Любовь Отраднева

Ромео и Джульетта с нашего двора

От автора

Прямое продолжение "Детей профессора Громова", хотя в основном хронологическое. Начинается с того самого места, на котором кончается первый фанфик, и подхватывает начатую там новую тему...

Когда изначально придумывался фанфик, автор как раз осваивала такие шедевры мировой литературы, как "Сага о Форсайтах" (поэтому у Майи в повести - карие глаза, как у Ирэн), "Хроники Нарнии" и книги Джеральда Даррелла, описывающие его экспедиции за животными. А в процессе переработки явно помог фильм "Валентин и Валентина".

Всё хорошо, прекрасная маркиза...

Был поздний весенний вечер. Кончался тот день, когда Регентруда ОДреба наконец понесла заслуженную кару. И сейчас Сергей Сыроежкин, принявший в этом самое непосредственное участие, не мог сомкнуть глаз. Правда, совсем не от воспоминаний о жуткой погоне за воспиталкой. То, что случилось потом, было гораздо важнее и больше волновало.

...Возвращение из рая оказалось, как обычно и бывает, внезапным. На пороге комнаты возникла Элка:

- Ау! Я всё убрала, кроме этой комнаты! Сыроежкин, ты живой?

- Спасибо, вроде! - Сергей с сожалением выпустил руку Майи и поднялся с дивана. Перед глазами сразу завертелись разноцветные круги, и парню пришлось схватиться за спинку. - Помочь?

- Куда тебе? - Майя тоже встала, готовая поддержать и даже подхватить. - У себя я уж как-нибудь сама приберусь... - последнюю фразу она произнесла тускнеющим, угасающим голосом, понимая, что друзьям пора уходить. - Спасибо.

- Да всегда рада, - усмехнулась Электроничка, - я-то не устаю...

На несколько минут в комнате повисло неловкое молчание.

- Пока, - наконец глухо сказал Сыроежкин, глядя в пол.

- Счастливо! - голос Майи прозвенел так, словно задели ложкой надтреснутый стакан.

- До скорого! - весело сказала железная Элка и вышла из комнаты. Сергей поплёлся за ней, не смея обернуться.

...И вот сейчас, вечером, когда роботы убежали на прогулку, Сыроежкину не спалось. Вдали от Майи он, как всегда, постепенно обретал дар речи, находил слова... Только доселе это ничем не кончалось. Но после сегодняшнего всё ДОЛЖНО пойти по-другому!

Сергей решительно встал, вырвал страницу из тетради по алгебре - и задумался.

Милая? Дорогая? Любимая? Нет, всё это слишком. Ладно, пусть будет просто Майя.

А дальше уже пошло само:

"Майя!

Можешь надо мной смеяться, можешь мне не верить. Но я тебе скажу: я тебя люблю! Давно и очень сильно.

Прости, если что-то где-то не так сказал или сделал, если когда-нибудь позволил себе что-нибудь лишнее... И пожалуйста, пойми меня правильно. Всё это очень серьёзно.

Твой до гробовой доски

С. Сыроежкин.

P. S. Напиши, пожалуйста, на обратной стороне, как ты ко мне на самом деле относишься. Если ответа не будет - я повешусь, честное слово, повешусь. На проводе от утюга. Лучше жестокая реальность, чем неизвестность, так что пиши, пожалуйста, чистую правду".

Не перечитывая, чтобы не передумать, он сложил письмо вчетверо. Позвал Рэсси и попросил его отнести послание Майе.

Электронная собака взяла записку в зубы и вылетела в раскрытое окно.

Сыроежкин был уверен, что не сможет заснуть, пока не получит ответа. Но, улёгшись опять, он успел только подумать: "С утюгом - это я перегнул!" И снова открыл глаза только утром, услышав будильник.

* * *

Когда Рэсси подлетел к светловским окнам, Майю только что сморило. Она тоже много часов пролежала без сна, вставала, ходила по комнате... Открывала окно, глядела на улицу - да так и забыла потом закрыть. Благо в том южном городе можно было себе это позволить и в апреле...

Открытое окно не могло не обрадовать Рэсси. Собака влетела в комнату и неслышно приземлилась у постели спящей Майи. Девичья рука свесилась во сне с кровати. И тонкие пальцы сжали письмо, когда Рэсси вложил его в руку девушке.

Не потеряет, поняла электронная собака. И с чистой совестью улетела восвояси.

...Утром Майя и вправду обнаружила у себя в руке помятый листок. Прочла послание - и рассмеялась, потом зажмурилась, чувствуя, как краснеет от радости. Даже не пытаясь унять бешеные удары сердца, сказала чуть слышно:

- Господи, ну наконец-то!

Правила старой, как мир, игры требовали не отвечать ничего либо что-нибудь вроде: "Ты, Сыроежкин, дурак и хулиган! Сначала возьмись за ум, а потом я буду с тобой разговаривать!" Но Майя так не могла. И даже не из-за мифического провода, который был всего лишь данью той же игре. А просто - она устала ждать. После вчерашнего - тем более. И если первого шага никогда не сделала бы, то следующий ход - её. И он себя ждать не заставит.

Девушка перевернула листок и решительно вывела на чистой стороне:

"Сергей, я тебя тоже люблю! Твоя М. Светлова".

Теперь стоило прикинуть, когда они снова увидятся. У Майи-то не было возможности приказывать Рэсси и даже просить его, по крайней мере, на расстоянии. Ну хорошо же. Не знает она Сергеева расписания, но сыграет наугад!

...На уроках в этот день отличница Светлова ловила ворон. И, словно какая-нибудь Зойка Кукушкина, прятала под тетрадью записочку и, видно, сочиняла ответ. Удивительно, но ей за это даже не досталось.

Везло ей и потом. Стоя у окна, Майя увидела идущих по улице Сыроежкина и Элека с Элечкой. Как и надеялась Светлова, у них оказалось на урок больше.

Роботы шли впереди и что-то обсуждали. А Сергей, что за ним замечалось не в первый раз, украдкой взглядывал на светловские окна... Даже когда шёл не один - всё равно выбирал эту дорогу. И с ним не спорили...

Майя перехватила мальчишеский взгляд:

- Лови!

И бросила прямо ему в руки записку с завёрнутой в неё конфетой. Конфета, конечно, отдавала шпилькой, но вызвана была исключительно законами элементарной физики. И уж всяко была лучше, скажем, ластика.

Сыроежкин увидел с внешней стороны бумажки знакомый почерк (списывать надо меньше, сказала бы автор ответа!), так что конфету просто уронил. В секунду проглотил все слова.

К тому, что Майя написала утром, она во время уроков прибавила: "Приходи сегодня в три часа в городской парк и жди меня у большого фонтана".

Эта информация достигла Сергеева сознания далеко не сразу, прорвавшись сквозь шквал эмоций от признания. Уже почти у своего дома Сыроежкин окликнул друзей:

- Слушайте, ребята! Передайте, пожалуйста, моей маме, что по техническим причинам я буду дома в половине пятого вечера. И занесите, пожалуйста, мою сумку.

- А куда ты идёшь? - поинтересовался Электроник.

- В парк.

- А, - усмехнулась Элка, - "В парк!" - сказал гуманоид, и тарелка рванула с места с ускорением триста пятьдесят "же". Приятно погулять и привет Майке!

Сергей показал противной электронной девчонке кулак, отдал сумку Элеку и ушёл.

* * *

Майю он прождал у фонтана не более пяти минут. Она прибежала весёлая, раскрасневшаяся, светлые пряди, выбившиеся из причёски, падали девушке на лоб.

- Привет!

- Майя, скажи мне только одно! То, что здесь написано, - это правда?!

- Конечно, - она даже удивилась. - Я когда-нибудь вру?

- Нет... Но всё равно, это слишком большое счастье!

- Да не сомневайся, чудик ты! - Майя на миг оказалась совсем близко. Прижалась губами к щеке Сыроежкина. И снова встала рядом с ним, как стояла. Кажется, сейчас ей было всё равно, что о них подумают.

- Ох, ну ты что... - больше Сергей играть в "верь-не-верь" не пытался. - Пошли лучше на каруселях покатаемся, а?

- А что, святое дело! Раз уж пришли...

...Когда карусель с бешеной скоростью взлетала на головокружительную высоту, Сыроежкин всякий раз хватал Майю за руку. Она лукаво улыбалась и спрашивала:

- Ты что, боишься? - на что получала неизменный ответ:

- Нет, это я, чтобы ты не боялась!

Накружившись всласть, они пошли бродить по парку, болтая обо всякой всячине.

- Смешно сказать... А может, страшно... Скоро будет два года, как мы познакомились. Вот здесь, почти рядом.

- Ещё через месяц... Да уж, я тогда вёл себя не лучшим образом!

- Что было - то было, с тех пор ты во многом переменился к лучшему! Я всегда знала, что так и случится. Ждала, надеялась... Всех на расстоянии держала...

- Все два года?

- Ну как тебе сказать, чтоб ты не зазнался? Держала - да, просто не нравился никто... А так - может, не все два, там разное отвлекало, ещё, помнишь, эта наша командная вражда девчонок с парнями...

- Это всё Элка!

- На тот момент - да. Но потом-то она, заметь, только и делала, что подталкивала нас навстречу друг другу! Бедная, жаль мне её. У самой никогда ничего такого не будет, а другим помогает!

- Ты ещё скажи, что она специально воспиталку с огурцом сюда выманила!

- Нет, конечно... Но не случись этого - где бы мы сейчас были?

Если без "бы" - сейчас они были уже в лесной, заповедной части парка, вдали от толпы, музыки и автоматов с газированной водой. На одной лужайке (не на газоне!) Майя нарвала белого клевера. На ходу сплела Сергею венок, а надевала уже в тени деревьев, там, где никто не мог видеть их двоих...

Вот тогда-то Сыроежкин решился вернуть своей принцессе поцелуй в щёку. А потом они попробовали поцеловаться "по-настоящему". Получилось, конечно, весьма приблизительно, ей стало смешно, ему неловко...

Привычно глядя в землю, Сергей попытался сказать что-то умное, кстати, и повод подвернулся:

- Ох ты ж Господи, обещал дома быть полпятого! Позволишь проводить?

- Конечно, позволю! И всегда помни: У НАС С ТОБОЙ ВСЁ ХОРОШО!

...Доведя Майю до подъезда, Сыроежкин пошёл домой не разбирая дороги. Его понесло куда-то в другую сторону. Голова кружилась от счастья. Хорошо ещё, под машину не попал. Зато, переходя улицу, налетел на какую-то старуху. А та, хотя об этом никто не знал, была не кто иная, как злая ведьма по имени Квинтэссенция.

Старуха рассердилась, топнула ногой - и земля разверзлась, поглотив несчастного парня.

Тайны одного НИИ

Часы уже пробили десять, а Сергей всё ещё не вернулся. Его мама сидела на кухне и плакала пятый час подряд.

Электроник с Электроничкой тоже волновались. Раз пять они предлагали Светлане Петровне, что пойдут и поищут Сыроежкина. Но все пять раз услышали в ответ:

- Никуда вы не пойдёте. Не хватало ещё, чтобы и вы пропали.

