Аннотация: Эпилог романа "Пленник Мифа". (С)Copyright: Борис Алферьев, 2006 Свидетельство о публикации N2602020072
БОРИС АЛФЕРЬЕВ
ПЛЕННИК МИФА.
ЭПИЛОГ.
Пошло уже новое столетие с того времени, которое живописал Борис Багратов, который у меня в романе фигурирует под именем Майервитта (один из его псевдонимов в Zeppelin). И что? Мы стали умнее? Пожалуй, кто-то и да. Лучше? Нет. Остались как есть. У нас появились компьютеры, ядерное оружие, троллейбусы, кредитные карты, сигареты с фильтром... но мы остались прежними. И все, что предвидел Багратов, сбылось.
Сегодня я видел троих в пух разодетых школьниц, которые, шатаясь и крича, решали, к кому теперь идти. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело. Мне хватило трех минут, чтобы все услышать, и понять, что это, и где взяли. Рассказать? Расскажу: героин, купили у одиннадцатиклассника, а ему уплатили и деньгами и французской монетой. Конфетки-бараночки... А дома отцы, которые берут взятки, да матери, которые от скуки готовы не то отравиться, не то развратить сына, а то и дочь лучшей подруги. Поделиться сексуальным опытом. А то мужья малолеток содержат, и на дочерей любовниц втихую посматривают. А потом все к исповеди идут, это нынче модно. Девочки дома просто образец тихости и нравственности. Отцы - за свободу и демократию. Матери - за семью, и предпринимательство. Вечером включат телевизор, сядут рядком, и счастливы.
Kraft durch Freude - сила через радость. А у нас "Глобальное информационное общество" - у нас целая индустрия радости. Передовые разработки коллег Багратова из "Альфа-пять" не пропали даром.
И у каждого радость своя. Кому за деньги, но когда "хочу быть модным, но денег нет"...
Тогда...
Дамы и господа! Вы не знаете, что делают ваши дочери, когда уходят из дому? Ну так долой два слоя на ваших розовых очках!
Цитирую не вошедший в роман отрывок, который описывает сам Багратов, причем диалог его со Степаном Белецким датирован 1904 годом(!):
"- Слухом земля полнится, как говорится. Говорили о вас, что вы обладаете каким-то тайным знанием, которое позволяет вам предсказывать некоторые события и возможные действия, и де вы никогда не ошибаетесь. Вот чему любопытствую, если позволите. С Ганиным у меня все - больше и сказать нечего. Конспиратор! Личность, личность, но все внутри. Стрелять - пожалуйста. Английский кулачный бой - да извольте. Шахматы - хоть не садись с ним, но может за здравие и отдать партию - поддается, да и все тут. Мудр, аки змий, и хитер, как лиса. Подлинная этуаль, право. Науки новейшие - просто профессор. А что такое на самом деле - и не понять. Говорите - слушает. Слушаете - говорит. Вас вот глаза порой выдают, хоть вы и флегматик с виду, а его - нет. Надо ему - представит все, что вы от него ждете, не надо - тьма и зга кромешная. В общем, сами увидите и оцените. Желаю удачи в этом. А вот, вернусь, о ваших тайных знаниях хотел бы полюбопытствовать. Время имеете?
- Да нет никаких тайных знаний. О чем вы? Просто изучал некоторые вопросы.
- Так поделитесь. Или секрет?
- Никакого секрета нет. Любому бы сказал, если б слушали. Так не слушают просто.
- Ну а я бы послушал. Одно дело делаем.
- Одно, одно. Да только вы мне еще третьего дня палки в колеса совали, да...
- Вот и поэтому. Расскажите. Протокола не ведем.
- Вы меня не путаете? С Созоновым?
- Да ладно вам, суровый вы человек!
- Последнее время я занимался "Гехалюц". Известная организация?
- Известная, известная. А что вы скажете про "Гехалюц"?
- А скажу я, что это только вершинка айсберга. За ними стоит сила гораздо более мощная.
- Той же закваски?
- Вы о чем? А, нет. Это не иудейская организация. Вернее - иудеев там признают за тех, кто должен жить дальше. Среди иных прочих. И то пока. Они выгодны. Но не одни они...
- Но...
- Нас там нет, Степан Петрович. Мы в их богов не веруем. И не уверуем, потому что это - не боги. Это - миропорядок, и пророки этого миропорядка.
- Снова масоны?
- Масоны смешны, тут вы сугубо правы. Это еще одна из вершинок айсберга. Но не более. Это игры: в посвящения, в социализм... им дают поиграть, и используют, как инструмент влияния. Даже нам, и то дают поиграть. Лишь бы дело делали.
- Не понимаю. То, о чем вы говорите, организация?
- Вероятно.
- Как она называется?
- Не знаю. Не удивлюсь, если вообще никак.
- Они сильно влияют на политику?
- Они, опять-таки, дают желающим в нее поиграть.
- Как?
- В политику. В войну. Во власть. Это - отвлекающий маневр.
- Господи, вы сошли с ума, Багратов! Откуда?
- Откуда - не знаю. Думаю, интеллиженты додумались, а там капиталисты подхватили. Да писатели еще, да поэты, да художники.
- Зачем?
- Их не устраивает этот Мир. Они хотят его изменить.
- Чем они могут изменить Мир?
- Изменить людей.
- Не мешало бы. Да вот как?
- И вы туда же?
- А вы?
- А мне безразлично. Но логически я понимаю, что лучше оставить все так, как есть.
- И все же: как?
- Как, спрашиваете? Зачем Моисей водил свой народ по пустыне сорок лет? Там самого медленного ходу - шесть месяцев!
- Зачем?
- Чтобы умер последний, который отчетливо помнил прошлое. Сколько тогда жили? Уничтожить проще, чем убедить и перевоспитать.
- Да Господи, Борис Романович! Разве есть такое средство, чтобы уничтожить враз хотя бы...
- Целые народы, сударь мой! Целые народы, причем люди будут уничтожать сами себя. А те - получать за это прибыль. Останутся те, кто им нужен.
- Что такое? Борис Романович, что за эсхатологические настроения?
