Исходные данные такие: один профэссор, заслуженный на всю голову дядя, издает учебное пособие и говорит лаборанту - тут рецензии, надо напечатать текст. Лаборант напечатала, приносит, он глаголет - сопстно, нужны еще подписи рецензентов, поди туда, не знаю куда... а не, знаю! сходите в костную клинику, подпишите у главврача, потом на вторую базу, подпишите у доцента Вы-знаете-какого, но помни, Золушка! с 12-м ударом... не-не-не, это меня не туда занесло... но помните! подписи надо заверииииить.
Когда лаборант в костную клинику ездила, по пути загорелся троллейбус, но суть не в этом, в этом карма.
Узнав, где заверять подписи - в отделе кадров, лаборант звонит туда и спрашивает - у вас подписи рецензентов заверять? Отвечают - у нас, но! заверяет только сам рецензент, а всякие лаборанты да идут лесом.
Таки приходит лаборант к заслуженному дяде и докладывает - вот подписи, вот печати, а заверять должны сами рецензенты, мне не заверят.
Далее профэссор произносит фразу, от которой лаборант впадает в ступор секунд на 5, поскольку он говорит:
- А ЧТО ВЫ ОТ МЕНЯ ХОТИТЕ?
(много матерщины, выпущено цензурой)
Ничего от вас не хотят, ей-богу. Вас ИНФОРМИРУЮТ.
***
Приходит к заслуженному профессору (постигшему вопрос жизни, Вселенной и всего остального) лаборант с бумагами и говорит человеческим голосом - это надо подписать, профессор же вопрошает капризным тоном:
- Што это?
Лаборант молча тычет пальцем в заголовок - сводная ведомость по распределению поручений.
Профессор говорит:
- А кто ее составлял?
Лирическое отступление: лаборант составляла, ага! во сне увидела эту ведомость, как Менделеев свою таблицу, утром проснулась, подумала - дай-ка начерчу и профэссору на подпись принесу. Лирическое отступление закончено.
(...медитация, только медитация... инь и ян... дзен... спокойствие...)
Лаборант, познавши великий контроль, отвечает:
- Составлял завкафедрой.
На что ученый муж надувается и заявляет:
- Это я подписывать не буду.
- Почему? - не выдерживает лаборант: интерес проснулся.
- Меня, - говорит, - цифры не устраивают.
"А буквы тебя устраивают?" - подумала лаборант, но промолчала.
- Вы, - говорит профессор, подумавши, - мне эту бумажку оставьте, я цифры пересчитаю.
Лаборант отвечает:
- Мне ее до обеда в деканат вернуть надо, я вам копию оставлю.
Да-да-да, оставьте копию, я сегодня занимаюсь космическими проблемами, но посижу и сверю цифры.
Принесла ему лаборант через 10 минут копию. Сильно занятый трансцендентными проблемами профэссор сидит в компании трех габаритных докторов, занимающих весь объем учебной комнаты, и слушает песенки по компу.
***
Помимо занятий наукой и написания учебных пособий, всесторонне талантливый профессор пишет книги. Мемуары там, юморески, стихи. Мужик фонтанирует, как неисправный водопровод, в течение многих лет.
И все бы ничего, но сам он за эти годы не попытался освоить ни пишущую машинку, ни комп. А зачем, собственно, когда на кафедре есть лаборанты? Конечно, крепостное право отменили в 1861 году, но маститый ученый в школе прогуливал уроки истории, об отмене ничего не знает, вследствие чего холоп по мановению руки идет к профессору и получает для набора листки, исписанные почерком, до ужаса напоминающим кардиограмму при аритмии. Расшифровка занимает больше времени, чем сам набор текста.
Последний лист формата А3 доконал. Исписанный вкривь и вкось без начала и конца, в жирных пятнах (вероятно, заворачивал бутерброды). Четвертушка сверху оторвана (вероятно, рот вытирал). Интеллигентный человек, говорите? Профессор? Движитель науки? Ну-ну...
***
На кафедре зазвонил телефон. Лаборант берет трубку и слышит:
- Это врач Имярек вас беспокоит.
Надо же, думает лаборант, узнав дядю профессора по первым нотам его голоса, штоп тя перекосило. Но вслух вежливо:
- Я вас слушаю.