Рэсси за это время успел дважды просканировать весь город и доложить, что никаких следов Сергея не обнаружено. Брату с сестрой это очень не нравилось, и даже под пытками они не передали бы Серёжиной маме донесений собаки.

- Фонтания здесь, что ли? - ворчала Элечка, после очередного отказа вернувшись в комнату ребят. - Вроде добропорядочный советский город - и вдруг такое!

- Нда. Не мог же он исчезнуть бесследно! О, слушай, Рэсси! Извини, что дёргаю, слетай-ка ещё раз и посмотри: нет ли где, для начала в окрестностях, чего-нибудь необычного и даже из ряда вон выходящего?

Собака приняла команду Элека и вылетела в окно.

- Зачем это тебе? - удивилась Эля. - Смотря что понимать под "необычным".

- Ну... Не совпадающее с обычным обликом города.

- И это ты называешь "из ряда вон"? По-твоему, все отклонения от нормы можно привязать одно к другому?

- Увидим. Как ты правильно сказала, смотря какие отклонения.

Буквально в следующую секунду вернулся Рэсси. Из его сообщения следовало, что одна из соседних улиц пересечена трещиной. Будто земля разверзлась, а потом снова сомкнулась... Рядом с трещиной собака учуяла след Сыроежкина. Но насколько свежий - не могли определить даже Рэссины датчики. Место оживлённое, людей ходит много, к тому же дорогу уже давно чинят.

- Ого! - воскликнул Электроник. - Кстати, мы ведь с тобой здесь, дома ощутили нечто вроде подземного толчка, было такое? В пять вечера?

- В семнадцать ноль пять двадцать две, - повредничала Электроничка. - Ну и что? У нас, конечно, не сейсмоактивный регион, но случаются небольшие землетрясения...

- Согласен. Но чтобы трещина поперёк улицы, да, если я правильно понял, глубокая? Я вот анализирую - и никуда это не вписывается.

- И что ты предлагаешь?

- Завтра с утра пойти на место, указанное Рэсси.

- Почему не прямо сейчас? Или хотя бы когда Светлана Петровна заснёт? Хотя как она, бедная, заснёт в таком состоянии...

- Я думаю, что рано или поздно всё равно заснёт. У неё просто кончатся силы. Или она решит, что всё равно завтра на работу, и примет снотворное... Но это может быть очень нескоро. Вот поэтому и надо идти утром, а не глубокой ночью, как может получиться. Нам ведь придётся поговорить с людьми, которые видели, как появилась трещина. Вдруг они видели там и Сергея и смогут нам помочь? А люди, Элечка, очень странно устроены. Им по ночам надо спать. Так что если мы возьмёмся за розыск ночью, нам придётся их будить. А спросонья они ничего не вспомнят, только рассердятся.

- Ну ясно. Тогда точка ухода из дому определяется так: уйти до того, как проснётся мама Сергея, и быть на месте за некоторое время до того, как большинство граждан уходит на работу.

- Именно. А пока я, пожалуй, сделаю за Сергея уроки. Разумеется, в его тетрадях и его почерком. Потому что когда (и если) мы его найдём, ему не до того будет.

- Эх, Майка бы тебя не похвалила за такие дела! Кстати, а ей ты позвонить не хочешь?

- Да ночь уже... И она же с ума сойдёт, если мы ей скажем, что с Сергеем беда!

- А вдруг они вместе пропали? Хотя бы проверить, дома она или нет...

- Это надо было раньше делать! Сотри-ка ты это из памяти! Хотя бы до утра...

* * *

В самом деле, под утро Светлану Петровну, после больших доз успокоительного, всё же свалил тяжёлый сон. Кстати, ей и работать сегодня было во вторую смену... Так что ранним утром брат с сестрой, как и договорились, отправились в путь. Время они рассчитали идеально, им даже не пришлось звонить по чужим квартирам. Большинство местных жителей стояли на автобусной остановке недалеко от трещины, почти уже, впрочем, заделанной. И обсуждение вчерашнего происшествия, видимо, прекратилось только на ночь.

- Как грохнуло - так я в окошко выглянула, - громко делилась с соседкой какая-то работающая пенсионерка, - и вижу: трещина преогромная, а Кощеевна с третьего - раз в небо на метле!

- Ольга Серафимовна, миленькая, да вы что? Она не Кощеевна, а Корнеевна, добропорядочный трудящийся человек, ничем не хуже вас! Какая может быть метла в наше-то время? Привиделось вам всё!

- Ой ли? Я как мимо её двери иду - так фигу в кармане складываю! Ведьма она, точно вам говорю!

- Ой, неровён час - услышит вас кто...

- Простите, Ольга Серафимовна, - вклинился Элек. - А мальчика вы рядом с трещиной не видели? Он очень похож на меня, только чуть постарше.

- Нет, милый, мальчика не приметила. Зато я видела, что как Кощеевна на метле улетела - так трещина опять сомкнулась! А была широ-окая...

- А не подскажете, где найти эту вашу странную соседку?

- И зачем она тебе, окаянная? Работает она вроде как, в девять с дежурства придёт. Вахтёршей в институте сидит, да всё по ночам! А институт, говорит, секретный!

- Далеко?

- Три остановки на автобусе, - бабуля указала рукой направление, - а там будет высоченное такое, стеклянное здание!

- Спасибо, вы нам очень помогли! Пошли, Эля!

Элечка прошла за братом совсем недалеко, только чтобы их не могли услышать, и сказала:

- Да ну, неужели ты веришь в эти басни и пойдёшь искать какую-то сумасшедшую старуху со слов другой, которая вряд ли более разумна?

- Пока это единственный след! Должен же я его проверить!

- Пока ты тратишь время на ерунду - Сергей может погибнуть!

- Ну придумай что-нибудь сама!

- И придумаю! Пойду с Рэсси в парк, там поспрашиваю.

- В семь утра?

Но упрямая Электроничка уже убежала. Электроник подумал и рванул в ту сторону, куда ему указала бабуля.

* * *

В институт, конечно, посторонних не пускали. На вахте, как разглядел Элек через стеклянную дверь, сидела совсем не бабка и не ведьма, а обычная тётка средних лет и вязала малиновый носок. Электроник всё же подошёл к вахтёрше и поинтересовался:

- Простите, пожалуйста, вы не Корнеевна?

- Упаси боже, я опять эту сумасшедшую заменяю, здравствуй, Элек Громов! Если ты не Сыроежкин, конечно.

- Нет... - грустно промолвил электронный мальчик. - Приятно, что вы меня знаете... А где она может быть?

- Как не знать, профиль-то у нашего заведения с Громовым похожий! А она... да кто её знает! Бесперечь говорит: посиди за меня, пойду подвалы проверю... Того и гляди, не дождусь её, в девять меня поменяют... Уйдёт, должно быть, другой дорогой...

- Спасибо... Извините за беспокойство!

- Да ладно... - тётка широко зевнула, прикрываясь ладонью, и даже не стала спрашивать, зачем Электронику её чудная напарница.

Элек понял, что его решение больше не расспрашивать было правильным. Вышел на улицу, начал обходить здание кругом в поисках других входов и выходов.

Вскоре он нашёл что искал. Лестницу, ведущую в подвал здания.

Дверь, конечно, была заперта, но для Электроника это не являлось проблемой. Он отпер замок, только приложив к нему руку, и вошёл в подвал.

Если бы сейчас Элек с кем-нибудь столкнулся - то придумал бы на ходу, как объяснить своё здесь появление. Но этого делать не пришлось. В подвале было совсем тихо и пусто, только по углам шуршали крысы. Никаких машин и запчастей никто здесь не хранил, не держали даже никакого хлама. И только в одном углу Электроник заметил каменную плиту вроде надгробной. На ней красовалась надпись - похожие иероглифы Элек видел в Фонтании. Написано было следующее: "Вход в жилище ведьмы Квинтэссенции".

- Вот, а Элка не верила! - с этими словами мальчик-робот присел на корточки и постучал по плите.

Она тут же отъехала в сторону. Из образовавшейся дыры в полу высунулось нечто напоминавшее пень, на котором растут три опёнка. Это был самый настоящий сказочный дракон. Правда, портативный, но о трёх головах, покрытый блестящей чешуёй и извергавший пламя из трёх пастей.

Элек даже не удивился. Главное - он на верном пути!

- Что ты здесь делаешь, смертный? - спросил дракон на три голоса. И получил совсем неожиданный ответ:

- А я бессмертный!

Дракон вытаращил все шесть своих глаз. Вылез из дыры, встал на задние лапы, а передние сложил перед грудью, как собака, которая выполняет команду "служи". И пролепетал:

- Ч-ч-что в-вам уг-год-дно, в-великий в-властелин?

"Трус несчастный! - подумал Электроник. - Всегда служит сильнейшему". А вслух он сказал:

- Позови сюда ведьму Квинтэссенцию!

Дракон сунул одну голову в нору и крикнул:

- Эй, хозяйка!

Из норы показалась старуха самого неприглядного и к тому же явно потустороннего вида. Когда она увидела Элека, глаза её стали квадратными от изумления:

- Послушайте, молодой человек, - осведомилась она, - как вы сюда попали? Ведь вчера я топнула ногой, и вы провалились в мои владения!

- Нет, это был не я, - ответил Электроник как можно спокойнее. - Это мой двойник, то, что он уже вырос относительно меня - видно, только если поставить нас рядом. Я не ошибся - вы не только знаете, где он, но и... Скажите, за что вы его так?

- Да погорячилась я, старая! Нельзя мне колдовать в Союзе, но, грешна, не люблю, когда мне ходят по ногам, да ещё посреди проезжей части! Даже на метле со злости полетала!

- Какая улица?

Ведьма назвала. Ту самую, с трещиной.

Элек кивнул - всё сходилось. А вот дальше начиналась пустота.

- Делать-то что теперь? Он погиб?

- Да нет. И я бы его с удовольствием отпустила, остыла уже давно, да всё не так просто. Согласно тайной магии стародавних времён, вывести пленника из моих владений может только юная дочь его родного города. У неё должны быть светлые волосы и карие глаза, а сама она - здесь и сейчас переживать первую любовь. Девушка не должна говорить ни слова, что бы ни видела на пути в глубины земли. Она должна взять пленника за руку и вывести наверх. Только не оглядываться, ни в коем случае не оглядываться! И, опять же, не произносить ни слова, пока не выведет его сюда, в подвал. Если такая девушка найдётся, если она выполнит все условия - твой двойник спасён! Если нет - никто не сможет ему помочь, даже я. Тем более что, наверное, завтра меня отзовут на землю предков и накажут за применение колдовства.

- Вы что, шпионка? - это было единственное, чего Электроник не понял.

- Я одна из последних наследниц великого Скорпиона! Если бы меня ещё сто лет назад не заслали в Россию - сейчас я могла бы править Фонтанией! Но - приходится подчиняться этому выскочке Стампу и его мафии. Они там сейчас у руля.

- Позвольте-позвольте, сударыня, у вас явно устаревшие сведения! Стамп сидит в тюрьме, а Скорпион больше не имеет над Фонтанией никакой власти!

- Чего, правда? То-то давно не пристают! Тогда хорошо! Новая власть вряд ли про меня знает, а я здесь уже прижилась! Директор института - мой сын. И вообще мне здесь нравится! Я уже пятьдесят лет не колдовала и давненько ничего не передавала в Фонтанию, года два точно...

