Жизнь в поселке по-прежнему шла своим чередом. Лето в этом году было сухое и жаркое, и первые признаки осени проявились рано. Уже к 20 августа стали появляться первые желтые листья. Падая, они редко ложились на сухую траву и потрескавшийся асфальт дорожек. Некоторые дни по-прежнему стояли ясные, но в другие небо затягивали облака и временами начинал моросить мелкий дождь. Все это настраивало душу на грустный лад и напоминало о скорой осени.
Взрослые жители поселка так же работали - впрочем, имея достаточно времени и чтобы проводить с детьми, и для других забот - детская же половина все так же наслаждалась своей естественной, свободной, ничем не замутненной жизнью. И те и другие ходили за грибами, причем часто семьями. Грибы жарили, мариновали и делали с ними все, что принято, и эти заботы о составлении зимних запасов бывали часто очень увлекательными.
Коленька с Витей были по-прежнему неразлучными друзьями. Дни проходили за днями в их обычных занятиях, которые я здесь достаточно уже описал. Встречались и с другими ребятами поселка - на детской площадке или в гостях, и так же проводили время в обычных детских занятиях.
Да, кстати - об этих занятиях детворы поселка. История эта начиналась с разговора на детской площадке, когда вспоминали старый дом и после все решили идти к нему вечером. Так вот, этот старый дом по-прежнему был в центре внимания. Первая неудача никого не смутила, а, наоборот, подбавила интереса, поскольку теперь загадкой был не только чердак, но и сами приезжие. Я уже сказал, что дети не оставляли дом своим интересом, постоянно крутились около, заглядывали в окна, наблюдали исподтишка за странными гостями, иногда подбрасывали им в окно какой-нибудь мусор- в общем, проявляли к ним самое серьезное и пристальное внимание. Не заметить этого нормальному человеку было практически невозможно - и поэтому то, что для приезжих все это прошло почти без последствий, что они почти не обратили внимания на детей, даже не сделали попытки хоть немного с ними познакомиться, можно было объяснить только чрезмерной их замкнутостью и сосредоточенностью на своих проблемах. Дети же все крутились около - и, наконец, все же решили повторить свою попытку залезть на чердак. Это почти удалось - если бы те, кто был внизу, их не услышали, и не решили проверить, кто это возится на чердаке. В самый разгар приключения вдруг поднялась крышка люка, и в нем показался человек, встречаться с которым маленькие "разведчики" вовсе не горели желанием. Так эта встреча и не состоялась - а детское предприятие было прервано на самом интересном месте, поскольку им удалось уже найти там несколько интересных вещей.
Кроме общих занятий у каждого ребенка была своя, особенная и неповторимая жизнь. Коленька, например, особенно любил насекомых. Он был вообще очень чуток к природе, часами проводил в лесу или у речки, любил собирать цветы и травы, ловить кузнечиков и бабочек. С этим и был связан один его замысел, который на одно время его очень увлек. В одной книжке он прочитал, как можно из гусеницы вывести бабочку, в домашних условиях, и сам решил это осуществить. Найдя в траве красивую гусеницу, он взял ее и побольше травы вокруг, поместил все это вместе в большую банку и сверху завязал марлей. Теперь банка стояла на веранде, на полке шкафа, в тени, а мальчик внимательно за ней каждый день наблюдал. Он смог увидеть, что гусеница действительно первые дни жила в банке, в траве, а после превратилась в маленькую невзрачную куколку. С тех пор все оставалось без движения - а мальчик не знал, сколько именно ему придется ждать. Он каждый день подходил к банке, внимательно рассматривал куколку, чтобы не пропустить желаемый момент.
Было и еще одно обстоятельство, которое сообщало совершенно особенный, неповторимый оттенок его жизни. В этом году ему исполнялось семь лет, и с этой осени он должен был пойти в школу. Но с тревогой и ожиданием, связанными для него с этим изменением в его жизни, сочетался для него и еще один момент - постоянные, хотя в то же время и довольно смутные разговоры родителей о переезде. Выходило вроде бы, что в школу он пойдет уже на новом месте. Вот это-то и вызывало совершенно особые чувства в душе мальчика. Он не знал пока, куда они едут, и что их там ждет - но он очень хорошо понимал, что, раз так, значит, отсюда они уедут. А ведь это были единственные места, которые он в своей жизни знал. Он здесь родился и провел здесь всю свою пока еще недолгую жизнь. И при мысли, что они отсюда поедут, и что, может быть, он никогда больше не увидит этих мест, ему становилось почему-то грустно. Что он об этом мог знать? Почему он грустил? Он и сам этого не понимал. Тем не менее, мысль о скором отъезде как-то странно и особенно отпечаталась в его душе и сообщала особый оттенок всем его теперешним впечатлениям.
