Аннотация: Другой мир... Другие люди... Другие ценности... Другое счастье... или...
То, что эта планета была лабораторией для чистого эксперимента, в глаза бросалось сразу. На всей планете был только один тип ландшафта - равнина, и только один вид растений - кустарник с плодами похожими на манго. Только один вид птиц, подобных колибри, явно для того, чтобы опыляли этот кустарник, только один вид животных, явно из класса мелких кошачьих, чтобы контролировать популяцию этих птиц, и только один вид рыбы, годный впрочем, разве, что для ухи, так как она была очень мелкая.
Землян в этой части галактики до Него точно не было, и найти здесь нечто похожее на рай, пусть и искусственный, Он никак не ожидал. Но, странствуя по просторам вселенных и навидавшись того, чего он навидался, удивляться Он отучился напрочь.
Многосторонний опыт привил Ему некоторую осторожность, поэтому в первые дни от своего челнока дальше, чем на километр, Он не отходил, ведь мало ли что за сюрпризы планета Лаб (как Он назвал ее для себя по ассоциации со словом лаборатория) могла преподнести. Но, всесокрушающая порой, жажда познания, характерная так многим ученым, все же дала себя знать, и, изучив окрестности, Он заскучал. Через крошечную, закрепленную внутри Его ушной раковины, фасолину из материала, название которого 99 процентам населения Земли не сказало бы ровно ничего, но который был чрезвычайно похож на липучий силикон, в Его ухо текли потоки слов - остерегающих и запрещающих. Но как могли эти слова, произносимые за миллиарды световых лет, повлиять на его решения здесь и сейчас и одержать верх над скукой, которая оказалась не то что подле Него, а внутри Него, когда все пробы были обработаны? Его манил горизонт, а вызывать команду поддержки и ждать еще семь дней до ее прилета прежде, чем расширить район разведки, пока что необходимости Он не видел.
Странствовать по Лабу можно было налегке - скафандр Он снял, как только установил, что воздух прекрасно подходит для дыхания, и даже более чистый, чем дома. Плоды оказались не то что просто съедобными, а обладали вкусовыми качествами, о которых в народе говорят "пальчики оближешь". Температура тоже была идеальной и постоянной - примерно 25 градусов Цельсия - понижаясь не более, чем градусов на пять, в ночное время. В общем, Лабу было предначертано, чтобы его прибрал к рукам какой-нибудь магнат туристического бизнеса.
Подлетая к планете, Он видел, что вся она разделена реками, текущими в одном направлении - от верхнего полюса к нижнему - почти на идеально ровные дольки апельсина. Вот свою дольку он и решил прощупать.
+++
Встреча с местными произошла неожиданно и вовсе не поздно ночью, а в самый разгар дня. Он сидел на корточках на берегу реки, наслаждаясь тишиной, окружившей Его, как только Он вышел за пределы зоны сигнала, улавливаемого фасолиной в Его ухе - наслаждался и безрезультатно захватывал и дробил лопаткой все более глубокие слои почвы, погруженный в рассуждения о возможности обнаружить хоть какой-нибудь вид букашек, или червячков, или каких-нибудь других, вызывающих так у многих Землян омерзение, крошечных созданий, без которых круговорот жизни на Его родной планете был бы просто невозможен.
Сконцентрировавшись на малом, Он не заметил масштабного, пока топот ног бегущей толпы не раздался всего в нескольких десятках метров от Него.
Он даже не успел удивиться тому, что местные были людьми! Палки в их руках заставили Его не то, что вскочить, а взлететь и рвануть вдоль берега на такой скорости, которую в их спортивном центре наверняка посчитали бы рекордной. Но, показывать такой класс долго не смог бы даже самый великий марафонец, а Он никогда не занимался бегом профессионально.
Нигде не было ни валуна, за которым можно было бы спрятаться, чтобы перевести дух, ни скалы, в которой можно было бы найти пещеру для укрытия, ни даже дерева, на которое можно было бы залезть, чтобы попытаться спрятаться в кроне. Все было бесполезно, но Он продолжал двигаться вперед, пока ноги не отказались Ему подчиняться, и Он просто не рухнул на влажную почву, закрыв глаза и приготовившись к худшему.
Толпа приблизилась к нему беззвучно. Их присутствие Он почувствовал, только когда они склонились над Ним. Их глубокое ровное и совершенно спокойное дыхание, говорило о том, что они могли бы продолжить погоню и дальше. Внезапно воздух пронзил один лишь звук, лишь один крик - явно победный, и Его снова окружила абсолютная тишина.
Почему-то Они не расправились с ним сразу, и Он решился открыть глаза и рассмотреть своих преследователей. Его окружали ладно сложенные полуобнаженные юноши и подростки. Глаза их светились интересом и... счастьем. Да, сомнений быть не могло, они были абсолютно счастливы, как на Земле бывают счастливы только любимые дети.
Сначала их было человек десять, но постепенно к ним присоединялись и запыхавшиеся отставшие, каждого из которых первые беззвучно встречали приветственными кивками и улыбками.
