|
|
||
Дневник одной девочки от десятого дня рождения до дня свадьбы. Он же - фанфик про Холмса и Мориарти. Есть пересечения с "Экзаменом на верность". | ||
Зовут меня Бинт-Анта Майоран. Где я родилась, не знаю, но вряд ли в детском доме в Марселе, хотя я живу там сколько себя помню. Кто мои родители, я тоже не знаю. Кого я ни спрашивала, никто мне не смог ответить.
Сегодня мне исполнилось десять лет. Заведующая детским домом, как всегда, дала мне денег и сказала:
- Купи себе сама такой подарок, какой захочешь. Ты же знаешь, что я не умею угадывать вкусы людей.
Я пошла в ближайший магазин и купила тебя, тетрадка. Теперь ты будешь моим дневником, и я буду поверять тебе все свои тайны, даже такие, которых не знает моя лучшая подруга Роза. Я никому тебя не покажу, никому на свете!
Завтра я тебе расскажу про наш детдом, а сейчас мне пора спать. Спокойной ночи, тетрадка!
Детдом наш небольшой - в нём всего двадцать пять девчонок, притом от новорождённых до почти восемнадцатилетних - но хороший. Заведующая - женщина добрая, не занудствует и для всех может найти хорошие слова.
Наш детдом стоит почти на самом берегу моря. Купаться нам разрешают сколько угодно, только не во время уроков и тихого часа. Вокруг детдома сад, в нём полно деревьев, по которым можно лазить. Нам это вообще-то не разрешается - заведующая боится, как бы кто-нибудь не упал. Но до сих пор ни с кем ещё ничего не случилось. У меня, например, и у моей подруги на одном дереве есть дом. Он не очень высоко от земли, но там очень удобно сидеть, есть яблоки (наш дом на яблоне), болтать о том о сём или читать книги.
Роза - моя лучшая подруга. Мы с ней дружим, как мне кажется, с того самого дня, когда её злая тётка привезла её к нам в детдом. Я так думаю, что тётка решила от неё избавиться, как только умерли её родители. Точно не знаю: Роза была тогда такой маленькой, что почти ничего не помнит о своей жизни дома. Я уверена в одном: тётка была действительно злая. Я и по сей день, хотя прошло шесть лет, не могу забыть её злющих глаз.
Ну ладно, это к делу не относится. Роза моложе меня на два года, но книг она прочла больше, чем я. Она даже немецкий язык изучает. Купила себе ко дню рождения учебник и занимается. Я ей говорю:
- Зачем это тебе? У нас в какую страну ни приедешь - и ты всех поймёшь, и тебя все поймут! Немецкий - это наследие прошлого!
А Роза мне на это отвечает:
- Мало ли куда судьба забросит! Может, и в прошлое, может, и на другую планету...
Я втайне мечтаю, чтобы со мной случилось нечто в этом роде. Но изучать ради этого чужой язык? Нет уж, увольте.
Но, несмотря на то, что Роза куда серьёзнее меня, мы лучшие подруги. Со всеми остальными девочками я тоже в хороших отношениях. Не выношу я только Лоранс, потому что она утюлюсенька, не умеет веселиться и целыми днями пришивает рюшечки к чему попало.
Интересно, правда ли, что у нас во Франции все неграмотные? Мне трудно в это поверить, потому что у нас очень приличная школа. Я лично перешла без троек в пятый класс. Я учусь на четвёрки, хотя мне говорят, что если я постараюсь, то выйду на круглые пятёрки. Но как я могу стараться, если на математике мне скучно, а родной язык вообще мне не даётся. Кому нужны все эти правила правописания? По-моему, пусть каждый пишет, как ему хочется!
Пятёрки у меня только по чтению и по физкультуре. Ну, за чтение надо благодарить Розу: мы с ней всё время читаем друг другу вслух, а потом обсуждаем прочитанное. А физкультура - просто мой любимый предмет.
Ладно, хватит о школе, сейчас, в конце концов, каникулы. И вообще я, по-моему, рассказала всё, что хотела сегодня рассказать...
Я сумела прийти к финишу первой! Девочки меня поздравляли, но я отлично видела, какими голодными глазами они смотрят на призовое угощение. И я устроила для них пир, потому что, во-первых, они мои подруги, а во-вторых, там было столько всего, что я бы никогда всё это одна не съела. На радостях я угостила даже Лоранс, хотя я терпеть её не могу. Она, правда, отказалась - сказала, что ест только полезное. Вот дурочка! Полезное, как правило, такое невкусное!
А сегодня утром погода снова наладилась. После завтрака моя подруга Элиза предложила Розе и мне искать в саду клад. Она слышала от кого-то, что триста лет назад там закопали невесть какие сокровища. Роза нашла затею несерьёзной, но мы с Элизой весь сегодняшний день перекапывали землю в саду. Ничего мы не нашли (как и следовало ожидать, сказала Роза). А жаль. Если бы мы нашли клад, я бы накупила подарков для заведующей и всех девочек. Даже Лоранс купила бы давно желанную ей пачку. А себе... не знаю даже, что купила бы я себе. А впрочем... что об этом думать, ведь никакого клада я не нашла.
Вообще говоря, все девочки в детдоме мечтают о том, что когда-нибудь их родители найдутся. Точнее говоря, все, кроме тех, которые знают наверное, что их родители умерли. Остальные (и я в том числе) убеждены, что каким-нибудь образом были похищены в самом раннем детстве и после множества приключений попали в наш детдом.
Именно это произошло с Луизой. Когда ей не было и года, её похитили разбойники в надежде на выкуп. Но по дороге к своему логову они поссорились и перебили друг друга. Девочка осталась брошенной в лесу. Вскоре, к счастью, её подобрал один человек. Был он одиноким, сам воспитывать такую малышку не решился и отнёс её в наш детдом.
Родители Луизы, конечно, разыскивали свою дочь. Но на это ушло очень много времени, потому что вокруг их дома сплошные дремучие леса, людей мало, и никто не видел случившегося. Только недавно родителям Луизы решили помочь... деревья, которые росли вокруг разбойничьего логова и видели всё. Они могли бы сделать это гораздо раньше, но то ли не сразу догадались, то ли не сразу решились. Но теперь вот деревья рассказали родителям Луизы о том человеке, те его нашли, и он их направил в наш детдом. И теперь они забирают свою дочь.
Луизе сейчас пять лет, она у нас одна из самых маленьких. Самая большая из малышек, с ней уже можно толком играть. Мы все её очень любили и баловали и теперь провожали всем детдомом, целовали и дарили всё, что только могли.
Когда она и её родители уехали, мы с новой силой принялись строить предположения о своих возможных родственниках. А я подумала, что, если бы я всё-таки нашла клад, то употребила бы его на то, чтобы объехать весь свет - но разыскать своих родителей.
- У тебя были хорошие намерения, но ты вела себя безрассудно. Ты ничего не сделала бы для Мальдивии и погибла бы совершенно зря.
Я не стала с ней спорить, но до недавнего времени была убеждена, что погибла бы не зря, а за правое дело. Теперь я слегка поумнела и понимаю, что действительно ничего не сделала бы для свободы. Вот почему я не бегу снова, а только хочу стать мальчишкой и повзрослеть на семь лет. Но это невозможно, и мне приходится не думать о том, чтобы проучить Урфина Джюса. Остаётся надеяться, что жители Волшебной страны сами поднимутся против наглого захватчика и его деревяшек.
И мы начали играть. Запишу те из ответов, что я запомнила.
Мне досталась родная Франция. Я сказала, что, будь я королевой, я бы повелела, чтобы летние каникулы начинались 1 мая и кончались 30 сентября. Все смеялись, а кто-то напомнил мне, что наша школа - почти единственная во Франции и что для континента Брамапутра мой указ вообще не актуален.
Розе досталась Англия. Моя подруга сказала, что дала бы свободу Индии и никогда не захватывала бы никаких колоний.
Лоранс объявила, что, будь она королевой Волшебной страны, она действовала бы в точности так же, как утюлюська Евпсихия, жена Урфина Джюса, то есть одела бы всех в пачки и навязала бы всем свои вкусы.
Я уже не помню, кому что досталось, запишу только ответы.
"Если бы я была королевой Косисенского царства, я дала бы свободу Новой Выдумляндии, а потом отменила бы налоги".
"Правь я Индией, я вела бы сейчас подпольную борьбу против англичан и не сбежала бы, как принц Даккар".
"Будь я шерифом Ноттингемским, я бы отменила налоги и награду за голову Робин Гуда".
"Будь я русской княгиней, я бы предложила соседним князьям снова объединиться".
"Правь я Марагатуслэндом, я бы велела марагатусам называть своих детей не только Шерлок, но и как-нибудь по-другому, а то трудно разобраться, кто есть кто".
Вот и всё, что я запомнила. Кстати, о каком это Шерлоке я недавно слышала по радио? Ах, да, Шерлок Холмс, тот самый, что разыскал бочку, которая по морю ползёт! Ему, говорят, не больше лет, чем мне, но он, скорее всего, будет великим сыщиком. У него ещё в товарищах кит, доктор Ватсон. Хотелось бы мне знать, марагатус ли этот Шерлок? Марагатусы, как известно, маленькие, фиолетовые, с паучьими лапками. Вряд ли такое создание может раскрывать преступления. Хотя... ведь есть же в Марагатуслэнде своя полиция, или милиция, что там у них? Холмс ещё и с китами дружит... Хотя живёт в Лондоне. Всё-таки если он не марагатус - то почему Шерлок? Если я попаду в Англию, я это выясню.
- Брось, Бинт-Анта, как тебе не стыдно?
Она-то рада-радёшенька, что скоро опять в школу. Но Роза сюда не заглянет, и я могу писать то, что думаю.
Сегодня мы приглядывали в саду цветы на День знаний. Срезать пойдём 31-го, это тоже целая церемония. У меня на окне будут стоять ярко-красные гладиолусы. Это я напоминаю миру, что собираюсь бороться с тиранами. Роза, как всегда, скромна: она выбрала себе три георгинчика из тех, которые похожи на кочан капусты.
Роза осталась в старой классной комнате. Моя подруга придёт к нам только через два года.
Не знаю, может быть, я тоже погрязла в суевериях, но мне хочется верить, что Христос пришёл спасать наш мир.
После уроков мы все вместе с заведующей сидели в саду. Вдруг в калитку вошла какая-то девочка, на вид ровесница Розы. Она подошла к заведующей и вежливо спросила:
- Здравствуйте, скажите, пожалуйста, вы здесь главная?
Заведующая кивнула, и девочка продолжала:
- Я из Новой Выдумляндии. Меня послали, чтобы я рассказала вам о новой вере.
- Бедная девочка! - покачала головой наша вторая мама. - Эти церковники даже детей не жалеют! Передай им, что с нас, друмбандепцев, хватит религии! А хочешь, мы тебя от них спасём, возьмём в детдом?
- Нет, спасибо. Так вы даже слушать не будете?
- Пусть расскажет! - закричали мы, девочки, вспомнив все слухи, ходившие по Марселю.
- Ой, девочки! - махнула рукой заведующая. - Ну хорошо, рассказывай, милая, а я потом с тобой поспорю. Посмотрим, кто кого и в чём убедит! Кстати, как тебя зовут?
- Ракель. Если вы мне разрешаете, я буду рассказывать. На Найду пришёл сын Божий, Христос, чтобы спасти наш мир.
- Всё это сказки!
- Нет, я сама его видела.
- Мало ли на свете жуликов? Ну хорошо. Что же вы проповедуете? Любить врагов своих и спокойно смотреть, как завоёвывают твою страну?
- Нет, - горячо возразила Ракель. - Мы ни на кого не нападаем первыми, но справедливая, освободительная война - наш священный долг!
- Браво! - закричали многие девочки, в их числе, конечно, и я.
Было видно, что заведующая перестаёт сердиться. Она одобрительно кивнула, но тут же спохватилась и задала новый вопрос, который, видимо, считала очень каверзным:
- А как у вас с образованием? Учите алфавит и молитвы и с такими знаниями выходите в жизнь?
- Нет. Одна из наших заповедей гласит: "Постигай науки и учись старательно".
- Хорошо, хорошо! - одобрила заведующая. Но у некоторых девочек погасли улыбки на лицах. - Ваши идеалы совпадают с нашими, друмбандепскими. Но тут-то я вас и поймала! Если вы отрицаете чудеса, то вы - не приверженцы веры. Религия не может без чудес. А если вы их не отрицаете, то противоречите сами себе. Ну, что скажешь, мастер зубрёжки? Долго, наверное, всё это учила?
- Нет, недолго. Это свято для меня, я подучила только литературные выражения.
- Ну ладно. Что ты ответишь на мой вопрос о чудесах?
- Мы их не отрицаем.
- Значит, внушаете людям неверное представление о мире.
- А вот и нет! Найда - планета чудес! Просто некоторые из них настолько обычны, что уже не кажутся чудесами. А с некоторыми люди просто не сталкиваются. Да, прав был Христос, когда сказал, что наука с чудесами не уживается. В Брамапутре отрицают науку, а в Друмбандепке - чудеса. А ведь это две стороны найдинской жизни!
Ракель умолкла.
- Да. - не очень охотно промолвила заведующая, - идеалы ваши - правильные. Но я назову себя новой христианкой только тогда, когда сама увижу чудо.
- А мы веруем, веруем, веруем уже сейчас! - закричали мы, девочки. - Мы верили в чудеса всегда.
