Аннотация: Странная судьба у 1 сказки... Начал писать в 91-93, вроде бы дописал, но потерял. А как пошли майданы-болотные - восстановилась как бы чудом. Порой думаю, РАНЬШЕ надо было публиковать, не замешана ли тут служба Безбедности?
Дмитрий Осокин,
ДРАЙБУРГСКИЕ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИГРЫ СВОБОДНОЙ,
РАВНОЙ И БРАТСКОЙ ДОЛИ.
'Игра на сцене - не игра,
Театр не жизнь, но жизнь - театр
Герои мечутся... Ура! -
- Любовники стреляют в амфитеатр!
В партере драка, топора
Взмах разрушает генератор,
И гаснет свет, и аллигатор
Проснулся в зрителе... Пора.'
'Поэма о Бонни и Клайде',
Кристофер Марло, ок. !588г.
ПРОЛОГ.
Высоко-высоко в голубых небесах над этой частью Земли медленно плыла в небесах черная жирная клякса. Это полугрузовой супертранспорт типа 'Мрия' дожидался на орбите своих пассажиров. Вот уже два сезона, то есть два полета 'Мрии' на промышленную планету 'Олеся-18', называемую теперь по имени разросшегося столичного - и одного-единственного, - города под искусственным колпаком биозоны, Драйбургом, как Службой Всеобщей Безбедности были разрешены экскурсии землян.
И рекламные агенты надрывались: 'Посетить Драйбург - вопили электронные голоса и били по глазам электронные плакаты-зазывалы, - это все равно, что осуществить путешествие во времени!' 'Вы увидите, что представляла собой Земля в эпоху так называемой Дикой Демократии, то есть попадете на планету, где еще идет борьба между политическими партиями и царит прекрасная простота нравов двадцатого - двадцать первого веков! Решайтесь, супертранспорт 'Мрия' бывает на планете лишь раз в году, но долетает до Драйбурга меньше, чем в десять дней!'
Здесь, невдалеке от посадочной площадки челночных конвертопланов типа 'Буран-Орленок', их, решившихся на инопланетную экскурсию, осталось уже немного. Человек двадцать. Последний 'Орленок', снующий между Землей и плывущей на высокой орбите 'Мрией', вскоре подберет и их. Все они обвешаны миниатюрными видеокамерами, все имеют слегка напуганный вид, каждого из них окружает небольшая толпа провожающих. Однако, если присмотреться внимательней, то вокруг одного из них, рослого курносого парня, толпа КАЖДЫЙ МИГ НЕ ОДНА И ТА ЖЕ.
Хотя её численность пытаются удержать на среднестатистическом уровне, если всё же приглядеться ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНО, то можно заметить, что, ТОЛЬКО В ЭТОЙ СУМЯТИЦЕ ПРОВОДОВ стоит одному человеку пожать руку парню и пробормотать ему несколько слов, как он тут же отходит - или к личному левитану, или смешивается с толпой, провожающей других туристов, или просто перемещается к зевакам, ожидающим последнего легкого приземления и стремительного взлета 'Орленка' уже с этими пассажирами на борту. А на место покинувшего окружение этого туриста тут же подходит кто-либо другой, дождавшись разрешающего кивка от самого парня или двух его наиболее близких провожающих, всё время кружащих вокруг него. Вот подходит полная дама:
- Валю Возгрина отыщи, сынок, привет ему от товарищей по историческому обществу, пусть на землю попытается хоть фото цифровой код его нынешнего фото передать, - она всхлипывает и, после сочувственного кивка парня, быстро семенит на другой конец поля, где, уже с абсолютно просохшими глазами начинает громко выспрашивать видеодисплей о подробностях, цене и дате нового тура на Драйбург.
А на её место быстро раздвигая локтями толпу проходит властный молодой человек невысокого роста на высоких каблуках с прыгательными пружинами в них. Однако его гордое и умное лицо бесстрастно, когда он, в свою очередь подойдя к будущему туристу выпаливает быстрой скороговоркой:
- Если сможешь, отыщи ТАМ Чавеза, такие надежды подавал, привет от философского общества ложи Миранды ну, и, конечно, если сможешь, доставь на Землю одну из его последних работ ОТТУДА.
- Не знаю, как и обещать, - глядя в другую сторону и стараясь не шевелить губами, так же быстро отвечает парень, - и так, ужас , что творится, как бы меня с рейса не сняли, я и не предполагал, что столько 'провожающих' будет' как бы они меня не демаскировали перед Службой. Но если на борт попаду, на Драйбурге сойду, то без никаких, Володя, поищу Чавеза, и попытаюсь весточку обратно доставить, - парень нервно усмехается, - если меня полностью не раскроют и самого ТАМ не оставят...
Названый Володя так же споро отходит, по пути подавая знаки, всем, кто окружает парня или ждет своей очереди. Видимо, он пользуется каким-то влиянием, ибо уже через несколько секунд вокруг этого туриста остается самая обычная кучка провожающих.
И тут же медленно вращая плоскостью крыла, с небес опускается конвертоплан, туристы проходят внутрь... В том числе и высокий курносый парень. Однако он не знает, что предпринятые им в последний момент меры предосторожности УЖЕ напрасны, что на него обратили внимание не только - по нашей подсказке, - читатели, но и те, кому это положено по долгу службы и между Землей, взлетающим 'Орленком' и 'Мрией' уже несколько долгих секунд идет интенсивный обмен компактными выстрелами информационных блоков, на тех волнах, которыми пользуются полевые агенты Службы Безбедности:
- 'Земля, 'Орленку', молодой человек, предпоследним вошел,
посмотри, все ли у него в порядке с билетом, ответь, передай на 'Мрию'. Что-то с ним не так.
- 'Орленок-4' - Земле, билет в норме, документы соответствуют, место на 'Мрие' 'Эр-Ы-7394-бис', ведет себя адекватно.
- Земля - 'Орленку-4', всё равно, провожали его как-то странно, передай на 'Мрию' номер билета и приметы...
- Земля, Земля, здесь 'Мрия-первый', 'Орленок' уже всё передал, посмотрим на пассажира, даже если всё внешне в порядке, здесь полевые агенты о нем не забудут...'
Итак, теперь можно быть уверенными, что полевые агенты Службы Всеобщей Безбедности, находящиеся на борту супертранспорта 'Мрия', не забудут о вызвавшем легкую заинтересованность Земной Службы в этом странном туристе. Отвлечемся на время, но не забудем и мы его, так как, возможно, именно этот персонаж расскажет нам что-нибудь интересное о Драйбурге и о местных Драйбургских Играх, проводящихся раз в четырехлетие, Играх, которых не видел ни один инопланетник, но о которых, почему-то, на Земле (уж не с подачи ли Всеобщей Службы Безбедности?), например, сложилось стойкое мнение, что это нечто вроде оздоровительных Олимпийских Игр в античной древности.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
(месяц спустя по абсолютному времени, Драйбург)
ЗАСЕДАНИЕ ОРГКОМИТЕТА.
Заседали в одном из тех, самых неожиданных мест, в каких и устраиваются обычно подобные тайные заседания.
- Кривая преступности опять достигла уровня 'Z минус один', - сказал человек кавказской национальности с рыхлым лицом аналитика и прикурил о встроенного в мизинец лазера сигару, превосходящую по свей токсичности кубинскую. От лазеров, встроенных в указательные пальцы рук этого субъекта плавились огнеупорные конструкции, включая и композитную броню танков на воздушной подушке на расстоянии до пятидесяти метров.
И ничего странного в этом, призанимаемой им должности начальника Службы Безбедности Драйбургской промышленной зоны, не было.
Его коллега, с пышным пристанищем для микробов в пушистых седых усах, лицом херувима и вечно крайне херовым настроением, шеф Службы Безбедности Драйбургского Купола или, иначе, Драйбургской биозоны, мрачно вынул изо рта изогнутую трубку для курения измельченной коры пенициллиновой ивы, и угрюмо добавил:
- Подтверждаю о достижении уровня 'Зет минус один'. В красном квартале собирают пульсаторы, в синем - ищут электромагниты с такими характеристиками, что из них можно будет собирать стволы плазменных пушек, а над мэрией вчера взорвали левитан с гвоздями и стальным ломом.
