Василево - хуторок, затерявшийся среди большого массива Ивановского леса и множества стариц реки Сейм, превратившихся в озера, озерца и болота, сплошь заросшие камышом. Теперь здесь сохранились лишь пять стареньких домишек, два из которых заселены постоянно. В одном из них живет лесник (он же егерь), в другом - пасечник. Да целая свора злющих дворняжек, свободно бегающих вокруг, готовая сожрать чужака, появившегося в пределах хутора. Другие домишки обычно пустуют, и только в летнее время, когда наступает грибной сезон, там поселяются дачники. Обычно это куряне, но иногда приезжают и москвичи. Для грибников и рыболовов здесь благодатные места. Несмотря на то, что Василево находится всего километрах в пяти на северо-запад от поселка Ивановское (бывшая вотчина гетмана Мазепы), мимо которого проходит шоссе Курск-Рыльск, эти места можно считать пока глухой глубинкой.
От Ивановского до Василево можно добраться по грунтовой дороге, идущей по просеке, которая после дождей становится практически непроходимой - нужен вездеход. Дальше Василева дороги нет - только одни лесные тропы. Продвигаясь дальше в северо-западном направлении километров пять-шесть, можно выйти к озеру Малино и к реке Сейм, как раз напротив поселка Капыстичи, расположенного на правом берегу реки.
Именно здесь, недалеко от хутора, на берегу озера, мы разбили свой лагерь. Мы - это группа рыболовов-любителей из общества рыболовов и охотников воинской части. "Экспедицию" в этот раз возглавлял мой коллега подполковник Козелков Николай Андреевич. Он и пригласил меня поехать на эту рыбалку.
Шла первая декада сентября и появились слухи, что в этих местах начался клев судака и щуки. Я взял с собой дочку Свету, а Николай Андреевич - сына Юру. Юре - пятнадцать лет и он уже опытный рыбак, а Свете тринадцать и она только привыкла к лесным походам за ягодами и грибами. Теперь я начал изредка брать ее на рыбалки и ничего, ей это нравилось.
Мы прибыли на место около семи часов вечера в пятницу. Отъезд домой планировался на четырнадцать часов в воскресенье, так что в нашем распоряжении были три полных зари. После соответствующего инструктажа все рыбаки, группами или по одиночке, разошлись по своим заветным местам. Мы с Николаем Андреевичем решили установить палатки возле машины, а после ужина отправиться искать более подходящее место для привад. Здесь был крутой берег, неуютный, густо заросший кустарником и камышом. Недалеко от южной стороны озера берег был более приветливым - там имелся длинный, широкий и твердый карниз, на полметра возвышающийся над поверхностью воды. Очень хорошее место для привад.
После ужина, около десяти часов вечера, я уложил Свету в палатке спать. Захватив все необходимое для оборудования привад, мы втроем отправились на разведку. Нам повезло - это место оказалось не занятым и мы принялись за работу. Не прошло и часа, как все было готово: очищены широкие проходы в камышах на чистую воду, установлены опорные рогульки для удочек и жерлиц, подготовлены снасти, весело горел небольшой костер-тепличка. Нам оставалось еще достаточно времени, чтобы до утренней зари наловить живцов. Предполагалось, что этим делом займутся ребята. Однако Света спала далеко отсюда в палатке, а Юра, заявив, что очень хочет спать, улегся на кучу хвороста поближе к костру, укрылся ватником и вскоре заснул. Вечерняя заря давно закончилась, стемнело... Я попытался ловить живцов на удочку, подсвечивая поплавок фонариком, однако озеро уснуло - клева не было.
К полуночи небо полностью расчистилось от облаков. Неполная луна, вышедшая из-за края темного леса, повисла над озером, освещая окружающую местность слабым желтым светом... Похолодало и озеро начало парить.
Я забеспокоился за Свету - она могла проснуться и испугаться. В лагерь могли прийти василевские дворняжки, да мало ли что еще... Нужно было пойти разбудить ее и привести к привадам. Кроме того, надо было захватить с собой малявочницу и жмых к ней из моей палатки. Без этого вряд ли можно было надеяться добыть живцов в нужном количестве и в нужное время.
Взяв фонарик, заткнув охотничий топорик за пояс, я отправился в обратный путь к лагерю. Николай Андреевич в это время сидел на своей приваде, закутавшись в брезентовый дождевик с капюшоном. Чтобы выйти к лагерю, нужно было сначала выйти на тропу, идущую по высокому берегу озера, сплошь заросшего густым высоким лесом. Это был старый темный смешанный лес: дубы, липы, березы. Между ними густой подлесок. Чистые полянки здесь были очень редки.
Тропа находилась метрах в пятидесяти от карниза и наших привад. Я вышел на тропу и, прежде чем свернуть по ней направо, сделал на черном стволе высокой липы зарубку. Правда, мне удалось это только с третьего раза - топорик отскакивал от ствола как от сухой дубовой колоды. Образовалось белое пятно - знак, по которому я должен буду на обратном пути свернуть налево к привадам. Кроме того, для большей уверенности я набросал поперек тропы охапку тут же срубленных веток.
