Один Современный Автор : другие произведения.

Одна жизнь. Повесть. Ч. 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть об одиноком молодом человеке в большом городе. Интерес как к разным сторонам общественной жизни, так и к внутреннему миру человека. Воспоминания детства, юности, картины жизни военного института-"ящика" конца 80-х гг. Достаточно ясный язык. В конце повести герой из всех "тупиков жизни" находит выход. В 4 частях, ~ 150 стр.
  ОДНА ЖИЗНЬ.
  
  Повесть.
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
  Прошлое и настоящее.
  
  1.
  
  Сегодня такая хорошая погода! На улице уже солнышко, птицы поют... Мне из окна все это очень хорошо видно. За окном детишки играют в песочнице, лепят куличики. Природа уже совсем весенняя, теплый ветерок веет и снег почти сошел. Весна, красота!.. Но мне и тут неплохо. Я очень хорошо любуюсь всем этим из окна и даже будто представляю, как все там - и это солнце, и тепло, и ветер. У меня тут в комнате тоже обстановка довольно приятная. Я сегодня даже прибрался; в комнате свежо и довольно чисто. Кровать, стол, окно, занавеска на нем - нет, обстановка неплохая, так что вполне можно и не стремиться туда. Нет, пожалуй, я все-таки прав, что тогда остался дома. А то боялся, не хотел дать себе отдыху, все себя заставлял... А на самом деле ничего страшного. Надо же, наконец, когда-то и отдохнуть!...
   Так что я себя чувствую вполне нормально, даже очень. Мне в моей комнате уютно и спокойно - не то, что там! А что я не могу выйти и почувствовать, как все, эти солнце, веселье и ветер - так это не беда. Значит, такая судьба, и надо смириться, принять все, как есть. Не вечно же это будет продолжаться!
   Поначалу, конечно, было грустно - как же так, весна - а совсем выбился из колеи, совсем оторвал себя от жизни, да ведь и правда я тогда был сильно нездоров. А теперь оправился, привык, и даже нахожу в этом положении что-то приятное. Все же спокойствие, отдых. Где его сейчас, в наше время найдешь - там что ли, в моем "ящике"? Я даже размышляю иногда о пользе смелости - а то ведь так можно и заплесневеть совсем, ничего не меняя. Кажется, что все как идет, так и должно быть - и нельзя ни туда, ни сюда пошевелиться. А, оказывается, еще как можно! Я вот пошевелился - и имею теперь неделю или две первоклассного отдыха, правда, в несколько болезненном виде - ну так уж что ж!..
   Я настолько свыкся с моим положением, что уже ни о чем не жалею. Я даже стал последнее время фантазировать. Даже фантазии теперь мне приходят! К примеру, сидел вчера вечером у окна, смотрел на детишек во дворе - и мне вдруг вспомнились совсем другой двор и другой вечер. Так же, как и теперь, была весна, и теплый вечер, и кругом играли и смеялись дети, и кричали мамаши, и над соседним домом горел закат - и я был здесь же, сидел около песочницы и рассматривал букашку. Это было время, когда уже трава пробивалась, и попадались во дворе зеленые росточки - на одном из них я и заметил букашку, и теперь смотрел с огромным интересом, как она ползла. Ах, как же все хорошо было тогда - и небо, и трава, и ветер!.. Как ясно и легко жилось, как свободно дышалось! По небу, помню, облачко плыло, легкое как вата, неподалеку качели скрипели... А какой запах от свежей земли шел! Да, как все тогда иначе было! Совсем не так, как теперь. Теперь я даже и вспоминаю это нечасто.
   Да, в самом деле, а чего же я это теперь вспомнил? Лет ведь двадцать не вспоминал, даже и мысли не могло прийти, как отрезало! Почему мы вообще так редко вспоминаем свое детство? Не берусь сейчас это объяснять, а про себя могу сказать - если мне вдруг сейчас, первый раз за двадцать лет, пришло такое воспоминание, значит, в жизни моей действительно что-то меняется. Или это знак того, что все кончено, и мне пора на свалку, а сам я впадаю в детство - или наоборот, что еще не все потеряно, и меня ждет что-то новое. В самом деле, к чему бы такое воспоминание?.. В моей теперешней серой и заплесневелой жизни будто чем-то свежим и чистым пахнуло!..
   Нет, не знаю к чему, но это меня обнадежило. В самом деле, чего мне печалиться? Бывали ведь и раньше у меня странные и тяжелые моменты - и что же? Теперь я уж и не помню их, все рассеялось, как дым!.. А если так - чего же печалиться? Знаете, мне одна мысль пришла. Вот что я сделаю. Чем так терять время и скучать - попробую-ка я вспомнить как можно больше хорошего из моего прошлого! Мне тут за сегодня еще несколько сцен вспомнилось - и все такое живое, будто сейчас передо мной. Может, и не только хорошее, а всякое - все, как по-правде было, всю мою жизнь! Использую это время вынужденного безделья, чтобы кое-что понять и обдумать. Заодно, может быть, и ясно станет, почему все так сложилось - почему так начиналось и к этому пришло.
  
  
   Я родился и вырос в самом обыкновенном доме, в самом обыкновенном дворе. У меня были самые обыкновенные родители и вполне обыкновенная бабушка.
   Как сейчас помню этот дом и этот двор. Дом был старый, каменный, с разросшимися, уже немолодыми деревьями около. Помню его шероховатую каменную стену, решетки на нижних окнах, мой подъезд и лестницу, по которой мы поднимались домой и на которой было всегда так темно, сыро и прохладно. На достаточно вытоптанном нами же дворе, около песочницы и качелей прошли самые ранние годы мои и моих товарищей. Здесь мы играли, здесь же неподалеку пошли в детский сад, здесь же между нами завязывались первые отношения и знакомства, когда мы вступили в более подходящий для этого возраст.
   Мои родители были самые обыкновенные люди, и ходили на работу, как и все, так что большую часть дня я их совсем не видел. Поэтому, насколько я помню, со мной в те годы всегда была бабушка. До сих пор вспоминаю ее ласковое и доброе отношение ко мне, теплую улыбку, ее рассказанные мне по вечерам сказки. Поэтому же, то есть из-за того, что мои родители днем были заняты, как только представилась такая возможность, меня отправили в детский садик, где я после этого в течение нескольких лет проводил целые дни. В этом детском дошкольном заведении мне было все это время (наверное, как и всем) настолько тоскливо и скучно, что это время (часы, проведенные там) почти не оставили во мне никаких воспоминаний. Поэтому я на этот счет и не могу ничего определенного вспомнить.
   Несмотря на занятость родителей и тоскливые часы в детском садике, я все же не могу назвать свою жизнь того времени бессмысленной и скучной. Наоборот, она была полна ярких и совершенно здоровых впечатлений. Детское внимание очень чисто и восприимчиво, и оно само "отсеивает" здоровые впечатления от нездоровых, оставляя их и как главную реальность того времени, и как основное, что остается потом в памяти. У меня появились друзья, товарищи, с которыми я проводил большую часть своего "свободного" времени; яркими впечатлениями явились для меня как сам город, его улицы и дома, так и городская природа. Все знают, насколько чутко и воприимчиво ко всем явлениям окружающего сознание ребенка в таком возрасте. Ночная вьюга, морозный узор на окне, дерево
   занесенное снегом, шумящий весенний ручей, почершевший от солнца снег, клейкие весенние почки - все привлекает его искреннее и живое внимание, оставляя яркие впечатления и воспоминания, быть может, на долгие годы. Как знать - быть может, здесь-то всему дальнейшему и закладывается начало, и все будущее течение жизни во многом зависит от того, сколько их было, таких впечатлений?
   Когда я подрос, пошел я в школу. Здесь тоже ждало меня много впечатлений здоровых и ярких. Помню и нашу первую учительницу, и моих школьных товарищей. Мы тоже зря времени не теряли и открывали для себя новые жизненные горизонты, осваивая и новые, теперь уже школьные занятия, и город, и то, что каждому суждено было в жизни понять и освоить. Нет, я не жалуюсь на это время. Не мне судить, что там было плохо или не совсем хорошо, и могло ли быть иначе - дети вообще не имеют средств и способностей судить об этом. Нет, я считаю, что у меня было вполне здоровое и нормальное детство.
   Но здесь я прервусь на сегодня. Уже поздно, пора ложиться спать - к тому же я действительно нездоров, и даже теперь, припоминая, устал. Лучше не неволить себя, а отложить до завтра.
  
