Аннотация: О том, как прошла конференция старообрядцев.
Второй день конференции тоже начался без сучка и задоринки, и я, расслабившись, наивно уверовал, что на сей раз предчувствия меня обманули. В зале собрались старообрядцы, они сидели чинно, в сеть почти не заходили, мирно выслушали первый доклад епископа Арсения и единодушно его одобрили. Второй доклад, специально посвященный деловым партнерам, читали святые отцы Агарик и Корнемюз. Чтобы его послушать, в мой кабинет набились все обитатели цокольного этажа.
Кроме того, святые отцы пошептались и водрузили на кафедру ничем не примечательный графинчик, емкостью литра полтора, и стакан. Разумеется, оба сосуда были полнехоньки.
За кафедру встал отец Агарик. Его подельник... простите, напарник, сохраняя благопристойный вид, стоял рядом и незаметно подпирал святого отца плечом, потому что на ногах тот держался очень нетвердо.
- Дети мои! - икнув и выкатив глаза из-подо лба, начал Агарик. - Покайтеся во гресех ваших, ибо человек изначально грешен, аки учит нас книга книг, Библия называемая. Аз же глаголю вам, что самый страшный грех галактик ныне, присно и во веки веков - пиянство! Вы по мнозехъ же временехъ продолжаете идти тернистым путем сего сладкого... сиречь страшного греха!
От такого начала мои приятели обалдели.
- Он говорит на древнерусском?! - изумился Пирогов.
- Да какой там древнерусский, - отозвался я. - Обычный суржик. Вкрапления церковнославянизмов есть, конечно, потому как имело место многолетнее сотрудничество, послушницы по культурному обмену, совместные корпоративы. Думаю, Аввакум, в свою очередь, успел выучить французский.
- Побывах аз днесь в библиотеке вашей, братие, - продолжал Агарик, - и с ужасом вящим узряше мнози книги по самогоноварению и по конструкции самогонных аппаратов, и возмутилося сердце мое, зане конструкции сии зело нерентабельны... (Корнемюз ощутимо саданул коллегу локтем в бок и святой отец поспешил поправиться)... сиречь богомерзостны! Отныне и впредь греховные книги не должны у вас в монастыре старообрядческом быти, ибо последние два экземпляра мы изъяли для изучения... и подготовки к новым лекциям о вреде пиянства! И егда готовы они будут еси, да отверзятся двери обителей ваших, и да пустите вы меня с новы словесы во имя отца, и сына, и святаго духа!
- Аминь! - вставил Корнемюз.
- Аще поразих кого ядовитый змий, нарицаемый алкоголем, - продолжал святой отец, отпив из стакана, стоящего на кафедре, - знайте, что змий сей зело ужасен и лют и того ради творяше врачебное былие и лечат страждущих. А ежели (святой снова отпил из стакана) кто наполни чашу смешением из тука пшенична и понуди испити друга своего, тот является грешником и попадет в геенну огненную!
Начала хохотать Кристина. Непонятно, откуда эта женщина знает древнерусские обороты, но после ее перлов на старонорвежском от нее можно ждать всего. Тем временем Агарик допил что было в стакане, и принялся пить то, что было в графине. С каждым глотком речь его становилось все бессвязнее:
- И подъя аспирант Прося чару, и выпивал он ее полностью, и померк белый свет в его очесех, и зазвенело в ушесех, и упал он бездыханный.
Значит, завхиму прямо с прямой поставки налили. Интересно, зачем?
- Начати обращати в веру истинную инопланетян... - начал было развивать идею Агарик, но из зала Аввакум выразительно показал ему кулак, и святой отец быстро закруглился.
На этом месте Корнемюз, который начал просекать ситуацию, отобрал у напарника графин. Агарик, не смущаясь потерей посуды, достал из-под кафедры другой точно такой же графин, полный до краев, и поставил его перед собой. Отпив прямо из горлышка, святой продолжил монолог, причем нес уже полную околесицу:
- Такожде прия чашу пред ним стоящу зане николиже укосни чая да его понудят или просят пити. Выпьем-ка мы рече и к вящшему услаждению своему единым духом чашу ту осуши за здравие их...
Корнемюз отнял полупустой графин у святого и допил его сам, после чего стало непонятно, кто кого поддерживает - Корнемюз ли Агарика, Агарик ли Корнемюза или кафедра - их обоих. Два пьяных служителя церкви, проводящих лекцию о вреде алкоголизма, - что еще нужно институту Космонавтики, чтобы развлечься?
- Дарт, ты записываешь? - толкал меня локтем Валькар. - Это надо на ютуб выложить!
- Чтобы потом на нас в суд подали? - резонно спросил я.
- А мы через анонимайзер, - жалобно просил Кайл. - Ну поделись записью, старый дьявол!
- Посмотрим, - буркнул я и вернулся к шоу.
- Х-хочу, кстати, напомнить, - вещал Агарик заплетающимся языком, - что от пьянства мнози недузи бывают, если вы до сих пор не в курсе! И печень поражается болезнью, циррозом именуемой, и в ногу и руку трясение, а еще виждения посещают, кои по-подлому глюками зовутся, а по-ученому - белою горячкою. Правда, - хихикнул святой отец и многозначительно подмигнул аудитории, - продажа спиртного немалые прибыли приносит, ежели дело сие обставити с толком.