В лесу было темно. Слабый лунный свет практически не пробивался сквозь густые кроны деревьев. Чтобы не сбиться с тропы в ночном лесу приходилось все время пользоваться фонариком. Минут через двадцать я вышел к лагерю.
Дежурный костер еще тлел, а сам дежурный, шофер нашей машины, улегшись прямо на траву, крепко спал. Ноги, обутые в новенькие яловые сапоги, он сунул чуть ли не в самый костер. "Ну, пропали сапоги", - подумал я, отодвигая их подальше от костра и расталкивая горе-дежурного. Я тормошил его и так, и сяк, а он все не хотел просыпаться. Наконец-то мне удалось разбудить его.
- Что же ты, Иван, так крепко спишь и чуть ли не в костер улегся? Этак и машину могут угнать, и сам сгоришь...
- А я и не спал вовсе, только вздремнул чуток, а так все в порядке, - ответил он, стараясь выглядеть бодрячком. Пока он говорил, от крепкого самогонного духа, даже костер вдруг вспыхнул, весело потрескивая. Я подбросил в костер несколько толстых поленьев.
- А кто и когда меняет тебя, Иван, может тебе пора уже спать?
- Да Серега Якут, в двенадцать часов, он в машине спит.
- Так уже половина второго, Ваня. Ты, брат, явно пересидел, - ободрил я его. - Иди буди Серегу.
Он ушел, прихрамывая, к машине, а я направился к своей палатке будить Свету.
- Света, просыпайся, вставай! Пойдем сейчас на приваду, - тормошил я ее.
- Зачем? - спросила она, не открывая глаз.
- Скоро начнется заря, рыбу будем ловить.
- Не надо, пусть плавает...
- Но тебе нельзя оставаться здесь одной. Я ухожу на целый день. Ты не найдешь меня.
- Я хочу спать!
- Вставай, вставай! Там доспишь. Тут идти недалеко, - продолжал я тормошить ее, стараясь разбудить окончательно. Наконец-то мне удалось поднять ее на ноги. Она была очень недовольна и заявила, что больше никогда не поедет на рыбалку, раз ей не дают спать. Но вот и все в порядке: мы собрали необходимые вещи, я надел на плечи рюкзак, взял Свету за руку и мы отправились в путь.
Тем временем туман стал заволакивать озеро плотной пеленой. Клочья холодного тумана поползли на берег и уже стелились по полянам. Трава быстро покрылась белой росой. Вокруг стало как-то сыро, холодно и неуютно.
В лесу тумана почти не было, и тропа была хорошо видна. Однако в отдельных местах, где высокие деревья стояли сравнительно редко, низко стелящийся туман все же закрывал тропу, и приходилось какое-то время идти наугад. Глаза привыкли к полутьме и окружающие деревья и кустарник стали хорошо различимы. Мне показалось, что мы уже достаточно долго идем и должны подойти к развилке троп. Здесь нужно было быть повнимательнее, так как вторая тропа под острым углом отклонялась вправо и уходила в глубь леса. Мы остановились и я стал фонариком "ощупывать" местность - не заблудиться бы.
- Папа, мы заблудились? - спросила вдруг после долгого молчания Света.
- Нет, с чего ты взяла? Я тропу рассматриваю, чтобы не сбиться. Мы идем правильно и скоро будем на месте.
- А лешие здесь водятся?
- Нет, леших здесь не бывает. Людно очень. Вон сколько рыбаков понаехало. Грибники, дачники разные. Нет, лешим здесь делать нечего.
- А они страшные? - продолжала Света с оттенком тревоги в голосе.
- Так это кому как... Людям, которые правильно ведут себя в лесу, страшиться нечего. А мы с тобой в лесу ведем себя правильно.
Вдруг метрах в пятнадцати от нас из леса слева появился человек, точь-в-точь Николай Андреевич. На нем был его брезентовый дождевик-хломида с капюшоном, глубоко надвинутом на голову. В левой руке он держал длинный тонкий шест, с которым обычно ходят по болотам. Шел он медленно, немного наклонясь вперед и сутулясь. Он пересек тропу и направился в сторону озера, не обращая на нас никакого внимания. "Николай Андреевич, куда это ты ходил среди ночи?" - захотелось мне крикнуть, но я почему-то не крикнул.
Я осветил ближайший ствол липы, стоявшей слева от тропы. "Ну, так и есть", - подумал я, - "белое пятно... Моя зарубка. Значит, пришли". Я взял Свету за руку, мы свернули с тропы и пошли вслед за удалявшимся от нас Николаем Андреевичем. Он шел медленно и уверенно. Впереди деревья расступились, и открылось свободное пространство, закрытое густым клубящимся туманом. Фигура впереди идущего человека скрылась в тумане.
Я вдруг почувствовал какую-то опасность и резко остановился, отстранив Свету от "стенки" тумана немного назад. Туман медленно надвигался на нас и уже закрывал наши ноги до колен. Травы не было видно. Внезапно лес вздохнул: "фу-у-х!" Слабый ветерок подул нам в спину и отодвинул стену тумана назад. На какое-то время туман отступил. Стало светлее и я увидел, что стою на самом краю крутого обрыва.