Но все это касается постоянных обитателей поселка, с их местными заботами и тревогами - а наш рассказ в основном посвящен четверым странным приезжим. Пора и о них сказать несколько слов.
Приехавшие "гости" по-прежнему жили в старом доме. Они по-прежнему по одиночке гуляли по лесу, проводили дни в комнатах, иногда беседовали, вечерами совместно пили чай. Вроде все было по-прежнему, так же, как и в предыдущие дни - и все же не совсем. Что-то новое появилось в их жизни в эти последние дни.
Это новое лучше всего может быть выражено словами "усталость, разочарование". После рассказа Лены как бы какая-то тоска повисла между ними. Иванов после этой истории как-то поник, будто бы потерял опору, которая держала его прежде, утратил какие-то цель и смысл. Он, правда, старался пока не показывать виду, старался поддерживать и продолжать здешнее существование - но видно было, что он очень изменился и все чаще последнее время задумывается. Он как бы что-то искал, что-то хотел найти - но это "что-то" ему пока не давалось.
Игорь и Виталий жили здесь как бы по инерции, и, вроде бы, не были пока ничем ни смущены, ни встревожены. Здесь, может быть, сказывалась сила привычки, боязнь и нежелание что-то менять - а также, быть может, отсутствие смысла для них возвращаться в город. Они просто привыкли к этому дому, к тихой, неторопливой жизни в нем - и, пока их ничто к тому не вынуждало, не предпринимали никаких новых шагов.
Лена тоже по-прежнему оставалась - хотя ей-то какой, вроде бы, в этом был смысл? После ее рассказа, которого она перед тем ждала и боялась, что вынуждало ее теперь здесь оставаться? Но, может быть, она делала это из тех же соображений, или, вернее, настроений. Разочарование в прежней жизни, нежелание и невозможность куда-либо возвращаться и удерживали ее в этом поселке, в этом старом доме на краю леса. По-прежнему, живя здесь среди трех друзей, она жила как бы одна, все так же окруженная особым отношением уважения, какой-то дистанции, даже отчасти, быть может, вежливого отчуждения.
В целом же в жизни компании четырех людей стало все больше проявляться что-то странное. Это отчасти чувствовалось и прежде, даже в первые дни, но теперь вдруг выступило с какой-то особенной яркостью. Три недели назад, только приехав, гости сумели преодолеть первоначальные тревогу и смущение, как-то сумели войти во вкус здешней жизни, постепенно эту жизнь "приняли" - и тогда же между ними установился какой-то особый стиль отношений. Жили как бы и вместе, и в то же время порознь, каждый проводил время самостоятельно, в жизнь других почти не вмешиваясь. Даже обедали часто по отдельности - и лишь по вечерам собирались все вместе на кухне пить чай. По лесам часто гуляли по одному, много - по двое. В доме не было обычно слышно громких разговоров, тем более ссор - эта сторона жизни их как бы вообще не касалась.
Вот такую странную, как бы разрозненную жизнь они здесь вели. И теперь эти свойства их жизни как бы усугубились. Каждый под конец как бы затих и ушел окончательно в себя. Кроме встреч за столом, никто друг с другом почти не общался. Каждый как бы еще больше ушел в себя - именно в какое-то тихое, внутреннее созерцание. Часто кто-то подолгу сидел у окна и смотрел на качающиеся за окном ветви сада, кто-то ночи напролет сидел на крыльце и рассматривал сияющие в вышине звезды. Обстановка как бы окончательно подчинила их себе, и они окончательно ушли в тихое, таинственное созерцание всего окружающего. Всеми четверыми постепенно овладело настроение более чем необычное, даже можно сказать мистическое. Вместе с тем, судя практически, жизнь их в этом доме уже совсем потеряла смысл. И они, видимо, сами это понимали - но никто из них первый не решался высказать мысль о скором завершении этой жизни и уместности скорого отъезда. Вот такой странной жизнью жили они эти дни. Все как будто стало зыбко, неопределенно, будто наполнено каким-то особым, таинственным смыслом - и в то же время лишенным всякого внешнего смысла. Все как будто висело на волоске, потеряло свою прежнюю точку опоры. И они все четверо это чувствовали - и, тем не менее, продолжали здесь оставаться. И даже, как прежде, по вечерам продолжали собираться на кухне вместе. Вот один из таких вечеров - быть может, не последний, но один из последних - теперь и настало время описать.
