Любовь Отраднева

От автора

Это рассказ о черноглазой Сьюзен Нипер и о её любви. Посудите сами: может ли такая девушка остаться одна? Чарльз Диккенс был, разумеется, в полном своём праве выдать её в итоге за мистера Тутса - нелепого поклонника Флоренс, но... Я тоже имею право быть недовольной таким решением автора. Вообще, если честно, я, как и Майя в третьей повести, поначалу никакой Сьюзен в своих мирах не планировала. А вот мама моя упоминала её как нечто само собой разумеющееся - мол, как же без неё? Я решила: ну ладно, пусть будет... А потом как раз начиталась "Хроник Нарнии". И мисс Нипер в моём сознании совместилась со Сьюзен Пэвенси. Той, конечно, я вовек не прощу предательства ею страны Аслана - может, потому мне это особенно больно, что из-за совпадения имён у меня к той Сьюзен особое отношение? Или наоборот - дух Нарнии коснулся Сьюзен Диккенса и толкнул её, уже попавшую в мои миры, на поиски странных приключений? А меня - эти приключения описывать?

Так или иначе - а Сьюзен Нипер было суждено стать одной из любимейших моих героинь, и к предлагаемому фанфику у меня отношение тоже особое. Во-первых, записывался он в строжайшей тайне, чтобы стать подарком маме на день рождения. Во-вторых, одновременно с этим в устном пересказе история обошла всю мою школу и даже доставила мне некоторые неприятности. Вследствие моих попыток рассказывать это всем и каждому, притом - на полном серьёзе, как историю, случившуюся лично со мной! Все, конечно, понимали, что я сочиняю, но многие мне подыгрывали... В результате было всякое, приятное и не очень - однако, пожалуй, всё это только укрепило моё особое отношение к тому, что сейчас хочу поведать. До сих пор всё внутри переворачивается, когда вспоминаешь свой восьмой класс и то время... Не знаю, будет ли кому, кроме меня, интересно - это покажет сама история.

Скажу напоследок ещё одно: хочу выразить свою большую благодарность замечательному писателю Андрею Белянину. Из его книг я поняла, каким образом зачастую совершаются переходы между мирами и эпохами. А ещё могу немножко оправдать свои фантазии, ибо теперь ясно вижу: моя писанина с не совсем привычными образами Робин Гуда и его окружения порядком напоминает роман Белянина "Багдадский вор" с совершенно неканоническим Ходжой Насреддином и вообще своеобразными подходами ко всем известным сюжетам...

Засим я болтать прекращаю - теперь вам уже понятно, что вас ждёт...

Сьюзен принимает решение

Взгляд Сьюзен был прикован к картинке в учебнике, открытом приличия ради на нужной странице. Для безвестного художника эта иллюстрация, как и все ей подобные, была, должно быть, не более чем средством заработать. Но Сьюзен картинка нравилась. Из тонких штрихов и линий складывались стройные фигуры вольных стрелков, их луки и стрелы, а главное - лица, на удивление выразительные. Особенно одно...

В той жизни мисс Нипер боялась разбойников. Даже почитаемых добрыми. В этой - черноглазой хотелось свободы и воли. Да и борьбы за справедливость, пожалуй. В той жизни Сьюзен-служанка протестовала против несправедливости как только могла. В этой - все её друзья были счастливы и ей самой никто своей воли не навязывал. Но тем острее мисс Нипер ощущала себя неприкаянной... Потому и манил её Шервудский лес, потому и притягивало взор лицо Робин Гуда.

Последнее, пусть не такое долгое, время Сьюзен жила не где-нибудь, а под крылом феи-крёстной - повелительницы книг Альбины. Поэтому сама черноглазая уже давно ничему не удивлялась и для неё всё было просто. Взять да поехать в этот самый Шервудский лес и поискать там Робин Гуда и его стрелков! Не дожидаясь дня переходов - двадцатого октября, не приставая с просьбами к Альбине - та и так понимает гораздо больше, чем считает нужным показать. От неё не скроешься, но и афишировать свои намерения не обязательно. Будет недовольна - просто закроет путь и найдёт способ вернуть домой свою любимицу Сьюзен...

А больше никому мисс Нипер и не будет ничего рассказывать. Им, поди, и без неё хорошо! Тем более что послезавтра начинаются осенние каникулы. Они совсем коротенькие, но для всей их компании обещают быть насыщенными. Так что она, Сьюзен, тоже даром времени терять не будет.

Лошадь Матильда

...В один из первых дней, проведённых англичанами в новом мире, девочка-машина Эля Громова устроила для них экскурсию по городу, с заходами в разные интересные места. Побывала компания и в конноспортивной секции - ребята решили поглазеть на лошадей. Сначала смотрели, как те с всадниками скачут на открытом воздухе. Потом Сьюзен пошепталась с Элечкой, и обе попросились заглянуть в конюшню. Девочку-робота здесь давно знали и разрешение, конечно, дали.

Помещение оказалось довольно большим, и Электроничка сразу ушла куда-то вперёд - привычным, видимо, путём. Сьюзен продвигалась по проходу гораздо медленнее, глядя в глаза лошадям, едва успевая глазеть по обе стороны от себя. И, конечно, неожиданный звук раздался за спиной девушки, над самым её ухом. Точнее, это были слова:

- У тебя нет случайно сахара?

Сьюзен обернулась. Сзади неё стояла в стойле белая лошадь. Больше никого вокруг не было - разумеется, кроме других лошадей.

- Ой, это вы сказали? - вырвалось у черноглазой.

- Ну да, я, - теперь сомнений не было: говорила лошадь.

- Так вы умеете говорить?

- Как видишь. Только пусть об этом никто, кроме тебя, не знает. А то вокруг меня начнётся шумиха, а я люблю тихую, спокойную жизнь. Вот и приходится притворяться обыкновенной, немой лошадью. Кстати, нас никто не подслушивает?

Сьюзен огляделась. Эля была далеко впереди, больше никто в конюшню после них не заходил. Поэтому девушка честно ответила:

- Никто. А я клянусь, что никому не расскажу.

- Так вот, - продолжала лошадь. - Скука здесь, конечно, страшная. Вот я сегодня и не выдержала. Тем более ты мне понравилась. И я теперь вижу, что не ошиблась в тебе. Слушай, заходи ко мне в свободное время, а то очень всё-таки тоскливо... Тебя как зовут?

- Сьюзен. А вас?

- Матильда.

...Очень скоро они стали большими друзьями. Матильда учила Сьюзен ездить верхом - исключительно по тем дням, когда секция не работала. Чтобы, как объясняла лошадь, местные её, Матильду, не унижали и не мешали ей по-настоящему учить свою подругу. Ни один человек не научит верховой езде так, как лошадь.

И вот теперь Сьюзен, преисполненная надежд и планов, подошла к конноспортивной секции и три раза постучала в окно конюшни. Почти тотчас же в соседнее, открытое, окно высунулась голова Матильды. Подружки обменялись приветствиями, после чего Сьюзен спросила:

- Слушай, Матильдочка, с какого времени ты завтра свободна?

- Секция закрывается в два часа, - проворчала лошадь тоном, явно подразумевавшим: "Пора бы уже запомнить!" - А в следующий раз мы откроемся только во второй четверти.

- Тогда я подойду к вечеру, ты будешь пастись?

- Отчего бы и нет? А что?

- Мне надо попасть в Шервудский лес! Вот я и хочу тебя попросить отвезти меня туда!

- Ты меня удивляешь, Сьюзен! С чего тебе туда понадобилось? Это же далеко, другая страна, остров, границы и всё прочее...

- Я хочу найти Робин Гуда и вместе с ним бороться за справедливость.

Матильда звонко заржала, изображая смех, и воскликнула:

- Че-пу-ха! Робин Гуд умер шестьсот лет назад. Да нет, вру, больше, все восемьсот, наверное! Ты затеваешь безумное дело!

- Не такое безумное, как тебе кажется! Вспомни: ведь я сама книжная героиня! Значит, мне надо попасть не в настоящий, а в легендарный Шервудский лес, там-то Робин Гуд должен быть в добром здравии! А раз ты, Матильда, необычная лошадь - ты должна найти дорогу в необычный мир! Наверное, где-то там и твой край, твои родные луга... Больше никто, кроме тебя, не справится!

Матильда клюнула на лесть - схрумкала сладкие слова, будто кусок сахара. И согласилась на путешествие.

Приключения начинаются

- Передай, пожалуйста, профессору мои извинения, скажи, что я поехать не смогла. Вряд ли ему будет так уж не хватать моего общества... Только перед мисс Флой извинюсь. А госпоже фее ни слова. Врать ей бесполезно, а правду она и без нас знает. Так что вряд ли и спросит...

Уолтер серьёзно кивнул и тоже ни о чём не спросил.

...На следующий день, проводив друзей в аэропорт, Сьюзен несколько часов пробродила по парку. Когда стемнело - встретилась с Матильдой и по-тихому на ней уехала. Сначала домой за вещами, потом в дальний путь... Никто особого внимания на это не обратил - мисс Нипер уже считали здесь кем-то вроде внештатного сотрудника, опекающего белую кобылу и обеспечивающего ей "пробег" в том числе и в городе. Конечно, неизвестно ещё, чем бы всё это кончилось, исчезни Матильда и Сьюзен на несколько дней. Но беглянкам было не то что бы всё равно, а просто девушка была уверена сама и лошадь уговорила:

- Если мы попадём в другой мир, то здесь и времени-то пройти не должно, пока мы там будем...

...Через пару часов путешественницы выехали за город. Сьюзен, глядя прямо перед собой, шептала, как заклинание:

- Я верю в успех, потому что очень хочу успеха!

Матильда ворчала:

- Вот ведь какие пироги с котятами! Ноги сами несут, прежде чем голова сообразит куда!

Перехода через границу двух миров они не ощутили. Просто в какой-то момент обнаружили, что пейзаж вокруг уже никак не тянет на окрестности южнорусского города, а скорее напоминает те картины, к которым привыкла Сьюзен у себя в Англии...

Кажется, девушка и лошадь оказались тоже за городом. Люди навстречу попадались явно похожие на выходцев из Средневековья. Впрочем, именно похожие. Не были они никакими выходцами и быть не могли. Обычные люди, они просто жили у себя дома, в своей эпохе.

Пару раз Сьюзен спрашивала у местных дорогу. Первым ей попался какой-то хмырь зажиточного вида. Он побелел, потом позеленел. Дёрнул на себя поводья своего коня и прошипел:

- Чёрт бы побрал этого Робин Гуда и всю его шайку! Вот и ещё одна станет на его сторону!

Черноглазая пустила Матильду галопом, тихо радуясь, что богатей даже не пригрозил ей ни шерифом, ни стражей, и не слушая ворчания лошади.

Через некоторое время странницам встретилось несколько человек, живущих явно не на солнечной стороне этого мира. На вопрос Сьюзен, где здесь дорога на Шервуд, бедняки дружно, все разом, махнули руками в ту самую сторону, куда и правили мисс Нипер с Матильдой. И, приветствуя-провожая, кричали вслед:

- Счастливого пути! Удачи тебе, девочка, в борьбе за правое дело!

...Вскоре путешественницы вошли в Шервудский лес. Был он очень густым и потому довольно мрачным. Лошадь пробиралась почти на ощупь, не переставая ворчать:

- И зачем нас сюда принесло?! Никакого Робин Гуда здесь нет. Поехали-ка лучше обратно, к себе домой!

- Ну уж нет! - отрезала Сьюзен. - Нам ясно дали понять, что мы попали куда надо. Мы никуда не пойдём из Шервудского леса, пока не обойдём его весь и не узнаем точно, есть здесь Робин Гуд или его здесь нет.

Они проехали ещё немного и вдруг услышали странный звук. Зудение, среднее между тем, которое издаёт бормашина, и тем, которое слышится, когда летает большая оса. Оно сопровождалось словами, произносимыми замогильным голосом:

- Смертный, не подходи сюда, не подходи! Ничем хорошим это для тебя не кончится. Здесь трясина, грязь непролазная и чудовища, и драконы!

Матильда встала как вкопанная.

- Не пойду я дальше! - объявила она. - Охота была угодить в трясину!

Сьюзен наклонилась вперёд и прошептала:

- Неужели ты не понимаешь? Это же вольные стрелки Робин Гуда! Они отпугивают солдат ноттингемского шерифа, чтобы те их не поймали!

Но упрямое говорящее животное не двигалось с места.

- Трусиха несчастная! - в сердцах крикнула Сьюзен. Она спрыгнула с лошади и пошла в ту сторону, откуда доносился голос. Сердце девушки забилось сильнее. Теперь-то она знала, что близка к своей цели как никогда. Вот сейчас всё решится!

Она шла вперёд, не замечая, что ветки рвут ей одежду и цепляются за волосы.

Звук всё приближался.

Впереди посветлело. Сьюзен ускорила шаги. Зудение и голос стали слышны совсем рядом. Вскоре лес расступился. И Сьюзен очутилась на краю поляны.

Спор на лесной поляне

Заслышав её шаги, вольный стрелок прервал своё занятие и грозно спросил:

- Стой! Кто идёт?

- Вы Робин Гуд? - осведомилась вместо ответа мисс Нипер.

Молодой человек подошёл к ней и посмотрел ей прямо в глаза. Девушке показалось, что её обожгло огнём. Но она выдержала этот взгляд.

- Да, - сказал хозяин леса, - я Робин Гуд. И я потому признаюсь вам в этом, что вы не солдат шерифа и не его шпион. Солдаты - хоть и мужчины вроде, но ужасные трусы, они испугались бы моей военной хитрости. А шпионы не выдержали бы моего взгляда. У них на совести столько пакостей, что они вообще никому не могут смотреть в глаза. Ну, а если человек не солдат и не шпион, то в Шервудском лесу у него может быть только одна цель. Искать защиты и справедливости. Скажите, прекрасная леди, кто вас обидел, какая нужна вам помощь от меня и моих людей?