   Сегодня я первый раз за эту неделю покинул дом. Надо это было сделать, потому что этого требуют условности жизни. Уж этот-то повод, из-за которого я вышел - действительно условность, но что поделаешь, если из этих условностей на большую часть и состоит наша жизнь! Все мы им в той или иной мере подвержены. А на эту мне и грех роптать - ведь именно благодаря ей я и имел возможность такого незаслуженного и приятного отдыха.
   Итак, сегодня с утра я вышел на улицу, чтобы посетить ближайшую районную поликлинику. Вот я снова во дворе, на свежем воздухе. Надо сказать, что здесь действительно неплохо - и я не слишком ошибался, предполагая хорошую погоду и глядя из окна. Утром было совсем тепло, так что я даже оделся слишком жарко, и мне пришлось расстегнуться. Трава уже проклевывается из-под земли и клейкие листочки распускаются. Но только чего ж я это вспоминаю! Меня ведь, главное, волнует, что со мной было там. Итак, скоро я дошел туда, куда собирался. Длинные серые коридоры, множество людей - совсем как ТАМ - только этот странный лекарственный запах. Я сразу, как здесь оказался - так ТО место и вспомнил. Я и здесь, если честно, бывать не люблю. Просидишь, обычно, не один час - и ничего не добьешься. Обязательно или очередь свою потеряешь, или подойдет целая толпа народа из тех, кто отходил, или врач раньше времени закончит прием. Только время зря свое потеряешь. Вот и в этот раз не обошлось без происшествия. Очередь моя уже подошла, и я должен был сейчас идти, как вдруг прибежала какая-то девушка и стала срочно проситься вперед меня. Как она объясняля, ей надо было "только спросить", или что-то подписать. Вид ее был такой искренний и внушающий доверие, она глядела так честно и открыт
  , что я, конечно, не мог ей отказать. Так что она прошла, а я остался у двери сидеть. И что же вы думали? Вышла она оттуда не раньше, чем через полчаса. Все это, столь мучительное для меня время очередь на меня шипела, зачем пустил,а я сам не знал, куда мне деваться. Конечно, она потом попросила прощения - но что в этом толку? Вот такие дела. Что же это такое? Если мы друг друга ставим в такие ситуации - то что же хорошего нас ждет? Все друг друга не замечают и буквально ни во грош не ставят, и рады других под себя подмять ради своего удобства. Ну то ли это, что надо, так ли должно быть?!.. Я этот случай вспоминаю не потому, что он особенно меня как-то встревожил, а потому что он мне напомнил об этом свойстве жизни. Это везде ведь так, это жизнь, реальность - и я только на неделю от нее отвык. Теперь, значит, снова надо привыкать.
   После этого приключения я, наконец, попал к доктору. Тут и ждал меня один маленький успех. Я-то думал, что она меня уже выпишет, что срок моей болезни закончился, и приготовился уже завтра ТУДА отправляться. Но она по каким-то неизвестным медицинским мотивам решила иначе. Теперь я - счастливый обладатель продленного больничного, и могу отдыхать еще несколько дней. А раз так - отдыхаем! Самое время еще что-нибудь вспомнить.
  
  
   В те, еще самые ранние годы, мы часто выезжали из города на дачу. Вот это время, которое я особенно помню! Не было конца прогулкам, развлечениям, играм, сборам ягод и грибов - и вообще всему тому, чем так балует нас летнее время. Мы могли проводить там почти целое лето, совершенно забыв о времени. Посвящу снова несколько минут описанию особенностей детского сознания, его чистой и светлой впечатлительности. Память моя выхватывает то какой-то особенно яркий цветок, то необычный запах, то какое-то редкое состояние природы. Помню наш дачный лес, и землянику, и жаркий полдень в стоге сена, и теплый летний дождь, и купание в пруду, и рассвет, и прохладный вечер. Помню и темноту в чаще, и влажный лесной ручей с медуницей, и шалаш в лесу на ветках, и землянку, оставшуюся с каких-то давних времен и так удобную для игр!.. А какие краски, какие звуки были тогда! Все это теперь как-то особенно вспоминается, как особенность именно того времени. Вот бы теперь снова стало как тогда! Но это все лирика.
  У меня здесь тоже появилась компания сверстников, с которыми мы играли и иногда проводили целые дни напролет. Не было конца наашей шумной беготне по двору, пряткам, салочкам, исследованиюм всяких необычных мест, загадочным и страшным детским тайнам, вечерним посиделкам на крыльце, с рассказами разных анекдотов и страшных историй. И все это на воле, на природе, - в свободной и чистой жизни, да еще в таком возрасте!..
   В дальней стороне деревни, за сараями был пустырь. Мы частенько забегали туда, ища особенно укромное и тайное место. Туда же приходили и старшие ребята, уже лет по 12. Они жили недалеко от нас, в соседнем доме, и были в жизни уже более опытные - по крайней мере, научились уже пить и курить. Они всех нас, и особенно меня третировали, как хотели. Я был в детстве слабый и застенчевый, и они всегда рады были сыграть со мной какую-нибудь злую штуку. Однажды, когда я был на пустыре, и вокруг не было никого из взрослых, всего несколько моих товарищей, они схватили меня и стали всячески издеваться. Натешившись вволю, они поволокли меня к ближайшему дереву, нашли какие-то веревки и там привязали. Я плакал, кричал, - ничего не помогало. После этого он
   ушли, а товарищи мои все от страха разбежались. Так я и стоял один на солнышке, у дерева, на пригорке с песком, в непосредственной близости от муравейника. Я пробовал кричать и и кого-то звать - но никто не отзывался, все были слишком далеко. Солнышко меня совсем припекло, я совсем смирился, уже не кричал и не рвался, а полностью покорился своей участи. Тут через некоторое время прибежали мои папа и мама, развязали, спасли и утащили домой. Это мои приятели за это время их разыскали и привели - и слава богу, а то не знаю, что бы иначе еще через полчаса от меня осталось. Вот такие дела. Впрочем, что же я! Хотел рассказать о счастливых днях на даче, а сблися на детали какие-то темные и мрачные. Нет, это вовсе сюда не идет, я не для этого сегодня начал вспоминать, это оттого, что те ребята были старшие... Поробую вновь вернуться к впечатлениям светлым и приятным.
   В это летнее время я очень любил животных. Их довольно много жило у нас во дворе - собак было две, а кошек целых пять! Они целый деь резвились и играли на солнышке, доставляя всем нам массу приятного. И я, и баабушка, и мои родители их всех очень любили - а я даже ухаживал за ними и кормил. Ночевали они прямо у нас в доме, на специальной подстилке, и это никого не смущало - время ведь было свободное, летнее!... Одного маленького котеночка я особенно любил. Он был такой резвый и ласковый! Однажды мы с соседской девочкой встретились у крыльца и решили с ним поиграть. Сначала мы с ним нянчились, будто с ребеночком, а потом решили "купать". У крыльца стояла большая кадка с водой - вот мы и стали окунать туда котенка, чтобы он уж совсем не отличался от ребеночка. Не знаю уж, кто так сделал, и почему так вышло - но через несколько минут он стал чихать и кашлять, и глазки у него начали слезиться. Наверное, моя подружка, стараясь, невзначай слишком долго подержала его под водой. Скоро нам надоело, мы бросили его и убежали - я только успел заметить, что он как-то странно, еле волочась, уполз под крыльцо. А через несколько часов, когда я был уже дома, пришла вдруг мама, схватила за руку, повела и заперла в темный чулан. Так я там и сидел некоторое время, ничего не понимая. Что этот котенок захлебнулся и умер, а товарищи наши, дворовые ребята, видели, как мы его купали и рассказали родителям. Хоронить котенка потом вышел весь двор, взрослые и дети - а я как раз в это время в чулане сидел, и моя подруга тоже. И потом после этого случая еще долго мама отказывалась со мной разговаривать и называла "злым ребенком", и многие, кто нам встречался, говорили:"злые дети, нехорошие дети".
   Вот так. Но что же я! Хотел рассказать что-то хорошее - и опять не выдержал, сблися на что-то тяжелое и мрачное! Нет, лучше не буду я больше сегодня ничего вспоминать! Видно настроение у меня сегодня такое, для этого неподходящее! Так ведь может показаться, что и не было в моем детстве, вообще во всей моей жизни ничего светлого и хорошего - а я ведь знаю, что это не так! Нет, я знаю, отчего так получилось - это оттого, что у меня сегодня настроение такое, а настроение это у меня оттого, что был сегодня в поликлинике, и из-за этого случая в очереди, и из-за того, что снова вспомнил работу. Потому что как у вас на душе, так и сознание будет работать, в том числе и память. Все у вас теперь в жизни в порядке - вот и прошлое вам кажется светлым и ясным, а если одни неприятности то и в голову лезет всякая ерунда, и вспомнить толком нечего. Нет, лучше не буду сегодня больше вспоминать!
  
