
  5. Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский,
  6. Томас Вудсток, герцог Глостерский,
  7. Вильям Виндзорский.
  Из жизни Чёрный Принц давно ушёл,
  Когда был жив его отец ещё,
  Оставив Ричарду наследие своё,
  Кто после Эдварда был назван королём.
  Но появился Генрих Болинброк,
  Всем преподав жестокости урок,
  Он, сын Ланкастера, наследник Джона Гента,
  Дождался, наконец, того момента,
  Когда Четвертым Генрихом назвался,
  А с королём несчастным рассчитался:
  Ему убийцу тайно подослал,
  А королеву в Галлию сослал.
  
  ВОРВИК:
  Отец, сей сказ меня правдивостью задел.
  Так дом Ланкастеров короной завладел.
  
  ЙОРК:
  Где право попрано, венец сиять не может,
  Ужели лордов это не тревожит?
  По смерти Ричарда - второй наследник вправе
  Владеть короною и государством править.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Но мы о Вильяме того уже не скажем:
  Ведь умер Хатфилд и наследника не нажил.
  
  ЙОРК:
  А третий сын великого отца,
  По этой линии я требую венца,
  Родил Филиппу, дочку,
  На том поставив точку.
  Отдали дочь за Мортимера,
  И графом Марч был, и примером.
  Произвели они с тех пор
  Эдмунда, Энн, Элеонор.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Корона Болинброка
  Сидела кособоко.
  Хотел Эдмунд сместить его,
  Твердят: не вышло ничего.
  Он в заточенье помер:
  Его сгубил Глендовер.
  А что случилось дальше?
  
  ЙОРК:
  Энн, что была годами старше,
  И вывод здесь совсем простой:
  Имела право на престол.
  Её в супруги Кембридж взял,
  И вместе с нею жизнь мне дал.
  А он был сыном Лэнгли,
  Меня, выходит, свергли,
  Прямой наследник короля
  Не кто-нибудь, а только я.
  
  ВОРВИК:
  И пусть твердит мне нынче, кто угодно,
  Но нет яснее вывода сегодня:
  Нам короля четвёртый сын представил,
  А третьего, законного, отставил.
  Потомки третьего растут и процветают,
  И в Йорке жизнь они и славу обретают.
  Отец мой Солсбери, склоним свои колени,
  Нам не забыть торжественных мгновений,
  Мы Йорка сувереном признаём,
  Ему себя всецело отдаём.
  
  ОБА:
  Мы стерпим и лишения, и боль.
  Вива, наш Ричард, Англии король!
  
  ЙОРК:
  Я - не король, хоть стать им и решил,
  Ланкастеров пока что не крушил.
  Но вы в меня вселили вдохновенье.
  Храните, лорды, тайну и терпенье.
  Во всех делах с меня пример берите:
  Закрыв глаза, Суффолку не дерзите,
  Гордыне Бофора на людях потакайте,
  Спесь Сомерсета вдруг не замечайте,
  И поддержите даже Букинегема,
  Пока его не завершится схема,
  Где он задумал Хамфри уничтожить,
  Победу мнимую короне подытожить.
  Сгубив его, они себя загубят,
  И власть свою под самый корень срубят.
  Господь меня на истину наставил:
  Такое завтра Йорк себе представил.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Нет нам нужды слова напрасно тратить,
  Мы в деле государственном - собратья.
  
  ВОРВИК:
  Ни смерти места нет, ни страху!
  Быть Йорку в Англии монархом!
  
  ЙОРК:
  А коли так, то поклянусь и я:
  Вторым ты будешь после короля!
  
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Зал суда.
  
  (Слышны звуки фанфар. Входят король, королева, Глостер, Йорк, Суффолк и Солсбери. Под стражей вводят герцогиню Глостер, Маргарет Джордэн, Саутвелла, Хьюма и Болинброка.)
  
  КОРОЛЬ:
  Супруге Глостера,
  Великосветской даме,
  Велю пред Богом отвечать и нами.
  Элена Кобэм, так дела плохи,
  Что жизни стоят чёрные грехи.
  А, четверым, дорога в казематы,
  На деревянных переспите матах,
  В костре сгорит колдунья поутру,
  Троим же - виселица будет по нутру.
  Для вас, мадам, рождённой высоко,
  Смириться с долей будет нелегко:
  Ни жизни вас лишаем мы, а чести,
  То пуще смерти, мэм, на вашем месте.
  Три дня водить вас будут на показ,
  Где за грехи покаетесь не раз.
  Дворцов своих получите взамен:
  Под стражей сэра Стэнли остров Мэн.
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Вам не услышать от меня стенанья.
  Мне всё одно:
  Что смерть, что наказанье.
  
  ГЛОСТЕР:
  Я пред законом мал, Элеонор,
  И отменить не в силах приговор.
  (Стража уводит герцогиню и остальных арестованных.)
  Туман в глазах,
  На части рвётся сердце,
  Ужели жизнь уже прикрыла дверцу?
  Прошу меня уволить, государь,
  Уединенья требует печаль.
  
  КОРОЛЬ:
  Ты, герцог Глостер, дело предложил:
  Я упразднить проектора решил.
  И не сдавать корону на поруки,
  А взять сей жезл себе надёжно в руки.
  Уж коли так случилось это скоро,
  Пусть будет Бог теперь моей опорой.
  Иди же с миром. Ты обязан знать:
  Тебя всегда я буду уважать.
  
  КОРОЛЕВА:
  Ну, наконец-то, выросло дитя,
  Величество величия хотят.
  Отдайте жезл, ушло, похоже, детство.
  Бог и король возглавят королевство.
  
  ГЛОСТЕР:
  Вот, Генрих, жезл, его я отдаю,
  Как, впрочем, и любовь тебе свою.
  Отец-король, когда его вручал,
  Хранить страну от бед мне поручал.
  Теперь у ног его твоих кладу,
  Чтоб сатана им не владел в аду.
  Прощай, король!
  Землёю скоро стану,
  Тебя же славить я не перестану.
  
  (Уходит.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Теперь король и королева есть.
  А Глостер - тень. Его отныне несть.
  Одним ударом мы сразили двух:
  Жена - в тюрьме и при смерти супруг.
  А посох власти правом отсечён,
  И Генриху торжественно вручён.
  
  СУФФОЛК:
  Так и зачахла в темной хвое бора
  Гордыня юных лет Элеоноры.
  
  ЙОРК:
  Что говорить нам об увядшей ели?
  Сегодня наступает день дуэли,
  Когда должны сразиться в смертной битве
  Ответчики, скрестивши сабли-бритвы.
  Забавно видеть, государь, как голь,
  Кровь не жалея, борет страх и боль.
  
  КОРОЛЕВА:
  Дуэли все забавны, как известно,
  Мне было бы, не скрою, интересно.
  Уже задумалась я, покидая терем,
  О битве виртуоза с подмастерьем.
  
  КОРОЛЬ:
  Всё ль там готово?
  Доложите мне!
  Да будет Бог на правой стороне.
  
  ЙОРК:
  Не видел более трусливого бойца:
  Бит подмастерье - нет на нём лица.
  
  (С одной стороны входит довольно пьяный Хорнер, оружейник, в сопровождении подвыпивших соседей и барабанщика; в руках у него палка, на ней укреплен мешочек с песком; с другой стороны входит Питер с такой же палкой и барабанщиком в сопровождении подмастерьев, пьющих за его здоровье.)
  
  ПЕРВЫЙ СОСЕД:
  Пью, Хорнер, за тебя, за всех вояк,
  Нет более известных забияк.
  
  ВТОРОЙ СОСЕД:
  Сосед, я поднимаю в честь тебя.
  
  ТРЕТИЙ СОСЕД:
  Мы пьём за тех, кого не победят.
  
  ХОРНЕР:
  Победой завершу сию интригу:
  Достойную получит Питер фигу.
  
  ПЕРВЫЙ ПОДМАСТЕРЬЕ:
  Не трусь же, подмастерье, брат наш Питер,
  Готов я выпить за победу литр.
  
  ВТОРОЙ ПОДМАСТЕРЬЕ:
  С хозяином сражайся, подмастерье!
  Товарищи в тебя сегодня верят.
  
  ПИТЕР:
  И пейте, и молитесь за меня.
  Пускай собратья строго не винят,
  А с ними мать, несчастная старушка,
  Что пригубил последнюю я кружку.
  Пусть Робин, Вилли и приятель Том
  И скарб мой унаследуют и дом.
  О, небо, милость ниспошли рабу,
  Иначе быть несчастному в гробу.
  Вступаю в бой. На том иссякнут страсти:
  Я не обучен фехтовать, как мастер.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Похоже, вы пришли сюда напиться,
  А не биться.
  Как величать тебя, боец?
  
  ПИТЕР:
  Петром.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Тогда мечи в бою и молнии, и гром!
  
  ХОРНЕР:
  Пришёл сюда развеять наговор,
  Мой подмастерье - ябедник и вор.
  Я жизнь готов за герцога отдать,
  И зла ему не мог никак желать,
  Тем более - монарху с королевой.
  Получишь, Питер, справа ты и слева.
  
  ЙОРК:
  Я вижу: хмель в тебя уже проник:
  Воюет не кулак, а твой язык.
  Трубите, трубачи, скорей атаку,
  Пора уж начинать теперь и драку.
  
  (Звучит сигнал к атаке. Питер рушит противника наземь.)
  
  ХОРНЕР:
  Стой, Питер, стой!
  Уже сдаюсь!
  И каюсь, и в измене признаюсь.
  
  (Умирает.)
  
  ЙОРК:
  Таков у спора этого конец.
  Бог и вино тебя спасли, боец.
  
  ПИТЕР:
  Ужели я прилюдно победил?
  Господь меня оружием снабдил!
  
  КОРОЛЬ:
  Бог помогает правому всегда.
  Карает греховодника беда.
  Решение господне правым было:
  Не сила, а невинность победила.
  Идём, боец, мы будем очень рады,
  Вас удостоить царственной награды.
  
  (Звучат фанфары. Все уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Улица.
  
  (Входит облачённые в траурные плащи Глостер и слуга.)
  
  ГЛОСТЕР:
  Порою солнце буря закрывает,
  Зима за летом холодом пугает,
  Печаль сменяет радости сезон,
  Душе уставшей нанося урон.
  Который час? - скажи, любезный.
  
  СЛУГА:
  Да уж десятый канул в бездну.
  
  ГЛОСТЕР:
  Явился в это время ныне
  Я к осужденной герцогине.
  Её изнеженные ноги
  Секут каменьями дороги.
  О, дорогая моя Нелл,
  Тебя спасти я не сумел.
  Жену позорить пред народом,
  Судьба дозволила уроду,
  Кто в три погибели сгибался,
  Когда её руки касался.
  А вот и Нелл!
  Слезится глаз.
  Но где ж позор? - один алмаз.
  И так сияет чистотой,
  Что впору Нелл считать святой
  
  (Входит герцогиня Глостер, облачённая в белую простыню, с горящей свечкой в руках. Её сопровождает сер Джон Стэнли, шериф и офицеры.)
  
  СЛУГА:
  Извольте, ваша светлость, приказать,
  Готовы мы шерифа наказать.
  
  ГЛОСТЕР:
  Недопустимо!
  Пусть проходят мимо.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Пришли в моём позоре убедиться?
  Вам от него самим не оградиться!
  Глядите, как кивают головами,
  Как взгляды колют острыми мечами.
  Спасайся, Глостер, бегством от позора,
  Тебя из князя обратили в вора.
  
  ГЛОСТЕР:
  Будь терпелива, Нелл,
  Всему есть свой предел.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Как я забуду то, что не забыть?
  Как мне женой протектора не быть?
  Как с ярлыком ужиться на спине?
  Клянут меня, подобно сатане.
  В ответ на стоны слышу только смех:
  Не жертва я - посмешище для всех.
  Когда же корчит боль лицо моё,
  Толпа кричит, как злое вороньё.
  Советует внимательней мне быть:
  Булыжник стороною обходить.
  О, Хамфри, как снести такой хомут?
  Пожаловаться можно ли кому?
  Своим воображением больным
  Увижу ли я солнце, мир иным?
  Все дни мои упрятались в ночи,
  Блуждают только тени от свечи.
  Ужель меж нами выросла ограда?
  Ужели забрела я в дебри ада?
  Была ведь герцогинею великой,
  И ты - в чести, как говорят "на пике".
  Но муженёк и глазом не повёл,
  Когда жену вдруг осудил престол.
  Красней же и тони в моём позоре,
  И над тобой топор зависнет вскоре.
  Суффолк и та, в которой сила власти, -
  Источник наших бедствий и несчастий,
  Йорк и Бофор, - не поп - исчадье ада,
  Расставили ловушки и засады,
  И как бы не пытался ты потеть,
  Но от стервятников тебе не улететь.
  Пока в трясине весь ты не увяз,
  Врагам не доверяй мой парафраз.
  
  ГЛОСТЕР:
  Ты, Нелл, воображение умерь,
  Своим напрасным выдумкам не верь.
  Ведь сколько я врагов не заимею,
  Любых я во сто крат всегда сильнее.
  Я награждён оружием одним:
  Кто чист душой - никем не победим.
  Спаси тебя, я б чистым не остался,
  Закон нарушив, сам бы замарался.
  Терпи же, Нелл, уйдёт вся боль вчера,
  И чёрных дней закончится пора.
  
  (Входит герольд.)
  
  ГЕРОЛЬД:
  Его величеством назначен был парламент,
  Вам с приглашением вручаю сей пергамент.
  Назначен в Бери он на первое число,
  Меня с бумагою прислали к вам послом.
  
  ГЛОСТЕР:
  Меня уже и спрашивать не надо.
  За что такая Глостеру награда?
  А, впрочем, неуместны пересуды
  Вы известили, значит, я прибуду.
  (Герольд уходит.)
  Нелл, дорогая, срочно отбываю.
  Тебя, шериф, прошу и умоляю
  Указа короля не нарушать,
  Решение суда не превышать.
  
  ШЕРИФ:
  Здесь миссия моя завершена,
  И сэру Джону власть передана,
  Теперь уж, Глостер, этот джентльмен
  Доставит узницу на дальний остров Мэн.
  
  ГЛОСТЕР:
  Так это вы, при шпаге и усах,
  Должны стоять при леди на часах?
  
  СТЭНЛИ:
  Да, ваша честь.
  Всё так оно и есть
  
  ГЛОСТЕР:
  Я милости прошу у вас к жене,
  Жизнь может развернуться и ко мне.
  Вам за добро тогда добром отвечу.
  Пока вам, Стэнли Джон, до встречи.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Так и уйдёшь, без слов захлопнув дверь?
  
  ГЛОСТЕР:
  Ты видишь слёзы? Не до слов теперь.
  
  (Глостер со слугами уходит.)
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Не муж ушёл, а все ушли надежды.
  Пусть смерть сомкнёт мои навеки вежды.
  Всю жизнь свою я смерти опасалась,
  И словом даже к ней не прикасалась.
  Сегодня поменялись все понятья:
  Милы мне смерти жёсткие объятья.
  Веди же, Стэнли, к месту назначенья,
  Приму свою судьбу без огорченья.
  
  СТЭНЛИ:
  На остров Мэн доставлю вас, мадам,
  Особый быт там уготован вам.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Быть герцогине узницей прикажут.
  Попав в позор, позором и накажут?
  
  СТЭНЛИ:
  Вам и регалии, и почести достались:
  Как были все они, так и остались.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Прощай, шериф, хоть и водил меня,
  Где черни полыхало полымя.
  
  ШЕРИФ:
  Я искренне прошу меня простить:
  Нельзя же долг служебный упразднить.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Конечно, я тебя, шериф, прощаю,
  Поступок мерзкий напрочь забываю.
  Веди меня отсюда, Стэнли, прочь:
  В позоре и помоях быть невмочь.
  
  СТЭНЛИ:
  Пора настала простыню вам снять.
  В дорогу долгую вас надо снаряжать.
  
