Аннотация: Рок-баллада в стиле киберпанк-фэнтези. Всё-таки не повесть, а рассказ...
Сергей Лифанов
GAME-OVER-KILL
(рок-баллада в стиле киберпанк-фэнтези)
"Здравствуй племя младое, незнакомое"
А С. Пушкин
Горбовский. Экий вы, голубчик... горячий. Это же прогресс. Во всей своей красе. Где это вы видели прогресс без шока, без горечи, без унижения?..
Комов. Ну, ну ещё бы! "И тех, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном..."
А.Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий
"Волны гасят ветер"
(фальстарт)
Сергей сел в кресло, откатился на положенное расстояние - два метра от экрана, - надел на голову шлем, натянул серебристые сенсорные перчатки, положил руки на подлокотники, поставил ноги на педали фут-шутера. Отлично! Огромный, кажущийся слегка вогнутым экран оживился разноцветными сполохами. Синие буквы поплыли в воздухе...*
ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА
(часть первая: прелюдия фарс-мажор)
Едва на горизонте обозначились контуры Дубового холма, как стали заметны и первые признаки приближающегося лагеря - из-за гребня с синее полуденное небо поднимались многочисленные столбы дыма. Баронет нетерпеливо пришпорил Стормбрингера, но могучее животное и само почувствовало волнение молодого хозяина и прибавило прыти. А может быть уставший за три дня почти непрерывной скачки Стормбрингер чувствовал приближение долгожданного отдыха. Короткого отдыха перед битвой. Гулким ударам его копыт вторили две сотни лошадиных ног - отряд в полсотни конных дружинников припустил своих коней следом.
Застава у развилки Большого Торгового Тракта, под знаменитым на все королевство вековым дубом Буд-йер-дна указывала, что отряд наконец-то приближается к месту своего назначения и, слава Богам, успевает вовремя.
Стормбрингер стал возле дуба, не дожидаясь команды баронета.
- Кто такие? - из-под развесистой кроны вышел крепкий пожилой ратник, видно, старшина заставы; трое его солдат продолжали сидеть в тени дуба, не думая даже хвататься за мечи и алебарды. Да и сам старшина задал свой вопрос скорее для проформы - он отлично видел развевающийся штандарт со слоновьей головой, увенчанной глядящими в разные стороны профилями льва и крысы - гербом баронов Гейсеров.
Баронет, соблюдая приличествующую форму, ответил:
- По вызову их величеств Белой и Черной королев баронет Гейсер с дружиной, - и поднял руку, в которую подъехавший следом оруженосец вложил грамоту с Большой королевской печатью.
Старшина лишь скользнул взглядом, вернул свиток и слегка поклонился:
- Проезжайте. Милорды собрались в шатре лорда Бриана.
Баронет кивнул.
- Все ли уже прибыли? - спросил он с некоторой тревогой. Он боялся опоздания - обидно было бы предстать перед именитыми рыцарями в неприглядном виде. Никакие обстоятельства не могут служить препятствием вызову королев!
- Да, милорд, - кивнул старшина. И, усмехнувшись в седой ус, прибавил совсем неофициально: - Даже больше чем ожидали.
Баронет поднял бровь, но старый солдат не стал пояснять, лишь махнул рукой, отойдя обратно к дубу: проезжайте, мол, сами все увидите.
Баронет тронул повод, и Стормбрингер с достоинством поднялся на гребень холма. Баронет приподнялся на стременах, оглядывая открывшуюся перед ним панораму.
Лагерь располагался на противоположном, более пологом склоне, спускавшемся в живописную долину, по которой проходила Большой Торговый Тракт, Хаве-йн-Хал, ведущий из окраин королевства в большой город Люзер-ине-Енд. Место, обычно тихое, сейчас напоминало большой муравейник. Тракт, правда, был пуст, но кругом него было многолюдно и оживленно.
Баронет смотрел сверху на разбросанные тут и там разноцветные палатки, костры, пасущихся животных, суетящихся людей, и думал, что место для воинского стана избрано весьма грамотно: вдали, на расстоянии достаточном, чтобы увидеть противника и успеть приготовиться, чернел непроходимый страшный Итсе-син, Увечный лес, справа несла свои спокойные желтоватые воды Фани-ха-Ло, слева, сколько хватало глаз, высились холмы Кип-ю-селф. Да, долина Севенси-зе-Рай, владения коннетабля Черной королевы сэра Роджера, графа Тейлора, действительно самое удачное место для рати, лучше не придумать: обойти с флангов невозможно, зайти с тыла тем более. И войска расставлены умело - просторной дугой: над правым флангом, охватившим пространство между трактом и рекой, развевался "Сан-р-айс" пентата Ури-а-гип, над левым, простершимся до самых холмов, величественно колыхался "Фа-эб-олл" конкордата Темно-лиловых; место в центре, ближе в вершине, занимало воинство Ордена Белой и Черной королев - попробуй не узнать это черно-белое полотнище с большой "Q" в обрамлении геральдических животных - краба, лебедя, льва - и двух эльф; не новомодных эльфов, а настоящих классических прелестных существ в воздушных голубых туниках со стрекозиными крылышками: Лорд Мэй, гроссмейстер ордена, Генеральный консул королевства, славный воитель, маг и личный астролог государынь, всегда отличался приверженностью традициям, хотя и имел склонность к их интерпретации. Рядом с этими тремя, самыми славными во всем Посредиземье, развевались во множестве флаги и штандарты других, более мелких вассалов; баронет различал знакомые гербы, но были и незнакомые или такие, от одного вида которых у баронета брови сходились на переносице и рука в замшевой перчатке невольно сжималась на рукояти нетерпеливо подрагивающего в ножнах Эксцельсиора - фамильный меч за милю чувствовал соперников, с которыми не раз приходилось скрещиваться ему в благородных поединках и на полях сражений. "Тихо, тихо, - баронет успокаивающе поглаживал рукоять. - Не время сейчас. Сейчас мы все выступаем вместе под стягом государынь. Будет еще тебе сегодня услада!"
Впрочем, лукавить перед собой не имело смысла. Он явился сюда, честно исполняя вассальный долг, но весьма сомневался, что в этом ристалище доведется ему стяжать хоть маленькую толику славы - слишком много именитых конкурентов, слишком мал шанс, что его, неопытного, поставят хотя бы во второй эшелон... И вся слава достанется первым, наиболее достойным и везучим.
Баронет вздохнул и, тронув коня, начал спускаться в лагерь; дружина неспешно следовала за ним. А уже через несколько шагов баронет думать забыл о малой своей возможности стяжать нынче славу Героя.
Шатер лорда Мэя находился по левую руку, ближе к холмам, ехать пришлось почти через весь фланг, и баронет вскоре понял, что имел в виду старый ратник, когда сказал, что прибыло воинства больше, чем ждали. Не только велики, но и разнообразны были рати, собравшееся сегодня под знаменами Королев.
Прямо возле реки, подальше от обозов - вероятно, в целях пожарной безопасности, паслись драконы - небольшое стадо, семь голов. Драконы в этих широтах явление редкое - баронет, например, их кроме как на картинках и не видел. А тут - вот они! Прижав к бокам кожистые крылья, грузно переваливаются, щиплют траву, будто огромные зеленые коровы, и время от времени прихлебывают черного, густого "каменного масла" из большущей кадки. Еще один - трехглавый! надо же! - под присмотром скучающего надсмотрщика готовил полосу для разбега перед взлетом: ползал вдоль склона, боковыми головами распихивая и перемалывая небольшие камни, а средней выжигая перед собой траву; из-под его брюха выползала гладкая ровная и широкая лента выжженной утрамбованной земли. Седьмого, маленького, наверное, еще детеныша, баронет увидел в отдалении - его надсмотрщик под уздцы водил по стану, используя для разжигания костров и прочих бытовых надобностей, требующих открытого огня.