- Так, а это не через вас узнал Стамп о профессоре Громове и его изобретениях?

- Через меня, но то были смутные слухи... Ладно, не трогай меня, сын Адама, я хочу спокойно дожить свой век. Если найдёшь девушку - передай ей, что действовать придётся в полном одиночестве, никто не должен ей помогать. Ни пуха, ни пера и спасибо за добрые вести!

С этими словами Квинтэссенция кликнула дракона, и оба скрылись в норе. Плита встала на место.

Элек остался в подвале один. Невольную шпильку про "сына Адама" он пропустил мимо ушей. Шпионку со столетним стажем, косвенную виновницу его, Электроника, похищения, тоже пока выкинул из головы. Сейчас главное - спасти Сергея.

Ни с одной подходящей девушкой Элек не знаком. Адресное бюро тут тоже ничем не поможет. Учёта сердечных привязанностей там не ведут. Да и по внешности не ищут. Милиция тоже отпадает, как и всякие сложные варианты типа фальшивого приглашения на киносъёмки. Остаётся одно: просить совета у друзей. Но с Электроничкой он поссорился, а профессору Громову и заикаться нельзя обо всей этой истории. Гель Иванович не верит в ведьм, драконов и потусторонний мир. Профессор сразу решит, что Электроник сломался, начнёт разбирать на части и ремонтировать... И тогда уже никто не спасёт Сергея.

Оставалось одно: огорчить-таки Майку. Если она, конечно, дома - хотя, скорее всего, это так...

* * *

Тётка с носком всё ещё была на месте и клевала носом. Даже не заметила, что громовский мальчик-робот подошёл к ней изнутри здания.

- Простите, можно от вас позвонить?

- Да пожалуйста, Элек Громов...

- Спасибо! - он набрал на клавиатуре видеофона длинную комбинацию из цифр.

Зажёгся экран. И на нём возникло сонное, недовольное лицо Майи Светловой: как-никак, было ещё рано.

Но всё недовольство как рукой сняло, когда Майя увидела, кто ей звонит.

- Сергей! - вскричала она, просияв.

- Нет, я Электроник. Сергей, к сожалению, сейчас во власти злой ведьмы.

- Да ты что?

- Правда. Сейчас всё расскажу...

Майя перебила Элека только однажды:

- Господи, это же он из-за меня на людей стал налетать! Это я во всём виновата! Что ж теперь делать?

- Да ты дальше послушай... - он передал ей слова Квинтэссенции. - Я тебе, Майка, собственно, звоню, чтобы спросить: ты не знаешь подходящей девушки?

- Знаю. Вот она, Элек, перед тобой.

- Майя! Ты что, сама хочешь туда идти?

- Хочу.

- Тебе нельзя этого делать! Ты ещё ребёнок!

- Кто бы говорил! - возмутилась Светлова. - Через две недели мне будет шестнадцать! А если ты думаешь, что я - самая трусливая девятиклассница на свете, так это ещё доказать надо! И вообще, будь мне свидетелем, Сергей Сыроежкин - мой и спасать его должна я! Тем более что я же во всём и виновата...

Электроник, махнув мысленно рукой на эти дебри сердец человеческих, сдался. Объяснил Майе, как попасть в подвал, и отключился.

Вахтёрша слушала - и глаза у неё становились всё больше и больше. Когда Элек отсоединился, она сказала:

- Нет, ты, однако, всё-таки Сыроежкин! И безобразно разыгрываешь девушку! Ты не мог бы устраивать свои дурацкие игры где-нибудь в другом месте?

Электроник не стал с ней связываться. Снова проскользнул в подвал - так быстро, что тётка и не поняла, куда он делся - и стал ждать Майю.

Прыжок в пламя

Девушка прибежала так быстро, словно Электроничка поделилась с ней секретами запредельной скорости. Едва кивнув Элеку, Майя прошла в угол и постучала по плите.

Из-под земли ответили не сразу. И Электроник успел рассмотреть, что на Светловой домашняя, заштопанная много раз юбка и такая же, находившаяся не в лучшем состоянии, блузка. Кроме того, зоркий электронный глаз отметил, что девушка была босиком и из двух кос заплела только одну - вторую, наверное, не успела.

- В странном виде ты шла по улице, - обратился Элек к Майе. - Как это никто тебя не задержал?

Вопрос остался без ответа. В эту самую минуту плита отъехала в сторону. И девушка ступила на первую ступеньку длинной, крутой винтовой лестницы, ведущей во владения ведьмы. Запрет на слова вступил в силу, и Майя уже не вправе была ответить.

Бросив последний взгляд на Электроника и слегка отмахнувшись от его неуместных вопросов, девушка начала спускаться. Когда она стояла уже на десятой или пятнадцатой ступеньке, над головой вдруг раздался страшный грохот. Это по приказу ведьмы вставала на место плита.

Сразу стало совсем темно. Но Майя шла дальше, хотя не видела пути. Было очень трудно: лестница-то вилась спиралью! Приходилось находить ощупью каждую ступеньку, то и дело рискуя сломать себе шею или ногу.

Было бы намного легче, поставь ведьма на лестнице перила. Но их не было. А в довершение всего время от времени во тьме загорались чьи-то зловещие глаза. Слышался мягкий шорох крыльев. И мимо Майи проносилось одно из подземный чудищ, заставляя её вздрагивать. Она еле удерживалась, чтобы не вскрикнуть - ведь тогда всё бы погибло...

Сколько продолжался этот спуск, Майя не знала. Ей казалось, что она уже целую вечность идёт по крутой лестнице, у которой нет ни начала, ни конца. Но в конце концов путь к центру земли всё же кончился. И совсем не так, как ожидала юная спасительница.

Последняя ступенька ни во что не упиралась. Она висела в воздухе, а под ней бушевало пламя. Именно благодаря его отсветам девушка разглядела, что дальше пути нет, и вовремя остановилась на последней ступеньке.

Майя смотрела вниз и не знала, что делать. Она уже хотела повернуть назад. Но в тот же миг перед глазами встало лицо Сергея. И тогда Майя зажмурилась и прыгнула прямо в пламя - а что ей ещё оставалось делать?

Девушка ждала, что сейчас вспыхнет и сгорит. Но не ощутила ни жара, ни боли. Стоять над лестницей над этим гигантским костром было намного жарче, чем здесь, в самом сердце огня.

Майя открыла глаза. И увидела, что никакого пламени вокруг нет. Она стояла на самом обыкновенном каменном полу. А на расстоянии вытянутой руки на том же полу сидел Сергей Сыроежкин. С синяком на лбу, грязными потёками слёз на щеках и безнадёжно увядшим венком на голове.

Узник подземелья глядел на Майю как на привидение. Оба молчали. Парень, видно, потерял дар речи. А девушка изо всех сил прикусывала губу, чтобы не крикнуть: "Сергей, ты ещё живой?" Ведь предстояло ещё выбираться наверх!

Майя взглянула на лестницу - и тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение. Последняя ступенька больше не висела в воздухе. Лестница теперь упиралась в пол и, нигде не прерываясь, вела наверх.

Сыроежкин поднялся с пола. Как во сне, встал за спиной Майи и медленно вытянул перед собой руку. И тут же завопил:

- Ого! Стенка исчезла!!!

Майя ничего не поняла. А сделать могла только одно: ступить на странную лестницу и начать подниматься.

Сергей подумал немножко, ещё помахал руками в пространстве вокруг себя и пошёл вслед за любимой девушкой.

Чудеса ещё только начинались. Во-первых, теперь было светло и хотя бы видно, куда идёшь. А во-вторых, у лестницы откуда-то появились перила. Зато исчезли чудища, так пугавшие Майю на пути вниз.

Теперь её заботило только одно: не отстал ли любимый человек, не свалился ли с крутой лестницы? Но смотреть назад было нельзя...

Майя успокоилась только тогда, когда выбралась из норы в подвал, а Сыроежкин - за ней. Когда они наконец выпустили друг друга из объятий, девушка спросила:

- Господи, Сергей, и как ты там только не сгорел?

- Где?

- Там, в подземелье.

- Да не в чем там гореть!

- Как это не в чем? Там было такое пламя, словно подожгли целый дом.

- Ничего похожего. Там была стеклянная стена.

- Как?

- Да, я отлично видел лестницу, по которой мы выбрались, но прямо перед ней была прозрачная, совершенно сплошная стена! Я весь вечер бился об неё, как муха о стекло. Думал - уж лучше руки в кровь пораню, но выберусь! Да только вымотался вконец и заснул с горя...

- Ужас какой! Погоди, а лестница, которую ты видел, не висела в воздухе?

- Да нет...

- А когда я спускалась, висела. Если бы я не знала, что ты внизу, - ни за что бы с неё в огонь не прыгнула! И перил не было, и тьма кромешная...

- Ну ты даёшь, ну тебе и досталось... Я без тебя пропаду, это точно. А эта старушенция, что меня сюда засунула, - она что, иллюзионистка? Из погорелого цирка? Хотя я об её иллюзию чуть голову не разбил...

Майя на лету коснулась губами синяка у него на лбу:

- Всё гораздо хуже. Если верить Элеку - она настоящая злая колдунья! Она что, даже не удосужилась перед тобой извиниться и сказать, что у тебя есть шанс на спасение? Вот же кикимора!

Из дыры в полу тут же высунулась Квинтэссенция:

- Ну простите старую дуру, ребята, вы молодцы! Заснула злая, проснулась уже добрая, а тут как раз двойник пожаловал! Ну, в добрый путь, уважаю таких! Совет вам да любовь, и всегда переводите старушек через дорогу!

Ведьма скрылась, плита встала на место. Из противоположного угла подвала вышел Электроник:

- С возвращением!

- Привет ещё раз, спасибо! - кивнула ему Майя. - Сергей, это он тебя нашёл и позвал на помощь меня.

- Спасибо, Эл!

- Да что там... Это была Майкина война, как ни прискорбно для нас, мальчишек...

- У нас ещё сто раз своя будет!

- Уж лучше бы не было... - мысли Элека, похоже, были далеко...

- Да. У НАС ВСЁ ХОРОШО, - как заклинание, повторила Майя. - Да, а сколько времени?

- Восемь пятьдесят восемь ноль две, - автоматически ответил Электроник.

- Ужас! Вот-вот кончится первый урок! Побежали, а то и на второй не попадём!

- А мне домой надо! - спохватился Сыроежкин. - Мать с ума сходит!

- Ты абсолютно прав, - подтвердил Элек. - Пошли.

- Майя, может, ты с нами? Ты заслужила...

- Ой нет, я в школу пойду! - девушка побежала ко входу из подвала. - Увидимся после уроков!

Сергей только руками развёл.

Преимущественно неприятные разговоры

Когда Майя вошла в класс, до конца урока оставалось три минуты.

- В чём дело, Светлова? - спросила учительница физики, она же классная девятого "Б". - Почему ты так опоздала?

- Ой, понимаете, я никак не могла прийти раньше! Всё утро я была в потустороннем мире и только десять минут назад оттуда выбралась.

Класс разразился хохотом. А учительница изумлённо вскричала:

- Что с тобой? Что такое ты говоришь? Потустороннего мира не существует, это давным-давно доказано. Может, тебе в медпункт зайти?