Далее задается очень странный вопрос:
- Скажите, как в железнодорожной больнице одеваются в халаты?
Лаборант сильно тормозит. Ну как одеваются в халаты там врачи? Как и всюду: суют руки в рукава и застегиваются.
- Не поняла вас.
- Нет, что мне с халатами делать?
Порвать на полосы и повеситься.
- Я повторяю - не поняла вас. Вам нужно халаты списать или что?
- Нет, кто мне их стирать будет?!
Вона чо! Это уже проходили.
- Да уж не я, - отвечает лаборант. - А в чем проблема? Надо договориться с отделением?
Из отделения стираные халаты возвращаются жеваные и с оттенком желтизны. Дядю профессора это не устраивает, что лаборант отлично знает.
- Сестра-хозяйка на месте? - продолжает допрос лаборант. - Я схожу и договорюсь.
Молчание. Лаборант ждет. Ждет. Ждет. Она долго может ждать, надо ней не каплет.
- Я уточню и вам перезвоню, - рожает, наконец, дядя профессор и кладет трубку.
Думаете, перезвонил? Ха-ха!
***
Врывается дядя профессор на кафедру в самом начале рабочего дня, лаборант едва куртку успела повесить в шкаф, и вопрошает:
- Где мои белые тапочки?!
Начало хорошее. Замечательное начало просто! Лаборант, правда, растерялась на пару секунд (в голове мысль - куда это ты собираешься в белых тапочках? неужели, наконец-то, на пенсию и дальше по мануалу?), потом спрашивает, осторожненько, чтобы не спугнуть:
- Какие-какие тапочки?
Поняв, что выразился не так, он уточняет:
- Ну мягкие немецкие тапки... 43-го размера.
Ах, 43-го... это, конечно, упрощает поиск. Нашла она тапочки - в черном-черном углу, под черной-черной папкой с отчетами, и ничего они не белые были, а грязные, как помойные кошки. Видимо, он помнит их молодыми...
***
Пригласил лаборанта дядя профэссор для сурьезного разговору. Вот, говорит, будем мы с вами планово работать над учебным пособием - и дает солидную такую пачку бумаги, исписанную профессионально неразборчивым почерком. Ну учебное так учебное, подумала лаборант, взяла бумаги и поперлась на кафедру.
Садится лаборант за клавиатуру, берет первую страницу, а та-а-ам: эпитафия, панегирик, эпиграмма. К чему бы сие?
Нихрена себе учебное пособие по медицине! Этак он скоро труд по поэтике русской речи притащит. Подумала лаборант и решила, что достали ее иезуитские хитрости профэссора, желающего, чтобы его опусы набирали на халяву в рамках трудовой дисциплины. Потому, набрав пару страниц, лаборант написала слезное электронное письмо заведующему кафедрой.
Письмо выглядело примерно так:
"Уважаемый Иван Иваныч!
Сегодня Имярек Гантелевич дал мне печатать свой труд (см.ниже), сказав, что это учебное пособие. Должна ли я брать и печатать этот опус, который, по моему скромному мнению, ни к учебному пособию, ни к научному труду в области медицины не имеет никакого отношения. Будьте добры, выскажите свое мнение".
И приложила лаборант набранное.
Ответ последовал незамедлительно.
"Поздравьте его с Новым годом и пожелайте подобные труды издавать самому, а вам достаточно того, что вы делаете по учебному процессу, если только это не будет оплачено дополнительно - например 200 руб/страница, - конечно же, это не относится к учебным пособиям. Иван Иваныч".
В двух словах переписку можно описать так: "Мне тут профэссор какую-то хрень принес!" - "Да пошлите вы его в пешее эротическое".
***
Все пакости на кафедру сваливаются с утречка, проверено. Исключений нет. Итак, влетает в самом начале рабочего дня взмыленный ассистент, правая рука дяди профессора, и вопиет:
- ААААА... Свершилось! Профессор вчерась рецензию написал, надо срочно!.. Срочно! В темпе марш-броска сбегать в канцелярию, сделать копию и поставить печати на копию и оригинал.
Ямщик, не гони лошадей. Опомнились 29 декабря.
- Угу, - говорит лаборант, не особо спеша, - а заверять не надо?
