Аннотация: Небольшой, уютный городок, случайная встреча, жаркая любовь... Но есть НЕЧТО, та сила, что стоит за всем этим...
ТО, ЧТО ПРИХОДИТ В НОЧИ
Двое молодых французов стояли на палубе небольшого двухмачтового суденышка, неторопливо подплывающего пристани. Она носили сложное имя прибрежного городка Монтальто-ди Кастро, живописные виды которого открывались им сейчас. Один из французов нацелили биноклем на местную красотку, сидящую на песчаном берегу в рваном рыбацком одеянии и обхватившую колени руками, но тотчас опустил его, видимо, сочтя открывавшиеся прелести недостаточно привлекательными для своего взыскательного взора.
Его звали Антуан Трезье. Он был черноволосым, ладно сложенным молодым человеком с мужественным загорелым лицом, пылкого склада ума; то, что он хорош собой, не мог скрыть даже простоватый дорожный костюм черного цвета с неуклюжими большими серебристыми пуговицами. Его друг, Франсуа Монтень, был поуже в плечах, но выше ростом. На его крепком, скуластом, обветренном лице светилась обычная широкая улыбка, характеризующая его как человека неунывающего, дружелюбного, хотя порой довольно несдержанного. Франсуа был в костюме офицера французской армии, почитая (считая???) своим долгом носить его в путешествии, занятии далеком от дел военных.
Друзья познакомились в армии, восемь лет назад. По окончании срока обязательной службы Антуан вернулся домой, в Лион, где некоторое время работал на автомобилестроительном заводе немца Майера старшим инженером. Ему до смерти наскучило копаться в чертежах и схемах, и он уже подумывал о том, под каким бы поводом убраться оттуда подальше и куда направить стопы, когда как нельзя более вовремя подоспела кончина дражайшей тетушки, оставившей молодому человеку приличное наследство. Часть приобретенного капитала Антуан вложил в акции, а на оставшиеся деньги решил посвятить себя делу несомненно более увлекательному - путешествиям. Для этого он вначале отыскал в Ницце своего старого военного друга. Франсуа продолжил воинскую карьеру и дослужился до офицера, однако весьма нуждался в смене обстановки. Предложение Антуана он встретил с большим воодушевлением. Прекрасный охотник, Он мечтал об отдыхе в иных городах и странах, где он бы смог попрактиковать свои навыки в стрельбе.
Вначале они объехали всю Францию, затем побывали в прохладной Дании. Путешествие, дорога - мир совершенно особый, вот что они вынесли из этого, оставшись при этом довольным. Вначале ты с пристальным вниманием и растущим удивлением приглядываешься к каждому новому, необычному строению местным нарядам, людским толчеям, природным ландшафтам. Кажется странным, что недалеко от того, где жил ты, может быть все совсем по-другому. Маленькие ярмарки кажутся местом священнодействия, поклонения кипучему богу торговли, небольшие подлески, где пугливые косули игриво петляют между высохшими морщинистыми кронами - девственным раем джунглей, где за каждым дряблым кустиком притаился леопард или, на худой конец, плечистый красноглазый кабан. Твой голос и голос твоего друга звучит здесь оживленно и таинственно, сливаясь с шелестом дубрав. А покидая очередной городок, увозишь с собой охапку впечатлений, которые неспособны удержаться в голове, они сыпятся на пыльную дорогу, помечая твой путь.
Однако вскоре к этому привыкаешь. Смена обстановок и людей становится делом обычным, само собой разумеющимся. Помнишь старого датчанина, что приютил нас во время бурана и даже не попросил потом платы? У него были рыжие щетинистые усы, а звали его, кажется, Ольсен. Нет, отвечаешь ты, звали его вовсе не Ольсен, а Ульберг, усы у него были не рыжие, а темно-бурые... или их не было?.. А еще у него была дочка - как там бишь ее?.. Память тщательно отцеживает самое ценное, самое яркое, оставляя позади усы и лица, имена и расположение придорожных фонарей. Запорошенные снегом улицы Оденсе, Выборга, остаются бледным призраком в твоих воспоминаниях, пока морской паром влечет тебя на жаркую Корсику.
Антуан и Франсуа побывали на крошечном островке Джильо без захода на знаменитый Эльбу на севере, где канула в Лету звезда Наполеона Буонапарте, вседержавного монарха и властителя Франции, изменившего всего две буквы в своей настоящей фамилии. А затем легкий попутный ветерок доставил их на побережье, и теперь под сияющим солнечным ободом пред ними раскинулся этот маленький итальянский городок. Пляжное настроение владело обоими молодыми путешественниками, пока парусник швартовался у пристани.
Несколько сбил его строгий чиновник в очках, итальянец, маленького роста, с пробивавшейся лысиной, долго досматривавший их скромный багаж. Разморенные солнцем друзья покорно стерпели эту процедуру, потеряв около двадцати минут. "Где вы нам посоветуете остановиться?" - на ломаном итальянском спросил Антуан. Чиновник, посветлев лицом, от того, что к нему обратились за помощью после того, как он мучал туристов в духоте и нервном томлении, быстро заговорил, но Антуан попросил его повторить. "Виена Монтальта" - наконец различил он слова итальянца, - "вы найдете гостиницу, пойдя на запад под углом". Во-всяком случае, так Антуан и Франсуа поняли его.
Над городом стоял запах моря и рыбы. Однако, по крайней мере, не такой настойчивый, как плохие сигары Франсуа, которые тот вовсю раскуривал. Узенькие улочки Монтальты, скрещивающиеся по диагонали, было трудно назвать оживленными. Возможно оттого, что в полуобеденный (полуденный?) час стоял сильный зной, загоняющий местных жителей под кровли своих домов. Время от времени по неровному, булыжному тротуару пробегала мимо путешественников стая босоногих и грязноухих мальчуганов, со свистом и гортанными возгласами приветствующая гостей, норовя пробежать поближе к ним и чего-нибудь стащить. Антуан крепче держался за бумажник, а Франсуа грозно хмурил брови, провожая ораву нехорошими словами. Впрочем, через минуту он уже рассказывал Антуану забавный анекдот, поднимая в том состояние духа.
Они шли вперед, точнее чуть вверх по улицам, в указанном им направлении, однако в течение часа так ине обнаружили желанной вывески "гостиница". Дома стали встречаться реже, улицы разошлись в стороны. Очевидно, центр города, его прибрежная часть, сменился рослыми частными особняками, в которых проживали не последние бедняки. Антуан предложил постучаться в какой-то из них и осведомиться насчет гостиницы, однако Франсуа, пренебрежительно махнув рукой, сказал, что лучше побродитьи найти самим, чем "тревожить этих морских цыплят". И правда, люди вскоре снова стали попадаться чаще" они прошли мимо местного баэарчика. расположенного на возвышении. Там Антуан спросил прилично одетую даму среднего возраста с серьгами в ушах: "Где здесь гостиница "Виена Монтальта?", однако та лишь помотала головой. Тогда инициативу взял на себя Франсуа, однако с тем же успехом. Они прошли мимо ювелирной лавке, на витрине которой поблескивали симпатичные золотые украшения. Франсуа предложил зайтии купить что-то себе на память, но Антуан сказал, что пока они не найдут гостиницу, то не будут заниматься ничем другим.
Вконец уставшие от поисков, они шли, еле переставляя ноги. На небо тем временем набежали вытянутые белесые облака, подул освежающий ветерок. Спокойная идиллия тихого городка только выиграла от этого. Казалось, никто и ничто не может ее нарушить. Друзья остановились невдалеке от какой-то таверны, в некотором затруднении, (мягко говоря ???). Близился вечер, а гостиницы нигде не было видно. С их итальянским произношением шансы разыскать ее таяли на глазах, вместе с дымом от сигар Франсуа. Неужели придется ночевать в какой-то грязной таверне, с ворами и пьяницами? От такой перспективы на душе у обоих было несладко. Озираясь по сторонам, Франсуа вдруг заметил серое невысокое здание метрах в тридцати. Оно находилось в тени, отбрасываемой группой широких в обхвате деревьев справа за пустырем. Дом огибала гладко вымощенная каменная дорога для экипажей, уходящая влево и теряющаяся в высокой густой траве. И, если его не обманывало зрение, то у его порога стояла молодая девушка в светлом платье и шляпке, судя по ее неуверенным движениям, явно пребывающая в сомнениях, Антуан толкнул Франсуа под локоть, тот недоуменно обернулся, и тоже увидел то, что его друг. "У тебя есть бинокль?" - спросил он" сразу незаметно подтягиваясь. - "Интересно, она хорошенькая?" "А ты что, не видишь?.. Наставлять на даму бинокль некрасиво". "Ну тогда я пожалуй, подойду к ней, спрошу". "Нет, подожди", - возразил Антуан. - "Я же первый ее увидел?" "Ну и что?" "А то. Если она не местная, я попрошу ее оказать нам честь и присоединиться к нам". Франсуа хмыкнул и провел рукой по усам. "Тогда не медли. Вдруг она знает, где эта чертова гостиница".
Антуан легким пружинящим шагом зашагал навстречу девушке, Та остановилась, глядя вих сторону, переминаясь с ноги на ногу. Ей было явно неловко, она не знала как поступить. Казалось, когда Антуан только приближался, что она уже решилась войти в дом, точно спасаясь бегством от незнакомого джентльмена, однако все-таки передумала.
Подходя к ней, Антуан увидел, что девушка в самом деле была очень красива. Черные кудри падали из-под шляпки на смуглое чело, поражавшее тонкостью своих линий, большие темно-карие глаза смотрели смело, они говорили об уме и сильной, страстной (Антуан невольно облизал пересохшие губы) натуре их обладательницы. Припухлые коралловые губки девушки были чудесны, они манили и притягивали, а волевой упрямый подбородок переходил в нежную шею, ямочку посередине. Под платьем угадывались очертания фигуры, и они откровенно будили желание Антуана... С трудом переведя взгляд снова на лицо, он увидел, что девушка улыбается. Что это была за улыбка? Француза бросило в жар, затем в холод, затем он овладел собой и учтиво поклонился. "Вы говорите по-английски?" - услышал он звонкий голос, который также завораживал, как и все остальное в девушке. "Да", - быстро ответил он, улыбнувшись в ответ, - "я и мой друг - французы, приехали путешествовать. А вы местная?" Девушка засмеялась. У нее был чудесный, заразительный смех, глаза ее сияли, "Нет, я англичанка. Мне сказали, здесь можно найти гостиницу", - она указала на серое здание, - "но я почему-то в этом не уверена". Антуан поднял голову и осмотрел дом. "Нет", - сказал он, "мне кажется это частный дом - видите табличку сбоку? - и вряд ли нам здесь будут рады". Он сказал "нам", и сам удивился собственной смелости. "Мне и другу тоже посоветовали, что где-то тут должна быть гостиница, и мы уже начали в этом сомневаться, но ваши слова служат подтверждением того, что где-то она все-таки есть. Как вы думаете, может быть нам втроем повезет больше, чем поодиночке?" "О, да!" - девушка просияла, заражаясь энтузиазмом, левой рукой она изящно сняла перчатку на правой, и протянула нежную ручку тыльной стороной Антуану.
- "Это будет замечательно, Элен". "Антуан Трезье к вашим услугам мадам", - галантно представился молодой француз, с трепетом целуя нежную кожу на запястье.
Действительно, как только они объединились, все наладилось и пошло как по маслу. Пожилой докер, судя по виду, оказался неплохим знатоком иностранного произношения и по слогам произнес, что им следует спуститься на несколько кварталов вниз, а затем идти до упора в правую сторону, после чего сразу слева будет гостиница. Сказанное он сопроводил змеевидным жестом морщинистой ладонью, и, убедившись, что иностранцы поняли, радушно кивнул. Ему, верно, не впервой было общаться с непонятливыми туристами.
Всю дорогу Антуан был необычайно оживлен. Его усталость сняло как рукой, он блистал остроумием и куртуазностью манер, охаживая даму. Франсуа больше курил, вставляя свои замечания. Девушка и на него произвела впечатление, однако он ценил дружбу Антуана и не собирался встревать на его пути. Для себя он успел узнать от Элен, что в Монтальте, оказывается, имеется и небольшой лесок, где можно поохотится, и остался более чем довольным этим сообщением. Элен держала себя очень спокойно, ровно, весело, и только внимательный наблюдатель мог бы заметить, что некоторую благосклонность она проявляет к Антуану. Он же, охваченный приступом внезапной страстной любви, счел ее поведение за холодность по отношению к нему, и был мучим двумя чувствами: несправедливой ревностью к Франсуа и резкими перепадами от минутного отчаяния, когда ему казалось, что она не обращает на него внимания, до словоохотливой счастливой активности, когда она смотрела на него своим глубоким мягким взором, когда обращалась к нему; когда она называла его по имени он вздрагивал, обдаваемый жаром.
Наконец, они нашли гостиницу. "Виена Монтальта" оказалась вполне сносным пятиэтажным готелем, в котором они обрели пристанище на последнем, ближнем к небу, этаже. Франсуа и Антуан поселились в одном номере, а прелестная Элен - в номере напротив. Путешественники сильно устали после долгих поисков, поэтому, раздевшись, легли отдыхать. Комнатаихоказалась с занавесками, так что нисходящее к закату солнцу не мешало им. Посвежевший вечерний воздух с еле слышным запахом моря через приоткрытую форточку обдувал их лица, навевая сонливость. Впрочем, Антуан еще долго не мог уснуть, думая об Элен, вспоминая ее, слыша внутри себя ее голос, волшебные звуки, сквозь призму раскатистого храпа, издаваемого Франсуа. Однако, вскоре сон сморил и его. Ему снилась Элен в купальнике, на берегу, смеющаяся и радостная.
Сон Антуана, можно сказать, оказался пророческим. Проснувшись рано утром, когда солнце только-только начало вставать, он первым делом подумал об Элен. Сон мгновенно ушел, пришла необузданная жажда действия. Антуан откинул простыню и подошел к окну. Утро было прелестным. Кровля мелких домишек сияли под первыми лучами словно перламутр, справа далеко на горизонте маячила синяя кромка моря, растворяясь в утреннем тумане. Свежий воздух приятно ласкал легкие. Городок был безмятежен и мил.
Франсуа уже не спал. Он сидел на краю кровати, скинув ноги, по-спартански замотанные в простыню, и упражнялся с зубочисткой. Антуан посмотрел на него и зашагал по комнате. Он маялся тем, что нельзя было сразу же пойти к прекрасной соседке и предложить ей свое общество на этот день. Его ноги и мысли были как никогда свежи. "Не терпится?" - сочувственно промычал Франсуа. В ответ Антуан разразился целой речью. Он пространно раскритиковал существующий порядок, когда утро, самая живая и активная часть дня, уходит впустую, на длинный, как поцелуй влюбленных, завтрак и безнадежное протирание и без того сияющих чистотой туфель. А ведь как можно было использовать это время! И вообще, зачем человеку сон? Для отдыха, верно. Но если человек отдохнул - уже отдохнул - то почему, скажите на милость, он не может работать, да-да, не смейся Франсуа, ра-бо-тать! Понятно, это неприлично. Богом установлено, что в десять утра беспокоить своего ближнего можно и нужно, а какими-то несколькими часами раньше, оказывается, грех. Ерунда, да и только! Почему бы правительству ни ввести несколько режимов: для людей, которые любят спать долго, для людей, которые не любят спать долго, а главное для тех, кто не может спать долго! А смысл был бы в том, что...