- Но Марья Николаевна, это чистая правда!

- Садись на место, Светлова. А впрочем, не надо, сейчас уже будет звонок. Кстати, почему ты не в форме, босиком и растрёпанная?

Майя предпочла промолчать. Что ей было прибавить к уже сказанному?

- Передай своим родителям, - велела классная, - пусть зайдут ко мне. Ох, Боже ты мой, это в первый раз за всё время, что я тебя знаю, Майя!

Девушка кивнула и выбежала из класса - звонок уже прозвенел.

Оставшиеся уроки прошли для неё совсем невесело. Ведь у неё ничего не было с собой, ни учебников, ни тетрадей! И никто не хотел с ней поделиться. Её вообще не слишком любили в классе, считали недотрогой и воображалой, у которой даже не спишешь, а только нарвёшься на потенциальное дополнительное занятие. А сегодня, после странных слов отличницы Светловой о потустороннем мире, всем тем более доставило великое удовольствие посмеяться над ней и оставить в одиночестве.

Все уроки Майе пришлось сидеть, ничего не делать и размышлять о том, какого, собственно, лешего она ещё не перешла в соседнюю школу. Ведь первые близкие люди и настоящие друзья появились у Светловой только после знакомства с Сергеем, Электроником и их одноклассниками. В том девятом "Б" Майю должны встретить с распростёртыми объятиями! Кажется, до сих пор её удерживала от перехода только неопределённость отношений с Сыроежкиным...

Наконец уроки кончились. Девушка облегчённо вздохнула и пошла домой.

Папа её последние несколько лет пребывал в заморских странах в научно-исследовательской экспедиции. Зато мама уже вернулась со смены. И Майя закричала с порога, потому что боялась забыть:

- Мам, тебя в школу Марьниколавна вызывает!

- Ничего удивительного, коли ты так себя ведёшь! Убежала ни свет ни заря, Бог знает в каком виде, сумку школьную не взяла и не обернулась, когда я тебе кричала! Что всё это значит?

- Сейчас расскажу, мам, извини, помнишь тех ребят, с которыми я была в Фонтании, то есть одного из них, Сыроежкина Сергея из сорок второй школы, так вот, вчера он провалился сквозь землю, и я...

- И слушать не хочу! Ты полдня пропадала Бог знает где и теперь морочишь мне голову! Ты, по-моему, сказала, что меня вызвали в школу. Пойду.

Мама ушла. Майя на неё обиделась: сама же спросила и сама же не захотела ничего слушать! И она туда же, хоть и самый родной человек...

Улизнуть из дому до возвращения мамы нечего было и думать - Майе одного раза хватило. Пришлось, услышав зов с улицы, опять кидать Сыроежкину в руки записку с конфетой...

Мама вернулась часа через полтора и объявила:

- Вот что, дорогая моя. С сегодняшнего дня ты больше никуда не будешь уходить одна. Заставила ты меня сегодня поволноваться! Да ещё и классная твоя мне порассказала. Буду теперь провожать тебя в школу и встречать!

- Да что я, в шестнадцатом веке живу, что ли? - возмутилась Майя.

- В шестнадцатом ты бы уже давно вышла замуж и умерла в родах! А здесь и сейчас ты мне очень не нравишься! Ты всегда была подарочным ребёнком, и я в любой момент могла сказать, где ты и с кем. Даже не боялась тебя отпускать с той вполне приличной компанией, с которой ты водилась. А теперь...

- Мам, я же пыталась объяснить, где я была и с кем. Кстати, с теми самыми ребятами. Хочешь, позвоним Сыроежкиным, они всё подтвердят.

- Ох, меня очень беспокоит, что ты начала заговариваться! Я же как-никак медик!

- Но ведь не психиатр!

- Ну пусть даже я специалист не по душам, а по ушам - лапшу на оных я сразу распознаю! Ещё свожу тебя на обследование. И вообще, вот вернётся отец из своей сельвы - он тебе покажет! Давай ключи от квартиры.

- Да пожалуйста, - отрешённо сказала Майя. Она чувствовала, что начинает впадать в то близкое к трансу состояние, в котором бывала порой в Фонтании. Рушился привычный мир. И держаться оставалось только за их с Сергеем любовь. Хотя именно из-за неё-то всё и началось. Но всё равно: те, кто разбудил в Майе Светловой зверя, ещё пожалеют об этом!

* * *

Сыроежкину пока везло существенно больше. Видимо, в порядке компенсации за многочасовое заточение под землёй. Конфликтов с родителями у Сергея вообще в последние два года не случалось - наверное, слишком много их было до того. А в описываемый день Светлана Петровна тем более не могла ругаться - от радости. Да к тому же ребята, в отличие от Майи, ни в какие подробности вдаваться не стали. В их изложении выходило, что Сыроежкин, к счастью, без травм, провалился в открытый люк, и парня обнаружили и вытащили только к утру. По идее, конечно, такое дело стоило разбирательства вплоть до суда. Но Светлане Петровне это на радостях и в голову не пришло.

Что до Электроника, то, сдав Сергея с рук на руки матери, он побежал в парк. И там быстро нашёл сестру, злую, как чёрт, от того, что не обнаружила никаких следов Сыроежкина.

- Ну а ты, конечно, обнаружил, по мыслям слышу! - хмуро приветствовала Элечка брата.

- Обнаружил, и это, наверное, главное. Но хвастаться перед тобой у меня нет ни малейшего желания. У меня, Элка, сейчас контакты замкнёт. Я столкнулся с неразрешимой проблемой.

- А что случилось?

Элек выложил ей всё, что узнал сегодня о Квинтэссенции, и закончил так:

- Понимаешь, Эля, она старая и больная женщина, и вроде как она мне доверилась. А с другой стороны, ведь она не только причастна к моему похищению, но ещё и поиздевалась над моими друзьями. Вот и ответь: должен ли я донести на неё куда следует?

- Я бы донесла. Меня только одно останавливает: не поймут и не поверят. Не можешь же ты в нашей стране всерьёз обвинять кого-то в том, что он заставляет людей проваливаться сквозь землю и летает на метле. Я вот знаю, что ты ничего не придумал, а всё равно с трудом верится. Что уж говорить об остальных, тем более взрослых? А что касается шпионажа в пользу Фонтании - то мы просто ничего не докажем...

- Если только не попытаемся через их посольство выйти на их полицию. Там-то нам после Регентруды поверят! Да только стоит мне подумать об этом - как начинаются помехи во всех системах. Что-то мне подсказывает, что так поступать нельзя.

- Ну хорошо, а если похоронить всю эту историю, как заметают мусор под ковёр? Какова вероятность того, что старуха опять не вспылит и не натворит бед?

- Как сказал бы Сергей: пятьдесят на пятьдесят. Или натворит, или не натворит. А по-научному у меня не получается. Так что пусть я буду гарантией безопасности нашего города от происков фонтанийских агентов.

- Что ж, решать, наверное, тебе. Майка с Сыроежкиным всё равно сейчас на адекватное мышление не способны...

Бежать к антиподам!

Следующее утро началось для Майи и радостно, и грустно. С Рэсси, сидевшего на подоконнике и державшего в зубах письмо. В нём Сергей желал любимой девушке доброго утра, дарил ей много ласковых слов и просил по возможности сразу черкнуть ответ.

Майя несколькими злыми фразами рассказала о своём домашнем аресте. Наспех нарисовала несколько пронзённых сердечек с каплями не то крови, не то слёз, приписала ещё одну важную фразу и отдала послание электронной собаке. Рэсси улетел, и как раз вовремя. В комнату вошла мама:

- Ты готова? Идём!

...Светловой и Сыроежкину повезло только в одном. Их школы стояли в одном широком дворе, за общим забором. А значит, хотя бы на переменах можно было выбегать на улицу, благо тепло, и по-быстрому повидать друг друга. Майя сообразила это, когда в ночь после крушения не могла заснуть. А наутро написала об этом Сергею.

И с того дня короткие встречи стали их единственной отрадой. Конечно, почти ничего не успеваешь сказать друг другу. Конечно, в любую минуту может прозвенеть безжалостный школьный звонок, и тогда придётся сломя голову разбегаться по классам и получать замечания за опоздание. Но приходилось хвататься хоть за такую возможность... Ведь Майя теперь лишилась не только прогулок, но и секции гимнастики. Сидела либо дома при матери, либо при ней же в поликлинике. Доктор Светлова следила, чтобы дочь делала уроки, а когда они кончались - поручала Майе заполнять истории болезни и выписывать направления. За эти дни девушка тихо возненавидела медицину и всё, что с ней связано.

А Сыроежкин теперь пропадал после школы в гараже. Перебирал струны своей гитары и пытался положить на музыку стихи, которые писал по ночам. Элечка считала, что у него получается и что вообще страдания его облагораживают. Это было всё её возможное участие в ситуации. Сергей ни с Элкой, ни с вежливо недоумевающим Элеком ничем особо не делился. Ему казалось - не поймут, не посоветуют... И вообще это его личное дело.

* * *

Майино шестнадцатилетие было безнадёжно испорчено. Такой же день, как другие. Да ещё мама заявила:

- Ну всё, теперь можно переводить тебя из детской поликлиники в нашу профессорскую! И заодно показать специалисту!

...Заковыристой фамилии светила девушка не запомнила. Про себя обозвала его "Антоном Семёновичем Шпаком", хотя тот, конечно, был не психиатром, а дантистом. Неизвестно, насколько хорошим врачом был мамин коллега, но зато, как сказал бы Ходжа Насреддин, "Шпак" понимал в девушках. Задав Майе несколько дежурных вопросов и откровенно пялясь на её белокурые волосы и стройные ножки, доктор изрёк:

- Ну вот что, Марина Степановна, кровь в девке ходит, замуж ей надо, вот и всё!

Майя залилась краской и отвернулась. Светлову-старшую тоже покоробила такая бесцеремонность:

- Поберегите ваши шуточки для пациенток! Она ещё ребёнок, ей надо школу заканчивать...

- Да зачем ей с такими глазами образование? Не вешайте нос, Майя Владимировна, светловолосые и кареглазые все как на подбор счастливицы! Эх, где мои семнадцать лет?

- Борис Матвеевич, вы старый бесстыдник! Я к вам, как к человеку, обратилась за советом...

- Так вы его и получили, любезнейшая Марина Степановна! Помяните моё слово: вам такую девушку не удержать! И чем больше вы будете её запирать и вообще ограничивать - тем больше шанс, что она наделает глупостей!

"Шпак" подмигнул Майе лиловым, как у вороного коня, глазом. Девушка сжала кулаки и закусила губы, медленно бледнея от злости. Мама презрительно фыркнула и увела дочь из кабинета.

...На другой день на школьном дворе, под сенью клёна, всё ещё злая Светлова описывала своё унижение Сыроежкину:

- И ты представляешь - как будто я им мебель или кошка! Совсем с ума посходили! Хоть меня, кажется, признали нормальной, но от этого не легче. Мамочка только хуже надзирает... Вот правильно говорят: в мае родиться - всю жизнь промаяться! А меня ещё и назвали кстати...

- Они сами не поняли, что сотворили, доложу я тебе! Твоё имя гораздо древнее, чем майские праздники и даже сам месяц май. Как раз он в честь тебя, а не наоборот. Майя - это одна из самых древних богинь, ещё до греков и индусов!