  
  
  II.
   Сегодня с утра вышел снова на улицу. Погода все та же - то есть довольно приятная, но мне пргулка не доставила никакой радости. Через десять минут, как я вышел, у меня закружилась голова, потом наступила какая-то слабость и потемнело в глазах. Я еле успел сесть на стоящую рядом лавочку, прямо посреди парка. Вот и это еще - мучает по-прежнему меня. Нет, все-таки я действительно нездоров. Не знаю, печалиться этому или радоваться - все-таки именно благодаря этому я имею возможность так отдыхать и иногда не показываться ТАМ. Иначе в жизни уж совсем не было никакого просвета. Так еще, чего доброго, полюбишь болеть и станешь считать это самыми счастливыми моментами своей жизни. Да и правда, если честно посмотреть - для чего быть здоровым? Что в этой жизни такого интересного и привлекательного, чтобы стремиться пользоваться безупречным здоровьем? Вот так-то... А потому для меня все одно - здоровье, болезнь, и я с одинаковым равнодушием принимаю и то и другое - и даже неизвестно, что мне приятнее.
   Из-за этого я так и не смог насладиться весенней природой, и спешно, уже минут через двадцать вернулся домой. Вернулся - и сразу лег на постель, и стал смотреть в потолок. Я уже привык к этой позе и этому занятию, т.к. провел в нем за свою жизнь много часов. В эти-то минуты, еще давно, я и стал ВСПОМИНАТЬ. И теперь я только успокоился и на это занятие настроился - как вдруг мне помешали. Именно, хлопнула входная дверь и пришел кто-то из моих родственников. Я не буду называть, кто это был - мать, сестра, брат - какая разница!.. Для меня важно только то, что сказал, что сделал этот человек.
   Некоторое время он ходил по квартире, а я лежал в своей комнате, глядя на пролегшую по потолку полоску от зажегшегося уже за окном уличного фонаря. Потом он, наконец, подошел к моей двери, толкнул ее и заглянул.
   Разглядев меня, лежащего в сумерках на постели, в моем бледном и беспомощном состоянии, он помолчал, как мне показалось, как-то укоризненно, и потом сказал:
   - Что, доходишь?
   Только это и сказал, больше ничего - но меня эти слова так и резанули по сердцу. Господи, как жестоко, несправедливо! Ну разве можно со мной так, разве я виноват?! Человек не властен в своем состоянии, и нельзя его винить в том, если у него сейчас тяжелый период в жизни! Я же прекрасно понял, что этот человек имел в виду - что я их подвожу, что я обманул какие-то надежды. Но я-то сам, что ли, этому рад? Я, может быть, в тысячу раз больше переживаю!..
   Повторяю, больше этот человек ничего не сказал - а постоял, как-то тяжело вздохнул и вышел. Но во мне это впечатление надолго оставило. Я так и сжался, спрятался с головой в подушку и одеяло. Мне теперь и в самом деле жить не хотелось.
   Нет, в самом деле, как несправедливо! И добро бы еще услышать от чужого - а то ведь от родного! И что же после этого наши родственные отношения значат? Что вообще в мире осталось крепкого, если даже эти отношения рухнули? Я специально не хочу называть этого человека - тут не в личности дело. Ну разве это возможно? После этого уж и станешь радоваться, что надо идти на работу - там хоть какое-то разнообразие, хоть новых людей встретишь - не родных, так, по крайней мере, доброжелательных!..
   Без всякого чувства я лежал на кровати, все так же одетый и не стеля постель. Тяжело и грустно мне было. Все так же горел за окном фонарь. Я уж привык к нему, я все этими долгими вечерами на него смотрел. Сумерки все сгущались, темнота все больше окутывала меня. Я уже не думал ни о вчерашнем происшествии, ни о сегодняшней неудачной прогулке, ни о том, что произошло только что - вообще ни о чем, полностью уйдя в себя. Ну что же это за жизнь? Что же это с нами сделалось? Ну разве можно так? Нет, лучше вообще забыть об этой жизни, не обращать внимания ни на что! Лучше уйти в себя, замкнуться, исчезнуть - или еще вот: погрузиться в сладкий туман воспоминаний.
  