2. Последний разговор.
В этот вечер все вновь собрались на кухне. Настроение, как я уже сказал, было какое-то странное. Все четверо сидели задумчиво, друг друга почти как бы не замечая. Не было того оживления, как прежде, когда собирались на эти вечера, что-то от них ожидая. Все тихо пили чай и молчали. Всеми владела какая-то задумчивость или усталость.
Вдруг Лена вздохнула, подняла голову и сказала:
- Что-то сегодня не то. Чувствую, что что-то не правильно, а что - не могу сказать.
- Да, как-то грустно стало, - поддержал Виталий, - Раньше было интересно, а теперь - как-то... не так.
- Да, и мне как-то... не по себе, - вступил Игорь, - Будто я не на месте, или... во всем какой-то смысл пропал.
Иванов ничего не сказал, но внимательно и серьезно смотрел на них.
Помолчали еще. Как всегда, окно было открыто, за окном чернел вечер. Над столом резко горела лампа, освещая невзрачные стены кухни. Все молчали, не зная что сказать.
- Видно, что-то надо менять, - наконец, сказал Игорь, - Так не может долго дальше продолжаться. Надо принимать какое-то решение.
— Какое?.. - безразлично спросила Лена.
— Какое?.. - с тем же чувством спросил Виталий.
Иванов снова ничего не сказал, но только с интересом смотрел на говоривших.
- А такое! - почти даже с некоторым раздражением воскликнул Игорь, - Здесь почему-то никто не хочет взглянуть правде в глаза и прямо это сказать! Что наша поездка исчерпала себя, что мы здесь последние дни зря проводим время, что всем нам пора поблагодарить хозяина и отсюда уезжать!
В ответ все снова молчали. Минута, другая прошли в тишине.
- А я согласна с Игорем, - сказала, наконец, Лена, - Он действительно сказал то, что давно пора было сказать. Мы засиделись здесь и уже несколько дней сидим зря.
Опять установилась тишина.
- Да, я, пожалуй, согласен, - вступил Виталий, - Давно пора это кончать. Я тоже давно хотел это сказать.
Еще с минуту помолчали. Совсем темно было за окном. Тихо и мерно капала вода в раковине. Вдруг Лена как бы очнулась и тихо сказала:
- А знаете, я бы еще здесь пожила...
Все с интересом повернулись к ней и смотрели на нее.
- И до какого времени, интересно? - с некоторым сарказмом спросил Виталий.
- Не знаю, не знаю!.. - замахала она рукой, - Но согласитесь, что здесь что-то есть! Этот поселок... эти тихие вечера... лунный свет, падающий в окно по ночам...
Все слушали ее молча. Вечер в самом деле был тихий. Все пространство вокруг было как бы наполнено тишиной. Прямо в окно светила полная луна.
- Это все лирика! - деловито сказал Виталий, - Впечатлительность чувств и больше ничего. Я бы обсудил более насущный вопрос: что мы будем делать, когда вернемся?
Все, сидя в тишине, задумались.
- Да, этот вопрос действительно важный, - сказал Игорь, - Я, к примеру, совершенно не знаю, что буду делать. Я бы даже сказал, что мне как бы и некуда возвращаться. Там, в Москве меня совершенно ничто не ждет.
- И меня, - подхватил Виталий, - Ну что я найду дома? Никакой перспективы впереди - полный тупик.
Лена только опустила голову и грустно вздохнула.
- В этом смысле здесь в самом деле лучше, - вновь сказал Игорь, - Можно хоть в тишине пожить. Здесь хоть все это забылось - а там снова вернется.
- Тем не менее нам придется вернуться, - продолжал Игорь, - Думаю, никто здесь не думает иначе? А поэтому действительно стоило бы обсудить, как нам по возвращении дальше жить.
- Я бы не стала и пытаться, - сказала вдруг Лена, - Думаю, из этого ничего хорошего не выйдет. Вы хотите обсуждать будущее - а кто может его знать?