Глубоко внизу лежали упавшие в кучи деревья. Их высохшие оголенные ветви торчали вверх как настороженные копья и ждали, очевидно, свою добычу. Меня слегка качнуло вперед, и все стало как-то совершенно безразлично. Но вот меня качнуло в обратную сторону, и я сделал шаг назад. Затем второй, третий... Туман снова закрыл обрывистый берег и пополз за нами. Мы пошли обратно к тропе, которую оставили несколько минут назад. Я осветил фонариком липу, на которой ясно видел зарубку - ее там не было. "Значит, до поворота мы не дошли", - подумал я, - "нужно идти дальше". Вскоре я увидел ответвляющуюся вправо вторую тропу. Все в порядке, мы шли правильно.
По мере продвижения вперед, я все время освещал фонариком тропу и стоящие слева деревья - не пропустить бы свою зарубку и охапку свежесрезанных веток. Вскоре мы их обнаружили и свернули к озеру. На привадах все было в порядке. Горел большой костер, возле которого грелся Николай Андреевич. Туман, плотно закрывающий озеро, возле костра значительно поредел. Луна, склонившаяся теперь к западу, хорошо просматривалась. Юра спал.
- А вот и мы, Николай Андреевич, все, кажется в порядке, - сказал я как можно бодрее, а ты что, ходил в лес за дровами?
- Нет, здесь и так валежника полно, зачем?
- А мне показалось, - начал я, - что...
- Дядя Коля, а мы лешего встретили, - перебила меня Света, - ну точка в точку как вы в плаще! И не капельки не страшно было. Мы даже заблудились немного.
- Да ну-у? - спросил Николай Андреевич c тоном любопытства в голосе. То-то твой папаня белый как мел.
- Не уж-то бледный? Странно... - ответил я стал пытаться рассмотреть свой нос. Действительно, нос был "выпачкан мелом".
- Ну-ка расскажите, как все это случилось, - попросил Николай Андреевич, и я рассказал ему о странном происшествии. Света корректировала мой рассказ.
- Плохо дело... - сказал Николай Андреевич, - хорошей рыбалки теперь не жди.
- Почему плохо? - спросила Света. - Мы себя хорошо ведем в лесу.
- Примета такая: если леший дорогу тебе перешел, значит, жди одних неприятностей, если пошел стороной - все в порядке.
И тут я вспомнил рассказ нашего знакомого тракториста Феди из Капыстыч. "Пошел я в большой малинник, что недалеко от Мазеповки. Малины там - тьма! Бери, пока не надоест. Набрал я два ведра и иду себе домой, посвистываю. Смотрю, возле самой тропинки пень высокий стоит. "Во-о-о! - Думаю, - не по той тропинке пошел, раньше пня здесь не было". Пошел к пеньку, чтобы посидеть на нем, отдохнуть. А ведро у меня из рук - тяп! И вся малина на траву. Ах, мать твою!.. Ну что тут делать? Стал на колени, выбираю малину из травы, а сам злюсь, аж закурить захотелось. Взял сигаретку в рот, сел на травку и спички достал. Чирк - спичка сломалась. Снова чирк, и опять поломалась спичка. В третий раз чиркнул, спичка загорелась и тут же потухла. И тут меня по башке, словно поленом - трах! Так это же "хозяин" не хочет, чтобы курили в лесу. Положил я сигарету обратно в пачку, спички в карман спрятал, сижу и оглядываюсь вокруг: откуда это он за мной наблюдает? Посмотрел я на пенек, а из него вдруг пар пошел и весь пенек им закрылся. Не успел я удивиться, как вместо пенька дед стоит... Старенький такой... На нем ватник одет, весь в дырках, а из дыр вата торчит. И ушанка на нем с одним ухом. Гляжу я на него и рот открыл. А он на меня поглядел, повернулся и ушел от тропинки вправо, в лес. И больше я его не видел. Быстро собрал я всю малину из травы и безо всякого вернулся домой".
"Нам же леший пересек тропу, что же это он затеял", - думал я, - "чем это мы ему не угодили"?
Туман не собирался рассеваться. Зари ждать было бессмысленно - разогнать такой туман сможет только солнце, и мы все улеглись немного поспать.
- Папа, вставай, уже день! - разбудил меня голос Светы. Я скинул ватник с головы. Действительно, солнце стояло высоко и от ночного тумана почти ничего не осталось. Мои друзья крепко спали. Прежде, чем их разбудить, я освежился холодной озерной водичкой, раздул костер, повесил на таганчик чайник, а потом "протрубил" подъем!
Попили чайку и за дело. Однако теперь можно было не торопиться - заря прошла. Итак, мы потеряли уже две зари, а результат нулевой, даже мальков не наловили, не то чтобы щук. Вот я и отправился с малявочницей искать мель, чтобы наловить мальков. Примерно через час у меня уже было штук двадцать плотвичек и несколько пескарей. Пора снаряжать жерлицы и удочки на живца.