Знаете, я засмеялся над ним. Что было делать? С тех времен, как я служил на границе с Китаем, я кое о чем догадался, а в дальнейшем все, с чем я сталкивался, только подтверждало мои догадки.
- Борис Романович, от вашего смеха у меня волосы дыбом становятся, - заявил Белецкий, - Может, чайку?
- Коньяк предпочтительней.
- Давайте. - Белецкий налил, я молча выпил. Белецкий за мной. Но он был любопытен, и поэтому продолжил:
- Так что это за страшное оружие такое у вас?
- У меня?
- Да помилуйте! Что?
- Знаете, что такое "Белая Рысь"?
- Нет.
- Это легенда приамурских гольдов. Белая Рысь может появиться где угодно. Но она сама не убьет. Только если попытаться убить ее. Но ее все пытаются убить...
- За что?
- Ее шкура очень красива. Как вы думаете, что было бы, если бы люди, засовывая в рот дуло револьвера, и спуская курок, испытывали наслаждение? Сильное наслаждение?
- Перестрелялись бы.
- Вы пробовали кокаин?
- Он не смертелен.
- Разве? Ну да, не в такой степени. А опиум? Весь Китай вымирает от опиума. Я это видел. Смотрите: американские индейцы и северные народности вымирают от "огненной воды". Это решает проблему: не надо никого убивать, вести стратегию, войны, захваты... только привози, и продавай. И получай за это деньги. Наши на севере делают то же самое. Знаете это?
- Слышал.
- А теперь пройдите по Петербургу: город наводнен кокаином.
- Он продается в аптеках.
- Но для чего? И морфий продается. Но сначала запустят кокаин: он выгоден, он вызывает экзальтацию, и кокаинисты становятся управляемы, и восприимчивы для разных идеек. И от него так явно не мрут.
Белецкий вытаращил глаза.
- Да, Степан Петрович, да! А потом пойдет в ход опиум. И все. Своим сделают прививку, она давно есть, остальные вымрут. Вот и все.
- Борис Романович!
- А я знал - не поверите. Не уложится в вашей замечательной, умной, но такой русской полицейской голове! Но придется. Вспомните: ассошаффины применяли гашиш для обработки своих адептов. С-Р для обработки боевиков - кокаин, то есть боевики рекрутируются из числа заядлых кокаинистов. Гершуни употребляет опиум, как и все сатанисты, впрочем, а он - сатанист. Походите еще по кружкам интеллектуалов! Вы походите! Они все не в своем уме. Я слышал, что вы их всех проверяете на сифилис, но в сифилисе ли дело? Для того, чтобы хватил паралич, нужно лет десять, и не лечиться. Да у нас в моде туберкулез больше. Утверждают, что проясняет сознание. А знаете, почему? Впрочем... это частности.
Белецкий несколько времени помолчал, переваривая сказанное.
- С кем вы боретесь, Борис Романович? - начал он, опрокидывая еще одну рюмку коньяку.
- Мне давеча была поставлена задача Его Имп. Высочеством.
- "Боевая Организация" ПС-Р?
- Представьте. Вот мы и будем работать над этим. Вы - сами собой, я - сам собой.
- А потом?
- Давайте сделаем это сначала!
- Сделаем, а потом?
- Найдется что-то.
- Но тоже что-то вроде?
- Милый мой сэр Ланселот Камелотский! Вы, верно, загорелись? Хватка, однако! Но я не сражаюсь с химерами.
- Так это все ж химера?
- Химера - не есть ничто. Химера есть нечто, но это нечто неизвестно в принципе.
- Но если взять след...
- Чей? Это, Степан Петрович, хуже Лернейской Гидры. Вы хотели это знать, вы знаете. Но кто вас примет с этим всерьез? А пока над вами будут смеяться, не говоря о том, что могут вас и отправить отдохнуть в Баден-Баден, а все будет идти своим чередом, и вместо одной срубленной головы вырастет не десять, а сто. И не прижжешь. Судите сами: война? Отлично! На войне нужны лекарства, медикаменты. И всем воюющим сторонам они поставляются, лишать раненных лекарств - негуманно. Стали, хлопка, угля, нефти - можно, но не лекарств. Верно? Мир? Замечательно! Мир сходит с ума, потому что ему доказали, что все его беды в наших детских грешках, которым все равно невозможно противостоять. Наши половые влечения в конфликте с нашими нравственными устоями, и вот: все мы испытываем чувство вины. Нас надо лечить. Нам нужны лекарства. В стране нищета? Неравенство, голод? Людям надо забыться, их надо лечить от несчастья: вот вам Китай. Хорошо: страна процветает, ну и все бесятся с жиру. Им нечего больше желать, и они страдают. Их жизнь бессмысленна. А подать им кокаину, а то в окна выпрыгивать станут! И все это постоянно приносит деньги, деньги, деньги, и чем дальше, тем их больше. Запретить свободную продажу? Вырастет цена и контрабанда. Престарелый любовник, у которого уже без того ничего и никак, предложит юной любовнице, та - своей подружке, подружка - студенту, которого не устраивает цензура в печати, а студент - швейке, которую он хочет продать в бордель, чтобы на вырученные деньги купить кокаину, швейка станет патентованной проституткой, и предложит кадету, ради заработка, и чтобы у того получилось то, что не получается, кадет - в Корпусе расскажет... Я могу бесконечно тянуть эту цепочку. А все сойдется на тех, кто получает за это дело прибыль. Они дарят счастье. Ненадолго, но зато верно и по сходной цене. И уйдет один - появятся сто, потому что они нужны, их будут требовать! Дети будут находить пакетики с кокаином у своих отцов в столах, и очень интересоваться, что же это такое. Я же сказал вам: это та Смерть, которую любят, ее ищут и жаждут ее. Все та же Белая Рысь. И довольно. Я устал.
- Последний вопрос: почему жажда смерти? Не жизни?
- У вас крест на шее есть?
- Да.
- Посмотрите на него.
- Зачем?
- Ясно. Не смотрите.
- И что вы хотели мне сказать?
- Только то, что для христиан смерть - это путь к богу. Да и у мусульман - тоже. Мы это всосали с молоком матери.
- А у иудеев?
- А у них загробной жизни нет.
- Разве?