Рядом, будто не замечая летунов-тяжеловесов, пасся табун единорогов. Проезжая мимо, Стормбрингер захрапел и недовольно пристукнул копытом. Баронет осадил коня, ухмыльнулся: чует зверюга соперников, заметил, как белогривые красавцы косятся на расседланных кобылиц... Не зря их тоже поставили в стороне - только из соображений безопасности иного рода. Тщетно! Кругом - впрочем, не подходя близко к грозным животным - будто невзначай так и сновали бравые рейтеры и кнехты помоложе, косясь на соблазнительных, но, увы, таких недоступных девственниц-амазонок. Впрочем, таких ли недоступных? Вот одна уж похихикивает под неодобрительные - или завистливые? - взгляды подруг с многозначительно подмигивающим и подкручивающим ус молодцем... Ох, быть после битвы в грозной коннице убыли не только от боевых потерь!
Баронет и сам загляделся на девственницу, изящно обтирающую спину своего скакуна и нахально постреливающую кругом глазками: видит ли кто ее прелести, почти не скрываемые прилипшей к гибкому телу тканью.
- Не пялься, козленочком станешь, - негромко, но внятно раздалось позади. - Или не знаешь, что у тех, кто лишит девственности амазонку, вырастают рога?
В ответ дружно грянули полсотни солдатских глоток. Баронет вспыхнул и резко обернулся. Гогот мигом смолк. Его оруженосец, совсем мальчишка, младше даже своего господина, был красен как рак и смущенно улыбался, а старый седой ветеран, командир дружины, верный дядька баронета, усмехался в густые усы.
- Вот, милорд, - лукаво сказал он, перехватив взгляд баронета, - учу молодежь уму-разуму.
Баронет разжал стиснувшиеся было на рукояти меча пальцы, кивнул и отвернулся. Он чувствовал, что под взглядом старика его лицо зарделось едва ли не больше, чем у мальчишки-оруженосца.
- Больно надо, - нашелся что ответить оруженосец. В его ломком голосе слышались нарочитые нотки бывалого мужчины: - Нужны мне эти инвалидки. У них и грудь-то всего одна.
- Зато какая! - ответил дядька, и все снова засмеялись. Да уж, знал старый воин толк в подобного рода шутках.
Отрезвленный напоминанием дядьки о достоинстве рыцаря, баронет решил прекратить этот неподобающий случаю балаган. Он сделал знак, и когда вороной дядьки поравнялся с Моргенштерном, не поворачивая головы произнес:
- Располагайте солдат... вот на этой поляне, - он показал рукой. - Сделаете все, что надлежит, и подъезжайте к шатру лорда Мэя. Я буду там.
- Будет исполнено, милорд, - ответил спокойный голос. - Не будет ли каких...
Но баронет уже развернул Стормбрингера и неспешно ехал сквозь лагерь, прямиком к шатру с вымпелом королев, высокомерно не замечая того, что происходит вокруг. Именно так надлежит двигаться к своей цели благородному, пусть и слишком молодому, не очень богатому и пока не славному ратными подвигами рыцарю. Все Герои когда-то были молодыми, Героями не рождаются - ими становятся! В роду баронов Гейсеров их было немало. И он, баронет Ли Гейсер, не опозорит герба, который уходит корнями в такую седую древность, что ни один герольд до сих пор не может истолковать: откуда, явился на нем слон, коих в этих краях отродясь не водилось.
Баронет ехал, безразлично глядя прямо перед собой, поверх всего, не уступая дороги, не замечая, как должно, всей мелочной суеты вокруг, всей недостойной людской и прочей мелочи, что эту суету создавала - ни весело щебечущих на непонятном языке и беспрестанно подтягивающих свои громадные луки эльфов (не тех, древних, с крылышками, а самых что ни на есть обыкновенных, современных, лесных), ни мрачных, вечно что-то жующих орков, ни обманчиво мирно покуривающих глиняные трубки мохноногих хоббитов-кольценосцев...
Баронету лишь раз довелось отвернуть в сторону, когда на пути Стормбрингера оказался стан наемников. Вокруг кострищ на изгрызенных и изрубленных дубовых щитах сидело не меньше сотни здоровенных заросших мрачных мужиков с длинными, до пояса, заплетенными в косицы усами. По сторонам кострищ на воткнутых в землю иззубренных двусторонних топорах, на копьях, положенных вместо перекладин, висели островерхие шлемы с закопченными рогами. Из котелков поднимался густой пар, отчетливо припахивающий грибами - варвары-берсеркеры в преддверие битвы варили свои мухоморы... С наемниками, всем известно, связываться не след. Поэтому баронет только брезгливо сморщил нос и повернул поводья - честь его при этом нимало не пострадала, потому что не пристало благородному рыцарю путаться со всякой недостойной, но, увы, необходимой в битве швалью.
Судя по тому, какая деловитая суета происходила вокруг большого черно-белого шатра, там уже собрались все предводители странного своим разнообразием воинства.
Подъехав и ловко спешившись, что при росте и стати Стормбрингера требовало немалой сноровки, баронет небрежно бросил поводья оруженосцу, поправил перевязи и пошел ко входу. Охранники отвели громадные алебарды, барон поднял полог и шагнул в шатер.
Здесь было светло, почти как снаружи - под самым шатром прямо над столом сияла большая, неяркая, но дающая ровный белый свет шар-молния, - и тоже многолюдно.
Здесь действительно были все. За круглым - как уж водится! - столом посередине шатра восседали командиры приведенных дружин - все как один благородные рыцари самых древних и славных фамилий, мужественные воины, Герои, воспетые в сагах и балладах. На скамьях вдоль стен расположились командиры попроще: здоровенный мужичина в шлеме, возложивший ручищи на упертый в землю топор; тонкокостный, похожий на мальчишку, и неподдельно серьезный эльф (эльфы обычно серьезны всерьез - на то они и эльфы!); грустный хоббит, мрачный орк, невозмутимый водитель драконов и немолодая, но весьма импозантная - особенно в таком необыкновенном окружении - амазонка. Маги, не менее живописные в своих одеяниях, сидели по другую сторону стола. И... и еще что-то находилось в самом дальнем углу: было трудно понять что именно - шар-молния, вот престранно, не освещала угол, и там, в темноте, угадывалось лишь какое-то шевеление.
Рыцари за столом тихо переговаривались, остальные помалкивали, ожидая начала собрания.
Баронет вошел, и голос герольда провозгласил его имя и титул; все разом смолкли и обернулись.
- Приветствую вас, благородные рыцари, добрые союзники и вы, уважаемые маги. - Произнося слова приветствия, баронет трижды поклонился: учтиво - прямо перед собой, сдержанно - вправо и почтительно - влево. Он старался говорить ровно, чтобы не выдать невольного волнения под взглядом трех десятков пар пытливых глаз, среди которых были глаза, привыкшие смотреть в лицо смерти, и глаза, не опускавшие взора ни пред королями, ни перед самими Богами, и глаза, видавшие такое, что баронету в своей жизни никогда не то чтобы не увидеть, а представить было невозможно.
Он выпрямился и, обращаясь во главу стола, где первым среди равных восседал сам сэр Бриан, лорд Мэй, поклонился отдельно ему - глубоко, с приложением руки к сердцу, и произнес:
- Прошу простить меня, светлейший лорд, за невольное опоздание, причиной которому стало...
Лорд Мэй остановил его речь, подняв открытую ладонь.
