Одиноков Никита Олегович : другие произведения.

Щелк. Грустно. "Икс Перфект"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

ЩЕЛК. ГРУСТНО. "ИКС ПЕРФЕКТ"

Рассказ

(12:54, 09.02.05)

Эпиграфы:

"Рано или поздно в процессе обучения у каждого..."
Последний оставшийся в живых,
С.Кинг, перевод

"Хочешь запереть ее за любопытство?"
Парк юрского периода: Затерянный мир,
С.Спилберг, вольный перевод

Благодарности:
Платону Воронько. Спасибо, что он есть.
Всем существующим Алексеям Кондратьевым,
без них у меня это не получилось бы.
А так же поэтам Литвы, о которых я никогда не слышал.
Это Зита Гайжаускайте и Костас Кублинскас.
Всем вам спасибо и... примите мои извинения.

   Девятое Февраля (2005)
  
   Загрустил крокодил:
   -- Никому я не мил!
   Улыбнусь во весь рот --
   Исчезает народ.
  
   Очень грустно, когда попадаешь в ситуации, которые никак не ожидаешь встретить на своем пути. Еще три месяца назад я и помыслить не мог о том, что мне доведется плавать на корабле. (Или судне? Как это надо называть?) А уж тем более военном или грузовом. Матрос (или кто он?), который провел меня на "Икс Перфект" говорил, что судно перевозит грузы, но здесь столько военных, что... Было столько военных...
   У меня есть:
   -- непонятный спецкостюм, "защищающий работающих от воздействия воды (?!!), огня, кислот, щелочей и пр.". Его мне удалось стянуть во время суматохи. Не знаю почему, но мне показалось, что именно этот костюм мне пригодится в сложившейся ситуации. В итоге у меня только несколько килограмм ненужной резины мехом внутрь;
   -- лапша быстрого приготовления. Тоже полная ерунда: даже если мне удастся проковырять ногтями дыру в корпусе, холодная морская вода мне вряд ли поможет. Хотя для ковыряния корпуса можно использовать и пластмассовую вилку от этой же лапши (ха!);
   -- ружье с пятью ампулами транквилизатора. Этого хватит для того, чтобы обездвижить пять раз детеныша динозавра, либо один раз самого динозавра, и три раза детеныша, либо два раза динозавра и один раз детеныша. Либо же, в конце концов, устроить для себя пять раз трехчасовую передышку от самого себя... Кстати, я после школы, где меня возили на стрельбище, ни разу не стрелял из ружья. А из настоящего - вообще никогда в жизни;
   -- море дурацкого напитка вроде кока колы, но без газа. Дрянь редкостная, особенно если теплая (а другой у меня и нет). Это единственный доступный мне напиток. Точнее -- питье. Приходится мириться;
   -- нож для разделки мяса. Окровавленный. Когда повар... Когда кок умер, я забрал у него нож. Нож повторяет судьбу спецкостюма. Зато я могу разрезать костюм на лоскутки и наделать резиновых оригами;
   -- чуть меньше трех квадратных метров, отделенных от мира холодной перегородкой ("стальной водонепроницаемой переборкой") возле идиотского ящика с обувью и еще более идиотской кипы пробковых... листов (?). Я здесь от кого-то слышал, что обувь и пробку не стоит складировать в одном помещении, но ввиду последних событий для освобождения пространства все, что могли поперетолкали куда попало;
   -- детская книжка со стишками и картинками и карандаш. На красочном огромноформатном развороте слева сверху написан стишок, а все остальное изрисовано ерундой, вроде радуг, пеньков, зайчиков, детишек и т.д. Чтобы не сойти с ума, поверх картинок делаю записи. Если когда-нибудь вернусь домой, передам дневник детям, -- естественно, когда они подрастут. Если нет... Что ж, это уже не моя забота.
   А выберусь я отсюда только при одном условии: меня найдут. То есть, найдут "Икс Перфект", а в нем (на нем?) -- меня. И убьют его. Убьют, ибо договориться с ним нельзя.
   К списку того, что у меня есть, нужно дописать самую мою главную проблему, без которой обстоятельства еще нельзя было бы назвать катастрофическими: мне нужно питаться. Даже если у меня имеется, что пить (я имею в виду эту кокакольную дрянь), еды у меня нет! Как вы думаете, стоит жевать ботинки? Или пробку?
   Поэтому я сижу на металлическом полу, грызу сухую лапшу и царапаю бумагу карандашом. Кстати, не мешало бы его подточить.
  