- Там есть Страшный Суд. Когда все жившие восстанут живыми. От них остается "Дыхание Костей". Хаббаль Хаармин. У них бог придет сюда. И они готовы лучше умереть, чем отведать свинины, что говорить про опиум и прочее - этого нет в Кашруте. Да хватит. И так засиделись.
- Господи, а мы политических ловим! Мышиная возня!
- Разве? А бомбы?
- Да все Отечество, получается, в опасности!
- Разве вы этого не знали? Да и причем тут Отечество? А немцев вам не жаль? Или французов? Или англичан?
- Англичан? А, простите...
- Да, Степан Петрович, да! Они и заполонили весь Китай своим опиумом. И Аннам. Но ведь это барон Ротшильд, которого Иван Сергеевич Тургенев так живо вывел в своем стихотворении в прозе... Англичанин ли он? Они не имеют нации. Они наднациональны.
- Слышал я уже это. То есть читал.
- Про пролетариат? Вещи одного порядка. Пролетариат будет это потреблять, и ради этого работать. Утопия - куда там Платону, правда? Оставьте, право. Ротшильд на своем уровне, Евгений Азеф - на своем. И все общее дело делают. Начнем пока с Евгения Азефа, а там само дело покажет.
- Подождите же право! Удивляюсь вашему спокойствию. Выпьем?
- Пейте. Мне не наливайте. Я - бесчувственный человек.
- Но я-то - нет!
- Придется стать. Иначе все проиграете.
- Борис Романович! Я что-то сомневаюсь в этом, хотя в остальном верю вам как оракулу! И даже думаю, что и вам не грех бы начать что-то чувствовать.
- Оставьте! Зачем мне это, на что? Я стреляю людям в голову просто потому, что они - враги. Потому что так нужно. Ненавидеть? Рука дрогнет. Или любить, жалеть? Я не разделяю этики христианства, я - мусульманин. Впрочем, так... я в мечеть не хожу. Жалеть - сердце сдаст. Что еще? Бояться - бессмысленно, это ничему не помогает, но мешает многому. Сострадать? Кому? Именно сейчас троих-четверых подрезали в Киеве, простите, десяток девятилетних девочек развратили где-то от Житомира до Себежа, а в Манчжурии? И к каждому вы городового не приставите, да и городовые ваши что ж делают? - это ужас какой-то! На старости лет можем вместе поплакать, а сейчас... сейчас ешьте. И делайте свое дело. Хорошо. Простите, что учу."
Другой отрывок:
"- Только ли из-за денег наши кукловоды все это проделывают?
- Вовсе нет. Денег у них больше, чем достаточно, даже так: там без денег и делать нечего.
- Но ведь всем нам надо себя оправдывать в том, что мы делаем!
- Вы себя оправдываете?
- А как бы вы думали? Мне при вешании приходится бывать. И я говорю себе: да, Степан, вот ты человека в петлю подвел, но ведь ты долг свой исполняешь...
- Ох уж этот мне ваш долг, Степан Петрович! Индульгенция. Этот ваш долг, эта ваша одухотворенность, вместе с символизмом, масонами, розенкрейцерами, да святыми юродивыми! Вот помяните мое слово: не будет от этого добра! А врага ненавидеть надо. За то, что враг, и баста.
- Хорошие речи, однако! Те, кто против нас, так же нас ненавидят? За что?
- Любят, скорее. То-то и беда.
- Иначе?
- Да они исполняют божье предначертание, как вы не поймете? Если Господь сотворил опиум, то для чего? Для чего-то точно сотворил.
- Кстати, странно: тот же опиум - зачем он? Кто так устроил с этими ядами, наркотиками, и прочим?
- Вот и вы туда же. Логика наша. Все должно быть для чего-то.
- И для чего?
- Давайте думать. Для облегчения боли? Но он дает большую. Как наказание? Наказание в поле не растет, да и наказание что-то, воля ваша... какое-то перманентное. Так не для конца ли Мира? И если да, для конца, то их долг исполнить божие предначертание. Так что тут вопрос очень религиозный, и очень христианский по сути своей. Вам это ближе, вы и думайте над этим.
- Господи боже! - Белецкий надолго замолк. Я подлил ему. Он молча выпил.
- Верить вам, они наши души спасают?
- Я этого не говорил, это вы сказали. Но они служат богу. Понимая буквально Священное Писание. Тут не в опиуме дело, а в Апокалипсисе Иоанна Богослова. Все должно происходить так, как там написано, и в строго определенной последовательности, что как раз доказывает истинность и самого Откровения, и всех Евангелий, впрочем. И далее все будет именно так же. Через опиум с людьми можно многое делать. И не через один опиум. И это средство устареет, ему на смену придет более совершенное. Для того, чтобы мрачный пророк древности оказался прав, и Миру наступил конец. Стоит ли нам иметь детей, как вы думаете?
- Да ну вас к черту, Багратов! Вы у меня всю почву из под ног выбиваете!
- Как угодно, Степан Петрович. Я сказал лишь то, что сказал. Угощайтесь, что ж вы?
- Да уж благодарю покорно! Вот вы при мне и Православие пинаете...
- Там, где начинается религия, кончается разум, Степан Петрович.
- И "Религия - опиум для народа?" Так?
- Сказавший попал почти в точку, что доказывает, что он в курсе части проблем. Религия - опиум, опиум - религия. От перестановки слагаемых сумма не изменяется. Сумма: опиум и религия, или, если хотите, опиум как религия. А что есть вечное блаженство? Опиум тоже дает блаженство...
- Да вы - еретик, батенька! Лет триста назад вас бы на костре сожгли!
- Сожгли бы, Степан Петрович, сожгли бы как пить дать. И напрасно. Непонимание проблем их не отменяет, напротив даже, наоборот. Но, ладно. Ешьте, пейте.
- Да нет, аппетит пропал. Господи, такого и от Мефистофеля не наслушаешься! Прощайте-ка, друг мой Борис Романович. Поеду я в Киев, да прослежу, что там, и как. Связь держать будем?
- Будет нужда, пришлю вам Ганина, или приеду сам. Сами же вы меня не ищите. И вот что: с Рачковским поосторожнее, хотя он и друг вам. Поосторожнее, он - профессионал. В нашем деле друзей нет, а если есть - избави от них бог!
