Мультяшный кролик ростом почти с человека недобро усмехался и маленькими шажками подбирался все ближе. Я лихорадочно шарил по стене у себя за спиной: камень был шершавый, но не настолько, чтобы уцепиться и влезть на пятиметровую высоту. Справа и слева такие же стены. Тупик!
На голове кролика между ушами вальяжно развалилась почти настоящая рыжая белка. Помахивая длинными ресницами, она кокетливо поглядывала на меня и грызла золотые орехи.
- Кроля, и не надоело тебе за ним гоняться? - капризно спросила белка, дернув кролика за ухо. - Из-за тебя я постоянно роняю изумруды. Съешь его и всё...
Она сняла со спины маленький розовый рюкзачок, порылась в нем и вытащила банковский сейф. Лязгнула стальная дверца, белка кинула в сейф горсть изумрудов и снова спрятала его в рюкзачок.
Я слегка обалдело смотрел на эту процедуру. Сейф был в несколько раз больше белки и весил, наверное, под сотню килограмм - в игрушечном рюкзачке ему никак не поместиться... Кролик сделал еще пару шагов и криво улыбнулся, обнажив конические зубы в несколько рядов, и мне стало не до сейфа.
- Чего тебе надо, крокодил безухий? - крикнул я.
Насчет безухий, это я, пожалуй, погорячился. Уши были, - ого-го какие уши! - на бегу они двумя длинными волнами развевались за кроликом.
- Ты же травоядный! - я шарил взглядом по земле, но как назло ничего подходящего, чтобы швырнуть в него.
- Он морковоядный, - уточнила белка.
- Да? Я что, похож на морковку?!
Белка пожала плечиками и с хрустом раскусила очередной орех.
На стене слева появилось зеленоватое пятно. Оно наливалось светом и расплывалось по неровной поверхности камня. Я на всякий случай придвинулся поближе.
Кролик с шумом сглотнул слюну. Можно, конечно, попробовать дать ему пинка в брюхо, но это вряд ли поможет. Я уже с ним боксировал, когда он только выскочил из-за куста бузины - толку никакого, он весь будто резиновый, отскакивает, как мячик. А вот зубы настоящие - за руку меня цапнул будь здоров!
Пятно на стене расползлось неровным кругом с метр диаметром и стало светлеть. Камень под ним стал походить на туман, сквозь который неясно проглядывалась трава.
Была, не была! Я рванулся и прыгнул головой вперед в туманную зелень.
Удачно, подумал я, скользнув физиономией по траве, и оглянулся. Кролик опоздал - пятно уже затягивалось и он, под недовольные возгласы белки, лишь злобно щелкал зубами, напрасно пытаясь удержать исчезающий проход.
Этот мир сведет меня с ума, подумал я, поднимаясь на ноги.
Двигатель катера безо всяких видимых причин отказал, едва я отлетел километров на пятнадцать от станции. Неприятно, конечно, но не смертельно. Определенного плана обследования этого мира не было, так, общее ознакомление, и задержка на день-другой ничего не решала. Это я так сначала думал, но очень скоро изменил свое мнение.
Через минуту, после того как катер плюхнулся на землю, пропала радиосвязь. Вообще вся! Из эфира исчез даже радиомаяк станции перемещения, излучавший на десятке специально подобранных частот. Это меня не напугало, но насторожило, поэтому, когда я вышел из катера, чтобы осмотреть его снаружи, и увидел улитку с пятиэтажный дом с ворчанием вылезающую из оврага, я довольно быстро дал деру. К счастью, я кинулся в нужном направлении, к небольшому леску, а не в катер. Улитка, выпучив глаза, похожие на воздушные шары на веревочках, одним махом проглотила катер и уползла обратно в овраг - я, как пищевой объект, ее не заинтересовал, наверное, слишком мелкий.
Мне ничего не оставалось, как сориентироваться на местности и отправиться на станцию пешком. Пятнадцать километров не так много и я намеревался часа через три-четыре вернуться в родные пенаты, но на деле это оказалось не так просто.
Не прошел я и километра, как меня атаковала целая армия гномов. Они выскакивали из травы и кустов как разноцветные грибы, пискляво вопили на непонятном наречии и палили из бластеров налево и направо, к счастью, бестолково и не прицельно. О переговорах нечего было и думать, и я, где ползком, где на четвереньках, поспешил покинуть их территорию.
