Одинец Ива : другие произведения.

Бестии. Глава 23

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ГЛАВА 23
  
  16 марта, четверг, 17-00
  
  
  
  "Скажи, что ты меня любишь."
  
  "Не останавливайся!..."
  
  "Скажи, что любишь!... Скажи!..."
  
  "Костя...!"
  
  "Ты чудо... господи... какая песня... получится..."
  
  - Нет! Не-е-ет!
  
  Сумерки.
  
  Тишина.
  
  И - никого.
  
  Только звук дыхания - сбитого напрочь. Хриплого... как у него... нет, это моё.
  
  Я здесь одна.
  
  Е г о нет.
  
  Опять присни...
  
  Звонок.
  
  Как-то особенно резко.
  
  Мобильный. Лежит рядом на одеяле.
  
  Умолк - и зазвенел опять.
  
  Не помню, чтоб я его собирала...
  
  Не иначе - Пушистик заходил проведывать. Достал со своими благими...
  
  Номер проводной, московский.
  
  И вызов - десятый уже. Второй час домогаются.
  
  А кто?
  
  Никого ж тут не знаю...
  
  - Ю, ну наконец-то!
  
  - А говорил - всего здесь лишён. Всё при тебе. Умничка.
  
  - Ты о чём?
  
  - Ты меня убить решил?! Прекрати, или я сама тебя...! Достали уже сны эти! Третьи сутки!
  
  - Что за бред... Где ты?
  
  - Щассс.
  
  - Хорошо, ладно, просто скажи - куда. Любое место. Я уже еду.
  
  - Нет. Оставь меня в покое.
  
  - Мне нужно тебя увидеть.
  
  - Тебе нужно. Ну конечно. Отстань от меня, как тебя ещё просить!
  
  - Я должен тебя увидеть. Это важно.
  
  - Ну ещё бы.
  
  - Я не шучу.
  
  - Да пошёл ты. Лишенец.
  
  Пауза.
  
  - Ю?
  
  - Что ещё?
  
  - Я же сказал - увидеть тебя. Ю, пожалуйста...
  
  - Включи телезрение и не мешай спать.
  
  - Есть способ проще. Мне только кнопку нажать.
  
  - И что?
  
  - Засекут твой сотовый с точностью до...
  
  - Твою мать, да чтоб ты... О"кей. Где ты?
  
  
  
  Лишь на улице вспомнила, что хотела надеть свитер и джинсы. Попавшие под руку первыми лёгкий топ с рукавами до локтя и любимая мини-юбка - не лучшая защита от ветра.
  
  (не только ветра)
  
  Нет, возвращаться не буду. Не то очередной приступ острого желания забиться под плинтус перевесит решимость.
  
  Не поймёшь, каково здесь. Народ налегке, подростки вообще в футболках и топиках. Но я знаю лишь, что проснулась уже замёрзшей. Больной от холода. Почти себя не ощущая
  
  (живой)
  
  Непослушные - больше, чем обычно со сна - пальцы еле совладали с кнопками на мобильном, а сейчас не могут застегнуть молнию на куртке. Руки запахнули плотней, но встречный ветер вновь раскрыл с лёту. Зараза.
  
  А пошло оно всё. Пусть.
  
  Спрашивается - отчего ветер дует? А оттого, что деревья качаются. Ха-ха. Это не деревья, это я качаюсь. Спишь-спишь, а отдохнуть некогда. И поесть... Не могу. Реально не могу. Отворачивает.
  
  На автопилоте спустилась в метро. Весь мир пульсирует в такт - шаги, вдох-выдох, слова
  
  (слава богу - хоть голосом не его)
  
  в наушниках: "Но душа моя покрылась инеем... я гоню все мысли о тебе... я расстанусь с ними без усилия... зачем мне это теперь... пусть печальная у нас история... но сердца окрепнут от потерь... ничего на память не оставлю я... зачем мне это теперь..."
  
  Громкость - на максимуме. А максимум неслабый. С другим устройством крохотные наушнички не отрубают звук извне. А с этим - полная иллюзия, что вокруг, кроме слов и музыки, мира нет.
  
  Хотя нет, что-то всё же долетает.
  
  В секундную паузу между соло и припевом вплёлся отдалённый грохот. Пол дрогнул.
  
  Мощная гудящая вибрация.
  
  Поезд.
  
  Ещё не час пик. Вагон пустой. Всё равно уселась в угол. Забиться бы в закрытое пространство, потесней и потемней...
  
  Четыре сходящихся плоскости из шести - лучше, чем ничего. Ещё бы свет погас... И чтобы все-все про меня забыли...
  
  Плейер давно стал родным физически: прямо в кармане пальцы безошибочно нашли "REC"... но, вдавив до середины, застыли. Будто разболтанная клавиша стала туже спуска "Осы".
  
