Новосёлов Сергей Юрьевич :
другие произведения.
Стихи мальчиков
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оставить комментарий
© Copyright
Новосёлов Сергей Юрьевич
(
djazzoidt@mail.ru
)
Размещен: 14/05/2008, изменен: 17/02/2009. 56k.
Статистика.
Стихотворение
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
МИР.
Как я Москвой пробирался в лето
Как в Питере его ловил
В стеклянные стекла солнцем слепил
Как добирался в мокрых кедах,
Непросыхающих два дня -
Когда оказался в Петербурге
Просыпающийся я.
Свой последний кайф давил
Потом выдавливал таблетки
И засовывал их в рот -
И поинтереснее возникали мысли
И интереснее были все люди
И все шли вперед.
Лица их были озабочены.
Мои глаза, а в них - черный зрачок
Пробивался сквозь лица как
Сквозь темную землю росток,
И встречая мой взгляд
Они, в большинстве своем
Делали вид, что все происходит серьезно
Да, брат, серьезно,
И пора бы угомониться, пока не поздно,
Но все-таки, господа, все это вокруг -
И в витринах - плюшевые медведи
И светила наук -
Достаточно несерьезны.
Кто выполняет тяжелую работу
И кто берет на себя всю горечь
Что скопилась за ночь во рту
И ещё горечь дня
И всю его заботу
Где смешные эскалаторы
Везут веселых и озадаченных людей.
Озадаченность парохода.
Да, да, как раз озадаченность
И ожидание того, к чему нужно быть готовым.
Политики издают очередной указ
И считают в уме компенсацию свободы.
В типографиях остывает свежий тираж.
(Пить запретили - читайте газеты!).
Разовость.
Быстрота.
Быстро съел, пережевал и выплюнул.
Дальше -
Бездомный мир.
Психология бездомного
Отличается от психологии имеющего кров
Бездомный всегда и ко всему готов.
Выходя из теплого уюта, домашний человек
Обычно направляется в магазин,
Где они оба и встречаются.
Домашний сторонится и морщит лицо
И всяческой дурью мается,
Бездомный заискивающе улыбается
И мерзнет в своем далеко не вечном пальто.
Бездомный жмется к стене и смеётся, глядя на небо.
Но вы знаете, иногда надоедает быть пугливым
И ко всему готовым,
И тогда приниженность превращается в наглость.
Все это - одно и то же.
Но это не наглость, а всего лишь усталость.
Домашним же кажется, что их имеют
Что их имеют все, а они ничего не умеют,
Хотя признаюсь вам честно - когда ты пилишь
И пилишь из пикулей домой в 4 часа ночи
И рассматриваешь кружение снега в световых столбах
И к тебе подходят менты -
А в паспорте штамп. Что ты тоже член Петербурга
И они с улыбкой отходят -
То это приятно, ведь ты возвращаешься в дом.
Но бывает, что и не хочется этого делать
Но об этом потом, вместе с потом.
Бездомный говорит себе - чисти зубы каждый день,
И поминутно принюхивается к своей одежде,
Ему все время кажется, что он плохо пахнет,
Он говорит себе - не опускайся! Чисти штаны!!
И, блин, слезы текут как по дереву по лицу
С кожей целого мира.
И панкреатит внезапно вызывает тебя на дуэль -
Ты катаешься в сухом закрытом офисе бесшумно
Чтоб не знала охрана, что ты тут, поджав
Под себя ноги,
Но не перестаешь отодвигать отчаянье правой рукой
Ибо если есть край - то он именно такой
И можно на выходные вдруг прыгнуть в электричку
Захватив бутылку и уехать в Выборг
И там протрезветь и вернуться обратно.
Домашний же возвращается в переполненном
Метро домой, по магазинам шатается, приходит,
Готовит вкуснейший обед на двоих,
Ибо что как не двое оправдывает такой способ жить.
И поднимая бокал или кружку с чаем, думает
О том, как в этом мире выгодней выжить
Но нет никого, для кого здесь была бы выгода
Потому что опять непогода - придется сидеть, молчать
И ждать.
Вполне возможно, что оба наши героя
Как-нибудь встретятся и домашний угостит того супом.
И бездомный уверен, что у него тоже будет дом.
Поэтому пора уходить и отсюда.
Я имел кров. И я был бездомным.
Поэтому говорю за обоих.
Я спал на разных вокзалах
Я спал в парадняках, постелив картон и газетки.
И когда я с утра выходил на улицу -
Умывался снегом, лежащим на крыше машины.