  
   Жили мы очень дружно - родители, бабушка и я. Хотя мы виделись все вместе только вечером, это были очень теплые часы, и ссор у нас почти не было. Большую часть времени, как я уже сказал, я проводил с бабушкой, и именно ей я обязан большей частью своего воспитания. Других представителей старшего поколения я не помню - с нами их не было, и взрослые о них почти никогда не заговаривали. Несколько раз только бабушка показывала мне старые фотографии, с изображенными на них удалых гусарах с шашками и в папахах. Это, по ее словам, и были мои дед, и прадед - но больше я о них ничего не знаю, и никогда не расспрашивал, а с тех пор, как бабушка умерла, не знаю даже, где эти фотографии. Так и остался человек без прошлого, без родословной - впрочем, у всех сейчас так. Однако, я о другом.
   Помню игры дома, сказки, которые читала мне бабушка, мебель и предметы в комнате, даже занавески и цветы на окнах. Все это кажется мне теперь таким родным, это как-то особо бережно сохранила память. Комната, старый шкаф, комод, зеркало на комоде, разные мелкие предметы - и альбом с фотографиями, о котором я уже сказал. На подоконнике, за занавесками стояли цветы - какие-то необычные, яркие, с таким тонким и странным запахом... Их я особенно любил, старался поливать - и даже часто подходил специально, чтобы посмотреть на них.
   Мебель в комнате была старая, деревянная, очень, я бы сказал, загадочная, а старый крашеный пол скрипел. Мне в этой комнате очень нравилось, и в ней протекала ранняя, загадочная жизнь моего воображения. Детское сознание впечатлительно и богато, и часто видит в окружающей жизни больше, чем сознание взрослых. Вот так для меня и моя комната. Сколько значения составляли для меня эти небогатые простые вещи - зеркало, шкаф, комод...
   Особенно любил я ночь. В это время, когда все спали, вся жизнь в комнате становилась как-то особенно тиха и загадочна. Темнота в комнате была полная и будто живая, ее только слабо прорезал свет от далекого уличного фонаря. Предметы тоже были будто живые и какие-то загадочные, и как-то особенно приковывали мое внимание. В это время для меня и начиналась внутренняя и таинственная жизнь моего воображения.
   Помню, cреди ночи я просыпался, вылезал из кроватки и босиком, по холодному полу подходил к окну. Голый пол холодил ноги, темнота в комнате окутывала и охватывала меня, и будто оживала. Странно темнели знакомые предметы в далеком свете, пробивающемся из окна; тихо колышется занавеска и стоящие за ней цветы как-то тонко, странно пахнут.
   Помню, я так подолгу стоял, прислушиваясь к тишине и глядя в темноту. Чего ждал я, что хотел увидеть и услышать? Странная мысль мне пришла сейчас!.. Быть может, я хотел разглядеть в этой темноте свою дальнейшую судьбу, свое будущее?.. Хотя нет - это я, конечно, добавил сейчас; ребенку такие мысли чужды.
   Но я начал о родственниках. Здесь тоже вспоминания добрые и светлые. Не приводя их всех, приведу только одно, особенное, которое почему-то ярче всех врезалось в память.
   Я тогда ходил в садик. Как я уже сказал, это место оставило во мне мало приятного. Зато именно там произошла у меня однажды памятная встреча с мамой. Тогда, я помню, она надолго уехала, и я довольно долго ее не видел - несколько недель или месяцев. Детская память очень коротка и рассеяна, так что человек, которого долго не видишь, может совсем вылететь из памяти - пусть это даже ближайший родственник, тем более, что ребенок тогда еще ничего не понимает. Так же случилось и со мной - мама уехала, и в течении месяцев как-то выветрилась из моей памяти, я вовсе и не думал о ней и, конечно, не знал, что сегодня она приедет. В тот день после тихого часа нас повели во двор гулять. Я как раз сидел на лошадке и как-то рассеянно качался, даже хотел уже слезать. Вдруг вижу - ко мне бежит какая-то женщина. Волосы ее растрепались, рассыпались, летят за ней а она с радостным лицом бежит прямо ко мне.И вот она подбегает, берет меня на руки, целует, обнимает... Ее длинные шелковистые волосы рассыпались надо мной. И вот что тут вдруг во мне шевельнулось или повернулось, не знаю - но я вдруг понял, что это мама. До того несколько месяцев ее не видел и даже забыл, не вспоминал - а тут вдруг каким-то чувством сразу понял. Родное ли мне что-то показалось, или теплое - но я сразу ее признал. Так я в тот день и ушел из ненавистного садика, и мы пошли домой. Я это к тому рассказываю, что были же какие-то глубокие отношения к родственникам, что чувство же это где-то глубоко сидит... во всяком случае, в раннем детстве! И почему же теперь все так рассыпалось?
   Вспомню заодно уж и другой пример - из более позднего времени. Он меня тревожит потому, что он какой-то странный, мистический. Я так до сих пор и не понял, что же там тогда произошло.
   Это было связано тоже с нашими поездками на дачу. Мы в тот день как раз вернулись с дачи домой, в город. Вот мы уже вошли в наш двор, и подошли к подъезду. Вещей у нас было много, мы часть из них взяли и стали подниматься по лестнице. На середине пути мама вдруг вспомнила, что забыла что-то, или решила взять еще вещи, и велела мне постоять на площадке, а сама вернулась вниз. Я постоял-постоял, но ее что-то долго не было, и я, сам не зная, для чего, пошел дальше по лестнице. Перила, двери, площадки между этажами с тусклыми пыльными окошками, не очень чистая лестница - все как в любом обычном доме... Мне поначалу все это было даже интересно. Но потом мной овладело тревожное чувство, какая-то тоска. Мне стало грустно, одиноко, захотелось, чтоб рядом кто-то был. Я обернулся, стал искать маму - мамы нет. Я скорей хочу снова спуститься по лестнице - но лестница куда-то пропала. Кругом только перила, стены, двери. Я будто в какой-то ловушке, в тупике. До сих пор не могу понять, что это было - слишком уж похоже на сон - но для меня это тогда выглядело совершенно реально, так, что даже вот сейчас вспомнил. Конечно, это очень странное воспоминание. Мне стало, наконец, совсем тревожно, страшно. Я уже плачу, кричу. Все вокруг - эти двери, стены - кажется каким-то враждебным, чужим...
   Не знаю, сколько так продолжалось - мне казалось, ужасно долго. Вдруг чья-то рука легла мне на плечо и я услышал знакомый голос:
   - Ну, что ты, дурачек, плачешь? Испугался? Пойдем...
   Это мама, наконец, пришла и меня нашла - я не знаю, откуда она появилась. Она взяла меня за руку и вывела из этого странного места.
   Повторяю, не знаю, что это было и как могло произойти. Я не специалист из области ранних воспоминаний - и тем более по особенностям детского сознания. Но даже если это и сон - я совершенно не зря его здесь привел. Не говорит ли это странное детское впечатление о чем-то глубоком, что, быть может, имеет отношение к самым серьезным основам жизни? Не свидетельствует ли о некоей изначальной враждебности нам этой скучной обстановки - двери, перила, стены - обстановки, в которой большинство из нас проводит большую часть своего времени? Тем более, мы тогда только вернулись с дачи, тем более это еще чистое, незамутненное детское сознание... Так что я смотрю на этот эпизод как на некий символ.