  О"кей. Я дослушаю. В последний раз. Как раз хватит до конечной. И сотру. Весь альбом. Без колебаний.
  
  Пора это наконец прекратить. Пора сойти с орбиты. Может, и не потону, как станция "Мир"... Может быть...
  
  
  
  Сумерки. Машин на набережной много. Но золотистый "Lexus RX-350" у самого ограждения привлёк бы взгляд и на восьмиполосной дороге - в движении ли, в покое, неважно. Негромко светится - будто не только отражённым закатным. Неделю назад я спиной ощутила Тига за тонированными стёклами "икс пятой", пусть и не сразу узнала. А тут, даже не скажи Костя марку и номер, не ошибёшься. Вокруг джипа - пустое пространство, по двое "чайников" смогут встать без парктроников. Это притом, что остальные в ряду чуть не скребутся фарами. Ряд смахивает на челюсть с выбитыми глазными и тремя из четырёх резцов. Может, конечно, и разъехались... но полное впечатление - там вокруг силовое поле. Даже дождь избегает падать на лобовое. Крупные частые капли. За пять минут от метро прибило распущенные волосы, из рыжей превратив в брюнетку, лицо мокрое, как от долгих рыданий в подушку лицом к стенке. А на стекле цвета крепкого чая - хоть бы один звёздчатый след.
  
  Чтоб - ничего на линии взгляда изнутри.
  
  Глаза снайпера в засаде.
  
  Прямо напротив, в двадцати шагах.
  
  Тяжёлое, плотное поле. Оглушает - и властно тянет.
  
  Только не ощупывать воздух. Не показывать - как сильно тянет...
  
  Пальцы правой вцепились в ткань кармана, под левую попал плейер. Сжатый судорожно, выключился. Щелчка не слышно в шуме двигателей, ветра, голосов прохожих. Как не было слышно тихого шипения. Кассета давно кончилась. А "REC" так и осталась ненажатой. Ушла в себя, забыла...
  
  Ладно, это потом. Всё - потом...
  
  С пяти шагов показалось - вижу глаза через стекло. Непроглядней стекла. Если б космос был коричневым - и то был бы светлее. А вот светятся ли золотом в глубине... сейчас увижу.
  
  Дверь отошла прежде, чем пальцы легли на ручку.
  
  Несгибаемо прямой. Левая всё ещё на руле, правая, словно и не тянулась к двери, монолитно лежит на колене, пальцы сжаты в кулак. Вены на тыльной стороне ладони орельефлены. Даже от несуществующих ногтей клавишника останутся четыре вмятины чуть ниже линии жизни.
  
  Но радужки монохромно тёмные. Голос жёстко-спокойный, не прорывается дрожь, как час назад в трубке.
  
  - Здесь поговорим. Можешь себя чувствовать в полной безопасности. Хочешь - дверь открой. Специально место выбрал. Чтоб сбежать не рвалась.
  
  - Да хватит уже про это.
  
  - О ч-чёрт... Как бы я хотел...
  
  - То, что случилось, нельзя уже неслучившимся сделать, сказал Сократ.
  
  - В точку.
  
  Поймал, сволочь.
  
  - Не начинай... В любом случае - жалею. Доволен?
  
  - Врёшь.
  
  Он не выдержит взгляд, если я подниму глаза.
  
  Но я не хочу смотреть.
  
  Отвернулась к окну.
  
  Как же осточертело... Ничего не меняется. Два барана на узком мостике - и конца этому нет...
  
  - На меня смотри.
  
  Резко - так, что волосы хлестнули по стеклу с мокрым шлепком - повернулась к нему.
  
  - Слышишь, ты! Ещё раз такой тон услышу...
  
  - Да я помню, чем кончилось в той жизни.
  
  - А... а это-то при чём?
  
  - При том, что сейчас тебе ещё проще. Я безоружен, а у тебя...
  
  - Чего?
  
  (это он про "Осу"?! )
  
  (какой дурак... неужели не видит...)
  
  (а это мысль... зря я её не взяла...)
  
  - Прошлое - в прошлом. Пальцем не трону...
  
  Забинтованные руки раскрылись ладонями вверх.
  
  - ... даже если б не это.
  
  - Неужели?
  
  - Здесь лечить долго. Запаришься жене объяснять.
  
  - Тонкий способ напомнить. А я и не забывал. И про то, что ты замужем.
  
  - Рада слышать.
  
  - И что из этого? Они же люди, их нет на том уровне, где мы... Позавчера тебя это не смущало!
  
  - А теперь кое-что изменилось.
  
  - И что же?
  
  - Ты знаешь, что.
  
