Любовь Отраднева

Посвящается друзьям-форумчанам -

Танье, Чарли Блеку и Пантере,

в разное время подававшим мне разные идеи...

От автора

Предисловие биографа -

соавтора нашумевшей повести "Из переписки с Катубой",

создателя книги об Урфине Джюсе "Сердце узурпатора",

человека, тридцать лет отдавшего своим любимым детективам,

но чувствующего, что от него ждут нового романа-биографии...

С этой удивительной женщиной я познакомился около тридцати лет назад, в 1999 году. Она едва не бросила бомбу у стен загородной резиденции королевы. И она же, чёрная волшебница, когда её судили вместе с товарищами, сумела умереть и воскреснуть. Указала на истинного виновника всех бед - и снова упала замертво.

Ваш покорный слуга на суде присутствовал и все эти чудеса видел своими глазами. Каково же было моё удивление, когда в гости ко мне и к моему другу художнику Тратэбусу Лихому заявилась живая и невредимая дочь Африки и сказала:

- Не падайте. Сначала выслушайте. Вы, мистер Хламс, задумываете книгу о вашем третьем товарище? Так я знаю побольше, чем вы...

И это оказалось правдой. Махнув рукой на суеверный страх, Тратэбус и я стали дружить и сотрудничать с девушкой. Она то пропадала, то появлялась, в её жизни происходили разные зигзаги, но не будь её - "Сердце узурпатора" было бы написано не столь скоро и вообще оказалось бы не таким...

О самой Мгване Нга Мохили я тоже, между делом, узнавал всё больше интересного. И не раз говорил ей, мол, уж чья жизнь так и просится в романизированную биографию, так это ваша, мисс Вуду. Мгвана смеялась и продолжала жить своей таинственной жизнью. А потом всё как-то резко кончилось. Она родила ребёнка, навсегда осела в родной стране и стала детским врачом.

Мы продолжали дружить семьями, хотя из этой дружбы начисто исчезла непредсказуемость. И совсем недавно Мгвана сказала мне:

- Послушай, Элронд, кажется, я готова согласиться на твоё предложение. Напиши обо мне - пора. Прошли все сроки давности по делам, в которые я была замешана. А ещё я насмотрелась на своих внуков и теперь знаю, как наследуется дар... Одним словом, записывай, а я буду рассказывать дальше и дальше!

История первая. Злость

Мгвана Нга Мохили родилась в самый разгар британского владычества в зелёной, тёплой и душной стране, славной деревьями, дающими как жизнь, так и смерть, а впридачу ценную древесину. Семье Мгваны, как и всему их племени, деревья давали кров и пропитание. Народ, который не хотелось бы называть диким, жил чистой и бесхитростной жизнью. Точнее, была бы она таковой, если бы вместе с чужеземным владычеством не пришли в девственный лес топоры и пилы, кровь, смерть и болезни.

До рождения Мгваны её родители схоронили одного за другим шестерых детей. Все, кто родились позже неё, - тоже умерли в младенчестве. Даже по местным меркам, в условиях чужеродных вторжений и практически полного отсутствия медицинской помощи, семье Мохили как-то особенно не везло.

Поэтому все соплеменники Мгваны, начиная с её собственных родителей и кончая вождём, смотрели на девочку с уважением и некоторой опаской. Малышка словно вобрала в себя жизненные силы, даже чуть ли не самые души тех, кто был до неё, да и после. Шесть - шесть - и она сама.

Мать Мгваны не раз высказывала ей:

- И в кого ты такая странная? Ещё когда я носила тебя за спиной - мне всё казалось, что ты какая-то не такая. Не отсюда. От тебя всегда было очень мало шуму - пристроишься где-нибудь и смотришь. И о чём только думаешь?

- Мама, я сама не знаю, - тихо отвечала девочка. - Не надо на меня жаловаться - я же всё делаю, что ты просишь!

И действительно, как все дети племени, Мгвана очень рано научилась просить милости у деревьев. Готовить еду из плодов и снадобья из листьев. Плести циновки из коры и делать амулеты из ракушек. Девочка шагнула даже дальше сверстников, да и иных более старших. Она легко общалась с животными, привечала полезных, отгоняла опасных. А ещё белые поселенцы так и ёжились, встречая взгляд Мгваны. Впрочем, она и со своими соплеменниками едва-едва разговаривала. Не по злобе, а просто - трудно было и не о чем. Хотя, повторяю, для пользы племени Мгвана делала всё, что могла.

...В день инициации - посвящения во взрослые - девочка вновь удивила всех. Прошлась босиком по углям священного костра. С необычно горящими глазами подбежала к родителям:

- Мама, папа, я не хотела! Не хотела быть такой холодной! Не хотела отнимать жизни и души у братьев и сестёр! Но сегодня мне сказали, ради чего всё это! Я услышала голос, теперь я знаю, что пришла в мир ради мести! Я освобожу вас, мой народ!

Соплеменники переглянулись, боясь, как бы не услышали белые. До этого дня было лишь несколько единичных протестов против захватчиков, и кончились они, конечно, плохо.

Мгвана смахнула пару слезинок. Вспышка её улеглась так же внезапно, как началась. Девочка села на пятки, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Здесь её не поняли. Ну и ладно. Всё равно, она ещё столько для них сделает!

История вторая. Вулкан

Колдуны племени часто заклинали вулкан, просили, чтобы дал людям пожить спокойно. Мгвана после инициации стала участвовать в этих обрядах. Была там самой юной, но знала всё словно по наитию. И подозревала, что её-то действия и были самыми - если не единственно - эффективными...

Мгвана много бродила одна, беседуя со своими "голосами". И часто обнаруживала себя на самых склонах огнедышащей горы. Огня девочка не боялась в принципе. И постепенно, осваивая открывшиеся в ней способности, научилась парить над кратером и спускаться едва ли не в самое жерло. Ей там было прохладно и вообще гораздо комфортнее, нежели у себя дома. Мгвана мысленно обращалась к вулкану: "И почему наши тебя боятся? Ты ведь куда добрее, чем те чужие люди, которых я должна победить!" И девочке отвечали голоса: "Пусть тебе будет здесь хорошо! Тебе надлежит закалиться в огне!"

...Так, незаметно, Мгване минуло шестнадцать лет. За эти годы слухов о ней не прибавилось и награды за её голову никто не объявлял. Свои по-прежнему считали её особенной и странной, но плохого от неё не видели, скорее наоборот, и не боялись, что Мгвана накличет на них беду. А что до англичан, то они ёжились по ночам от непонятного страха. Внезапно хватались за щеки от дикой зубной боли и часто обнаруживали своё оружие и инструменты затупившимися и покрытыми ржавчиной. Но в злых духов просвещённые белые люди не верили, а напрямую обвинить в чём-то местных тоже не получалось. Поэтому колонизаторы просто не связывали воедино все свои мелкие и крупные неприятности...

А Чёрная пантера, летающая без крыльев, только усмехалась в темноте... Девушка ещё не знала, что за дружбу с "голосами" тоже придётся платить...

* * *

Американское торговое судно "Просперити" потерпело крушение у берегов Борсханы. Погибли все, судьба пощадила лишь одного молодого матроса. Волна выбросила его на берег - на безжизненную, бугристую застывшую лаву.

...Солнце клонилось к закату. В лицо веял прохладный солёный ветер. Молодой человек открыл глаза и понял, что, кажется, жив. Над головой, на фоне закатного неба, рисовался треугольник спящего вулкана.

Парень приподнялся на локтях и увидел море. От родного корабля не осталось даже обломков. Что ж, вечная память товарищам... Ничего не остаётся, кроме как подумать о самом себе. Пробираться в глубь материка - это не может быть остров! Искать пресную воду и еду...

Встать было трудно, идти - всё легче и легче. По ту сторону горы начинался лес. Там должно найтись всё!

Но для начала взору матроса предстала туземная девушка. Тонкая, гибкая, как лиана, с кучей смешных косичек и сердитыми глазами. Молодой человек приветливо улыбнулся и обратился к девушке (благо на Найде языковых барьеров не существует):

- Доброго тебе вечера! Не знаешь, где здесь ручей?

- Не подходи, чужеземец! Не пятнай нашу воду, не топчи нашу землю! Уходи откуда пришёл, а то хуже будет! Никогда ещё ваши не приходили с той стороны...

- Так конечно! Если я в Западной Африке - то в этих краях гавань далеко отсюда, клянусь ураганом! Там стоят английские корабли, и вряд ли бы там приветили нашу посудину, если бы она раньше не разбилась, проглоти меня акула!

- А ты сам-то кто? Ты разве не с теми, кто режет нашу землю на части?

- Нет, я из другой страны. У нас много выходцев из Англии, семь штормов ей в глотку, но не больно-то мы её любим! Когда-то мы тоже были колонией, а потом решили, что хватит, три тысячи китов!

- Не знаю, какие киты, но вы, белые, погрызлись между собой! А исконных жителей тех земель, куда пришли ваши выходцы, вы спросили?

- Разные есть среди нас, потопи кое-кого ураган! В нашей истории много позора, но много и веселья. Дай же мне напиться, суровая девушка!

- А дерево тебе не срубить? А корабль древесиной не нагрузить? А змею не подоить? А... ложе с тобой не разделить?

- Насчёт последнего я подумаю, разрази меня гром! Когда силы будут.

- Бесстыдник! - она подняла руки над головой, и между пальцев блеснула молния.

- О! В Африке колдовство - это серьёзно, я знаю.

- Не боишься? - девушка то ли обиделась, то ли удивилась, и молния погасла. - Тогда держи!

Между ней и матросом, высоко над землёй, появилась ниоткуда половинка кокосового ореха, наполненная водой. Сосуд покачивался в воздухе, и животворная влага переливалась через край. Даже по отдельным каплям было видно, какая это свежая, вкусная вода.

Молодой человек вытянул вверх руку, потом поднялся на носки - и коснулся дна чаши. Не хватало совсем чуть-чуть, чтобы половинка ореха легла ему в ладонь. Силы оставляли жертву кораблекрушения, сердитая туземка ясно видела, что парень сейчас пошатнётся и упадёт. И сжалилась - опустила чашу ему в руку.

Осушив сосуд до дна, чужеземец явно повеселел:

- Ну давай же наконец знакомиться, семь тысяч осьминогов! Чарли Блек.

- Не вижу ни одного осьминога. Мгвана Нга Мохили. Сиди здесь, не отходи от горы, наши сюда не ходят... Сейчас поесть тебе принесу.

История третья. Любовь и советы в разных флаконах

- Молодой ты ещё, Чарли, горячий слишком!

- Ну как... Почти уже совершеннолетний, потопи меня ураган! Через пару месяцев двадцать один год будет! А тебе, кстати, сколько?

Она долго и, как показалось моряку, напоказ считала на пальцах. Наконец ответила:

- Три ладони и ещё один год. У нас во взрослые посвящают после седьмого оборота солнца...

- У вас и до англичан так было, проглоти их акула? Мне кажется, если бы их не было - вы все, от мала до велика, могли бы жить как дети - улыбаясь и принимая дары небес и земли...

- Нет, всё-таки я тебя старше! Блага надо тоже уметь взять. Попросить, вымолить. А где и побороться за них... Мы живы только благодаря нашей магии.

- А почему, три тысячи китов, ваша магия не может вас освободить?

- Тебе-то что, я не понимаю? Может, только не сразу. И тебе об этом знать незачем.

- Отчего же? Я побывал во многих странах и - клянусь ураганом! - всегда говорил, что туземцы - милые и приветливые ребята. Никому не позволяю называть их... и вас... дикарями. И никогда вашего брата не обижал и другим старался не позволить. Уж вашу сестру... тем более, - даже под колониальным загаром было видно, как молодой человек краснеет. Но глаз он не опустил и понёсся в атаку: - Кстати, а на каком обороте луны вашим девушкам позволяют выходить замуж?

- Ой, вот с луной ты - прямо в сердцевину ореха угодил! Похоже, ты тоже кое-что понимаешь...

- Мгвана! Не мучай, ответь на вопрос, семь тысяч китов!

- Ну в общем... Три ладони без одного пальца. Если по солнцу. Да ты погоди радоваться, я-то не как другие!

- Я тебе не нравлюсь?

- Ты меня радуешь, - губы её улыбнулись, а глаза, наоборот, погрустнели. - Не в этом дело, Чарли. Я ещё хотела поехать учиться в метрополию.

- Зачем это тебе? Во имя всех штормов, ты и так знаешь больше, чем нужно!

- Да нет, ты не понимаешь! Я хочу выучиться за их счёт, в их столице, а потом вернусь сюда во всеоружии! Ох... может, зря я с тобой откровенничаю, всё же ты белый...

- Уже не очень, Мгвана! Солнце, знаешь ли, и ветер...

Девушка тихо рассмеялась, стараясь не показать своей внутренней борьбы. "Голоса" нашёптывали одно, сердце подсказывало другое, и она не знала, кого слушать.

Чарли подсел поближе к туземной волшебнице и порывисто схватил её за руку:

- Останься со мной! Слышишь, Мгвана, останься, не уезжай никуда!

- Пока ты сам отсюда не уедешь?

- А куда мне ехать? Мой корабль погиб. И чем Борсхана не прекрасная страна, разрази меня гром?

- Ты здесь не выживешь. Или, может, и выживешь, но только отдельно от меня. Я ведь факел, которому предстоит сгореть!

- Повыкидывала бы ты это из головы, во имя попутного ветра! Стала бы отменной женой и матерью... Женщины мстить не должны.

- Не смей меня оскорблять. А детей мне иметь нельзя. Мои дети не должны родиться на захваченной земле. К тому же у нас жуткая детская смертность...

- Эх... Как там поют чернокожие у нас в Штатах: "Мы преодолеем!.." Лучше сейчас ухватить хоть краешек счастья. Перед рейсом, перед бурей, перед битвой. Ведь мы можем её и не пережить, семь тысяч осьминогов! Иди ко мне!

- Что ж... Обними меня... как один из твоих осьминогов!..

"Ещё одна инициация", - шептали Мгване "голоса", разрешая и даже предписывая пойти навстречу своим желаниям.

"Первая любовь", - стукнуло сердце.

И чёрная волшебница с головой окунулась в омут первых поцелуев...

* * *

Мгвана проснулась на рассвете, свежая, бодрая, с осознанием того, что всё сделала правильно. Гибкой змеёй выскользнула из-под тяжелой руки спящего Чарли. Как была, в первозданной красоте, окунулась в ближнюю лесную речку.

До сезона дождей было ещё долго. Значит, можно себе позволить безнаказанно спать под открытым небом. Не прятаться ни от солнца, ни от ветра. Ничто в природе, никакие существа не тронут дочь племени борсхана. И того, кого она выбрала.

Мгвана вздохнула и вышла из воды. Тряхнула мокрыми волосами, вытираться и не подумала. Чёрная, блестящая, будто морской лев - хотя кто и где видел морских львов с подобной фигурой, да ещё увешанных амулетами? - изогнулась на берегу, задумалась.

Она знала - в теории, конечно, зато словно ниоткуда - и разные травы, и заклятия. Знала и лунные дни, которые бывают как благодатными, так и бесплодными. Уверена была, что этот счёт дней её не подведёт, не обманет. Только вот казалось Мгване, будто сама она обманывает и себя, и Чарли, и весь этот лес, насквозь живой, каждое мгновение созидающий новые жизни - правда, и убивающий их тоже немало...

"Голоса" нашёптывали девушке:

"Ты сегодня выиграла - но не связывайся больше с вероятностями! И со всеми этими вашими дедовскими средствами! Когда ты попадёшь на землю белых - тебе надо будет пойти к их докторам и лечь под нож. Чтобы наверняка!"

"И что же, - в тоске и тревоге спрашивала Мгвана, - никогда-никогда? Даже когда мы победим?"

"А ты думаешь - победить так легко? Это будет долго, тебе придётся многим жертвовать, тебе придётся бороться одной. И оставаться одной. И быть одной".

"Тогда мне надо было бы дать обет целомудрия".

"Да нет. Всё равно бы ты не смогла его соблюсти! Твоя миссия не такого свойства, чтобы её смогла выполнить невинная девушка. На свете столько злых людей..."

"На злых людей у меня всегда найдётся стрела, яд и древняя магия народа борсхана!"

"Дослушай сначала. Твоя красота, твоя женская сила - это оружие пострашнее всего остального. И злые люди, о которых мы говорим, лягут к твоим ногам!"

"О боги, какая гадость!"

"А ты думала - всё так просто? Неужели ты всерьёз надеялась навсегда остаться с этой жертвой кораблекрушения? Ты вчера совершенно справедливо, и без наших подсказок, доказывала ему, что у вас нет будущего. Вы принадлежите к разным мирам".

"Тогда почему же вы, мои так называемые покровители, позволили... позволили..."

"А чтобы твой первый опыт был не против воли, не со слезами и не с раскаянием. Вы знакомы... сколько там? - десять дней. Он непрочь, ты непрочь - так какие проблемы? Осложнения могут быть только если ты вовремя не отключишь сердце. Никогда не жалей ни о чём. И не оглядывайся назад".

"Ну извините, я ведь не одна на свете живу!"

"А разве ты никогда не замечала, что ты на голову выше окружающих? Тебе дано больше..."

"Это не повод... Ой, оставьте меня на время, очень прошу! Пойду в вулкан подумаю..."

"Голоса" дружно хмыкнули, но после этого смолкли. Мгвана, вдруг застеснявшись сама себя, быстро завернулась в своё лёгкое, цветное одеяние. Привычно воспарила над кратером и спустилась в самое пекло - в дом родной.

Там было тепло и уютно. Мысли сразу разлетелись, остались только приятные воспоминания. Мгвана свернулась клубочком, будто кошка у камина - и благополучно проспала весь этот длинный день.

Ох, воистину правы были древние мудрецы, когда говорили: с потерей невинности девушка теряет и сверхчутьё, причастность к источникам знания...

История четвёртая. Первая кровь

Было? Не было? Не могло не быть. Кто-то заботливо укрыл его, Чарли, его же вещами. А палая листва, побывавшая ложем любви, хранила, как в ладонях, рубиновые капли. Они не желали ни засыхать, ни впитываться, ни вообще как-либо смешиваться с окружающим миром. Сверкали - каждая будто вселенная. Взывали к защите и отмщению.

В голове матроса Блека была кристальная ясность и никакого беспорядка. Одеваясь, Чарли попутно проверял карманы. Что ж, проклятая буря, ты не отняла у моряка ничего из его сокровищ. Есть с чем побороться за самое главное сокровище, подаренное как раз бурей...

...Через два часа к фактории англичан, захвативших земли племени борсхана, подошёл неизвестный. Молодой, решительный, с горящим взором. Дождавшись, когда из здания выйдут люди и направятся в лес - видимо, грабить и убивать, пришелец выбрал среди англичан самого толстого и противного. И в одно мгновение жирную тушу захлестнуло лассо. Колонизатор покатился по земле, сбивая с ног своих приятелей.

Бесстрашный мститель не успел подойти и встать над поверженным врагом. Со стороны фактории уже неслась вооружённая охрана - и палила в показавшихся из леса соплеменников Мгваны.

Народ борсхана не собирался гибнуть просто так. Мужчины заслоняли собой жён и детей. Поднимали с земли камни, искали в колчанах за плечами отравленные стрелы - мало у кого нашлись... Женщины сжимали кулаки, призывали всех богов, верили, что родной лес пойдёт на захватчиков.

Люди падали, падали чёрные и белые... И когда Чарли всё же оказался в гуще схватки - ему досталось и от тех, и от других. Моряк только и успел хватить обездвиженного им англичанина гвоздём по лбу. Камень ударил Чарли в грудь, что-то острое полоснуло по ноге повыше колена.

- Будь проклят! - кричали туземцы. - Своих не пожалел, чтобы привести на нас погибель!

- Откуда ты взялся, проходимец? - кричали англичане.

Потом пришла темнота.

* * *

Саламандра Мгвана выбралась из кратера уже в сумерках. Чарли на обычном месте не было. Над остывшим ложем веял ветер беды. Рубиновые капли-вещуньи засохли и молчали.

Девушка побежала через лес в родную деревню. Там воздух звенел от печальных песнопений и волнился от жара погребальных костров.

- Где ты была? - напустилась на Мгвану мать. - Белые убили твоего отца! - и потащила дочь к костру, ждавшему только искры.

- Подожди, не зажигай! - девушка склонилась над телом отца. Призвала на помощь все свои умения, попросила совета у "голосов". Всё было тихо и пусто. Магия билась о смерть, будто о глухую стену.

Из глаз Мгваны хлынули бессильные слёзы. В них было всё - вина перед родными, раскаяние за чёрствость, за неумение показать им свою любовь. Было и проклятие дару, не могущему защитить никого, кроме неё самой...

- Уходи! - кричала мать. - Ты помешалась от горя, Мгвана Нга.

И, доказывая, что и сама не совсем в здравом уме, одной рукой стаскивала дочь с костра, другой подносила к поленнице зажжённый факел.

Слёзы саламандры - хуже бензина. Костёр вспыхнул весь, разом. Мать отскочила, протащив Мгвану через огонь.

У девушки вспыхнули волосы и одежда - но тело не ощущало ничего. Она оттолкнула мать и как была, живым факелом, унеслась в сторону фактории.

Там тоже хоронили своих мертвецов. Мгвану заметил один из охраны и с воплем:

- Ведьма! - нацелил на неё ружьё.

Чародейка недобро усмехнулась в языках пламени. Стреляй-стреляй, твоя пуля ударит в тебя же! Но другой охранник дёрнул того с ружьём за рукав:

- У тебя разве серебряные пули? Да если ты её и завалишь - она же нам тут всё подожжёт!

- И подожгу! - крикнула Мгвана. - Хотя вообще-то хватит с нас, а то ещё кого-нибудь из наших потом убьёте. Лучше скажите, куда подевался чужеземец, который не с вами?

- Да его в лес оттащили с дороги, - облегчённо выдохнул первый охранник, опуская ружьё. - Там, наверное, и подох...

Вместо благодарности девушка посадила англичанину на правый глаз ячмень. Не из мести, а чтобы увидеть картину битвы глазами охранника и быстрее найти Чарли.

Прокрутка событий заняла мгновение. Забыв убрать "видеокамеру", которой наградила незадачливого стража порядка, Мгвана погасила на себе огонь и в следующую секунду уже стояла над телом возлюбленного.

Чарли Блек был серьёзно ранен и потерял много крови. Но туземной волшебнице хватило одного взгляда в его бледное лицо, чтобы понять: жить будет. "Хоть что-то я ещё могу, - с облегчением подумала Мгвана. - Но зачем только я оставила его одного? Проклятые "голоса", проклятый дар!"

Миг - и девушка с бесчувственным матросом снова были там, у вулкана. Студёная вода... травы, амулеты... и поцелуи. Всё, что в её власти, дабы исцелить его рану. Правда, она, чародейка, не ручается, что, выжив, Чарли не заполучит букет проблем со своей ногой. Но это уже будет, о боги, без неё, Мгваны! Только бы им больше не встретиться глазами! Она ведь сначала его, ненормального, прибьёт за его художества, а потом обнимет - и больше не отпустит от себя!.. А ему нельзя оставаться в Борсхане! И чёрные, и белые равно не позволят ему прожить на свете лишнюю минуту!

* * *

Через три дня другое американское торговое судно подошло к берегам Борсханы. Капитан сам не знал, что заставило его отдать приказ причаливать. Впоследствии утверждалось, что причиной всему была нехватка пресной воды.

По какому-то наитию команда провела корабль мимо опасных мест, где нашли свою гибель немало судов. Бросив якоря, американцы увидели, кто был их лоцманом. На берегу стояла туземная девушка, в юбочке из листьев, с десятком амулетов на обнажённой груди. Они-то, амулеты, и сверкали на солнце, указывая путь кораблю. Правда, часть оберегов выглядели какими-то обугленными. Да и вместо волос на голове у девушки были жалкие, обгорелые клочья. Если бы не это - красавица была бы!

- Добрые люди! - обратилась туземка к команде торгового судна. - Я вам укажу, где пополнить запасы. Но скажу и другое. За вулканом, в лесу лежит молодой человек. Он тоже американец, матрос с погибшего корабля "Просперити". У нас тут вышла стычка с англичанами, поэтому он сейчас в забытьи. Но жить будет - это я вам говорю. Если вы его возьмёте на борт и долечите - не прогадаете, он отличный моряк!

- Из уст такой красотки каждое слово - истина! - захохотал один из команды. - А ты не хочешь с нами в плавание?

- Эй, руки прочь! - девушка отступила на шаг. - Мне надо в Лондон, а когда ещё вас туда занесёт? Так что в другой раз, когда у меня отрастут волосы! Вспоминайте добром, оно к вам вернётся!

...Мгвана знала: эти люди сделают всё как она скажет. Она не пошла смотреть, как забирают Чарли - только знала, что всё идёт как надо, от одного из своих амулетов. Его она надела на шею моряку, когда врачевала его раны...

История пятая. Под любым парусом

Оправдания... сожаления... Теперь уже неважно. Мосты сожжены, и вряд ли Мгване и Чарли суждено ещё встретиться. Значит, надо думать только о миссии. И ждать следующего шанса. Следующего корабля. Лучше бы не английского. А то пока он доплывёт - на нём живых не останется, кроме самой волшебницы. Или если и останутся - то в сильно покорёженном и несообразном виде.

На судно из другой страны шансы, по правде говоря, невелики. И так за последнее время два американских... Ну да если чего-то сильно хотеть - это непременно произойдёт. Только, что бы там ни плели "голоса", претит Мгване проситься, продаваться, вообще общаться с кем попало... Лучше уж она научится становиться невидимой.