Атмосфера сложилась очень даже благожелательная, и Он решился сесть. Ему никто не помешал.
- Вы можете вставать, Гость! - толпа расступилась, и к нему подошла совсем молоденькая смуглая девушка, приятной наружности.
- Вы знаете мой язык? Но откуда? - он был потрясен тем, что понимает ее идеально.
Его мозг наполнился хохотом толпы, но при этом тишину внешнего мира не нарушил никто, кроме самого младшего Преследователя, который передразнил Его движениями губ и курлыкающими звуками.
- Про Ваш язык мне ничего неизвестно, - ее губы не шевелились. - И зачем мне его знать, разве это важно для Вознесения?
На этот раз в Его голове раздались лишь отдельные смешки.
- Вы повержены Претендентами! Это первая победа над иноземцем! Честь нам и хвала! - мысль прозвучала совершенно спокойно, будто встречи с инопланетными существами были для них в порядке вещей.
- Значит, с другими вам везло меньше? - Он просто подумал, и это сработало.
- Вы - первый, кто пришел в нашу землю из-за ее пределов! Это чудо! Да еще и в такой день! Только чуть не повезло Вам! К самому Вознесению Вы немного опоздали!
- Куда я опоздал?
- К Вознесению! У нас ведь сегодня праздник! Вы не знали?
Он просто пожал плечами.
+++
Вся деревня, казалось, толпилась у огромного костра на, если можно так сказать, центральной площади, а точнее на пустыре, примыкавшем к скоплению еле заметных издали бугорков землянок. Еще прежде чем Он увидел множество ровно нарезанных кусочков мяса нанизанных на прутья, которые люди держали над продолговатым костром у дальней границы пустыря, Его нос уловил аромат натуральной еды.
- Вкусно у вас тут пахнет!
- Конечно! Праздник Вознесения это всегда вкусно!
Готовые кусочки мяса были разложены на высушенные корочки плодов, которые, как он понял, служили его хозяевам тарелками. Одна тарелка досталась и ему. Приборов для трапезы предусмотрено не было.
Он смаковал каждый кусочек, и ему вовсе не казалось, что он куда-то опоздал, раз он появился как раз вовремя для такого, чтобы отведать такое угощенье. Она сидела рядом с ним.
- А зачем вы гнались за мной там, на берегу?
- Охота - часть ритуала! Весь день мы охотимся!
- На кого, интересно? Я видел только колибри и кошек!
- Ни на кого, а для чего! Для того, чтобы показать, что мы достойны стать Вознесенными! А колибри и кошки... Они табу! Всегда, кроме одной недели в году. В двух землях все погибли только потому, что не соблюли это правило. Не станет колибри - не будет уайай! Не будет кошек, и колибри станет столько, что они не смогут найти себе достаточно пропитания и улетят в другие земли, ведь пираньи... - это мы так рыб называем, - уточнила она, - им не страшны. Колибри - неприкасаемые. Они плавают в воздухе, что из нас доступно только избранным - Вознесенным!
- Веселая этимология названия у ваших и наших рыбок, как я посмотрю. А уайай - это плоды, так?
- А ты догадливый, Иноземец. Умный...
- А те другие земли... вы общаетесь?
- Никогда! Вода - граница! Пираньи!... Все для нашего блага, ведь по непониманию мы могли бы и лишиться своего счастья, нарушив границы, за которые нам лучше не выходить. Вот границы и даны нам свыше... вместе со всем остальным необходимым.
- Да... это заметить я успел!... Постой, постой... - когда он попытался найти обо что бы вытереть жирные пальцы, его мысль вернулась от философии к насущным потребностям. - А что мы сейчас тогда ели, если не кошку и не колибри?
- Ели...? Вознесшегося, конечно же! А что же еще? - она аккуратно сняла с его колен имитацию тарелки с начисто обгрызенными им минуту назад косточками.
- Человека???
- Избранного!
- Вы едите себе подобных? - он огляделся вокруг, и пришедшая ему на ум мысль, заставила его вздрогнуть. Его окружали исключительно молодые люди. - Вы убиваете и едите своих родителей?
- Во-первых, мы никого не убиваем. Лучший Претендент возносится сам, мы только помогаем. И это стремление каждого из нас! Этого надо еще быть достойным - быть самым сильным и быстрым! Стать победителем охоты! Никто не хочет стать стариком - обузой для своих соплеменников! Только лучшие достойны Вознесения! Лучшие, в момент своей наивысшей силы! Лучшие, частичка духа и плоти которых, остается в каждом из нас... - она уже отошла от Него на несколько шагов и поманила Его за собой. Он встал и последовал за ней на другую сторону деревни, где в очереди толпился народ с тарелками в руках. Они встали в конце.
- А те, кто этой чести не удостаивается?
- Они уходят и прозябают в тоске по дому на окраинах земель. Но у каждого из них тоже есть выбор - каждый из них сам для себя решает, когда положить конец своим мучениям. Решившись, они возвращаются, чтобы рассказать про ужас своего существования и еще раз насладиться праздником Вознесения, прежде чем отдать свои тела в пищу рыбам, чтобы, если не их дух, то хотя бы их плоть принесла пользу... А их кости так и остаются гнить на дне вечность.