  - И я должен в это поверить?
  
  - Я тебе всё сказала. Могу повторить.
  
  - Давай. Глядишь, сама поверишь.
  
  - А тебя волнует, верю я или нет? Что я вообще думаю? Неужели? Да ради бога. Давай. Вперёд. Можешь прямо здесь... Что застыл? Столбняк напал от радости?
  
  - Мне нужна ты, а не твоё тело. Понимаешь? Ты. Чтобы ты...
  
  - А мне нужно, чтоб ты оставил меня в покое. Чтоб ты провалился к чёртовой матери. Раз и навсегда.
  
  Он прикрыл ладонью глаза. Согнулся, как от боли. Вновь резко вскинул голову.
  
  - Да иди ты куда хочешь. Зае... ло всё это. Только б в следующей жизни не встретиться.
  
  - Да не дай боже. Последние нервы вытрепать.
  
  - Взаимно. Хоть тут согласие.
  
  - Есть идеи, как разрубить? Чтоб - с гарантией?
  
  - Кармический узел - не гордиев. Раз помним - должны распутывать.
  
  - Времени было - вагон. До сих пор лишь затягивали.
  
  - Не за те концы тянули.
  
  - Тебе видней. Варианты?
  
  - Не знаю я... Не знаю...
  
  - Поправь, если ошибаюсь. Узел считается развязанным, когда ликвидированы связи - либо ушли эмоции, что его образовали. Я всю ту жизнь теперь помню. И знаю, что виновата больше, чем ты. В сто раз больше. Я всё признала. Покаялась. Даже ушла не потому, что разочарована, или обижена, или...
  
  (от безнадёги)
  
  (просто обессилела)
  
  - Короче, мне даже прощать тебе нечего. У меня пусто. Осталось тебе поработать над собой, и всё будет норма...
  
  - Хорошо, ладно! Да, я кретин, зацикленный на прошлом! Но я изменился! И я не хочу, чтоб и дальше... Мы живы, мы встретились... неужели для того, чтоб вот так бездарно...?! Это чудо, понимаешь?! А их не бывает! Случайностей не бывает! Не повторяй моих ошибок!
  
  - Да слышала я всё это уже. На меня не действует.
  
  От взгляда сбивается дыхание и плавятся кости. Даже если не знать, что это предвещает. Боже, дай мне спокойствия. Каменной трезвости. Хотя бы пока он не уйдёт. Хотя бы видимости... Нет, я не выдержу...
  
  - Что... что ты делаешь?
  
  Ну сволочь, ну чутьё...
  
  - Барьер ставишь?! Не смей!
  
  - Тебе кажется. Креститься надо.
  
  - Мне не кажется!
  
  Верно. Не кажется.
  
  Значит, я это сохранила. Хоть даже там умела самую малость.
  
  Но здесь - хватит и этого.
  
  - Всё равно сломаю.
  
  - Ломай.
  
  - Я не этого хочу.
  
  - А чего ты хочешь?
  
  - Я же сказал. Тебя. Чтобы ты меня любила. Как я тебя. Больше жизни.
  
  Самые желанные на свете слова произносят самые желанные губы. Щетина вокруг, уже почти недельная, похожа больше на усы и супермодную бородку, чем на небритость. Уже не должна колоться... но от одной мысли опалило сухим болезненным жаром, словно за три дня не остыли саднящие вмятины ожогов, оставленных этими губами... везде...
  
  Продала бы душу. Со всеми жизнями по цене половинки. За любое из этих слов. Этот голос, что обволакивает, как овсяный кисель - изъязвлённую слизистую. Эту интонацию. Десять лет назад... даже ещё шесть... ещё позавчера...
  
  Но не теперь.
  
  Оторвать взгляд не легче, чем прыгнуть с крыши спиной вперёд.
  
  Но я смогла.
  
  - А ты, значит, любишь? Всю жизнь - одну, но каждый раз - разную, да? И каждой это говоришь? Ты ж говорил - еде незачем умной быть, так зачем...
  
  - Прекрати!!!
  
  Ярость добавила силы рукам, без того чудовищно сильным. Лишь неистовая боль в плечах не дала потерять сознание. Ну нельзя же так трясти... И так сотрясение мозга. Доказательство - сам факт, что пришла за помощью к тому, кого надо оббегать десятой дорогой. По другой стороне земли в обход луны. Знать бы заранее, что зря... в с ё зря...
  
  Костя дождался, пока глаза откроются и прояснеют.
  
  - Что ты за... На меня смотри! Столько вместе... а вчера вдруг... и я поверить должен?! Хрен тебе!
  
  От вложенной в слова силы возникла ударная волна.
  
  Должна была.
  
  Дойти не успела.
  