   Начал было ковырять дерево карандаша ногтями, но вовремя вспомнил о ноже. Зажал его (нож) коленями и аккуратно заточил свое орудие письма. Если бы я попытался воспользоваться этим ножом, как перочинным (нож в правую руку, карандаш -- в левую и поехали строгать), то просто отрезал бы половину карандаша, возможно вместе с куском себя.
   Вспомнил еще об одной проблеме: детеныш почти такого же размера, что и я. Он без труда войдет в мое "убежище" и сделает со мной все, что захочет. Сегодня с утра кто-то из них съел Талера. Странно, что собака умудрилась продержаться настолько дольше людей! Почти всех людей.
   Почти...
   Открыл очередную банку дряни. Странно, она вообще не должна находиться на корабле!..
   Хотя ладно, я все равно ничего в этих делах не понимаю. Я вообще не думал, что мне придется когда-либо плавать на корабле. И уж точно никогда не предполагал, что окажусь посреди океана в грузовом отсеке, зажатый между ящиком и стальной стенкой без права выхода наружу. Этот идиот поломал механизм дверей! Конечно, парня, закрывающего вход, нужно сожрать непременно с пультом управления дверьми! Или как называется эта штуковина?
   Сейчас он цокает двумя гигантскими когтистыми ногами по расчищенной специально для него площадке в грузовом отсеке, а я сижу и думаю, по каким каютам носится его дите. Каким-то образом оно умеет лазать туда-обратно, с палубы сюда, отсюда -- на палубу.
   Я знаю, что я последний. Не спрашивайте откуда. Просто знаю.
   А еще у меня есть маленькое окошечко. Круглое, полметра диаметром. Если вскарабкаться по ящику с башмаками на небольшую высоту и потянуться ножом, можно его, хоть и с трудом, открыть. Во время сильного ветра, в него летят брызги. А оно должно здесь быть? Его не выдавит при первой же буре? Хотя, видимо, пока не выдавило...
   Сейчас уже темнеет. Я поздно начал писать, поэтому удалось рассказать не много. Возможно, завтра будет лучше, а сейчас уже слишком темно, чтобы писать дальше. От садящегося солнца в окошко еще попадают лучи, но мне придется выползти из укрытия, чтобы положить детскую книжку в овальное оранжево-красное пятно света на полу.
   Жизнь дороже нескольких серых карандашных строчек поверх радуги.
  
  
   Десятое Февраля (2005)
  
   Тик-тик-тик!
   Тук-тук-тук!
   Что там в часиках
   За стук?
   Стрелки бойкие
   Шажком
   Все кругом идут,
   Кругом.
   И бежит
   За мигом миг
   С тихой песней
   "Тик-тик-тик".
  
   Самое смешное, что у него здесь те же права, что и у меня: никаких!
   Мы оба здесь нелегально, разница лишь в том, что я на "Икс Перфекте" с позволения матроса, а ему выписал пропуск кто-то сверху. Правительство? Интересно, кто?.. Или не интересно.
   Появилась еще одна трудность. Очень тесно связанная с той, о которой я говорил вначале.
   Туалет.
   Единственное возможное для него места -- вот этот угол, в который я сейчас смотрю. То есть, минус метр из трех квадратных метров моего личного пространства. Это очень нежелательно. По вполне определенным причинам.
   К тому же наверняка его привлечет запах, а внимание с его стороны -- не совсем то, чего бы я хотел больше всего на свете.
   Блин, не могу больше терпеть, а чем сильней мозг напрягается мыслью "как бы это сделать", тем больше хочется сделать это поскорей. Кто-то сказал мне, что наше мышление напрямую связано с нашим пищеварением. Или наоборот...
   Блин, ну что же такое-то, а?
  
   Я придумал вариант. Очень сложный, но вариант. Вариант для изоляции запаха.
   Спецкостюм.
   Сам процесс очень сложен, зато продукт полностью изолирован от внешнего мира. Кроме того, ему (продукту) тепло и уютно, пусть и в отличие от меня. Теперь у прорезиненной тряпки, висящей на углу ящика с обувью, появились предназначение и нога. Точнее, ее часть ниже колена.
   Надо заставить себя поменьше налегать на питье. А лапшу я за ночь сгрыз, да и не думаю, что можно назвать ее хоть подобием еды, так что пока костюм будет наполняться только жидкостью. Интересно большую ли тяжесть выдержит капюшон спецкостюма до тех пор, как порваться или соскользнуть с угла ящика?
   Съев хрустящие макаронины, я, морщась от отвращения, выдавил на язык маленький пакетик желто-коричневого масла. Я всегда его ненавидел. Сейчас оно показалось совсем отвратным: к противному масляному вкусу примешивался привкус чеснока. Затем я дополнил картину отвратных вкусов, высыпав на жирный от масла язык, грибную заправку со специями. Моя слюна, вцепилась в эту гадость мертвой хваткой и унесла с собой вниз по пищеводу.
   Вот бы...
   Тихо, что-то скребется поблизости... Видимо, детеныш. Прижимаю к себе ружье, заряженное капсулой, и притягиваю поближе нож. Надо ненадолго замереть и превратиться в неодушевленный груз, подобно всему, -- кроме них двоих, -- на этом корабле.
  
   Все, быстрое скребущее цоканье быстро удаляется. Зверек (хе-хе!) ничего здесь не нашел... Скоро ли он сюда вернется? Боюсь, с нарастанием голода, инстинкты и рефлексы будут обостряться... Любому дураку ясно, что спрятался я не навсегда. Рано или поздно он доберется досюда. Хотя бы потому, что он может это сделать.
   Пока он убежал, посмотрю, что есть в ящике обуви.
  