   Впрочем, в моих воспоминаниях появился любопытный оттенок. Я будто бы уже не для себя вспоминаю, а кому-то рассказываю. Я уже забочусь о связности воспоминаний, о их смысле и значении, об отношении к главнейшим свойствам и обстоятельствам теперешней моей жизни. Что ж, это не беда, и пусть будет так. Это и в самом деле добавит в них связность. К тому же и мне веселее - будет такое чувство, что я не один, что будто можно с кем-нибудь поговорить. А то ведь одиночество - такая тоска, и если не с кем поделиться - тоже. Однако, чувствую, что мне пора кончать вспоминать этот ранний период жизни. Не такой уж он благодарный и не так уж из него много можно извлечь. И хотя и говорят, что детство - это самое главное, и в эти годы закладывается вся дальнейшая жизнь, все же не слишком много пользы в том, чтобы вспоминать бесхарактерного ребенка, который при первой удобной возможности ищет ухватиться за мамину юбку. Я же не психоаналитик, не фрейдист - а по моему рассказу, к сожалению, это вполне может показаться. Поэтому постараюсь как можно скорее закончить с детством - чтобы перейти к годам более сознательным и интересным. Однако перед тем вспомню все же еще несколько фрагментов из те, первых лет - единственно с целью закрыть тему и, так сказать, окончательно избавиться.
   Я вспоминаю моих знакомых во дворе. Я уже сказал, что их с течением времени появилось довольно много. Это были все те же ребята из ближайших подъездов, а позднее - из детского садика. Мы с ними проводили время в играх и беседах, чаще во дворе и в подъедах. Но все эти ребята были из вполне благополучных семей, а меня сейчас интересуют другие мои знакомые. Я их тоже с того времени очень запомнил.
   Одни из них жили у нас в нижнем этаже. Их окна выходили в подвал, а дверь была где-то в самом низу, под лестницей. Сколько себя помню, из-за этой двери всегда неслись ругань, крики. И хозяин, и хозяйка часто ходили по двору "с протянутой рукой", ыпрашивая у всякого встречного и поперечного, в том числе и у нас, трешку "до получки". Дело было, конечно, в том, что в этой семье много пили. Все взрослые часто ходили "поддатые" и ко всем приставали, да и дети были не лучше - какие-то напуганные, боязливые, и в то же время хулиганистые. Насколько я помню, бабушка всегда меня от этого вредного знакомства охраняла и старалась, чтобы я как можно реже встречал их - впрочем, я и сам к этому не стремился. Вот это первое впечатление.
   Другое было связано с одним мальчиком из нашего двора. Я одно время неплохо его знал, и даже дружил с ним. Они жили вдвоем с мамой. Я тогда этого не понимал - да и ему где ж в том возрасте было понять! Я только помню, какой он был одинокий, хмурый,замкнутый. С товарищами почти не играл, с трудом сходился, друзей почти не имел, кроме меня. Маму его я тоже видел - она тоже была какя-то хмурая, все время чем-то озабоченная, замкнутая. Она почти с нами не разговаривала, с детьми - а если разговаривала, то как-то без интереса и неловко. У меня было ощущение, будто что-то повисло над этими двумя, что-то темное и мрачное. Что же касается его самого, то он как-то, когда заговорил об отце, сказал:
   - Мой папа герой, он на войне погиб. Он был танкист, и в танке сгорел - мне мама показывала, это здесь, недалеко.
   Он тогда повел меня и с гордостью показал за несколько дворов оттуда, на пустыре какую-то ржавую груду металла. Я тогда по малости принял это за правду, и мы часто ходили туда, и он рассказывал мне про своего папу, какой он был герой, и мы даже играли в танкистов. Это только гораздо позже я сообразил, что войны в тех местах не было уже, наверно, лет тридцать - а потому теперь-то ясно, что на самом деле все это значило. Вот такие дела иногда в жизни бывают.
   Я для чего привел эти два впечатления? Для того, чтобы показать, что не только собой я тогда занимался, но и замечал кое-что вокруг. И в том числе - разные неприятные стороны жизни, ее, так сказать, "изнанку". Ведь что означают эти два примера? Что люди все вокруг совершенно разные, иногда даже такие, как мы заранее не подозреваем, и, кроме того, что далеко не все "благополучные", есть и несчастные, и стоящие в обществе гораздо ниже нас. И что, кроме того, означает этот пример с мальчиком? Что, на самом деле, не все в жизни зависит от человека, и иногда даже не от общественных обстоятельств - а от каких-то непредвиденных случаев, произошедших к тому же в жизни других людей, иногда даже до самого его рождения. Ведь этот мальчик уже тогда был робкий и замкнутый - что же выросло из него потом? А виной всему - история, произошедшая в жизни двоих, еще в его младенчестве, о которой он, к тому же ничего не знал. Вот меня этот момент интересует. И еще, последнее, связанное уже с тем, почему я эти два момента вспомнил. Ведь это общее свойство сознания - пока у тебя все в порядке, ты занят только собой, своими успехами и приятными жизненными деталями, а чуть только в жизни что-то сломается, и невольно начинаешь интересоватся и другими, и их несчастьями. Это общий закон - дело здесь не в какой-то особой моей доброте, гуманности...
   Я тогда, в детстве об этих знакомых не особенно размышлял, а теперь вот почему-то они мне вспомнились, и, даже, кажется, это важнее, чем все остальное. Но на этом кончу воспоминание моих детских лет.
   Только одно, последнее - как завершение. Это было через много лет, когда я был уже взрослый и напрочь забыл то, о чем только что рассказывал. Мы жили тогда уже в Москве (а то, о чем я рассказывал, происходило, конечно, в другом городе). Ничто уже не связывало меня ни с тем двором, ни с той дачей, ни с моими детскими товарищами.
   И вот в тот день вдруг пришла телеграмма. Я достал ее, когда возвращался домой - а прочитал только, когда вошел в свою комнату. Меня, помню, еще удивил адрес - что пришла она из того города, о котором я уже и не вспоминал, который давно скрылся где-то в тумане моего детства. Я прочитал - и узнал, что бабушка, которая меня воспитывала, умерла. Об этом писала соседка, которая была тогда с нами очень дружна - и теперь решила уведомить нас об этом. И вот - не знаю, что тут со мной произошло. Вроде бы и не видел ее много лет, и забыл совсем и то место, и то время - а будто что-то оборвалось внутри меня. Будто самое важное, что связывало меня с моим детством, с моим прошлым пропало - и и мне вдруг так грустно и горько стало... Был весенний, туманный день. За окном все было бело, но как-то влажно и тускло. Я подошел к окну, и так некоторое время стоял, глядя на влажный снег и
  чернеющие веточки деревьев - и сам удивлялся, отчего в моих глазах так же влажно. Все было вокруг как в каком-то тумане. "Прощай, прошлое, прощайте прежние, дорогие годы!.. Впереди - новая жизнь, да она уже и началась, она уже вокруг."
   На этом кончаю надолго эту тему.
  