  Выдох заслонил воздух, движущая сила заменила горло и лёгкие - и всё остальное, как система реанимационного мониторинга - сердце... не ускользнуть... не отклониться...
  
  И не надо.
  
  Пусть.
  
  Пусть убедится.
  
  Может, хоть тогда отстанет.
  
  Всё, что я могу...
  
  Только бы выдержать... не раскрыться... не рвануться навстречу...
  
  Он замер. То ли сбитый с толку покорностью,
  
  (безучастностью)
  
  то ли укротив себя.
  
  Не отстраняясь.
  
  Руки - уже медленно - потянули куртку в стороны - и вниз.
  
  Забинтованные кисти выскользнули из узких горловин рукавов. Непотревоженными.
  
  Жаль. Лучше б взорвались болью. За неделю привыкла... но, может, помогло бы прорвать оцепенение,
  
  (не смей об этом думать)
  
  что как слой нитрокраски - на коже под одеждой,
  
  (не поддавайся!)
  
  тонкий - но глушащий касания, как метр вечной мерзлоты.
  
  А зачем рвать? Пусть. Это же барьер. Защита. Уже действует.
  
  Защита, в которой впору задохнуться, как в ловушке.
  
  Но всё же - защита.
  
  Нереально живучее спокойствие. Уже ненаигранное.
  
  В его-то руках...
  
  Никогда раньше...
  
  Действует.
  
  Ему не пробиться.
  
  Здесь, изнутри, его даже не слышно... почти.
  
  Только видно. Пока ещё.
  
  Ну, с этим проще. Надо всего лишь посчитать трещинки рельфа обивки на потолке. Как я обычно считаю цифры в номерах встречных машин. Как советуют считать овец, чтоб быстрей уснуть.
  
  Тёмная, удивительно ровная кожа обивки заставляет напрягать глаза. Фокус сбился дважды. Когда поле зрения на секунду заслонила чёрная ткань топа, задев по ресницам. И когда потолок плавно сместился вправо-вниз. Как тепло спине... Подогрев сидений? Или искусственная кожа сама по себе теплей живой - застывшей так, что тронь - и лопнет?
  
  Тяжёлое, срывающееся дыхание. Осязание отказывается передавать температуру, силу, энергетику, самые грубые прикосновения лишены болезненности. Просто давление. И то смутно. Словно передоз новокаина. Во всём теле.
  
  Словно не со мной.
  
  Барьер. Сверхтонкий. Сверхпрочный. По всей площади касания... вдоль скольжения рта, ладоней, затем - максимальной. Дважды гравитация.
  
  Ни единой трещинки на потолке. Считать нечего.
  
  Голова откинулась назад
  
  (да что ж такое, и здесь - ничего...)
  
  а затем - влево до упора. Теперь не дотянется.
  
  И я тебя не слышу. Что хочешь делай - я не слышу.
  
  Н е с л ы ш у.
  
  Глаза медленно закрылись.
  
  Мир остался снаружи.
  
  Всё.
  
  Барьер абсолютен.
  
  Сквозь веки - тусклый свет. Отдалённый звук - немногим громче. Слова? Голос?
  
  Крик. Мольба. Надрыв.
  
  Неужели не холодно вжиматься лицом во что-то равнодушное, как стена... биться всем телом... пробивая почти насквозь...
  
  Именно - почти.
  
  Барьер.
  
  И это не внушение.
  
  Он не внушаем. И никогда не был.
  
  Барьер реален.
  
  Ты прав. Я - материализатор. Даже здесь.
  
  Всего лишь достроила возведённое тобой. Возводимое ещё с той жизни. То, что ты - уже в этой - укреплял три с половиной года. И не рискнул разрушить - даже когда я крушила всё по обе стороны. Включая себя.
  
  Плакать надо было раньше.
  
  ...Он не пробился.
  
  Сгорел заживо в собственной оболочке - и рухнул под тяжестью поражения. Пласт мокрого песка в полосе отката прибоя, выплеснувшего всё, что можно. Сухое горло, тщетно пытающееся глотнуть. Редкие, беззвучные вздрагивания всем телом. Беспомощно, как никогда.
  
  Спустя несколько бесконечных минут руки оттолкнулись.
  
  Скрип просевшего кресла. Более короткий - подголовника. Всхлип.
  
  Ненужный уже барьер медленно тает. Уже не сковывает движений.
  
  Со второй попытки удалось подтянуть колени к животу, перевернуться
  
  (отвернуться)
  
  на бок. Поближе к дверце. Иллюзия закрытого пространства. Единственного, чего сейчас хочется. Почти такого же надёжного, как барьер. Но не такого... мертвящего.
  
