Позвольте называть мне Вас таким нежным и ласковым именем, которое так подходит вашим хрупким представлениям об этом долгом и непроходимом мире. Ещё вчера мне казалось, что сердце моё уже не таит никакого огня и никогда больше ему не узнать благославенных полётов юности и страсти. Оно, как будто, смирилось со своим темпом, чтобы каждым свои ударом оповещать приближение такой же монотонной старости. Но появились Вы и разбудили его.
Я забыл, что в полёте больше полёта, чем крыла. Я почти перестал понимать язык птиц и по-вечерам читать сказки засыпающему небу. Песню, которую я сегодня услышал от Вас, милая Сю, могли напоить только самые тёплые струи любви и зажечь только самые яркие звёзды.
Как бы ни сложилась моя последующая жизнь, я буду знать, что солнце вновь живо и света его хватит для того, чтобы пламя восторга и любви постоянно горело в моём и вашем сердцах.
Если бы я имел все деньги мира, я купил бы себе ночь, чтобы жить в ваших снах.
Когда бы я был дирижёром, я заставил бы играть для Вас оркестры звёзд и только бы Вы слышали эту чарующую музыку.
Я не птица, но я свил гнездо в своём сердце для Вас. Ещё не много и я научусь летать и тогда я обязательно возьму Вас с собою на небо. Подарите мне этот полёт. Не откажите и тогда я обязательно научусь летать.
Милая Сю, время не даёт мне наполнить восторгом пустые строки и разрывает меня на части обстоятельств. Пока они сильнее.
Не забывайте меня. Моя милая Сю. Первая радость моего проснувшегося сердца. Чудо, вспыхнувшее из моих снов.
Если письмо моё найдет Вас, на обратной стороне Вы найдёте адрес, который в первые два месяца путешествия возможно ещё будет моим.
Воспламененный чувством, смею надеятся на Ваш ответ и надеюсь,
Моя милая Сю.
Добрый день, господин Бесчинский
Удивительным образом послание Ваше застало меня ещё в столице и я с нескрываемой симпатией прочитала Ваши горячие строки. Вечер, которому я не собиралась придавать никакого значения, по-хорошему удивил меня. Видно, что Вы человек глубоко обаятельный и умеещий тонко чувствовать. Довольно редкое явление в этом мире повседневных вещей. Странно, что нам так и не удалось больше встретиться. Видимо, действительно, обстоятельства ещё гораздо сильнее Вас. Хотя некоторое подсознательное чувство подсказывает мне, что Вам когда-нибудь удасться изменить ход этого соперничества.
Не пропадайте, господин романтик.
Будете в наших краях, непременно заезжайте.
С уважением, ну что ж, пускай, будет... Сю
Милая Сю,
Искренне тронут тем, что Вы выбрали время и оказали мне огромную любезность, написав письмо. Здесь в далёких ущельях, в окружении безразличных гор, ваша весточка вновь наполнила меня огнём однажды разбуженной страсти.
Милая, милая Сю. Расстояния, наверное, придумал тот, кто пытался доказать, что для любящих сердец его не существует. Вот и сейчас, смотрю на звёздочку в самой глубине этого бездонного неба и знаю, стоит мне встать на вершину, и я сумею взять её в свою в ладонь. И нет миллионов лет. И нет никаких расстояний. Я рядом. Надо только сделать шаг, моя милая Сю.
Воет ветер свои грустные песни. Гремит ворчливая река. Стальной снег режет холодное небо. И только в груди у меня танцует веселая Азия оттого, что сердце моё поёт от любви.
P.S. Уже неделю напрасно ждём вертолёта. Наверно, он просто боится сгореть от огня, который живёт в этом неровном клочке моего письма.
Хотя, вероятней всего, наши временные, простите часовые, пояса ещё далеко не совпадают, и у Вас стоит самая глубокая ночь. Недавно мы с мамой вернулись с дачи и первое, что меня ожидало, было Ваше короткое, но очень светлое письмо. Меня это очень тронуло.
Издалека, из настоящего поднебесья, проделав тысячи километров, вдруг прилетает тёплое слово и начинает жить где-то совсем рядом.
Однажды мне приснился сон, что наледь на зимнем окошке ожила и превратилась в перкрасного снежного принца. Он был так красив, что я не могла ни на секунду отвести от него своего взгляда. Я была точно заколдована. И только восторженно смотрела на него. Внезапно я почувствовала, что и принц совсем неравнодушен ко мне. Из него, словно, вырывалась наружу любовь. Не находя причин, чтобы сдерживать своё чувство, принц стал приближаться ко мне. И чем ближе он ко мне подходил, тем меньше его оставалось. Его силуэт растворялся во мгле тёплой комнаты. Он таял, но шёл ко мне. Когда он был совсем рядом, я сумела почувствовать только свежее дыхание зимы и больше ничего. Принца больше не было. И только камин ещё долго смеялся своим кровавым ртом. Дрожь охватила моё тело и я, как это всегда бывает в столь волнительных ситуациях, проснулась, что называется, в холодном поту.
И зачем я всё это Вам рассказываю. Возможно, мне в последнее время просто не хватает общения, и я решила поведать один из своих странных снов письму, которое полетит к Вам, а не Вам самим. Вы для меня пока человек неизвестный, состоящий из красивых слов и одного незапоминающегося вечера у наших, как оказывается, общих знакомых.
Выберете время, напишите. Наверное, это крайне интересно вторгаться в тайны планеты.
С признательностью за Ваше послание, Сю...