- Мы знаем, баронет, что послужило причиной тому, - сказал он высоким, до странного неярким голосом. - Мы скорбим вместе с вами о безвременной кончине вашего благородного отца. - Лорд Мэй повел рукой вокруг. - Все присутствующие здесь, знали его как бесстрашного воина, верного слову вассала и разумного и трезвого в суждениях человека. - Сэр Бриан посмотрел на скамью союзников и внес уточнение в сказанное: - Или, по крайней мере, слышали о нем самое лестное.
При этих его словах из темного угла сверкнуло двойной зеленью и донеслось неразборчивое ворчание, похожее на рык животного. Мрачный варвар скривился, почесал один из многочисленных шрамов, украшавших ту часть его лица, что не была скрыта растительностью. Хоббит, эльф и орк закивали всяк на свой манер, а амазонка так внимательно и испытующе посмотрела на баронета, что тот начал было краснеть.
Лорд Мэй отвлек его от этого неуместного сейчас занятия.
- Нам будет не хватать его в нашем кругу, - сказал он торжественно и печально, и рыцари согласно кивнули головами. - Но память о сем достойном рыцаре навсегда сохранится в наших сердцах. - Сэр Бриан нахмурил брови и прибавил: - Как и о многих достойных, покинувших этот мир.
Он замолчал и в торжественной тишине прозвучал негромкий, не очень стройный, но оттого ни ставший менее торжественным многоголосый ответ:
- Никто не забыт, ничто не забыто.
По шатру прокатился негромкий отчетливый лязг мечей, доспехов, шорох плащей и шум отодвигаемых стульев - все встали.
Баронет чуть не задохнулся. Пожалуй, только сейчас, а не тогда, когда стоял у гроба отца, когда ему подали свиток с приказом государынь своему мертвому уже верному вассалу немедленно прибыть в означенное место вместе с дружиной; и даже не тогда, когда на семейном совете было решено, что вассальные обязанности важнее скорби, и возглавить экспедицию должен он, старший из сыновей; и уж конечно не во время торопливых сборов, и не во время непрерывной трехдневной скачки, - именно сейчас, когда славнейшие рыцари и Герои королевства произнесли слова прощания, баронет понял, что его отец умер, и отныне на нем, молодом и неопытном, лежит вся ответственность за сохранение и преумножение славы и чести рода баронов Гейсеров.
Соленая влага застлала глаза, все вокруг словно залил неровный качающийся свет, и баронет со стыдом услышал всхлип - свой собственный. Рука сама собой поднялась отереть невольные и стыдные слезы.
Но ничего стыдного не случилось. Когда глаза баронета снова стали видеть отчетливо, рыцари и все остальные уже сели и никто не заметил его минутной слабости. Или сделали вид, что не заметили. Лишь сэр Бриан стоял и взирал на юного рыцаря с воистину отеческим участием.
- Но не время скорбеть, - твердо, но в то же время почти ласково произнес он. - То, что вы прибыли сюда, несмотря на ваше горе, убеждает нас, что будете достойной заменой вашему благородному отцу.
- Благородный рыцарь сэр Ли Гейсер, - провозгласил он. - Если Боги допустят всем нам остаться во здравии после предстоящей битвы, я возведу вас в рыцарское звание по всем правилам, а сейчас... Займите подобающее вам место за столом, и будьте равным среди равных, - сэр Бриан показал на пустующий стул по правую руку от себя. И прибавил со значительностью: - Присоединяйтесь, барон!
Баронет не поверил своим ушам. Его назвали бароном?! Но сэр Бриан кивнул и повторил свой жест - и никто из рыцарей не выразил удивления.
Баронет... нет!.. уже молодой барон, снова поклонился и на негнущихся ногах подошел к указанному месту и, едва заставив согнуться колени, опустился на твердое сиденье его отныне места за круглым рыцарским столом.
ПУСТЬ РЕЮТ ФЛАГИ НАД ПОЛКАМИ
(часть вторая: экспозиция фарс-мажор)
- Итак, благородные господа, позволю себе начать наше собрание, - произнес лорд Мэй, и все примолкли, а звон, стоявший в голове баронета с того момента, как его причислили к равным среди равных, разом стих.
В шатре настала тишина - даже звуки, доносившиеся снаружи, из лагеря, куда-то пропали. Видимо, кто-то из магов позаботился, или сам сэр Бриан убрал постороннее, чтобы не мешало.
- Все вы знаете, для чего мы собрались здесь, - начал сэр Бриан, встав во весь свой немалый рост и тряхнув буйными кудрями, разбросанными по складчатому плащу с изображением раскинувшего крылья горящего лебедя - родового герба Мэев. - Учитывая чрезвычайную важность происходящего... - сэр Бриан повернул свой костистый нос в сторону заметно поморщившегося рыцаря, в котором баронет узнал славного лорда Джона, главу конкордата Темно-лиловых, и повторил, кажется специально для него, - ...чрезвычайную важность, я предлагаю отбросить условности и говорить всем, кто пожелает высказаться без подобающих условностей. - Сэр Бриан сделал значительную паузу и опять повел своим великолепным носом. Возражений не последовало; рыцари в знак принятия собранием предложения покивали, и он продолжил: - Итак, всем вам известно, что...
Юный барон, напряженно вслушиваясь в речь лорда Мэя, понимал, что в те дни, пока умирал отец, и баронет просиживал у его постели, на королевство - да что там на королевство, на все Посредиземье! - обрушилась неведомая напасть. Он вспомнил даже, что какие-то слухи доходили до него - что-то такое говорили о невесть откуда взявшихся шайках беспощадных разбойников, убивающих и грабящих всех без разбору. Говорили, что день ото дня шайки эти множатся, а причиняемые ими беды возрастают. Поговаривали даже, что это вовсе не простые разбойники, а то ли какие-то "дикие маги", то ли совсем уж неизвестные твари, происходящие из неведомых пределов... Да мало ли что говорят темные крестьяне, не до того было, чтобы слушать досужие сплетни.
Оказывается, слухи мало того, что имели под собой реальную почву, можно сказать, даже ничего не преувеличивали.
Когда первые слухи достигли королевского двора, там им тоже не сразу поверили. Но когда масштабы творимых бесчинств перешли все мыслимые границы и вполне достоверные сведения о гибели нескольких знатнейших подданных, решивших самостоятельно примерно наказать злодеев, дошли до государынь, те предположили, что это происки соседей или сговор приверженцев незаконнорожденного принца с сопредельными владыками с целью вернуть узурпатору трон, на который тот не имеет никакого права (это обстоятельство сэр Бриан подчеркнул особо). Но посольства, высланные к сопредельным владыкам с тем, чтобы не допустить новой большой войны, вернулись с известием, что буквально все Посредиземье наводнено неведомыми пришельцами - не было ни одного государства, ни одной провинции, где бы они не проявили себя.
Тогда, сообщил лорд Мэй, был в большой тайне созван Великий Конвент, в котором, с помощью самых лучших своих магов, государи и правители Посредиземья выработали единственно, кажется, возможный способ борьбы с неведомой опасностью.