Часа в три дня на одной из удочек затрещала катушка - это была первая мощная потяжка. Огромный поплавок, который живец плавно водил туда-сюда, исчез под водой. Удилище, прочно закрепленное в рогульках, хлестало гибким концом по воде. Я схватил удилище двумя руками и сделал широкую подсечку вверх. Леска зазвенела и удилище согнулось в дугу. "Светочка, подхватку!" - попросил я. Она притащила огромный сачок на длинной бамбуковой ручке. Рыбина не хотела идти к берегу и не показывалась на поверхности воды - похоже судак. Подматывая катушку, я старался поднять рыбину на поверхность, чтобы она хлебнула воздуха и не давал ей уйти в камыши. Но вот сопротивление стало ослабевать... Теперь до берега оставалось метра два. Света опустила подхватку на воду. Мне, наконец-то, удалось поднять рыбину на поверхность воды - это был огромный судак. Я стал подводить его к сачку...
"Ага, попался, голубчик!" - торжественно воскликнула Света, придерживая ручку подхватки. Вдруг...ба-бах! Хлесткий удар по воде, рывок в сторону... сход!
Потяжки сменялись сходами и я вообще перестал обращать внимание на треск катушек, но вскоре все стихло. У Николая Андреевича не было поклевок вообще, а Юра успешно ловил плотву на горох. Я наладил Свете маленькую удочку, и она тоже стала таскать плотвичек на пшеничку. Оставив ребят рыбачить, мы с Николаем Андреевичем пошли в лагерь посмотреть что там да как.
А там также не обошлось без приключений. Когда мы пришли, двое рыбаков пытались заклеить лодку, в которой они наделали дыр, напоровшись на острые коряги. В результате продырявили лодку, изрядно искупались прямо в теплой одежде, да еще и рюкзак утопили... так и не нашли. Говорят "леший попутал", поплыли вдоль камней и... О других мы мало что узнали - все разбрелись по озеру. Сапогам нашего шофера Ивана также не повезло. Он так усердно грел их у костра ночью, что они "сбежались" и их никак невозможно было снять. Пришлось пороть голенища ножом до самых пяток. Ну, да это пустяки. Главное - рыба бы ловилась. А у некоторых рыбачков она все-таки ловилась. Володя Сорокин ловил с надувной лодки на спиннинг. У него какая-то особенная блесна была, из пластинки серебра сделана. Вот у него и взяла щука эту блесну. Живцом пренебрегла, а на серебро польстилась и оказалась на прочном кукане.
Мне тоже захотелось половить с лодки. Была здесь у Паши Пахомова одноместная лодочка, складная и очень легкая. Сделана она была из тонкого алюминиевого листа. Называется такая лодочка "душегубкой" из-за неустойчивости на воде. Паша ее не использовал в этот раз, так как нашел хорошее место на берегу. Вот я и попросил у него эту лодочку, чтобы попробовать половить щук на живца на середине озера. Забрали мы с Николаем Андреевичем остатки корма для рыбы и вернулись к своим привадам.
У ребят дела шли хорошо: Света уже штук пятнадцать плотвичек в садок посадила, а Юра к тому времени полсадка натаскал. Стал я свои удочки из воды вытаскивать, живцов заменить, а на всех трех удочках по судачку сидит. И такие заглоты - до самого хвоста. Плохо - теперь уж их не сохранишь до конца рыбалки, теперь они годятся только на общую вечернюю уху. Свою уху, здесь на привадах мы решили не варить - поленились.
Теперь мне стала понятна причина моих дневных неудач: при ловле судака на живца нельзя подсекать сразу же после поклевки. Судак не заглатывает рыбу с налета, как щука или окунь, а держит во рту довольно долго. Прокусывает, а потом заглатывает. Быстро подсечь - это наверняка отнять у него добычу. Однако поди догадайся, кто там берет: щука, судак, окунь или сом. Вот и подсекаешь, как только потянуло.
Собрал я лодочку побыстрее, чтобы время зря не терять, все перегородки на место поставил и укрепил. Смотрю, а у бортов поплавки из пенопласта прикреплены, чтобы на плаву держалась, если опрокинется. Оттащил я лодочку к воде, положил в нее гребки (это весла такие, на ракетки для настольного тенниса похожи). Положил и все остальное, что для ловли щук на живца необходимо. Чувствую, тяжеловат я для такого корытца буду. Пришлось снять тяжелые рыбацкие сапоги, сбросить лишнюю одежду и остаться в оном спортивном костюме. Только плохая защита от комаров этот костюм.
Выплыл я потихоньку на середину озера, а закрепиться не за что - шест в дно озера не воткнешь и якоря нет. Ладно, - думаю, дрейфовать буду. Выбрал самую большую плотвичку, осторожно посадил ее на тройничок и отпустил в воду на небольшую глубину - метра на два. Она сразу же начала водить большой щучий поплавок туда-сюда и все дальше отходить от лодки. Отпустил я ее метров на пять-семь и стоп, - катушку на тормоз поставил. Дальше отпускать не стоит - поклевка будет плохо видна.
Ну, живец поплавок гоняет, а я вокруг осматриваюсь. Озеро совсем иначе выглядит, если на него с воды смотреть: обзор широкий. Прибрежный лес, как в зеркале, в воде отражается. Красота, не передать.