Ракель просияла:
- Хорошо, прекрасно! А вы, сеньора, обязательно поймёте, что мы ничего не сочиняем и что наука и волшебство - две стороны одной медали!
- Хорошо, милая, посмотрим. Извините, девочки, но я вас покину, - и заведующая ушла.
А мы, девочки, принялись поить Ракель чаем, угощать вкусными вещами и без конца расспрашивать уже не о доктринах, а о событиях... Мы уговорились, что гостья побудет у нас несколько дней. А потом вернётся в город Назарет - столицу Новой Выдумляндии.
Дело было так. Она, взяв с сбой Розу и меня, поехала покупать новые стулья взамен сломанных. Всё шло хорошо, мы попросили доставить в детдом десять стульев, а сами пошли по другим магазинам. Детдом нуждался ещё очень во многом.
Когда мы вернулись, то в классной комнате нашим глазам предстало удивительное зрелище. Стулья, которые мы купили, бегали по всему классу, стуча деревянными ногами! На стульях сидели наши девочки и визжали от восторга. Те, кому не хватило места, выстроились в очередь. Лишь верная себе Лоранс сидела за партой и старательно учила стихотворение, хотя каникулы начались ещё дней пять назад.
- Что здесь происходит? - спросила заведующая.
Мои подруги наперебой закричали:
- Привезли стулья...
- Хотели их вынуть, а они сами выскочили...
- И закричали: "Привет!"
- И забегали по всем комнатам...
- И сказали: "Мы будем с вами играть и катать вас, только..."
Тут вмешались сами стулья и заскрипели:
- Только пусть нас не просят помогать учить уроки! Мы повезём вас хоть в Америку, только ничего не зубрите, сидя на нас!
- Да, - проворчала заведующая, когда шум наконец стих, - весёленькая жизнь нам предстоит! Хорошо ещё, что сейчас каникулы! Ладно, это будут стулья для игры, и придётся нам покупать нормальные! - в этом месте своей речи она замолчала, словно поражённая какой-то мыслью, а потом сказала: - Да, видно, зря я не верила той девочке, Ракель! Есть чудеса на свете, и, значит, истинно новое учение!
С этими словами она ушла к себе. А мы с Розой встали в конец очереди, и катание на стульях возобновилось. Моя подруга, мечтающая, как она сама говорит, "знать всё обо всём", деловито расспросила стулья, откуда они взялись. Выяснилось, что они с планеты Эвридика, младшей сестры нашей Найды по звёздной системе. Эвридика маленькая, но там есть разумные существа, только не люди, животные и растения, как у нас, а люди и вещи. Последние там рождаются, а не делаются людскими руками. Давным-давно вещи решили служить людям Эвридики, и тамошняя цивилизация уже тогда быстро вышла на тот уровень, который сейчас достигнут в Друмбандепке. Люди и вещи мирно уживаются вместе, но попадаются между братьями эвридикианцев по разуму страшные озорники, вроде наших новых знакомых - стульев. Им надоело быть просто мебелью, и они, пробравшись на космический корабль, прибыли на Найду, где спрятались на складе и позволили себя продать нашему детдому.
По словам стульев, Найда и Эвридика давно дружат между собой. Я-то услышала про соседнюю планету впервые, но мы и найдинскую географию только начали, а в космос заберёмся ох как нескоро!
Я, конечно, сразу захотела слетать на Эвридику, но стулья сказали, что там не такой воздух. Везёт им, деревянным, им-то всё равно, чем дышать!
Началось с того, что приехала комиссия из Друмбандепки, из Министерства образования Кристаллии, - выяснять, как работает школа на "варварской земле Брамапутры", как они выразились. Их было человек пять. Они везде ходили, на всё смотрели и всё ругали. А потом заявили нашей заведующей:
- Коллектив разболтан до крайности, тратит кучу времени попусту и, что самое ужасное, подвержен влиянию каких-то религиозных бредней! Мы снимаем вас с должности заведующей и назначаем уважаемого месье Игюльдопа, - и они вытолкнули вперёд человека с оттопыренными ушами, на мой взгляд, самого противного из пятерых.
Всё это происходило на глазах у нас, девочек. От неожиданного горя мы все сначала потеряли дар речи, зато потом хором закричали:
- Не позволим! Убирайтесь вон!
Только мерзкая Лоранс молча улыбалась и, судя по всему, была на верху блаженства.
Игюльдоп со товарищи, страдальчески морщась, заткнули уши. Видя это, мы завопили вдвое громче. Но заведующая привычным жестом подняла руку, призывая к тишине, и мы тут же смолкли. В наступившей тишине особенно чётко раздался её голос:
- Девочки, это всё очень, очень плохо, но надо покориться. Сейчас сила не на нашей стороне. Прощайте, милые, будьте счастливы!
И она ушла к себе - собирать вещи.
- Я была о ней лучшего мнения, - сказала я Розе. - Столько рассказывала нам про борьбу за свободу, а теперь боится какой-то там комиссии!
- А что ей остаётся делать? - отозвалась моя подруга. - Они сильнее. Они могут засадить её в тюрьму.
Я приготовилась к долгому спору, но тут вернулась заведующая, уже уложившая свои нехитрые пожитки. Она обняла каждую из нас и каждой дала напутствие лично для неё. Мне она посоветовала стать посерьёзнее и не спорить с теми, кто сильнее. Я сердито отвернулась - сегодня она сильно упала в моём мнении. Но другие девочки плакали. Потом заведующая взошла на корабль, на котором прибыла комиссия. И сами члены этой с потолка взятой, злой комиссии тоже поднялись по трапу, и корабль отчалил. Остался только ушастый Игюльдоп, который тут же велел нам идти спать.
Спать в восемь часов вечера, да ещё летом! Ну. Знаете ли! Мы снова начали возмущаться, но Игюльдоп пригрозил, что выпорет нас ремнём, и пришлось разойтись по спальням.
Если слушать этого лопоухого, так я должна спать уже полтора часа. Но я не сплю, да и никто, держу пари, не спит. Знай, Игюльдопище-остолопище: мы так просто не сдадимся!
Завтрак нам дали очень скудный и невкусный, а потом Игюльдоп собрал нас всех в одном из классов и сказал речь о тех реформах, которые намерен здесь провести. Он объявил, что введёт школьную форму, отменит все праздники, особенно дни рождения, и пригрозил нам обширной программой культурных развлечений. Если они все такие, с зайчиками, то Игюльдоп начисто лишён вкуса и приравнивает нас к шестилеткам. Ещё он запретил воспитанницам иметь какие бы то ни было тайны от него, писать письма бывшей заведующей и заводить личные дневники. Но ты не бойся, тетрадка, я тебя так спрячу, что он не найдёт.
Господи, год назад всё было совсем по-другому! Это был один из счастливейших дней в моей жизни. Меня все поздравляли, завалили подарками, и весь детдом веселился вместе со мной. А в этом году день моего рождения - такой ж скучный, какими стали все дни под властью Игюльдопа. Подружки, конечно, потихоньку пришли меня поздравить, но это слабенькое утешение.
Нет, я больше не могу! Чаша моего терпения переполнена. Лишить меня подарков ко дню рождения - этого я тебе, Игюльдоп, не прощу! Всё, я уговорю своих подружек, мы поедем в Кристаллию и потребуем от тамошнего суда разобраться в деле нашего детдома. Я уверена: мы сумеем доказать, что при Игюльдопе нам стало гораздо хуже.
Когда Игюльдоп вчера вечером отправил нас спать, я, как и все, ушла в свою комнату. Но спать не стала и даже не разделась. Часа через два, когда Игюльдоп, по моим понятиям, заснул, я тенью выскользнула из комнаты и босиком, стараясь ступать как можно тише, пошла по коридору. Дойдя до комнаты Розы, я тихонько постучалась.
- Кто там? - спросила из-за двери моя подруга. Судя по голосу, я её не разбудила. Как и следовало ожидать, она не собиралась соблюдать идиотский режим нового заведующего...
- Это я, Бинт-Анта, - сказала я, и Роза меня впустила.
Наверное, у меня в лице было что-то особенное. Потому что, едва взглянув на меня, моя подруга вскричала:
- Что с тобой? Что случилось?
- Этой ночью всё должно решиться! - тихо и торжественно промолвила я. - Теперь или никогда! Нам надо ехать в Кристаллию и добиться разбирательства по поводу того, что у нас тут творится. Ты едешь со мной?
Роза вздохнула, посмотрела по сторонам. Взгляд её упал на школьную форму - издевательского фасона и скучной расцветки платье, выдуманное, конечно, Игюльдопом. Моя подруга передёрнула плечами от отвращения и решительно объявила:
- Еду! - но тут же встревоженно спросила: - А на чём же мы туда доберёмся?
- Всё продумано. Я привлеку к этому говорящие стулья, они нас и повезут.
Роза просияла, но в тот же миг снова приуныла и спросила:
- А что мы будем есть? Я никогда не смогу взять что-нибудь из кладовой: это ведь общее!
- Это я тоже предусмотрела. Мы будем давать представления со стульями. Это должно принести нам немало денег.
Я так бойко отвечала на вопросы Розы, потому что хорошо всё это обдумала, пока ждала, когда заснёт Игюльдоп.
- Здорово! - воскликнула моя подруга. - Кто поедет, только мы с тобой?
- Нет. Я хочу поднять на это дело весь детдом. Ну, не весь, - поправилась я, заметив, что Роза удивлена моей самонадеянностью, - да и стульев на всех не хватит, но чем больше нас будет, тем лучше. Пошли?
- Пошли!
Роза быстро оделась, и мы тихо вышли в коридор.
...Как и следовало ожидать, весь детдом мы на свою сторону не привлекли. Очень многие девочки смирились со своей судьбой, как наша бывшая заведующая, и отговаривались рассуждениями вроде "сила не на нашей стороне". Некоторые, попав по влияние Лоранс, искренне считали, что теперь настала лучшая жизнь. Но всё-таки в Кристаллию ехало пять человек, не считая Розы и меня. Мы быстро уложили всё самое необходимое (причём я сказала, что зубные щётки можно не брать, но Роза решительно этому воспротивилась) и пошли в чулан, де жили говорящие стулья. И через десять минут по ночным улицам Марселя уже стучали деревянные ноги неутомимых пришельцев с Эвридики. Мы ехали в сторон, прямо противоположную цели нашего путешествия: не к морю, а от моря. Мы хотели побродить по Франции и заработать денег.
Мы выехали из Марселя, мысленно прощаясь с родными местами, и заночевали в открытом поле, в высокой траве. Холодновато, но очень весело. Сейчас мои подруги заснули, а я записываю в тебя, тетрадка, все последние события. Я ведь не могла бросить тебя. Отправляясь в путь! Уже. Наверное, пробило полночь, поэтому у меня и стоит число 22 июня. Светит луна, и я спокойно пишу. Точнее, писала, потому что уже рассказала всё, что хотела.
На самом деле мы должны были отплыть завтра или даже послезавтра, но вышло так, что нам пришлось сбежать гораздо раньше.
Вчера было наше последнее представление. Последнее - потому что мы заработали достаточно денег, чтобы накупить продуктов до самой Кристаллии. Сегодня и завтра мы собирались покупать еду. Но сегодня рано утром, только выйдя из гостиницы, где мы остановились, Роза встретила на улице Игюльдопа. К счастью, он её не заметил. Когда моя подруга рассказала об этом всем нам, мы поняли, что злодей хватился нас и вот-вот найдёт, поэтому придётся нам как можно скорее бежать в Кристаллию. Мы быстро собрались, сели на говорящие стулья, и те помчались со всех ног к морю. И вот теперь мы плывём в Кристаллию. Продуктов у нас нет: мы не успели их купить. Слава Богу, что французские деньги - это сладкие карамельки и что у нас их очень много. Может быть, продержимся?
Ты, тетрадка, наверное, страшно удивлена. Но всё очень просто: вчера мы попали в сильнейший шторм. Мой говорящий стул разбился в щепки - мне его страшно жаль! Последнее, что я увидела, это то, что моих подруг на стульях унесло в другую сторону. Что с ними сталось, я не знаю и больше ничего не помню.
Было ещё светло и тепло, когда я очнулась и увидела, что лежу на горячем песке у самого моря. По-видимому, я пролежала без сознания на солнце довольно долго, потому что одежда моя успела совершенно высохнуть. Ты. Тетрадка, лежала у меня за пазухой и тоже высохла. Слава Богу, ты не промокла и вообще почти не пострадала. Вещи мои погибли вместе с говорящим стулом, но у меня остались конфеты. Они прилипли к бумажкам, поэтому я потратила довольно много времени, прежде чем положила в рот карамельку.
Я сосала французскую денежную единицу и думала, что же мне делать. Говорят, карамельки помогают думать. Может быть, поэтому я так быстро нашла решение. Пробираться вдоль берега, пока не попадётся корабль, идущий в Кристаллию. Я решила отправляться на следующий день, а пока ушла в лес, который начинался сразу за неширокой полосой пляжа. Я так устала, что ничего не записала о вчерашней катастрофе, перекусила и легла спать. Сейчас я опять подкреплюсь фруктами, которых здесь немало, попью воды из ручья (плохо, что набрать её не во что!) и отправлюсь в путь. Кто знает, сколько мне придётся пройти? О, как мне одиноко! Хорошо, что хоть ты, тетрадка, у меня осталась!