- Все окна повыбили, негодяи, - неоправданно оживленно
прокомментировал этот факт лорд-мэр-протектор Драйбурга, или Тригорода, или Труавиля - по разному называли эту искусственную биозону на мертвой планете с богатейшими залежами хрома, бэта-хрома и хрома-сома, но никогда - на английский лад, так как на самом распространенном из земных языков, образовавших сначала на Земле а потом и на Планетах Космоса 'земной общий', своего рода новый 'лингва-франка', название 'Сриберг' отдавало двусмыслицей.
Лорд-мэр-протектор города обладал большими ушами, длинным носом, а, главное, всегда являлся на службу - да и на тайные совещания тоже, - что, единственный из всех собравшихся, мог дымить 'Драйбургскими', курительными палочками без фильтра. И он докуривал их почти до конца, кокетливо держа мелкоскопичекий горячий окурочек миниатюрными платиновыми щипчиками, подаренными ему на второй год избрания благодарными жителями города.
- Кажется, пора готовиться к очередным Играм четырехлетия, - продолжил мэр, - если присутствующие не возражают, здание мэрии - наиболее подходящее для того, чтоб я лично возжег там священное пламя наших традиционных национальных Игр Свободной воли, Братской и Равной доли, - затем, конечно, следует передать это пламя и всем другим присутствующим здесь... э... олимпийцам, - совершенно неуместно захихикав, мэр (в каждой из трех частей города занимающего эту роковую выборную должность называли по-своему, отсюда и длина титула, но мы, если вдруг нам еще доведется как-то обозначить эту веселящуюся персону, будем использовать именно этот, из трех букв, самый короткий из его титулов).
- Я попросил бы серьезнее! - взвизгнул, прикуривая от сигаретки мэра один из двух самых богатейших граждан Драйбурга, выбранный жребием в представители ненавистной народу олигархии на этом сверхтайном совете.
Он затянулся и его породистые ноздри нервно затрепетали:
- У меня вопрос к вам, сэр! - он закашлялся и пристукнул стульчаком, на котором сидел, - нет, два вопроса! Во-первых, почему здесь так накурено?
Действительно, хотя дымили все присутствовавшие на встрече, привыкшему к кондиционерам человеку могло показаться странным, что в его чувствительные ноздри все время лезет дым чужих сигарет, трубок, папирос и сигар.
- Сэ-эр, - с ленивой медлительность проговорил человек со слишком уж неприметной внешностью, чтоб в нем нельзя было не узнать агента Службы Всеобщей Безбедности того или иного ранга, службы занимавшей в Космосе то же место, что и Планетарная Безбедность - на Земле, то есть, единственно первое, - сэ-эр, здесь накурено, потому что то помещение с кондиционерами, где мы встретились для того, чтоб гарантировать всех собравшихся от различных мелких неприятностей еще и окружено мощным силовым полем. И если бы кондиционеры смогли пропускать сквозь него дым наших курительных трав, то и фанатики, хоть диггеры из вашего же сектора, могли бы запустить кое-какой дым, - сомневаюсь, что безобидный, - под защитное поле снаружи.
Встреча происходила в облицованном плиткой из кайфеля, местного огнеупорного материала, мужском туалете харчевни 'Свободомыслящий Инд...'. Об истинном названии конспиративной харчевни много спорили: 'Индус', 'Индекс' или '...Энд Корпорейшен' имелись в виду в ее названии. Однако вывеска её еще больше запутывала дело, представляя собой украшенную фригийским колпаком супницу.
- Позволю себе предвосхитить ваш второй вопрос, сударь, - уже серьезней проговорил представитель Службы Всеобщей Безбедности, обращаясь к тому же олигарху и обводя присутствующих тем ничего не выражающим взглядом, под котором съежились все, даже его 'провинциальные' коллеги из местной Службы, наш глубокоуважаемый мэр конечно же оговорился, сказав 'пора начинать готовиться'. Под руководством специальных агентов Службы Безбедности, подготовка была начата еще неделю назад, когда политическая агрессивность в вашем обществе достигла уровня 'Зет минус восемь', все активы наиболее состоятельных граждан переведены на офшорные планеты, зарезервированы каналы для получения вами возможной страховки после окончания Игр. Что же касается персональной эвакуации, она должна начаться на рассвете дня 'Зет'.То есть, через шесть часов. И прошу не волноваться. За вашу безопасность в зоне эвакуации 'База' буду отвечать лично я, Специальный агент Службы Всеобщей Безбедности Герберт Хил, с приданными мне исключительно для этой операции полевыми агентами, а в городе за ходом Игр присмотрит другой Специальный агент, его имени, как вы понимаете, я вам раскрыть не могу; причем подчиненные ему полевые агенты уже заныли позиции во всех трех муниципальных секторах. Итак; - специально неприметному, через чур уж стандартную физиономию специального агента осветила специально осветила особая, предназначавшаяся только для только для собравшихся, специальная улыбка:
- Итак, день 'зет' наступит через минусь семь часов сорок три минуты. Не волнуйтесь, в зоне эвакуации 'База' вы будете находится под защитой самых подготовленных людей и самой современной боевой техники. Меня уполномочили сообщить вам, всем здесь присутствующим, что на 'Базе' уже установлены излучатели Мэтьюза. Благодарю за внимание и за понимание. Расходитесь по одному, мои люди помогут вам покинуть купол силового поля и подскажут оптимальный маршрут. Берегите себя.
Послышались возгласы облечения, застучали стульчаки, заскрипели двери кабинок, в которых, сидя, можно было всё слышать, но никого не видеть.
- Просьба покидать кабинки строго по очереди! - видя, как один из агентов Безбедности жестко остановил высунувшихся было участников совещания Специальный агент, - начиная с двенадцатой, за остальными будут приходить сотрудники по мере того, как проводят предыдущего... Заранее благодарю всех за повиновение и внутреннюю дисциплину!- добавил он совсем уж стальным голосом.
- Очередные Драйбургские Игры объявляются открытыми! - мэр зааплодировал.
К нему присоединились к то с меньшим, кто с большим энтузиазмом, из кабинок, правда, переходящие в овацию аплодисменты звучали глуховато.
Когда остальные присутствовавшие, один за другим, зажатые между слишком уж не бросающихся в глаза фигурами полевых агентов Службы Всеобщей Безбедности, Специальный агент и лорд-мэр-протектор Драйбурга медленно прекратили постукивать ладонями о ладони и глубоко, жестко, взглянули друг другу в глаза.
- Я продолжаю требовать, что б ни один турист-инопланетник не погиб, - в последний раз демонстративно резко соединив, с жестким стуком, ладони, под эхо хлопка тихо, но твердо проговорил мэр и кончик его длинного носа негодующе дернулся из стороны в сторону, а улыбка из знаменитой скромной, известной по развешенным в городе голограммам; стала едва заметной.
Мало того, что мэр сделал 'губы ниточкой', они, губы эти еще и побелели:
- И я продолжаю с горечью утверждать, что владелец билета 'Эр-Ы-7394-бис' с транспортного космического корабля 'Мрия' вами на планете еще не обнаружен. Даже если он переживет Игры, законы Драйбурга не позволят психиатрам давать ему направление на старание памяти.
- Если он хоть краем глаза увидит Игры, Профилактическая
Инженерия Здравоохранителей при Службе Всеобщей Безбедности н не поинтересуется сводом законов Драйбурга, могу вас уверить.
- Когда отбывает последний конвертоплан на 'Мрию' - холодно осведомился мэр, - о мой планете....
- О вашей бывшей планете... извините за напоминание!
- Это не только наши, но ваши Игры! - взорвался мэр, - и попробовал бы кто-нибудь утверждать, что Служба Всеобщей Безбедности, ссылая на Драйбург подозрительных публицистов, не использует все выгоды, которые предоставляют ей Игры!
- Никто и не оспаривает.... - пытался сохранить специальную
невозмутимость своего лица Специальный агент.
- А раз не оспаривает, то, я мэр Драйбурга или стоящий вслед за мной в очереди маршал Ветеринарной Безбедности в отставке Кулик, или уже следующий в очереди, романист Реентенко, никто из нас не может позволить, чтоб планету покидали туристы, туристы-ИНОПЛАНЕТНИКИ со стертыми мозгами.
- Вы слишком примитивно понимаете принцип нейроэмульсионного вмешательства... На этого парня обратили внимание еще на Земле, но с тех пор за ним так и не выяснилось никаких грехов. Легкая промывка мозгов, это ведь не так уж и страшно! При помощи похожих на пескоструйные аппаратов эмульсионной продувки нейронов, серое вещество...