На смену гномам вышел, вернее выполз, огромный змий. Он глубокомысленно изрекал философские рассуждения, близоруко щурился, и все пытался меня загипнотизировать. К земноводным у меня с детства некоторая неприязнь, поэтому я постарался обойти его подальше. Он меня не преследовал, потому что застрял хвостом в развилке дерева и никак не мог отцепиться.
Потом появился кролик с белкой на голове, и мне пришлось тренироваться в беге. А ведь я прошел от силы километров пять, что же ждет меня впереди? Скука рутины первичного обследования планеты здесь мне явно не грозила, чего нельзя было сказать о всём остальном.
Я отряхнул пыль с комбинезона и осмотрелся. Не далее, чем в километре поднимались строения, похожие на город. Я удивился, поскольку ничего подобного не видел, когда пролетал здесь на катере. Немного поколебавшись, я и решил идти через город - он слишком велик, чтобы обходить. Поминутно оглядываясь, я пошел вперед.
Город начался как-то неожиданно и сразу. Минуту назад тихо шумели на ветру трава и кусты, но вот уже по улицам течет поток машин, а меня окружает многоголосая толпа прохожих. Среди них было немало людей, хотя и странных на вид, а было немало и не людей еще более странных. Внимания на меня особо никто не обращал, наверное, потому что я тут был далеко не самым диковинным существом.
Заскрипели тормоза, и возле меня остановилось такси. Осьминог с прищуренным и хитрым взглядом, выставив во все окна множество щупалец, стал уговаривать подвезти, обещая неслыханные скидки. Сквозь грязные стекла я разглядел под задним сиденьем белеющие кости и вежливо отказался, а чтобы окончательно прервать разговор, свернул в переулок и чуть не налетел на эльфийку.
Что и говорить, эльфийка была прекрасна, несмотря на острые уши и трехметровый рост. Стальные конусы ее бюстгальтера выдавались вперед на добрых полметра и походили на тараны стенобитной машины, а взгляд не обещал ничего хорошего. Не дожидаясь неприятностей, я нырнул за угол... но только для того, чтобы столкнуться нос к носу с азиатом, похожим на японца.
- Хенде хох! - взвизгнул он, выхватил самурайский меч и кинулся на меня.
Ага, прямо сейчас и хенде хох, подумал я, мчась во всю прыть по улице и оглядываясь на ходу. Самурай бежал следом, размахивая мечом и снося навесы ларьков, а иногда и головы не вовремя подвернувшихся прохожих. Те, кто успел увернуться, не слишком возмущались, похоже они уже привыкли к подобным выходкам. Бегал самурай заметно хуже, чем орудовал мечом, и вскоре мне удалось от него оторваться.
Дальше я шел, стараясь быть как можно более незаметным и избегая людных улиц. Квартал тянулся за кварталом. Магазины стали победнее, машин поменьше, видимо я подходил к окраине города. На одном из пустырей стояли бок о бок летающая тарелка и небольшой звездолет явно земного типа. Рядом с ними мужик в скафандре, размахивая руками, что-то доказывал толстому и рыжему, похожему на апельсин, инопланетянину - наверное, не поделили место для стоянки. Я некоторое время смотрел на них, раздумывая обратиться к землянину за помощью или нет, но так и не решился. Было в нем что-то ненастоящее.
Последний жилой квартал населяли крысы, ростом примерно с меня и ходивших на задних лапах. Вели себя они мирно, беспрестанно обсуждая между собой несовершенство законодательства, и норовили пошарить у меня в карманах. Стащить у меня было нечего, - я не захватил с собой даже сухой паек, - но это было щекотно. За крысиным кварталом потянулись какие-то ангары и незаконченные стройки.
Едва я удалился от города, как с неба, расталкивая пушистые облака, стали спускаться огромные космические корабли, горохом посыпались бомбы и инопланетяне-десантники на парашютах. Я бросился на землю, стараясь укрыться в высокой траве. Совсем недалеко от меня разгоралось нешуточное сражение. К счастью моя персона захватчиков не интересовала. Как ни странно, город их тоже не интересовал. Десантники развернулись спиной к городу и широкой цепью яростно атаковали невидимого мне противника, поливая его ожесточенным огнем.