Очередь медленно, но, все же, двигалась вперед, и они все ближе подходили к месту, где на земле сидели два человека с небольшими каменными жерновами.
- Это святыня! За всю историю наши предки нашли на нашей земле только два камня! - прокомментировала Его спутница.
Каждый подошедший сваливал в один из жерновов кости со своей тарелки и несколько раз проворачивал костяную ручку жернова, размалывая его содержимое.
Когда настала их очередь, она передала Ему Его тарелку, и старательно обглоданные Им косточки почти весело застучали о стенки жернова. Он засомневался, стоит ли касаться ручки приспособления.
- Это дань уважения! Не надо оскорблять Вознесшегося!
После этих слов укора, ручку Он повернул, впервые сознательно став частью ужасающего обряда.
Когда очередь отдающих дань уважения иссякла, уже близились сумерки.
- Пойдем! Сейчас будет Развеивание!
Вопроса о том, что это значит, Он уже не задавал. Все прошли куда-то вглубь зарослей кустарника и выстроились в ряд. Смотрители жерновов, двинулись вдоль этого ряда с плошками наполненными размолотыми костями в руках, и каждый из стоявших в ряду, забирал горсть праха и развеивал его над растениями, прежде чем сделать шаг вперед.
- Хорошо, что успели до темноты! Вознесшийся видел все с небес!
- О, да... только на это и остается надеяться...
- Ты можешь сделать мне ребенка?
Вопрос был настолько неожиданным и неуместным, что Он чуть не отшатнулся от нее в отвращении.
- О чем это ты?
- Сейчас все пойдут делать детей! Если в этом будет сопутствовать удача, то значит, ребенок будет избранным, и будет иметь большие шансы вознестись, когда придет время! Ты, конечно, мог бы быть и посильнее, и не таким странным, но ты вроде разумный и симпатичный, а это уже неплохо! Да, и мне пора уже принести ребенка! Ведь девушки могут претендовать на Вознесение только после рождения двоих! А если принести троих, то можно даже в охоте не участвовать, а просто выразить желание вознестись, и оно будет удовлетворено! - ее глаза горели восхищением от возможности так легко стать избранницей своего племени. За восхищением последовала грусть: - А у меня пока ни одного нет!
Он начал подыскивать слова, чтобы объяснить ей все безумие происходящего, и тут понял, что даже не знает ее имени:
- Извини, а как тебя зовут?
Его вопрос заставил ее улыбнуться, после чего она с гордостью произнесла:
- Я - Претендент. Мы все - Претенденты!
Он не верил своим ушам. Он не верил своим глазам: столько счастья в этом кошмаре! Но, вспомнив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, просто посмотрел на нее с жалостью:
- Я не могу тебе помочь, Претендент. Извини. Пойду-ка я лучше.
- Как хочешь.
Ее слова прозвучали безо всякой обиды. Она просто потеряла к нему интерес и пошла искать соплеменника, который помог бы ей приблизить момент ее превращения из Претендента в Вознесшуюся.
Он, молча, шел к своему челноку. В Его голове роилось столько мыслей, что, когда сигнал в фасолине возобновился, повторяющимся вопросом о Его местонахождении, и информацией о том, что группа поддержки уже вылетает, от неожиданности Он даже не сразу сообразил, что вернулся в свой мир, и что ответить надо вслух.
- Со мной все в порядке. Группы поддержки не надо.
- Принято! Рады слышать Вас! Когда будете на борту?
- Через час.
- Сеанс видеосвязи через час пятнадцать минут.
Он был благодарен судьбе, что Ему не пришлось никого благодарить за угощенье, и что Он опоздал на начало празднества. И вообще, Он был благодарен за знание, которое Он получил в этот, проведенный практически в полной тишине, но такой насыщенный день.
Против искушения еще раз отведать уайай Он не устоял, но сорвал только парочку плодов - только для себя на обратный путь к базовой межгалактической станции.
Закрывая за собой дверь в такой похожий на рай с первого взгляда, и такой не похожий на него со второго, другой мир, Он прекрасно осознавал, что придя сюда, земляне лишь разрушат его. Разрушат царящие в нем порядок и счастье. Разрушат то, чего не понимают, и достойную замену чему вряд ли смогут предложить. Что-то внутри Него не позволяло Ему допустить этого. Да и столкнуться случайно с устроителями этого жестокого эксперимента своим соплеменникам Он не желал.
- Даже если мы тоже эксперимент, с экспериментаторами нам уж точно повезло больше - выбор у нас побогаче будет... Вот только ценить наше счастье мы, почему-то, в отличие от Претендентов, пока не научились, а навязывать свои правила другим спешим, - без философских мыслей в такой ситуации было никак не обойтись, - а ведь "вроде разумные"...
Когда во время сеанса видеосвязи на экране возникла форма по оценке пригодности Лаба для жизни или применения планеты человечеством, Он, не задумываясь, и не одним, а двумя пальцами, поставил в ней не зеленую галочку, а жирный красный крест.