- И слышать не желаю! Заметили неладное на Земле - на Земле и решать надо было проблему! Примитивно я понимаю или нет, но - повторю свой вопрос! - КОГДА отбывает последний шатл или пассажирский конвертоплан или что там еще у вас летает между планетой и супертранспортом 'Мрия'!?
- Хорошо, сторгуемся, - человек с профессионально неприметной внешностью, Специальный агент Герберт Хил специально вздохнул, - нам тоже не слишком-то хочется рисковать, есть предположения, что владелец билета 'Эр-Ы-7394-бис' является гражданином Метрополии и возвращать земной Планетарной Безбедности её пациента с уже промытыми мозгами и нам не особенно хочется...
- Гражданина Земли!
- Ну, успокойтесь, господин мэр, я же уже позволил себе намекнуть о возможности компромисса. 'Мрия' пробудет на драйбургской орбите до часа 'зет плюс сорок восемь', а последний конвертоплан типа 'Орленок' отправиться на борт космического супертранспорта в 'Зет плюс тридцать два', однако мы или постараемся задержать его отправление, или подготовим на Базе специальный шатл. Однако, сами понимаете, задерживать жесткое расписание супертранспорта больше, чем на час мы не сможем. Во избежание толков еще более сомнительных, чем об оставшемся на Драйбурге добровольно одном из туристов, основная их группа должна вернуться на Землю в строгом соответствии с расписанием. Так что временные ограничения ставят перед нами довольно жесткую вилку: или мы - а Специальный агент Службы Всеобщей Безбедности, остающийся в городе со своей командой обязательно посвятит этому вопросу самое пристальное внимание, успеваем найти этого туриста за двое суток после начала Игр - тогда он будет доставлен на 'Мрию' и супертранспорт не задержится на нашей орбите лишнего часа; или нет. Но если злополучный владелец этого билета не найдется за двое суток и, если он переживет на Драйбурге Игры...
- Договорились, - буркнул мэр, с осторожностью пожал Специальному агенту руку и удалился, в сопровождении двух ничем не примечательных личностей.
Одна из этих личностей - какая, невозможно было бы определить постороннему человеку, настолько всё же все агенты Службы Безбедности походили на некоего абсолютно среднего, ничем непримечательного человека, что только зоркий глаз Специального агента мог отличать их одного от другого, вернулся и вытянулся в струнку рядом с Гербертом хилом, с явным намерением о чем-то ему доложить:
- В чем дело, полевой агент Мак-Дугал?
- Специальный агент Василенко уже два часа не выходит на связь со своими полевыми агентами в городе, чиф!
- Спасибо за информацию, - несмотря на всю спецподготовку,
Специальный агент Хил проговорил эти слова так, словно он был удушить полевого агента Мак-Дугала за эту самую информацию, как полевую мышь.
- Неужели фальстарт в самом начале Игр? - прошептал он одними губами и рявкнул на Мак-Дугала, - Изя, возьмите в помощь Гордона, отправляйтесь в город. Как только засечете сигнал встроенного передатчика Специального агента Василенко, немедленно доложите!
Но когда Специальный агент Герберт Хил остался в накрытом колпаком защитного поля туалете один, он бессильно опустился на стульчак и еще раз прошептал:
- Неужели провал?
Специальный агент Службы Всеобщей безбедности Василенко, имеющий такой же статус и такие же полномочия, как и сам Хил, как раз и должен был, используя подчиненных ему полевых агентов контролировать ситуацию под куполом биозоны города Драйбурга и, в частности, еще и разыскивать заблудившегося туриста из Метрополии.
ГЛАВА ВТОРАЯ
БЕЗЗАБОТНЫЙ ТУРИСТ.
'Ведь я простой,
я - молодой,
нет на меня ошейника!
Дела верчу,
как захочу,
и вовсе не мошенник я!'
'Драйбургские народные песни', сб., 2378 г.,
приписывается Антону Яковлеву и 'Перевалу'.
Я не стану называть своего настоящего имени, так как его разглашение может обернуться против меня и повредить мне как целостной личности. О, я вовсе не хочу сказать, что мне угрожает промывка мозгов... то есть гуманное лечение Профилактических Инженеров Здравоохранения. Но если я сам до сих пор не очень-то понимаю, каким образом мне удалось увернуться от беседы с психологами из Службы Безбедности, то дальше лучше проявлять осторожность, да?
Тем более, что совсем недавно, я не блистал осмотрительностью. К примеру, когда решил встретиться кое-с кем на промышленной планете класса 'Олеся' и взял на одно из своих имен билет на сверхпространственный звездолет класса 'Мрия'. И, особенно, когда сошел на эту планету с борта конвертоплана типа 'Орленок' курсировавшего между оставшейся на двухсоткилометровой орбите гигантской 'Мрией' и космо-аэропортом доброго города Драйбурга.
Ну, прежде всего Драйбургом, или Тригородом (реже Труавилем), называется и сама планета и город под гигантским колпаком биозоны на ней. Планета называется теперь Драйбургом (первооткрыватели из далией разведки космоса дали ей наименование 'Олеся-18'), потому что так прозвали поселенцы единственный, разместившийся под куполом биозоны город. А город назвали так потому что в нем одном существует как бы три города. Или, как они тут выражаются, сектора: красный, синий и желтый. Сложно, да? Непросто! Но это было все, что я знал о планете и городе - ах да, раз в четыре года там проводились какие-то необыкновенные Игры, которые не видел еще ни один инопланетник.
Еще Драйбург - преимущественно биозона с городом, а не остальная мертвая планета, где только шахтеры в гигантских скафандрах или защитных костюмах, не знаю уж, как вернее назвать, добывали абсолютно все виды хрома, которые и не снились Менделееву. Особенно часто встречались редчайшие в освоенном космосе хромо-йот и хромо-сома. Это привлекало промышленников и инвесторов. А собственно биозона с городом, по мысли рекламных агентов, должны были просто притягивать - с силой, превышающей здешнее, близкое к земному тяготение, - самых различных туристов.
'Посетить Драйбург - все равно что совершить путешествие во времени!' - распинались они в электронных буклетах, на видеоплакатах, из мегафонов, по радио, по эмовидению. Этот же призыв они художественно писали желтым на снегу.
Драйбург, наверное, действительно слегка напоминал Землю двадцать первого - двадцать второго веков, наверняка я сказать вам не могу, сами понимаете, в те времена я на Земле не жил, и, возможно, и впрямь был интересен с исторической точки зрения. Во всяком случае, здесь не было никаких ограничений насчет рекламы - со стен домов били разноцветные призывы типа: 'Вам не кажется, что в вашем городе маловато зеленых насаждений? - Обратитесь в КОСМОССАД!' ( организация, во временя космической экспансии выросшая из скромного Управления Московских парковых садов, МОССАДа, сокращенно) или 'Вы чувствуете себя подавленными - Профилактический Институт Здравоохранения к вашим услугам!'. Конечно, я бы и в жутчайшей депрессии не сунулся бы в ПИЗДру - эта зловещую организацию по промывке мозгов при Службе Безбедности, - но вот ловким ребятам из 'КОСМОССАДА' мог бы заказать садик вокруг своего дома, там, на Земле.
Еще один признак прошлого вообще-то бросался в глаза. Но я заметил его только после того, как мои глаза остановились на невозможном (не говорю - 'на Земле', там с рекламой вообще очень строго, а имею в виду 'невозможном с точки зрения здравого смысла') рекламном призыве: ' ЛУЧШИЙ В МИРЕ ПЛАЗМОБОЙ! ЗАЩИТИ СВОЙ ДОМ РОДНОЙ!'
Это был ОРУЖЕЙНЫЙ МАГАЗИН. На Земле, конечно, оружие тоже можно купить - спортивное -луки, арбалеты, пороховые пистолеты калибра меньше чем 4,5 миллиметра (причем пользоваться всем этим можно только на стрельбищах, в присутствии инструктора из Службы Безбедности) - или что-нибудь для самообороны, шокер, акустическую, световую гранаты, пульверизаторы с газом. Но тут продавали - я присмотрелся, - действительно БОЕВОЕ ОРУЖИЕ! Лазеры, пульсаторы, плазменные ружья (плазмобои) что-то очень похожее на... ручные минометы. И дикие минометы...