Я шла, если судить по солнцу, прямо на север. Идти на юг не имело смысла, ведь с того места, куда меня выбросило, было ясно видно, что очень скоро идти будет просто некуда: начиналось море.
Итак, я пошла на север. Море было от меня слева, то есть я находилась на западном побережье материка (скорее всего, Брамапутры, до Друмбандепки слишком далеко, и меня вряд ли могло туда забросить), почти у юго-западной его оконечности Я пыталась вспомнить, какое там расположено государство, но мы географию ещё не начали изучать. Правда, на стене у нас висела карта мира, но мне не удавалось её себе представить...
Я размышляла обо всём этом и то, что у меня на пути речушка, заметила только оказавшись по колено в воде. Хорошо ещё, что я решила не отказать себе в удовольствии идти босиком и с самого начала пути несла туфли в реке. Но очнулась я не от погружения в воду, а от того, что кто-то ткнулся в мои ноги и сказал:
- Смотри, куда идёшь!
Я глянула вниз... и обомлела. В речушке плавал розовый кит величиной с кошку.
- Извини, - еле выговорила я. - А ты кто?
- Я Кашалот, председатель КОАППа.
- Это ты ушёл из моря, чтобы помогать животным? - спросила я, вспоминая всё, что о нём слышала.
- Да.
- Очень приятно познакомиться. А меня зовут Бинт-Анта. Но почему ты такой маленький и такого странного цвета?
- Выходи из ручья, а то простудишься, и я тебе всё расскажу.
Я вышла на берег и села на траву. Здесь морской берег был уже не пляжем, а лужайкой, потому что был высоким и волны до него не доставали. Я предложила Кашалоту конфет. Он отказался и начал рассказывать:
- Когда я решил помогать животным и растениям, то сразу нажил себе непримиримого врага в лице колдуньи по прозванию Любка-Друндуду. Она убеждена, что человек - царь природы и вправе над ней издеваться. Мы много с ней спорили, и наконец она вышла из себя и заколдовала твоего покорного слугу. Сейчас КОАПП не работает, потому что мои помощники не признают своего председателя в таком виде и там полная анархия. Но это ещё не самое страшное. Дело в том, что Любка-Друндуду заколдовала мою невесту...
Он замолк - видимо, не мог больше говорить. Мне стало ужасно его жалко.
- Неужели ничем нельзя помочь? - спросила я.
- Друндуду говорит, что есть один способ, но он очень трудный и опасный. Она убеждена, что никто и никогда на это не решится.
- А что надо сделать?
- Надо пройти по тоненькому дереву высоко над пропастью.
- Кому, тебе?
- Нет, Друндуду уверяет, что на это должен решиться какой-нибудь совершенно посторонний человек.
Я закрыла глаза и попыталась взвесить, смогу или нет. Ничего не получалось: я не видела условий задачи.
- Проводи меня, пожалуйста, к этому ущелью, - попросила я и тут же спохватилась: - Ой, что я говорю? Как же ты меня проводишь, когда ты не можешь ходить по суше?
- Могу, - возразил Кашалот и вылез из ручья. - Я ведь всё-таки не совсем обычный кит. Пошли?
- Пошли.
Мы углубились в лес и некоторое время шли молча. Потом мой спутник предложил:
- Хочешь, я покажу тебе ЕЁ?
- Кого? - не поняла я.
- Мою невесту. Это нам по дороге.
Я не знала, что ему сказать. Но ничего говорить не пришлось. Мы уже стояли на берегу маленького озера. Оно поразило меня, потому что в разгар лета было покрыто льдом. А под ним, видная ясно, будто сквозь стекло, лежала очень красивая русалочка. Руки у неё были скрещены на груди, а длинные каштановые волосы отливали зелёным. Я залюбовалась ею.
- Вот она, Джулия, - произнёс Кашалот сдавленным голосом. - Мы очень любили друг друга и должны были пожениться. Подлая Друндуду заморозила Джулию.
"Ну всё, Бинт-Анта! - сказала я себе. - Если раньше ты могла колебаться, хотя Кашалот - личность, бесспорно, замечательная, то теперь ты просто обязана помочь этой милой русалочке!"
Я решительно тряхнула волосами, не менее длинными, чем у бедной Джулии, и сказала:
- Я спасу вас! Веди меня!
Кашалот бросил прощальный взгляд на невесту, и мы пошли. Не помню, сколько времени мы пробирались через лес, но наконец оказались у подножия не очень высокой горы с двуглавой вершиной.
- Друндуду говорит, что надо перейти с одной вершины на другую, а между ними - ущелье, - пояснил мне Кашалот.
Я взглянула наверх, и мне стало нехорошо. Но я мысленно прикрикнула на себя и взобралась на гору.
Ущелье между двумя вершинами было узким, но очень глубоким, а на дне его торчали острые камни. Сорвёшься - верная смерть. Я совсем пала духом. Но тут же снова повеселела, потому что ствол, перекинутый с вершины на вершину, оказался совсем не таким уж тоненьким. Я попробовала его ногой - он держался крепко. Глупая Друндуду! За кого она меня принимает? Я высунула в пространство язык и смело ступила на ствол. Я шла довольно уверенно, потому что всё время соблюдала два правила. Не смотрела вниз и представляла, что иду не над пропастью, а просто по бревну в нашем спортзале. И наконец я ступила на вторую вершину!
В тот же миг откуда-то прибежала Друндуду и завопила:
- Расколдовались, да?! Ну ничего, ничего! Всё равно я права! А вам я а) отомщу, b) скоро отомщу и с) страшно отомщу!
Мне стало смешно, потому что Друндуду оказалась совсем не страшной. Это была всего-навсего маленькая, чумазая, растрёпанная девчонка, к тому же начисто лишённая воображения. Свою ужасную угрозу она просто-напросто позаимствовала у Советника из фильма "Снежная королева".
Я спустилась с горы. Кашалот был уже чёрным и огромным.
- Спасибо тебе, Бинт-Анта! - сказал он. - Сожалею, что не могу тебя обнять! Пошли, обрадуем Джулию!
Вскоре мы были на берегу озера. Лёд уже растаял, и русалочка, стыдливо прикрывая волосами грудь, удивлённо смотрела по сторонам.
- Милый! - промолвила она, увидев Кашалота. - Что со мной было?
- Ты была заколдована, да и я тоже. За наше спасение мы должны благодарить вот эту девочку, Бинт-Анту.
Джулия сердечно пожала мне руку. Пальцы у неё были холодные, зато слова благодарности, которые я от неё услышала, - очень горячие. Сейчас она показалась мне ещё красивее, чем когда спала подо льдом. Глаза у неё были синие-синие, ласковые, а совсем не холодные, как принято думать о русалках.
- Милая, хватайся за мой хвост, - сказал Кашалот невесте. - Я донесу тебя до моря - ведь ты по суше ходить не можешь!
Так он и сделал. Я тоже, конечно, пошла с ними. Вскоре Джулия нырнула в родную стихию, но тут же снова подняла голову из воды. Русалочка никак не могла наглядеться на своего любимого. Впрочем, он этого удовольствия ей не доставил - пошёл искать своих соратников, которые теперь должны были его признать.
Мы остались вдвоём с Джулией.
- Тебе сколько лет? - спросила я.
- Шестнадцать, а тебе?
- Недавно исполнилось одиннадцать.
- Знаешь, Бинт-Анта, - промолвила Джулия, - в тебе есть что-то от русалки. У тебя волосы совсем не вьются и отливают зелёным - чисто русалочья черта.
- Что, серьёзно? - я накрутила светлую прядь на палец и поднесла к глазам. Действительно, зелёный отлив был. А что у меня волосы не вьются - это я знала давно и часто из-за этого переживала. Теперь не буду огорчаться, раз это роднит меня с моей новой подругой.
- У тебя и глаза русалочьи, зелёные, - продолжала Джулия, - даже куда более русалочьи, чем у меня.
"Кто же всё-таки мои родители?" - всплыл в моей памяти давно мучивший меня, но позабытый за последнее время вопрос.
Уж не помню, о чём мы ещё болтали, но разговор был интересный. А потом вернулся Кашалот, с которым пришли его помощники: быстроногий Гепард, озорная Мартышка и другие. И началось веселье! Мы пели песни, рассказывали истории, Кашалот с Джулией очень красиво ныряли, потому что танцевать они не могли... И только когда совсем стемнело, КОАППовцы проводили меня на свою поляну заседаний и устроили на ночь на сене. Я очень устала, но нашла в себе силы не спать, пока не изложу всю эту удивительную историю. Кажется, я это сделала, так что спокойной ночи, тетрадка!
Дело было так. Сегодня вечером я увидела впереди на дороге пограничные столбы и порылась в кармане в поисках универсальной визы. Кашалот подарил мне свою, потому что предполагал, что мне придётся идти долго и пересечь на своём пути много стран. Найдя визу, я показала её пограничнику. Но тот, к моему удивлению, даже не глянул на неё, а вместо этого задал мне очень странный вопрос:
- Какое животное у вас заболело, мисс?
Я сделала круглые глаза.
- Вам нужна ветеринарная консультация? - снова спросил он.
- Нет... - еле выговорила я, не помня себя от изумления.
- Зачем же вы тогда идёте в Дарроуби, страну ветеринаров?
- Видите ли, сэр, мы ещё не учили географию, и я не знала, что это за государство. Я просто иду на север, вдоль берега.
- Ясно. Тогда давайте визу.
Он проверил печати на документе и спросил:
- А где вы собираетесь сегодня ночевать?
- Не знаю, - честно ответила я.
- Тогда вот что: идите в нашу страну и дите меня на крыльце первого дома в посёлке. Он стоит ближе всех отсюда и весь увит плющом. Я там живу. Через десять минут должен прийти мой сменщик, тогда я вас накормлю и устрою на ночь в мансарде.
Я в первый раз в жизни видела этого человека и знаю, что не должна была ему доверять. Это я знаю умом, а сердцем убеждена, что он не разбойник. Мне все девочки говорили, что я разбираюсь в людях. Я поверила голосу сердца и с благодарностью согласилась. Сейчас я съела у него три тарелки отличнейших зелёных щей и лежу на кровати в мансарде его дома. Чувствую я себя великолепно, и моё первое впечатление от Зигфрида Фарнона (так зовут моего нового знакомого) пока полностью подтверждается. Но я забежала вперёд. А теперь расскажу, как я подошла к дому, увитому плющом, и увидела, что на крыльце сидит девушка. Удивительное это было создание, явно не обычного, а волшебного роду-племени. Она немного напоминала Джулию, но глядела не так ласково и более серьёзно. Платье на ней было синее, воздушное, а в руке почему-то длинное золотое копьё.
- Здравствуйте, - сказала я, садясь рядом с ней на крыльцо.
- Здравствуй, девочка. Ты тоже ждёшь мистера Фарнона?
- Это так зовут хозяина? Да, жду. Он пока стоит на границе и сейчас придёт.
- Ой, скорее бы!
- А что, у вас заболело какое-нибудь животное и вы за него волнуетесь?
- Нет, дело не в этом. Мне просто хочется его увидеть. Когда ты вырастешь - ты всё поймёшь. А тебе он зачем понадобился?
Я объяснила и поинтересовалась, как её зовут.
- Валькирия Брунгильда, - ответила она. - я помогаю в битвах, но меня манит мирная жизнь. Я не убивать хочу, а лечить! И я уже второй раз убежала из Валгаллы, от своего сурового отца Одина, чтобы взглянуть на НЕГО, на Зигфрида Фарнона. Ну всё, вот он идёт! Я исчезаю!
И на моих глазах Брунгильда поднялась в воздух и улетела. А Зигфрид Фарнон отпер дверь, и мы с ним вошли в его дом. Он согрел мне щи, я жадно их ела, а он рассказывал мне про Дарроуби.
Страну эту населяют выходцы из Друмбандепки. Они приехали в Брамапутру, чтобы лечить тамошних животных, и на всём континенте ветеринары есть только в Дарроуби.
Схомячив, как я уже сказала, три тарелки щей, я пошла, по указанию Фарнона, в мансарду, записала все сегодняшние события и сейчас буду спать.
Мне привиделось, будто я проснулась в той самой комнате, где находилась на самом деле. За окном было ещё темно, но я услышала внизу, на крыльце, голоса. Видит Бог, я не хотела подслушивать, но против воли слышала каждое слово.
Говорили двое. Один из них был, судя по голосу, Фарнон, а другая - давешняя девушка с золотым копьём.
- Кто вы такая, мисс? - спрашивал мой хозяин. - Почему я уже в третий раз встречаю вас около своего дома, и почему вы всегда исчезаете? Не уходите, пока не откроете вашу тайну!
- Пусти меня! Если бы я знала. Что ты меня видишь, я никогда бы не пришла.
- Но я вас приметил, и будьте любезны мне отвечать!
- О горе мне! - вскричала Брунгильда. - Разве я могла предвидеть, что ты выйдешь из дома в такую рань?
- Я иду встречать брата, который прибывает сегодня из Литвии с первой почтовой каретой, и, знаете ли, тороплюсь. Так что, мисс Невидимка, перестаньте играть со мной в прятки! - Фарнон помолчал и добавил совсем другим тоном: - Ведь вы из головы у меня не выходите с того самого дня, как я впервые вас заметил.