  А закон сохранения энергии? Куда после распада барьера ушла сила? Точно не мне. Но и не ему. Выглядит ещё более опустошённым, чем я себя чувствую.
  
  Помог сесть.
  
  Лишённый эмоций жест. Тень от тени прежней властности.
  
  Зачем, поднял бы просто кресло... Неужели не противно прикасаться... После такого унижения...
  
  А, телефон.
  
  Надрывается уже давно.
  
  А чей?
  
  У меня такой звонок. Такой точно. Самый простецкий. Не рингтон.
  
  Отстранил руку.
  
  - Да, Слав... Нет, не дома... Что?!
  
  Быстрый взгляд на часы. Ужас в глазах.
  
  - А наши... что с ребятами?!
  
  Пауза.
  
  - Слава богу... Хорошо. Я понял. Да, давай. Перезвоню.
  
  Медленно, словно не пришёл ещё в себя, натянул свитер. Сгрёб одежду, положил мне на колени.
  
  - Одевайся.
  
  - Платок не одолжишь?
  
  Лишь юбку не смогла застегнуть сама. И дорого б дала за роскошь отказаться от помощи, если б не пальцы - глухие, незрячие под бинтами.
  
  - Что... с твоей семьёй что-то?
  
  - Нет. Они за городом. Взрыв в метро. Рядом с "Лив". Поезд... Теракт.
  
  - Господи! А твоя группа?! Никто не...
  
  - Нет. Двое сидят пока, а трое как раз спускались... отпустил же чёрт-те когда ещё! Вот привыкли! Задело их... но ничего... ничего страшного. Они там ещё... помогают.
  
  - Молодцы ребята.
  
  Где же мой мобильник, куда он его дел...
  
  А, вот. Цепочка свисает с приборной панели.
  
  Нажала на "двойку".
  
  "Совершение вызовов невозможно. Пожалуйста, пополните баланс. Совершение..."
  
  - Ах, ч-чёрт...
  
  Костя молча протянул свой.
  
  Нет уж.
  
  - Что смеёшься?
  
  - Убери своё чудо техники. Не знаю, куда нажимать.
  
  - Я сам. Диктуй номер.
  
  - Своим позвони.
  
  - Я же сказал - они за городом.
  
  - А вдруг Крис вернулась?
  
  Рванул ручку. Дверь захлопнулась с такой силой, что машину качнуло. Стёкла подняты, герметичная тишина отсечёт звук извне не хуже наушников. Всё равно направился прочь. Набирает номер на ходу.
  
  И лишь когда высокая мощная фигура в чёрном скрылась за кустами и наружный слой поля утянулся вслед за не видной в сумерках тенью, пришло осознание: можно позволить себе выдохнуть. И ощущение мелкой знобкой дрожи, что колотит всё тело, превращая ноги от колен в сырой белок... Если, вернувшись, выкинет меня из машины - и кто б осудил, только не я - так и останусь на асфальте. В лучшем случае - стоять на коленях...
  
  Телефон в руке пикнул. Чуть слышно.
  
  Настройки сбились? Или от слабости уши заложило?
  
  - Козявчик, ты где?!
  
  - Не знаю... на набережной. Чего вздраконенный такой?
  
  - Ты в курсе про теракт?
  
  - Да. В метро, у "Лив"...
  
  - Нет. В "Азарии".
  
  - Что?!
  
  - Ещё раньше. Машину рвануло под окнами.
  
  - А ты где?
  
  - На конференции я был. Услышал - и сразу сюда. Ты ж, блин, комнатное существо. А номер твой... это надо видеть.
  
  Несколько сбивчивых фраз - и в мозгу возник образ: кровать - напротив окна, крупные - и очень крупные - осколки, в паре мест одеяло пригвождено к матрасу, так и остались стоять - вертикально.
  
  Почти трое суток в номере. Безвылазно. Не вставая... почти не приходя в сознание. И сейчас лежала бы пластом, бессмысленно таращась в окно. Либо металась бы под толстым слоем всё того же сна - вновь и вновь переживая реальность вечера понедельника...
  
  И меня бы, как того типа из фильма "Привидение" с Патриком Суэйзи...
  
  Если б не Костин звонок... Если б не его настойчивость...
  
  Вовсе не самосохранение увело его от "Лив саунд" в неурочное время. Он там ничем не рисковал, в своём кабинете-"бункере".
  
  Интуит - всегда интуит. Интуиция - везде интуиция. Пусть неосознанная. Либо её нет - либо она пронизывает все сферы пространства. Какая разница - там или здесь...
  
  Вот что я сквозь музыку приняла за вибрацию и шум поезда. Разминулась со взрывом на три минуты.
  
  А знал ли Костя, когда требовал встретиться? Понимает ли сейчас?
  