В поздний след мелькнула мысль: а если бы невидимой... да на том корабле... Нет. Это было бы слишком тяжело. Пусть уже не для Чарли, но для неё самой...

...Три года пролетели как один день - памяти не за что зацепиться. Мгвана совсем перестала показываться в родном селении - боялась встретиться глазами с матерью. Племя борсхана затаилось. Залечивало раны и молилось всем богам о мире и спокойствии. Англичане тоже особо не зверствовали. Остановились на уже захваченных позициях и вытягивали из леса, земли и людей всё, до чего могли с этих позиций дотянуться.

Мгвана продолжала пробавляться мелкими пакостями. Так, между делом, только чтобы не растренироваться. В основном она занималась тем, что осваивала новые умения. Прежде всего невидимость, а кроме того - полёты на дальние расстояния, изменение собственной внешности, чтение мыслей... Последнее занятие казалось Мгване отвратительным. Даже не с точки зрения морали, а просто - ну как людям не жаль загружать свои мозги такой пустопорожней ерундой? Аж подслушивать стыдно и противно.

А что касается изменений внешности, то чёрной волшебнице не хотелось - из тщеславия ли, или ради успеха миссии? - терять молодость и красоту. Девушке хватило того случая, когда у неё сгорели волосы. Поскольку никаких более серьёзных повреждений огонь ей не причинил, да и не мог причинить, то из-за погибшей причёски вполне даже стоило переживать. Нет уж! Отныне никакая сила не должна быть властна над её лицом и телом! Мгвана Нга Мохили постареет только когда сама того захочет!

В таком настроении, всё более и более во всеоружии, ждала она своих парусов. Совсем не обязательно алых. Они могли быть какими угодно, вплоть до чёрных...

Да так, собственно, и случилось.

* * *

Алла-Марица была не в духе. А впрочем, сложно быть в духе, когда тебе двадцать три года и ты капитан пиратского корабля, а в подчинении у тебя сплошь чудики и тупицы.

Алла-Марица не была, по большому счёту, ни жадной, ни особенно жестокой. И не собиралась никому ничего доказывать, хотя и приходилось порой, или переустраивать мир. Она была просто из тех, о ком сказано: "Да нет, он не против существующего строя, ему Солнечная система в принципе не нравится!" Алла-Марица ежеминутно жалела, что родилась не в том мире. В мире, где хоть и есть разумные животные, но есть зачем-то ещё и люди. Эта бледная черноволосая девушка ощущала себя волчицей. Даже не оборотнем - просто волчицей-воином. Отважной, беспощадной, свято соблюдающей свой собственный кодекс чести, готовой отдать жизнь за своих волчат - если бы они могли когда-нибудь у неё появиться...

Ей пришлось много вытерпеть за свои странности. Ладно бы ещё - одеваться в кожу и металл и слушать немыслимую музыку. Но называть свои руки лапами, спать клубком на сеновале, бродить под луной и пытаться иногда есть сырое мясо? Более того, воровать для этого кур, как-то забывая об их разумности? Кто мог такое простить? Тем более в добропорядочной, буржуазной Гермайдии, где, ко всему прочему, любой и каждый боится вдруг обнаружить в себе, да и не в себе только, злобного и жестокого зверя. Все боятся, а девушка из хорошей семьи даже не пытается скрывать! Аллу-Марицу пытались и лечить, и запирать дома, и не только дома... Кончилось тем, что девятнадцатилетняя бунтарка прорыла подземный ход под оградой психиатрической лечебницы и сбежала в лес. А потом на море. Вроде не волчья стихия - но ведь и "морских волков" кто-то придумал не зря...

...Капитан "Вервольфа" откинула волосы со лба и полной грудью вдохнула солёный ветер. Сколько можно вспоминать ту жизнь? Эта, теперешняя, при всём её несовершенстве, - лучшая из возможных. И к тому же требует массы забот. Как всегда - пока сама не сделаешь, никто не почешется. Двуногие чудики сожрали большую часть провианта. Придётся причаливать и охотиться в жарких и диких лесах. Хотя в этом глупом мире никакое живое существо не убьёшь и не съешь без того, чтобы тебя не сочли убийцей и извергом. Ничего не остаётся, кроме как искать заменители. Если и охотиться - то одной, тайно и потихоньку. Вот только интересно - неужели дикие племена, не знающие белковой синтетики, так и пробавляются одной растительной пищей? Алла-Марица не любила жаркие страны, её волчьему сердцу милее был север. Но раз уж завела пиратская дорога в эти края - надо отдавать приказ причаливать.

* * *

- А ну не тронь крокодильчика, злая белая женщина!

- Ого! Экологическая полиция местного разлива! Ваш крокодильчик мало того что укусил меня за лапу - так ещё отборно обругал, гррр!

- Конечно, коли ты его есть собралась! Пусти немедленно, он же крошечный! Фу, это только белые могут додуматься до такой мерзости!

- А вот я как раз собиралась спросить - на, забирай своего монстрёнка, шустрая чёрная женщина! - вот вы тут живёте, так сказать, без цивилизации, неужели же обходитесь без мясной пищи?

- Обходимся! И всех животных бережём, а они нас. Ай, глупый крокодилёнок, зачем же ты меня кусаешь-то? И кто тебя таким словам научил? Фу, плюх тебя в озеро!

- Ну вот видишь, гррр! Ну и кому бы стало хуже, если бы я его съела? Это моя добыча! Была. Вырастет большой, закусает всё ваше племя...

- Не закусает. Мы их умеем отваживать и живём в гармонии с лесом.

- Ого, какие вы тут в Борсхане слова знаете! Слушай, а почему я не видела, как ты подошла? Я была уверена, что охочусь в полном одиночестве...

- И что у вас у всех за привычка - чувствовать себя на нашей земле как дома? Хотя скажу честно - обычно белые ломятся, как стадо бегемотов, а тебя я заметила не сразу, как ты вошла в лес!

- Ага, и проворонила, как я пила крокодильи яйца! Кстати, вкусно. Значит, всё же я не такой плохой зверь!

- А ты разве зверь, разбойница? Кого только не занесёт к нам кораблекрушение...

- Во-первых, не разбойница, а пиратский капитан, гррр! Во-вторых, да, волчица, по недоразумению родившаяся человеком. В-третьих, какое кораблекрушение? Алла-Марица не такая дура, чтобы впилить свой фрегат в ваши глупые борсханские рифы! Даже если команда состоит из таких олухов, как у меня. Мы только хотели немножко поесть и продолжить плавание, гррр!

- Ну и ели бы фрукты, так уж и быть... Кстати, слушай, а как ты к англичанам относишься?

- Я к ним не отношусь. А вообще мне люди в принципе не нравятся. Хотя ты меня, признаться, удивила и заинтересовала.

- Ты знаешь, взаимно! У меня впервые в жизни не получается прочесть чужие мысли. Тебя можно скорее почувствовать, чем услышать.

- Похоже, ты первая, кто пытается меня понимать!

- Похоже, ты уже прошла тот путь, о котором я только мечтаю! Ты ведь не родилась капитаном пиратов? А сумела подчинить кого-то своей воле...

- Ох, это долгая история! Если хочешь, подруга, милости прошу на борт "Вервольфа"! Повоем с тобой на луну - я никому ещё не оказывала такой чести.

- Спасибо, Алла-Марица! Кстати, меня зовут Мгвана. А в Лондон мы когда-нибудь приплывём?

- Посмотрим. Пиратские пути непредсказуемы... Пошли скликать моих лопухов, пока я не передумала! А тебя они не тронут, не бойся!

История шестая. Волчица и пантера

- Да нет, я давно уже делаю это автоматически. Сиди-сиди, мне ни с кем никогда не было так интересно!

- А мне тем более! Расскажешь дальше, Алла-Марица? Ты остановилась на том, как долго блуждала по лесу и наконец вышла к морю...

- Да, я вышла и села на песок, любуясь простором, чёрт его побери! И тут к берегу причалила вот эта самая посудина, тогда ещё не "Вервольф", а просто "Косатка". На побережье повысыпали жуткие раздолбаи, гррр! Они окружили меня и стали кричать, что я - их добыча. Я встала на четвереньки и завыла по-волчьи. Они подумали, что я с дуба рухнула, и слегка отступили. Тогда на берег сошёл их раздолбайский капитан. И сказал, что я "забавная зверюшка", гррр, и что он лично со мной разберётся. Пираты образовали вокруг нас кольцо. Капитан подскочил ко мне, я прыгнула навстречу, повисла на нём, пустила в ход когти и зубы. Он оттаскивал меня за волосы, за эту проклятую шерсть на голове, она тогда длинная была, не как сейчас. Я сильно его потрепала, только он меня в конце концов повалил и придавил к земле. Но я его так и не отпускала, гррр! Пираты всем миром еле оторвали. После чего капитан сказал, что я не женщина, а дьявол и что меня надо держать в трюме на цепи.

- Что ж в море-то не бросил?

- Э, подруга, нечисть не тонет - это во-первых, и потом - разве не лестно держать на цепи собственное чудовище, гррр? Я терпела и думала о мести. И радовалась, что мои волчьи повадки ограждают меня от глупых человечьих приставаний.

- Ой, как я тебя понимаю! Я ради этого научилась становиться невидимой!

- Завидую! Хотя, может, и не стоит. У меня не было, как у тебя цели, но тем слаще оказалась моя месть, гррр! Раздолбаи любили вытаскивать меня на палубу и привязывать к мачте. Я смотрела, вот как ты сейчас смотришь, на то, как они управляются с кораблём. И мне казалось: это так легко! Оно со стороны, конечно, всегда так кажется, но стоило мне ощутить в лапах штурвал - как я к нему словно приросла. Но я забежала вперёд, гррр, извини, Мгвана. В один прекрасный день они привязали меня гнилым канатом. То есть это каждый раз был один и тот же канат, но на таком судне, как "Косатка", он не мог в конце концов не прогнить, гррр! Была как раз капитанская вахта. Я подскочила к нему сзади и столкнула его за борт. И тут же схватила штурвал. И почувствовала: корабль признал меня за хозяйку, послушался. Это же ощутили и пираты, застывшие где были и глядевшие на меня остановившимися взглядами. "Вахте стоять по местам!" - рявкнула я. И вот уже пятый год командую "Вервольфом", гррр!

- С ума сойти! Интересно, я смогла бы так?

- Не знаю, Мгвана, что-то я не уверена. Ни один капитан, кроме меня, не взял бы тебя на борт без надругательств того или иного свойства. И ты бы не отбилась - ни зубом, ни когтем, ни прыжком, ни наскоком. Ты слишком женщина, ты если и зверь - то кошка. Большая кошка, пантера, если хочешь. Но кошка. У тебя совсем другие подходы, другие запросы и другая судьба. Я бы не смогла так, как ты с этим своим Чарли. Я бы не подпустила его к себе на пушечный выстрел, гррр! Или... знаешь, если бы мне посчастливилось найти своего волка, я бы уже не предала его до самой смерти. У нас с этим строго, и семья - воистину святое. Не надо передо мной оправдываться, я тебя не осуждаю. Просто ты - кошка. Мур, мяу, пустите на крышу, дайте кота... А потом бац лапой по морде - и поминай как звали. Хоть бы ещё котята остались...

- Мне нельзя.

- А вот уж этого я не понимаю и никогда, наверное, не пойму, гррр! Как бы я мечтала о целом выводке волчат в тёплом логове... Только вот не от кого.

- И что - бросила бы море, корабль, свободу?

- Конечно! Я что, от хорошей жизни пиратствую? Я просто нашла себе место под солнцем, где мне не мешают жить так, как я хочу, точнее - как могу себе позволить, гррр! Меня боятся, а значит - уважают. Я убиваю только тогда, когда без этого никак нельзя обойтись. Обычно всё так отдают... Я никогда не трогаю женщин и детей. И не беру пленных, и не торгую рабами. Хотя вовсе не страдаю манией воссоединять семьи или там оделять кого-то богатствами, отнятыми у кого-то другого. Плывите, отпускаю, живите дальше как хотите, а я поведу "Вервольфа" на наш пиратский остров, гррр! У меня там много сокровищ, у меня там красиво и уютно, когда-нибудь, когда ослабнут мои лапы и глаза, я там осяду и попытаюсь построить своё королевство. Только короля вот не дождусь... Скорее бы уж умереть и попасть в Тёмный лес, как все звери, неважно - добрыми они были или злыми...

- Ой, Алла-Марица, коли так рассуждать - не проще ли наложить на себя руки?

- Лапы? Ты что?! Волк выбирает смерть только чтобы не попасть в клетку, гррр! Да и то... Я же сидела на цепи!

- Значит, всё-таки любишь жизнь?

- Люблю, хоть она и жестянка, а мечтаю о красивой смерти.

- А я мечтаю о свободе Борсханы! Любой ценой!

- Что ж, может, и добьёшься. Может, я тебе в чём-то и помогу. Мне всё равно нечего терять и нечего искать, гррр! Кроме, повторяю, красивой смерти. Только я тебе скажу одно: твой кошачий эгоизм заставляет тебя выбирать очень длинные и непростые пути. Кстати, насколько я поняла, Чарли тебе не пара и страдать он сейчас должен куда сильнее, чем ты. Он ведь не кот, а, наверное, собака. В самом хорошем смысле этого слова.

- Да, это так... Не хочу вспоминать - больно. Только думается иногда: а есть ли на свете моя половинка?

- Мне кажется - нету. Только мартовские гулянки в паузах основного дела, гррр!

- Ужас какой, не хочу так! По-моему, Алла-Марица, ты просто завидуешь!

- Может, и не без того, Мгвана. Я ведь действительно до сих пор ничья и такой, видно, и умру. Кстати, как ощущения?

- Мои? Веришь ли, потрясающие! Если бы потом не такой ужас...

- Но ты повторила бы всё сначала? Зная, чем всё кончится? Или начала бы заново, не зная, к чему это приведёт?

- И да, и нет... Не знаю. Ничего уже не знаю! Когда мы приплывём в Лондон?

- А вот этого не знаю уже я...

* * *

В Англию они не могли попасть три с лишним года. Её величество королева Джорджиана бросила на борьбу с иностранными пиратами изрядную часть своего флота. Собственным пиратам, супротив того, она даже жаловала дворянские титулы... Алле-Марице не хотелось за здорово живёшь попасть в кровавую мясорубку. И Мгване приходилось слушаться своего капитана и подругу, да и "голоса" советовали затаиться.

Об этих годах можно было бы рассказывать долго, но с завидной периодичностью одно и то же. Когда морская романтика становится рутиной, а приключения похожи одно на другое - это уже не тема для книги. Мгвана, грешным делом, часто врачевала раны тех, кому доставалось от Аллы-Марицы и её пиратов. Посылала пострадавшим кораблям попутный ветер, училась магией поправлять паруса и такелаж, заделывать пробоины. Благо практики хватало и на родном "Вервольфе". Тамошние "раздолбаи" быстро признали негритянскую девчонку судовым медиком, коком и чуть ли не всеобщей нянькой. Капитаншу они только боялись, а в ответ получали презрение. Мгвану пираты по-своему полюбили - наверное, потому, что она сумела разглядеть в каждом из них остатки человеческих чувств. Может быть, если бы чёрная волшебница могла себе позволить остаться навсегда с этой морской компашкой - ей, Мгване, удалось бы создать на пиратском острове приемлемое государство. Тем более что и Алла-Марица смотрела на добрые поступки подруги сквозь пальцы - ей, по большому счёту, было всё равно.

Обе девушки были очень разными и всё же похожими. Им никогда не надоедало говорить и спорить, пускай об одном и том же, пускай ни одна ни разу не убедила ни в чём другую... Жаль, что в те дни никто не мог написать с подруг картину - как они стоят рядом, в одинаковых штанах и куртках, с шарфами, одинаково повязанными вокруг коротко стриженных голов... Только у одной волосы прямые - у другой курчавые, одна чернокожая - другая мертвенно бледная, одна кареглазая - у другой глаза жёлто-зелёные, жутковатые... Жаль, что то время осталось только в памяти Мгваны!

История седьмая. Рубиновая луна

- Знаешь, подруга, завтра мы берём курс на Англию!

У Мгваны стукнуло сердце. Но она всё же спросила, высоко подняв брови:

- Но как же? Ведь в тех водах ничего не изменилось! Тебя, корабль и команду ждёт там верная смерть! Да и меня заодно.

- Тебя-то - нет, насколько я что-то понимаю в твоих способностях, гррр! Тебя судьба побережёт - ведь ты ещё не выполнила свою миссию! А со мной всё так и так скоро будет кончено. Через несколько месяцев мне стукнет двадцать семь, и Чёрная луна встанет в зените над моей головой. И тогда я совсем уже не смогу находиться в этом - не моём - мире, гррр! Меня просто снесёт с катушек, буду жаждать крови и бросаться на всех подряд. Так вот, пока этого не случилось - лучше я тебе помогу. Ты приблизишься к своей цели, а я достигну своей, гррр!

- А пираты твои?

- Эти олухи? Чего их жалеть?

- Ну так... всё живые люди...

- А их навряд ли казнят. Ну посадят в тюрьму, сошлют в рудники или, извиняюсь, в колонии...

- Алла-Марица, давай ты их спишешь на берег!

- Добрая ты, Мгвана! Чтобы их опять подобрали какие-нибудь нехорошие люди, гррр?

- А ты их высади на острове! Пусть там начинают новую жизнь!

- На острове? Оу! Я только собралась перед смертью немножко поробингудствовать, гррр! В смысле - завещать все мои сокровища тебе, на дело освобождения Борсханы. А если там окажутся эти лопухи - не видать тебе ни монетки, ни камушка!

- Разве они знают, где твой тайник?

- В принципе - нет. Вечно дерутся из-за своих мелких тайничков со своей долей добычи, гррр! Но если они осядут на острове - они обыщут каждую пядь земли, а потом поубивают друг друга!

- Эх... Ну если цинично - то это случится до того, как кто-то из них выберется с острова?

- Думаю, на это на всё вообще больше недели не уйдёт, вот на то, что я сказала, гррр!

- О боги, о чём мы только говорим? Ну, а если их высадить где-то ещё - они найдут дорогу на остров?

- Кто их знает? На карте его нет, я всегда водила туда "Вервольфа" сама и по приборам, гррр! Ладно. Странно ты на меня влияешь, Мгвана Нга, но мне уже, однако, всё равно. Спишу команду на берег.

- Ура! Да, а я благодарю тебя за щедрый дар! Вот выучусь - доберусь до острова...

- Лучше бы тебе сначала прибарахлиться золотым запасом! В Лондоне, я полагаю, без денег не учат, гррр!

- Не получится. Ведь наш корабль пойдёт ко дну, всё, что на нём, погибнет, а всё, что на нас с тобой, отберут... О небо, как мы спокойно это обсуждаем! Алла-Марица, неужели же ты погибнешь, а я останусь в живых? Отговаривать тебя не буду, бесполезно, но как мне жить в ожидании этого и как жить потом?

- Бросила бы ты свои сантименты, гррр! А то я неизвестно что подумаю. Я капитан, я решила. Моя последняя воля уже готова. Координаты острова - у меня на шее, в медальоне. Отдам тебе, когда сменюсь с вахты.

- Спасибо, сестра-волчица! А я взамен надену тебе один из своих амулетов. Чтобы было тебе по вере твоей. Хоть и жаль мне тебя - загнала сама себя в угол и пропадёшь ни за грош...

* * *

Много дней и ночей подруги, сменяясь, вели опустевший корабль к английским берегам. Пираты ушли не прощаясь с капитаншей, но на Мгвану оглядывались долго и с тоской... Сейчас чёрная волшебница могла только радоваться, что за эти годы хоть как-то приобщилась к морскому делу и что на её стороне магия...

...В английских территориальных водах "Вервольф" заметили сразу. Два фрегата её величества подошли с двух сторон и открыли пальбу. Девушки отбивались как могли - Алла-Марица ядрами, Мгвана молниями собственного производства. Одно судно они пустили ко дну. Но только зря они накинулись на него обе сразу, тем более когда одной из них приходилось одновременно и маневрировать, и палить. На втором фрегате в это время потушили пожар, подвели судно вплотную к "Вервольфу" и, сами как последние пираты, взяли корабль на абордаж. У англичан был приказ королевы: всех злодеев брать живыми и доставлять в Лондон.

Бой продолжился на палубе пиратского судна. Алла и Мгвана сражались спина к спине, яростно, с визгом. Капитан "Вервольфа" расстреляла все патроны в пистолете, сломала об кого-то шпагу, ещё кого-то угостила кинжалом в горло - к сожалению, гад стоял далеко и оружие снова было не достать... Тогда, в ближнем бою, Алла-Марица пустила в ход когти и зубы. И только когда на неё навалились пятеро, опрокинули и скрутили - она сдалась. Кажется, потеряла сознание, продолжая мысленно молить о смерти. Но вслух она не сказала бы ни слова...

Чёрная волшебница прекратила сопротивление в тот самый момент, когда упала её подруга. Да к этому времени уже и кончался внутренний огонь, и амулеты начинали молить природу-мать о подзарядке... Кольцо вокруг Мгваны всё сужалось, правда, англичане сильно опешили, когда чертовка просто опустила руки и застыла на месте. Они ждали нового сокрушительного нападения. Прошло три... пять минут жуткой тишины. И один самый отчаянный воин её величества наконец вошёл в круг, завернул девушке руки за спину и связал верёвкой.

Когда все покинули борт "Вервольфа", осиротевший корабль словно позволил наконец воде хлынуть через пробоины в трюм и начал медленно погружаться.

...До самого Лондона от подруг никто не добился ни слова. Они даже между собой не разговаривали. Алла-Марица закрывала глаза, закусывала нижнюю губу и не переставала призывать смерть. Мгвана молчала из солидарности. Девушка и не пыталась стать невидимой или исчезнуть. Подруга всё равно обречена и никуда не побежит, даже если она, Мгвана, устроит ей побег. Значит, надо быть вместе до последнего!

* * *

Королева Джорджиана, как всегда, устроила из казни двух морских разбойниц зрелищный и жестокий спектакль. На огромной площади, освещённой факелами, - два столба, две поленницы, две девушки со связанными за спиной руками, прикрученные к столбам лицом к толпе, на всеобщее обозрение. Их наготу не прикрывало ничто, кроме амулетов, - у белой одного, у чёрной - целой грозди. Обереги жглись и не давались никому в руки. Под это дело Мгване удалось сберечь и тяжёлый тевтонский медальон с координатами пиратского острова и прядью волос Аллы-Марицы...

Её величество взмахнула с балкона платком, и в злодеек полетели камни, стрелы и копья. Участвовать хотелось всем...

Первый камень ударил Мгвану в плечо и отскочил. "Да ну вас, - скучая, подумала девушка. - Зажигайте уж скорее!" Собственной боли она не ощущала совершенно. Только боль подруги, и напрягала все силы, чтобы Алла-Марица умерла не мучаясь. И камни не долетали до волчицы, и только чьё-то огневое, метко пущенное копьё с восторгом приняла она в грудь.

Алла-Марица вскрикнула, будто в битве. И ещё успела бросить в толпу, или, скорее, в небо:

- Здравствуй, моя красивая смерть! Я иду в Тёмный лес, оу!

Это были первые и последние слова, слетевшие с её губ со времени её пленения. Тёмная кровь хлынула из раны, голова бывшего капитана пиратов свесилась на грудь. Аллы-Марицы больше здесь не было, она ушла.

А её величеству не нужны были никакие показания этой, ныне уже казнённой, пиратки. Джорджиана и так знала, чьё имя вычёркивать из списков своих врагов. Капитан "Вервольфа" была личностью, известной от полюса до полюса. Вот если не мольбы о пощаде, то какие-нибудь оправдания, даже проклятия в собственный адрес из уст Аллы-Марицы королеве любопытно было бы послушать. Но волчица не доставила её величеству этого удовольствия. Да и убили пиратку как-то быстро... Может, со второй, неизвестной, получится интереснее?

...Мгвана беззвучно оплакивала подругу, по-прежнему не ощущая боли от ударов и ран. Когда Джорджиана, отчаявшись, отдала приказ поджигать костёр, чёрная волшебница со вздохом облегчения остановила своё сердце. И умерла, к разочарованию толпы, без единого звука. Сознание девушки постепенно затуманилось, и она оказалась в полной темноте и тишине. Впрочем, ненадолго. Услышала знакомый голос:

- С последней инициацией тебя!

История восьмая. Обломинго - птица вещая

- Ну иди, восставай из пепла, пока все разошлись, а убирать пепелище ещё не явились!

Девушка послушалась. Ей не потребовалось никаких усилий, чтобы вернуться в своё тело. Точнее даже - сначала вновь его собрать, восстановить... Она просто отряхнулась и пошла. На ходу наколдовала себе одежду вроде той, что носили белые женщины из британской фактории в Борсхане. Все амулеты и медальон Аллы-Марицы заняли законные места у Мгваны на груди, под глухим воротом. Будто ничего и не случилось. Только тупой болью колола сердце утрата да рождалось в сознании холодная решимость - получить с них плату по полной...

Остаток ночи и раннее утро Мгвана провела в тёмных зарослях дворцового парка. В восьмом часу двинулась покорять Лондон.

Очень скоро чёрная волшебница поняла: ничего, о чём она мечтала и к чему стремилась, в этом, воплощающем зло, городе нет и в помине. Большинство населения просто неграмотно. Женщина в университете - нечто невозможное в принципе. Максимум на что можно рассчитывать - это три-четыре класса образования. Да и то не тогда, когда ты чернокожая, без денег и приехала из колонии своим ходом, а не была кем-то привезена.