- Это я от удивления, в смысле, мне показалось, что в убогой лавчонке с призывом 'ЗАЩИТИТЬ СВОЙ ДОМ РОДНОЙ', продавали не только ручное, но и стационарное оружие.
Да! Лишь ошеломленно замерев у этой лавчонки (как позже выяснилось - одной из многих, и далеко не самой крупной), я понял, почему многие туристы из нашей пешеходной экскурсии давно уже охают, ахают и гудят видеосъемочными камерами и более хитрыми приборчиками, чуть ли не подпрыгивая вокруг аборигенов Драйбурга. Мне говорили, что в девятнадцатом - двадцать первом веке личное оружие было широко распространено, но не настолько же!
А между тем, достойные аборигены славного города Драйбурга невозмутимо проходили мимо, и чуть ли не у каждого второго мужчины на шее или за плечом висел плазмобой или лучевик. Мужчин, правда, было немного, все же большинство жителей планеты - шахтеры и работали они неделями за пределами биозоны, в недрах мертвой планеты. Зато концентрация личного БОЕВОГО, не полицейского даже, вроде парализаторов или игольников, а именно БОЕВОГО оружия ну очень впечатляла.
Может и впрямь, 'путешествие в прошлое'? Неужели века назад у гражданского населения, ГОРОЖАН, на руках было так много БОЕВОГО оружия!?
То есть по идее, планета для туристов действительно оказалась интересной, прямо-таки райской, но, при всей этой экзотике, рекламщики забывали выяснить, что именно на Драйбург ссылались и порой пропадали там без вести земляне, писатели с публицистическим уклоном и журналисты, которым удавалось отвертеться от промывке мозгов в той же ПИЗДре, но не освободиться полностью от обвинений в 'деструктивном мышлении'. Вот с этими-то гражданами славного города Драйбурга, на самом деле, я и прибыл пообщаться, узнать как одни, выяснить что-нибудь о судьбе других, пропавших без вести. Но чисто развлекательный туризм, 'путешествие во времени', это, тоже, конечно, должно мне казаться очень интересным, - ведь иначе у местной Безбедности могли бы возникнуть ко мне вопросы, верно, да?
Итак, я как и все, снял номер в отеле 'Пхай-Пхай!' ( на уже возникшем местном слеге название это, как ни странно, переводиться вполне пристойно 'Мир, дружба!'), как и все, отправился на обзорную экскурсию, затем, чтоб в первый же день особо не выделяться и сразу же по прибытии, не засветиться, начав компьютерный поиск интересных МНЕ людей, отправился с наиболее активными туристами на пешеходную прогулку вокруг центра города.
Улицы в Драйбурге были прямыми, ровными и красивыми. Вызывали некоторое недоумение мелкие особенности пешеходных дорожек по краям этих улиц - если во всем мире было принято поднимать тротуары над проезжей частью на десять - двадцать сантиметров, то здесь проезжая часть была отгорожена полуметровыми бронебетонными блоками, прерывающимися лишь в местах дозволенного законом перехода улиц. К 'зебрам' переходов ... поднимались лестницы. Да-да, именно поднимались - легкая загогулина в мозгах городского архитектора - глубинный смысл этого поистине рационального новшества открылся мне опять-таки позже, - и пешеходные дорожки по краям улиц оказались опущены вниз метра на два. То есть пешеходы, практически, двигались по дну выложенной железобетоном, глубокой и не слишком широкой канавы, так сказать 'траншеи полного профиля' (ах, какое меткое сравнение!) а буквально чуть выше уровня вашей головы проносились многотонные машины.
Впрочем, пешеходов было мало, зарплаты у шахтеров высоки, и любой из местных жителей мог купить себе левитан любой конструкции. Как и любой турист - взять напрокат за символическую цену. Да и по улицам двигались в основном сверхтяжелые машины на воздушных подушках, в которых везли слишком много добытого на рудниках мертвой планеты за шлюзами биозоны хрома (или слишком много оборудования из города для тех же хромовых рудников), чтоб эти махины могли подняться в небо, не угрожая в один черный день упасть, подмяв под себя несколько сотен жителей с их домами.
Прежде чем самому взять левитан напрокат, я, правда, сам прошелся по этим канавам. И не испытал дискомфорта. Разве что на первых порах, просто от ощущения, что все эти тяжеловозы ползут прямо по моей голове. Но видеть я их с тротуаров , а точнее из канав, не мог - все-таки два метра глубины и еще полуметровый бронещит-'поребрик', а во мне не столько сантиметров и еще меньше - дюймов, чтоб видеть оттуда хоть что-либо. Кроме приподнятых над землей водительских кабин. Правда, поэтому же я не мог и насладиться архитектурой доброго города Драйбурга, а потому, на второй же день моего в нем пребывания, как и все черно-белые люди, взял в прокатном окне Х-РОСТА ('В рекламе не нуждаемся!') квиточек на прокат левитана.
В чем мне довелось убедиться в тот первый день на иной планете - а в последствии только укрепиться в своем мнении, - так это в том, что Драйбург не зря называют Драйбургом, то бишь Тригородом. Несмотря на возвышавшееся в центре огромное здание с красно-жевто-бланкитным триколором на сияющем шпиле из монохрома и портретом человека с огромными ушами, застенчивой улыбкой и таким длинным носом, на котором мог бы полностью быть вытатуирован или - на портрете - нанесен аэрозольной краской, тот вычурный титул, что перешел к нему от сограждан или от предшественника: 'лорд-мэр-потектор', в городе было еще три района - по числу цветов на триколоре. И в каждом из них был свой муниципалитет, украшенный уже не только портретом носатого 'ЛМП', но и изображением лидера районного масштаба. И мало того, что каждый из этих районных центров власти гордо держал на шпиле соответствующий флаг, красный, синий или желтый, но и сам еще был выкрашен насыщенной краской соответствующего цвета - красного, синего или желтого.
С окраской домов вообще все обстояло в полной гармонии - на границе районов они были просто не окрашены, но чем ближе к районному центру, тем насыщенней делалась их окраска. Естественно, соответствующая цвету флага и стен местного муниципалитета. И только центральная площадь, без претензии на оригинальность, называвшаяся площадью Согласия, сияла белизной. Как и возвышающееся на нем красивое здание лорд-мэрского протектората, здания городской полиции, министерства Энергетики, Драйбургского хромового Концерна, отделения Службы Безбедности , невинный особняк Профилактического Института Здравоохранения...
Помню, тогда я еще подумал не о том, что от безбедников со здравоохранителями-мозгоструями никуда не денешься, а о том, почему бы на белой центральной площади, среди белых таунов силовых структур не вывесить белый фланг, на не гармонирующий с общим фоном тряпку триколора.
Правда, белый цвет, вроде бы в старину обозначал цвет поражения. Цвет сдающихся армий и ледовых походов, если я ничего не путаю?
Но как только я поймал себя на этой мысли, то чуть не запнулся о профессионально-скучающий взгляд вышедшего из особняка Профилактической Института Здравоохранения некоего совершенно не бросающегося в глаза тип. Он настолько не отличался от образца среднего человека - так, что, поставь рядом с ним хотя бы только ОДНОГО, произвольно выбранного гражданина, из них ДВОИХ он все равно окажется СРЕДНИМ. Если только тот, другой, конечно, тоже не окажется агентом Службы Безбедности. Запнувшись о его взгляд - а только ПИЗДРы мне на этой планете еще и не хватало на мою голову, - я быстренько прочистил себе мозги (энергично высморкавшись в бумажный платок и отправив его в мусоросжигательную урну, чтоб не дать служивому - если он окажется не просто служивым, а рьяным службистом, ни малейших улик). И отправился дальше фланировать по площади Согласия, стараясь думать только о её успокаивающем цвете и умиротворяющим названии.
Кстати о названиях... В желтом квартале центральная площадь называлась имени 'Кастора и Поллукса', в синем - 'имени уравнения Ферми' и только в красном повеяло было родным и кондовым, там центральная площадь называлась имени 'Эм. Бакунина', а рядом, в том же, красном, районе существовал и перекрестке улиц Арманд и Крупской - но только на этом довольно оживленном перекрестке невозможно было, по нынешним временами, подцепить переходящий на мозг сифилис, и развалить Империю или хотя бы песочницу. С такими древними болезнями давно покончено.
