Орлов Денис Евгеньевич. Маленький Саша. Прода. 90

7 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

-- Рад, что вы нашли время скрасить наш вечер своим присутствием, -- Шишков, широко улыбаясь, жестом пригласил великого князя и его наставника в гостевую комнату. -- Фадей Венедиктович обещал быть сегодня к восьми. Я заручился его согласием на редактуру листка. А ещё я нашёл вам прекрасного писателя, Логгин Иванович уже здесь, и вы можете побеседовать.

-- Голенищев-Кутузов? -- Переспросил Мердер и сморщился, услышав подтверждение. -- Александр Николаевич, я забыл распорядиться о конвойных. Мне понадобится ваша помощь. Будьте столь любезны, пойти со мной.

Как только они спустились к дворецкой Мердер остановился и взял великого князя за плечо.

-- Считаю нужным предупредить вас, мой милый друг, Логгин Иванович человек весьма большого и острого ума. Он крайне дружен с Александром Семёновичем. Кроме того, главенствует в Морском учёном комитете и вообще очень значимый человек.

-- Но? -- спросил великий князь.

-- Очень не воздержан на язык, азартен, а главное склонен вовлекать в свои авантюрные дела близких к себе людей. Я прошу вас быть с ним воздержанней с обещаниями.

-- Я понял, --кивнул великий князь и усмехнувшись добавил: -- поспешим, мне не терпится увидеть этого прекрасного человека.

-- Немного терпения, нужно соблюсти приличия.

В гостиную они вошли спустя три или четыре минуты. Кроме них и Логгина Ивановича успел подойти ещё один гость. Это был со слов хозяйки дома, подающий надежды литератор Осип Антонович Пржецлавский. И если генерал-лейтенант Голенищев-Кутузов служил в морском ведомстве, то не имеющий возможности прокормиться литературой поляк служил в министерстве внутренних дел. Карл Карлович привычно занял место в уголке, а великий князь с гостями оставленные хозяйкой, увлечённой домашними хлопотами, организовали небольшую беседу на троих.

-- Я слышал Ваше Императорское Высочество радушно приглашает моих соотечественников на службу. Неужели польские офицеры настолько лучше русских? -- улыбнулся Пржецлавский.

-- По разному бывает, -- пожал плечами великий князь, --полагаю всякий народ имеет как сынов прилежных, так и беспутных. Сюда в столицу империи приезжают поляки, стремящиеся к большему, чем они могут получить в Польше. Также сюда едут искать службы разные люди из Европы и Азии. Столица собирает лучших и в сравнении с ними действительно может показаться, что какой-либо народ имеет преимущества...

В гостиную вошёл Анкудович. Поздоровавшись, он встретился взглядом с великим князем. Оба одновременно улыбнулись и обменялись тайными знаками, обозначающими скорую победу над законами баллистики.

-- ... но я предпочитаю не торопиться с выводами, если обстоятельства не понуждают меня сделать их немедленно.

-- И всё же службой польских офицеров вы довольны?

-- Разумеется. А в целом, государь готов дать службу всякому.

-- Не скажите, -- вмешался Голенищев-Кутузов. -- В столицу ища места приезжают действительно многие, но далеко не всем удаётся его найти. Буквально третьего числа ко мне приехал из Малороссии прекрасный молодой человек, ища протекции. И знаете я нахожусь в затруднении устроить его на службу немедленно.

-- Вы рассказываете мне то, во что я не могу поверить, -- отмахнулся великий князь. -- Идёт война. многие офицеры гибнут. Кто-то должен занять их место. Наш государь учреждает одно дело за другим. И всюду требуются толковые люди. Даже я, маленький мальчик, вместо игр и развлечений занят легионной службой, заводами, уделами, дорогами... Тысячи дел и всюду нужны люди. Впрочем, везде требуются люди дельные, готовые служить, а не занимать место, ловя мух и макая их в чернильницу. Людей же бездельных намеренных лишь получать жалование, таких к месту пристроить действительно сложно. Не найдёте малороссу службу, присылайте ко мне. Я дам жалование всякому: и русскому, и поляку, и татарину, и даже турку, но придётся служить. Хотите на заводе его пристрою или специально для вас на верфь?