Я смотрелся в витрину и приглаживал волосы.
На работе я оттирал пятно на штанах, драил добела лампасы на куртке.
И никто не знал, что я плачу, шевеля губами.
У меня было 80 бутыльков спирта,
Я мог идти, я мог сидеть на скамейке
И разглядывать выгуливающихся собак
Потом я шел куда-нибудь, искал переночевать
У кого-нибудь.
Меня выгоняли, меня не пускали.
К некоторым вообще не зайти просто так.
Теперь, когда у меня есть своя комната в коммуналке
Я постараюсь не забыть свой опыт скитаний
И медленно плыть, наслаждаясь волнами
И постараюсь остаться таким же
И, в конце концов, никому не мешать
Преодолевать страдания.
Ибо мир - есть страдание
А борьба - наше тело. И дело.
Да.
Да, я знаю, как ты хочешь попробовать эти спагетти
Цвета спирали, вкуса утки и детки.
И да, я знаю, как я напробовался
Этой тыквы с семенами
Вкуса человека
Где в квартирах
Мы поедаем картофель в мундирах.
Или рявкнуть в телефон
После пятой бутылки пива:
"Дай Наташу!"
Или услышать из другого города
Столь любимо-знакомое эхо
"Миша, это ты ?"
При том, что Миша - это не ты,
А ты на самом деле
Освободил кабинку своему другу.
Другу навсегда.
Ибо он как Звезда,
И вы расстанетесь однажды
И с ним навсегда.
Или так -
Услышав страх
Опять -
Через пять
Стоп-кадров
Произнести -
"А почему бы нам
Близняшкам Федоровым
Визит не нанести?"
Юноша.
И значит я так и не довел
Ни одного дела до конца.
Было ли что доводить?
Я был добр, я был зол -
И то и другое я доводил до конца.
И я никого не любил
И постепенно все разлюбили меня.
Я превратился в собаку Нуля.
Я был слаб, я был силен -
И то и другое я выводил за грани возможного.
Я научился говорить правду,
Потом разучился говорить её.
Я не умел нравиться людям
Из-за того, что видел в других
Только зеркала для себя.
Потом научился нравиться им,
Т.е. просто становишься любезным.
Но я всегда был
Лю - безд - ным,
Т.е. любящим бездну.
Бездны, бездны, скорость
Моей жизни,
Скорость моих мыслей.
Я не смог упорядочить их.
Я был мальчик -
Стал юноша.
А теперь ведь нужны
Какие-нибудь очередные эмблемы,
Чтобы
Во что-то следующее поверить.
Но я устал как старик
Смотреть на лица людей -
Живущих людей.
А их миллионы.
Все разучились любить ближнего
И научились любить дальнего.
Ведь это можно использовать, не так ли?
Секс, стимуляторы вечного движения,
Моно и диа спектакли.
Не хочу тлеть.
Хочу гореть.
Теперь я хочу умереть.
Эпатаж Эпитафия Эшафот.
Аминь.
Осада.
Осада была очень тяжелой и долгой
И мы все боялись, боялись его.
Боялись его, всего с одним зубом
И болью, рвущеюся в рваньё.
Когда он сидел, один, на диване
Напившись, закинув глаза в потолок -
Мне было страшно, и души рыдали
И все остальное - промежность, сапог.
"Зачем ты, зачем ?" - меня упрекал он,
Но он ведь иначе и жизни не знал,
И мы вперемежку себя избивали
И пили портвейн, говорили - "братан".
А щас его ждем, он пришелец и злой он,
И злой на тебя и меня и на всех.
Он маленький мальчик в ободранной сбруе,
Язык его к красной гортани прилип.
Там женщина есть - единственный гавань,
Запруда, где можно не думать о чем,
Там есть разместиться, и есть поскандалить,
И плату потребовать твердым рублем.
Но вот человек - он большой и огромный,
И вспыхнуло здесь что-то новое, да!
И вот человек стоит среди комнат,
Москвич и без денег, вообще ни рубля.
И женщина снова согласна, согласна,
Лишь только ты будь, оставайся со мной.
И вот уже мрачно-багровые пятна
Священною спрыскиваются водой.
И вот мы сидим здесь -
Осада, засада, мне некуда деться,
Поэтому жду.
Мы ждем иноверца, мы ждем чужестранца,
Которому нравится в нашем раю.
Мы все накурились - Чу! стук, даже ближе,
Стекло полетело, но холодно ведь.
Сейчас ведь не марты стоят, не апрели,
И вот он приходит, беззубый старик.