Моя милая, милая Сю,
Прошло почти два месяца с тех пор, как я впервые познал, как в груди распускаются розы и глаза умывают их нежной росою любви. Простите, если находите мой стиль слишком напускным и нарочито романтичным. Я просто не знаю как иначе выразить то, что живёт теперь вместе со мной, и надеюсь, меня никогда не покинет. Скажу Вам по самому большому секрету, Вы обладаете чрезвычайной магией. И вот почему.
Ваше письмо я получил, вернувшись из очень долгого ледникого перехода. Не успел я заварить чай и едва прочитал письмо, как небо заволокло, и страшная снежная буря обрушилась на наш лагерь. Несколько дней мы были оторваны друг от друга. Казалось, этому холодному наваждению не будет ни конца, ни края. Ветер рвал холодными зубами наши бивак, чтобы выбросить нас на съедение урагану. Так оно почти и получилось. Несколько наших палаток, в том числе и мою, в последний день стихии действительно сорвало и товарищи по экспедиции на некоторое время оказались под угрозой холодной смерти. И тут, - я знаю, насколько сложно поверить в подобные необъяснимые явления,- я увидел того, кого Вы описали в своём письме. Высокий, снежный принц смотрел на меня и улыбался. Потом широко расправил руки и исчез, словно его и не бывало. Тотчас буря утихла и уже через несколько минут горело яркое и ко всему привычное солнце.
Наваждение, скажете Вы. Но, уверяю Вас, насколько я, вообще, умею уверять, все происходило совершенно наяву. И буря, и снесённые палатки, и Ваш принц. При всей моей впечатлительности, я вряд ли мог стать жертвой фантома. Определённо, тут кроется нечто большее, и скорей всего то, что среди людей зовётся родством душ.
К своему большому счастью, я понял это ещё в первый день нашей встречи. Но врождённая щепетильность и скованность помешали рассказать мне об этом. И теперь бумага должна постараться передать то, что тогда не сумели выразить губы.
Моя милая Сю, как часто я грежу Вами. Вы, сами того не подозревая, стали единственной нитью, соединяющей меня с этим миром, с плеском ручья, детским смехом, нехитрым пикником в тёплый июньский вечер на отлогом берегу Вязьмы, цветами, радостью. Иногда такая страшная печаль подступает к сердцу, что хочется с какой-нибудь попутной лавиной просто скатиться вниз и приземлиться прямо у Вашей двери. Запах домашних пирогов с яблоками, нежный чай с бергамотом. Всё кажется сном.
Милая, милая Сю. Я смотрю в поток реки и вижу ваши волосы, растекающиеся по вашим плечам. Я слушаю ночной ветерок и вспоминаю ваше дыхание. Я вижу горные озёра и вспоминаю ваши глаза. Ветви арчи напоминают мне ваши руки и редкие ягоды барбариса - цвет ваших губ. Я, словно, весь состою из вашего отражения и там, куда я смотрю, рождаетесь новая Вы, милая Сю.
Не разрешайте времени удалять мои губы от вашего запястья, запретите бумаге стареть, чтобы слова мои не остывали. Моя милая Сю, с каким бы удовольствием растаял и я перед Вами за одно желание, пить с Вами один и тот же воздух, милая, моя милая Сю.
С нескрываемым счастьем посылаю письмо с внезапно выдавшейся оказией
И остаюсь свидетелем вечного чуда, которое Вы поселили во мне, моя милая СЮ.
Здравтсвуйте, таинственный путшественник,
У нас уже май. Стоят чудные налитые упругим солнцем погоды. Берег реки покрыт ярким ковром цветов и усеян сотнями отдыхающих, разбитых на весёлые пикниковые товарищества. Трудно быть одинокой в такой бушующей жизнью пасторали. Мы с моей матушкой, наконец, выбрались в наше имение. Катя, наша горничная, готовит удивительно душистые пряности, в которых ещё живет тепло тлеющих шишек и сладкий сок яблок из ледника. Такое вот, простите, наше деревенское счастье. Уютное и тёплое. Наполненное гомоном птиц и укрытое в багряный плат заката.
Было бы непременно хорошо, если бы и Вам выдалась редкая минута отдохновенья и Вы на секунду смогли бы забыть о своих изъеденных ветром и вьюгой ранах и окунуться в этот трепетный мир такого близкого дома.
Что-то разрешать или воспрещать Вам, я безусловно не имею ровным счётом никакого права. Власть над бумагой, к сожалению, мне тоже не принадлежит. Единственное, что я могу - это попросить Вас, быть крайне осторожным в этих неизведанных мирах. И уж, пожалуйста, не катайтесь, Вы, на этих лавинах. Куда они занесут, одному Богу известно.
Храни Вас Господь, на этом нелёгком пути.
P.S.До чего же не просто быть письмом...
Ждём Ваших посланий и Вас. С нескрываемым уважением, Ваша Сю.
Милая Сю,
Сердце бьётся от того, что оно не может рассказать о своём празднике, о том, как оно умеет биться в ритм молодой горной воды и танцевать под бубен юного солнца. Никогда ещё я не чувствовал такой всесокрушающей радости как сегодня, когда прибывший гелиокоптер принёс мне ваше сказочное письмо.
Для человека, живущего расстояниями и высотой, Ваше уютное послание было оазисом для истаскавшегося, вернее истосковавшегося по дому путника. Сами того не подозревая, Вы пробудили во мне давно забытое ощущение дома, который ждёт, в котором любят и от которого тепло. Если бы Вы знали, милая Сю, как этого тепла не хватает среди холодных дорог потерявшемуся страннику.