Ассистент задумывается, затем сияет ликом своим:
- ОЙ, надо! Надо заверить у ученого секретаря, потом поставить печати, потом вернуть сюда... завтра тут будет профессор, он принесет адрес, вы запакуете все это в конверт, снова отнесете в канцелярию и попросите отправить.
Разработчики квестов "Фоллаута", утритесь.
Лаборанту си-и-ильно, до потери пульса нравится перспектива беготни по канцеляриям 29 и 30 декабря, однако одевается и идет. Предварительно делает у знакомых ксерокопию, зная, что в универе нихрена не отксерят (и да, она оказалась права).
На квест ушло изрядно времени: то не было ученого секретаря, то нужного человека в канцелярии. Наконец заверила, поставила печать и получила опыт и карму.
На следующий день утром приходит лаборант на работу, приносит бумаги. Дяди профессора нет. 9.30. Дяди профессора нет. 10.00. Дяди профессора нет. 10.30... Ну вы поняли. в 10.50 наблюдается явление светила науки.
Лаборант бодро бежит к нему. Бумаги, говорит, заверены, что с ними дальше делать. И после его ответа понимает, что профессор в шаге от лютой насильственной смерти.
- А я адрес завтра привезу! - радостно говорит он.
- 31 у нас нерабочий день, - устало отвечает лаборант. - Распоряжение ректора.
Противу ректора не попрешь, поэтому с мрачной миной профессор начинает рыться в сейфе и - о, чудо! находит адрес. Рецензия запаковывается в конверт, и лаборант прется в канцелярию. А туда не ближний свет бегать.
Снег, пурга... Лаборант идет... Приходит. Там сидят девушки, украшенные к НГ и сильно похожие на снегурочек.
- Здрасьте, - говорит лаборант, отряхивая снежный прах, - с наступающим. Наш профессор вышел из коматоза и повелел отправить письмо.
Вышла. Смотрит на часы: до обеда канцелярии оставалось 20 минут. Успела! Успела!! Чтоб ты пропал, дядя профессор, не испортил ты предновогодний день.
***
И бысть день страшен, ибо пришла бывшая лаборантка дяди профессора на кафедру в гости (нынче она в отделении на полставки эпикризы печатает) и говорит - тебе профессор петицию оставил.
Где оставил, пусть там и лежит.
А она смеется и продолжает: сейчас я краткое содержание перескажу. Пункт первый: ввиду начала занятий до 1 февраля наполнить комнаты мебелью.
Угу, только ключи от комнат оставил бы...
Составляется ответ на первый пункт петиции: ввиду отсутствия ключей для отпирания позапертых дверей наполнение вышеуказанных комнат, находящихся внутри за позапертых дверей, в отсутствие ключей для отпирания оных не представляется возможным, т.к. вышеупомянутые ключи, надлежащие для отпирания позапертых дверей вышеназванных помещений подлежащих наполнению вышеуказанной мебелью, находились вне досягания ввиду их нахождения в неизвестном месте, поскольку информации о местонахождении оных ключей не было предоставлено.
Пункт второй, оглашает гостья, надлежит продолжить набор текста учебного пособия...
- Хорош! - обрывает ныне действующий лаборант и задает вопрос - это то самое учебное пособие про эпитафии и эпиграммы?
Профессор - травматолог, если что.
- Ага, - радостно отзывается гостья.
Так. Снимаем панамки в память о погребенном заживо разуме дяди профессора... Мы его потеряли.
***
Нигде так не проявляются барские замашки, как среди профессорского состава медфака. Думается, это идет из операционных: "Ассистент, скальпель!", "Ассистент, зажим!", "Ассистент, зашивай!" и из отделений: "Катенька, отнеси в стирочку мой халатик... и принеси его обратно, не забудь". Ассистенты все адекватные, доценты - через одного, но доктора-профессора, особенно кто за 70, - это, дамы и господа, тушите свет. И свято убеждены, что если они написали бумажку со своими повелениями, всё само рассосется.
Вот щас лаборант взмахнет волшебной палочкой - и мебель переедет, антресоль весом полтонны взовьется на шкаф, а шмотки, забытые завотделением на подоконнике учебной комнаты, окажутся у него в кабинете.
Действительность куда прозаичней.