Ну что - пробираться на пиратский остров за сокровищами, завещанными подругой? Перебираться в другую страну - помнится, и Чарли, и Алла-Марица говорили, что на их континенте уже давно есть скоростные программы для обучения взрослых всем наукам сразу. Хотя, конечно, и в Штатах, и в Гермайдии образование доступно не каждому, но общий уровень - совершенно не такой, как здесь! Хоть бы кто из них двоих, о ком так болит сердце, сказал вовремя Мгване, как обстоят дела в Англии! Хотя вряд ли и один, и другая бывали на британской земле дальше какого-нибудь из портов...

...Вечерело. Мгвана сидела на ступеньках заднего крыльца некоей церковно-приходской школы. На всякий случай девушка стала невидимой. Хотя за весь день никто не узнал в ней ту, которую вчера сожгли на площади. Впрочем, этого Мгвана не слишком-то и опасалась. Вряд ли кто разглядел и запомнил её лицо - только цвет кожи и амулеты...

Всё же Мгвана стала невидимой, чтобы спокойно подумать. Может быть, так и ходить на занятия - невидимкой? Сначала в церковно-приходскую, потом в гимназию какую-нибудь, в университет... Не хотелось бы так, конечно. Мгвана привыкла в красках представлять себе, как удивляет высокомерных британцев своими успехами в учёбе. Ну да что там Алла-Марица, упокой Тёмный лес её душу, говорила про кошачий эгоизм и про длинные пути? Попробовать, что ли, без них? Ещё можно поискать какую-нибудь сельскую школу, где работают энтузиасты, мечтающие нести просвещение в массы. А там, глядишь, подвернётся попутный транспорт к пиратскому острову и к тому континенту, где учат получше, чем здесь...

Ой нет, хватит с неё кораблей, капитанов и дальних плаваний! Она, Мгвана, просто поднимется в воздух и полетит куда ей надо...

Тут девушка застыла, поражённая внезапной мыслью. Проклятие, зачем она убила три года на ожидание корабля? Ведь могла бы значительно раньше научиться и летать, и переноситься на дальние расстояния... Уже бы давно знала всё про землю врагов, давно нашла бы, где учиться... А главное, не было бы этих лет на море, этой дикой дружбы, этой потери...

"Эй, вы там, заразы! - мысленно обратилась Мгвана к "голосам". - Вам не судьба было мне сказать после того, как я отослала из Борсханы Чарли, что я не с того начинаю и выбрала неверный путь?"

"Не судьба, конечно! - тут же прозвучал ответ. - Тебе надо было передохнуть, набраться сил и умений, подзабыть своего матросика и научиться ждать и ненавидеть..."

"Ненавидеть я всегда умела! Но вы ведь только подумайте, что дальше-то получилось! Раз я так ждала корабля - то моя воля притянула в Борсхану Аллу-Марицу и её "Вервольфа". И из-за меня волчица не смогла больше прятаться и спасаться, из-за меня направила корабль туда, где её ждала верная смерть!"

"Ну уж это ты махнула! Разве не о смерти только и мечтала твоя подруга?"

"Но не мечтала ведь на неё нарываться!"

"Рано или поздно она бы к этому пришла! С её-то прогрессирующим душевным недугом! Думаем, про Чёрную луну она давно себе в голову забрала... Да и что тебе, кто она тебе? Случайная попутчица, с которой ты, к тому же, поимела неплохое наследство!"

"Заткнитесь, а?"

"Ты чего такая бешеная? Мы не хиппи, мы не панки, что ли? Ты ещё пожалей, что ваша дружба не успела стать чем-то большим!"

"Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, но явно какую-то гадость! Скверные создания, зачем вы всё это допустили?"

"Чтобы ты научилась восстанавливаться после трагедий. Чтобы умела умирать и воскресать. Ну и, повторяем, золотишко с камушками тоже лишними не будут..."

"Ну вы и гады ползучие! Что ж дальше-то?.."

"Дальше, дорогуша, ты ещё об одной вещи забыла. Тебе надо сделать операцию, чтобы гарантированно стать бесплодной! В Англии этого не умеют, так что по-любому тебе надо на другой континент. В Америке могут помочь бесплатно, там сейчас большое поветрие по части стерилизации, тем более им явно невыгодно, чтобы плодилось чёрное население..."

Мгвана ответила страшным проклятием из репертуара покойной капитанши "Вервольфа".

"Да ну вас к чёртовой матери! Пойду-ка я временно в монастырь! Заодно хоть начальное образование там получу!"

"Ну-ну, а мы на тебя полюбуемся!"

* * *

Бог белых - это, конечно, злой и несправедливый Бог. К тому же большой лицемер и любитель, чтобы к нему подлизывались. Но, по идее, его служители должны быть милосердны к любому и каждому.

Мгвана отказалась от мысли учиться, будучи невидимой. И решила проверить вариант своей идеи об энтузиастах народного образования. Интересно, существуют ли хотя бы теоретически среди англичан приличные люди?

Девушка не стала наведываться на остров и черпать из наследства Аллы-Марицы, дабы внести за себя щедрый вклад в обитель. Всё же наличие подобных средств у выходца из колоний могли неправильно понять. Деньги, конечно, запечатывают уста, но проще было сочинить жалостную историю о том, что она, Мгвана, была служанкой в одной семье, недавно приехавшей из Борсханы в родную Англию. Но белые хозяева были убиты разбойниками, и осталась она, бедная Мэгги, одна на свете...

Молодая послушница, заведовавшая странноприимным домом при монастыре под Лондоном, историю сглотила. Мгване даже неловко стало, что обманула такую милую и добрую девушку, которая всех жалеет и просто не может никого ни презирать, ни унизить. Может быть, она одна из тех, гипотетических, приличных англичан? Может быть, эта Роза сумеет сделать так, что новую обитательницу убежища не только будут использовать на грязных работах, но и допустят в школу? Обитель-то обширная, и чего в ней только нет...

История девятая. Kyrie eleison Господи помилуй (греч.), или Мы накуролесим!

Всего семнадцать, а в обители про неё рассказывали чудеса. Она не боялась никакой тяжёлой работы, никакой грязи. Она ходила за больными, облегчала их телесные страдания и, что не менее важно, выслушивала их исповеди. Люди, нашедшие приют в стенах монастыря, могли быть уверены: дальше Розы их тайны никогда не пойдут. Конечно, монахини пытались ограничить круг обязанностей юной послушницы общением с такими же, как сама, молодыми девушками, пусть даже многие из них - изрядные грешницы... Или, ещё лучше, пусть бы Роза ходила за маленькими детьми, за подкидышами, такими же, как она сама. Но не такова была Роза Мидсаммер. Ей хотелось везде успеть и всем помочь. Она не боялась и не брезговала общаться и с нищими, и с бродягами. И самые непростые, грешные души зачастую поворачивались к ней лучшими сторонами, каких и сами доселе не подозревали в себе.

Но это ещё не всё. Главная легенда обители, история, которую очень не любила рассказывать сама Роза, но которая словно шла впереди неё, окружала её облаком молвы и славы, будто беззвучным шёпотом всех, кто её знал, - история состояла в следующем.

Пару лет назад случился очередной мятеж сторонников прежней династии. Претендент на престол долго прожил за границей, будущих подданных ни в грош не ставил и в отряд к себе набрал разных проходимцев. Что ни говори про её величество королеву Джорджиану, не этим людям было свергать её с трона. Мятежники были отброшены от Лондона. Остатки рассеянного отряда, в том числе сам претендент, пытались найти приют в странноприимном доме. То есть это они так представлялись - бедными и несчастными, а сами задумали чёрное дело. Под покровом ночи заминировать подвал дома, где нашли приют старики, женщины и дети. А наутро претендент собирался встать, держа зажжённую спичку рядом со шнуром, и требовать корону!

Но получилось так, что в ту душную июльскую ночь Розе Мидсаммер не спалось. И в самый глухой предрассветный час пятнадцатилетняя послушница спустилась в погреб взять жбан с компотом, попить прохладного... Пока шуровала по полкам - в подвал спустились трое из давешних бродяг, попросивших вчера приюта. Эти люди были из числа тех немногих, кто не понравился Розе с первого взгляда, в ком ей не виделось ни одной светлой черты. Девушка стояла так, что бродяги её не видели. Она затаилась и превратилась в слух, да и глаз с подозрительных личностей тоже не сводила. И видела, как осуществлялся новый Пороховой заговор.

Роза дождалась, пока негодяи всё закончили, выбралась, чуть дыша, из погреба и, чтобы не так было страшно, пошла будить хоть кого-нибудь из своих друзей.

В подвал они вернулись втроём - послушница и с ней два дяденьки из столярной мастерской. Оба они застыли на пороге, сонно моргая и пытаясь понять, впрямь ли видят перед собой взрывное устройство. А Роза долго так не выдержала. Она выдернула шнур из бочки с порохом и бросила в окошко. Тогда только отмерли её помощники. И втроём они пошли запирать спящих злоумышленников в комнатах.

Наутро в обители уже была королевская гвардия, которая и забрала заговорщиков в Лондон. Её величество истории то ли не узнала, то ли сама её и замолчала. Джорджиане или кому-то из её военачальников невыгодно было, чтобы все узнали: претендент не был убит или захвачен в плен в том решающем бою...

Вот так и получилось, что Роза Мидсаммер стала героиней местного масштаба. Искать правды в Лондоне её друзья частью не имели возможности, а частью не хотели - устав монастыря предписывал смирение... Да и самой Розе слава была ни к чему.

* * *

Мгвана-Мэгги присматривалась к юной патронессе странноприимного дома и никак не могла понять: неужели и впрямь бывают такие хорошие, безупречные люди, тем более здесь? Она, эта Роза, верит в то, что делает, и пожинает плоды своей деятельности! Может, и в самом деле побольше бы таких, как эта девушка, - и поменьше будет жадных захватчиков чужой земли? И вот ведь живёт человек, просто дарит людям свою доброту, просто не может жить по-другому! В отличие от всех, кого Мгвана близко знала, Роза никогда не декламировала о своём предназначении, о жертвах, на которые ради него идёт, и всегда была уверена в себе. Почему самой чёрной волшебнице не дано пройти таким путём?

Ответ нашёлся быстро. Кому нужна её доброта? Проблем родного племени не решит никакое милосердие, оно может только продлить агонию. А англичанам африканка не указ... Что ж, судьба, как видно, у Мгваны такая - быть злом от зла. А пока - хоть не показывать этого, пожить в спокойном мире, где все к тебе нормально относятся - пока ты не пытаешься высовываться из рамок, определённых твоим положением... Хорошо, что Роза эти рамки понимает достаточно широко, что ей приятно видеть, как бедная Мэгги постигает азы грамоты...

Мгвана училась легко и с удовольствием, с осознанием того, что это она может получить только извне, а не наколдовать сама. Иногда вечерами перед мысленным взором девушки появлялась Алла-Марица со своей неповторимой волчьей усмешкой. Показывала острые клыки и говорила:

"Ну что, кошара, пригрелась у огня? Может, ты сейчас воплощаешь свою истинную мечту, гррр? Учиться ради того, чтобы овладевать знаниями, и немножко ради того, чтобы тебя ставили в пример остальным? Ох, подруга, попомни про мой остров!"

"Помню, капитан! И о предстоящей операции помню, и о грядущих университетах..."

...Устами погибшей подруги говорила истина. Мгване было жаль, что уже, совсем незаметно, подходит к концу последний, четвёртый год её обучения в монастыре. Когда она закончит местную школу - ей, чёрной волшебнице, больше незачем будет здесь оставаться. Хотя здешние обитатели другого мнения... Спасибо им, конечно, за всё, но что бы они понимали! Чем ближе был день прощания, тем яростнее просыпалась в девушке жажда действия - или Мгвана сама подогревала её в себе, ввиду предстоящих житейских бурь? Благость и доброта - конечно, отлично, но ведь монастырь стоит на непростом месте! Чёрная волшебница точно знала: прежде здесь было крупное языческое святилище, и в стенах обители ещё можно найти священные камни и деревья. Они не раз пытались заговорить с девушкой, и сейчас она наконец решила прислушаться. Что-то будет, что-то непременно случится!

* * *

В один из последних дней, проведённых Мгваной в обители, девушка, делившая келью с Розой Мидсаммер, покинула монастырские стены и устроилась в Лондоне на хорошее место. Патронессе было, видимо, одиноко и неуютно, и почему-то она выбрала новой соседкой чернокожую Мэгги. То есть не выбрала, а очень вежливо спросила:

- Милая Мэгги, ведь ты живёшь одна - не хочешь ли перебраться ко мне?

Мгвана согласилась. В ушах у неё настойчиво звенело: "Что-то будет!" - а Розу она всё-таки не смогла разгадать до конца. Та оставалась при своих обязанностях, заботах и радостях, а постриг всё же принимать не спешила.

Об этом мнимая Мэгги и заговорила с девушкой перед отходом ко сну.

- Ой, я сама ещё ничего не поняла, - в раздумье сказала Роза, снимая платок и вынимая шпильки из роскошных каштановых волос. - Вроде и из обители уходить не хочу, да и некуда, а вот словно что-то не пускает под монашеское покрывало!

- Ну и правильно! Знаешь, по-моему, нет ничего глупее, чем умереть девушкой. Ой, прости, тебе негоже такое слушать! Ты такая хорошая, что у тебя должно быть всё по-честному и красиво. Кто-нибудь и отсюда позовёт тебя замуж, может, тебе ещё и выбирать придётся!

Смущённая Роза не сказала ничего. Неслышно прошла в угол кельи, покрошила на пол хлеб - для мышек, которые жили в норке в углу. Мгване они безумно нравились, она и раньше слышала о том, что Роза с ними дружит, и от этого местная героиня сильно выигрывала в глазах своей новой соседки.

Мыши всё время хихикали, но Мгвану приветствовали весьма учтиво. Глядя, как Роза кормит зверьков и возится с ними, чёрная волшебница вдруг поймала себя на мысли: да она напоминает Аллу-Марицу, вот только чем?

Уже под утро Мгвана проснулась от внезапной мысли: да тем, что Роза тоже, пусть и неосознанно, ведёт себя так, словно она ближе к зверям, чем к людям... Чёрная волшебница закрыла глаза, пытаясь то ли обдумать своё открытие, то ли снова уснуть. Но тут юная соседка заворочалась во сне, и до слуха Мгваны долетело несколько бессвязных фраз:

- Мартин, где ты? Как ты без меня?.. Прости, что я умерла... позволила себя убить...

Несколько всхлипываний - и всё стихло. Негритянка не успела, хотя собиралась, подойти к Розе и разбудить, спросить, в чём дело - кошмар, видимо, кончился сам собой.

Утром Мгвана всё же спросила:

- Слушай, Роза, тебе что-то плохое приснилось сегодня ночью? Ты плакала во сне и звала какого-то Мартина...

- Ой, ничего не помню! Хотя девушка, которая жила со мной раньше, говорила, что со мной это бывает...

В этот миг чуткий слух волшебницы уловил мышиную возню в норе и шёпот. То ли зверьки что-то обсуждали, то ли вновь подали голос языческие святыни...

История десятая. Прогулка по Тёмному лесу

- Знаешь, нам кажется, что Роза - тоже мышка! Только большая.

- Ой, и я заметила! - распахнула глаза Мгвана. - А вы ей об этом не говорили?

- Говорили, только она отмахнулась - мол, мечты это всё... А ведь вряд ли это чепуха. Иначе откуда бы ей знать наши мышиные легенды?

- Это вы о чём? Не о её ли снах?

- О них самых! Ведь Мартин Воитель - это мышиный святой! Есть такой обетованный мир, где звери живут как люди, а людей, пардон, нет совсем. Так вот, Мартин Воитель очень много сделал для этого мира, был грозой злодеев, одним из основателей аббатства Рэдволл, где дадут приют любому и каждому...

- Почти как здесь, - вставила другая мышь, - только там повеселее, не на такой богословской основе.

- Ну да, - продолжала первая мышь. - Даже после своей смерти Мартин продолжает помогать жителям аббатства. Является в снах достойнейшим, поднимает их на борьбу с врагами, указывает, кому руководить аббатством и кому быть его главным защитником.

- Так этот мир существует? - спросила Мгвана. - Просто была у меня одна знакомая, которая очень бы хотела там жить... Считала себя волчицей, по недоразумению родившейся человеком. И всё мечтала после смерти попасть в Тёмный лес...

- Ну, в том мире много зверей, не только мыши... Мы за всех не поручимся - но наше племя знает наизусть все сказания Страны Цветущих Мхов. Хотя нам туда не попасть - если только и впрямь в Тёмный лес... И если есть люди, которым открыты картины того мира, - значит, они, наверное, бывшие звери. Ведь какие-то ворота между тем миром и этим всё же есть!

- Что вы пытаетесь сказать? Что, умирая там, многие жители того мира воплощаются здесь в людей?

- Ну, не знаем, насколько многие, но некоторые - явно. Вместо Тёмного леса. Я же самое главное рассказать не успел. У Мартина Воителя, когда он был совсем молодым, была любимая девушка. Красивая и отважная, трагически и нелепо погибшая в бою. И знаешь, Мэгги, как её звали? Роза. Поздняя Роза из Полуденной долины, вон оно как!

- Но тогда всё становится на свои места! - закричала чёрная волшебница. - Интересно, благо для неё или зло, что она не помнит своих снов? Вроде бы благо - хотя мне жаль в этой ситуации Мартина. Получается ведь, что и в Тёмном лесу не найти ему счастья?

- Если рассуждать по-мышиному - то Роза должна стремиться в Тёмный лес!

- Но ведь это значит - стремиться к смерти! Отравить себе всю жизнь, решиться, может быть, на самоубийство - ведь, если я правильно понимаю, в Тёмный лес попадают без разбору добрые и злые, грешники и праведники?

- Говорят, что да. Любые разумные животные. Вот неразумные, говорят, становятся после смерти другими животными, или людьми, или даже сверхлюдьми - всякими там полубогами... А у нас, разумных, живущих как по-звериному, так и по-людски, воздаяние бывает при жизни.

- Хорошенькое воздаяние! - возмутилась Мгвана. - Чем заслужила Роза свою гибель, тем более, как вы говорите, чуть ли не случайную, в расцвете молодости, красоты и любви? Если уж так случилось - могли бы ей позволить повидаться после смерти с Мартином! И даже не повидаться, а дождаться его и остаться с ним! А вместо того получается какая-то ерунда! Что-то не так в вашем Тёмном лесу! Надо бы пойти разобраться!

- Слышим большую мышиную правду! - восхитились питомцы Розы. А деревья и камни зашелестели, зашептались, отозвались в сердце чёрной волшебницы:

- Дерзай, Мгвана Нга, дерзай!

Тревожный ветер пронёсся над обителью, воздух сгустился, будто перед грозой, в окна повеяло первобытной силой... И так продолжалось до той минуты, пока в келью не вернулась Роза. Усталая, но так и светившаяся тихой радостью. Не подозревавшая, какие страсти закипают вокруг её скромной особы...

* * *

Недолго суждено было Розе оставаться в неведении. Не могла же Мгвана устраивать её счастье через её голову! В ту же ночь, ближе к утру, когда юной послушнице опять начал сниться кошмар, Мгвана усилием воли проникла в её сознание и запечатлела в памяти всё, что увидела глазами Розы. Картины того мира и портрет отважного мышиного воителя...

А на другой день, после обеда, когда часть дел была закончена и все в обители имели законное право немножко передохнуть, чёрная волшебница обратилась к патронессе:

- Послушай, Роза, тебе никогда не говорили, что ты на самом деле мышь?

- Ой, мои зверюшки и с тобой поделились своими странными фантазиями? Забавно, и нелепо, и грешно, наверное...

- Вот уж какой здесь грех? И ты знаешь, Роза, ведь это правда, и я могу тебе это доказать!

Послушница мелко закрестилась:

- Неужели ты дьявол, Мэгги, или ведьма?

- Да ну, глупости! Обычная дочь чёрной Африки, - бросила Мгвана. И силой своего взгляда спроецировала на стене полутёмной кельи яркую, цветную, озвученную картину - недавний сон Розы.

Девушка сначала не хотела смотреть. Но всё же глянула разок из-под ресниц - и больше не смогла оторваться от зрелища. Лицо её постепенно менялось, словно с сознания спадала пелена и Роза становилась сама собой. Губы её полуоткрылись, в глазах застыли непролитые слёзы.

- Мартин... - чуть слышно вымолвила она, когда импровизированный экран погас. - Я же должна была дождаться тебя в Тёмном лесу! И что только я делаю в этом странном мире?

Мгвана обняла девушку-мышку за плечи:

- Ну, вообще-то ты здесь не прохлаждаешься... Многие благодаря тебе стали лучше, да в конце концов - ты же всех их спасла однажды... Может быть, для этого тебя и направили в наш мир. Обители будет очень тебя недоставать - если ты, конечно, решишься её покинуть.

- Решайся! - вмешались мыши. Они давно уже вылезли из своей норы, но до сих пор сидели тихо...

- Дайте подумать... - Роза прижала холодные пальцы к вискам. - А если здесь кому-то будет плохо без меня?

- Будет, конечно, - вздохнула мнимая Мэгги. - Не будь ты такой скромной - ты бы сказала по-другому: "А не развалится ли тут всё без меня, не пойдут ли прахом мои труды?" Вот этого ты можешь не бояться. Семена, брошенные тобой, упали на благодатную почву. Я чувствую людей, и я знаю, что говорю!

- Благодарение Богу, если это так! - послушница преклонила колена перед иконой и положила земной поклон. - Только я ещё об одном думаю. Может быть, на самом деле Мартину и мне суждено умереть в один день? Ему там, а мне здесь? И если он прожил славную жизнь - то, может, и мне стоит прожить сколько мне на роду написано?

- Да нет, - пискнул кто-то из мышей. - Мартин давно умер, а ты всё ещё здесь!

- Хвостатые, - вступилась Мгвана, - Роза, возможно, совершенно права. В разных мирах время может идти по-разному. Другое дело - знать теперь обо всём и тянуть эту жизнь, и мечтать о смерти, и вянуть на корню, и ещё сделать кого-то несчастным оттого, что ты ему не достанешься... Лично я бы не смогла. Тем более когда можно просто встать и уйти.

- Мэгги! Ты толкаешь меня на самоубийство?

- Ни в одном глазу! Один раз, Роза, ты уже умирала. Я, кстати, тоже, и могу подтвердить, что удовольствие ниже среднего. Я сумею открыть тебе путь просто так. И ничего с тебя за это не потребую. Ты только скажи - хочешь?

- Хочу. И очень хочу! Только дай мне день на то, чтобы попрощаться с обителью...

- С удовольствием! Всё равно открывать ворота надо ночью, в тот час, когда ты обычно видишь во сне Мартина...

* * *

В эту ночь соседки-заговорщицы так и не смогли уснуть. Розу била дрожь, девушка куталась в одеяло и платок, говорить не могла... Мгвана лежала с открытыми глазами - прислушивалась к языческим святыням. Получалось, что всё должно было произойти так, как она и надеялась, как и успокаивала Розу. Без крови, насилия и непристойностей. Легко, красиво и естественно, а потому безгрешно.

- Пошли! - сказала чёрная волшебница, когда часы на башне пробили три.

Девушки бесшумно оделись и тенями проскользнули в коридор, потом вниз по лестнице, вышли в монастырский сад.

- Нам сюда, - Мгвана направила Розу к маленькой часовне, приютившейся сбоку от странноприимного дома. - Здесь под полом есть священный языческий камень. Не бойся, это добрая сила, она тебя не обидит!

В тёмном храме мнимая Мэгги указала послушнице-мышке, где встать. И напутствовала:

- А теперь скажи что-нибудь умное! Или нет - просто скажи что Бог на душу положит, чем сердце успокоится!

- Благодарю Тебя, Боже, - неожиданно ясно и проникновенно произнесла Роза, - благодарю Тебя за то, что люблю Мартина!

На полу, вокруг её ног, появилось тёплое свечение. Сияющий круг начал вращаться, оторвался от пола, взлетел, расширяясь, под своды часовни... И обе девушки увидели: они стоят как стояли, только под небом, луной и деревьями. Мгвана обнаружила себя на траве, а Розу - на большом камне, видимо, том самом, священном. Только Роза очень изменилась. Она теперь стала мышкой. Не такой крошечной, как её приятели из-под пола, а мышкой ростом Мгване по колено и одетой в красивое платье. Но, вне всяких сомнений, это была она - Роза Мидсаммер. Роза из Полуденной долины.

- Вот я и вернулась! - пискнула мышка, ловко спрыгивая с камня. - Спасибо тебе, Мэгги! О, Мартин, здравствуй!

Навстречу Розе уже шёл прославленный мышиный воитель, совсем такой, каким Мгвана видела его в подсмотренном девичьем сне. Видно было, что хоть он и мышь - но не зря его чтут все добрые звери и уважают злые в этом и других мирах! За спиной Мартина, на почтительном расстоянии, толпились самые разные животные, все на задних лапах и нарядно одетые, многие при оружии. Близко никто не подходил, не желая мешать свиданию.

Мартин выглядел таким же юным, как Роза. "Интересно, - подумала Мгвана, - сколько он здесь её прождал?" Но ни о чём спрашивать она не стала. Пусть эти двое побудут наедине, пусть им будет хорошо - ведь в земной жизни они не успели сказать друг другу ни словечка о любви, так поняла чёрная волшебница из Розиных снов...

Мгвана помахала мышам рукой и нырнула в звериную толпу. Обитатели Тёмного леса изумлённо расступались перед невиданным созданием. Но вдруг девушка услышала над ухом знакомое "гррр!" и оказалась в объятиях крупной, закованной в доспехи волчицы.

- Алка! - завопила Мгвана. - Алла-Марица! Такой ты и должна была стать! А глаза прежние...

- Привет, подруга! Какими судьбами здесь?