Точно так бывает, когда я в горных селениях встречаю чумазых, босоногих, бойких детей с восхитительно яркими, горящими глазами. Тотчас прутья груди разгибаются под крыльями сильной птицы и полёт её уже ничем не остановить. Тогда ни один лист не умещается в руках. Его в мгновенье разрывают тысячи восклицательных знаков и с досады он падает как прошлогодний снег на пустую землю.
Милая, милая Сю, премного Вам благодарен за эти нежные строки.
P.S. Вам, наверное, непросто будет представить, но Вашего ночного героя я встретил недавно повторно. Словно наваждение он появился из ледникового ручья и, нарисовав на ослепительном фирне Ваше имя, также удивительно растворился в голубоглазом истоке. Дать всему этому какое-то разумное объяснение или представить всё это как причуду воспалённого воображения, я пока не могу. Кроме меня происшедшее видел мой друг, которого после всего этого не так просто было вывести из глубокого оцепенения. Так что Ваши сны смело входят в мою жизнь и защищают право на своё существование и свою любовь. По-видимому, мой наперсник имеет не меньше поводов для чувств к Вам, милая Сю, чем Ваш покорный слуга, Константин Бесчинский.
Ещё раз восхищен Вашим очарованием, похищен Вашим внутренним теплом и искренне тронут запахом шишек и вкусом яблок, моя милая, милая .....
Милая Сю,
Вот уже как неделю мы безвозвратно выдернуты из временного измерения. Выбираясь на большую землю, мы оказались на затопленной территории, где представления о способах передвижения не выходят за рамки тяглового транспорта. Ждём пока спадёт вода. Она отовсюду. Как будто лопнул резиновый шар неба и из него вместо воздуха рухнула вода. Всё однако проходит без свойственного нашим людям отчаяния и замешательства. Личного имущества у местного населения не так много, чтобы его всё время спасать или переживать по поводу его внезапного исчезновения. Поэтому никого не интересует пегель, зато почти все пробуют осваивать прелести плавания на досках и плотах. Это вызывает безумную радость. Особенно у подростков. Мы бы с удовольствием тоже занялись рафтингом. Не позволяет оборудование. Поэтому нам остаётся только ждать милостей природы. Мы словно оказались по ту сторону времени и расстояний. Нас, вроде, бы даже и нет по большому счёту. И если бы не Вы, моя милая Сю, я бы подумал, что я себе снюсь, став слепком из тысячи своих собственных теней. Но среди таких солнечных людей оживают даже самые холодные тени. Настораживает только ожидание. Оно сродни какому-то гигантскому вязальному кругу, на который методично наматывается твоё время, твоя душа, твоё представление о времени.
И если бы не Вы, моя милая Сю, я бы остался опустошенной деталью этого Эдема, со всех сторон зажатого стихией. Одно желание увидеть Вас вновь, ощутить таинственную прелесть Ваших нежных рук, следить за переливами Ваших глаз удерживает от уныния, и оставляет сердце открытым для того, чтобы ему вновь и вновь удивляться этому бесконечно красивому миру.
Часть 2.
Отсутствие всякой оказии заставляет писать с продолжением. В этом есть что-то от ощущения непрерывной связи.
Вода стала спадать. Странным образом столь знаменательное событие несколько удручило селян. Дело тут не только в том, что отныне у них заметно прибавиться хлопот по восстановлению хоть небольшого, но всё-таки своего хозяйства, а скорее в том, что праздник воды подошёл к концу и теперь ещё нескоро стихия побалует их ощущением солнечного острова, оставленного на произвол радости и улыбок. Они очень хорошие дети, которым так редко удаётся вспоминать свои игры, которых у них никогда не было. Борьба за выживание, схватка с голодом с младенческих лет ввергала их в безжалостный оборот труда, из которого их могла освободить только преждеверменная кончина.
Что им оставалось делать? Голые стопы должны были постоянно доказывать, что они крепче камня, упрямые лбы, что они сильнее груза висящего за спиной(весь груз здесь транспортируется в огромных коробах на спинах, причём единственная лямка распологается на лбу грузчика), и только сердца здесь всегда оставались свободными для неба и Бога. Неслучайно почти в каждой семьей есть лама, представитель местного культа.
Простите милая Сю, что заставляю Вас быть свидетелем столь личных переживаний, но поделиться ими я могу только с самыми близкими людьми, к которым бессовестным образом, не испрося у Вас на это ровным счётом никакого разрешения, я посмел Вас причислить.
Не думайте обо мне скверно. Я ещё так Вас хочу узнать, моя милая Сю.
Здравствуйте, Костя
Всё время пытаюсь подсмотреть будущее и, когда это удаётся, к своему нескрываемому удовольствию нередко встречаю в его закоулках ваш смелый и мужественный образ. Вероятно, все женщины черезчур романтичны, когда долгими и холодными зимними сумерками под ласковый треск разожжённого камина, им хватает времени на то, чтобы разделить своё рождающееся чувство с бумагой и в своём исступлённом одиночестве на время успокоить своё беспокойное сердце. Как жаль, что Вас нет в настоящем. Я настолько привыкла к Вашему эпистолярному обхождению, что даже не могу себе отныне представить, как я раньше без него существовала.
Можете воспринимать это как отчаянный комплимент истосковавшейся по сильному чувству души. Можете представить всё это как случайно вырвавшееся признание. А можете просто не обратить на это своего внимания.
Когда я представляю Вас в этом гордом безразличии Высокогорья, где только личное мужество гарантирует настоящий диалог с Небом, тогда всё, что происходит на моих глазах (главным образом, у нас в столице) кажется чем-то испачканным, лишённым характера и силы, не имеющим права на высокие названия.