Словом, познавательная прогулка удалась. Определенно интересным показалось мне то, что определенная простота нравов, в общем-то, весьма невысокий интеллектуальный уровень (с огромной претензией на
тотальную эрудированность) большинства населения в городе соседствовала с довольно развитой публицистикой и журналистикой. Некоторые довольно резкие статьи были даже подписаны. Стараясь делать вид, что всё это мне абсолютно не интересно, я проглядел эти опусы, а, главное, подписи.
Знакомых сигнатур на глаза не попалось. Ну да ведь соображают, что Безбедность и без подписи, по манере письма, по количеству наиболее употребляемых слов, союзов, предлогов и прочим приметам безошибочно вычислит, значит, если это и мои знакомые или те, о которых меня просили узнать пишут и настолько страх потеряли, что гонят подобную, вот уж действительно деструктивную ерундистику, то они же могли и додуматься скрыться за псевдонимами, умники. Ладно, поиск пока отложим. Хороша прогулочка!
Минусом в ней было то, что я столкнулся с тем агентом Безбедности, а плюсом...
Что ж, рекламщики еще в одном аспекте оказались правы насчет 'путешествия во времени'. Я имею в виду, что здесь не так строго , как на Земле, насаждалось Сексуальное воспитание. Во всяком случае, сюда колонисты прилетели уже тогда, когда от всяких СПИДов и последовавших его мутаций уже и на Земле ничего не осталось, поэтому первое, что они сделали по приземлении, еще полтора столетия назад, это побросали свои аушки в разборник-утилизатор. И предались оргиям, значительно увеличившим, меньше чем за год, население планеты уже не за счет колонистов, а за счет родившихся здесь аборигенчиков. Не знаю, почему Служба Всеобщей Безбедности смотрела и смотрит на здешние нравы сквозь широко расставленные пальцы небрежности, но и сейчас на Драйбурге процветает беззастенчивый секс по схеме 'человек-человек'. Распространившийся, впрочем, именно в это время на Земле, когда мы улетали оттуда повсюду шли жаркие... нет, можно было бы сказать, острые дебаты: кого-то там во время них ткнули самодельной стрелой, что ли! Стрелой! Смешно просто вспоминать про эту архаику, видя мужчин с плазмобоями и лучевиками.
Как смешно теперь вспоминать и о самих дебатах, глядя на некоторых местных девушек. Из-за первой - кареглазой Люси, я решил отложить выполнение своей миссии на день. Из-за второй, ее подруги, голубоглазой Арлен, - на некоторое время, так оно и вышло. Как вышло? Так, как вошло! Легко и с кайфом. Но немного отвлекло от миссии. Неудивительна страстность этих девушек и женщин, если их мужья и женихи (а так же мускулистые и суровые старшие братья) неделями не вылезают с добычи всевозможных 'хромов' в огромных шахтах за пределами биозоны. Но не беспокойтесь, эту повесть вы можете употребить по назначению - в смысле для семейного чтения, - так как я не стану описывать здесь всех оргий, которые мы устраивали на Драйбурге, смакуя их яркие, жаркие, страстные детали, требующие порой удивительной смекалки и всегда - полной самоотдачи от представительниц женского пола и огромных энергетических затрат у меня лично.
В каких только экзотических позах нам не удавалось достичь небывалой остроты восприятия полного сексуального удовлетворения! Скажем, при участии трех девушек, помню, например, уже на четвертый день дичайший, многократный оргазм м испытали тогда... впрочем, я же уже обещал. Значит, вы про эту эротическую новинку ничего не узнаете.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЗА БЛУДОМ СГИНУВШИЙ ТУРИСТ.
'..Над проспектом левитан летает,
в нем подружку фраер обнимает:
фраер этот, видно, не простой,
левитан он нанял дорогой,
НО:
Летит-летит - катается,
а упадет - раскается...'
'Сборник драйбургских народных песен. 2378 г.'
Справедливости ради стоит признать, что, насколько меня разгорячили эти страстные создания, изучающие технику секса по В. де Адану и животный магнетизм - по трудам Г. Распутина, долго сохранявшихся в спецархивах после расстрела Царской Фамилии; настолько и сам я, лично, охладел к порученной мне моими компрадорами с далекой Земли миссии. Уже упоминалось, как ответственно я к ней отнесся, в первый же день с бесстрастным лицом изучив груду печатного хлама, в поиске знакомого псевдонима, похожего стиля, любимых словечек, наконец (а от них так нелегко отказаться!), некоторых из этапированных на Драйбург из знакомых мне, если и не лично, то хотя бы по мировоззрению или стилю сограждан писателей и граждан публицистов. Никого. И нечего на кого-либо похожего!!
Тогда я решил просмотреть местные газеты, сильно подозревая, что многие из разыскиваемых мной талантливых землян могли бы здесь, на Драйбурге, не постыдиться тупить свой талант, востря его на какие-нибудь мелкие местные социальные темы. Впрочем, мелких социальных тем на Драйбурге, как оказалось, не существовало, а с газетной публицистикой меня поджидали крах, кошмар и разочарование. Объяснения этого придется искать выше, там, где я рассказывал о существовании в славном городе Драйбурге трех крупных муниципальных районов, со своими мэрами, со своими полицейскими силами и, конечно же, своими газетами. 'Белой' газеты, то есть центральной издававшейся бы на площади Согласия под контролем мэрии общегородского 'лорда-протектора', ну, того, длинноносого, с плакатов, в силу какого-то извращенного понимания демократических начал, здесь просто не существовало. Так вот уж не знаю, удивитесь вы или нет, когда я сообщу, что в вольном городе Драйбурге, а следовательно и для всего населения планеты, издавалось только ТРИ газеты. И - после такого вступления никто не удивиться, - это были соответственно красная, синяя и желтая муниципальные газеты. Красная называлась 'Либертэ', желтая - 'Фратернитэ' ну и синяя - 'Эгалитэ'. То бишь каждый район, согласно цвету и названию газеты, претендовал на монопольное вещание от имени Свободы, Братства и Равенстства.
Это сразу же, казалось могло бы мне весомо намекнуть на тщетность моих поисков, однако я так сразу не сдался и, в аккурат перед первым любовным вечерком с кареглазкой-Люси, целый день читал подшивки последних номеров этих газет.
То, что здесь, на Драйбурге Свобода, Равенство и Братство еще и враждовали между собой со всё усиливающимся ожесточением, нанесло мне удар по психике с огромнейшей силой. Нет, вряд ли среди писак в этих газетах, выходивших в печатном, электронном и видеоварианте - их светящиеся строки пробегали по специальным экранам, установленным в 'своих' районах, - могли оказаться интересующие меня личности. Они ведь, как-никак были и должны были оставаться личностями?
'Может, - мелькнула у меня в ошеломленных мозгах страшная мысль, - все те, кто смог избежать вмешательства психиатров из Безбедности, но не сумел отвертеться от очередного этапа на Драйбург, подвергает свои умственные способности не меньшей опасности? Кто поручится, что, существующая только здесь - и в огромных количествах, - та же производная хрома, пресловутая хромо-сома, не оказывает пагубного воздействия на мыслительные способности ярких индивидуальностей!?'
Повторю, я был в тот миг ошеломлен. А так как и шелома на моей бедной голове вовремя не оказалось, то мои мыслительные процессы, во всяком случае, тогда находились в зело пагубном состоянии. Так и вышло, что, спеша на первое свидание с Люси, вместо букета цветов и бутылки винца, местного пенистого, я приобрел букет бутылок и один местный, похожий на пенис, цветок. Что, впрочем, не худшим образом сказалось на тех пикантных делах и жгучих деталях, о которых я пообещал вам не рассказывать.
Лишь придя через продолжительное время в себя - на короткий миг, - я понял, что хрома-сома, пусть здесь и единственное место в изученной Галактике, где его добычу ведут чуть ли не открытым методом, конечно же, не при чем. А просто мне надо было избрать другой, теперь единственно оставшийся у меня метод поиска: проследить по архивам газет известия о прибытии на Драйбург определенных людей и постараться проследить их жизненный путь до сегодняшнего дня. Хотя, если это и впрямь ОНИ предлагают листкам типа 'Эгалитэ' или 'Фратернитэ' бредятину в защиту равенства - против братства - и наоборот, то на кой они кому на земле теперь сдались, с такими-то завороченными извилинами!
Но, по крайней мере, потом будет как отчитаться.
Это-то 'потом' меня и сгубило.
Едва ли не окончательно. Но - все по порядку!
