Два глаза и растянувшийся в улыбке рот - шрам был точь-в-точь, как улыбающаяся рожица. Давно, в далеком детстве, она сорвалась, перелезая через забор. Забор был железным, и, падая, она больно поранилась об острые прутья. Под правой грудью осталась метка - "моя улыбка для избранных", так она ее называла.
В моменты близости Он любил дотрагиваться до шрама кончиком языка, словно печатью, скрепляя поцелуем свою "избранность".
* * *
... После близости они привычно молчали. Вместе они были очень давно, им не требовались слова.
Едва познакомившись, они могли говорить ночь напролет. Теперь же все слова были сказаны, все интересные случаи из "предыдущей" жизни - рассказаны, и потом - зачем спрашивать мнение человека, чьи взгляды и так давно известны?
Лишь те самые, заветные слова до сих пор почему-то не были сказаны. Случались моменты, когда Он физически ощущал исходившее от нее ожидание. Ощущал - но всякий раз ничего не мог с собой поделать. Нужные слова почему-то не шли с его губ. Привычнее было молчать.
* * *
Ей было с ним спокойно и надежно. Удобно. Привычно. Когда они только-только познакомились, их отношения были бурными и они часто ссорились. Сам воздух между ними был напоен электричеством, и то тут, то там вспыхивали маленькие смерчики. Эти смерчики подхватывали в свой круговорот все, что встречалось на их пути - вещи, мебель, посуду, их самих, закручивали, вздымая вверх, вертели и крутили, пока, наконец, смилостивившись, не отпускали их, обессиленных и изнеможденных.
* * *
Когда люди лишь знакомятся и выбирают себе другого в пару, это часто происходит по-принципу взаимодополнения. Себя - другим.
Но ведь ни мы сами, ни тот, "другой", не стоим на месте. Мы меняемся, и через семь лет у нас даже химический состав уже новый. И как прикажете соотнести себя, изменившегося, с тем, "другим", тоже - новым?
... Вот так, незаметно, вы обнаруживаете рядом с собой чужого вам человека.
* * *
Любые отношения - будь то дружеские или любовные, окутаны невидимыми остальному миру "нитями". Это - полуулыбки, слова, жесты, смыслы, воспоминания и переживания, знакомые лишь двоим. Близким бывает достаточно лишь касания кончиков пальцев, полуулыбки уголками губ, чтобы передать целый спектр эмоций - от "все будет хорошо, успокойся" - до "уйди".
Все эти ниточки и касания окутывают самые простые действия - совместные ужины и обеды, уроки с ребенком, просмотр фильмов или чтение книг, придавая им ваш, сокровенный смысл.
Когда эти нити истончаются и утрачиваются, остаются лишь механические действия, лишенные глубинного смысла. Отношения без них высыхают и умирают.
* * *
По воскресеньям в "Вечерних новостях" на предпоследней странице печатали фрагмент картины. Она сотню раз называла ему имя художника, и всякий раз оно тут же выскакивало у него из головы. Сложившего из кусочков картину в редакции ждал ценный приз. Художник был на его взгляд паршивый - ни по одному фрагменту никогда нельзя было догадаться, что там нарисовано. Какой-то модернист-сюрреалист, ничерта не понять - одни мазки да загогулины. Мазня, одним словом.
Она же всегда покупала газету, заботливо вырезала очередной кусочек и складывала в коробку из-под печенья.
Вот и сегодня, едва вернувшись домой с покупками, первым делом она бросилась листать "Вечерку". Не разулась, даже покупки не разобрала. Нашла очередной кусочек, бережно вырезала, показала ему и сложила в коробку.
Он лишь плечами пожал - как всегда, ничего не разобрать! Красные и черные точки по всему полю, посередине - шар. Черт знает что такое.
Доказывать ей он ничего не стал - времена жарких споров между ними давно прошли.
Молча поужинав, они легли в постель.
* * *
Они оба лежали после близости, откинувшись каждый на свою сторону кровати. Он чувствовал себя расслабленным и довольным, в голове мыслей не было, словно его окутало нежное, теплое и белое облако. Они вдыхали это облако, и, выдыхая, наполняли окружающее пространство теплом, покоем и любовью.
Ему казалось, что она чувствует то же, что и он, и чтобы убедиться в этом, он протянул к ней руку. Не успев коснуться Ее, рука была отброшена назад наспех сброшенным одеялом:
- Уже без пятнадцати семь! Магазин сейчас закроется, а ты утром забыл купить кефир! - Она второпях вскочила и стала натягивать джинсы и майку.
... Теплое облако таяло на глазах, без одеяла было холодно. Чары развеялись.
Покосившись на нее - ей явно не следовало носить джинсы с заниженной талией, по бокам свисали складки жира - он пробубнил:
- Пойду в бар, к ребятам.
* * *
В баре было шумно, людно и накурено. На стене висел телевизор - ждали футбольный матч. Лавируя между столиков, он протиснулся в угол, к окну. Его "приятель по пиву" - Максим - уже был на месте.
- Здорово!
- Привет! Как жизнь? - Максим по-дружески похлопал его по спине.
- Нормально. У тебя?