- Да? Не знала! - девушка подарила ему долгий взгляд, от которого Сергей просто растаял.

- А я специально этим вопросом интересовался. Хотя даже интересоваться не надо, сразу видно, что ты не такая, как другие. Вот и этот мерзкий доктор сразу почувствовал... Кстати, он сказал одну правильную вещь. Насчёт глупостей. Что, если нам с тобой просто взять и сбежать?

- Куда?

- Да куда-нибудь! Подальше от цивилизации. В девственный лес.

- Послушай, это ведь я должна была придумать! Это у меня отец из тех краёв не вылезает. И когда я была маленькая, он очень жалел, что я не мальчишка и меня нельзя брать с собой... Послушай, Серёжа, мне прямо не по себе. Ты не перестаёшь меня удивлять. Похоже, ты обо мне знаешь больше, чем я сама о себе знаю.

- Ещё бы! Когда любишь человека и думаешь о нём, то есть о ней, то есть о тебе, дни и ночи напролёт... Ну что, может, правда сбежим?

- Ох, я слишком хорошо себе представляю, как это делается, и потому у меня опускаются руки! У нас нет ни денег, ни документов.

- А твой папа не может нам устроить приглашение к себе в экспедицию?

- Сомнительно мне что-то. Даже если я с ним спишусь через мамину голову, даже если он меня поймёт и поддержит - всё равно не рискнёт.

- А если мы подключим Громова и Рэсси? Пересечение научных профилей возможно...

- Да, только Гель Иванович если и сумасшедший, то не в эту сторону. Раньше каникул он точно помогать не будет. А летом меня сплавят к бабушке в деревню. Если что-то делать - то прямо сейчас! И папу моего не впутывать, он тебя ещё прибьёт. Кстати, твоим-то родителям за что должно достаться?

- Да уж, я и так попортил им крови на сто лет вперёд! Но мне кажется - всё это не смертельно. Это ты у нас единственная наследница престола, а у меня, слава Богу, есть и брат, и сестра. Элеки. Они и прикроют, и объяснят всё, и вообще надо с ними посоветоваться! Ой, всё, бежать надо. До следующей перемены!

- До следующей!

Они разбежались. Майя поплелась на географию. Как раз в этот день проходили Южную Америку. Те края, которые с детства были Светловой как родные. Те края, что только и могли ей представиться, когда Сыроежкин заговорил о бегстве от цивилизации.

Майя слушала учительницу кое-как. Смотрела в окно, но видела там не высотные дома, не асфальтовые дороги, не самые обыкновенные деревья, что растут у нас на каждом шагу. Нет, для девушки за окном расстилалась сельва - южноамериканский тропический лес. В нём жили индейцы, по нему рыскали дикие звери, в нём качались на лианах обезьяны и пели диковинные птицы.

Сергей Сыроежкин в таком обрамлении смотрелся просто бесподобно. Помимо воли Майя сказала вслух - негромко, но отчётливо:

- Нет, я хочу туда. С Сергеем и никем другим. И никто мне не помешает! Слышите - никто!

Трое Серёж, одноклассников Светловой, обменялись странными взглядами. Кажется, сегодня им предстояло выяснение отношений. Девчонки захихикали, весь класс озадачился Недотрогиными тайнами. А географичка, конечно, написала Майе замечание: "Отвлекает класс от урока!"

Девушке было уже всё равно. Она понимает по-испански. Она, правда, теоретически, представляет себе всё, что может ждать их на том берегу океана. И она - они оба - туда попадут! Ещё неизвестно, ещё непонятно, как. Но всё, что доселе было только игрой не выходя из собственной комнаты, теперь не может не сбыться!

* * *

Выйдя на следующей перемене во двор, Майя увидела под клёном не только Сыроежкина, но и Элека с Элечкой. Оба были очень рады, что наконец-то друзья перестали от них отдаляться и просят помощи. Светлова едва успела кивнуть роботам, как двойник Сергея уже заговорил:

- Ваши документы на выезд лежат до лета у профессора Громова. В принципе, можно их выпросить, чтобы хранились у вас самих. А вот с деньгами вопрос гораздо более сложный.

- Будем экономить на школьных завтраках, - ляпнул Сергей.

- Не смешно, - фыркнула Эля. - Через две недели каникулы. Не хватит даже на трюм.

- Сыроежкин ты, Сыроежкин! - это получилось у Майи так ласково, что даже совсем не обидно. Таким он ей был привычнее, да и она ему тоже.

- Могу предложить несколько способов, - продолжал между тем Электроник. - Можно найти клад. Только искать его очень долго и совсем не так весело, как вы думаете. Да и шансы на успех далеко не стопроцентные. Можно продать Рэсси

- То есть как - продать? - вскричал потрясённый Сергей.

- Я только озвучиваю один из возможных вариантов.

- Элек, если ты это сделаешь, я больше никогда, ни за что не буду с тобой разговаривать! - решительно объявил Сыроежкин. - Продать - значит предать. Я откажусь от сельвы и даже от этих прекрасных глаз, - он кивнул на Майю, - только не продавай Рэсси! Он же - лучшая на свете собака! И сколько раз он нас спасал! Ни за какие сокровища мира я не соглашусь с ним расстаться!

- Да, всё-таки я иногда чего-то не понимаю, - грустно сказал Электроник. - Хотя вообще-то я дальше хотел сказать, что Рэсси потом сбежал бы от новых хозяев и вернулся бы к нам... Ну ладно. Всё равно у меня после твоих слов помехи в голове начались от этого плана. Уж лучше я сам пойду в рабство куда-нибудь на Восток.

- Вот ещё новости! - возмутилась Майя. - Чтобы из-за наших с Сергеем эгоистических интересов ты лишился свободы! Лучше уж пусть всё останется так, как есть.

- Но ведь нельзя это так оставить! - запротестовала Элечка. - Между прочим, кто-то когда-то собирался ехать в Фонтанию "зайцем" в трюме. Помните, когда мы боялись, что Гель Иванович нас потерял? И между прочим, Регентруде ОДребе с огурцом это удалось!

- Я собирался, правда! - просиял Сыроежкин. - Может, так и сделать?

- Найдут, - печально сказала Майя.

- Пятьдесят на пятьдесят, - улыбнулась Электроничка. - Или найдут, или не найдут.

- Ой, - Сергей широко раскрыл глаза, - меня уже роботы цитируют! А как же точные вычисления?

- Поверь мне, друг, - отозвался Элек, - мы имеем задачу с абсолютно абсурдными условиями. А значит, и решение у неё может быть только абсурдным. Присоединяюсь к Эле.

* * *

Сыроежкин покидал родной дом на совершенно законных основаниях. Его родителям было рассказано, что, мол, отец Майи Светловой срочно вызывает её к себе в Латинскую Америку. А поскольку одна Майя ехать боится, то Сергей с Рэсси будут её сопровождать. Лучше бы, конечно, брат с сестрой Громовы, это все понимают. Но профессор, который опять обеспечивает выезд за границу, как раз собрался пристроить своих ребят к новому эксперименту...

- Как же вы там будете без взрослых? - беспокоилась Светлана Петровна. Её муж, как раз вернувшийся из рейса, смотрел на всё проще:

- У них собака - чудо техники! И сами они не первый раз за границей. Да ты, Света, только вспомни, что им пришлось пережить в Фонтании! Правда, там были Громовы. Но ведь и Серёжка с тех пор вырос, и Майя девочка серьёзная и самостоятельная, мне всегда она очень нравилась!

В общем, легенду, несмотря ни на что, Сыроежкины проглотили. И Сергей спокойно укладывал вещи по списку, составленному для него Светловой - великой путешественницей по Южной Америке не выходя из дома.

Самой Майе приходилось делать то же самое потихоньку. Она бы скорее умерла, чем стала бы плести матери не то что про отца, а и про любые мифические приглашения от того же Громова. Светловой хотелось просто исчезнуть бесследно - и пусть всем будет хуже, в том числе ей самой. Сыроежкин удивлялся:

- Она же твоя мама, она тебя на свет родила! Представь, что с ней будет, когда ты просто не вернёшься домой!

- Пусть, пусть поищет! Не накручивай меня. А то я заплачу и никуда не побегу...

...Настало утро отъезда. Ничего не подозревавшая Марина Степановна отвела Майю в школу. В сумке у девушки вместо учебников и тетрадей лежало снаряжение - сколько поместилось. Всё тяжёлое Сергей должен был взять на двоих.

Светловой здорово повезло, что первым уроком была в тот день физкультура. Как раз временно освобождённая от неё Майя спокойно сидела на длинной скамье у стенки спортзала и ни у кого не вызывала никаких подозрений.

Как только прозвенел звонок, Майя с сумкой сразу же побежала под клён. Там её уже ждали Сыроежкин с вещами, Рэсси и Элек с Элечкой, взявшиеся проводить друзей.

До порта вся компания добралась быстро. И если бы не роботы, на корабль беглецы не просочились бы. А так, эти двое не успели оглянуться, как уже прятались вместе с собакой в грузовом отсеке, за какими-то бочками. Было неуютно, страшновато и не верилось, что всё происходит не во сне.

Но через полчаса судно снялось с якоря и начало путь через океан.

Первый день каникул, последний день каникул

Всё время, что корабль шёл до порта назначения, Майя и Сергей, а с ними Рэсси, просидели в трюме. То ли им просто везло, то ли электронная собака окружала их полем невидимости и вообще необнаружения - но никто беглецов не потревожил. И они сами себе не поверили, когда до грузового отсека донеслось объявление по судовому радио:

- Наше судно подходит к порту назначения!

Больше не надо сидеть словно мыши, прижавшись друг к другу в тёмном углу, и так же по-мышиному грызть что можно из припасов! А ещё иногда, поодиночке, пугаясь каждого шороха, стесняясь друг друга и полагаясь только на помощь Рэсси, пробираться к контейнерам для утилизации отходов жизнедеятельности...

Теперь всё закончилось. Отчаянная парочка послала вперёд электронного друга, дабы точно быть уверенными в отсутствии впереди опасности. Получив сигнал, что всё чисто, парень с девушкой выскользнули из трюма, смешались с толпой выходящих пассажиров и сошли на берег. Никто не обратил на них внимания, и они незамеченными юркнули в чащу леса.

Да, это была не цивилизованная Америка с её небоскрёбами, а один из немногих оставшихся нетронутыми уголков дикой природы. Экзотика начиналась прямо рядом с портом. Сыроежкин и Майя стояли, притихнув, под сенью гигантских деревьев, и не могли оторвать глаз от всего, что их окружало.

- Ну и хорошо же здесь! - наконец прошептала восхищённая Светлова. - Ещё лучше, чем я себе представляла. После нашего пыльного города это - просто рай земной!

- А где мы жить будем? - спросил Сергей свою принцессу-специалиста. - И как к нам отнесутся местные жители?

- Хорошо отнесутся. Мы ведь не собираемся убивать их или прогонять с исконных земель. Мы с ними по-доброму, и они с нами тоже по-доброму. За переводчика я сработаю, обещаю! А жить будем на дереве. Ты сможешь влезть на дерево?

- Смотря на какое.