Сьюзен впервые в жизни назвали "леди", да ещё "прекрасной". Но она ведь не Матильда, чтобы так просто купиться на лесть! Она призвала на помощь весь свой задор, прямоту и, с другой стороны, учтивость. И ответила:

- Благодарю, сэр, но меня не нужно ни защищать, ни спасать. Я ехала сюда с единственной мыслью: самой оказаться полезной вам и вашему войску. Скажите, примет меня Шервуд?

- Ой, были бы вы парнем... Вы только не обижайтесь, леди, но я вынужден вашу просьбу отклонить. Дело в том, что нам нужны настоящие бойцы, а не девочки, которые убегают из дому в поисках приключений. Всё, что я могу для вас сделать, - это дать вам в провожатые кого-нибудь из моих людей, чтобы довели вас до дому. Хотя... если вы из богатой семьи... то ваш поступок делает честь вашему сердцу.

- Благодарю за комплимент! - Сьюзен пригляделась к легендарной личности и чуть не фыркнула. - Начать с того, что я всю жизнь прожила в услужении у чужих людей. А во-вторых... Девочки, которые умеют пришивать пуговицы и ставить заплаты, вам не нужны случайно?

Робин Гуд покраснел до корней волос. И было за что. У него на куртке не имелось ни одной пуговицы. Штаны были подпоясаны верёвкой. А дырок хватало и на том, и на другом.

- Да, - помолчав, промолвил предводитель вольных стрелков. - Хозяйствуем мы тут и впрямь не лучшим образом. Я и мои ребята неплохо обращаемся с луками и стрелами, а вот нитку с иголкой лишний раз в руки не берём... Как-то, знаете, некогда, да и незачем вроде, вот и терпишь до последнего... Потом пытаешься что-то поправить, сидишь и думаешь: вот бы появился кто-нибудь и помог нам привести в порядок нашу лесную жизнь... Тысячу извинений, прекрасная леди, и я беру обратно все свои слова. Вы очень, очень поможете мне и моему воинству.

- И всему английскому народу, - эхом откликнулась Сьюзен, подавляя желание снова съехидничать. Вид у Робин Гуда был сейчас уморительный, даже если отвлечься от его лохмотьев. Растрёпанные светлые пряди падали на лоб. На лице застыло сложное выражение - смесь обиды, смущения и просьбы о помощи. Сейчас он был до странности похож на Сергея Сыроежкина - правда, повзрослевшего и удравшего из дому.

Сьюзен ощутила небывалый прилив почти материнской нежности. Не то она думала здесь встретить - но так ей было даже привычнее. Почувствовав себя хозяйкой положения, она весомо прибавила:

- Вы не думайте, занудством я вас не замучаю и вообще так уж надолго не останусь... Рано или поздно мне надо будет домой.

И с тихим торжеством подметила на лице легендарного стрелка тень разочарования.

Привидение для Кукушкиной

- Убить меня мало! Я же бросила Матильду! Её, наверное, съели волки!

- Волков в Шервудском лесу нет, - успокоил её сидевший рядом Робин Гуд. - А кто такая Матильда?

- Это моя лошадь! - крикнула черноглазая уже на бегу. Она со всех ног неслась к тому месту, где оставила Матильду.

Славный стрелок подумал и пошёл за мисс Нипер.

...Лошадь стояла всё там же, живая, невредимая и неподвижная.

- Девочка моя! - вскричала она, увидев Сьюзен. - Я уже не чаяла увидеть тебя в живых! Вперёд я идти боялась, назад не могла, пока не узнаю о тебе хоть что-то...

- Бедная Матильда, ну и логика у тебя! А впрочем, ты дождалась чего хотела. Теперь ты должна перестать бояться. Идём, я хочу представить тебя вольным стрелкам.

Лошадь тревожно заржала и стукнула о землю копытом:

- Нет, и не проси! Я не хочу связываться с призраками!

- Они не призраки! Такие же живые, как мы с тобой! Ты всё ещё не веришь?

- Девочка моя! Да ты просто помешалась! И я, кажется, с тобой заодно. Садись, поедем лечиться!

Тут из темноты выступил Робин Гуд, а с ним ещё человека три из его воинства. Матильда испуганно фыркнула. Но через некоторое время вынуждена была признать молодых людей живыми и настоящими. И двинулась в лагерь вольных стрелков вслед за ними и Сьюзен.

Там голодную Матильду до отвала накормили овсом и сеном, чем окончательно примирили её с этой жизнью.

* * *

Следующие дня три под сенью Шервудского леса творилась большая стирка в буквальном и переносном смысле. Разумеется, мисс Нипер не собиралась делать всё сама. Она весело и зло кричала вольным стрелкам:

- Делай как я!

Первым реагировал обычно сам Робин Гуд. И в его руках всё начинало спориться. То ли от природных способностей, то ли от рвения обустроить жизнь свою и ребят и - может, это и было главным? - не выглядеть неряхой и лентяем в глазах удивительной черноокой девушки. Первой и единственной леди Шервуда за всю историю существования ордена вольных стрелков. Робин сам её слушался и велел слушаться остальным. Руки у всех у них росли откуда надо и головы на плечах тоже были. Так что всё явно шло на лад. Только неписаные уставы и законы тоже в речку не выкинешь! Девушки - всё же существа слабые, требующие защиты и рыцарского отношения.

И вот на четвёртый день пребывания мисс Нипер в Шервудском лесу славный стрелок спросил её:

- Скажите, леди Сьюзен, у вас есть враги? Если есть, я могу попробовать их обезвредить!

- Да нету... Все мои враги остались в той жизни, в Лондоне, я рассказывала. А там, где я сейчас живу... ну если только Зойка Кукушкина из класса, куда я иногда хожу на занятия и где учатся мои друзья. Лично мне эта самая Зойка ничего плохого не сделала. Но она просто тиранила мою дорогую, мою милочку мисс Флой, и над Майей, это ещё одна моя подруга, тоже издевалась. Даже ведь было исправлялась Зойка, мне рассказывали, но всё равно... Каждому найдёт что сказать обидного. А ещё она всех ссорит. Расскажет одной подружке про другую гадости, и другой тоже, и всё. Даже если не поссорятся - всё равно противно. У нас все её терпеть не могут!

- Ну хорошо, - объявил Робин Гуд, - можно и на таких найти управу. Мы её проучим как следует. Поедем к ней домой и напугаем её. Кому-то из нас надо нарядиться привидением, а другому подсвечивать его фонарём. Эта ваша Кукушкина испугается, и мы возьмём с неё обещание впредь не вредничать.

Сьюзен пришла в восторг. Заговорщики решили выехать этой же ночью. Остаток дня ушёл у них на то, чтобы изготовить костюм привидения для Робина - они резонно предположили, что черноглазую Зойка может узнать. Потом пришлось ещё некоторое время уговаривать Матильду скакать куда-то на ночь глядя. Сьюзен даже впервые в жизни пожалела, что её лошадь разговаривает - вон Робин Гуд вскочил на своего коня и все дела! Но о Кукушкиной Матильда была наслышана и довольно быстро согласилась, что проучить её стоит.

- К тому же, - важно добавила белая лошадь, - разве ваши немые кони найдут дорогу в другой мир?

* * *

План придумывали двое, не привыкшие к высотным домам. Но Кукушкина, на их счастье, жила на первом этаже. Адрес Сьюзен нашла в родной библиотеке, в карточке читателя.

Зойкины окна выходили во двор. Топили у Кукушкиных жарко, и главная вредина десятого "Б" приоткрыла на ночь окно. Первой на подоконник полезла Сьюзен, посветила в комнату, убедилась, что там спит Зойка и больше никого нет. Черноглазая хотела лихо спрыгнуть, но Робин, разумеется, не позволил. Подхватил её на руки и осторожно поставил на землю.

Сьюзен блаженно улыбнулась:

- Порядок, сэр! Теперь лезьте вы, я посвечу!

Славному стрелку оказаться на подоконнике было ещё легче, чем его спутнице. Робин Гуд достал из-за пазухи привиденческого балахона верный лук и начал крутить его на пальце, как тогда, в лесу. Послышалось зловещее зудение.

Сьюзен стояла на земле и подсвечивала Робина сзади, так что из комнаты должен был быть виден только жуткий чёрный силуэт. Фонарь был, между прочим, электрический, и мисс Нипер в очередной раз сказала себе, что её мечта забросила её в какой-то очень странный Ноттингемшир...

Замогильный голос Робин Гуда оборвал размышления Сьюзен:

- Презренная Кукушкина! Своими поступками ты прогневила сверхъестественные силы!

Проснувшаяся Зойка узрела привидение и пронзительно завизжала. А стрелок продолжал:

- Почему ты тиранила Флоренс Домби? Что тебе сделало это невинное создание? Зачем ты всех ссоришь? Почему предаёшься сплетням и клевете?

Он не задумывался о том, понимает ли его слова вредная девчонка из русского города. Он просто воодушевлённо играл свою роль. Так что даже у Сьюзен по спине бежали мурашки. А о Кукушкиной и говорить нечего. Всё она поняла, слыша слова всемирно известного героя в переводе на родной язык. И, насмерть перепуганная, Зойка лепетала еле слышно:

- Я больше не буду... я буду хорошей, просто образцово-показательной, только уйди... уйди... я тебя боюсь!

- Ну хорошо, - Робин тоже понимал Кукушкину без переводчика. - Клянёшься, что больше никого не будешь мучить?

- Клянусь!

- Тогда я пошёл. Но стоит тебе приняться за старое - как я вернусь!

С этими словами Робин Гуд спрыгнул на землю.

- Пойдёмте, леди Сьюзен!

- Пойдёмте! А то ещё Зойкины родители нас заметят...

Они вскочили на лошадей и двумя молниями унеслись в другой мир.

Смех и слёзы

- Эй, - раздался вдруг тоненький голосок, - поосторожнее нельзя?

Из складок привиденческого балахона вылетела, отчаянно визжа, небольшая розовая лягушка с золотой цепью на шее.

- Шериф ноттингемский?! - вскричал славный стрелок. - Ты что здесь делаешь?

- Наряжаю новогоднюю ёлку, - мрачно отозвалась лягушка. - Отстань.

Сьюзен расхохоталась. Ничего себе шериф в Ноттингеме!

- Шпионишь? - усмехнулся Робин Гуд. - Самолично? Положиться уже не на кого? А не доходит до тебя, что ведь ты здесь один против всех нас? Не боишься, что не выйдешь живым из моих владений?

- Ты поменьше декламируй! - проворчал шериф и поскакал прочь из леса огромными прыжками, странными при его малом росте. Ко всему прочему, перемещался шериф зигзагами.

У хозяина Шервуда реакция была явно не хуже, чем у хозяина Ноттингема. Робин пустил стрелу - и пригвоздил шерифа к дереву за одну лапу.

- Ну тебя, - скучным голосом сказала лягушка. - Думаешь, меня убьёте - так взамен выберут кого-то приличного? Три ха-ха!

С этими словами шериф рванулся и ускакал на трёх лапах. Сьюзен отметила про себя, что крови не было.

- И вот так всегда, - Робин Гуду было явно неприятно, что черноокая леди стала свидетелем его поражения. - Думаете, это в первый раз? Похоже, он заговорён от стрел. От моих в частности. Потому как другие, что греха таить, по нему мажут, больно мелкий он и увёртливый... А нога у него новая вырастет, вот такой он прохвост, леди Сьюзен... А вот то, что он заявился прямо в Шервуд, - это что-то новенькое! Видимо, он нас выследил там... в вашем городе. И узнал меня, несмотря на маскарад. Вот только что он-то делал в том мире?

- Может, он тайный возлюбленный Кукушкиной? - предположила мисс Нипер. После чего они с Робином долго смеялись уже вдвоём. Не боясь будущего и забыв о том, что такое бурное веселье обычно плохо кончается...

* * *

Шериф ноттингемский, пока отращивал новую конечность, злобным мыслям не предавался. Анализировал вместо того увиденное в Шервудском лесу и строил козни. Точнее, коварные планы, как поймать Робин Гуда.

И буквально через два дня после визита розовой лягушки в Шервуд город и лес облетела весть: шериф выздоровел и по этому случаю даёт в Ноттингеме бал на весь свет!

Узнав об этом, Робин сразу же пошёл к шалашу, где поселилась черноглазая, и сказал достаточно громко, чтобы его услышали внутри:

- Послушайте, леди Сьюзен, в городе завтра большой бал, и я прошу вас пойти туда со мной. Как вы на это смотрите?

- Вы с ума сошли, Робин Гуд! - возмутилась девушка, выходя из шалаша. - Шериф поймает вас и посадит в темницу.

- Шериф? Меня?! Да легче верблюду пройти сквозь игольное ушко! Если я не могу его пристрелить - так и он мало что может со мной сделать!

- Ну хорошо, - махнула рукой Сьюзен, - допустим, что так. Но вы забыли, что, во-первых, я почти не умею танцевать, а во-вторых, мне не в чем туда идти.

- Ну, это дело поправимое. Там нечего и уметь. Просто смотрите, как танцуют другие, и повторяйте за ними, наука нехитрая. А что до бального платья, то оно у меня есть и должно вам подойти.

- Нет, нет и нет! - отрезала Сьюзен. Потом, помолчав, прибавила: - Вы не думайте, что я отказываюсь потому, что не хочу на бал, или потому, что вы мне не нравитесь... Я просто боюсь за вас, Робин Гуд. Ой, что с вами?

В ясных серых его глазах девушка вдруг увидела слёзы. И ничуть не возгордилась от сознания собственной власти над героем легенды. Наоборот, сердце черноглазой пронзила острая жалость. Сьюзен подошла к Робину и попросила:

- Не плачьте, пожалуйста! Я пойду с вами на бал, я пойду с вами куда угодно, только не плачьте!

Робин Гуд улыбнулся сквозь слёзы. Лицо его просветлело. Он подпрыгнул от радости и закричал "ура!" так громко, что на другом конце леса в воздух с кустов взлетели испуганные воробьи.

Потом стрелок повёл Сьюзен к себе в шалаш и достал из какого-то одному ему ведомого тайника бальное платье. Оно было очень красивое, розово-лиловое, отделанное кружевами.

