Мятлик победительно удвоил нажим, уже чувствуя, что ему не откажут. В самом деле, даже Алиска и даже после недавних событий не поручилась бы, что ребенку что-то могло грозить в компании главы Департамента безопасности и троих отборных стражников.
Ксана поежилась. Она представить не могла, как можно хотеть вторично прогуляться по темной подземной кишке, в которой к тому же провел несколько самых неприятных в жизни часов, причем воспоминания о них наверняка еще тепленькие.
Ван Тафель, встав во главе маленького отряда, решительно отодвинул гобелен и, постаравшись не задеть ткань факелом, нырнул в проход. За ним последовал самый младший по годам и званию из подчиненных, которому велено было считать шаги. В середину процессии, гуськом уходящей в стену дворцовой лаборатории, поместили донельзя довольного Мятлика, еще два стражника пошли замыкающими.
Кеврел досадливо поджал губы - он бы и сам с удовольствием слазил в свежеобнаруженный потайной ход, чтобы посмотреть, куда он ведет, но за внезапную пропажу с горизонтов за четверть часа до запланированного визита коллеги Повеля мэтресса Дара сгрызла бы его вместе с тапочками - да и вообще, по всем признакам это опять была одна из множества вещей, не подобающих королю. Королю, бесы забери, подобало исключительно делегировать полномочия направо и налево, после чего садиться поудобнее на монаршую задницу и ждать доклада.
Ну да ладно, общение с коллегой Повелем хотя бы не было лишено приятности. Короли дружили с тех пор, как были принцами, и если с некоторых пор стали общаться реже, то только потому, что у них стало намного меньше свободного времени.
Как в принципе часто бывает, единокровные братья в королевской семье Норланда вышли друг на друга совершенно не похожими. Общими у них были только костистые носы да фирменно-рыжие волосы. А в остальном - покойный Йоран был мал, худ и, словно в противовес этому, шумно-скандален, суетливо-деятелен и претенциозен, от здоровенного же красавца Повеля никто и никогда не то что скандала - слова громкого не слышал. Злые языки вообще говорили, что Повель по первому требованию раздал бы хоть весь Норланд вместе с собственным троном, если бы ему не свезло с единственным соседом, которому это совершенно низачем не сдалось. На самом деле такое, конечно, произошло бы едва ли - северный монарх был хоть тих и добр, но порядочно упрям, и единственной, по сути, проблемой его было, что он воссел на престол совсем недавно и еще не научился, подобно коллеге Кеврелу, своевольничать и изворачиваться, изыскивая компромиссы между "не хочу" и "должен". История с женитьбой была тому ярчайшим примером: надо так надо, на Далле так на Далле, я король, я должен. Хотя и не хочу - но что делать, если на всем Тарилаке другой подходящей по крови невесты не нашлось.
Впрочем, последовавший за скучной, хотя и нужной беседой о международных делах приватный разговор показал, что и там все было далеко не так просто.
- Ну, как все прошло? - вяло поинтересовался первым делом Повель, выбрав из принесенных лакеем бутылок одну и аккуратно нацедив из нее в высокий бокал темного до полной непрозрачности сарновского крепленого эля, которого Кеврел, давно изучивший пристрастия друга, велел доставить в кабинет с запасом, чтобы не сказать в избытке.
Кеврел махнул рукой, другой в это время плеская себе вина. У более крепких напитков ему не нравился вкус, у пива - запах.
- Штатно. Эйвель, кстати, живо интересовался, где ты есть, но вполне удовлетворился объяснением, что, дескать, скоропостижно захворал. Тем более что объяснял ему это твой мэтр Кирилл, а ты же знаешь, какой в нем актерский талант погибает. Он там такую мировую печаль на лице соорудил, что все подумали, что у тебя не меньше чем золотистая чума и жить тебе осталось пару дней.
- А ты-то почем, кстати, знаешь, что у меня не золотистая чума? - хитро взглянул на него Повель поверх бокала.