  И что мне теперь делать с этим?
  
  С этим в с е м?!
  
  - Козявский? Ау? Короче, слушай. Тут на улице что-то страшное. Вещи я собрал. Всех уже эвакуировали. Ты родителям позвони, что мы живые, а я - на вокзал. Попытаюсь обменять билеты.
  
  - А конфа кончилась?
  
  - Какая теперь к хренам конфа?!
  
  - Организаторам звони. Народ со всей страны съехался. Может, будут спецтранспорты. Или хоть переселят. Все же были в "Азарии".
  
  - Сечёшь, козявёнок. Всё, давай. Потом звякнешь.
  
  - Стой. Закинь мне на счёт пару сотен. А то я без...
  
  - Хо'кей.
  
  Только так. И никак иначе.
  
  Если в памяти Костиного мобильного останется домашний родителей... С его деньгами и связями он меня из-под земли достанет. Без всякой интуиции.
  
  Нет.
  
  Только не после сегодняшнего.
  
  Всё сломано.
  
  Скорчившись, уткнулась в ребро спинки водительского кресла, щёку жёстко вдавило. Зубы сжались, готовясь растерзать непрошеный стон.
  
  - Козявчик? Ты чего там?
  
  Возникшая ниоткуда рука, заворожив плавной точностью, взяла мобильник - легко, будто с поверхности, а не из сжатых судорожно пальцев.
  
  - Алло? Александр? Константин Шкаредных. Ваша жена со мной.
  
  Взлетевшую руку перехватил. Как будто хотела ударить. С тем же успехом могла не шевелиться. Через секунду в кулаке величиной с головку младенца оказались оба запястья.
  
  Как же он умеет обнимать... даже просто пальцами...
  
  Без тени улыбки в глазах поднял всё ещё сопротивляющиеся руки к лицу, притянув за ними и меня.
  
  Не растай барьер десять минут назад - на этот раз он бы его прошёл. Как горячий нож - масло. Любой толщины и мёрзлости.
  
  Двадцать сантиметров голой беззащитной кожи - от краёв перчаток до рукавов. Сухими губами - изнутри вдоль... Чтоб ни единого клочочка не оставить незапекшимся... неосчастливленным... мучительно, безвыходно точно. Он же знает, где надо... как надо... знает меня как никто больше...
  
  Глубоко под кожей застряло ощущение, что пауза длится год. А снаружи прошло секунд десять от силы - судя по тому, как прозвучал голос в трубке:
  
  - Не отпускайте её! Как доехать?
  
  Всё ещё сжимая руки, Костя спокойно сказал:
  
  - Где вы?
  
  - Гостиница "Азария", ресепшен... то, что осталось.
  
  - Ждите.
  
  Отбой.
  
  Верен себе. Делает лишь то, что хочет. Что считает нужным.
  
  А я впервые в жизни хочу, чтоб меня послушали - и сделали наоборот...
  
  А вдруг? Он ведь не сказал - через ско...
  
  Он разжал пальцы.
  
  Будь ты проклят, демон...
  
  Отомстил. Да так, что лучше не придумаешь.
  
  Оставляешь гореть как бертолетову соль. Ни водой, ни песком, ни в безвоздушном... да я уже задыхаюсь...
  
  Тело бескостно привалилось к спинке пассажирского кресла, потом - к двери. Ледяное стекло ожгло висок и щёку. Ожгло не холодом. Стекло теплей, чем кожа. Странно - почему от дыхания конденсат, а не изморозь... Как холодно... Невозможно...
  
  Костя молча взял куртку с заднего сиденья. Свою кожаную - здоровенную, как палатка, тяжёлую. Попеременно удерживая на полусогнутых, продел безвольные руки в рукава. Глаза нейтральные. Поднял молнию до горла, не царапнув. Натренировался на близнецах, заботливый папочка. Усадил ровно, пристроив затылок на подголовник.
  
  Щёлкнул ремень безопасности.
  
  - За час доберёмся.
  
  
  
  Не знаю, как бы выдержала этот час одиночества вдвоём. Это давящее, как плита, молчание. Никакая прострация, никакая воля не спасли б от истерики с битьём головой о стекло. Если б не радио - как третий-не-лишний.
  
  В эфире всех станций, даже музыкальных, одно - двойной теракт.
  
  Второй взрыв - тот, что у "Лив Саунд" - прогремел у самой станции. Эскалатор и спуск буквально от дверей студии уцелели - но ударная волна и шквал обломков изнутри... Гитаристов и ударника группы "Другой мир" спасло чудо. То-то Костя и просил уйти пораньше. Ещё тогда, значит, уловил угрозу... Логично. Я ему кто? Правильно, никто, и звать меня никак. А с той командой десять лет работает. Считай - братья.
  