- Ой, какая прелесть! - восхитилась мисс Нипер. - Откуда оно у вас? - в этот миг она ощутила нечто вроде укола ревности.

- Это ещё моей мамы. Когда я уходил из дома в лес, я взял его с собой и поклялся подарить его... ну, сами понимаете, кому. И вот я дарю его вам. У нас дома оно никому не было нужно, только место занимало и пыль собирало на чердаке. Да и здесь у меня тоже долго ждало своего часа...

- А разве вашей мамы нет в живых?

- Не знаю. Её упекли в монастырь, когда мне и года не было. А что теперь с ней сталось - не представляю.

Сьюзен сочувственно вздохнула, поблагодарила Робин Гуда за королевский подарок и пошла к себе - примерять платье. Оно оказалось ей впору. Длинновато, правда, но можно подпоясать.

Девушка побежала к лесному озеру - посмотреться - и своим видом осталась очень довольна. "Всё-таки неплохо, что мы идём на бал, - подумала черноглазая. - Думаю, ничего с нами не случится".

* * *

На другой день они отправились в Ноттингем. Матильда не понадобилась: путь-то недалёк! Никого из своих ребят Робин Гуд с собой не взял, верный лук со стрелами тоже оставил в Шервуде... Сейчас парню хотелось петь и думать только о приятном...

Робин и Сьюзен прошли полгорода. Черноглазая опять подивилась про себя: вполне современный этот Ноттингем, есть электричество и радио... Зато порядки - не приведи Господь!

Наконец молодая пара остановилась перед огромным зданием.

- Это дом шерифа, - сказал славный стрелок почему-то шёпотом. - Нам сюда.

- А зачем ему, такому маленькому, такой огромный дом? - удивилась мисс Нипер.

- Да жадный он, и потом - это казённая резиденция... Пойдёмте, а то опоздаем.

Они вошли в дом и поднялись в залу, на второй этаж. Танцы ещё не начинались. Все ждали выхода шерифа.

Сьюзен окинула быстрым взглядом собравшуюся толпу. Внимание черноглазой привлекла красивая девушка лет восемнадцати.

- Кто это такая? - потихоньку спросила она Робин Гуда.

- Где? А, это? Красотка Мэриан. Она считается первой красавицей Ноттингема. В неё весь город влюблён. Но, поверьте мне, хороша она только с виду. А в душе - родная сестра вашей Зойки Кукушкиной. К тому же бедных она не считает за людей и поддерживает шерифа. Поскольку сама - графская дочь.

- Да, - помолчав, промолвила Сьюзен, - люди часто бывают не такими, какими кажутся.

После этого какое-то время они молчали вдвоём. Ждали, как и все в зале, открытия танцев.

Наконец пришёл шериф, точнее, прискакал. Но вместо того, чтобы сказать: "Оркестр, музыку!" - он заорал:

- Эй, стража! Схватить этого, в зелёном, и с ним девчонку в розовом!

Стражники, вооружённые до зубов, бросились выполнять приказ. Прежде чем Робин и его спутница поняли, что происходит, их уже схватили и потащили в подземелье.

Бегство

- Где это я? - вслух спросила девушка.

- В темнице, - отозвался из темноты голос Робин Гуда. И у Сьюзен на душе сразу пусть немного, но полегчало - всё-таки они вдвоём в этом страшном месте!

- В темнице? - повторила мисс Нипер, наконец осмысливая случившееся. - Простите меня, Робин Гуд!

- Да что вы, леди Сьюзен! Это вы меня простите. Вы же меня предупреждали, а я, как дурак, пошёл сюда. И ещё вас потащил.

- Я тоже виновата. Во-первых, это вы из-за меня сюда пошли. Не будь меня, вы бы этого никогда не сделали. А во-вторых, я не сумела вас отговорить. Ну да ладно, не будем искать виноватого, лучше подумаем, как отсюда выбраться.

- Я уже выяснил, что выбраться невозможно, я ведь вижу в темноте не хуже любой кошки. Моя камера на запоре, да и ваша, наверное, тоже. А сквозь прутья решётки мне не пролезть.

Сьюзен встала, вытянула руку перед собой, нащупала холодный металл:

- Мне тоже.

- А ключи у стражи, - продолжал стрелок. - А стража у входа. Может даже статься, что ключи у самого шерифа под подушкой. Нет, нам не выбраться. Придётся принять судьбу, которую посылают нам небеса.

- Нас, наверное, будут пытать, - помолчав, сказала Сьюзен. - Ну и пусть пытают. Я никого не выдам, ни одного вашего стрелка, пусть что хотят со мной делают. И встречу смерть за правое дело. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Я на вашей стороне, Робин Гуд, я против грабителей-богачей, я против шерифа, и ничто не заставит меня думать иначе.

Голос её звучал твёрдо, но Робину казалось: она всего лишь пытается внушить себе храбрость. И славный стрелок сжимал в темноте кулаки:

- Леди Сьюзен, они ответят за каждую вашу слезу! Не знаю как, не знаю когда, но клянусь - ответят!

- Не увидят они моих слёз. Не дождутся! - мисс Нипер хватила кулаком по стене.

* * *

К вечеру в Шервудском лесу начали волноваться. Все боялись, что с молодой парой стряслась беда. Надо было идти в Ноттингем и всё выяснить. Но никто из вольных стрелков не решался добровольно сунуться в лапы шерифа. Да и смысла большого в этом не видели...

В конце концов вперёд вышла лошадь Матильда и объявила:

- Ну, раз вы все такие трусы, пойду я!

И, прежде чем кто-нибудь успел её остановить, ускакала. Она не была ни особо смелой, ни отчаянной, как её двуногая подружка. Матильда просто считала, что отвечает за эту девочку и должна живой и невредимой вернуть её домой. А кроме того, у белой лошади было то преимущество, что в Ноттингеме её никто не знал.

В городе Матильда нанялась к одному кузнецу - возила его на рынок, продавать свои изделия. Человек он был небогатый, от шерифа терпел, от вольных стрелков ничего, кроме хорошего, не видел и, что немаловажно, с ходу не принимал говорящую лошадь за воплощённого дьявола. В свободное время хозяин пускал Матильду пастись. И, что бы там она ни говорила про "обычных, немых коней", общий язык с ними она находила легко, как в Шервуде, так и в Ноттингеме. И могла узнавать от собратьев городские новости. Перед людьми, кроме хозяина, Матильде раскрываться всё же не хотелось.

Кузнец, со своей стороны, тоже не сидел сложа руки - где же лучше всего собирать слухи, как не на базаре? И вскоре лошадь с хозяином уже знали: Сьюзен и Робин томятся в темнице, в подземелье под резиденцией шерифа.

- Ты, добрый человек, не отсвечивай особо, - поучала Матильда кузнеца. - Просто ссуди мне ножовку, я им передам.

- А стража? Давай лучше я как-нибудь под вечер подойду к ним, ну вроде образцы оружия передать, угощу вином, а там будет сонное зелье... Потом вытащу у них ключи...

- Погоди, хозяин! Спасибо за помощь, но надо сделать так. Пусть стражники действительно напьются твоего зелья и захрапят, но ты не дожидайся этого, уходи и прячься! Хотя нет... дверь в темницу отопри. Камеры не надо, тем более я подозреваю, что шериф этим олухам ключи от камер и не доверил... А через пару часов приду я с ножовкой.

- Слишком ты умна для лошади, как я посмотрю... Где уж мне, простому человеку, с тобой тягаться? - махнул рукой кузнец, и план Матильды был принят.

* * *

В подземелье нежданно-негаданно ворвался свежий воздух. Лунный свет ударил по отвыкшим от этого глазам двоих узников.

- Что такое? - жмурясь и моргая, спросила Сьюзен. - Неужели нас уже пришли казнить? Мы сидим тут уже третий день, а эту дверь, да и никакую другую, ещё ни разу не открывали. Нас ведь и покормить не удосужились...

- Не болтай глупости, - возмутился кто-то от входа очень знакомым голосом. - Это я, твоя лошадь. И я пришла тебя спасти.

- Ой, Матильда, милая! Иди сюда, я тебя расцелую!

- Оставь свои нежности на потом, - проворчала Матильда. - У меня к седлу приторочена сума, там лежит ножовка. Достань её, перепили решётку - и бежим. Так быстро, как только можно.

- Подожди-ка. Разве мы бросим Робин Гуда здесь?!

- Конечно. Ведь это из-за него ты, девочка моя, попала в тюрьму.

- Ну, это ещё вопрос. Скорей уж он из-за меня. И если ты не хочешь спасать его - оставь и меня здесь.

- Ого! Тяжёлый случай, однако. Ладно уж, что с тобой спорить? Забирай своего Робин Гуда. Тем более меня не понял бы и осудил добрый человек, у которого я временно работаю и который мнит Робин Гуда героем.

- Дурак Робин Гуд, а не герой, - грустно подал голос молодой человек, как-то забыв обидеться на Матильду. - Кстати, не знаю, что вы сделали со стражей, но, полагаю - ключей у них не было?

- Только от входной двери, как и предполагала я, - с нажимом сказала лошадь. - А с отмычками ковыряться я хозяину не велела...

Матильда подошла к камере Сьюзен и прижалась к решётке, чтобы девушке было удобнее достать из сумы ножовку. Завладев инструментом, черноглазая начала выбираться.

Никогда раньше мисс Нипер не приходилось пилить что-либо ножовкой. Сил понадобилось немало, но для первого раза Сьюзен справилась довольно быстро. Перепилила прут в двух местах, вынула его и пролезла в образовавшуюся щель. После чего передала ножовку Робин Гуду.

Тот рассудил, что если вынет один прут, не пролезет. Поэтому он перепилил один и принялся за другой, а первый оставил пока на месте.

И очень зря. Потому что прут там не удержался, под действием собственной тяжести упал внутрь камеры и ударил стрелка по лбу.

Робин упал как подкошенный.

Сьюзен вскрикнула и закрыла лицо руками. Она простояла бы так ещё долго, но прямо над её ухом раздался шёпот лошади:

- Быстрее! Нечего время терять! Садись на меня, и поскакали!

- Теперь мы и подавно не имеем права его здесь бросить, - отрезала сразу очнувшаяся мисс Нипер. Пролезла в камеру Робин Гуда и склонилась над ним.

Всё его красивое, бесстрашное лицо было в крови. Но кость, насколько могла судить Сьюзен, осталась цела.

Да только это ли главное? Девушка приложила ухо к груди стрелка. Сердце ещё билось.

- Он жив! - крикнула черноглазая лошади. - Думаю, вылечим, рана, кажется, поверхностная!

Сьюзен сама допилила второй прут, вытащила раненого и взвалила на Матильду - откуда только силы взялись? Лошадь уже не протестовала.

Они вышли из темницы. Скакать в Шервуд нечего было и думать. Пришлось пробираться к Матильдину кузнецу. Он уже доказал, что обладает кое-какими познаниями не только в своём ремесле, но и в медицине...

Оставалось только надеяться, что Робин поправится быстро и его не накроют в доме доброго человека.

Признание

- Меня можете казнить, я это, наверное, заслужил. Но отпустите Сьюзен... помилуйте Сьюзен... и когда я умру, пусть она руководит вольными стрелками!

Мисс Нипер, как ни жаль ей было Робина, не могла удержаться от улыбки. Как она, черноглазая, будет руководить вольными стрелками, если даже из лука стрелять пока не удосужилась научиться? Да и кто бы её отпустил с такой формулировкой?

Но какая может быть логика в словах, сказанных без сознания? Другое дело настрой. Молодой человек повторял одни и те же фразы снова и снова. Что у трезвого на уме - то у пьяного на языке, да и у бредящего тоже.

Сьюзен, конечно, и раньше знала, как относится к ней славный стрелок. Ей не надо было даже сопоставлять факты - просто чувствовала. Но сейчас всё это - воспоминания, ощущения, эмоции через край - нахлынуло разом. Сердце девушки переполнилось, ей стало радостно и грустно сразу, она засмеялась и заплакала... И одна её слеза упала на лицо Робин Гуду.

И вот тут он наконец очнулся.

- Сьюзен...- были первые его слова. - Леди Сьюзен, вы ещё живы?

- Как видите! Слава Богу, живы вы, Робин Гуд!

- Так что, нас не казнили?

- Нет, конечно. Вы же видите - мы уже не в темнице.

- Так мы спаслись?

- Спаслись. Это всё благодаря Матильде.

- Нет, не Матильде, - кажется, в голове стрелка всё становилось на свои места. - Она, может, и пришла спасать, но только вас. А меня спасли вы, леди Сьюзен. Вы уговорили её меня забрать. И я восхищён вашим благородством. Сейчас же пойду к шерифу и изрублю его в капусту за то, что он посмел посадить вас в темницу.

- Лежите. Хоть и обошлось без сотрясения, всё-таки удар прутом по голове - это не шутка.

- Каким прутом? Ничего такого я не помню. Нить моей памяти обрывается на том, как я про ключи спрашивал...

Сьюзен быстро рассказала, как было дело.

- Ну спасибо и кузнецу тоже, - выслушав, сказал Робин Гуд. - Хоть бы у него не было из-за меня неприятностей. А вот как это нас по дороге никто не заметил?

- Ну кузнец-то с Матильдой не дураки! Они наш побег назначили не на абы какой день, а на тот, когда все богатеи во главе с шерифом уехали на праздник в загородный дом графа... как его... Ромбилапа.

- А, понятно. Папаша красотки Мэриан. Это он может...

- Да, знаете какие стражники злые сидели у дверей нашей темницы? Это кузнец рассказывал. С таким удовольствием пили его снотворное вино... И потом, мы же бежали ночью, кратчайшей дорогой в бедные кварталы. А простые люди Ноттингема скорей сами пойдут на плаху, чем выдадут своего героя!

- А я скорей повешусь, чем оставлю в живых презренного шерифа! Дайте сюда мой лук!

- Лежите. Вам не дойти даже до соседней улицы, слишком много крови вы потеряли. Вот рана заживёт - тогда будете мстить сколько вашей душе угодно.