Лично для меня наступило в определенном смысле затишье, в такой суматохе вряд ли появятся новые самураи или плотоядные кролики. Я полз среди травы и редких кустов, стараясь не высовываться, - шальные пули то и дело ударяли в землю неподалеку или свистели над головой, - и размышлял.
Все-таки это неправильный мир, то, что я видел, выходит за рамки здравого смысла. Что-то не складывается в здешних обитателях. А что, собственно, я ожидал здесь увидеть? Ведь я знаком с этим миром только по скупым видеозаписям и немереным восторгам Синицина. Специалист он конечно хороший, но безалаберный, хватается за сто дел сразу и чересчур увлекается. Ему надоело разглядывать параллельные миры через объектив телекамеры - скучно, видите ли, он жаждал большего. В известные параллельные миры человеку путь был заказан, все они настолько отличались физическими законами, что в некоторые даже нельзя было отправить технику, но из теории вытекало, что могут существовать альтернативные, потенциально возможные, но не реализованные природой миры, и Синицин ухватился за эту идею. Немного переделав аппаратуру, он добился, чтобы такой не реализованный мир можно овеществить и создать в нем приемлемые для человека условия, правда, время существования этого мира определялось временем работы компьютера, вычислявшего необходимые параметры. Новоявленный создатель миров запустил в свое детище станцию в автоматическом режиме, но вместо живописных пейзажей получил два часа видеозаписи клубящегося тумана, освещаемого редкими сполохами света. Искусственный мир не создал ни звезд, ни планет, он походил на грязное болото. Вещество и энергия равномерно размазались по пространству, все находилось в равновесии и без движения. Попытки нарушить это равновесие внося случайные изменения в программу, успеха не принесли - миры просто взрывались. Тогда Синицина осенила новая идея, почерпнутая им из фантастической литературы о воображаемых мирах писателей, композиторов, художников. Он решил вдохнуть жизнь в свои миры, используя воображение творцов искусства. 'По образу и подобию...' бормотал он, таская горы книг, аудио- и видеозаписей из библиотеки и просиживая ночи напролет за клавиатурой. Идея дала плоды. Миры перестали взрываться, более того в них процветала жизнь, хотя и странная. Один берег реки могли украшать буйно растущие тропические джунгли, тогда как на другом начиналась безводная и безжизненная пустыня. В городах кипела бурная деятельность, взлетали и садились звездолеты, но роботам с телекамерами запрещалось приближаться к населенным пунктам и подробности оставались за кадром. Синицин не мог нарадоваться своим творением, тем более что при каждом включении компьютера создавался новый мир, совершенно несхожий с предыдущим.
А потом пришла моя очередь - зачем нужна мышеловка, если в нее нельзя запихнуть мышку? Вот я и стал этой мышкой. Зачем? От скуки, наверное, на основной работе возник непредвиденный перерыв, и я уже две недели шатался без дела. На мой вопрос, не останусь ли я после посещения воображаемых миров лишь в воображении своих друзей, Синицин сначала разразился пылкими метафорами, которые я проигнорировал, потом перешел к математическим формулам, которые я не понял, и под конец заявил, что все супернадежно, пятикратно резервировано, и, если что-то пойдет не так, мне достаточно оказаться внутри станции и она сама вернет меня домой. На словах это звучало убедительно, но супернадежный катер, проверенный на сотнях планет, здесь отказал через десять минут полета, а прогулка на свежем воздухе превратилась в непрерывные состязания с ожившими видениями пациентов дурдома. Вооруженные лазерами гномы, кролики-вампиры, кричащие на ломанном немецком самураи, крысы-карманники, война инопланетян в чистом поле... до какого же состояния надо довести писателя, чтобы он такое выдумал? Нет, воображение воображением, но что-то тут не так. Вернусь - возьму Синицина за горло, пусть расскажет, что думает по этому поводу. Нутром чую, без него не обошлось!
Битва за травяные просторы меж тем стала стихать. Стрельбы стало поменьше и пули уже не свистели над головой. Я приподнялся на локтях - полускрытые клубами пыли и дыма, инопланетные агрессоры сбились в кучу и похоже добивали остатки своих невидимых врагов. Зрелище не слишком впечатляющее. Я встал и, пригибаясь, трусцой пустился в путь.