- Правда? - даже не видя лица девушки, я могла бы поклясться, что оно просияло радостью. - Раз так, я отвечу признанием на признание... - Брунгильда назвала своё имя и снова заявила, что не убивать хочет, а лечить, хотя бы даже животных.
- А, значит, хотите учиться нашей профессии? - спросил мой хозяин. - Но почему вы так боялись сказать об этом? И почему остановили свой выбор на мне?
- Когда я в первый раз убежала из Валгаллы в вашу страну, я хотела сразу попроситься к кому-нибудь в помощницы - всё равно к кому. Но первый, кого я увидела, был ты, хотя я вошла в Дарроуби очень далеко от твоего дома. Других я просто, наверное, не заметила. К тому же имя у тебя... Зигфрид... как будто ты из наших.
- Да это всё наш отец, он слишком любил оперы Вагнера... Брата вон вообще Тристаном окрестил...
- Так всё просто? Нет, по-моему, это судьба! И с тех пор я прилетаю не в страну ветеринаров, а только к тебе...
Валькирия замолчала, словно боясь, что и так сказала слишком много.
- Неужели ко мне? - переспросил поражённый Фарнон. - Брунгильда!
- Зигфрид!
Дальше я ничего уже не слышала. Всё исчезло, как это всегда бывает во сне, и мне привиделось что-то совсем другое.
...Вспомнив всё это утром, я задумалась: с чего бы мне такое приснилось? Наверное, ответила я себе, под влиянием всех вчерашних разговоров и ещё потому, что и Фарнон, и Брунгильда мне понравились и я от души желала им счастья. Мне даже стало жалко, что всё это было не на самом деле.
Но - не стоит жалеть о снах, это я давно себе внушила. Я встала, оделась и сошла вниз.
- Доброе утро, Бинт-Анта! - приветствовал меня мой хозяин. - огромное тебе спасибо!
- За что? - удивилась я.
- За то, что ты оправдала старую примету: если в новогодний день первым в дом входит светловолосый человек, то хозяев ждёт большое счастье. Оно и пришло! Я узнал то, что хотел узнать, и даже гораздо больше. Позволь тебе представить мою невесту!
И он подвёл ко мне... Брунгильду! Та улыбнулась и протянула руку:
- Мы уже немного знакомы, милая.
Я ничего не ответила. В голове у меня была полнейшая неразбериха. Значит, то, что я слышала ночью, было на самом деле? Спрашивать было неудобно, и я решила, что так оно и есть, очень обрадовалась и сердечно поздравила их обоих. Высказать все мои пожелания помешал чей-то голос:
- А про меня опять забыли? Мало того, что сегодня ночью не встретили, так ещё глядят как на пустое место!
Я поняла, что это тот самый брат Тристан. Фарнон тут же извинился перед ним и именно так его мне и представил.
- Очень приятно, - сказала я не совсем искренне, потому что этот ехидный парень мне не понравился.
Перезнакомившись, мы сели завтракать. И тут я узнала, что меня ждёт весёленькая перспектива провести весь день с глазу на глаз с Тристаном. Его брат и Брунгильда собирались ехать в Валгаллу - просить благословения у верховного бога Одина.
Я заикнулась было, что мне тоже пора в путь. Но они заявили, что об этом не может быть и речи и что я обязательно должна быть у них на свадьбе, потому что я, мол, их счастливая звезда.
Ничего не поделаешь - я осталась. Фарнон и валькирия после завтрака уехали, а Тристан попытался завязать со мной разговор. Рассказывал, как он в Литвии бил стёкла и воровал яблоки. Ещё он пытался прохаживаться насчёт "вагнеровских" имён, определяющих судьбы, и даже, кажется, смел жалеть, что меня звать не Изольдой. Но я не стала его слушать, ушла наверх, в ту комнату, где ночевала, и теперь описываю последние события. Вроде бы они очень счастливые, а на сердце у меня неспокойно. Что, если суровый Один не позволит своей дочери выйти замуж за безродного ветеринара?
Около восьми вечера сначала далеко, а потом всё ближе и ближе загрохотал гром.
К этому времени я уже сошла вниз, хотя собиралась сидеть наверху до ночи. Просто я проголодалась, и Тристан очень радушно угостил меня обедом. Я даже начала изменять своё мнение о младшем Фарноне: пожалуй, он хоть и дурак, но вовсе не такой противный, каким показался мне в начале нашего знакомства...
Итак, гроза началась около восьми, и мы с Тристаном сидели внизу.
- Будет ливень, как в тропиках! - сказал младший Фарнон.
- Как бы твой брат и валькирия под него не попали! - откликнулась я. - Интересно, получили они благословение?
- Да кто их знает? - Тристану, видимо, не хотелось об этом говорить. - А ты боишься грозы?
Я обиделась:
- Я ничего не боюсь! Хотелось бы мне знать, куда они запропастились!
Стоило мне это сказать, как я услышала цокот копыт. Глянув в окно, я увидела тех, о ком беспокоилась, верхом на лошади. Это личная лошадь Фарнона. Брунгильда могла бы, конечно, полететь, но решила ехать верхом, впереди своего наречённого.
"Слава Богу! - подумала я, потому что гроза уже бушевала прямо над домом. - Но почему нет дождя, или мне кажется?"
Я снова подошла к окну. Жуткое зрелище предстало моим глазам. Молнии ударяли в лужайку перед домом, хотя на крыше торчал громоотвод. Но пожара от них не возникало, и казалось, что ни метят в лошадь и её седоков.
Я вскочила от поразившей меня мысли и вскричала:
- Это Один гневается!
Надо было что-то делать. Но я ничего не соображала от беспокойства и не нашла более разумного средства, чем взять ведро с водой, выскочить на улицу и плеснуть на молнии. Тристан в стороне не остался, но тоже не придумал ничего путного и последовал моему примеру, благо вёдер в сенях было по меньшей мере четыре, и все полные.
Как ни было глупо наше средство - оно возымело действие. Молнии исчезли, а с небес донёсся хохот и громовой голос:
- Вот это да! Меня, могущественного Одина, обливать холодной водой! Со мной боролись по-всякому, но так... Ох, три тысячи лет я так не смеялся! Ну, ребята, за то, что вы меня развеселили, требуйте чего хотите!
- Позволь своей дочери выйти замуж за Зигфрида Фарнона! - смело сказала я.
- О, только не это! Но я своё слово сдержу. Выходи за него, Брунгильда, и благодари этих детей! Прощай!
Больше мы не слышали Одина. Мой хозяин и валькирия осыпали нас благодарностями, и мы все пошли в дом.
Там, за ужином, жених и невеста рассказали, как Один, выслушав их просьбу, велел Фарнону убираться, а дочери - вернуться в свои чертоги и "выкинуть из головы этого нахала" (его собственные слова). Но Брунгильда сказала, что уйдёт вместе со своим наречённым. Они оба вскочили на лошадь и помчались в Дарроуби. А один до самого дома преследовал их и метал молнии. К счастью, он так злился, что ни разу не попал в цель. Тем более что и оружие было для него непривычное: у них громовержцем всегда был бог Тор...
Итак, всё кончилось хорошо, и завтра утром валькирия станет миссис Фарнон. Я буду подружкой у них на свадьбе, а потом продолжу путь.
Сейчас, после свадебного обеда, я продолжаю путь верхом на лошади, которая "мне подарилась" (это она сама так говорит) за то, что я "счастливая звезда" (это уже цитата из мистера и миссис Фарнон). Гнедая Фрейя - очень большое для меня подспорье, так что можно ей простить неумеренные славословия в мой адрес.
Но это всё просто к слову. А рассказать я хотела о странной встрече в столице Латвы - городе Тальнюсе.
Когда я въехала туда, на улицах была страшная суматоха. Я поинтересовалась, в чём дело, и узнала, что ловят страшного колдуна Мориарти. Я о нём много слышала. Это тот самый, что наводит порчу на жителей всех по очереди городов, но всегда потом попадается. После чего чары разрушаются и город, где схватили колдуна, больше ему не подвластен. Только вот никому ещё не удалось заключить Мориарти в такую тюрьму, чтобы он из неё не удрал. Поэтому он всё время объявляется то там, то здесь, но ни разу ещё не довёл своё дело до конца. По-моему, он сумасшедший.
Я его видела, когда его наконец поймали и в цепях вели в тюрьму. Глянув на лицо Мориарти, я испытала очень странное чувство, какого не испытывала ещё никогда. Будто я уже видела этого человека и очень хорошо его знаю. Это ни с чем не сообразно, и я могу дать этому единственное объяснение. Мне уже надоело пробираться вдоль побережья, и от скуки мерещится всякое... Встречу ли я корабль?
Тебе, наверное, хочется знать, как это получилось? Тогда слушай внимательно.
Сегодня утром, продолжая свой путь на север, я встретила человека - точнее, не совсем человека! - которого сразу же узнала. И тут же поняла, что мне очень повезло. Я столкнулась на дороге с Гассаном Абдуррахманом ибн Хоттабом. Мальчик лет тринадцати, сопровождавший джинна, был, конечно, Волька Костыльков. А вот кто была красивая девочка с чёрными косами, третья в этой компании, я не знала. Но мне было не до того, чтобы ломать над этим голову. Я хотела просить старика Хоттабыча о помощи. Поэтому приветствовала всех троих, а к тем, кого знала, обратилась по именам. Мне любезно ответили и сообщили, что девочку зовут Женя Богорад (видимо, ошиблась книга, которую когда-то читали мы с Розой!). потом спросили, кто я и откуда. Я представилась и рассказала горестную историю нашего детдома. Волька с Женей горячо мне и всем нам посочувствовали, особенно когда услышали про "зайчиков весёлых" в пять утра. Джинн разгневался и пообещал, что превратит Игюльдопа в пыль.
- Это, пожалуй, лишнее, - сказала я. - Я сама с ним справлюсь. Мне бы только попасть в Кристаллию, а там я сумею добиться над ним суда. Я и хотела вас просить, Гассан Хоттабыч, отправить меня туда.
- Что ж, отправлю, - ответил джинн, - но не слишком ли ты самонадеянна?
- Не слишком. Кристаллийцы умные, они поймут, что он неправ.
- Как тебе будет угодно.
Хоттабыч начал считать на пальцах - видимо, чтобы не напутать в заклинании и отправить меня именно туда, куда я просила. Считал он долго, и я, воспользовавшись случаем, полюбопытствовала шёпотом у ребят, что они делают так далеко от своей Москвы.
- Здесь лучшие учителя на Найде, - ответил Волька ещё более тихим шёпотом, - и я готовлюсь здесь к переэкзаменовке по географии. А попутно ищем брата Хоттабыча - это был повод, чтобы сюда полететь. Он ведь не знает, что я провалился.
Я прекрасно понимала парня, потому что читала книгу. Пожелав Вольке "ни пуха, ни пера", я спросила, как там у них в Москве. Ребята рассказали кое-что о своём городе и стали, в свою очередь, расспрашивать меня. В общем, мы очень весело поболтали, даже обменялись адресами и обещали друг другу писать.
На этом месте нас прервал Хоттабыч, уже всё подсчитавший:
- Закрой глаза и открой глаза, и твоя лошадь пусть сделает то же самое!
Я зажмурилась, крикнула "Спасибо!" и "До свидания!", хотя не была уверена, что меня услышат... И, открыв глаза, увидела, что нахожусь вместе с Фрейей в незнакомом городе. Техники не улицах было столько, что нам в Марселе и, подозреваю, в Париже и не снилось. И я поняла, что мы с лошадью в Кристаллии. Ну или, по крайней мере, уж точно в Друмбандепке.
Минуя вопросы типа "какой это город?" и "какая это страна?", я напрямую выяснила у прохожих, где здесь здание суда. Направила в ту сторону Фрейю... и увидела, что из этого здания выходят наша бывшая заведующая и мои подруги, что пустились со мной в путь и пропали во время шторма.
...Теперь мы на квартире заведующей. Мы - это девочки и я, а Фрейя стоит снаружи, у подъезда. Мы уже взаимно пришли в себя, поели и лошадь, конечно, покормили. Подруги уже рассказали, что не пострадали тогда от шторма и добрались до Кристаллии. Моя предполагаемая гибель была ими неоднократно оплакана. И всё-таки они тут не теряли времени, пока я странствовала по Брамапутре. Разыскали заведующую и убедили её подать в суд на Игюльдопа. Следствие идёт полным ходом. Уже выяснили, что он никакого отношения не имел к министерской комиссии, а устроил вместе со своими приятелями спектакль, чтобы захватить наш детдом. Вот один из приятелей и в самом деле служит в министерстве образования - точнее, служил до недавнего времени... А сам Игюльдоп - жуткий утюлюс с острова Утюлюсов и давно уже мечтал навести свои порядки в каком-нибудь учебном заведении. Вот и пустил в ход свои деньги и свои связи... всё это доказано, и не сегодня-завтра мы вернёмся на Родину. Игюльдоп будет арестован, и всё пойдёт по-старому.
Подруги мои рассказали это, выслушали мою историю и теперь спят. Спит и заведующая, и Фрейя, только говорящие стулья возятся в чулане. А я не сплю - записываю последние события. Обидно немножко, что без меня обвиняли Игюльдопа. Ну ничего, зато я совершила большое путешествие и нашла замечательных друзей.
Всё по-старому. Хорошо, но... скучно. Было гораздо интереснее (хоть и трудно порой, и страшно), пока я странствовала вдоль западного побережья. А теперь опять ничего не случается, осенью мне грозит шестой класс, и, в общем, очень хочется выть!