- Вот на это, - Майя указала прямо перед собой.

Дерево было не очень высоким и развесистым, ветви его переплетались, образуя причудливые клубки.

- Нет, наверное, не влезу, - вынужден был признать Сыроежкин. Здесь было явно не его царство.

- А я вот влезу! - объявила Светлова. Она подошла к дереву, ухватилась за нижнюю ветку, подтянулась на руках... Сергей и не заметил, каким ловким и точным движением любимая девушка взлетела на ветку и встала на неё обеими ногами. По правде говоря, он просто отвёл глаза - Майя полезла на дерево как была, в форменном платье...

Трудным был только первый шаг. Дальше забираться было гораздо легче. Девушка ставила ноги на бесчисленные развилки. Очень скоро она исчезла в кроне дерева и крикнула оттуда:

- Я уже наверху! Поднимайся ко мне!

Сыроежкин не мог показать, что боится, и полез. Ему пришлось труднее, чем Майе, даром что она была в юбке. Но зато Сергей не ходил на секцию гимнастики... Так что Светловой пришлось опять спуститься, будто белке, и помогать своему избраннику, иначе он не добрался бы до вершины.

В кроне ветки вообще образовали сплошной ковёр. По нему можно было ходить почти как по полу, не боясь упасть.

- Располагайся! - улыбнулась Майя. - А змей не боишься?

- Какие змеи? С нами же Рэсси! Он с любыми тварями найдёт общий язык, в смысле, чтоб они к нам не совались!

- Ну, тогда у меня перестанет голова болеть насчёт того, что мы не сделали полторы сотни прививок от тропических заболеваний! За микробов не поручусь, но мухи с москитами точно обратятся в позорное бегство! - девушка расцеловала парня в обе щеки. По справедливости, целовать надо было бы Рэсси, уже взлетевшего на вершину дерева...

* * *

Доктор Светлова сидела в кабинете у своего коллеги Бориса Матвеевича. Тот ювелирно подливал ей спирту в чай и приговаривал:

- Успокойтесь, Марина Степановна, какая может быть милиция? Я вас уверяю: погуляет ваша Майя и вернётся! Уж не знаю, с повинной головой, нет ли - но вернётся обязательно!

- Побойтесь Бога, а вдруг с ней что-то случилось?

- Я утверждаю: ничего, кроме того, о чём я вас предупреждал. И ничего вы с этим не поделаете. Она выросла, пришло её время.

- Господи! Ну не могла же в нашей семье получиться такая... сумасшедшая девица!

- Отчего же? Ваш муж, если не ошибаюсь, тоже не любитель сидеть дома? И ничего плохого я в этом не вижу. Ваша девочка нормальнее многих, кого я встречал. Она уж точно никогда не сядет сюда, к моему столу, и не начнёт жаловаться на жизнь... Она просто живёт. Она знает, чего хочет - и она это получит. Ну... если будут какие-то последствия, так мы поможем, что мы - не медики?

- Уши вянут вас слушать, Борис Матвеевич, право слово!

- Уверяю: в милиции вам скажут то же самое и ещё хуже, не стесняясь в выражениях. И закроют дело, не успев его открыть.

- Ну, а что мне прикажете делать?

- Как говорится, день и ночь держать окно открытым. И сердце тоже.

...Конечно, доктор Светлова так не могла. Да, в тот вечер, после смены, она просто засыпала, склоняясь головой на стол товарища по работе. Но на следующий день Марина Степановна, во-первых, написала письмо мужу в Южную Америку, а во-вторых, разыскала Майину записную книжку и принялась обзванивать всех по очереди одноклассников дочери и девчат из секции.

Картина вырисовывалась привычная и успеха в поисках не сулящая. Майя ни с кем близко не дружила. Её соученики сами дорого бы дали, чтобы понять, чем и ради чего она живёт. Марина Степановна постоянно выслушивала недобрые, полупрезрительные-полузавистливые отзывы о соседней школе. У них там, видите ли, роботы, и потому Майке... ой, простите, Майе там интереснее. Если у неё и есть какие-то привязанности - то искать надо в сорок второй. Хотя уже сколько она с тамошними, а сны наяву стала видеть только в самое последнее время...

Следующий звонок доктор Светлова сделала профессору Громову. Но в гостинице "Дубки" ей очень вежливо сказали, что Гель Иванович вместе со своими электронными детьми отбыл в Синегорск.

Вот так. Письмо к мужу блуждало по чужому континенту, ища в глуши постоянно перемещающуюся экспедицию. Как-то незаметно начались каникулы, а значит - и Марина Степановна с ужасом в этом убедилась - ученики сорок второй школы разъехались кто куда.

Вот тогда у Майиной мамы опустились руки. До милиции она так и не дошла. И действительно, как и предрекал доктор "Шпак", сидела дома, не в состоянии ничего делать и ловя каждый шорох на лестнице. А приходя в поликлинику, жаловалась Борису Матвеевичу на видения...

Хитрый доктор устроил коллегу в нервную клинику и, очень довольный, начал на материале несчастной писать монографию.

* * *

Вот так и получилось, что Майя и Сергей преспокойно "зависли" в чужих краях на всё лето. В отличие от обычной почты, их письма - Элеку, Элечке и родителям Сыроежкина - бесперебойно доставлял Рэсси. И в этих посланиях беглецы чем дальше, тем увереннее говорили, что к началу нового учебного года вернутся домой.

Как ни весело было в Латинской Америке - но тоска по дому потихоньку закрадывалась в ребячьи сердца. Уже надоедало купаться и загорать, сидеть у костра с местными жителями, учить на практике местный вариант испанского... У Сергея раз за разом слезала с носа кожа. Майе везло больше - она загорала ровно и красиво. Индейцы относились к ней с каким-то особым почтением. Она была хороша собой и необычна - светлые волосы и карие глаза привлекали взор и здесь, ещё сильнее, чем дома. Она ничего не боялась, держалась с местными на равных - да и не удивительно, ведь она была дочерью своего отца. А "маэстро Вольдемара", охотника на ядовитых мух, здесь прекрасно знали.

- Почему маэстро-то? - удивлялся поначалу Сыроежкин. - Он разве фокусник или музыкант?

- Нет, для них - учитель или учёный... Почти "сэнсэй". Кстати, это ещё одна причина, почему мы не задержимся здесь надолго. Не хотелось бы, чтобы папина экспедиция нас тут накрыла, а вероятность немаленькая...

...Земли племени майя - совсем в другой стороне. Но всё равно - Сергей непрерывно ощущал, как теряется на фоне своей принцессы, которая легко становилась и принцессой здешней... Правда, местные старались не обижать Сыроежкина невниманием или насмешками и от души желали молодой паре счастья. Майя зря не выберет!

Когда ребятам случалось ночевать в индейской деревне, их, как будто так и надо, пытались уложить вместе. Ссылки на грядущую, не скоро притом грядущую, свадьбу никого не смущали:

- Тем более, если день назначен!

Сергея и Майю, красных от стыда и возмущения, понимала и поддерживала только одна мудрая женщина:

- Чем дольше... как это по-вашему, дети мои? - помолвка и чем ближе они в это время друг к другу, тем больше им чести её выдержать! Потом все добрые духи их за это вознаградят!

Молодые люди благодарно улыбались и старались уйти к себе в поднебесный дом. Сюда, в Америку, они прибыли с чистыми помыслами, ребяческой жаждой приключений и столь же наивным желанием не расставаться - не очень понимая, что за этим стоит. Для Майи было нормальным скакать по ветвям, рвать диковинные плоды и бросать Сыроежкину. Да при этом, забывая, что и сорваться можно, ещё распевать из своей тёзки Кристалинской:

Для тебя,

Для тебя,

Для тебя

Самой лучшей мне хочется быть!

Все земные пути

Я могу обойти,

Все моря я могу переплыть!

Ты поверь,

Ты поверь,

Ты поверь:

Я сумею, всем сердцем любя,

С неба звёзды достать,

Чтоб единственной стать

Для тебя,

Для тебя,

Для тебя!

Каждая рубленая строчка - короткий замах и рассчитанный бросок... Майю мало волновало, как она выглядит со стороны. Одно только, она, конечно, в юбке по деревьям больше не лазала - но ведь это же просто-напросто неудобно! Так же как неудобно спать на дереве в обнимку, а значит, можно устраиваться просто рядом...

И вот так они двое, девушка особенно, играли с могучими, первобытными силами и не понимали этого. А ведь здешнее солнце, пряный воздух, подначки местных жителей, их праздники с зажигательными танцами и само испытание неразлучностью - всё горячило кровь...

И в один прекрасный вечер, как раз когда Майя и Сергей возвращались с очередного индейского празднества, небеса решили, что пора посмеяться над этими детьми...

Они уже подходили к своему дереву. Девушка шла чуть впереди. И едва не упала, когда любимый человек вдруг обнял её сзади, накрыл ладонями грудь и стал жадно целовать в шею, открытую лежавшими по обе стороны косами...

Майя застыла, окаменела. И сказала чужим, мёртвым голосом:

- Пусти меня, пожалуйста!

Сыроежкин, кажется, сам до смерти испугался своего порыва. Руки его разжались, и Майя с трудом удержалась на ногах.

- Прости, - глухо произнёс Сергей.

Оставшиеся пару десятков шагов они прошли молча. Потом девушка прислонилась спиной к дереву и объявила:

- Надо ехать домой. Не нами сказано, а задолго до нас:

Не повенчав, с такою речью страстной

Вас оставлять одних небезопасно!

- Надо ехать, Майя, надо, - опять, как много дней назад, Сыроежкин смотрел в землю. - Август кончается. А у нас ещё такие "хвосты" на осень...

...На рассвете, как и должно было быть, вернулся Рэсси с почтой. Но неожиданностью, хоть и символичной, оказалось в принесённой им пачке письмо от Майиной мамы.

* * *

У беглецов в Америке был вечер, а у Марины Степановны в больнице - белый день. И почему-то в этот день с раннего утра бедная женщина не находила себе места. До того она вроде успокоилась, даже начала испытывать ко всему равнодушие, переходящее в апатию. А тут металась, ушла в тихий час на лестницу и, по-мальчишески треснув кулаком по автомату, дозвонилась в гостиницу профессору Громову.

И Гель Иванович, немало, видимо, удивлённый, сообщил Светловой-старшей, что её дочь вместе с Сергеем Сыроежкиным, ну который двойник Электроника, прекрасно проводит время в Южной Америке, по приглашению и под присмотром её же собственного, Марины Степановны, мужа.

- Бред какой-то! - сказала на это Майина мама. - Я бы знала, если бы Володя её пригласил... Мне он на письмо до сих пор не ответил, три месяца скоро...

- Ну не знаю... У нас вот только что был Рэсси, принёс моим ребятам письмо от Сергея и Майи... Сейчас попрошу Элека вернуть собаку и послать к вам, напишите сами Майе, я полагаю...

...В этот день Владимир Светлов наконец получил письмо жены от мая месяца. И, махнув на всё рукой, сорвался домой - несколькими часами раньше своей дочери и Сыроежкина.

Тридцать три несчастья

- Господи, бедная мама! Этот мерзкий Шпак упрятал её в больницу. Теперь она пишет, что будет мне всё разрешать, лишь бы я жила всё-таки дома... Не ругает, ничего - только бы я вернулась! Всё, Серёжа, как можно быстрее - домой! Когда я появлюсь - маму должны же выписать из больницы?