  
  III.
  
   Сегодня в моей жизни произошло некоторое неожиданное изменение. Яб правда, еще не знаю, как к нему относиться и тешить ли себя надеждой. Ведь и раньше подобные предложения бывали - и вот, все без толку, по-прежнему все стоит на месте. Только волновался, обнадеживался зря. Может, и правда - лучше махнуть рукой и не придавать значения?
   Впрочем, отказаться я всегда успею, и убедиться, что это тревога ложная - тоже. А так не хочется такую возможность терять! Честное слово, хоть и знаешь заранее, что почти наверняка это обман, а каждый раз хочется верить, и будто загорается какая надежда. Уж слишком грустно, если бы вообще никакого выхода и просвета не было. Так что теперь, по крайней мере, у меня появилось, для чего мне снова можно идти ТУДА и для чего мне нужно выздороветь. Теперь-то я хоть и хочу, и готов - но слишком не на многое способен.
   А пока продолжаю сидеть в моей комнате и смотреть на ее стены - правда, уже в несколько более светлом настроении. Обычно-то взгляд на эти вещи у меня более мрачный. Я чувствую себя часто в моей комнате, как в клетке - только вот разве что решеток нигде нет. И что это вообще за странный образ жизни - в этих квартирах-сотах? Выглянешь на улицу - и вокруг все дома, и в них окна, окна... И за каждым окном - человек, и, быть может, с какой-то своей проблемой, или, как я, в таком же жизненном тупике. Я не знаю, как у других - а у меня особые отношения со своей квартирой. Иногда ничего вроде, а иногда... Эти стены, потолок будто смыкается надо мной и давят, жмут... Я чувствую себя, как в тюрьме. Вот и сейчас... Столько дней ничего, и вдруг опять... Видно, действительно надо мне что-то делать. Но тогда снова начнутся другие проблемы, заботы... Впрочем, теперь мне думать об этом рано, а лучше о том, как бы поскорее выздороветь. Тем более, что у меня, как я сказал, появляется какая-то надежда или план.
   А тут еще одно событие, причем довольно пприятное. Когда я так сидел, мне вдруг позвонил один мой давний знакомый. Я его, наверно, уже года четыре не видел. Это был мой товарищ из института, с которым я учился вместе пять лет. Он был из дргого города, и после учебы уехал к себе, так что я его последние годы не встречал. Вот кому я действительно был рад! Оказалось, он приехал в Москву, и доволтно надолго - и вот, решил мне позвонить и навестить. Я хоть был застигнут этим звонком впасплох и смущен, но, конечно, не отказался. Хоть иногда встретиться с хорошим человеком! Он ведь в те годы был, пожалуй, единственный, с кем я сошелся. Он был какой-то более естественный, спокойный, независимый, чем другие и этим мне нравился - надеюсь, и теперь таким остался.
   И вот, наконец, он звонит в дверь. Я скорее пошел открывать, встретил его, повесил одежду на вешалку - но тут со мной случился конфуз. Только я ввел его в свою комнату, как вдруг почувствовал такую слабость - то ли оттого, что весь день без воздуха сидел дома, то ли от слишком неожиданных радостных чувств - что сразу подбежал к кровати и без сил упал на нее. Ближайшие две минуты у меня так кружилась голова, что я так и не смог подняться. Он с тревогой и удивлением смотрел на меня. Наконец, спросил:
   - Что это с тобой?
   Тут я понял, что легкой и непринужденной встречи не состоится - и разговор наш, не успев коснуться приятных студенческих воспоминаний, с первых слов перешел на печальную теперешнюю реальность.
   - Если честно говоря, - ответил я, - то я теперь не очень здоров.
   Я неловко улыбнулся и пожал плечами это все, что я мог сделать.
   - И...давно? - сказал он, пристально глядя на меня.
   - Уже недели две. А если серьезно, то уже года три. Вот примерно с тех пор, как на работу пошел.
   Он снова пристально и как-то остро взглянул на меня.
   - Вот как?!.. Интересно... Что ж ты так? Вроде ничто этого прежде не предвещало. Вроде достаточно крепкий был, и многое обещал...
   Я снова только и мог жалко улыбнуться и развести руками.
   - Я сам не знаю... Так получилось.
   Он некоторое время молча глядел на меня и, видимо, что-то соображал. Мне было даже немного не по себе от его взгляда - впечатление было такое, что он что-то знает или о чем-то догадывается, только пока не говорит. Наконец, он изменил позу и спросил:
   - Так, говоришь, это с тех пор, как ты пошел не работу? А где ты работаешь?
   Я ему в двух словах объяснил, намекнув и про режим, и про порядки. Он, видимо, уловил в моем голосе за этот рассказ неподдельную тоску.
   - И тебе, верно, совсем не хочется идти туда? - почти утверждая, спросил он.
   - Да еще бы... - откликнулся я, - Мало радости... Но что поделаешь - надо. Такой порядок, да уж и привык.
   Тут началось самое интересное. Он снова пристально, как бы желая проникнуть в самую глубину, вгляделся в меня и вдруг резко спросил:
   - Слушай, а ты уверен, что действительно болен?
   - А как же? - даже отшатнулся я, - Все симптомы налицо - и слабость, и подавленность какая-то... У меня же этого прежде не было, только два года, как началось - а этой весной особенно...
   - Вот как... Интересно... А тебе не приходила мысль, что здесь может быть что-то другое?
   Я по-прежнему не понимал.
   - Да что другое? Я ведь об этом сам все время думаю, для меня самого этот вопрос очень важен.
   - Я имею в виду, - попробовал объяснить он, - что тут причины могут быть вовсе не в твоем здоровье. Я думаю, что дело здесь... - он вдруг замолчал и не докончил.
   Я, печально улыбаясь, глядел на него - и ничего не спрашивал.
   - Я знаю, о чем ты хочешь сказать, - качая головой, сказал я, - Я сам об этом все время думаю. Я тут, знаешь, даже занятие себе придумал, пока болел - вот так лежать и вспоминать всю свою жизнь. Думал - может, и вспомню что-нибудь, и пойму причины...
   - Ну и как?.. - с живым интересом откликнулся он.
   - Да что-то пока не густо... Никак не получается мне что-то ПОНЯТЬ.
   - Что же, что же... - серьезно задумался он, - Ты это, наверно, придумал не зря... Ты этого дела не бросай.
   - Я и не бросаю. А только толку-то... Мне завтра снова ТУДА идти, - как-то само собой вырвалось у меня.
   - А тебе, конечно, лучше бы что угодно, только не это, - он снова внимательно и печально посмотрел на меня, - Н-да... Очень интересно... Не таким, если честно, я ожидал тебя застать (снова сказал он). Ты ведь, в некотором смысле, непростой человек был... Так сказать, талант. Большие надежды подавал. Ну да ничего, я думаю, еще все образуется. А послушай, наверно, тебе интересно все же, что я имел в виду? Ведь я на самом деле не совсем то, что ты, хотел сказать.
   - Да ну, что тут такое придумаешь... - без особой надежды и с сомнением сказал я, - Я уже все передумал, все причины перепробовал.
   Он снова посмотрел на меня как-то особенно пристально.
   - Говоришь, ничего нового тут невозможно сказать? Что ж, возможно, возможно... Ладно, если ты ничего не ждешь и не предполагаешь, я пока говорить и не буду. А что касается того, чтобы свою жизнь вспоминать - что же, это ты хорошо придумал. Ты продолжай, продолжай.
   Тут эта странная, я бы сказал, излишне откровенная часть нашего разговора закончилась - я даже сам удивляюсь, как он повернул в эту сторону - и мы вернулись в обычное русло. Чувствовал я себя более сносно, и мы предались обычным воспоминаниям о вольных молодых годах и студенческих товарищах. Через час он собрался уходить. Я проводил его до двери и выпустил. Когда он уже стоял в двери, я вдруг снова вспомнил тот странный момент нашего разговора и сказал:
   - Но ты хотел мне что-то объяснить... чем-то помочь?
   Он серьезно взглянул на меня.
   - Да, хотел, и по-прежнему хочу. Но только не сейчас. Надо мне еще самому кое-что проверить, обдумать. Надеюсь, в будущий раз. Мы ведь еще не последний раз видимся - я скоро еще приеду и зайду. Ты, главное, держись. Не падай духом, не унывай, и, главное - не придавай такого значения внешним обстоятельствам.
   Вот и все - больше он ничего не сказал, только попрощался, последний раз взглянул на меня - и скрылся в лифте. А я остался в квартире со странным чувством. Что-то он хотел сказать мне в тот момент серьезное, быть может, в самом деле важное - а я сам отказался. Впрочем, что же так напрасно гадать. Лучше заняться тем единственным, что я еще могу делать - вспоминать.
  