- Кто смеет прекословить хозяину Шервудского леса? - закричал было Робин Гуд. Но тут же вспомнил, кто. И добавил совсем другим тоном: - Конечно, леди Сьюзен, я буду делать всё как вы скажете. Простите мне эту вспышку.

- Ничего страшного. На такого, как вы, невозможно сердиться.

- А такую, как вы, нельзя не любить. А впрочем, почему я сказал "такую"? Равной вам нет. Все девушки мира не стоят одной вашей улыбки. Поэтому я скажу по-другому: ВАС нельзя не любить. И я люблю вас, Сьюзен!

Выпалив всё это, Робин тут же горько пожалел. "Вот сейчас, - подумал он, - она рассердится, ударит меня и убежит. И я никогда больше её не увижу".

Сьюзен, однако, улыбнулась и сказала:

- Я это заметила. А знаете, ведь я вас тоже люблю!

"Конечно. Давно. Ещё с легенды, с картинки - иначе бы не приехала. Конечно. Всей душой..." - кружились в голове мисс Нипер отрывочные мысли. Облечь их в слова она не смогла бы, да и незачем было... Лучше смотреть в сияющие серые глаза и слышать счастливый вздох - своё имя:

- О, Сьюзен!..

У Робин Гуда тоже не было больше слов. И с этой минуты он быстро пошёл на поправку. Кузнец с женой и Матильда считали, что это благодаря его железному здоровью. И только сам он и черноглазая знали настоящую причину...

* * *

Шериф ноттингемский был зол, как тридцать три собаки. Надо было сначала довести дело до конца! Хотел же он, шериф, послать парламентёров в Шервуд и объявить через них вольным стрелкам: "Вот, мы поймали вашего главаря и его девчонку. Если хотите его или их освободить - сдайтесь сами добровольно в плен". Конечно, вольные стрелки согласились бы, а он, шериф, разумеется, не сдержал бы слова и казнил бы их всех с Робин Гудом во главе...

Так нет. Не успел он этого сделать. Чёрт дёрнул поддаться на уговоры Ромбилапа и на нытьё его капризной дочки: пусть вместо того бала будет большой праздник за городом, в их поместье! Ну конечно, грозился Ромбилап, что не уважь его шериф - не будет ни золота в казну, ни кораблей в заморские страны за шёлком и пряностями... Ну да, надеялся шериф в душе, что когда-нибудь Мэриан его поцелует и он превратится, трам-тарарам, в прекрасного принца... Не очень-то надеялся, конечно, иначе не присматривал бы себе запасного варианта в лице Зои Кукушкиной из другого мира. Но всё же...

И вот пожалуйста! Стоило всем приличным людям покинуть город - как по возвращении обнаружилось, что дверь в подземелье нараспашку, стражники мертвецки пьяны, решётки перепилены, а обоих государственных преступников и след простыл! Шериф ругался и, если мог бы, даже дрался бы, а Мэриан... Обрадовалась? Кто их поймёт, этих женщин?

Ладно. Естественно, шериф во главе своего дрожащего воинства нагрянул в Шервуд. Вольные стрелки встретили делегацию градом стрел и сообщением, что главаря своего сами не видели со дня бала-ловушки. Мстили ребята всерьёз, ноттингемская гвардия порядком поредела, а стрелков, конечно, укрыл от правосудия их родимый лес.

Похоже, мятежный орден и впрямь обезглавлен. Значит, можно их особо не опасаться - не возникнут. Но куда делся Робин Гуд вместе со своей девицей? Неужели они где-то в городе? Шерифу не хотелось в это верить. Они же послушные, покорные, его подопечные. Кто был другим - те давно в Шервуде или на том свете... Скорее уж преступная парочка смылась в другой мир - девчонка-то, похоже, оттуда.

Шериф сунулся в русский город, к Зое. Та ни с того ни с сего набросилась на гостя с визгливой руганью:

- Уходи, ты мне жизнь испортишь, из-за тебя меня уже привидения пугают по ночам, и вообще ты противная скользкая жаба, ещё и розовая, убирайся вон, не надо мне твоих сокровищ и твоего дурацкого средневекового города, я больше не открою портал!

И правда - выкинула шерифа в его мир и навсегда захлопнула дверь в свой.

Что ж, если Робин Гуд с девицей сбежали в варварскую Россию - пусть там и сидят. В Ноттингем им больше не вернуться, а значит - можно поставить на них крест.

Так успокоил себя шериф и пошёл услаждать себя шоколадками и нежиться в лучах редкого хорошего настроения красотки Мэриан.

* * *

Робин Гуд выздоровел в тот самый день, когда в далёком русском городе должны были закончиться каникулы. А значит, вернуться из Синегорска друзья Сьюзен. Это, конечно, если считать день здесь за день там. Можно и по-другому, Матильде на обратном пути как раз придётся мечтать о возвращении в день отъезда, чтобы её в секции не хватились. А для себя Сьюзен привыкла считать именно так - день за день. Даже подтвердила эту свою теорию, когда искала в библиотеке адрес Кукушкиной.

Конечно, за последними событиями мисс Нипер давно забыла считать дни. Просто когда стало ясно, что с Робином всё в порядке, черноглазая принялась подсчитывать, какое же число можно назвать счастливым. И тут же оказалось, что этот же день станет и самым несчастным...

Мысль о том, что надо уже уезжать, была для Сьюзен хуже, чем удар ножом из-за угла. А уж любимому своему она просто боялась сказать об этом.

Но сказать пришлось. К чести Робин Гуда, это известие он перенёс стойко.

- Что ж, - сказал он спокойно, - прощайте.

- Почему "прощайте"? Я обязательно приеду зимой, на следующие каникулы. И кроме того, приглашаю вас в нашу школу на новогодний "огонёк", это ещё раньше будет. Я сообщу вам точный день через Матильду. И ещё, мы ведь можем переписываться!

- Не можем.

- Почему?

- Я неграмотный.

- Эх, узнай я об этом раньше - я бы вас научила... Но сегодня в шесть мне надо быть у себя дома, - Сьюзен даже вспомнила, когда прилетает самолёт из Синегорска, и прибавила время на дорогу...

- В шесть? - переспросил Робин Гуд. - А сейчас сколько?

Сьюзен не успела ответить. Начали бить городские часы. Одиннадцать ударов.

- Вот и ответ на ваш вопрос. А выезжать мне в четыре, так что мы с вами ещё успеем наговориться. Кстати, у меня есть предложение. Давайте говорить друг другу "ты". Мы, в конце концов, не придворные дамы и кавалеры!

Робин согласился. Ему самому давно уже хотелось этого.

Потом они стали расспрашивать друг о друге и говорить о себе. До сих пор, даже до недавних страшных приключений, в круговерти лесной жизни молодая пара получала друг о друге, о жизни до встречи только отрывочные сведения. А в подземелье тоже как-то обстановка не располагала к беседам. Они двое или грустно молчали, или, чтобы позлить шерифа и стражников, принимались петь песни о грядущем торжестве справедливости... Сейчас же, перед разлукой, Сьюзен и Робину хотелось разом всё наверстать, наговориться впрок...

Мисс Нипер рассказывала первой. Скрывать ей было нечего. Она уточнила, что ей семнадцать лет, и ощутила, что не соврала. Вообще-то на тех страницах "Домби и сына", откуда вызвала черноглазую фея Альбина, Сьюзен было уже двадцать пять. Но в новом мире не ощущала она себя на столько! Будто время повернуло вспять, будто она стала едва не моложе милочки мисс Флой и её новых подружек. Кажется, мисс Нипер получила от повелительницы книг какую-то власть над временем. Или всегда была сродни Альбине...

Сродни Альбине. Кажется это Сьюзен или впрямь её любимый и фея-крёстная чем-то похожи? Наверное, кажется. Робин ей Сыроежкина уже напоминал, хотя куда до него Сыроежкину... А кроме того, ведь никто не знает, как выглядит Альбина на самом деле. Как хочет - так и выглядит...

Сьюзен быстро забыла эти свои мысли. И приготовилась слушать повесть Робин Гуда. Он-то мог побольше неё рассказать...

Путь стрелка

Графиня через пару лет умерла. А юная Эжени со временем выросла в редкостную красавицу. Весь Ноттингем восхищался ею, и дом де Тратэбусов каждый день осаждала толпа претендентов на её руку и сердце. Но Эжени всем отказывала. Сердце её было уже занято. Она полюбила юношу-пажа, который служил у них в доме. Молодой человек, конечно, тоже был от девушки без ума.

Но о свадьбе нечего было и думать. Ведь Эжени - графская дочь, а Вилли, так звали пажа, - может, и из неплохого рода, но пришедшего в упадок и очень бедного. Говорят, в их доме и слуг-то не было...

Молодые люди решились бежать. Около года скрывались они в лесах. В прославленном Шервуде и увидел свет сын Вилли и Эжени, всем теперь известный под именем Робин Гуда. Его родители так и не добрались ни до какого другого города, не обвенчались хотя бы тайно. Да по тем временам и невозможно было устроить тайную свадьбу. Любое венчание требовало огласки, а значит - слухи мгновенно достигли бы ушей де Тратэбуса.

А так, старый граф разыскал беглецов далеко не сразу, а через несколько дней после родов Эжени... А когда разыскал - в нём заговорило сострадание. Лучше бы уж молчало, честное слово! Де Тратэбус забрал всю семью из леса к себе домой под предлогом того, что в лесу сыро и холодно. А потом сослал Вилли не то на остров Барбадос, не то ещё дальше, а Эжени упёк в монастырь. Потом, правда, поговаривали, будто она оттуда исчезла и больше никто её не видел...

Маленького Робина граф оставил у себя. Всё-таки родная кровь и единственный теперь наследник... Но чем дальше, тем сильнее жалел де Тратэбус о принятом решении, о том, что признал мальчишку своим родственником и не оставил среди слуг и в неведении. Теперь вот положение Робина было, что называется, "ни два, ни полтора". Старик даже и окрестил его первым пришедшим в голову простецким именем. Был бы мальчик законным наследником - стал бы каким-нибудь Эдмундом или, скорее всего, Робертом. А так - Робин он и есть Робин, птица-малиновка, дитя леса... Мальчику впоследствии нравилось думать, что имя ему придумали всё-таки родители...

Де Тратэбус не удосужился дать внуку приличного образования. Как только мог рано запихнул Робина в некое заведение, среднее между приютом и исправительной колонией. Жаль, что туда не брали совсем маленьких... Ни читать, ни писать, ни считать в той школе не учили. Исправлять тоже особо никого не исправляли. Предоставляли воспитанникам расти на манер сорных трав и самим осваивать главные умения: ругаться, драться и делать гадости ближнему. Многие дети становились там злыми и жестокими. Многие - но не все. И к этому меньшинству принадлежал Робин. Умение драться ему, конечно, потом пригодилось, да и из лука стрелять он начал тоже в школе. Но если и применял силу или хитрость - то лишь к тем, кто обижал слабых...

Чему обязан был Робин тем, что к нему никакое зло не липло? Счастливой наследственности? Или ещё тому, что незадолго до переселения в школу в его жизни произошло кое-что важное?

* * *

Старый граф, пока не сплавил внука с глаз долой, совсем им не интересовался, и Робин мог гулять где хотел. В основном, конечно, по Ноттингему. Но в какой бы квартал ни занесло мальчика, где бы ни знакомился он с местными ребятами - всё шло хорошо только до тех пор, пока новые приятели не начинали расспрашивать Робина о семье. Услышав в ответ чистую правду - отца с матерью не помнит, дед граф де Тратэбус - мальчишки, как бедные, так и не очень, говорили друг другу:

- Пойдём отсюда, лучше с ним не связываться!

И убегали. Робину было горько и обидно. А главное - непонятно, почему так получается. Ведь ладно бы так случилось однажды, а то повторилось раз десять.

Мальчик пристал было с расспросами к деду. Но тот рассердился и прогнал внука с глаз долой. И как раз с этого дня начал вплотную подыскивать для него какое-нибудь закрытое заведение...

Робин, неполных пяти лет, всё же не отступился от своего намерения узнать правду. И ему её поведала служанка, на руках у которой он вырос. Доброй Бетти долго пришлось растолковывать мальчику, что значит - "незаконнорождённые". Это Робин в конце концов понял. У него в голове другое не укладывалось: почему всё же его родители не могли пожениться и чем незаконные дети хуже всех остальных?

- Всё золото, Робин, проклятое золото, наследство да гербы... - вздохнула служанка.

Вот так будущий предводитель вольных стрелков впервые в жизни столкнулся с несправедливостью. Это до того его поразило, что он недолго думая поклялся бороться за счастье для всех, а не только для богатых. Клятву слышала одна лишь Бетти и никому о ней не рассказала.

В то время, правда, в Ноттингеме был другой шериф, значительно лучше теперешнего, и людям жилось не так уж плохо. Но ведь шериф - должность выборная. Рано или поздно срок его полномочий кончается, и тогда надо выбирать нового.

Прежний шериф продержался три срока. Больше было ну никак нельзя. В числе других выставила свою кандидатуру розовая лягушка по имени Фланелеграф. Это нелепое существо занимало какую-то должность в ратуше и занималось в Ноттингеме странными нововведениями типа электричества и радио. Народ лягушку недолюбливал и побаивался. Ни одного голоса на выборах создание природы не получило. Но Фланелеграф, в силу занимаемой должности, ухитрился взять на себя организацию выборов. И поздней ночью, запершись в ратуше, собственными лапами подделал все бюллетени в свою пользу! Так потом рассказывали остальные, проигравшие кандидаты...

Может, это и преувеличение, но так или иначе - а шерифом Фланелеграф стал. И сразу же ввёл налоги на всё. На воду, на воздух, на солнечный свет и даже на мусор. Не на вывоз мусора, а именно на сам мусор. Его взвешивали, взимали налог, а мусор возвращали хозяину. Так что жителям Ноттингема открылся ещё один смысл поговорки: "Гордость бедных - чистота"...