  ГЕРЦОГИНЯ:
  Простынка, прочь!
  А грязь, увы, - не сбросить.
  На все наряды жизнь её наносит.
  Одно осталось - только схоронится
  В сырой и неприветливой темнице.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Аббатство в Бери. Сент Эдмунд.
  
  (Под звуки фанфар в парламент входят король, королева, кардинал, Бофор, Суффолк, Йорк, Букингем, Солсбери и Ворвик.)
  
  КОРОЛЬ:
  А где же Глостер?
  Почему не вижу?
  Поступком удивлён я и обижен.
  Быть может, дядю случай задержал.
  
  КОРОЛЕВА:
  Не случай! -
  Глостер принципы предал.
  Протектора величие сгубило.
  Почёл себя единственною силой.
  Коль всё ему дозволено и можно,
  То прочее - и мелко, и ничтожно.
  Ведь был когда-то кроток и любезен,
  В делах и в услужении полезен:
  Легенды сочинял о нём весь двор,
  Но изменился герцог с неких пор.
  Теперь при встрече даже не заметит.
  Он, не скрывая, в государи метит.
  Когда щенки рычат и скалят зубы,
  Их можно осадить, прицыкнув грубо.
  Когда же лев рычит, клыками скалясь,
  Не цыкают! - породы испугались.
  Он и велик, и крови королевской,
  А потому кипит от спеси дерзкой.
  Ведь в случае утери вами власти,
  Займёт престол и всех порвёт на части.
  Правитель мудрый так бы поступил:
  Чем дальше близкий - тем надежей тыл.
  Да и парламент будет благодарен,
  Лишившись члена в пользу государя.
  С народом бес заигрывал недаром,
  Грозя режиму бунтом и пожаром.
  Пока весна, пора бурьян убрать,
  Беде-траве в саду взойти не дать.
  Пекусь о вас, борюсь за короля.
  Снимите флаг пиратский с корабля.
  Быть может, это только бабий вздор,
  Но докажите, и приму укор.
  Вельможа Букингем, и вы, Суффолк,
  И вы, столь уважаемый мной Йорк,
  В ошибке королеву убедите,
  А коль права, помеху устраните.
  
  СУФФОЛК:
  Вы говорили, я в душе вам вторил,
  И ни с одним бы доводом не спорил.
  Жена его в застенке оказалась,
  Что с ведьмой по вине его связалась,
  Но даже если в том он невиновен -
  В амбициях на трон был голословен:
  Внушал своей безумной герцогине,
  Что государь он Англии отныне.
  Где глубина, обманчив ток воды,
  В той тишине сокрыт исток беды.
  Крадясь к овце, лиса почти не дышит:
  Не видит жертва хищника, не слышит.
  Вот так и Глостер под покровом власти
  Амбиции сокрыл свои и страсти.
  
  КАРДИНАЛ:
  Не он ли узаконил те права,
  Когда за вздор слетала голова?
  
  ЙОРК:
  Не он ли под щитом протектората
  Нас обирал, обманывал солдата,
  Когда налоги плыли не в Париж,
  А забирал их Глостер-нувориш.
  Ужель забыли время, господа,
  Как возмущались этим города?
  
  БУКИНГЕМ:
  Всё это мелочи в сравненье с багажом,
  Который обнаружим, лорды, в нём.
  Когда всё высветит о Хамфри божий свет,
  Где лицемерие скрывалось много лет.
  
  КОРОЛЬ:
  Воистину - значительные сдвиги:
  Вы с ног моих снимаете вериги.
  Но если совесть к этому призвать,
  Невинного "предатель" - не назвать.
  Безгрешен, как агнец, как голубь чист,
  И речь проста и взгляд его лучист.
  И времени, и нервов, лорды, трата:
  Считать его персоною нон грата.
  Не соответствует суть слогу,
  Вы ошибаетесь, ей-богу.
  
  КОРОЛЕВА:
  Снаружи голубь, а по сути - кречет,
  Агнец по виду, только громы мечет.
  Под шкурою и чистой, и невинной
  Монстр кроется со злобою звериной.
  Пока мы монстра там не укротим,
  Себе ошибку эту не простим.
  
  (Входит Сомерсет.)
  
  СОМЕРСЕТ:
  Здоровья вам и славы, наш Колосс!
  
  КОРОЛЬ:
  Какие новости из Франции принёс?
  
  СОМЕРСЕТ:
  Их донести теперь совсем не сложно:
  Всё потеряли там, что было можно.
  
  КОРОЛЬ:
  Не греют вести с боевого поля.
  На всё и вся - одна лишь божья воля.
  
  ЙОРК (в сторону):
  Не уберёг француз благие всходы,
  Съедает тля и сад, и огороды,
  Я помешать коллапсу не примну,
  Всё воскрешу, иль сам в могиле сгину.
  
  (Входит Глостер.)
  
  ГЛОСТЕР:
  Благ суверену, долгих лет вам жить!
  За опоздание прошу меня простить.
  
  СУФФОЛК:
  Напротив, Глостер,
  Лучше б не спешил:
  Суд наказать виновного решил.
  Тебя я арестую непременно,
  И ни за что-то, а за госизмену.
  
  ГЛОСТЕР:
  Краснеть, Суффолк, меня ты не заставишь,
  Неправдою своею не придавишь.
  Пора тебе, любезнейший, узнать:
  Коль сердце чистое, его не запятнать.
  Далёк я от измены, как исток,
  Где силу черпает божественный поток.
  Надуманны и лживы все догадки.
  
  ЙОРК:
  Не вы ли от французов брали взятки,
  Солдатам нашим денег не платили,
  И Францию французам возвратили?
  
  ГЛОСТЕР:
  Горазды люди всё воображать,
  Но, слушая, резон соображать:
  Порою, нам такое дуют в уши,
  Что проще удавиться, а не слушать.
  Когда бы у солдата пенс украл,
  Меня б господь за это покарал.
  Во Франции не спал я и не ел,
  О государе, Англии радел.
  Пусть в ссудный день предъявит небо мне
  Тот золотой, что был в моей казне,
  Который я украл у государства,
  Иль не потратил с пользою на царство.
  Я золото из собственных запасов
  На армию потратил и припасы,
  Уменьшив бремя трудного налога,
  Таков девиз служения и долга.
  
  КАРДИНАЛ:
  Неправда скрыта там, где долг ответ
  
  ГЛОСТЕР:
  Свидетель Бог, неправде места нет.
  
  ЙОРК:
  Все говорят: задержанных пытали,
  Когда вы, Глостер, властью обладали.
  За эти пытки в нашем государстве
  Винили Англию, воистину, в тиранстве.
  
  ГЛОСТЕР:
  Я - милостив, и это люди знали,
  Не раз на эту милость уповали.
  Грехи смывала чистая слеза,
  Не могут врать, раскаявшись, глаза.
  Убийцы и разбойники - не в счёт:
  Дорога им всегда - на эшафот.
  Убийц пытал - и это не скрываю,
  И только так! Считал я и считаю.
  
  
  СУФФОЛК:
  То - мелочи в сравнении с виной,
  Она - дамоклов меч над головой.
  Очиститься вам будет нелегко:
  Уж больно прегрешенье велико.
  От имени монарха арестую.
  Готовьте келью, кардинал, пустую.
  Охрана неусыпно будет бдеть,
  Того, кому там до суда сидеть.
  
  КОРОЛЬ:
  Исход счастливый предреку рассказу,
  Ведь вы меня не предали ни разу.
  И распахнутся кельи тёмной двери.
  Я в дядино предательство не верю.
  
  ГЛОСТЕР:
  День чёрный, повелитель, наступил,
  Где дух корысти милость загубил.
  В изгнании сегодня милосердье,
  Метут его из Англии с усердьем.
  Надуманную стряпают вину,
  А герцог у корысти - на кону,
  Коль смерть моя - есть для отчизны благо,
  Я, не колеблясь, подпишу бумагу.
  Но это лишь к трагедии пролог,
  Вас упредить - мой сокровенный долг:
  Я - единица, а нули добавят,
  Когда в могилы сотнями отправят.
  Бофора глазки, как душа, колючи,
  Да и Суффолк, озлобленный, - не лучше,
  Вот Букингем, как бабочка, порхает,
  Речами зависть в сердце облегчает.
  Упрямый Йорк, тянувшийся к Луне,
  Обязан не кому-нибудь, а мне:
  Отдёрнув от светила Йорка руку,
  И спас его, себе же - нажил муку.
  Вы, государыня, на голову мою,
  Немилости нацелили змею,
  И ядом этим радость отравили,
  А в государя ворога внедрили.
  Все тайно сговорились меж собой,
  Что Глостер мёртв: дилеммы нет иной.
  Зачем суды,
  Свидетели зачем,
  Не надо ни вопросов, ни дилемм.
  Как в старой поговорке говорится:
  "Собаку бьют - народ лишь веселится".
  
  КАРДИНАЛ:
  Он, государь, все грани перешёл,
  Так при дворе не мыслили ещё.
  Тех, кто сместить задумал короля,
  Махать секирой позволять нельзя.
  Не ровен час, король мой, и халдеи
  В усердии к монарху охладеют.
  
  СУФФОЛК:
  К тому же - королеву оскорбил,
  Когда, иносказав, предположил,
  Что государыня как будто неспроста
  Нашла противников убрать его с поста.
  
  КОРОЛЕВА:
  Кто в деле не способен победить,
  Без умолку стремится говорить.
  
  ГЛОСТЕР:
  Да - Глостер лузер, бедный шут.
  В загоне - я, в фаворе - плут.
  А потому не откажусь:
  За правду с вами побранюсь.
  
  БУКИНГЕМ:
  А не пора, кардинал,
  Кончать словесный карнавал?
  Доколе сей изменник -
  Оратор, а не пленник?
  
  КАРДИНАЛ:
  Довольно слов, довольно блажи.
  Берите герцога под стражу.
  
  ГЛОСТЕР:
  Ещё о посох не опёрся,
  А в стену лбом уже упёрся.
  Пастух - ушёл, а волки - рядом.
  Их опасаться, Генрих, надо.
  Выходит - страх мой не напрасен:
  Твой вход во власть, монарх, опасен.
  
  (Стража уводит его.)
  
  КОРОЛЬ:
  Я карты вам свои даю открыть:
  Решайте сами, как и что вершить.
  
  КОРОЛЕВА:
  Супруг, уходите? Я вас не понимаю.
  
  КОРОЛЬ:
  Да, Маргарет, парламент покидаю.
  Из глаз моих тоска слезой струиться,
  А сердце бьётся, будто в клетке птица.
  Сдержать себя хотел, да не умею,
  Досады не испытывал больнее.
  Ах, дядя, Хамфри, на лице читаю,
  Что честен ты, душа твоя святая.
  Ужели пробил час, чтоб доказать,
  Что ты способен Генриха предать?
  Какой звезде на небе и на троне
  Ты помешал сиять на небосклоне?
  И Маргарет, и иже с нею пэры
  Тебя убить изыскивают меры.
  Ты никому им зла не причинял,
  За что ж телёнком к мяснику попал?
  Брыкаешься, идя на скотобойню,
  Жесток мясник: он избивает больно.
  Как матка, я вослед ему бегу
  И ничего поделать не могу.
  Слеза моя по Глостеру пролилась.
  Враги сильны и чуда не случилось.
  Сомнение и совесть душу гложат:
  Предателем мой дядя быть не может.
  
  (Все уходят, кроме королевы и кардинала Бофора, Суффолка и Йорка. Сомерсет остается в стороне.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Не поленитесь выглянуть в оконце:
  Растаял снег, восходит наше солнце.
  Лишь Генрих хладен, будто глыба льда:
  Своё нам не высказывает "да".
  Забыл себя, и наплевал на право,
  Безволен, словно, кролик пред удавом.
  Своей атласной шкурою блеснув,
  Удавит Глостер, глазом не моргнув.
  Когда б ни я со смёткою своей,
  Иных нашлась бы дюжина людей,
  Готовых мир от Глостера избавить,
  И страхи во вчерашнем дне оставить.
  
  КАРДИНАЛ:
  Политика убийства смысл имеет,
  Коль право семя нужное посеет.
  
  СУФФОЛК:
  Вся трудность в том, что за него король,
  Да и народ свою сыграет роль.
  Мы ж - доказательств веских не имеем.
  Как мы препоны эти одолеем?
  
  ЙОРК:
  Ему вы не желаете кончины?
  
  СУФФОЛК:
  Во всём ищу для этого причины.
  
  ЙОРК:
  Его я смерти более желаю,
  И вам об этом смело заявляю.
  Не правда ль, кардинал, и, лорд Суффолк,
  Протектор Хамфри - настоящий волк.
  Точней скажу: он, как голодный коршун,
  Которому цыплёнок Генрих брошен.
  
  КОРОЛЕВА:
  Никто бы и не вспомнил о цыплёнке:
  Ни шкурки от него, ни селезёнки.
  
  СУФФОЛК:
  Тому безумцу удивляться ль надо,
  Кто лиса во главе поставил стада?
  А кто намерен стадо загубить,
  Зазорно ли в убийстве обвинить?
  Ему должно быть мёртвым потому,
  Что хищник он по духу своему.
  Лишим его теперь последних сил,
  Пока монаршей крови не вкусил.
  Я думаю: значенья не имеет,
  Как этот лис сегодня околеет:
  В сетях, капкане или же ловушке,
  Средь бела дня иль ночью на подушке?
  Кто замышлял обманом промышлять,
  Того дозволено обманом убивать.
  
  КОРОЛЕВА:
  Ты трижды прав.
  Твой поддержу устав.
  
  СУФФОЛК:
  В том случае достоин рыцарь гранда,
  Кода уставу следует команда.
  Но часто слово словом остаётся,
  До дела вряд ли кто-то доберётся.
  Но для меня сегодня слово - честь,
  Прошу запомнить это и учесть.
  И даже на последнем берегу
  Духовником быть герцогу могу.
  
  КАРДИНАЛ:
  Пусть будет мёртв - и в этом суть главенства.
  Потом уж принимайте и священство.
  Осталась, прямо скажем, ерунда:
  Ответить утвердительное "да".
  Я к сроку экзекутора доставлю,
  Монарха без охраны не оставлю.
  СУФФОЛК:
  Моя рука!
  Даю её при всех.
  Надеюсь на успех.
  
  КОРОЛЕВА:
  И я свою кладу на праведном суду.
  
  ЙОРК:
  Я заодно. Совместный договор -
  Теперь звучит уже как приговор!
  
   (Входит посыльный.)
  
  ПОСЫЛЬНЫЙ:
  Я из Ирландии, дела там наши плохи:
  Сбесились все восставшие, как блохи.
  Обозы жгут, берутся за мечи,
  Их можно только силой излечить.
  Покуда рану фельдшеры латают,
  Нам помощи, вельможи, не хватает.
  
  КАРДИНАЛ:
  Здесь помощь скорая, по-моему, уместна!
  Кому решение какое-то известно?
  
  ЙОРК:
  В Ирландию пошлите Сомерсета,
  Он регента достоин эполетов,
  Тому свидетель Франция была,
  Где боевые он вершил дела.
  
  СОМЕРСЕТ:
  А кабы Йорк во Франции остался,
  Давно бы уж оттуда он смотался.
  
  ЙОРК:
  Во Франции я б жизнь свою оставил,
  А радости французам не доставил.
  А ты остался, видимо, за тем,
  Чтоб возвратиться в Англию ни с чем.
  И даже нет царапины на теле,
  От мнимой этой псевдо - канители.
  
  КОРОЛЕВА:
  Огонь всё ярче от былых ветров,
  Полно в печи уже горячих слов.
  Прошу уняться, Сомерсет и Йорк,
  Всему конечный наступает срок.
  Когда бы, Йорк, ты регентом там был,
  То неизвестно, как бы поступил.
  
  ЙОРК:
  С позором бы, уж точно, не вернулся.
  
  СОМЕРСЕТ:
  Оставшись там, под ним бы и очнулся.
  