- Вот, грешным делом, Мартину Воителю невесту вернула...

- А, я хоть и хищник, и пиратка, но таких, как они, уважаю! Они оба только что здесь появились, а тебя я и не различила сначала в полумраке, гррр! Прости, что не могла позвать ни на свадьбу свою, ни на крестины...

- Ой, поздравляю! А много волчат?

- Пятеро.

- С ума сойти!

- Не то слово! Пошли знакомиться?

Но тут их прервали. Из поднебесья раздался громовой голос:

- Что делает человек в Тёмном лесу?

- Исправляю ошибки местного начальства! - дерзко ответила Мгвана посреди всеобщего молчания. Алла-Марица попыталась показать ей большой палец, но волчьей лапой это оказалось затруднительно...

- Это ты про Розу, что ли? - уточнил голос. - Да соединилась бы рано или поздно эта знаменитая парочка, незачем тебе было и стараться!

- Вас не спросила! Почему вы вообще заставляете ваших зверей становиться после смерти людьми? Многие же мучаются! Никогда не поверю, чтобы сами просили...

- Ну поставил я, дух Тёмного леса, парочку экспериментов - закончилось-то всё хорошо! И жутко интересно было наблюдать, как они выпутаются...

- Я запрещаю тебе это делать! Слышишь - запрещаю!

- А я у себя дома! А ты в гостях! Звери, врассыпную, я сейчас поражу её молнией!

- А я её собой закрою, - скучным голосом сообщила Алла-Марица.

- Да и этого не нужно, - фыркнула сама Мгвана, - спасибо, конечно, но я ведь живой громоотвод!

Дух, видимо, озадачился и ничем швыряться не стал.

- Ладно, ступай, - сказал он наконец, - было бы в тебе побольше кошачьего - не выпустил бы из своих владений. Но ты здесь чужая. Ступай, больше тебе никого спасать не придётся!

Чёрная волшебница простилась с подругой, как прощаются навсегда. Розу и Мартина она так больше и не увидела. Пожалела мимоходом, что ей не разрешили остаться на их свадьбу - ведь могла бы и посажёной матерью невесты быть!

* * *

Выходя снова в своём мире из часовни, Мгвана немножко похулиганила. Силой своего взгляда изобразила на свежевыбеленной стене храма иконописный портрет Розы Мидсаммер в человеческом облике. И наутро, перед службой, раззвонила по всему монастырю:

- Я видела, как её забрали ангелы! Она слишком хороша для нашего мира!

...Этот день был для чёрной волшебницы последним в школе и в самой обители. Переименованной, кстати, через пару лет в честь святой Розы. Показательно, что, по слухам, фреска в часовне начала играть роль почти такую же, как гобелен с изображением Мартина Воителя в далёком зверином аббатстве. Избранные удостаивались чести говорить со святой Розой, не подозревая, что прикасаются к языческой двери между мирами...

История одиннадцатая. Три на три на три - и десять

Чёрная волшебница сама удивлялась, сколько в ней вдруг открылось злости и человеконенавистничества. Неужели святая обитель все эти годы защищала её, Мгвану, от неё самой? Не много ли чести этим английским святыням?

Девушка пребывала последнее время исключительно в состоянии невидимости, чтобы не ввязаться в какую-нибудь свару. Ввязаться-то очень хотелось, только вот для будущего дела это было как минимум бесполезно. Зато когда "голоса" напомнили Мгване о предстоящей операции - чёрная волшебница встретила эту идею без обычного ужаса и возмущения. Наоборот, ей подумалось, что операция сделает её свободной в своих поступках, свободной от ответственности и переживаний. Поспособствует в дальнейшей учёбе и борьбе. И с лёгким сердцем, в полном сознании собственной правоты, Мгвана перенеслась в Америку.

Кампания по стерилизации уже заканчивалась, за что "голоса" разворчались на свою подопечную: мол, раньше надо было думать, а не за монастырскими стенами прятаться! В результате девушке, рассчитывавшей на бесплатную операцию, заявили:

- Конечно, много вас тут таких, и чем меньше - тем лучше бы, но пока много - не мешало бы ещё и денег с вас получить!

И опять не захотела Мгвана быстренько сгонять на пиратский остров и вернуться с парой старинных монет или сверкающих камней. Так быстро в деньги их не обратишь, да и с большой вероятностью обвинят в краже...

Ну хорошо же. После монастыря девушка не боялась ни шить, ни стирать, ни убирать, ни ходить за больными, ни в огороде копаться, ни возиться с животными... Она выходила из клиники с твёрдым намерением поступить куда-нибудь на место. Но буквально на соседней улице Мгвана увидела нескольких ребят с гитарами. Они играли красивую музыку и пели песню - очень старинную, чёрная волшебница не раз слышала её в монастыре. То была длинная баллада о разбойнике и девушке, ставшей потом святой.

Мгвана замерла, остановилась - а потом подошла к парням. И подпела им - голосом неожиданно сильным и чистым.

Прохожие стали останавливаться. Многие подходили к певцам и бросали монеты в шляпу одного из них.

- Молодец, девка! - сказал обладатель шляпы, когда они допели балладу. - Останешься с нами?

- До вечера точно останусь! - Мгвана сверкнула белозубой улыбкой. - А там посмотрим.

...В сумерках, когда они уже пели балладу о кораблях - её негритянка тоже знала - на другой стороне улицы показался человек в тельняшке, с рыжеватой шкиперской бородкой и с деревяшкой вместо левой ноги. Как и все, он замедлил шаг, прислушиваясь, потом перешёл дорогу и поравнялся с певцами. Мгвана посмотрела в его открытое, обветренное лицо, заглянула невзначай в серые глаза - и замолчала на полуслове.

Это был Чарли Блек. Потрясённый куда сильнее, чем она. Ну и понятно, замелькали мысли в голове волшебницы, ему сейчас должно быть года тридцать два, столько и на лице написано. А она-то смотрится такой, какой и была, когда они расстались. В монастыре Мгвана выглядела на свои годы и позволяла времени брать над собой власть. Но, покинув обитель, сразу включила колдовство...

И вот теперь они двое стоят и смотрят друг другу в глаза. И слов друг для друга у них нет - даже не потому, что на людях...

Чарли вздохнул и первым отвёл взгляд. Сунул руку в карман брюк, достал бумажку в десять долларов - всё, что у него оставалось за душой. И не в шляпу положил, а протянул Мгване, не глядя больше ей в лицо. Она, так же не поднимая глаз, взяла купюру, перегнула пополам. И тем же движением, что моряк, сунула её в карман джинсов. И ещё усмехнулась.

Чарли повернулся и пошёл - механически, будто заводная игрушка. Мгвана смотрела ему в спину, и тут у неё снова прорезался голос. Она присоединилась к певцам:

Белый парус растает в тумане за синей волною...

Вот такая любовь получилась у нас, капитан!

Моряк не обернулся.

...Ещё через пару часов уличные музыканты стали собираться по домам. Их старший, длинноволосый, с недавно отпущенной светлой бородой, честно отсчитал негритянке её долю заработанного.

- Спасибо, но не возьму, - твёрдо сказала чёрная волшебница. - Моя доля - у меня в кармане. А остальное - вам. Счастливо, ребята! - с этими словами она зашагала прочь.

- Девушка! - кричал ей вслед лохматый, уже надевший свою шляпу. - Может, телефончик оставите?

- А нету! - бросила Мгвана, уходя в сторону клиники.

* * *

Эту ночь девушка провела невидимкой в больничном парке. Не спала - колдовала над Чарлиной банкнотой, превращая её в неразменную. Такая вот плата за любовь - а впрочем, чего ты хотела другого, Мгвана Нга? Пользуйся теперь...

Весь следующий день чёрная волшебница сдавала анализы. А новым утром легла под нож. Легла спокойно, без страха и сожалений. Но под наркозом ей привиделся Чарли. Глаза - будто две бездны, жирно зачерченные простым карандашом... Утонуть бы там, пропасть без возврата!

...Мгвана очнулась на каталке в коридоре, под капельницей, с глазами, полными слёз. Сквозь боль в швах и кружение в голове всё пыталась что-то вспомнить, понять, высчитать. И наконец это ей удалось.

Сегодня ей исполнилось двадцать семь. Если верить Алле-Марице - Чёрная луна должна стоять в зените над её, Мгваны, бесшабашной головой. Это проклятое светило будило в девушке злость, толкало на непоправимые поступки. Надо было вовремя сообразить и взять себя в руки! О боги, знал бы Чарли, на что пошли его деньги! Он бы её, Мгвану, точно прибил. Или прирезал. И был бы при этом глубоко прав. Эх, чем смеяться ему в спину - надо было побежать за ним, догнать, объяснить хоть что-то и хоть что-нибудь спасти...

Девушка рыдала так, что едва игла из вены не выскочила. Но никто из сновавших по коридору медсестёр даже не подошёл к ней. Видимо, принимали происходящее за последствия наркоза. А может, вообще думали: то, чего она хотела - она за свои деньги получила, плюс к тому же анонимность, чего ей, чернокожей, ещё надо?

* * *

В тот вечер, когда невидимка Мгвана скрылась в больничном саду, Чарли Блек нанялся на корабль, ушедший наутро в южные моря. В те часы, когда чёрная волшебница отходила от наркоза, моряк уже был в плену у островитян-людоедов Куру-Кусу. Правда, это приключение кончилось для него вполне благополучно. Зарекшись верить женщинам, Чарли так и не растерял своего доброго отношения к туземцам. И сумел им доказать, что живой принесёт гораздо больше пользы, нежели изжаренный на костре... И после четырёх лет дружбы туземцы помогли ему выбраться с острова и вернуться в привычный мир, навстречу новым удивительным приключениям.

Мгвана не знала никаких подробностей, только ощущала: всё хорошо. Поскольку, несмотря ни на что, её амулет Чарли Блек носил не снимая.

История двенадцатая. Встреча на пиратском острове

Девушка открыла медальон покойной капитанши. Пробежала глазами строчку с координатами, запечатлела в памяти план острова. Представила себе место назначения - и перенеслась туда.

Пиратское королевство ждало и манило, как всегда, как и при жизни Аллы-Марицы. Мгване взгрустнулось: никогда уже подруге с волчатами не резвиться здесь... Постояла чёрная волшебница, склонив голову, возвращаясь мысленно в Тёмный лес. Наконец сказала вслух, но чуть слышно:

- Ну что, капитан, вот я и выполняю твою последнюю волю! Пойду смотреть, цел ли тайник.

Девушка прошла через заросли в глубь острова, к пещерам. Сюда она никогда раньше не забиралась, но, судя по плану, это должно было быть здесь.

Мгвана зашла в первую тёмную пещеру. И вскрикнула от неожиданности: там кто-то был.

- Какая встреча! - раздался из мрака знакомый голос. - Леди, вас в темноте не видно, но я вас узнал по одной взятой ноте!

Вспыхнул фонарик, и чёрная волшебница увидела перед собой лохматого, в чью шляпу ложились деньги за песни.

- Ой, привет! - воскликнула Мгвана. - А ты что здесь делаешь?

- Ты не поверишь! - он тоже легко перешёл на "ты". - Буквально вот ты ушла - и на другой день у меня обнаруживается дядюшка-пират, который лежит при смерти и хочет завещать мне клад! Он мне долго и путано объяснял, как добраться, и ещё говорил, что его-то клад - это так, семечки, а вот хорошо бы найти, куда их сумасшедшая капитанша спрятала основные богатства... Ну не знаю, мне, по правде говоря, это не очень интересно, я и махнул-то сюда только из любви к приключениям.

- О, тогда понятно, почему ты со мной так откровенничаешь! Хотя не боишься, что я сейчас тюкну тебя по голове?

- Ты знаешь, не боюсь. Меня никто ещё ни разу не тюкнул, с тех пор, как мне посчастливилось найти Магнит Любви... Но, конечно, когда я сюда добирался - ни с кем не откровенничал. А про тебя я просто знаю, что ты бескорыстная...

Про какой-то там "магнит" девушка пока пропустила мимо ушей. Ей сейчас интереснее было другое:

- Спасибо, а вот ты мне скажи - как же ты всё-таки сюда попал? Не мог же ты просить, чтобы тебя подбросили до острова, которого нет ни на одной карте?

- Да нет, добрался до ближайшего порта - а там сам, на лодке!

- Ого-го!.. Слушай, ведь если твой дядя ходил на "Вервольфе" - так я должна была его знать!

- Его пиратское имя было Длинный Джек.

- А, как же, прекрасно помню! Из всех наших он был, пожалуй, самым толковым мореходом. Неудивительно, что запомнил дорогу. И вообще неплохой он был дядька, даже жалко, что пират. Кстати, я теперь вижу - ты на него похож!

- Я сын его сестры. А вот ты кто такая? Родственница всеобщей пиратской мамочки, та тоже вроде была чернокожая?

- Не хочу тебя обманывать - я и есть Мгвана Нга Мохили, подруга и наперсница покойного капитана Аллы-Марицы. И наследница, между прочим.

- Ого! Ну тогда мне всё с тобой понятно. Рад познакомиться - Косматый.

- Это фамилия или прозвище?

- Подлинное имя, я бы сказал! Поскольку я хочу жить как мне нравится и делать что мне хочется...

- А на что бы ты пустил эти деньги?

- Ой... Накупил бы конфет и раздал бы детям, дождь бы устроил из конфет. Каникулы бы закатил на весь город, чтоб аж устали веселиться! А потом... не знаю... отдал бы что осталось какому-нибудь детскому дому и опять бы... автостопом по всему свету! Ничего другого не прошу от жизни, а на эти свои странствия я всегда и сам заработаю, я привык!

- Слушай, ты про какой там магнит говорил? По-моему, ты и без него весьма симпатичен! До чего здорово, что на этом острове оказались именно мы с тобой, мы столкуемся! Послушай меня, Косматый, я сама для себя, наверное, хочу того же, чего и ты, да только вот родом я из жаркой, пропадающей под англичанами страны. И Алла-Марица завещала мне свои сокровища непосредственно на освободительную борьбу. И вот когда моя страна сбросит иго - тогда можно будет устроить то, о чём ты сейчас говорил!

- Вон оно как! Ты знаешь, Мгвана Нга, я не борец, я люблю мирную, веселую жизнь, но только я знаю: без боя её не бывает. И умею постоять за себя и друзей. А ты мне тоже очень симпатична, ещё с того раза, как мы пели на улице. Так что давай с тобой заключим договор. Не какой-нибудь там формальный, а договор чести и доверия. Станем хранителями сокровищ и не дадим друг другу превратиться в драконов!

- Ну давай руку, и пошли искать! А то вдруг здесь ещё до нас побывали другие пираты или их родственнички - не такие идеалисты, как мы с тобой!

Парень с девушкой обменялись крепким рукопожатием и двинулись вперёд, во тьму, из пещеры в пещеру.

* * *

Тайник Длинного Джека оказался в целости и сохранности. Там было много отменного старинного оружия, вызвавшего у Мгваны гораздо больший интерес, нежели у миролюбивого Косматого, и даже, пожалуй, неподдельный восторг. Впрочем, пиратский дядюшка припас для племянника и звонкой монеты...

До главного тайника, завещанного Аллой-Марицей, тоже никто за эти годы не добрался. Чёрная волшебница помедлила, прежде чем отсчитать от входа нужный камень, и произнесла тихо, как молитву:

- Во имя Тёмного леса, капитан, я пришла исполнить твою последнюю волю! Я безгранично доверяю человеку, пришедшему со мной. Мы поклялись во всём помогать друг другу. Пусти нас, Алла-Марица, в своё святилище!

И не пришлось ничего отсчитывать. Фосфорические огоньки, похожие на волчьи глаза, засветились над одним из сталагмитов. Мгвана, и не подумав позвать на помощь Косматого, легко отодвинула известковое образование в сторону и увидела сундук с сокровищами.

- Гррр!.. - раздался в голове девушки голос подруги-волчицы. - Мне кажется, на этот раз тебе повезло! Насколько может повезти кошке, когда она встречает кота. Счастливого марта, гррр!..

Мгвана вздохнула и ощутила ноющую боль в рубцах. Надо будет как-нибудь заняться и ликвидировать их к чёрту! Если, конечно, получится... Будь всё так просто с лечением и самолечением - не пришлось бы связываться с белыми докторами и их наукой...

Чёрная волшебница тряхнула кудрями и обратила к Косматому уже безмятежное, улыбающееся лицо:

- Ну что, первый раунд мы никак выиграли! Какие будут предложения?

- Ну, моя лодка к твоим услугам! Хотя, кстати, я так и не понял, как ты-то сюда добралась?

- Как добралась - так могла бы и выбраться, я ж колдунья! Но за любезное приглашение спасибо, так всё одно веселее! Теперь слушай, что скажу. На золото Длинного Джека я не претендую, можешь, как ты и хотел, устроить детский праздник. А мне, может быть, посоветуешь, где добыть скоростную программу обучения? У меня четыре класса, и я считаю - для настоящего борца этого недостаточно.

- Какая ты... разносторонняя девушка! Мне двадцать девять лет, у меня за плечами музыкалка, консерватория и брошенный университет, и ничего - прекрасно себя чувствую!

- Ещё бы не прекрасно, ты меня пообразованней!

- Я к тому, что не гонюсь за скоростными программами.

- Так что - не поможешь?

- Отчего же? Пойдём опять к ребятам, с которыми мы пели, это мои хорошие друзья. Некоторые из них ещё тянут лямку студенчества и могут помнить, каким бывает репетиторство перед вузом. Потому что любые скоростные - только в рамках средней школы, а ты метишь, наверное, выше... Твоё счастье, у нас в городе из-за одного только цвета кожи тебе дорогу в вуз не закроют, да на случай чего у нас и деньги есть... Только знаешь, Мгвана, я ведь долго на одном месте сидеть не могу, я всё равно наутро после детского праздника уйду бродяжить. Тебя не зову - у тебя вон какие планы. Могу устроить пожить к хорошим людям, тоже из числа моих приятелей. Только... чтобы никому не пришло в голову к тебе приставать - можно, я скажу всем, что ты моя девушка?

- Вообще ко мне не больно-то пристанешь... Ну скажи, если тебе так хочется и если ты считаешь, что это мне будет надёжной защитой!

- Будет, гарантирую!

- Спасибо! Иногда так устаёшь быть сильной...

- Мгвана! Скажи, а я могу когда-нибудь... ну ты понимаешь... надеяться, что это случится уже не понарошку?

- Не знаю, Косматый. Сначала давай встретимся вновь. Пока не могу сказать ни да, ни нет.

- Я понимаю. Я тебя не тороплю. Я видел твою причину - прости, что напоминаю...

- Ох, это было так давно, что почти уже неправда. Он был дурак, а я так просто гадина... Всё кончено, но больно до сих пор.

- Я понимаю, Мгвана. Я буду ждать.

- Я тоже. Буду ждать твоего возвращения!

История тринадцатая. Магнит любви

- Ну и зачем ты? - нежно укорял Мгвану Косматый.

- Да кто меня знает? Достали просто, понесли чушь про строгую материальность всего происходящего в наших мозгах...

- Ой, не ругайся, пожалуйста, по-научному, а? Я, может, из-за этого и бросил учёбу. Но тебе-то, как я понимаю, всё же нужно высшее образование? Хочешь совет? Не теряй год. Ты ещё успеешь подать документы и без труда поступишь на мой бывший факультет - на психологию.

- Ох, уволь меня от этого, проку-то чуть! Уж лучше... О! Попробую на химический!

- Зачем это тебе? Жечь свои розовые пальцы кислотой и пачкать их порохом?

- А от меня не убудет! Тебя, Косматый, всё время запутывает то, что я пытаюсь вести себя с тобой как простая смертная. Если бы ты знал...

- Предпочитаю не знать. Страшно общаться с людьми, побывавшими по ту сторону. Ты же сама говоришь, что дорожишь нашей дружбой именно потому, что можешь почувствовать себя слабой...

- Уже почувствовала, спасибо! И благодаря этому нашла решение.

И снова они двое махнули друг на друга рукой. Косматый опять покинул город, а Мгвана, на этот раз, с блеском выдержала экзамены.

Жила она всё там же, куда устроил её музыкально одарённый пиратский племянник. В компании весёлых, бестолковых и миролюбивых личностей. Их протест против окружающей действительности заключался в том, что они жили не с родителями, а своим сообществом, одевались по-чудному, ну и - самое неприятное - курили траву, убеждённые, что это просто баловство. Мгвана тоже как-то попробовала - из любопытства. И сказала, что ничего нового для себя не открыла.

- Я сны вижу интереснее, чем мне сейчас было! И притом вижу по собственному желанию!

- Не понимаешь ты ничего! - говорили на это девушке приятели Косматого. - С первого раза эту штуку не оценишь.

- А со второго бывает зависимость! - горячилась Мгвана. - Это не ко мне, конечно, но всё равно не хочу. Не считаю нужным.

- Да отстаньте от неё! - вступалась за новенькую одна из девушек коммуны. - Если на то пошло - Косматый ведь тоже этим не балуется! И вот я ещё ничего хорошего не нахожу, и зависимости не возникает!

- Ну ты у нас известная Мальвина, любезная Пинким! Оно и видно, что будущий педагог! А ещё - только бы тебе смотреть в рот Косматому!

- Да здесь мало кто не смотрит! - парировала девчушка и утыкалась в очередной кроссворд. Мгвана подсаживалась к ней, кивала с благодарностью и тоже пыталась проверять свою эрудицию.

* * *

Пинким - это было прозвище. Имя юная особа носила такое, что язык сломаешь: Пентесилия. А стать хотела, однако, не историком древнего мира, а филологом, по совместительству, может быть, преподавателем родного языка. Пинким признавалась, что с самого детства ей было интересно, из чего сделаны слова, как можно в них играть и играть ими. Она легко разгадывала шарады и ребусы и ещё того легче придумывала их сама. В общем, для неё не было проблем и с тайнописью. Потому-то отличница из хорошей семьи подалась в коммуну. Там можно было в своё удовольствие писать прямо на обоях шифрованные послания. А ещё - ходить во всём разноцветном, не безвкусном, но так и дышащем летом, солнцем и луговым разнотравьем. Не все это понимали, но Мгване, например, нравилось. Возможная новая подруга так ей и виделась сидящей на цветке, с огромной ягодой земляники в руках. Она, Пинким, небольшая была, изящная, быстрая и проворная. И ела по-мышиному, откусывая маленькие кусочки от большого ломтя.

Одно время Мгвана даже подозревала, что столкнулась ещё с одной кандидаткой в Тёмный лес. Неужели тамошний противный дух обманул чёрную волшебницу, когда сказал, что ей больше не придётся спасать никого из его подопечных? Это было очень сомнительно. Скорее или она, Мгвана, ошибается и придумывает, или... или Пинким из тех, кого вовсе не надо спасать. Из тех, для кого этот мир оказался лучше того, прежнего. Ведь она ни явно, как Алла-Марица, ни тайно, как Роза, не проявляет своей тяги к жизни в звериной шкуре, не вспоминает никого из той реальности... Может, есть и такие, кто является пришельцами как раз в Стране Цветущих Мхов?

Мгвана всё больше склонялась к этому мнению. Тем более что сама филологиня-кроссвордистка ни от кого не скрывала:

- Взяла себе ник из одной книги, одной части большого сериала. Была в аббатстве Рэдволл такая мышка Пинким, тоже вот, как я, любила загадки отгадывать, а погибла совсем молодой. Забравшись слишком далеко за ключом к разгадке. Вы знаете, ребята, если кто-то уходит так рано - значит, это кому-нибудь нужно. Может, в другом мире. Кстати, не вдохновляет меня их схема с Тёмным лесом, я слишком моралистка, наверное...

От Пинким чёрная волшебница с удивлением узнала, что священные легенды мышей и другого зверья давно записаны одним добрым дяденькой и изданы большими тиражами. Это лишний раз подтверждало догадку Мгваны о том, что не всех, пришедших оттуда, надо спасать. Кому-то хватает и просто интересных книг. Негритянка сама читала с удовольствием и не спешила ни с кем делиться рассказами о том, что лично знавала Позднюю Розу из Полуденной долины и даже как-то видела Мартина Воителя... Здесь бы такого не поняли - в первую очередь сама Пинким.

А всё-таки Мгване хотелось помочь новой приятельнице. Только в другом направлении: стать счастливой в этом мире. Чёрной волшебнице всё казалось, что не может быть под солнцем и луной пары лучше, чем Пинким и Косматый. Он ей нравится - впрочем, мало кому он не нравится. Но из всех его знакомых, кого Мгвана знает, на Пинким стоило бы обратить внимание в первую очередь. Да, Косматый надеется заслужить благосклонность своей чернокожей приятельницы. Да, вся коммуна говорит, что в первый раз он представил им кого-то как свою девушку, что никогда у него не было в этой компании серьёзных романов - даже, насколько они знают, и в этом городе. Да, Пинким девятнадцать лет, и она часто расспрашивает Мгвану о Косматом, смущает прямым вопросом:

- Ты очень его любишь?

- Не знаю ещё, - негритянка не могла решить, можно ли говорить всю правду, и начинала изворачиваться: - Ну, мне хорошо с ним, приятно, интересно... Но я пока не поняла, свяжу ли с ним свою судьбу навеки.

- Он приходит к нам - и первым делом глядит на тебя. А меня он и не замечал никогда, я для него маленькая и слишком серьёзная, да к тому же петь не умею. Да ладно, Мгвана. Была бы я действительно влюблена - мне бы следовало тебя ненавидеть. А я ничего такого не ощущаю. Значит, просто фонит Магнит Любви!