-- Спасибо за предложение, я непременно сообщу ему о такой возможности. Беда лишь в том, что он не инженер и не корабел.

-- Пустое. Если только грамотен, уж найдётся дело. А если ещё и толков, то далеко пойдёт. Вот, например, с посильной помощи Александра Семёновича я намерен издавать легионный журнал. Мне нужны литераторы. Я готов платить за рассказы и статьи. Пусть пишет. Будет хорошо писать Фадей Венедиктович возьмёт на постоянное жалование. Людей не хватает, а вы говорите.

-- Если у вас действительно, так сильно недостаёт грамотных дворян, -- высказался Пржецлавский, -- то вы могли бы принимать на службу больше шляхтичей.

-- Я с радостью беру их на службу, но дел слишком много.

-- А теперь вы говорите то, во что я не могу поверить, -- улыбнулся Пржецлавский. -- Множество молодых шляхтичей не может найти себе место в Царстве Польском. Они были бы рады служить в России, но их не ждут здесь. Русским дворянам составляют протекции при соискательстве мест во многом охотнее чем полякам. Мой хороший приятель. уже четыре месяца в столице ищет место.

-- А я ищу людей. Присылайте ко мне, я дам ему службу.

-- Давайте спрошу иначе, -- Пржецлавский взял паузу и хитро прищурился,-- а сколько человек вы готовы принять на службу?

Великий князь воздел глаза к потолку, зашевелил губами и начал демонстративно загибать пальцы. Вскоре он вышел из транса и ответил6

-- Простых неграмотных людей чуть больше двух тысяч. Образованных простого сословья или мелкой шляхты около трёхсот человек. Опытных мастеров, офицеров или иных специалистов в любом ремесле человек по пять требуется. Людей в штаб-офицерских чинах десятка два. Найдётся и с десяток генеральских мест. И в скором времени ожидаю, что потребность в людях ещё более возрастёт.

-- Это странно, -- пожал плечами Голенищев-Кутузов. -- Вы прямо готовы посчитать все места, где вам требуются люди. А как же сейчас там поставлено дело?

-- А сейчас там плохо. Всё делается медленно...

-- Подождите, -- бесцеремонно прервал наследника престола Пржецлавский, -- триста мелких чиновников, это около двухсот тысяч в год одного жалования...

Он не договорил, уйдя в подсчёты.

-- А что в этом удивительного? -- приподнял брови великий князь. -- Моим заботам доверена верфь, три завода, добыча торфа, семитысячный легион, Гатчинский и Павловский уделы и два полка. Неужели этого мало? Ну так скоро будет ещё больше. Дел много, людей не хватает.

-- Что ж, я учту ваши нужды, -- улыбнулся Голенищев-Кутузов, -- чтобы при случае оказаться вам полезным. Хотя служба службе рознь. Как председатель Морского учёного комитета, я с большим интересом ознакомился с вашим докладом о флоте. Желание укрупнить тихоокеанскою флотилию весьма похвально, но, как вы верно отметили, людей для такого дела не хватает. И беда не в том, что в России перевелись корабелы и моряки. А в том, что знающий человек посчитает для себя невозможным оторваться от культурной жизни не только столицы, но даже южных приморских городов. Ведь побережье Тихого океана нелюдимо. И служба там не имеет никаких перспектив для желающего построить карьеру.

-- Согласен с вами, -- подержал генерал-лейтенанта Пржецлавский. -- Всякий дельный человек желает построить карьеру, а общеизвестно что лучше всего оную делать возле министерств и штабов, а не в провинции. Тихоокеанские же земли даже провинциальными назвать сложно, это какая-то черта, на которую ссылают. По доброй воле мало кто захочет провести свою жизнь там.