- Ясно. Сам знаю. Пусть сам до всего докапывается. Ну что, рад был близкому знакомству.
- Рустам вас проводит до дому. Засим, прощайте. Прощайте, Степан Петрович. И, случись что, от губернаторства держитесь-ка подальше. Нынче губернатором плохо быть. Совет, на дорогу."
Вот так: и все давным давно было известно, и ответы на все вопросы есть!
Что такое? Не согласны? А с чем? Простите, но мы же занимаемся только самими собой! Наши дети - это только наши проблемы, они нам, скажу еретическую вещь: они нам начинают мешать всегда и во всем, если только не сидят тихо в своем углу, и не учат уроков. Сколько матерей отправляют своих дочерей "к подружке переночевать" для того, чтобы дочери не мешали встречаться с любовниками? Сколько? А чем там занимаются дочери?
А я расскажу:
Они могут ехать отнюдь не к подружке! Причем лет с одиннадцати-двенадцати. И хорошо, коли к любовнику, который однозначно старше, а не на проспект машины ловить! Спросите их, откуда у них свои деньги?
Они могут курить "траву" и пить. Закидываться грибочками. "Двигаться" героином, который они называют "перец", и который обсуждают по телефонам на виду у родителей - это считается особым шиком. И это они могут начать делать с девяти-десяти лет, потому что им навязывается это со всех сторон.
Зачем? Вы не знаете?
Это деньги. Колоссальные деньги. На которых "поднимается" большая масса наших, так называемых "успешных менеджеров". Которые потом будут изображать из себя меценатов и благотворителей.
Героин в России начинают употреблять с 8-10 лет. Впрочем, употребляли и в 80-е годы, просто это все засекречивалось. Кривой Рог был охвачен повальной детской наркоманией. Днепропетровск - тоже. Средняя Азия - существенно. Да и не в героине дело. И не в России - везде так.
Багратов считает, собственно, это основная его идея, что корневой враждебной силой в данном случае является им называемый "опиумный заговор". Он разведчик, и, мысля стратегически, останавливается на этом, как на необходимо-достаточном факторе. Другой разведчик - Г.Климов, пошел несколько дальше, выдвинув одиознейшую для всей либеральной интеллигенции мысль о садо-мазохистском "заговоре". Именно так, если правильно его понимать, так как в его контексте гомосексуализм, который он так клеймит - лишь форма садомазохистского поведения. Перефразируя его ключевую фразу "Они всегда все валят на невинный сифилис", скажем так: Климов всегда все валит на невинных педерастов. Он пошел дальше, но на одну ступеньку: от опиума к разврату. Одно вытекает из другого и наоборот, это понятно.
Однако, вот и следующая ступенька: вслед за потреблением детьми наркотиков неизбежно приходит детская проституция: как одно из следствий наркомании, и, кстати, как гораздо более прибыльный, чем наркоторговля, теневой бизнес. Это - самая дорогая из персональных услуг, и, что самое страшное - педофилия это достаточно распространенное явление. Да, да, страшно даже сказать, что творится в семьях, детских домах, для чего иностранцы покупают детей "на усыновление", и так далее. В Петербурге существует несколько сотен сутенеров, которые подбирают беспризорных детей от 5 лет, и изображают потом их родителей, продавая их за большие деньги. И ведь есть спрос! Пока это совсем дети, обходятся мармеладом, куклами, и ДЕТСКИМИ КНИЖКАМИ (!), потом идет в ход героин, а вскоре этих сексуальных рабов ХХI века выбрасывают на улицы - лет в 15. Дальше они уже выходят на уровень обычной проституции, но довольно быстро умирают. И все концы в воду. А на смену им найдутся новые: по телевидению в открытую рекламируют коделак - а это кодеин с лактозой, причем ДЛЯ ДЕТЕЙ ОТ ДВУХ ЛЕТ - В СИРОПЕ! Наркомании это не вызовет, а вот предрасположенность к опиатам - однозначно. Дальше - сверстники со шприцем, дальше - дяденьки и тетеньки с "покровительством". А там уж... порносайт - наименьшее из зол. Именно этого, а не гибели "русской православной идеи" добивается фонд Сороса, и иже были, есть, и будут с ними. Это не выпад в сторону г. Нарочницкой, это информация ей к размышлению. Тем более, что среди служителей культа процент педофилов искони был на порядок выше, чем среди нас, грешных.
Смотрите: была Гавана - международный бордель. Там "отдыхали" меценаты со всего мира, и каждый находил там "отдых" на свой вкус. Кастро вышиб меценатов из Гаваны, и Гавана переместилась в Сайгон. Но Сайгон был не долго: меценатов оттуда вышиб Хо Ши-Мин. Тогда возник Бангкок. Но и ему приходит конец, люди не могут терпеть бесконечно.
Что следующее? Санкт-Петербург? Киев? Тбилиси? Санкт-Петербург удобнее всего. Но для меценатов нужны кадры. Их надо делать. Их и делают. Из наших детей. Детей надо развратить? А что делают масс-медиа? Создать им иллюзию счастья? Это наркотики. А еще их надо сломать. Истребить в них гордость, брезгливость, чувство собственного достоинства. Делается и это. И, что самое интересное, для этого есть сотни добровольцев, которые даже денег за это не получают, они на них даже не претендуют. У них просто есть девиз: "Отойдите в сторону, и не мешайте действовать". Так рука руку и моет.
Примеры? Пожалуйста.
У одной девочки-подростка мама все пыталась устроить свою личную жизнь. Эти "личные жизни" регулярно менялись, но всех их роднило одно: с девочкой они жили под одной крышей. И одна такая "личная жизнь" расхаживала по дому при ребенке в голом виде, утверждая, что у девочки должно сформироваться верное представление о сексе. Оно сформировалось, что ж! А мама, напиваясь, разъясняла дочери, как надо правильно делать минеты (2001 год, Санкт-Петербург).
У другой девочки мать сама была проститутка, теперь спилась, у нее нет денег на спиртное, и она сама требует, чтобы дочь пошла зарабатывать на панель (наши дни). Одна она такая? Не одна, и не две. Полгорода.