  КАРДИНАЛ:
  Попробуй, Йорк, теперь свою удачу:
  Тебя в Ирландию командовать назначим,
  Где мужики ирландские борзеют,
  Кровь англичан мешать с землею смеют.
  Хотите ль воинов лихих себе набрать,
  Чтоб шанс иметь ирландцев наказать?
  
  ЙОРК:
  Почту за честь,
  Коль короля на то согласье есть.
  
  СУФФОЛК:
  Решенье наше - вот его указ.
  Йорк благородный, принимай заказ.
  
  ЙОРК:
  Пока дела свои я завершу,
  Дружиной обеспечить попрошу.
  
  СУФФОЛК:
  Исполню с удовольствием огромным.
  Пока ж займёмся Хамфри вероломным.
  
  КАРДИНАЛ:
  Не тратьте слов. Берусь я всё устроить:
  Не будет вас он боле беспокоить.
  День на исходе.
  Господа, уходим.
  А вам, Суффолк, придётся погодить:
  Нам надо кое-что обговорить.
  
  ЙОРК:
  Не боле двух недель на то убьёте,
  Пока, Суффолк, дружину соберёте.
  Затем и я в Бристоль отправлюсь вскоре
  В Ирландию солдат отправить морем.
  
  СУФФОЛК:
  Всё так и будет, Йорк.
  На том закончим толк.
  
  (Все, кроме Йорка, уходят.)
  
  ЙОРК:
  Сейчас иль никогда!
  Ужели это шанс?
  Не это ли сигнал?
  Не это ли аванс?
  Гони сомненья, прочь!
  Бери по полной мере,
  Иль попросту умри,
  Раз ты в себя не веришь.
  Пусть бледнолицый страх,
  Сердца терзает черни,
  У королей в умах
  Он - трону не соперник.
  Дождями думы орошают душу,
  Желанье власти все преграды рушат.
  Мой мозг-паук плетёт стальные сети,
  Где недруг мой свою кончину встретит.
  Слепа у вас политика, вельможи:
  Я получил, что посчитал возможным.
  Вы на груди своей змею согрели,
  А упредить укусы - не сумели.
  Солдат вы дали и ещё дадите,
  Безумцу меч торжественно вручите.
  Пока в Ирландии дружину буду холить,
  Я бурей Англию намерен беспокоить,
  Где сотни сотен снизойдут в могилу,
  Пока не стихнет этой бури сила.
  Когда ж британцы короля признают,
  Когда венец, как солнце, засияет,
  Тогда и завершится эта буря,
  Где я - король и победитель в туре.
  Джон Кейд Эшфордский мною в други взят,
  Бунтарь из Кента и погромам брат,
  Он мятежи по Англии поднимет,
  Где образ Джона Мортимера примет.
  Я наблюдал в Ирландии, как он
  Был дюжиной ирландцев окружён,
  А иглы-стрелы, как в еже торчали,
  Пока его из плена вызволяли.
  А будучи спасён, он усмехнулся,
  От нечисти постыдной отряхнулся.
  И будто мавр, звеня, как бубенцами,
  Он снова шёл в атаки вместе с нами.
  В ирландца воплощался мужика,
  И приводил нередко языка,
  Тем самым узнавая их секреты.
  Прозвали "чёртом" мы его за это.
  Пусть этот "чёрт" помутит воду дома,
  Из Мортимера сотворит фантома,
  Никто не догадается, что ложь:
  Он на покойника манерами похож.
  Так я узнаю настроенье масс:
  Как принимают здесь и любят нас.
  Допустим, вдруг, начнут его пытать,
  Ему язык не смогут развязать:
  Шанс палача - и тот ничтожно мал,
  Чтоб Кейд сказал, что я его призвал.
  Когда же из Ирландии вернусь,
  То всходы Кейда пожинать возьмусь:
  Где Хамфри мёртв, а Генрих - не удел,
  Один лишь я в усердье преуспел.
  
  (Уходит.)
  
  
  
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Бери. Сент Эдмунд. Государственная резиденция.
  
  (Поспешно входят несколько убийц.)
  
  ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
  Иди-ка, доложи Суффолку,
  Что герцог навсегда умолкнул.
  
  ВТОРОЙ УБИЙЦА:
  Когда бы знать, что каяться так будет!
  Боюсь, за зверство нас народ осудит.
  
  (Входит Суффолк.)
  
  ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
  Заткни свой рот!
  К нам лорд идёт.
  
  СУФФОЛК:
  Здорово, лиходеи!
  Сработала идея?
  
  ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
  Кто обречён, милорд,
  Всегда умрёт.
  
  СУФФОЛК:
  Ты у истоков истины стоишь:
  И умертвляешь хорошо, и говоришь.
  Я подвиг без награды не оставлю,
  Пока же - пэрам, королю представлю
  Несчастный случай, что произошёл.
  Сработано, надеюсь, хорошо?
  
  
  ПЕРВЫЙ УБИЙЦА:
  Комар, и тот, здесь носа не подточит.
  
  СУФФОЛК:
  Идите прочь под полог мрачной ночи.
  
  (Убийцы уходят.)
  
  (Под звуки фанфар входят король, королева, кардинал, Бофор, Сомерсет и свита.)
  
  КОРОЛЬ:
  Ведите дядю, он передо мной
  Оковы сбросит, что гнетут виной.
  
  СУФФОЛК:
  Я, государь, исполню вашу волю:
  Через минуту будет здесь, не боле.
  
  (Уходит.)
  
  КОРОЛЬ:
  Места займите, лорды, по ранжиру,
  Ни брани отдавайтесь вы, а миру.
  Вы дядю наговором не судите,
  А коли есть улики, предъявите.
  
  КОРОЛЕВА:
  Избави бог его от наговоров,
  От этого далёк вельможи норов.
  Я обращалась к господу не раз,
  Чтоб оправдал его господь и спас.
  
  КОРОЛЬ:
  Прекрасный миг ты подарила, Мэг.
  (Возвращается Суффолк.)
  Ты бледен и дрожишь?
  А где же дядя?
  Предчувствую беду, на лорда глядя.
  
  СУФФОЛК:
  Ему вердикт теперь не нужен:
  В постели мёртвым обнаружен.
  
  КОРОЛЕВА:
  Да что же это? Что же?
  
  КАРДИНАЛ:
  На всё, мадам, - суд божий.
  Он ночью мне сегодня снился,
  И, будто речи вдруг лишился.
  
  (Король лишается чувств.)
  КОРОЛЕВА:
  Супруг, да что с тобою?
  Поник ты головою.
  Во власть тоски отдался,
  И от неё скончался?
  
  СОМЕРСЕТ:
  Не умирают от тоски.
  Потрите королю виски.
  
  КОРОЛЕВА:
  Так помогите ж, помогите!
  Скорей за доктором бегите!
  О, Генрих, суженый ты мой,
  Хотя бы очи приоткрой!
  
  СУФФОЛК:
  Он оживает. Потерпите.
  
  КОРОЛЬ:
  Вы все меня убить хотите!
  
  КОРОЛЕВА:
  Сама я, словно, на ноже.
  В себя приходите уже?
  
  СУФФОЛК:
  Вы успокойтесь, государь.
  
  КОРОЛЬ:
  Не ты ль прокаркал, ворон-тварь,
  Сию убийственную весть,
  Которой мне не перенесть?
  Ты, сотнежалая змея,
  Укрывшись в перьях соловья,
  Поёшь мне: "успокойся,
  И ничего не бойся!"
  Долой же с глаз моих, долой!
  Гоните прочь его метлой!
  Представлю жало на мгновенье,
  И мерзко мне прикосновенье.
  Глядишь, а будто ранишь,
  Безжалостно тиранишь.
  К тебе, жестокий василиск,
  Любому прикоснуться - риск.
  Но коли ты уж рядом,
  Трави змеиным ядом.
  Когда нет Хамфри, то поверьте:
  Мне жить теперь - страшнее смерти.
  
  КОРОЛЕВА:
  За что браните так Суффолка?
  Здесь лорд не виноват нисколько.
  По-христиански сожалеет,
  Хоть и претензии имеет.
  Любой разумный не способен
  Убить того, кто не удобен.
  Он и моим врагом считался,
  Но разве он меня боялся?
  Когда бы можно слёзы лить
  И тем усопших воскресить,
  Я б отдыхать не стала,
  А день и ночь рыдала.
  Двор ссоры наши наблюдал,
  И небылицы сочинял,
  Все эти небылицы
  Мне отомстят сторицей.
  И чернь в углах проснётся,
  Где сплетней отзовётся.
  Народ забродит, загудит,
  Меня в убийстве обвинит.
  Так королева станет
  Низвергнута устами.
  Незавидный конец -
  Бесчестия венец.
  
  КОРОЛЬ:
  Скорблю по Глостеру безмерно!
  
  КОРОЛЕВА:
  Ах, кто бы знал, как мне-то скверно.
  Похоже, я отравлена заразой,
  А лик обезображен мой проказой.
  Не потому ль не смотришь ты и глух,
  И, как гадюка, потерял свой слух?
  Ну что ж, гадюка, королеву жаль,
  Умрёт она - тебе её не жаль.
  Ужели Глостер радости забрал,
  А ты со мной их вовсе не знавал?
  Воздвигни статую ему и поклоняйся,
  Мой образ в паб отдай, и надругайся.
  Не зря же ветры так жестоко дули,
  Что дважды к берегам родным вернули,
  Однако же, стихиям вопреки,
  Меня английские украли моряки.
  Родные ж ветры не ленились дуть:
  "Ты мчишься к скорпионьему гнезду"!
  Я в унисон с попутным ветром пела,
  И к берегам твоим пристать хотела.
  Грозили ветры разнести о скалы,
  Пережила я в те часы немало.
  Эол убийцей быть не захотел,
  Он знал, что мастер ты заплечных дел.
  Не в море ты утопишь, а в слезах
  На суше у мильонов на глазах.
  И ни о скалы грудь моя разбита:
  О камень сердца, что прочней гранита.
  Когда утёсы меловой страны
  Растаяли с родимой стороны,
  И Англия вдали нарисовалась,
  Я с сердцем бриллиантовым рассталась:
  И бросила сердечко к берегам,
  Как бросила б себя к твоим ногам.
  Теперь, когда от сна того очнулась,
  Я вижу, как жестоко обманулась.
  К туманному стремилась Альбиону,
  Цепляясь слепо за английскую корону.
  Суффолк не раз речами ублажал,
  Когда тебя до неба возвышал,
  Как стряпали Дидо, Асканий дело,
  Забыв о Трое, что уже горела.
  Чем мы отличны от безумцев двух,
  Всё одинаково: и действия, и дух.
  Нет больше сил и некуда терпеть:
  Уж Генрих плачет, надо умереть.
  
  (Шум за сценой. Входят Ворвик, Солсбери. На заднем фоне теснятся люди.)
  
  ВОРВИК:
  Мой государь, прошёл в стране слушок,
  Что завелись при вас и бес, и волк.
  Бофор, Суффолк преступно сговорились
  И потому мы Глостера лишились.
  Народ до буйства ныне дюже падкий,
  Шумит, как рой, лишившись в улье матки.
  Я усмирю народный гнев пока,
  Он не узнает всё наверняка.
  
  КОРОЛЬ:
  Что умер он: сомнений в этом нет.
  Как так случилось? - вот в чём весь секрет.
  Не знает Генрих. Ведает лишь Бог.
  Ах, если б он узнать нам всё помог.
  Идите же с усопшим попрощаться,
  Попробуйте в причинах разобраться.
  
  ВОРВИК:
  До мелочей во всём я разберусь.
  (В сторону Солсбери.)
  Народ удерживай, покуда не вернусь.
  
  (Уходят.)
  
  КОРОЛЬ:
  О, ты, кто всё на свете знаешь,
  Зачем на думы обрекаешь,
  Что Хамфри кем-то умерщвлён,
  И обречён на вечный сон?
  Коль ошибаюсь я, прости,
  И душу правдой освяти.
  Я сотней жарких поцелуев
  Пойду и дядю расцелую,
  Пролью я море слёз на лик,
  Где головою он поник,
  Рукою к трупу прикоснусь,
  Но от печали не проснусь.
  
  (Возвращается Ворвик. Вносят тело покойного Глостера.)
  
  ВОРВИК:
  Взгляните, государь, на тело.
  
  КОРОЛЬ:
  Душа моя в могилу отлетела.
  Я, кроме смерти ничего не вижу,
  Которую нутром уже предвижу.
  
  ВОРВИК:
  Как точно, что Христос за нас страдает,
  Так верно и душа предполагает:
  В трагедии виновны кровопийцы.
  Лишили жизни Глостера убийцы.
  
  СУФФОЛК:
  Не говоришь ты, Ворвик, а клянёшься!
  А ежели, случится, ошибёшься?
  
  ВОРВИК:
  Убийцы, видимо, спешили,
  Когда несчастного душили:
  Прихлынув, кровь так и, остыла
  И тёмной маской лик закрыла.
  Ведь лица при смерти людей
  Любого полотна бледней.
  А сердце Глостера так билось,
  Что кровь к лицу его стремилась,
  Увы, румянец не помог,
  Под пыткой герцог занемог.
  Насильник так его терзал,
  Что Глостер выпучил глаза.
  Здесь явный признак удушенья,
  Улик полно: в том нет сомненья.
  Власы взлохмачены борьбой,
  Кровь - над разорванной ноздрёй.
  Как на кресте, распяты руки:
  Их истязали смерти муки.
  Здесь доказательств - миллион.
  Сомнений нет - он умерщвлён
  СУФФОЛК:
  И как же герцога убили?
  Я и Бофор его хранили.
  Ужель решили, в самом деле,
  Что мы убить его посмели?
  
  ВОРВИК:
  Но, будучи его врагом,
  Срывали зло своё на нём.
  Вы на замок его закрыли,
  А смерть сквозь щели пропустили.
  
  КОРОЛЕВА:
  И что ж?
  Вы в смерти герцога вините сих вельмож?
  
  ВОРВИК:
  Телёнок истекает кровью:
  Мясник решил судьбу коровью.
  И кто же, если не мясник
  Его разделал на шашлык?
  В гнезде орла перо попалось:
  Всё, что от курочки осталось,
  Нет в клюве хищника примет,
  Кого задрал он на обед.
  Вот также можно посмотреть,
  Вельможи, и на эту смерть.
  
  КОРОЛЕВА:
  Суффолк - мясник, но где же нож?
  И без когтей Бофор чего ж?
  
  СУФФОЛК:
  Я не похож на палача,
  Людей не режу по ночам.
  Но шпага, видно, заржавела,
  Её употреблю я в дело,
  Чтоб сердце лживое пронзить,
  О чём хочу и объявить.
  Желаешь, гордый лорд Йоркшира,
  Чтоб был убийцей я за ширмой.
  
  (Кардинал, Сомерсет и часть присутствующих уходят.)
  
  ВОРВИК:
  Судьбе своей я не перечу.
  Суффолку лживому отвечу.
  
  КОРОЛЕВА:
  Суффолк превыше всех обид,
  Он дело доброе творит.
  И потому вне всяких розней,
  Каким бы ни были вы грозным.
  
  ВОРВИК:
  Мадам, не лучше ль помолчать,
  Чем эту погань защищать.
  Подобные напевы -
  Не в пользу королевы.
  
  СУФФОЛК:
  Не лорд ты, а мужик тупой,
  И в деле, и в речах - застой.
  Исход такой весьма возможен:
  Зачат ты на позорном ложе.
  Невилей осквернив кровать,
  С мужланом забавлялась мать.
  Молчал бы лучше, мужичок,
  Ты к роду древнему - дичок.
  