-- Вы правы господа, -- вздохнул великий князь, -- именно так сейчас и происходит. Но для людей, которых я беру на службу у меня особые условия. Чем сложнее и труднее служба, тем более она вознаграждается. А главное для моих людей не существует выслуги чинов. Я уже установил такие правила в легионе и подобное будет во всех моих делах. Каждый должен обрести службу, на которую он способен. И чем быстрее он обретёт своё место, тем лучше. Это моя основная забота, чтобы дельные люди не задерживались в нижних чинах. И за всякую службу я намерен вознаграждать по её сложности.

-- Вы полагаете что возможно лейтенанту тихоокеанского флота платить большее жалование чем лейтенанту балтийского? -- приподнял левую бровь Голенищев-Кутузов, -- А как же табель о рангах. Или вы полагаете возможным сделать целый тихоокеанский флот гвардейским?

-- Вас заботит вопрос как? -- переспросил великий князь. -- Я могу предложить множество способов. Как вам такой. Я стану шефом тихоокеанского флота и установлю дополнительное содержание от своего имени. Что же касается табели, то содержание может быть связано не с чином, а с должностью. И с ней же может соотносится чин по табелю. Собственно чины офицеров легиона не упомянуты в табеле, но указом государя установлено соответствие. Считаю, что так же можно поступить с должностями тихоокеанского флота.

-- Забавно, -- задумчиво почесал подбородок Голенищев-Кутузов. -- А как подобным попраниям устоев относится любезнейший Александр Семёнович. Он ведь теперь тоже ваш наставник. Я понимаю, что Роман Васильевич известный в адмиралтействе вольнодумец одобряет вас, но Александр Семёнович... ни за что не поверю.

-- Я с ним не говорил об этом. Впрочем, -- великий князь пожал плечами, -- мне не важно, как это будет сделано, мне важно чтобы это было сделано. Поэтому я с удовольствием выслушаю другие предложения. Дело страдать не должно.

10 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

Морозы были не большими. Император с наследником престола, стоя в окружении генералов, наблюдали за эволюциями третьего батальона Лейб-Гвардии Финляндского полка на Волковом поле. Почти девятьсот человек, разделённые на три роты, слушая команды полковника Шванвича, имитировали наступление ротными колоннами с развёртыванием в стрелковую линию длиной около пятисот метров. Наконец батальон встал на огневой рубеж в пятистах шагах от непрерывной цепи мешенных щитов. Император махнул рукой, и с дюжину адъютантов поспешили занять свои места за пехотой. Раздалась команда Шванвича, затем послышались голоса обер-офицеров. Последовал первый залп, с одним опоздавшим выстрелом. Затем финляндцы дружно перезарядили винтовки. Ещё залп. Ещё. После четвёртого залпа тот небольшой ветерок что гулял на поле перестал справляться с дымовыми клубами. Щиты очевидно ещё были различимы, но один из адъютантов поспешил доложить государю, что дым стал заметно мешать. Стрельба продолжилась. На десятом залпе финляндцы прекратили огонь, ожидая когда рекруты батальона опустят дальнике щиты и поднимут новые в трёхстах шагах.

Наблюдая, за сменой дистанции огня, великий князь отметил:

-- Интересно насколько дым мешал. В легионной тактике звенья находятся в постоянном движении и стреляют по готовности, отчасти из-за того, чтобы не позволять дыму мешать целиться. Непременно проведу стрельбы, чтобы оценить именно помеху от дыма.

Император покосился на сына и усмехнулся. Саша поспешил пояснить:

-- Для малых расстояний это возможно не так важно, но для стрельбы на пятьсот или шестьсот шагов цель выглядит не слишком большой, и дым может сильно мешать

Тем временем щиты выставили, ветер унёс с поля остатки дыма, и император дал сигнал продолжать. Следующие десять залпов превратили щиты в решето. Даже дым не мог существенно помешать целиться в двухметровый деревянный забор, отстоящий от стрелков всего в двухстах метрах. Следующий огневой рубеж был на сто пятьдесят шагов. Когда стрельбы были закончены, один из адъютантов доложил наблюдаемый результат:

-- Ваше Императорское Величество, за время стрельб произведено тридцать залпов восемьсот восьмьюдесятью четырьмя нижними чинами. Винтовки с новым замком дали тридцать одну осечку. Все осечки устранены заменой скорострельной трубки. Подсчёт попаданий ведётся.