Тут я обратил внимание на то, что меня потихоньку к южному берегу озера на мель гонит. Только хотел взяться за гребки, чтобы обратно на глубину вернуться, как вижу, поплавок заплясал, а затем и вовсе скрылся под водой. Схватил я спиннинговое удилище двумя руками и стараюсь сделать подсечку вверх. Тут же огромная щука делает высокую "свечу" и с громким всплеском падает в воду. Затем она рванулась к противоположному берегу, к зарослям камыша. Смотрю, лодочка моя за ней на буксире пошла.
Давай-давай, думаю, этак ты быстро выдохнешься и стал подматывать катушку. Однако минут пять-шесть мне пришлось с ней повозиться, поводить ее кругами вокруг лодочки, пока она не легла на воду. Подтянул я щучку поближе и стал под нее сачок подводить. Ничего, лежит спокойно, как бревно. Отложил я спиннинг в сторону вдоль бортика, а сам двумя руками подхваточку поднимаю. Вдруг ... трах! Изогнувшись дугой, рыбина взвилась вверх и рванула подхватку, которую от неожиданности я выпустил из рук. Через мгновение она скрылась в глубине вместе с сачком. Я резко отклонился назад, чтобы сохранить равновесие, но было уже поздно - лодочка черпанула воды и, опрокидываясь, стала погружаться в воду. Какое-то время я барахтался под водой, стараясь принять нормальное положение и всплыть на поверхность. Наконец-то мне это удалось. Отфыркиваясь, я стал осматриваться вокруг. Рядом из воды, как огромный поплавок, торчала пробковая ручка спиннингового удилища. Лодки нигде не было видно - значит, затонула. Захватив удилище, я поплыл к берегу.
Выбраться на берег рядом с привадами не представляло особенного труда - берег был низким, а дно - твердым, хотя и скользким. Я полагал, что щука моя надежно сидит на тройнике, и стал осторожно наматывать леску на катушку, ожидая рывков и сопротивления. Но леска шла совершенно свободно. Вот она выпрыгнула из воды без щуки, крючка и поводка, а на конце лески болтался один лишь карабинчик. Очевидно, заводное колечко, соединяющее стальной поводок с карабинчиком, разогнулось, давая щуке возможность не только уйти вместе с крючком и поводком, так еще и сачок мой утащить. Вот дура! Теперь уж точно пропадет зазря... И попутал же меня леший с этой "душегубкой" связаться. Да и с Пашей за лодку-то рассчитаться нужно будет. Ну и дела-а... Однако, пора уже было в сухое переодеться - холодно стало с "компрессом" ходить.
К тому времени весь хворост, что скопился на карнизе возле привад, мы уже сожгли. Теперь за сушняком нужно было идти в лес.
- Света, - говорю, - сходите с Юрой в лес за дровами, а то костер догорает и ночь впереди.
- Нет уж, папочка, иди сам, там лешие бродят.
- Так то ж ночью было, а сейчас еще день, нет там никого...
- Как это нет никого? А вот и я! - раздался сверху басистый голос. Смотрим, а к нам на привады Паша спускается, веселый такой...
- Чем это я вам не леший? Или, может, ростом не вышел?
- Ростом, ростом, - говорит Света, - тот высоченный был.
- Ну тут я, братцы, - пас, другого у меня нет. А за дровишками давайте сходим.
Вскоре у нас уже был изрядный запас сухих веток, да еще и пенек на ночь. За ужином я рассказал Паше про щуку и про то, что лодку его утопил. Он подумал немного и сказал:
- Не берите в голову, Павел Андреевич, это хорошо, что она не подо мной нырнула, а то, я плаваю, как говорят, не лучше топора.
- Ну как же, Паша, я твой должник, - говорю, - хочешь, возьми взамен лодки мой двуручный спиннинг. Он из клееного бамбука и ручка пробковая. Я его в Ленинграде в "Пассаже" покупал.
- Нет, взамен ничего не возьму, ни к чему это.
- Не хочешь взамен лодки, так я его тебе дарю, из уважения... - А сам думаю: откажется, больше предлагать не стану.
Паша подумал немного, взял спиннинг в руки, проверил на гибкость, на руке взвесил и согласился:
- Хороша штука! Беру. Спасибо за подарок!
Мы уже пили чай, когда к нам подплыл егерь на большой плоскодонке. Поздоровался и, не вылезая из лодки, спросил, как у нас дела идут, как ловится. Пригласили мы его поужинать с нами, чайку попить. От ужина и чая он отказался, а двести граммов водочки все-таки выпил и огурчиком закусил. Рассказал я ему о своей щуке и о потопленной лодке. Он ничему не удивился, лишь заметил, что щуки здесь есть до пуда весом, только такую поймать - большая редкость. Одну, говорит, такую я во время нереста глушанул. Только напрасно старался, ее все равно нельзя было есть. Мясо - как гнилая древесина. Пришлось собакам отдать. Поговорили немного, ну он и поплыл дальше по своим делам, наверное, сети проверять. Ему можно - хозяин ведь.