Чёрная волшебница не чувствовала в её словах фальши. И тем сильнее надеялась, что эти двое поймут наконец: они предназначены друг другу! С Косматым она поговорит, а Пинким отпустит подсознательно себя на волю, когда увидит, что место свободно...

* * *

Поговорить не пришлось. Косматый в этот раз, со времён Мгваниных вступительных, пропадал два года, и многое успело поменяться.

В те дни, когда разлука исчислялась полутора годами, негритянка стала замечать перемену в подруге, так и не видящей в ней, Мгване, соперницу. Пинким стала позже приходить и больше, задумавшись, молчать. Улыбаться про себя и не сразу слышать, когда к ней обращались. Чёрной волшебнице претило влезать в сознание мышки-кроссвордистки, но негритянка и так чувствовала: у подруги изменился эмоциональный фон. И настал день, когда несостоявшийся медик, не прибегая ни к научным, ни к волшебным методам, безошибочно поняла причину. И как-то ночью, когда девушки, каждая в своём спальнике, лежали рядом на полу, Мгвана сказала на ухо Пинким:

- Слушай, подруга, ты в курсе, что у тебя срок пять недель?

- Что-что?

- Ребёнок у тебя будет, вот что!

- Ой, как хорошо-то! Хотя и быстро, конечно... Ой, как я рада!

- Я тоже за тебя рада! - чёрная волшебница сказала это искренне, но мысленно возблагодарила темноту, которая скрывает, как пришлось поморщиться от боли в рубцах. - Только перспективы-то какие у тебя?

- Да хорошие перспективы! Мой любимый тоже обрадуется. Ты его не знаешь, он вообще не из наших, он из университета, целый завкафедрой, правда, не нашей, не выпускающей. Сначала его моя курсовая заинтересовала, а потом он мне сказал, что ему всегда нравилось, как я одеваюсь. Ну и...

- Слушай, Пинким, всё это хорошо, но ведь ему явно не двадцать лет! Как там у него с бывшими жёнами и детьми?

- Есть жена, даже не бывшая, но её всё равно что нет. Она без его ведома сделала операцию, чтобы стать бесплодной, а он когда узнал - взял её и выгнал. Она теперь сидит у родителей и не даёт ему развода. Но мне это всё равно, зато я точно знаю, что моей новости он обрадуется!

...Ещё через пару недель коммуна приняла к себе жить доктора наук, правда, не лысого и не старого, а вполне даже красавца мужчину. Мгвана, вообще говоря, считала, что этот кадр, с его-то неплохими заработками, мог бы поселить будущую мать где-нибудь в более полезном для здоровья месте. Но и Пинким, и её избранник, которого звали Стивеном Смарглом, и слышать не хотели о том, чтобы выпасть из коммунарского образа жизни. Учёный муж, которому на скандалы было наплевать, признавался, что всегда мечтал о чём-то подобном:

- Спасибо моей малышке, она мне открыла, что я в душе такой же, как она, и увела меня на настоящую дорогу! Ну и гори всё синим пламенем! Траву умница Пинким не курит, а от остального я её сам уберегу!

Кроссвордистка ходила гордая, не молчала уже, а наоборот, с каждым пыталась поделиться радостью:

- Стивен такой замечательный! В оригинале фамилия его предков была Симаргл, кто не знает - это языческое божество, крылатая собака, оно было у славян и огнепоклонников. Значит, очень древний род и, наверное, отмеченный способностями!

"Способностями, - передразнивала про себя чёрная волшебница. - Интересно, этот фрукт даст им своё славное имя или как?" Ей этот докторишка не то чтобы не нравился, а так - опасения внушал. Всё казалось, что он не такой чудик, каким хочет казаться, а вполне даже себе на уме... Ну да ладно. Не ей же, Мгване, с ним жить, а Пинким! Только бы с ней и с ребёнком всё было нормально!

За беременностью подруги негритянка наблюдала с неослабевающим интересом человека, которому не дано, и давала советы с апломбом великого теоретика. Чужая радость наполняла теплом и её, Мгванино, сердце. И к радости этой не примешивалось почему-то и тени сожаления о том, что рухнули надежды на счастливый союз Пинким и Косматого...

Нет, волшебница ещё не приняла определённого решения. Она просто продолжала ждать - спокойно, радостно, тревожась за что угодно, только не за своё будущее...

* * *

Когда в коммуну вернулся Косматый, Пинким была уже на восьмом месяце. Бойким весёлым шариком выкатилась она вслед за остальными к двери коммунарской квартиры. И улыбнулась, засветилась в лучах Магнита Любви - но то была улыбка младшей сестрёнки, увидевшей любимого брата. И так же, по-братски, улыбнулся в ответ Косматый. Самый яркий свет в его глазах предназначался только одному человеку на свете - Мгване. И та ощущала, что её это радует... Что ей приятно, когда её обнимают на глазах всей честной компании и уводят из коммуны на ночь глядя...

До самого рассвета они двое просто пробродили по улицам, как и в прошлый раз, когда чёрная волшебница оплакивала своё несостоявшееся медицинское образование. Шли, взявшись за руки, говорили и не могли наговориться. Не о главном - просто обо всём подряд. И только ранним утром, когда они снова оказались у дома, служившего пристанищем коммуне, Косматый сказал девушке:

- Послушай, если тебе это интересно - то я проверил свои чувства временем. Никогда и ни о ком я не думал столько, сколько о тебе, Мгвана Нга, поверь мне!

- Спасибо тебе. Спасибо за то, что ты есть! С магнитом или без, - она сама обняла его за шею и позволила себя целовать. Потом чуть отстранилась и сказала: - Ладно. Пойдём отсыпаться. Я так понимаю - не по одному адресу.

- Я понимаю так же. Где приклонить голову - я найду. И найду, куда тебя повести на следующий вечер.

- На вечер? Или до самого утра?

- Как скажешь...

...Все пятнадцать часов, что остались до новой встречи, Мгвана не сомкнула глаз. Она лежала в своём спальнике и, проклиная "голоса" и собственную слабость, сводила колдовством чёртовы рубцы. Потому что в её сознании засела гвоздём одна фраза Пинким: "Она сделала стерилизацию - а он взял её и выгнал..."

История четырнадцатая. Ковчег

- Не могу, - заявила чёрная волшебница. - Профессиональному революционеру нельзя иметь семью. К тому же у меня есть проблемы со здоровьем, так что врачи запретили иметь детей.

- Это жаль, конечно... Особенно глядя на Пинким и Смаргла - начинаешь понимать, что тоже хочется. Ну да ладно, что уж теперь... Может, ты и права, Мгвана Нга. Я ведь тоже не смогу встать на якорь...

- Да, возвращайся ко мне, пока я ещё живая. А я буду с тобой душой отдыхать. Да, и кстати о Смаргле. Похоже, он всё же слишком идиот, чтобы быть злоумышленником. Настучать ему по голове, что ли, чтобы наконец занялся разводом? Пинким рожать в конце месяца!

..."Стучали" на пару. Негритянка и Косматый. Остальным было, откровенно говоря, всё равно и даже наоборот: по их мнению, будущее дитя коммуны должно с пелёнок презирать условности и гордиться своим происхождением! Но двое сильных и обладающих магией сумели своим авторитетом перевесить мнение основной массы. Плюс, конечно, сама Пинким, которая прямо ни о чём не просила, но глаза её так и умоляли Стивена быть если и собакой, то крылатой...

В итоге Смаргл написал-таки своей мымре. А та, ничего не ответив благоверному, прискакала через пол-Америки к нему на работу и устроила там жуткий скандал:

- Куда вы смотрите? Кому вы кафедры доверяете? Он совратил студентку, увёл её в вертеп разврата, где сектанты, наркотики и чёрт знает что ещё, а вы мне, его законной супруге, так спокойно об этом рассказываете?! Сделайте ему внушение, чтобы вернулся в нормальную жизнь, пока я полицию на них на всех не натравила!

Руководство университета заняло круговую оборону. Почему-то не нашлось ни одного человека, кто не сочувствовал бы молодой незаконной семье. Такая была в городе общая мораль, и такое отношение к себе сумел завоевать доктор Смаргл своими знаниями и чудачествами. Да и юную Пентесилию на факультете любили и уважали. Понимали, что она не какая-нибудь и просто так не пошла бы на то, на что пошла. Университетские поклялись, что от них мадам Смаргл адреса коммуны не узнает даже под пытками. Кто-то из коллег позвонил Стивену и предупредил о возможной опасности.

Случилось так, что в этот день в коммуне ужинали и Мгвана, и Косматый. Чёрная волшебница сразу подскочила:

- Ребята, эвакуируемся! Спасаем женщин и детей! Пинким и Стивен, поближе ко мне! Косматый, давай руку! Остальные - цепляйтесь за нас и друг за друга. Я попробую вытащить всех на остров!

На этот призыв откликнулась только молодая семья да ещё Мгванин сердечный друг. Вся прочая компания была в тот вечер в полной власти чёртова дурмана. Негритянка и Косматый побегали от одного к другому, потрясли - и поняли: бесполезно. Ну что ж, всех не спасёшь!..

Мгвана взяла под руки возлюбленного и Смаргла, уже схватившего в охапку мало что понимавшую Пинким. Волшебница представила себе королевство Аллы-Марицы - и, напрягая все силы, вытянула туда тройную ношу.

...Кое-кто из коммуны, услышав последнее перед исчезновением слово негритянки: "Летим!" - просто попрыгал в окна. Остальных перед рассветом забрала полиция - правда, отделались они в основном легко...

* * *

Душной, звёздной тропической ночью у Пинким начались схватки. Не настолько раньше срока, чтобы стоило из-за этого тревожиться. Но великий культуролог упал в глубокий обморок при первом же протяжном стоне своей юной возлюбленной. Мгвана махнула рукой на слабонервного докторишку и подсела к подруге:

- Всё будет хорошо, родная, ничего не бойся! В клинику нам нельзя, да и второго мгновенного перемещения не выдержите ни ты, ни малыш. Будем рожать сами. Я тебя чувствую, я подскажу, что, когда и как тебе делать. Пока дыши глубоко, хочешь - лежи, хочешь - ходи, устраивайся как тебе удобнее. И главное - не бойся.

- Я тоже рядом, сестричка! - подал голос Косматый. - Я, конечно, не медик, но зато за время своих странствий повидал всякое. В том числе и роды принимать приходилось.

- Вот это повезло! - неприкрыто обрадовалась негритянка. - У меня-то только магия и интуиция...

- Я помогу, помогу! Если ты, Пинким, меня не стесняешься.

- Да что тебя стесняться? - слабо улыбнулась будущая мама. - С тобой и с Мгваной ничего не страшно! Да и нет в этом ни капли постыдного - вон Стивена спросите, я по его предмету курсовую писала: "Обряды при рождении ребёнка у разных народов уй-юй-юй...

- Давай руку и дыши по-собачьи! - скомандовала чёрная волшебница. - А Стивен твой мог бы и поприсутствовать, культуролог, млин! А впрочем - ладно, он бы нам только мешал...

...Всё закончилось к следующему закату. Мгвана перерезала пуповину острым краем одного из своих амулетов и перевязала шнурком от него же.

- Мальчик, - объявил Косматый. Мельком показал кричащего новорождённого Пинким и понёс мыть его в ручье. - Доктор, иди сюда, полюбуйся на своего сына!

Стивен приплёлся с другого края острова. Вид у культуролога был более чем бледный. Очнувшись от обморока, Смаргл так и не сомкнул глаз, молясь всем богам и стараясь спрятаться подальше, чтобы не слышать криков роженицы...

- Спасибо, - с чувством сказал Стивен обоим акушерам поневоле. - По гроб жизни вам обязан.

Чёрная волшебница надела малышу на шею тот самый амулет на половинке шнурка. Завернула мальчика в наколдованные пелёнки - получилось бестолково, на Косматого даже нервный смех напал. Негритянка протянула слабо пищащий свёрток папаше:

- Держи и гордись! Матиас Лестер, мой крестник. Пойдём его маме отнесём, пусть к груди приложит!

Пинким хоть и очень измоталась, но предложение это восприняла с восторгом. Первое кормление получилось недолгим, однако умилительным и полезным. И мама с малышом заснули в обнимку.

Стивен уселся рядом, прямо на траву:

- Матиас. Ну да, Пинким всё хотела что-то из Рэдволла, а Мартин вроде слишком обязывает...

- Матиас Лестер, - с нажимом сказала Мгвана. - Может, всё-таки Смаргл?

- Отстань от человека! - уже сонным голосом вступился Косматый. - У него только что сын родился, а ты тут к ночи поминаешь его неадекватную супружницу! Ведь там так всё запущено, что нам аж пришлось удирать сюда!

- Я вот одного не понимаю, - упорствовала негритянка, - чего она упёрлась? Стивен, у вас имущество делить тяжело?

- Да нет, - вздохнул доктор, - она изначально куда состоятельнее меня и при разводе ничего не теряет. У нас всегда были раздельные счета и расходы у каждого из своих денег... Она просто возмутилась, что я попрал права человека. Дескать, это был её свободный выбор - сделать такую операцию, и я не имею права из-за этого её выгонять. Она даже не соображает, что нельзя принимать такие решения в одиночку! Хотя нет, соображает, что кто бы ей позволил, начни она советоваться...

- Понятно всё, - чёрная волшебница потеребила оставшиеся амулеты. - Знаете что, молодые люди, я бы вам выдала рому из пиратских запасов - отпраздновать, но вы, похоже, и так сейчас заснёте оба без задних ног. А я покараулю - в любую минуту моя помощь может понадобиться Пинким и маленькому. А заодно - есть тут у меня одна мысль... Спасибо, Стивен, что рассказал!

...Следующие три часа, пока не проснулся Матиас, Мгвана делала внушение мадам Смаргл. Проникнуть в её сознание оказалось нетрудно - через общую, чисто физическую боль и воспоминания об операции. Волшебница, словно сама переживая роды, усилием воли изгоняла из себя стыд, страх, раскаяние. И вселяла все эти чувства в чужую, не ведавшую их душу...

Когда наконец отоспался Косматый и взглянул на свою подругу - то даже вздрогнул:

- Ой, что с тобой такое? Ты почему-то стала похожа на портрет Дориана Грея. Как будто на тебе отпечаталась чья-то злоба, чёрствость и дикое упрямство...

- Да так, не обращай внимания, - ответила негритянка, проводя рукой по лицу и вновь становясь, хотя бы внешне, прежней. - Приняла на себя немножко чужих грехов, устраивая кое-чью свадьбу. Спасибо тебе - сказал, что это заметно.

- Боюсь я тебя, право...

- И правильно делаешь, Косматенький! Я вообще товарищ опасный - догони, узнаешь!

История пятнадцатая. Анатомия революции

Ещё через неделю, когда Пинким достаточно окрепла, вся компания вернулась на материк. Коммуны больше не существовало, остатки её рассеялись по городу. Так что Стивен снова поселился у себя - у культуролога был частный домик в пригороде - и туда же привёл семью. Вскоре сыграли свадьбу. Причём Косматый щедро отсыпал Смарглам на обзаведение из своей доли пиратского клада. А негритянка раз десять разменяла Чарлину волшебную купюру и подарила Матиасу коляску.

Пинким отсидела год в академическом и пошла на диплом. А защитившись, поступила в заочную аспирантуру, чтобы по максимуму сидеть дома с ребёнком и диссертацией.

Мгвана заканчивала учёбу на следующий год после подруги. Так что с момента возвращения с острова и до своей защиты чёрная волшебница прожила у Смарглов на правах компаньонки и няньки. Всё было мило, весело и спокойно. Негритянка терпеливо ждала Косматого из странствий, радостно встречала и без больших страданий снова провожала. Правда, сам-то сердечный Мгванин друг пропадал с каждым разом всё дольше, а задерживался подле своей девушки всё на меньший срок. Косматый чем дальше, тем сильнее чувствовал: волшебница отдаляется от него, уходит туда, куда он, по натуре миролюбивый и добродушный, так страшился заглядывать. Да, Мгвана ему радовалась, с интересом слушала о его делах и приключениях, сочувствовала, сопереживала... Но сама не стремилась делиться сокровенным и задушевным. Если только про учёбу рассказывала...

Ну а что, надо ей было поверять ему, что её отпустили терзания по поводу сделанной операции и что она больше не видит во сне Чарли Блека? "Голоса" очень хвалили свою подопечную за то, что она избрала именно такой способ воздействия на мадам Смаргл. Не поделиться своими переживаниями, не просто заставить другого человека их прочувствовать - но полностью передать объекту воздействия часть своей души. Оно так и надёжнее, и самой легче будет бороться, когда избавишься от лишних соплей... Мгвана только вздыхала и не знала, радоваться ли нет. Если не размышлять, а поддаваться чувствам - то главным из них было стремление дожить до защиты. А потом, будто на крыльях, - в Борсхану, на Родину! Пора! И хорошо, что дожидаться приходится у друзей, в ауре тепла и веселья.

А Косматый? Что ж, он тоже часть её непростой жизни волшебницы. Просто раньше, до родов Пинким, негритянке было нужно, как воздух, иногда ощущать себя слабой, припадая к плечу милого друга. А теперь, после ещё одной операции, которую она сама над собой произвела, Мгвана ощущала в себе только силу. Недобрую, жаждущую выхода, находящую слабую подпитку в том, что обладательнице этой силы приходилось вести безалаберный смаргловский дом и, конечно, сражаться с ядовитой наукой химией и прочими сопутствующими чучелами-чудищами. Вот и выходило, что для Косматого в сердце негритянки оставалось совсем немного места. В их отношениях душевная близость всегда была намного важнее физической. Собственно, Мгвана это чувствовала с самого начала, потому и не считала нужным превращать их дружбу во что-то большее. Или, наоборот, меньшее, запятнанное тем, в чём нет и не может быть высшей гармонии, что не имеет ничего общего ни с душой, ни с небом? Потом, правда, чёрная волшебница уступила - то ли притяжению Магнита Любви, то ли желаниям самого Косматого, которому дружбы было явно мало. Может быть, он был и прав. Потому что в последние три года у них двоих только и осталось, что "мартовские гулянки по крышам", как сказала бы незабвенная Алла-Марица. Сумасшедшая страсть заполняла почти целиком часы и дни кратких встреч Мгваны и Косматого. И всякий раз, когда тела их, утомлённые, лежали обнявшись, души, казалось, бродили каждая в своих мирах...

Перед самой защитой в дом Смарглов прилетела диковинная птица с письмом. Оно оказалось от Косматого, который пропадал уже несколько месяцев. Странник писал своей возлюбленной:

"Поздравь меня, Мгвана Нга, я нашёл страну, по которой можно бродить вечно, не опасаясь, что тебе это наскучит. Здесь вечное лето, благодать, только что свергли узурпатора и вернулись к нормальной жизни. Тут никому не придёт в голову показывать на меня пальцем за то, что мне нравится ходить нечёсаным и в живописных лохмотьях. Я приглашаю тебя сюда, в сердце найдинских чудес, в Волшебную страну. Шли ответ с птицей, если согласишься - я за тобой приду. Всегда весь твой Косматый".

Негритянка попросила птицу подождать и быстро настрочила на обороте послания:

"Косматенький, я сожалею, но у меня на носу защита. А потом меня зовёт моя собственная страна, где никто ещё никого не сверг. Рада, что ты нашёл рай, как ты его понимаешь, а мне за свой надо ещё сражаться. До встречи в каком-нибудь из райских миров! Преданная тебе М.Н. М."

Письмо смотрелось как прощальное. Ну и ладно, вздохнула про себя Мгвана, по-другому ведь не получается...

Вскоре она с блеском защитила диплом - и отправилась на Родину. Совершенно официально, с новенькими "корочками" инженера-химика и полной готовностью работать на благо родной земли...

* * *

Тринадцать лет. Родная земля всё так же благоухала диковинными цветами, мокрой листвой и тем неповторимым, что грезилось блудной дочери Борсханы все эти годы. Конечно, они не прошли даром. Изрядную часть леса вырубили. Говорили, будто теперь англичане не дожидаются, как раньше, пока разумные деревья истощатся и умрут, а рубят их прямо заживо... На месте фактории вырос целый город,. Столица, с позволения сказать, Борсханасбург, прости Господи! Там Мгвана встретила многих знакомых. Тех, кто не работал в рудниках, кого не продали в рабство за океан и кто не остался в родном лесу. Среди последних была старая мать волшебницы, как сообщили девушке соплеменники. После того, как вдоволь наудивлялись:

- Мгвана, ты? Ведь ты пропала в тот год, когда белые убили твоего отца! А теперь вот появляешься совсем такая же, как тогда! Над тобой что, время не властно?

- Ну это ж я, - бросила чёрная волшебница таким тоном, словно это всё объясняло. - Я много где побывала, в частности, выучилась на химика. Хочу вот в рудники податься работать... хотя ведь рудники - это уже почти не Борсхана... Могу и на лесозаготовки, то есть на лесообработки, в свойствах наших деревьев я и раньше понимала, а уж на научной основе...

Девушка сама не знала, зачем так разоткровенничалась с первым же встречным из народа борсхана. Соплеменник смотрел на неё весьма косо, а потом сказал:

- Деловая! Хочешь чистенькой работы, не как мы -жить в услужении, носить на своём горбу тяжести и вдыхать ядовитые пары? Кому ты продалась, чтобы пролезть в образованные?

- Никому. Я училась в Америке, в одном из тех штатов, где уже нет рабства, хотя, конечно, хинин алоэ не слаще... А ядовитых паров я и с дипломом не миную. Ладно, бывай, приятель, и забудь, что ты меня видел.

Со следующим встреченным знакомым Мгвана была куда осторожнее, и потом тоже. А через несколько часов наконец прикоснулась снова к родному лесу. Навестила озеро, вулкан. Со вздохом, опустив голову, побрела в родную деревню.

Мать ни о чём не спросила своё давно пропавшее и вновь теперь обретённое дитя. Обе женщины долго просидели обнявшись и не вытирая слёз. Чёрная волшебница переночевала в хижине, где родилась, а утром вернулась в город. Путь её лежал на окраину. На варварскую лесопилку и на выросший рядом фармакологический комбинат.

* * *

Дальше всё было подозрительно легко. Конечно, на негритянку с дипломом косились и англичане, и народ борсхана. Но инженер Мохили пускала в ход то пиратское золото, то свой дар внушения. И благодаря ей рабочие лесопилки и комбината стали есть досыта, получать за свой труд больше (как официально, так и по-тихому, от самой Мгваны) и работать в лучших условиях, на доставленном из метрополии оборудовании. А для деревьев волшебница добилась неприкосновенности по крайней мере на ближайшие десять лет, чтобы лес мог хоть как-то восстановиться... Всё это были, конечно, полумеры. Но времена менялись, и менялись в пользу Борсханы и её обитателей.

Через год после возвращения Мгваны на Родину там, в Англии, да и на всём континенте, техника и образование начали двигаться вперёд семимильными шагами. Говорили, будто это связано с пришествием на Найду истинного сына Божия, вслед за которым по планете волной катились освободительная борьба и просвещение.

Проповедники новой веры добрались и до Борсханы. Там на них сначала косились, устав от многочисленных миссионеров. Но Мгвана быстро поняла: эти люди - её верные союзники. Хватит заниматься подпольной благотворительностью. Народ борсхана полюбил свою блудную дочь и верит ей. Пусть теперь семена нового учения упадут в подготовленную почву, и вся страна прорастёт всходами понимания: всё будет совсем замечательно, когда мы прогоним англичан!

И прогнали. Поднялись сначала лесопилка и комбинат, а дальше - вся так называемая столица. Апостолов новой веры несли на руках. Инженер Мохили швырялась огнём и бомбами собственного изготовления. Деревья выдирали из земли свои корни, надвигались на захватчиков, тянули к ним суковатые ветви... Те из англичан, кто не умер со страху на месте, бежали в соседнее государство - кстати, французский протекторат.

Поднимая алое с зелёным и чёрным знамя над бывшим зданием колониальной администрации, волшебница подумала: "Ну вот всё и закончилось!" Она ошибалась. Всё только начиналось.

История шестнадцатая. Приехали, называется!

"Ведь всё же хорошо! - мысленно восклицала чёрная волшебница. - Всем досталось благ земных, внутри Борсханы на новые порядки умышлять некому, извне к нам тоже не полезут... Строим новую жизнь, так активно строим, что все пиратские деньги давно в деле. Ну да ничего, они же там оборачиваются, и моя страна теперь сама зарабатывает! Отчего же я не найду себе места?"

"Да оттого, дорогая, что всё и без тебя отлично работает. А кроме того, настоящий революционер - только тот, кого надо повесить на другой день после революции! Ты ведь не можешь пребывать в покое. Только в состоянии ожидания".

"Нет, я не понимаю! Я ведь выполнила свою миссию - освободила Борсхану! По идее, я должна теперь обрести покой и счастье! А их нет как нет уже целых три года! И Косматый ни разу не объявился - то ли обиделся на моё последнее письмо, то ли в этой его стране так хорошо, что время идёт год за день... Вот бы мне так!"

"Тебе не дано. Ты же суперагент Сверхцентра Освобождения! В мире ещё слишком много зла, чтобы можно было почить на лаврах. Ты же опытная волшебница, а ещё ты химик, знаешь толк и в ядах, и во взрывчатке. Любая организация, что борется против угнетения, тебя с руками оторвёт!"

"Эх... Неужто я и впрямь чужая на земле отцов?"

"Конечно! Ты очень отличаешься от обычных людей, и ты избрана не для обыденной жизни!"

"Ну что ж... Пропади оно всё пропадом!"

Мгвана порадовалась, что, живя на Родине и попадая в газеты и на телевидение, выглядела на свой возраст. Ей тогда так хотелось жить как все - но, оказывается, это не для неё. Теперь можно снова пуститься в странствия - молоденькой безвестной девчонкой с амулетами на шее и неразменной купюрой в кармане...