Закончил Антуан на том, что гневно заклеймил деятельность нынешнего премьер-министра Франции. Потом выдохся и сел на кровать. Но хватило его ненадолго. Через минуту он поднялся и снова стал мерять шагами небольшое пространство комнаты, деловито заложив руки за спины" Франсуа только посмеивался. Но, наконец, ему надоело это мельтешение перед глазами, он оделся и ушел, сказав, что прогуляется по этому городку. "Желаю удачи", - насмешливо добавил он и скрылся за дверью.
Наконец, в половину десятого, тщательнейше выбритый и изысканно пахнущий дорогим одеколоном Антуан решился постучать в дверь напротив. Но, к его величайшему сожалению, ему никто не ответил. Либо Элен спала, либо, как и Франсуа, была на прогулке. Ревнивое воображение тут же соединилоихобразы, и Антуан тряхнул головой. Он вернулся в свой номер, находясь в состоянии душевного упадка.
Однако, как это часто бывает, очень скоро оно сменилось рвущейся наружу бодростью. В дверь раздался стук, и распахнув ее, Антуан увидел Элен. Она была прекрасна, как богиня! На ней было другое платье, которое очень шло Элен: светло-желтое, с глубоким вырезом, открывающем взору прелестнейшую в мире грудь. Смарагдовые бусинки украшали ее смуглую шею. А от ее улыбки Антуан вновь просто потерял дар речи. Но тут же обрел его, когда утренняя гостья, осведомившись о том, хорошо ли он спал, пригласила его - его! - на совместную прогулку по городу, а так же спросила, хочет ли пойти на местный пляж. Хотел ли он? О, да! Разумеется! Сопровождать вас, мадам, это несравненная честь для меня, я чувствую себя счастливейшим из смертных!
На улице он предложил ей локоть и они пошли неспешным прогулочным шагом. Пока они разговаривали, он рассматривал ее в профиль. Элен, несомненно, была молода и чрезвычайно красива. Вряд ли ей можно было дать больше двадцати с небольшим. Что же она, в таком случае, делает здесь одна, и без спутника, не без тайного содрогания спросил он? Или же она путешествует с семьей? Нет, с улыбкой ответила она, в этом нет необходимости. Или он считает ее слишком молодой для подобных путешествий, полюбопытствовала она не без лукавства. Вовсе нет, ответил Антуан, но в таком случае ваша смелость и таинственность, без сомнения, не уступает вашей красоте. И все же, вы англичанка? Йес, Элен Визарт, монсеньор, к вашим услугам, передразнила его она. Антуан почувствовал, что краснеет. Внезапно Элен заговорила по-французски, причем с редкостной чистотой. Она спросила, разве он тоже не молод, красив (Антуан покраснел еще сильнее, хотя понимал, что ответный комплимент напрашивался, учитывая тот тон, с которым он вел беседу) и не обожает путешествия? И разве кто-то вправе видеть в этом что-то предосудительное? "А здесь вы впервые?" - поинтересовался Антуан, стремясь увести разговор от словесной пикировки. - "И кто вас научил так хорошо разговаривать по-французски?'" Нет, она уже была здесь, но давно, еще в детстве. Премилый город, с улыбкой добавила она, здесь так тихо... и так хорошо. Она владеет многими языками, не только французским. Просто так ее воспитали. А вы, Антуан, откуда вы знакомы с английским. Мой дядя англичанин, ответил он, так что ваша страна мне не вполне чужая" А вы не похожи на англичанку, правду сказать. Если бы вы не сказали, я бы принял вас за итальянку. В вас есть этот опьяняющий шарм юга. Спасибо, засмеялась она, это все старания моей бабушки, которая жила в Португалии.., одно время. "Одно время?" - переспросил Антуан, почувствовав легкую заминку в ее тоне. "Да. Это долгая история, не будем об этом. Расскажите мне лучше о себе". "Моя личность представляется вам интересной?" - с волнением воскликнул Антуан. Возможно", - лукаво сказала Элен, и посмотрела ему в лицо, чуть наклонив голову. Было в ее взгляде что-то такое, чему невозможно было сопротивляться. Скажи она прыгнуть ему с самой высокой скалы - и он бы сделал это.
Беседовать с Элен было одно удовольствие. Она говорила легко и раскованно, без труда меняя тема, с ней было интересно. Вчера, еще даже сегодня утром Антуан был восхищен ее красотой, сегодня же она поразила и околдовала его своим умом. "Поистине, это не девушка, а сокровище!" - думал он про себя, внимая ее речи, поливая ее страстными взорами. Над ихними головами тихо грелось в углу небосвода маленькое пузатое солнышко.
Какой-то старик, по виду грек, отчего-то увязался за ними, шагая по пятам и что-то бурча. Антуан дал ему несколько монет, но он не отставал. Француз уже подумывал о том, как бы дать ему хорошего пинка, но этому воспрепятствовала Элен. Мягко взяв его за руку, она остановилась и что-то вполголоса сказала заросшему щетиной старику. Тот стал как вкопанный, пробуравил их странным взглядом, затем поклонился и, пятясь, быстро ушел.
"Что ты сказала ему?.." - удивленно спросил Антуан. "Что не нуждаюсь в его помощи, со мной кавалер". "Ты знаешь греческий?" "Простой язык", - небрежно сказала она, продолжая путь, не отнимая своей руки у француза. - "Одно из самых древних и поэтических наречий". "А итальянский? Ты его тоже знаешь?" "Хуже", - призналась Элен - "Для этого я и приехала сюда, чтобы восполнить свой недостаток". "Тебе здесь нравится?" - вдруг спросила, остановившись она, держа его за руку. Ее лицо находилось в каких-то двадцати сантиметрах от его, он чувствовал дыхание Элен. По телу Антуана мелькнули мурашки, он был опьянен этой близостью. "Да", - почти прошептал он. - "Очень". "Хорошо", - серьезно сказала она и, помедлив еще сладостное мгновение, отвернулась. Целых пять минут после этого Антуан шагал почтикак деревянный, переживая нечто, что, как он чувствовал, объединяло их и притягивало друг к другу. "Как хорошо, что я тут!. Как хорошо, что это произошло, что я встретил Элен... что мы вместе!" - жарко стучало в его сердце. Знойные пыльные узенькие улочки Монтальты, то несущиеся книзу, то подпрыгивающие вверх, наполненные морским приторным ароматом, казались ему теперь сказочными райскими тропинками, бредущими навстречу солнцу и любви.
После они пошли на пляж и валялись там в сладкой неге почти до вечера, когда на их головы опустилась спасительная одурманивающая прохлада. Их руки тесно сплелись вместе. Антуан лежал на горячем песке, чувствуя рядом ее голое плечо, мягкое прикосновение бедра, и это было неописуемо, восхитительно. В жизни Антуана до этого были женщины, и немало, но все это казалось никчемным, пустячным, по сравнению с тем, что он испытывал сейчас. Он не запомнил, когда он впервые поцеловал Элен. Все это вышло само собой, и ее губы с неожиданной страстью впились в его, а дыхание слилось. Дикий пляж, на котором они нашли укромный уголок, сделался ложем их любви.
"Элен!.. Элен!.. Мое счастье... и смысл жизни!"
"Я знаю. Люби же меня!.." Но когда они возвращались вечером в гостиницу, погружаясь в прозрачную синеву бездонного звездного неба, Антуан понял, что Элен осталась для него такой же гордой... такой же недоступной как и несколько часов тому, и от этого любовь в его сердце запылала еще сильнее. Она была настоящей дамой, умеющей быть неуловимо далекой и сказочно близкой. Элен целиком покорила Антуана.
Несколько дней, проведенных с ней вместе" на пляже, в прогулках, страстные ночи на широкой гостиничной кровати подарили ему величайшее счастье в его жизни.
* * *
Прошло некоторое время, и Антуан вдруг начал с ужасом понимать, что полюбил чудовище.
* * *
Отдельные мелкие странности молодой француз подметил с самого начала, но не придал им значения. Элен крайне неохотно говорила что-либо о себе, о своем прошлом. Вытянуть словечко об этом из нее можно было вытянуть разве что клещами. Она не отказывалась отвечать напрямую, нет, Элен уходила от разговора искуссно меняя тему. Настаивать на продолжении со стороны Антуана было бы неприлично. Элен не любила детей. Когда однажды, расслабленный хорошим сексом, он поделился с ней сокровенной мечтой о маленьком домике где-то в горах и малыше и дочурке, бегающими во дворе и играющими между собой на глазах мамы и папы, Элен как-то разом посуровела и сухим тоном сообщила ему, что это "глупая мужская фантазия". Два раза, возвращаясь в ее номер после короткой отлучки, он застал Елен, когда она хлестала по щекам маленького мальчика-грума, который, видно, сделал что-то не так. По щекам ребенка, на которых отчетливо виднелись красные пятна от пощечин, текли слезы, он только закрывался руками, не пытаясь защищаться. Элен в эти секунды была похожа на разъяренную мегеру, что неприятно удивила француза. Он встална защиту мальчика и проводил его до дверей, щедро вознаградив деньгами. В первый раз Элен смолчала, а когда ситуация повторилась, то не выдержала и огрызнулась на него. Ссоры у них не вышло, девушка быстро успокоилась и вновь стала ласковой и очаровательной. В ее объятиях Антуан забывал обо всем. Элен была необычайно страстной, практически неутомимой. Когда Антуан откидывался, утомленный и вымотанный, она была недовольна, хотела еще и еще. Впрочем, Антуан был молод и силен, так что особых проблем на этой почве не возникало.
Потихоньку он стал понимать, что эта ее обычная улыбка, спокойствие и мягкость, не более, чем отлично наигранная маска. Его не покидало ощущение, что Элен, настоящая Элен, была совсем другой... порой весьма далекой и чужой. Особенно убедил его в этом случай с чайкой, оставивший в нем горький осадок.
х х х
Из дневника Антуана Трезье:
(21 мая 193... года. Монтальто-ди-Кастро, утро)
"Утренние часы, по моему убеждению самое замечательное и активное время суток, становятся пыткой, когда их не на что применить. Вчера вечером Элен ушла. Мне так и не удалось получить ответа куда и зачем, она только пообещало, что "скоро вернется", и вот я вновь ночуя с Франсуа и предаюсь утренней скуке. Чтобы преодолеть эту напасть, я и взялся за свои записи. Не знаю, сохраню я их потом, или выброшу, но сейчас, на рассвете, когда тишину нарушает только убогая телега молочника под окном и храп Франсуа, это занятие сдается мне весьма увлекательным.
Вчерашний день показался мне долгим. Мы с Элен опять кружили по городу. Такое ощущение, что я уже знаком с этим городком целую вечность. У Элен в Монтальте уже собралось много
друзей. Не хочу говорить "почитателей". (потому что большинство из нихлюди далеко не юного возраста). Когда мы вместе идем по улицам, они подходят к ней, вроде того грека, или бородатого местного рыбака с хмурой физиономией, и заговаривают. Правда говорят они по-итальянски, или еще как-нибудь, потому что я не понимаю ни слова, и стоя рядом, словно фонарный столб. Потом, когда я спрашиваю Элен, что они хотели, она только загадочно улыбается, моя смуглолицая богиня, и говорит, что те люди подходили просто поздороваться. Почему-то в это мне верится с трудом.
Может я просто стал недоверчивым в последнее время? Не знаю. Вчера, когда я смотрел на Элен, пока она выходила из воды, капли стекали по ее чудесной шелковистой коже, а море пенилось у самых пят этих ног, на которые у меня просто не хватает восхитительных слов - я смотрел, она улыбалась мне, озаренная лучами солнца, и я вдруг подумал, отчего даже мурашки пробежали по коже: я ведь совсем не знаю мою Элен. Моя любовь к ней не знает границ, я люблю ее всю, ее ноги, ее руки, божественную грудь (вчера она была в бирюзовом купальнике - господи, как он ей шел!), но ее душа, мысли этой таинственной очаровательной девушки остаются для меня закрытыми. Она слишком умна, чтобы я мог ее раскусить, а я слишком люблю ее и боюсь потерять, чтобы давить на нее. Но почему, почему, скажите ради, Элен столь упряма и независима? Что она прячет от меня, какие темные тайны?.. Но чу, куда меня занесло. Я стал мнительным и недоверчивым, боюсь поговорить даже с Франсуа. Хотя, казалось бы, у меня есть все, о чем я могу мечтать: прекрасная женщина в объятиях, верный друг рядом (храпящий, как полк кавалеристов), нет недостатка в деньгах; местная природа дарит мне свое очарование. Правду говорят, что сколько человеку не дай счастья, он все равно будет недоволен.
Но мне действительно не по себе. Еще эта чайка... Я не мог опомниться всю дорогу обратно. Элен, напротив, была весела и радостна, развлекала меня своим разговором. На нее это не произвело впечатления, А еще ее взгляд, когда я повернулся на крик...
Бедная доверчивая чайка!.. Она села прямо у наших ног, спикировала с небес, как ангел. Птицы вообще моя слабость: они чудесны! Я не могу понять, как Франсуа может в них стрелять без дрожи в сердце. А эта подлетела к нам, поближе к людям... У нее были такие добрые, отзывчивые глаза, и вместе с тем беззащитные. Может быть, она была ранена или больна" и просила помощи. Но у меня ничего не было с собой съестного; я спросил у Элен, но она покачала головой. Тогда я повернулся, ища на мостовой (мы шли по набережной, возле причала, у самой воды) какую-то будку с припасами, я только провел глазами до белеющего шагах в шестидесяти от нас парусника, когда раздался крик Элен. Я повернул голову в ней. Мне показалось это движение ужасно длинным, пока мой сустав шейный приходил в движение, я слышал этот крик снова и снова, ужасные образы прокручивались перед моими глазами: Элен, соскальзывающая с моста и падающая в воду головой вниз, пенистый всплеск вниз, и безнадежно молчаливое море внизу, равнодушное к моему отчаянному воплю; запоздало сбегающие и прыгающие с палуб рыбаки и застывший солнечный диск; день остановился для меня в этот миг. Но увидел я совсем другое, не менее ужасное: тельце чайки лежало на боку с неестественно вывернутой шейкой; багровая лужица расплывалась под ней, а холодный остекленевший глазик упирался в небо, словно бы с немым криком боли и отчаяния в его матовой глубине. Я поднял голову ошарашенный, потрясенный... и поймал взгляд Элен, отступившей на несколько шагов назад. Мне горько и обидно признаваться в этом, но на какую-то долю секунды мне показалось, что это ТОРЖЕСТВО...
Я неправ. Это был просто шок, мой и ее. По словам Элен, чайка вдруг пребольно укусила ее за ногу, и она машинальным движением, защищаясь, ударила птицу... ударила слишком сильно. Интересно, разве я сам не отреагировал бы также?!
В конце концов, Элен права, и это пустяки. Просто я люблю птиц, вообще животных. А Элен - надо признать это без иллюзий - равнодушна к ним. Люди разные. У Элен ряд других ценных качеств. Она умна, талантлива, обаятельна, ласкова, добра... Пишу, и ловлю себя на мысли: так ли это на самом деле? Что касается последнего качества. Женщин трудно понять по своей природе, но Элен - в особенности. По моему, ей и не нужно, чтобы ее понимали. Возможно, она нуждается в том, чтобы ее просто любили, принимая такой, какой она есть, Но смогу ли я ей дать то, чего она хочет?
Постараюсь, во всяком случае. Но вот, я слышу, что Франсуа уже не спит; он потягивается и намеревается вставать. Я увлекся. Ставлю точку, а точнее сказать, многоточие."