Да что рассказывать? Я закончила шестой класс (и не так уж плохо закончила), Роза перешла в пятый, на днях освободили Индию, а через Марсель проводят железную дорогу. Она должна соединить все города Брамапутры, и года через два-три по ней пойдут скорые поезда. Почему надо столько ждать? Ведь когда дорогу закончат, я смогу поехать в гости к друзьям, поэтому и хочу, чтобы это было поскорее.
В Марселе, говорят, настроили школ, кругом техника, техника... Новая вера в действии. Теперь все дети будут как мы, кристаллийские подшефные. Странно об этом думать: я-то жизни не мыслю без школы. И жалко немножко их, бедных...
Теперь ты понимаешь, тетрадка, почему я целый год к тебе не притрагивалась?
Вот так мы и живём, тетрадка. И ведь хорошо живём, всё у нас есть, кроме врагов, а всё-таки скучно нестерпимо!
Ну почему все могут жить тихо, однообразно, а я должна вот так мучиться? Скажи ты мне на милость, тетрадка!
- Путешествуй хоть все каникулы - я за тебя спокойна.
На поезд я села в восемь утра, а в шесть вечера приеду в КОАПП, к Кашалоту и Джулии. Там переночую и поеду в Дарроуби, к Фарнонам, а оттуда - в Москву, к Вольке и Жене.
Господи, как же хорошо! Поезд летит, как стрела, а ты сидишь и смотришь в окно, ни о чём не беспокоясь. Слава науке и технике! Слава Иисусу Христу!
Первым родился сын, которого назвали Джулиус. Ему уже три года. Он похож на кита с чешуйчатым русалочьим хвостом и унаследовал от мамы синие глаза. На суше Джулиус жить не может. А его сестричка недавно отметила свой первый день рождения. Назвали её в мою честь. Она может жить на суше, у неё есть руки и длинные волосы, а в остальном она китёнок.
Единственное, что огорчало эту семью - это, по их собственным словам, то, что в каждом письме я писала: "Приеду, когда откроют железную дорогу".
Остальные КОАППовцы тоже жили всё это время хорошо. А Друндуду, оказывается, раздобрили. И притом очень простым способом: оказалось достаточно её умыть. Она приходила вчера на КОАППовскую поляну, и я с трудом узнала в этой симпатичной девчушке, ровеснице Розы, то маленькое чумазое создание, с которым познакомилась почти четыре года назад. Друндуду даже имя переменила: теперь она не Любка, а Любава.
Мы все провели вчерашний вечер очень весело. Ночевала я не на поляне, как тогда, летом, а в доме, где зимой заседает КОАПП. Утром Кашалот проводил меня до вокзала. Скоро я приеду в Дарроуби.
Сказать о моём втором визите практически нечего. Всё хорошо, Фарнон и Брунгильда очень счастливы. Детей у них, правда, ещё нет, но, как сообщила мне по секрету валькирия, скоро будут.
Тристан очень вырос и из ехидного стал мрачным. Говорят, его постигло разочарование в любви. Я ему сочувствую.
В доме, увитом плющом, появились два новых человека. Джеймс Хэрриот, который изучает ветеринарию под руководством Фарнона, и Хелен Олдерсон, лаборантка, моя ровесница. Очень хорошая девочка эта Хелен! Мы с ней уже почти подруги, и она даже поведала мне, что безумно любит Джеймса и через четыре года будет его женой. Дай Бог им счастья!
Ну, вот и все дарроубайские новости.
- Па-адумаешь! Вот у нас в Марселе...
На что они неизменно отвечали:
- Приедем - посмотрим.
У Жениного подъезда мы простились с Волькой и старым джинном и поднялись по лестнице на третий этаж. Московская подруга ещё давным-давно писала мне, что если я выберусь к ним в гости, то могу жить у неё хоть целый год. Родителей Жени ещё не было дома, и она сама накормила меня ужином, а потом повела к себе в комнату.
- Да садись же! - пригласила меня приятельница. - Что ты стоишь, как бедный родственник? - и сама подала мне пример, забравшись с ногами на диван. Я села рядом с ней, и Женя сказала, разом посерьёзнев:
- Очень хорошо, что ты приехала и что никто нас не слышит. Мне давно надо с кем-нибудь очень серьёзно поговорить и открыть одну тайну. Но никому, кроме тебя, Бинт-Анта, я не могу довериться.
- Спасибо, - отозвалась я. - Я тебя слушаю очень внимательно.
Женя придвинулась ко мне поближе и прошептала:
- Я люблю Вольку Костылькова!
Я не удивилась - наоборот, мне показалось, что я всегда знала: так и будет. Но я не могла найти слов, чтобы ей ответить. Впрочем, оказалось, что отвечать и не нужно. После небольшой паузы Женя сама начала говорить без умолку. Она не просила моего совета, не ждала одобрения или порицания. Ей просто надо было излить душу. Вот что она мне поведала:
- Уж сколько мы с нм ссорились, даже дрались, а всё-таки я его люблю. А ведь десять лет знаю. Даже больше, с тех пор, как мы переехали в Москву из степи.
- Из степи? - переспросила я.
- Ну да, моя мама - половчанка, - небрежно ответила Женя. Взгляд её говорил: ну какое это имеет значение? Какое значение имеет всё, кроме Вольки?
Мне очень хотелось расспросить подругу о её родителях, о степи, но я побоялась обидеть собеседницу, извинилась и просила продолжать.
- Так вот, - говорила дальше Женя, - я его десять с лишним лет знаю и никогда не думала, что когда-нибудь в него влюблюсь. Мне казалось, что мой избранник будет народным героем, великим учёным или вообще какой-нибудь знаменитостью. А Волька представлялся мне чем-то вроде маленькой серой мышки, бегающей под ногами. Но... я не знаю, что такое в воздухе в последние две недели. Первый по-настоящему солнечный день словно осветил его лицо и моё сердце. И я поняла, что люблю его. Может быть, любила всегда. Как ты думаешь, он меня любит? - в первый раз обратилась она прямо ко мне.
- Да как же можно тебя не любить? - воскликнула я совершенно искренне. Жене скоро семнадцать лет, и она настоящая красавица. По-моему, если Волька этого не видит, он или слепой крот, или круглый дурак (этого я Жене говорить не стала). - Конечно, он тебя любит и - вот увидишь! - не сегодня-завтра тебе признается. И через полтора года ты выйдешь за него замуж, и вы будете счастливы, как в волшебной сказке!
Я говорила всё это вовсе не для того, чтобы её успокоить. Я сама в это верила. Но Женя моей веры не разделяла. Она грустно покачала головой:
- Хотелось бы верить... И иногда верю, даже знаю, что так будет... А порой у меня такое чувство, что он сходит с ума по зурбаганской царевне. Она красавица, и Хоттабыч как-то обмолвился, что в любой момент добудет её Вольке в жёны.
- Ты тоже красавица, - возразила я, - а старый джинн, как всегда, переоценивает свои возможности.
- Ничего он не переоценивает! Захочет - и сделает Вольку шахом Зурбагана.
- Волька сам не захочет! Ты же помнишь, как он обошёлся с тремя дворцами? И с верблюдами, нагруженными золотом и драгоценными камнями? А царевна Фатима - набитая дура! Я её видела по телевизору. Ничего в ней нет хорошего, кроме дорогих побрякушек!
- Ты неисправимая спорщица, - махнула рукой Женя. - Знаешь что? Давай погадаем на картах, чтобы узнать истину!
- Ты веришь в гадание? - удивилась я.
- Да, а что тут такого? Слушай, ты не обидишься, если я тебя спрошу: ты ещё ни с кем не целовалась?
- Да ну тебя совсем! Нет, конечно!
- Очень хорошо. Посиди, пожалуйста, на колоде - тогда карты не будут врать.
- Ой, какая ты суеверная! - сказала я, но на колоду всё-таки села. Через две минуты Женя велела мне встать и закрыть дверь, пояснив:
- Нельзя гадать с открытыми дверями.
Потом она перетасовала колоду, отсчитала сверху сколько-то карт и начала их перебирать, шепча:
- Три... четыре, пять... все восемь! - лицо её просияло, и она обняла меня. - Восемь червей! Любит страстно!
- А я что говорила? - ехидно спросила я.
...Дальше всё было уже не так интересно. Пришли Женины родители, моя подруга меня представила, и её мама, действительно очень похожая на половчанку, прогнала нас спать.
А утром я уехала. Меня провожал один только старый джинн: Волька с Женей были в школе. У них всё не как у людей: каникулы начнутся только 24 марта.
Сейчас два часа дня. Через пятнадцать минут поезд придёт в Марсель. Но я не сойду, а поеду дальше. Я не хочу возвращаться в милый, но невероятно скучный детдом. Путешествовать так путешествовать! Я еду в Лондон, еду всем чертям назло и оторву голову всякому, кто посмеет мне помешать!
Ну, мадемуазель Майоран, вам решительно везёт! Жаль только, что каторга возобновится раньше времени. Ну ничего, зато потом будут лишние каникулы.
Сначала эта школа меня просто ошеломила. Столько народу, столько шума и суеты! Пока я добиралась до того кабинета, где был первый урок у моего нового класса, девятого "В", меня раз десять едва не сбили с ног. Но я всё-таки добралась благополучно.
До звонка оставалось несколько минут, и учительница успела меня представить и велеть сесть на единственное свободное место, рядом с каким-то белокурым и кудрявым парнем. "Вот ему, должно быть, обидно, - подумала я, что у него волосы так вьются! А я вот страдаю от того, что мои совсем виться не желают!"
Я села рядом с ним, и мы стали друг друга разглядывать. Глаза у моего соседа оказались СЛИШКОМ синими, но это его, впрочем, не портило, потому что глядел он смело и проницательно. Я думала раньше, что так смотреть можно только серыми глазами, а никак не синими. Вообще лицо красивое и чем-то мне как будто знакомое. Так и не вспомнив, где я его видела, я начала раскладывать вещи, но всё время чувствовала на себе взгляд своего соседа. В конце концов меня это начало злить. Я повернулась к нему и спросила:
- Что ты на меня уставился, как будто я гоблин?
Он почему-то не обиделся и ответил совершенно спокойно:
- Ты похожа на важное звено в цепи тайн. Я тебя потом расспрошу.
"Расспрошу" у него прозвучало как "допрошу", и я продолжала огрызаться:
- А ты что, следователь, что ли?
Ответить он не успел, потому что уже шёл урок и учительница на нас шикнула:
- Холмс, Майоран, тихо!
Я застыла на месте, поражённая. Холмс? Неужели я сижу рядом с великим сыщиком Шерлоком Холмсом, чья слава гремит по всему миру и из-за которого я, собственно, и поехала в Лондон, а не в другое место? Теперь-то я вспомнила, что видела это лицо в газетах и по телевизору. И мне стало очень стыдно, что я так разговаривала с новым знакомым.
- Извини, - сказала я. - Я не знала, что ты и есть мировая знаменитость.
Мои давешние дерзости, видимо, ничуть не трогали Шерлока (он мой одноклассник, и я надеюсь, что могу звать его просто по имени), но тут он по-настоящему рассердился:
- Да перестаньте делать из меня сенсацию! Я просто стараюсь помочь человечеству и просто занимаюсь тем, что мне нравится. Я просто Шерлок Холмс, который всегда рад распутать какое-нибудь трудное дело.
- Шерлок Холмс! - возопила географичка. - Как не стыдно болтать, а ещё мировая знаменитость! - лицо великого сыщика приняло страдальческое выражение. - Выйди за дверь! И ты, Бинт-Анта Майоран, тоже выйди! Первый день в школе, а так себя ведёшь!
Мы покорно вышли и сели в рекреации на батарею.
- Ты её не слушай, - подбодрил меня Шерлок (из сказанного мною, тетрадка, ты, надеюсь, поняла: ему самому было бы приятно, что я его зову так запросто). - Она вечно кого-нибудь выгоняет и вечно орёт. Да, мисс Майоран, - продолжал он уже совсем другим, официальным, тоном, - так я собирался вас расспросить.
- Я к вашим услугам, мистер Холмс, - ответила я ему в тон. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Очень уж не шёл этот официальный разговор к погнутой, некогда голубой, а теперь ржавой, батарее, к стене, испещрённой сердечками и ругательствами, к нашим растрёпанным волосам и форменной одежде.
Перестав наконец смеяться, Шерлок спросил меня, где я родилась и кто мои родители. Узнав, что мне это неизвестно и что я живу в детдоме сколько себя помню, он кивнул головой, словно какие-то его предположения оправдывались, и поинтересовался датой моего рождения. Я точно знаю, что родилась именно двадцать первого июня 1979 года, потому что заведующая говорила: "Именно в этот день тебя принесли в наш детдом сразу после того, как ты родилась". Я так и сказала Шерлоку.
- Так... всё сходится, - отозвался он. - А ты не интересовалась, кто тебя принёс?
- Интересовалась. Она говорит, что это была какая-то неизвестная ей пожилая женщина. А теперь можно мне спросить?
- Сколько угодно.
- Зачем тебе это знать?
- Ты мне очень напоминаешь одного человека, семью которого я сейчас собираюсь разыскивать. А сообщённые тобой сведения подтверждают мою догадку. На каникулах я поеду в Марсель и всё выясню. Спасибо за сведения, и ни слова больше об этом вплоть до окончательного раскрытия тайны.