Я, верно, кажусь Вам смешной и заносчивой дамой, живущей в далёком и вымышленном мире собственных иллюзий. Но всё, о чём я пишу Вам, есть истинная правда, вернее желание поделиться этой правдой с человеком, к которому я необычайно привязалась. Недавно я поймала себя на мысли, что я всё время думаю о Вас и сердце проникнуто неподдельным желанием Вас увидеть и услышать Ваш голос. Вы далеко. Но с каждым мгновением Вы всё ближе и ближе.
Так не удаляйтесь.
Бесконечно рада каждой вашей весточке,
Ваша Сю.
Милая Сю,
Как чуду радуюсь каждому вашему посланию. И дело тут не только в феноменальной работоспособности редких почтальонов этой страны, в удивительные сроки доставляющих горячие письма в труднодоступные области своей родины, сколько в том, что связь действительно существует и каждое дошедшее письмо олицетворяет собой ещё одну такую важную победу над расстоянием и бездушием этого мира.
Что бы я делал без вашего трепетного участия в моей непростой биографии. Вы чрезвычайно милы и за каждым вашим завитком пера слышится нежный разговор июньских васильков на умиротворённом берегу вечерней Оки. Вероятно, именно поэтому ваши письма тают на губах как ломтики свежей патоки и нет ничего приятнее этого ощущения.
Чем дольше я от наших краёв, тем нестерпимее хочется скорей нарушить профессиональные обеты и зацепившись за самое быстрое облако вернутся домой. Всё настойчивей тишину глубокого сна разрывают воспоминания о поздней осени в сухом сосновом бору, розовощёкое катание на санках, улыбка спросонок близорукого московского заката. Я состою из стольких воспоминаний, что иногда сам себе кажусь ярким кинематографическим опытом. Не успевают они запечатлеться, как свет проектора тотчас украшает ими экран моего прошлого. И с недавних пор на этом холсте как красивый рефрен менестреля повторяется ваш облик, который как близкая молитва сопровождает меня на трудном и яростном пути.
Мы всё дальше и дальше от дома. Воспользовавшись услугами очередного и довольно странного проводника, мы вот уже как неделю меряем упругими шагами незатейливую хижину в некоем горном селении. Не уверен, что моё письмо, отыщет к Вам, моя милая Сю, самую короткую дорогу ( или вернее, отыщет ли дорогу к Вам вообще). Посыльный, взяв поручение, казался до крайности неуверенным в себе. Идти ему предстояло в ночь, да к тому же ещё через перевал. Но надеюсь на Божью помощь и то, что моя любовь в очередной раз окажется выше обстоятельств.
Наше бюро в местной столице, к сожалению, закрылось и отныне постарайтесь воспользоваться следующим адресом для ставшей столь хрупкой почтовой связи.
Бесконечно предан ожиданиям и любви,
Ваш Бесчинский.
Дорогой Костя,
Вот уже как целый месяц я напрасно ожидаю вестей из-за далёкого горизонта. Но ни одной птице не хватает сил, чтобы донести тяжёлую ношу ваших трепетных слов. Где Вы и что с Вами случилось ? Как я могу помочь Вам ? Вопросы неотступно преследуют меня и я не нахожу на них никакого ответа.
Цепь случайностей и обстоятельств, выпавшая на вашу непростую долю, сковывает хрупкое тело нашего трогательного общения. И я не уверена, что мои послания смогут эту цепь разорвать. К каким берегам относит их ветер почты, находят ли они своего желанного адресата или их уделом становится неизвестность и названия умерших городов.
Недавно одна наша знакомая рассказала мне любопытную историю, которая меня крайне взволновала и удивила. Речь в ней была об одной гордой птице, жившей в далёком горном селении. Постраюсь как можно точнее изложить её вам:
"Вдалеке от громких городов и широких дорог, где шум мотора никогда не разрывал лёгкого полдневного бриза, жила одинокая и смелая птица. Днём она приветливо облетала селенье и все жители улыбались, видя её. Когда же случалась какая непогода или прочее происшествие, птица за несколько дней до этого истошным криком оглашала окрестности, предупреждая таким образом о грядущей беде.
Однажды, когда солнце неумолимо палило в течении многих дней и жители селенья не знали что делать с нестерпимой жарой и засухой, птица полетела высоко в небо навстречу солнцу. Вскоре она исчезла из поля зрения. Но не прошло и минуты, как огромная тень накрыла чуть не испепелённое селение. Первое, что бросилось при этом в глаза, особенно людям, которые жили на краю деревни, силует, создаваемый этой тенью. Его очертания полностью напоминали волны распростёртых крыльев невиданно огромной птицы. Всем стала ясна причина внезапного расположения небес. Их птица, жертвуя собой, спасала от огня приютившее её селенье.
Тень держалась несколько дней, пока не задул лёгкий ветер, а за ним не пришел дождь. Первое время люди только и делали, что славословили решительный поступок своего воздушного героя и в знак благодарности засыпали в искусственные кормушки много потрясающе вкусного корма. Но птица больше не появлялась. Многие связывали это с возрастом птицы, говорили, что ей уже не так легко как раньше совершать свои полёты и дело идёт к тому, что вскоре она прилетит в последний раз, чтобы навсегда попрощаться со своей опекаемой обителью.
Другие видели причину в её болезни, говорили о том, что огонь оплавил смелые крылья и теперь птица где-то умирает от ожога. Однако отправляться на её поиски никто не решался. Несколько раз дети приносили найденные ими опалённые перья, но никто с уверенностью не мог сказать, принадлежали эти перья им любимой птице или другому загадочному существу.