Из дневника Антуана Трезье, 23 мая:
"Монтальто-ди-Кастро - маленький городок. Если поехать на восток по кирпичной дороге на лошадях, то при быстрой езде уже через пятнадцать минут выедешь к лесочку, тому самому, где охотится Франсуа,и, по-видимому, черпает свой энергичный настрой и прекрасное расположение духа. На его счету - не одна погубленная раньше времени шкура, уж не знаю, правда сказать и кого. Вряд ли здесь много живности; Франсуа говорил, что добычу приходится выслеживать по четыре - по пять часов. Что меня всегда поражало в Франсуа - это его целеустремленность и упорство, при этом прекрасно сочетающееся с бесшабашностью. И все эти старания - ради того, чтобы отнять жизнь во многом себе подобного? А потом напоминание об этом повесить над своей стенкой, Франсуа нашел тут в городе оружейный магазин (так он сам сказал, не знаю, может это и не так), где накупил еще четыре коробки патронов, впридачу к тем, что у него уже были, и новенькую двустволку. Чем бы дитя не тешилось!.. Не удивлюсь, если когда мы уедем, дичи в этом лесу, по крайней мере крупной, больше не окажется. Символично, что не столь далеко от леса, в городской черте, находится местное кладбище. Там, верно, нашли успокоение сотни душ не столь удачливых охотников за чужими шкурами.
Оно тоже на востоке, точнее северо-востоке, но до него можно дойти пешком, сильно не осложняя жизнь своих нижних конечностей. Южнее расположена торговая площадь" где торгуют в основном рыбой и другими богатствами моря. Торговки там такие скупые, что не сбавят ни лиры даже под дулом пистолета. К площади ведет широкая песчаная дорога, спускающаяся прямиком к морю, огибая по пути возвышенности и препятствия в виде маленьких бедняцких хижин. По ней постоянно идут наполненные продуктами обозы. Приходят они со свежей рыбой, а возвращаются уже с тухлой, потому что хотя спрос на основной продукт питания, кстати, не такой уж дорогой здесь, высок, но предложение намного превышает его. Тут, на площади, свершается борьба между местными Ротшильдами за место под солнцем. Впрочем, настоящие богатеи живут ближе к западной стороне, на пологой равнине,их особняки редки и отстоят друг от друга, увенчанные садами. Также на западе находится местная церквушка, в которую я даже хотел зайти, но Элен отговорила меня, сказав, что там не любят видеть чужеземцев. Еще там много бакалейных лавок. Жизнь на западе города - мила и спокойна, на востоке здесь она кипит сильнее, поселения расположены близко друг к другу, а улочки узенькие и приземистые. Именно там мы шагали с Франсуа, когда заплутали в первый день. Местные жители в основном поголовно неграмотны и не совсем чистоплотны. Но здесь очень чтят традиции и, кроме того, довольно дружелюбны, по словам Элен. Хотя я, честно сказать, не заметил. Чем ближе к морю, тем больше попрошаек. Но закон и полицейских здесь, кажется, уважают. Вообще надо сказать, что городок похож на курортный лишь в его прибрежной части, где интенсивно идет торговля всякой всячиной, все улицы имеют вид, а внизу, в ложбинках, располагаются великолепные пляжи для отдыхающих. Но чем дальше ступаешь выше, к неморскому концу города, тем заметнее разделение между аристократией и местными трудягами, западом и востоком. Впрочем, небо над всеми одинаковое: светлое и праздно беззаботное.
В городе легко заблудиться. Улиц здесь много, а повторяющихся поворотов еще больше. Но я уже привык и довольно неплохо ориентируюсь. Знаю, что если во второй половине дня стать к солнцу спиной и пойти по диагонали, то так легче всего выйти к гостинице, вели ты на набережной. А Франсуа сказал, что если повторить тот же фокус, только лицом к солнцу от нашей гостинице, то окажешься лицом к лицу со зданием префектуры полиции, где он регистрировал купленное оружие. Не знаю, не проверял.
Вчера мы побывали на ужине в честь владельца нашей гостиницы, многоуважаемого мэтра Карбони. Недурственно, я так скажу! Конечно, на большем, длиннющем деревянном столе, на котором мы изволили немножко погурманствовать с другими постояльцами гостиницы, преобладали морские яства, но: копченая осетрина, кальмары в соусе, замоченный в вире балычек, шашлык по-каррски, ритуальное спагетти... Это не какая-то морская капуста! М-м, прелесть, пальчики оближешь. Метру по праву полагается медаль "За выдающиеся успехи в кулинарном развращении клиентов". И винцо было хорошее. Мы с Элен, да и Франсуа, не сомневаюсь, тоже, остались более, чем довольны.
Еще, оказывается, у этого городка есть даже своя собственная легенда. Ужасная-преужасная! О ней вчера за ужином поведал всем один из гостей мэтра, монсеньер ...дай бог вспомнить... монсеньор Галиати. Такой себе сухонький седой стрючок, не в обиду будет сказано, уж неизвестно в чем душа держится. Он из местных, держит, если не ошибаюсь, бакалейную лавку неподалеку, друг метра. Так вот, в Монтальто-ди-Кастро имеется даже городской призрак! Причем в виде молодой и симпатичной девушки, которая прячется в развалинах старых домов, по словам рассказчика, уже более 300 лет! А проявляет он себя так:
Однажды вечером, возвращаясь с работы, двое рыбаков увидели около двери высокого богатого особняка с каменной оградой молодую симпатичную даму, которая делала им знаки, как бы как подзывая к себе. Лица ее они не видели, так как были уже сумерки, черты ее скрывала темнота, словно сгущающаяся вокруг прелестной фигуры женщины. Одета та была как графиня. Она подзывала их к себе и в нетерпении даже топала ножкой, так им показалось. Рыбаки поспорили между собой, кому идти к даме, быстренько бросив жребий. Огорченный проигравший видел, как его товарищ под руку с дамой вошел в дверь особняка. Затем он ушел в бар, заливать свою неудачу. А наутро, возвращаясь через то место, обнаружил только серые пыльные развалины дома, никакого особняка - а посреди обломков плит давно почившего здания и хладный труп своего "удачливого" друга.
Вот такая история. Рассказчик добавил, что время от времени она повторяется в разных местах Монтальто, жители видят красивую женщину, она заманивает кого-то из них, потом его находят мертвым... Ужасно звучит, не правда ли? На ужине на целую минуту после этого рассказа воцарилась тишина, гости приходили в себя. Большая часть их слышала эту историю впервые, без сомнения. Франсуа недоверчиво ухмылялся. Элен недовольно хмурилась, постукивая ногой по полу. Меня, признаюсь откровенно, пробрала легкая дрожь, и я сделал глоток вина, чтобы освежиться. Но тут мэтр любезно перевел тему разговора на цены на застроечные дачные участки в Монтальте, что заинтересовала некоторых гостей. Посыпались вопросы, и призрак был забыт. А мне все же осталось немного интересно: а откуда, собственно, появилась эта женщина? Почему она делает это? Конечно, это вздор, красивая выдумка, но любопытно знать ее истоки. Жаль, что я так и не спросил бакалейщика. Неудобно как-то было.
Позже вечером я заговорил было на эту тему с Элен, но она меня резко оборвала, чуть ли не со злостью. Вообще, вчера она была немного не в духе. Эту ночь я опять провожу с Франсуа. Пишу при свечах, перебивая сон. Завидую моему другу: его сон крепок и, по-видимому, приятен. Мне же, чуть я заснул, приснилось кладбище. Местное, которое я видел лишь краем глаза. Была глухая тишина, и в темноте что-то двигалось. Ерунда какая.
Сейчас опять попробую заснуть, сводит веки. Завтра я опять увижу Элен, мы поедем немного прокатиться на яхточке. Чувствую, мои ночные писания сумбурны, но они меня развлекают. Потом любопытно будет прочитать. Заканчиваю.
Постскриптум: маленький городок Монтальто, какие еще сюрпризы ты мне готовишь?.."
"Положительно, эти толпы меня раздражают",- единственная фраза, которую Антуан записал в дневнике днем следующим, 24 мая. Очевидно, он имел в виду тех людей, что холили за Элен, ведя непонятные разговоры на чужом языке.
А погода в тот день в Монтальте была чудесная! Стоял незнойный умиротворяющий штиль, нарушаемый лишь легким ветерком. Яхта скользила по водной глади, словно бы паря над ней навстречу безоблачному горизонту. Элен распустила волосы, и ветерок мая мягко шевелил ее кудри, словно лаская их. Сегодня она была особенно прекрасна, в белом открытом платье, Элен стояла спиной к борту, чуть откинув назад пленительную гибкую шею. Солнечные блики, отражаясь на воде, словно увенчивали нимбом ее грациозную фигуру. Ее взгляд был устремлен вдаль, она чему-то улыбалась, отчего ее гордое смугловатое лицо, обрамленное темными шелковистыми локонами, казалось наполненным какой-то неземной красоты. Антуан смотрел на нее, восхищенный, и что-то подсказывало ему, что эта картина, божественный образ этой женщины на фоне безмятежно-золотистого моря, он останется навсегда в его памяти. "Почему ты молчишь, дорогой?.. неожиданно мягко, с лаской в голосе, обратилась к нему Элен.
Антуан сглотнул комок, заставший в горле, отчего-то ему было немного грустно, даже хотелось плакать, хотя он сам не понимал отчего. "Я люблю тебя", - полусказал - полупрошептал он, подходя к Элен. ложа руки на ее голые плечи. "Этого мало", - с легкой улыбкой, покачав при этом головой, произнесла девушка. - "Ты должен боготворить меня, милый Антуан. "Ты должен верить в меня". Она пристально посмотрела ему в глаза, а затем нежно, но сухо, поцеловала его в губы. Антуан ощутил, как им овладевает страсть. Она безумно притягивала его, эта женщина, казалось, находившаяся сейчас в каком-то ином измерении, неподвластном ему, близость Элен оказывала на него магическое действие. "Я твой",- сказал он, охваченный желанием упасть перед ней на колени, покрыть поцелуями ее ноги, доказать, как много она для него значит. "Ты хочешь меня?" - спроси она, проводя рукой по его груди, нежно, что мурашки ползли по коже француза. "Да", - выдохнул он, притискивая к себе ее упругие бедра, ощущая их жгучее тепло сквозь легкую ткань. "Докажи", - игриво прошептала она, скользя губами по его щеке.
Антуан подхватил ее и понес в каюту. Там его любовь нашла себе достойный выход. Элен смеялась, запрокидывая шею под его поцелуи, пока он обнажал ее невероятно привлекательное тело, и Антуан понял, что не променял бы эти минуты даже на все сокровища Земли, вместе взятые.
Но наступил вечер, который с новой силой разбудил дремлющие подозрения француза.
* * *
Антуан проснулся оттого, что ему стало холодно, он никак не мог согреться. Ворочаясь в полусне, он поближе привлек к себе Элен... но его руки обхватили пустое место. Двигаясь дальше, он скатился на край кровати, едва не упал, ухватившись за изголовье, и тогда окончательно проснулся.
Было темно, и он не мог понять сколько времени. Он был в номере Элен, и был в нем один. Элен ушла, видимо, посреди ночи. Протирая сонные веки, он встал и подошел к окну. Сон и реальность все еще смешивались в его сознании. Звуки моря, которое ему снилось, все еще плескались в его ушах. Внизу, с высоты пятого этажа серел тротуар, и вдруг он увидел то, что заставило насторожиться и сконцентрироваться все его органы осязание. Справа, в тени деревьев, скользнула женская накидка. Антуану показалось, он узнал очертания фигура Элен. Куда она могла направляться среди ночи? Ревность и любопытство подтолкнули его к действиям. Не медля, он наскоро натянул штаны, рубаху, и, стукнувшись от спешки об угол двери, стал спускаться вниз.
Половицы противно поскрипывали под ним. Ругаясь про себя, Антуан на цыпочках семенил по лестнице, стараясь не создавать большого шума.
Двери гостиницы были открытыми. Он распахнул их и выбежал на улицу ночной воздух ударил ему в лицо освежающей прохладой. Он оглянулся кругом. Где же накидка? Неужели он потерял ее, пока опускался? Разочарование охватило его, но тут же сменилось радостью поскольку он заметил тень далеко впереди себя, у самого правого края слегка наклоненной улочки. Без сомнения, это была женщина, она спешила и старалась быть незамеченной. Стараясь не уступить ей в этом, Антуан быстрым шагом направился следом.
Он решил не выказывать себя, сохраняя безопасное расстояние. Женщина под накидкой - он не мог понять, Элен это, или же нет, - шла уверенно, без задержек, не оглядываясь по сторонам, так что не подозревала, наверняка не подозревала, что ее преследуют. Она свернула налево, потом перешла на другую сторону и скользнула в переулок.
...Вскоре Антуан потерял счет улицам и поворотам. Он плохо ориентировался в ночном городе, но заметил, что они миновали таверну "Квартет" и шли, по-видимому, куда-то в восточное направлении. Кое-где газовые фонари освещали улицы бледным призрачным светом, но в основном отсутствовали, так что приходилось пробираться впотьмах, стараясь не потерять накидку из вида. Скоро глаза Антуана привыкли к темноте, и он стал разбираться лучше, но все еще не мог понять, где же он. Пока, наконец, женщина не свернула на широкую проселочную дорогу, окруженную с обеих сторон густым низким кустарником. "Это же дорога к лесу!.." - догадался Антуан. Он шел, пригибаясь к земле за кустами, словно превратившись в ночного зверя, выслеживающего добычу. Накидка маняще развевалась на ветру. "Элен, что тебе здесь надо?" - спросил про себя Антуан, но получил в ответ только далекий крик совы.
Кое-где попадались деревья, так что он мог разогнуть порядком уставшую спину. Сколько они шли так? Наверное, недолго. Самое большое, минут десять, но они показались Французу несколькими часами.
Эта дорога пересеклась с другой, поуже, и женщина в накидке вышла на нее и уверенным шагом направилась к большим черным железным воротам со свисающими к боку цепями, метрах в тридцати от места пересечения. "Черт, да это же кладбище!" - вдруг понял Антуан, приглядевшись, и мурашки невольным табуном галопом проскочили по его коже. - "Точно". Женщина прошла за ворота и направилась к небольшой сторожке за ними. Это было кирпичное прямоугольное здание, вытянутое в ширине. В ее окошке не горел свет, так что, по-видимому, она была пуста. Женщина подошла к зданию и... исчезла.
Антуан быстро перебежал за ворота. Черт, да где же она? Только что стояла здесь! Было тихо, только заливались кузнечики и где-то далеко отсюда гавкал пес. Антуан подошел к сторожке и подергал дверь. Та была закрыта наглухо. Приглядевшись, он заметил вверху доску, заколачивающую вход. Окно выглядела также мертвым и безжизненным. Кроме того, оно было слишком узким, чтобы в него можно было влезть. Антуан остановился в растерянности.
Он пальцем провел по стене. Обветшалый желтоватый кирпич, из которого было сделано здание, слегка посыпался ему на ноги. Не могла же Элен (или не Элен) просто так исчезнуть!.. Он отчетливо
понял, что она не подходила к двери или к окну, она просто подошла к боковой стороне (Антуан стал возле той стены, где он последний раз заметил накидку) и исчезла из поля зрения. Он заглянул с задней стороны сторожки, но там стояла высокая ограда. За нею виднелись бесконечные кресты, угрюмо устремленные в темное небо.
Антуан опять вернулся к стене и стал ее ощупывать. Его руки при этом пачкались, но он не обращал внимания. Странно, по звукам создавалось впечатление, что кирпичи были наложены беспорядочно, словно в спешке. Как будто.. Один из кирпичей вдруг с резким неприятным звуком отодвинулся в сторону, точно сработала потайная пружина или рычаг, а крайняя правая часть стены на высоте человеческого роста вдруг отодвинулась назад и провисла. Перед Антуаном открылась темная щель, где-то в глубине которой, казалось, маячил призрачный свет. Помедлив, Антуан полез вовнутрь, содрогаясь при мысли, что с ним будет, если в этот момент стена захлопнется обратно.