Хотелось чёрной волшебнице уйти не прощаясь. Но, к сожалению, здесь, в Борсхане, она успела стать слишком известной личностью. Пришлось делать обращение к народу, извиняться и говорить высокие слова о том, что она теперь апостол новой веры и должна вести к свободе другие земли - сопредельные и не очень.

- Не ищите, не пишите, возможно даже - не ждите! Буду на нелегальном положении, если что - я не сознаюсь, кто я и откуда, скажу, что сама по себе!

Народ борсхана недоумённо переглядывался. Многие грустили и даже всхлипывали - особенно матери с детьми. Мгвана всегда была к ним добра и часто применяла свои способности, чтобы лечить больных, прежде всего ребятишек. Некоторым из них даже помогла появиться на свет. Сейчас чёрная волшебница спустилась с крыльца, смешалась с толпой, целовала всех по очереди своих маленьких приятелей и сама едва не плакала. В очередной раз пожалела, что не выучилась на медика и что в Борсхане нет ещё пока специализированной, самой лучшей на свете детской больницы. Жаль, что она, Мгвана, не может остаться, проследить, чтобы построили, и продолжать шаг за шагом творить добро и делать жизнь краше... Нет, похоже, у неё и впрямь в этой жизни другая дорога. У неё, которая дважды не сберегла свою любовь, у неё, которая сама обрекла себя на бесплодие и на определённое бесчувствие...

* * *

В стране Гермайдии, в довольно большом городе, в красно-чёрном бункере шло заседание Радикального Революционного Совета. Драхир Егроз, в миру известный как Герберт Эрманн, привычно вёл собрание. Рядом с вождём подполья сидела его секретарша Элла и заполняла листочки крупным ровным почерком.

На стульях, столах и полу сидели активисты РРС и сочувствующие. Новенькая, молодая африканка, застыла в неудобной, напряжённой позе, приглядываясь и прислушиваясь.

Мгвана никак не могла понять, нравится ли ей этот Драхир. Глаза у него были слишком синие, пронзительные. А сам он какой-то скользкий. Причём негритянка даже не смогла бы объяснить, в чём это выражается. Ну волосы довольно длинные и лохматые - так после Косматого что в этом такого? Да, имя, которое он себе взял, какое-то подозрительное - но волшебница пока не поймёт, чем именно. Хуже всего, конечно, то, что ей не удаётся проникнуть в его сознание. А таких людей на её пути практически не попадалось. Пожалуй, одна только Алла-Марица да ещё Косматый, защищённый Магнитом Любви и чувствами к нему самой Мгваны, исключавшими подобные эксперименты. А что же здесь? Неужели тоже сила? И какого характера?

...Эту страну чёрная волшебница выбрала как раз в память о погибшей подруге. С этой организацией - познакомилась случайно. Просто шла по улице и увидела краснознамённый пикет у здания местной администрации. Не раздумывая, отдала мелкую купюру на дело помощи политзаключённым. Взяла протянутую листовку, встретилась глазами с симпатичной девушкой - потом выяснилось, что зовут её Элла. И через несколько дней Мгвана, позвонив предварительно из автомата по телефону, указанному в листовке, пришла в штаб-квартиру РРС. Да и осталась там - даже жить.

Ребята и девочки, что здесь её окружали, чёрной волшебнице очень даже нравились. Честные, чистые, с горячими сердцами. Несмотря на богемный вид руководителя, здесь царил аскетизм. Ни спиртного, ни наркотиков в организации не было в заводе, и даже на человека с сигаретой смотрели весьма неодобрительно. После разболтанной и аполитичной коммуны попасть сюда - было как выйти на свежий воздух. Даже после родной Борсханы, где всех приходилось, как детей, опекать. Здесь Мгвана, в свои тридцать шесть, чувствовала себя наравне с молодыми - настолько с ними было интересно. Кстати, в РРС хватало выходцев из так называемых диких стран. И здесь было хорошим тоном обвинять правительство Гермайдии в фашистских наклонностях. Негритянка была не очень в теме, но ей хотелось верить, что родиной Аллы-Марицы управляют жутко нехорошие люди...

* * *

Следующий год пролетел как сплошной праздник. Чёрная волшебница чем дальше, тем больше уважала Драхира. Он опекал своих ребят, как наседка мужского пола. Может, иногда перегибал палку в сторону культурного досуга в ущерб политическим акциям - но это, наверное, было и неплохо. Летом РРС-овцы ходили в большой водный агитпоход по рекам и даже морям, под флажками, с раздачей листовок и газет. А большая часть акций Совета представляла собой нечто яркое, красочное, театрализованное. Мгвана даже подозревала, что Герберт Эрманн в прошлом - актёр погорелого театра или, скорее, руководитель драмкружка. У Драхира хотелось просить совета и ответов на любые вопросы. Ему тянуло доверять, и при этом можно было не опасаться, что падёшь жертвой его притягательности. Егроз был безнадёжно, хоть и неофициально, женат на Элле и к девчонкам РРС демонстрировал чувства исключительно отеческие.

В общем, негритянке казалось, что она, как говорится, нашла свою стаю. Не было скучно, не было слишком опасно - было так, как мечталось. Мало трогало, что так называемая адресная помощь часто виснет в воздухе за поездками и весёлыми спорами. Мгване выше крыши хватило этой самой адресной помощи у себя дома, в Борсхане. Скорее хотелось сделать адресную пакость какой-нибудь шишке из правительства...

Поскольку чёрная волшебница жила в бункере, то общалась с Драхиром и Эллой больше и теснее остальных. Они, бывало, засиживались в штаб-квартире допоздна, и негритянка очень ценила эти вечера. И вот как-то раз, когда кончался первый год, проведённый Мгваной в организации, в один из таких вечеров Эрманн отпустил Эллу пораньше:

- Иди уж на свой концерт, предайся, так и быть, буржуазным развлечениям! А ты, Мэгги, подзадержись - поговорить надо!

Мнимая Мэгги удивилась, но спорить не стала. Как только за Эллой закрылась дверь - Драхир начал:

- Послушай-ка, товарищ дорогой, ты у нас практически стала доверенным лицом. Ты видишь призраки, что бродят по этим комнатам ночами, ты многое видишь, чего не видят остальные. И сама ты девочка неглупая. Так что у меня есть к тебе интересное предложение. Хочешь войти в первую тройку? Будешь стоять даже повыше Эллы, у неё мозгов мало, зато она старательная и добрая, на неё люди хорошо слетаются. И вообще она моя жена - это тоже особая роль. А ты, Мэгги, можешь стать тем ферзём, который является не королевой, а первым советником короля. Я тебе расскажу, как управлять нашим коллективом, кого за какие ниточки дёргать...

Дальше негритянка слушала как в тумане. Тот - неудачник, ему надо почаще льстить... Этот тусуется в организации только ради хорошеньких девчонок, которые, кстати, никакого внимания на него не обращают. И хорошо, что не обращают - значит, он вечно будет идти в нужную сторону, как тот осёл за морковкой. Эта - жуткая стерва, но для организации полезна, потому что на неё парни клюют... Та - живёт своими иллюзиями и тоже сохнет по тем, кого никогда не получит... Ещё некоторые ходят на собрания только ради походов, а другие выбирают РРС, чтобы гарантированно не сесть. Боятся во что-то влезть, хотя и классно было бы что-нибудь взорвать или с кем-нибудь подраться, в смысле - с органами правопорядка. Но эти люди боятся попасться и потому идут за ним, Драхиром...

- Я в шоке, Герберт Эрманн! - промолвила Мгвана, дослушав до конца. - Вон как ты по правде ко всем нам относишься! Для чего мы тебе нужны? Чтобы не расползлись по чужим организациям и вертелись вокруг тебя? Чтобы привели тебя к власти?

- Ну если хочешь - думай так, Мэгги. Кстати, не к "нам", а к "ним", я про тебя ничего не говорил.

- Говорил-говорил, про тех, кто боится попасться.

- А, ну да, ты же у нас взрывотехник! Что, хотелось бы применить свои умения?

- Честно? Да.

- Знаешь, я тебе даже не скажу, что это глупо. Это наших можно удерживать детсадовскими развлечениями, "малыми делами", которые делаются со скрипом, но делаются, чем-то ещё... А большие дела вершат такие, как мы с тобой. Раз уж не хочешь править бал - можешь делать то, что умеешь.

- Благодарю за доверие! Только всё же зачем тебе целое, как ты говоришь, стадо баранов, если они под твоим руководством ничего не делают для смены власти в стране?

- Почему, делают. Только медленно. Почва, можно сказать, готовится. Но всё, больше я с тобой не откровенничаю! Увидишь, Мэгги, всё увидишь. Когда выполнишь свою часть задания.

- Темнишь ты, Драхир Егроз!

- Начал темнить, потому что ты, оказывается, попала в мою классификацию. И теперь у меня есть для тебя приказ. Ты ведь никогда не была против моих приказов?

...До рассвета чёрная волшебница с упоением сооружала бомбу по образцу тех, какими пользовалась у себя в Борсхане. Негритянка заверила Эрманна, что ни об ингредиентах, ни о чём другом он может не беспокоиться - она всё добудет. Драхир поверил, даже не зная о чудесных способностях мнимой Мэгги.

Мгвана работала и думала: ну как же не хочется признавать, что Эрманн цинично их всех использует! Её сознание лихорадочно подыскивало ему оправдания, хотя волшебница ни капли не была в него влюблена. В конце концов, говорила она себе, а ты-то сама? Ты нежно любишь своих соплеменников, но это не мешает тебе многое решать через их головы... Правда, через все головы сразу, не выбирая себе помощников, не отводя каждому место. Но ведь и Гермайдия не Борсхана! И наверняка Драхир знает, что делает. За тот год, что она, Мгвана, здесь, никто от него не видел ничего, кроме хорошего. И она глупее его, хоть он, похоже, и был поначалу другого мнения. Значит, пусть он и решает, а она с удовольствием станет исполнителем!

...Следующим вечером Мэгги Нга была арестована с самодельной бомбой в трёх шагах от общественной приёмной местного Управления внутренних дел. Туда направил негритянку Драхир, и туда она шла с лёгким сердцем, отрешившись от собственной воли и чувствуя их с Егрозом общую правоту...

"Господи, вот идиотка! - была первая мысль Мгваны, когда она поняла, что попалась. - Ведь когда я связалась с этим чёртовым РРС - надо мной опять стояла в зените Чёрная луна!"

История семнадцатая. Призраки прошлого... и будущего

Ночами, в тиши одиночной камеры, негритянка прикидывала и соображала. Собственно, всё было предельно ясно: Эрманн провокатор! Кто-то, может быть, непосредственно правительство, а может - какие-то борющиеся за власть группировки, платят ему, чтобы не выпускал из-под своего влияния радикально настроенную молодёжь. Распылял их энергию, а самых активных, вот как её, Мгвану, подставлял и передавал в руки правосудия. Конечно, не настолько он и умён, этот Драхир - раскрыл мнимой Мэгги часть карт, а увидев её реакцию, сразу поспешил избавиться от девчонки. Его спасло только то, что негритянка оказалась ещё глупее него... Нет, это надо же было так: только сейчас до Мгваны дошло, что Драхир Егроз - это Рихард Зорге наоборот. А Рихард Зорге - это был такой знаменитый разведчик на планете Земля. Если на пальцах, он внедрился к "плохим", чтобы разрушать их планы и давать информацию о них "хорошим", своей Родине. Отсюда ясно следует, что Эрманн призван действовать наоборот. Внедриться к "хорошим", чтобы помогать плохим!

Ну хорошо же. По здешним законам, по здешнему правосудию ничего с этим фруктом поделать нельзя. Но она, чёрная волшебница, попытается, не выходя из камеры, разузнать что-нибудь о его покровителях. Вдруг удастся накопать такое, что Драхира тоже посадят? Да, это низкая месть за собственную дурость - но ведь это и благое дело, избавление страны от карманных оппозиционеров...

Егроз, как известно, своё сознание усиленно от внешних воздействий блокировал. Видимо, какие-то магические способности у него всё же были. Придётся настраиваться на кого-то другого, скажем, на Эллу - хотя вряд ли она допущена к секретным переговорам... Или как-то что-то ловить в эфире...

Кстати, длинноволосая Драхирова половинка выпросила себе с мнимой Мэгги свидание. Прибежала, лихорадочно зашептала, приблизив лицо к прутьям решётки:

- Привет! Я потихоньку от Эрманна, он заругает, если узнает... Что ж ты так, подруга - никогда наши такими глупостями не занимались! Наша радикальность - только во взглядах, а не в методах...

В последней фразе Мгвана ясно услышала интонации и слова Драхира и с трудом подавила вздох. Сколько бы Элла ни брыкалась, ни чудила, ни давала волю своей самобытности - Эрманн держал её крепко. Чёрная волшебница не стала отвечать на прямой вопрос, только сказала сердечно:

- Спасибо, что пришла, ты настоящий друг!

- Ещё как-нибудь забегу, Мэгги, принесу что-нибудь почитать...

- Давай! Каких-нибудь учебников!

Элла просунула руку через решётку и обменялась с негритянкой крепким пожатием. А Мгвана в это время метнула быстрый взгляд вдоль лица своей гостьи и посадила ей за ухом маленькую чёрную родинку: "Прости, подруга, но мне нужен "жучок" подле Драхира - пока хоть в твоём лице..."

* * *

Через несколько дней опасную узницу удивили ещё одним свиданием. Сказали, что её хочет видеть "какой-то мужик оборванного вида". "Интересно, с чего бы они его ко мне пропустили?" - мысленно спросила негритянка. Но, увидев по ту сторону решётки знакомую фигуру, тут же сама ответила на свой вопрос. Ну конечно, это работает Магнит Любви!

- Ой, Косматый! - Мгвана повисла на решётке.

- Ну ты даёшь, красавица, стране угля! Правда, я сам хорош - разнежился в Волшебной стране, потерял всякое представление о времени, там же вечное лето...

- Так я, собственно, и думала.

- Прости великодушно, но, кстати, вспомни и последнее своё письмо ко мне... Ну вот, когда я наконец спохватился - то моя посланница-птица тебя обыскалась. Доложила мне, что в Борсхане тебя нет, а потом, после долгих странствий, обнаружила - за решёткой... Ты как сюда...

- Да долго рассказывать, исключительно по глупости.

- А почему до сих пор здесь сидишь? Разве не можешь отсюда улетучиться?

- Да мне, честно говоря, и в голову не приходило как-то... Мне вообще и здесь неплохо, тюрьма - университет революционера... И дело у меня ещё есть...

- Какие-то ты странные вещи говоришь, даже страшные. Неужели ради вот этого ты странствовала и училась? Неужели ты не обрела и не создала рая у себя на Родине?

- Сама не знаю... Я же говорю: получила ещё один урок и теперь буду продолжать своё образование.

- Значит, не идёшь со мной?

- Да нам с тобой не по пути, Косматенький. Спасибо, что ты был в моей жизни, я от тебя не видела ничего, кроме добра, и прости, что взамен ты получал зло. Мою сущность.

- Твоя сущность - не зло, Мг... Мэгги Нга. Просто я перестал тебя понимать. Но давай расстанемся друзьями!

- Давай, конечно!

...Всё-таки они увиделись ещё раз. Это было уже после суда, который состоялся на удивление быстро. Правосудию всё было ясно, кроме того, в какую страну можно было бы выслать опасную нелегалку. Мнимая Мэгги упорно молчала о своём прошлом и связях - всех, кроме РРС. Но именно этим-то её показаниям веры не было... В общем, дали террористке десять лет.

"Плевать, хоть пятнадцать! - сказала себе Мгвана. - Чем дольше я просижу здесь - тем больше узнаю!" И попыталась, отрешившись от суеты, настроиться на свой "жучок", который вживила Элле.

Не удалось. Опять вызвали на свидание. Косматый стоял у решётки смущённый и далеко не сразу заговорил:

- Знаешь... Я подумал, что тебе следует об этом знать... Я женюсь на Пинким, помнишь такую? И забираю их с Матиасом в Волшебную страну.

- Ой, как здорово для вас троих! А куда же этот её... Симаргл крылатый делся?

- Да никуда... У них просто всё разладилось в последние лет несколько. Ректор в университете поменялся и выгнал всех, кто не вписывался в его систему ценностей. Стивен, чем искать работу, валялся на диване, по слову в день писал монографию и ныл, что никто его, гениального, не ценит и не понимает. А Пинким бегала по урокам, ваяла курсовые и дипломы, рукописи какие-то правила... Я тогда от тебя в наш город поехал, как к ним зашёл - так поразился: от неё одни глаза остались! И от Матиаса тоже - мальчонка совсем заброшенный! На другой день звонит Пинким туда, где я остановился, и начинает кричать, что сил её больше нету, что она бы давно Смаргла выгнала, но дом-то его, что они вчера окончательно разругались и она складывает вещи, чтобы уехать с сыном к родителям. Ну и, мол, не помогу ли я ей донести сумки до вокзала? Ну, прихожу к ним и говорю: балда ты, Смаргл, ты должен был сделать всё, чтобы она была счастлива, а привёл её к разбитому корыту, и сына своего, кстати, тоже. А он мне: это не я привёл, это злые обстоятельства скинули меня с горы, а никто меня не пожалеет, Пинким денег на сигареты не даёт... Ну и сиди, сказал я, подавив желание дать ему по шее. И мы ушли. Веду я их, Матиас мне улыбается, Пинким тоже, чувствуется, вздохнула свободно, веду - а сам думаю: душу продам, чтоб только им хорошо было! Довёз до родителей. Мама её философски так сказала: "Мужики приходят и уходят, а дети и дипломы остаются..." Ну и... Знаешь, Пинким не то чтобы по мне скучала или мечтала обо мне, пока терпела Смаргла на своей шее... Но как только я появился - она поняла: так больше продолжаться не может! Вот. Эта амёба её уже отпустил, даже не стал бороться. Интересно, он к сыну хоть раз приедет? Мы-то не будем препятствовать...

Косматый выкладывал всё это, словно Мгвана была его сестрой или парнем-приятелем. Негритянка всё выслушала и промолвила:

- Дай вам Бог счастья! Вы прекрасная пара, я хотела тебе об этом сказать ещё когда ты только надеялся на наши с тобой отношения. Но когда ты вернулся, она уже была со своим докторишкой... Жалко, что она убила на него столько лет, а ты - на меня... И я ж ещё их свадьбу устраивала, и как раз из-за этого начала превращаться, как ты говоришь, в портрет Дориана Грея, и ты меня начал бояться... Получается, сама себе яму вырыла...

- Ну прошли мы все, как ты говоришь, определённые университеты... Не печалься, Мэгги, будет и на твоей улице праздник! Твой крестник Матиас и Пинким передают тебе наилучшие пожелания!

* * *

Этой ночью чёрной волшебнице не спалось. Вроде и совесть могла её больше не мучить - Косматый и без неё не пропал. И свободу она, Мгвана, обрела, чему шумно радовались "голоса", - свободу действовать и мстить. Всё равно остался какой-то осадок, обида... Главным образом на то, что, желая восемь лет назад всем помочь, она сделала только хуже... Отдалила то, что всё равно сейчас сбылось, и себя обокрала... Хотя всё, наверное, к лучшему.

Негритянка открыла глаза, поморгала. Яркий лунный луч пробивался сквозь решётчатое окно, рисовал на полу сеточку. А над полом, в сиянии самого луча, Мгвана вдруг увидела странную полупрозрачную фигуру. То была невысокая ладная девушка с копной рыжих волос, одетая в джинсовый костюм. Видение улыбалось дружески и ободряюще, но в зелёных глазах была печаль.

"Голоса" тихо, но явственно и злобно зашипели. Такое чёрная волшебница замечала за ними впервые. Сама Мгвана очень заинтересовалась. Села на нарах и спросила:

- А ты кто?

- Рина. Добрая ведьма. Привет!

- Привет! Ты откуда?

- Как сказать... Тело моё мирно спит очень далеко отсюда. А дух, или призрак мой, если хочешь, бродит по мирам и вот нашёл тебя. Потому что тебе нужна помощь, Мгвана Нга.

- Да спасибо... Если и нужна - то только в деле поимки Драхира Егроза.

- По-моему, всё гораздо хуже. Эти твои "голоса" до добра не доведут. Уже довели до тюрьмы. Если бы ты их не слушала и верила только в себя - сейчас была бы счастлива на своей зелёной и свободной Родине.

- Хотелось бы. Но я уже пыталась. Не смогла.

- Очень жаль. Всё равно ведь нельзя помочь всем! Ты гонишься сейчас за иллюзиями, когда главное дело твоей жизни уже выполнено и при этом ты нужна своей стране!

- Ну, всё это, наверное, правильно, дорогая добрая ведьма, и я уже поплатилась за свою глупость. Но теперь я гонюсь уже за совершенно реальной и конкретной дичью!

- Послушай меня, Мгвана, это не более чем низкая месть! А польза будет, прямо скажем, сомнительная. Ну посадят твоего Эрманна. Ребята-то разбредутся кто куда - и прибьются опять неизвестно к кому. И этот неизвестно кто так же будет играть ими и толкать на глупые, опасные или бессмысленные поступки.

- Так что ты предлагаешь - оставить всё как есть?

- Я думаю, рано или поздно этот Эрманн сам свернёт себе шею, и самым позорным образом. Выкинь его из головы, забудь то зло, что он тебе причинил. И жизнь всё расставит по местам. Ребята сами всё поймут и больше не попадутся. Не вмешивайся.

- Послушай, Рина, ты что-то знаешь про этого гада?

- Я сейчас настроена на твою волну и знаю только то, что знаешь ты. Просто размышляю.

- Жалко. А насчёт вмешиваться - не вмешиваться сложный вопрос... Вот я устроила одну свадьбу...

- Я знаю, Мгвана, знаю... Не берусь судить о том, счастливы или нет другие участники истории - скажу только тебе и для тебя: не надо было себя обкрадывать и опустошать! Таким, как ты и я, ни в коем случае нельзя становиться бездушными!

- Легко тебе говорить.

- Легко! Ведь ничего из выстраданного, из того, что ты делала по совету "голосов", тебе в Борсхане не пригодилось! Ты победила добротой и на волне новой веры!

- Но и не без помощи золота и бомб.

- Да, правда, но это не главное. В любом случае тебе не следовало убивать в себе живую душу. Она пока ещё живая, но сильно покалечена... Я тебе серьёзно говорю: исчезай отсюда, возвращайся в Борсхану, припади к родной земле! Счастлив тот, у кого такая Родина. Мне вот свою пришлось покинуть, поскольку никому там мои способности не были нужны... И перебираться в Волшебную страну...

- Что-то туда нашествие в последнее время... Прости.

- Не страшно. Я там живу и берегу покой этой чудесной земли. А у тебя всё это может быть там, где ты родилась. А что с личным не сложилось - не грусти, доля наша такая... У меня вот есть приятель, палеонтолог, он меня замуж звал всерьёз, а мне пришлось отказать. Потому что если бы я согласилась - навсегда лишилась бы дара. И не смогла бы защищать своих близких и свой новый мир.

- Знаешь, Рина, я готова тебе завидовать! Когда-то я мечтала быть такой, какой тебе быть удаётся. Отказаться от личного счастья, дать обет безбрачия и служить своей стране. Но мне уже поздно об этом думать. Ты девушка честная и молодая ещё, я думаю, тебе не стоит слушать о том, через что я прошла. Замуж мне тоже нельзя. Но тем хуже то, что я себя не соблюла.

- Не надо себя приговаривать! Несмотря ни на что, в тебе много доброго и светлого.

- Всё-таки ты, святая душа, многого не понимаешь, поскольку сама не пережила! Вот сегодня сначала Косматый, потом ты растравили во мне те чувства, которые я, казалось, навеки отдала первой миссис Смаргл...

- Мгвана, это больно, конечно, но это же очень хорошо! Вот и возрождение твоё, и очищение. Возвращайся домой, пока не поздно!

- Нет. Какая я ни на есть - но я уже начала свою войну.

- Ох, вот загнала себя в рамки и мечешься по замкнутому кругу! Очень легко слушать "голоса", валить всё на Чёрную луну задним числом... А ведь это простые совпадения и подтасовки, в восемнадцать ведь с тобой ничего такого не было, и в девять не было! Просто оправдываешь свои непоправимые поступки и увязаешь всё глубже и глубже... Что ж, хуже нет спасать человека, который сам не хочет спасаться. Мне пора, Мгвана Нга. Прощай... а может, всё-таки до свидания?

- Бывай, Рина, может, и свидимся ещё... Спасибо, что навестила, за прочитанную мораль не осуждаю, хотя почти гожусь тебе в матери. Может, я и воспользуюсь твоим советом - но только после того, как разберусь с Драхиром!

Последние слова чёрная волшебница говорила уже в лунную пустоту. Рина с печальной улыбкой растаяла в воздухе.

История восемнадцатая. Охота на Драхира

* * *

От подруги Эрманна, как и предполагалось, шли фоном сплошные глупости. Особо серьёзных разговоров Драхир с Эллой не вёл. Сначала чёрная волшебница подолгу настраивалась на волну созданного ею биоаппарата - и через полчаса с дикой головной болью отключалась. Потом Мгвана всё же добилась того, что информация стала непрерывно считываться компьютером и храниться на нём же. Но ценного в этой информации по-прежнему не было ничего.