Несмотря на всё это, погода больше не преподносила сюрпризов и один урожайный год сменял другой на радость.Услуги тени были больше не нужны и все как-то сами собой перестали вспоминать о птице. Оставался лишь один человек, которому исчезновение большого крылатого друга доставляло душевные переживания и боль. Эта была невзрачная конопатая девочка, которая видела в птице своего друга, пожертвовавшего ради её спасения своей жизнью. Благодарность её с годами переросла в высокое чувство романтической преданности и нежной привязанности. Не проходило и дня, чтобы девочка не пыталась изобразить пропавшего героя. Картины одна красивей другой появлялись из-под её руки. Самую же удачную она нарисовала на белой стене своего дома. Птица была изображена во весь размах своих крыльев в неописуемом восторге полёта.
Шли годы и вот ненастье вновь напомнило о себе. Только на этот раз раскалённый очаг солнца был ещё более безжалостным чем раньше. Земля горела под ногами и, казалось, не может быть избавления от огненной смерти. Больше же всего от неспадающей жары страдала девушка, которая некогда увековечила в своих картинах образ двукрылого спасения. Состояние её становилось всё хуже. И многие говорили, что при таком положении ей не дожить и до ближайшей ночи. Когда же угасли последние надежды на её спасение, то стена дома, на которой была нарисована птица, с грохотом разрушилась, и, стряхивая с себя липкие куски извёстки, навстречу небу стала подниматься огромная птица. Она летела всё выше и выше, пока наконец не исчезла в вышине. Не прошло и часа, как над землей опустилась долгожданная тень и с неба стали падать редкие капли. Только дождь это нисколько не напоминало. Капли были такие грустные и тяжёлые, что ни на что другое кроме как на слёзы они походить не могли. Ни у кого и сомнений не возникло, что это плакала птица, горько переживавшая болезнь девушки, однажды вдохнувшей в неё жизнь. Не теряя ни секунды, жители деревни вынесли едва живую девушку на свежий воздух и небо тотчас окропило её лицо тысячами слезинок. Было удивительно наблюдать, как жизнь возвращалась в ослабевшее тело и вскоре не было и следа от сжигающей хвори. Девушка поднялась, расправила руки и улыбнулась её целующему небу.
Через некоторое время, дети огласили криками радости возвращающуюся птицу. Она была великолепна. Воздух пел под грациозными движениями её крыльев. Птица подлетела к девушке и они некоторое время очень таинственно смотрели друг-другу в печальные и мечтательные глаза. Потом девушка присела на своего небесного друга, обняла его за шею и они унеслись в бескрайний простор, оставляя горизонт тем, кто так и не смог поверить в их одинокую и красивую сказку.
С тех пор, как по волшебству, непереносимая жара и засухи обходили селение стороной. Когда же шёл дождь, то капли его по-прежнему были грустными и тяжёлыми. Многие утверждают, что будто при ясной погоде высоко в небе можно различить два человеческих силуэта, принца и принцессу, идущих рука под руку по солнечному пути в неизвестные расстояния любви."
После этого рассказа я тотчас подумала о том, что переписка (особенно наша с вами) является той же самой графикой на стене. Мы придумываем себе нашего героя, влюбляемся в него, чтобы именно с ним когда-нибудь отправится в "неизвестные расстояния любви". Хотя мы совершенно и не знаем этого героя в жизни. Некая иллюзорность общения и в то же время исключительная душевная наполненность, которая, как это ни странно, отсутствует у многих даже очень впечатлительных пар при ежедневном живом общении. Может быть близость разрушает великое таинство высокого чувства или просто проверяет его на прочность? Как бы там ни было, Костя, где бы Вы не оказались, отныне я всегда буду ждать вашего окончательного возвращения, пускай для этого должны будут пройти даже целые столетия.
С надеждой на Ваш скорый отклик, Ваша Сю.
Из недошедших писем Бесчинского
Милая Сю,
Не питая большой надежды на исправность местных транспортных связей и удачливость нашего посыльного, решил ещё раз испытать свою почтовую удачу, чтобы по возможности, свести к минимуму паузы в столь трогательном общении с Вами, моя милая Сю.
Ваджристан, страна, в которой мы, сами того не ожидая, оказались, чрезвычайно загадочна и любопытна. Люди здесь крайне немногословны и задумчивы. Их погружённость в себя делает их лица настолько сумрачными, что желание задавать вопросы и приветливо улыбаться исчезает в считанные секунды. Гостеприимство здесь слово из неизвестного лексикона. Хотя иноплеменников никто особенно не чуждается. За небольшую плату можно даже договориться о постое. Если, правда, это не противоречит представлениям о местном культе и не превышает трехдневную границу. Такое ощущение, что достоинство граждан состоит в степени их равнодушия и чем безразличней они относятся к чужим проблемам, тем более они могут считать себя порядочными и верноподданными членами общества.
Пока не представляется никакой возможности выяснить, кто в конечном итоге правит таким своеобразным народом. Налицо противоречие каких-то религиозных и кровно-родственных кланов.
Несколько дней назад из довольно обжитой мазанки мы со всем своим скарбом были препровождены в единственное официальное здание. Здесь всё пронизано холодом. И стены, и глаза опекающих нас распорядителей. Всё отчётливей складывется ощущуние полицейского надсмотра и намеренной изоляции. Сегодня было даже отказано спускаться в деревню. Вот так легко можно стать заложником неизвестных политических субординаций и климатических изменений. Здесь началась такая же безразличная как местное население горная зима и при полном отсутствии транспорта она внушает мало надежд на скорое избавление из ваджристанского заточения. Согласитесь, быть жертвой политических обстоятельств в долговой яме безжалостной зимы малопривлекательная перспектива для сердца, живущего свободой и любовью к милой и маленькой Сю.