Он сказал это таким голосом, что сразу пресек все расспросы, которым я собиралась его подвергнуть. Да тут ещё началась перемена, и мы побежали за вещами, чтобы перенести их в другой кабинет.
...Сегодня я была крайне невнимательна на уроках. Разговор с Шерлоком не выходил у меня из головы. Он, оказывается, владеет частью тайны моего рождения и может узнать всю тайну! Неужели это правда? Нет, я хорошо сделала, что поехала в Лондон! Скорее бы каникулы!
Да, Шерлок уехал за тайной. Как я ждала, когда он наконец начнёт расследование! А теперь мне без него так тоскливо в этом Лондоне... Ведь за этот неполный месяц мы стали друзьями.
Я думаю, этого бы не случилось, если бы я не была "звеном в цепи". И от этого немного обидно: неужели я такая неинтересная сама по себе? Но как бы там ни было, а не будь Шерлока, я давно сбежала бы домой. Школа здесь обыкновенная, значительно хуже нашей, и люди какие-то скучные. А Шерлок - не только великий сыщик, но и хороший человек. Он и алгебру эту противную объяснит, и вообще с ним интересно. О тайне мы, конечно, не говорили ни слова всё это время. Но зато говорили о многом другом (и не раз вылетали за дверь на уроках географии).
И вот теперь я одна. Шерлок, возвращайся скорей, слышишь?! Можешь возвращаться без тайны, ты мне нужнее, чем даже ответ на вопрос, не дающий мне покоя много лет!
Ну что ж, тетрадка, пока я тут скучаю - может, не откажешься послушать кое-какие выдержки из наших с Шерлоком разговоров? Я много его расспрашивала, мне всё время очень хотелось знать, правда ли то, что я о нём слышала.
- А что, серьёзно у тебя отец настоящий пророк?
- Серьёзно. В буквальном смысле этого слова. Он предсказал рождение Спасителя примерно за год до самого события. Хондукей Холмс был, конечно, не первым, кто об этом говорил, но одним из последних и самых убеждённых. И в один не слишком прекрасный день злые люди, выведенные из себя его пламенными проповедями, привязали его к дереву и начали издеваться. Они ему читали вслух "Айвенго" Вальтера Скотта.
- Бе-е! Веришь ли, единственная его книга, которая мне категорически не нравится!
- А я её так и не осилил... Так вот, моему будущему отцу тоже становилось всё хуже и хуже. Но тут на сцене появилась одна решительная девушка по имени Шерлина Хэмстер и разогнала мучителей. Говорят, она не дралась, только возмущённо кричала и сверкала глазами. И то ли им стыдно стало, то ли просто такого напора не вынесли...
- Правда, что она была писаная красавица?
- Почему была? Мама и сейчас очень красивая...
- Ты на неё похож, наверное?
- Говорят, что да... Так вот, мои будущие родители уговорились пожениться, но отец Шерлины был категорически против. Тогда она и Хондукей просто сбежали. А идти-то им было некуда... У пророка была куча злобных братьев, которые выгнали его из дому, как только он начал свои проповеди. И буквально на другой день в дом братьев ударила молния, вспыхнул пожар, и все родственники моего отца погибли в огне... Так что Хондукей и Шерлина нашли приют на земле марагатусов, там и обвенчались.
- Потому ты и Шерлок?
- Ну в общем да... Марагатусы поклоняются солнцу, а туманов в их краях побольше, чем в Лондоне. Поэтому они и стараются давать своим детям и детям, которые рождаются в их стране, имена со словом "Шер" - солнце. "Шерлок" на их древнем языке - это "солнечный луч". Хотя по-староанглийски - "светлый локон". Как видишь, соответствую... А вообще-то мама у меня Шерлина без всяких марагатусов, и, наверное, это главная причина. Кстати, Рождество Христово 25 декабря, а я родился в тот же год двадцать восьмого.
- Ой, а я ещё в доисторическую эпоху родилась... Раньше Христа на целых полгода... А ты - совсем рядом! Значит... как это сказать? - на тебя упал отсвет божественной милости. Вот ты и стал такой!
- Какой? Такой умный, что самому противно? Ну это вряд ли, конечно. Хотя распутывать таинственные истории я начал как-то вдруг, сразу... Это мы уже перебрались в Лондон, тому пять лет. Перебрались из-за того, что здесь был шанс попасть в нормальную школу. Где к тому же не каждый первый Шерлок. Так вот, не успели мы переехать, как я попал в больницу.
- Ой, а что с тобой было, если не секрет?
- Аппендицит... Семечками объелся. После операции лежать пришлось долго, было скучно, и попался мне в коридоре маленький такой китёночек...
- Да, вот я как раз спросить хотела: у тебя Ватсон живёт в аквариуме?
- Нет, он и по суше вполне может передвигаться, и ростом он с кошку.
- А-а, есть у меня тоже один знакомый кит с подобными способностями... Правда, большой, настоящий.
- А мой друг Ватсон на самом деле такой же человек, как я и ты. Его просто заколдовали. А родители спрятали за стенами клиники... Там мы и познакомились. Мне так его жалко было, маленького, нелепого, все над ним смеялись... Я его расспросил, кое-что вычислил, кое-где меня просто озарило... И выяснилось, что Ватсону надо дождаться любви. А пока он ещё маленький и живёт у меня. Кажется, его родня от него отказалась. Но его это не сильно огорчает, он живёт себе, учится дома, книги пишет... про твоего покорного слугу. Не читала, кстати?
- Ой, я очень хотела, но у нас в Марселе ни одну из них почему-то не продают...
- И не читай. А если всё же отважишься - дели всё на семнадцать. Он меня там так расхвастал, что прямо даже неудобно. Ну да ладно. Правда в том, что мы с Ватсоном создали так называемую "Независимую от взрослых компанию с Бейкер-стрит". А потом, уже где-то года через два, нас там стало трое.
- Меломанта Карэм?
- Она, - тут взгляд его странно потеплел и затуманился. - У девочки-сироты украли ежа. Я ежа нашёл, а она попросилась ко мне в помощники. Кстати, неплохо себя проявила во время поисков своего собственного ежа, да и потом тоже.
- Она же вроде маленькая совсем?
- У нас два года разницы. Когда мы познакомились - ей было столько же, сколько мне, когда я раскрыл своё первое дело. И вообще Меломанта очень талантливая. Рисует, поёт, стихи пишет, в олимпиадах высокого уровня участвует - отстаивает честь семиклассников и всей нашей школы... И не по какой-нибудь литературе олимпиады, а по математике и физике!
- Жуть какая! Ну разве можно столько учиться? Я вот решила - закончу девять классов, и хватит с меня!
- А потом что будешь делать?
- Не знаю... Работать пойду...
- А я буду после одиннадцатого держать экзамены в университет.
- На юридический?
- Нет, почему, на мехмат. Там мозгам нагрузка обеспечена! А мог бы и на богословский, у моего папы там кафедра... Только я, Бинт-Анта, болтовни не люблю. И протекции, кстати, тоже.
- Да ты сам - кому хошь протекция!
- Ну... Это зависит!
...Эх, тетрадка, по пути ли мне с этими математически одарёнными? И отчего меня так раздражает эта Меломанта? Ещё когда Шерлок о ней только говорил - уже раздражала. А потом я её живьём увидела. То Шерлок к ней на переменах ходил, меня покидал, но чаще она сама к нему прибегала. Вроде очень симпатичная, хорошенькая девчонка, Розе моей ровесница. Волосы тёмные, вьются, подстрижена довольно коротко. Глаза золотисто-карие, и вся она такая смугло-золотистая... Создаётся впечатление, будто она излучает тепло. И всё равно она меня раздражает! В отличие от скромного Шерлока, в этой малявке чувствуется этакая супер-вундер-мега-звёздочка, давно привыкшая к поклонению. Вроде стоит она, смотрит Шерлоку в рот, держит его даже не под руку, а за палец, как маленький ребёнок, - а потом как начнёт делиться своими соображениями! Умными такими заумными! Я даже в смысл не вникаю - уши вянут. А она на меня смотрит как на пустое место! Или мне так кажется - ведь ни одного худого слова я от неё не слышала. Интересно, как к ней Шерлок по правде относится? По лицу ничего не прочтёшь, словно он и не делает между нами различия. Вроде как всякая романтическая шелуха - для великих сыщиков только помеха... Хотя это спорная мысль - вроде как великие сыщики ещё и на скрипке должны играть, и трубку курить, и баловаться всякой наркотической дрянью... А нам только по четырнадцать. И про все эти вредные привычки я Шерлока спрашивала, а он сказал, что у меня больное воображение. Вот про любовь я спросить постеснялась. Или побоялась узнать слишком много... Хоть бы ему правда всё равно было! В конце концов, не отвлекался бы от моей тайны, если она моя, и ехал бы поскорей сюда. С разгадкой. Хотя, по правде говоря, можно и без неё...
...Сегодня утром я сидела у себя в номере и читала какую-то книгу (убей Бог, не знаю, какую, и ни слова не помню из прочитанного). Вдруг на лестнице раздались шаги. Я отбросила книгу и замерла, прислушиваясь. Через несколько минут в мою дверь постучали. Я открыла, не спрашивая: "Кто там?" Я точно знала, что это ОН.
- Привет, Бинт-Анта, - весело сказал Шерлок, входя. - Или нет: здравствуйте, мисс Мориарти!
Я вытаращилась на него и возмущённо вскричала:
- Ты чего матом ругаешься?!
- Ой, извини, ты ведь ещё ничего не знаешь!
- А ты знаешь? - задала я глупый вопрос.
- Да, держу в руках всю тайну! Ну, слушай!
Тут только я сообразила, что до сих пор с ним не поздоровалась и вообще веду себя отвратительно, и сказала:
- Подожди. Во-первых, здравствуй. Во-вторых, извини, пожалуйста, просто я очень волнуюсь.
- Пустяки. Привет от твоих подруг, они все здоровы. А ещё имею честь передать письмо, что пришло на твоё имя.
Он достал из кармана конверт и подал мне. Письмо было от Жени. Я не стала его распечатывать и глянула на Шерлока с укором: сам заинтриговал, а теперь словно и забыл о главном.
- Да сядь ты наконец, - рассердилась я, - и рассказывай, как человек.
Он сел, снял шапку с растрёпанных кудрей и начал:
- Не пугайся, пожалуйста: ты дочь Оттавио Мориарти и колдуньи Ядвиги, да ещё незаконная...
Всего я ждала, но не того, что окажусь дочерью колдуна, злодея и смертельного врага Шерлока. Мгновенно вспомнила я встречу в Латве, статьи в газетах... Да и рассказы самого Холмса. Когда-то он чуть не погиб, сорвавшись со скалы в смертельной схватке с Мориарти. А тот вроде бы нашёл свою погибель, но у него, будто у кошки, было девять жизней...
- И ты ещё общаешься с дочерью врага? - спросила я, боясь глаза поднять на Шерлока.
- Он был моим врагом, но мы его раздобрили. Теперь он никому не может причинить зла. Ты разве не слышала об истории в заповеднике Еу-Меу?
Я вспомнила, что действительно что-то такое читала, и кивнула.
- Он уже не колдун и не злодей, - продолжал Шерлок, - а просто работник заповедника. И в последнее время я как раз собирался заняться розысками его семьи. Твоё лицо напомнило мне Мориарти, а у вас в Марселе я всё выяснил. Неподалёку от города находилась колдовская школа. Мориарти и Ядвига учились в одном классе на злых волшебников. Они любили друг друга и уговорились пожениться, когда окончат школу. Всё лето шли невероятно трудные выпускные экзамены. И только 21 сентября 1978 года состоялся выпускной вечер. После него Мориарти уехал добывать деньги (умолчу, каким путём) и обещал, вернувшись, жениться на Ядвиге. Но вышло так, что 21 июня 1979 года родилась ты, - в этом месте рассказа Шерлок покраснел, как девчонка. Видимо, ему неловко было говорить о таких вещах.
Мне стало смешно, и я сказала:
- Незаконные дети ничуть не хуже законных, и у нас не времена Диккенса. Я думала, ты выше предрассудков.
Шерлок слегка поперхнулся, поджал губы - и не нашёл ничего лучше, чем продолжать:
- Всё, что я пока рассказал, я знаю от Мориарти. Остальное мне удалось выяснить уже в Марселе. Тамошние жители ещё помнят скандал, который разыгрался в доме родителей Ядвиги.
- Это когда я родилась? Дураки, ничего не понимают!
- Ну пожалуй, ты-то уж точно ни в чём не была повинна... Твоя бабушка сказала твоей маме, что ты родилась мёртвой, и отнесла тебя в детдом. Всё-таки убивать было жаль, а на глазах держать не хотелось.
- Как в "Холодном доме" Диккенса, - ввернула я.
- Именно. Вскоре после этого в Марселе объявился Робин-Бобин-Барабек и съел родителей Ядвиги, а она сама исчезла, и больше никто её не видел. И тут вернулся Мориарти, не нашёл возлюбленной и узнал, что был ребёнок и пропал. Вот после этого удара Мориарти и стал не просто злым колдуном, а тем сумасшедшим злодеем, который всем известен.
- И ему не сказали, что я в детдоме?
- Они не могли сказать, потому что всё было сделано в строжайшей тайне. Я-то это узнал от твоей заведующей.
- А ей было известно...
