В понедельник утром, раскладывая по тарелкам овсянку, жена Машка сказала: - Опять приходила Стень.
- Да? - вяло удивился муж Александр Вениаминович - и что? - Да ничто. - Огрызнулась Машка.- Ты ведь знаешь ее, стерву. Таскается, чтобы гадости предсказывать. Ну, что за существо! Нет чтобы чего-нибудь хорошего побольше наобещать! - И злая Машка с размаху плюхнула мужу на тарелку второй половник овса.
Стень была существом непонятным, эфемерным и невидимым. Почему ее так звали, не знал никто. Передавалась она по наследству по женской линии. Так ее получила Машка от своей матери, умершей четыре месяца назад. А Машкина мать - от своей матери, Машкиной бабки. Нормальные-то люди передают недвижимость, деньги, фирмы, а тут какая-то невидимая хрень. Причем, для получения ее по наследству не надо было ходить к нотариусу, сидеть в длиннющих очередях, собирать кучу документов - все происходило само-собой. Эта невидимая хрень, будучи переданной по наследству, начинала с завидным упорством таскаться к своему новому хозяину, пардон, хозяйке (ведь по женской линии же) и предсказывать глобальные события ближайшего времени. И как она знала, к кому ей следует приходить? Это оставалось загадкой! Но пока все, что наобещала Стень, сбылось или сбывалось, хотя ее предсказания были очень короткими, в одно слово.
Стень приходила приблизительно раз в месяц. Естественно, только по ночам, что позволило отнести ее к нечистой силе. Тихонько открывалась дверь в комнату, которую пробовали запирать, замыкать и защелкивать - полный бесполезняк, дверь все равно тихонько открывалась, и в комнате раздавались шаркающие старушечьи шаги, приближающиеся к кровати. И только шаги. Самой Стени видно не было. Причем, Вениаминыч, спавший рядом, ничего не слышал и не чувствовал. Возможно потому, что Стень приходила к Машке. И вообще муж знал о Стени только с Машкиных слов, поэтому, честно говоря, не шибко верил "бабьим сказкам" и не очень внимательно слушал подробности прихода нечистой силы. Но Машка, раз в месяц подвергавшаяся нападению или воздействию Стени, как хотите, относилась к этому очень серьезно.
Когда дверь в спальню открывалась, Машка просыпалась, и с этого момента находилась, как говорится, в состоянии полной боевой готовности или, точнее, неготовности: по мере приближения Стени к кровати у Машки начинали неметь руки и ноги, так что ни подняться, ни убежать от непонятного чудища было нельзя. Подползя, наконец, к кровати, Стень наваливалась на Машку так, что дышать становилось очень трудно. Умный Виниаминыч считал, что это просто у Машки ночью плохо с сердцем, отсюда и онемение конечностей, и нехватка воздуха. Машка же так не считала. Дело в том, что тут была, как сейчас принято говорить, одна фишка. Когда Стень наваливалась на тебя, надо было спросить, зачем она пришла, причем, коротко: к худу или к добру? И Стень, глухо, как в бочку, ОТВЕЧАЛА, зачем . Потом, придавив маленько, сползала с тебя и уходила, тихонько шаркая по паркету. В марте Стень приходила к худу, и умер Машкин брат, в апреле - к худу, и сломала ногу Сашкина мама. И один раз Стень приходила к добру - выйграли в лотерею пятьдесят тысяч рублей. Не Бог весть какое добро, но все-таки. И ведь ни разу, дрянь, не ошиблась! Сегодня Стень приходила к худу. В принципе, визиты Стени можно было легко отнести к ночным кошмарам и галлюцинациям климактерического периода, но пока Стень работала очень чисто - из трех предсказаний три попадания. Какие уж тут галлюцинации! Да она и раньше не ошибалась! Прямо Стень Глоба ! И даже лучше!
Все это и вывалила Машка за завтраком. К худу, значит, жди беды.
Вениаминыч слушал невнимательно, хотя, безусловно, доля правды в этой чушне была. Конечно, было бы очень здорово, если бы эти визиты Стени были начинающимися проявлениями Машкиного климакса, тем более, что у Машки были некоторые предпосылки для, пардон, сумасшествия. Но когда муж пытался ей об этом напомнить, Машка приходила в состояние невменяемости. А кому приятно считаться даже не дурой, а психически больной? Никому! Но, как говорится, от осины не родятся апельсины: две Машкины тетки во время климакса сбрендили и в себя не пришли. Одна так и осталась жить в дурдоме, за хорошие деньги, конечно. Наследственность - наука тонкая, все знают. Поэтому перспектива у Машки была тухлая: климакс - помешательство - "дурка". Поэтому Машке было лучше о климаксе и тетушках не напоминать. И хотя Сашке очень хотелось привести с его точки зрения убедительный пример про тетю Зину, он сдержался, помня о прошлом разе, когда получил черпаком, измазанным в овсянке, по голове. И, хотя был доктором наук, - Машку это не остановило.
Другие, возможно бы и обрадовались этому бесплатному и очень качественному астрологу, но уж очень много было в ее предсказаниях худа.
А может, это просто жизнь у нас такая худая, а Стень-то и не при чем! Может, она хочет, как лучше: прийти, рассказать, предостеречь. Дескать, люди добрые!
Будьте бдительны на дорогах, не выходите из дома в сильную жару, позвоните родителям и снижайте холестерин! Чего-то еще. Да: вылечите грибок и проверьте, дома ли ваши дети, если уже десять часов.