  
   Одиннадцатое Февраля (2005)
   На этой странице еще осталось немало места...
   Проковырялся вчера весь день и вечер в ящике. Через щель удалось повынимать кучу, никогда не угадаете, чего.
   В куче:
   -- сапоги: обычные, типа рыбацких, женские, а так же укороченные;
   -- ботинки: обычные, альпинистские, полуботы...
   Ой, господи, чего я перечисляю? Короче, множество самой разнообразной обуви для людей любых возрастов, профессий, размеров и полов.
   Больше всего из этой кучи мне приглянулись шнурки. Пока не знаю, зачем, но их можно использовать.
   Уже в темноте слезал с ящика, чуть не сорвал висящий на нем костюм.
   Пришла мысль, что можно было бы в ящике "поселиться": наверняка там теплее, и уж точно там спокойнее. Но, как я не старался, проковырять щель больше, чем я это сделал до сих пор ножом для разделки мяса, мне не удалось. Теперь у меня все руки в занозах и с двумя-тремя порезами. До тех пор, нож еще был острым, сейчас -- слегка затупился.
   Как и карандаш. Ужа два раза его точил. Таяние карандаша напоминает мне о хрупкости и недолговечности бытия и всего сущего. Сколько мне еще осталось?
   Да, возможно там, среди людей, мне пока что и нечего делать, но все же общество роднее мне, чем холодный грузовой отсек непонятно какого судна с названием "Икс Перфект" и соседство с существами, о существовании которых я, как все дети, мечтал в детстве, но совершенно не верил в него (в существование) с ранней юности. Там, среди людей, теплее.
   А тут действительно холодно. По ночам. На мне слишком мало одето для ночевки на стальном полу у стальной стены с ледяным ружьем, прижимающимся к груди и животу. Если бы я еще имел право засыпать дольше, чем на несколько минут: детеныш мал только размером, во всем остальном -- в прыти, свирепости, злости, -- он даст фору своему родителю. Интересно, а родитель -- мать или отец?
   Или не интересно...
   Кажется, я кое что придумал, но пока не знаю, получится ли это.
  
  
   Тринадцатое Февраля (2005)
  
   Зеленый маленький росток,
   Ты -- невелик, я -- невысок.
   И ничего, что мы тонки.
   Давай расти вперегонки.
  
   Есть хочется сильно. Еще не настолько, чтобы начать обгрызать собственные пальцы, но достаточно для того, чтобы сожрать сырьем крысу. Была бы еще здесь эта крыса! Уверен, если она и была, то ее сожрал выродок. Он снова бегал мимо. Что-то здесь его привлекает. А динозавр на редкость спокоен, хотя я, конечно же, не знаю, что для него редкость, а что -- обычное состояние. Но, думаю, экипаж такого немаленького судна, как это, успокаивает его на достаточное время для того, чтобы мочь снова проглотить столько же мяса.
   Что-то я чушь какую-то пишу...
   А он там цокает огромными лапами по металлическому полу и издает щелкающие звуки толи ртом, толи, что там у него еще есть.
   Два дня строил себе дом. Разодрал покрытие пробочной кипы, постаскивал листы, где надо попереломал, где смог -- разрезал ножом.
   Самое сложное было делать по краям листов дыры. Поддается-то пробка легко, но есть трудность: слишком легко. И очень часто вместо отверстия получался зубец. Или как это назвать?
   Дырка, короче, ломается.
   Черт, совсем ерунда какая-то. Я же специально веду дневник, чтобы не сходить с ума!
   Наверно, я голоден. Не думайте, что я не ел только три дня. Когда несанкционированно находишься на незнакомом корабле очень сложно что-либо урвать. Из еды мне перепадало только то, что мой знакомый матрос столь же несанкционированно приносил мне в карманах.
   Почему никто не объясняет мне, по какому поводу здесь такие строгие режимы? Это так оттого, что здесь военные? Или оттого, что совершается какая-то засекреченная операция? Или тут и на других судах так всегда?
   Ох, как удивятся люди, которые меня найдут! А ты кто, -- спросят они меня. А что я отвечу? "Я -- член экипажа"? Или "я -- военный"? Не, самое лучшее: "я -- динозавр, щелк-щелк"!
   Мы с ним оба совершили преступление против человека. Человеков... Тьфу, людей.
   Но я-то не сжирал полную баржу людишек!
   Но кому есть до этого дело? Я попаду в тюрьму, -- ведь мне не удастся так, как я хотел, незаметно выскользнуть с судна в первом же порту, -- а его возьмут, будут кормить, поить, ухаживать за ним, изучать. Приручать, может быть. А где справедливость.
   Ой, да что там гадать, наверняка меня пришьют, как очевидца того, что я видеть был не должен! Наверняка, это не для развлечения публики из фиг знает какой латинско-тропической страны фиг знает в какой центр цивилизации везут фиг знает какое животное!
   Везли. Сейчас оно само едет.
   Но теперь мне хотя бы не так страшно спать по ночам. Не скажу, что моя пробковая коробка -- удобное место для жизни, но в ней тепло и относительно безопасно: кажется, пробка сдерживает запахи. Теперь промежутки сна можно увеличить до получаса, а то и больше, и можно не опасаться, что за один из этих промежутков тебе откусят ногу, руку или голову...
   Для верности, я построил две коробки.
   При помощи свитых из шнурков веревочек, я связал друг с другом прямоугольные пробковые листы за дырки, просверленные в них ножом для разделки мяса. По одному листу у каждой коробки я не стал закреплять намертво, получив таким образом двери, закрывающиеся на не бог весть какие, веревочные, но все же замочки. По два узловатых замочка на каждую дверь. На дверь каждой комнаты моего дома. Во второй коробке я устроил туалет: из костюма, закрепленного ботинками, шнурками и небольшими кусочками пробочных листов, получился неплохой унитаз. Да, внутри уже серьезно попахивает, но снаружи, если туалет запереть, действительно ничего не чувствуется. По крайней мере, моему, человеческому носу. Удовольствовавшись, если можно сейчас так сказать, туалетом, а так же спальней и гостиной в лице первой коробки, столовую я строить не стал. За ненадобностью. Вокруг я начал выкладывать декоративную стенку из банок от дряни, которую мне приходится пить. Знали бы вы, как от нее болит пустой желудок!
   Хочу устроить себе что-то вроде кровати, поэтому снова полезу за ботинками.
   Черт, если честно, и если не считать сухой лапши, я не ел уже почти неделю. Пять дней точно. И то, тогда я ел только скудную долю нормального ужина...
  
