Аннотация: О том,чего лишена современная молодежь - о счастье знакомства с классиками марксизма - ленинизма!!! Прочтите, советую!
&n "АНТИДЮРИНГ"
Когда преподаватель задал к следующему занятию сделать конспект бессмертного творения Энгельса "Антидюринг", вся группа содрогнулась: данного шедевра ни у кого не имелось, за исключением отличницы Тани Ворониной. Но она сказала, что шедевр никому не даст, так как будет изучать и конспектировать сама в выходные дни. Видно было, что Танька врет, что она уже давно все законспектировала, но ведь не проверишь! Соврав, Танька гордо повернулась и вышла. Коллеги по разуму застыли, как в "Ревизоре".
Дело было не сейчас, когда в компьютере одним нажатием кнопки можно найти все, даже черта лысого, а тогда, когда все жили хорошо, приятно и весело, но ни у кого ничего не было, а уж "Антидюринга" - то, тем более! Две "злейшие подруги" Алька и Зинка решили не париться и не таскаться по обычным библиотекам в поисках драгоценного материала, а сразу махнуть в "Ленинку": уж там-то все есть! Поход в библиотеку назначили на воскресенье, больше некогда. Встретиться решили на станции метро " Библиотека им. Ленина", что было очень логично.
Когда в воскресенье утром Алька надевала шапку, раздался телефонный звонок. Холодея от плохого предчувствия, Алька сняла трубку. Заспанный Зинкин голос глухо бубнил, что она, как всегда, проспала и просит перенести встречу на час позже. Выхода не было, встречу перенесли. Чертыхаясь, Алька стащила шапку и пальто. Ведь сколько раз она давала себе зарок не связываться с необязательной Зинкой! Зинка опаздывала всегда и везде, куда можно и куда нельзя. А о культурных мероприятиях и говорить нечего! Последний раз, прождав у театра Пушкина 35 минут до 19-05, Алька уже хотела идти домой, когда из подкатившего троллейбуса вывалилась Зинка и попилила к театру, причем, не торопясь! Стараясь не разорвать подругу на куски, Алька заорала:
- Какого черта! Ты на часы когда-нибудь смотришь? Ты же рядом с метро живешь! Откуда ты взяла троллейбус?
Невозмутимая неместная Зинка, снимавшая комнату рядом с метро, разумно обьяснила, что ей захотелось прокатиться на троллейбусе, а он полз целых пятьдесят пять минут.
- Все равно опоздали, - заявила она и добавила безапелляционно:
- Пошли в буфет, я не успела поесть.
- А ты больше катайся на троллейбусе! - продолжала орать Алька и, схватив Зинку за хлястик, поволокла в раздевалку. Сели на свободные плохие места. Алька спектакля не видела, ее бесила упрямая, "впэртая" подруга. Зинка была родом с Юга нашей необъятной Родины, и от общения с ней в лексиконе Альки вскоре появились соответствующие слова и выражения "ридной батькивщины".
В назначенное время наивная Алька топталась в назначенном месте, на станции метро. Но Зинка появилась только через 45 минут и "завела кандиль", что у нее болит желудок, что родители не прислали денег, что у куртки оторвалась молния...Она всегда вываливала на Альку кучу новостей, причем, новости носили преимущественно негативный характер. Вежливая эрудированная Алька читала, что в Японии, чтобы показать уважение и проявить внимание к говорящему человеку, его речь постоянно прерывают короткими фразами типа: да что Вы говорите! Ах, как интересно! Неужели? И с тех пор использовала данный прием в своем поведении вообще, и с Зинкой тоже. Но сейчас она надулась, как мышь на крупу, и замолчала. Зинка трещала еще минуты три - четыре, пока не заметила, что подруга не реагирует на ее беды. Это был плевок в душу! Решив не прощать Альку, Зинка заткнулась.
Их помирила общая беда: подойдя к библиотеке, они увидели длиннющую очередь перед входом. Казалось, что все студенты столицы собрались утром в этой длиннющей очереди, чтобы законспектировать бессмертный труд великого классика. Делать нечего - встали. Настроение у Альки было безнадежно испорчено: день плохо начался, плохо продолжался и плохо кончится. Зинке же все было, как говорится, по барабану. Стоял конец ноября, погода была замечательная, легкий морозец, светило солнышко, очередь когда-нибудь кончится, да и стояние в очереди иногда может оказаться полезным!