- Логически вывел из того обстоятельства, что консилиум магов-медиков к твоему одру не набегал и при этом спустя столько времени ты все еще жив, - серьезно ответствовал Кеврел, после чего пояснил уже честно:
- Мэтр твой, молодежь зеленая, амулет не надел, на блоки понадеялся, а я Дарочку с собой взял - ей же по штату положено, она советница. Так что я знаю даже то, что заветного порошочка вы с Далле наглотались вдвоем, потому что девочка нипочем не хотела ехать на свадьбу без тебя.
- Мэтру я в следующий раз мередитовые кольчужные трусы велю надеть, - больше для порядку проворчал Повель.
- Лучше все-таки амулет, - хихикнул Кеврел. - Мередит, как мы помним, гасит магию того, кто его касается, а против стороннего колдовства он, увы, как мертвому припарка. Ну разве что против формул длительного действия... или многоступенчатых каких-нибудь, которым просто не даст завершиться. Вообще, надо будет у мэтра Бориса уточнить, самому интересно стало.
Короли весело переглянулись, чокнулись и пригубили.
Оторвавшись от опустевшего бокала, Повель с наслаждением выдохнул, салфеткой промокнул с усов осевшую на них плотную пену и, зажевав ледяной эль кусочком острого сыра, поинтересовался:
- А твоя мэтресса, случайно, не выслушала там заодно, поверили ли собравшиеся нашей банальной легенде?
- Тут важно не то, поверили ли, а что ее в принципе озвучили, - перед тем как произнести это, Кеврел подумал, что Дара бы с ним на этот счет поспорила... недели две без передышки, но все же счел за благо высказаться. - Думать они могут что хотят, но внешне приличия соблюдены. Процентов на девяносто эта ваша высокая политика состоит именно из формального соблюдения приличий.
В кабинет заглянула принцесса и, расплывшись в улыбке, приветливо замахала рукой Повелю, которого с детства звала не иначе как дядюшкой.
- О, Ксанка! Подойди-ка сюда! - оживился тот и, запустив руку под стол, извлек оттуда не замеченную ранее Кеврелом закрытую корзинку. Из корзинки, в свою очередь, появился отчаянно пищащий комок рыжего пуха, явно недовольный тем, что его так бесцеремонно разбудили.
- С приветом от нашей Гретты, от которой тебя каждый раз, как у нас гостишь, клещами не оторвать, - подмигнул монарх девушке. - Правда, за чистоту породы не поручусь - Гретта наверняка по обыкновению самого драного подвального кабысдоха прилюбила.
Ксане на соображения селекции явно было глубоко плевать - еле дыша от умиления, она приняла подарок в пригоршню и осторожно прижала к себе. Комок тут же прекратил громогласно скандалить, выпустил четыре тонкие когтистые лапки и вцепился ими всеми ей в корсаж. Очень плавно, чтобы не трясти котенка, принцесса на полусогнутых ногах поспешила из кабинета, только на пороге спохватившись, что дядюшку надо бы поблагодарить.
- Хорошая у тебя девчонка выросла, - глядя ей вслед, одобрил слегка захмелевший Повель. - И с каждым годом все больше на мамку похожа. Эх... Вот такой ведь помню, - он, умилившись, показал, какой именно - значительно ниже столешницы.
И тут же изгадил всю идиллию, озабоченно поинтересовавшись у Кеврела, не нарисовалось ли каких подвижек с достославным проклятием. Нет, его можно было понять - в конце концов, у истоков проблем династии Стахара Храброго стоял его родной брат, и Повель, возможно, поэтому чувствовал и себя в чем-то виноватым, - но зачем же так настроение портить...
- Никаких, - махнул рукой разом помрачневший Кеврел. - И даже попытки подвижек в последнее время бывают дай боги раз в пару-тройку месяцев... В последний раз какой-то особо продуманный упырь ни в чем не повинного солового жеребца свинцовыми белилами обмазал. Представляешь - всего. Если несчастная скотина после этого копыта не откинула, то это беспрецедентное везение.
Повель, известный лошадник, негодующе поцокал языком:
- Я б на твоем месте у таких персонажей отбирал бедных животных вместе с седлом и сбруей. С одной стороны им назидание, с другой - бюджету польза.