- Я лично присутствовал при сем высочайшем собрании, - сообщил сэр Бриан и в глазах его сверкнула искра гордости. - И государынями мне поручено довести до вас, благородные господа, его решения. Впрочем, - несколько сбавил он тон, - догадаться о них довольно легко. Государи и правители Посредиземья приняли вердикт: на время забыв о былых распрях, в союзе дать отпор неведомому агрессору, чтобы разом, всеми силами, покончить с ним, пока разрозненные шайки, и без того доставившие столько бед, не объединились в орду, сметающую на пути не только города, но и страны. На основных направлениях движения пришельцев должны быть выставлены заградительные кордоны. Для чего все государства Посредиземья провели тотальную мобилизацию: призваны под знамена все вассалы, закуплены самые надежные и проверенные в деле наемники из числа вольных племен и исконных союзников людей. - Лорд Мэй сдержанно, но уважительно кивнул в сторону скамьи союзников. - Все заставы укреплены драконами, только вчера своим ходом прибывшими из Пернланда. - Последовал второй кивок, на который предводитель водителей драконов коротко поклонился, - Как вы обратили внимание, даже амазонки прислали на подмогу свои отборные кавалерийские части. - Третий кивок сэра Бриана был больше похож на галантный поклон. - Настало время, когда мы должны забыть о мелких раздорах и сплотить свои ряды, ибо неведомые силы грозят всем. Наша с вами цель, благородные рыцари и досточтимые союзники, остановить и уничтожить довольно большой отряд, движущуюся, по имеющимся у нас сведениям, по тракту Хаве-йн-Хал.
- Какова численность и состав предполагаемого противника? - негромко произнес лорд Джон.
Сэр Бриан нацелил на него свой нос и взгляд.
- Точных сведений о противнике мы не имеем, но по данным драконьей разведки и сообщениям... - он скосил глаза в темный угол, - ...одного из наших... гм... нынешних союзников, шайка насчитывает около двух десятков людей и некоторое количество повозок либо животных весьма странного вида, предположительно - боевых. И одного дракона, тоже весьма странного вида.
Лорд Джон хмыкнул в густые усы, и сэр Бриан нахмурился.
- Но я понимаю, почему лорд Джон задал этот вопрос, - сказал он испытующе глянув на основателя конкордата Темно-лиловых.
Баронет вдруг подумал, что все не так просто - ему показалось, что между двумя могучими лордами явно горлум пробежал.
Но дело оказалось даже хуже.
- Да, - согласно кивнул лорд Джон. - Не чрезмерны ли силы?
- В таком деле чрезмерность не кажется лишней! - возразил сэр Бриан.
- Много ли чести разгромить тысячей десяток? - надменно ответствовал лорд Джон.
- В данном случае не в чести дело, дорогой лорд Джон, - раздраженно парировал выпад сэр Бриан. - Речь идет не об обычном сражении, а о судьбе всего Посредиземья!
- А раз так, - не сдерживаясь, прорычал лорд Джон, - то не проще ли разбить этих негодяев самым примитивным способом - мобилизовать боевых магов, или наслать на них драконов, выжечь всю нечисть и забыть за ненадобностью! Зачем звать под знамена благородных воинов?.. Темно-лиловые привыкли встречать врага лицом к лицу, в честной схватке. Сэр Бриан, покажите мне врага - и я уничтожу его, будь я трижды вейкман! - Рука в замшевой перчатке сжала тяжелый набалдашник рукояти Хаммонда, и прославленный меч отозвался мощным и сильным аккордом - он был полностью согласен со своим партнером.
Когда голос Хаммонда затих под сводом шатра, сэр Бриан произнес:
- Я был бы только рад, если бы это было так просто, поверьте мне, лорд Джон. Но боюсь в этот раз мы имеем дело с чем-то бoльшим, и мыслить старыми категориями в данном случае неуместно.
- Вот как? - недобро усмехнулся лорд Джон. - И это говорите вы, человек известный своим почтением к законам и установлениям чести? Это кажется нелепым!
- Да, - хладнокровно ответил сэр Бриан. - Я полагаю, что вы не откажете мне в этом праве, если узнаете в чем заключается эта бoльшая опасность.
Лорд Джон засопел, но не нашелся что ответить.
- В чем же? - тихо спросил кто-то. Баронет отыскал взглядом сказавшего. Это был моложавый с тонкими чертами лица, которые подчеркивали небольшие усики, рыцарь в радужном плаще и широкополой шляпе охотника на ведьм. Он сидел, как-то странно держа свой меч - больше всего это походило на то, как менестрели наигрывают на лютне. Даже задавая вопрос, он не оторвал глаз от ножен, которые поглаживал, словно перебирал невидимые струны. Если бы не это характерное движение, юный барон никогда бы не узнал великого лорда Блэкмора, недавнего соратника лорда Джона по конкордату, а ныне вольного Героя и более удачливого соперника на ристалищах. - Так в чём же заключается сия бoльшая опасность?
Простой, казалось бы, вопрос смутил сэра Бриана. Это было заметно по тому, как бросив на лорда Блэкмора косой взгляд, тот надолго задумался, низко опустив голову и опершись длинными ладонями в стол.
- Хорошо! - сказал он, прерывая молчание. - Я не хотел об этом говорить прежде времени... Я не хотел говорить этого вообще, зеппелин меня раздери! - Он замолчал, успокаиваясь. - Простите мою горячность, благородные рыцари. Но я знаю, что подобные настроения разделяют многие из присутствующих здесь. И законы рыцарской чести не позволяют мне молчать. Поэтому я принимаю следующее решение... Хотя, возможно тем самым накличу на себя гнев не только государынь, но и... - Он оторвал взгляд от стола и поднял его долу, имея ввиду нечто более серьезное. Сэр Бриан вновь оглядел всех, и когда взгляд его остановился на юном бароне, тому стало неуютно. - Дело в том, благородные рыцари, что предстоящее нам дело не простая битва, а противостоящие нам силы не просто шайки убийц. Это пришельцы Ниоткуда!
Молния, освещавшая пространство вокруг, вдруг вспыхнула на миг серебром, и по круглому столу рассыпались быстрые холодные искры; впрочем, без последствий.
"Знак? - подумал юный барон. - Или просто совпадение?" Все тоже вздрогнули, и только сэр Бриан не изменил позы и повел рассказ о таком, что не только у юного барона, но и у многих из присутствующих по коже пошел холодный озноб.
Лорд Мэй рассказал, что еще до того, как собрался Великий Конвент, была принята попытка договориться с пришельцами, чтобы остановить убийства или, как выразился он деликатно, "направить их действия в иное русло". Ну или, по крайней мере, просто встретиться с неведомым противником, чтобы изучить его. В области королевства, где действовали три наиболее крупные шайки, были высланы миссии с соответствующими полномочиями. Но они пропали без следа, хотя среди их членов были очень сильные боевые маги. С ними поддерживалась непрестанная астральная связь, но как только послы сообщали о приближении противника и своем намерении выйти навстречу, она тут же обрывалась...
- Предпринятые попытки магической разведки иными способами, - говорил сэр Бриан, - тоже не дали результатов: наши маги не видели их издали - то ли те защищены иной, неведомой магией, сквозь которую наши маги не могли пробиться, то ли еще что. По весьма скудным сведениям тех, кто смог побывать на местах битв, и видел убитых пришельцев, кроме прямого и реального физического воздействия на них ничто не действовало...
Сказав так, сэр Бриан посмотрел на освещающий собрание шар-молнию, будто ожидая от неё ответа, но на сей раз реакции не было.
- Вот, пожалуй и всё, что мы знаем, - подвёл он итог сказанному. - Можно сказать - ничего. Кто они, откуда появились, какими средствами располагают и кто является их высшими покровителями, если таковые есть - нам неведомо.
- Могу полностью подтвердить эти слова, - донеслось вдруг из темного угла. Баронет вздрогнул - голос, произнесший эти слова был нечеловеческим. Нет, не просто не человеческим, а именно нечеловеческим. Голос ни человека, ни союзника, ни зверя... - Мы видели их мертвые трупы. Немного, но они были. И все они убиты холодным железом.
Если и оставались у юного барона какие-то сомнения, то, как было произнесено "холодное железо", рассеяло их. Юный барон почувствовал, как по коже прошел озноб. "Неужели, - подумал он, - неужели дела так плохи, что пригласили и их? Эту... нечисть?"
