В салоне автобуса Новгород - Санкт-Петербург тихо и тоскливо. Впереди большая часть пути. Кто-то дремлет, кто-то читает, кто-то решает кроссворды. С десяток детишек, уже равнодушно, глазеют в окна. Не то учительница, не то воспитательница присматривает за ними, когда удается оторвать глаза от дамского романа. Бородатый дед проснулся, когда автобус тряхнуло на выбоине. Он заерзал в кресле, достал из кармана сверток, вкусно пахнущий бутербродами, перекусил и начал скучать.
- А что, вы, наверное, уже в школу ходите? - вдруг спросил он у всех детишек сразу.
- Да-а-а, - нестройно затянули дети и слегка оживились, настороженно поглядывая то на деда, то на учительницу.
- Говорят, теперь задают вам очень много, да и рюкзаки у вас тяжеленные, я у внучка полегал, а там книжки, что твои кирпичи.
- Да-а-а.
- А что вы уже умеете?
Дети радостно принялись загибать пальцы: писать, читать, считать, рисовать...
Ребятишки засуетились, зашушукались, потом притихли.
- Раз, два, три, - скомандовала девчушка с жиденькой косичкой, сидевшая впереди остальных, и дети дружно, ладно запели:
- Расцветали яблони и груши...
Дедушка просиял.
Потом были "Голубой вагон", "Облака", "От улыбки станет день светлей", "Крылатые качели".
Пассажиры автобуса встрепенулись, кто-то даже стал подпевать. Дородная тетя, сидевшая рядом с учительницей тихонько спросила ее с умилением в голосе:
- Это вы их так научили?
- Нет, это они сами, - растроганно ответила учительница.
А детишки уже перебрали весь детский репертуар. Худенький мальчишечка с оттопыренными ушами после последней песни набрал в легкие побольше воздуха и... только тогда понял, что не помнит ни одной песенки. На какое-то мгновение в автобусе стало тихо-тихо. И тут мальчишечка выдохнул:
- Господа офицеры! По натянутым нервам!
Остальные грянули не хуже хора российской армии:
- Я аккордами веры! Эту песню пою!...
От неожиданности парень в наушниках сполз с кресла, прижимая уши обеими руками и дико озираясь по сторонам. Да что парень! Учительница просто светилась от счастья, так неожиданно на нее свалившегося, да еще в образе ее маленьких разбойников. Бородатый дедуля утирал слезы краешком безразмерного платка и тихонько благодарил Бога, что не вся молодежь пропащая. Какой-то турист вытащил гитару, и, раз уж так дело пошло, стал подыгрывать. Даже строгая женщина, сидевшая в самом хвосте автобуса, придавленная огромной авоськой и с выражением лица "Всех ненавижу"... тихонько улыбнулась.
Всю дорогу автобус пел. Пел вдохновенно и от души...
Когда автобус уже въехал в Питер дети заревели страшными голосами:
- Све-е-ет озарил мою-ю-ю больную душу...
Дедушка перекрестился. Дородная тетя выпучила глазки. Парень с наушниками лежал в кресле, затыкал рот кулаками, пытаясь задушить смех, и плакал от душившего его смеха.
Ко второму куплету его состояние разделяли все пассажиры.
А голосящие ребятишки старательно выводили интонации, и только по глазам было видно, что им сейчас тоже весело.