Внутри было сыро и пахло ветошью. Еще Антуан улавливал далекий запах свечи. Он пошарил рукой в темноте по стенке. Очевидно, где-то здесь должен был быть тайный рычаг, приводящий дверь в обратное действие, но он его не нашел.
Пройдя пару шагов вперед по мягкой шуршащей поверхности, похожей на золу. Антуан обнаружил, что вниз под углом влево спускается крутая каменная лестница. "Вернись, пока не поздно!" - звал его рассудок. Но любопытство вновь взяло вверх. Француз стал медленно спускаться, осторожно нащупывая каждую ступеньку.
Лестница уходила вниз примерно на два яруса. Антуан оказался в коридоре подземного хода, который уходил дальше. Как ни странно, здесь было светлее, чем на поверхности. Со стен редко капала вода. Пол устилали большие каменные серые плиты, закругленные по углам.
Примерно метров через семьдесят коридор стал загибаться направо. Потом он раздвоился на два направления" Француз выбрал то, что было посветлее. Потолок спустился вниз, идти на некоторое время стало труднее, но потом он резко ушел вверх, и Антуан очутился в широченной каменной нише. Она имела три варианта разветвлений.
Подойдя к левому дальнему прямоугольному отверстию чуть ниже человеческого роста, Антуан уловил свежий воздух. Темный
коридор уходил вверх и влево. Когда-то тут были выдолблены ступеньки, однако они все осыпались. Ухватившись за каменные края, Антуан поднялся до изгиба. Там ступеньки сохранились лучше. Пройдя еще чуть выше, он ощутил, что воздух, несомненно, свежеет. Очевидно, этот ход выводил к лесу, как раз от кладбища. Антуан вновь ощутил мурашки. Все это было очень загадочно - подземный ход, коридоры, мрачные стены. Он решил проверить остальные направления, чтобы все-таки попытаться найти Элен и вернулся в первую нишу.
Второй ход, посередине справа каменного коридора, вел в замкнутую комнату. Она тоже была очень старая, стены тут обвалились и пол хрустел щебнем под ногами. В передней стене чернело отверстие. Кажется, когда-то тут был камин. В левом дальнем углу в стену были вбиты ржавыецепи. Рядом стоял железный столик, на котором на боку лежали останки мраморной фигуры в виде песьей головы. Приглядевшись, француз различил на полу белеющие кости, явно человеческие. "Веселое местечко", - с содроганием подумал он. Справа свисали перетертые пеньки канатов, точно сгнившие щупальцы какого-то спрута. В стене было очень маленькое квадратное окошко, упирающееся в выщербленную стену" А на грязном подоконнике среди пыли и камней лежал ржавый короткий кинжал, острием к мнимому "окну". Подумав, Антуан взял его. Оглядев невысокий осыпавшийся потолок, Антуан шагнул к выходу и обо что-то споткнулся. "Что-то" оказалось круглым черепом с пустыми глазницами. Очевидно, несчастного пленника этой тюрьмы. Почти у выхода он заметил в пыли и перевернутую железную миску. Зачем-то Антуан стукнул по ней, и та издала жалобный сдавленный стон. Он вышел, подавленный мрачной атмосферой этого гиблого места, сжимая в руке ненужный кинжал. Его слегка трусило.
Третий, очевидно, главный коридор, вел кверху, прямо в другую нишу. Это было продолговатое высоченное узкое пространство, уходящее отверстием вправо. На стенах француз заметил стаю летучих мышей. С брезгливостью он быстро прошел вправо по коридору.
Здесь стало еще светлее. Свет исходил откуда-то с левой стороны, хотя коридор продолжался прямо. Антуан шел по неровному покрытию, стараясь не оцарапаться об узкие стены" Туфли француза уже пришли в негодность, камешки набивались в них, раня незащищенные ноги. Но Антуан терпел. Ему казалось, он слышит вдали какие-то звуки.
Он увидел поворот. Свет исходил из ниши, еще более огромной, чем предыдущая, с тремя развилками. Что-то подтолкнуло Антуана осторожно посмотреть вовнутрь сквозь щели в кирпичах.
Он обомлел от увиденного. По бокам стен были водружены гигантские факелы, освещающие залу. Стены были украшены какой-то фреской. Посередине стоял самый обычный фонтан, вода в который стекала маленькими медленными струйками. Он был наполнен чуть более, чем на половину. Коридор проходил дальше через правый дальний угол ниши, по диагонали, и оттуда сиял ярчайший дневной свет. Но так длилось мгновение, а когда Антуан посмотрел снова, свет этот погас. А слева француз различил коричневый дубовые ворота на петлях" украшенные посередине красно-зелеными завитушками. Они были приоткрыты. Антуану почудилось, будто он слышит далекие отзвуки человеческих голосов, и среди них - голос Элен. Он говорил резким и повелительным тоном, приказывал кому-то. Антуан шагнул в проход, желая пройти за ворота... и торопливо отступил обратно.
У самых ворот, справа, протянув костлявые ноги, сидела отвратительная старуха. Глаза ее были закрыты. На ней было мятое цветочное платье, не закрывающее дряблой, свисающей кусками кожи шеи. Лицо было высохшим, словно пожелтелый лист, заострившимся. Только губы на ее лице были нестарыми, очень маленькими, крепко сжатыми. Казалось, старуха спала. Или... она была.., может быть, она была мертва?! Антуан почувствовал что впадает в панику. Что-то в лице старухи, во всей ее старческой сгорбленной фигуре ужасно не нравилось ему. Его не покидало ощущение, что если старуха откроет свои страшные большие глаза, то они обязательно окажутся красного цвета... и очень, очень большими. Это была самая отвратительная из старух, что он когда-нибудь видел.
И Антуан боялся ее. Боялся пошевелиться, чтобы она не проснулась.
Ему показалось... или губы дрогнули?! Сердце Антуана забилось с отчаянной силой. Она сидела в той же позе, и ноги ее торчали так же мертво, безучастно, пальцами в разные стороны. Но ее губы... ему показалось, что теперь старуха как бы усмехается. Над ним. И он уже слышал ее голос; хриплый омерзительный голос мертвой старухи: "Иди сюда, красавчик, не бойся..." Француз задрожал. Он забыл про Элен, забыл про все. Ноги его подгибались. Свет Факелом теперь казался ему наполненным желтоватым, погребальным отсветом.
"Глаза, господи боже мой, ее глаза..."
Они дрогнули. И вдруг раздался истошный женский крик. Он звучал, несся, казалось бы, отовсюду, раздирая перепонки. Нервы Антуана не выдержали. Со всех ног он кинулся бежать обратно, успев только заметить, что там, в правом углу снова вспыхнул ослепительный свет...
Он бежал, слыша этот крик, смех, свое дыхание, чьи-то далекие голоса. Все сплелось в один глубок. Он почти потерял рассудок в эти секунды. Он бежал, видя перед собой огромные, нечеловеческие глаза с красными прожилками, как бы даже иронично подмигивающие ему, издевательские. В висках молотило. Антуан выбежал в первую нишу. Его ноги скрипели по камням, грозя соскользнуть и споткнуться. Слезы текли по его щекам.
Он полз по лестнице, падал и снова полз, делая себе больно и не замечая этого. В этом безумно долгом коридоре он поседел. Все исчадия ада стремились за ним, а он только всхлипывал и ветер гудел в его ушах.
Он сам не понял, как оказался снаружи, у сторожки. Он бежал, бежал не разбирая дороги, пока, наконец, не упал, и демоны набросились на него...
Он кричал, умолял, но это было бесполезно.
* * *
Антуан очнулся и приподнял голову. Вокруг было темно. Он лежал в придорожной канаве, весь в пыли и грязи. Опершись на правую руку, он ощутил сильную боль, но все же смог подняться. Нет, рука, к счастью, не была сломана. Болело все, словно его пропустили через мясорубку. Он узнал улицу. Это было невдалеке от торговой площади. Было еще темно, но небо уже светало. В пыли, где он лежал, что-то поблескивало. С трудом нагнувшись, он поднял кинжал. Тот самый ржавый кинжал, что он взял... Значит, то был не сон.
Антуан медленно приходил в себя, потрясенный. Он вынес то, что под силу далеко не каждому. Прихрамывая, он зашагал к гостинице, неся под сердцем жуткую усталость и опустошенность. Сейчас картины увиденного не терзали его воображение, они скользили мимо, лишенные своего смысла. "Элен", - только думал он, - "Боже мой, Элен..." У него была одна цель: поспать.
Доковыляв на пятый этаж, он постучал в номер Франсуа. Ему пришлось стучать долго, прежде чем тот, наконец, открыл ему, недовольный, взлохмаченный, в одном белье, Антуан ввалился в комнату и рухнул на кровать. "Боже, что с тобой?!" - еще сиплым со сна голосом воскликнул Франсуа. - "Ты в крови... и ты поседел!.." "Не сейчас", - простонал Антуан, накрывая голову подушкой. - "Я расскажу утром, я все расскажу утром..."
Последние слова он произнес уже во сне.
* * *
"Где Элен?.." - это были первые слова Антуана по пробуждении. За окном было уже светло. Франсуа, одетый по парадному, протянул ему стакан с водой.
"Выпей. Элен нет, я стучал к ней, хотел рассказать, что с тобой произошло. Как ты себя чувствуешь?"
Чувствовал себя Антуан на удивление неплохо. Сон вернул ему бодрость духа, а серьезных болей вроде бы не было. Он отхлебнул воды и благодарно кивнул другу.
"Хочешь посмотреть на себя в зеркало?" - участливо спросил Франсуа. "Что, настолько страшно?" - пошутил Антуан.
Лицо его украшали несколько свежих ссадин и синяков, а волосы... из черно-смолянистых они стали серебристыми, и теперь у него был вид заправского генерала в отставке.
"Ну, рассказывай, с кем это ты так подряпался", - сказал Франсуа, присаживаясь на угол кровати.
И Антуан рассказал. Рассказал все с самого начала, о своих подозрениях, об Элен, и о прошедшей кошмарной ночи, заставившей его поседеть. Ему нужно было с кем-то поделиться лежащим на нем грузом.
Несколько раз во время рассказа Франсуа порывался что-то сказать, но воздерживался. Видно было, что ему трудно поверит во все это. Но он старался и молча внимательно выслушал друга.
"Ты уверен, что это кладбище и этот подземный... лабиринт тебе не приснились?" - наконец, произнес он, обхватив ноги руками.
Антуан возмутился. - "Разве такое можно придумать?"
" "Да. Пожалуй, да - задумчиво сказал Франсуа, поскребя подбородок. - "В смысле, я тебе верю. Хотя это звучит, понимаешь, странновато, мягко сказать. Ладно, посмотрим. Но ты уверен, что это была Элен?".
Антуан задумался. "Мне бы хотелось, чтобы это была не она", - медленно сказал он, приподнимаясь в кровати. - "Но сердце говорит другое. Она была там."
"И как ты все это объясняешь?" - недовольно поморщившись, спросил Франсуа.
"Откуда мне знать?" - пожал плечами Антуан. - "Но я узнаю". "Да", - спохватился он, - "я принес нож? Когда пришел ночью?"
"Эту ржавчину? Да, вот она". Франсуа подошел к комоду, отодвинул ящик и вытащил тот самый кинжал. "Старая работа", - сказал он, взглянув на рукоятку. - "Век семнадцатый, наверное".
"Ты лучше в этом разбираешься", - сказал Антуан. Он потер лоб. Ночное приключение казалось бледной тенью на фоне расцветающего солнечного утра, но эта тень по-прежнему висела над ним, пугающая, необъяснимая. - "Может нам обратиться в полицию?"
"Не стоит. Ты хочешь, чтобы нам задержали выездные визы? Давай сначала найдем Ален. Я думаю, она многое сможет объяснить - сказал Франсуа, вставая с кровати. - "Может есть какое-то объяснение всему этому". Его друг по природе любил во всем простоту и ясность, так что неопределенность ситуации явно была ему в тягость.
"Элен... да..." Антуан снова потер лоб. Какая-то неясная мысль не давала ему покоя. Казалось, она кружилась в голове, но он не мог ее ухватить. И вдруг яркий луч прозрения сверкнул в сознании, и Антуан подхватился с кровати и стал спешно одеваться.
"Постой, ты куда это собрался? Да еще таким красавцем?" - недоуменно вопросил Франсуа. Но у того не было времени на объяснения. "Найди Элен, я скоро буду - выкрикнул возбужденно он в дверях и скрылся.
Франсуа пожал плечами и достал сигарету. Но не закурил ее, а стал жевать кончик. Неужели его друг стал употреблять галюценогенные препараты? Его подозрения насчет Элен беспочвенны, она баба что надо, так ему во всяком случае казалось.. до этого времени, а вся эта история, в которую он явно верит, еще этот старинный нож... Как это, однако, осложняет спокойный отдых, к которому он было привык.
Еще одного он не мог до конца уяснить. По рассказу Антуана получалось, что он убежал из подземелья, испугавшись убогой спящей старухи. А ведь тот, сколько он его знал, парень не робкого десятка. Конечно, не такой крепкий, как, например, он, Франсуа, но... УБЕЖАТЬ ОТ СТАРУШЕНЦИИ?.. С красными глазами. Глупо. А ведь если тот ход, что рассказал Антуан, существует, может быть, там есть сокровища... или то разбойничий притон, куда лучше не соваться. Интересно. Франсуа подался вперед, раскачиваясь на кровати, и его серые глаза заблестели.
* * *
Антуан торопливо шагал по улице, разыскивая то, что было ему необходимо. Указатель. Кажется, тут они тогда повернули направо. Память предусмотрительно стерла многое, ведь прошло время, а они с Элен, он помнил это совершенно точно, НИКОГДА не проходили мимо этого места. Они выбирали, видимо, иные пути, словно специально избегая того места. Где они впервые увиделись. Двое мужчин и незнакомая молодая девушка. Он вспомнил легенду бакалейщика: "...А потом их находят мертвыми". Его передернуло. Но сейчас солнечный день, и ему нечего бояться. Особенно после того, что он пережил этой ночью.
Люди оглядывались на него, но не так уж часто. В конце концов, он не так уж сильно пострадал внешне. А о его странной смене цвета шевелюры могли судить лишь те, кто знал его лично. Волосы чепуха, главное он спас жизнь... и душу. А может ему это в самом деле приснилось?!
Вот оно, то место. Таверна и каменная дорога. Но с чего он взял, что дорога каменная?.. Эта была неровная, бугристая земляная колея, уходящая влево, мимо... Но, позвольте, это же не тот дом!.. Франсуа вздрогнул, точно его ударило током. Вот те деревья, и тень падает точно на серое здание. Но тогда, в первый день в Монтальте оно показалось ему вполне обычным, пригодным к проживанию. На нем, он хорошо помнил, даже была новая вывеска. А этот дом был без окон. Заколоченным. Покосившимся. Явно нежилым.
Франсуа подошел поближе, чувствуя, как его бьет мелкая нервная дрожь. Здесь в тени даже холоднее... вздор, только фантазия. Сквозь доски в окнах чернела пустота, кое-где в углах скопилась паутина. Плохая дорога, по которой вряд ли проедет экипаж. Все изменилось, только пустырь остался заправдашним. Но он же видел это... они видели это двое, он и Франсуа! И Элен... И они до сих пор живы.
Внезапно Франсуа стало неуютно в этом чужом районе, возле мертвого дома. Он посмотрел по сторонам и не увидел людей поблизости. "Надо выбираться", - подумал нервозно он, потом приказал взять себя в руки. Средним, но все же торопливым шагом он повернул в обратном направлении, но нечто заставило его остановиться.