   Я хочу вернуться к моим школьным годам. Здесь, однако, передо мной некоторое затруднение. Школа - это целых 10 лет, то есть целая жизнь, особенно в том возрасте, и начало не похоже на середину, а середина на конец. Человек совершенно разный в 7 и в 17 лет. Тем не менее постараюсь окинуть все взглядом - если не по-порядку, то, по крайней мере, в общих чертах. Знаю, что это непросто - но сознательно ставлю перед собой эту трудную задачу и постараюсь все же быть кратким.
   Для начала хочу отметить важную деталь. Мои школьные годы начались уже не в том городе, где я родился и который до этого описывал, а в Москве. Здесь мне надо кое-что объяснить. Как же оказались мы в Москве? Вроде жили спокойно в своем родном городе - могли бы и дальше жить?
   Ситуация, в сущности, обычная и многим свойственная - не моя одна семья, наверное, сорвалась с привычных мест в поисках чего-то лучшего и особенного и устремилась в Москву. Ну что в этом странном и неуютном месте такого особенного? Почему сюда, в этот человеческий муравейник так все рвутся? Сколько мы помним - всегда это был центр стекающихся отовсюду людских потоков, направляющихся сюда с самыми разными целями и надеждами, в большинстве своем наивными и несбыточными - разве в самое последнее время, когда и тут ничего хорошего не стало, это уже не совсем так. Ну почему это такое особенное место?Тут, конечно, есть cвои причины - но я в этом сейчас не разберусь, а тогда, ребенком, тем более не мог. Тогда я просто был поставлен перед фактом - и в таком нежном и впечатлительном возрасте вырван из привычной обстановки и помещен в новый, чужой, огромный и шумящий город.
   Я теперь расцениваю это как важный момент в моей жизни, как серьезный перелом. Первые мои впечатления довольно странны и смутны. По существу, прошлое было отрезано, мне предстояло на новом месте заново начинать свою жизнь. У меня здесь не было ни друзей, ни знакомых, обстановка была непривычная и совершенно новая.
   В дестве вообще нелегко переносятся всякие изменения; c этой осени в мою жизнь вошли потерянность и тоска. Странное дело: хоть большую часть времени я сначала проводил дома, я почти не помню этот мой новый дом. Детали обстановки стерлись, все видится как в тумане - совсем не как прежде. Не находя в доме ничего интересного, я через некоторое время все чаще стал выходить из дома, чтоб проводить время в долгих и бессмысленных уличных скитаниях. Меня будто тянуло туда - на ближние улицы, во двор, сам не знаю, какой силой. Здесь, на воздухе, задумчиво и тоскливо рассматривая эту новую обстановку. Стены домов, облетающие осенние деревья, высокое голубое небо, мягкий ковер листьев - все приковывало мое грустное и какое-то поэтическое внимание. Я осмотрел все ближайшие дворы и их закоулки, все соседние заборы, качели, песочницы, привыкая и обживая это новое место. Скоро совсем наступила осень, завыл ветер, закапал серый и нудный дождь. Это меня тоже не останавливало и я подолгу слонялся по улицам в самый ветер и слякоть, глядя, как срывает ветер последния листья с голых, осиротевших деревьев и на спешащих вокруг под зонтиками торопливых хмурых прохожих. Мне будто легче становилось, будто снималась с меня какая-то тяжесть в этих скитаниях.
   И вот в ту осень, в новом незнакомом месте пошел я в школу. Это и само по себе бывает серьезным моментом в жизни маленького человека, а тут это связалось вместе с переездом. Я думаю - показателен ли первый день, можно ли его впечатления распространить на все дальнейшие годы? Если я и подхожу к этому с осторожностью, то все же думаю, что он во многом показателен и его нельзя совсем со счетов сбрасывать. Он тоже, как по заказу, был ветренный, холодный. Небо совсем затянуло, иногда начинал сечь косой, мелкий дождь. Родители привели меня к школе, которая была от нас в нескольких кварталах - и тут мы должны были расстаться, так как взрослых за загородку, на праздник не пускали. Я остался в незнакомой компании первоклашек, таких же испуганных и смущенных; единственный ориентир была учительница с табличкой, которую мне мама перед тем показала. Я помню, только одного боялся - как бы не потеряться, не отстать от своих и со страхом и тревогой приглядывался к этой шумной и незнакомой обстановке. Все это обилие народу, цветов, шум, какие-то громкие звуки меня не радовало, а наоборот, смущало и раздражало. Вроде праздник - а как тяжело, тревожно мне было! Так замерев, робко, я все вокруг осматривал, поскольку мама ушла, и мне уже некуда было отсюда бежать. Помню, даже внимание мое, наконец, отключилось от происходящего и сосредоточилось на предметах каких-то неважных, посторонних - на треплющемся в небе на холодном ветру флаге, на водосточной трубе, спускающейся вдоль стены школы - старой, проржавевшей, с рыжими ржавыми подтеками около... Я все с каким-то особым интересом эти детали рассматривал. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что ждало меня в школе. Мы, наконец, вошли в здание, поднялись по лестнице на какой-то темный этаж и начался урок. Но если первый урок я еще высидел более-менее сносно, то ко второму или третьему со мной произошел полный конфуз. После урока мы вышли на перемену, а потом должны были идти обратно в класс. Еще и до этого, в коридоре я чувствовал себя очень неуютно. Мне было неловко, я ко всему испуганно приглядывался, жался в уголке. Эти беготня, постоянный шум, крики и визг в коридоре меня неприятно поразили - у меня даже заложило уши. Все незнакомые, ни к кому не подойти, не заговорить... Я только встал в уголке и стоял, робко ко всему приглядываясь и не зная, как вести себя, куда себя деть - свою фигуру, руки... И вот тут прозвенел звонок и все стали заходить обратно в класс. Я тоже должен был идти со всеми, но тут вдруг не смог - что-то будто к месту меня приковало. Все уже зашли, а я все еще стою в полутемном коридоре, у стены. Учительница скоро это заметила и вернулась за мной - а я будто и хочу, а не могу идти.
   - Ну, что ты что стоишь? Пойдем...
   А у меня даже и отвечать сил нет - слова завязли в горле, слезы в глазах стоят.
   Так она и ввела меня в класс за руку, на глазах у всех. И так я, может быть, просидел пол-урока, вполне нормально - но ближе к концу случилось новое приключение. Именно, мое внимание привлек вдруг пейзаж за окном. В этом полутемном классе по-прежнему слышались голоса, учительница объясняла что-то, ученики отвечали - но меня происходящее там уже будто не касалось, а вместо этого я смотрел в находящееся рядом окно. Там был все тот же пасмурный, хмурый день. Белое небо, казалось, как-то особенно низко нависло. Холодный осенний ветер порывами трепал редкие, уже начинающие облетать деревья и срывал с них листву. Весь этот вид был какой-то сиротливый, неприякаянный и грустный. Это показалось мне вдруг настолько сходным со мной, настолько соответствовало моему настроению, что я, глядя на этот вид, вдруг заплакал. Это вышло как-то совсем непроизвольно. Наконец, это заметили другие ребята, потом и учительница - и она подняла меня.
   - В чем дело? Почему ты плачешь?
  А я и ответить не могу - слезы так и текут.
   - Что такое? Кто тебя обидел?
   А я все стою и молчу, только глаза опустил и всхлипываю.
   - Ну вот!.. Первый день - а уже слезы...
   А я что могу сделать? Ведь это не по моей воле... Просто день такой, и обстановка такая, и эта хмурая осеняя погода, и этот грустный вид за окном...
   Вот так все началось. Снова спрашиваю себя - так ли уж показателен первый день и какие-то случайные странности моего настроения, но при этом отмечаю, что эти первые впечатления оказались во многом соответствующими реальности и вполне предваряли многие годы и месяцы моего дальнейшего обучения. И если и не на все дальнейшее эти чувства наложили отпечаток, не на всю мою будущую жизнь, не на все школьные годы - то все же на многое, очень многое.
   Повторяю, я учился, как и все, десять лет. Первые годы были особенно неопределенные и странные. Я жил теперь только с папой и с мамой, без бабушки. Родители мои снова отсутствовали до вечера - я же проводил время в школе, во дворе и дома. Через некоторое время во дворе и школе у меня появились знакомые, что меня слегка подбодрило - но все же все было совсем не так, как прежде. Я уже и в гости ходить стал, и сам приглашать - а все же настоящих друзей не было, я вот сейчас пробую вспомнить - и не могу В выходные дни мы снова стали ездить за город - но той живости и свежести впечатлений уже не было.
   Но самое серьезное воздействие, конечно, оказывала на меня школа. Все почти так и пошло, как началось в первый день. Скучные уроки, шумные и неуютные перемены... Я размышляю и никак не могу понять, то ли тут дело в реальных свойствах таких заведений, всей этой области образования, то ли в каких-то особенностях моего характера. Почему временами так неуютно и одиноко бывало мне в школе - и через год, и через два и через пять после поступления, так что иногда целые дни и недели проходили там проходили для меня совершенно "без следа", не оставляя ничего свежего и яркого в памяти? Почему так мало помню я своих товарищей и учителей, и среди последних так мало попадалось добрых, хороших? Почему так неуютно бывало мне на переменах, среди этих беготни и шуму, и так хотелось куда-то исчезнуть, спрятаться? Только ли тут дело в особенностях детского восприятия или какого-то возраста? В попытке разрешения этого вопроса приведу еще одно воспоминание. У меня в те годы был один товарищ. Каждый день с утра я видел его на уроке в школе, а вечером - во дворе или дома, т.к. мы жили с ним в одном подъезде. Надо сказать, что мы через некоторое время с ним стали особенно дружны, и почти все время проводили вместе, во дворе или друг у друга в гостях. И вот тут, в это вечернее время, не было крепче нашей дружбы, не было конца и выдумкам, и занятиям - а в школьное время все будто отрубало, мы будто забывали друг о друге. Так и проводили эти часы, как чужие, незнакомые, не обращая внимания, хотя все время видели друг друга и сидели в одном классе. И это не было как-то специально, вроде какая предосторожность или договор - просто само так получалось, сама обстановка слишком не соответствовала непосредственности, естественным дружеским проявлениям. Потом мы возвращались из школы, и все, естественно, начиналось снова - игры, разговоры, прогулки - и в эти часы мы, конечно, школу не вспоминали. Вот такой факт, вот такая странность. Каждый может это понимать, как может. Я же вполне определенно считаю, что этот факт служит самым реальным подтверждением моей догадки, причем очень ярким. Я имею в виду догадку о некоторых общих свойствах всей системы школьного образования.
   Так и проходили мои школьные дни, месяц за месяцем, год за годом, в тоске и неприкаянности, почти без товарищей и без всякого смысла, представления к чему, зачем... Школа, наконец, стала для меня самое ненавистное место. Яб по малолетству, конечно, не уходил с занятий - а проводил их просто в пассивной тоске. У меня даже и место появилось там, где я любил в эти часы особенно тосковать. Это было в школьном коридоре, у окна. Оно выходило на большой пустырь сзади школы, который как-то привычно считался за школьный двор. Виден был кусок забора - обвалившегося, покосившегося, несколько недавно посаженных хилых деревцев, да какая-то давняя стройка за забором. Она тянулась годами, и никак не кончалась, так что мы даже не знали, что там хотели построить. Безхозные такое долгое время, в беспорядке лежали какие-то трубы, плиты, громоздились начатые и недостроенные стены. Я привык смотреть на этот вид в течение нескольких лет, и нудной осенью, и морозной зимой, и веселой весной, подходя к этому окну и на переменах, когда уж особенно тоскливо становилось слушать возню и шум товарищей, и после уроков, когда, несмотря на то, что это место было мне так немило и я вполне мог бы идти домой, я оставался, будто удержанный какой-то силой - то ли привычки, то ли тоски, то ли полного незнания, что я еще, кроме того, чтобы быть здесь, могу делать. Это окно и вид за ним и остались главным, почти единственным воспоминанием, которое оставили во мне теперь те годы. С ним навсегда связались для меня те первые школьные годы.
   Ну а теперь я должен все же прерваться. Хоть я и собирался, чтобы уж не возвращаться к этой теме, вспомнить сразу ВСЕ мои школьные годы, от начала и до конца, за один раз это все же, пожалуй, невозможно. Слишком "материал" разный, да и сам я за эти годы тоже менялся. К тому же теплится во мне одна надежда - что я теперь, увлекшись, снова подпустил слишком много мрачного, все из-за тех же моих теперешних сложностей - и что в другой раз, быть может, буду смотреть более объективно и непредвзято.
  