Собеседники на минуту задумались. Все они говорили в этот вечер какими-то отрывочными фразами, как бы не договаривая.
- Может быть, Лена и права, - произнес Виталий, - Мы не сможем предвидеть будущее, все равно все сложится не так, как мы думаем. Может быть, не стоит и начинать.
- Но зачем же мы тогда сюда приезжали? - вдруг с каким-то азартом воскликнул Игорь.
Все с заметным удивлением посмотрели на него.
— Что ты имеешь в виду? - спросил Виталий.
- То, что мне показалось, наша поездка имела какую-то цель, - запинаясь и волнуясь, продолжал Игорь, - Что мы специально сюда приехали, чтобы оказаться в новой обстановке, чтоб как бы со стороны взглянуть на свою прежнюю жизнь, вспомнить, обсудить ее - и уж наверное решить, как жить дальше!..
Он проговорил это чрезвычайно взволнованно - видно, что этот вопрос был ему крайне небезразличен. Собравшиеся с некоторым удивлением смотрели на него.
- Ты в самом деле думаешь, что именно в этом был смысл? - задумчиво спросил Виталий.
Лена тоже сидела глубоко задумавшись. Лишь Иванов смотрел на остальных ясно и почти радостно, как будто их разговор в чем-то оправдывал его ожидания.
- Да, я уверен, что мы что-то должны понять, что-то для себя решить, - твердо ответил Игорь, - То, чем мы и в дальнейшей своей жизни смогли бы руководствоваться.
- Интересная мысль, - пожал плечами Виталий, - Лена, а как тебе кажется?
- Я сказала уже, что была бы этому рада - но не вижу для этого никакой реальной возможности.
- Мне идея тоже нравится, но я тоже никак не решу, реально ли это. Надо спросить у хозяина.
- Да, давайте спросим у хозяина, - с тем же азартом воскликнул Игорь, - Ведь имел же он свою цель! Предполагал же во всем этом какой-нибудь смысл!
Все с ожиданием повернулись к Иванову. Он, хотя с самого начала и присутствовал за столом, но до сих пор не принимал никакого участия в разговоре. Только сидел со своей стороны стола и ясно смотрел на собравшихся.
- Вновь мы спрашиваем тебя, Александр, - как-то даже патетически воскликнул Игорь, - В чем был смысл нашего приезда сюда? Для чего ты нас приглашал? Ведь имел же ты какую-то цель!..
Иванов все так же ясно смотрел на собравшихся.
- Нет, теперь ты не отвертишься! - полушутя, полусерьезно продолжал Игорь, - Теперь не отделаешься своими загадками! Отвечай, зачем ты нас сюда позвал!..
Иванов снова улыбнулся и недоуменно пожал плечами.
- Да что вы, ребята, - как бы не понимая, сказал он, - Тут уже поднимаются какие-то страсти... Дело уже дошло до допросов... Зачем позвал - хотел отдохнут на природе, вот и позвал. Мы же все живем в большом городе. Часто ли представляется такая возможность?
- Нет, ты на этот раз не отвертишься! - не унимался Игорь, - Не сможешь отделаться общими фразами! Мы вслед за тобой все оставили привычную жизнь, сюда приехали - а ты не хочешь с нами откровенно говорить!
- Да, - подхватил Виталий, - Это нехорошо, Александр. Мы тебе доверились, вместе с тобой оказались здесь - и могли бы рассчитывать на большие доверие и открытость. И потом - ты оказался нарушителем нашего договора. Мы две недели назад договаривались, что каждый расскажет здесь про себя, и вот мы все трое выполнили соглашение - а ты до сих пор ничего не рассказал. По-моему, это нехорошо, непорядочно. Хоть ты и хозяин - но все же в этом отношении мог бы соблюдать некоторую солидарность, не так себя выделять.
Высказанная мысль всех поразила. Игорь и Лена заволновались и тоже хотели что-то сказать. Сам Иванов глубоко задумался.
- Да, в самом деле, - подхватил мысль Игорь, - Это нехорошо и несправедливо. Мы все рассказывали - и только хозяин промолчал. Так можно испортить всякие отношения, подорвать к себе всякое доверие.
- Мы бы очень хотели, наш друг Александр, - подхватил Виталий, - выслушать и твою жизненную историю.