Спустя часа полтора смотрим, а он уже обратно вдоль нашего берега плывет и что-то на буксире тащит.
- Вот я алюминиевую лодку в тине на мели нашел. Не ваша ли? Ее, наверное, ветром туда прибило.
- Это ей поплавки не дали на дно лечь, а мне говорили, что не поможет.
Поблагодарили мы егеря за находку и тот уехал. Паша лодочку аккуратно сложил, попрощался с нами и отправился в лагерь. Там ведь еще общая уха будет. Немного позже на общую уху ушел и Николай Андреевич. Я и ребята остались дежурить на привадах. Клев был очень вялым, и ребята явно скучали. Чтобы избавиться от скуки и зевоты, мы дважды ходили в лес за сушняком. Развели костер повеселее и положили на него большой пенек - теперь хватит жара на всю ночь.
В лесу быстро темнело, но над озером было достаточно светло. Мы убрали лишние удочки, чтобы малявки ночью не запутали лески. Оставили по две дежурные удочки на леща и жерлицы, на которых сменили живцов. Теперь оставалось терпеливо ждать. Ребята улеглись "немного отдохнуть", но вскоре крепко заснули.
Сумерки сменились темнотой - наступила ночь. Луна еще не появилась над озером. Она выглянет из-за крон деревьев старого леса далеко за полночь. Небо покрылось бархатным сине-фиолетовым покрывалом, усыпанным поблескивающими алмазами - мерцающими звездами. Ни облачка... Млечный Путь, как тонкий пепельный шарф, небрежно брошенный на бархатную скатерть, пересекал небосвод. Чем дольше смотришь на него, тем сильнее влечет он к себе, затягивает в свои глубины. Тревожит разум, заставляет трепетать сердце. И невольно возникает крамольная мысль: "Господи, неужто есть разум, сила и воля, способные сотворить все это"?
Внезапно мое благодушное настроение сменяется какой-то тревогой. С крутого берега, как раз напротив костра, посыпались камешки и песок. Шурша, они скатились на карниз, заросший в этом месте густой травой. Я схватил фонарик и ярким лучом ощупал край высокого берега, стволы близстоящих деревьев, тропинку, сбегающую вниз к воде - никого... Я было хотел подняться наверх и хорошенько рассмотреть, кто там ползет. Однако охватившее меня чувство беспокойства прошло и я передумал.
Тем временем из-за леса медленно выплыла луна, и серебристая лунная дорожка пересекла озеро. Стало светлее и уютнее. Подул едва ощутимый предрассветный ветерок. Озеро слегка зарябило и лунная дорожка покрылась поблескивающими чешуйками. Я посмотрел на часы - половина второго. Значит, Николай Андреевич остался в лагере до утра, подумал я, придется самому дежурить до зари. От этой мысли мне сразу захотелось спать. Вот подожду немного и улягусь, была-не-была... Чтобы хоть немного разогнать одолевающий меня сон, я решил привести в порядок несколько жерлиц, лески которых были сплошь в петлях и узлах. Подбросив в костер охапку сушняка, я принялся за дело.
Приступы сонливости немного отступили. Уже две жерлицы были приведены в порядок, когда мной вдруг снова овладело сильное беспокойство.
Я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Бросив жерлицу и схватив фонарь, я осветил кромку крутого берега, хотя и так он был достаточно хорошо освещен луной. Не заметив ничего подозрительного, я отодвинулся немного от костра и сел так, чтобы удобно было наблюдать за берегом. Положив рядом фонарик, я потянулся за жерлицей... Вдруг что-то со свистом пронеслось в воздухе над костром и шлепнулось в воду как раз в просвет между камышом, где стояли контрольные удочки Николая Андреевича. Тут же большой тяжелый сучок угодил в остатки пня на костре, обдав меня горячим пеплом и фонтаном искр. Третий - тяжело шлепнулся возле кучи хвороста, где спали ребята. Я вскочил на ноги и, как мне показалось, не своим голосом заорал:
- Ты что, спятил, Николай Андреевич? Что за шутки дурацкие?! Ребят испугаешь!
В ответ послышался ехидный хрюкающий смех:
- Хи-хи-хи... Хи-хи-хрю-хрю!
Меня охватила ярость. Схватив фонарик и вооружившись топориком, я выскочил на высокий берег. Обшаривая фонариком всю местность вокруг, я заметил, что высокая черная тень метнулась в сторону от берега и скрылась за деревьями. Чертовщина какая-то, да и только. И тут мне пришла в голову хорошая, как потом оказалось, мысль. А что, если у самой тропинки наверху развести костер поярче? И берег будет хорошо освещен и гостей непрошеных отгонит. Тут как раз площадка подходящая для костра была. Натаскал я кучу сушняка и веток сырых, что поблизости нашел, бересты немного надрал, чтобы побыстрее костер разжечь, пару тлеющих головешек от нашего костра принес. Ну а дальше - дело техники. Вскоре яркий костер, освещая стволы и кроны высоких деревьев, отогнал крутые тени вглубь леса. Осветились прибрежные камыши, и блики высокого пламени заплясали по озеру. Стало как-то спокойнее и сразу же захотелось спать. Но такое состояние продолжалось не долго. Сверху послышались тяжелые шаги. Кто-то приближался к костру. Я схватил фонарик и поднялся... Ну, слава богу! По тропинке вниз, тяжело ступая, спускался Николай Андреевич.