Кеврел невесело хмыкнул, представив себе внушительных размеров табун конфиската разной степени отмытости.
- А может быть, все-таки обошлось? - безнадежно предположил норландский монарх, неумолимо возвращаясь к вопросу проклятия. Дался он ему.
- И как ты предлагаешь это проверить, кроме как эмпирическим путем? - устало-ехидно поинтересовался Кеврел. - Ты же лучше меня знаешь, братец твой был не без ведовского таланта, хотя и однобокого на редкость.
Ведовство бытовало на Тарилаке еще с домагических времен и отношения к классической магии как таковой не имело. В частности, у классического мага беса лысого получилось бы кого-то проклясть. Необратимо превратить в лягушку, наслать фонтанную диарею или приземлить на голову ближайший рояль - запросто, но подобно ведунам работать напрямую с аурой человека могли разве что Рисовальщики, чьи способности опять же были далеки от классических.
- В следующем поколении, глядишь, и вовсе выродится, - Повель изобразил бровями жалобную надежду. - Скорей бы уж, одни проблемы от него.
- А и еще бы, - понимающе покивал Кеврел. - Сглаз, да еще и неосознанный и неуправляемый... Вон Ялмар Целитель, кто он вам там получается - прапрапрадед? - тот, если верить летописям, мало того что эти моменты прекрасно контролировал, так еще и наложением рук лечил. А у вас с Йораном уже так, рудимент. Бесполезный и даже вредный... А самые гады, - неожиданно яростно сменил он тему, - те, кто тащится сюда и предлагает альтернативные способы якобы исцеления. Слава богам, мэтр Николай, доброго ему посмертия, это с самого начала пресек на корню - всем заинтересованным лицам вдолбил, что снять Йоранов сглаз иначе, чем выполнив поставленное условие, мог только сам Йоран. Ксанка сама это крепко запомнила, но я же вижу, как ей порой хочется поверить...
Кеврел отхлебнул и убедился, что ненавистная тема существенно испортила вкус вина.
- Ты, между прочим, так и не рассказал, что там у вас вышло с Ларрой, - напомнил он, мстительно покосившись на бокал собеседника.
- Так я и не знаю толком, - ожидаемо погрустнел тот, вызвав у сверижского монарха приступ низменного удовлетворения с примесью угрызений совести. - Она же ничего мне не сказала. Просто виртуозно избегала меня все три месяца помолвки. И пару месяцев до, если быть точным.
- Понимаешь ли, - снова заговорил Повель чуть погодя, - когда я был принцем, она любила меня как есть. Ну там, знаешь - за мужественную внешность, за прекрасную душу. Это было понятно и логично, поскольку я определенно не урод и не скотина. Но стоило сесть на трон, как от меня сразу стали хотеть больше, чем я мог дать. И любить она стала уже не меня, а свои представления о том, каким бы я мог быть, если бы не был, бесы забери, собой.
- Ты изъясняешься сложновато, но я понял, - Кеврел задумчиво покрутил в руках сырную вилочку. - И поскольку эти представления расходились с реальностью, реальность стала все больше ее раздражать.
- Именно. В общем, - вздохнул Повель, - скорее всего, это все развалилось бы и без Далле, девочка только ускорила неизбежное. Эх, а ведь я пару лет назад уже совсем было собрался сделать Ларре предложение - но тут Йорана как раз хватил кондратий...
Кеврел прикончил третий бокал и на фоне смутного раздражения ощутил желание повитийствовать.
- Не обижайся, но на мой взгляд все проще, - назидательно заявил он. - Ларра хотела за тебя замуж, но гордо ждала, пока ты предложишь сам. Ты медлил предлагать, пока стечение обстоятельств этот вариант вообще не отрезало. А потом ты не пожелал - нет-нет, в ее представлении именно не пожелал - обстоятельствам воспротивиться. И не то чтобы я оправдывал ее дальнейшие действия - по мне, так их можно списать исключительно на состояние аффекта, потому как за Эйвеля в здравом уме выйти нереально, - но понять их я могу вполне. Ты стал сначала бесперспективен, а затем и неприятен. Как воспоминание о счастливом прошлом, которое ныне безнадежно опошлилось.