Двое друзей очень взволновались. Только Лена не подхватила этот разговор, а задумчиво молчала. То же касалось и Александра. Он очень глубоко задумался и сидел, опустив голову, пока ничего не говоря. Но молчание его было не смущенным и виноватым, а серьезным и самоуглубленным - он как бы на что-то решался или к чему-то готовился. Все заметили, наконец, эту серьезность и замолчали. Скоро Иванов поднял голову и обвел всех ясным, спокойным взглядом.
- Что ж, друзья, - сказал он, - Видимо, вы правы, и пришло и для этого время. Если этого не случилось раньше - то, я думаю, вы простите меня. Теперь, под конец, выслушайте также и мою историю.
3. Объяснение Иванова.
Собравшиеся за столом притихли. В доме тоже не было слышно ни звука. Окно во двор по-прежнему было открыто, за ним чернела ночь. На улице уже было довольно свежо, прохладный воздух проникал и на кухню. Иванов, решительно сказав предыдущую фразу, снова задумался. Он только что был очень спокоен, а теперь как бы снова взволновался. Минуту он сидел, сжав губы и пальцы рук, потом поднял голову и сказал:
- Да, вы совершенно правы. Услышав ваши жизненные истории, уместно выслушать и мою. Но вся беда в том, что я, по существу, ничего определенного не смог бы вам предложить. Моя история не обладает той ясностью и определенностью, как у трех предыдущих рассказчиков. По существу, мне почти нечего вам рассказать. Конечно, я тоже жил все эти годы - но в жизни моей как-то не было таких ясных, определенных событий.
Он передохнул.
- С тех пор, как мы с вами расстались (хотя могли бы и не расставаться, а продолжать встречаться - но так уж жизнь почему-то устраивает) со мной, по существу, не произошло ничего особенного. Все так же учился, не придавая этому особого значения. Научная среда не вызывала у меня тех бурных чувств, что у Виталия - хотя я тоже недалек был от этих сфер. Потом начал работать - не по призванию, а просто там, где удалось устроиться, тоже не придавая этому особого значения. Вот так, собственно, и прошли эти годы - если смотреть с внешней стороны. Лена здесь ввела интересную идею рассказывать про свою "внутреннюю" жизнь - но и про внутреннее я тоже не могу сказать ничего определенного. Моя жизнь интересна именно тем, что в ней как бы не происходило ничего интересного. Так, сидя дома, я приучился мечтать. Я любил оставаться один, привык к созерцанию. Днями я исполнял все то, что от меня требовала жизнь - а, вернувшись вечером домой, мечтал. Странный образ жизни - не правда ли?.. Так, примерно полгода назад я почему-то начал особенно вспоминать свое детство. Все то, прежнее время мне почему-то так и припомнилось. Кстати, заметьте, что мы довольно редко в зрелые годы вспоминаем свое детство. Эта область жизни как бы закрыта от нас, как бы где-то глубоко спрятана. А тут вдруг это во мне открылось, я все это себе как живое представлял. И отсюда со временем родилась мысль снова в этих местах побывать. Ведь я помнил место, где мы жили, знал даже, где оно - только прежде никогда не думал о нем, даже мысль не возникала его посетить. Посоветовался с родными, позвонили знакомым - в общем, навели справки и скоро установили: дом стоит. Всех подробностей я не рассказываю. Так и получилось, что я вновь отправился в это место, где жил 20 лет назад и в котором не был 20 лет.
- Безо всякой предварительной проверки, на ночь глядя?!.. - с азартом воскликнул Игорь.
- Да, друзья мои, - смущенно усмехнулся Иванов, - я вел себя как авантюрист. Но в то же время и не совсем: сведения о доме были верные, эти знакомые здесь недавно были. В доме, по их сведениям, все эти годы никто не жил. Ключ я взял у родителей - он остался с тех пор. Так что был единственный риск - что ключ все же не подойдет к замку, да еще разве что, что в доме по каким-то причинам совсем невозможно жить. Но последнее было маловероятно, к тому же я очень неприхотлив, а насчет ключа я рискнул. Что же касается позднего приезда, то это вышло случайно - я собирался приехать еще днем.
- Ну хорошо, а нас-то ты зачем сюда пригласил? - все с тем же азартом спросил Игорь.