Довольно долго ничего интересного не происходило. Я двигался по травянистой равнине с небольшими холмами и перелесками. Военные действия видимо напугали здешних обитателей, и они попрятались: меня никто не пытался съесть, разрубить мечом или поджарить из бластера.
Когда по моим прикидкам до станции осталось километра три, дорогу преградил лес. Это мне не понравилось - хотя он был не слишком густой, но все равно значительно сокращал видимость. Но выбора не было, и я вступил под сень деревьев.
Это был самый необычный лес, который мне доводилось видеть. Пальмы перемежались с елками и соснами, тропические лианы вились по дубам, заросли малины соседствовали с кактусами. Пару раз пришлось обходить деревья с толстенным сужающимся вверху стволом и венчиком ярко красных цветов на макушке - в памяти всплыло название 'бутылочное дерево'. А сколько попадалось растений, о которых я не имел ни малейшего преставления, и не перечесть. Я глазел и удивлялся до тех пор, пока передо мной, едва ли не на голову, свалился кокосовый орех. Рано еще расслабляться, подумал я и пнул кокос ногой.
Впереди показалось что-то светлое. Я осторожно подошел поближе. За деревьями виднелась большая поляна. Вся она была устелена шевелящимися белыми округлыми листами бумаги. Я не сразу понял, что это бабочки. Одна из них вдруг поднялась и полетела в мою сторону. Я отступил за куст орешника. Порхающие крылья бабочки задели ветку в руку толщиной, раздался звон, и ветка рухнула на землю - на месте, где крыло бабочки коснулось ее, остался идеально гладкий срез. Бабочка уселась на только что созданный ею пенек, и уставилась на меня круглыми глазницами противогаза. За грязными стеклами поблескивали злобные красные глазки.
- Уже ухожу, - проговорил я, пятясь назад, - и вообще, я не к вам...
Я обошел поляну на почтительном расстоянии и немного спустя наткнулся на ракету. Кривоватая, бурого цвета, она стояла в гуще деревьев, раскинувших над ней свою крону. Еще одна партия инопланетян? Пожалуй, нет... Ракета была всего лишь метров шесть-семь высотой, мохнатой и как-то уж слишком небрежно сделанной. Я подошел поближе. По стенкам ракеты вверх и вниз колоннами бежали муравьи. Муравейник! Муравейник в форме ракеты. Тысячи сухих еловых иголок, уложенных в посадочные опоры, стабилизаторы, топливные баки... Были даже иллюминаторы провалами, зиявшие на хвойном корпусе, но я не стал в них заглядывать.
По моим расчетам станция должна быть уже где-то рядом. Чтобы ее найти, придется ходить кругами... Мои размышления прервали звуки трубы, нежно и музыкально выводившие мелодию 'Пусть бегут неуклюже, пешеходы по лужам...'. Я, крадучись, двинулся в сторону, откуда доносились звуки - все-таки в оригинале эту песенку пел крокодил...
Деревья расступились, и я подпрыгнул от радости - прямо передо мной стояла станция перемещения. Правда, попасть внутрь не представлялось возможным. Вход закрывала объемистая туша мамонта, облезлого и печального. Усевшись на земле и привалившись спиной ко входному люку станции, он размахивал хоботом и старательно трубил песенку крокодила Гены. В особо трудных местах он дергал себя за хвост и махал ушами. Тоже мне, композитор, недовольно подумал я, нашел место для концерта. Я не знал, что предпринять: добровольно прерывать свое выступление мохнатый музыкант явно не собирался, а спихнуть его с места без подъемного крана вряд ли удастся.
Из леса вылетел пестрый дятел, сделал круг и уселся на ветку дерева перед мамонтом. Склонив голову набок, он немного послушал маэстро, потом постучал клювом по стволу, требуя внимания. Мамонт перестал трубить и уставился на слушателя. Дятел набрал воздуха, выпятил грудь вперед и оглушительно свистнул. Самодовольно посмотрев на мамонта, он сорвался с ветки и исчез за деревьями. Мамонт, похоже, был потрясен и восхищен до глубины души. Уши его беспорядочно тряслись, хобот бессильно упал на землю, из глаз капали крупные, чуть ли не с ведро, слезы. Потом он вскочил и, прыгая сразу на всех четырех ногах, устремился вслед за своим кумиром, с треском ломая кусты и молодые деревца.
