Наверное, мы и впрямь успели стать почти слаженной командой. Потому что после слов Николая все настороженно хватаемся за своё оружие. Все, кроме, конечно, Стаса, глядящего на наших новых знакомцев широко распахнутыми доверчивыми глазами, и Леры, которая в мгновение ока оказывается внутри фургона - только дверца громко хлопает. Я слышу рядом тихий смешок и кошусь на весёлого Алика, хотя веселье его выражается лишь в улыбке, а глаза остаются оценивающими и холодными.
При виде нашего оружия люди из автобуса начинают вести себя так, что я невольно открываю рот и даже на какое-то мгновение отпускаю руку с пистолетом в растерянности. И тут же делаю себе мысленную пометку на будущее: если вести себя перед оружием шумно, бестолково и неожиданно, это может сбить врага с толку. Ага, или заставить его с перепугу в тебя выстрелить, что тоже, конечно, возможно.
К счастью, никто из наших не стреляет, даже Влад, хотя мышцы на его руке предельно напряглись, а лицо некрасиво вытянулось от сдерживаемых эмоций. Эмоции при виде того, как мечутся и кричат женщины, дети и старики, и впрямь слабыми не назовешь. Они ведут себя так, словно мы какие-то жуткие разбойники с большой дороги и сейчас начнем убивать их, пытать и насиловать. В их широко распахнутых глазах отражается неподдельный страх. И только Николай с Виктором и Ириной, отступив на пару шагов, сохраняют подобие спокойствия.
У них на поясах висит по кобуре, но оружие свое они не достают. И нам остаётся лишь гадать: настоящее ли оно, заряженное ли. Или они напялили на себя кобуру, чтобы создавать видимость защиты?
Когда все их дети, подхваченные взрослыми, оказываются в автобусе и на дороге воцаряется полная тишина, наши собеседники приподнимают вверх руки, показывая, что опасности от них ждать не стоит.
Покосившись назад, в сторону Даны, я вижу, что она зачем-то забралась в машину, и решаю, что звать её нет смысла. Она, скорее всего, занимается Богданом, а если он проснулся и расхныкался, то успокоить его ей удастся определённо лучше, чем мне.
- Вы нас неправильно поняли, - тем временем медленно и негромко сообщает Николай. - Мы ни в коем случае не собирались угрожать вам. Сами посудите: какая угроза может исходить от нашей группы? Вы видели их - это несчастные испуганные и голодные люди, которых мы обязались отвезти в большой город, где у нас будет хоть какой-то шанс на выживание.
- Какие-то они уж слишком зашуганные у вас, вам так не кажется? - прищуривается Алик, поглядывая на окна автобуса.
Все, как одно, зашторены, что снова напоминает мне о возможности того, что там скрывается кто-то ещё. Тёмно-красные, давно покрывшиеся пылью, а возможно и не только ею, шторки едва заметно колышутся. В небольшие щелочки видно любопытные носы детей и взрослых, наблюдающих за происходящим.
- Мы пережили много неприятных моментов за эти дни, - кивает Николай. - Люди напуганы ещё с того времени, как наш мир в один миг превратился в мир чужой, злой и жёсткий. И голодный.
- Когда мы искали по всему городу остатки выживших, мы даже не думали, как много им понадобится еды, - поддерживает разговор Ирина. - И если большая часть взрослых терпеть может, то дети нет. Они плачут и днём, и ночью, не в силах смириться с урезанными до минимума порциями.
Мы снова переглядываемся. Я сглатываю комок, поселившийся в горле от одного только представления голодных плачущих детей, матери которых ничего дня них сделать не могут, разве что поделиться последней крохой, урвав кусочек жизни у самих себя. Глаза Стаса полны слез, Влад хмурится, лицо Дениса выражает недовольство, Алик по-прежнему усмехается одними лишь губами, а Пал Палыч задумчиво подкручивает кончик длинного уса и вздыхает.