Медленно он обернулся, чувствуя на спине чей-то взгляд. Это была большая черная собака, лохматая, с крупными навостренными ушами. И недобрым взором. Она сидела посреди дороги, молча, не гавкая, и смотрела на него. Антуан почувствовал, как у него зашевелились кончики волос. Он попробовал сказать себе, что это самая обычная собака, но в душе не верил в это.
Она сидела как раз напротив двери этого проклятого дома. Мертвого дома. Секундой назад тут никого не было. И ей негде было спрятаться. Она появилась внезапно... как призрак. Но ведь призраки не кусаются?..
Антуан стал медленно пятиться назад, стараясь не наступить в рытвину и не упасть. Ему надо только пройти метров сорок до соседнего переулка, и...
Собака зарычала.
Это был неприятный низкий горловой звук на одной ноте. Он не походил на рычание обычной собаки. Зубы ее, точнее сказать, клыки оскалились. На верхней губе показалась слюна.
Антуан покачнулся и едва не упал. Голова у него закружилась. Он закрыл глаза и открыл их снова, а собака все еще сидела напротив. Казалось, он стала к нему ближе. Чтобы не закричать во все горло, он стал насвистывать старую военную французскую мелодию. Дыхание его было прерывистым, но он старательно выводил рулады.
Собака повела прижатыми к голове ушами. Казалось, звуки успокоили ее. Антуан почувствовал во рту вкус горечи. "Вот так, еще немного", - пронеслось у него в голове, и он мысленно поклялся поставить свечку деве Марии в местной церкви, если все закончиться благополучно.
В следующую секунду он оступился, и собака кинулась на него.
Она понеслась стремительными скачками, молча. Антуан оттолкнулся рукой от земли и побежал, чувствуя, как приближается за спиной ее дыхание. Он снова споткнулся, упал, и понял, что спасения нет. Он только хотел, чтоб смерть его была скорой.
Собака прыгнула, и в этот момент над головой у него со свистом пронеслась чья-то рука. Раздался отчаянный вой, звук падения, лапы животного заскребли по дороге. Затем наступила тишина.
Не веря своему счастья, Антуан убрал руки от головы и взглянул вверх. Над ним стоял... Франсуа, с окровавленным кинжалом в руке. Он улыбался. Это был тот самый кинжал, что нашел Антуан в узнице. "Откуда... ты... здесь?" - только и нашелся, что сказать он. Франсуа пожал плечами. "А где я должен быть? Только что я спас тебе жизнь".
"Но как?" - спросил Антуан, поднимаясь на ноги. Он все еще ничего не понимал.
Франсуа нахмурился. "Ты знаешь, я забыл тебе вчера сказать. Метр Галиати скончался. Тот, что рассказал ту историю, про бабу - призрак, помнишь? Антуан кивнул. "Ну вот. На следующий день после ужина. Говорят, отравление. А вот еще твоя история. Я обмозговал, и понял, что тут что-то не так. Вспомнил этот дом. Я так и подумал, что ты идешь сюда. Хорошо еще, захватил кинжал этот твой. С бешеными псами шутки плохи".
"Тварь мертва?" - спросил Антуан, отряхиваясь от пыли. "Мертвее не бывает. А что с этим домом?.." - глаза Франсуа округлились, он стал ошеломленно рассматривать окрестности.
"Лучше уйдем отсюда поскорее," - сказал Антуан. - "Плохое это место".
"Вижу", - коротко сказал Франсуа, Он подошел к трупу собаки и пнул ее ногой в бок. Неприятного темно-бурого цвета кровь ручейком струилась по дороге из раны на горле. - "Теперь мы, пожалуй, можем пойти в полицию. Я думаю, твоя сторожка столь же реальна, как эта здоровяга".
Когда они уже отошли на приличное расстояние, Антуан обернулся. Мертвая туша собаки лежала в пыли в том же положении. Она была настоящей.
Слабое, но все же утешение.
Комиссар местной полиции, Фабио Анджелли, маленький низкорослый человек с круглым большим лбом и легкой проплешью. а также аккуратно подстриженными усиками, проявил себя профессионалом. Он не стал высмеивать их или гнать прочь, как они боялись, и не тянулся к трубке вызывать санитаров или, того хуже, таможенную полицию. К тому же, он более, чем свободно, говорил по-французски. Он спокойно слушал их, сложив руки на груди, и по его маленьким безучастным глазкам было совершенно невозможно понять, что он обо всем этом думает.
"Вам ребята, верно, нелегко было прийти сюда, да?" - после
того, как Антуан замолчал, спросил он, чуть заметно ухмыльнувшись правым уголком рта. - "Но вы поступили правильно. Возможно, вы спасете не только свои жизни"/ Его руки скользнула во внутренний нагрудный карман за зажигалкой, но затем он передумал и встал, и, сказав: "Подождите секундочку, я сейчас вернусь, исчез за соседней боковой дверью.
Друзья переглянулись. "Все, крышка", - прочел Антуан во взгляде Франсуа. "Мы сделали все, что могли", - сказал он вслух. "Будем ждать". Франсуа промолчал.
Ждать пришлось минут двадцать, не меньше. За это время нервы у друзей натянулись, как струны на гитарном инструменте. Фабио тащил за собой какую-то большую черную папку, покрытую пылью. Он был задумчив и не скрывал приподнятого настроения духа, точно человек, получивший ответ на свои вопросы.
"Славно", - сказал он, развалившись в кресле и поставив ноги на соседний стул. Он листал папку, даже не смотря в сторону гостей. Потом пробормотал: "Курите, не стесняйтесь", чем Франсуа немедленно воспользовался, наполнив комнату зловонием.
"Фу, какая мерзость", - наконец сказал тот и задергал ус.
Затем обратился к Антуану: "Как вы сказали зовут эту вашу подругу, иностранку, которую вы подозреваете в колдовстве?"
"Элен", - ответил Антуан, несколько опешив от такой формулировки. "Элен... А фамилия?" "Погодите... Визерс... нет,
Визарт. Точно, Визарт."
"Визар-т или Визар-д?" - уточнил полицейский. "Не помню. Кажется, все-таки Визард. Я спрашивал всего раз". "И она назвалась англичанкой?" "Да".
Внезапно Фабио рассмеялся. "Что таково смешного?" - чуть обиженно сказал Антуан. "Вы, француз, хорошо знаете английский? Примерено, как наш итальянский?" "Лучше", - ответил Антуан. - "А что такое?" "И вы не знаете, что такое "визард" по-английски?" "Нет", - помедлив, сказал Антуан.
"Мой дорогой, "визард" - это значит колдун", - внушительно произнес Фабио и, быстро сменив позу, вновь оказался за столом как положено в таких кабинетах. - "Кол-дун", - повторил он по слогам.
Друзья снова переглянулись. Франсуа выразительно пожал плечами, что означало; "Ну и хрен?"
"Я уже послал в номер вашей подруги наряд, но сомневаюсь что мои парни кого-то застанут, честно вам скажу. И не потому, что я не верю вашему рассказу, скорее даже наоборот". Он сделал паузу, затем сказал: " Я вам, мальчики, пока кое-что расскажу, а ы мне поможете, договорились? Это важно, вы поймете. Думаю, вы уже поняли, что столкнулись с чем-то" - он снова сделала паузу, - "весьма необычным, скажем так. Ну так как?"
Антуан кивнул головой, Франсуа только пустил кверху струю дыма.
"Отлично". Фабио распахнул папку в нужном месте и скороговоркой заговорил, выискивая пальцем нужные места.
"Монтальто-ди-Кастро - довольно древний городок, чем мы, местные, гордимся, и у ас есть свои летописи, исторические, так сказать. Некоторые источники сохранились еще с 12 века, ну а основным периодом, с которого пошла хронология, будет пожалуй, 14-ый. Легенда о призраке, которую вы слышали - а я ее знаю с детства - пошла с середины восемнадцатого века, возможно чуть ранее. Упоминается о "дымчатой даме, заманивающей юных отроков у порогов лживых домов", вот дословно привожу. Знакомо? У нас все задокументировано, хотя у нас, наверное, кроме меня и еще одного-двух человек в полиции этим никто не интересуется. Капитан прямо говорит, что я ерундой занимаюсь, копаясь в этом "мусоре истории". Он, и многие, считают, что те, кто писал, могли все придумать. Могли? Могли. Но зачем? Речь идет о вполне серьезных вещах, светских визитах, рождение, смерти, приезды кардиналов, карнавалах, знаменитых местных бандитах, перечисляются достоверные цифры, а где писавший сомневается, так и указано: "но точно сие не ведается". И вдруг - призрак женщины, да еще столь часто упоминаемый. Это у нас семья Бенуцци постаралась, сыновья до девятого колена - потомственные архивариусы. Франческо и сегодня летопись ведет, современную так сказать. Но это все призказка, чтоб вы знали. А вот читаю то, что вас должно заинтересовать: "В 1528 году в город приехал некий граф Бремонт с супругой. Купил себе имение и превратил его в настоящий замок". Граф был оригиналом: устраивал себе ежедневно охоту (Франсуа повел бровью), "портил безмерно борзых, карнавалы себе делал в замке, шествия шутовские по городу. "Богатство егое немеренное, и неведомо откуда оно пришло к нему". Эксцентрик - граф", как пишу, "нраву был дикого, необузданного и жестокого". В городе его звали "людоед". Согласитесь, просто так, хорошего доброго человека так не назовут. Его любимой забавой, по сведениям, было "сечь крепостных розгами до смерти, а также подвешивать их, не щадя женщин и детей, на дыбу и заживо медленно поджаривать, наслаждаясь их криками". Славный малый был, не правда? Пошутить любил. "Однажды его люди во главе с графом ворвались в один из домов, где пара творила любовные дела, и тотчас, покуда не прошло возбуждение их, велел граф обоих сварить в одной бочке с кипящим маслом, а потом долго смеялся, радый содеянному". И все ему сходило с рук, поскольку денег, как уже говорилось, у него было несчесть, А еще пишется, что была у него красавица жена, которую граф безумно любил и выполнял малейшие ее капризы. Про графиню эту в городе тоже ходили "дурные слухи", причем боялись ее даже больше графа. Тот был негодяй, изверг, но отходчивый, любил гулять, пить, бросать деньги в толпу. Не было в нем мстительности, просто псих. А вот графиня... На кого она "нехорошо смотрела", тот или заболевал тяжело или помирал плохой смертью. Злая была, змеюка. И гордая жуть, на всех сверху вниз смотрела, страха на всю округу нагоняла. Говорили про нее, что она ведьма, все видит, все слышит, а граф пьет и безумствует, чтобы забыть о том, что заставляла его творить жена. Ну, выгораживает мужика - шутничка, конечно. Так вот, звали графиню Хелен (Антуан встрепенулся), а приехала она, по слухам, из Португалии". "Да, она говорила что--то про ее бабушку..." -- прошептал француз, бледный, как смерть. "Так вот, Хелен Бремонт, значит. Сколько зла она успела сделать, пока была здесь, одному богу ведомо. Но бесконечно так продолжаться не могло, И вот, в 1534 году, через 6 лет, после приезда парочки, происходит трагедия. Крестьяне взроптали и подожгли замок графа. Сам он в это время в отлучке был, повезло ему. А графиня и вся челядь погибла. Причем графиня до конца держалась, дольше всех, на крышу вскарабкалась, языки пламени ее уж лизали, а она все кричала и грозила всем кулаком. Такая была дама. Никто ее не жалел. Граф как приехал на пепелище, так взбесился, что его удар хватил. Помер он, так и закончилась эта история. Местные жители вздохнули поспокойнее. А только лет через сто или сто пятьдесят вернулась графиня. Узнали ее старожилы вроде бы, те, что детьми у ворот стояли, пока она наверху в пламени металась. Вернулась призраком. И стали пропадать люди. А еще осталось в памяти пророчество графиня: будто бы когда она кричала с крыши, то ветер доносил обрывки, и клялась она, что" через полста лет будет жариться этот город, как я сейчас, и сгинет в муках адских". Оптимистично, надо сказать. Сегодня, как вы, понимаете, на дворе 193... , так что самое время, так сказать, исполнять обещанное".