- Вернёмся к тому, с чего начали? Если бы она тогда тебя не запирала - я бы тебя сюда не сманил! Ладно, не смотри так, я ей зла не желаю, наоборот...

- Я знаю... Слушай, нехорошо, конечно, но всё, что было - было не зря. Такие вещи, как этот наш побег, позволено творить - как там говорится? - детям, пока они веселы, бесхитростны и бессердечны. А мы с тобой уже не такие. Мы повзрослели на этой земле. Сильно и, похоже, не в ту сторону...

...Сложив вещи, Сергей и Майя пошли в индейскую деревню - попрощаться со своими местными друзьями. Провожали ребят не без грусти, напутствовали в дорогу, желали счастья... Кто-то предложил подарить гостям из-за океана какое-нибудь животное. Сыроежкин отказался, а Светлова, в принципе, ничего против не имела. Только предупредила:

- Подарите мне такое животное, чтобы его моя мама не испугалась!

- Хорошо, - сказал индеец, предлагавший подарок. - Хочешь эту анаконду?

- Ой, что вы! Мама с ума сойдёт!

- Будучи замужем за маэстро Вольдемаром?

- Ну папа только мух ловит, и даже их домой не тащит! Мухи, как у нас говорят, отдельно, а котлеты - отдельно! А змеи тем более, хотя ни папа, ни я, после того, как пожила здесь, уже их не боимся... Если их не дразнить - они, как и любая живая тварь, не нападут. Но моя-то мама никогда здесь не была и не знает этого! Ей после больницы только анаконды недоставало!

- Да что такого? Она полезная, мышей ловит... У вас есть мыши?

- Да какие мыши, я на восьмом этаже живу!

- И вообще, - продолжал уговаривать индеец, - она совсем ручная. Первая анаконда, которую вообще удалось приручить. Разве это не удивит всех в твоей стране?

Майя представила себе, какие глаза станут у её одноклассницы, Ленки Лазаревой, когда та снова начнёт хвастаться своей дрессированной собакой, а она, Майя, скажет: "А у меня - ручная анаконда!" И сдалась.

- Правильно, - молвила та мудрая индеанка, что всегда заступалась за молодую пару. - Это умная змея, она тебя выбрала и давно просилась к тебе. Она тебя ещё отблагодарит!

* * *

Переход через океан, несмотря на то, что число безбилетных пассажиров возросло на одного - длинного, чешуйчатого, опасного - снова прошёл благополучно. Майя и Сергей сошли на берег с толпой, а Рэсси выбрался и вытащил анаконду после, когда на судне никого не осталось. И потихоньку, но очень быстро доставил змею к гаражу Сыроежкиных. Ребята устроили рептилию рядом, в котельной и наказали электронной собаке наловить для светловской питомицы в ближайшем пруду рыбы. А сами разбежались: Сергей домой, а Майя в больницу, к матери.

До посетительских часов было ещё долго, но девушка прорвалась через все препятствия. Для начала наговорила резкостей лечащему врачу - всё тому же пресловутому "Шпаку":

- Борис Матвеевич, вы энергетический вампир! Поняли, что со мной каши не сварите - так за маму принялись! Мне очень стыдно, что я невольно вам поспособствовала! Пустите!

- Да ступайте, Майя Владимировна! С вами не сладить никому - в том числе и мне. Если вашей маме на радостях не станет хуже - я ещё успею выписать её прямо сегодня...

...Мать и дочь Светловы, конечно, всласть наревелись в палате, но на том дело, в плане осложнений, и кончилось. Ушли домой ещё до обеда. А дома их уже ждал давным-давно не виданный муж и отец, доктор наук Владимир Дмитриевич.

И всё вроде пошло хорошо. Папа даже не думал ругать Майю за бегство в Южную Америку. Теперь, когда дочка благополучно вернулась, бывалому путешественнику оставалось только гордиться своим чадом. Шутка ли - сама добралась как туда, так и обратно, да и там оказалась на высоте!

Майя была уверена, что и за анаконду в котельной ей ничего не будет. Но пока всё же помалкивала о змее - и, как потом оказалось, правильно делала. Зато через слово поминала своего Сыроежкина: мол, в Америке она была не одна, её было кому защитить...

- Да ты, мама, про него знаешь, мы вместе были в Фонтании! А ты, папа, ещё ни с кем из моих друзей не успел познакомиться, но это мы быстро поправим!

Дома, с родителями, Майя опять чувствовала себя ребёнком. Забылись так напугавшие их с Сергеем обоих минуты в лесу и вся последующая философия по этому поводу. И даже в голову не приходило клясться в очевидном - в собственной непогрешности... Девушке уже казалось, что ей навсегда прощены все бывшие и будущие проступки.

А меж тем лицо Владимира Дмитриевича мрачнело всё сильнее с каждым упоминанием фамилии "Сыроежкин". В конце концов, выждав момент, когда Майя на миг замолкла, замечталась с улыбкой на устах, её отец объявил:

- Вот стоит уехать всего-то на несколько лет - как начинаются разные безобразия! Плохо я тебя воспитывал, дочь моя, и учил, как видно, не тому. Думал - ты ещё маленькая. А надо было ещё перед тем отъездом рассказать тебе то, что важно для любого представителя нашего рода.

- Да в чём дело-то? - встревожилась Майя.

- В том, что между нами и Сыроежкиными - кровная вражда. Что ты на меня так смотришь?

- Ничего. Просто я думаю: неужели такое ещё возможно? В нашей-то стране и в наше время?

- Да, дочь моя, возможно. Правда, история долгая, восходит к четырнадцатому веку. Тогда наш предок и их предок полюбили одну и ту же девушку. Она предпочла Светлова. Тогда Сыроежкин со словами: "Так не доставайся же ты никому!" - столкнул её в речку. Наш предок вызвал убийцу на поединок и вышел из него победителем. После чего родственники Сыроежкина подсыпали Светлову мух в суп, и он отравился. Наши родственники, конечно, стали мстить, а их род в долгу не остался. Вражда всё усиливалась с каждой новой обидой и докатилась до наших дней. Теперь, конечно, мы и Сыроежкины насмерть не бьёмся, но всё равно ненавидим друг друга.

- Фу, как глупо! - возмутилась Майя. - Детский сад какой-то. Ты, папа, меня извини, но я никогда не думала, что ты на полном серьёзе будешь рассказывать такие нелепые истории. Во-первых, я как-то очень сомневаюсь, что оба наших рода уходят корнями в такую древность. Вряд ли мы из "бывших". А раз нет - вряд ли бы фамилии существовали уже так давно. Тем более за столько лет один из родов, если не оба, должны бы уже быть истреблены под корень. А про подробности дела я, извиняюсь, вообще молчу. У нас первоклассники более умные страшилки придумывают!

- А ты дерзка и непочтительна, как я посмотрю! Впрочем, я могу тебя понять. Мне самому эту историю рассказали в прошлую мою поездку, в русской колонии в Фонтании.

- Опять Фонтания! Все беды в последнее время оттуда! Ты, папа, когда там был - лучше бы их Скорпиона поймал, чем... Кто ж там тебе рассказал, да так, что ты поверил?

- Майя, Марина, не говорите никому, но у нас в той русской колонии родственники! Это случайно выяснилось. Я ехал туда изучать фауну, ехал с чистой анкетой и с привычной картиной мира в голове. А нашёл целую ветвь родни. Жаль, ты об этом не знала, когда туда ехала, могла бы тоже познакомиться. У них на руках остались все хроники рода. Я сам читал ту историю, которую тебе сейчас пересказал. И после этого стал другим человеком. Тамошние Светловы поведали мне, что все Сыроежкины остались в России. В нашем городе. И завещали мне эту вражду.

- Больше они тебе ничего не завещали? - Майя, с горящими щеками, встала из-за стола. - Например, продать на Запад наши секретные разработки? Или создать для них биологическое оружие? Из мух? Папа, помилуй, ты доктор наук и член партии! Ты что, не понимаешь, что это типичная провокация? Или понимаешь, потому и призываешь к молчанию? Господи, я так по тебе скучала, а сейчас вот думаю: и зачем ты только вернулся?

- Чтобы не дать тебе запятнать фамильную честь Светловых! Ничего, в чём ты меня обвиняешь, не было. Я просто прикоснулся к истокам. И, как говорится, рад бы забыть, да не забудется...

- А я бы забыла! Просто Фонтания до недавнего времени была такой страной, где в воздухе разлит дурман, мешаются мысли и вылезают из глубин подсознания самые непохвальные чувства и стремления! Я это испытала на себе! Мы испытали.

- Так... Ну тогда понятно, почему тебя потянуло к человеку из рода Сыроежкиных! А его - к тебе.

- Замечательно! Опять я же выхожу сумасшедшей! В чьей-то ненормальной логике, - с этими словами Майя вышла из комнаты, постаравшись погромче хлопнуть дверью.

Тут до сих пор молчавшую Марину Степановну словно прорвало:

- О Господи, сил моих больше нет! Понятно теперь, в кого Майя начала заговариваться! Ты думаешь, Володя, почему я стала её запирать? Потому что она не могла просто сказать: понравился мне мальчик, пусти нас погулять. Что, я бы не поняла? Так нет, она начала пропадать, а в своё оправдание сочинять какие-то немыслимые истории! Вот теперь я вижу, что ты, Владимир, страдаешь тем же самым! Не начинай. Не борись ни силой, ни хитростью. Я уже пыталась. Кончилось это Америкой для Майи и больницей для меня. Помяни моё слово - всё равно она сделает по-своему! Вся в тебя. Так не лучше ли ей быть у нас на глазах, раз уж она начала играть в открытую?

- Только не с человеком по фамилии Сыроежкин! Проклятие! Лучше бы мне было никогда не ездить за границу!

* * *

"Майя, милая, доброго тебе дня, если бы ты только знала, как я скучаю!

Говорил со своими родителями. Папа сказал, что вроде в детстве слышал от прадеда (моего), будто была какая-то старая и глупая история. И не более того. Мой отец подробностей не знает (за вычетом того, что, по нашей версии, всю кашу якобы заварили не мы, а Светловы, извиняюсь) и не представляет себе, как из-за подобной чуши можно ломать людям жизнь. У нас ведь не Кавказ, не Сицилия и не Дикий Запад - и это большой успех всего коллектива.

Вообще мои родители тебе очень сочувствуют. Только раньше они говорили, что я правильно с тобой дружу, потому что ты на меня влияешь исключительно благотворно, едва не лучше Элека. А сейчас они качают головами и говорят: "Бедная девочка!" В том смысле, что мать от нервов лечилась и отец тоже странно себя ведёт... Извини, не хотел обидеть. Я им на это сказал, что родителей не выбирают. А они мне, мол, вот именно, и продохни ты, Серёжа, от ерунды, и займись-ка ты делом, у тебя же зверские переэкзаменовки начались. Эл тут предлагал сдать за меня - я его послал в вежливой форме. Сам разберусь. Чего и тебе желаю, поскольку тебе предстоит всё то же самое.

Тут вот подошла Элка и просит меня передать тебе совет... Не, пусть такое сама пишет, передаю бумагу и ручку.