  ВОРВИК:
  Отняв у палача награду,
  Тебя убить, мерзавец, надо,
  Но грех настолько твой высок,
  Что ты за каждый волосок
  Убитого ответишь,
  И смерть на плахе встретишь.
  Когда б здесь не был государь,
  Я б уничтожил тебя, тварь,
  И ты бы, ползая, просил,
  Чтоб я тебя за всё простил.
  Ты оболгал здесь мать мою,
  Поведав правду про свою,
  Клянусь как пред иконой:
  Рождён ты незаконно.
  И после покаяний всех,
  За самый страшный в мире грех
  Тебя бы в ад препроводил,
  Где б ты, вампир, навек почил.
  
  СУФФОЛК:
  Война меж нами! -
  Не до мира.
  А не боишься ли вампира?
  
  ВОРВИК:
  Иди и под ноги гляди!
  В крови вампира будет морда:
  Дань - в упокой души милорда.
  
  (Суффолк и Ворвик уходят.)
  
  КОРОЛЬ:
  Нет лат прочнее правды в мире,
  И тяжелей неправды гири.
  Боец за правду - на коне,
  Обманщик - гол, хоть и в броне.
  
  (Шум за сценой.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Что там за шум?
  Приходит нехорошее на ум.
  
  (Суффолк и Ворвик возвращаются с обнажёнными мечами.)
  
  КОРОЛЬ:
  Похоже, вы, вельможи, взбеленились! -
  Пред королём с оружьем объявились.
  
  СУФФОЛК:
  В такое трудно даже, государь, поверить:
  Я атакован Ворвиком и чернью Бери.
  
  СОЛСБЕРИ (обращаясь к рвущейся толпе):
  Не рвитесь, вас король услышит:
  Высоким помыслом он дышит.
  Народ, мой государь, взбешён,
  Конец Суффолка предрешён:
  Казнён быть должен изувер,
  Иль изгнан вон - другим в пример.
  Коль вы не примите решенье,
  Народ себе на утешенье
  Казнит его тяжелой смертью,
  Так всё и будет, уж поверьте.
  Суффолку здесь спасенья нет,
  За Хамфри он несёт ответ.
  Да и за вас боятся люди,
  Не ровен час и вас погубит,
  А потому изгнать пора
  Угрозу с царского двора.
  Любым указам вопреки
  Взошли на ниве сорняки,
  Змея меж ними проползёт
  К монарху, а когда уснёт,
  Ужалит государя в грудь,
  Чтоб вечным сном ему заснуть.
  Так пробуждайтесь поскорей,
  Гоните гада от дверей.
  В стогу уже иголка
  С отравой от Суффолка,
  Ваш дядя - не последний:
  Враг топчется в передней.
  
  НАРОД (за сценой):
  Дрожит от ярости земля!
  Желаем слышать короля!
  
  СУФФОЛК:
  Уже ли все устои - прахом?
  Как говорят они с монархом!
  А вы, лорд Солсбери, у черни
  Посол их уличных речений?
  
  НАРОД (за сценой):
  Пока - не молнии, а - гром!
  Ответь, король! На штурм идём!
  
  КОРОЛЬ:
  Иди им, Солсбери, скажи:
  Доверьем буду дорожить.
  И даже если б не просили,
  Желанье их оставлю в силе.
  Нутро моё мне говорит:
  Суффолка волчий аппетит
  С минутой каждой злее,
  Страшней не знал зверей я.
  Клянусь величием небес,
  Чей защищаю интерес,
  Три дня Суффолку жить осталось.
  Простит народ мне эту малость.
  
  (Солсбери уходит.)
  
  КРОЛЕВА:
  Прошу вас, Генрих, пытку прекратите!
  Суффолка благородного простите.
  
  КОРОЛЬ:
  Суффолку приписавши благородство,
  Себя ты облекаешь на юродство.
  Ты, королева, гнев мой умножаешь,
  Когда его манере подражаешь.
  Любое слово, что даю, держу,
  За клятву же я голову сложу.
  Три дня - убраться гаду из владений,
  Иначе - смерть, других не будет мнений.
  Прошу меня, вас Ворвик, проводить,
  Нам предстоит так много обсудить.
  
  (Все, кроме королевы и Суффолка удаляются.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Пусть вас преследуют и горе, и беда!
  Пусть вам не выбраться из ада никогда!
  Да будет бес товарищем вам там,
  А месть тройная ходит по пятам!
  
  СУФФОЛК:
  Не до проклятий ныне, королева,
  Грозит беда и справа мне и слева.
  
  КОРОЛЕВА:
  Как баба - трус.
  Суровым быть ты тщишься.
  Ужель врагов ты проклинать боишься?
  
  СУФФОЛК:
  Чума на них!
  Какой в проклятьях толк?
  От стонов мандрагоры враг бы смолк.
  Таким бы языком их убивал,
  Любой бы недруг сразу спасовал.
  И воплем мандрагоры изводил,
  Сквозь зубы я б ругательства цедил,
  Как Зависть в отвратительной пещере
  Месть исторгал на недругов без меры.
  Глаза мои метали б искры гнева,
  Утробный глас вешал бы им из чрева
  Всю ненависть, какою заражён,
  Антагонизм, которым заряжён.
  Их в сердце я, конечно, проклинаю,
  Хотя к сочувствию отнюдь не призываю.
  Пусть им напитком будет только яд!
  Десертом - желчь, не сладкий виноград.
  Пусть жарятся на солнце эти крысы
  Под скудной сенью тонких кипарисов.
  Пусть василиски их сопровождают,
  А змеи обвивают и кусают,
  Где музыка - зловещее шипенье,
  И ада бесконечное томленье.
  
  КОРОЛЕВА:
  Довольно, ты себя уже измучил.
  И мне речами бранными наскучил.
  Проклятия, как в зеркале лучи,
  Тебя разят, как блики от свечи.
  
  СУФФОЛК:
  То просишь ты меня всё клясть,
  То умоляешь в милость впасть.
  Божусь землёй, что изгнала,
  Я, обнажившись догола,
  И, стоя не вершине снежной,
  И то бы клял их страстью прежней,
  На темень не взирая, хлад,
  И несказанно был бы рад.
  
  КОРОЛЕВА:
  Ну, перестань, тебя прошу,
  Дай руку скорбью орошу.
  Не окропляй её дождём,
  Моя печаль растает в нём.
  Когда б могла облобызать,
  Оставив вечную печать,
  Она б напоминала,
  Как без тебя страдала.
  Пора, мой милый, уходить,
  Чтоб всё в разлуке оценить,
  Голодный, думая о пище, -
  Живой, пока идёт и ищет.
  Оголодав, тебя верну,
  В твою ужасную страну,
  А, может, убегу сама
  Отсюда, где моя тюрьма.
  Ни слова боле! Уходи!
  Нет-нет! Прошу я: погоди.
  Как цепи, замкнутые руки
  Для тех, кто осуждён разлукой,
  Уста их поцелуи множат,
  Влюблённый жизнь за них положит.
  Как с жизнью я с тобой прощаюсь.
  Пора уже. Я удаляюсь.
  
  СУФФОЛК:
  Я изгнан десять раз судьбою:
  Монархом, трижды три - тобою.
  Что мне достоинства отчизны?
  Где нет тебя, там нет и жизни.
  Мир существует только там,
  Где нашим благостно устам.
  Прощайте и живите всласть,
  Дай Бог вам счастия и власть.
  Да будет жить мечта моя! -
  Пока вы живы, жив и я.
  
  (Входит Вокс.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Куда же, Вокс, вы так спешите?
  Хотя бы слово оброните.
  
  ВОКС:
  Спешу к монарху, и поверьте,
  Что кардинал на грани смерти.
  Увы, совсем плохой Бофор:
  Глаза таращит, мелет вздор.
  То будто с Хамфри говорит,
  То короля позвать велит,
  Чтоб пошептать на ухо,
  Что недостойно слуха.
  Вот к государю и бегу,
  Пока больного стерегут.
  
  КОРОЛЕВА:
  Да, бесполезны здесь врачи.
  Иди, монарха огорчи.
  (Вокс уходит.)
  Весь этот свет, вся эта чушь
  Не для меня - для жалких душ!
  Дождями тучи льются в море,
  А я слезами плачу горе.
  Теперь, когда ушёл Суффолк,
  Весь мир для радостей замолк.
  И ни один Суффолк - причина,
  Моих всех радостей кончина,
  Ведь если нас король застанет,
  Всему - конец: тебя не станет!
  
  СУФФОЛК:
  Как жить мне без тебя, скажи,
  Погибнуть лучше прикажи.
  Умру я подле смертью сладкой,
  Зарывшись в кружевах и складках.
  Покой в объятьях обретя,
  Засну, как малое дитя.
  Кто очи вдалеке закроет,
  Кто поцелуем успокоит,
  Чтоб улетевшая душа
  Жила на небе не греша?
  Смерть при тебе - пустяшна,
  А без тебя - мне страшно.
  Пусть государь осудит,
  И будет то, что будет.
  
  КОРОЛЕВА:
  Горька разлука, но вкуси,
  И зелье при себе носи:
  Ведь поздно или рано
  Она излечит рану.
  Найдешь во Франции приют,
  Команду дам: тебя найдут.
  
  СУФФОЛК:
  Иду, любовь моя, иду.
  
  КОРОЛЕВА:
  Моё ты сердце забираешь.
  
  СУФФОЛК:
  Ты ювелиру доверяешь
  Сей драгоценный сувенир,
  Цены ему не знает мир!
  Ладья разбита на де части:
  Весь скарб - на дно.
  
  КОРОЛЕВА:
  А снасти - к власти.
  
  (Расходятся в разные стороны.)
  
  
  
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Опочивальня
  
  (Входят король, Солсбери, Ворвик. Кардинал лежит на кровати.)
  
  КОРОЛЬ:
  Поведай государю, кардинал,
  Что за недуг к постели приковал?
  
  КАРДИНАЛ:
  Коль это смерть, готов ей заплатить:
  Казну Английскую до пенса заложить,
  Купить такой же остров в океане,
  В обмен на жизнь без боли и страданий.
  
  КОРОЛЬ:
  Ужасна смерть, когда она приходит,
  И в наших душах только зло находит.
  
  ВОРВИК:
  Бофор,
  Монархом адресован вам укор.
  
  КАРДИНАЛ:
  Судите же!
  Нет сил уже терпеть!
  В постели умер он.
  Где ж можно умереть?
  Я чудодействием совсем не обладаю:
  Как оживить почившего, не знаю.
  О, не пытайте более!
  Я каюсь!
  В содеянном убийстве я признаюсь.
  Как ожил снова?
  Я не верю вам!
  Все сбережения за чудо вам отдам.
  А где ж глаза? В глазницах только прах.
  И вздыбил волосы внезапной смерти страх.
  Моя душа в их дебрях заплутала,
  Она той смерти столько лет желала.
  О, дайте пить, пусть принесёт аптекарь,
  Тот яд, который продал лекарь.
  
  КОРОЛЬ:
  О, движитель небес, ты грешника прости,
  И мрачный мир его очисти, освяти,
  Душа несчастного с минутой каждой тает,
  А он во тьме кромешной пребывает.
  
  ВАРВИК:
  В предсмертных муках он скрипит зубами.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Уж чёрный катафалк под парусами.
  
  КОРОЛЬ:
  Коль господу угодно, мир Бофору.
  Душе его покаяться бы впору.
  Лорд кардинал, дай нам об этом знать,
  И, согласившись, перст изволь поднять.
  Он умирает, рок его настиг.
  Усопшего ты, господи, прости.
  
  ВОРВИК:
  Любому грешнику господь отместку прочит:
  Кто безобразно жил, тот безобразно кончит.
  
  КОРОЛЬ:
  Нет на Земле святых, как нет и правых.
  Господь рассудит и найдёт управу.
  Глаза сомкните.
  Полог опустите.
  Себя раздумьям ныне посвятите.
  
  (Уходят.)
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Побережье Кента.
  
  (Сигнал боевой тревоги. Морской бой. Слышны раскаты пушек.)
  
  (Выходят капитан, шкипер, штурман, Вальтер Витмор и другие. В числе прочих пленников Суффолк.)
  
  КАПИТАН:
  Всем опостылевший денёк
  Вздремнуть на грудь морскую лёг.
  В ночи тоскливо воют волки:
  Аж по спине бегут иголки.
  Ночь под крыло могилы прячет,
  Где стонут мертвецы и плачут,
  Кромешный мрак смердит заразой:
  Гуляет по миру проказа.
  Пока наш шлюп на рейд вписался,
  Ведите тех, кто нам достался,
  Их жизнь теперь на волоске:
  Мы торг устроим на песке.
  А коли будут не согласны,
  Зальём весь берег кровью красной.
  Вот, шкипер, раб в подарок вам,
  Послужит с горем пополам.
  Другой - вам, штурман, в экипаж.
  А этот, Вальтер, будет ваш.
  
  ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН:
  Позвольте цену выкупа узнать.
  
  ШКИПЕР:
  За голову придётся вам отдать
  Не менее чем тысячу дукатов,
  Такая за неё сегодня плата.
  
  ШТУРМАН:
  Да и тебе - цена такая,
  Плати, не оборзел пока я
  
  КАПИТАН:
  Не дорого же стоит сан вельможи,
  Коль заплатить за голову не может.
  Безжалостно кончайте стервецов,
  За кровь погибших наших молодцов.
  
  ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН:
  Не дайте воли палачу.
  Я заплачу.
  
  ВТОРОЙ ГОСПОДИН:
  Чтоб не расстаться с головой,
  Я напишу о выкупе домой.
  
  ВИТМОР:
  Лишился глаза я при абордаже.
  (Обращается к Суффолку):
  В отместку смерть тебя теперь накажет.
  Когда бы волю я на то имел,
  То и других бы здесь не пожалел.
  
  КАПИТАН:
  Не горячись,
  А выкупом лечись.
  СУФФОЛК:
  Кто на груди имеет ордена,
  Он - джентльмен и велика цена.
  
  ВИТМОР:
  Я - Вальтер Витмор. За дворян обидно.
  Что вздрогнул вдруг? Боишься смерти, видно.
  
  СУФФОЛК:
  Меня пугает имя. В нём - причина.
  Кудесник предсказал: умру в пучине.
  Ты по другой не можешь умертвить статье,
  По сути, ты - не Вальтер, а Готье.
  
  ВИТМОР:
  Какая разница: я Вальтер иль Готье,
  И по какой ты кончишься статье.
  Бесчестием себя мы не марали,
  И славою своей не торговали,
  Коль я на выкуп денежный решусь,
  Я от присяги взятой откажусь,
  И обменяю меч на звон монеты.
  Потомки проклянут меня за это.
  
  СУФФОЛК:
  Стой, Витмор! Я же принц - ни голь.
  Я дюк Суффолк и Вильям де ля Поль.
  
  ВИТМОР:
  Не принца вижу - черняди ломоть я.
  Не может быть Суффолк в таких лохмотьях.
  
  СУФФОЛК:
  Лохмотья герцога совсем не унижают.
  В экипировке и Юпитера узнают.
  
  КАПИТАН:
  Юпитер - бог. Он не предмет для тленья.
  А ты умрешь, и в этом нет сомненья.
  
  СУФФОЛК:
  Необразованный мужлан,
  Тебе же шанс Всевышним дан.
  Принадлежу я к высшей касте:
  Ведь я ни кто-нибудь - Ланкастер.
  Ты кровь мою пролить не можешь,
  Скорей себя же уничтожишь.
  Не ты ли, низменное племя,
  Припав к ноге,
  Вцепившись в стремя,
  И с непокрытой головой
  Восторг адресовал мне свой?
  Когда ж в ответ тебе кивал,
  Ты, восхищаясь, ликовал.
  Я с королевой развлекался,
  А ты объедками питался,
  Что оставались после нас,
  То для тебя был звёздный час.
  Свою ты гордость усмири,
  Могу я заключить пари:
  В моей прихожей ваше племя,
  На милость нашу тратит время.
  
  ВИТМОР:
  Нет ни терпения, ни мочи,
  Пора его уже прикончить.
  
  КАПИТАН:
  Как можно спорить с безголовым?
  Убью его сначала словом.
  