Потом, как вы понимаете, ласковые ручки и ляжки Люси. Арлен и их подруг ввергли меня в океан удовольствий или море разврата, это уж как сами пожелаете себе представить. Но - молчу. Слово дал. Вам же.
Был, правда, в этом приливе эротической вседозволенности и небольшой отлив, обнаживший островок платонической любви (да нет, не педерастической! А в том идеальном смысле, который в это понятие как-то вложили и до сих пор вкладывают!).
Встретил я в один из вечеров невысокую гибкую девушку с длинными пепельными волосами и удивительными пестро-серыми огромными глазами под классически разметнувшимися тонкими черными бровями. Причем пестринка в этих - казавшихся такими большими и теплыми! - зрачках, как я выяснил в тот же вечер, прогуляв с ней о поздней ночи и напросившись на кофеек, эта удивительная, салютами взрывающаяся пестринка могла быть то доверчиво голубой, то гневно зеленоватой, то, в редких случаях, вдруг - золотисто-озорной. И призывной - как мне показалось, пока я допивал кофе. Ладно, на этот раз я обманулся, но украсть из моих воспоминаний проведенный с ней тихий, спокойный и безбедный вечер, печаль и серьезные ноты нашем разговоре, наши сплетенные руки - украсть все это могли только психиатры из Службы Безбедности. Хотя и не помню, о чем именно мы разговаривали в тот нежный вечер.
Но девушка эта - а звали её Алекс, - обладала многими удивительными способностями, хотя в чертах её лица не было ничего способного удивить, кроме классической соразмерности всех линий в целом: в меру широкий рот, нижняя губа чуть толще верхней, как этого требуют античные каноны, не слишком широко, но и не близко посаженные глаза. Но одно из свойств её характера заключалось в заразительной какой-то, спокойной рассудительности. Точнее, в рассудительном, успокаивающем воздействии на того, кто с ней общался. Так, мы встретились и сразу же начали беседу, когда я находился еще под ярким впечатлением четверостишия, как раз прочитанного мною в одой из газет - красной ли 'Либертэ', или какой другой, не имело значения, эти дебильные четыре строчки могли быть напечатаны в любой из трех конкурирующих газет, так верно они передавали единственную общую ноту в настрое всех трех конкурирующих изданий:
'Скучно без счастья и воли.
Жизнь бесконечно длинна.
Хоть бы убили кого-нибудь, что ли...
Чаша с краями полна!'
Помню, как я , кипя от возмущения, не покраснев, прочел ей эту интеллектуальную порнографию. Она же только шире распахнула внимательные серые глаза, спокойно сказала:
- А ведь ты верно подметил, что некоторые, такие и подобные им, речи, стихи, публикации вполне можно, в межпланетном праве, приравнять к оружию массового уничтожения...
...И таким участием к моему возмущению быстро его, возмущение это, свела не нет, упокоила. О чем мы говорили дальше, как я уже отметил, просто не помню, моё негодование угасло, даже волнение утихло, слова потеплели, и, в тот ласковый вечер, мы, разговаривая, казалось, просто обнимались всеми теми словами, что мы говорили друг другу.
И закончился этот спокойный ласковый вечер не так уж и странно. То есть это теперь я это понимаю. Тогда-то мне то, что случилось, а вернее, ТО, ЧЕГО ТАК И НЕ ПРОИЗОШЛО показалось чем-то необычайным: то ли отсталостью Алекс от своих подружек, то ли враждебной мне магией 'фэн-шуя' её квартиры. Но теперь я всё это понимаю по-другому.
С такой серьезной, спокойной девушкой, как Алекс, я, конечно, избалованный на Драйбурге, тогда непростительно поторопился. И обидел её, возможно. Но это теперь мне ясно. Тогда, конечно, я ушел, кипя в душе от обиды.
Мы с тихой нежностью целовались в ее квартире у окна. Её губы были такими же спокойными и нежными, какой казалась мне в тот вечер сама Алекс, затем я медленно подвел ее к тахте, провел руками по всей ее стройной фигуре, с удивлением обнаружив большие , твердеющие груди над мальчишескими почти ребрами, и тогда повел рукой ниже, к ее твердому животу и... И вот тут стукнулись со щелчком друг о друга коленки расслабленных до этого, но теперь вмиг с силой сдвинувшихся ног, и она всем телом откинулась, и посмотрела на мня долгим серьезным взглядом.
А я? Что - я? У меня всегда существовало довольно жесткое правило для сходных ситуаций, неожиданно стискиваемых коленок и тому подобного. Я никогда старался не гадать - что это, приглашение к пикантной игре в изнасилование или просто глупость, ведь, казалось, взрослые люди должны бы понимать с какой целью, по обоюдному, кстати, желанию, велась вся предшествовавшая такому вот обломному моменту игра. И я никогда не стремился ни разыгрывать из себя Кокона-варвара, ни становиться соучастником в глупости. Я тоже на неё посмотрел, но - особым прощальным взглядом ? 9 и ушел в ночь, не дождавшись разъяснений и не осознавая, что её образ слишком глубоко отпечатался в некоей таинственной матрице в моей душе.
- Я обязательно позвоню тебе в отель, - только и сказала она вне вслед, отворачивая лицо.
Надеюсь, для того, чтоб я не видел, как ее всегда спокойные черты покрывает румянец волнения. А впрочем, что за чушь!
Так тогда я ушел из ее квартиры в сером доме на границе Синего и Желтого районов. А теперь я сомневаюсь ЕЁ ЛИ это была квартира.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
И ГРЯНУЛ ГРОМ!
'Во имя вольности такой,
Вдруг грянул гром Свобод рожденья,
И поздно крестится герой:
Повязан кровью он освобожденья!'
Салават Юлаев, 'Гром Свободы', пер. с
башкирского - полк. Ив. Михельсона, 1789г.
Уже через четверть часа я оказался на улице Люксембургских Роз в Красном муниципальном секторе. Всё просто: заявляться среди ночи в благородный отель 'Пхай-Пхай' мне не слишком хотелось, еще придется объяснятся с местной Безбедностью, поэтому я набрал на коммуникаторе личный шифр Люси, та оказалась у Арлен, через некоторое время и я объявился там же, оттуда мы двинули на какой-то праздник и обо всем дальнейшем я опять-таки не смог бы вам рассказать. Но на этот раз не только потому, что 'слово дал'.
Просто этот праздник развивался с такой интенсивностью, что мой разум в какой-то момент не выдержал. Хотя тело, по смутным воспоминаниям, вело себя еще достойно.
Но затем оно (мое тело) легло и наконец-то присоединилось к давно уже спящему разуму.
Очнулся я , не ведая ни дня, ни времени... И в одиночестве. Если судить по солнцу... Шучу! Какое может быть солнце под усеянным солнечными батареями непрозрачном куполом биозоны! А реактор в зените биозоны горел в приблизительно в три четверти накала, что могло обозначать и ранний вечер и позднее утро. Логически рассуждая... А что толку? Я просто ткнул в клавишу.
Высветившееся на экране бытового дисплея строка, заставила мен подпрыгнуть. Времени-то оказалось приблизительно столько, сколько я и предполагал, но вот дата! Я прислушался к своему субъективному восприятию времени. Да, дата соответствовала, в моем представлении, дню послезавтрашнему. Однако, тут же включился голос Люси:
- 'Привет, мы предполагали, что ты, наверное, сегодня проснешься в это время. Не удивляйся, что никого нет - сегодня же первый день наших Драйбургских Игр, все кто участвуют, разошлись по своим комитетам, а кто не участвует - спустились в зоны эвакуации и бомбоубежища. Я в ближайшем бомбоубежище, но по строгим правилам Игр, мы больше не сможем созвониться, пока не закончатся Игры. Последние сутки ты вел себя хорошо, несколько странно, но аргументировано смог доказать всем нам свое желание посмотреть - первым из инопланетников, - на наши Игры. Мы поспорили немножко между собой, но решили, что ничего страшного не произойдет, если ты посмотришь на них... из этого окошка (приглушенный смех). На улицу лучше не высовывайся! Всё равно твой костюм мы по частям с собой забрали (приглушенное хихиканье, переходящее в истерический смех)! Так безопаснее! Чао! Пхай-Пхай!'
Без штанов, значит, мне, с голой задницей, почему-то безопаснее!