Странные здесь музыкальные вкусы, подумал я, подождал, пока утихнет лёгкое землетрясение, вызванное мамонтом, и побежал к люку. Щелкнул запор, я торопливо забрался внутрь, закрыл за собой люк и уселся прямо на пол шлюза. Что ни говори, а прогулка получилась утомительной.
Немного отдохнув, я поднялся и поплелся на кухню. Первым делом я напился воды, потом разогрел в микроволновке обед и жадно накинулся на еду. После обеда потянуло в сон, - сказывалась усталость, - но спать еще рано, на базе наверняка уже подняли тревогу, и я пошел к пульту управления. Усевшись в кресло, я окинул взглядом приборы. Вроде все работает и связь с базой в том числе. Странно... хотя, что странно? Связь станции с базой не использует радиоволны, она работает на других принципах...
Я включил дисплей. На экране появилась взволнованная физиономия Синицина.
- Наконец-то! - воскликнул он, подпрыгивая на стуле. - Мы тут уже спасательную экспедицию готовим!
- Катер сломался, - сказал я, - пришлось пешком возвращаться. И радиосвязь не работает.
- Знаю, - печально произнёс Синицин, - телеметрия уже доложила.
- И что она доложила? Почему супернадежный катер отказал, едва я вылетел со станции?
Синицин в задумчивости потер нос.
- Видишь ли, тут такая штука... Наши предметы не полностью вписываются в этот мир. Разные условия, разные физические законы. Разница эта микроскопическая и никакими расчетами ее предусмотреть нельзя. Реактор катера оказался не слишком подходящим и внес свои изменения в физические свойства этого мира, а дальше началась цепная реакция. Каждое в отдельности из этих изменений очень мало, но в совокупности это привело к изменению некоторых глобальных физических свойств. В результате сам реактор заглох, а пространство перестало пропускать радиоволны. Проходят лишь электромагнитные колебания с частотами оптического диапазона и выше, остальные поглощаются. Я даже не представляю, как такое может происходить, но наши радиопередатчики там теперь излучают от силы на несколько метров.
- Мои мозоли на пятках не помогут в изучении вопроса? - с сарказмом спросил я.
- Ладно, не злись... лучше расскажи, что ты там видел?
- Лучше бы я этого не видел...
- Неужели так плохо? - удивленно поднял брови Синицин. - По прошлым видеозаписям мне показалось, что там вполне нормально. Деревья растут, дома стоят, ракеты летают...
- Вот что, Синицин, - оборвал я его, - ракеты отложим на потом, расскажи лучше, как тебе удалось добиться устойчивости своих миров? Зачем ты в компьютер загружал книги, кино, мультфильмы? Мультфильмы ты ведь тоже загружал?
- Загружал, мультфильмы дают волю фантазии, - признался Синицин. - Понимаешь, компьютерная программа... она мертвая. Физические законы она создала, а вот природу, жизнь, людей не смогла. Вот я и загрузил выдуманные писателями описания жизни. Создал, так сказать, идеологическую основу. Но и этого оказалось недостаточно. Описаний ведь много, как программе определить что первично, что вторично? Капитан Немо, Громозека или Джульетта? Нужен человек, инициатор, который бы подсказал. Образно говоря, надо сложить человеческое восприятие с формальным описанием, тогда компьютер сможет смоделировать полноценный мир...
- И кто же стал таким инициатором? - с подозрением спросил я.
- Ну... я, - немного покраснев, сказал Синицин. - А почему нет?
- Ты? Ты, который читает по три книги одновременно, у которого в голове крутится сразу тысяча идей и вечная каша мала в мыслях?
- Ну ладно, ладно... что плохого в том, что я выступил роли инициатора?
- Что плохого?! - мне хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым прямо через экран монитора. - Я убью тебя, Синицин! Хотя нет, в следующий раз сюда отправишься ты, а инициатором буду я! И я знаю средство, как избавить тебя от скуки. Я познакомлю тебя с остроухой Джульеттой с бластером наизготовку и жаждущей вкусить твоей крови и с удовольствием посмотрю, как ты будешь выкручиваться!