   Ура! Я победил его!!!
  
  
   Пятнадцатое Февраля
  
   Гусь говорил
   У речки с гусем:
   -- Послушай, гусь,
   Чего мы трусим?
  
   Чтоб защититься
   От лисы,
   Объединим
   Свои носы!
  
   Занимался вчера весь день его разде...
   Ах, да, сейчас на сытый желудок, могу себе позволить рассказать все по порядку.
   Я рылся рукой в обувном ящике, мое сознание было слегка рассеяно, и тихое лязганье я услышал только тогда, когда оно раздавалось уже по ту сторону переборки. Дернувшись, я слетел с той высоты, на которую взобрался. Слава Богу, что спецкостюм уже находился в туалете, а то я наверняка машинально схватился бы за него и, повалившись на пол, валялся бы весь в дерьме. Высота эта СЛИШКОМ маленькая, чтобы сломать себе что-нибудь или хотя бы повредить. Но достаточная для того, чтобы, упав на стенку из банок, наделать очень много шуму. И зачем я, идиот, нагромоздил ее. Ненавижу, когда мой мозг отключается. Странно, что сам динозавр не пришел на шум, устроенный мною, хотя сюда бы он не протиснулся все равно, так что о нем можно пока не беспокоится. Пока! А вот о его детеныше можно не беспокоиться УЖЕ!
   Но идем дальше.
   Я упал и наделал много шуму. Чуть не поломал туалет, но это не важно, хотя было бы неприятно. Не прошло и секунды, как из-за переборки, прямо в проходе появился... нет, выскочил этот ублюдок!
   Выскочив, он встал как вкопанный и уставился на меня. Непропорционально маленькие ручки сложились в узловатые кулачки, словно он хотел поиграть со мной в игру "угадай, в какой руке". Застыв, мы оба смотрели друг на друга. Я смотрел в его черно-красные, как мне показалось в обычном полумраке этого помещения (единственный свет в этой части отсека, как я уже писал, падал из маленького круглого окошечка), глаза и покрывался холодным, как пол подо мною и кровь моего врага, потом. Он смотрел на всего меня обоими выпуклыми глазами по бокам морды. Его ноздри еле-еле шевелились. Не думаю, что от усиленного дыханья. Скорее всего, он принюхивался (они ведь чувствуют запах?), или просто рефлекторно дергал носом.
   Я не знал, чего он ждет. Может быть, он целился. Аккуратно, не сводя с него глаз, я нащупывал боковым зрением вход в мой домик. Не знаю как он, а вот я -- точно целился!
   Мы, вероятно, стояли бы так целый день: он -- тупое существо: ничего не происходит снаружи, -- ничего не происходит внутри, -- и я -- тварь дрожащая, боящаяся пошевелить рукой или ногой, ввиду стопроцентной вероятности потери шевелящейся части тела, -- но...
   Балансировавшая до этого момента на одном из краев другой банки, банка из-под дряни с громким лязгом рухнула на пол, казалось, я слышал медленный свист ее двадцатисантиметрового полета...
   И мы оба кинулись! Он на меня, я -- к дому! Он вперед, я -- влево!
   На тот момент меня спасло только то, что его реакция лучше моей: сначала он ринулся на меня и только через миллионную долю секунды рванулся я. Если бы я это сделал раньше, он легко вычислил бы мою траекторию и, перекрыв мне дорогу, уже приступил бы к обеду, издавая неприятные гортанные щелкающие звуки.
   Но на тот момент он, заскользив когтями по стали и прокатившись на моих банках, на мгновение упал, дав мне возможность узнать что...
   Один из завязываемых мною при выходе из дома на простые бантики закрывающих двери шнурков затянулся узлом, когда я, как это часто делают ДЕТИ (!!!) дернул "не за кончик, а за петельку"! Второй шнурок развязался моментально, но этот с каждым моим толчком затягивался все сильнее. Обдирая кожу с и без того поцарапанных пальцев, я протолкнул их в тонкую щель между листами двери и потолка и изо всех сил дернул. Шнурки и пробка лопнули с невероятной простотой: возможно, мое убежище настолько хилое, возможно, это адреналин.