Помните, "Яму" Куприна? Произведение более чем столетней давности. Цитирую оттуда: проститутка Женя рассказывает: "- Мне было десять лет, когда моя мать продала меня доктору Тарабукину. Я плакала, кричала: "Я маленькая!" А он мне: "Ничего, ничего, вырастешь."
Вырастут!!! Все так просто!!!!
Ужас, правда?
Думаете, что-то изменилось? Этакий Тарабукин живет и здравствует, и я знаю даже, где, тольког не достать гада! Он приходил к девочке, которые была дома одна, бил, насиловал, и запугивал тем, обратите внимание, тем, что всем расскажет об этом! А потом ходил каждый день, снова бил, и снова насиловал. А девчонка, от стыда и страха, не смела даже вскрикнуть.
Он жив-здоров, и никто ему пока ничего не сделал. Сами понимаете, я не могу развернуто описать такое - через полсотни страниц развернутого текста у меня разорвется сердце!
Подростки-старшеклассники в очередь насилуют восьми-девятиклассниц прямо возле школы (2002 год, Санкт-Петербург). Если слишком узко - расширяют. Ножами. А девочкам потом стыдно - их шьют, а они молчат. И потом молчат. Потому что - что им сказать? Кому? И как, это же дети?
И что потом творится в их головах?
И, чтобы забыть, они ищут героин, или наглатываются пилюлек. Или кончают с собой: уходят несломленными. Редко кто из них понимает, что остаться жить и не сломаться - это высшая доблесть. Некоторые пытаются мстить, причем мстят всем подряд. И мы не вправе осуждать их, что бы они не наделали: после такого вот детского врача, или таких вот старшеклассников они имеют право на все!
А раньше?
1970 год: собственный отец с двух лет занимался петтингом с собственной дочерью. С двух до семнадцати. И он жив, и она жива. Работает учителем.
Андрей Чикатило тоже был учителем. Случайность ли это?
Посмотрите внимательно вокруг себя! То, чего мы не знаем о наших детях, мы просто знать не хотим.
А еще наберите в любом поисковике фразу "детское порно"!
И мы можем найти там наших детей!!!!! И даже прайс-лист на их услуги.
И что, начнем искать виноватых?
Или не поверим, потому что нам удобней и выгодней этого не знать?
Мне лично очень трудно жить с тем, что я знаю. Воистину, многие знания - многие скорби. И сколько раз я жалел, что взялся за эту тему - лучше бы я этого не знал! (Г. Климов). Один инфаркт у меня уже был. Перенес на ногах. Инфаркт и роман, инфаркт от романа. "Игра в Воскресение" дорого мне обошлась. В 38 лет - первый инфаркт! Я же был здоров, как бык! Тоже цена вопроса!
Все мои романы об одном и том же - они исследуют одно и то же. "Пленник" основан на мемуарах Б. Багратова. "Игра" - это то, что я наблюдал лично. Наблюдал, вооруженный багратовским страшным знанием о том, что происходит.
Два времени: наши дни, и прошлый век. Хотя вместе эти романы ни в коем случае нельзя объединять. Они просто разные.
Вполне официальная версия: рукопись Багратова была найдена мной в 1991 году на чердаке дома на Хохловском пер. 13 в городе Москве, где помещалась редакция моего журнала. Впоследствии я не раз пользовался ей как справочным материалом для своих литературных работ "Походный атаман батько фон Паннвиц", и "Пленник Мифа", но в оригинальном виде публиковать не решался по причинам, во-первых, спорности приводимой в мемуарах фактуры, а во-вторых, достаточной одиозности, и даже неприемлемости для современного общества излагаемого в тексте. Но там и масса интересного, поэтому я продолжаю разрабатывать эти материалы, и буду продолжать, так как желание, наконец, избавиться от столь тяжкого наследства, вынуждает меня публиковать все это: некоторые события моей жизни просто не оставляют мне иного выбора. Доходило до мистики: срочную службу я проходил в дивизии, казармы которой были построены для Казачьей дивизии Паннвица, (Кривой Рог, 17-я ГКТД), в 1991 году мне моей матерью были дополнительно переданы для изучения копии всех следственных дел и разработок по Главному Управлению Казачьих Войск ген. Краснова, что сделало меня известным среди потомков фигурантов тех событий - я же, разумеется, своей осведомленности в вопросе ни от кого не скрывал. Но дальше - больше: двоих родственниц автора мемуаров я лично знаю с 2003 года и посейчас. Знавал и родственницу Лопухина, который сыграл столь важную роль в деле Азефа - в 1984-85. Был у меня в одноклассниках и родственник Анненковым, то есть - двойнику Багратова Ганину, а еще одна их родственница у меня училась в 2004 году. У меня нет мании преследования, и галлюцинаций, но Багратов меня положительно преследует, или, вернее, преследуют люди и события, так или иначе с ним связанные. И те из них, кто осведомлены о моих работах, то просят, а то и требуют продолжать их. Я стал заложником собственных материалов, которые еще к тому же были утрачены мной в 2004 году, и все, что осталось - это лишь наброски нескольких произведений по этим материалам, в основном - рабочие материала к "Пленнику Мифа" и "Белой Рыси", которая планировалась мной под рабочим названием "Вечный Сентябрь".
"Пленник Мифа" - произведением более художественное, нежели документальное, "Пленник" - готический роман на современную тему, вернее - попытка создания такового. Он специально путан - в угоду сюжету, и у меня еще были личные мотивы вносить путаницу в биографии героев. Так, в первой части А. Багратов и его "второе я" - разные люди, и краткие изложения Б. Багратова о брате домыслены, и дополнены его собственными воспоминаниями. Оба они у меня продолжают действовать во второй части, хотя это были Б. Багратов, и И.Ганин, причем последнего Б. Багратов просто спрятал от лишних глаз в шталаге VIII-B на то время, пока в нем не было нужды, вот и все. История, произошедшая там - вымышленный сюжет, на который меня натолкнула фраза Багратова: "По словам Ганина там собрались бессмертные, всякие мистики, и передрались между собой, как в "Мастере Блох" у Гофмана". Сюжетная линия о "Казачьем Стане" Доманова оборвана намеренно: после выхода Б.Багратова из операции некому было наблюдать дальнейшее. Впрочем, окончание известно. Чем кончил Гельмут фон Паннвиц - описано в повести "Походный Атаман".