Фабио замолчал, чуть постукивая носком по полу. Молодые люди молчали, потрясенные. Франсуа с трудом выдавил недоверчивую усмешку. "Но вы же... полицейский", -- сказал он. - "Как вы можете верить во всю эту... во все это?" Фабио пожал плечами. "Охранять жизнь людей этого города -- моя работа", - сказал он. - "А каждый год происходит не меньше десяти смертей, так или иначе, указывающих на призрак. Из года в год, повторяю. Вряд ли кому-то удалось бы инсценировать действия призрака на протяжении 3ОО с лишним лет. А за последние годы, что меня очень насторожило, численность случаев выросла. В этом году произошло уже 36 смертельных происшествий, по которым записано, что "причина неизвестна", Но мне-то известна подноготная. Я расследовал эти случаи..." Анджелли наконец вытащил зажигалку и зажег сигарету. "Но теперь приходите вы, чудо из чудес, живые очевидцы. И я узнаю, как она выглядит вблизи. Узнаю про подземный ход через кладбище, про который не упоминает ни одна летопись. Демон среди нас, в человеческом обличье. И у меня есть шанс его остановить". Его глаза зажглись при последних словах. Франсуа одобрительно усмехнулся. Антуан покачал головой. "Мы не знаем, с чем имеем дело", - сказал он. Фабио ничего не ответил. Было около четырех дня, когда они в сопровождении полицейского обоза отправились на кладбище. По дороге Фабио упомянул, что та сторожка, что описал Антуан, действительно существует, "по крайней мере, существовала", уточнил он, она давным-давно закрыта и там никто не живет. "Зачем там сторож? Кладбище относительно небольшое, исторических памятников не содержит, в смысле, великие люди у нас не умирали, так что охранять особо нечего. У муниципалитета города нет средств, чтобы содержать лишних работников", - сказал он. - "Денег и так не хватает". "А где же ваши местные знаменитости? " - поинтересовался Антуан. -- "Граф Бремонт, например?" "Местные знаменитости", - получил он ответ, - "обычно лежат в семейных усыпальницах. В старину многих сжигали в урнах. А бедняки часто хоронят на своей земле, поскольку место на кладбище стоит недешево, Вот и получается, что кладбище средних размеров для среднего класса, так сказать". "А если иностранцы здесь умирают?"-- продолжал допытываться Антуан. "Их отправляют на родину". "А если это невозможно или сопряжено с трудностями, далеко, например?" - не сдавался француз. "Тогда милости просим в крематорий", невозмутимо заметил Анджелли. Возразить было нечего. Сторожка была, она стояла на месте, осыпанная и полуразрушенная, но уже в ее внешнем виде Антуан уловил какое-то незаметное изменение. Она словно бы сжалась в размерах, что ли. Или ему показалось ночью? Он подошел к стенке и попробовал найти тот кирпич. Это оказалось несложным, он выдавался вперед дальше своих собратьев, но... никакого эффекта нажатие не дало. Стена не хотела открываться для полицейских. Он попробовал еще раз - с тем же результатом. В этот момент к Фабио, стоящему чуть сзади вместе с Франсуа, подошел слегка запыхавшийся офицер. Он доложил, что наряд, побывавший в гостинице по указанному адресу обнаружил, что некая Элен Визард съехала оттуда вчера вечером, захватив все вещи и документы. "А сколько у нее было вещей?"-- вмешался Франсуа, слушавший его. - "Она путешествовала совсем налегке, да, Антуан?" Антуан кивнул, добавив, что у Элен была только маленькая сумочка с собой, а все постельные принадлежности ей выдали в гостинице. "Итак, она снова исчезла", - задумчиво произнес Фабио, а офицер торопливо добавил, что сейчас как раз опрашивают коридорных и коменданта, у которого она выписалась. Правда, тот утверждает, что он ее в глаза не видел, а как запись о выезде попала к нему в журнал с его подписью, которую он признает -- духом не ведает, клянется на Библии, что не знает. "Подожди", - вдруг воскликнул Франсуа, - "Антуан, ты видел у нее сумочку в первый день? Когда мы встретились?" Антуан, отчаявшийся в попытках открыть потайную дверь, отошел к остальным, и, подумав, признал, что нет, не помнит. Но когда он был у нее (Антуан невольно смягчил слово "ночевал"), то сумочка была там, и еще Элен брала ее с собой на прогулки. "Так как же сумочка попала в номер, если она чужеземка и путешествовала одна?"-- спросил офицер, переминавшийся с ноги на ногу. - "Что ж она, из воздуха возникла?" "Значит, или кто-то ей передал ее", - сказал Фабио, потерев подбородок, - "или... что ж, из воздуха". "А вы ничего не путаете, сеньоры?" - спросил синеглазый офицер. Видно было, что он заинтересовался этой историей. Антуан развел руками, Франсуа отрицательно покачал головой. Офицер и Фабио переглянулись. "Прочешите район вокруг, может кто-то из местных вид ее", - приказал сыщик, - "и направь наряд к старому дому -Марколини, помнишь, где раньше была гостиница? Это возле таверны "Золотой клык. Офицер кивнул. "Там раньше была гостиница?.. " - взволнованно спросил Антуан. - "Это она, она так сказала.. и предлагала зайти туда!" Анджелли недовольно передернул плечами. "В общем, осмотрите там все. Там должна быть в переулке мертвая собака". "Вы",- обратился он к полицейским, стоящим группой неподалеку, - "ломайте стену. Хоть убедимся, есть там что--то или нет". Дюжие малые в светло--синей форме принялись за работу. Антуан и Франсуа отошли в сторонку, наблюдая за ними. Фабио куда-то отошел, потом вернулся. "Мне надо уходить",- объявил он, - "другие дела зовут, но мы еще увидимся". "Паоло, будешь за старшего", - крикнул он одному из полицейских, усиленно пыхтящему с киркой. У него был небольшой шрам на левой щеке. Тот кивнул, не прекращая работы. - "Посмотрите тут". Он повернулся, чтобы уйти, потом остановился и, помедлив, спросил Антуана: "Вы знаете, что мне еще по--настоящему интересно?" Франпуз покачал головой. Фабио пристально смотрел ему в глаза, и от этого взгляда ему было как-то неловко, но глаз он не увел. "Мне интересно", - сказал сыщик, потрогав свои холеные усики, "Почему она, если пресловутая Элен, конечно, тот самый призрак, почему она пощадила вас? Именно вас, вот что хотел бы я знать". Антуан приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Анджелли уже круто развернулся, махнув им напоследок рукой, и быстрым шагом ушел. Франсуа загоготал. - "Хороший малый, он мне нравиться". "Ты думаешь, он меня в чем-то подозревает?" - озабоченно тихим голосом спросил Антуан. "Этот парень подозревает всех, даже собственную мать. Ты заметил, он совсем свихнулся на своем призраке", - нарочито грубоватым тоном сказал Франсуа и, потянувшись, зевнул. - "Мне все это уже начинает приедаться". Антуан подумал, что он понимает Анджелли. В конце концов, он спал с ней, не раз и не два, почему она не причинила ему вреда... или Элен не призрак? Тогда кто она? И почему покинула его? Сплошные вопросы, без намека на ответ. Полицейские быстро сломали стену, и с благовейным трепетом остановились. Антуан стремительным шагом подошел к ним и окаменел: там была щель, и была лестница.., но она была засыпана, завалена обломками, щебнем, землей так, что виднелись лишь первая крупная ступенька и кусочек второй.
"Н-да, археологическая редкость", - сказал Паоло, тот, что должен был быть за старшего. - "Тут работы, я вижу, не на час и не на два, а на целую неделю. Пожалуй, на сегодня все". "Но как же", - едва не сорвался на крик Антуан, - "Это же важно! Может быть, это все объясняет". "А вы объясните моей жене, почему меня нет вечером?" - незлобиво поинтересовался капитан. - "Рабочий день закончился, уже заходит солнце (он ткнул рукой в небо, которое уже начинало затягиваться сумеречной вечерней пеленой). Здесь нужна специальная бригада, завтра мы ее пришлем и займемся этим. А вам я советую пойти и хорошенько выспаться, вы ужасно выглядите, синьор, не в обиду вам будет сказано". "Ладно, ладно, обойдемся без советов", - вмешался Франсуа, беря Антуана за плечи, у которого от обиды и отчаяния сжались кулаки.- Идем, в самом деле, сегодня был тяжелый день. И-дем!" Он чуть ли не насильно потянул упирающегося Антуана от сторожки, по дороге тихо шепча ему в уши: "Т-с, не пререкайся с полицией, даже не думай, мы здесь иностранцы, стоит нам сделать что-то не так - и наживем кучу неприятностей. Ты же видишь, если бы лестницу не завалило, мы бы спустились туда и выяснили, в чем дело. Может, это тайник графа, и там есть сокровища". "Так может вернемся сюда ночью и откопаем вход сами?" - спросил Антуан, садясь в бричку. "Поехали!"- скомандовал Франсуа экипажу. - "Нет", - ответил он другу, - "там действительно копать очень долго. Крупные камни, нужны специальные инструменты. И завалило, вероятно, все внутри, что ты видел. По-моему, каюк этому подземному замку. Так что успокойся, от нас ничего не зависит. Видишь, ты все-таки отомстил тому, кто тебя напугал. Может, ты что-то там сдвинул, нажал, и произошел полный обвал". "Резонанс", - сказал Антуан, уже успокаивавшийся. - "Это могло быть вызвано резонансом". "Называй как хочешь. Главное, что тебе, да и мне, сегодня не помешает - это хороший сон", - подытожил Франсуа, хлопнув друга по плечу, вызвав у того болезненный окрик - плечо после ночи побаливало. Антуан нарочито сердито ткнул Франсуа кулаком в бок, фуркнул, и друзья засмеялись. Лошади довезли их до гостиницы за какие--то семь минут.
* * *
Но надеждам хорошо отдохнуть было не суждено сбыться.
Франсуа проснулся среди ночи от того, что кто-то произнес его имя. Отчетливо и внятно, словно бы над самым его ухом. Он оторвал голову от подушки и резко привстал в кровати. У него был чуткий рефлекс на такие вещи. Кругом стояла темень, и было тихо. Даже за окном все звуки, казалось, замерли, убаякакные мерцанием звезд на небе. Франсуа посмотрел на соседнюю кровать. Антуан спал, зарывшись лицом в одеяло, на левом боку. Он уснул сразу, как они пришли. Значит, это не он звал его. Но тогда кто? Словно в ответ на немой вопрос он снова услышал: "Франсуа!.." Женский голос; он доносился откуда--то снизу, за окном. Он шелестел, подобно осенней листве на ветру. Это было похоже... на голос Элен! "Франсуа--а!.." Он встал и подошел к окну, стараясь не шуметь. Ночную синеву разрезал лунный свет, струящийся с правой стороны, и обнажающий покровы тьмы в некоторых местах. Его взгляд упал на слабо освещенный участок мостовой возле гостиницы, во дворе; и там, на границе света и тьмы он увидел очертания женской фигуры. Это была Элен, и она делала ему жесты руками. Она звала его. Франсуа не видел, в чем она была одета, но... Ему показалось, что Элен совершенно голая. Его сердце забилось сильнее, резкими толчками. Он оглянулся на спящего Антуана, а затем его взор снова вернулся к колышащейся тени женщины на мостовой. Затем он снова услышал отчетливый голос: "Франсуа, где же ты?.. Ты нужен мне. Ты, только ты". Элен ли говорила, или он слышал этот голос внутри себя? Франсуа не мог сообразить. В его голове все несколько смешалось, и он пытался выгрести из царящего там сумбура на твердую почву рассудка. "Франсуа! .. - голос выражал нетерпение. "Я иду", - прошептал он. Он вернулся от окна к шкафу и стал одеваться. Он делал это уверенно и быстро, без спешки. Надев мундир офицера французской армии, он снял со стены новую двустволку и проверил патроны. Затем, подумав, достал из небольшого сундучка длинный охотничий нож. Он посмотрел на Антуана; тот все так же безмятежно спал, ритм его дыхания не изменился. "Спи, друг. Я справлюсь сам", - так же тихо сказал Франсуа и вышел, аккуратно притворив дверь. Он спустился вниз и вышел во двор. Тишина. Франсуа посмотрел по сторонам, и ему показалось, что он заметил какую-то тень, скользнувшую справа за дом, по направлению к гостиничному садику. Он решил проверить. Шаги его были почти беззвучны, только чуть поскрипывал гравий. Он вышел на площадку перед центральной аллей сада и остановился. Здесь было почти светло, круглая луна равнодушно разглядывала его сверху. За спиной шелестели зеленые гирлянды, пахло жасмином• жимолостью. Он крепче сжал винтовку. "Где ты, Элен?" - спросил он вслух, правда негромко. - "Я здесь". "И я здесь", она выскользнула, как змея, из-за его спины и обняла его за спину, прижавшись к его боку. От нее приятно пахло, и она была совершенно голая. Франсуа открыл рот в изумлении. Природа не могла породить женщину ТАКОЙ красоты!.. Ее губы были влажны и чуть приоткрыты, глаза загадочно сияли, поблескивая в лунных нитях,тянущихся с неба. "Антуан счастливчик", - непонятно откуда просколъзнуло в его голове. Ради такой женщины можно пойти на все. "Я знала, что ты придешь. Ты сильный и смелый, не то, что этот сопляк, твой дружок. Он испугался вчера, дурачок, думал, что я причиню ему вред, а я только хотела показать ему свои сокровища. Он трус, а мне нужен настоящий мужчина,., такой как ты!" Франсуа слушал и не верил своим ушам. "Ты лжешь!" - слегка охрипшим голосом сказал он, не в силах пошевелиться, чувствуя сквозь мундир теплоту ее мягкого, податливого тела, - "Кто ты, наконец!" "Я есть альфа и омега". - она засмеялась, очаровательно откинув головку назад. Ее распущенные волосы задели щеку Франсуа. - "Ты будешь моим рыцарем, славный Франсуа, моим верным наперсником и оруженосцем, не так ли?" Ее голос очаровывал, стройный стан притягивал, а глаза смеялись. Франсуа испытал короткую мучительную борьбу с самим собой. Ему хотелось Элен, он был оглушен и впечатлен, но чувство долга все же взяло вверх. Он не предаст Антуана. Он с усилием оттолкнул ее от себя, на несколько шагов. Она раскинула руки в стороны и засмеялась, обнаженная, купающаяся в лунном свете. - "Как же так, Франсуа? Тебя что--то не устраивает? Это..." - она провела рукой по правой груди, погладив пальцем маленький набухший сосочек", - ...или может это?.." Ее рука скользнула по гладкому смуглому животу книзу, к прелестному бугорочку. "Прекрати, черт возьми! - выдал из себя Франсуа и грязно выругался. Ему сразу стало легче.-- "Ты пойдешь со мной в полицию, или тебя придется волочь за волосы, как грязную шлюху?" "Ц-ц-ц", - защелкала она язычком, грустно покачав головой..... "Офицер, так не разговаривают с женщиной". Ее пальчик сокрушенно прижался к губам, а глаза смотрели совсем невинно. Внезапно ее босые пята отдернулись от земли и зависли над нею в нескольких метрах. Франсуа вздрогнул и навел на нее дуло винтовки. "Брось эти фокусы, или я убью тебя", - не сдерживаясь, закричал он. Звуки его голоса разрезали тишину, эхом прокатившись над садом и задней стеной гостиницы. Элен улыбнулась, но теперь ее глаза были холодны. "Ты дурак Франсуа, и больше никто", - жестко сказала она осуждающим тоном. Ее тело заколебалось' в воздухе. Франсуа взвел курок, Но спустить его не успел. Как молния, она обрушилась на него сбив с ног, он пребольно ударился лбом о камень. Из кармана выпала пачка сигарет и рассыпалась. Франсуа поднялся на ноги, левой рукой вытирая кровь, струящуюся из разбитой брови. Его грудь жадно вздымалась. Им владело холодное, дикое бешенство. Правой рукой он потянулся к голенищу и вытащил нож, переложив его в левую. Он оглянулся. Элен нигде не было видно. Он вышел на аллею, оглядываясь по сторонам. "Ну где же ты, сука?!" - прорычал он. - "Идисюда, я вышибу тебе мозги". "Найди меня", - прошелестел звонкий голосочек, несущийся отовсюду. Внезапно Франсуа успокоился. "Хорошо", - сказал он вслух. Он остановился посреди аллеи и сосредоточил свои чувства, закрыв глаза. До зеленых кустовему оставалось шагов пятнадцать, сзади и спереди его стояли клумбы, с левого бока высилась задняя стена здания, увитая зелеными побегами. Она была где--то здесь. "Ну где же я?" - насмешливый голос пронесся совсем близко, - "А, Франсуа?.." "Вот", - сказал Франсуа, вскидывая руку с винтовкой на плечо, дулом назад, и нажал курок. Прежде, чем грянул гром, и смертоносная сталь покинула орудие, он уже знал, что не промахнется. Позади раздался стон. Потом хрип. Франсуа развернулся на звуки, улыбаясь, Но тотчас эта улыбка замерзла на его губах. Перед ним, шагах в пяти, находилась омерзительная побелевшая старуха. Гной заливал ее левую щеку, стекал на подбородок, капли падали на сморщенное дряблое тело, голое и мерзкое. Пуля вошла ей прямо в глаз, на его месте была кроваво-бурая вмятина. Ее костлявые руки плетьми свисали по бокам тела, доходя почти до колен. Единственный глаз, мертвый и остекленевший, без всякого выражения смотрел на Франсуа. Он был похож на комок слизи, в котором плавал большой круглый зрачок. Ее губы зашевелились, голос доносился с присвистом, хриплый и страшный: "Ты попал!.." Сердце Франсуа остановилось. Он хотел закричать, и не мог. Нож бессильно выпал из руки. Он не мог оторваться от мертвого мутного большущего глаза, вперившегося в него. "Все, конец", - пронеслось в голове Франсуа, и это было последнее, что он успел подумать. Затем старуха прыгнула на него, как хищный паук на свою жертву, и ее зубы впились ему в горло. Это и есть самое страшное, когда ты уже умер, но все еще жив, жив, жив.....
* * *
Антуану снился бесконечный сон. Он то блуждал по подземелью, выискивая что-то, чего сам не знал, то несся на каравелле по волнам, солнце обжигало затылок, а Элен все время была где--то рядом, где--то сбоку. Но когда он проснулся, то понял, что не может пошевелиться. Его точно связали. Уже рассвело, и косые бледные лучи падали ему в глаза, и он зажмурился. А когда открыл их, то не смог ничего увидеть. Кто-то одел ему на нос темные очки, такие темные, что Антуану показалось, что он лежит в могиле. "Ш-ш", - донеслось откуда-то сверху, - "Это я". Голос принадлежал Элен. Он по--прежнему не мог пошевелиться. Его вдруг передернуло от страшной боли в руке. Он закричал: "Боже, Элен, что ты делаешь?" "Ничего особенного", - ответила она - "делаю себе сувениры на память". Антуан застонал. "Больно, боже, как больно!.." "Сейчас будет еще больнее", - ответил голос и обжигающая боль снова полоснула его. - "Чуть- чуть". Антуан с ужасом понял, что пальцев на его правой руке стало ровно на четыре меньше. "Но может быть на другой они лучше? Ровнее?.." - рассуждал голос Элен. Боль. Страшная боль. Антуан закричал и заплакал. - "Не надо, Элен, пожалуйста, не надо, я сделаю все, что ты хочешь, все-все, неееее..." Яркие всплески резали его мозг на части. "Элен", - всхлыпывал Антуан, содрогаясь всем телом, - "Ну пожалуйста, Элен, милая, хорошая..." Он почувствовал во рту горький привкус крови. - "Неееет..." У него уже совсем не было пальцев на руках, и боли не было конца, она пела в нем свои ослепительные песни.