Мало того, что люди здесь не отличаются словоохотливостью, они ещё и совершенно не понимают никаких европейских языков. Поэтому выяснить причину столь нетрадиционного для восточных стран обхождения пока не удаётся. Вероятно, нашему освобождению препятствует отсутствие официальных нот и дипломатических заверений. Приходится надеятся только на то, что профессия у нас безобидная и её вряд ли можно рассматривать через призму политических отклонений. Хотя трактовать как угодно можно даже занятие пекаря и управдома.
Между тем, я перегашнул роковую границу 37 летия, с чем себя сердечно поздравляю и желаю себе скорого возвращения на Родину. 37 похоронены в прошлом. Дантес не встречен. Пуля истории так и не вылетела из проржавевшего Лепажа. Берега мечты ослепительно девственны и никому даже не приходит мысль о том, что кто-то старался к ним доплыть.
Как часто романтика юности заставляет нас неумолимо верить в прекрасную сказку, где принц обязательно спасает свою возлюбленную из жестоких лап обстоятельств и больше ничто не может препятствовать счастью двух любящих сердец. Мы все до определённого возраста живём в такой сказке. Странно в данном случае не то, что сказка когда-нибудь заканчивается, а то, что возраст обязательно наступает. Для одних раньше, для других позже. Жить всё время мечтой - это уже или паталогия или психиатрия. В обоих случаях - здоровым образом это не назовёшь.
Но вот мечта разбита, человек окончательно принадлежит миру бухгалтерии и трепетные сказки юности даже не вызывают слёз жалости. Мир ясен и прост, и очень удобен для предполагаемых красивых похорон. Главное - подготовлен запас прочных юридических алиби: жил для детей( Вы, только посмотрите какой дом сыну отгрохал), небо не просто коптил, всех обеспечил и в театр ходил. Вообщем, хороший человек.
И никто даже не отважится предположить, что он преступник. Преступник необычный, но по сути своей ничем не отличающийся от законченного рецедивиста. Мечта, которая пела в его юношеском сердце и по поводу которой впоследствии даже не было пролито ни одной жалобной слезы, была предана, растоптана и унижена. А ведь это была только его мечта, только ему одному данная Богом. Это было его призвание, его будущее, которое он уже встретил на земле и ради которого он, собственно, на этой земле появился.
Кто-то с мечтой живёт дольше, кто-то короче. Иногда она уходит вместе с 37-ю годами. Иногда насовсем. Время выбирает своих героев. Герои выбирают свою мечту. Как холодно на сердце, когда на её берегах пусто. И даже никому в голову не придёт, что кто-то старался к ним доплыть...
Через неделю....
Всё чаще приходит мысль о побеге. Но это было бы малодушием перед ценностью и научным значением собранного нами материала и затраченных на экспедицию средств Русского Географического Общества. Любой ценой мы должны постараться сохранить исследовательское достоинство и политическое реноме нашей Родины.
Спустя тринадцать дней...
Ничего не менятся. Единственно, с каждым разом всё скуднее становится наш рацион. Кукурузный хлеб, немного риса, едва согретый травяной чай. Наш надзиратель проявил первые признаки человечности и иногда пытается повторять за нами слова. Он довольно сообразителен и при толковом объяснении он с большим успехом сможет овладеть русским языком. Однако дальше этого общение не заходит. Тем более, что при появлении коллег, Нари становится холоден как гранит и безупречен как национальный флаг, который, к своему сожалению, я так и не видел.
Две недели спустя...
Не знаю как объяснить Вам милая Сю, но то что здесь происходит прямо противоречит нормам элементарной человеческой морали. Такое ощущуение, что нас отправили в другое тысячелетие, где представления о человеческом праве ограничивались выбором более или менее гуманных способов истязания. Третьего дня мы были ограничены двухразовым пайком, сегодня уже одноразовым. Все попытки выяснить истинное положение вещей наталкиваются на подчёркнутое непонимание.
Чтобы каким-то образом поправить своё представление о прожиточных калориях, с сегодняшнего дня мы вынуждены заняться частичной продажей наличного инвентаря. Пока в ход идут маленькие батарейки, страховочные верёвки, ручки, блокноты и прочая канцелярская мишура, которая у Нари вызывает неописуемый детский восторг. Удивительным образом мы ещё вправе распоряжаться остальным нашим имуществом, которое запросто могло быть конфискованным при нашем заключении под арест. Правда, пока неизвестно, насколько его хватит при новом гастрономическом режиме гарухских (так называется село, в котором мы в настоящее время находимся) властей.
Милая Сю, окажите любезность. Будете у Николы в Хамовниках, непременно поставьте свечку у иконы Казанской Божьей Матери. День за днем проходит в печали. Неустанно уныние подкарауливает душу. И только где-то в глубине сердца неугасимо горит моя любовь к Вам, милая Сю. Именно она даёт мне силы уже как второй месяц подряд не впадать в отчаяние и не поддаваться такому заманчивому и трогательному пессимизму.
Если на этой неделе наше положение останется без изменений и со стороны нашего дипломатичского представительства не будут приняты соответствующие меры, мы будем вынуждены полагаться исключительно на собственные силы и, кто знает, может быть уже в самом скором времени я смогу лицезреть ваш удивительный образ, моя милая Сю.
P.S. Хочется надеятся, что Нари, уже предварительно отблагодарённый за доставку письма, справится со своим непростым поручением и моё послание окажется на Родине раньше меня.