-- Хорошо, -- ответил император и направился к финляндцам.

Государь прошёл метров сто вдоль строя и остановившись потребовал у солдата винтовку. Внимательно осмотрел её. Взвёл курок, спустил его, направив ствол в землю. И возвращая солдату оружие спросил:

-- Что скажешь братец, хорошее ружьё?

Солдат лет тридцати улыбнулся и прокричал:

-- Хорошее, Ваше Императорское Величество!

-- Не кричи, ты по делу скажи, -- невольно нахмурился император.

-- Хорошее, лёгкое, в плечо не лягает. Замок осечек не даёт. Да и целкость хорошая. Штык только тяжёлый. Да, патрон грубости не любит. Рекрут, неумеха, всяко норовит его меж пальцами раскрошить.

-- Что скажешь? -- Спросил император у наследника.

-- Надо бы найти тех, у кого осечки были, и узнать причину.

-- Дельно, -- кивнул император и обратился к командиру финляндцев: -- Дмитрий Николаевич, распорядитесь сыскать солдат, у кого были сечки, и выстроить их отдельно. А я пройду к мишеням.

Государь широким шагом направился к дальним щитам, где пятеро адъютантов подсчитывали попадания.

-- Хорошо проредило, -- отметил он наблюдая щиты, -- и возвышение при стрельбе было не таким уж большим как у штуцеров. Можно и раньше стрельбу начинать.

-- В легионе, -- уточнил великий князь, -- я ограничил стрелков дальностью в шесть сотен шагов. При стрельбе по готовности при постоянном передвижении стрелков на больших расстояниях две трети и более уходит мимо цели. стрельба всё ещё действенна, но сбережение патронов требует воздержания. Начиная пальбу раньше, стрелки слишком быстро расходуют носимый запас. Далее же восьмисот шагов я отмечаю слишком слабое воздействие пули на мишень. Даже попадание становится не столь действенным, а число промахов растёт чрезмерно. Конечно, избранные стрелки находясь в спокойствии, применяя усиленный заряд могли бы действенно стрелять, но это очевидно не применимо к обычным стрелкам. В бою же я и вовсе полагаю, что стрельба на шестьсот шагов является предельной для них.

-- Это надлежит учесть. -- отметил император и обратился к адъютанту: -- И каково же у вас количество попаданий?

-- На пятистах шагах, сорок две пули из ста.

-- При том, что офицеры точно указали солдатам выставление прицела, -- уточнил великий князь и тут же замолк, награждённый недовольным взглядом нахмурившегося отца.

Император задумчиво прошёлся вдоль линии лежащих на земле щитов. Затем направился к построенным шеренгу тридцати финляндцам, дабы учинить им подробный расспрос.

Спустя час великий князь возвращался в зимний в одной карете с отцом.

-- Да, осечек мало, -- заключил после долго молчания император. -- Надо всемерно дать этому ход. Я распоряжусь, а ты почаще справляйся о деле у Чернышева.

-- Слушаюсь, -- кивнул Саша.

-- Надо бы и остальные твои дела проверить. Займись уделами и полками, дозволяю. Поспеши, но будь осторожен. Хочу к отъезду в Польшу получить отчёт по крестьянской комиссии.

12 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

Оставив слева Марсово поле, именуемое по-старинке Царицыным лугом, великий князь зашёл в казармы Лейб-гвардии Павловского полка. Караульный при полном параде в отличительной гренадёрской шапке немедленно вызвал старшего.

-- Я хочу встретиться с подполковником Мандерштерном, проводите, -- потребовал наследник престола у подошедшего поручика.

Подполковник Август Егорович Мандерштерн, командир оставшегося в столице третьего батальона был невысок и темноволос. На вид не более сорока лет. Движения его были быстры.

-- Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество, искренне благодарен государю, что вручил нас в ваше попечение.