Короче, Вениаминыч, слушая жену, думал о своем, наболевшем. Наболело много: и старшенький никак не женится, и здоровье хреновое, и на работе ничего хорошего, могут сократить, и куда он в пятьдесят девять лет? Нынче везде возрастной ценз, берут молодых и шустрых, обещают карьеру, совместные корпоративные праздники, дружный коллектив....А чего делать пожилым - не совсем и ясно. Только сторожем, наверное. Надо хоть, пока не уволили, урвать побольше: зайти по страховке в хорошую поликлинику да сделать ЭКГ, а то что-то стало ворочаться в левой половине.
Машка, словно прочитав мысли мужа, вдруг сказала: - Сашк, сходи, сделай ЭКГ, пока не поперли, ладно?
- Да ладно, Маш, сделаю! И вообще, все будет хорошо и мы поженимся! - И с этими словами наевшийся овса Валерка убыл на ответственную работу - он был директором института.
На работе все работали. Да, Александр Вениаминович Кон был директором института, доктором наук. И, хотя он был человеком мягким, чутким и отзывчивым, прозвище у него было "Дракон". Раньше его за глаза ласково звали Веник-Беник, очевидно, помня о детской считалке про вареники. Но пришла новая (правда, не такая уж и новая) секретарша и, увидев подпись Веника на каком-то документе (Др.АКон - что означало доктор А. Кон), удивленно спросила:- А кто здесь у нас дракон? Причем, спросила в присутствии Веника, и честный интеллигентный Веник, впервые вникнув в подпись, ответил: - Я.
И пошло-поехало. Ну, дракон и дракон. Веник особо не задумывался о "кликухах", которые придумывали подчиненные - на то они и подчиненные, к тому же некоторые звали его ласково - Дракоша. Все лучше, чем Веник! Нет, в глаза, конечно, - с уважением, и только Александр Вениаминович, но слухи доходили.
Веник-Дракон прошел в свой кабинет, сел в кресло и начал работать. И все вокруг пришло в движение, забурлило, включилось, курьеры побежали, менеджеры стали заниматься менеджментом, научные работники - научной работой. Не хватало только вывески на обшарпанных дверях: "Мы открыты! Заходите!".
После активного руководства около двенадцати в левой половине груди стало нехорошо ворочаться. Помня о полуклинике, как говорила покойная теща, решил позвонить и записаться на ЭКГ. В силу мягкого характера, Дракоша все личное делал сам, хотя другой попросил бы секретаршу. Из поликлиники очень вежливо ответили, что, в силу кризиса, обслуживание их организации временно прекращено. За деньги- пожалуйста! Денег было жалко. Короче, ЭКГ накрылась медным тазом. В районную идти не хотелось - ничего хорошего там не было. Придется немного погодить. А пока Веник достал из ящика стола "Валидолину" и сунул под язык. И еще делал так в течение дня несколько раз.
Наконец рабочий день закончился. Все побросали все, что можно побросать, и спешно убыли домой. Ушел и Веник, правда, одним из последних. Дома, после ужина, сказал Машке, что ляжет пораньше - что-то устал. Машка ушла смотреть очередной нескончаемый сериал, а Веник, взяв научный журнал, лег на диван и приготовился к просмотру и прочтению новых научных достижений.
Вдруг дверь в комнату медленно открылась. Но, почему-то, никто не зашел, только послышались шаркающие старушечьи шаги. И не верящий в нематериальную хрень доктор наук страшно испугался. К кому же идет Стень? Машки-то в комнате нет! Шаги медленно приближались к дивану, на котором лежал Веник-Дракон. Веник хотел позвать Машку, но язык онемел и не хотел ворочаться во рту. Между тем шаги остановились у дивана, Стень навалилась на Александра Вениаминовича всей своей тяжестью и стала давить. Причем, давила, гадина, на грудь, туда, где и без нее было нехорошо. Руки и ноги онемели, сердце бухало в горле. Зря Веник не слушал в свое время Машкиных рассказов! И никакая Машка не сумасшедшая, и тети ее тоже не су....
В это время Стень, как говорится, "наддала", и сердце, хлюпнув, скользким комком выскочило из горла. Внезапно все пропало: исчезла ненавистная Стень, ушла тяжесть за грудиной и страх, а вместо этого появилось невиданное ощущение легкости и счастья! И хотя Вениаминыч не успел спросить у Стени, зачем она приходила, теперь было ясно, что приходила она, конечно же, к счастью!
В жизни Вениаминыча было много разных счастливых моментов, но такое счастье - во второй раз. Впервые счастье маленький Веник испытал в шестилетнем возрасте, когда ему подарили надувной шар невиданного дотоле цвета. И ведь шар-то и не летал даже! Но как же был счастлив Веник! Позже он узнает, что этот цвет называется "Спелая слива", так будет написано в Машкином каталоге косметики, в разделе губная помада.
И сейчас, хотя Стень не подарила ему надувного шара, невиданное счастье переполняло Веника-Дракона. И ничего не могло его испортить, даже Машка, которая уже несколько минут стояла в дверях и, зажав руками рот, с ужасом смотрела на мертвого мужа. Александр Вениаминович хотел успокоить ее, сказать, что все будет хорошо и они поженятся (это была его любимая присказка), но язык почему-то не слушался, а руки-ноги не шевелились. Но и это было безразлично Вениаминычу. Он подумал, что все успеет сказать Машке позже - ведь это счастье, наверное, будет длиться долго, - и медленно стал подниматься к потолку.