* * *

Когда началось всё это безобразие, Робину было пятнадцать лет. И он понял: настало время сдержать клятву. Собрал тех своих одноклассников, кого не слишком ожесточила школа, и других ребят своих лет, кому хотелось помогать людям. И все они ушли в Шервудский лес. С той поры там и появились вольные стрелки. Они как могли помогали бедным. Спасали от тюрьмы и казни невинно осуждённых. Давали им приют, еду и одежду, да и деньги, которые в полном сознании собственной правоты отбирали силой или хитростью у богатых. Для вольных стрелков первым долгом было наказать и проучить тех, кто наживался на чужом труде, на чужих слезах, на чужой смерти...

Предводитель мятежного ордена, не имевший права ни на фамилию отца, ни на фамилию матери, стал называть себя Робин Гудом - Робином в капюшоне. К тому времени, как в Шервудском лесу появилась Сьюзен, Робин успел отпраздновать двадцатый день своего рождения, а его организация приближалась к пятилетнему юбилею. Девушек в Шервуд доселе не брали. Робин Гуд подозревал, что у многих из его людей были и есть в городе любовные истории, возможно даже с чужими жёнами... В общем, закрывал на это глаза, хотя и призывал к осторожности. Пока ещё ни с кем из ребят не случилось ничего такого, чтобы навлечь беду или поменять привычный уклад вольных стрелков...

- Ты так говоришь, - в очередной раз перебила его в этом месте Сьюзен, - как будто знаешь об этом только понаслышке. Ведь, я думаю, многие бы пошли за тобой, пошли бы на всё ради тебя, если бы только позвал!

- Так не звал же! Некого было, тебя ждал...

Вот после этого они решились в первый раз поцеловаться, хотя за руки держались уже давно...

Возвращение

Они прошли как по проспекту и никого не встретили... Шериф уже и думать забыл следить за дорогой.

Вот и Шервуд. На поляне, там, где впервые встретились мисс Нипер и Робин Гуд, стоял Виль Статли, лучший стрелок, и крутил на пальце лук.

- Стой! Кто идёт? - спросил он механически, даже не взглянув на идущих, а только услышав шаги.

- Ой, да не глупи! - возмутился его командир. - Это же я, а со мной Сьюзен и лошадь.

- Робин?! Да не может этого быть! Чур меня, чур! - парень потянулся перекреститься.

- Эх, ты! А ещё вольный стрелок! - с этими словами Робин Гуд подошёл к Статли и положил ему руку на плечо. У Виля сразу стало такое лицо, как если бы он заглянул под новогоднюю ёлку и нашёл там именно то, о чём больше всего мечтал. Стрелок просто сиял от счастья и всё повторял:

- Робин, ты вернулся, ты жив!

- Ну разумеется, - наконец оборвал его предводитель. - Можно было и раньше догадаться. Зови сюда остальных!

Виль Статли повернулся к лесу и трижды свистнул. Буквально через две секунды на поляну высыпали все вольные стрелки. Они обступили своего командира, и лес просто задрожал от радостных криков. Но сам Робин Гуд стоял мрачный, как десять похоронных процессий. Ребята наконец это заметили, и Статли рискнул спросить:

- Робин, что с тобой?

- Ах, оставь меня, Виль, все оставьте меня!

Робин пробился сквозь толпу, прибежал в свой шалаш, бросился лицом вниз на постель и пролежал так до самого вечера.

Стрелки попробовали добиться объяснения от Сьюзен, на которую впервые соизволили обратить внимание.

- Да ничего особенного, - сказала мисс Нипер. - Просто я уезжаю. Кстати, сколько времени?

Виль Статли долго смотрел на небо и наконец объявил:

- Около четырёх пополудни.

- Тогда мне пора.

Провожаемая не слишком-то приветливыми взглядами, Сьюзен пошла в свой шалаш. Переоделась в дорожную одежду и собрала вещи, уложила, конечно, и бальное платье, которое отстирала после тюрьмы заботливая жена кузнеца и в котором черноглазая сейчас вернулась в Шервуд...

Перед тем, как сесть на Матильду и уехать, Сьюзен зашла в шалаш к Робин Гуду - попрощаться. Славный стрелок ничком лежал на постели и даже не посмотрел в сторону мисс Нипер, когда она его окликнула.

- Робин! - позвала она снова.

Несчастный парень поднял голову, и Сьюзен перехватила его взгляд. Ох, снова слёзы! Это просто невозможно видеть! У черноглазой чуть сердце не разорвалось.

- Робин! - вскричала она. - Если бы я могла, я осталась бы с тобой, непременно осталась бы! Но ведь не от меня это зависит!

Робин Гуд ничего не ответил, он просто не в силах был говорить от свалившегося на него несчастья. Но всё, что он хотел бы или мог сказать, Сьюзен прочла в его глазах.

Трудно было расстаться этим двоим... Наверное, Сьюзен пробыла бы здесь до утра, не загляни в шалаш Матильда и не потяни её зубами за рукав.

- Пора, - сказала лошадь, - а то опоздаем.

- До свидания, Робин! - попрощалась ещё раз мисс Нипер. Вышла из шалаша, села на лошадь, помахала стрелкам и поскакала домой.

* * *

Того, что Зойка Кукушкина закрыла портал между двумя мирами, Сьюзен и Матильда знать не могли. Да это их, впрочем, и не касалось - ударило по одному только шерифу Фланелеграфу. Лошади удалось вернуться в день, из которого она исчезла, а черноглазой - в последний день каникул. Распрощавшись у секции с Матильдой, мисс Нипер как раз успела встретить самолёт из Синегорска. К её удивлению и некоторому смущению, вместе с Флоренс, Уолтером, Элеками и остальными с трапа сошла и Альбина. Она-то что забыла в Сибири?

Книжная фея не сказала ни слова. Зачем ей расспрашивать, когда она и так всё знает, подумала Сьюзен и успокоилась. Ребятам она потом, не удержавшись, рассказала обо всех своих приключениях и обещала к новогоднему "огоньку" живое подтверждение своей истории. Правда, пришлось раскрыть и существование Матильды, но друзья Сьюзен пообещали, что не будут навязываться скрытной лошади в друзья...

Вот с Альбиной всё-таки было непонятно. Застав однажды черноглазую перед зеркалом, в подаренном Робин Гудом платье, книжная фея вдруг застыла на месте. Лицо у неё стало такое, как будто она - обычный человек, который не может чего-то понять или даже вспомнить... Остановившийся взгляд, и глаза из голубых становятся всё более и более серыми... Это длилось несколько секунд, а потом Альбина тряхнула головой, словно прогоняя наваждение, и снова стала прежней. И, как всегда не сказав ни слова, вышла из комнаты.

Робин Гуд приходит на "огонёк"

Когда классный руководитель Семён Николаевич Таратар объявил, какого числа будет "огонёк", черноглазая сразу заслала в Шервуд Матильду с вестями и с объяснениями, как добраться до дома, где живут Альбина, Сьюзен и Уолтер. Лошадь, конечно, ворчала, но, как всегда, не устояла перед совершенно справедливым заявлением, мол, если не она, Матильда, - то кто же?

С этого дня мисс Нипер стало совсем невыносимо ждать. Она даже начала вычёркивать числа в календаре, а временами ей казалось, что этот день никогда не настанет.

Но он настал!

Утром, едва проснувшись, Сьюзен поняла: сегодня! Вообще-то, как всегда по утрам, она была бы очень не прочь поспать ещё, но радость сразу разогнала сон. Девушка рывком отбросила одеяло, вскочила. В одной рубашке и босиком пошла в другую комнату - будить Уолтера Гэя, чтобы поделиться своей радостью. Молодой человек, правда, уже встал. Но на Сьюзен посмотрел квадратными глазами:

- Что случилось? Ты разве сегодня собиралась на занятия?

- Как видно, ты-то собирался! Помилуй, Уолтер, ты что, забыл, какой сегодня день?

- Ой, правда, сегодня будут танцы! Мой второй бал с Флоренс...

Ну понятно, каждый слышит только себя. Мисс Нипер, запоздало застеснявшись своего вида, убежала одеваться. Впрочем, вряд ли парень обратил на неё внимание в том смысле, в каком стоило этого опасаться. Подумать только, были времена, когда мисс Флой была маленькой девочкой, а она, Сьюзен, пыталась произвести впечатление на этого Уолтера... Нет, он, конечно, хороший и всё такое, да только до чего это всё теперь смешно!

Раз уж встала - пожалуй, можно сходить и в школу. Все уроки Сьюзен просидела на задней парте, в компании двоих остальных англичан, и почти всё время смеялась с Флоренс и Уолтером над всякой ерундой. Настроение у них троих было отличное. Впрочем, как и у всего класса, но только остальным это грозило плохими оценками, а гостям "по культурному обмену" - всего лишь замечаниями...

После уроков все пошли по домам - переодеться, причесаться, словом, подготовиться к "огоньку". Он начинался в четыре, в распоряжении ребят было полтора часа. Не так уж много...

* * *

Без четверти четыре Сьюзен, одетая в бальное платье - подарок Робин Гуда, сидела перед зеркалом и расчёсывала свои длинные чёрные волосы. Форточку она оставила открытой, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Уолтера дома уже не было - он должен был зайти за Флоренс. А Альбины дома не было уже давно - на днях она ни с того ни с сего уехала в Синегорск...

Мисс Нипер уже почти закончила причёску, когда за спиной раздался стук. Девушка обернулась и увидела, что в подоконник вонзилась стрела.

- О, этот человек! - вздохнула Сьюзен. - Не может спокойно подождать, когда я выйду на улицу! - но она совсем не сердилась. Подошла к окну и крикнула: - Здравствуй, Робин! Я сейчас выйду!

Она в последний раз провела расчёской по волосам, оделась и побежала вниз по лестнице. С полпути, правда, пришлось возвращаться - черноглазую угораздило забыть чашки и ложки для Робин Гуда и себя, а кроме того - торт, который мисс Нипер накануне испекла.

Но наконец Сьюзен вышла на улицу и сразу оказалась в объятиях любимого. Слова им были не нужны - кроме одного, пробившегося наконец в сознание сквозь туман:

- Пойдём!

Это, конечно, сказала мисс Нипер и даже за руку Робина потянула. Через сто шагов они нагнали Уолтера с Флоренс и Майю Светлову с Сыроежкиным. Сьюзен быстро всех перезнакомила. Ребята глядели на Робин Гуда во все глаза. До сих пор они видели его только на картинках, а Сергей с Майей - ещё и в кино.

- А вы настоящий? - ну, это только Сыроежкин мог спросить.

Славный стрелок рассмеялся:

- Что за жизнь, ребята? То лучший друг примет за привидение, то теперь вот думают, что я набит опилками...

- Опилками не опилками, - серьёзно сказала Майя, - но перед классом придётся держать какую-то легенду. Про культурный обмен, как обычно. Ведь поймут и поверят только Элек с Элечкой...

- А я сказала Таратару! - между Нипер и Светловой, как обычно, началась битва за лидерство. - Я сказала, что Новый год всё-таки и мы, англичане, хотим устроить для вас... ну, спектакль небольшой, что ли, а вместо Деда Мороза Робин Гуда пригласить... Мол, на самом-то деле он тоже из нашей компании, то есть ты, Робин, ну ты-то в курсе. Мол, всё на полном серьёзе, хотя все знают, что всё понарошку, но игру не портят...

- Хоть бы действительно не испортили, - хмыкнул Сергей. - А то будут с ерундой приставать, типа в каком театре играете... всё же мы не первоклашки! Ладно, лично я выручу, я все песни Высоцкого про Робин Гуда знаю на память и гитару обеспечу!

- А я ещё и Бёрнса в переводе знаю! - припечатала Майя. - Те песни, что в музыкальном спектакле, на пластинке.

- Ну если на то пошло, - не могла остаться в долгу Сьюзен, - то я знаю Бёрнса в оригинале! Даром, что ли, я в библиотеке работаю?

- Ой, - снова засмеялся Робин, - похоже, нам предстоит открытие рынка в Ноттингеме пополам с перевыборами шерифа и пляской вокруг майского шеста! Разных людей я в этой жизни изображал, а вот самого себя ещё не приходилось...

- А мы, однако, - вдруг подал голос Уолтер, - уже довольно давно стоим на крыльце школы и болтаем! Идёмте, а то опоздаем!

* * *

Повесив одежду в раздевалку, ребята поднялись на третий этаж и вошли в кабинет математики.

- Здравствуйте, Семён Николаевич! - поздоровались они с учителем.

А Сьюзен добавила:

- Разрешите представить вам и десятому "Б" Робин Гуда, хозяина Шервудского леса, предводителя вольных стрелков, защитника бедных и грозу угнетателей!

Толком никто ничего не понял. Кроме самого Таратара, Элеков да ещё Кукушкиной. Зойка была одной из тех немногих, кто знал: это не понарошку. Страх схватил за горло. Но за последние месяцы Кукушкина привыкла вести себя образцово, да и защититься хотелось. Поэтому она, опередив даже Семёна Николаевича, спасла положение:

- Ой, как интересно! Милости просим к нашему столу! Какая погода в Ноттингеме?

Класс игру принял. Чай пили весело. Сегодня сюда принесли много всякой вкуснятины, в основном самодельной, но, на вкус Робина, лучше всего было кулинарное творение Сьюзен...

Когда все наелись, то ребята не из компании мисс Нипер устроили викторину из заранее припасённых, да весьма к тому же каверзных вопросов. Нежданный гость вечера тоже ответил на несколько, ответы его были не совсем правильными, но остроумными. Потом Сыроежкин всё-таки пел под гитару Высоцкого, и полкласса подпевало:

И стрелков не сыщешь лучших!

Что же завтра, где их ждут?

Скажет первый в мире лучник -

Славный парень Робин Гуд!

Ну, после такого сам Бог велел попросить - впоследствии даже не могли вспомнить, кто именно это сказал:

- А покажите нам, пожалуйста, как вы умеете стрелять!