Итак, выполняя повеление дяди профессора, спускается лаборант в ординаторскую - а где преподаватели, интерны, ординаторы? Нет никого. А как мебель доставить? Как хотите. Пошла лаборант к больничным грузчикам, те говорят, мы ужасно заняты, мебель таскать не можем, придем к вам после 11-ти. Смотрит лаборант на часы - 10. Ладно, подождем-с.
Ну, как водится, 11.30 - их нет, с 12 до 13 у них обед. В 13.15 снова вояж к грузчикам - двое пьяные в сисю, а третий, трезвый мальчик субтильного сложения, мрачно мусор вывозит.
Идет лаборант снова в ординаторскую и о, удача! ловит за рукав одного преподавателя, не в добрый час зашедшего на работу. Пошли, говорит, Антон Васильевич, мебель таскать. Он вздохнул, оглянулся, отловил не успевшего удрать клинорда, и пошли всем дурдомом за мебелью.
На больничной каталке перевезли все эти древние гробы, именуемые столами и тумбочками (эт не тумбочки, эт целые тумбы!) сгрузили в комнаты и разошлись, уставшие и злые.
Следующим днем пришла лаборант, в одно лицо и с некоторым напрягом передвинула и поставила как надо столы и стулья, выцепила плотников, те повесили стенд, доску, починили антресоль и, проникнувшись женскими слезами, придвинули на место тумбы-надгробия... Ушла.
Ушла с мыслями, что если волшебный на всю голову дядя профэссор еще раз оставит петицию, то сам будет объясняться с пьяными грузчиками и ловить плотников.
***
Пенсию зря не дают... Ну хорошо-хорошо, этот постулат относится не ко всем. Некоторые пенсионеры ого-го! Наверное. Но, дамы и господа, работать в возрасте под 80 чревато. Вот ей-богу, чревато. Особенно преподавателям. Например, можно забыть, что у тебя экзамен. Что, не верите? А зря: наш дядя профэссор забыл. Потом врал, что в пробке застрял, но мы-то знаем, что в это время пробок нет. Ага. А еще можно в документации напутать и в ведомости оценки не проставить.
И с рук сошло. Почему нет? Заслуженный же... на всю голову. Все косяки потом лаборанты разгребают - студентам звонят, с деканатом объясняются.
Все-таки пенсию зря не дают. Так вот. Посетила дядю профэссора светлая идея, до которой ни Эйнштейн, ни Ньютон бы не додумались (по причине наличия у них здравого смысла) - давайте мы антресоль над дверью в учебной комнате повесим. Пусть плотники прибьют доску, сделают крепеж, и, значит, антресоль присобачим. НАД ДВЕРЬЮ, ГОСПОДА! Тяжеленную двухметровую антресоль. На перегородку с мягким покрытием.
Гениально! Дать патент на изобретение и проводить на пенсию. С почетом. И да, вести под этой антресолью.
***
Повадился дядя профэссор ходить к лаборантам чай пить. Смотрят лаборанты грустно на уменьшающиеся запасы чаю, кофию, сахара и конфет, и черная печаль одолевает их. Сам профэссор, получающий не меньше 40 тыров по предварительным подсчетам, не принес ни пакета чаю, ни куска сахару, ни конфеты.
"Пошел ты в Р'льех, Ктулху тентакли вылизывать", - злобно подумали лаборанты и убрали все, что можно, оставив зеленый чай и сушки.
Другим днем профэссор героически выпил полчашки зеленого чая с сушкой, оглядел бедный стол и свалил в ординаторскую.
***
Таки есть на кафедре доцент, он тоже от дяди профэссора ушел недалеко, в общем, оба они работают в тесном сотрудничестве с матерью их деменцией.
Короче говоря, принесли как-то в пятницу на кафедру тортик под конец дня, поэтому от тортика успели откромсать 2 кусочка и оставили его в холодильнике до понедельника.
В понедельник народ приходит на работу. А шо у нас к чаю? А тортик же! Открывают холодильник - тортика нет. Закрывают холодильник, читают заклинание материализации, открывают - не, нету тортика.
- КТО ВЗЯЛ ЦЕННЫЙ ПРОДУКТ?! - под Иерихонские трубы праведного гнева вопрошают заинтересованные лица.