-- Здравствуйте, Август Егорович. Посчитал необходимым познакомиться с бытом полка. Поскольку с высочайшего разрешения намерен внести многие изменения.

-- Вот как, уверен, что они будут к славе Его Императорского Величества, -- улыбнулся подполковник.

-- Предстоят большие дела. Пока два батальона участвуют в кампании, вам предстоит обустроить в Павловске новые казармы. Надеюсь, к середине лета деревянные казармы успеем закончить.

-- Слушаюсь, -- коротко ответил подполковник. - Сейчас, позвольте показать вам наше нынешнее житьё.

13 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

-- Я рад, Григорий Иванович, что Вы так быстро откликнулись на мою просьбу. Также я благодарен за вашу предусмотрительность и рад видеть Владимира Ивановича. прошу присаживаться, господа. Желаете ли чаю? -- великий князь широко улыбался.

-- Не стоит отвлекаться от дел, Александр Николаевич, -- ответил Вилламов. -- Предлагаю сначала обсудить дела имений, а потом уже думать об угощении.

-- Согласен, -- кивнул Панаев.

-- Прекрасно, -- великий князь энергично встал, отошёл к трюмо и вынул из него бумаги.

-- Здесь, господа, -- продолжил он, садясь за стол, -- мои основные планы. Я подготовил их для Григория Ивановича. Несомненно, в ближайшее время я собираюсь провести некую ревизию имений, чтобы составить о них более точное представление. До этого я хотел бы получить от департамента уделов отчёт.

-- К какому числу мне надлежит подготовить его? -- поинтересовался Панаев

-- К тридцатому сможете?

-- Сделаю.

-- Прекрасно. Надеюсь, к тому же числу Григорий Иванович сможет написать мне свои представления об уделах. Всё, что посчитаете существенным.

-- Хорошо, -- кивнул Вилламов.

-- Теперь к планам. Сначала самое важное. Необходимо создать комиссию, которая защищала бы крестьян и обывателей в моих уделах от недолжного притеснения и злоупотребления со стороны чиновников и богатых людей.

-- Кхм, -- кашлянул Мердер

-- Число комиссаров около пяти. Они должны действовать и по жалобам, и по собственному разумению. Для чего, будут от моего имени влиять на начальство и суды. Жалобы они будут получать не только лично. Я намерен обязать священство и полицию принимать жалобы и передавать их в комиссию, которая будет располагаться в Павловском дворце. Только, людей туда ещё предстоит собрать. Для этих целей я намерен искать прежде всего молодых и не очень знатных людей, имеющих хоть какой-то навык к составлению бумаг.

-- Хм, -- нахмурился Вилламов.

-- Вы хотите сказать?

-- Молодые и не опытные не будут иметь веса в присутственных местах. Да, и ошибок по молодости и горячности могут сделать много.

-- Несомненно. У них есть свои достоинства. Они стремятся сделать карьеру и, не имея схожего опыта, не будут сопереживать чиновниками. А это в их деле крайне важно.

-- Но у них есть родители. Например, я мог бы порекомендовать вам одного молодого человека. Он и умён и расторопен. И местные особенности знает, но вот беда у нег отец в чинах.

-- Да, это не желательно, -- кивнул великий князь. -- А о ком идёт речь?

-- Я имею ввиду господина Трепова, -- уточнил Вилламов.

-- Да, его я бы мог взять в комиссию, но не в коем случае не председателем. Присматривать за ним придётся... -- великий князь задумался. -- Впрочем, было бы крайне желательно взять его. Не могли бы вы рекомендовать ему поступить на это место?

-- Извольте. Полагаю и Владимир Иванович сможет рекомендовать пару молодых людей.

-- Несомненно, -- кивнул Панаев.

-- Прекрасно, тогда я озабочусь лишь поиском председателя. А сейчас необходимо обсудить отведение земли под казармы Павловского полка. Одну минуту, я распоряжусь о карте.