Оглядевшись вокруг и заметив, что в очереди много юношей и мужчин, Зинка начала кокетничать Она кокетничала со всеми лицами мужского пола, невзирая на возраст. Однажды Алька, уже будучи взрослой тетей, заметила, что дура-Зинка кокетничает с ее десятилетним сыном, не говоря о муже. Кокетничать Зинка не умела, то есть, по ее понятиям, кокетничать надо было так: громко рассказывать новости с упоминанием, как сейчас говорят, интимных подробностей и громко хохотать, косясь на выбранный для кокетства предмет. Около десяти минут Зинка резвилась и "реготалась". Наивная Алька ожидала, что, может, пронесет, и дело этим и окончится. Но разошедшаяся не на шутку Зинка решила покататься по ледяной дорожке, раскатанной прямо на тротуаре. Три попытки прошли без осложнений, а на четвертый раз она навернулась. Упала не больно, а обидно: пальто завернулось и стали видны ее панталоны и тонкие ноги, обутые в "боты", как говорила Зинка. Кавалеры подняли Зинку и посадили на скамейку. Она притихла, кокетничать больше не хотелось.
- Ну, как лед? - ехидно спросила Алька. Она была рада, что справедливость восстановилась, и Зинка получила свою порцию стыда. А то весь Зинкин стыд переживала Алька. Но Зинку фиг смутишь! И она опять весело зареготала, используя букву "Г", как все в ее родном городе.
Наконец, очередь подошла. Разделись, получили одного на двоих "Антидюринга" и сели под уютный свет ламп в полном зале. Вдруг Зинка сказала:
- Обедать пора!
Да, пора было обедать. На часах было полвторого. К тому же подруги, торчавшие почти два часа в очереди, "нагуляли" аппетит. Надо сказать, что тощая Зинка очень хотела поправиться и, поэтому, к приему пищи относилась крайне серьезно. В институтской столовой она брала себе двойную порцию первого, второе, компот и всегда - томатный сок и двести грамм сметаны. Прием пищи осуществлялся в строго установленной последовательности: сначала выпивался сок, потом - сметана, потом - двойной суп, потом - второе, потом - третье. Порция была по силам крепкому мужику, а не Зинке. Душа и тщедушное тело не принимали такого количества пищи, им хватило бы и одной третьей, но "впэртая" Зинка не уходила из столовой, пока не заглотит всей этой прорвы еды. Причем, Алька, как подруга, должна была дожидаться окончания банкета. Приходилось пропускать первый час лекций. Даже смотреть на Зинку было тошно, а что испытывала она сама, заталкивая в себя сметану после томатного сока, не постижимо уму. Несколько раз Алька, которой надоело смотреть на это насильственное питание, предлагала изменить что-нибудь в Зинкиной еде: поменять меню-раскладку, урезать порции, поменять местами блюда и т. д. Но ждущая прибавки в весе Зинка выдавала такую негативную реакцию, что Алька скоро отстала и стала смотреть в сторону при попытках засунуть сметану внутрь.
Опасения Альки насчет плохого дня оправдывались: в буфете была очередь. Встали. Очередь подошла через полчаса. Взяли жрачку. Зинка заменила отсутствующую пищу на имеющуюся в наличии: вместо сметаны - кефир, вместо супа - двойное второе. Алька взяла рыбу под маринадом и чай. Когда Зинка затолкнула в себя последнюю ложку, на часах было начало четвертого. После еды вся кровь отлила от мозга и прилила к желудку, чтобы переварить пищу. Подруг поклонило в сон. Алька зашла в туалет по
надобности и чтобы ополоснуть лицо студеной водой, может сон отпустит? Вернувшись в зал под уютные лампы, она обомлела: положив голову на бессмертное произведение, Зинка спала. И тут Альку не обошел стороной стыд: Зинка храпела, как лесоруб.