Ее холодные руки нащупали под одеялом его член, Одеяло полетело прочь, он услышал как оно плюхается на пол. Руки были ледяными. "Элееен, -- завопил он, захлебываясь слюной и кровью, - "Поощади!.." "Наверное, не зря меня называют ведьмой",-- отозвалась она. Ее голос звучал участливо. -- "Наверное, это правда". Его пах взорвался дикой болью, а затем милосердная темная полоса накрыла его.
* * * Он понял, что очнулся. Антуан лежал перед огромным зеркалом, на столе. Он был весь замотан бинтами, пропитавшимися кровью. Запеленан с ног до головы. "Нееет!!! -- не закричал, а замычал он, потому что рот был забит бинтами, чувствуя, как в его глазах что--то лопается.--"У--уууэээээ..." Он кричал, улетая в бесконечную тьму. Антуан бился и кричал, обливаясь холодным потом, и, наконец, проснулся. Ее бессмысленный взгляд, наполненный отчаянием, увидел перед собой густой туман. Потом он рассеялся и над ним появилось чье--то лицо, склоненное набок. Это было лицо Фабио, полицейского из префектуры. Антуан вспомнил его и осознал себя лежащим на кровати, всего мокрого, всхлыпывающего. Он почти скатился с ее края. По подбородку его текла слюна. Он брезгливо вытер ее и, все еще дрожа, приподнялся над изголовьем. "Плохой сон?.." - участливо осведомился Анджелли, "Вам плохо?.." "Спасибо, уже легче", - пробормотал Антуан. Сердце потихоньку успокаивалось. "А какого черта вы здесь делаете в такую рань?" -- тряхнув головой, спросил он полицейского. "Дело плохо", - просто сказал Фабио. Его руки были сложены за спиной. Он отвернулся к окну и сказал: "Франсуа мертв". "Как? Почему?. - потерянно спросил Антуан. Он плохо вникал в смысл слов в эти минуты. Француз посмотрел на пустующую кровать. "Убит". "Элен?.." - сдавленно сказал Антуан и закрыл лицо руками. "Мы не знаем", - помедлив, ответил Анджелли. "Как он умер?" "Ему..." - комиссар сглотнул комок в горле, - "Ему разорвали горло. Но, похоже, что умер он от потери крови". У француза вырвался полувздох - полустон. "Франсуа!.. Верный друг!" - прошептал он.
"Ночью что-то вынудило его спуститься вниз, в сад", - продолжил Фабио после паузы. - У него с собой было оружие, и он защищался, но....". Полицейский с досадой махнул рукой и вытащил из нагрудного кармана портсигар. - "Я закурю, вы не против?" Антуан покачал головой. Услышанное не умещалось в его голове. Франсуа, товарищ его молодости, стрелок гвардии мертв?.. Почему он пошел вниз? Почему он не разбудил его, Антуан? Какое существо могло перегрызть ему горло? Впрочем, на последний вопрос он, кажется, имел весьма неутешительный ответ. Пережитый во сне кошмар еще отзывался в нем нервной дрожью. Элен не женщина, она -- ведьма. Злобная мегера, безжалостная и коварная. И он спал с ней, держал в своих объятиях... Его передернуло от отвращения. "Но это еще не все", - Фабио все еще стоял спиной к нему, у окна, засунув одну руку в карман, а другой раскуривая сигарету.-- "В городе беспорядки. В восточной части сейчас идут погромы. Слышите запах дыма?" Антуан принюхался. Действительно, в воздухе ощущался слабый запах гари. "Это горят доки. Бродячие банды, которых вдруг оказалось много, грабят и убивают всех, кто попадается под руку. Полиция делает все, что может, но этого недостаточно". Анджелли горестно покачал головой. -- "Город как будто сошел с ума. Сколько я здесь живу, сколько помню, здесь всегда было тихо и мирно. Так, мелкое воровство, пьяные драки, иногда доходило до смертей. Еще этот призрак... Но сейчас это сущий ад. Ну почему, скажите мне", -- голос комиссара сорвался на крик, - "эти пьяные оборванцы и попрошайки, обычная срань, вдруг сорвалась с цепи и решила устроить здесь побоище? Что их укусило, какая муха?!" Его голос сел. "Это Элен", - тихо сказал Антуан, "она подговаривала их, подначивала. А я, дурак, стоял рядом, и не понимал, о чем они говорят. Она заманила их всех в СВОИ цепи". Внезапно Фабио резко развернулся, и Антуан даже отшатнулся. Глаза полицейского блестели от злости. "Элен, Элен, всюду Элен, ваша Элен... Вечная отговорка. Почему как только вы, французы, приехали сюда, сразу начались неприятности? Вы разбудили ее! Вы, ее любовник!.. Почему она оставила вас в живых - вы заговоренный?!.." Антуан потерял дар речи. Он смотрел в маленькие взбешенные глазки Анджелли, и его голова была абсолютно пустой. Лицо Фабио сдвинулось и поплыло перед его глазами. Он почувствовал на щеках что--то мокрое -- слезы... "Сидите здесь, никуда не уходите", - коротко бросил Фабио и хлопнул дверью. На лестнице послышались его удаляющиеся шаги. Где-то за окном, еще далеко отсюда, пощелкивали ружейные выстрелы.
* * *
"Уехать из этого проклятого города побыстрее!" - была его первая мысль, когда Антуан немного пришел в себя. Но вторая мысль его остановила: "Как, неужели он оставит смерть Франсуа безнаказанной, позволит Элен дальше творить ее гнусности?.." И он поклялся себе, крепко сжав зубы: "Не бывать этому?.. Он погибнет, все равно он уже заглянул на тот свет, но Элен надо остановить!" Но как? Что он может? Элен исчезла, растворилась без следа, и сама найдет его... ночью, во время сна. Нет, еще одной такой ночи он просто не вынесет... У него даже волосы чуть зашевелились на голове, когда он представил себе это. Он должен найти ее! Но где, если подземный ход засыпало, а одному ему не раскопать? Полиция подозревает его в пособничестве ведьме, а за окном, на улицах восточной Монтальты, идет настоящая война. Где же искать Элен? Руководит она погромами, шагая по трупам, средь языков пламени, или же сидит где-то в логове, пожиная плоды своего неблагодарного труда, заливаясь звонким бездушным смехом? Элен Визард, графиня де Бремонт - где ты, чудовище?..
Антуан ощутил как бессильная злость, словно яд растекается по его жилам, охватывая целиком, и, сжав кулаки, приказал себе расслабиться. Сделав несколько глубоких вдохов, он почувствовал себя легче.
Взгляд француза оббежал комнату и споткнулся на проржавленном кинжале, который Франсуа положил на край столика у правой стены. На нем была бурая засохшая кровь пса. Франсуа спас его, а он не смог спасти Франсуа...
И внезапно Антуан понял, что знает, как найти Элен. Это было так просто и ясно, как солнечный рассвет, который чертил замысловатые узоры на подоконнике и на полу.
* * *
Не торопясь, он оделся. Подумав, открыл маленький сундучок Франсуа, в котором тот хранил оружие, и взял револьвер. Потом заткнул за пояс тот самый кинжал, что спас ему жизнь, и прикрыл его полой летней коричневой куртки. Так он чувствовал себя Увереннее. Револьвер Антуан положил во внутренний карман. Пожалуй, вряд ли ему понадобиться что-то еще. Кроме, конечно, удачи, и божьей помощи.
Антуан помолился. Он делал это редко, но сейчас был как раз тот случай, когда он нуждался в снисхождении господа и его совете.
Да, он грешил и часто был неправым. Разбазаривал жизнь по пустякам. Но, видит бог, он хотел, чтобы все было как лучше. И сейчас готов отдать свою жалкую жизнь - если этим он избавит людей от Элен. Он готов умереть - но только вместе с ней. А еще лучше, если бог даст ему шанс остаться в живых. Он исправиться и будет внутренне чище. Он теперь знает, что такое зло, истинное зло, и будет бороться с ним всю оставшуюся жизнь, сколько хватит сил.
Он поднимался с колен, исполненный твердой решимости покончить со злом в обличии Элен - раз и навсегда. Худшие минуты душевной слабости были позади.
* * *
На улицах было неспокойно. Одни люди куда-то бежали, другие тащили за собой что-то тяжелое, какую-то поклажу, непонятно, свою или чужую. Слышались крики, плач. Несколько домов, прямо на глазах Антуана, пылали, из них слышались зовы о помощи, но никто не спешил помогать. Все заботились о себе, спасали свою шкуру, суетились. Кажется, многие жители убегали к морю. По земле стелился сизый дым. Пахло паленым, на цепи истерично гавкали, почти ревели собаки, по-видимому, брошенные или забытые в панике своими владельцами. А может, те были мертвы. По дороге Антуану попалось несколько перевернутых обозов с продовольствием. Рыбьи хвосты были втоптаны в грязь. Рядом с одним таким обозом в луже крови лежал мертвый нестарый мужчина с бородой, ему чем-то твердым разбили голову.
Мимо пронеслись вооруженные небритые люди. Антуан, идущий у края домов, пригибающийся, чтоб остаться незамеченным, весь вжался и нащупал револьвер, но они не обратили на него внимания. Их предводитель был лыс и низкого роста, он оглушительно свистел, призывая всех следовать за ним, махал руками. В числе тех людей Антуан заметил и угрюмого грека, но тот, к счастью, его не увидел.
Он делал перебежки от одного безопасного места к другому, почти как в ту ночь, когда он пошел за женщиной в накидке. Страха за шальную пулю Антуан не испытывая, и это было неудивительно. Он дошел до края, хлебнув ужаса с лишком, бояться ли ему теперь человеческого огня и металла?
Картины разрушения и паники, представлявшиеся ему, селили в его душе смятение: не опоздал ли он? А, впрочем, все равно. Он найдет Элен, и этим все сказано.
...Миновав разбитые стекла таверны "Золотой клык", он завернул чуть направо, в безлюдный переулок, и понял, что не ошибается. Маленький серый домик, затаившийся в тени кряжистых тополей, выглядел нетронутым, тихим и заброшенным. Разбитая неровная дорога увивала его, точно старый, сменивший десятки раз кожу, удав. Бледное солнце, подкрадывавшееся к своему зениту, заволокло густыми дождевыми облаками. Этот дом, место их первой встречи с Элен, казалось, ждал его. Хотя за спиной невдалеке гремели выстрелы, пылали пожары, гибли люди, здесь, в широкой тени, накрывающей дом и часть дороги, было успокаивающе тихо. Шаги Антуана поскрипывали о щебень. Сбоку над дверью висела таблиичка, но он не смог прочитать ни слова, как ни старался, Антуан потянулся к коричневой дверной ручке.
Она легко звякнула и поддалась его нажатию, распахнув пред ним дверь. Было бы странно, если бы она не открылась. Антуан мог поклясться, что чувствует на себе чей-то взгляд, тяжелый взгляд.
Войдя вовнутрь, Антуан изумился. Перед его взором предстало широкое объемное помещение, светлое и приятное на вид. Пол был лакированный, светло-коричневого оттенка. Над потолком висела большая шикарная люстра с вделанными свечами, диаметром, наверное, в три четверти обычной повозки. Потолок изгибался полукругом, уходя вверх, отчего создавалось впечатление удивительной глубины. Стены были гладкие и совершенно новые, без всяких рисунков. Три массивные колонные посередине уходили вверх, расположенные на одной линии так, чтобы между ними свободно могли пройти десять человек. На правой стене висел большой портрет не очень-то красивой молодой женщины в дорогом наряде с короной на голове. В правом ближнем углу у стены стоял орган черного цвета, однако сверху он был накрыт красной парчевой накидкой.
Дверь за ним мягко, по-кошачьему, затворилась. Впрочем, Антуан не обратил на это внимание. Он увидел длинную каменную лестницу, ступенчатые своды которой, изгибаясь по обе стороны, уходили наверх, и зашагал прямо к ней.
Уже поднимаясь, он вдруг подумал, что не слышит выстрелов на улице. По видимому, толстые стены этого необычного здания заглушали их.
Он очутился на втором этаже. Прямо перед ним была еще одна дверь, по-старинному массивная, только не коричневого, а скорее темно-серого оттенка, цвета грозового облако.
За ней оказался красивый кабинет, окрашенный в серо-голубоватые тона. Справа находился камин, в котором мирно потрескивало пламя.
Слева у стены был диван, обшитый ситцем, а чуть дальше - прямоугольный столик со стульями, аккуратно задвинутыми под него, В комнате было светло. Ровный свет лился из-за окна, где - Антуан не успел даже удивиться этому - сияло солнце и был виден край голубого неба без намека на тучи.
А у окна, у правой портьеры, спиной к нему стояла женская фигура. Это была Элен.
Она была в темно-синем ярком вечернем платье до колен, с оголенной до середины спиной. Темные волосы были сплетены сзади в пышную косу, скрепленную серебряным обручем. На ногах Элен были маленькие черные туфельки на высоких каблуках. Услышав шаги Антуана, она обернулась к нему. На ее лице играла открытая улыбка, демонстрирующая ряд идеально ровных белых зубов.
И она была великолепна.
Платье облегала ее стан, она казалось совершенной в нем, как Венера Милосская, спустившаяся с небес. Скромное неглубокое декольте только подчеркивало красоту ее груди, платье облегало стан, словно вторая кожа, вместе с тем открывая взору изумительные подробности стройной женской фигуры. На миг Антуан был потрясен и потерял дар речи.
Тогда заговорила она:
"Ты пришел, это хорошо. Тут, в этом месте, мы сможем, наконец, объясниться, как не могли до этого". - странная змеиная улыбка скользнула не на губах ее - в холодном надменном взоре. - "Ты действительно нуждаешься в этом, мой бедный Антуан".
"Не смей называть меня больше по имени!" - воскликнул француз, остолбенение которого прошло, и в нем проснулся гнев. - "Ты не имеешь на этот право, чудовищное создание, без стыда и совести! Которое я имел несчастье полюбить, и это было моей самой большой ошибкой..."
"Любить? Ты знаешь, что такое любовь?.." - она подняла брови, даже не пошевелившись телом в ответ на невольное движение Антуана, потянувшегося за револьвером. - "А по-моему, ты был готов собачкой валяться в моих ногах, когда я давала тебе то, чего ты хотел. Глупец, ты бездумно наслаждался тем, чего не заслужил. Но даже это был лишь очередной самообман. Сколько ты им живешь, безумец без имени?"
"О чем ты говоришь?" - ошеломленно спросил Антуан, не веря ушам. - "Черт возьми, что ты такое плетешь, ведьма?.."
"Я - ведьма? А как же тогда назвать тебя?.." - холодно процедила Элен, скрещивая руки на груди. - "Того, кто давно забыл, как повелевать собою? Того, кто породил кошмар, и был настолько неосторожен, что выпустил его на свободу? Как ты назовешь его, убийцу своего друга?
"О ЧЕМ ТЫ ГОВОРИШЬ?!?" - наливаясь злостью закричал Антуан - "ПРОКЛЯТАЯ ВЕДЬМА!.. Ты ОТВЕТИШЬ ЗА ВСЕ!"