20 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

В тепле офицерского собрания великий князь осматривал строй казаков, пополнивших теперь его конвой. Три десятка молодых парней лет двадцати. Их озорные глаза беззастенчиво ощупывали высокородного мальчишку, взявшегося командовать ими. Их Командир, хорунжий Стеглов, также был весьма молод. Внутри себя Саша укорил казачье начальство за неисполнительность, ведь он просил опытного обер-офицера.

-- Что ж, на вид, лихие молодцы, -- громко заключил великий князь, -- Посмотрим. Начнём с тебя. Что умеешь?

Крайне правый казак вскинулся:

-- Приказный казак Хромов, Ваше Императорское Высочество! Не извольте беспокоиться службу знаю. При полку с шестнадцати лет.

-- Я не об этом. По службе с вами штаб-ротмистр Щербцов разберётся. Я просил мне людей отобрать, что петь умеют, плясать или играют на чём музыкальном. Ты что умеешь, кажи.

Казак выступил вперёд и заложив пальцы в рот стал выдавать свистом переливчатые трели. Отдышался и красивым тенором затянул:

-- Как подули ветры буйные, зашаталися горы крутые. Как пришли к нам вести новые, вести новые, невеселые, невеселые и нерадостны. Как идти-то нам, всем казаченькам, во тяжелую дальню сторону, во богатую землю - Грузию...

--Хорош, молодец! -- Прервал певца великий князь. -- А повеселее сообрази.

-- Вдоль по улице молодчик идет. Вдоль по широкой удаленький. Ой, жги! Ой, жги, говори! Вдоль по широкой удаленький. Как на молодце смур кафтан, опоясочка шелковая. Ой, жги! Ой, жги, говори! Опоясочка шелковая. На нем шапочка бархатная, а околышек черна соболя. Ой, жги! Ой, жги, говори! А околышек черна соболя. Сапожки сафьяновые, рукавички барановые. Ой, жги! Ой, жги, говори! Рукавички барановые. За них денежки не даванные - со прилавочка украденные...

Казак осёкся.

-- Сгодится, -- одобряюще кивнул великий князь и указал на следующего в строю, -- Теперь другой.

-- Дайте братцы, -- призвал он сослуживцев и бросив шапку на пол выпрыгнул вперёд.

Остальные стали прихлопывать в ладоши и напевать: "Польно пороши, на талой зямли, лежать. Польно, ребяты, нам горе горевать!...", похлопывая в ладоши на какой-то, очевидно, кавказский манер. А казак начал то ходить вприсядку, то подбоченясь выделывать коленца. Великий князь некоторое время поддерживал его, ударяя в ладоши, но вскоре остановил:

-- Молодец! Достаточно, а то остальных посмотреть не успею.

Пока разгорячённые казаки выравнивали строй, великий князь обратил внимание на хорунжего:

-- Вы спросить что-то хотите?

-- Нет, Ваше Императорское Высочество, -- ответил тот, без уверенности в голосе, и вскоре поправился: -- Да, хочу.

-- Спрашивайте.

-- Наверняка это важно для предстоящей службы, но почему?

-- Хороший вопрос, -- ободряюще улыбнулся великий князь. -- Тогда, казаченьки, послушайте. Весной предстоит вам сопровождать меня в Польшу и Пруссию. Дабы не уронить моё достоинство в глазах местной публики надлежит вам выглядеть молодцевато и вести себя уважительно. Кроме того, вы будете представлять не только российского государя, но и саму русскую землю. А для того надлежит вам улыбаться, выглядеть счастливыми и весёлыми. Петь песни, плясать. Чтобы у обывателей сложилось о русских мнение, как о удальцах, жизнь которых легка и приятна. Но будет ещё и основная служба. К ней вас приставит Щербцов. Моя же забота, чтоб вы достойно выглядели этой весной. Это очень важно. Ближайшее время вам предстоит озаботиться и разучить множество песен. Освоить новые пляски, чтобы не ударить в грязь. Для музыкантов я готов купить инструменты.

21 января 1829, Санкт-Петербург

* * *

-- Итак, господа, -- открыл собрание офицеров будущей экспедиции наследник престола. -- Тридцатое совсем скоро. Как идёт подготовка? Начнём с обоза. Поручик третьей статьи Ковалёв, что расскажете?