- Ну и черт с ней, - подумала Алька.- Притворюсь, что я пришла одна, а не с этим гермафродитом!. Осторожно выдернув книгу из-под Зинкиной щеки, Алька положила ее на колени и села поудобней, чтобы вникнуть в постулаты классика. Когда она проснулась, большие часы показывали без пятнадцати шесть. Зинка продолжала спать, вкусно всхрапывая. Вдобавок, Алька обнаружила, что из Зинкиного рта натекла на стол лужица слюны.
- Хорошо еще, что книгу выдернула, - подумала Алька и решила, что пора "валить", ведь еще пятнадцать минут - и может проявиться что-нибудь похуже храпа и слюнотечения. Но вовремя опомнилась: приближалось время следующего приема пищи, следовательно, надо будет снова тащиться в буфет, если он открыт, а он должен быть открыт! И Алька решила не будить Зинку, пусть спит до упора! А сама открыла книгу и попыталась вникнуть в суть, чтобы хотя бы начать конспектировать. Книга Альку поразила: Алька считала себя если не умной, то уж точно неглупой, начитанной девушкой, но тут она не поняла ничего! Вот что значит настоящий классик - то, мать твою! О конспекте нечего было и мечтать: чтобы написать, надо было понять, понять же было нельзя, следовательно, написать тоже.
- Надо было вместо мотанья по буфетам заглянуть в книгу раньше, - корила себя Алька, - сколько бы времени сэкономили! Нет, надо "валить"! И обозленная Алька ударила спящую Зинку под столом ногой - так она делала на занятиях, когда хотела, чтобы ей подсказали, а педагог, конечно, ничего не заметил. Поморщившись (Алька попала по большеберцовой кости, удар был болезненный), сонная Зинка подняла голову и спросила:
- Чего? Уже приехали?
Сытный обед, послеобеденный сон, уютный свет ламп и длинный, уходящий вдаль зал, видимо, ассоциировались у нее с вагоном поезда, в котором неместная Зинка моталась по нескольку раз в год на историческую Родину и обратно.
- А этот, который Дюринг? - спросила начинающая соображать Зинка.
- А он уже вышел на предыдущей станции, - Альку несло.
- Ну нет, я не пойду, - заупрямилась "впэртая" выспавшаяся Зинка, - я буду конспектировать!
Зинку можно было понять: она была приезжей и ей надо было остаться в Москве. Чтобы остаться в Москве, надо иметь в Москве работу. Чтобы иметь работу, надо было, чтобы тебе предложили эту работу. Чтобы тебе предложили работу, надо иметь хорошие отметки. Чтобы иметь хорошие отметки по данному предмету, надо законспектировать "Антидюринга". Логический ряд был выстроен правильно.
- Надо - конспектируй! - Алька бросила труд классика подруге и вылетела из зала. Все равно книга была записана на Зинку.
В гардеробе была очередь. Алька встала в конец. Когда она, уже одетая, поправляла у зеркала шапку, в гардероб выкатилась Зинка, волоча нечеловеческих размеров портфель, с которым ходила на занятия.
- Не! Там така хрень!- И Зинка весело зареготала. Так смеялись все в ее родном городе.
Назавтра вся группа списала конспект у Таньки. Алька, будучи девушкой неглупой, не стала списывать слово в слово, а переставила слова и изменила фразы, сохранив смысл. Короче, произвела мастерский копирайтинг "Антидюринга". Когда педагог вернул конспекты с оценками, все получили трояки, даже отличница Танька. Только у Альки была неожиданная четверка.
Прошло тридцать лет. Алевтина Павловна, жизнерадостная дама из тех, кому глубоко за сорок, смотрела праздничный концерт. Выступал ее любимый юморист Арканов. Он читал очередную свою юмореску. И вдруг Алевтина Павловна услышала неожиданную фразу: танцевать "Антидюринга". Но зал ответил на эту фразу молчанием. Наверное, в зале не было людей, знакомых с "Антидюрингом": пожилые забыли или не хотели помнить, остальные просто не знали, ведь классика теперь нигде не проходили.
- Как же ты прав, друг Аркадий! - подумала Алевтина. Да, "Антидюринга" нельзя ни понять, ни законспектировать, его можно только станцевать! И если его еще не танцуют, то только потому, что никто не смог написать подходящего либретто. Но такой человек обязательно найдется, уж будьте уверены!.