- Чьи это были трупы? - глядя прямо в зеленые огни, сверкнувшие во тьме, резко спросил лорд Джон.
- Люди и монстры, - кратко ответил голос и уточнил: - Людей было больше.
- Они... съедобны? - с запинкой произнес орк, голос которого мало отличался от голоса из тьмы.
- Нет! - отрезал голос. - Они - Чужие.
Тьма заклубилась, загустела и зеленые огоньки погасли.
Все молчали.
- Надеюсь, теперь вы понимаете, господа, почему королевы собрали именно вас под свои знамена? - сказал лорд Мэй.
Ответом была тишина.
- А что сказали Боги и Силы? - нарушила гнетущее молчание амазонка, и юный барон удивился: "Да! Что сказали Боги и Силы? Почему до сих пор никто не задал этого, такого простого, вопроса?"
- Я давно ждал этого вопроса, - сказал Сэр Бриан, глянув на спрашивающую. - По поручению государынь я составлял гороскоп на исход нашего дела. Так вот, - он веско помолчал, - гороскоп этот мне очень не понравился.
Это замечание пробудило у вопросам скамью магов:
- То есть? В каком смысле?
Лорд Мэй вздохнул.
- Дело в том, уважаемые коллеги, что, если верить звездам, нам с вами и Посредиземью никакой опасности не грозит.
- Как это? Объяснитесь! Не может быть! - послышалось уже со всех сторон.
- Звезды говорят, что никакого врага нет. Что Посредиземью ничто не грозит...
Опять отовсюду послышались возгласы непонимания, и юный барон не присоединился к ним только потому, что не хотел показаться излишне дерзким.
- ...из чего следует, - не меняя тона, проговорил лорд Мэй, - что Богам и Силам так же как и нам с вами непонятно то, что происходит в подвластном им мире! - В голосе великого воителя, мага и астролога отчетливо звучал вызов. - Мы неоднократно пытались обращаться к ним, но ответа не...
- Это не так! - возразил сильный красивый голос, отдавшийся эхом под сводом шатра, хотя никакого эха здесь просто не могло быть. Шар-молния вдруг перестала сиять - в палатке, однако, не стало темнее - и обратилась в огромную каплю ртути. Капля вытянулась, будто отпущенная из неведомых пут, упала прямо на середину круглого стола, разбрызгалась жидким серебром. Выпуклые живые зеркала быстро собрались в большую зеркальную лужу, которая, вспучившись, тут же начала вытягиваться вверх, скрутилась жгутом - и вот уже перед ошеломленными присутствующими возникла блестящая человеческая фигура, в текучих контурах коей нельзя было не узнать величайшего из всех живших когда либо и живущих магов, непревзойденного Фредерика Бюль-с-ара, еще при жизни прозванного именем ныне ушедшего, а некогда могущественного бога Ме-рк-ури, обладателя древнего жезла, который мессир Фредерик нашел на далеком острове Ар-Занзиб. Живших, потому что мессир Фредерик скончался несколько лет назад, скончался в самом рассвете сил, при обстоятельствах, не исключающих, как говорили сведущие люди, того, что он вовсе и не умер, а был избран Богами и Силами стать посредником меж ними и их подопечными в поднебесье. И вот, прямо на глазах у юного барона, эти слухи подтверждались. Поистине для юного барона сегодня был самый счастливый день в его жизни - столько всего и сразу!
Неудивительно, что маги тут же повскакивали со своих мест и низко поклонились покойному непревзойденному. Следуя их примеру, выказывая уважение посланнику Богов, встали и поклонились все остальные, и даже тьма в углу, казалось, съежилась и посерела.
И посланник Богов заговорил. Едва серебристый контур его фигуры, подернувшись красками, принял облик покойного мессира Фредерика, все услышали:
- Боги и Силы обеспокоены положением дел в Посредиземье. Ваши обращения подвигли их обратить внимание на то, что происходит. Увы, Боги всезнающи, но не всеведущи, а Силы всесильны, но не всемогущи. Они слушают вас, они верят в вас, они благословляют вас. - Покойный мессир Фредерик взмахнул своим жезлом, отсалютовав, словно мечом на турнире. - Все Боги мира и все Силы обеих сторон - с вами! Они утверждают: Чужие не принадлежат этому миру, они пришли извне Мира, и на них власть Богов и Сил не распространяется. Они констатируют: Чужие должны быть уничтожены, пока не разрушили устоявшийся порядок вещей. Они говорят: иначе погибнет и сам Мир, ибо Чужие покусились на основу основ ее, священный принцип мирового Равновесия: "Шо-маст го-уон". Форе-ва!
- Форе-ва! - хором откликнулись все.
Не успело эхо в последний раз повторить священное "...го-он ...о-он ...он", как мессир снова превратился в серебро, оплыл тяжелой зеркальной лужей, свернулся в шар, вознесся и засиял под куполом шатра прежним огнем. Будто ничего и не было.
Но нет, было! Юный барон, впервые присутствовавший при изъявлении воли Богов, почувствовал необыкновенный прилив сил и уверенности. Боги с нами! Они благословляют битву и призывают на подвиг своих Героев - прочь сомнения!
Видимо такой же прилив чувствовали и другие, потому что лорд Джон поднялся во весь свой недюжинный рост, посмотрел сэру Бриану в глаза.
- Прошу простить мои сомнения, благородный лорд Мэй, - сказал он с присущей ему суровой сдержанностью. - Мне казалось, что неблагородно так, всей силой обрушиваться на небольшую, хотя, согласен, и крайне неприятную шайку каких-то разбойников. - Он крякнул, но все же добавил: - Сами мы что, в запале битвы не грешили подобным? Бывало, хоть и числим себя под покровительством Светлых... Но раз так, как вы говорите... раз Чужие... раз так говорят сами Боги... Словом - вот моя рука. Темно-лиловые присягают вам в этой битве!- Он протянул через стол широкую свою ладонь, которую сэр Бриан с готовностью принял.
- Присягаю! - Лорд Джон и все Темно-лиловые следом за ним подняли руки в традиционном жесте: сомкнутые кольцом большой и указательный пальцы, обозначающие бесконечность Мира, и направленные вверх средний, безымянный и мизинец, символ триединства Богов, Сил и хранимых ими.
- Ну раз Боги и Силы в один голос... Все под Богами ходим, - откликнулся лорд Блэкмор и, отложив меч, повторил жест недавнего соратника:
- Присягаю!
- Присягаю! Присягаю!.. Присягаю... - торжественным эхом покатилось под сводами шатра, и эху рыцарей вторили маги и союзники.
"Да! - гордо думал юный барон, произнеся равным среди равных свою первую в жизни рыцарскую клятву. - Присягаю!"
В темном углу палатки снова произошло едва видимое колебание, снова сверкнуло зеленым, что-то заклубилось, и нечеловеческий голос произнес:
- Прошу внимания!
- Простите и вы, благ... э-э-э.... сэр что я не представил вас некоторым из наших воевод, - торопливо произнес сэр Бриан. - М-м-м... господин Мерел-ин-Элис. Прошу вас, сэр, вы что-то хотели сказать? Мы слушаем.
- Прошу прощения, - повторил скрипучий голос бесстрастно, будто и не был прерван представлением. - Я представляю здесь известные вам силы. И от их имени имею сообщить следующее. Мы признаем волю ваших Богов, и высших Сил. То, что сказано здесь - верно. Мы присоединяемся к битве. Мой отряд находится в Итсе-сине и готов выступить, как только враг приблизится к вашим порядкам. Мы ударим противнику в тыл, и прервем его бегство или отрежем пути к отступлению. У меня все.
- Благодарю вас, - произнес сэр Бриан, чуть поклонившись в угол. Ответом ему стало негромкое ворчание; зеленые огоньки, блеснув, снова погасли.