   Ввалившись внутрь, я схватил ружье (как хорошо, что я его никогда не разряжаю!) и, разрывая мышцы на левой ноге, за которую меня резкими рывками вытягивал из норы звереныш, я развернулся и нажал на курок.
   Фуф...
   Только сейчас я понимаю, что, если бы я попал не в глаз, а в любое другое место из тех немногих, что мне открывались, а конкретнее, в его лоб или себе в ногу, сами понимаете, чем бы я сейчас был. Причем я не уверен, что гаденыш воспользовался бы моим спецкостюмным изобретением. Я попал в глаз. Это магия, но я попал в глаз! С разворота, без прицеливания, наугад... И В ГЛАЗ!!!
   Он еще раз больно дернул, затем его челюсти ослабли (у скольких писателей я читал эту фразу про челюсти?!) и он, щелкнув два раза, лег на брюхо. Это действие было чисто символическим и заключалось всего лишь в разъезжании его ног в стороны, так как, вырывая меня из коробки, он прислонялся к полу животом.
   Медленно, чтобы вконец не дорвать мышцы, связки и что там еще в ноге бывает, я растянул его пасть и руками вынул оттуда остатки своей ноги. Кость вроде бы не сломана, крови относительно немного (а где, кстати, бедренная аорта?). Повторяю на всякий случай: относительно немного. Я своим обывательским взглядом заключил, что смогу ходить, но еще долго буду хромать.
   Больше всего я сейчас боялся, что, почувствовав запах крови или смерть своего чадища, динозавр сам придет сюда. Я был уверен, если у него будет цель попасть именно сюда, то стальная переборка его челюстей не остановит.
   Поэтому я втащил тело в дом. Еле-еле смотав его хвост и прижав его снаружи дверью, я переполз, чтоб слишком сильно не напрягать ногу, к туалету. Там, ножом, я оттяпал...
   Ха, страшно?!
   Я оттяпал рукав спецкостюма и натянул его на ногу. Думаю, эта прорезиненная штука мехом (ворсом?) внутрь заменит перевязку. Хотя было больно... да и сейчас тоже больно, когда ворс щекотится о голую мышцу.
   Вернувшись в дом, я грохнулся (странно, почему я не сделал этого раньше? Мой организм боялся истечь кровью?) на пол, упершись головой в мягкий (!!!) бок чудовища. Я отрубился до самой темноты.
   Проснувшись, я не знал что делать. Было темно, где мои вещи (ружье, нож, детская книжка и карандаш) я не знал. Потом, ползая в темноте, я нашел на полу возле гостиной ружье, остальное -- только утром. Найдя ружье, я всадил еще одну ампулу в пузо гаду, разлегшемуся у меня в гостиной и уже начинавшему шевелиться. Это напомнило мне, что на борту "Икс Перфекта" все еще две живые твари.
   Три.
   Обнаружив (когда проснулся) дверь своего дома открытой, я испугался. Зачем я втаскивал ящера внутрь, если дверь впопыхах все равно не закрыл. Видимо, динозавр пока ничего не чувствовал. Завязав на один оставшийся шнурок, я запер ее.
   До утра я вспоминал дневные события и тихонечко стаскивал раскатившиеся повсюду банки в угол своих трех квадратных метров между ящиком и правой стальной переборкой. Когда рассвело, я обнаружил, что за эту ночь увеличил их (пустых банок) количество чуть ли не вдвое. Мой спецкостюм наполнился почти до краев. Тем более, сейчас у него не было рукава. У меня в туалете сидит безрукий человек. Я обнаружил, что кое-где костюм подтекает. Сегодня я отдыхаю после вчерашнего и позавчерашнего и перевариваю еду, а завтра надо будет этим заняться.
   Вчера в какой-то момент, похоже, расшалилась погода и "Икс Перфект" даже немного покачался, но я был занят, чтобы особо заострять на этом свое внимание. Знакомый матрос, царствие ему небесное, обещал в этом рейсе спокойную погоду. Да иначе я и не согласился бы на его предложение!
  
   Много событий, начинаю новый
  
   Возвратились птицы с юга.
   Оживилась вся округа.
   Заискрились даже льдинки --
   Как счастливые слезинки.
  
   Мы спросили у пичуги,
   Зимовавшей там, на юге:
   -- Лучше всех земля какая? --
   И услышали: -- Родная!
  