Внезапно решившись, он выхватил револьвер и несколько раз выстрелил в Элен. Но пули просвистели мимо, не задев ее. За ней всплесками стекла взорвалось окно, пораженное огнем, одна из пуль угодила в стену. Элен стояла недвижимо, как заколдованная, на губах играла легкая усмешка. Тогда Антуан отбросил револьвер и выхватил кинжал, тот самый кинжал из подземелья, и кинулся на нее с проржавевшим лезвием перед собой. Он целил ей в грудь.
Но Элен небрежно, играючись, отвела его нападение, причем француз даже не успел понять, как именно она это сделала, отброшенный назад он пролетел несколько метров и рухнул у стены, сильно ударившись левым боком. Кинжал отлетел далеко в сторону, бессильно лязгнув о пол.
"И это мужчина!.. Фи!"- сказала Элен, брезгливо поморщившись.- "Какая досадная ошибка природы! Боже, Антуан, да пойми же наконец: не пытайся закрыться от правды оружием, какой бы горькой она не была: ты болен, тебе нужна серьезная помощь". "Как ты смеешь?" - задыхаясь, простонал Антуан, пытаясь найти точку опоры, чтобы подняться. - "Кто ты?.."
"Я - твоя болезнь", - грустно произнесла Элен, - "Я та, какой ты меня создал. Ты знаешь, кто такой шизофреник? Это человек, страдающий раздвоенностью создания, который видит только то, что он хочет видеть. Я часть тебя, часть болезни твоего мозга, поэтому ты не можешь убить меня. Как убил Франсуа, чтобы доказать, что я реальна. Ты одержимый: неужели ты не мог хоть на секунду усомниться, попытаться поразмыслить над тем, возможно ли такое... после той ночи. Ты вправду считаешь, что такое могло быть?!..".
"Но ведь был же подземный ход",- тихо прошептал Антуан, застывший на полу, - "его все видели, не только я, и та собака...".
"Подземный ход был", - устало сказала Элен, - "но его нашел не ты, а Антуан, когда охотился в лесу. Шизофреники часто любят смешивать реальные места со своими фантазиями. Пойми, то, что ты помнишь - только кошмарный фарс, созданный в твоей же голове. А в нормальной действительности Антуан Трезье вел себя как совершенно нормальный человек, только молчал больше обычного, и Франсуа часто удивлялся, куда это он уходит в одиночестве да еще с такой счастливой улыбкой. Но ты всегда мог объяснить, что "ходишь изучать город", да еще рассказывал Франсуа с подробностями. Ты был чертовски хитер, хоть и не помнишь этого. Хитер и предусмотрителен, скрывая то, что у тебя есть маленькая тайна, своя вывихнутая дикая реальность, где есть я, есть подземные замки, разрушенные дома, где живут призраки. Где город горит и гибнет от рук безумной графине де Бремонт, вернувшейся сквозь года, чтобы отомстить. Где ты это вычитал, Антуан? В какой-то детской книжке?..".
Антуан почувствовал, как пот выступает у него на лбу. "Кто виноват в том, что ты болен?" - продолжила лже-Элен. - "Наверное, никто. Может быть чуточку - твоя мама, она уделяла тебе в детстве слишком мало времени. И ты вырос, сохранив в душе боязнь женщин, бросая своих подружек по первой возможности, как только они давали повод. И все бы ничего, но ты приехал сюда, и что-то произошло, что-то подтолкнуло вялотекущую болезнь к обострению. Может быть, случилось что-то из ряда вон выходящее. Может быть, ты действительно увидел... призрак? Женщину в доме, такую... как я?... Этого не знаю даже я, твоя худшая часть", - сказала она. - "Но, как бы то ни было, колесо бед закрутилось, Антуан, и его необходимо остановить. Если ты еще можешь. Первым был Франсуа, он погиб ужасно... хорошо, я не буду об этом, вижу, что тебе и так больно. Но теперь, в той, нормальной действительности, ты бегаешь по ночам по городу и поджигаешь дома. Ты стремишься объединить свои разрозненные миры - ты хочешь поджечь город. Сотни невинных людей погибнут, погибнут по твоей милости. Ты допустишь это?".
Антуан молчал, повесил голову на грудь. Голова была ужасно тяжелая, в ней все было перемешано... мелькали обрывки мыслей образов, и он не мог сосредоточиться. Лицо Элен было перед его взором, хотя он не смотрел на нее.
"Ты пришел сюда в твердой уверенности, что убив меня, ты спасешь город. Теперь ты знаешь, это не так. Меня даже нет, милый Антуан, ты беседуешь - с самим собой в месте, которое можно бы назвать... пересечением миров. У тебя мало времени, и ты должен решить. Есть только один выход. Ты знаешь какой".
Наступила тишина. Тук-тук. Тук-тук. Только сердце содрогалось в груди, отзываясь в ушах.
Элен отвернулась к окну, не желая мешать ему.
Мысли Антуана хаотично метались. Он убийца... и сумасшедший.
Так рушится мир. Господи, у него не осталось уже ничего, кроме... кроме чести. Позор может быть только кровью. И люди будут жить.
Рука Антуана потянулась к пистолету, лежащему на полу, в нескольких шагах. И тот, словно почувствовал его желание, прыгнул сам ему в руку. "Так прошла жизнь" - как-то безнадежно подумал он, поднося дуло к виску. Пальцы стиснули гашетку, и...
- АНТУАН, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! - раздался громкий окрик.
Элен, изумленная, быстро обернулась. Антуан, не веря своим ушам, все же не нажал курок, а медленно повернул голову туда, откуда шел голос: справа, из двери.
Там стоял тот полицейский, Фабио, и он держал пистолет. Бах, бах, оглушительно грянуло в воздухе, и колени Элен как-то странно подогнулись, а затем ее тело накренилось и мешком свалилось на пол, возле разбитого окна.
"Прямо в лоб!" - гордо сказал Анджелли и, подбежав к Антуану, стал помогать тому, все еще оглушенному и потерянному, подняться на ноги.
"Я следил за вами",- говорил тот, пока Антуан приходил в себя. - "Правда, все равно чуть не опоздал. Только подбежал - слышу выстрелы. Ну, думаю, дело плохо. Точно, пока поднялся сюда, в этот клятый дом, вижу, она вас совсем околдовала. Вы весь бледный и никакой сидите, пистолет к уху тянете, а она, стерва, у окна стоит и лыбу тянет. Как же это так, синьор Антуан? Что ж вы ведьме задачу облегчить решили?..".
"Она почти не оставила от меня ничего", - тихо сказал Антуан, - "я уже было поверил, что ничего этого не существует, а убийца - я. Она убедила меня, что я сошел с ума". "Ну да!" - воскликнул Фабио, пожав плечами. - "Тогда я тоже псих, и все мы, наверное. А как же фамильный призрак и исторические свидетельства? А ежегодные исчезновения? А раскопки, что видел отряд наших ребят? А отпечатки пальцев, извините, на вашем друге? Они-то, между прочим, женские!.. И весь этот дом". - Фабио неприязненно оглянулся. - "Мерзко тут. Давайте-ка выбираться..."
В эту секунду в воздухе раздался какой-то звук.
Оба повернули головы, и обомлели: Элен стояла на ногах, жива-здоровехонька, без единой царапины на смуглом лице... и она задыхалась от смеха.
"Жалкое поколение пессимистов!" -воскликнула она, отдышавшись. -"Оно так верит в сказки фрейдистов и прочую чушь!" Она холодно прищурила правый глаз. "Значит я не существую, да? Я плод воображения?.." - с наигранным ужасом спросила она.- "Ну тогда можно, я хотя бы..."- она неожиданно быстро преодолела разделяющее их расстояние и увлекла за собой Фабио, - "... потанцую немного".
"Ла-ла-лам, ла-ла, ла-ла-лам", - напевала она, держа его цепко за руку и за плечо, кружась в правую сторону. Полицейский вынужденно повторял ее движения, - "Право, сеньор, вы так холодны со мной...".
Внезапно она резко остановилась, почти у правой стены, напротив камина, и схватив обеими руками голову Анджелли за волосы по бокам, одним движением сунула ее прямо в пышущее жаром каминное отверстие. Тут же, освободив левую руку, она придавила шею полицейского заслонкой, оставив голову внутри, Фабио издал такой мучительный вой, что сердце у Антуана остановилось где-то в пятках, и он окаменел.
Тело несчастного Анджелли отчаянно задергалось, пытаясь высвободиться из тисков, но холодные руки Элен держали крепче стального замка. Ноги его барабанили по полу, наконец, вытянулись и застыли. Элен отпустила тело полицейского, и оно упала. Почерневшая, дымящаяся голова, была похожа на пережаренный кусок говядины, о котором забыл нерадивый повар.
"Похоже, что не существует кто-то другой", - задумчиво сделала вывод Элен и повернулась к Антуану. Ее руки были черными от сажи. "Ну почему ты все-таки не застрелился?.. Может быть, твой второй друг тогда остался бы жить".
Антуан швырнул в нее револьвер, массивной рукояткой вперед. Но Элен уклонилась, он стукнулся о стену над камином, и упал.
"Иногда надо быть немножко посговорчивее", - усмехаясь, сказала она. - "Себе дороже выходит. Умирать проще, говорят. Ты ведь даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Даже я этого пока не знаю. Но мы что-нибудь придумаем. У тебя и у меня будет масса свободного времени..." Ее лица перекосила гримаса дьявольской радости, глаза сверкнули, и Антуан содрогнулся. Но страха в нем не было, только душевная боль и отчаяние, отчаяние безысходности. Он шагнул навстречу Элен, намереваясь хотя бы ударить ее, но в этот момент черты ее исказились, и она страшно закричала.
Антуан посмотрел вниз, и увидел, что в ее правой ноге по рукоятку торчит лезвие кинжала, того ржавого кинжала, что она вышибла из его рук, а держит его рука Фабио Анджелли, лежащего на полу.
Лицо Элен налилось кровью и вдруг стало обугливаться. Его прорезали красные борозды, точно следы от чьих-то порезов, они пересекли ее красивую шею, скользнули под платье и показались на
ногах. Они разрастались на ней, точно какое-то невиданное растение. Ведьму затрясло, словно в лихорадке. Из ноги, в которую Анджелли воткнул кинжал, фонтаном хлестала бурая мутная кровь, заливая пол.
Она выгнула шею, словно дикая кошка, и дико завыла, оскалив хищные белые зубы-клыки. Нечеловеческий вопль разнесся вокруг, сотряс здание, словно бы зависнув над ними в воздухе. Элен на глазах быстро теряла человеческий вид, стлевая заживо, а точнее - замертво. "Беги же!.." - невнятно, словно бы с плотно набитым ртом прокричал ему Фабио, с трудом поднимая дрожащую почерневшую голову с выступающими участками красного обожженного мяса. Антуан увидел, что один глаз у того уже вытек, а нос - словно бы куда-то провалился, только спекшаяся зола. Язык был багровый, опухший, он еле шевелил им, превозмогая страшную боль. - "Беги отсюда, пока не поздно!?!
Поняв, что это дельный совет, Антуан преодолел столбняк и бросился к полуоткрытой двери. Элен изо всех сил вытянула к нему обезображенные дымящиеся руки и попыталась схватить. Она вертелась, извивалась, но не могла оторвать гибнущую плоть от пола, кинжал из прошлых времен, вернувшийся за своей хозяйкой, держал крепко. Он ощутил жар ее рук, и, странное дело - одновременно холод. "Неет!," - закричал он, и дернулся изо все сил, разорвав рукав рубашки, оставшийся в лапах ведьмы, пришпиленной к полу, по которому уже заплясали огненные языки. Ее раскаленные когти полоснули его кожу - от плеча до самого запястья, прочертив кровавые бороздки - но он уже бежал по лестнице, и та дрожала под его ногами.
Свет гаснул. Свечи тухли одна за другой и с шипением падали вниз. Стены содрогались, стоял гул, как при землетрясении. Обиженно и басовито взвыл орган, рухнувший набок. Сверху несся безутешный вой чего-то, что раньше называло себя Элен.
Он выскочил наружу, хлопнув дверью, и с невероятным облегчением увидел прямо под домом, на дороге, пустой экипаж с двойкой лошадей, в котором, очевидно, приехал Анджелли. Испуганные кони ржали, вздымали в воздух передние копыта, но, к его счастью, не убегали. Он вскочил наверх и нащупал вожжи. Оглянувшись, Антуан вздохнул. В его вздохе смешивались благодарность и печаль. Анджелли дважды спас его, но он не смог помочь ему. Тряхнув побелевшей головой, он хлестнул, и тотчас двойка серых скакунов стремительно понеслась от дома, объятого пламенем.
* * *
Промчавшись примерно полдороги, разделяющей их с морской гаванью, лошади в пене стали, наткнувшись на непреодолимое для них препятствие в виде перевернутого горящего обоза, прочно заграждающего дорогу; в нескольких шагах от него ничком в землю лежал молодой мужчина с огнестрельными ранами в спине и, чуть дальше, женщина в синем платке - вероятно, владельцы. Они были мертвы. Попробовав объехать, и убедившись в невозможности этого маневра, Антуан отцепил лошадей (те сразу же понеслись куда-то вправо, к примыкающим холмам, на которых тоже стояли дома) и побежал. Побежал сам, вниз по бездорожью - к морю.
* * *
Парусник уже бросал якорь, готовясь отплывать, когда Антуан появился на набережной, махая руками. Паруса грозно надувались на ветру, вбирая в себя его силу. Пассажирский парусник, набитый людьми, спасающимися от пожара и бандитов, был последним у причала. Кое-какие яхточки тоже горели. Он бежал задыхающийся, теряя последние силы, судно прыгало и плыло перед его глазами, отдаляясь на невообразимое расстояние. Антуан уже не кричал, не мог...
Борта скрипели от натуги, разворачиваясь на 90 градусов. Море пенилось за ними, точно раненый, смертельно обиженный зверь, не желающий отпускать добычу. Матросы энергично работали веслами, помогая отплытию. Белоснежные полоснища вздувались и хлопали, содрогаясь от натиска. Маленькое суденышко все же благополучно отделилось от пристани и заскользило по волнам.
...Француз смотрел на стремительно отдаляющийся берег. Добрые люди помогли ему взобраться, когда он уцепился за борт, не в силах перелезть через него, ноги подгибались. Капитал заметил его и приказал задержать старт. Теперь он стоял на палубе, держась за поручни, и смотрел. Глаза его слезились от дыма.
Город горел. Его зримая береговая часть была покрыта густым покровом сизого дыма, кое-где мелькали вспышки огня. Сложно было различить отдельные дома. На пристани же разыгрывалась трагедия. Судно отчаянно звали, маша руками, крича, пятеро людей, среди которых была одна девушка. Они умоляли их вернуться, слезы текли по лицу самого старого на вид из них, седого бородатого мужчины. Один из тех, смельчак, бросился было в волны и поплыл, но скоро вернулся на берег, мокрый и несчастный. Пассажиры молчали. Все знали, что парусник уже не мог вернуться. И теперь эти люди оставались там, во власти недружественной стихии.
Непогода ярилась. Дул сильный ветер, волны захлестывали палубу. Сумрачные облака совсем закрыли небо, ставшее из голубого пепельно-хмурым. Город нехотя прощался со своими пленниками, ставшими таковыми поневоле. "Почему я не там, с теми, кто опоздал?" - грустно подумал Антуан. - "Разве я заслужил это спасение? Почему?.." Он устало потер виски. Думать ни о чем не хотелось. На душе его было так же безнадежно серо, как на склоненном над парусником небосводе.