"Пленник" давно закончен, и не нравится последнее время мне самому. Но тема его вполне современна, или, что вернее - довольно актуальна и в наши дни. Однако, давайте все же мы не будем путать причины и следствия: младенцев бросали в пасть к Молоху, а не наоборот. Доскажем за Багратова-Майервитта, хотя это - цитируя все того же Г.Климова - ключи отравленные: "опиумный заговор" - все та же вершинка айсберга, это всего лишь средство, но не цель и не идея. Подводная часть не видна и здесь. Но только снимая слой за слоем мы доберемся до понимания того, что же с нами все же хотят сделать. И, в общем, делают.
Для Рихарда Хасса в фильме "Мертвый Сезон" придумали универсальное средство: газ RH, который способен лишать человека индивидуальности. Одного можно с его помощью сделать мыслителем, другого - другой дозой - роботом. "Человек-ткач. Человек-пекарь. И все счастливы. Он радуется тому, что солнце светит, что помидор красный, что ровно в два часа, что бы ни случилось, он получит свой питательный бобовый суп..." Страшные слова. Автор сценария знал, о чем пишет. Хотя Лондсдейл - Конон Молодый - тогда раскрыл британский ядерный центр, и ни какого газа RH в природе не существовало. Зато есть нейролептик LSD, да, диэтиламид лизергиновой кислоты, который обладает этими самыми свойствами. "Марки" с ним продаются на любой дискотеке. Если опиум вызывает болезненную зависимость от дозы, и дает иллюзию счастья, то LSD меняет людей*. Делает из них тех, кто послушно покоряется чужой воле. И это делают из наших детей. Но зачем? Ради того, чтобы "меценаты" могли с толком провести время, удовлетворив свои самые скотские инстинкты? Разве? Не маловато?
Я не собираюсь говорить о "всемирном правительстве" - про это написано очень много. Я скажу о другом: каждый любит своих детей. И для своих он готов отобрать у чужих последний кусок хлеба: хоть бы и потому, что на всех в этом мире благ не хватит. "Святая материнская любовь" - об этом написал еще А.Куприн в "Яме". Написал, сам не ведая, о чем!
Мы говорим об одном из корневых инстинктов выживания - неприятии чужака. Да, о ксенофобии. Ненависть к чужим, "не своим", "не нашим" - корень любой "национальной идеи", любой религии, и любых массовых агрессий. Все вполне согласуется с передовыми учениями, начиная от Ч.Дарвина, и заканчивая секретными исследованиями И.Павлова. Но к чужим, "не своим", "не нашим" - к кому? К людям? С ними можно договориться, с ними можно сосуществовать, угрожая им дубиной, двуручным мечом, автоматом Калашникова, поясом шахида, крылатой ракетой... А с кем не договоришься?
С детьми. Фильм "Посредник": "Дети, подростки и сумасшедшие нам не подчиняются. Они просто не умеют подчиняться".
И мы ненавидим чужих детей. И, если не можем их всех перебить, "опускаем" их, как кондовые паханы с "черной" зоны. За то, что не наши. Ненависть к чужим детям. Корневой инстинкт.
Эту тему уже не раз осторожно трогали. У Ф.Сологуба Передонов обожает, когда секут детей, и ходит к их родителям, добиваясь телесных наказаний. У Р. Бредбери ("Сыграем в заразу") учитель ненавидит детей, считает их жестокими и бездушными, и дети в конечном итоге убивают его, подтверждая его худшие опасения. Это отлично знали и в нацистской Германии: в 1941 году штандартенфюрер (имя мне неизвестно) построил детей советских пограничников, роздал им шоколад, и, пока те ели, собственноручно расстрелял их из пулемета, после чего прочитал лекцию перед офицерами пехотного полка на сходную тему. При массовом уничтожении детей в зондерлагерях Майданек, Треблинка, да и в Аусшвице всегда собиралось много посторонних зрителей. А вот и скандал в благородном семействе: в "Детском" лагере для перемещенных лиц в Силезии в 1942 году комендант устроил целый детский бордель. Это осторожно затронули в фильме "Ночной Портье", правда, речь там все же не о детях - побоялись. Да я и сам не решался: в "Пленнике Мифа" я написал про лагерь, но про детей не смог: ни в сюжет не ложилось, да и не мог просто. В голове не умещалось. Диверсионная зондеркоманда "ВЕТЕР" под командованием Багратова ликвидировала весь этот лагерь по приказу взбешенного Гиммлера задолго до подхода советских войск. Детей уничтожили сами охранники - как ненужных свидетелей. Заодно и стерли это дело начисто из Истории: там потом устроили аэродром. Земля хранит еще много тайн.* Сходный инцидент раскрылся и в системе ГУЛАГа в 1949 г: детский дом для ЧСИР был уничтожен танковой атакой и атакой даже с воздуха, никого в живых не оставили (дело 509-го учреждения). В документах указывается, что в учреждении началась эпидемия опасной болезни, что породило в ЦРУ целую легенду о том, что в 509 ВУ проводили испытания биологического оружия. Видимо, были и еще случаи. Берия обвиняли в педофилии. С.Берия возражает, и правильно: кто же тогда Рюмин, который в 509 ВУ ездил регулярно? А.Солженицын намекает на это, только открыто сказать и ему не хватило духу. Впрочем, что удивляться? Ведь это и есть дерганье Дъявола за хвост в духе Климова. Устроили бы ему травлю, да и не этого от него ждали.
Да и не вышло бы поднять эту тему: советским детям вроде Кати Лычевой нечего было противопоставить - американские дети уже курили гашиш, и не хотели во Вьетнам. "Над пропастью во ржи" Сэлинджера невозможно было опровергнуть, ибо это было правдой. В Америке не было счастливых детей. Счастливы были утята, мышата, бурундучки...
Шведский Малыш был так одинок, что ему понадобился в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил... с мотором. Карлсон. Мечта о вездесущем летающем педофиле.