   разворот.
   Итак, утро. То есть четырнадцатое февраля.
   Естественно, все вы понимаете, что мне хотелось сделать с детенышем (и с крысой). И сделал ба я это прямо ночью, если бы только нашел нож. Ибо без него я просто поломал бы ногти и зубы, пытаясь прогрызть грубую кожу, напоминающую броню.
   Найдя нож, я схватил начатую банку дрянной жидкости и, отрезав детенышу с бедра кусок мяса, размером с кулак, давясь пожрал его. Только брезгливо обгрызая оставшиеся на неровном рваном куске ящериной кожи волокна мышц, я вспомнил, что хотел запивать сырое мясо сладкой дрянью, но рефлексы пересилили желание.
   Через несколько секунд пришла тошнота. Подавив рвотный рефлекс, -- во-первых, я не хотел еще раз есть тот же кусок, во-вторых, у меня не было приспособлений, чтобы чистить пол, а запах -- не то, что мне нужно, -- я заглотил целиком остававшуюся в этой банке воду и быстро притащил несколько новых, открыв заранее две из них. Далее я пару часов, борясь с тошнотой, отрезал части ноги выродка и небольшими кусочками, обильно запивая, глотал их. Почти не жуя.
   Позднее я понял, что тошнило меня по большей части из-за предрассудков. Из-за моей брезгливости.
   Кто тут говорил про крысу?
   Затем весь оставшийся день я почти в полной темноте (свет пробивался только в проломленную мною вчера щель в двери) своего домика, закрывшись, чтобы динозавр не почувствовал запаха, разделывал тело сраженного мною в неравном (и, по-моему, неравному не в мою пользу) бою соперника.
   После нескольких моих действий он начал подергиваться и щелкать. Я пятнадцать или двадцать раз всадил нож ему в горло. Пощелкай мне еще!
   Отрезав еще от живого детеныша ногу, она еще несколько секунд отчего-то шуршала по полу (блин, где моя грамматика?!). Фиг с ней.
   По возможности (темнота и отсутствие навыков в данных областях сильно мешали мне), я собирал кровь в пустые банки. Я надеялся, что ее можно будет пить. Пока еще я не знал от жажды или от голода...
   Навыбивав прикладом ружья у ящерицы зубов, я проверил их воздействие на все доступные мне материалы:
   Ботинки тяжело проколоть, но после этого распарывать их просто одно удовольствие. Пробку можно царапать (очень глубоко царапать!), а так же, вколачивая все тем же прикладом зубы в листы, а затем выколачивая их обратно, я научился получать очень аккуратные отверстия с ровными краями, в отличие от тех, что были раньше. В стали (я экспериментировал с полом) мне тоже удалось проделать вмятину, но тяга к тишине и отсутствие силы челюстей ящера не позволили мне сильно в нее углубляться. Каламбур, что ли? Зато я убедился, что существо, обладающее этой самой силой челюстей ящера (вы понимаете, о ком... о чем я), действительно доберется до меня при первом его, существа, желании.
   Я разделил ноги в коленях (передние лапки оставил, как есть; можно высушить и будет сувенир!), несколько раз разрезал хвост (между некоторыми позвонками), отрезал голову и, как мог, распотрошил туловище. Суставы пришлось ломать руками, но нож я все равно затупил.
   Затем я вынул через щель в ящике с десяток коробок с обувью, через эту же щель пропихал внутрь части тела динозаврика и обложил их вынутой обувью. Я надеюсь, что это хоть как-то помешает запаху выбраться наружу, а мясу -- испортиться.
   Вернувшись, в гостиную, я ужаснулся: весь пол в крови, дверь помята... Надо все это заменить. Но у меня уже снова не было сил. Эту ночь я спал в туалете.
   Сегодня я, как уже говорил, отдыхаю.
  
   Отдыхая, освоил открывание окошка. Складывая в ботинки кишки и прочую гадость, я через окно выбросил вонючие потроха зверя. Родилась идея насчет чистки туалета.
   Сейчас я пойду спать, начал устанавливаться режим.
   Сегодня опять спим в туалете.
  
  
   Шестнадцатое
   Место пока остается. Пишу здесь. Я говорил, что у меня кончился карандаш?
   Последний раз точил его вчера. Тупой окровавленный нож превратил и без того жалкий огрызок карандаша в разбархатившиеся щепочки.
   Сегодня освобождал унитаз. Аккуратно сливал содержимое в сапоги и на хитром приспособлении из пробки доставлял их к окошку. Теперь на душе полегче.
   Чего не скажешь об обстоятельствах.
   Кровь почти вся свернулась. Попробовал ее на вкус -- стошнило. В сапог, слава богу. Я специально таскаю его за собой. Мясо начинает пованивать.
  
   Съел немного мяса: обглодал ручку детеныша, она слегка подсохла и была похожа на вяленную. Сделал новую дверь.
   Пол в гостиной размяк, на стенах появилась плесень. На вкус плесень -- как тухлый сыр. (Только не говорите мне, что это у тухлого сыра вкус плесени!) К тому же ее приходится с пробковыми опилками соскребать зубами с поверхности. В доме начало вонять какой-то тухло-ржавой гадостью.
  
   Пришлось заменить пол. С зубами детеныша это было сделать не сложно.
  