Оставался другой путь. "Ломать" эрманновский компьютер, запускать туда программы-"шпионы", накрывающие, возможно, заодно и телефон. Задачка сия оказалась не из лёгких. Драхир хоть и числился художником-оформителем на крупном предприятии лёгкой промышленности, но в программировании, а также хакерстве и защите от оного успел поднатореть. Возможно, он шёл тем же путём, каким пробиралась сейчас сама волшебница. Может, тоже учился в тюрьме? Так или нет, но заслоны, охранявшие эрманновскую "персоналку", явно являлись плодом адского союза науки с магией. Колдовство было довольно примитивным и сотворённым наобум, зато новые технологии, чувствовалось, изучены были на славу.

Мгване стало не по себе. Система, подкреплённая магией, сразу распознает почерк "коллеги"! Интересно, засёк ли Драхир Эллин "жучок"? Либо нет, либо заведомо не считает подобную утечку информации для себя опасной. А знает ли Эрманн, кто слушает его подругу? Наверное, нет, раз за целый год довольно тесного общения не распознал в мнимой Мэгги носителя магических энергий. Похоже, все свои небольшие способности Драхир употребляет на то, чтобы максимально защитить свою особу, свою истинную сущность и подлинные дела. Защитить от посторонних и весьма вооружённых глаз. На нападение или разведку Эрманнова магия не работает. Так, может статься, это и не его колдовские силы, а чьи-то извне? Высокого Драхирова покровителя?

Придётся идти самым длинным, извилистым и ненадёжным путём...

* * *

В хитросплетениях большой политики государства Гермайдия и отдельно взятого крупного города Мгване пришлось разбираться не один год. Даже с помощью быстродействующей умной машины, усиленной к тому же чарами. Каждый день в Сети приносил новые данные о том, "кто против кого дружит". Дополнял общую картину, а иногда и вынуждал полностью её пересматривать и переделывать. И нигде, ни разу, ни в одной орбите никого из политических деятелей не мелькнуло никаких связей с Гербертом Эрманном. И не попалось ни одного случая маготехнической защиты секретных переговоров. Таким образом, нелегалка и террористка узнала невероятное количество государственных тайн, но никак не могла приблизиться к разгадке единственно необходимой, совсем не такой уж масштабной тайны...

В целом расклад получался примерно следующий. Президент страны сам ничего не решал и не в состоянии был решить. Публичные его заявления зависели исключительно от того, кто и какую бумажку подсунет главе государства перед выступлением. Группировки, воевавшие за влияние в стране, можно было мысленно объединить в два основных лагеря. Один - финансово-спекулятивный, живущий сегодняшним днём. Эти люди готовы были толкать страну в объятия сомнительных международных альянсов во главе со Штатами, не понимая или не думая о том, что завтра им же самим не на ком будет паразитировать, а "за бугром" они даром не нужны. Второй лагерь - промышленники. Тоже вовсе не идеалисты и не "народолюбцы" - просто более дальновидные. Понимающие, что стране надо самой себя кормить и защищать... Вот подобных людей, когда им удавалось "протащить" какое-то свои начинания, и любили обзывать "фашистами" такие, как Драхир Егроз. Ибо вся так называемая оппозиция, точнее, верхушка оной, кормилась с рук финансовой группировки - создавая видимость "демократии" и с двух концов, вместе с покровителями, выдавливая из власти промышленников. Под эгидой этого союза укрывались и международные террористы, и просто всякие беспринципные субъекты. И, что самое обидное, в это была вовлечена масса честных и искренних людей, таких, как друзья Мгваны по РРС...

Если в масштабах города, чьим зарешёченным гостеприимством пользовалась сейчас чёрная волшебница, то мэр был явным либералом и тайным другом местного главного коммуниста. А тот находился с Эрманном в формальной войне. Драхир при каждом удобном случае обвинял разжиревшего вождя, тех, кто над ним, да и всю партию, в оппортунизме. В ответ на что Эрманн получал ярлыки "диванного радикала" и "провокатора". На самом деле КП Гермайдии, РРС и ещё кое-какие, открыто террористические, организации прекрасно поделили между собой сферы влияния. Каждая из них притягивала свой контингент недовольных существующим строем. Только вот неясно, кто стоял над всем этим, кто делил эти самые сферы, кто устанавливал правила игры. Верхушка КПГ или другие ставленники финансовой группировки? И где скрывается тот, кто обеспечивает Драхиру магическое прикрытие? Проще и логичнее всего было бы предположить, что покровитель Эрманна служит в органах госбезопасности или охраны правопорядка, в одном из тех отделов, где занимаются как раз преступлениями, связанными с магией. Хотя... искомая личность может оказаться и кем-нибудь, как раз очень берегущимся именно от этих самых отделов... С ума сойти. Драхир как будто в вакууме. И Мгвана никак не могла вычислить того, кто был бы в таком же вакууме. Притом, что сканировать оба отдела по борьбе с чёрной магией негритянка просто боялась. Там вакуум по определению, да ещё и самодельную Мгванину машинку сразу засекут... Либо покровитель Эрманна - там, либо... вообще не в Гермайдии.

* * *

Шёл пятый год заключения. Чёрная волшебница привычно проверяла, что сталось с ребятами из РРС. Получалось, что многие всё же вырвались из Драхировых сетей. Когда твоя жизнь кардинально меняется - например, ты из школы переходишь в институт или из института на работу - то у тебя меняется угол зрения и перераспределяется время. Многие на этой почве сократили или совсем прекратили общение с РРС. Зато ряд людей связались с международными террористами. Причём искренне, с пафосом, вопя об освободительной борьбе и обзывая "фашистами" всех, кто пытался навести в стране хоть какой-то прядок. Кое от кого из вопивших Мгвана даже ожидать не могла подобных поступков. Больно было записывать в свои враги тех, с кем когда-то дружила. Конечно, негритянка сама себе удивлялась: ей-то с чего вдруг стать таким патриотом государства Гермайдия, где она, Мгвана, никто, нежелательный элемент? Да с того, отвечала сама себе волшебница, что она бы не стала убивать женщин и детей, дабы напугать весь мир. Она же не претендент на английский престол, чью самодельную мину когда-то обезвредила Роза Мидсаммер! И она, Мгвана, уже не та сумасшедшая девчонка, которая шла устроить маленький взрыв в общественной приёмной местного УВД. Впрочем, и тогда предполагалось, что жертв не будет - только грохот, фейерверк и некоторое устрашение. Даже тогда негритянка не пошла бы на то, чтобы устроить взрыв в переполненном вагоне метро или захватить больницу. И это она, кому жители Гермайдии были в принципе безразличны. Как же могут творить такое те, кто родился здесь и вырос?

Самое отвратительное, что к деяниям бывших РРС-овцев никак не привяжешь Драхира. Он любитель и большой мастак отрекаться, а в "порочащих связях", как всегда, не замечен. А сам ведь знает, гад, кого и на что можно подвигнуть, примером тому она сама, Мгвана!

Подобные горькие размышления посещали чёрную волшебницу не впервые. Но что действительно явилось для неё полной неожиданностью - так это внезапный уход от Эрманна Эллы. Та прибежала в тюрьму к подруге, вся в лихорадочном возбуждении, счастливая, как школьница на главной ёлке страны, и принялась рассказывать:

- Всё! Работаю там, где и работала, снимаю комнату у хозяйки. Революцию всё равно без меня не начнут, а пока что толку в нашей деятельности... И хватит уже Драхиру меня эксплуатировать - и документы ему печатай, и девочкой на побегушках будь, и народ приманивай... Не говоря обо всём прочем.

- Ну поздравляю! - искренне сказала Мгвана. Ей не хотелось разводить ответные излияния и декламировать, какой Эрманн беспредельный козёл. Во-первых, это могло вызвать обратный эффект. Всё-таки Элла прожила с Драхиром около десяти лет, и что-то ведь, непонятное для негритянки, заставляло молоденькую весёлую девочку оставаться рядом с человеком на пятнадцать лет старше, властным, авторитарным и, мягко говоря, ноги об неё вытирающим. Когда начиналась история РРС, Элле было едва-едва семнадцать. Сейчас - двадцать семь, а Драхиру все сорок два. Столько же, сколько и волшебнице. Только её возраст скрывает магия, а Эрманн молодится, ведя себя как мальчишка и окружая себя чем дальше, тем больше "мелочью пузатой". Повзрослевшие годами и душой покидали организацию - так или иначе. Оставались с Драхиром в основном те, кому некуда было деваться и не с кем дружить... И всё-таки не будет сейчас Мгвана крыть руководителя РРС. Ещё и потому, что не тот человек Элла, чтобы открывать ей всю правду... Негритянка просто искренне порадуется за подругу и пожелает ей счастья. Уже без всяких подвохов. "Жучка" у Эллы за ухом не существует больше трёх лет... И не спросит волшебница, ради кого покинула Эрманна его многолетняя спутница. Если там что-то и есть - то наверняка всё ещё очень зыбко и расплывчато, страшно спугнуть...

* * *

Настала ночь. И где-то, видно, схоронили медведя. Потому что Мгванины "голоса" сегодня, против обыкновения, первыми начали разговор и даже полезли с советами:

"Дорогуша, попробуй-ка теперь проникнуть в сознание Драхира!"

"Пробовала! Не получается!"

"Просто неправильно пробуешь! Ты пойми: он сейчас подкошен уходом Эллы. Он остался один, в смысле - без подруги, без тёплого тела рядом, без полётов на свои личные небеса... Это брешь, через которую можно к нему пробраться".

"Слушать не хочу ваших мерзостей! Вы что?!"

"А то! Ты ещё жаждешь упрятать его за решётку?"

"Конечно! Сколько можно разменивать пешки? Разменивать людские души, сердца, совесть? Давно пора взять ферзя!"

"Вот то-то же. Тогда не чистоплюйствуй! Мы тебе с самого начала говорили: от тебя не убудет! Ты давно уже свободна. Твоя женская сила - это единственный твой потенциал, ещё не использованный на благо дела! Пора! Поверь, что это твой последний шанс! Ведь Элла рано или поздно вернётся..."

"Ужас какой! Да о чём вы говорите - он же меня знает, он знает, что я в тюрьме!"

"Ой, ну ты волшебница или зачем? Ты приди в его сны, стань, в конце концов, призраком, как эта твоя знакомая, рыжая Рина!"

"Не трепали бы вы её имя! У неё надо учиться хорошему!"

"Да в ней говорит один только юношеский максимализм! Она просто не знает того, что ты знаешь!"

"И не узнает никогда! Потому что идёт другим путём изначально! А значит - я никогда не смогу того, что может она!"

"Но ты можешь много чего другого! Ладно, забыли про призрак - это дело всё же рискованное... А вот про сны подумай всерьёз".

"Проклятие! Неужели никак нельзя по-другому? Ну что ж... Хоть бы только удалось! А потом... я знаю, что я потом сделаю!"

* * *

Драхир Егроз жестоко страдал. И от внезапно обрушившегося на него одиночества, и от удара по своему авторитету. Скоро вокруг него и впрямь останутся одни малолетки, которым некому больше смотреть в рот... А выбирать из них новую Эллу - это уж будет слишком. И куда деваются нормальные люди, что за центр их притягивает, чьё влияние держит? Не может ведь быть, чтобы у них совсем перестала болеть душа за отчизну! Неужели он, великий и ужасный Герберт Эрманн, чего-то в этой жизни не понимает, что-то упускает в своей классификации людей?

Лезть в Интернет и общаться с Куратором не хотелось. Тот только и будет ругать, что, мол, плохо, друг ситный, улавливаешь человеческие души! А за спиной Куратора будет незримо стоять смуглая тень с кинжалом в зубах и грозить: "Зарэжу!" О небо, как всё надоело!

Драхир был в известном смысле невезучим человеком. Его не брали ни водка, ни наркота. Он даже никогда не курил. Из-за этого многие считали Эрманна подозрительным и опасным, но из-за того же на него поставили определённые люди, и тогда он стал Драхиром Егрозом. А теперь вот нет на свете средства, чтобы отделаться от назойливых мыслей. Придётся наглотаться снотворного и забыться хотя бы до утра...

...В тяжёлых снах Эрманна не было даже тени маленькой предательницы Эллы. Там царила другая тень - чёрная как уголь, с блестящими глазами и жемчужными зубами, тонкая, гибкая, ослепительно красивая. Чем-то она напоминала африканку Мэгги Нга, которую он, Драхир, довёл некогда до тюрьмы. Только Мэгги была активисткой в лучшем смысле слова - то есть при огромной энергии предпочитала Эрманнову волю собственной. А девушка из сна была другой. Совершенно независимой и очень опасной. Раскованной и при этом недоступной. Охота на прекрасную дичь длилась всю ночь до рассвета. И тем слаще была победа, обернувшаяся безумной вспышкой Сверхновой, дикой болью освобождения... И полной разбитостью, когда Драхир наконец открыл глаза и снова ощутил себя в этом самом нелогичном из миров.

...Утром начальник управления госбезопасности города получил по электронной почте анонимную информацию о связях некоторых своих сотрудников - из отдела по борьбе с чёрной магией - с координатором печально известной международной организации "Аль-Хихисина", с одной стороны, и с местной звездой оппозиции Гербертом Эрманном - с другой. В пересланных файлах было и ещё много чего интересного. Мгвана решила, что этому человеку можно доверить не только то, что прочла в Драхировой голове и в его компьютере, а многое из того, что она разузнала и вычислила за годы заточения. По её данным, местный шеф госбезопасности был из лагеря промышленников и вообще приличный человек.

* * *

В те часы, когда анализировалась неожиданная информация, чёрная волшебница лежала в забытьи у себя в камере. Опустошённая, осквернённая, добитая словами "голосов":

"Поздравляем! Ты смогла! Перешла ещё один рубеж! И не ври нам, будто тебе это совсем не понравилось!"

То-то и есть, что понравилось - только оставило по себе боль и непрошеные слёзы от воспоминаний... Близость без любви может вознести до звёзд - но падать придётся в одиночестве. Да ещё потом предавать человека, с которым летала - пусть он и гад ползучий... А какого чёрта с таким могло быть хорошо?!

Сейчас, в тяжёлом дурмане, Мгване впервые за много лет привиделся Чарли Блек. Оба они снова были молоды. И вот там, тогда действительно едины были земля и небо. В мечтах негритянки всё это продолжалось не одну ночь, а долгие счастливые годы, не отравленные никакими "голосами", не запятнанные кровью, не отмеченные печатью смерти... И в минуту высочайшего блаженства волшебница позволила своему сердцу разорваться от восторга. Лишь бы не возвращаться больше в этот проклятый мир!

История девятнадцатая. Огней так много золотых...

Мгвана очнулась от этих слов и от лютого холода. Она лежала на столе под простынёй, а вокруг на таких же столах были сплошь покойники. Которым сейчас страшно хотелось завидовать.

"Зачем вы меня вытащили?! - мысленно вопросила негритянка. - Мне так хорошо было перестать быть..."

"Не глупи! - прикрикнули "голоса". - Тебя ещё ждут великие дела! Исчезай отсюда быстро, пока не заметили, что ты живая, и не перепугались!"

Волшебница выругалась и переместилась в воздушное пространство над городом. Парила там, невидимая, нагая, не спеша наколдовать себе одежду. Амулеты остались при Мгване - их не смогли снять даже с мёртвой. А вот магический компьютер, конечно, пропал. Так что на дело рук своих приходилось взирать с высоты.

Арест Драхира сделал его в определённых кругах мучеником. Остатки РРС объявляли всё произошедшее "подставой" и "провокацией", клялись продолжать дело своего вождя. Правда, без него всё резко развалилось, а многих ребят родители разобрали по домам и больше не пускали ни в какие компании. Нашлись, конечно, среди бывших питомцев Егроза и те, кто сумел принять в себя страшную правду. И понять, что дела делаются не на публичных мероприятиях. Что каждому стоит трудиться на своём месте, делать то, что умеешь. И рано или поздно все эти усилия объединятся. Те, кто борется за порядок в стране, выйдут постепенно на каждого, через друзей, знакомых и знакомых знакомых... Кому-то помогут, кого-то пристроят, а слабых не выпустят из-под своего влияния. Теперь, после ареста Эрманна, сам Бог велел агентам промышленной партии повысить активность...

Сейчас, когда пишутся эти строки, спустя тридцать лет после событий, можно с чистой совестью сказать: всё сбылось именно так, как виделось Мгване с небес. Страну постепенно вытянули из кризиса, и жалеть осталось только о тех, кто сам не захотел спасаться... А тогда чёрная волшебница, вздыхая, глядела на Эллу, рыдающую в камере свиданий, и на молоденького мальчика, которому только показался призрак счастья в лице беглой РРС-овской нимфы - да и скрылся снова. На самого Драхира негритянка вообще боялась взглянуть. Не потому, что боялась угрызений совести, а потому, что он мог почувствовать её присутствие и вспомнить ту ночь...

Нет, всё, хватит, надо исчезать из Гермайдии. Эрманн получил пожизненное, инициативу перехватили не худшие люди - и пусть все они считают Мэгги Нга мёртвой. А самой-то ей куда податься? Домой нельзя. Не сможет она домой показаться - такая... Значит, что? Полететь в какую-нибудь другую страну, поискать и там оборотней?

"Слушай зов", - сказали "голоса". Мгвана послушала. И оказалась снова в Лондоне.

* * *

Коммуна "Мистическая река" была сообществом во всех отношениях примечательным. Помесью другой коммуны, в которой негритянка жила когда-то в Штатах и где дружила с Пинким, - помесью той коммуны и РРС. Здесь не довольствовались бегством от мира и неформальным образом жизни. Здесь бузили много и славно, принимали любых нелегалов и выдавали им охранные грамоты, уважаемые всеми правоохранительными органами! Мгвана понаблюдала с высоты за этой компанией - да и решила туда внедриться. Уже не будучи на людях сама собой, не открывая никому сердца и не допуская в сердце никого... По легенде, она - бедная, молоденькая, безграмотная девочка из далёкой африканской страны, ещё не сбросившей колониального ига. Всеми правдами и неправдами негритянка пробралась в метрополию, хотела учиться - но отказывают в скоростных программах... Даже после крещения в новую веру страна королевы Джорджианы отличается разнообразными выбрыками...

Коммуна Мгвану приняла. Теперь предстояло изображать из себя бесшабашное и отчаянное создание, верящее в публичную политику и "ловящее кайф" от всякой бузы. Прикидываться неграмотной и курить траву, благо на самом деле "дурь" на неё не действует...

Здесь все были видны чёрной волшебнице как на ладони. Никто магией не защищался, и никто не являлся "дирижёром", позволяющим коммуне существовать и творить разные дела. Никто даже понятия не имел о том, какая сила кормит и защищает компанию... Значит, Мгване предстояло прожить здесь некоторое время, чтобы во всём разобраться. От возможных приставаний она себя обезопасила. Изображала влюблённость в непризнанного поэта по прозвищу Самиани-Хвост. Негритянка твёрдо знала, что ни грамма симпатии он к ней не питает и будет чем дальше, тем больше презирать.

И всё бы хорошо. Три четверти года прожила Мгвана в коммуне - а осенью там появились молодая пара. Беженцы из половецкой степи - так они представлялись. Но волшебница-то видела и точно знала, кто они такие на самом деле...

Вовсе они не были молодыми. Юность им вернула магия - не собственная, а извне. Женщина в этой паре была красавицей, действительно половчанкой-полукровкой. И двадцать лет прождала счастья - а потом сама пошла к любимому. Как только почуяла, что он встал на путь добра.

Ибо с этим человеком всё было непросто. Он оказался коренным жителем всё той же Волшебной страны, и это его поминал в своём пригласительном письме Косматый, обзывая, и поделом, узурпатором. Этому человеку довелось помериться силами с Чарли Блеком - и проиграть. И попасть во все учебники новейшей истории. Его имя уже успело стать нарицательным. Урфин Джюс. Неудивительно, что здесь он скрывает от людей своё истинное лицо - после своего недавнего повторного падения и прозрения...

Почему её, Мгвану, так притягивает этот человек? Красавцем его назвать нельзя - чернявый, носатый, брови кустистые... Глаза почти чёрные, и взгляд цепкий, недоверчивый, теплеющий только тогда, когда останавливается на лице жены... Урфин сразу заподозрил, что коммуной руководят не очень хорошие люди и не с благими целями. Чёрной волшебнице забавно было считывать его умозаключения - он упорно пытался вычислить "крысу" или "крокодила" среди одиннадцати ребят "Мистической реки", считая и её, Мгвану. А ей не хотелось его разубеждать и навязывать ему союз умов, дабы поймать "дирижёра". Урфин относился к негритянке плохо и подозрительно - и вообще был безнадёжно женат. Кстати, как раз красавица Джуна чёрной волшебнице очень даже симпатизировала. И это было горько...

Похоже, Урфин - не что иное, как воплощённое возмездие. Кривое зеркало, в котором Мгвана видит себя - или даже, скорее, негатив. Они оба вернулись в свою двадцатую весну. Только Урфин возродился к добру и любви - сохранив, впрочем, изрядную долю самомнения и некоего презрения к человечеству. А она, блудная дочь Борсханы, начинала с благих намерений, а пришла... приличными словами не скажешь, куда. Как там у Цоя:

Все говорят, что мы вместе...

Все говорят - но немногие знают, в каком!

Нет уж. Пусть Урфин Джюс, с его неожиданно прорезавшимся литературным талантом, пытается глаголом жечь сердца людей. Ей, Мгване, нельзя идти его путём. Она пойдёт своим собственным - как если бы не было никакого Урфина. Она сделает то, что давно собиралась. Пока её мятежное сердце не заставило её перезабыть все этнические хиты. Сесть на крылечке, подпереть голову рукой и запеть бессмертный русский киношлягер:

Огней так много золотых

На улицах Саратова,

Парней так много холостых -

А я люблю женатого!..

История двадцатая. Трижды зомби в творческой мастерской

Результатом явилось мгновенное снятие иммунитета с "Мистической реки" и подобных ей сообществ. А следом - арест всех "коммунаров". Мгвана мысленно извинялась перед ними, а вслух не уставала повторять, что никто её ни с каким заданием не посылал и вообще не имел ни о чём понятия. Она не сомневалась, что по итогам разбирательства ребят отпустят. А ей, негритянке, только бы дожить до суда. Наверняка там, в зале, можно будет вычислить "дирижёра".

Урфин тем временем гнул свою линию. Счёл нужным признаться, кто он такой на самом деле - чтобы доказать свою непричастность к манипулированию "Мистической рекой". Тут, смею сказать, помогли и мы, коллеги Урфина по лондонской работе - художник Тратэбус Лихой и ваш покорный слуга Элронд Хламс. В нашем многострадальном журнале мы опубликовали записки Джюса, переданные нам его женой Джуной. Из этого документа было ясно видно, что бывший узурпатор только и ломал себе голову над природой таинственной силы, охранявшей коммуну, но мечтавшей её прихлопнуть в подходящий момент...

* * *

На суде Мгвана устроила целый спектакль. Частично для большей эффектности своих разоблачений, частично - чтобы перейти на время за грань и лучше увидеть то, что следовало увидеть...

Произнеся последнее слово в свою защиту, чёрная волшебница нажала какие-то точки на сердце и шее - и упала мёртвой. А через несколько минут поднялась с пола и в жутком трансе указала на виновницу всех бед. Координатором лондонских коммун оказалась тоже примечательная личность. Утюлюсенька, киноактриса, первая жена Урфина Джюса, недоброй памяти королева Волшебной страны - Евпсихия Усюсю. Наркоманка и преданная служительница ещё более высокой силы - человека, которого она отказывалась выдавать даже под пытками...

Разоблачив надводную часть айсберга "Дирижёр", Мгвана умерла уже окончательно - то есть так думали все присутствовавшие в зале суда... О том, что это не так, первыми узнали мы с Тратэбусом. В его мастерскую художника, где в тот вечер находился и я, заявилась чёрная тень. Девушка была молода, белозуба, весела - без малейших признаков возвращения "оттуда" и даже наркотической ломки. Явно наслаждаясь видом наших квадратных глаз и разинутых ртов, Мгвана Нга Мохили предложила нам помощь в работе над книгой о нашем третьем товарище...

Следующие несколько часов она говорила без умолку. Я едва успевал стенографировать, а Тратэбус вдохновенно рисовал нашу странную гостью. Мы были напуганы, подавлены и восхищены. Но оба понимали: ни одному из нас не придётся завидовать другому. Ибо волшебница говорила об одном только Урфине Джюсе. Казалось, она знает его так, словно с раннего детства была его вторым "я". Глаза её туманились от грусти, но слова лились и лились... Воистину прав был тот, кто сказал: за безнадёжную любовь держатся, поскольку она-то уж не обманет!..

Наконец, дойдя до недавних событий, Мгвана перевела дух и спросила:

- Ребята, можно стакан воды и выход в Интернет? Хочу найти короля. Слава Богу, в этот раз мы спасли от размена пешек и взяли ферзя. Но выше ферзя есть ещё король, который в нашей партии - фигура вовсе не декоративная!

Мы мало что поняли, напоили её водой и любезно направили в ближайшее Интернет-кафе.

А через несколько дней судьба державы в корне переменилась. Наша многолетняя повелительница, властная и сумасбродная королева Джорджиана, погибла от удара молнии. То, что многие считали небесной карой, настигло её величество на площади, на глазах массы людей, при попытке лично - вопреки Конституции и воле народа - устроить, с помощью злобного ходячего дерева, казнь тартанской девушки. Обвиняли её в том, что она будто бы хотела украсть у королевы игрушку - разноцветную пружину, так называемую ползисину. На самом деле ползисины - живые существа, и дерзкая Пегги Джонсон, чьё подлинное имя было Пиндавсика Стоун-Вайолет, агитировала королевскую пружину уйти от хозяйки и подбить себе подобных на такой же шаг. Агитация дала себя знать, но чуть позже. А тогда девушку спас её возлюбленный. И в следующую секунду сверкнула молния, поразив Джорджиану и дерево.