Бросили меня мерзавцы! Коварные мерзавочки, в основном, конечно. Мельком подумалось: Алекс бы не бросила, как там она одна, в своей квартирке, впрочем, наверняка в бомбоубежище... бомбоубежища... зоны эвакуации... ЭТО ЧТО ЖЕ ЗА ПЬЯНЫЙ НАРКОТИЧЕСКИЙ БРЕД ТАКОЙ, А!? И КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ОНИ ИМЕЮТ К ИГРАМ!? И не помню я, чтоб мне так уж хотелось на них посмотреть, - значительно менее экспансивно добавил я про себя. И, еще раз взглянув на число, застонал от ужаса! Мать-Земля моя родненькая, родимая трава, когда ж я тебя теперь увижу, мать твою! - Это потому что последний экскурсионный 'Орленок' улетел, по всему выходило, вчера еще вечером, пока я спал или когда 'аргументировано выражал желание насладится Драйбургскими Играми'!
Однако мгновенный приступ острой паники удалось побороть. Я точно - исходя из тщательно изученного расписания, знал, что сам супертранспорт еще, как минимум, двое суток будет находиться на орбите, принимая грузы самого разнообразного рудного хрома. Значит, мне всего лишь следовало разжалобить какого-нибудь местного олигарха или благотворительную организацию (хотя - СТОП! - о наличии последних на Драйбурге я что-то не слышал!) и одолжить, взять взаймы, наконец, в кредит (на Земле мне денег соберут? - Должно быть!) межпланетную капсулу. Только и всего. Смогу я это сделать - и, хотя финансам моим будет нанесен ощутимый удар, сам я всё же поспею на 'Мрию', а, следовательно, вернусь на Землю уже очень скоро. А то ведь проклятые транспорты посещают пространство вокруг Драйбурга раз в год!
Но стоило иметь в виду и то, что, для того, чтоб разжалобить местного олигарха или убедить в собственной кредитоспособности управляющих здешних банков, их всех следовало сначала найти. А чтоб попытаться их найти, надо бы было выбраться из этой квартиры. Одежду мою действительно унесли, в этом я успел убедиться. Может, во время Драйбургских игр здесь все ходят по улицам, подобно древнегреческим атлетам, только в набедренных повязках? Чтоб уточнить этот деликатный момент я подошел к окну и чуть не отшатнулся. Улица была полна вооруженных самым что ни на есть боевым оружием суровых мужчин, не только не разоблачившихся до трусов или набедренных повязок, но и напяливших поверх повседневной одежды бронежилеты всех типов - кевларовые - от возможных осколков, асбестовые - чтоб защититься от близких разрядов плазмы или попадания допотопных огнеметов, не знаю, помогали ли они против тепловых лучей лазеров...
Черт, черт, черт! Я прошелся по квартире в поисках одежды. Таковой - в обычном понимании этого слова не оказалось. Зато обнаружилось, что кто-то из обитателей этой квартиры мужского пола (хоть убейте, не вспомню таких на наших праздниках!) оставил смену шахтерского спецкоплекта почти моего размера. Во всяком случае, я натянул рейтузы и рубашку с термопоглощающими слоями, нашел и композитный бронежилет, и тоже надел, - и почувствовал себя относительно защищенным.
'Вот теперь можно и высунуть нос на улицу!' - злорадно подумал я, но, в качестве последней проверки, еще раз выглянул из окна. И не зря! Во второй раз взглянув в окно я заметил не только вооруженных мужчин, но и то, что у большинства из них алели красные нарукавные повязки. Ах да, пресловутый 'цвет района'! Смутно понимая, что и мне необходимо подобное украшение, я злорадно оторвал полоску от подола забытого на кресле красного женского платья, мол, будут знать, как одежду уносить! Затем накинул поверх термоизолирующих (почти) одежд и броника рабочую спецовку, тщательно завязал на левом рукаве алую повязку, и вышел на улицу Люксембургских Роз.
Всем вокруг, казалось, было со мной по пути, все устремлено шагали к площади имени Эм. Бакунина. Но я-то шел туда в редакцию местной газеты, раз район красный, то это должна быть 'Либертэ', чтоб в ее пьезоэлекторнном справочном аппарате разыскать адреса гипотетических олигархов... на худой конец банков или просто частных владельцев космических капсул, а вот остальной народ, похоже, собирался на какое-то действо. Обращаться за справками я стеснялся, но обрывки бесед слушал жадно:
- После очищающей жертвы на Алтарь Свободы...
- Говорят, поймали террориста...
- ...нет, эгалитаристского шпиона!
- Не захотят ли помешать жертвоприношению атакой с воздуха?
- Сволочи, столько народу в одну ночь погубить!
Все эти речи мне ничего не поясняли, вселяли тревогу, но ничего не давали... в отличие от бегущих красных строчек на табло 'Либертэ':
'....уничтожена последняя связь с супертранспортом! Никто еще не взял на себя ответственность за этот террористический акт. Но , поскольку погиб выдающийся промышленник и банкир Свободы, редакция 'Либертэ' располагает данными, что это зверское нарушение правил Драйбургских игр останется черным пятном на сизо-синей совести эгалитаристов...'
Я так и встал. В 'пешеходной траншее' было слишком тесно, меня тут же начали толкать обгоняющие, и я кое-как (по примеру уже многих), выбрался на проезжую часть - по которой ничего не ездило, - и там стал столбом. Потом дождался повтора последних 'красных новостей' и загрустил уже окончательно, так, что поискал крючок, на который можно было бы повесить руки. Именно этой ночью, пока я спал и опаздывал на последний пассажирский конвертоплан, некие неизвестные никому злодеи прошлись с плазмобоями по адресам наиболее зажиточных граждан Драйбурга, буквально испепелили его 'неофициальный белый' район - вместе с центральным зданием 'лорд-мэр протектората' - и... мне больше не требовалось ломать голову над тем, где достать межпланетную капсулу. Все они, даже челночные корабли, что, оказывается, имелись в распоряжении Драйбургской Службы Безбедности были уничтожены прямо в центральном ангаре, вместе с техниками и охраной. Сообщалось, что и глава Службы и лорд-мэр-протектор тоже сгинули в огненном аду во время уничтожения ангара.
Пока я осознавал, что, судя по всему, надолго застрял на лишенной связи с Метрополией, взбунтовавшейся планете с обезглавленной Службой Безбедности, меня-таки вынесло на центральную площадь района.
Толпа людей, двигавшихся в одному направлении со мной, к центральной площади красного сектора , становилась все гуще, многие, и я поневоле задумался: их-то куда несет? Моя цель осталась без изменений. Из офиса газеты, начиненного всевозможной электроникой, всё равно можно было с кем-нибудь связаться, мол, 'туриста покинули!', там же не сложно было и узнать: а вообще, осталось с кем связываться? Однако люди вокруг - суровые горняки, внезапно вернувшиеся с выработок (забастовка у них там, что ли?) и уже оборужившиеся, тоже шагали на центральную площадь своего муниципального района.
Настораживали продолжавшие доноситься из обгоняющей меня толпы туманные фразы о 'жертве на алтарь свободы'. Неужто все и впрямь спешили на какое-то жертвоприношение?! В голове промелькнул пугающий вид музейных гильотин. Я остановился, когда, уже почти подойдя к редакции 'Либертэ' и выйдя на площадь, увидел в ее центре грубо сколоченный помост, вполне способный послужить и трибуной для большого числа ораторов, и эшафотом.
Так. 'Совершить путешествие во времени!' О, клятые рекламные агенты! Это что ж, в те времена, когда головы рубили!? Я прислонился к стене здания, вспоминая краткий курс древней истории. Ну да! Тоже ведь, в честь свободы рубили!
И тут по улице и площади впереди промелькнула тень от летательной машины, все почему-то заголосили. Я не успел поднять глаза к небу. Чтоб увидеть вызвавший такое волнение в народе левитан, как раздалось сперва негромкое 'пуф-с-с-с' откуда-то сверху. А затем на пятачок площади метрах в двадцати передо мной обрушился огненный бардовый шар. И послышались отчаянные смертные вопли людей.
Вовремя я остановился. К стеночке вовремя я прислонился!
Снаряд из плазменного ружья среднего калибра уничтожил человек двадцать в одно мгновенье, причем, я, конечно, ошибся: никаких 'смертных или предсмертных' воплей просто не успело раздаться! Орали, обезумев от боли, тяжелораненые, те, кого плазменный сгусток мазанул за плечо, лизнул в ногу или попросту отсек ту или иную часть тела. Крови, не было: плазма всё прижгла. Чему удивляться, от прямого попадания плазменного шара или луча из достаточно мощного лазера и моя 'специальная термостойкая' одежда, защитит, как... бумажный балахон!