  СУФФОЛК:
  Ты - жалкий раб, твой слог ничтожен,
  И спор с тобою невозможен.
  
  КАПИТАН:
  О борт плечами обоприте,
  Башку в пучину отсеките.
  
  СУФФОЛК:
  Коль на такое ты решишься,
  То и своей главы лишишься.
  
  КАПИТАН:
  Дерзну я, ненавистный Пул.
  
  СУФФОЛК:
  Но почему не Поль, а Пул?
  Слух капитана обманул!
  
  КАПИТАН:
  Известно каждому, что пул -
  Тот сток, куда кабель надул.
  Какой ты в жопу де ля Поль?
  Ты так вонюч, и мерзок столь:
  Не каждый выдержит моменты,
  Когда под боком экскременты.
  Очистим Англии исток
  От этих грязных рук и ног.
  Заткни разинутую пасть,
  Казну теперь тебе - не красть.
  Уста, что тешили царицу,
  Забьются горькою землицей.
  Ты, кто в могилу Хамфри свёл,
  Его заслуги не учёл,
  Свершим мы над тобою суд,
  Пусть ветры прах твой разнесут.
  А обозлённый дух Суффолка
  На адской жарится конфорке,
  Где ведьмы не дадут сбежать,
  А будут пламя раздувать
  За то, что князя в цвете сил
  На бесприданнице женил,
  Унизил милую страну,
  Надев венец на сатану.
  Как кровожадный Сулла,
  Разинув пасти скулы,
  Себе отчёта не даёшь,
  Ты сердце матери жуёшь.
  Анжу и Мэн французам сдал,
  Нормандцев ныне взбунтовал.
  А горе пикардийцы
  На деле-то - убийцы:
  Смели правителей долой,
  Солдат отправили домой.
  И даже славные Невили,
  Кто миру шпагой не грозили,
  Взялись сегодня за мечи
  Тебя убить и обличить.
  И, Йорк, обиженный судьбою,
  Орлом витает над страною,
  Взойдёт его небесный взор
  Всем "облакам наперекор".
  Вот ощетинился и Кент,
  Настал уже такой момент,
  Когда из-за тебя, подлец,
  От срама рушится дворец.
  Довольно!
  Вы, Суффолк, смердите.
  Быстрей каналью уводите.
  
  СУФФОЛК:
  Когда б самим я богом был,
  Грозой бы всех вас поразил.
  Вы - чернь!
  Вам не понять элиты! -
  Заботит вас лишь мелочь быта.
  Какой-то шлюпа капитан,
  Предстал вождём пиратских стран.
  Орлана шмель не напугает,
  Он - выше облака летает.
  А потому я полагаю:
  Для вас Суффолк недосягаем.
  Нападки все твои смешат,
  И лишь сильней меня гневят.
  Доставь меня бесценным грузом:
  Везу послание французам.
  
  КАПИТАН:
  Ну, что же, Вальтер, груз готов.
  
  ВИТМОР:
  Уложим труп в колоду дров.
  
  СУФФОЛК:
  С тобой себя я чувствую больным,
  Охватываюсь страхом ледяным.
  
  ВИТМОР:
  Причин для страха у тебя в достатке.
  Зверь укрощён. Смирение - в остатке.
  
  ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН:
  Поверьте разуму, милорд:
  Вас только вежливость спасёт.
  
  СУФФОЛК:
  Язык Суффолка жёсток и суров,
  Не милость - власть фундамент всех основ.
  Уж лучше голову на плаху положу,
  Чем унижением я милость заслужу.
  Пред королём склоняюсь я и богом
  А пред рабом - не суть рядиться в тогу.
  Уж лучше на рогатине торчать,
  Чем голову пред чернью обнажать.
  У благородства страха не бывает,
  О нём вельможа всякий забывает.
  Готов и я все муки одолеть,
  Терзайте же! - я всё смогу стерпеть.
  
  КАПИТАН:
  Ведите прочь. Наскучили мне речи.
  
  СУФФОЛК:
  Солдаты, в бой!
  Вы призваны калечить!
  Пусть эта казнь запомнится на годы,
  Как и бывало подлости в угоду:
  Был в древнем Риме Тулий умерщвлён,
  Гай Юлий Цезарь Брутом устранён,
  Убит когда-то и Помпей Великий,
  Его лишил души народец дикий.
  Надеюсь, что Европа вся узнает,
  Как от пиратов лорд здесь погибает.
  
  (Уходит Витмор и другие с Суффолком.)
  
  
  КАПИТАН:
  Теперь о тех, кто с выкупом согласен,
  По-моему, вопрос предельно ясен:
  Один заложником останется со мной,
  Другой - отправится за выкупом домой.
  
  (Все уходят, кроме первого господина.)
  
  (Возвращается Витмор с телом Суффолка.)
  
  ВИТМОР:
  Отпела птичка песенку, отпела.
  Уж умер мозг и бездыханно тело.
  Слов более на душу не проронит,
  Пусть королева милого схоронит.
  
  (Уходит.)
  
  ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН:
  В кровавой драме мой поступок глуп,
  Но королю доставлю этот труп.
  Пусть не король - друзья-то ведь найдутся,
  Кто с королевой отомстить возьмутся.
  
  (Уходит, унося тело.)
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Блэкхиз.
  
  (Выходят Джордж Бевис и Джон Холланд.)
  
  БЕВИС:
  Достань-ка меч, хотя бы деревянный,
  Не зря встают они два дня так рано.
  
  ХОЛЛАНД:
  Тем более - им надо отдохнуть.
  
  БЕВИС:
  Джек Кейд намерен мир перевернуть,
  Переодеть всю нацию в новьё,
  Сукно он предлагает ей своё.
  
  ХОЛЛАНД:
  Пора настала. Старое - негодно:
  Поизносилось и совсем не модно.
  Нет в Англии довольства и покоя,
  Пока она в изношенном покрое.
  
  БЕВИС:
  Ужасные настали времена:
  Работника не жалует страна.
  
  ХОЛЛАНД:
  Презрительно дворянство глаз свой косят
  На тех, кто фартук на работе носит.
  
  БЕВИС:
  А те, кто носит парики,
  У короля - не знатоки.
  
  ХОЛЛАНД:
  Хоть это и звучит не в такт,
  Однако, в самом деле, - факт.
  Трудись, как говорится,
  И чудо сотворится.
  Хотя, по правде, чудо
  Не делает верблюда
  Великим потому,
  Что дел - по горб ему.
  
  БЕВИС:
  Ты цену слову знаешь:
  Не целясь, попадаешь.
  
  ХОЛЛАНД:
  А вот и он! Его узнал!
  Смотри, каким он парнем стал!
  Сын Беста, опытный скорняк,
  А не какой-то там босяк!
  
  БЕВИС:
  Помнёт врагов он кожи,
  Пусть морщатся их рожи!
  
  ХОЛЛАНД:
  А рядом с ним и Дик - мясник...
  
  БЕВИС:
  Порок завалит, как быка:
  То - пустяки для мясника.
  
  ХОЛЛАНД:
  А вот и ткач - известный Смит...
  
  БЕВИС:
  Единой нитью враг прошит.
  
  ХОЛЛАНД:
  Что мы стоим? Пора вливаться!
  Нельзя же в стороне остаться!
  (Под барабанный бой входят Кейд, мясник Дик, ткач Смит и Сойер в сопровождении многочисленной толпы.)
  
  КЕЙД:
  Джон Кейд зовите молодца,
  Ношу я имя мнимого отца...
  
  ДИК (в сторону):
  Похоже, папина подружка -
  Из-под селёдки тухлая кадушка.
  
  КЕЙД:
  Падут враги! - не может быть сомнений,
  Увидев власть пред нами на коленях.
  Прошу вас не кричать.
  
  ДИК:
  Всех призываю замолчать.
  
  КЕЙД:
  Отец мой - Мортимер...
  
  ДИК (в сторону):
  Был честный каменщик:
  Другим отцам - пример.
  
  КЕЙД:
  А мать - Плантагенет...
  
  ДИК (в сторону):
  Средь акушерок - равных нет.
  
  КЕЙД:
  Моя жена - семейства Лэси...
  
  ДИК (в сторону):
  Давно она известно весям:
  Разносчика товаров дочь,
  Дешёвкой торговать не прочь.
  
  СМИТ (в сторону):
  Теперь не носит никому,
  Лишь стиркой занята в дому.
  
  КЕЙД:
  Судите, как я благороден.
  
  ДИК (в сторону):
  Родился парень в огороде.
  Отец всю жизнь в тюрьме сидел,
  А, значит, дома не имел.
  
  КЕЙД:
  И благороден я и смел.
  
  СМИТ (в сторону):
  В бахвальстве нищий преуспел.
  
  КЕЙД:
  Я много вынести могу.
  Поверьте, други, я не лгу.
  
  ДИК (в сторону):
  Действительно вынослив паря,
  Я вспомнил случай на базаре:
  Три дня пороли Кейда кряду,
  И хоть бы что стальному заду!
  
  КЕЙД:
  Я не страшусь ни пламени, ни шпаги.
  
  СМИТ (в сторону):
  Ещё бы! Нацепив такие краги!
  
  ДИК (в сторону):
  Огня, меж тем, бояться он обязан:
  За кражу ведь клеймом уже наказан.
  
  КЕЙД:
  Смелей друзья. И с вами капитан.
  Он в голове вынашивает план,
  Когда навалом будет всякой хрени,
  А кружка пива в пабе стоить пенни.
  Кто будет пиво гадкое варить,
  Велю им руки сразу отрубить.
  Всё общее:
  В деревне,
  Поле,
  Граде,
  Коня пасти намерен я в Чипсайде,
  Когда же стану королём в стране,
  А им стану! Уж поверьте мне!
  Томиться не придётся столь...
  
  ВСЕ:
  Да здравствует! Да здравствует король!
  
  КЕЙД:
  Народ - добряк, мне слушать вас приятно.
  И пить, и есть вы будете бесплатно.
  Я всех одену в равные одежды.
  Молитесь мне, и сбудутся надежды.
  
  
  ДИК:
  Пока народ настроен на подъём,
  Давайте всех законников убьём.
  
  КЕЙД:
  Здесь философия крута
  И, уверяю, не проста.
  Ягнёнка на пергамент бьют,
  На нём вердикты пишет суд.
  За что, скажи, агнец страдает? -
  Он никого не убивает.
  По сути - жалит не пчела,
  А воск, что пчёлка создала.
  На воске шлёпают печать,
  А кто-то будет отвечать.
  Что за бедлам?
  Кто рвётся там?
  
  (Несколько человек вводят писаря из Чатхэма.)
  
  СМИТ:
  Клерк Чатхэма, и смею вам сказать:
  Обучен он писать, читать, считать.
  
  КЕЙД:
  Да что б ему ни дна и ни покрышки!
  
  СМИТ:
  Терпеть его не могут ребятишки.
  
  КЕЙД:
  Готов сей ментор деток истязать,
  Пока научит каждого писать.
  
  СМИТ:
  Мы, обыскав его, нашли при этом
  Тетрадь, в ней - буквы ярким красным цветом.
  
  КЕЙД:
  Похоже, он - ведун или колдун.
  
  ДИК:
  Владеет он судейским языком,
  С бумагами различными знаком.
  
  КЕЙД:
  Коль за способным этим человеком
  Позора нет - не быть ему калекой.
  Ты, малый, подойди ко мне поближе,
  Как величать тебя поведай, рыжий?
  
  
  ПИСАРЬ:
  Эммануэль.
  
  ДИК:
  Созвучно очень со словцом "бордель".
  
  КЕЙД:
  Прошу-ка посторонних помолчать,
  И более меня не прерывать.
  Ты пишешь имя или ставишь знак,
  Как это честный делает простак?
  
  ПИСАРЬ:
  Я ставлю подпись, знака - не бывает.
  Моя учёность это позволяет.
  
  ВСЕ:
  Ну, вот он и признался.
  
  КЕЙД:
  В своей вине, ты, парень, расписался.
  Перо с чернильницей на шею нацепите,
  На виселицу вместе водрузите.
  
  (Писаря уводят.)
  
  (Входит Майкл.)
  
  МАЙКЛ:
  Где генерал?
  
  КЕЙД:
  Я здесь!
  Кто звал?
  
  МАЙКЛ:
  Бежать! Бежать скорее надо!
  Сэр Хамфри Стэффорд с братом рядом.
  Рать королевская идёт,
  Она нас начисто сметёт.
  
  КЕЙД:
  А ну-ка стой, я говорю!
  Не дело бздеть богатырю.
  И нам ли рыцарей бояться?
  И нам ли их остерегаться?
  
  МАЙКЛ:
  Нет.
  
  КЕЙД:
  Вот это правильный ответ!
  А прочим рыцарям пример -
  (Становится на колени.)
  Ни кто иной - сэр Мортимер!
  (Поднимается с колен.)
  Теперь, противники, держитесь,
  Хотите жить, тогда - деритесь.
  
  (Под бой барабанов в сопровождении солдат входят сэр Хамфри Стэффорд и его брат.)
  
  СТЭФФОРД:
  Мятежный сброд и чернь ночного Кента,
  Вы жаждете повешенья момента?
  Я вам последний шанс сегодня дам:
  Оружье прочь! И мигом - по домам!
  А предводителя оставьте королю:
  За бунт пусть сложит голову свою.
  
  БРАТ:
  Не может быть напрасно кровь пролита.
  Смиритесь или будете убиты.
  
  КЕЙД:
  Рабы в шелках - останутся рабы.
  Перед народом все они слабы.
  О, мой народ, бери-ка меч и кол,
  Я все права имею на престол.
  
  СТЭФФОРД:
  Был штукатуром твой отец.
  А ты, подлец, лишь стриг овец.
  
  КЕЙД:
  А некогда Адам садовник был.
  Никто за то Адама не журил.
  
  БРАТ:
  Что из того?
  
  КЕЙД:
  А вот чего:
  Ведь Мортимер влюбился:
  Граф Марч на дочке герцога женился,
  А дочь была ни кем - нибудь - принцессой,
  Умножились у графа интересы.
  
  СТЭФФОРД:
  Да, так оно и было.
  
  КЕЙД:
  Но пара свету двойню народила.
  
  
  БРАТ:
  То ложь.
  
  КЕЙД:
  Цена сужденьям вашим - грош.
  Я правду вам сейчас открою,
  И ничего теперь не скрою:
  Украден был малыш до года,
  Не зная имени и рода,
  Хотя в нём и таилась власть,
  Он был обучен камень класть.
  Я - сын единственный его,
  Здесь не прибавишь ничего.
  
  ДИК:
  Вот это сказ!
  Он - истинный король у нас.
  
  СМИТ:
  Он в доме печь отцу сложил.
  Кирпич до наших дней дожил.
  Вот, сэр, вам и разгадка,
  Кого обманет кладка?
  
  СТЭФФОРД:
  Рассказ холопа вашу душу лечит?
  Он говорит, не зная, что лепечет.
  
  ВСЕ:
  Ему мы верим. Нас не заводите,
  А лучше уж быстрее уходите.
  
  БРАТ:
  Не ты ль обучен ныне, ненароком,
  Перечить власти недовольным Йорком?
  
  КЕЙД (в сторону):
  Йорк сам сусам.
  Я выдумал всё сам.
  
  Иди-ка, парень, королю скажи,
  Пока я полномочия сложил,
  С условием единственно одним:
  Что буду я протектором над ним.
  А всё из-уважения к отцу,
  При ком был ниже плинтуса француз.
  
  ДИК:
  Ещё мы требует башку вельможи Сея,
  За то, что Мэн во Франции посеял.
  
  
  КЕЙД:
  Без Мэна мен-английский, как калека:
  Ему нужна теперь моя опека.
  Я говорю вам, братья-короли,
  Нет более обиженной земли:
  Сей сил мужских Британию лишил,
  И в евнухов британцев обратил.
  Французам - собеседник и приятель,
  А, значит, он действительно - предатель.
  