В СССР поначалу была специфическая детская литература, описывающая счастливых детей, и этому даже верили. От фильмов вроде "Первоклассницы" слезы наворачиваются на глаза. Но и это постепенно сходило на нет: "Колыбельная для брата" уже подразумевает трагический конец, а "Вам и не снилось" уже его вполне реализует. Легенда закончилась тогда, когда мы еще смотрели фильмы о счастливых детях. О счастливых детях в Москве - вернее говоря. Как всегда: счастливые дети в Москве, несчастные, обделенные - по всему Союзу. Так развенчалась легенда: у всех нас были глаза и уши, а с истиной спорить бесполезно. Именно поэтому у нас сейчас нет детской литературы - нет легенды. Остались дети. С чем они остались?
С Гарри Поттером, истерической сироткой, психопатом, который, тем не менее, близок всем и каждому из наших детей.
Привожу окончание мемуаров Багратова:
"А потом была Война.
Смерть меня почти всегда обходила стороной, только раз, в шестнадцатом, во время обстрела позиций "пестрым крестом", я едва не погиб: противогаз Зелинского пропускал "Синий Крест"*, который начинал продирать легкие словно кислотой, и заставлял многих срывать противогазы - тут их и поджидал "Желтый Крест"*, который достаточно было вдохнуть четыре раза, чтобы так и застыть в той позе, в какой застала тебя смерть, покрыв цветом вечернего неба твое чело, и правую руку.
Людей травили газами, словно клопов карболкой, а я, как на зло, явился в эту ночь из штаба на позицию, чтобы принять трех агентов, идущих через линию фронта зеленой тропой. Со мной был поручик, который не взял с собою противогаза, мальчишка. А я ему своего не отдал.
Поручик умер у меня на глазах, хрипя, матерясь, и в пояс кланяясь своей шипящей в воздухе смерти, словно отчаянно, фанатически молящийся хаджи.
В каких причудливых позах застывали они все, эти поручики, прапорщики, фельдфебели и солдаты на моих глазах, это же невозможно было смотреть! Впрочем, что там я видел - вовсе ничего толком, так, мельком, да и того не осознавал, или тронулся бы я умом, сорвал противогаз, и сам умер... Потом, много после, всплыли воспоминания, от которых я безумно захохотал, и хохотал почти час, пока не сумел заплакать. А кто-то из немцев (позиция была очищена, и немцы ее заняли), хохотал и от души, наверное. Но вряд ли долго: и немцы для мертвых сраму не ищут - это живым немцам бывало стыдно за то, что во время атаки они наложили в штаны. И то - только поначалу.
Во время этого обстрела живых почти не осталось - значит, почти не осталось и срама.
Я ухитрился закопаться в землю.
Потом я семь суток выблевывал в руки испуганных немецких сестер милосердия свои легкие, и искренне полагал, что умер, и угодил прямехонько в ад.
В голове стучало, гремело, билось, как песня:
Ко мне явился Николай Романов усмехаясь в усы,
Я видел в небесах свою шинель в сплошном строю мертвецов,
Ко мне явилась Мириам, в безумии увядшей красы,
А хор орденоносных крыс читал мне завещанье отцов,
Проснуться? Но уже ли снова -
В мире без начал и концов?
Но я прошел и мимо ада. Брат Александр, легализовавшийся через немецкий плен в начале войны, вытащил меня из лагеря под подписку, что я не поеду на Родину, и не стану снова воевать.
Я выбыл, а вместо меня приехал - кто? Да Савинков же! Править Россией. Творить исторические дела.
И я вернулся, чтобы бороться с ними всеми, мне со всеми ними было не по дороге. И у Каппеля я вдруг встречаю - кого бы вы думали? Да Савинкова же и встречаю!
Признаюсь, стрелял ему в спину. Не попал. Это я-то и не попал! Есть люди в которых пуля не входит. Вот Распутина яд не взял. Ведь Савинкова по приказу Сосновского не застрелили, а выкинули в пролет лестницы. Не зря.
Но сначала надо было отдать его такому человеку, как Сосновский.
Да, это я добил его в конце концов. Я раскрыл его связи с Муссолини - он искал встречи с ним по совету Черчилля: сэр Винстон был большой поклонник и приятель итальянского дуче, сэр Винстон был вообще большой революционер! Но встречи он искал через Амфитеатровых - Александр был знаком с Д"Аннунцио, а сын его Никита Александрович был тогда среди чернорубашечников, и в большой среди них чести. С Александром у меня были давние тесные связи, да и с Никитой. Я отдал эту информацию чекистам, и они ускорили процесс захвата Савинкова, бросив саму его организацию на произвол судьбы. Смешно: они там в Москве все же поняли, где я переиграл их. Савинков ничего не значил. Павловский был просто головорез. Что там еще? Дерентали? Да кто они такие? Ядро организации распалось, а люди - почти все перешли под мой личный контроль. В сорок первом году именно они готовили первых диверсантов для будущей "Zeppelin". Сам гениальный Бурцев умер только в 1942-м. Сотрудничал с Хансом Паннвицем, который, впрочем, был всегда агентом Роксаны, а под конец войны и вообще ушел к ней, прихватив с собой в качестве приза диверсанта Гуревича, и два чемодана документов парижской SD. Ханс держал под контролем меня. И Роксана знала обо мне все, пока я считал, что знаю все о Роксане, потому что брат Кобулова, Амаяк, был моим человеком: он был сначала использован нами как канал прямой прокачки, а потом отведен мною же из под удара, с одним условием: Роксана. Амаяк даже не стал предателем: это была личная просьба, не вербовка.
Мы с Роксаной решили сыграть партию - отлично: я все же всегда переигрывал ее. В конечном итоге - так. В двадцать третьем, когда я сообщил ей, что прекращаю контакты, я снова сказал ей то, что говорил Полине: "мне среди ваших Мехлисов, Коганов, и Иегуд не место. Кто они, и кто я?" Роксана, при всем честном народе, в Фонтенбло, пыталась стрелять мне, уходящему, в спину.
Что нового в этом? От века к веку, и во веки пребудет: двое стоят, обнявшись, и пытливо вглядываясь друг другу в глаза, в лица - знакомо? Незнакомо? Они все спрашивают друг друга, и чаще всего не получают друг от друга ответов, и все сомневаются - он ли? Она ли? Они ли это - младшая сестра и старший брат - стоят, обнимая друг друга, или это пустой сон? Кто ответит на этот вопрос кроме них самих?