- Фу-у! Наконец-то я до вас добрался, - сказал он, плюхнувшись на траву возле костра.
- Батарейки сели, так я без фонарика часа два кругами ходил, никак не мог к озеру выйти. А тут смотрю, верхушки деревьев светятся, значит, кто-то внизу костер жжет. А это вы оказывается. Молодцы, что додумались. - Чувствовалось, что он находился под изрядным "шнапсом".
- Ну, а там, в лагере, как? Как там улов у ребят, как настроение? - спрашивал я, пытаясь разговорить его.
- В каком лагере? А-а-а... пустяки. Фу-у-у, устал я. - Он тяжело поднялся, нашел свой рюкзак, положил его возле костра, лег и, не успев еще коснуться головой импровизированной подушки, громко захрапел. "Ну нет уж, к хренам дежурство", - подумал я и пристроился на хворосте возле ребят.
Проснулся я оттого, что очень замерз. Был уже седьмой час, но все еще крепко спали. Раздув костер и повесив на таганчик чайник, я стал проверять контрольные удочки. Ни на одной не было насадки - очевидно, мальва успела все склевать. Насадив на крючки крупные горошины и сделав забросы как можно дальше, я отправился проверять жерлицы. Тройники были пустыми.
Прошел примерно час, пока мне удалось привести все в порядок. Вдруг колонтырь (круглый бубенчик), подвешенный на леске одной из удочек Николая Андреевича, весело зазвенел. Я поспешил к его удочкам. Леска на правой удочке вытянулась струной и круто уходила в глубину. Я схватил удилище и резко дернул его вверх. Сразу почувствовалась большая нагрузка - похоже, рыбина была крупной. Подматывая катушку и стараясь вывести рыбину на поверхность, я осматривался вокруг в поисках подхватки, однако нигде поблизости ее не было. Тогда я повернулся в сторону костра и громко крикнул: "Николай Андреевич, - подхватку!" Такая команда обычно мгновенно выполняется даже спящим рыбаком. Так случилось и на этот раз: Николай Андреевич проворно поднялся и, как лунатик, направился к ближайшему кустику. Затем он поднял с травы подхватку с большим металлическим кольцом и длинной рукояткой и подошел ко мне. К этому времени мне удалось поднять рыбину на поверхность воды и подвести ее поближе к приваде. Теперь можно было пускать в ход подхватку. Николай Андреевич поднял ее высоко, как палач секиру, готовясь оттяпать своей жертве голову. Рыбина (крупный лещ) начала кувыркаться и я дал ей небольшую слабину. Она успокоилась и мирно легла на воду.
- Ну, бери, Николай Андреевич, чего ты ждешь?
- Кого брать?
- Да подхватывай же леща, а то сейчас уйдет!
- А-а-а! - И он с размаху хлопнул сачком по воде, но рыбу не накрыл. Та мгновенно нырнула в глубину, однако с крючка не сошла и я снова положил ее на воду.
- С низу бери, Николай Андреевич, что же ты делаешь! Ну, давай!
- Ага-а. - И он снова рубанул торцом сачка по воде, пытаясь подхватить и вытащить рыбину, как подхватывают последний вареник из миски со сметаной. Та ошалело заметалась и снова рванулась в глубину. Конец удочки хлестнул по воде и... хлоп! - леска выскочила из воды с грузиками и крючком, на котором прочно сидела роговая дужка от верхней губы рыбы.
- Ну-у, Николай Андреевич, рыбка тебе привет посылает. Вон там хвостиком машет, видишь? - Пытался шутить я, не скрывая досады.
- Ушла, значит, щука? - Спросил он и, не дожидаясь ответа, бросил подхватку на траву, пошел к костру, улегся на свое место и тут же заснул.
Шум и возня возле привад разбудили ребят. Без особой раскачки и даже не попив чайку, они принялись за дело - начался клев. Сначала пошла крупная плотва и подлещики на горох. Потом мне удалось поймать две небольшие щучки - грамм по пятьсот, не больше. Однако часам к одиннадцати разгулялся северный ветер и погнал по озеру высокую волну. Клев прекратился. Настала пора сворачиваться и готовиться к отъезду домой. С большим трудом разбудили Николая Андреевича. Он очень удивился, что уже так много времени. Слегка перекусив на дорожку, мы активно принялись за сборы. Час спустя, искупавшись напоследок в озере, мы отправились в лагерь.
Время приближалось к отъезду, однако в лагере никого не было. Очевидно, рыбачки, продолжая сидеть на своих привадах, забыли, что общий сбор и отъезд были назначены на четырнадцать часов.
