Вернулись домой мы не поздно. Медленно, лениво поднялись по лестнице на третий этаж старого польского дома и вышли на общий балкон.
- Доставай, - сказала Лена. - Мне уже холодно.
Да, вечер и правда выдался нежаркий. Я, привыкший в любую погоду одеваться теплее, чем надо, скептически глянул на оголенные руки жены.
- А мне нормально.
- Доставай ключи.
Нет, думаю, не все так просто. Обняв Лену, я уткнулся подбородком в светлую макушку. Затем почти повис у нее на плечах, вынуждая шагнуть вперед.
- Ну что ты делаешь?
В ответ я вдохнул поглубже, чтобы насладиться запахом Ленкиных свежевымытых волос. Через секунду встал перед ней спиной к двери. С издевкой стрельнул глазами и кивнул в сторону крыш.
- А представь ситуацию: двое людей решили облокотиться о дерево и простоять так три года.
- С ума сошел?
- Почему же? Какой-то патриарх дзен-буддизма девять лет сидел у стены. А мы с тобой чем хуже?
- Прекрати, пожалуйста. Мне холодно. Открой уже дверь.
- Солнце, зачем тебе дверь? Три года - у дерева. Это сила. Давай? Нам даже дерево не нужно. Будем вот здесь, у двери.
- Ох мне твои дурацкие шутки!
Тем не менее, Ленка замолчала. Уткнулась носом мне в грудь и крепко сжала руки за спиной.
Я стал осматривать крышу, размышляя о том, что и сам не верю в такую ситуацию. Три года - немалый срок. Мы тут и двух минут еще не простояли, а в жене уже копится негатив. Еще немного, и она взорвется. Ведь это моя фантазия, не ее. Моя романтика - это, в ее понимании, бред и абсурд. Моя "сила" - ее "идиотизм". Моя радость - ее скепсис. Чего ради она будет стоять у порога собственной квартиры, не заходя внутрь, целых три года? Чего ради не она, а любая женщина, пойдет на такое?
На крышу прыгнул рыжий соседский кот и улегся на металлическом покрытии. Поглядел на нас спокойным ленивым взглядом и прикрыл веки. Ветерок принялся трепать его белые длинные усы и густую шерсть.
Я взял Ленку за плечи, так, чтобы она стояла ко мне спиной, и повернул к коту.
- Глянь.
- Кот.
- Почему так вяло? Ты что, обижаешься?
- Нет, я просто устала и хочу домой.
- Странная женщина. Ты уже дома.
- Слушай, хватит! Отпусти меня и дай ключи.
Итак, процесс пошел. Она уже на первой стадии, а я даже не придумал, как разукрасить для Ленки перспективу трехлетнего созерцания крыш.
Я улыбнулся:
- В ближайшие три года ключи тебе не помогут.
- Слушай, не зли меня. Просто дай ключи, и стой здесь сам хоть десять лет.
- А как же "вдвоем"? Это ведь романтика. Ну представь, сколько всего мы сможем узнать за три несчастных маленьких годика. Не веришь? Ну давай постоим хоть еще чуть-чуть.
Зная занудную натуру своего муженька, Ленка сдается. Понимает, что мое "чуть-чуть" для нее - вечность, но все равно терпит. Неужели начал действовать так старательно внушаемый мною стереотип о том, что "ругаться не надо и только во вред"? Ничего, впереди еще обида...
Молчим. Что говорить? Крыши - громоотвод наших мыслей. Провал внутреннего дворика слизывает эфемерным языком ветра сливки Ленкиных эмоций. Я чувствую, как напряжены ее плечи. Кто-то другой, обняв мою жену, обязательно сказал бы, что в ней ощущается огромное количество нереализованной энергии. Я же чувствую только рождающуюся обиду. У меня закрыты глаза. Или нет. Это что-то другое, чему не соответствует ни один из органов чувств. Спит моя интуиция.
Я обнимаю свою Ленку, собираясь без ее ведома простоять три года у дверей квартиры. Бедная, она ни о чем не подозревает. Или не верит? Не знаю, как лучше выразиться. Ведь я же сказал все, что нужно было сказать. Три года. Вдвоем. Здесь, у двери. Пищи для размышлений хватит на ближайший месяц. А потом она, может, что-то поймет.