- Нет, ну а что я мог сделать? - оскорбился Повель. - Меня бы Совет старейшин вместе с дерьмом сожрал!
- А ты король или крысолак подзаборный? Переписал бы парочку ветхих законов. Новая бумага, парочка новых формулировок...
Сверижский монарх чувствовал, что беседа свернула куда-то не туда, но вернуть ее в безопасную колею не получалось - тем более что собеседник ни беса не делал, чтобы в этом помочь, а только больше разгонял повозку.
- Ишь, умник, - саркастически прищурился тот. - Сам-то чего свои не переписываешь?
- У меня вообще другие обстоятельства в личной жизни, чего ты сравниваешь? - возмутился Кеврел. - Моей счастливой женитьбе мешает исключительно предполагаемая жена собственной персоной. А не кучка надутых старикашек, которые почему-то считают возможным запрещать мне вступать в брак с кем-то, кроме кровных родственников. Этак долго, знаешь ли, ждать придется, пока ваша замечательная способность выродится. Пол-Тарилака сглазить успеете.
- И вообще, - добавил он, испытывая острое желание зажмуриться, чтобы не видеть, с какой скоростью несутся мимо верстовые столбы и как немного их осталось до обрыва, - слышал я, что близкородственные браки весьма паршиво влияют на качество наследников.
Повель понизил голос. Это был верный признак, что он очень зол.
- Даларна мне племянница - не сестра и не дочь. Она молода, да и я еще хоть куда, хоть уже и не мальчик. У нас с нею будут прекрасные здоровые дети, вне зависимости от того, кто что от кого слышал. А вот ты, ежели не прекратишь кочевряжиться да не подыщешь себе королеву, так и останешься последним в династии.
- Ты свою Даларну в постель сначала затащи, - резко парировал Кеврел.
- А вот сейчас было обидно, - сообщил Повель в пространство, устремив взгляд чуть мимо головы собеседника. Слегка дрожащей от волнения рукой добыл из кармана записную книжку, резким жестом раскрыл ее и коротко черкнул вызов своему телепортисту.
Властитель Свериги шумно выдохнул и возвел очи горе. Вот так вот, называется, хотел слегка другу настроение испортить, а получился чуть ли не международный скандал.
* * *
Поостыв, Кеврел подумал, что дочь, наверное, заходила не просто так, а чего-то от него хотела, но тут норландский монарх влез со своим презентом, и она на радостях все позабывала.
В покоях принцессы хозяйки не оказалось - король запоздало сообразил, что она наверняка помчалась или хвастаться Повелевым подарком перед Мятликом, или на кухню за молоком и блюдечком. Покинуть ее комнаты сразу Кеврелу помешало любопытство - возле окна лицом к свету стоял мольберт, и король, большой любитель изобразительного искусства и сам неплохой живописец, не мог не заинтересоваться, что там к нему пришпилено.
Талант к рисованию Ксана унаследовала от отца, к музыке - от матери, а к цифрам - непонятно от кого. При этом из перечисленного именно цифры ей нравились больше всего - потому первым двум видам искусств она уделяла сравнительно немного времени и в итоге владела кистью и лютней лишь на любительском уровне. Вот и одна из задних ног белоснежного коня, скакавшего по минорной диагонали небольшого холста, художнице определенно не удалась.
Кеврел подивился было, почему принцесса не обратилась к нему с вопросом, как это лучше исправить - плевать с высокой колокольни на подобные недочеты было не в ее перфекционистских привычках. Но, вероятно, этот конкретный рисунок был слишком личным для обнародования, хотя бы и с благой целью получения ценных консультаций. Подумав так, король ощутил легкое неудобство от того, что все-таки его увидел. Ксана не любила, чтобы ее жалели - но при этом, судя по всему, от своего проклятия переживала значительно больше, чем показывала. Что-то же побудило ее взяться за краски и, как умела, нарисовать мечту...