(другим почерком)

Привет, Майка!

Какое-то массированное наступление Фонтании на Советский Союз, других слов у меня нет, потому что на совсем плохие я не запрограммирована. Скажи ты им, что ждёшь ребёнка! Тогда уже ничего нельзя будет назад отыграть. Играть останется только свадьбу. Правда, твой Сергей тут возмущается и говорит, что шла бы я в баню (что мне там делать?!) и что у тебя же мама доктор, она живенько затаскает по коллегам и поймает на вранье. Сейчас Сыроежкин меня прогонит. Ладно, извини, хотела бы я хоть от кого-нибудь ждать ребёнка... А впрочем, это уже лирика. Возвращаю бумагу и ручку.

Твоя подружка Эля, которая тебе, если честно, по-хорошему завидует.

(снова тем же почерком, что начало - много нежных слов) "

* * *

"Сергей, я тоже страшно соскучилась!

Обижаться я и не думаю. Вот заметь: у тебя отец шофёр, мама на хлебозаводе работает - и мыслят они как нормальные люди! А мои образованные, учёные, мама в профессорской поликлинике работает, папу за границей знают - а ведут они себя... Правда, мама теперь меня поддерживает. Но всё равно - по поводу дикого плана Элечки ты прав. То, что это неправда, выяснят сразу. А поддерживать меня в такой ужасной лжи мама не будет. Потому что папа сразу скажет, чтобы она пустила в ход все свои связи и замела это дело под ковёр, ну ты понимаешь. Лишь бы только не скандал. Не говоря уже о том, что у меня у самой язык не повернётся наговаривать на тебя и себя такое. Так что привет Эле, я ей сочувствую и благодарна за участие. Элеку, кстати, тоже.

Ладно, давай держаться - пока каждый сам за себя. Вот сдадим все "хвосты" - тогда, глядишь, что-нибудь придумаем. Я держу за тебя скрещенные пальцы. А ты за меня не волнуйся - мне вполне достаточно два раза перечитать материал накануне экзамена. И я тебе повторяю то, что говорила всегда: У НАС С ТОБОЙ ВСЁ ХОРОШО! Сильно надеюсь, что твоё шестнадцатилетие пройдёт лучше, чем моё.

Целую тысячу раз. Не знаю, как передать тебе тепло моей души...

Твоя М."

Операция "Разъярённая анаконда"

Прозвенел звонок на большую перемену. Десятый класс "Б" побежал в столовую, а Майя Светлова, единственная из всех, - на улицу.

Девушка пересекла двор и вбежала в соседнюю, сорок вторую школу. В руках у Майи был листок бумаги.

- Вы не подскажете, где мне найти Таратара Семёна Николаевича, учителя математики? - спросила Светлова уборщицу.

- Должен быть в своём классе. Третий этаж, первая дверь направо от ближайшей лестницы.

- Спасибо! - крикнула Майя. Взлетела по лестнице, вбежала в тот кабинет, положила свою бумажку к Таратару на стол и так же быстро исчезла, не обернувшись на оклик. Некогда.

Семён Николаевич увидел, что небезызвестная ему Светлова написала не что иное, как заявление о переходе в сорок вторую школу, в его класс. Непонятно, почему не на имя директора и без подписей светловских родителей. Ну да ладно. Это уже детали. С формальностями можно и потом разобраться...

Меж тем Майя снова спустилась на первый этаж и посмотрела по расписанию, где сейчас её, возможно, будущий класс. То есть сначала она хотела идти в столовую. Но потом сообразила, что тот, кто ей нужен, никогда ничего не ест и поэтому должен быть сейчас около того кабинета, где пройдёт следующий урок.

Так оно и было. Элек с Элечкой стояли перед кабинетом физики, все остальные были в столовой.

Светлова подошла к Электронику.

- Майка, ты?! - страшно поразился тот.

- Ну да, я. Привет обоим. Слушай, Эл, ты можешь сделать доброе дело?

- Какое?

- Ну ты знаешь эту идиотскую историю с кровной враждой. Так вот, если бы Сергей спас меня от неминуемой гибели, ему было бы прощено, что он Сыроежкин, и мы бы снова смогли видеться.

- Надеюсь, что так, только к чему ты клонишь?

- А вот к чему. Если бы моя анаконда сделала вид, что нападает на меня, а ты в последний раз изобразил бы из себя Сергея и сделал бы вид, что спасаешь меня от неё, всё бы получилось. А почему ты - да потому, что я готовлю Сергею сюрприз. У него завтра день рождения.

- А если не получится?

- Тогда тем более пусть он ничего не знает и не огорчается. Ну, сегодня вечером нам с тобой надо попасться на пути моему папе, когда он пойдёт домой из своего института. Жду тебя в семь ноль-ноль у нашего дома. Идёт?

- Идёт!

- И ничего не говори Сергею. Ну, я побежала, а то опоздаю. Заранее спасибо и пока!

Майя убежала. Электроничка наконец подала голос:

- Лихо! Честно признаю, я придумала хуже. Только вот откуда у неё такое стремление играть людьми?

* * *

Днём, по дороге из школы, Майя встретила Таратара. Он отдал ей её заявление. На листке, поперёк неровных девичьих строчек, было написано: "Удовлетворить".

- Это, уважаемая Майя, предварительно, - пояснил Семён Николаевич. - Я там на другой стороне попытался вам набросать, как на самом деле составляются подобные документы. Но, как вы сами можете видеть, вопрос только в формальной стороне дела...

Светлова наспех поблагодарила и спрятала заявление в карман. Доведётся ли переписать как положено или придётся порвать? Наверное, не стоило начинать с этого пункта плана...

Но теперь всё. Майя пришла домой, наспех сделала уроки - могла себе позволить, да и зачёты уже все сдала! - и, забыв пообедать, ушла в котельную. Мама была в курсе, а папа - в конторе.

В котельной девушка разбудила мирно спавшую чешуйчатую питомицу, положила её голову к себе на колени и сказала:

- Послушай меня, анаконда, внимательно. Сегодня вечером ты должна сделать вид, что нападаешь на меня. Сможешь? Ну, обвейся вокруг меня!

Змея уже привыкла выполнять команду "обвейся", Майя её приучила. Выполнила анаконда её и сейчас.

- А теперь сожми немножко кольца, совсем чуть-чуть! - подала хозяйка новую команду. Змея снова послушалась. - Ну, славная анакондочка, вот и всё, что от тебя требуется. Вольно! Жаль, что тебе так и не придётся познакомиться с моими родителями. Мама тебя боится, а папа сразу поймёт, что вряд ли в нашем городе могут оказаться на свободе сразу две змеи. А раз одна - то потенциально опасная! Нет, придётся тебе стать новой тайной десятого "Б"! Извини, пойду всё же поем!

* * *

Без чего-то семь заговорщики встретились на условленном месте. Потом Электроник ушёл за угол Майиного дома, чтобы получилось похоже, что он здесь оказался совершенно случайно.

И как раз вовремя. По тротуару уже шёл Владимир Дмитриевич. Рассеянно глядел по сторонам и думал свои не слишком весёлые думы. Мушиному маэстро казалось, что этот вечер будет в точности похож на все предыдущие вечера по возвращении домой - такой же абсурдный...

Но тут Майя шёпотом скомандовала анаконде:

- Обвейся, сожми! - а потом закричала самым жалобным голосом, на какой только была способна: - Спасите! Помогите! Бешеная анаконда! Кто-нибудь, на помощь!

Владимир Дмитриевич поднял глаза и с ужасом увидел, что его единственная дочь бьётся в кольцах огромной змеи.

- Майя! - вскричал он и бросился к ней. Но Электроник опередил Майиного папу. До упора повернув регуляторы скорости, Элек выскочил из-за угла, подбежал к девушке, одной рукой оторвал от неё анаконду и зашвырнул на ближайшее дерево. Змея повисла там, и взгляд её, казалось, говорил: "И это вся ваша благодарность?"

Майин отец так резко остановился, что упал посреди дороги. А когда поднялся - подошёл к ребятам, поцеловал дочь, пожал руку Электронику и объявил:

- Ты родом из враждебной семьи, но я тебе это прощаю. Ты спас жизнь моей дочери. И за это я готов забыть все обиды, что Сыроежкины нанесли нам за шестьсот лет. Признаться, мне самому надоела эта вражда. Лучше бы мне было никогда о ней не знать. Но раз уж узнал - не мог так просто отмахнуться... А теперь, не откладывая в долгий ящик, надо пойти к твоим родителям и заключить с ними мир!

- Они возражать не будут, - заверил Элек. - Наша семья давно уже не придаёт этому значения.

Владимир Дмитриевич и Электроник ушли к Сыроежкиным. Элек, связанный словом, сильно надеялся, что его друг и двойник сейчас не дома, а в гараже - сидит над учебниками. Майя тоже украдкой скрестила за это пальцы. Сама она, сославшись на слабость после пережитого, к этим двоим не присоединилась. Сейчас для неё главным было помочь несчастной змее слезть с дерева, утащить её в котельную и успокоить свою замечательную помощницу:

- Ты лучшая анаконда на свете!

Отцу девушка скажет, что вызвала милицию, пожарную команду и специалиста из зоопарка, так что опасное животное обезврежено. Майя сильно надеялась, что это последний раз, когда ей приходится врать родителям...

Великое утро

Через несколько минут должен был начаться первый урок. Десятый класс "Б" сорок второй школы уже сидел в кабинете математики. Ключ был у дежурных, и они отперли кабинет до звонка.

Начинался обычный школьный день. Ребята обсуждали домашнее задание или просто так болтали.

Один только Сергей Сыроежкин сидел за своей партой мрачный, как туча, несмотря на то, что сегодня ему исполнилось шестнадцать лет.

- На похороны или с похорон? - съязвила вредная Кукушкина.

Сергей не ответил. Он был слишком занят своими грустными мыслями. И вертелись они далеко не вокруг ещё предстоящих зачётов... Электронику было невыносимо видеть друга в таком состоянии. Но нет - рассказывать ничего нельзя. Тем более что остались считанные секунды...

Прозвенел звонок. В класс вошёл Таратар. А за ним - стройная светловолосая девушка. Они встали перед доской, и Семён Николаевич объявил:

- Разрешите представить вам новую ученицу, Майю Светлову. Впрочем, её здесь и так многие знают... Садись на свободное место, Майя, и начнём урок.

Класс зашептался. У Сыроежкина широко раскрылись глаза. Он смотрел на Майю, как на привидение. А она легко прошла через класс и села рядом с Сергеем, хотя это было не единственное свободное место.

- Неужели перешла? - громким шёпотом спросил Сыроежкин.

- Как видишь. Хотя сегодня я, считай, просто так пришла, формально не перевели ещё...

- А родители в курсе? Как они тебе разрешили-то? То есть папочка твой разрешил?

- Я потом расскажу, он с твоими вчера помирился...

- Убиться веником! А почему я ничего не знаю?

- Потому что у тебя есть друзья, которые всегда решат твои проблемы за твоей спиной! Тем более к такой дате!

В этот момент Таратар вынужден был постучать по столу:

- Светлова! Сыроежкин!

Они не услышали. Они держались за руки и глядели друг другу в глаза...

1992, 2005