Робин, раскрасневшийся от чествований, со счастливой улыбкой на губах, не стал отказываться даже для виду. Взял со стола яблоко, положил его на учительский стол, а сам отошёл к противоположной стене. Натянул лук и выстрелил, почти не целясь. Зрители прижались к стенам - кроме той, у которой стоял стол с яблоком - во избежание всяческих случайностей. Но это было совершенно излишне. Стрела пропела в воздухе и вонзилась в самую середину яблока. Оно раскололось на две половины. Одну Робин Гуд отдал Таратару, как хозяину бала, а вторую - Сьюзен.

- Здорово! - закричали все. А Макар Гусев сделал дурашливое лицо и заныл:

- Не ешьте это яблоко, Семён Николаевич! Вдруг стрела была отравленная!

- Не болтай глупости, - всерьёз возмутилась Сьюзен. - Это же не Африка!

- Мы никогда не мажем стрелы ядом, - подтвердил Робин Гуд. - Те, кто это делает, - плохие стрелки. Они не полагаются на собственную руку и глаз и вынуждены прибегать к яду. Это страховка для слабых.

Кукушкиной опять стало почему-то нехорошо. И она сказала очень разумную вещь:

- А давайте танцевать!

Все обрадовались. Пластинки меняла Электроничка, иногда она даже проигрывала какую-то музыку из собственной памяти, через собственные аудиосистемы.

Под звуки первой же мелодии Робин склонился перед Сьюзен:

- Разрешите вас пригласить.

Она улыбнулась и подала ему руку. Стрелок обхватил девушку за талию и закружил по классу. Оказалось, что танцует он ничуть не хуже, чем стреляет.

Примеру Робин Гуда последовали и другие. Уолтер повёл Флоренс, Сергей закружил Майю. Даже Электроник пригласил сестру. Танцевало четыре пары, а остальные ребята включились в танец поодиночке.

Песен звучало много, в том числе Элечка вытащила на свет Божий и те, на стихи Бёрнса.

В деревне парень был рождён,

Но день, когда родился он,

В календари не занесён:

Кому был нужен Робин?

- Ошибка! - шёпотом возмутилась Сьюзен, сбиваясь с такта и наступая Робин Гуду на ногу. - Не в деревне, а в лесу, ой, прости, Робин...

Но из песни слова не выкинешь, а вообще-то она была очень хорошая. Кое-кто даже подхватил зажигательный припев:

Был он резвый паренёк,

Резвый Робин, шустрый Робин,

Беспокойный паренёк,

Резвый, шустрый Робин!

Потом ещё была лирическая с такими словами:

И если мука суждена

Тебе судьбой, тебе судьбой,

Готов я скорбь твою до дна

Делить с тобой, делить с тобой.

Сьюзен невольно рассмеялась:

- Ну какие у меня могут быть муки? В худшем случае контрольная по алгебре...

- Это здесь, - серьёзно сказал Робин. - А там у нас... сама знаешь. Приезжай, защищу.

- Да с величайшим удовольствием! Вот сейчас подпою: "Ты свистни - тебя не заставлю я ждать..."

* * *

"Огонёк" кончился около восьми. Ребята, ещё храня в себе тепло и веселье, высыпали из школы, стали разбиваться на группки и парочки. Уолтер, разумеется, пошёл провожать Флоренс, так что Робин Гуд и Сьюзен дошли до дома вдвоём. Долго стояли на крыльце, держались за руки, менялись поцелуями. Но всё-таки распрощались - на пару дней.

Ни ему, ни ей не пришло в голову, что можно воспользоваться отсутствием Альбины и подняться в квартиру...

Свидание под старым дубом

...Итак, Сьюзен верхом на Матильде пробиралась по Шервудскому лесу к заветной поляне.

- Странно, - сказала девушка лошади. - С такого расстояния нам уже должно быть слышно зудение лука. Почему они не выставили часовых? Ты постой здесь, а я пойду узнаю, в чём дело. Ладно?

- Угу, - буркнула Матильда. Мисс Нипер спешилась и пошла вперёд.

Вот и поляна. Но что это?

Под деревом стояли двое и о чём-то оживлённо разговаривали. Один из них был, несомненно, Робин Гуд, а второй... Приглядевшись, Сьюзен узнала красотку Мэриан. Ту самую, которую видела на балу и о которой славный стрелок отозвался весьма нелестно. А теперь вот разговаривает с ней, как с хорошей знакомой! Забыл, что ли, свои признания? Или, наоборот, вспомнил более ранние? А ещё говорил, что она, Сьюзен, первая и единственная, что никто и никогда...

"Ах ты, обманщик!" - готово было сорваться с губ мисс Нипер. Но девушка побоялась, что её обнаружат. Нет, лучше влезть на дерево и послушать, о чём они говорят!

Черноглазая подошла к дереву и взобралась на него почти без всякого шума. Это было нетрудно: Сьюзен была в лыжной куртке и в спортивном костюме, а ветки дерева располагались почти как ступеньки.

Теперь мисс Нипер оказалась прямо над головами этой парочки и навострила уши.

Мэриан говорила жалобно, видимо, не думая о собственном унижении:

- Робин, пожалей бедную девушку! Я так тебя люблю!

- Леди Мэриан, я не могу хорошо к вам относиться. У нас с вами слишком разные взгляды на жизнь. Вы превыше всего цените своё собственное счастье и удобство, а я - счастье всех людей. Нам с вами не ужиться. И кроме того, разве я вам ровня? Вы - графская дочь, наследница огромного состояния, а что есть у меня, кроме лука со стрелами?

- Если бы ты, Робин, вёл себя умнее и не забывал, что ты хорошего рода, у тебя бы тоже было всё...

- Это с косой-то перевязью на родовом гербе? Большое спасибо! Нет, мне ваш мир ни к чему. Там нет ни любви, ни справедливости. Лучше уж строить свой мир, вместе с людьми простыми и добрыми, которых вы, леди Мэриан, привыкли презирать. Вам здесь у нас не место. Блажь это всё с вашей стороны, вот что я вам скажу! Через два дня вам бы захотелось красивой жизни, балов и развлечений, а я, знаете ли, не привык оставлять себе те богатства, которые могу у кого-то отобрать... Отдам тем, кто заслуживает, вот так-то! Идите-ка лучше поцелуйте шерифа, может, он превратится в человека и не будет таким злобным...

Мэриан не заплакала. На секунду её красивое лицо исказилось злостью. И каждое её слово звучало будто удар хлыста:

- Шерифа? Разумеется, он у моих ног! Но знал бы ты, кретин бесчувственный, что благодаря этому я жизнь тебе спасла!

Робин сдавленно что-то пробормотал. Видимо, поминал все зелёные деревья Шервуда.

- А что тебя удивляет? - продолжала Мэриан. - Думаешь, я не знала, что Фланелеграф собирается, поймав тебя, добить и твоих людей? Так я сказала ему: давай погодим с войной, давай ты пойдёшь на загородный бал к моему отцу, там будут все приличные люди... Я же точно знала: если никого из наших не будет в городе, твои разбойники спасут тебя или ты сам как-нибудь спасёшься...

- Ой... Ну спасибо, конечно, ваш поступок делает вам честь, леди Мэриан... Но всё равно мне, если честно, неприятно быть вам обязанным. Вы взамен потребуете такого, чего я не могу выполнить... И даже сами не поймёте, в чём дело.

- Отчего же? Я прекрасно понимаю, что приди я к тебе в темницу с ключами - ты бы предпочёл смерть. Я хитрее...

- Но меня вам не перехитрить!

- Сумасшедший!

- Ну такого меня мама родила... Где-то здесь поблизости, кстати. И в этом-то всё дело, наверное. Вот скажите: можете вы подчинить ветер, облако, молнию? Значит, не можете подчинить и меня, ведь я сродни вольному ветру. Меня, как и его, ни к чему нельзя принудить. Я, как и он, хожу там, где хочу, и делаю то, что мне нравится. Правда, ветер просто шалит, а я стараюсь помочь людям. И ещё, ветер нигде не задерживается подолгу, а я если уж полюбил девушку - не забуду её до самой смерти.

- Да, ЕСЛИ ты полюбил. Но ты ведь никого не любишь! Твои стрелки гуляют с половиной города, а ты... В монастырь собрался?

- Я считал себя на войне. Да и теперь считаю. Но только я сейчас во власти самой сильной любви, на какую только способно моё сердце!

Другое сердечко резко стукнуло при этих словах Робина. Мисс Нипер на дереве ощутила прилив счастья и раскаяния. А Мэриан поджала губы и едва не зашипела, как кошка на веник.

- И кто же, - спросила красотка, - кто же, позволь узнать, твоя избранница?

- Черноокая Сьюзен из другого мира. Между прочим, вы и её спасли осенью из темницы, мы сидели там вдвоём.

- А-а, я её видела на балу. Она ещё так на меня посмотрела, как будто понимала, что не стоит краешка моего платья! И в эту-то малявку ты влюблён? Ну, Робин, я была о тебе лучшего мнения!

- Ваше счастье, леди Мэриан, что вы принадлежите к слабому полу. С женщинами вольные стрелки не дерутся, потому что это неблагородно. А будь вы мужчиной - я вызвал бы вас на поединок и уложил на месте за такие слова!

Черноглазой уже неинтересно было, что ответит ноттингемская красотка. Сьюзен спрыгнула с дерева - и попала прямо в объятия Робин Гуда. Он прижал девушку к себе и осыпал её лицо поцелуями. А она не сопротивлялась - горячо отвечала тем же...

Мэриан смотрела-смотрела, а потом, оскорблённая в лучших чувствах, ушла.

Выпустив наконец Сьюзен, Робин спросил:

- Откуда же ты взялась, моя радость? С неба?

- Нет. Вон с того дерева.

- А что ты там делала? Неужели подслушивала, о чём говорили я и Мэриан?

Мисс Нипер кивнула и, покраснев, прошептала:

- Прости...

- Я тебя ни в чём не виню. Я тебя понимаю. Ты подумала, что я назначил свидание другой, но не захотела верить, так? Ну и за что тебя осуждать?

- Спасибо... А если ты ей свидания не назначал - то она тебе назначила, нет?

- Я бы не пошёл. Было так: я стою, никого не трогаю, вдруг приходит Мэриан и начинает приставать... Ты очень кстати появилась, не то она бы ещё часа два меня мучила!

- Бедный Робин... Слушай, она теперь со злости мстить не начнёт?

- Не знаю... Ну а что она может сделать? Шериф давно знает, что я снова в Шервуде и что нас здесь не достанешь... Ладно, пошли отсюда, я замёрз как собака из-за этой... а ты, наверное, устала и хочешь есть? Кстати, а где твоя Матильда?

- Ждёт в лесу... Пошли за ней?

* * *

Ни в лесу, ни в лагере почти ничего не изменилось. Шалаш Сьюзен ждал её, всё такой же уютный - только на стене теперь висел лук, а рядом - колчан со стрелами.

- Ой! - вырвалось у черноглазой. - Я же даже стрелять не умею!

- А научиться хочешь? - Робин Гуд улыбался ей с порога.

- Ещё бы не хотеть! Я тебя ещё в прошлый раз хотела попросить меня поучить, только вот не пришлось... И смешно сказать: у меня же стрела твоя осталась, помнишь - ты мне в подоконник воткнул? Так я пыталась... ну, правда, как дротик, в стенку метала, у меня там теперь мишень нарисована...

- И как успехи?

- Ну... Пока восемь из десяти... А бывает и больше...

- Хорошая моя! Маленький опасный воин! Ну, сегодня вечером, когда стемнеет, и начнём.

- А почему вечером? Ничего же не видно будет.

- А нам и не надо ничего видеть, кроме звёзд. Это будет, Сьюзен, вводный урок. Проверка остроты зрения.

- По звёздам? Это как?

- Увидишь.

- Ой, как интересно! Слушай, Робин, а ты хочешь научиться грамоте и разным другим полезным вещам?

- Спрашиваешь! Мы вроде уже договорились, что ты меня научишь...

...Дотемна они писали на бумажке буквы и цифры. Мисс Нипер так и думала, что её Робин - парень способный, и предсказывала:

- Если дальше так пойдёт - к концу каникул ты меня догонишь!

К ночи вызвездило, воздух был ясный и холодный. Робин Гуд и Сьюзен вышли на поляну.

- Найди на небе Большую Медведицу, - сказал славный стрелок.

- Нашла.

- Около средней звезды ручки есть слабенькая звёздочка. Ты её видишь?

- Вижу!

- Значит, зрение у тебя острое! Сможешь хорошо стрелять!

Важное сообщение

-...В эфире информационная программа. Подходит к концу срок полномочий нынешнего шерифа ноттингемского. Выборы нового - в последний день уходящего года. До них осталось три дня. Но выдвинута только одна кандидатура - наш Фланелеграф. Если до дня выборов у него не появится соперников - он останется шерифом ещё на пять лет без всякого голосования. Теперь о спорте...

- Подавитесь вы вашим спортом! - Робин с треском выключил приёмник. - Матерь Божия, вот же гнида какая! Сьюзен, заткни уши, я сейчас буду долго и страшно ругаться! У него же летом перевыборы, понимаете, господа хорошие, летом! А он плюёт на закон города и делает вот такой финт ушами... Хотя где у него уши-то, он же лягушка... Разумеется, никто не успеет выдвинуться! И это чучело-чудище ещё пять лет будет мучить народ.

- Ты в этом уверен? - спросила Сьюзен. Глаза её сверкнули. - Другая кандидатура будет и непременно победит, уж поверь мне!

- О чём ты говоришь? Приличные люди не решатся, а неприличные не будут же игру ему портить!

- Я говорю о тебе, Робин! Ты-то решишься, и лично я уверена, что победишь! На стороне Фланелеграфа только человек семьдесят богачей, а на твоей - весь народ. Ты будешь управлять городом по справедливости, отменишь непосильные налоги, облегчишь страдания трудовому народу. Лучшего шерифа, чем ты, ненаглядный мой, днём с огнём не сыщешь!

- Гип-гип ура! - закричали вольные стрелки, впервые готовые признать мисс Нипер королевой Шервуда и заодно, авансом, Ноттингема.

Робин Гуд приложил ладони к горящим щекам:

- Да ну вы что? Я такое дело не потяну. Я иногда думаю, что я и здесь-то не очень хороший руководитель... Как меня нет на месте - так сразу всё начинает разваливаться! А тут - целый город...