- А я этот тортик, - тихо отзывается из уголка доцент, - в субботу уборщице отдал. Я БОЯЛСЯ, ЧТО ОН ИСПОРТИТСЯ!
Штоп ты сам испортился.
***
Херр профэссор прелестен. Говорит, жуя сухарик:
- Надо сходить в типографию и забрать книгу. Типография находится в главном корпусе, в подвале...
...там ездит маленькая девочка на трехколесном велосипеде и всем печально сообщает: "Фредди дома", заканчивает его мысль лаборант, но вслух произносит:
- Я знаю, где типография. Сколько экземпляров будет?
Между прочим, законное любопытство, поскольку книги тащить на своем горбу.
- Не знаю, - отвечает профессор, жуя второй сухарик.
- А как называется книга?
- Не знаю.
Ты издеваешься или идиотничаешь - вот в чем вопрос.
- Кто автор?
- Вы у Анны Ивановны спросите.
Лаборант оглядывается.
- Где Анна Ивановна?
- Не знаю.
Чип и Дейл, единые в лице заведующего гипсовой, спешат на помощь:
- Анна Ивановна на сегодня отпросилась, завтра будет.
О, конкретика пошла, а то прям как в сказке: поди туда - с трудом знаю куда, принеси то, не знаю что.
Мысленно матерясь, лаборант покидает ординаторскую и идет ждать всеведущую Анну Ивановну.
Явление всеведущей Анны Ивановны произошло на следующий день после того, как херр профессор едва не подавился тридцать третьим сухариком.
- Анна Ивановна! - прочувственно говорит лаборант. - Мне велено книгу из типографии забрать, авторов я вычислила методом исключения, а названия никто не знает.
- Я тоже не знаю! - радостно докладывает Анна Ивановна и вместе с лаборантом идет терроризировать авторов.
Авторы название тоже вспомнить не могли. После сурового перекрестного допроса выяснилось, что первое слово названия "Эволюция", что несколько смутило участников выпытывания, потому как книга была целиком и полностью посвящена проблемам современной травматологии.
Внезапно на лаборанта снизошло озарение: если глянуть в прошлогодний отчет по науке? Вдруг там есть. И - бинго! Нашлось.
Итак, с кровью и потом определив название, а также сделав экзаменационные ведомости и посмотрев на часы (они милостиво показывали конец рабочего дня), лаборант решила, что за книжками пойдет послезавтра, потому как завтра надо бы сделать то, это, вот это, ага и еще во-о-о-н то - охуеть, дайте две.
Однако на следующий день с утра была такая чудесная погода, что лаборант подумала: это, вот это и охуеть, дайте две подождут до понедельника, а схожу я в типографию.
Пошла, взяла эту книжку, 6 несчастных экземпляров, потащилась на работу. Там лаборанта встречает встрепанная Анна Ивановна с воплями:
- Аааааа! Срочно в типографию! Книжка! НУЖНА СЕГОДНЯ!
Лаборант отвечает:
- Скажите, пжлста... когда херр профэссор мявкал, что надо идти за книгой, почему он не сказал, К КАКОМУ, БЛЯДЬ, ДНЮ?!
Таки да, слово "блядь" вырвалось, но Анна Ивановна не смутилась. Обрадованно забирая книги, она буднично произнесла:
- Ну заёб у него, заёб.
***
Когда херру профэссору исполнилось 75, он собирался уходить на пенсию. Потом ему исполнилось 76, и он окончательно решил уйти на пенсию. Сейчас ему стукнуло 77... по голове, и на пенсию он не уйдет. Его вынесут.
Собственно история.
Ловит как-то в деканате лаборанта секретарша декана и конфиденциально сообщает, не выпуская из трепетных рук радиотелефона:
- Херр профэссор звонил, интересовался, какая судьба у его командировки.
Незавидная, машинально думает лаборант, а вслух спрашивает, включив одновременно дуру и гопника:
- Чо за командировка?
- Ну как "чо за командировка"? - сердятся на непонятливость. - Профэссор говорил, что вы его командировку относили на подпись.
Лаборант готова мамой поклясться, что не было такого.
- Чесслово, - говорит, - не давал он мне командировки. Может, Анне Ивановне давал? Щас позвоню.
Не отходя от кассы... простите, не выходя из деканата, лаборант звонит всеведущей Анне Ивановне.