- Ей ничего не было известно, кроме примет твоей покойной бабушки. Одни показания сошлись с другими - и вот тебе вся история. До того, как мы с тобой встретились, я думал, что ребёнка Мориарти нет в живых, и собирался только для порядку съездить в Марсель. Тогда эта поездка ничего бы мне не дала, потому что вряд ли я стал бы запрашивать детдом, а теперь...
- А мама? - спросила я.
- Я ищу её и надеюсь найти.
По-моему, он кривил душой.
- А твоему отцу я дал телеграмму из Марселя, и завтра он будет здесь. И я вас с ним приглашаю на обед к нам на Бейкер-стрит...
- Дом двенадцать, в виде хомяка, - как эхо, подхватила я.
На этом Шерлок простился и ушёл, не слушая моих бестолковых благодарностей. А я осталась наедине со своими мыслями. Завтра... завтра я перестану быть сиротой и увижу этого странного человека, который, оказывается, мой отец. Ох, вряд ли я сегодня усну!
Мы оба очень благодарили Шерлока, отец - ещё и за то, что тот по собственному почину взялся разыскивать меня и маму.
- Вы просто спросили, Холмс, отчего я так печален, и я рассказал, ни о чём не прося, - так говорил папа Шерлоку.
Торжественный обед на Бейкер-стрит удался на славу. Мне очень понравились родители Шерлока. Папа-пророк, он же профессор, и мама-редактор, в самом деле настоящая красавица. Кит Ватсон меня восхитил и умилил. И всё портило только одно обстоятельство - присутствие Меломанты. За обедом Шерлок сидел между ней и мной. И хотя говорил больше со "звеном цепи" и "героиней дня", как он меня называет, но взгляды бросал на свою помощницу. И какое мне дело... какое мне дело?
...Наконец удосужилась прочесть Женино письмо, помеченное вторым марта. Подруга пишет, что Волька признался ей в любви. Буквально в тот же день, когда я уехала из Москвы. Теперь, кажется, ещё одна парочка объявит меня своей счастливой звездой! Сама она, Женька, счастливая. Её сомнения развеялись. А кто и когда развеет мои?
- Мама, мама...
Я редко плачу, а из-за снов - никогда, но тут заплакала. Мне так горько стало, что её нет со мной и никогда, наверное, не будет...
"Вставай, хватит реветь", - наконец сказала я себе и открыла глаза.
Надо мной склонилась мама, какой я видела её во сне. Я не успела не только ничего сказать, но и подумать - я уже была в её объятиях. Мы обе плакали и смеялись, она твердила не переставая:
- Девочка, девочка моя...
Наконец мы успокоились настолько, что смогли нормально поговорить. И я узнала всё, что случилось с мамой после того, как у неё отняли меня.
Когда Робин-Бобин пришёл есть её родителей, она пыталась с помощью волшебства его прогнать. Но со страху перепутала заклинание и сделала так, что людоед без памяти в неё влюбился. Родителей он всё-таки съел, а Ядвиге сказал:
- Выходи за меня замуж, а не то и тебя ждёт та же участь!
Что ей было делать...
Барабек увёз Ядвигу с собой. А найти её не могли потому, что она после отъезда отца превратилась в крашеную мымру, чтобы никто на неё не польстился. Ведь она красавица, моя мама, настоящая русалка ("Морская ведьма", - поправляет она меня). А мне, горемычной, от неё достались только глаза и волосы. Ну и на том спасибо!
С Барабеком маме жилось невероятно тяжело. До того тяжело, что она, если бы приняла свой настоящий вид, оказалась бы зелёным жутким страшилищем. Правда, колдунья Ядвига ещё в школе магии научилась раздваиваться. И теперь в этом зелёном виде поселилась в море недалеко от Марселя, чтобы отдыхать от постылого людоеда и кому-то отомстить.
Она не стала мне рассказывать, кому и за что. Сказала лишь, что сотворила много зла, чего теперь, когда её раздобрили, простить себе не может.
Словом, мама стала доброй. Барабека к этому времени не было уже в живых. Став доброй, Ядвига снова превратилась в красавицу русалку и сначала ровным счётом ничего не помнила о своём прошлом. Но однажды она нашла фотографию отца и вспомнила, что любила его. И понеслась на машине времени в прошлое, в те дни, когда он был уже добрым. Ведь от одного раздобрения до другого прошло много-много лет - Ядвига колдовством продлила себе жизнь...
И вот она разыскала Оттавио, и всё вспомнила, и всё ему рассказала, и узнала от него, что и ребёнок их здесь, рядом...
Да, вряд ли нашёл бы её Шерлок, хоть он и великий сыщик. Вряд ли узнал бы русалку, которую ему описывал отец, в мымре - жене Барабека. Здесь Судьба помогла Разуму собрать нашу семью воедино...
Сегодня же мои родители наконец обвенчались. Теперь они живут в нашей гостинице, через стенку от меня. Мы постановили, что я окончу девятый класс, сдам экзамены, и тогда мы уедем в заповедник Еу-Меу. Вот там я и буду работать! Там девяти классов хватит за глаза и по уши!
Потом родители водили меня туда, где раньше жила мама. От дома ничего не осталось, запущенный сад буйно разросся - настоящий роскошный лес.
Навестили мы и колдовскую школу. Внутрь нас, правда, не пустили - мы видели только глубокую пещеру, вход в обитель волшебства. Нам всем стало как-то неуютно при виде этой чёрной дыры, и мы поспешили уйти.
- Как вы могли здесь учиться? - спросила я родителей.
- Нам теперь и самим непонятно, - ответила мама. - Но мы родились злодеями, и тогда нам всё казалось другим... До чего всё-таки хорошо, что нас раздобрили!
На том мы и простились с Марселем. До свидания, город моего детства, до свидания, подруги, говорящие стулья, наш яблочный дом... Я не говорю "прощай", потому что надеюсь ещё навестить Марсель. Но жить здесь я уже не буду.
Слушай же, тетрадка: я люблю Шерлока Холмса! Да, я люблю его безумно! И безнадёжно - это я точно знаю. И поняла наконец, за что невзлюбила Меломанту. Я получила неопровержимые доказательства того, что она - моя счастливая соперница.
Дело было так. Сегодня мы писали контрольную по алгебре. Первым, как всегда, решив все задания, Шерлок сдал тетрадь, достал из портфеля чистый лист бумаги и начал быстро что-то писать. Когда почти в конце урока я наконец разделалась с контрольной, то полюбопытствовала, что он пишет.
- Письмо Меломанте, которая сейчас в санатории, - шепнул он в ответ и продолжал писать.
Несколько минут я сидела спокойно, глядя в свою уже проверенную работу. Но потом не выдержала и скосила глаза в Шерлоков листок. Не знаю, что на меня нашло: я в жизни не читала чужих писем. Но я глянула на этот листок и увидела слова: "Дорогая, любимая, единственная..." Я думала - он и слов-то таких не знает...
Не могу описать, что со мной сделалось. Я сразу столько всего поняла и осознала, такая буря поднялась у меня в голове и в сердце, что я едва не лишилась чувств. Но сумела взять себя в руки и выдержать этот школьный день до конца.
И вот теперь я наедине со своей безнадёжной любовью. Я решила похоронить её в своём сердце, и никто, кроме тебя тетрадка, никогда ничего о ней не узнает. Это очень, очень глупо, что я в него влюбилась. Хотя этого следовало ожидать: он - мировая знаменитость, красивый парень, он очень помог лично мне... Готова голову дать на отсечение, если в него не влюблена половина девушек Лондона. Конечно, не одна я такая дура на свете, но всё равно я дура!
Я клянусь - слышишь, тетрадка? - я клянусь, что выкину из головы эти глупости и буду думать только об учёбе: ведь скоро экзамены! Мне бы только сдать их, а там я уеду на другой край света и не буду уже видеть этих тысячу раз проклятых и тысячу раз благословенных синих глаз! Всем понятно? Вопросы есть? Вопросов нет.
Шерлок организует занятия точь-в-точь так же, как было у нас в детдоме в начальной школе. Пока одна ученица решает задачи, он другой объясняет тему. Мы уже довольно давно так занимаемся, и не хотела я об этом писать, но сегодняшний день - особенный.
Сегодня у нас не было двух последних уроков, поэтому мы гораздо быстрее обычного управились с занятиями. Я хотела уходить, но Шерлок с Меломантой стали меня уговаривать:
- Посиди у нас! Или тебя родители будут ругать, если ты вовремя не придёшь?
- Я ещё толком не знаю, за что они ругают, а за что нет, - засмеялась я и осталась. Они меня заставили, хотя было бы гораздо лучше уйти. Чем больше времени мы проводим вместе, тем хуже удаётся мне сдерживать свою клятву. Не хочет умирать моя безнадёжная и глупая любовь! Поэтому вряд ли мне приносят большую пользу наши занятия, поэтому малявка Меломанта соображает лучше меня. Ну, у них, правда, алгебра вдвое легче, и к тому же мисс Карэм у нас талантливая, но есть и ещё одна причина. Меломанта счастлива и потому спокойна.
Да, для меня эти занятия - величайшая мука. И после сегодняшнего я решила их прекратить.
...А что особенного сегодня случилось? В принципе, ничего. Просто когда я у них осталась, мы решили во что-нибудь поиграть. И я предложила игру в "королеву", которую придумала ещё давным-давно в детдоме. Идея понравилась, только они сказали, что раз нас всего трое, то нет смысла писать бумажки. Зато мы, выбрав каждый себе страну по сердцу, можем развернуть игру в настоящий спектакль.
Так мы и сделали - быстро распределив роли и нарядившись, благо было во что, мы принялись вдохновенно импровизировать. У нас получился настоящий "условно-исторический" роман из времён крестовых походов.
Вот его содержание в нескольких словах. Хитрая, как лиса, и коварная, как змея, королева Франции (то есть я) увлекает честного и смелого, но не в меру доверчивого короля Англии (то есть Шерлока) в грабительский поход на "землю неверных" - Зурбаганское шахство. Дело здесь, конечно, не в вере, а в алмазах, которых, как известно, "не счесть в каменных пещерах". Да ещё я хочу забрать в руки волю короля, командуя нашими соединёнными войсками. Я хочу, чтобы он на мне женился и я бы правила двумя огромными странами. Но самое главное - я его люблю и хочу стать ему необходимой, как воздух, и в политике, и в жизни.
Итак, мы во главе наших войск прибываем в Зурбаган. Шахством в это время правит прекрасная девушка - Меломанта. Разумеется, глупый король Шерлок без памяти в неё влюбляется и больше слышать не хочет о войне с Зурбаганом. Так его величество мне и заявляет.
О, как я начинаю интриговать против юной султанши Зурбагана! Чего я только не измышляю! Мне кажется, что я превосхожу коварством даже миледи из "Трёх мушкетёров". Они оба надивиться не могут тому, как я здорово играю. Для меня же в этом нет ничего таинственного. Ведь у ревности, как и у меня, глаза зелёные!
Особенность нашей игры в том, что мы ни о чём не договариваемся. Никто не знает, чего ждать от других. И будь на месте Шерлока хотя бы Волька Костыльков или Тристан Фарнон, я бы победила. Но великий Холмс, разумеется, меня разоблачает и уступает своей роли только в том, что, мол, узнал обо всём случайно. Счастливая пара соединяется навеки, а я принимаю яд у них на свадьбе и умираю.
Извини, тетрадка, что не рассказываю всего в подробностях. Просто это очень долго, да я всего и не помню. Врезалось мне в память только одно. "Покончив с собой", я долго лежала с закрытыми глазами, и этим двоим долго пришлось меня звать:
- Что с тобой, Бинт-Анта? Очнись! Ведь мы уже не играем!
Наконец я вскочила и, не простившись, убежала к себе в гостиницу. Родителям сказала, что всё нормально, только страшно устала. Они приставать не стали. Мы с ними пока ещё слишком мало знаем друг друга, чтобы делиться серьёзными переживаниями и лезть друг другу в душу. Я заперлась у себя в номере, рыдала два часа и только теперь успокоилась настолько, что могу всё записать.
Нет, больше я на Бейкер-стрит не пойду! Я этого просто не выдержу! Для них это игра, а для меня... Ведь в жизни-то я не злодейка, не интриганка и ничего не могу поделать ни с собой, ни с ними!
Сегодня я занималась алгеброй уже сама. И дело пошло гораздо лучше, чем при Шерлоке. Да, чем меньше я буду видеть его, а особенно эту Меломанту, тем лучше. Я не желаю им зла - наоборот, пусть будут счастливы. Я хочу только одного - покоя. Хочу жить как прежде, весело и беззаботно. Из-за Шерлока я повзрослела раньше времени. Хочу снова стать беспечной девчонкой! Шерлок Холмс, вон из моих мыслей и из моего сердца! Хватит с тебя сердца этой кудрявой малявки! Аминь, рассыпься, а то мне ещё географию учить! Ох, скорей бы сдать экзамены и уехать!
Сегодня был "Последний звонок", а потом "огонёк". Меня не приглашали. И Шерлок никого не приглашал. Он вообще, напившись чаю, убежал на "огонёк" в седьмой класс, к Меломанте. Но перед этим дал мне тоненькую цепочку с пятью колечками, вывинченными из ручек, и сказал:
- Возьми этот амулет. Он мне достался от мамы и обеспечивает пятёрки на экзаменах.
- Спасибо, - ответила я. - А ты как же?
- Я надеюсь и так справиться.