  
  IV.
  
  
   Сегодня снова был у врача. На этот раз решение твердое и окончательное - со следующего дня мне на работу. Хорошо, что сегодня пятница, и у меня есть еще выходные - хотя что здесь один или два дня играют? Только успел расслабиться - и снова туда, в эти коридоры. Как грустен мир! Даже толком не вздохнул, не расправил плечи. Что мне там делать, если взглянуть непредвзято? Только скучать, бродить без дела и мучаться совестью? Хотя я и этого уже не могу. Но что поделаешь? Жизнь так устроена. Почему так? Много хотите знать!
   Будто в подтверждение таких мыслей там со мной случилась загвоздка. Врач меня уже выписала, и мне надо было идти ставить печать и закрывать больничный - но тут оказалось, что я дома забыл паспорт. Я же говорил, что тут со мной все время разные неприятности случаются! Я было обрадовался, хотел использовать хоть эту случайность как отсрочку, но понял, что не выйдет - больничный-то все равно уже закрыт! Пришлость бегать домой за паспортом, терять почти час. Ну все не слава Богу! А отчего все? Не нравятся мне такие места, и здесь, и на работе, нехорошо мне в них. Ну разве можно сделать что-то ловко и хорошо, если вы этого не хотите делать, или вести себя успешно и естественно там, куда вы не хотите идти? Потому и волнуюсь, и собой не влаадею. К тому же еще эта бумажка. Я имею в виду больничный. Это у них всегда так - человек зависит от бумажки. По бумажке остается дома, по бумажке идет на работу - и во многих других случаях то же, я не только эту ситуацию имею в виду. Вот почти точно уверен - приду я туда с начала недели, и на меня даже не взглянут, а в первую очередь потребуют бумажку!
   Правда, в этот раз все не так мрачно, и я даже не так переживаю, что надо туда идти. Ведь передо мной забрезжил некий просвет, некая возможность - дай-то бог, чтобы она оказалась реальной! Редкий шанс изменить все это, покончить с этим всем сразу. Так что мне теперь предстоит в очередной раз испытать этот шанс - поэтому я туда не с такой тоской иду. Впрочем, пока рано, рано - как бы не вспугнуть эту редкую возможность.
   А пока я хотел бы поразмышлять. Вот чем бы я, интересно, занялся, если бы был свободен, если бы мне не приходилось терять столько времени? Ведь не был же я создан для того, чтобы жить, как сейчас, чтобы тосковать там и бумажки перекладывать! Ведь была же в моем рождении какая-то другая цель, более светлая и высокой! Итак, я хочу подумать о своем назначении, о своих нереализованных возможностях. Ну, кам бы я был тогда, как тратил бы свое время? Я часто об этом размышляю - но, честно говоря, эта тема передо мной как в тумане. Я вокруг себя вижу тысячи примеров, как еще может складываться жизнь, людей, которые живут совершенно иначе, чем я. Может, мог бы я удариться в эту молодежную жизнь, со всеми ее вечеринками и дискотеками? Или, может, с головой погрузился бы в туризм, исколесил бы все концы нашей страны, все равнины и горы? Или примкнул бы к жизни театров, или к какой-нибудь другой творческой компании, с их свободной атмосферой и молодежной вольницей? Или - странная мысль, но почему бы и нет?! - может быть, стал бы играть в рок-ансамбле? Последняя мысль особенно невероятна, она больше похожа на сон - но если рассудить непредвзято, то почему бы и нет? Много, много перед нами открыто возможностей, много людьми найдено способов, как жить - и ни один из них, если подойти серьезно, не хуже другого, и все они вместе уж точно не хуже моего. Впрочем, эти варианты, может, и не так мне подходят, я их привел скорее как предположение - не зря же я совершенно прошел мимо них в мою прошлую жизнь, видимо, они совсем не мои. Но иметь любимую, по сердцу, спокойную работу, и заниматься ей из года в год, и уважать своих сотрудников, помогать им - вот это, наверно, то, что мне надо. Главное, не так, как сейчас. Хотя где я, с другой стороны, найду такую работу? И что я, по сути, умею делать? Но прочь эти мысли - главное им не поддаваться. Главное - шевелиться, делать что-то, искать! Может, и в самом деле удастся разорвать этот замкнутый круг, и вырваться на дорогу более-менее сносной жизни? Я тогда уж и не буду для себя требовать лучшего, пусть будет какое-нибудь - главное вырваться, главное - разорвать этот круг.
   С этими или примерно этими мыслями я вышел сегодня прогуляться. Уже вечерело, опускались сумерки. На улице уже так тепло, и легкий сухой ветер налетает... От него во дворе так приятно и свежо... Со двора я пошел на улицу, где движение оживленнее и народ гуляет. Мне так хотелось окунуться в этот час в жизнь городской улицы, быть не одному... На улице горят фонари, черное небо с мириадами звезд бездной раскинулось над головой. Звезды так и сияют в вышине, будто открывая мне бесконечность... Так хорошо! А здесь, внизу тоже огни горят - тысячи светлых огней в раскинувшемся вокруг городе, тысячи фонарей, и витрин, и окон. И за каждым из этих окон - своя жизнь, как знать, может где-то и более счастливая, чем моя? Быть может, в жизни многих людей гораздо больше радости - и почему так случилось, что это прошло мимо меня, что я этого не замечаю?.. Пора, пора с этим покончить, пора открыть себе новые стороны жизни - не век же так, тем более теперь возможность представляется... Вон как богата вокруг жизнь и как радуются кругом люди!.. Вон прошла молодая компания, со смехом, разговорами и включенным магнитофоном. А вот промелькнула влюбленная парочка. Из распахнутого окна тоже доносится музыка. Улица хоть не слишком оживлена, но все же народ попадается. Лица у всех весенние, веселые, глаза как-то оживленно, особенно светятся. Кто сказал, что жизнь скучна и плоха? Кто решил, что жить трудно и неинтересно? Вон сколько в ней возможностей и как богаты и разнообразны людские чувства! Нет, нужно идти вперед, искать!
   А это что за дом, что за окно? Вот странно - я ведь здесь живу рядом, а уже сто лет здесь не был!.. Да ведь это ЕЕ дом, ЕЕ окно - вон светится в третьем этаже!.. Здесь, у этого подъезда я часами простаивал, глядя на это окно и как колышется в нем занавеска, ожидая хоть на секунду увидеть ее тень - в то золотое и безмятежное время, когда мне еще были доступны ТАКИЕ чувства! И почему же жизнь так устроена, почему в ней самое хорошее забывается?! Ведь вот уже сколько лет я и не приходил сюда, и не вспоминал, будто это не со мной было, будто это меня не касается!.. Эх, что же это за странная жизнь! А она ведь, наверно, и сейчас здесь живет?..
   Нет, ради этого - ради моего первого и искреннего чувства, ради всего лучшего, что было в жизни, ради моего детства и чистых впечатлений от природы - стоит жить! Ради тех, кто меня воспитывали и ради всех моих хороших товарищей - нельзя сдаваться! Сейчас вот время особенное - весна, пробуждение природы... Все цветет, все живет, все обновляется!.. Чего же это я расклеился, чего же я так скис, раньше времени хороню себя?
   Нет, я должен жить, должен встряхнуться! Ради всего моего прошлого, ради всей жизни, которая так хорошо начиналась и сулила впереди столько доброго! Нужно двигаться, идти вперед, нужно разорвать этот круг.
   Завтра... Хотя что - завтра?.. Снова в этом месте, с его тоской, коридорами и бездельем, почти даже официально узаконенным! Что может из этого выйти хорошего? И все-таки - я попробую. По крайней мере, начну. Возможно же еще все переломить, начать по-новому!
   Что ж, вот, пожалуй, и результат моего двухнедельного пребывания дома налицо. Вот так посидел, подумал, повспоминал - глядь, и решение созрело. Пожалуй, неплохо для такого скучного и бездарного времени. Итак, завтра - пробую. Завтра - начало нового. Выложу последние силы, чтобы начать заново, чтобы все повернуть. Попробую последний раз, дам решительный, последний бой, а если нет...
   Впрочем, не время загадывать. Сейчас надо набраться сил, все обдумать, окончательно подготовиться. Уже почти ночь. Скорее, скорее домой - спать. Вот и снова мой подъезд, вот уже я берусь за его ручку.
   Но что это? Что за странное изменение погоды? Вдруг похолодало, подул какой-то пронизывающий, резкий ветер. Небо заволокло какой-то пеленой, вот уже и звезлы скрылись. А вот уже и капли на руке, сеет холодный дождь... А это что? Никак снег? Да такой мелкий, острый, как крошка... Да, неласково встречает мое начинание природа. Где это видано - снег в середине апреля? Впрочем, что на это смотреть? Это только глупая природа. Решено, решено... Скорее домой - отдыхать. Завтра...
  
  
  К О Н Е Ц 1-ОЙ Ч А С Т И
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"