   Пишу мало, карандаша-то нет.
  
   В довершение всех плохих обстоятельств, динозавр начал активизироваться. Толи заметил отсутствие ребенка, толи... Скорее всего, просто проголодался.
  
  
   17
  
   Наступает ночка,
   Ты устала, дочка.
   Ножки бегали с утра,
   Глазам спать давно пора.
   Ждет тебя кроватка.
   Спи, дочурка, сладко!
  
   Обнаружил червей в мясе. Маленькие, белые, пузатые... Они что, так быстро появляются? Или о существовании (и присутствии на "Икс Перфекте") не только динозавров я не подозревал?
   Сблевал на пол.
   Надергал из обуви стелек и, промокая каждой, засовывал их в специально заготовленный сапог. Затем выбросил сапог в окошко. Последнее время в него начало холодно поддувать по ночам, приходиться каждый раз открывать и закрывать его.
   К привычному запаху динозаврих экскрементов примешивалась резкая вонь гниющего мяса. А теперь еще и лужа рвоты...
   Родилась идея.
   Прежде, чем воплощать ее, открыл окошко -- пусть воздух слегка проветрится и посвежеет.
   Страшно. Видимо, тяну время.
   Пока тяну, расскажу одну штуку. О способах письма.
   Как писать, если у вас нет карандаша, но есть банка крови мертвого динозавреныша и куча ботинок?
   Надо вынуть шнурок и, представляя, что его острый кончик -- это перо, а кровь -- чернила, вообразить себя средневековым писателем...
   Все, пошел.
  
   Кажется, план почти удался.
   Отделив одну из заплесневевших стенок своего дома, я налепил на сопливые грибочки дюжины три все тех же стелек от обуви и, перевернув ее другой стороной, сложил на нее протухшее мясо. Затем я пополз. Я полз медленно, и стельки делали звук скольжения пробки по полу почти не слышным.
   Впервые за неделю я выбрался из-за переборки. Чувство голода отшибло насмерть: желудок сжался до размера кулачка детеныша динозавра.
   Зато сердце колотилось так, что закладывало уши. Боялся, что динозавр обнаружит меня по биению сердца. Мышцы непроизвольно сокращались. Казалось, у меня судороги. Так, наверное, оно и было.
   Дотащив волоком черно-красную груду до места, которое я сам для себя обозначил, как оптимальное, если здесь применимо это слово, я позволил себе поднять голову. Он был там.
   Медленными движениями, Динозавр шевелил ящики, мешки (с удобрениями?) и прочие вещи, что-то пытаясь пробовать на зуб. Моему взору открывались окровавленные провода там, где когда-то была кнопка для открывания огромной (с импровизированное футбольное поле во дворе дома, где я жил, будучи ребенком) двери с палубы в багажный (грузовой?) отсек. Я видел, как через нее краном грузили все, что здесь находилось. Все, если не считать... Ну, вы сами понимаете.
   Накопив достаточно для этого поступка моральных сил, я бросил недалеко от Него бывшую голень детеныша.
   Медленно и амбициозно, Он повернулся на шлепающий звук и остановил огромной мускулистой ногой катящийся по полу кусок. Наклонившись к нему мордой, он подхватил его зубами и, дернув головой, заставил огрызок исчезнуть у него во рту, готовя его (рот) к следующему куску, который уже находился в воздухе.
   Боже! Как хорошо, что не все твои, -- о Боже, -- твари, способны додуматься оглянуться туда, откуда летят куски мяса, им дарованные! Поднять свое ты рыло...
   Ему не видно было, что это мясо летит от меня.
   Иначе порция, определенная мною (!) для него (!) увеличилась бы больше, чем вдвое.
   Напоследок, катнув в его сторону облезший череп, лишившийся половины зубов, я, не дожидаясь окончания картины, пополз обратно к своему дому.
   И вот я тут.
   Динозавр слегка успокоился.
  
  
   18
   Понял, что остался без еды.
   Ужасно болит живот. Кажется, я отравился дрянью.
   Писать свернувшейся кровью почти невозможно...
   Долго думал, как скоро мне удастся найти пути, по которым детеныш лазал наверх. И понял, что это вообще невозможно. Не спрашивайте, как я это понял. Просто понял.
   Хочется есть. Живот болит...
  
  
   19
   Да, если чуть выше -- 18.
   Десять дней со дня происшествия... Кто-нибудь заметил, когда он вышел из-под контроля? Талера жалко. Он любил меня.
   Холодно -- я не заменил утащенную мною стенку.
   Интересно... Действительно интересно: я буду прав, если скажу, что замкнув провода там, где была кнопка, я смогу открыть дверь?
   Это шанс.
   Что делать с динозавром?
   Ружье.
  