Кеврел с интересом всмотрелся в лицо нарисованного всадника. Его черты казались смутно знакомыми, но точно определить их принадлежность король не сумел, как ни старался. Этого парня с длинными темными кудрями он явно пару раз в своей жизни видел воочию, но этого было катастрофически мало, чтобы толком его запомнить и соотнести внешность с именем. Кто-то из молодых сарновских дворян? Или, может быть, симпатичный молодой сотрудник казначейства, который отвлекает Ксанку от практики?..
Отвлекая от попыток поймать и связать-таки ускользающие концы, в кармане королевского камзола ожила книжка - верный секретарь исполнительно сообщал, что в приемной толчется иерарх, у которого опять случилась какая-то срочная напасть. Кеврел внутренне простонал, но привычно напомнил себе, что он король и должен, и поплелся. Неплохо было бы еще забежать по пути к мэтру Борису за вытрезвительными капельками.
* * *
- Три тысячи двести сорок два, три тысячи двести сорок три...
Занеся ногу в три тысячи двести сорок четвертый раз, молодой Юнас Хустик, дворцовой стражи сержант, внезапно клюнул носом затылок своего высшего руководителя, а самому ему в спину и ниже мягко прилетел аналогично не успевший притормозить сынок принцессиной телохранительницы.
- Стой! - спеша предотвратить дальнейшее цепное столкновение, скомандовал ван Тафель, одной рукой сдвигая обратно на положенное место потревоженный лбом подчиненного форменный шлем, а другой осторожно ощупывая глухую на вид стену, в которую все они по итогам подземного путешествия уперлись.
- Ищем, - велел глава Департамента безопасности и первым подал пример, принявшись ощупывать и озабоченно простукивать каменную кладку.
Нужный камень оказался почти у самого пола, поэтому неудивительно, что отыскал его именно Мятлик, опустившийся на корточки за неимением возможности, аналогично прочим рослым взрослым, пошарить под самым потолком. Все дружно отшатнулись от страшно застонавшей стенки, ван Тафель, бесцеремонно подцепив за шиворот, одним движением руки задвинул возмущенно что-то вякнувшего мальчика себе за спину.
Стон перешел в не менее надсадный прерывистый скрип, а потом лица присутствующих медленно залило белым дневным светом, причудливо смешавшимся с рыжими бликами от факелов.
Стена со всеми своими кирпичами, включая тот самый, ключевой, который нащупал мальчик, сдвинулась вбок сантиметров на тридцать и на этом застряла. Обзор через получившуюся щель открывался прескверный до прискорбия - снаружи потайную панель защищала от посторонних глаз глубокая ниша.
- Парень, а ну лезь наружу, глянь, где мы есть, - скомандовал ван Тафель Мятлику, с сожалением глянув на свое солидное брюшко, мешавшее сделать это самому. - Да вбок сильно не отходи, чтобы я тебя видел. Хустик, подстрахуй его через щель, мало ли - вдруг там болото со жрунами. Хотя и не должно быть - сколько там бишь было шагов? - ну два километра с четвертью от силы, где-то мы еще либо в черте Сарнова, либо сразу за городской стеной...
Пропустив Мятлика, он уступил Хустику с арбалетом место у щели. Молодой стражник приступил к исполнению приказа со всей возможной серьезностью, прищуренными глазами придирчиво обозрел открывшийся пейзаж - и вдруг совершенно не подобающим лицу при исполнении образом фыркнул и заржал.
-Да не, не болото там, - Хустик не смог сдержать смеха даже под прямым взглядом начальника, в котором укоризна мешалась с нетерпеливым непониманием. - Мастер ван Тафель, зовите парня назад, ему в такие места рано ходить. Это задний двор "Милашки Стинки", сто раз его из окна видел.
- ...Все-таки странные умы проектировали этот ход. Это ж надо - из дворцовой лаборатории да в публичный дом! - завершив доклад, ван Тафель расслабился и наконец отхлебнул предложенного еще четверть часа назад чаю.
- Да нет, все правильно, - вздохнул Кеврел. - Нейтральнее территории не придумаешь - во дворце хоть сто раз королей перебей, а бордель стоит и стоять будет. Да и вообще, откуда мы знаем, что в той лаборатории было двести лет назад - может, раздевалка королевской гвардии.