Только сейчас, почти через тридцать лет, смиренный Элронд Хламс может поведать миру о подлинных причинах той грозы среди ясного неба, что изменила судьбу Англии. Вот как рассказывает об этом чёрная волшебница, чью историю я пишу:

- Мои поиски короля коммун ничего не давали. А тут я увидела такую возмутительную казнь! Хотела раньше вмешаться, но только довершила начатое. Просто под влиянием минуты. А потом подумала: ведь наследник-то Джорджианы - хороший парень, может, он и сумеет воздать по заслугам всем тем, кто творил скверные дела в правительстве его мамаши... Кстати, я ведь помогла и в поисках этого самого принца Артура! Ваше ныне здравствующее величество, простите, но вы ведь сами ни от кого не скрываете, что в раннем детстве вас украли цыгане, что вы были превращены в живую тряпичную куклу и что до двадцати с лишним лет вы были бродячим скоморохом и не помышляли об иной жизни. При вас Англия стала весёлой, а ваша супруга, добрая королева Виолетта, в прошлом простая девчонка из кондитерской, любому и каждому подарила тепло... Можете покарать меня за гибель вашей венценосной родительницы, можете считать мой поступок низкой местью, как лично моей, так и народа борсхана и всех порабощённых земель. Моя судьба в руках Вашего величества. Но только выслушайте правду: всё-таки "дирижёр" оказался слишком хитрым для вас! С ним разбираться мне пришлось самой, и только через несколько лет...

* * *

Итак, первые месяцы после своего третьего по счёту воскресения из мёртвых Мгвана посвятила поискам принца Артура, наблюдению за его первыми после коронации шагами и, конечно, помощи в написании "Сердца узурпатора". А как только книга вышла из печати - негритянка перенеслась в Волшебную страну. Под тем предлогом, что хочет передать от нас экземпляр главному герою.

Чёрная волшебница поклялась сама перед собой, что держаться с Джюсами будет просто и весело, даже слегка по-хулигански. Втрое преувеличивать свои былые подвиги и поглубже прятать то, что на сердце. Но всё это было, конечно, непросто.

Мгвана оказалась в чудесном крае буквально на другой день после того, как он был избавлен от злой колдуньи Арахны и дела её рук - Жёлтого Тумана, едва не отравившего жителей и не вызвавшего экологическую катастрофу. По иронии судьбы, негритянка на день разминулась с Чарли Блеком. Он участвовал в недавней борьбе и только что отбыл в большой мир. Хотя, впрочем, волшебница и не полезла бы в столицу... Не стала она разыскивать ни Косматого с Пинким и Матиасом, ни Рину, которой просто не смогла бы взглянуть в глаза, начиная новый виток дискуссии на тему "а вот мне ещё того и этого прищучить надо..." У трижды воскресшей была только одна цель: повидать Урфина. Правда, тот не слишком-то ей обрадовался, да ещё к нему прилагалась Джуна, бледная после недавней болезни, с заметным животиком и радостной улыбкой... На вопрос:

- Ты сейчас куда? - Мгвана ответила, сама не зная почему:

- Домой. На родную пальму - не знаю, надолго ли...

И действительно сделала как сказала, правда, опять не нашла себе места на родной земле. Перецеловала всех своих крестников, посетовала, что детских больниц всё-таки не хватает... Ночами продолжала охоту в Сети на видных английских политиков и иногда кое-что интересное скидывала прямо его величеству королю Артуру.

Так прошло несколько месяцев. А потом чёрная волшебница вдруг услышала зов. И снова перенеслась за великую пустыню, в кольцо Кругосветных гор - как раз вовремя, чтобы успеть принять роды у Джуны Джюс.

В сущности, всё было легко и просто. Не как с Пинким, когда Мгвана ещё не приобрела опыта в подобных делах. И не как в Борсхане, где сплошь и рядом возникали самые разные осложнения. Но как же больно было негритянке, каким же адским огнём напомнили о себе сведённые рубцы! И это при том, что Джуну обезболивал, играл роль громоотвода любящий муж, а не чёрная акушерка. Нет, это прорвалась плотина, вернулось в полной мере всё то, что когда-то Мгвана перевела на мадам Смаргл. Боль, стыд, раскаяние, мука от того, что не она, волшебница, на месте Джуны... Потом, правда, когда всё закончилось, негритянка всласть наревелась на плече Урфина. Пока не явился опоздавший доктор и не вколол ей успокоительное... Тогда Мгвана быстро исчезла. Оказалась снова в мастерской Тратэбуса. Выпила у нас всю воду и уткнулась в новый экземпляр магического компьютера...

* * *

Следующие два года прошли как в тумане, за привычной уже аналитической работой. И в один прекрасный день лорд Хрэддок, бывший хранителем государственной печати при Джорджиане и сохранивший эту должность при Артуре Весёлом, - так вот, лорд Хрэддок проснулся без гроша в кармане. Некие хакеры сняли с его счетов все деньги, и следов этих средств так и не нашли...

- Ваше величество! - записываю сейчас я, Элронд Хламс, подлинные слова моей героини. - Я вычислила "дирижёра", но не могла ничего доказать. Хрэддок был хитрой лисой, он часто "заматывал" мои донесения, предназначенные вам. Пришлось вот так мстить и доводить до сердечного приступа... Но клянусь всеми богами Борсханы - я лично проследила, чтобы эти деньги до последнего пенса пошли на строительство больниц для наших детей!

История двадцать первая. Выход из круга

В чудесном крае всё было невесело. Шла борьба с инопланетными захватчиками. Маленький Искандер Джюс, второй белый крестник чёрной волшебницы, тяжело болел. Сказывалось то, что Джуна носила его под Жёлтый Туман. Мгвана знала: мальчику так и суждено лежать пластом в дни решающих битв, а его матери - не отходить от кроватки и порой даже сваливаться самой...

Что до Урфина, то он вредил инопланетянам как мог. Негритянке удалось повидаться с Джюсом наедине, когда он пытался расколоть один из чёрных камней Гингемы, чтобы потом использовать в своих целях обломки злого колдовства.

Разговор у этих двоих получился странный. Мгвана держалась с напускной весёлостью и вовсю валяла дурака. Урфин не скрывал, что ему не до неё, отправлял навестить Джуну и крестника. Потом, правда, разрешил пойти напугать главаря инопланетян... Тот даже пытался убить колдунью, молотил камнем по голове - но ничего, конечно, не добился.

И всё это, впрочем, не главное. О главном за всё то время, что чёрная волшебница пробыла в Волшебной стране, не было и не могло быть сказано ни слова. Зато Мгвана, сама не зная почему, не ушла с Чёрного камня, когда Урфин поливал его, нагретый костром, ледяной водой. Этот душ, заставивший негритянку вымокнуть с головы до ног, стал для неё просто живительным. И что-то в ней после этого стихийного обряда изменилось необратимо. Уже вернувшись от напуганного генерала в домик Джюсов, где поправлялся Искандер, Мгвана решительно рассказала Джуне и Урфину, что ей по-настоящему сорок пять лет, что она дико устала от "голосов" и своей сумасшедшей жизни... Красавица половчанка сказала неожиданную и логичную вещь:

- А ты попробуй сделать обратную операцию! Говорят, это возможно, и даже через столько лет у тебя есть шанс...

- Шанс-то есть... - вздохнула волшебница. - Вопрос в другом: рожать от кого? - она опустила глаза, молясь, чтобы в них не успели прочесть слишком много...

Урфин полушутя-полуехидно припомнил ей Самиани. Она привычно заставила себя посмеяться, сочинила на ходу какую-то хохму. Джуна, хоть и смотрела в корень проблемы, всё-таки осталась идеалисткой:

- Встретишь. Полюбишь. Найдёшь. Никогда не поздно, уж я знаю о чём говорю...

Мгвана мысленно махнула рукой. А заодно поставила крест на "голосах". Вот теперь-то её властно тянуло в Борсхану - родная земля не выдаст, наверняка найдётся добрый человек, от которого можно будет родить ребёнка для себя... Эх.

Всё же негритянка осталась в Волшебной стране до того дня, когда провожали домой звездолёт. Завоеватели были усыплены, и хозяевами корабля стала теперь другая раса пришельцев - былые рабы, а ныне большие друзья Волшебной страны. Мгвана стояла в толпе провожающих с краешку, где-то между Джюсами и Косматым с Пинким, Матиасом и двумя малышками. В этот раз волшебница сердечно поздоровалась со всей семьёй, пожелала им счастья, чувствуя, что они навсегда остаются в её прошлом... Она сюда не вернётся. Она наконец сможет взять свою судьбу в собственные руки, припасть к родной земле и обрести счастье. Пусть даже без любви. Наконец пришло то время, когда можно жить по совету Рины! Кстати, негритянку сильно удивило, что она не видит в толпе рыжей шевелюры доброй ведьмы. И что никто здесь слыхом ни о какой Рине не слыхивал.

* * *

Вернувшись на Родину, чёрная волшебница была ошеломлена двумя открытиями. Во-первых, "голоса" оставили её в покое, и видимо - насовсем. Амулеты превратились в бесполезные побрякушки, да и все магические способности негритянки сразу и необратимо остались в прошлом. Ну и ладно. Всё это казалось чепухой на фоне второго открытия. Она, Мгвана, ждёт ребёнка!!! Она, побывавшая под ножом и не принадлежавшая никому со времён той проклятой ночи с Драхиром Егрозом! Кого же благодарить за этот дар небес, преодолевший всё, вернувший истерзанной душе мир и покой, а заодно подлинную свободу? Рина неизвестно где. Да и при всех своих способностях она избежала столкновения с жестоким миром мужчин, а потому незнакома и с женской долей и, стало быть, и влиять на такие вещи не может... А Джуна, жена и мать, к тому же искренне сочувствующая своей чернокожей подруге, не обладает никакими магическими способностями... Кто же помог теперь уже бывшей волшебнице? Сердце так и выстукивало: "Урфин!" Хотя ведь в нём тоже не было и грамма магии... А впрочем - всё это неважно. Мгвану переполняла, затопляла волнами нежность к будущему ребёнку, который должен был стать смыслом её жизни...

Родилась девочка. И как только её показали матери - та, холодея от ужаса и восторга, узнала в ней свою последнюю, сокровенную, безнадёжную любовь. Человека, который, по большому счёту, не питал к ней, Мгване, добрых чувств...

Всё же в один прекрасный день негритянка послала Джюсам с птичьей почтой свою фотографию с малышкой на руках. Джуна-то переживает, она должна узнать, что подруге всё же посчастливилось стать матерью. В прилагаемом письме бывшая волшебница делилась с половчанкой всеми чудесными и загадочными обстоятельствами своей беременности. Конечно, дать дочери двойное имя "Урфина Джа" - это всё равно что играть с огнём. Но Мгване казалось, что скандала из-за этого у Джюсов не будет. Урфин знает, что ничего предосудительного не было, а Джуна ему верит. Поверит и письму - да и, в любом случае, так честнее. А имя... Что ж, имеет бывшая волшебница право сделать себе последний подарок, уходя в тревожный и радостный мир материнства?

...Ответное письмо от Джуны повергло негритянку в шок. Оказывается, всё же это они ей помогли! Урфин - невольно, а половчанка - вполне осознанно:

"Мне было дико тебя жаль. В глубине души я понимала, что на самом деле тебе искать свой шанс уже поздно. А нам тоже досталось - посмотри на своего крестника Искандера! Я боялась, что проклятие коснётся и других наших детей. Я стала думать и мечтать: хорошо бы, наш следующий ребёнок родился у тебя! У нас-то впереди вечность, мы всё ещё успеем - только бы поломать проклятие! И тебя, подруга, за всё вознаградить...

И когда я увидела фотографию твоей малышки и прочитала твоё письмо - я поняла, что всё сбылось как я хотела! И это при том, что я совсем не умею колдовать. Кажется, во всей истории была только одна вещь, обладающая магическими свойствами - Чёрный камень Гингемы. На котором Урфин, без всякой задней мысли, облил тебя водой, и это почему-то помогло сбыться моим, надеюсь, благим пожеланиям.

Кстати, я от Урфина ничего скрывать не стала. Он сначала возмутился - мол, я его обвинила в измене! А когда я всё разъяснила - он махнул рукой и с облегчением сказал, что я это придумала... Ну и ладно, могло быть хуже. Мы-то с тобой, Мгвана, знаем правду. Так что наслаждайся жизнью, расти маленькую Урфину, а я тут тоже буду подумывать снова забеременеть..."

Можно было удивиться. Можно было обидеться. Но, если честно, не было ни сил, ни желания. Главное - она есть, её девочка, она сама по себе сокровище, и никто больше Мгване не нужен!

Хотя... Когда вдруг из ниоткуда появляются старые знакомые - это всегда приятно. Однажды - Урфине было тогда года два - доктору Мохили передали, что на входе в больницу (одну из лучших в мире, наконец достроенных, детских больниц!) её спрашивает какая-то рыжеволосая девушка, представляется Риной, мол, Мгвана знает. Бывшая волшебница изумилась и обрадовалась. И, разобравшись с очередной порцией дел, спустилась вниз.

Рина не изменилась нисколько. И тактично не выражала удивления по поводу того, что чернокожая чародейка теперь выглядит на свой возраст и впридачу здорово располнела...

Говорить вот так, на ходу, конечно, не получалось. И приятельницы договорились встретиться в ближайшей кафешке после того, как доктор Мохили закончит на сегодня работу. Дежурство, по счастью, сегодня было не её.

...Выслушав рассказ Мгваны, рыжая колдунья сказала:

- Что ж, я рада за тебя! Хотя мне совсем не понять, как можно жить отказавшись от своего дара...

- Если дар такой, как у меня - с кровью, смертью, обманом и преступлением - от него непременно надо отказываться! Только в свой черёд. Но я молюсь всем богам, чтобы дар миновал мою девочку!

- Знаешь, не скажу, хорошо это или плохо, но какой-то дар всё равно проявится в твоей семье рано или поздно. Тут уж ничего не поделать, - Рина внимательно поглядела на собеседницу. - И обладателю его надо будет разумно им распорядиться.

- Что, оно серьёзно наследуется? Этого ещё не хватало! Только бы не Урфина!

- Надо быть готовой и к этому... Послушай, Мгвана, ведь ты столько всего в этой жизни натворила потому лишь, что тебя некому было направить. Но ты-то сама сможешь предостеречь своё дитя от ошибок...

- Легко тебе говорить, у тебя детей нету...

Обе помолчали: и Рина, и бывшая уже волшебница. Потом, решив сменить тему, доктор Мохили проговорила:

- Ой, знаешь, я пыталась разыскать тебя в Волшебной стране, когда там была борьба с пришельцами...

- А меня там в то время в принципе не могло быть, Мгвана. Я же поселилась в той стране спустя два года после истории с рамерийцами.

- Тогда всё понятно, - вздохнула бывшая чародейка. - Но как же ты попала в тюрьму? Ведь... На десять... да, на десять лет в прошлое...

Тут Рина улыбнулась и ответила:

- Для призрака не существует временных барьеров! Время надо мною не властно! Я могу оставаться такой, как теперь, и через сто, и через двести лет.

- Знакомо, я раньше тоже так умела... А теперь мне уже всё равно... Без мужского внимания прекрасно обхожусь.

- Да мне оно тоже ни к чему, даже мешает... Зато если я не старею - я гораздо больше успею сделать! Ну что ж, мне пора.

- Мы ещё увидимся?

- Конечно! Мы ещё не раз увидимся! С тобой, с твоей дочерью и внуками! Ты счастливый человек! Ты обрела душевное равновесие, занимаешься любимым делом. И страна твоя свободна. Чего ещё желать?

"Хорошенькое равновесие, - подумала Мгвана, провожая взглядом уходящую подругу, - когда постоянно душа болит за девочку! А впрочем... чёрт побери, пожалуй, Рина права!"

* * *

Урфина Джа росла доброй и в меру шаловливой. В семь лет, в день инициации, у неё всё же проявились магические способности. Этого-то мать боялась больше всего на свете. И поклялась: станет для дочери лучшей подружкой, не даст ей наделать ошибок и позволить собой манипулировать. Хватит. Её, Мгваны, мать была обычным человеком, и бывшая волшебница до сих пор опускала перед ней глаза, стыдясь своей чёрствости и своих исчезновений...

Постепенно мать поведала Урфине, спокойно, не впадая в морализаторство и не смакуя никаких жутких или нескромных подробностей, - поведала о том, как не надо использовать дар. Что бывает по ту сторону ошибок и преступлений...

- Нет, Урфина, только лечить людей! Тем более что, хвала всем богам, твоя Родина давно уже свободна и счастлива!

Сама Мгвана так и не получила медицинского образования, но в больнице на неё не жаловались и даже наоборот. Работа была, конечно, не из лёгких, отнимала массу физических и душевных сил - и всё равно бывшая волшебница старалась уделять как можно больше внимания дочери. И Урфину это не тяготило. Она очень любила свою маму и никогда не делала ей назло. Ей легко было представлять себе спокойное, продуманное будущее: она выучится на врача, непременно в Лондоне, и вернётся в Борсхану, всё в ту же больницу. А с личным - уж как сложится, но хорошо бы всё по-честному...

С Джюсами Мгвана и Урфина не виделись. Обменивались изредка письмами, правда, длинными, но и то больше через нас с Тратэбусом. У Урфина и его семьи, правда, появился первый в Волшебной стране компьютер, работавший на солнечных батареях и имевший выход в Сеть. Зато бывшая волшебница у себя в Борсхане никакой почты, кроме обычной, не признавала. Хватит с неё Всемирной паутины на всю оставшуюся жизнь!

* * *

А всё-таки проклятый этот Лондон был, наверное, ошибкой в плане! Тем более неправильно было оставлять там будущую студентку Урфину одну, без себя, да ещё в обществе Роксаны Джюс, младшей сестры Искандера. Правда, девочки жили у нас - у смиренного Элронда Хламса с супругой - но, каемся, не досмотрели мы за ними...

Про Роксану история отдельная и не очень весёлая. Не буду её здесь рассказывать - Тратэбус Лихой не велит. Да и к делу это не очень относится. А за Урфиной, за её невинностью и её даром, охотились сатанисты. Мгвана с ума сходила, когда узнала, что её девочка сбежала неизвестно куда с парнем, вскружившим ей голову... Вот он-то, как потом выяснилось, и был самым настоящим сектантом. Но когда пришла эта весть - уже было ясно, что всё закончилось благополучно. Там, куда сатанист увёз Урфину, её вырвал из лап сектантов местный священник, молодой, ревностный и отважный Иоанн Валялкин. Отчитав несчастную в церкви и заново окрестив, он взял темнокожую замуж.

Так и не стала она врачом. Но матушка попадья - тоже по-своему почётная роль. А кроме того, Урфина, ставшая во святом крещении Ульяной, нарожала отцу Иоанну семерых детей. Самый младший появился на свет незадолго до написания этих строк.

Дар Урфины не исчез после замужества - видно, каждому своё. Способности просто ушли вглубь, растворились в повседневных делах, помогая творить добро. Собственно, ведь то же самое произошло и с самим отцом Иоанном. До того, как податься в духовную семинарию, он обучался в школе волшебства. Да и к Богу-то обратился в минуту отчаяния. И после того никогда больше не колдовал. Но его способности, подспудно направляемые стремлением творить добро, претворились в настоящее мастерство по части изгнания злых духов...

Урфина-Ульяна только однажды едва не оступилась. Будучи беременна третьим ребёнком, она вообразила - и некие тёмные силы её в этом поддерживали - будто отец Иоанн любит не её, а свою первую любовь. Из-за которой он и ушёл в религию, поскольку та девушка ступила на дурную дорожку и в конце концов оказалась грешной иконой сатанинской секты. А потом получилось так, что отец Иоанн изгонял злых духов и из этой несчастной, и из того, на кого она когда-то променяла его, Ваню Валялкина. Единственной целью отца Иоанна было соединить их двоих перед Богом и людьми. А матушка Ульяна, ведомая ревностью, попыталась применить к мнимой сопернице магию вуду. И едва не отдала молодую пару в лапы тёмным силам. Но те двое сумели спастись. А те, кто провоцировал Ульяну, тогда отвязались. И это было первое и последнее столкновение её с "голосами". Больше она в своём спасителе, своём чудотворце Иоанне никогда не сомневалась.

Что касается детей Урфины и внуков Мгваны, то шестеро мальчишек, сразу видно, самые обычные люди. А вот у единственной девочки - она родилась как раз третьей - способности заметны даже не дожидаясь инициации по-борсхански. Маленькая Арина сама прекрасно знает о своём даре, но бояться за неё особо нечего. Рассудительная юная особа выбрала себе примером для подражания свою почти тёзку - Рину. Та и в Борсхане, и на Украине, где живёт семья Валялкиных, бывает не так часто, потому не может, как ей вообще это свойственно, скромничать и развенчивать тысячекратно преувеличенные слухи о своих подвигах...

История двадцать вторая. Прощальная

Диктуя последние главы, Мгвана сильно уставала, несколько заключительных сеансов даже не поднималась с постели. Кажется, я начинал понимать, почему она так бесстрашно исповедалась перед целым светом и, в частности, перед Его величеством королём Англии.

- Мгвана, тебе нехорошо? - спросил я как-то, когда она вдруг замолкла посреди рассказа о своих внуках. - У тебя лицо чуть не серое!

- Не обращай внимания, Элронд. Наоборот, очень хорошо. Мне кажется - я не оставляю после себя на земле зла. И могу спокойно уйти... Сегодня допишем - завтра не приходи ко мне. Там, куда я иду, нет ничего, кроме одиночества.

- Может, написать Урфине? Да и отец Иоанн здесь лишним не будет...

- Намекаешь, что из меня всё ещё надо кого-то изгонять? - она чуть-чуть усмехнулась. - Да нет, пока письмо дойдёт -уже поздно будет. Они здесь были где-то перед началом нашего с тобой труда - вот пусть и запомнят меня весёлой и полной сил. Ведь сейчас моя душа медленно, но верно переходит на страницы твоей книги... Да, я понимаю, Элронд, - тяжело быть моим душеприказчиком. Но ты справишься - ты ведь писатель! И передай, пожалуйста, всем: я не хочу, чтобы мои стояли у моего костра. Не хочу. И вообще - пусть прах мой развеют по ветру, чтобы из него проросли яркие цветы Борсханы...

- Язычница! Боюсь, никто тебя не поймёт...

- А мне и не надо, чтобы понимали. Некому. Да и не хочу никого огорчать, прежде всего детей. А остальные... Рина всё равно узнает, даже если ей не говорить. А у прочих всех давно своя жизнь. Косматого я последний раз видела, когда провожали звездолёт. А Урфина - когда привезла свою девочку в Лондон. И веришь ли - оба раза ничто в душе не дрогнуло. Ни у меня, ни, наверное, у них...

Мгвана откинулась на подушку и закрыла глаза. Мне показалось, что бывшая волшебница чего-то не договаривает. Но я не стал её пытать. Я вообще никогда её не расспрашивал, довольствуясь тем, что она сама считала нужным рассказывать... Когда она отдохнула, мы закончили предыдущую главу - и простились, как прощаются навсегда...

А всё-таки возвращаться в Англию я покуда не мог. Упросил миссис Хламс остаться хотя бы до завтра. До неизбежных похорон...

* * *

А вечером того же дня в домик бывшей волшебницы постучался седой капитан с деревяшкой вместо левой ноги. Он бесцеремонно обратился ко мне:

- Скажи, приятель, Мгвана Нга Мохили здесь живёт?

- Чарли Блек, я полагаю? - спросил я вместо ответа.

- Он самый, а вот ты-то кто, семь тысяч осьминогов?

- Летописец. Проходите, она при смерти. Мне кажется - она вас ждёт.

- Более того - даже зовёт, потопи меня ураган! - Чарли поднёс руку к груди. И под его пальцами, сквозь ткань тельняшки, я увидел свечение. Видимо, это был амулет, что надела моряку когда-то Мгвана... - Спасибо, приятель! - капитан Блек прошёл мимо меня в дом.

...Никто не знает, о чём говорили эти двое. Никто больше не видел их живыми. В комнату бывшей волшебницы постучались уже поздним утром следующего дня. Тревогу поднимал я, но сам туда не пошёл. Пошли сплошь медики с её работы и один милиционер...

А я, смиренный Элронд Хламс, был уже на похоронах. Костёр сложили - высотой под небо. А они двое и в смерти не разомкнули объятий. Они умерли как уснули - её голова у него на груди... Они лежали молодые и прекрасные. Мгвана такая, какой я её знал до рождения дочери. Чарли такой, каким я его представлял по рассказам бывшей (или всё же настоящей?) волшебницы о своей юности и первой любви...

Из уважения к присутствовавшим на церемонии европейцам - местные и глазом бы не моргнули! - тела были прикрыты простынёй. Капитан Блек - по грудь, а Мгвана - по самую шею. Я смотрел на них, смотрел в пламя, разгоравшееся на конце факела - и гадал: куда же они попали после смерти? Очень хотелось верить, что не в ад и что им даже не придётся вечно ловить друг друга в мрачном вихре под тёмными сводами... Мне виделся отрезанный от мира, невозможно красивый остров, где эти двое могли бы обрести свой первозданный рай...

Завещание Мгваны, конечно, не могло быть исполнено в точности. Хотя извещать родственников и знакомых как её, так и Чарли пришлось уже после церемонии. Но по ветру никого не развеивали. Над кострищем насыпали холм и поставили надгробный камень.

Но после первого же дождя этот камень оказался почти полностью скрыт под вьющимися стеблями и громадными красными цветами. Их аромат дурманил, а вот отвар лепестков мог стать целебным...

Задумано: сентябрь 2005, ГКГ МВД РФ

Записано: январь-март 2006