- Хочу заметить, - сэр Бриан немного повысил голос, чтобы перекрыть пробежавший по рядам воинов ропот, - что представители тех сил, от лица которых выступал господин Мерел-ин-Элис, оказали нам неоценимую помощь в разведке противника, потеряв при этом рискованном мероприятии нисколько не меньше нашего.
- Лучше бы больше, - еле слышно произнес сидящий рядом с юным бароном сэр Гловер, - меньше было бы нечисти и нежити. Ишь, оказали услугу. В засаде они будут сидеть, как же! - пояснил свою мысль юному барону, заметив, что тот обратил внимание на его слова. - Ясно же, как день: не сидеть, а отсиживаться. Ждать и смотреть, чья возьмет, а потом лягут под победителя. Это их вечная тактика. Клятвы-то он не произнес! Да и кто верит клятвам нечисти...
Баронет подумал и кивком согласился с благородным Бассистом - такой титул носил лорд Гловер среди Темно-лиловых.
- Итак, подвожу итоги и от имени королев и Великого Конвента благодарю вас, сэры рыцари, маги и досточтимые союзники, за единодушное одобрение, - поклонился собранию сэр Бриан. В голосе его чувствовалось некоторое облегчение. - Засим, принимая командование объединенными силами, я хочу ознакомить вас с планом предстоящей битвы и размещением ваших войск на местности. Прошу внимания...
Повелеваясь взмаху лебяжьего плаща, стол вдруг подернулся искристым белым туманом, а когда тот рассеялся, на его поверхности, будто вырезанный из живого ландшафта и уменьшенный, появился участок местности, на котором расположились войска. Словно с высоты птичьего полета юный барон и все остальные увидели в мельчайших деталях лагерь, холм и долину, пересекающую их полоску тракта - казалось, можно различить даже людей, снующих между палатками и сидящих у костров. Сэр Бриан скорректировал план, и только лагерь теперь занимал столешницу.
- Итак, господа, - сказал он. - Расстановка сил такова...
Все склонились над картой.
К своему удивлению и радости, юный барон разобрался что тут к чему - сказались уроки отца, вбитые в ветреную мальчишескую голову через самое плебейское место. Его определили под начало лорда Дикона, одного из ближайших сподвижников сэра Бриана, и тот, указав участок, где надлежит расположиться баронской дружине, - не самый, конечно, передовой, но и не арьергард! - позволил своему юному сюзерену покинуть палатку, чтобы отдать необходимые распоряжения. Барон выскочил, лишь на минуту окунувшись в гул огромного стана, передал приказ дядьке (тот, посмотрев на радостно возбужденного господина и воспитанника, одобрительно хмыкнул, кивнул и немедля отправился исполнять), и вернулся в шатер, чтобы слушать, внимать и учиться.
- Еще раз прошу прощения! - неожиданно прервал совещание встревоженный голос из тьмы. - Мне только что донесли, что те, кого вы ожидаете, находятся уже в семи милях отсюда и быстро продвигаются в вашем направлении по Хаве-йн-Хал.
Сэр Бриан тут же сделал жест, и местность на столе рывком уменьшилась, будто птица, с высоты полета которой они смотрели, разом взлетела на милю.
Все дружно уставились на тракт - туда, где должна была находиться шайка Чужих. Там было пусто. "Предпринятые попытки магической разведки иными способами не дали никаких результатов", - вспомнил юный барон.
- Что ж, господа, - произнес сэр Бриан. - Вот и настал наш час. Приказываю: всем занять места, согласно разработанному плану, и приготовиться к бою. К самой ответственной битве в вашей жизни! - он снова обвел всех взглядом, и добавил тихо: - И да пребудут с нами Силы!
ЭТО ЕСТЬ НАШ ПОСЛЕДНИЙ
(часть третья: фарс-минор)
Юный барон лежал на спине и смотрел в небо. Небо было чистое, и ничто не напоминало о короткой, грозной схватке между драконами и грохочущей, плюющейся дымами тварью, которую сэр Бриан... покойный сэр Бриан... назвал драконом Чужих, хотя тварь больше походила на огромную бурую стрекозу-циклопа, в единственном глазе которой был заключен человек. Циклопическая стрекоза сейчас находилась где-то там, за перекатом холма и молчала. А драконы были где-то тут. Такие же мертвые, как убившая их тварь.
Солнце почти не изменило положения, но все было кончено. Кончено раз и навсегда. Кончено здесь и сейчас. Кончено везде, где оно светило и где его не было. Кончено для всех - тех, кто видел солнце, как видел его юный барон, и тех, кто уже не видел.
Он лежал на спине, широко раскинув руки и смотрел в небо, жалея лишь, что не может хотя бы повернуть головы и посмотреть, что происходит вокруг. Его верный Эксцельсиор был с ним, и верный Стормбрингер тоже. Он-то и не позволял барону повернуть голову - падая, придавил его всей тяжестью и переломил юному барону позвоночник.
Поэтому ничего не оставалось как лежать и смотреть в небо неподвижным взглядом.
И думать.
О чем? Трудно сказать, о чем думает человек, для которого все кончено, но который, по нелепой случайности, еще жив. В таких случаях положено вспоминать.
И он вспоминал.
Вспоминал, как гордо восседал на нетерпеливо переступающем, храпящем Стормбрингере во втором - все-таки во втором! - эшелоне войск, выстроенных перед опустевшим лагерем темной подковой, обращенной к долине перед лесом, и думал, что это построение напоминает туго натянутую тетиву лука, стрела которого - выходящая из лесу Хаве-йн-Хал. Как гордо развивались знамена над полками - и равным среди равных реял его штандарт с раскинувшей уши-крылья слоновьей головой и оскаленными мордами крысы и льва... Как издали, от горизонта начал нарастать гул, переходящий в раскатный грохот, и напрягшееся в ожидании войско увидело первого Чужого...
Эта была та самая жуткая стрекоза, что притихла сейчас за холмом. Она летела низко над лесом, наклонив вперед влитую в тело голову с большим блестящим глазом и рыская из стороны в сторону, будто вынюхивая. Вот она остановилась, зависла, и сквозь сопровождавший ее полет грохот донеслось дробное стрекотание, смысла которого никто тогда еще не понимал; и пострекотав, повернула к другому месту... И еще раз... еще... еще... И везде, где она замирала, лес сначала опадал, а потом загорался, нехотя и дымно...
Войско, выстроенное в боевые порядки, смотрело на это заворожено. "Где же проклятые травяные мешки с крыльями!" - воскликнул кто-то, и барон обернулся, чтобы увидеть взмывающих в небо драконов.
Один, второй, третий - и вот все семеро, сделав над войском разворот, ринулись вперед.
Стрекоза заметила их и, мгновенно перестав рыскать над лесом, устремилась навстречу. Это было дерзко - одной выступить против семи грозных противников, и барон на миг восхитился отваге и дерзости неведомого водителя неведомого дракона. Но то, что произошло в следующие минуты, заставило его похолодеть. Не долетев до грациозно несущихся навстречу животных, стрекоза вдруг выпустила из коротких обрубков по бокам блестящего, бурого тела два, потом еще два дыма - и один, второй, третий драконы вместо плавного захода на атаку споткнулись о эти дымы, и грациозный их полет превратился в кувыркание, перешел в хаотическое падение... Четвертый, тот самый трехголовый увалень, уже потерявший одну из голов, успел выплюнуть в сторону стрекозы два огненных фонтана, но та ловко ушла от них, и, сделав стремительный разворот прямо над их строем, начала затейливую игру, уворачиваясь от струй огня, ударов лап и грозных хвостов, избегая схваток, и легко сбивая дымами оставшихся одного за другим...