- Не переживай, у тебя есть я, - с нажимом сказала Сьюзен.

- У тебя есть все мы! - раздалось с разных сторон.

- Веди нас, Робин! Мы с тобой!

- Наши голоса, наши луки и наша кровь - до последней капли!

- Тихо! - голос стрелка перекрыл шум. - Не орите все разом! Ну допустим, я соглашусь. Так ведь Фланелеграф опять не поленится и подделает все бюллетени! Ему не слабо все до одного!

- А мы ему позволим, что ли? - черноглазая всё больше воодушевлялась. - В тот раз как голосовали? Всех согнали в ратушу?

- Да. И поскольку грамотных в городе не так много, то совали каждому по бумажке с портретами, Фланелеграфа и остальных. Кто не нравится - того перечёркиваешь... Я сам, правда, голосовать не ходил, мне тогда пятнадцать лет было, но рассказывали мне так. И говорят, наш очаровательный шериф всю ночь свои запасные чистенькие рожи слюнями на бюллетени наклеивал...

- Фу! Ну, сейчас они с портретами не успеют - вообще-то это нам на руку. Надо будет сказать людям, как отличить твоё имя от лягушачьего. В письменном виде Фланелеграфу сложнее будет подделывать. Это раз. А во-вторых, надо силовым методом поделить город на округа. Чтобы не всё сразу считали в ратуше. Пусть большинство ноттингемцев голосует в так называемом Шервудском округе. Займём под участок какой-нибудь трактир... Выставим около урн для голосования вооружённую охрану, благо люди есть... Сами подсчитаем и доложим в ратушу! Думаю, нам-то ничего подделывать не придётся!

- Ну ты сильна, Сьюзен! Только шериф ведь скажет, что всё было не по правилам...

- Как будто он сам затеял это по правилам! Если выборы признают недействительными - будет второй тур. Что очень здорово - к нему мы ещё лучше подготовимся!

- А если... Если Фланелеграф так и рассчитывает, что я пойду выдвигаться? Больно похоже на провокацию. Ведь мне придётся идти в город, где-то там записываться... А там-то меня и схватят!

- А ты не повторяй прошлых ошибок! Ходить везде будешь исключительно с большим количеством вооружённых сторонников. И со мной. Пусть видят, что всё серьёзно!

Предвыборная лихорадка

- Думаю, твоя помощь не понадобится, всё это чистая формальность. Вряд ли тебе придётся кого-то регистрировать. Хотя есть, конечно, вероятность, что в комиссию заявится Робин Гуд, один или со своей черноволосой подружкой. Да не дрожи - тебе не придётся увидеть даже края их плащей. С этой парочкой должны запросто справиться трое из моей стражи, которых я придаю комиссии и тебе лично!

Сейчас охранники лениво играли за дверями в карты. До слуха взвешивателя долетала негромкая перебранка.

Но вдруг всё стихло. Дверь распахнулась, и на пороге возникла зелёная жуть.

Их было девять человек. Семеро носили плащи с капюшонами, закрывающими лица. Стояли стеной, готовые сомкнуть кольцо и держать круговую оборону, защищая тех двоих, что вошли первыми и встали у самого председательского стола.

Предводитель - такой молодой, а уже вне закона! - лица своего не прятал. В светлых волосах его таяли снежинки. Серые прозрачные глаза словно отражали свет, возвращая его миру двумя холодными, пронзающими лучами. Страшный Робин Гуд опирался ладонями о стол и усмехался, видимо, от души наслаждаясь происходящим. На руке разбойника висла юная особа с блестящими глазами и горящими щеками - коктейль, право, взрывоопасный. Она одна из всех была не в зелёном, а в сером и синем, в куртке и штанах невиданного здесь покроя.

Пытаясь уйти взглядом от пришельцев, главный взвешиватель споткнулся глазами снова о лицо девицы. У неё на груди была приколота карточка с её портретом и надписью: "Предвыборный штаб по выдвижению кандидата в шерифы г. Ноттингема Робина Гуда Локсли". И дальше, под физиономией: "Сьюзен Нипер. Международный наблюдатель. Г. Краснополь, СССР".

Пытаясь переварить этот текст, председатель комиссии сам не заметил, как оказался под столом. А кандидат от Шервудского леса заговорил как ни в чём не бывало:

- Доброго вам дня, сэр, доброго дня и приятного вечера! Отличная погода, не правда ли? А я вот тут слегка в шерифы выдвигаюсь...

Международный наблюдатель хихикнула в кулачок. Взвешиватель зачем-то вякнул из-под стола:

- Ты же вне закона!

- Да наш общий приятель Фланелеграф тоже не больно-то внутри... Досрочные перевыборы - это, знаете, не по-ноттингемски!

- Стража-а!..

- Плакала ваша стража, господин главный вешатель. Они взлетели на забор, как кошки от псов, стоило им увидеть воинство Шервуда.

- Аминь, рассыпься!

- Не с пустыми руками, господин главный вешатель.

- Да бери всё, что хочешь, только уходи и разбойников своих уводи! Бланки в правом ящике. Впиши своё имя и поставь печать, да поскорее!

- Вот насчёт "поскорее" я не уверен, - сразу посерьёзнел Робин Гуд. Обошёл стол, достал указанный документ и стал читать на нём по складам: - "На-сто-я-щим удо... удо-сто-ве-ря-ет-ся, что имя... и-мя-рек яв-ля-ет-ся кан-ди-да-том в ше... в шерифы го-ро-да Нот... Ноттингема". Сьюзен, а что такое "имярек" и почему он маленькими буквами под чертой?

- А потому что "имяреком" может быть кто угодно, - объяснила международный наблюдатель. - Поверх черты можно вписать любое имя. В данном случае твоё.

- Понятно. Вот мы его сейчас и впишем.

- Робин, только не спеши! - засуетилась девица. - Списывай отсюда, - она постучала пальцем по бумажке на груди. - Вот, видишь: "Робин Гуд Локсли".

- С какой стати Локсли-то? - глупо спросил из-под стола председатель.

- Уильямом Локсли звали моего отца, - ответ прозвучал с необычным для разбойника чувством собственного достоинства. - Имя не хуже любого другого, и ничем, между прочим, не запятнанное. Даже моими кляксами. Это очень любезно с вашей стороны, господин главный вешатель, что у вас не перо, а шариковая ручка!

- Ой, Робин, не отвлекайся, - подскочила к нему девица Нипер, - а то ещё, не дай Бог, напишешь что-нибудь не то...

...Спустя вечность всё закончилось. Над головой перестали шуршать. Хлопнула печать, стукнуло что-то тяжёлое, видимо, прижимая бланк к столу. Сероглазый разбойник бросил на прощание:

- Счастливо оставаться! - и исчез вместе со своей свитой.

Они растаяли, как зелёный кошмар, и напоминанием о произошедшем остался только официальный документ. Кривые, кое-как нацарапанные печатные буквы имени казались написанными кровью и огнём...

* * *

Действующий шериф даже не слишком ругал струсивших взвешивателя и охранников. До Фланелеграфа начинало тихо доходить, что он своими собственными перепончатыми лапами поставил Ноттингем фактически на грань гражданской войны...

Оставалось только соблюдать хотя бы видимость демократии. Шериф отдал распоряжение готовить ратушу к выборам и печатать бюллетени - разумеется, без всяких портретов, времени нет на эти глупости! Так, конечно, будет сложнее, но Фланелеграф надеялся пройти и во второй раз проторенной дорожкой фальсификаций...

Город меж тем в большинстве своём ликовал. Уже одно то, что будет голосование, было прекрасно. Простому народу казалось, что хуже теперешнего шерифа быть просто невозможно. Люди проголосовали бы за кого угодно, лишь бы против Фланелеграфа. Ну, а коли другой кандидат - сам Робин Гуд... Правда, те, кто был постарше и повидал в жизни побольше, говорили особым оптимистам:

- А если эта жаба опять всё подделает или вызовет войска из Лондона?

Впрочем, Лондоном дело вряд ли могло кончиться. Шериф-амфибия сам слишком много в этой жизни самоуправствовал, чтобы дружить со столицей. В этом были уверены в предвыборном штабе Робин Гуда Локсли. Поэтому бросили все силы на борьбу с ожидаемыми лягушачьими махинациями.

Сторонники мятежного стрелка отныне базировались в трактире "За последним поворотом", совсем недалеко от Шервуда. По городу уже катилась волна слухов: хочешь выразить свою волю и быть уверенным, что её не исказят - приходи туда, на окраину. Там и угостят, и приютят, и защитят, на случай если Фланелеграф вздумает расправляться с неугодными и непокорными, не явившимися в ратушу... Из уст в уста передавали неграмотные ноттингемцы самое важное:

- Где одно длинное слово - это мерзкая жаба, надо его зачёркивать, да пожирнее! А где три коротких - это наш Робин!

На приготовления, что затеял шериф, вольные стрелки ответили дерзким налётом на типографию. Предводитель их и Сьюзен в этом не участвовали. Зато черноглазая надоумила шервудское воинство не просто забрать большую часть бюллетеней, но ещё и разбить гранки, утопить в болоте шрифт и разлить типографскую краску.

Трактир "За последним поворотом" готовился к долгой осаде и честной победе. Насколько вообще победа на выборах может быть честной. Как говаривала мисс Нипер:

- Настоящие, нормальные выборы бывают только в Советском Союзе! Там, где я живу, когда не живу здесь.

Золотая цепь

- Дочка, где здесь плохой шериф, покажи, чтоб я его, гадюку, зачеркнула...

Вольные стрелки в полном составе проголосовали самым ранним утром, практически до официального открытия участка - тоже, вообще говоря, нарушение! - и встали кольцом вокруг "Последнего поворота". Пропускали каждого сторонника, каждого бедного и обездоленного, благо сами родом ноттингемцы и всех здесь знают если не по именам, то в лицо... И ощетинивались стрелами, как только к живой стене сторонников Робина подходили наёмники Фланелеграфа. Те, на счастье, как всегда трусили и на штурм не шли... Людская стена всё уплотнялась - мужчины из проголосовавших и даже их подрастающие сыновья тоже вставали на защиту своей свободы и своего города.

Те, кого пропускали внутрь кольца, автоматически оказывались на попечении Сьюзен. Раздать листочки бюллетеней, подсказать, направить. Ещё найти для каждого улыбку и добрый взгляд... В лес или в кольцо провожать будут уже другие. Пометить у себя в списке, пусть не именном - но тут уж тоже пусть помогают местные.

Робин Гуд, разумеется, стен "Последнего поворота" не покидал. Сам не голосовал. Но если мисс Нипер и Матильда не имели на это права, поскольку не были жителями Ноттингема, то кандидат от Шервуда говорил так:

- За Фланелеграфа я голоса в страшном сне не отдам, а за самого себя - неловко как-то...

Наружу, туда, где могла начаться свалка или битва, Робина не пускали. Он был знаменем, которое каждый здесь считал своим долгом защищать. Из-за этого стрелку как-то само собой вменялось в обязанность постоянно быть на глазах своих избирателей. Вселять в них надежду, говорить хорошие слова и даже чуть ли не с каждым чокаться стаканчиком доброго вина... Впоследствии Робин и Сьюзен так и не могли ответить на вопрос, кому из них двоих в тот день больше досталось. Да и неважно - кому в самом деле досталось, так это тем несчастным, кого людям Фланелеграфа удалось всё же загнать голосовать в ратушу...

* * *

Голосование закончилось в восемь вечера. Но до полуночи никто не расходился - все ждали подсчёта голосов. Считать пришлось одной Сьюзен, превозмогая дикую усталость и головную боль. Зато, как она и предсказывала, ничего не пришлось подделывать.

В половине двенадцатого мисс Нипер сидела на столе и кричала в телефонную трубку:

- Девушка, будьте любезны, соедините со счётной комиссией! Ну да, с ратушей! А, здравствуйте, с наступающим вас! Докладываю: Шервудский округ проголосовал, явка избирателей сто процентов, из них за Робин Гуда Локсли отдано девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента голосов, за Фланелеграфа - ноль, против всех - ноль, воздержавшихся - один человек. Что значит - кто я?! Международный наблюдатель, город Краснополь, Советский Союз. Кстати, сообщаю, что голосование прошло без нарушений. Ну конечно, у вас не так, конечно, у вас-то с нарушениями! А, вы не о том, ну и что из этого? У вас сколько народу на участке? Вот то-то и есть, что сто пятьдесят человек! А у нас - тысяча триста с лишним! Ого! Я и не знала, миледи, что вы умеете так отборно ругаться! Не дьявол, а Шервудский округ! Запишите наши результаты и не пытайтесь их подтасовать, бесполезно! Бюллетеней мы вам не отдадим! С Новым годом! - Сьюзен повесила трубку и рассмеялась: - Знаешь, Робин, по-моему, это была Мэриан. Не удивлюсь. Я видела её в городе с табличкой типа моей: "Штаб по перевыборам Фланелеграфа на второй срок". Как думаешь, она меня узнала?

- Понятия не имею, - сонным голосом отозвался Робин Гуд. - Неинтересно мне уже. Только бы этот гнидожаб не зажёг город - а остальное всё гори как раз таки огнём.

...Ничего Фланелеграф не зажёг. И не мог зажечь. Ему ещё в середине дня, когда любовался на явку в ратушу, стало ясно: он выпустил на волю дракона, который лопает лягушек как семечки, даже не замечая. Ничего уже нельзя сделать. Или (если шериф-амфибия ещё попытается хоть что-то предпринять) город опустеет и некому будет работать, а в Шервуде возникнет мятежная республика - или она же самая уютно расположится прямо в Ноттингеме...

И в полночь, после боя Биг Бена и наступления Нового года, местное радио вместо чрезвычайного положения объявило о смерти действующего, законно, впрочем, смещённого шерифа. По словам паникующего корреспондента, Фланелеграф просто-напросто лопнул. По радио на всякий случай, лениво и без всякого энтузиазма, прокричали:

- Ура Робин Гуду Локсли!