  
   20
   Весь день и часть ночи тренировался менять капсулы в ружье: пах! открыли, вставили, закрыли, пах! и еще раз для надежности, открыли, вставили, закрыли, пах!
   Естественно, тренироваться стрелять -- нельзя. Сами понимаете.
   Тренировал меткость, бросая ботинки сначала в дырку ящика, затем, посмелев (звук хлопающего по стальному полу ботинка -- не шелест крылышек бабочки), стал бросать их в открытое окно.
   Интересно, он умеет быстро двигаться? Так, как его детеныш? Сколько у меня будет времени?
   Окошко уже не закрываю. Нет сил (и сапог), чтобы очищать унитаз. Возвращаю жидкость миру прямо в углу. На банки. Интересно смотреть, как они неравномерно наполняются.
   Почти как телевизор.
   Затем, потренировавшись, я заснул. Надо было поспать, чтоб набраться сил. Я сказал, что хочу это сделать прямо сейчас?
   Ох... Еще ненадолго прилягу.
  
  
   21
   Лихорадит. Не так, как вчера, но все же. Ботинки и кроссовки, пропитавшиеся кровью и пропахшие тухлятиной, не сильно помогают согреться. А уж тем более не способствуют улучшению настроения и самочувствия. Сегодня уже могу поднять ружье.
   Пока валялся -- в мозгах, а сейчас -- и в реальности довел до автоматизма движения выстрела и смены капсул.
   Сейчас, отдышусь и пойду...
   Удачи мне.
   Дневник сунуть некуда: хочу быть по максимуму свободным, -- оставляю тут.
  
   Я встал. Проверил наличие в дупле (или где?) капсулы. Остальные две в специально скрученном из кусков ботинок и шнурков поясе-ремне. Достать их оттуда проще простого, сами они оттуда не выпадут даже при землетрясении. Я сам придумал хитрую систему.
   Смотрю на прощание на три своих квадратных метра. Две переборки. Справа и слева. Прямо передо мной -- стена с окошком, за стеной -- вода и небо. К левой переборке в самый угол затолкан огромный ящик с обувью. Чуть поближе ко мне к той же переборке и ящику приткнута кипа пробковых... листов(?) в странной обертке. В другом углу столпились банки, с разным количеством желтой жидкости каждая. И самое главное: два пробковых куба, один без одной из граней. Два пробковых куба, стоящих под разными углами к стене. На крыше одного из них -- окровавленная банка, шнурок и детская книжка огромного формата со стихами и красочными картинками...
   Пора.
   Тихонько выйдя из своего укрытия дулом вперед, я начал подкрадываться к тому месту, где лежал окровавленный дырявый заплесневелый пробочный лист.
   Пришел.
   Он был там. Медленными движениями он...
   Некогда любоваться. Я прицелился. Как только я нажму на курок...
   Да... Пан или пропал.
   Грудь трясется. Пальцы ледяные. Волосы, чтобы не лезли в глаза я срезал отупевшим ножом.
   Глубоко вздохнул.
   Медленно-медленно выдохнул.
   Грудь успокоилась.
   Он переходит с места на место.
   Я -- дерево.
   Щелк-Щелк.
   Хочу, чтобы мое ружье точно так же сказало "Щелк-щелк" и чтобы все стало хорошо. Я пойду наверх, он -- поспит, а потом снова будет кусать мешки с удобрениями. И мы больше никогда не встретимся.
   Наверху -- камбуз. Еды на две (или сколько?) сотни человек до ближайшего порта. Даже если "Икс Перфект" просто идет по прямой, мне хватит еды до тех пор, пока он врежется в (любой!!!) берег. За время до столкновения, я здоровый, сильный и сытый, спрыгну с борта в воду и поплыву к тому же берегу. Не пострадаю даже от столкновения.
   А динозавр... Даже если и не пострадает, о нем позаботятся. Или он сдохнет с голоду еще раньше...
   А я буду свободным...
   СВОБОДНЫМ!!!
   ...
   Я нажал. Нажал.
   Ампула со свистом вылетела из дула... Именно это я себе представлял, помня встречу с динозавром-малышом...
   Нет. Ружье щелкнуло. И издало звук, похожий на чих.
   Он обернулся.
   Я машинально открыл (черт, как это называется? сломал? развернул?!) ружье, из наклоненного дула закапала жидкость и посыпались кусочки битого стекла.
   Черт!!
   Боже! что-то испортилось, пока я колотил прикладом по зубам и куда я там еще колотил!!!
   Я сунул вторую капсулу.
   Никогда надежда во мне не была такой яркой, такой сильной!
   Я ЗНАЛ! Клянусь, я ЗНАЛ, что этот, следующий, выстрел будет удачным, динозавр пошатнется, затем со вторым выстрелом упадет... Я пронесусь мимо, замкну провода, выскочу в открывшуюся щель...
   Я нажал на курок.
   Щелк. Пчщ.
   Клац. Клац. Клац. Клац.
   Когти по стали.
   Он медленно приблизился ко мне, наклонился и почти нежно, повернув голову на бок, взял меня зубами. Он развернул меня так, что я смог увидеть окошко, под которым я провел... Сколько я здесь провел?
   Я увидел окошко, на котором сидела чайка. Самая обыкновенная чайка. С самым обыкновенным пятном мазута на боку и правом крыле.
   А потом...
   Потом я умер.

(21:11, 9.2.5)

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"