И тут из леса, будто из дырявого великанского кармана посыпались... Нет, это трудно было назвать людьми - воплощенные ночные кошмары, вот что более всего напоминали создания, выскакивающие из леса и с жутким, леденящим воем, перекрывающим грохот небесной схватки, мчащиеся прямо на порядки войск лорда Мэя.
Юный барон удивился - ведь тот, из мрака, говорил, что большинство трупов были человеческими. Что человеческого в этих беспорядочно бегущих, крысомордых, мохнорылых несуразных тварях? Разве что число конечностей - когтистых лап, обтянутых перепонками крыльев, похожих на руки, и ушей, похожих на крылья, ног с копытами, когтями, вывихнутыми суставами... И - разве так наступают? Так дико, неорганизованно... И было их гораздо больше двух десятков, о коих шла речь. И почему не командуют атаку?..
Не сразу барон понял, что никакие это не Чужие, а воинство нечисти, должное сидеть в засаде и отрезать Чужим пути к бегству, и само обращенное в бегство, в панике удирает от еще невидимого, но более страшного, чем сама нечисть, врага, - потому что какая нечисть рискнет показаться на свет белым днем? - и гибнет от солнечного света, и от чего-то, что страшнее для нее самогo солнечного света...
А из леса, гоня перед собой остатки армии нечисти, уже выкатывались настоящие Чужие. Их было немного, и это действительно были люди. Издали, во всяком случае, они очень походили на людей, особенно на фоне малочеловечной нечисти. И все же уцелевшая нечисть бежала от них, валилась дымящимися, разорванными в клочья ошметками разорванной плоти... А по тракту, вздымая клубы то ли дыма, то ли пыли, уже мчались несколько повозок или животных, походящих на повозки, самое крупное из которых напоминало большущую плоскую черепаху с длинным рогом на панцире...
Вот тогда юному барону стало по-настоящему страшно. Лишь дураки да объевшиеся мухоморов варвары не боятся смерти, но юному барону вовсе не хотелось умирать. Да, он понимал, что отдать жизнь во имя долга его долг, что нет ничего выше подвига... но все внутри противилось этому, хотело бежать, жить, существовать... Но (однако) вокруг непоколебимо стояли те, кто испытывал, может быть, не меньшее смятение и их лица были мужественно тверды спокойны, как подобает. И юный барон ни единым мускулом не выдал себя - ведь он был равным среди равных!
И когда сквозь грохот страшного небесного танца стрекозы-циклопа, сквозь вой умирающей нежити трубы пропели "К бо-о-ю-ю!", все сомнения разом ушли прочь. Сэр Бриан, выхватил из-за спины прославленный песнями и балладами Гиббсон, изготовленный им, если верить песням и балладам, еще в раннем детстве, воскликнув: "Год-сейв!..", бросил своего коня вперед и вниз...
И юный барон равным среди равных подхватил победный клич и, вырвав из ножен ставший легким и послушным Эксцельсиор, с "...Зе-квин!" на устах, понесся в бой в едином порыве с прославленными рыцарями, безымянными рядовыми бойцами дружин, грубыми, жаждущими крови, наемниками и расчетливыми союзниками...
И сверкнули сталью сотни дрожащих от предвкушения крови клинков, и вонзились сотни пар шпор в бока храпящих коней, и неостановимой лавиной, вздымая пыль, вырывая из стонущей под копытами коней земли клочья травы, все, все, все понеслись вниз по склону холма навстречу битве, крови, чести, доблести, славе...
И грозные единороги, наклонив головы и выставив вперед витые рога, понесли прекрасных грозных всадниц бок о бок с грозной рыцарской конницей... И запели, опережая бег коней и единорогов, грозные эльфийские стрелы, и загремели иззубренные панцирями и черепами врагов двоякие топоры о щиты нажравшихся мухоморов бесстрашных варваров-берсеркеров, и завыли и ринулись вперед, грязно ругаясь на всех известных и давно забытых языках, кривоногие орки, и загомонили гоблины... И где-то в вышине единственный оставшийся в живых бывший трехголовый ветеран вышел в последний боевой разворот, чтобы в общем порыве бросить свое израненное тело в морду приближающейся стрекозы...
А выше, за пределами сущего, за приближающейся кульминацией наблюдали Боги, хранители Мира, благословившие детей своих на подвиг; и Силы тщились помочь оставшимся где-то позади лавины, плетущим узоры боевых заклинаний магам, надеющимся если не поразить врага своим умением, то хотя бы защитить соратников от неведомого оружия...
Напрасно.
До врага оставалось еще добрых триста ярдов, ни один воин не успел взмахнуть мечом, ни один маг повести посохом, как вокруг барона - да что вокруг, по всему фронту атаки! - начало происходить невообразимое.
Кто-то из рыцарей, скачущих рядом, вдруг словно взорвался, а его конь с кровавым обрубком вместо головы и застрявшими в стременах остатками ног седока опрокинулся на землю и придавил собою попавшегося на пути варвара с так и не обагрившимся вражьей кровью топором; сзади о него споткнулся конный дружинник - и кровавый ком, подминая под себя все новые и новые жертвы, покатился вниз, разрастаясь и вбирая в себя на пути все новые и новые жертвы. Люди, кони, союзники - все смешалось в единый миг... А орда Чужих - она уже казалась ордой, а не шайкой, все еще приближалась - весело, с гиком и свистом. И чем ближе была она, тем чаще спотыкались и падали люди и животные, тем больше катилось вперед комьев мяса, оставляя на изумрудной траве неопрятные куски того, что было только что людьми и животными ...
Барон не помнил, как ему удалось уцелеть, проскочив через груды того, что только что было живым, туда, вперед, и остаться невредимым. Видимо, могучий Стормбрингер перенес его над жуткой кровавой кашей, и они чудом прорвались сквозь невидимую стену изрыгаемого ордой Чужих огня и металла. Очнулся он - от ужаса? оторопи? неожиданности непонятного? - вне того, что было недавно полем сражения, где метались еще среди немногочисленных врагов немногочисленные оставшиеся в живых... И падали, падали, падали...
Не грозное почти тысячное войско, даже не остатки его увидел он в тот краткий миг - загнанных животных, попавшихся на пути развеселой королевской охоты... Даже не обложенная волчья стая, которая может еще огрызнуться, наброситься на загнавших ее за флажки егерей, - трусливые зайцы, потерявшие голову от страха, которых весело гоняют пьяные молодые аристократы по полю какого-нибудь несчастного крестьянина...
И тогда в зверином бешенстве, в порыве бессильного отчаяния загнанного волка, юный барон бросил всхрапевшего Стормбрингера вперед, на страшную плоскую черепаху, изрыгающую огонь, на панцире которой устроилось несколько Чужих, так похожих на просто людей, на разгулявшихся королевских прихлебателей, дорвавшихся до даровой добычи. Занесенный в замахе Эксцельсиор запел в предвкушении крови...
Но в последний момент, тот, чья кровь должна была обагрить благородный клинок, вдруг обернулся, увидел несущегося на него Моргенштерна, и
...на миг, краткий настолько, что и мигом его назвать нельзя, глаза юного барона пересеклись со взглядом Чужого. В этих глазах не увидел он страха, хотя один вид несущегося во весь опор Стормбрингера мог привести в трепет и бывалого воина, а перед бароном был мальчишка, вряд ли много старше его самого... Нет, взгляд был спокоен, и выражал он не ужас, а досаду он выражал, будто бы говоря: "Ну что там еще? Кыш! Не мешай делом заниматься!"...