- Я понял, хоть и не согласен с ним, ваше желание ехать в большой город, - отвечает наконец Денис. - Но не понимаю того, по какой причине вы страдаете от голода. Мы не в пустыне. Здесь в часе или двух часах пути в любую сторону непременно найдётся хоть какой-то населенный пункт: деревня или небольшой городок. Да, может, магазины там разграблены. Да, чтобы попасть в частный дом или квартиру на первом этаже, придётся потратить силы, время, разбить окна. Я не понимаю - если вы так голодны, как говорите, что вам мешает это сделать? За день вы можете себе найти неплохое количество припасов, отдохнуть, подкрепиться и отправиться в дальнейший путь. На что вы вообще рассчитывали? На то, что встретите хороших людей, имеющих с собой достаточное количество еды и желание поделиться? Это, блин, выглядит странно, не находите?
- Кстати, да, - поддерживает его Влад, который в последнее время чуть ли не со всем соглашается, если это говорит Денис. - Макароны там, каши всякие, это в любой квартире найдётся, хоть по пачке. А в своих домах, наверное, вообще дофига запасов. Нет, оно, конечно, попросить у кого-то легче, ага, чем самим лазить искать.
Слушают их все внимательно, не перебивая и даже не поглядывая друг на друга. Я мысленно соглашаюсь с их доводами, хотя все равно готова поделиться нашей едой. Ну дети ведь не виноваты, в самом деле, что их взрослые ни на что не способны! Это как-то неправильно - иметь возможность накормить детей и не сделать этого!
- Молодые люди, - приподнимает руку Николай, призывая нас к тишине.
И, кстати, сам не догадывается, что сделал это зря, потому что после окончания речи Влада рот открыл взволнованный Стас, который, очевидно, хотел высказать вслух мысли, созвучные моим, только более эмоциональные и, возможно, даже способные тронуть Дениса и Влада.
- Молодые люди, именно этим методом мы пытались добыть еду в первый же день нашего путешествия. И именно провал этого метода лишний раз убедил нас в верности принятого решения двигаться в большой город, где легче затеряться, где больше возможных точек добычи еды. Где можно достать оружие, если знать места. А я места знаю: в своё время по долгу службы в вашем городе бывал.
- Мужик, ты давай вернись подробнее к тому месту, где начинал говорить про первый день вашего путешествия. Нам интересно послушать, - говорит Алик.
Николай снова трет ладонью ежик седых волос и как-то странно морщится, словно вдруг ощущает на языке вкус целого лимона, который кто-то против воли сунул ему в рот. И тут вперёд на один крошечный шажок, призванный не придвинуться к нам ближе, а просто привлечь наше внимание, сдвигается Виктор. Он поправляет привычным движением очки на переносице и вздыхает:
- Николай тогда потерял сына и брата. Расскажу лучше я.
Мы снова обмениваемся взглядами, со стороны Пал Палыча раздаются соболезнования, и Николай запрокидывает голову вверх, делая вид, что именно сейчас ему нужно полюбоваться чистым голубым небом, без единого облака. Мне становится неловко, от чего я лишь сильней вцепляюсь в рукоятку пистолета совсем вспотевшей ладонью.
Эти встречи с людьми, в прошлой жизни казавшиеся очень интересными, несмотря на то, что я обычно предпочитала наблюдать в сторонке, а не быть активным участником всего происходящего, теперь становятся невыносимыми. Мне невыносима сама мысль о том, что я совсем не знаю, кому можно доверять. Что больше нет законов, что многие теперь не боятся никаких наказаний и считают, что могут делать все, что угодно: убивать, насиловать, воровать, обманывать. И как знать, не обманывают ли нас сейчас?
И как знать, не обманываю ли я саму себя, когда стараюсь верить, что наша группа уже нерушима? Что уставший от нас Денис однажды всё-таки не воплотит в жизнь свою давнюю идею просто сбежать от нас, бросить нас, прихватив с собой Алика, который, несмотря на его интерес к Дане, все равно кажется привязанным тут только к лучшему другу и готовым на все, что им двоим может взбрести в голову.