Пойму и я.
- Все. "Чуть-чуть" прошло.
- Как, мы еще даже не начинали.
- Что не начинали? Прекрати, слышишь? Дай мне ключи!
Кипит, кипит! Нет, мне этого совсем не хочется. Зачем моя любимая, родная жена так горячится? Почему невинная шутка способна привести Ленку в такое состояние?
- Солнышко, успокойся, пожалуйста! Я ведь просто хочу постоять с тобой здесь, на балконе. Это же единственный способ нам побыть вдвоем. Там мы будем разделены стенами, книгами, кастрюлями, музыкой... А здесь - только ты и я.
- Слушай, не зли меня, хорошо? Доставай ключи, мне холодно!
- Тогда иди ко мне.
Я притянул Ленку к себе и обнял. Уперев руки мне в грудь, она стала отталкиваться.
- Пусти!
Нет, не хочу. Я ослабил хватку и резко развернул жену. Теперь она стояла ко мне спиной. Притянув напряженное тело к себе, я стал шептать ей в ухо.
- Лена, родная, зачем? Неужели так сложно всего несколько минут постоять со своим мужем на балконе?
Она сделала еще одну попытку вырваться и расслабилась. Как кошка.
Жена вела себя, как кошка!
- Как ты меня достал!
Я усмехнулся.
Чем, любимая, чем?! Тем, что захотел провести несколько минут с тобой?!
- Что тебя тянет внутрь? Ты куда-то спешишь? Сегодня одна из тех суббот, когда мы, наконец-то, можем побыть вдвоем. К тому же, - я улыбнулся, - мне дали на работе отпуск. На три года.
Как она тяжело вздохнула! Бедная, слабая, безоружная, раздраженная.
- Я бы на твоем месте успокоился. Ну зачем, подумай, зачем нам с тобой ругаться? Глянь, сколько времени мы уже здесь стоим. И что? Нормальное это общение? Сплошные обиды и ссоры.
- Слушай, не надо только этой фаулзовщины, хорошо? Ты вдумайся сам в тот бред, который несешь!
Мой бред - Ленкины слезы. Скоро из ее глаз пойдет дождь.
Я думаю, стоит ли что-нибудь отвечать? Просто молча ждать развития событий. Нет, не ждать. Созерцать. Крышу. Стены. Дымоотвод. Облака. Переместиться в тело рыжего соседского кота, а ему на время отдать в объятья Ленку. Интересно, что бы сделал с ней этот кастрированный самец, окажись он впервые в человеческом теле? Какой у него равнодушный взгляд... Когда-то давно я мечтал о таком же. Всяческое отсутствие эмоций - разве это не предел мечтаний? Когда не чувствуешь ничего, ты не способен удивляться. Ты готов ко всему. Не может быть ничего неожиданного.
Впрочем, теперь я не тот, что тогда. Конечно, мне не нужен взгляд рыжего ленивого кота-кастрата. Пусть оставит его себе. Вместе с часами неги на крыше. Не по мне это. Не по мне.
- Слушай, это уже не смешно!
- А кто говорил, что должно быть смешно? - Тем не менее, я улыбаюсь. - Познавательный процесс мерзок своей мучительностью. И тем, что на первый взгляд он кажется легким.
- Какой нахрен познавательный процесс здесь, на балконе перед закрытой дверью?!
- Пока не знаю, родная. Пока - не знаю. Но ведь, если подумать, у нас с тобой еще целых три года, чтобы это выяснить.
Ленка попыталась ударить меня ногой, но только саданула пяткой в стену.
- О! Не стоит. Ну пожалуйста, любимая, неужели тебе так сложно вырасти над собой? Просто подумай о том...
На этот раз ее попытка оказалась более удачной. Заныла кость, я длинно прорычал звук "Ы" и еще сильнее прижал к себе жену. Ох эта ее нетерпеливость!
- Сложно! Сложно!
- Я так и понял!
Нет, непременно стоит успокоиться. Нельзя допустить, чтобы ее злоба перешла ко мне. Задача проста: удержаться в рамках здорового ироничного созерцания. Тем не менее, надо быть к Ленке строгим. Она из тех людей, которых нужно вести к истине палкой.
- Успокойся! Слышишь? Успокойся!!!