  СТЭФФОРД:
  О, боже, что за ерунда!
  
  КЕЙД:
  Не согласитесь с этим никогда?
  А не присуще ль Англии врагам
  Сюсюкать всем своё "шерше ля фам"?
  
  ВСЕ:
  Какой же срам!
  Башку отдайте Сея нам!
  
  БРАТ:
  Где слово голова неймёт,
  То разом меч её снесёт.
  
  СТЭФФОРД:
  Иди, герольд, оповести,
  Что Кейда Генрих не простит,
  И объяви сегодня весям,
  Что всех сообщников повесят.
  Пусть детки с жёнами глядят,
  Как те предатели висят.
  За мной, кто верен государю!
  Вам милость преданность подарит.
  
  (Оба Стэффорда и солдаты удаляются.)
  
  КЕЙД:
  Кому же смертный бой не страшен,
  Кому свобода жизни краше,
  За мною следуйте, друзья,
  В беде вас не оставлю я.
  Мы лордов перебьём пузатых,
  Не тронем тех, кто жил в заплатах,
  Они бы к нам давно пристали,
  Когда бы их ни истязали.
  
  ДИК:
  Они на нас идут стеной.
  
  
  КЕЙД:
  А мы их захлестнём волной.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Другая часть Блэкхиза.
  
  (Сигнал боевой тревоги. Оба Стэффорда убиты в сражении. Входит Кейд с повстанцами.)
  
  КЕЙД:
  А где ж из Эшфорда наш Дик?
  Вот уж, действительно, - мясник!
  
  ДИК:
  Да здесь я, благородный сэр,
  Всегда я с вами, офицер.
  
  КЕЙД:
  Как овцы и волы они валились,
  На скотобойню будто бы явились.
  Продлю я Пост, пока скотину бьешь,
  Надеюсь: сотни две их наберёшь.
  
  ДИК:
  Что можно более на битве пожелать?
  
  КЕЙД:
  По правде я хочу тебе сказать:
  Достоин ты великой похвалы.
  Враги же наши - смерти и хулы.
  Я латы, в чём противник смерть изведал,
  (Надевая кольчугу сэра Хамфри.)
  Одену на себя, как знак победы.
  А трупы за конём пусть волочатся,
  Им до столицы не на чем добраться.
  Мне меч от Лондона сам мэр преподнесёт,
  И пусть завистники стоят, разинув рот.
  
  ДИК:
  Уж, коль добро творить так увлечённо:
  Давайте выпустим на волю заключённых.
  
  КЕЙД:
  Был прецедент подобный в прошлом создан.
  Пока же поспешим скорее в Лондон.
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Лондон. Дворец.
  
  (Входит король. В руках короля прошение, в руках королевы голова Суффолка. С ними входят герцог Букингемский и лорд Сей.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Говаривают: горе нас смягчает,
  А скорбь - страданьем душу облегчает.
  Не плачь, а тешь себя жестокой местью.
  Палач обязан быть на этом месте.
  Но кто бы ни заплакал, видя это? -
  Сомкнуты очи - он не видит света.
  Я даже тела не могу обнять,
  Чтоб на груди поруганной рыдать.
  
  БУКИНГЕМ:
  Прошу, мой государь, у вас прощенья,
  Каков ответ на это обращенье?
  
  КОРОЛЬ:
  Кровь христианскую не надо проливать.
  Пошлю священника народ увещевать.
  Померяюсь я с Кейдом не мечом:
  К больному лечащим наведаюсь врачом.
  Так поступить сегодня предпочту,
  Сначала же посланье перечту.
  
  КОРОЛЕВА:
  О, варвары! Презренные злодеи!
  Не вы ли пресмыкались, как умели?
  Планета, что светила мне в пути,
  Не мыслила здесь жалости найти.
  Её с орбит небесных низвели,
  Кто не посмел взирать её с Земли.
  
  КОРОЛЬ:
  Тебя, лорд Сей, Кейд хочет обезглавить.
  
  СЕЙ:
  На эшафот его, король, вели отправить.
  
  КОРОЛЬ:
  Ах, королева, вы меня простите,
  Вы всё, мадам, по Суффолку грустите?
  Когда бы умер я, то вы б едва ли,
  Так искренне теперь переживали.
  
  КОРОЛЕВА:
  Я б вовсе, милый мой не горевала,
  А рядом с мужем замертво упала.
  
  (Входит гонец.)
  
  КОРОЛЬ:
  Что заставляет нашего гонца
  Перебивать монарха у венца?
  
  ГОНЕЦ:
  Оповестить конец пришёл гонец.
  Мятежники уже у Саутворка,
  Обещаны двору и суд, и порка.
  Бегите без оглядки, государь.
  Сюда идёт безжалостный бунтарь.
  Себя он Мортимером возомнил,
  И Кларенсом прилюдно объявил.
  Он вас с престола ныне изгоняет,
  Вестминстер Кейд сегодня объявляет,
  Тем местом, где получит царский трон,
  Шутить сегодня не намерен он.
  За ним идут без счёта босяки:
  Крестьяне, оборванцы, мужики.
  Сэр Стаффорд в поле с братом уже пали,
  Тем самым храбрости мятежникам придали.
  Законников, учёных и вельможей,
  Как гусениц, бродяги уничтожить.
  
  КОРОЛЬ:
  Недаром о безумцах говорят:
  "Не ведают, что изверги творят!"
  
  БУКИНГЕМ:
  Вам возвратиться надо в Киллингворт,
  Пока наш корпус силу наберёт.
  
  КОРОЛЕВА:
  Когда бы с нами был живой Суффолк,
  Давно бы Кейд кентийский уж замолк.
  
  КОРОЛЬ:
  Как ненавидит чернь тебя, ты знаешь.
  Сей, в Киллингворт со мною отбываешь.
  
  СЕЙ:
  В беду тем самым я монарха ввергну,
  Опасности смертельной вас подвергну.
  Поэтому останусь в этом граде,
  Переживу тихонечко в осаде.
  (Входит ещё один гонец.)
  
  ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
  Кейд завладел уж Лондонским мостом,
  От жителей очистил каждый дом,
  Изменники и чернь союзы ладят,
  Столицу и дворец они разграбят.
  
  БУКИНГЕМ:
  Коней сюда, коней! Земля уже горит!
  
  КОРОЛЬ:
  Идём же, Маргарет, господь нас защитит.
  
  КОРОЛЕВА:
  Погиб Суффолк - опора моей чести.
  Мои надежды с ним скончались вместе
  
  КОРОЛЬ:
  Прощайте, лорд, бунтовщикам не верьте.
  
  БУКИНГЕМ:
  Предательства страшитесь пуще смерти.
  
  СЕЙ:
  Я на свою невинность полагаюсь,
  Как за стеною, я за ней скрываюсь.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ПЯТАЯ
  
  Лондон. Тауэр.
  
  (На стене Тауэра появляется лорд Скейлс. Внизу - несколько горожан.)
  
  СКЕЙЛС:
  Надеюсь: Кейд уже повержен.
  
  ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН:
  Бунтарь воюет, как и прежде.
  Он мост уже завоевал,
  И всех солдат поубивал.
  Мэр просит Тауэр помочь,
  Без вас мятеж не превозмочь.
  
  СКЕЙЛС:
  Часть стражи я вам передам,
  А с остальной останусь сам.
  Нас штурмовали бунтари.
  Нам башню надо сохранить.
  Идите в Смитфилд и пока
  Сосредоточьте там войска.
  Чтоб не случилась катастрофа,
  Вам посылаю Мэтью Гоффа.
  Страну храните, короля,
  Прощайте, вас покину я.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ШЕСТАЯ
  
  Лондон. Каннон-стрит.
  
  (Входит Джек Кейд с бунтовщиками. Ударяет жезлом о лондонский камень.)
  
  КЕЙД:
  Отныне Мортимер хозяин града,
  От лорда будет лондонцам награда:
  Отдам приказ я виноделам срочно
  Пустить вино по трубам водосточным.
  Любой, кто Мортимера не признает,
  Изменником себя путь называет.
  
  (Вбегает солдат.)
  
  СОЛДАТ:
  Джек Кейд! Джек Кейд!
  Ты - о-го-го!
  
  КЕЙД:
  Убить его!
  
  (Солдата убивают.)
  
  СМИТ:
  "Джек Кейд" - последние слова.
  И разнесёт теперь молва,
  Узнает лондонский народ:
  Нет больше Кейда - есть милорд.
  
  ДИК:
  Милорд, расплата их близка.
  Идём в Смитфилд, громить войска.
  
  КЕЙД:
  Пока немного подождём,
  Сначала в сити мост сожжём,
  А коли он не устоит,
  То с ним и Тауэр сгорит.
  Итак, наметив планы,
  В атаку, капитаны!
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА СЕДЬМАЯ
  
  Лондон. Смитфилд.
  
  (Слышны сигналы боевой тревоги. Мэтью Гофф и соратники убиты. Входит Джек Кейд с повстанцами.)
  
  КЕЙД:
  Настала очередь разрушить нам Савой,
  И дать судам, не знавшим правды, бой.
  
  ДИК:
  Дадим мы, ваша светлость, бой суду!
  
  КЕЙД:
  За "вашу светлость" в лорды возведу.
  
  ДИК:
  Когда б закон из ваших уст рождался,
  Народ бы справедливости дождался.
  
  ХОЛЛАНД (в сторону):
  Какие б жёсткие законы были! -
  Законодателю копьём щеку пронзили.
  
  СМИТ (в сторону):
  И провонять закон уже успел:
  Несвежий сыр законодатель ел.
  
  КЕЙД:
  Как говорите, так и поступлю:
  Закону я теперь не уступлю!
  Бумаги и законы все сжигайте!
  Мои уста парламентом считайте.
  
  ХОЛЛАНД (в сторону):
  Пока законодателю не выбьют зубы,
  Законы нас кусать, похоже, будут.
  
  КЕЙД:
  Мы победили. Более не ропщем.
  Отныне всё на свете будет общим!
  
  (Входит гонец.)
  
  ГОНЕЦ:
  Милорд, у нас богатая добыча!
  Лорд Сей, кто из страны доходы вычел,
  И продавал французам города,
  Доставлен на судилище сюда.
  
  (Входят Джордж Бевис, лорд Сей.)
  
  КЕЙД:
  За множество безнравственных проказ
  Его мы обезглавим десять раз.
  Вы, Сей, - не лорд, а чопорный лордишка.
  У вас сложились скверные делишки.
  Мой королевский суд неумолим:
  Мечом и правдою сегодня вас казним.
  Уже изменником тогда вы, сударь, стали,
  Когда Нормандию дофину даровали.
  Свидетель весь народ и Мортимер:
  Не обойтись стране без крайних мер.
  Сегодня я - английская метёлка,
  Хлам залежалый выметаю с полки.
  Ты школы повсеместно учредил,
  И молодежь ученьем развратил.
  Писанье? - Да!
  А книги были редки.
  Не знали книг ни мы, ни наши предки.
  Ты фабрику бумажную открыл,
  Станок печатный в Англии внедрил.
  Такие вот в стране теперь напасти,
  И это всё во вред стране и власти.
  И наговором то совсем не будет,
  Что вкруг тебя снуют такие люди,
  В словах которых много тёмной силы,
  Что уху христианскому немило.
  Ты судей мировых назначил так,
  Что виноват всегда бывал простак.
  Сажали без разбора всех в тюрьму,
  Коль не повесят, с голоду помрут.
  А смели их за то лишь обвинять,
  Что не могли несчастные читать.
  Достоин более на свете жить любой,
  Кто дорожит не книгой, а собой.
  Ты на коне попоной крытым скачешь?
  
  СЕЙ:
  А разве можно на коне иначе?
  КЕЙД:
  Ты удостоил лошадь покрывалом,
  А люд простой довольствуется малым:
  Достойнее тебя на свете люди,
  А их не по уму - по тряпкам судят.
  
  ДИК:
  В рубахе я и к ней привык.
  Иначе как? - Ведь я - мясник.
  
  СЕЙ:
  Послушайте меня, вы, люди Кента...
  
  ДИК:
  Мы очень ждали этого момента.
  
  СЕЙ:
  Я 'bona terra, mala gens' скажу вам ныне.
  
  КЕЙД:
  Чур-чур его! Лопочет по-латыни.
  
  СЕЙ:
  Я вам скажу, а вы же поступите,
  Как сами, соплеменники, хотите.
  Когда-то Цезарь сам живописал,
  Как Кент его собой очаровал
  Учёностью и дивною природой,
  Богатым и талантливым народом.
  А здесь такая требуется малость:
  На пенни - благодушие и жалость.
  Не продавал Нормандию и Мэн,
  За них бы жизнь свою отдал в обмен.
  Ни злату верил на судах - слезам,
  И попусту народ не истязал.
  А подати взимал отчизны ради,
  Не думая о собственной награде.
  Я на учёных денег не жалел,
  И право короля на то имел:
  В невежество заманивает бес,
  А знанья - поднимают до небес.
  Коль дьявол зельем вас не опоил,
  Меня казнить у вас не хватит сил.
  Я с государями в далёких-далеках
  Вас защищал на разных языках.
  
  КЕЙД:
  Кого на поле брани защитил?
  И на удар-то вряд ли хватит сил.
  
  СЕЙ:
  У сильных мира руки длинны, цепки,
  И, как у спрута, их объятья крепки.
  Пусть недруга в глаза я не видал,
  Но силой воли насмерть поражал.
  
  ДЖОРДЖ:
  Какая умная башка!
  Он убивал исподтишка.
  
  СЕЙ:
  Я - бледен: ведь за вас всегда болел.
  
  КЕЙД:
  А ну-ка врежь ему, чтоб сразу покраснел.
  
  СЕЙ:
  О бедных думал ночи напролёт,
  Не допивал, не доедал и вот:
  В конец болезни тело одолели,
  Хожу, дышу и выживаю еле.
  
  КЕЙД:
  Теперь мы скрасим все твои досуги,
  А топором изгоним всякие недуги.
  
  ДИК:
  Ты весь дрожишь, себя лишая сил.
  
  СЕЙ:
  Не страх, а паралич меня разбил.
  
  КЕЙД:
  Он будто бы кивает головой:
  "Последнее решение за мной!"
  Посмотрим, как пустая головешка,
  Болтаться будет на ближайшей вешке.
  Довольно разговоров! Уведите!
  И, не теряя времени, казните!
  
  СЕЙ:
  И что же, мне скажите, я нарушил?
  Богатством, честью испоганил душу?
  Набил в подвалах златом сундуки?
  Носил отличные от прочих сюртуки?
  Кого-то ранил, или же убил?
  За что же суд на смерть приговорил?
  Нет крови на руках, на сердце - пятен,
  Убьёте лишь за то, что неприятен?
  Позвольте же, позвольте только жить,
  Я бескорыстно буду Англии служить,
  
  КЕЙД (в сторону):
  Он сердце мне раскаяньем тревожит,
  Умрёт за то, что тронуть душу может.
  
  Ведите прочь! Язык его коварен,
  Он не от господа - от адовых пекарен.
  И осудить успел, и всё сказать я,
  Рубите голову ему и Джеймсу - зятю.
  Когда вы это всё осуществите,
  То на шестах их бошки принесите.
  
  ВСЕ:
  Запомним вашу волю и исполним.
  
  СЕЙ:
  Пред господом себя теперь явите,
  Не за меня, а за себя просите,
  Убив меня, свои убьёте души.
  Покаетесь, но Бог не будет слушать.
  
  КЕЙД:
  Час мщения, по-моему, настал.
  Исполните же то, что приказал.
  (Лорда Сея уводят.)
  Любой из пэров головы лишится,
  Кто на мои расходы поскупится.
  Девиц, которых выдать не успели,
  Все побывать должны в моей постели.
  За жёнами не следует следить,
  Велю гулять замужним и кутить.
  
  ДИК:
  А не пора ль в Чипсайд нагрянуть нам,
  И получить там по своим счетам?
  