Через три дня.
Не знаю насколько обстоятельства будут благоволить нам в намеченном предприятии, полагаюсь исключительно на Божью волю и веление сердца. Надеятся на благополучное окончание затянувшегося визита более не приходится. Сегодня утром официально зачитанное решение местных властей на местном языке несмотря на фонетическую возбуждённость прозвучало достаточно угрюмо и нам при всей нашей филологической эрудиции не остаётся ничего иного как усмотреть в этом политическом жесте горячее желание завладеть нашим материалом, нашим временем и нашей жизнью. Выбора у нас практически не остаётся, да и времени что-либо выбирать тоже.
Вчера ночью нам удалось у Нари выменять диктофон на довольно невнятную, но тем не менее довольно полномасштабную местную карту, которая, как мы надеемся, может в ближайшее время оказать нам неоценимую услугу. Так что сегодня ночью, в худшем случае завтра, не дожидаясь накала полицейских страстей, мы постараемся, наконец, разорвать этот бушующий мрак и выйти навстречу нежному утреннему солнцу.
Ваши письма до меня не доходят уже как целую вечность. Я пречитываю Ваши прошлые весточки и лёгкая сказка убаюкивает меня в бархате призрачных свиданий. Милая Сю, иногда у меня появляется ощущение, что Вы всю мою жизнь жили во мне и только теперь я сумел разглядеть во мне ваше пребывание. Раньше внутри себя я находился точно также как слепой находится у себя дома. Я знал все предметы на ощупь, хотя никогда не видел как они выглядят в реальности. Я почти свыкся с этой травмой и всё своё зрительное недопонимание этого мира попытался старательно перенести на увлечение неким занятием. Когда же я встретил Вас в себе, пелена спала и весь дом заиграл ранее никогда невиданными красками. Вы осветили меня, вы научили видеть меня многие вещи во мне, о которых ранее я даже не догадывался. Вы - мой свет, моя милая Сю и я не хочу Вас терять. Ценность мира оказывается находилась так рядом и совершенно не нужно было придумывать себе далёкие просторы, чтобы издалека попытаться разглядеть свой собственный образ. Это напоминало скорее побег от себя самого, чем настойчивое научное увлечение. И теперь я должен вернуться из этого длительного страдание по самому себе, чтобы обрести себя цельного и зрячего. И для этого я просто обречён на ещё один побег, на этот раз в самого себя. Совершить его гораздо сложней. Все пути стерегут навязчивые страсти и надуманные убеждения. А тут ещё и политические обстоятельства. Время любви для меня началось и для него не существует границ. Я уже в пути. Ждите меня, милая Сю, живя во мне самом. Не покидайте дом только что исцеленного от тьмы.
Здесь как раз наступает ночь. Время самое удобное для того, чтобы отправляться себе навстречу. Я верю, я скоро вернусь. Я ведь так долго ждал этого возвращения.
С надеждой на встречу с моей милой Сю, влюблённый Бесчинский
Спустя год. Восстановленная переписка.
Моя удивительная Сю,
Не смею надеяться, что Вы меня ещё помните. Прошло больше года с тех пор, как я последний раз мог любоваться вашим волнующим почерком, представляя себе, как ваша изящная тонкая ручка выводит такие тёплые, нежные и такие нужные слова.
Не знаю к сожалению ли, но я ещё жив и вскоре намереваюсь оказаться у родных берегов. Всё случившееся за это время не подвластно пониманию, однако поддаётся довольно короткому и бесхитростному изложению.
Побег наш из гарухского заточения оказался на редкость несчастливым. Воспользовавшись "помощью" Нари, подсказавшего нам самый "надёжный" путь к освобождению, мы были обнаружены вооружёнными солдатами в первый же день нашего отважного предприятия. Тотчас по отношению к нам были приняты самые строгие меры пресечения. Заточение в зиндане, подробное описание которого мало чем отличается от зарисовок нашего великого зодчего эпохальных событий, длилось более 2-ух месяцев. После этого, без предъявление какого бы то ни было вразумительного обвинения (к тому времени нас оставалось уже двое. Наш оператор был застрелен при побеге), нас, по всей видимости, просто перепродали какому-то богатому местному неврастенику. В полной изоляции мы должны были в кратчайшие сроки обучить его не вполне сообразительных детей ( всего 8!!!) европейским языкам и основам горного дела. За это за нами сохраняли право на жизнь и на сносное пропитание.
Два последующих подряд предпринятых побега также обернулись полным провалом. Один раз подвело не знание местности, другой раз не удалось избежать тотального досмотра на выезде из провинции. С тех пор кандалы стали казатьтся настолько естественными, насколько могли казаться ноги при неторопливом передвижении. Весь гувернантский томительный плен длился почти 9 месяцев, срок подходящий для рождения... не только будущего, но и зрелого настоящего.
Однажды вечером, когда бдительность довольно разжиревшей охраны была разъедена совершенно безвкусным чангом ( напитком, чем-то отдалённо напоминающим одновременно и кумыс и пиво), мы благодаря старой военной хитрости сумели избавиться от своих стреног и под видом местных чабанов успешно вырвались из своего крепостного поместья. Чтобы тотчас не стать лёгкой добычей оповещённой стражи, некоторое время мы провели в ущелье. Оно было труднодоступным и необжитым. Поэтому там вряд ли можно было бы ожидать преследования.
Прошла неделя. Жажда жизни требовала каких-то решительных шагов. Мы взяли курс к границе. Целый месяц ушёл на то, чтобы методом проб и ошибок, найти самый слабый участок в этой пограничной истории. Как бы то ни было, горная смекалка и молитва помогли нам выбраться из Ваджристана и незамеченно пройти её столь наскучившие рубежи.