Зато как же рьяно подхватили это люди, что не уставали ждать внутри и снаружи "Последнего поворота"! Все прыгали и плясали, осознав, что могут спокойно возвращаться по домам и что теперь начнётся другая жизнь. Виль Статли на ходу сочинил частушку:

Лопнул злодей - ноттингемский шериф,

Скоро отменят на мусор тариф!

Лошадь Матильда сделала Вилю замечание:

- Тариф нельзя отменить, его можно только повысить или понизить. Отменяют сами налоги.

- Хорош придираться! - обиделся Статли. - Я не виноват, что "налоги" и "шерифы" не рифмуются!

Тем временем народ обступил Робин Гуда, поздравляя на разные лады.

- Ребята, спасибо, - славный стрелок успел почти заснуть за столом, уронив голову на руки, и сейчас едва её поднял. - Только вы погодите радоваться - вдруг у меня ещё ничего не выйдет?

- Такого не может быть! - вскричали разом все.

- Посмотрим... Давайте уж доигрывать эту комедию, пока я окончательно не свалился! Ведите меня в город!

Ноттингемская беднота подхватила своего героя на руки и понесла, не слушая, как Робин возмущается:

- Ну что вы делаете?! Я, кажется, сказал "ведите", а не "несите"!

Впрочем, учитывая, сколько в нём было на тот момент вина, возмущался он явно зря.

* * *

В Ноттингеме шествие встречали те немногие бедные, кто не попал сегодня в трактир "За последним поворотом". Богачи, разумеется, сидели по домам и с похоронными лицами смотрели на то, как их вчерашние рабы и слуги присягали на верность своему герою. Теперь им самим, "приличным людям этого города", как они привыкли себя называть, придётся работать! Если не удастся удрать. В доме графа Ромбилапа, например, рьяно готовились к отъезду, наверное, за границу. Правда, Мэриан пыталась закатить истерику и кричать, что никуда не поедет, женит Робина на себе и воспитает из него "приличного человека". Но никто не слушал недавнюю первую леди команды Фланелеграфа. Родители Мэриан надеялись, что Франция и Италия выветрят всю дурь из хорошенькой дочкиной головки...

...Когда все присягнули, старый знакомый - кузнец вытащил из-за пазухи золотую цепь и надел её Робин Гуду на шею, сказав:

- Носи, она твоя по праву! И не бойся - мы не подбирали этот символ власти на том месте, где лопнул Фланелеграф. Мы ещё вчера знали, что ты победишь, Робин, и сковали это для тебя лично!

Новоиспечённый шериф криво усмехнулся, но возражать не стал.

Вот дверь в казённую резиденцию перед Робин Гудом распахивали ногами. Он зашёл, но прежде выцепил из толпы Сьюзен. По-хозяйски обнял её за талию, потом переместил руку на бедро. Черноглазой было неудобно, больно и тревожно, но возражать она не стала. Склонила голову Робину на плечо, а рукой обняла за другое. Так, в обнимку, и появились они, по настойчивым просьбам трудящихся, на балконе шерифского дома.

- С Новым годом, ноттингемцы! - прокричал стрелок в морозную ночь. - Любите девчонок, носите их на руках, хей-хо! Берегите их, и пусть они нарожают вам храбрецов и красавиц! Желаю каждому незамуж... о-о, неженатому ноттингемцу хоть на десятую долю такое сокровище, какова моя Сьюзен! И тогда мы с вами горы свернём! И нам тогда не страшен ни король, ни королева, ни даже сам Господь Бог!

- Ноттингем будет объявлен вольным городом! - схулиганила и мисс Нипер. - Ура!!!

- Ещё бы не ура, - согласился Робин. - Многая вам всем лета, ребята, а я пошёл любить Сьюзен и спать!

С этими словами он утянул черноглазую с балкона. Они оказались вдвоём в полутёмной комнате. Вряд ли здесь могла быть шерифская опочивальня, но какое-то спальное место было. Парень не выпускал девушку, пытаясь развернуть лицом к себе.

- Эх, - сказала мисс Нипер и дёрнула плечом. - Был бы ты трезвый, Робин, - я бы, пожалуй, ещё подумала. Ложись-ка ты в самом деле... избранник народа!

Стрелок-шериф спорить не стал. Силы его были на исходе. Выпустил черноглазую и, в чём был, рухнул на кровать - только сапоги успел скинуть.

- Ты удивительная девушка, Сьюзен... Только знаешь... птица-малиновка в клетке не поёт!

Голова его склонилась набок, глаза закрылись, и Робин Гуд, хозяин Шервуда и Ноттингема, провалился в тяжёлый сон.

"Мда уж, - с горечью подумала мисс Нипер, - не успел избраться - уже пьёт и развратничает!" Тоже не раздеваясь, она прилегла рядом с Робином. Попыталась пристроить голову у него на плече, но очень скоро девушке стало неудобно. Сьюзен повернулась спиной к любимому. По щекам потекли слёзы, смывая всё: усталость, переживания, послевкусие победы, разочарования и запоздалые сомнения в правильности содеянного...

Тайна феи Альбины

- Да нет... Мебель ты не ломал, не дрался и на Лондон с оружием идти не призывал...

- Это, конечно, хорошо... Но почему у тебя глаза красные? Я тебя чем-то обидел?

- Да вообще-то я плакала оттого, что устала дико... Так что это не ты. Ну если только... С твоей лёгкой руки весь город теперь думает, что мы с тобой... как сказать... делим ложе.

- А это неправда? Скажи, не мучай!

- Ты что, вообще ничего не помнишь? Мы действительно делили... только не в том смысле. Ничего лишнего ты себе не позволил... или я тебе не позволила. Зато ты много лишнего наговорил перед тем в тронной речи! Вряд ли это, конечно, уронит тебя в глазах ноттингемцев...

- Зато в твоих я, похоже, выхожу дураком и свиньёй. И в своих, значит, тоже. Прости, Сьюзен, просто голова кругом, ведь где ты видела малиновок в ошейниках, хоть бы и в золотых?

- Кажется, это мне сейчас станет стыдно, что я загнала тебя в этот дом...

- Да всё лучше так, чем Фланелеграф! Теперь уже поздно что-то менять. Кроме одного. Поверь мне, Сьюзен, я готов хоть завтра с тобой под венец...

- Ой, Робин, знаешь, я безумно рада! Я так этого ждала... Только, правда, летом. Когда наши русские друзья закончат школу, когда мисс Флой и Уолтер Гэй вернутся в наш самый первый мир и поженятся... Хотя... Собственно, я уже порядком оторвалась от их компании. Там я вроде как отчасти лишняя и уже давно принадлежу этому миру. Твоему миру. И тебе, Робин Гуд!

- С ума сойти! После того, что было...

- Как будто было что-то кошмарное! Знаешь, пусть кто хочет думает что хочет, из-за этого я бы спешить не стала. Просто свадьба - дело хлопотное, тем более свадьба первого лица, она нас всех отвлечёт от более важных дел. Тебе... вам... нам предстоит ещё столько всего разгрести после безобразий прежнего шерифа! И поверь мне, найдутся люди, которые будут чинить препятствия!

- А когда они их будут чинить - они же будут трепать и твоё имя...

- Будут, в любом случае, и это ещё самое безобидное из того, что они могут сделать. Ты на это даже не смотри, как, впрочем, и на многое другое. Рази, как и прежде, без промаха, и всегда считай себя правым - не мне тебя учить, в конце концов. И вообще чем болтать - мне бы лучше спросить: ты хоть как себя чувствуешь?

- Да терпимо... Только вот не могу сообразить, когда же мы с тобой сможем пожениться...

- Разберёмся. Может, весной, может, это всё и впрямь до лета затянется... А сейчас подожди меня здесь, я пойду поищу в шерифских закромах что-нибудь похожее на рассол...

- Да перебьюсь... Посиди со мной, Сьюзен, ты мне лучшее лекарство! Кстати, не нравится мне этот дом, чувствую себя здесь как в тюрьме... Может, отдать его под больницу или приют?

- С такой плохой энергетикой? Ну не знаю, подумать надо. Ладно, пять минут - и я в подвал.

Робин и мисс Нипер обнялись - и никуда черноглазая уйти не успела. В комнату всунулся кто-то из стрелков, с пониманием отвёл глаза от молодой пары и объявил:

- Я, конечно, извиняюсь, но там посетители к шерифу! Какая-то женщина, молодая, говорит, что она Эжени де Тратэбус и что Сьюзен Нипер она бы тоже непрочь повидать...

- Бред какой-то! - Робин Гуд заморгал, словно от яркого света. - Эжени де Тратэбус звали мою маму... Ладно, сейчас выйдем в приёмную.

* * *

В помещении для аудиенций их ждала... Альбина. Сейчас она выглядела не как фея, а скорее как обычная женщина, молодая, очень красивая и очень взволнованная. Такой Сьюзен видела её в тот раз, когда Альбина глядела на неё, черноглазую, одетую в подаренное Робином платье. И сейчас было ясно видно, насколько похожи эти двое - стрелок-шериф и книжная фея.

- Здравствуйте, дети! - начала Альбина и сразу сбилась с привычного тона библиотекарши и волшебницы. - Господи, Робин, Сьюзен, я нашла сразу двоих своих детей - приёмную и родного! Вы не удивляйтесь, и обниматься со мной я не тороплю, сядьте и послушайте, что я расскажу.

Когда начались зимние каникулы и в Синегорск опять прилетели все, кроме тебя, Сьюзен, я задумалась. Я знала, что на твою долю должны выпасть интересные и волшебные приключения, недаром же ты моя любимица! Но меня удивляло, почему я не могу увидеть, прозреть, где ты и что с тобой происходит! Так было и осенью - словно стена какая-то... Ну ладно бы один раз, подумала я, всяко бывает, но дважды? И ещё это платье, я не могла вспомнить, откуда оно мне так знакомо... Итак, зимой я попыталась хоть что-то узнать у Уолтера и остальных из вашей компании. На что получила простой и естественный ответ: ой, госпожа добрая фея, товарищ Альбина, вы же сами прекрасно всё знаете! Я рассердилась и перенеслась для начала в Краснополь, в нашу с тобой и Уолтером квартиру. Увидела мишень, нарисованную на обоях, и торчащую из стены стрелу. Взяла её в руки, укололась о наконечник. И вот тут вспомнила всё. То, что вытеснила память, то, что было до моего превращения в фею.

Давным-давно, назад тому больше двадцати лет по местному ноттингемскому времени, меня и впрямь звали Эжени де Тратэбус. У меня был суровый отец-граф, у меня была роковая и прекрасная любовь - Вилли Локсли, а главное - у меня был маленький сероглазый мальчик, который теперь стал народным героем и народным избранником. Мой славный Робин. Двоих, кого я любила, оторвали от меня, я была заточена в монастыре. Ещё слабая после родов, истерзанная, я лежала в лихорадке, молоко распирало мне грудь и ударяло в голову. И вот однажды - не знаю уже, день то был или ночь - в своих горячечных видениях я попала в удивительный мир. Там можно было видеть чужие пути и устраивать чужие судьбы... И оттуда я уже не вернулась. Чей-то голос сказал мне: "Ты много страдала, ты должна умереть. Но мы выбираем тебя, чтобы отдать тебе ключи от страны сказок и историй. Нам давно нужен отдельный человек на эту роль. Теперь ты одна из нас, и забудь всё, что потеряла!" Так я стала книжной феей, хотя в земной жизни и читать-то едва умела... Видимо, кто-то отдал мне свой дар.

С той поры, по краснопольскому времени, прошло больше семисот лет. Альбина - это только одно из моих земных имён. Я многое повидала и, смею надеяться, многим помогла. Я только никогда не имела дела со средневековой Англией - словно что-то отталкивало, начинались головные боли и частичная потеря способностей... Приходилось говорить: не моя епархия, не моя кафедра... Видно, начальство меня отводило от того, чтобы я всё вспомнила. Так что в путаных легендах о Робин Гуде я никогда не разбиралась и не могла ничего даже заподозрить... А годы-то шли, успевать везде я не могла и начала потихоньку подыскивать себе помощницу. Нашлась она, правда, сама - ты, Сьюзен. Когда я вызывала тебя из книги - то поняла, что с тобой не всё просто. Не успела ничему тебя научить, но твой путь привёл меня к потерянному счастью! Недаром я всегда поощряла отчаянные предприятия и даже сумасбродные выходки. Не волнуйтесь, дети мои, я не из тех свекровей, которые на каждом шагу влезают в жизнь молодой семьи. Мне уже не бросить своего дела, так что я вас буду только навещать. И счастлива буду знать, что вы оба в хороших руках. А ещё с радостью приглашаю вас обоих всё же в Синегорск. Мы там с профессором Громовым ведём исследовательскую работу, которая должна привести тоже к очень интересным результатам и приключениям! Ну что ты, Сьюзен, усмехаешься с таким пониманием? Вы тут тоже вроде как "Декрет о мире" сочиняли, когда я пришла?

Альбина-Эжени наконец замолчала и перевела дух. Никто из молодых людей на её подколку не прореагировал. Мисс Нипер присела перед феей-крёстной в глубоком реверансе, а потом по-простому чмокнула будущую свекровь в щёку. Робин Гуд подошёл следом и почтительно поцеловал матери руку:

- Сколько же вам довелось выстрадать, матушка!

- Ничего, Робин, теперь у нас всех начинается светлая полоса! И знаешь, если бы всё не случилось так, как случилось, ты бы не стал тем, кем ты стал. И сейчас не рождался бы на свет вольный город Ноттингем. Только я сильно надеюсь, что вы всё же вырветесь в Синегорск и что Сьюзен побудет до лета при школе. Ты хоть к ней и не привязана, милая, но тебе стоит пройти это посвящение.

- Значит, свадьба всё же летом? - со смешанными чувствами спросила мисс Нипер.

- По всему, к этому идёт, - кивнула Эжени-Альбина. - Вам же больше чести будет - и дождаться, и справиться каждому со своими делами. Засим я больше жить не учу и возвращаюсь в Синегорск. Там такое назревает!

1992-1993, 2006