Ван Тафель ухмыльнулся, вообразив себе гвардейцев, трудолюбивыми кротами прорывающимися - от слова рыть - от нудной службы к веселому дому. Кеврелу же представились не менее трудолюбивые шлюхи, деятельно орудующие лопатами с другой стороны.
* * *
Здание библиотеки было одним из первых реверансов его покойного величества Кеврела II в сторону Ложи магов - собственно, здесь же, за отдельной массивной дверью с улицы, размещалась и резиденция самой Ложи. Надо было быть наивным до полной нежизнеспособности, чтобы полагать, что именно этот аппетитный кус земли в центре Сарнова король отдал магам безо всякой ехидной задней мысли - после того-то, как тогдашний иерарх год с лишним высиживал у него в приемной добро на возведение здесь очередного храма Светлых богов.
Само здание, впрочем, с точки зрения архитектуры подошло бы скорее храму богов, нежели науки - создавалось впечатление, что упустившие землю клирики из бессильной вредности подкупили зодчего. Сквозь немногочисленные витражные стрельчатые окна свет проникал с некоторым трудом - если бы не предполагалось, что здешний читатель при желании может организовать себе освещение сам, это могло бы стать реальным неудобством.
Его бывшее святейшество Энклинг Престман, чуть прихрамывая, не спеша продвигался между столами, вглядываясь в густившийся по углам полумрак, с каждым шагом все сильнее подозревал, что пришел напрасно, и все больше раздражался. Особо людно здесь, в силу специфики книжного фонда, никогда не бывало, но сегодня, казалось, царила и вовсе полная мерзость запустения. Один ряд стеллажей сменялся другим, но открывавшиеся виды не радовали даже самым замшелым библиотекарем. Мироздание плевать хотело, что Престману до бесов нужен был маг - желательно не местный, желательно срочно.
Не то чтобы с опаской, но почтительно, бочком пробравшись мимо забранной решеткой длинной ниши с закрытым собранием, книги из которого выдавались лишь магистрам, решившим посвятить себя магии как науке и имеющим соответствующие документы, Престман попал в последний зал, заканчивающийся запертой дверью с табличкой "запасный выход". Особо уже не надеясь на удачу, он окинул помещение взглядом и от неожиданности чуть не раскашлялся - в самом дальнем углу все-таки кто-то сидел.
Приглядевшись, Престман радостно напрягся - что клиент был его, можно было достоверно судить по внешнему виду. Ну то есть прическа и небрежно брошенная на соседний стул куртка вполне соответствовали местной моде, а вот предмет одежды, натянутый на торс, его бывшее святейшество опознать затруднялся - по сути, пожалуй, что-то вроде рубахи с короткими рукавами, но Престман не мог представить, чтобы настолько обтягивающая мускулы вещь позволяла обладателю мускулов хоть как-то шевелиться.
Опровергая эти его представления, юноша от души потянулся, зажмурившись и совершенно свободно закинув руки далеко за голову, и, лишь после этого заметив приблизившегося Престмана, вопросительно поднял на него большие ярко-серые глаза в обрамлении черных ресниц.
- Я чем- то могу вам помочь?
Вежливость, предупредительность, доброжелательность. Все это Престман на своем веку подделывал так часто, что и сам уже не мог не подозревать в том же окружающих. На этот раз он подделал рассеянно-застенчивый взгляд и смущенно-добрую улыбку - и крепче стиснул в кармане амулет от ментальной магии, чтобы наружу, упаси боги, не вылезли мандраж, ликование и корысть.
- Вы, я вижу, нездешний, - поясняя это наблюдение, Энклинг глазами указал на необычную одежку парня. - Вот хотел вас попросить, как будете возвращаться, передать письмецо одному моему знакомому. Сам-то я не из ваших, не из магов то есть, навестить его так просто не могу, а дело важное.
- Конечно, давайте. Я часто с ним вижусь, - кивнул парень, взглянув на имя на запечатанном конверте.
- Вот и славно, - Престман широко улыбнулся и на этот раз даже не соврал. Ну а что, это действительно было славно.