будто отмахиваясь от комара или иного докучливого насекомого, мальчишка-Чужой движением развернул странное оружие, и барон вылетел из седла, перелетев через голову падающего и хрипящего Моргенштерна, и рухнул оземь
...а Чужой, уже забыв о нем, продолжил веселую охоту за мечущимся в панике единорогом с окровавленным, изуродованным телом амазонки на спине...
чтобы очнуться неподвижным и бессильным.
...Живым? Нет, уже мертвым. Мертвым потому, что поздно... Потому что не мог даже пошевелиться, не мог поднять навсегда сжатый в руке Эксцельсиор.
Юный барон смотрел на солнце, и солнце заговорило с ним...
Для чего? - спросило оно...
(интерлюдия)
Чтобы нанести свой единственный удар, удар, которого так и не смог сделать, чтобы...
...Чтобы стать Героем? Но разве это достойный Героя поступок, ударить врага, обернувшегося к тебе спиной? Ведь это все, что можно было сделать...
Нет! Чтобы сделать хоть что-то, чтобы прекратить это страшное, просто чтобы прекратить!
...Да, это поступок Героя, но... Кому сейчас нужны Герои, если можно вот так, запросто, походя, уничтожить десятком тысячу - так, кажется, сказал лорд Джон? Поздно. Герои умерли, как дичь на охоте. И с ними - с живыми еще и уже мертвыми - обращаются как с дичью: добивают, обдирают... а ненужное отбрасывают за ненадобностью... Веселые, возбужденные Чужие-победители, Чужие-мародеры обирают трупы тех, кто готов был готов положить жизнь на алтарь славы, чести. Трупы тех, кто готов был с гордо поднятой головой умереть за королев, и за весь этот, наверное, не лучший из существующих миров...
Но почему? Кто это допустил?
...Боги не всеведущи, Силы не всесильны. Один Творец всесилен и знающ. Да и то лишь во время акта творения...
Творец? Разве не Боги создали мир?
...Творец создал мир, придумал Богов и породил Силы... И тех, кого вы привыкли называть обыкновенными людьми. Сильные Мира лишь продолжили устройство, вложив в него свое разумение. Так появилась борьба добра и зла - вечная, привычная, не прекращаемая. Боги, маги, Герои всего лишь бойцы и заложники этой непрекращающейся борьбы. Сколько их - сотни на миллионы миллионов обыкновенных людей? Мир творился не для них, а для этих миллионов - обыкновенных и незаметных. Чтобы, глядя на деяния Богов и Героев, они могли видеть и понимать разницу между добром и злом, выбирать каждый свой путь и... И совершенствовать душу...
Для чего?
...Для себя - и, возможно, для будущих поколений. Ведь именно обыкновенные люди сами выбирают себе и Богов и Героев...
Разве обыкновенные люди могут это?
...А разве нет? Они возвышают или не возвышают Богов. Они воспевают или не воспевают подвиги Героев. Они, которых вы не замечаете, но для которых созданы вы Творцом по образу своему и подобию. Без них не было бы вас...
Но почему тогда все хотят стать Героями? Почему все и каждый стремятся к этому?
...Да, стремятся, но забывают при этом, что не люди существуют для Героя, а Герой для людей. Что надлежит уважать себя в Герое, а не любоваться Героем в себе... Ведь и Творец не безгрешен, забывая порой об этом... Зачем вообще творятся Миры, если не для людей? Для себя? Для развлеченья только? Чтобы потом самому сторониться своего творения, стараться забыть о них, стыдливо отворачиваться, ибо созданное тобой лишь назидательно скучно или бездарно весело и напоминает сотни и тысячи подобных миров так ж, как кривое зеркало, напоминает собственное искаженное лицо. Лицо того, кого ты, Творец, почитал бы видеть Героем сотворенного тобой для себя Мира...
Но разве может быть так?
...Увы, и часто. Таких миров множество...
Множество?
...Да, множество. Миров, созданных небрежно, абы как. Миров, которые стыдливо бросили их Творцы, не в силах ничего исправить, с опозданием поняв, что хотя ты и Творец, но исправить в созданном уже ничего не в силах, что твое творение уже живет по своим законам...
И этот мир таков? Мир, который покинул его Творец?
...Этот мир не хуже и не лучше других... Но ведь его уже нет... В покинутые миры рано или поздно приходят Чужие - более холодные и жестокие, чем даже нечистые этого мира. Нечистые были созданы Творцом и терпимы Богами, чтобы показать, до чего гнусно то, во что может превратиться человек, если лишен души. Они черны, а любой Бог или Сила, даже из самых черных и темных, несут в себе часть противоположного, и должны бороться с этим в себе...
Значит, Чужие даже чернее черного?
...Нет. Они ни добры ни злы. Они - никакие. Потому Боги и маги и не видят их - они чужие...
Так может они пройдут мимо? Мир зарастит раны, и все вернется на круги своя?
...Возможно. Но мир уже не будет таким, как до них...
И что же будет тогда?
...Умрут прежние Боги, иссякнут Силы, сгинет и забудется старый порядок вещей. Но те, кто останется, обыкновенные люди, приспособятся к новому, пообвыкнутся и будут жить, как жили. Хуже или лучше - не суть важно...
Разве им не все равно?
...Можно есть кукурузную лепешку и ощущать вкус белого хлеба. Особенно, если все будут говорить, что белый хлеб имеет именно такой вкус. А так и будет: сменятся поколения, и уже никто не будет помнить настоящего вкуса и принимать иллюзию за само настоящее...
Но как можно жить без настоящих Богов, без истинных Сил, без подлинных Героев!
...Можно прожить и совсем без Богов - а можно придумать себе новых. То, что выглядит сильным, тоже можно почитать, как Силу... А Герои - они уже здесь...
Чужие - Герои?
...Почему бы нет? Не так ли и прежние Герои поступали после своих подвигов? Разве что поручали это своим оруженосцам... Так почему же Чужие - не Герои, а мародеры? Потому что сейчас они более удачливы... И воздастся каждому по делам его. Воздастся и им, пришедшими в этот мир, чтобы разрушить и без того хрупкое равновесие...
Кто ты - Бог? Или... Творец?
...И не заметить этого...
(фарс-минор, последняя цифра;
переход в траги-фарс)
В тот самый миг, когда юный барон хотел задать запоздалый вопрос, солнце исчезло, заслоненное чем-то. Чьим-то лицом. Лицом не убитого им Чужого - обыкновенным, человеческим лицом. Только Чужой смотрел сейчас иначе, чем когда его взгляд и взгляд барона пересеклись впервые - в глазах Чужого читалось возбужденное любопытство.
- Djn 'njn xenm yt pfvjxbk vtyz! (Вот этот чуть не замочил меня!)* - изумленно воскликнул Чужой, обращаясь к кому-то невидимому. - "njq djn inerjq pfvfibdfkcz/// (Этой вот штукой замахивался...)
Язык Чужих показался юному барону забавным: будто знакомые слова произносились незнакомыми звуками. Но интонации различались отчетливо - в словах Чужого звучала радость узнавания.
- Nfr pf,bhfq! Dblfk e ytuj rfrjq rfrjq? Dthzrjv nfv jlyjq vfubb jxrjd yf cnj! Fr gbnm lfnm! (Так забирай! Видал у него меч какой? Верняком там одной магии сто очков! Как пить дать!) - раздался второй голос и в поле зрение вплыло ещё одно лицо. Другой Чужой был таким же обыкновенным, даже чуточку простоватым парнем. - B ljcgt[ ybxtuj/ (И доспех ничего.) - нагнулся, протянул куда-то руку, и взгляд его встретился со взглядом барона.
- Lf jy ;bdjq? Ukfpfvb kegftn?? (Да он живой, глазами лупает,) - удивился второй Чужой.
- Djn b z ujdjh./// (Вот и я говорю...) - ответил первый.