Хотя, если приглядеться и разобраться, можно было найти, чему удивиться: откуда-то в гущу корчившихся от болевого шока раненых спорхнул медицинский левитан, изукрашенный светящимися белыми крестами, оттуда выпрыгнули санитары, принялись усыплять, втискивать в морозильные камеры.... Что же, в таком случае, у большинства раненых этим разрядом плазмобоя оставался приличный шанс через два три месяца, при современно развитии медицины, новенькими и со всеми недостающими сейчас частями тела выйти из криогенных камер.
Если их сейчас еще раз не прожарят, вместе с санитарами. Ведь пока-то раненые представляли малоподвижные, идеальные, вместе с суетящимися вокруг медиками, и спокойно приземлившимся левитаном с крестами на вздутом от сверхсильного нагрева покрытии площади, еще более лакомые мишени. И я не выдержал. Забывшись, я приподнял в воздух некого мужика весьма преклонных лет, хотевшего было уже шмыгнуть в дверь 'Либертэ', под защиту мощных стен редакции (слишком мощных для редакционного офиса!) и заорал:
- Они что, не понимают, какую отличную мишень представляют собой сейчас!? - левитан синего цвета все еще кружил над площадью, хотя по нему уже начали садить с земли из лучевиков, а с крыши местного 'красного' муниципалитета, стоявшего как раз через площадь напротив редакции, - из плазменных пушек, идиоты!
Поясню: плазменное оружие - дело тонкое. Хитрое. Нет, я не намекаю, что вылетевший из ствола плазменный шар обязательно возвращается, подобно бумерангу, нет, это нелепость, но никто в здравом уме не начнет стрелять из плазмобоя под углом большим, чем 60%. Потому что плазма остывает ну очень долго и, если ты промахнёшься, она ведь куда-нибудь упадет. Если стреляешь строго вверх, не исключено, что прямо тебе на голову, если не успеешь быстро убежать.
- Вы волнуетесь за плазменную пушечку на крыше Особняка Свободы, гражданин? Не беспокойтесь, - почему-то ответил моим мыслям , а не заданному вопросу уловленный мной старик, впечатленный, видимо тем, как легко я держал его за лацканы в воздухе одной рукой, - не стоит волноваться, у нее такой радиус действия, что если они и промахнутся по проклятым фратернитистам, заряд все равно упадет на территории НЕ НАШЕГО района.
- Быстро в траншеи или бомбоубежища, - приказно бросил, проносясь мимо мужик в алом плаще из термостойкой ткани.
- Есть, гражданин освобожденный начальник! - висящий у меня в руке старик отдал воинский салют.
- Стой! - на время отменил приказ я, - то есть виси! На вопрос отвечай, что я тебе задал: эти-то санитары с ранеными неужели не понимают, какую идеальную мишень они сейчас из себя представляют?
Остальные красноповязочники действительно укрылись в траншеях по краям улиц, словно пешеходные дорожки для этого изначально и конструировались ('А что, если и на самом деле ТАК?' - вновь пронзила непрошеная мысль) и палили оттуда из лазеров по левитану.
Очевидно в моем вопросе было что-то неестественное:
- Это какой же ИЗВЕРГ, - выпучил глаза старикан, - посмеет нарушить ПРАВИЛА ИГР и уничтожать МЕДИЦИНСКИХ РАБОТНИКОВ?! Даже проклятые фратернитисты...
- Вопрос был шутейный, - ох, как много я еще не знаю, - прячемся, свободный гражданин!
- Так, что, стало быть, уже начались наши родные Драйбургские Игры? - осторожно уточнил я, - у меня утром что-то вроде контузии произошло...
Да, Официально объявлено! Говорят, сам мэр, перед гибелью
ритуальный огонь возжег и успел передать эстафету шефу Безбедности... Того, правда, тоже, говорят, фратернитисты проклятые сожгли плазмой...
Как только мы, вместе с уже освобожденным от моей хватки стариканом укрылись за мощными стенами редакционного офиса, как с неуязвимого синего левитана (желтый - Братство -Фратернитэ - фратернитисты, - успел повторить я нехитрый урок) второй раз шарахнули из плазмобоя. По зданию редакции. К нашему счастью, по верхним этажам и в стороне от нас, так что даже та часть плазмы, которая успела прожечь все этажи насквозь, ушла в землю относительно далеко от нас. А разрушения, несомненно, вызванные этим вторым выстрелом на верхотуре, и вовсе дошли до нижних этажей в виде легкого сотрясения здания.
- Смотрите, смотрите! - вне себя от волнения возопил достойный старец, подтаскивая меня к узкой дверной щели.
- Давай, Веня, - ухнули в один голос попрятавшиеся по траншеям либертисты.
Я и посмотрел. Из щели наполовину выбрался мужик в асбестовом костюме с ручным ракетометом с уже включенной лазерной наводкой. Хм. Вообще-то асбест против плазмы - немногим лучше моей 'термостойкой', если она, как картон, то он, против прямого попадания - как пластик, да и лицо у этого костюма относительно открыто... Но самое самоубийственное заключалось в том, что этот камикадзе-либертист так СВОБОДНО вылез и засветился на незащищенной поверхности с УЖЕ включенным прибором лазерного наведения...
- Давай, Веня, - еще раз многоголосо ухнули его сторонники и болельщики (правда, из укрытий, гул поощрения донесся словно из-под земли)...
...А по лучу лазерного наведения, можно ведь и ответить из боевого лучевика с левитана...
...И всё произошло одновременно. Неуклюжая фигура в асбестовом костюме вдруг отшатнулась от системы наведения, и грохнулась вниз, но ракета, оставив короткий инверсионный след, уже воткнулась в борт левитана, и тот подкинуло, охватило пламенем, затем уцелевший, видимо, пилот начал рывками уводить чадящий левитан, надеясь сбить пламя.
Окончания полета я не видел, вместе со всеми ринувшись к грохнувшемуся недвижимо снайперу ракетчику. Но раньше всех оказавшийся у тела врач уже шел, потряхивая кистями рук, обратно, к другим раненым. Мне тоже удалось взглянуть в молодое лицо под прозрачным забралом: чего и следовало опасаться. В боевой лазер с левитана кто-то успел поймать луч наведения и шарахнул по нему, как по собственному прицелу. Снайпер, правда, успел пустить ракету, но лазерный луч вошел ему прямо в глазницу и вышел из затылка, очевидно, вскипятив мозг. Такие раненые восстановлению не поддаются. Мне стало дурно. И подозреваю, с весьма бледным лицом я присел рядом с погибшим, первым насильственно умерщвленным человеческим существом, которого я, турист с мирной Земли, видел так близко.
- Снимите с него костюм, асбестовая броня может еще пригодиться, - раздался надо мной чей то голос. Руки с красными повязками принялись снимать с погибшего Вени его асбестовый костюм, а я поднял лицо. И тут же у меня в голове сами собой начали вспыхивать фотографии из тех, что меня просили запомнить на Земле. Как же его Ибрагимов? Абрагам-оглы? Нет... Улы! А как еще...
Однако подошедший человек в красном плаще - уже другой, не тот что подавал команду укрыться, меня знать не мог, хотя я его вот-вот мог вспомнить. И он по-своему расценил выражение моего лица.
Надув щеки - и в этот момент я его вспомнил! - он процитировал нечто, заимствованное у классиков:
Не рыдай ты так скорбно над ним!
Хорошо умереть молодым!
Беспощадная пошлость ни тени
Наложить не успела на Веню!
Не очень-то этично это прозвучало, но он уже начал отворачиваться и я решился:
- Абрахам Кармыш-улы! - негромко произнес я.
Первый отыскан!
Он аж подпрыгнул. Вгляделся в меня, положил руку на убийственный на близком расстоянии игломет:
- Ты кто таков? Агент Безбедности!? - он уже начал опасно повышать голос, - во время Игр...
- Тише, прошу! Я с Земли. Вам привет от Мамат Гаджибековой и общества друзей русской поэзии из Алма-Тау. Прибыл на 'Мрие' с поручением от группы лиц, - но я уже мог расслабиться, имя матери в сочетании с паролем, названием его земной, так и не зачищенной до конца Безбедностью, организации, из-за создания которой этот человек и оказался на Драйбурге, подействовало.