  КЕЙД:
  Пора.
  
  ВСЕ:
  Ура!
  
  (Возвращаются мятежники с головами казнённых.)
  
  КЕЙД:
  Да, зрелище: прекрасней не бывает.
  Пусть милые друг друга лобызают.
  Теперь же - разведите перед гробом,
  Иначе сговорятся о недобром:
  Нашепчут Англии чуму или беду,
  Иль снова нас французы обкрадут.
  До ночи грабежи повремените,
  Пока же с головами обойдите
  По улицам, где празднует народ,
  И он предателей казнённых проклянёт.
  Пусть головы целуются по трассе,
  И этим праздник наш весёлый красят.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ВОСЬМАЯ
  
  Лондон. Саутворк.
  
  (Слышны сигналы тревоги, а затем отбоя. Входит Кейд со своим сбродом.)
  
  КЕЙД:
  Громите всех по улице подряд,
  Бросайте в Темзу и кладите в ряд.
  (Слышен сигнал к переговорам.)
  Какие могут быть переговоры?
  Я уничтожить приказал всю свору!
  
  (В сопровождении охраны входят Букингем и Клиффорд.)
  
  БУКИНГЕМ:
  Мы с Кейдом говорить открыто смеем:
  Мандат Его Величества имеем.
  И требуем, чтоб бойню прекратили,
  А весь народ, который вы смутили,
  Пусть разойдётся мирно по домам,
  Стране наскучили погромы и шторма.
  
  КЛИФФОРД:
  Соотчичи, что скажете на это?
  Зависит Сира милость от ответа.
  И горя вы натерпитесь, и страху,
  Мятежник обрекает вас на плаху.
  Кому не по душе такая роль,
  Подбросьте шапку, крикнув: "Наш Король!"
  Кому же слава бриттов ни к чему,
  Мы пригрозим оружием ему.
  
  ВСЕ:
  И наша Родина, и наша боль - король!
  
  КЕЙД:
  Вы, Букингем и Клиффорд, так храбры?
  Крестьяне, вы к посулам так слабы,
  Обманным увлекаетесь прощеньем:
  Ведь вас повесить на груди с прошеньем.
  Уже ли Лондона я зря крушил ворота,
  Чтоб всё пришло к такому повороту?
  А вы, забившись где-то в тёмной норке,
  Оленя бросили удавам в Саутворке?
  Я полагал: не сложите мечи,
  Не ляжете дровами на печи,
  И станете свободу воевать,
  А не на лаврах славы почивать.
  Вы - трусы и готовы в рабстве жить,
  Всю жизнь свою дворянам прослужить.
  Хребты сломают, бошки оторвут,
  Дома разграбят, женщин заберут.
  Вы, как хотите, я же - буду твёрд,
  И поступлю совсем наоборот.
  Вам будет ношею проклятие навек,
  На это, раб, ты сам себя обрек.
  
  ВСЕ:
  Мы - не рабы. Рабы - немы.
  Мы ж говорим,
  Что за тебя, Кейд, постоим.
  
  КЛИФФОРД:
  Вы верите, что Генрих Пятый папа
  Тому, пред кем ломаете вы шляпу?
  Исходите истерикой о том,
  Что изверга закроете щитом.
  Что ваш поход во Францию возможен,
  Где станете вы знатные вельможи?
  Он, как стервятник, по свету летает,
  Не зная дома, в тюрьмах обитает.
  Живёт на свете только грабежом,
  Вас ублажает жалким дележом.
  Пока мы вздорим, битые французы
  Свои ножи загонят вам же в пузо.
  Пусть лучше Кейды сотнями падут,
  Чем нас в полон французы уведут!
  Зову во Францию потери возвратить,
  Король богат, а дух наш не сломить!
  
  ВСЕ:
  Мы песню нашу вместе запоём!
  За Клиффордом идём и королем!
  
  КЕЙД:
  Увы, бывает часто так на свете:
  Летит перо, куда подует ветер.
  Вас Генрих Пятый славою зазвал:
  За ним идёте, а меня - в подвал.
  Предателям я боле не служу,
  Мечом отсюда путь я проложу.
  Бегу не потому, что оробел,
  А видит Бог - уже я не у дел.
  
  (Уходит.)
  
  БУКИНГЕМ:
  Хватайте! Обезглавьте беглеца!
  Король заплатит златом молодцам!
  (Следуя приказу, несколько человек уходят.)
  Прошу солдат проследовать за мной,
  Мир с королём важней, чем смертный бой.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
  
  Замок Кенилворт.
  
  (Под звуки фанфар на террасу выходят король, королева и Сомерсет.)
  
  КОРОЛЬ:
  А есть ли на Земле король,
  Кто испытал мою юдоль?
  Я коронован с колыбели,
  Законы мне - не песни пели.
  Быть государем не хотел,
  И муки искренне терпел.
  
  (Входят Букингем и старый Клиффорд.)
  
  БУКИНГЕМ:
  Виват, король! Король, виват!
  Благую весть вам выдать рад.
  
  КОРОЛЬ:
  Ужели, проще говоря,
  Вы изловили бунтаря?
  И то б не плохо: всё одно,
  Когда бы он залёг на дно.
  
  (Внизу появляется толпа с верёвками на шее.)
  
  КЛИФФОРД:
  Бунтарь сбежал. - Вы догадались.
  Бойцы его без боя сдались.
  Стоят с верёвками на шее:
  Иль - милость им,
  Иль - смерть в траншее.
  
  КОРОЛЬ:
  Вратам небесным впору распахнуться:
  Хвалы мои на крыльях к ним несутся.
  Не только жизни вы, бойцы, спасли,
  Вы Англии победу принесли.
  Так будьте впредь, такими, как вы есть,
  Дарую всем вам милость, жизнь и честь.
  Идите по своим домам,
  Бог в помощь, воины, всем вам.
  
  ВСЕ:
  Да здравствует король! Ура! Ура!
  Давно домой солдатикам пора.
  
  (Входит гонец.)
  
  ГОНЕЦ:
  Дозвольте, государь, вам доложить
  Ту новость, что неможно отложить.
  Йорк из Ирландии на Родину спешит,
  В пути любого ворога крошит.
  Он во главе ирландских гренадеров,
  Не знавших отступления примеров,
  Несется в нашу сторону, как ветер,
  Сметает всех, кого бы он ни встретил.
  Заполучить задумал Сомерсета,
  Предателем зовёт и ждёт ответа.
  
  КОРОЛЬ:
  Мы будто судно, что стоит на рейде
  Между пиратом Йорком, кэпом Кейдом.
  Один сбежал, другой ещё несется.
  С ним Букингему говорить придётся.
  Прошу его подробно расспросить,
  Что заставляет Йорка нас гневить.
  Скажи ему, что в Башне Сомерсет,
  И будоражить мир причины нет.
  
  СОМЕРСЕТ:
  Мне заточенье будет в пользу, сир,
  Готов я умереть за вас, за мир.
  
  КОРОЛЬ:
  А главное: ему ты не перечь,
  Чтоб голову от мести уберечь.
  
  БУКИНГЕМ:
  Об этом, государь, не беспокойтесь,
  Всё будет миром. Только успокойтесь.
  
  КОРОЛЬ:
  Не достаёт, супруга, нам уменья.
  Нет Англии покоя от правленья.
  
  ((Звучат фанфары. Все уходят.)
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
  
  Кент. Сад Идена.
  
  (Входит Кейд.)
  
  КЕЙД:
  Что честолюбие!
  Что жизнь моя лихая!
  Имея меч, от голода сдыхаю.
  Без крохи хлеба по лесам брожу,
  В засаде пятый день уже сижу.
  Да будь я жив там даже сотни лет,
  И то бы господу сказал я твёрдо: "нет".
  Я до того в лесу изголодался,
  Что через стену в сад чужой забрался.
  Кто может человека осудить
  За то, что голод хочет утолить?
  Надеюсь, что себя я угощу:
  Салата лист на грядке отыщу.
  Сегодня лист салата мне, как шлем,
  Смягчу удар судьбы: листочек съем.
  Когда-то был салат в походе кружкой,
  Теперь - еда, вкусней любой горбушки.
  
  (Входит Иден.)
  
  ИДЕН:
  Как мне наскучил суматошный суд.
  Прогулки тихие меня теперь спасут.
  Отец покойный мне оставил дом,
  Как всё уютно и прекрасно в нём.
  Не замок он, а Идена устроит.
  Имение державы целой стоит.
  Возвыситься над прочими не смею,
  Доволен тем, что на кону имею.
  Любому у ворот подам кусок,
  Иначе поступить бы и не смог.
  
  КЕЙД:
  Вот и хозяин! Чинит он расправу.
  На то имеет во владеньях право.
  Ах ты, общипанная серая ворона,
  На мне ты хочешь заработать кроны:
  Заплатят тысячу любому голодранцу,
  Кто королю доставит голову повстанца.
  Но прежде чем в сою могилу лечь,
  Проглотишь ты вот этот ржавый меч.
  
  ИДЕН:
  Как я могу тебя, скажи, предать,
  Коль не имею чести даже знать?
  Достаточно того, что ты, как вор:
  Не постучался - влез через забор.
  К тому же - не совсем соображаешь:
  Коль в доме же моём и угрожаешь.
  
  КЕЙД:
  Не только угрожаю, а клянусь,
  Что в бороду твою сейчас вцеплюсь.
  Пять дней уже я мяса не видал,
  Твою траву на радостях жевал.
  Мне не мешай со слугами теперь,
  Иначе вколочу, как гвозди в дверь.
  
  ИДЕН:
  Такой сюжет в Британии не видан,
  Чтоб сквайр из Кента Александр Иден
  Себе когда-нибудь такое позволял,
  Что он голодного на битву вызывал.
  А ну-ка, на меня ты посмотри:
  Тебя превосхожу я раза в три.
  Твои ручонки пред моею лапой,
  Как у мальчонки ручки перед папой.
  Лишь стоит топнуть мне одной ногой,
  В могилу затопчу тебя другой.
  Когда я развернусь своим плечом,
  То речь твоя исправится мечом.
  
  КЕЙД:
  Клянусь вам честью - это славный воин!
  Клинок мой острый, буду я спокоен,
  Когда ты на куски разрежешь тушу.
  Кромсай и режь! Я никогда не струшу!
  Но коли не сдержу, клинок, я слова,
  То лучше будь гвоздями для подковы.
  (Дерутся. Кейд падает.)
  Пред небом заявляю и пред адом:
  Сражён не силой богатырскою, а гладом.
  Когда бы съел я тысячу котлет,
  Мне равным не нашелся бы атлет.
  О, сад, увянь, могилой будь для всех,
  Здесь упокоен Кейд, его успех.
  
  ИДЕН:
  Да будет весть для Англии хорошей:
  Изменник монстр здесь мною огорошен.
  И прежде чем в свою могилу лечь,
  Я прикажу над ней повесить меч.
  А кровь на нём не высохнет вовеки,
  Пусть чтят меня достойным человеком.
  
  
  КЕЙД:
  Своей победой, Иден, не гордись,
  Поведать правду Кенту поклянись:
  Пусть о герое Родина скорбит,
  Не доблестью я - голодом убит.
  
  (Умирает.)
  
  ИДЕН:
  Не я, а Бог злодея покарал,
  Да будет проклят, кто тебя рожал.
  Как я вонзил в тебя стальное жало,
  Так в ад тебя судьбина провожала.
  К навозной куче тело оттащите,
  Затем его на части расчлените,
  Пусть члены птицы хищные клюют,
  А голову - на противень снесут.
  Я подвигом отчизне заплачу,
  Когда подарок королю вручу.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ПЯТЫЙ
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Между Дартфордом и Блэкхитом.
  
  (С развёрнутыми флагами, под барабанный бой входит Йорк во главе ирландского войска.)
  
  ЙОРК:
  Мчусь из Ирландии - мне мешкать не пристало.
  Корона Генриха с главы давно упала.
  Набаты бейте!
  Факелы пылайте!
  Законного монарха прославляйте!
  Священное величество бесценно,
  Ничто так на Земле не драгоценно.
  Кто трон не занимал, тот не узнает,
  Как миром власть умело управляет.
  Моя рука изваяна для злата,
  Престол и меч - вот истинная плата.
  И скипетр, и лилии французов,
  У Йорка заживут в одном союзе.
  (Входит Букингем.)
  Похоже, кто-то там вошел?
  Врасплох почти застал. - Нехорошо.
  Король заслал мне Букинегема-гада.
  Искусно роль теперь сыграть мне надо.
  
  БУКИНГЕМ:
  Коль ты с добром - и я к тебе с добром.
  
  ЙОРК:
  Ты здесь посол иль машешь топором?
  
  БУКИНГЕМ:
  Я послан Генрихом, великим королём,
  Узнать, зачем ты рвёшься в мирный дом.
  Пошто собрал дружину боевую,
  Не с королём ли ты уже воюешь?
  
  ЙОРК (в сторону):
  Настолько гнев велик - не смею молвить.
  Сверкал бы я подобно сотням молний.
  И, как Аякс, сын Теламона в Трое
  Баранам и быкам разгром устрою.
  Я в помыслах своих монарха выше,
  Ни родом Генрих, ни умом не вышел.
  Но до поры я должен затаиться,
  Чтоб в схватке главной за престол сразиться...
  
  Мне, Букингем, молчание прости,
  Меня отмщенья ангел посетил,
  Направил он меня сюда с дружиной
  Взять Сомерсета, кто всех бед причина.
  Сей гордый пэр вредит родному краю,
  Убрать его немедля предлагаю.
  
  БУКИНГЕМ:
  Коль в этом - ощетиниться причина,
  Твоя неверно выглядит доктрина:
  Король ошибку вовремя исправил,
  И Сомерсета в Тауэр отправил.
  
  ЙОРК:
  Клянётесь честью, что в тюрьме бандит?
  
  БУКИНГЕМ:
  Клянусь вам честью, что уже сидит.
  
  ЙОРК:
  Угомоню я войско, коль не шутишь,
  Отпора ты сегодня не получишь.
  Пожалуй, что сейчас мы разойдёмся,
  А завтра у Сент-Джорджа соберёмся,
  Туда намереваюсь я явиться,
  Чтоб наградить солдат и расплатиться.
  Как верен Генриху я, видит в небе Бог:
  Всех сыновей своих сдаю ему в залог.
  И всё отдам на свете, что имею,
  Но на одно надеяться лишь смею,
  И знать хотел бы это наперёд,
  Что Сомерсет в тюрьме своей умрёт.
  
  БУКИНГЕМ:
  Твой мирный тон хвалю и принимаю,
  В шатёр к монарху Йорка приглашаю.
  
  (Входит король со свитой.)
  
  КОРОЛЬ:
  Коль с Букингемом об руку идёте, -
  Не зло нам - перемирие несёте?
  
  ЙОРК:
  Под государевым веленьем
  Я весь - покорность и смиренье.
  
  КОРОЛЬ:
  Не понимаю я пока,
  Зачем же ты привёл войска?
  
  ЙОРК:
  Чтоб Сомерсета подлого убрать,
  И смуту Кейда - монстра обуздать,
  Хотя ползёт народная молва,
  Что с плеч уже слетела голова.
  
  (Входит Иден с головой Кейда.)
  
  ИДЕН:
  Бывало ли такое в кои веки,
  Чтоб короля тревожил Иден некий?
  Прими, король, простолюдина,
  Убил я Кейда - в том причина.
  
  КОРОЛЬ:
  Ужели чудище убито?
  О, мой господь, как справедлив ты.
  Позволь на голову взглянуть
  Того, кто не давал заснуть.
  Скажи-ка, истинный герой,
  Ты бился с этой головой?
  
  ИДЕН:
  Я, мой великий государь,
  Убил и расчленил ту тварь.
  
  КОРОЛЬ:
  Хочу узнать и то не странно:
  Как величать? Какого сана?
  ИДЕН:
  Я - Иден Александр, сир,
  И небогат мой сельский мир.
  Из Кента сквайр я простой,
  Всегда отстаивал наш строй.
  