- Выдвигаясь в дорогу, мы собрали столько, сколько могли, - тем временем тихо и печально рассказывает Виктор. - Никто из нас не мог оценить, как много еды нам понадобится, большинство были слишком испуганы и ничего не соображали. Да, как вы видите, они и сейчас такие. Просто ждут, что кто-то за них все решит. Они до сих пор считают, что кто-то за них все обязан решать.
Он вдруг усмехается и на миг становится почти обаятельным в этом своём сером безликом костюме с черным галстуком, который так нелепо смотрится на трассе посреди леса.
- Осенью я выдвигал свою кандидатуру на пост мэра города, - поясняет он причину своей насмешки. - Но мне, как вы, наверное, догадались, голосов не хватило. А мой более успешный противник в первые же часы после произошедшего собрал почти всю еду в городе и где-то скрылся со своими приспешниками. И тут люди, узнав меня, вдруг решили, что я могу им помочь. Я, а еще Николай, он, как вы поняли, бывший военный в высоком чине, и Ирина - ведущая новостей на местном телеканале. Из нас из всех, надо признать, способен на толковые решения в этой ситуации только Николай. Мы с Ирой просто делаем, что можем, чтобы не допустить паники и довезти людей в лучшее место.
- Как вы наверняка уже заметили, наш бывший кандидат в мэры очень любит уходить в сторону от первоначальной темы разговора. Я, кстати, многократно отмечала ещё этот нюанс во время теледебатов, - вклинивается в беседу Ирина и небрежно проводит плечом, сдвигая свои шикарные кудри с груди на спину. - Давайте расскажу я.
- И давайте уже поскорее, - нервно поторапливает их Денис, оглядываясь по сторонам.
Он выглядит так, будто ожидает нападения в какой угодно момент с какой угодно стороны, чем, надо сказать, нервирует и всех остальных, разве что кроме Алика, который с нескрываемым интересом оценивает шикарную фигуру самой настоящей телеведущей, пусть и какого-то там крошечного городка.
- Да, Ира, не стоит тратить время молодых людей и терять его самим, расскажи покороче, - хрипло просит Николай.
Кивнув, Ирина начинает говорить хорошо поставленным голосом прямо с того момента, на котором отвлекся на собственную персону Виктор.
- Итак, в дорогу мы отправились без надлежащей подготовки. В одном из соседних городов, через который мы решили поехать как раз с целью поисков припасов, кроме того, что это заметно сокращало наш путь, мы услышали крики людей, звуки стрельбы и набрали скорость, решив не останавливаться и не рисковать. Но живописная и совершенно тихая деревня чуть дальше никаких сомнений не вызвала. Нами было принято совместное решение сделать там привал на ночь, поискать пропитание и набрать воды. Мы остановились в центре, напротив местного клуба. И как только наши мужчины - вы, вероятно, заметили, как мало у нас мужчин и оружия? - вышли из автобуса, по ним была проведена прицельная стрельба.
Она словно читает нам сводку новостей неживыми фразами, сухим голосом и тут вдруг как-то странно давится последним словом, закусывает нижнюю губу и начинает часто-часто моргать.
- Они... их... они попадали на землю один за другим. Так быстро, так... он...
В её широко распахнутых глазах плещется такая боль, что не поверить ей я не могу. Может быть, конечно, она просто актриса, которая решила разыграть перед нами драму. А может быть - опять же актриса, спрятавшая своё горе как можно глубже и только теперь, при воспоминании о нем, о том дорогом ей человеке, который, видимо, был одним из погибших, показавшая истинное лицо.
- Наш водитель сориентировался очень быстро, - заканчивает за неё Виктор. - Или просто от испуга резко сорвался с места, он потом и сам объяснять не мог. Нам вслед продолжали стрелять, но, к счастью, шины остались целы, как и почти все окна. Вы можете посмотреть на обшивку автобуса сзади и с другой стороны, если наши слова вызывают у вас сомнение.