Оставьте их в покое, и удалитесь, ибо они счастливы.
Оставьте нас в покое, и удалитесь, ибо мы счастливы!!!
Оставьте меня в покое, и удалитесь, ибо я счастлив с моей сестрой! Оставьте вы все друг друга в покое, и удалитесь, и пусть каждый останется при своем.
Я помню это, как будто это было вчера. Роксана - наш грех и проклятие, и она же наше подлинное счастье. Была она и с Ганиным в 1912-м, думая, что это я, и с Александром в 13-м, и со мною была в 14-м, ей невозможно было противостоять, и не хотелось; все мы ее любили, и двое из нас - до конца своей жизни. И я любил ее, и накануне Войны не знал, куда деться от этого. Время решило за меня - время обрушивает и правила, и законы, все обрушивает неумолимое время, и что? Я помню это. Я помню каждый миг этого: вот она наводит пистолет - на кого? На кого она наводит пистолет? Не того ли, кого неистово любила, душила ласкою, при ком захлебывалась нежностью, и за кого готова была пожертвовать всем, что только у нее есть? Что могло так измениться за это время? Кто с ней теперь, и что будет дальше? И когда она выстрелит? И почему? Не потому ли, что желает выбросить из своей жизни последнего и единственного свидетеля того, что может поставить ее однозначно вне ее общества, сделать изгоем? Или все совсем наоборот? Или ее незрелый, сбитый с толку рано удовлетворенной чувственностью ум и действительно воспринял за истину все догмы, в которые так фанатично уверовали большевики? Как понять ее поведение? Она молчит, не опускает браунинга. Надо было остановиться, оглянуться, но... но я не мог этого сделать. Я боялся. Я боялся остановиться, боялся обернуться, боялся посмотреть сестре в глаза. Я боялся ее, я вообще уже боялся всего. И боялся признаться себе в своих страхах. Это был страх страха. И я предпочитал пулю в позвоночник тому, чтобы просто остановиться, и обратиться к кому-нибудь, неважно к кому: "Я боюсь! Укрой меня, добрый человек, я уж в долгу не останусь!" Но нет. Я не стал бы обращаться к доброму человеку: и оттого, что понимал - таких нет, и оттого, что стыдился своей слабости. Слабости я предпочитал смерть, о которой знал куда более, нежели о жизни, и только то, что она олицетворилась теперь в родной моей сестре, такой когда-то любимой, наполняло мою душу злобой, недоумением и разочарованием.
У нее перекосило патрон при подаче. Я сделал вид, что ничего не заметил. Я был великодушен.
- Я буду искать тебя, Борис, - крикнула Роксана мне вслед, - Я буду искать тебя. А ты - меня. Так и будет.
И мы продолжили играть. Я делал генералов из никчемных людей*, и низвергал действительных вождей в пыль и безвестие. Я учил ее, как мог, а она учила меня*. Потом она решила, что выиграла. Интересно, счастлива ли она теперь?
Иногда я езжу в Ленинград, и издали наблюдаю за ней. Не могу сказать, что она выглядит счастливой. Я курю папиросу, и смотрю на нее, выходящую из дому. А ее бывший подчиненный в это время выгуливает мою собаку по Яузе, кормит ее овсяной кашей, и отчаянно скучает по своему старому, грустному собутыльнику, которому можно говорить все: все равно помрет скоро.
Просил отказать собаку ему. Откажу ему свою комнату.
Больше у меня ничего нет.
И напоследок об этом: сейчас снова осень. Через час я соберусь, и пойду со своей собакой на Котельническую. И, как всегда, меня с нею окружат дети. Счастливые дети."
Багратов не зря пишет о счастливых детях. Это его успокаивает: он признает свое конечное поражение ради того, чтобы видеть под конец жизни счастливых детей. Ему нужно понимание того, что его жизнь прошла не напрасно. Он знал и о 509-м ВУ. Но он считает, что все это - только сопутствующие последствия деятельности "всемирного опиумного правительства", или их "пятые колонны". Я бы с ним поспорил, хотя - кто он, и кто я? Оставим за ним авторитет профессионала. В конце концов, повторюсь: в "Ahnen Erbe" это все отлично знали, и считали, что могут этими процессами управлять. Если не будет опиума и кокаина. Опиум они смогли побороть: сам Геринг, вынужденный морфинист, был самым горячим сторонником борьбы с наркоманиями, опиум и кокаин запретили, но тут же породили LSD! Великолепно! Боролись и с педерастами: от расстрела Эрнста Рема до преследования их в судебном порядке: "10 лет лагерей устрашения". И с педофилами - тоже. Тот же срок, те же розовые нашивки. Но во что это вылилось для Человечества? И для них самих? Ведь для них в результате все стали чужаками, которых необходимо было истребить. Или же - тут, от ясности понимания проблемы, вставал вопрос о истреблении ИХ ДЕТЕЙ, которых они любили. Видя, как сейчас истребляют наших, можно даже понять тех, кто шел на все ради своих. Если они знали, что будет, то понятна их ненависть к Западной Демократии. А консультанты у них были знающие: да тот же Багратов. И еще у них был страшный соперник - СССР, где консультанты были не худшие.
Багратов вышел сухим из воды. Это ему всегда хорошо удавалось. И он смог передать нам всем то, что он знал. Едва ли это приятный подарок, впрочем, принимать ли все это всерьез, или не принимать - личное право каждого. Наша История настолько неопределенна теперь, что каждый вправе принимать и "Пленника" за бред сумасшедших. Тех, кто так и поступит, я отсылаю к работам Э. Радзинского, или А.Иванова. Однако, закончу я вот чем: есть фраза о том, что тот, кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того будущее выпалит из пушки. Ну так вот: я пустил в наше прошлое вполне полновесную торпеду, и хочу посмотреть, что мне прилетит обратно в качестве объективного доказательства моей, (и Б.Р.Багратова), правоты или неправоты. И я искренне благодарю Бориса Романовича Багратова за то, что он помог мне в этом.