Корнемюз снова толкнул его в бок, и Агарик, откровенно отхлебнув из бутылки, которую он достал из кармана, возвестил:
- Посему глаголю вам, дети мои, торгуйте вином, зане бабки в карманы идут немалые... Вопросы имате?
Вопросов не было, были бурные продолжительные аплодисменты.
- Не понравилось мне про аспиранта Просю, - высказался Пирогов. - Какие виды на него имеют старообрядцы?
Разъяснилось всё через минуту.
На кафедру взошел протопоп Аввакум.
- Всесвятая троице, боже и содетелю всего мира! поспеши и направи сердце мое начати с разумом и кончати делы благими, - заговорил он. - Братие! Аз написах книгу праведную, называемую "Обращение в веру православную инопланетян".
- Прося в опасности, - меланхолично заметил Эрик.
- Какие у них широкие планы, - недобро сказал Пирогов.
Я понял, что за своего завхима он будет биться насмерть.
- Потеряли твари инопланетные существо божие испадением от истиннаго господа, святаго и животворящаго духа, - говорил Аввакум, а у меня возникло чувство, будто где-то я это читал. - Бог же от существа своего испасти не может, и еже не быти, несть того в нем: присносущен истинный бог наш. Мы же, правовернии, обоя имена исповедаем: и в духа святаго, господа, истиннаго и животворящаго, света нашего, веруем, со отцем и сыном поклоняемаго, за него же стражем и умираем, помощию его владычнею. Воспрянем же, братие! Понесем же, благоразумие стяжав, суть учения нашего на планеты дальние, ибо вера Христова есть река, напояюштяя Вселенную.
- Протопоп прелестен, - угрюмо прокомментировал директор, - как один раз написал свое житие, так и шпарит по шаблону.
- Зато от души, - с сочувствием к протопопу произнес отец Клод.
Как выяснилось, он читал житие Аввакума.
Пока мы обменивались мнениями, протопоп обрушился на конкурентов-католиков, успевших оставить свои миссии на Уртаме и Арпетузе, и призвал высадить старообрядческий десант на Хрустальную планету, дабы обратить в Христову веру обитающих там колесников.
- Это же ульевые конгломераты! - вырвалось у меня. - Он их видел, вообще?
- Мог видеть, если побывал в Заповеднике Гоблинов, - сказал Валькар и передернулся: сам он колесников видел неоднократно и ничего, кроме омерзения, к ним не испытывал.
- И по BBC недавно показывали, - встрял Крюгер.
- Вместо того, чтобы смотреть ВВС, - строго сказал ему директор, - лучше бы ты нашел потерянный холодильник: у тебя инвентаризация с нового года.
- Иже хощет спастися, прежде всех подобает ему держати православная вера, ея же аще кто целы и непорочны не соблюдает, кроме всякаго недоумения, во веки погибнет, - пока мы препирались, Аввакум закончил речь под аплодисменты единомышленников. - Вопросы имате? - традиционно поинтересовался он.
- Аз имамь, - поднялся какой-то вдохновенный старообрядец. - Правду ли рекл отче Арсений днесь, что вы инопланетянина окрестиша?
Не о Просе ли он, практически одновременно подумали мы все.
- А егда в попах был, тогда имел у себя детей духовных много, - уклончиво ответил Аввакум, - и ныне не почивая, аз, грешный, прилежа по градом и селам, проповедуя и уча слову божию.
- Где Прося? - обеспокоенно спросил директор. - Я волнуюсь за его невинную душу.
Наша компания, кроме Кристины, изъявила желание поискать аспиранта.
Кристина осталась послушать доклад Симеона Полоцкого, который, как оказалось, отлично устроился при старообрядческой диаспоре и обучал молодых раскольников правильно писать духовные вирши на старославянском. Рассказав о динамике силлабической поэзии в 31-м веке, Полоцкий добавил, что договорился с ведущими книжными издательствами Млечного пути насчет переводов и выпуска книг. Как я понял, все шло в рамках программы славянизации космоса, разработанной Аввакумом. В качестве примера поэт зачитал свои стихи "Воздержание" и "Вино". После строк "Обаче дам суд сицев: добро мало пити, Тако бо здраво творит, а не весть вредити", старообрядцы зааплодировали, а Агарик с Корнемюзом поморщились.
- Нудятина какая, - не оценила стихи Кристина.
Мне на поэзию было плевать, меня беспокоило то, что все проходит слишком гладко, за исключением пропажи Проси.
На десерт Аввакум припас выступление Феодосии Морозовой, которая рассказала о своей нелегкой жизни и до конца дня раздавала автографы расчувствовавшимся слушателям.
- Объясни мне, Дарт, одну вещь, - задумчиво проговорила Кристина. - Сейчас доклады прочитали, и, насколько я поняла, дело в 17 веке заключалось в сущей ерунде. Два перста, сугубая аллилуйя и восьмиконечный крест - и ради этого надо было идти на костер?!
Об этом я не задумывался.
- Ну русские же, - пожал плечами я. - Русская душа - потемки.
- Для тебя и твоя того же цвета, - пробормотала Кристина и перевела разговор на другую тему: - свяжись с нашими (с нашими?! - изумился я) - нашли Просю или нет?
Нет, аспиранта не нашли. Пирогов позвонил в полицию, где мгновенно дали понять, что не будут иметь никаких дел с институтом, даже если мы перестреляем друг друга.
Губернатор острова на закате опять приносил жертву Ктулху.