  БУКИНГЕМ:
  За вольность, государь, меня прости:
  Героя в рыцари нам надо возвести.
  
  КОРОЛЬ:
  Обряд сей, Иден, очень прост.
  (Показывает жестом преклонить колени.)
  Вставай же, рыцарь, во весь рост.
  И от престола есть подарок:
  Даруем тысячу вам марок.
  Плюс - при дворе и пить, и жить,
  Где вам придётся мне служить.
  
  ИДЕН:
  Настолько щедрость велика! -
  Служить вам буду, жив пока.
  
  (Поднимается с колен.)
  
  (Входят королева и Сомерсет.)
  
  КОРОЛЬ:
  Смотри, смотри-ка, Букингем,
  Наш сговор станет ясен всем:
  Там с королевой Сомерсет,
  И отпереться мочи нет.
  Найди, найди же шторку,
  Упрячь его от Йорка.
  
  КОРОЛЕВА:
  Ему и сотни Йорков нипочём:
  Он опрокинет всех своим плечом.
  
  ЙОРК:
  Как может Сомерсет быть на свободе?
  Взорвитесь, мысли, что меня изводят!
  Пусть гневом боль сердечная прорвётся,
  Иного мне не теперь не остаётся.
  Ужели потерплю я Сомерсета?
  Как вы, король, всё объясните это?
  Король лукавый уговор нарушил,
  И мудрого совета не послушал.
  Вас королём я по ошибке звал,
  Король бы слово данное сдержал.
  Когда изменник им повелевает,
  Король уже страной не управляет.
  Не место на главе твоей короне,
  Сидит паломник, а не царь на троне.
  Не силе отдаёт он предпочтенье,
  А уповает только на моленье.
  Пусть на моём челе венец сияет,
  Ахилловым копьем всё изменяет:
  Кого-то ранит, исцелит кого-то,
  И к лучшему изменит в жизни что-то.
  Вот та рука, что праву даст свободу
  И процветанье нашему народу.
  Ты Йорку полномочия все сложишь,
  Кому повелевать уже не можешь.
  
  СОМЕРСЕТ:
  Твои предательские речи
  Поганят облик человечий!
  Немедля падай на колени!
  Ты в государственной измене
  Пред всеми обвиняешься,
  Надеюсь, что покаешься.
  
  ЙОРК:
  Должны сказать мне прежде сыновья:
  Позволят ли, чтоб унижался я:
  Подобно ластоногому тюленю
  Валился перед смертным на колени.
  Иди, любезнейший, сынов моих зови.
  (Слуга уходит.)
  Они не будут господа гневить,
  Но от тюрьмы сумеют защитить.
  
  КОРОЛЕВА:
  Где Клиффорд?
  Только он рассудит здраво,
  Имеет ли на то изменник право.
  Не могут бастарды защитой быть тому,
  Кто по крови - чужие все ему.
  
  (Букингем уходит.)
  
  ЙОРК:
  Ты, чужеземка, из Неаполя явилась,
  Кровь на твоих перчатках просочилась.
  Мои же сыновья чисты, как день,
  Не бросишь ты на них позора тень.
  (Входят Эдвард и Ричард.)
  Смотрите, как горды и величавы,
  Встать за отца - священное их право.
  
  (Входит старый Клиффорд с сыном.)
  
  
  КОРОЛЕВА:
  На справедливость опираюсь смело:
  Явился Клиффорд, он уладит дело.
  
  КЛИФФОРД:
  Счастливых дней монарху и здоровья!
  
  (Преклоняет колена.)
  
  ЙОРК:
  Иных от вас не мыслил, Клиффорд, слов я.
  Какие новости принёс нам попугай?
  Суровым взором нас ты не пугай.
  Я для тебя сегодня суверен,
  Ты передо мною не склонил колен.
  Тебе ошибку эту я прощаю,
  Но впредь - за оскорбленье посчитаю.
  
  КЛИФФОРД:
  Вот мой король.
  Ошибся ты - не я.
  Ошибка оскорбительна твоя.
  За бред, который мутит мысли вам,
  Пора отправить, Йорк, тебя в Бедлам.
  
  КОРОЛЬ:
  Похоже, он сошёл уже с ума.
  Бедлам его исправит и тюрьма.
  
  КЛИФФОРД:
  Велите в Тауэр Иуду заточить,
  И головы мятежника лишить.
  
  КОРОЛЕВА:
  Задержанный виниться не желает,
  На сыновей своих он уповает.
  
  ЙОРК:
  Не так ли, сыновья?
  На вас надеюсь я.
  
  ЭДВАРД:
  Конечно так,
  Коль слово - не пятак.
  
  РИЧАРД:
  Где слово не достойно прозвучит,
  Придётся нам задействовать мечи.
  
  КЛИФФОРД:
  Нарушено здесь право "от и до".
  Изменников - аж целое гнездо.
  ЙОРК:
  Не знает зеркало во все эпохи лжи,
  Смотрись в него и прямо мне скажи,
  Кто там король, а кто предатель просто,
  Сокрывшийся сегодня под коростой.
  Прошу позвать сюда моих медведей,
  Нагонят страх на пэров и на леди,
  А, значит, спор иначе я решу.
  Явитесь, Ворвик, Солсбери, прошу!
  
  (Входят графы Ворвик и Солсбери.)
  
  КЛИФФОРД:
  Твоих медведей до смерти затравим,
  А вожака на каторгу отправим.
  
  РИЧАРД:
  Собачка тявкает, на привязи пока,
  Когда ж медведь вгрызается в бока,
  Она, поджавши хвостик, убегает,
  Скулит в конурке, и не вылезает.
  Дерзнёте ли вы с Ворвиком тягаться?
  Приходится мне в этом сомневаться.
  
  КЛИФФОРД:
  Здесь только гнева целая скала,
  Она с ума изменников свела.
  
  ЙОРК:
  Мы зададим неверующим жару.
  
  КЛИФФОРД:
  Вы сами опалитесь тем пожаром.
  
  КОРОЛЬ:
  Не кланяется Ворвик с неких пор.
  И на сединах Солсбери позор,
  Тому есть, лорды, веская причина:
  Он вождь теперь помешанного сына.
  Ты, глядя в гроб, зачем мятеж творишь,
  Ужели сквозь очки беды не зришь?
  Ни веры нет, ни чести - хлам один,
  Измены лёд под инеем седин.
  Ты на войну свою меняешь старость,
  Ужель в роду достойных не осталось?
  Ты опыт свой во зло употребляешь,
  Уже ли ты того не понимаешь?
  Ползёшь к могиле, как подбитый зверь,
  Покайся же - нет выбора теперь.
  
  СОЛСБЕРИ:
  Я герцога права узнал и взвесил,
  Он - наш король!
  Монарху предан весь я.
  
  КОРОЛЬ:
  Не мне ли в дружбе вечной распинался?
  
  СОЛСБЕРИ:
  Да, было так. Но, видно, обознался.
  
  КОРОЛЬ:
  А как же небу клятву понимать?
  
  СОЛСБЕРИ:
  Грехи грехом неможно оправдать.
  Когда лежит в основе клятвы грех,
  Кощунственно приветствовать успех:
  Грабёж, убийство, зверское насилье,
  Вдовство, сиротство, честности бессилье.
  Вся эта мерзость, кроясь за обетом,
  Лишает нас божественного света.
  
  КОРОЛЕВА:
  Предатель нас софистикой смущает.
  
  КОРОЛЬ:
  Пусть Букингем её оружием смиряет.
  
  ЙОРК:
  Никто из вас мне не внушает страха!
  Смерть или трон - цель истого монарха.
  
  КЛИФФОРД:
  С желаньем первым надо согласиться.
  Надеюсь, что оно осуществится.
  
  ВОРВИК:
  Ты на реальность дрёму поменяй.
  В бою на неудачи не пеняй.
  
  КЛИФФОРД:
  Никто такой войны не затевал,
  Подобной бури остров не знавал.
  Шлем отыщу по родовому знаку,
  Мечом располосую забияку.
  
  ВОРВИК:
  Девиз наш был - медведь на задних лапах,
  Невили брали недругов нахрапом.
  К тому же нацеплю бургундский шлем,
  Чтоб ты сконфузился и чокнулся совсем.
  
  
  КЛИФФОРД:
  Тебе не позавидуют соседи,
  Когда сорву и растопчу медведя.
  
  МОЛОДОЙ КЛИФФОРД:
  Отец, нам времени не следует терять.
  Пора мятежников, предателей карать.
  
  РИЧАРД:
  Вы господа напрасно не гневите,
  К нему себя в дорогу соберите.
  
  МОЛОДОЙ КЛИФФОРД:
  Тебе ли знать о планах неба, гад.
  
  РИЧАРД:
  Коль не на небо, то уж точно - в ад.
  
  (Расходятся в разные стороны.)
  
  
  
  АКТ ПЯТЫЙ
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Сент-Альбан.
  
  (Звучит сигнал к бою. Входит Ворвик.)
  
  ВОРВИК:
  Ты слышишь, Клиффорд, Ворвик вызов бросил,
  Медведь готов! Трубит войну он лосю.
  Под траурные марши мертвецов
  Сразимся же за честь своих отцов.
  Ну, где же гордый северный милорд,
  Охрипший Ворвик на дуэль зовёт.
  
  (Входит Йорк.)
  
  Ужели, лорд, мерещится всё мне?
  Вы пеший? Почему не на коне?
  
  ЙОРК:
  Суровый Клиффорд целился в меня,
  Не рыцаря сразил, а лишь коня.
  Монетою я той же отплатил:
  Его коня стервятникам скормил.
  
  (Входит старый Клиффорд.)
  
  ВОРВИК:
  Поставить надо в этом деле точку:
  Погибнем оба или в одиночку.
  
  ЙОРК:
  Не может, Ворвик, быть иного клича:
  Ведь этот лось - теперь моя добыча.
  
  ЙОРК:
  Вы бьётесь за корону, я не спорю.
  Жаль - лосю травлю в битве не устрою.
  
  (Уходит.)
  
  КЛИФФОРД:
  Что затаился?
  С жизнью распростился?
  
  ЙОРК:
  Твоей пленяюсь храбростью и статью.
  Но ты мой недруг - в этом всё проклятье.
  
  КЛИФФОРД:
  Твоим бы мужеством и я гордился,
  Когда бы ты в измену не рядился.
  
  ЙОРК:
  Бесправие на Родине пресечь
  Поможет мне закон и острый меч.
  
  КЛИФФОРД:
  О, тело и душа, объединитесь,
  С предателем за Родину сразитесь!
  
  ЙОРК:
  Чудес на свете, Клиффорд, не бывает.
  Где Родина, там правда побеждает!
  
  (Сражаются. Клиффорд падает.)
  
  КЛИФФОРД:
  Как говорят: "конец венчает дело".
  Душа, похоже, в небо улетела.
  
  (Умирает.)
  
  ЙОРК:
  Была война, теперь тебе - покой,
  Ты сам развязки пожелал такой.
  
  (Уходит)
  
  (Входит молодой Клиффорд.)
  
  МОЛОДОЙ КЛИФФОРД:
  Позор и срам!
  Повсюду отступаем.
  Где правит страх, победы не узнаем.
  Ты, ада дочь, жестокая война,
  Коль небесами ты предрешена,
  Огнями мщенья души распали,
  И ненавистного врага испепели.
  Солдат страны попятиться не может:
  Он - патриот и голову положит.
  На поле брани есть всегда герой,
  Случайно им становится любой.
  (Замечает тело убитого отца.)
  Земля, разверзнись!
  Небо упади!
  Труба войны, безудержно гуди!
  Забей собой земные звуки,
  Яви нам всем Тантала муки.
  Тому ль, отец, себя отдал?
  О том ли в юности мечтал?
  Он в серебре своих седин
  Остался против зла один,
  И вот теперь под сабель звон,
  Мечом мятежника сражён.
  Смотрю, а сердце каменеет,
  И мягким быть уже не смеет.
  Коль к старикам пощады нет у них,
  Пусть берегут теперь детей своих.
  Мне слёзы дев покажутся росою,
  Краса же, что пленит зверей порою,
  Лишь масла в пламень подольёт,
  И ничего их не спасёт.
  Я с жалостью прощаюсь навсегда,
  Потомкам Йорка всем грозит беда.
  Медея грозная Абсирта порвала
  И мне пример для этого дала.
  То не отец - а рухнул весь наш род,
  Меня жестокость к цели приведёт.
  Несу отца я на спине своей,
  Как нёс Анхиза на плечах Эней,
  Но на плечах Энея жизнь теплилась,
  А на мои - несчастье навалилось.
  
  (Уходит, унося тело отца.)
  
  (Водят Ричард и Сомерсет. Сражаются. Сомерсет падает замертво.)
  
  РИЧАРД:
  Лежи-ка здесь под вывескою паба,
  Ты дурно жил, дурную славил бабу.
  Чему уж быть - тому всегда случиться:
  Мечам - рубиться,
  А попам - молиться.
  
  (Уходит.)
  
  (Стычки. Вылазки. Входят король, королева, сопровождение.)
  
  КОРОЛЕВА:
  Прошу, король, поберегись.
  
  КОРОЛЬ:
  От неба не сбежишь. Не суетись!
  
  КОРОЛЕВА:
  Вас из чего Всевышний сотворил?
  Вы не сбегаете, и драться нету сил.
  С врагом разумно ныне не встречаться,
  А незаметно всем ретироваться.
  (Вдали слышны сигналы тревоги.)
  Захватят вас - нам выхода не будет,
  Судьба вас за медлительность осудит.
  До Лондона, даст Бог, мы доберемся,
  И к прежней жизни заново вернёмся.
  
  (Снова появляется молодой Клиффорд.)
  
  МОЛОДОЙ КЛИФФОРД:
  Когда б на завтра бой не замышлял,
  Я б действия ругал и опошлял.
  Но дух бойцов надломлен, и в столицу
  Не мешкая всем надо возвратиться.
  Ведь день возмездия, конечно же, придёт,
  И ненавистный враг в безвестие уйдёт.
  Долой, отсюда, мой король, долой.
  Домой, домой, домой, домой, домой!
  
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ПЯТЫЙ
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Поле близ Сент-Альбана.
  
  (Звучит сигнал отбоя. Входят Йорк, Ричард, Ворвик, солдаты со знамёнами и барабанами.)
  
  ЙОРК:
  Кто мне о Солсбери доложит
  О льве, который славу множит?
  Забыв о ранах и летах,
  Как молодой, презревши страх,
  Куёт нам Солсбери победу.
  Я не могу себя заставить
  Его повергнутым представить.
  
  РИЧАРД:
  Героя трижды я усаживал в седло,
  И трижды видел, как наказывал он зло.
  Душа его над немощью сияла,
  И молодежь в атаку увлекала.
  А вот, отец, и сам герой явился,
  Недаром небу за него молился.
  
  (Входит Солсбери.)
  
  СОЛБЕРИ:
  Не только меч рубаке послужил,
  Толику славы Ричард одолжил.
  Не знаю, что начертано в судьбе,
  А трижды жизнь обязана тебе.
  Но надо, лорды, помнить и о том,
  Что враг побит, но всё ещё с хвостом.
  Вернётся враг войну возобновить,
  Придётся хвост надежно прищемить.
  
  ЙОРК:
  Они несутся в сторону столицы,
  Смятение и страх на этих лицах.
  Король парламент будет созывать,
  Им этот шанс не следует давать.
  Что, Ворвик, думаешь о том?
  
  ВОРВИК:
  Считаю, что уж грянул гром!
  Опередить, а не преследовать их надо.
  Победа под Сент-Альбаном - награда.
  Она отражена в скрижалях будет:
  История такого не забудет!
  Корону Йорку в Лондоне предложим
  И там свою победу подытожим.
  Трубите, трубы, барабаны, бейте!
  Сил на победу, лорды, не жалейте!
  
  (Уходят.)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"