- Эта... - дуру не выключает принципиально, - вам профэссор никакой командировки не оставлял?
- Нет, - говорит она, вся в удивлении.
- И мне командировку не давал, - обреченно говорит лаборант, пытаясь разобраться в ситуации.
На этом месте вдруг в разговор вклинивается херр профессор, которому, видимо, Анна Ивановна всучила телефон. Диалог повторяется: давал? не давали! как не давал?! чесслово, не давали!
Далее лаборант слышит в трубке отдаленное:
- Анна, я же тебе давал напечатать заявление на командировку!
- Да не давали вы мне! - исторгается вопль из груди Анны Ивановны, после чего отключается телефон.
77 лет - маразм включает форсаж.
***
В 1876 Александр Белл изобрел телефон.
В 2016 году о существовании данного изобретения узнал херр профэссор. Случайно так узнал, от лаборанта.
А началось все с фразы любезного профэссора:
- Подите туда - не знаю куда, принесите то - не знаю что.
...ну или как-то так...
Однако в подробностях: приходит оный профэссор на кафедру и говорит, протягивая бумажку:
- Выясните судьбу этой заявки.
Причем таким трагическим голосом говорит, как будто судьба у этой заявки крайне нехорошая. Смотрит на бумажку лаборант - там заявка на полезное изобретение за номером таким-то. Изобрел профэссор с пятью соавторами.
- Куда идти-то? - интересуется лаборант, прикидывая районы города, маршруты троллейбусов, вспоминая горящий троллейбус, на котором ехала по поручению этого же господина... содрогается.
Херр профэссор начинает пространно объяснять "вот дом, который построил Джек..." Блин! "Вот дом, который рядом с универом, в том доме IT-парк..." Ну хоть что-то.
- В какой кабинет мне подойти? - спрашивает лаборант.
Логичный вопрос, правда?
- Не знаю, - говорит профэссор и удаляется: он дал задание, дальше сами.
Проблема заключалась в том, что на кафедре не было интернета, но интернет был в ординаторской. Что ж, лаборант идет туда, вымаливает комп с инетом, лезет на сайт университета, ищет отдел, связанный с патентами. Бинго! Через пять минут у лаборанта номер телефона, номер кабинета и электронная почта, еще через полторы минуты, после звонка по телефону, у лаборанта вся информация. Через десять минут скан патента на флешке.
Распечатала, пришла, отдала.
Профэссор в коматозе - видимо, все 77 удачно прожитых лет стукнули в голову.
- Ет-то ка-ак? - блеет он и глаза, как у барана.
- По телефону позвонила, - разъясняет лаборант. - Вот вам номер на всякий случай.
И ушла.
***
Про херра профэссора можно рассказывать бесконечно. Приходит его бывшая лаборантка (по прозвищу "буфер обмена"), приносит распечатку патента и говорит:
- Профессор сказал, что неправильно оформлено, надо переделать.
Действующий лаборант отвечает:
- Как в патентном бюро сделали, так и переслали.
- Надо, - говорит она, - вписать все фамилии соавторов с обратной стороны.
А черт знает, кто те соавторы. Лаборант вещает:
- Пусть вписывает сам.
Она произносит замечательную фразу:
- Он их не помнит.
Не помнишь - пора на пенсию! Лаборант говорит, сдерживаясь:
- Вот это не мои проблемы: он сказал - сделать скан для отчета по науке, мне скан прислали, для отчета достаточно его фамилии, остальные соавторы никого не волнуют, т.к. не являются сотрудниками кафедры.
Ушла в задумчивости.
***
Эпопея началась в среду, когда на кафедру кто-то звонил и трижды сбрасывал звонок. Почему лаборант не послала абонента в четвертый раз - неизвестно. Итак, берет трубку:
- Кафедра.
В ухо вещает голос хэрра профэссора:
- Анны Ивановны у вас нет?
Это его лаборантка бывшая, которая нынче в отделении работает.
- Нет, - говорит лаборант.
- Странно, - делится он проблемой, - где она может быть?
Да лаборант-то почем знает? Может, ее в жертву Ктулху приносят.
Через минуту заходит искомое. Вас, говорит лаборант, хэрр профэссор жаждал видеть. Да пошел он на...й, замогильным голосом отвечает Анна Ивановна, и садится пить чай, храня на лице печаль.