- Что вы, что вы, - качает головой Алик, к которому и обращались последние слова Виктора.
На его лице застыла странная и почти пугающая меня ухмылка, а сжатые в кулаки руки побелели от напряжения.
- Мы потеряли всех своих защитников и практически все наше оружие. А вместе с ними и смелость заезжать в подобные места, где сложно затеряться, где все друг друга знают и встали на защиту своего добра, - говорит Николай. - Или же пытаются таким образом добыть что-то.
- В большом городе будет не лучше, - упрямо гнет своё Денис.
- В этом конкретном городе я знаю нужных людей и нужные места, - спокойно отвечает Николай. - Нам нужно туда только добраться. А то, как мы там устроимся, это уже наше дело.
- То есть то, как вы туда доберетесь, дело наше, а все остальное - ваше? - фыркает Влад.
- Мы многого не просим, юноша. Какая-нибудь еда для наших детей, то, что вы могли бы дать не слишком ущемив себя. Пожалуйста.
Последнее слово этот немолодой уже мужчина, которого просто язык не поворачивается называть стариком, так прямо и гордо он держится, произносит чуть ли не через силу. Видимо, просить он за всю свою долгую жизнь так и не научился. Или же успел разучиться.
- Нам нужно обсудить это, - сообщает Денис и эта странная троица, кивнув, отходит к автобусу.
Они не спускают с нас глаз. И любопытные, испуганные и полные надежды взгляды, прожигающие нас из-за занавесок побитого жизнью автобуса, вынуждают чувствовать меня некомфортно и нервно облизывать губы в попытке сформулировать моё мнение так, чтобы оно не выглядело слишком глупым.
Я знаю, что этим людям нужно помочь. Я знаю, что это будет правильно. Что это будет хороший поступок. Но я не вижу такого же горячего желания помочь ни в ком, кроме Стаса, а на него рассчитывать не стоит - его слушать не привыкли. Денис угрюмый, Алик кажется чуть ли не безразличным, Пал Палыч смотрит в асфальт под ногами и что-то шепчет себе под нос, Влад зачем-то угрожающе косится в сторону этих несчастных людей, ждущих нашего ответа.
- Поскольку она твоё решение не поддержит? - смеётся Алик.
Денис бросает на него раздражённый взгляд, и тут их вдруг перебивает Пал Палыч.
- Никого звать не нужно, я совершенно согласен. Только в одном моём фургоне еды гораздо больше, чем понадобится им на пару дней дороги.
Мы все смотрим на него со смесью непонимания и недоверия.
- То есть ты хочешь отправиться вместе с ними? - медленно, словно бы подбирая слова, спрашивает Денис.
- Зачем с ними? Думаю, даже поделившись с ними едой из моего мотеля, я оставлю при себе немалое количество припасов, фургон, ружьё и самого себя, - он постукивает себя по лбу, намекая на все свои знания и умения, - который тоже что-то да стоит, не правда ли, ребятки?
Алик хмыкает и отступает от нашего кружка на шаг, а потом, заметив, что Лера наблюдает за нами из окна фургона, тщетно пытаясь понять, что происходит, делает ей страшные глаза, и она испуганно ныряет куда-то чуть ли не под сиденья. Стас облегчённо улыбается, Влад раздражённо сплёвывает себе под ноги, Денис открывает рот, чтобы что-то сказать, потом, подумав, закрывает его и пожимает плечами: мол, делай, как знаешь.
Пал Палыч ещё словно бы сам по себе, а не член нашей группы, выходит.
- Стас, поможешь? - выбирает он себе самого лучшего в этом деле помощника.
И уже через несколько минут они ставят посреди дороги каши, консервы и сухое молоко. Николай, Виктор и Ирина недоверчиво, но горячо благодарят нас, заставляя Дениса прятать глаза, а некоторые женщины из автобуса просто плачут, прижимая к себе детей и понимая, что совсем скоро они смогут их сытно накормить.
А мне по-прежнему неловко от всего этого. И на Дениса тоже смотреть не хочется.