  (но ведь и мне начал звонить примерно в то же время)
  
  (совпадений не бывает)
  
  Взрывное устройство в машине у "Азарии" сработало на десять минут раньше. Марку пытаются определить. И цвет.
  
  Приехали.
  
  В конце квартала возникла серая стена. Ни единого стекла. Лишь кое-где осколки в рамах - где рамы остались. Дежа вю. Август и половину сентября так выглядел Новоивлинск, накрытый ураганным градобоем. Вот только не было таких жутких трещин - наискось до крыши.
  
  На дороге, у входа, вокруг - живая каша. Приезжие, местные, милиция, "скорые"...
  
  Пушистик - у киоска через дорогу. На открытом, относительно спокойном участке. Сидит на спортивной сумке, моя - рядом.
  
  Распахнула дверь прежде, чем Костя затормозил. Перескочила ограждение. Пушистик поднялся навстречу.
  
  Не обняла - вцепилась, как утопающая. Лишь бы воздвигнуть стену между собой и...
  
  Разомкнуть объятия заставил голос сзади - негромкий, но чётко слышный сквозь хаос криков и шум моторов:
  
  - Ребята, вам куда?
  
  Пушистик отодвинул меня. Шагнул к Косте. Тот ответил на рукопожатие.
  
  - Где тут ближайшая гостиница? - громко сказала я.
  
  - Какая ближайшая, козявчик? Там везде эвакуированных под завязку.
  
  - Ты узнавал?
  
  - Завтра спецрейсы. Один - в наш регион. До вечера в Темноречке будем.
  
  Ну кто за язык тянул?! Это Новоива нашего ни на одной карте нет, а про Темноречку слыхали от Калининграда до Владика. Международный аэропорт, да в таком регионе... А до нас - час на машине!
  
  С немеющим лицом обернулась к Косте. Он ответил дёрганой усмешкой. В глазах - горькая ирония: расслабься, неуловимый Джо, никто тебя уже не ловит.
  
  Секундное облегчение не принесло радости. И не могло.
  
  Господи, когда это всё закончится... Куда б забиться... Чтоб никого не видеть. И не слышать...
  
  В счастливом неведении Пушистик сказал:
  
  - Рвём, короче, на вокзал. Сдадим билеты - и в аэропорт. Там переночуем, чтоб завтра не рыпаться.
  
  - С ума сошли? - резко сказал Костя. - Там сейчас шерстят всех подряд! Ночуете у меня. Всё, поехали.
  
  Добивай меня чем хочешь. Только не благородством.
  
  (не надо мне такого благородства)
  
  (а то не ясно - зачем я тебе живая)
  
  (всё равно не передумаю)
  
  (не надейся)
  
  - Это где? - спросил Пушистик. Без лишней скромности. - В особняке, что ль?
  
  - Нет, у меня ещё квартира. Тут близко.
  
  Близко?
  
  Значит, и это было предопределено?
  
  А чему я удивляюсь...
  
  - Не стесним?
  
  - Жена за городом.
  
  - Блин...
  
  Пушистик вновь пожал Косте руку. Обеими руками. Встряхнул. С неприкрытым восхищением в глазах.
  
  - Ну, спасибо, братко. Вот не думал...
  
  - Что?
  
  - Думал - звезда, крутой, все дела, пальцы веером... а ты такой... Человечище.
  
  Передёрнулась от слова. Хоть и знаю, что хотел сказать.
  
  - А говорят - ты социопат вообще.
  
  Костя скупо усмехнулся.
  
  - Всё верно. Но друзья моих друзей - мои друзья.
  
  Пока мужчины грузят вещи в багажник, я прокрутила в голове слово "друзья". В режиме 3D, как сложную деталь в AutoCad"е.
  
  Подтекста вроде нет. Слово адресовано мужу. Без тени мысли, что это как раз друг - и не более. А что муж и без обручального - так и Костя без. И Тиг. Мужики есть мужики. Хоть творческие, хоть какие.
  
  Жестом, исключающим возражения, я открыла заднюю дверь.
  
  Надо позвонить нашим родителям.
  
  Слава богу, успела раньше, чем включили телевизоры.
  
  Странно, что Нат не звонит. На работе же радио не выключается.
  
  Тиг. У него семья здесь.
  
  
  
  - Господи, Кошка! Где это?!
  
  - Гостиница "Азария". И "Лив саунд рекордс". Возле метро. Знаешь?
  
  - Понял, мы в другом районе вообще! Сейчас им позвоню. Спасибо тебе, Кошка, огромное. А ты... ты как? Это же гостиница, где вы...
  
  - Да не было нас там. Услышали вот только что.
  