- Вот это немного сложнее... - усмехнулся Иванов, - Честно говоря, даже и не знаю, как до конца объяснить... Но вдруг мне пришло в голову, что это было бы правильно. Иногда вдруг бывают мысли, которые очень трудно объяснить. С тех пор, как мы расстались - я имею в виду, перестали часто встречаться, поскольку и дальше мы изредка встречались и перезванивались, я очень часто вас вспоминал. Я чувствовал, что именно вы и были настоящие мои друзья. Мне очень хотелось как-нибудь надолго, по-настоящему встретиться. И тут я вдруг понял, что именно так мне и надо сделать. Конечно, это была авантюра. Но мысль эта меня очень увлекла - и, как видите, она удалась.
Собравшиеся удивленно его слушали.
- Выходит, мы здесь собрались в результате авантюры, - сказал, наконец, Виталий.
- Да, но я вовсе об этом не жалею! - вдруг подхватила Лена, - Я очень довольна этими днями и благодарна за них Иванову.
- Я тоже вполне доволен, - заметил Игорь, - Прекрасные дни и прекрасное времяпрепровождение. Я в эти три недели отдохнул душой.
- Здесь так прекрасно, - продолжала Лена, - Лес, и поселок, и этот дом... И особенно наши вечера. Нет, я очень благодарна тебе, Александр.
- Здесь по ночам такая тишина!.. - добавил Виталий, - И звезды в небе, и лунный свет... Нет, я очень хорошо, кажется, понимаю Иванова. Я тоже за это время полюбил этот дом!..
Все выглядели оживленно и весело. Все, как один человек, одобряли и хвалили Иванова. Он тоже выглядел смущенно и весело.
- Спасибо, друзья, - сказал он, - Мне очень дорога ваша благодарность. Я много раз себе за эти дни задавал вопрос - правильно ли я сделал, что вас пригласил сюда. Но, как бы то ни было, время это прошло - и вот теперь нам надо уезжать.
- Чтобы вернуться в нашу прежнюю жизнь, - подхватила Лена. .
- Потому что нельзя слишком долго оставаться в непривычной, несвойственной тебе обстановке, - добавил Виталий.
- И потому что действительная, подлинная наша жизнь все-таки там, а здесь был только эпизод, - закончил Игорь.
- Ах, как мне не хочется возвращаться!.. - снова воскликнула Лена, - Вернуться в огромный город, где столько людей и машин, и все эти проблемы... Как хорошо было здесь! Нет, вы знаете - я бы еще здесь осталась...
Никто ей не отвечал - все понимали, что это невозможно.
- И еще Бог знает, как там сложится наша жизнь... - задумчиво сказал Виталий, - И не окружат ли нас снова проблемы, еще большие прежних...
Все на некоторое время замолчали. Было совсем тихо, за окном чернела ночь. Весь небольшой поселок спал - только в этой кухне у стола собралось четыре одиноких человека. Капала вода из крана, снова около лампы вился мотылек. Они были как бы одни в целом мире - и старались понять, для чего пришли в этот мир и что их в жизни ждет.
- Но я думаю, что мы все же не зря сюда приехали, - помолчав, сказал Игорь, - Иногда полезно выйти на время из привычной обстановки и взглянуть как бы со стороны... Думаю, эти дни что-то в нашей жизни даже изменят. Я, например, вряд ли смогу теперь жить как раньше...
- Хорошо бы так... - неуверенно сказала Лена.
— Хорошо бы... - повторил Виталий.
Некоторое время опять помолчали. Слышен был какой-то шорох на чердаке. Темнота за окном совсем сгустилась, только в окно прямо заглядывала луна. На столе стояли уже допитые чашки. Четверо человек сидели молча - видно, на сегодня все было уже сказано. Скоро стали уже подниматься, собираясь расходиться по комнатам. Ненадолго еще задержались здесь, чтобы убрать и помыть чашки.
Вдруг, когда все уже расходились, Игорь, вновь услышав шорох на чердаке, спросил:
— А дети?..
Лена с Виталием задержались.
— Что - дети? - спросил Виталий.
- Мы с ними так и не познакомились, так и не узнали, не поняли их...
Лена с Виталием задумались.
- Видимо, не судьба, или пока не для нас, - тихо сказала Лена, - Нам пока нужно было в себе разобраться, в прежних своих проблемах - рано нам прикасаться к этой чистой, непосредственной жизни...
Иванов из прихожей задумчиво смотрел на них. Наконец, совсем покинули кухню и разошлись на ночлег.