Ладно, почаевничали, Анна Ивановна уходит.
Приходит минут через пять и спрашивает:
- У вас завтра свободная учебная комната есть?
- Есть.
- Дай ключ.
- Зачем? - интересуется лаборант.
- Великому человеку, - говорит, - надо на день.
Отдала ключ лаборант и стала ждать дальнейших событий.
Это была экспозиция.
В четверг приходит лаборант на работу, комната открыта, там сидят полтора землекопа, профэссора нет. Ну и хер с ним.
Только лаборант переоделась - заходит на кафедру смутно знакомая девочка и держит в руке здоровенную кость, как скипетр.
- Пятый курс? - догадывается лаборант.
- Да.
- Травматология?
- Да.
- А что надо-то?
- Я сегодня занятия веду.
Ха. Идет лаборант в комнату вместе с царицей травматологии, врубает комп, благословляет. Говорит: если комп закапризничает - дуйте на кафедру, наладим.
Нет, все прошло нормально.
Ловит лаборант Анну Ивановну:
- Что все это значит?
- Ну, - мнется она, - профэссору сегодня пациента принять надо, он попросил (внимание!) старосту группы провести занятие.
- Ишь ты, - говорит лаборант, злобно раздувая ноздри. - У меня малюсенький вопросик. Сейчас я его вспомню... А, вот! Первый: что помешало ему вчера самому спросить насчет комнаты? Второй: что помешало спросить, есть ли в комнате компьютер, если он нужен? Третий: что помешало попросить меня открыть утром комнату и помочь с техникой? Четвертый: какого хера он в рабочее время берет пациентов?
Стахановец-многостаночник, блин.
***
Звонят на кафедру с другой базы и говорят - уточните у хэрра профэссора темы докладов для студенческой конференции. А студенческими конференциями с незапамятных времен ведает Солнцева Светлана Фридриховна. Идет лаборант к профэссору после занятий, тот уже в куртке, тормозится на пороге.
- Здрасьте-здрасьте, - говорит лаборант, - Солнцева звонила, просила точные темы докладов для...
На лаборанта смотрят два выпученных оловянных глаза.
- Кто такая Солнцева?! - изумленно вопрошает профэссор.
Ты не охренел? Она 35 лет на кафедре работает, немногим меньше тебя.
- Ее точно Светлана зовут? - глаза профэссора вообще трансформировались в нечто сродни жидкому металлу.
На секунду лаборант сама засомневалась, но, вспомнив, с кем разговаривает, откликнулась:
- Светлана. И ее всегда так звали.
На лице профэссора, которое напоминает красный картофельный клубень, крупнокалиберное удивление: "НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!" Короче, плюнула лаборант, пошла к другому преподавателю, утрясла вопрос за две минуты.
Постскриптум: Светлана Фридриховна после рассказа хохотала, переспрашивала и снова хохотала.
***
Хэрру профэсору срочно приперло забрать рукопись: вотпрямщас дуйте в деканат, заберёте и принесёте обра-а-атно.
Лаборант:
- У меня нет денег на транспорт.
Профэссор с глумливой рожей:
- Я в ваши годы пешком ходил.
Ходил он, ага. Всю жизнь на машине.
А лаборант накануне очень удачно навернулась с обледеневшей ступеньки и разбила колено. Психанула, подкатала штанину, продемонстрировала багрово-синюю гематому размером с ладонь, отёк и сказала, что примерно с неделю не сможет участвовать в марафонских забегах.
Поехал сам.
***
Доцент (85 лет) решил помочь процессу стерилизации посуды: собрал пластмассовые пипетки и отнес их в автоклав.
Получил на выходе ком пластмассы.
***
Профэссору стукнуло 80 лет, причем по голове. Не, у него и раньше случались закидоны, к этому привыкли и относились с понимаем, но после юбилея понеслась звезда по кочкам.
Пересдача экзамена была назначена на 12.00. В нужный день лаборант, зная о провалах в памяти заслуженного ученого, нехотя пошла в учебную комнату осуществлять план "Перехват". Херр профэссор, мурлыкая песенку, стоял в куртке, надевал кепарик и собирался домой. Лаборант (невинным голосом):