Я приподнял ее так, чтобы оторвать ноги от земли. Чуть отошел от двери и оперся. Теперь Ленка лежала у меня на животе.
- Что ты делаешь?!
- Просто хочу, чтоб ты успокоилась! Терапия! Обида - твой враг.
Я засмеялся, вспоминая одну из своих дурацких идей. Терапия! Физическое воздействие на ум, прямой массаж мозга. Хорошая встряска тела - и вот уже Ленка ведет войну не с обидой, а со мной и желанием обрести твердую почву под ногами.
- Опусти меня! Ну пожалуйста.
О! Хороший признак. Жена действительно отвлеклась. Посмотрим, надолго ли.
- Так-то лучше. Успокоилась?
Что она, интересно, сейчас думает. Ну, или не сейчас, а через пять минут. О чем думает она-из-будущего-через-пять-минут? Наверное, что-то такое. "Козел, негодяй и урод! Ну, может и не урод, но остальное - точно про него. Я ему - игрушка! Кошка! Белая, пушистая, которая иногда кусается и брыкается. Делает со мной, что хочет. А говорит, что любит"...
- Родная...
- Не называй меня так! Сволочь!
У-у-у! Это же настоящий рык! Моя любимая Лена превратилась в тигрицу! Опасно, невероятно опасно!..
Черт, опять по ноге! На этот раз - выше и ближе к чашечке. Как больно!..
Хороший удар. Направил мои мысли ко мне самому, отвлек от жены. Физическое воздействие! Терапия!
Ленка вырвалась из объятий. Остановилась и уставилась на меня, согнутого.
- М-м-м... Зачем же так больно?!
Молчит. И жалеет, и радуется. Освободилась. Ударила. Отстал. Как попасть домой?
Я выпрямился. Смотреть в глаза Ленке не стал. Оглядел крышу. Тихую, уютную, ржавую крышу.
- Что, - смеюсь и медленно двигаюсь к ней, - продолжим созерцание? Три года, здесь, у двери. Не есть, не пить, мерзнуть, мокнуть; любоваться крышами, котами, собой, тобой, мной, нами, цветами, соседями, окнами, стенами, облаками, звездами, призраками, гостями, родственниками, дымом, линолеумом...
- Сволочь! Сволоч-сволочь-сволочь!
Когда это она успела схватить горшок с цветком? Ах да! Я же ей и подсказал. Слишком отвлекся. Слишком!
Не попала. Зацепила плечо, но не сильно. Жить буду, еще как минимум три года.
А вот со вторым горшком хуже. Уворачиваясь от первого, я оступился. Заныла нога - ох, как заныла! Чуть не заорал. Прислонился к стене, думал, Ленка уже успокоилась. Так нет, только и ждала, пока я отвлекусь.
- Держи свои цветы, созерцай!..
Что это? Кровь? Разве кровь капает вверх? Где сила тяготения?! Эй, Ньютон, куритель яблочных листьев, почему твои законы не действуют? И почему я ничего не вижу? Только с трудом разбираю крик Ленки, которая, чувствую, висит в пространстве надо мной.
- Нет! Нет! Не-е-е-е-т!
Попытка прислониться к стене. Неудача. Пружиню, лечу, останавливаюсь, переворачиваюсь. Это, наверно, перила. Холодные, металлические. По таким ночью ходит соседский рыжий кастрат и мурлычет первому этажу кастрированную песенку.
Вот, теперь готовлюсь к полету. Не привык я к такому, поэтому вестибулярный аппарат и бесится. Орет, мечется, посылает мозгу нелепые сигналы. А тот вместо адекватной реакции заставляет меня махать руками, судорожно хвататься за перила. Да что там?! Вот странный организм, все, что впервой - в штыки и со страхом. Консервативная... э-э-э, консервная банка, а не голова. С тухлым содержимым. Тухлым и просроченным...
Все, лечу! Вверх! На дно! Что за тревожная мысль? Опять вестибулярный аппарат? Нет, уже нет. Содержимое консервной банки просится наружу. Неуверенно, слабо, нерешительно. Хотел бы даже отказать, да не могу. Не получается...
Иди, котик, иди попробуй. Может и не так уж мои мозги просрочены? Авось тебе пригодятся. Мне сейчас - нет. Не раньше, чем через три года.