4. Отъезд.
В этот августовский день Коленька проснулся позже обычного. Причиной этого, наверное, была тишина в доме, к которой он по утрам так не привык. Не было слышно обычного шума и голосов родителей, звука шагов и шипения плиты.
Пробудившись, он сначала прислушивался с удивлением, а потом поднялся и вышел из комнаты. Родителей действительно дома не было. От них на кухонном столе остались завтрак и записка - оказывается, они ушли по делам и вернутся после обеда. Причину своего ухода и характер дел они, конечно, не сообщали. Мальчик на первую половину дня был предоставлен самому себе.
Позавтракав наскоро, он вышел из дома во двор. День был довольно пасмурный, все небо с утра заволокло. Судя по мокрой траве и дорожкам, недавно был дождь - теперь же слегка развиднелось. Мальчик не сразу придумал, куда ему сегодня пойти. Он было направился к дому друга, но передумал. Потом было собрался туда, где собирается детская компания - но тоже остался на месте. Что-то его сегодня тревожило, что-то особое занимало его мысли и не давало сегодня действовать и поступать, как всегда.
Он снова вспомнил вчерашний разговор родителей. Да, в этом разговоре он ясно услышал, что они скоро отсюда уезжают. Быть может, не сегодня, не завтра, но очень скоро - буквально на днях. Поэтому они и ушли сегодня куда-то по делам. Вернувшись, они начнут уже готовиться к отъезду, начнутся сборы... Все это и налагало отпечаток на настроение мальчика. Ему не хотелось сейчас быть в компании, ему не хотелось видеть друзей, ему хотелось побыть одному.
В таком чувстве он обошел привычный знакомый двор.
Вот деревянное крыльцо их дома, потрескавшееся и покосившееся, на котором они с другом всегда играли. Вот заросли травы у крыльца, скрывавшие фундамент дома, составленный из больших бревен. Вот крашеная стена их дома, с облезшей почти везде краской и крупно написанным поверх нее номером. Все это как-то особенно теперь ему бросалось в глаза, как-то особенно припоминалось, с каким-то щемящим чувством.
Вот палисадник под окном, с какими-то особенно яркими, какими-то огненными цветами, которые всегда обычно расцветают ближе к осени. Вот небольшой огород с низеньким дощатым забором. Рябина во дворе, на которой тоже уже горят яркие, совсем осенние ягоды.
Мальчик бродил вокруг дома и как-то особенно во все вглядывался. Особенное его внимание привлек большой пустырь позади дома, большое открытое пространство между их домом и лесом. Здесь не было почти растительности, росло только несколько кустов и редкая, сухая трава. Виднелись какие-то неглубокие траншеи или канавы, остатки каменного фундамента какого-то дома. Лес начинался сразу за этим пустырем, его окраинные деревья виднелись в нескольких десятках метров. Этот пустырь был любимое место их игр, самых разнообразных приключений. Здесь в траншеях играли в "войну", что-то прятали в этих канавах, по вечерам жгли костер, пекли хлеб и картошку на его углях. В прошлом году отец Коленьки собрал всех ребят поселка и развел здесь такой костер, что его потом долго помнили. И теперь мальчик с грустным, прощальным чувством смотрел на этот большой пустырь. Незастроенное, открытое всем ветрам пространство наводило почему-то особую грусть. Вдруг подул ветер, и стоящая рядом с домом осина задрожала всей своей мелкой, как бы вырезанной из бумаги листвой. От этого шороха снова грустно стало на душе Коленьки. Оглядев еще раз пустырь и стоящий за ним лес, он вернулся во двор, и потом опять в дом.
Здесь он скоро вспомнил о вещи, которая в последние дни составляла своеобразный смысл его жизни здесь, даже как бы источник постоянной надежды и радости. Зайдя на веранду, он заглянул в шкаф и взял в руки с полки большую стеклянную банку. Стоя напротив окна, он принялся внимательно ее рассматривать - особенно одно место внутри, среди высохших уже скомканных листьев и травы. Это была как раз та самая банка, в которую он полмесяца назад посадил гусеницу, и теперь с надеждой и предвкушением ожидал появления из нее бабочки. Внимательно он рассматривал маленький темный комочек среди травы, надеясь увидеть в нем первые проявления жизни - увы, все было по-прежнему. Куколка, или кокон будущей бабочки по-прежнему оставался на месте, никак не желая меняться.