-- Обоз к выступлению готов, Ваше Императорское Высочество. Лошади, повозки и возницы сведены вместе. Лошади здоровы, подкованы и могут выйти немедленно. Намеченный к отправке груз собран полностью. Даже ракеты и гранаты есть в должном количестве. Фураж и провиант есть. Осталось подготовить людей к походу, для чего необходимо окончательно утвердить путь. И дать на погрузку два дня.

-- Прекрасно. Как стрелки?

-- Стрелки готовы, -- ответил Зейд. -- Обмундирование и обувь проверены. В обоз отложено должное. Все здоровы. Огневые припасы взвода также отложены в обоз. Гренадёрское отделение временно дополнительно вооружено винтовками, на обратном пути полагаю использовать их в охране пленных. Взвод готов выйти в любой день.

-- Хорошо, Семён Алексеевич, подготовлен ли путь?

-- Да, Александр Николаевич, -- кивнул Юрьевич и разгладил рукой лежащую на столе карту. -- Экспедиция пойдёт с дистанцией суточного перехода от тридцати до тридцати пяти вёрст. Путь проложен. По нему разосланы извещения для наполнения магазинов. По этому же пути с незначительными различиями пойдут конные стрелки. Их дистанция около сорока вёрст. они уйдут вперёд и проверят готовность магазинов. Двадцать шестого марта экспедиция должна быть в Тирасполе, а пятнадцатого апреля под Шумлой. Возможны некоторые задержки. Конные стрелки должны быть в Тирасполе не позже двенадцатого марта. За три дня возниц подготовим, и вход можно назначить начиная с двадцать восьмого.

-- Хорошо. Прекрасно, что выйти можно раньше. А у вас, Белович, всё готово.

-- Да, Ваше Императорское Высочество. Конные стрелки готовы. Лошади и люди здоровы. Тёплая одежда, обувь и попоны розданы. Лошади подкованы. Позволил себе приставить к каждому стрелку заводную лошадь для клади и смены при проходе. Полагаю возможным за этот счёт получить дистанцию более сорока вёрст. Без них распределить огневой запас, фураж и провиант оказалось невозможно. Повозки же полностью уничтожили бы ваш замысел.

-- Согласен. В таком случае, по итогу похода вам предстоит сделать вывод о необходимости заводных лошадей в легионе. Тем не менее, кухню всё же придётся брать с собой.

-- Непременно. Я позволил себе переделать эскадронную кухню для возможности впрячь в неё тройку лошадей, это позволит ей не отставать от стрелков. Из Тирасполя эскадрон направится в Бухарест в поисках Липранди. Полагаю, мы сможем быть ему полезны. Конные стрелки могут выступить даже завтра.

-- Вы подготовили план по смене аллюра на походе.

-- Да, полагаю менять его каждые десять минут. Каждый час останавливаться чтобы не растягиваться по дороге. Спустя четыре часа пути делать привал на обед и рассёдлывание. Большой привал часа на три и после ещё четыре часа в пути до ночного постоя.

-- Надеюсь у вас есть и иные варианты, если лошади начнут уставать.

-- Есть, Ваше Императорское Высочество, но этот полагаю основным. Он позволит эскадрону иметь дистанцию около шестидесяти вёрст.

-- Отлично. Особо хочу справиться о легионных хронометрах и подзорных трубах. Все обер-офицеры их получили?

Комментарии: 631, последний от 24/05/2024. © Copyright Орлов Денис Евгеньевич (Lit.D.E.Orlov@yandex.ru) Размещен: 27/09/2015, изменен: 23/05/2024. 28k. Статистика. Глава: Фантастика Маленький Саша Скачать FB2		Оценка: *6.89142** Ваша оценка:
Аннотация: Здесь публикуются проды. Буду стараться публиковать два раза в месяц: 5 и 20 числа.

Орлов Денис Евгеньевич : другие произведения.

Маленький Саша. Прода. 90