- Все ОК!
Свое знакомство с Максом он называл "виртуальной дружбой". Их приятельские отношения никогда не выходили за рамки бара. Они не дружили "домами", никогда не договаривались о новой встрече. Не созванивались просто так.
Но оба, встречаясь - всякий раз случайно - были искренне рады друг друга видеть.
Вот и сейчас Он, завидя Максима сидящим за их столиком, радостно заспешил ему навстречу.
Взглянув вблизи Максу в глаза, Он сразу заметил, что что-то не так. Это "что-то" было несвойственно смешливому и улыбчивому Максу. Какая-то тоска.
- Что будем? Как всегда, пивка?
- Давай. - Нехотя, без энтузиазма согласился Макс.
- Что-то мне твое настроение не нравится!
- Мне тоже не нравится.
- И в чем дело? Случилось чего?
- Нет... Так, даже не знаю, какая-то хандра. И на работе полный застой. (Макс был фотографом в каком-то рекламном агентстве). Все надоело что-то, ничего не клеится... Даже не знаю.
- А с работой что?
- Да как тебе сказать... Понимаешь - нет у меня своего видения мира. Нечего сказать людям. Затвором щелкать могу, а создать свой мир - и показать его зрителю не могу. Пустой я!
- Ну... Ты это, вообще, Макс, зря так.
- Ничего не зря. Бездарный я. Так вот сядешь в тишине, подумаешь, и на кой хрен я живу?..
- Знаешь, что я тебе скажу? Жениться тебе надо! Найти свою половину - и жениться! И детей родить. И со временем все станет на свои места.
- Ну и на кой ляд мне чья-то половина?! Чтоб меня стало полтора?
- Ну и циник же ты, Максимыч!
- Никакой я не циник. Я здраво рассуждающий реалист. Ты вот - не женат же до сих пор, и ничего, живешь?
- Я ... почти женат. Просто мы с ней не расписаны.
- И давно ты уже с ней?
- С ней - давно. Восемь лет уже живем.
- Значит, я еще не встретил ту, с которой мне захотелось бы прожить даже пять лет.
- А что с той, черненькая такая, помнишь, я видел вас месяца два назад?
- В короткой блестящей юбке, эта что ли?
- Да. По-моему, она очень даже ничего.
- А-а-а ... Вот то-то и оно, что "ничего".
- Неужели тебе ни разу в жизни не встретилась женщина, которую бы не захотелось отпускать?
- В жизни... Встретилась. Только по-молодости я этого сразу не понял. Не распознал. Она была... домашняя слишком для меня тогда. Я ведь как думал - я же иду весь мир завоевывать, мне себя всем показать надо! А она что - мечтает сидеть дома, с пельменями меня ждать. В молодости ведь ценишь у женщин не те качества, что нужны потом, по жизни.
- Она была красивая?
- Да не то чтоб очень... Груди большие, крупные такие, как тарелки. И под одной был шрам, такой необычный... Как рожица смеющаяся. Как она называла его - "моя улыбка для избранных". Чтобы шрам этот увидеть, грудь приподнять надо было.
... Бывают иногда моменты, когда кажется, что все звуки замирают, чтобы помочь нам принять нечто, внезапно на нас свалившееся. Вот именно так Он себя и почувствовал - все вокруг замедлилось, остановилось.
. А Макс между тем продолжал:
- Я тогда как подумал - все, попался, жениться придется! Родителям моим она нравилась - слов нет! "Деточка, милочка!". ... И такая меня от всего этого тоска разобрала... Словно все, нечего ждать уже, все, что могло, со мной уже случилось. И тоскливо стало, слов нет описать! Скучно, понимаешь - просыпаться каждый день, и тут она, вся такая добрая... И еще - дети, брррр! И не выдержал я тогда, сбежал. Ей сказал, что поеду поступать в институт, и сбежал.
... Слова Макса добирались до Него сквозь густой туман, казалось, Он не слышит, а чувствует сказанное им:
- Я тогда так позорно сбежал, до сих пор стыдно вспоминать! Мне же казалось - уходить от Нее надо, спасаться, пока не навалились всем миром и не женили! Я же не знал тогда, что буду вспоминать Ее как одно из самых значительных событий в своей жизни. А теперь иной раз думаю - надо бы найти ее и вернуть, и не решаюсь. Боюсь. Как я смогу смотреть ей в глаза после того, как бросил ее тогда?
Решение пришло само собой. Странно, что Он не видел его раньше.
Поспешно распрощавшись с Максом, Он вышел из бара и пошел прочь. Он торопливо шел домой, твердо зная, как следует поступить. Надо же - как забавно устроена жизнь! Случайный знакомый случайно же, будто за руку, привел его к решению! Спасибо, дружище Макс, ты невольно подсказал мне, что я должен выбрать!
* * *
Кто знает, что такое Женщина Ожидающая?
Готовить ужин и Ждать, тупо глядя то на телефон, то на циферблат часов? Кто знает, сколько убийств в душе совершает она, мирно кроша салат?
Вот она режет помидоры. Нож тонкий и острый, кровь с ножа капает прямо в салатницу. Удары ножа точные, короткие. Вот как она разделается с ним, ему не будет пощады.