Между тем погода изменилась. Свежий северный ветер нагнал грозовые тучи. Начал накрапывать дождик и с отъездом нужно было поторапливаться. Вскоре один за другим начали появляться рыболовы. Одним повезло больше, они были очень довольны рыбалкой и весело шутили. Другие были мрачными, хмурились и молча укладывали свои вещи в машину. Этим рыбалка явно не удалась. И все же нечто общее объединяло и тех и других: почти у всех болела голова и их мучила жажда. Но ни у кого не оставалось ни капли "горючего", чтобы подлечиться. Ни у кого, кроме меня. Я совсем было забыл, что "зажал" бутылочку "Столичной", так как Николай Андреевич и без того пришел с общей ухи весьма "отяжелевшим". Теперь же я старался об этом не вспоминать - не люблю, когда с рыбалки или охоты возвращаются домой с запахом. Как я вскоре убедился, эта моя "забывчивость" оказала нам всем хорошую услугу.
Около шестнадцати часов мы были готовы отправиться в обратный путь. Мелкий дождик, превратившийся в кратковременный ливень, вскоре прекратился. Небо очистилось от туч, и в лучах яркого солнца заискрились кроны деревьев. Воздух наполнился ароматом умытого леса - дышалось легко.
- Ну, пора, Иван, трогай! - Скомандовал Николай Андреевич и мы двинулись в обратный путь. Дорога не успела размокнуть от кратковременного дождя, но глинистый грунт был очень скользким и машина часто пробуксовывала. Мы медленно продвигались по просеке пока без особых приключений. Но метров за пятьсот до лесопилки, которая размещалась практически на опушке леса, нам пришлось остановиться. Огромная, никогда не просыхающая лужа, преградила нам путь. После ливня она разлилась и перекрывала просеку на всю ширину. Только слева оставалась не залитой кромка дороги, вся изрытая глубокими колеями. Никто не захотел мерить глубину грязевого озера, и так ясно, что там не пройти.
- Ну что, Ваня, рискнем... через лужу? - Спросил Николай Андреевич шофера.
- Не-е, через лужу нельзя, а кто меня из воды вытаскивать будет? Лучше я между колеями проеду, так вернее будет...
Все вылезли из машины, чтобы подтолкнуть ее при необходимости. Пошли осматривать разбитый участок дороги. Одни советовали разрыть бугор, образовавшийся между колеями, другие - забросать их ветками доверху и пройти прямо по колеям. Но в том и другом случае предстояла довольно трудная работа, а кто ее будет делать? И вдруг всем сразу стало ясно, что можно пройти по буграм между колеями.
- Сможешь, Ваня, пройти между колеями, - спросил Николай Андреевич, - или еще подумаем? Работа тонкая...
- Да нет проблем, - ответил, вдруг расхрабрившись, Иван, - не из таких ситуаций выходили, а если что, так у нас лебедка есть. Забыли?
Он сдал подальше назад, чтобы лучше направить машину по намеченному пути, и двинулся вперед. Уже была пройдена половина разбитого участка дороги и мы радостно поглядывали друг на друга: все в порядке мол, молодец Иван. Вдруг: шлеп, трах! и все колеса оказались в колеях. Машина, смачно чавкнув, надежно легла на брюхо. Мотор, освободившись от нагрузки, весело заурчал. Колеса быстро вертелись, гоняя мутную воду. Все в порядке - "приехали".
Вот теперь все взялись за работу: рубили ветки и заталкивали их под колеса, долбили глинистый бугор между колеями, только все это был "мартышкин труд" - нужен был трактор.
Добыть трактор можно было на лесопилке, но застанем ли? Рабочий день уже закончился. Не теряя времени, мы с Николаем Андреевичем направились на лесопилку. Нам повезло - тракторист был еще там.
- Нет, не могу. Трактор я заглушил, воду слил и время мое рабочее вышло. Нет, не могу.- Наотрез отказался помочь нам пожилой мужичок.
- Дело то магарычевое, - продолжал я его уговаривать, - а дел-то на полчаса. Вижу, мужичок начал колебаться.
- Ладно, уговорили, - говорит он, - меня Григорием зовут... Только меньше, чем за три бутылки не поеду.
- Учитывая создавшуюся обстановку, мы согласны, - ответил я, беря инициативу в свои руки, - только две бутылки деньгами, а одну - натурально, когда вытащишь машину.
Вижу, Николай Андреевич дает мне знаки: "чего врать-то, бутылки у нас ведь нет". Гриша согласился на эти условия и мы отдали ему двенадцать рублей. После недолгой возни с трактором, поехали к нашей машине. Вся наша команда встретила нас громким ура-а-а! Они ведь собирались коротать ночь на просеке, а тут такая удача. Вот и пригодился длинный трос нашей лебедки. Гриша тащил нас до самой лесопилки. Рассчитались мы с ним, а он и говорит:
- А чего это вас черт по колеям понес? Правее объезд же есть прямо по воде. Там грунт твердый как асфальт.
- Так это я виноват, - ответил за всех Иван, - леший попутал...
Подождали мы, пока Гриша трактор свой на стоянку поставит, и отвезли его домой в Ивановское. На прощание он и говорит нам: "Если в другой раз понадоблюсь, пожалуйста, приходите".
Дай бог, чтобы не понадобился, а сюда мы еще обязательно вернемся. Вот бы только с лешим не встретиться.