Мальчик с разочарованием поставил банку обратно в шкаф. Его опыт, похоже, не удался - а вот теперь они скоро уезжают, и он, видимо, так этого и не дождется. Он не знал, чем ему дальше заняться. День этот проходил как-то грустно, как-то не так.
Скоро, однако, вернулись родители. Они были оживлены, причем как-то нервно. Слушая их разговор, мальчик все больше убеждался в неизбежности отъезда - и от этого вновь настроение стало какое-то странное и неопределенное. Скоро родители начали сборы - и ему тоже предложили в них участвовать, собирать свои вещи и книги. Мальчик делал это как-то рассеянно, будто сознанием в этом не участвуя, а только руками. Он никак не мог понять нового их состояния, их ближайшего будущего.
В середине дня сели обедать. Он в этот раз ел молча, как бы боясь что-то спросить или сказать. Он прислушивался к разговору старших - и по-прежнему как бы надеялся услышать, что все не так, как он себе это представляет. Но из разговора, наоборот, выходило, что они уже завтра уезжают. От этого известия почему-то вдруг дыхание его стеснило и какой-то комок встал в горле. Он никак этого внешне не показал - только еще сильнее опустил вниз голову и продолжал есть совершенно молча. Мама, наконец, почувствовала странное его состояние и с тревогой спросила:
— Милый, что с тобой?
Он еще ниже опустил голову и молчал. Но не мог долго сдерживать своих чувств и, наконец, тихо сказал:
— Мама, я не хочу уезжать...
Мать с тревогой смотрела на него.
- Что делать, такова жизнь. Мы должны ехать на новое место.
Коленька молчал. Он не хотел и не мог ничего говорить - но слезы, долго сдерживаемые, вдруг прорвались. Он всхлипнул, встал и вышел из-за стола.
- Сын, мы будем еще сюда приезжать, - сказал ему в догонку отец, - Мы не насовсем отсюда едем.
Родители с грустью смотрели ему вслед. Последний день перед отъездом в их доме проходил как-то печально.
На следующее утро все трое поднялись рано. Все вещи были уже собраны, так что оставалось уже только выйти из дому и отправиться. Быстро позавтракали, и, посмотрев на часы, стали собираться. Проверили воду, газ, закрыли как следует окна и, захватив вещи, вышли на крыльцо. Перед крыльцом остановились поглядеть на дом.
- Подумать только - мы прожили здесь восемь лет... - негромко сказал отец.
Долго стоять они не могли, поскольку шли на утреннюю электричку. Отец достал уже ключ, чтоб запереть дверь. В это время Коленька вдруг закричал и устремился обратно в дом. Родители были встревожены и удивлены. Он же скорее прошел на веранду, и, подбежав к шкафу, достал оттуда знакомую банку. С первого взгляда видно было, что то, чего он ждал последние две недели, наконец произошло. Схватив банку, он скорее побежал с ней снова в коридор и на крыльцо.
— Мама! Папа! Она появилась! - не переставая, кричал он.
Мать и отец, видя в его руках банку и будучи посвященными в его замысел, сразу догадались, в чем дело. Оба, несмотря на то, что могли опоздать на станцию, принялись рассматривать появившееся существо. Бабочка действительно была замечательная - крупная, яркой расцветки, тихо, сложив крылья сидевшая на стебельке. Радость была искренней и всеобщей. Коленька скорее снял марлю и осторожно вытряхнул себе на ладонь траву. Скоро бабочка была уже у него на руке. Видимо, она появилась недавно, потому что еще не освоилась и не решалась лететь - но потом все же расправила крылья и взлетела. Яркое маленькое пятно еще некоторое время кружилось над двором, но скоро скрылось за углом соседнего дома. Настроение отъезжавших вдруг как-то неуловимо изменилось. И сын, и родители теперь глядели как-то яснее и бодрее. Немного постояв еще и обменявшись взглядами, они теперь уже спокойно заперли дом и пошли. Через полчаса они уже были на станции, где вовремя успели на электричку, и скоро уже ехали на ней навстречу своей новой жизни.
* * *
В тот же вечер и четверо приезжих, гостивших в доме Иванова, тоже собрали вещи, попили последний раз чаю, покинули дом и направились к станции, где сели на поезд, который благополучно и отвез их обратно в Москву.