К помидорам Она добавляет чеснок.
Кожа с него будет снята тут же, живьем. Пусть корчится от боли, поделом! Целиком она бросает его в чеснокодавилку, до чего же Он смешон в своем страхе - так дрыгает ножками! Вот она медленно нажимает на ручку, слышен его визг. Тяжелая металлическая пластина плющит его тело, слышно, как хрустят кости.
Готово.
Салат на столе. Осталось лишь приправить его перцем и болью.
Кушать подано!
Не вынеся этого ожидания, Она бежит вон из дома.
* * *
Почти бегом Он поднялся домой, на четвертый этаж. Какое везение - Ее дома не оказалось!
Вытащив из кладовки сумки, принялся укладывать вещи. Когда-то они вдвоем ездили с этими сумками на природу - как же давно это было, будто в другой жизни! Комкая, торопливо Он собирал свои вещи. Не забыть бинокли и фотоаппарат, его он купил в прошлом году.
Поспешно распихав одежду и вещи по сумкам, Он окинул прощальным взглядом комнату. Вот тут он прожил восемь лет.
Оставалось еще кое-что из мебели, но он решил, что сейчас это не возьмет.
Взяв сумки в обе руки, он захлопнул дверь и заспешил вниз.
* * *
Она сразу поняла, Что случилось, едва лишь вошла домой.
Испуг волной рванулся где-то в груди и медленно пополз вниз. Боли не было, лишь какая-то тошнота на душе. И еще обида. За себя и за тот маленький комочек, что тоже сейчас перепуганно сжался внутри.
Она кинулась к шкафу, вынула ту самую коробку, в которую складывала свои вырезки, вытряхнула их и принялась сама, тут же, прямо на полу, собирать картину. Недоставало нескольких кусочков, и их она дорисовала сама.
Закончив, довольная, Она окинула взглядом свое произведение, подписала и повесила на стену.
И пошла укладывать вещи.
* * *
О том, что Она уже вывезла из квартиры свои вещи, Он узнал от квартирной хозяйки. Та позвонила ему посреди рабочего дня и поинтересовалась, когда они соизволят окончательно освободить квартиру. Часть мебели принадлежала Ему. Они договорились, что после работы он приедет и вывезет остатки.
Темнело сейчас рано. Когда Он вышел с работы, уже вечерело. Быстро добравшись в их прежний "дом", Он пешком поднялся наверх и открыл дверь - своим еще ключом. Не зажигая света, вошел в полумертвую и разоренную квартиру и принялся выносить оставшиеся вещи. Мебели было немного - пара полок, журнальный столик из стекла, кофеварка и кое-какая посуда.
Закончив, он в последний раз поднялся в пустую и окончательно уже чужую квартиру. Зажег свет в гостиной, прошелся, проверил, не забыл ли чего. Прошел на кухню, положил ключи на полке - так было условлено с хозяйкой.
...Уже на выходе Он случайно бросил взгляд на одну из стен гостиной - и обмер!
На стене висела картина. Та самая, что Она так бережно собирала из вырезок "Вечерки"!
... Шахматная доска - пронумерованная, но без клеточек, покрытая водой. По воде идет легкая рябь. В центре сидит... человек?.. Существо сидело в халате, по-турецки скрестив ноги. Особенного в нем было то, что у него не было лица. Ни лица, ни маски, просто гладкая поверхность.
Безликое существо передвигало фигуры по доске явно без всяких эмоций. Без плана, правил, или каких-либо мыслей. Фигурки же вели себя по-разному - одни стояли, другие лежали, третьи пытались докричаться до существа, сложив рупором руки. На заднем плане одна из фигурок корчилась от боли...
Чем больше Он всматривался в картину, тем больше его охватывала паника. Хотелось бежать от нее куда подальше, выбросить из памяти - и вместе с тем Он осознавал, что долго еще не сможет ее забыть.
Испуганный и завороженный, Он подошел к картине вплотную. В нижнем правом углу была подпись, сделанная Ее рукой: "Божий промысел" - Роберто Пиньоли.
* * *
Все еще находясь под впечатлением от увиденного, Он медленно спускался по лестнице. "Божий промысел"! Ведь Она столько раз пыталась донести до него эту мысль, а Он не слышал. Странно, что Она разглядела картину, вот уж не ожидал от нее! Ведь Он жил бок о бок с совершенно заурядным существом, и - надо же, на тебе, эта картина! И ведь как точно все подмечено!
... Как и на картине, не всегда есть связь между событиями, которые с нами происходят. Как и на картине, если она и есть, мы не всегда можем вблизи ее уловить. Безликое существо передвигает нас, словно фигурки на шахматной доске, и лишь по прошествии времени мы можем оценить, что же нам несет тот или иной шаг - благо или боль.
Божий промысел.
* * *
Маленькое сморщенно личико - до боли родное! Она бережно, обеими руками поддерживала крошечное тельце, а он сосал, жадно причмокивая.
- Ешь, мой маленький, кушай мой хороший! И теперь - только для тебя моя Улыбка! Моя Улыбка для избранных.