  - Слава богу! Сане привет. Когда вернётесь?
  
  - Завтра. Лучше б и тебе вернуться.
  
  - Я тебя дождусь.
  
  - Не надо. Вылетай сегодня же.
  
  (не то вообще не улетишь)
  
  - Как у вас? Нарыли с Серёгой что-нибудь?
  
  - Да Серый вообще...
  
  - В смысле?
  
  - Неадекватный какой-то. Я сам всё.
  
  - И...?
  
  - Полный ноль.
  
  - Что, никаких следов?!
  
  - Диверсий не было, если ты об этом. Хищений - тоже.
  
  - А шпионы?
  
  - Шпионы, может, и есть, только не в них дело.
  
  - Так с чего переполох-то?
  
  - Прибыли падают, Москва отчёта требует - вот они и ищут. Стрелочников. Шахов-то не дурак, но...
  
  - Давай без политкорректности.
  
  - Рынка вообще не чувствует. И Панков тоже... Я думал - он как спец получше.
  
  - Мда-а... Ты Серёге говорил?
  
  - После того, что мы с тобой натворили? Чтоб он опять в нас вцепился? Я тебе говорю - он вообще неадекватный.
  
  - Блин... Что же нам делать теперь...
  
  - Да ладно, прорвёмся.
  
  - Как?
  
  - Как-нибудь.
  
  - А Панков как?
  
  - Всё так же.
  
  - А Эльгу видел?
  
  - Нет. Мы из дому не вылезаем. А что?
  
  - Она ведь носит парик?
  
  - Н-нет.
  
  - Не ври. Не умеешь.
  
  - А... а как ты...
  
  - Носит, я знаю. Случайно в постели подставку под голову не кладёт, как гейши? Да нет, что это я, такие навзничь не ложатся...
  
  - Кошка, успокойся. Зачем тебе?
  
  - Да или нет?
  
  - Да, - после паузы ответил Тиг. - Я в самом конце узнал. Она была в ванной, я решил не тянуть... Вошёл без стука - и увидел... Стрижка чуть не под ноль, через всю голову шрам, жуть вообще, а вокруг волосы не растут.
  
  - То есть на люди выйти невозможно?
  
  - Абсолютно.
  
  - Сказала, откуда это?
  
  - Хулиганы избили три года назад. А у неё такой тип кожи, что... Даже лазерная шлифовка не помогла. Врачи сказали - там волосы больше не вырастут. Только пересадка. Да и то может не прижиться.
  
  - Мда-а... Попал, как д"Артаньян. Узнал тайну миледи.
  
  - Какая она была беззащитная... ласковая... нереально... Я, дурак, обрадовался... А на следующий день... Извини, даже тебе не могу сказать. Тем более тебе.
  
  И не надо. Сама знаю...
  
  Тиг вздохнул поглубже. Неестественно ровно сказал:
  
  - Знаешь, когда у меня на гонках руль отказал... даже это был не ужас. Но с ней... Не думал, что живым выпустит. Потом час в машине сидел - руки дрожат, ни одеться нормально, ни фары включить... Хорошо, там глухо, дорога пустая...
  
  - Вот тварь! И после этого заявить, что ты её не...?!
  
  - Да не в этом дело. И что узнал - ей по фиг. Но то, что стал жалеть, позволил расплакаться... А что, надо было уйти, а её бросить там, на полу? Она же просила, умоляла, чтоб я остался... А на следующий день сказала - её слёз даже муж не видел. Она б ему не простила. И мне не простит. Сказала, что видеть меня теперь не может, убила б, если б могла...
  
  - Почему ты молчал? Мы же её подозреваем! Любая мелочь важна.
  
  - Я ей обещал. Ещё до того, как она меня...
  
  В этом он весь. Человек слова.
  
  - И какое отношение это к нам имеет? Как ты вообще узнала?
  
  - Неважно. Забудь. Про меня, про этот город проклятый... про всё. Езжай к жене и не возвращайся.
  
  - Кошка...
  
  - Ты понял? Не смей туда возвращаться.
  
  - Ты... с тобой всё хорошо?
  
  Надо что-то сказать. Придумать, что спросить, чтоб ответил - долго и развёрнуто. Всё равно что. Лишь бы говорил без остановки. Лишь бы слышать его голос - и не слышать Костин. Пушистик не даёт замолчать. Чтоб мне говорить уютней. Хочет как лучше - а получается как у Черномырдина...
  
  Голос в трубке дрогнул.
  
  - Ты обиделась?
  
  О господи... Да нет для меня таких мелких категорий!
  
  - Кошка, не молчи!
  
  Обижаться? На тебя?!
  
  Самое светлое, что было в моей жизни...
  
  Но мне не место на свету.
   Отбой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"