Дело оставалось за документами. Сначала Пакистан, потом Индия открывались перед нами своей нищетой и безжалостной полицией. Пришлось выдавать себя то за погорельцев, то за европейских анархистов, уверовавших сначала в Магомета, а потом в Будду и Шиву. В колоннах босоногих паломников мы добрались до Бомбея. И здесь моего единственного друга, с которым была непрерывно связана моя жизнь последние 5 лет, охватила тяжёлая лихорадка. Две недели назад его не стало. По индусскому обычаю тело его было предано огню. Пепел его я собрал в кожаный мешочек, который отныне не покидает мою грудь.
В связи со сменой политических ориентаций все русские консульства здесь упразднены и быть россиянином отныне не так почётно как раньше, и даже может грозить недобрыми последствиями. Моё письмо возможно отвезёт в Европу один голландский моряк. Он же обещал мне содействие в Европе. До тех пор судьба моя будет под знаком бомбейского вопроса. Третьего дня договорился к тому же с коком американского фрахтового судна. Они направляются сначала в Бразилию, а потом в Северные Штаты. Не исключено, что это лучший и самый кратчайший путь когда-нибудь оказаться на Родине. За это я обещал ему все свои рупии и по возвращении в Россию золотые рубли. Полагаюсь, что его моментальная сговорчивость не таит злого умысла, а является лишь свидетельством его доброго нрава и глубокого человеческого великодушия. Как-то оно будет - увидим.
Вот, такая вот, нелепая история печального путешествия самого неудачливого романтика на свете.
Под тяжёлым испепеляющим солнцем Бомбея бесконечно скучаю по Вам, моя удивительная и родная Сю.
Р.S.Неужели я смогу Вас когда-либо увидеть.
Вам даже некуда мне написать...
Здравствуйте, мой заблудившийся романтик,
Я нисколько Вас не забыла. Напротив, мой "рисунок" окреп и зовёт меня к полёту. С несказанной болью и отчаянием я перечитала ваши трагические строки об этом горестном пленении. И такое возможно в наше время ?! Из какого материала должно быть сердце, чтобы не расплавиться от жара событий, приключившихся с Вами в последнее время.
Внутренне я настолько переживала всё случившееся с Вами, что месяц назад почувствовала себе крайне скверно и слегла. Сейчас недуг на исходе. Я бодрюсь и с нетерпением ожидаю вашего возвращения. Не стану утомлять Вас подробностями своего скромного существования. Ваш голландский моряк оказался настолько учтив, что доставил письмо лично. Кроме того, в случае если вы ещё в Бомбее, он передаст Вам моё письмо, деньги и документы, необходимые для вашего выезда.
Дай Бог, чтобы Вы ещё не отплыли из этого Бомбея. Якоб обещал активное содействие. И я уверена, что это у него получится. Он отплывает туда через 2 недели.
Храни Вас Бог. Молюсь за Ваше счастливое возвращение и жду Вас в своём сердце, мой потерявшийся принц.
Моя милая Сю,
Господь был милостив ко мне и я всё-таки вырвался из этого индийского оцепенения. Однако цепь случайностей, довольно странных и нелепых, продолжает меня преследовать. На судне, на котором мне удалось отплыть, бразильской таможней было обнаружено какое-то нелегальное сырьё, использующееся для производства каких-то сомнительных препаратов. Поскольку только у одного из команды не оказалось никаких подлинных свидетельств, именно на меня и пало подозрение. Возможно именно с этой целью я и был взят на судно. Хотя это только предположение. В настоящее время я вновь под следствием. Правда, на этот раз на другом материке. Сравнения, конечно, не в пользу Индии. Здесь по меньшей мере чувствуется воспитание у людей и помимо того у меня появился почтовый адрес. Все письма, по уверению, начальника отделения, очень милого человека, будут доставляться мне в срок. По всему, в нём чувствуется джентельмен и хозяин слова.
Недавно меня пытались побить два дезертира из местной армии, так начальник тюрьмы, я, к сожалению, не знаю его звания, строго с ними поговорил, и теперь оба мне улыбаются при встрече во время прогулки...
Милая Сю, мне кажется с каждым часом я всё более теряю рассудок. Мне иногда даже больно смотреть на свет и я начинаю плакать. Плакать по себе самому, по тому, что я так и не смог вернуться к вам, а только терял годы и лучших друзей. Неужели Господь заберёт у меня последнее, что у меня есть - мою любовь и мой рассудок.
Мне нужно совсем немного. Каких-нибудь документов, некого участия нашего представительства и свободы.
Вчера был наш консул. Но почему-то так и не захотел говорить со мной на родном языке. И где это Сан-Паоло ?
Пишите моя единственная Сю, моя Родина, моя затянувшаяся невстреча....
Милый Костя,
Милый, милый Костя. Вы только не сдавайтесь, вернее не поддавайтесь минутной слабости. Я знаю как Вам должно быть нелегко, особенно после всего произошедшего. Но дух у такого человека как Вы не имеет права на падение. Столько усилий стоило приложить, чтобы не разбиться душевно и физически в горах и скалах. Столько шипов терний не смогло проколоть ваши виски и грудь, чтобы теперь так легко отдать их на растерзание бумажному решению государственного чиновника.
Заклинаю Вас, Костенька. Еще какой-то месяц. Я уже заложила часть имения, чтобы собрать необходимую сумму для поездки. Дело остаётся за малым, за моим приездом к Вам. Ждите меня...