- Я тоже надеюсь, - сказала я. Но амулет всё же взяла, потому что я далеко не так в себе уверена, как хочу показать.
Посмотрим, что из этого выйдет. Пожелай мне, тетрадка, ни пуха, ни пера!
Тебе, наверное, интересно, тетрадка, каково мне пришлось на экзаменах? Ну, слушай.
Алгебру я написала без особого труда. Потом был диктант. Его-то я боялась пуще всего и, кляня себя за суеверие, надела Шерлокову цепочку. На моё счастье, диктант оказался неимоверно лёгким. Надеюсь, я там не сделала ни одной ошибки (впрочем, стыдно было бы их сделать!)
Надевала я амулет и на экзамен по географии. И, наверное, цепочка мне помогла. Мне достался билет о Дарроуби. А я ведь там побывала и потому могла рассказывать о природе и хозяйстве этого государства даже не читая учебника. Я отвечала так, что оручая географичка, вечно выгонявшая меня из класса, вынуждена была меня похвалить.
И сегодня я отвечала легко и свободно, хотя историю Англии знаю посредственно и скучный учебник, когда готовилась, читала по диагонали.
Нет, видно, есть сила в пяти тоненьких колечках! Спасибо Шерлоку!
...С утра сияло солнце, и я отпросилась у родителей погулять. Бродя по парку, я вдруг увидела Шерлока. Мне не особенно хотелось с ним встречаться, но я вспомнила, что ещё не поблагодарила его за чудесную цепочку, и окликнула своего почти уже бывшего одноклассника. Но ты представляешь, тетрадка, что он мне ответил?
- Я вас не знаю! - вот что.
Я удивилась. Подошла к нему вплотную, пригляделась. И через некоторое время поняла, что это не Шерлок, а его двойник. Очень похож на великого сыщика, но на лице кое-где мелкие веснушки, словно поставленные кончиком пера. Нет, это не Шерлок. Но кто же тогда?
- Извините, - сказала я, - я вас приняла за своего знакомого.
- За Шерлока Холмса?
- Да.
- А что, мы правда похожи?
- Очень!
Лицо его просияло. Он пробормотал что-то под нос, а потом спросил:
- Как вы к нему относитесь? Небось, как все, преклоняетесь?
"Да какое тебе дело?" - подумала я и тут же спросила себя: а как я в самом деле отношусь к Шерлоку? И вдруг во мне словно проснулось какое-то чужое, странное, недоброе существо. Я забыла о том, что Шерлок нашёл моих родителей, забыла о цепочке, о нашей школьной дружбе... Помнила только о том, что он меня не любит и никогда не полюбит. И недоброе существо сказало за меня:
- Я страшно на него злюсь!
- О! - воскликнул двойник. - Тогда вы можете мне помочь. Я тоже на него злюсь. Мне есть за что ему мстить. А вы хотите мстить?
- Хочу! - вскричало недоброе существо.
- Я не спрашиваю, за что, - продолжал он. - Я только прошу заманить его в дом с привидениями. Вы знаете этот дом?
Я кивнула. Он стоит прямо напротив гостиницы, глядя чёрными окнами без стёкол. Про него в школе ходит масса страшных историй.
- Заманите туда Холмса, - сказал двойник.
- А что вы с ним сделаете? - встревоженно спросила я, на минуту становясь сама собой.
- Ничего такого. Посидит немного в тёмных комнатах, в обществе адских сил, и я его отпущу. Он вам доверяет?
Я снова кивнула.
- И чем скорее вы его заманите, тем лучше. Действуйте! Я вам буду очень благодарен. Вы первая являетесь его другом на словах и врагом на деле. Действуйте! Ни пуха, ни пера!
- К чёрту! - крикнула я и, словно в каком-то тумане, побежала к автомату и позвонила на Бейкер-стрит. Не помню, что я несла. По-моему, Шерлок меня даже не узнал. Но сказал, что придёт в дом с привидениями.
...Сейчас семь часов вечера. Туман давно развеялся, и вот я думаю: я обманула Шерлока и толкнула его в лапы врага. Я не знаю, что за птица этот двойник. Но (успокаиваю я себя), если он сказал мне правду, то ничего Шерлоку не грозит. Несколько неприятных дней в виде расплаты за ошибки. Чепуха! Я бы посмеялась, если бы меня так разыграли. И всё же... на душе у меня как-то неспокойно.
Утром мама сказала, что у меня совсем больной вид (это правда) и что, видимо, я чересчур усиленно занималась (это уже неправда), и послала меня на улицу проветриться. Я шла и сама не знала, куда иду. Потом только с удивлением заметила, что сижу на скамейке в парке, недалеко от того места, где, на горе Шерлоку и себе, встретила позавчера его двойника. И он, этот злой гений, снова был тут! Теперь я уже сразу поняла, что это не Шерлок: очень уж злой взгляд, очень уж мрачное лицо у него было.
- А, прекрасная мстительница! - приветствовал он меня.
- Вы его отпустили? - спросила я, не отвечая на приветствие.
- Нет, конечно.
- Вы меня обманули?!
- Вы тогда волновались, колебались, и я решил вас успокоить. Теперь, надеюсь, вы укрепились в решении мстить, и я могу открыть вам правду. Завтра ровно в полдень Шерлок Холмс сгорит в огне на Трафальгарской площади! Приходите и радуйтесь!
- За что? За что? - твердила я, ничего уже не соображая, кроме того, что человек, которого я люблю, должен умереть.
- За ваши и мои несчастья. За то, что из-за его отца погиб в огне мой отец. Я Хихи Холмс, я двоюродный брат хвалёного Шерлока Холмса. Я один остался в живых из нашей семьи, если не считать этого Хондукея. Все сгорели, кроме меня. Я как раз был у кого-то в гостях в Тартании. Я вернулся домой и нашёл одни угли. И поклялся мстить.
- Но при чём здесь Шерлок?
- Он сын Хондукея, которого выгнали из дому за его дикие бредни и который навлёк проклятие на всю нашу семью.
Это теперь, припоминая всё, что было, я вижу, что могла бы долго спорить с этим психом, у которого ударение на первом слоге. Я всегда была глубоко убеждена, что прав был пророк Хондукей, а не его злые братья, и что поделом спалил их небесный огонь. Впрочем, вряд ли этот маньяк меня бы понял. В конце концов, в пожаре погибли его родные... А тогда, слушая двойника, я не думала о прошлом, да и не могла думать. Настоящее было гораздо ужаснее.
- Я ненавижу Шерлока! - говорил дальше Хихи. - Ненавижу этого выскочку и не устаю благодарить судьбу за то, что я так на него похож и к тому же плохо расту. Теперь, взяв его в плен, я живу на Бейкер-стрит под его именем и говорю всем, что ловлю страшного преступника и колдуна - своего двойника. Завтра я объявлю, что он в моих руках, и предам его казни. Мне уже сама королева пообещала, что ради такого случая нарушит конституцию, и мой враг сгорит в огне!
"Что я наделала? Что я наделала?" - мысленно повторяла я. Сознание, пытаясь закрыться от боли, цеплялось за всякую ерунду. Так... веснушки этот Хихи закрасил. Но всё равно, неужели же родные и близкие Шерлока не отличат от него самозванца? Или этот психопат показывает своё истинное злобное лицо только мне?.. Господи, что же я наделала?!
Мысли пошли по кругу. Но тут я услышала такое, что сразу воспряла духом и поняла, что могу исправить собственную страшную ошибку:
- Без вас, мисс, мой план не удался бы. Я доверяю только вам и позволяю входить на мою секретную базу тоже вам одной. Привидения предупреждены. Можете пойти поиздеваться над нашим пленником в последний день его жизни.
Хихи ещё что-то говорил, но я уже не слышала. Наконец он любезно простился и ушёл. Взглядом я проследила за ним. Он направлялся не к своему логову, а в противоположную сторону. Мой час настал! И я поспешила в дом с привидениями.
...Тёмный, сырой, неуютный и недобрый дом! Но привидения не очень страшные - скорее несчастные и усталые. Они беспрепятственно пропустили меня, показали, где держат пленника. Я вошла в эту комнату. Шерлок сидел там на подоконнике (давняя его привычка, очень странная здесь, в плену). Увидев меня, он спросил:
- Зачем вы пришли, мисс Мориарти? Любоваться на дело рук своих? Да, вы достойная дочь своих родителей! Как там кого ни раздабривай - а грехи всё равно повылезут! Змея! Змея! Змея!
Его слова больно ранили меня, главным образом потому, что в них была большая доля истины.
- Я любила тебя, - только и смогла я сказать в ответ. Но от этих слов выражение его лица вдруг смягчилось, и он стал до невозможности похож на мать, на ласковую Шерлину. Я могла больше ничего не говорить. Он уже всё понял и сумел простить. И мы принялись обсуждать план побега.
- Привидения меня жалеют, - сказал Шерлок, - но боятся Хихи.
- Так, - промолвила я, вспомнив наш детдом времён владычества Игюльдопа. - Старая история. Привидения, сюда!
Они прилетели, и мы довольно скоро убедили их не служить больше злу. После чего мы беспрепятственно вышли на улицу. Шерлок проводил меня до гостиницы и сказал:
- Отдыхай. С Хихи я сам разберусь.
Проводив меня, он как ни в чём не бывало пошёл к себе домой и позвонил в дверь. Когда его спросили, кто там, он, конечно, ответил правду. Хихи был там, в квартире на Бейкер-стрит, и начал страшно орать, что это он Шерлок Холмс, а настоящий Шерлок - наглый самозванец без тени совести.
- Докажи, - спокойно сказал великий сыщик.
- И докажу! - запальчиво крикнул Хихи и изложил основные факты биографии Шерлока, те, что можно почерпнуть из книг Ватсона, из газет, теле- и радиопередач, а также из великой энциклопедии "Выдумляндика".
- Доказательства шиты белыми нитками, - объявил Шерлок. - То, что ты рассказываешь, знает вся Найда. А ты вот расскажи мне подробно о деле Брыбусвглаза! Или о бочке, которая по морю ползёт, или о шлюзе-музее, на худой конец!
И начался небывалый допрос. Все обитатели двенадцатого дома были призваны в свидетели, да ещё для верности вызвали наряд из Скотленд-Ярда. Было очень тесно, но никто не жаловался. Все следили за двойниками и, держу пари, были на стороне настоящего Шерлока. Ведь родные, близкие и просто люди, много лет его знавшие, не могли не заметить странностей в Хихи. А кое-кто, не буду называть имён, мог чувствовать истину сердцем. Впрочем, то же, наверное, относится и к миссис Шерлине Холмс. Хотя, например, мои родители всю дикую историю просмотрели, ничего по мне не заметили. Но у нас и ситуация другая...
Но я отвлеклась. Хихи, надо отдать ему должное, отвечал на вопросы почти без запинки. Видимо, он заранее подготовился к такому обороту дела. Но, конечно, непосредственные участники событий находили к чему придраться. А окончательно злодей был сражён вопросом:
- Что ты говорил Меломанте вечером того дня, когда чудом спасся от смерти после битвы с Мориарти?
Хихи просто застыл на месте с разинутым ртом. Этих слов, памятных двоим, никто, кроме них, не знает и знать не может! Даже Ватсон в своих писаниях мог только догадываться...
Таким образом, двойник сражение проиграл. А после этого при участии Скотленд-Ярда и привидений было доказано, что он действительно держал Шерлока в плену. Не знаю, почему не требовали к ответу меня, и не знаю, как к этому относиться.
Хихи арестовали и скоро будут судить. Конечно, жечь на костре его никто не собирается - это просто ни с чем не сообразно, хотя английская королева была бы и не против такого развлечения. Но долгие годы тюрьмы этому психу, смеющему носить фамилию Холмс, уж точно обеспечены.
А Шерлок, как ни в чём не бывало, пошёл на экзамен по физике. И с блеском (или, как он скромно говорит, "вполне прилично") его сдал. Вот человек! Да у меня бы после пары дней в доме с привидениями вся физика из головы повылетела!
Нет, я лгала ему и себе, когда сказала: "Я любила тебя!" Я и сейчас его люблю и вряд ли смогу разлюбить. Слава Богу, что завтра мы уезжаем!
Да, сегодня я получила аттестат. Сплошь пятёрки - никогда такого не было! Все меня поздравляют, а я-то знаю, что всё дело в Шерлоковой цепочке. Он, кстати, так и не согласился взять её назад, хотя я ему доказывала, что нигде больше не собираюсь учиться. "На память", - сказал мой бывший знаменитый одноклассник.
Да, на память об этом странном, странном времени, о моей первой несчастной любви...
Меня провожала вся "Независимая от взрослых компания", а также милые и наивные привидения из дома напротив. Они грубо нарушили законы потустороннего мира - появились на улице днём, чтобы только проводить меня. И не просто проводить - донести, сбившись в кучу, похожую на облако, и заставив меня на это облако сесть. Привидения превозносили меня до небес за то. Что я, мол, открыла им глаза, дошли даже до того, что заочно объявили меня своей королевой. Вот ещё новости! (Этого я им не сказала, чтобы не обидеть).
Я всем обещала, что буду писать, а привидениям - ещё и привезти бананов, чему бедняги очень обрадовались.
"Вот и кончилась ещё одна глава моей жизни", - подумала я, когда корабль отходил от пристани. Что-то будет впереди?
Вчера днём мы прибыли в заповедник. Он мне сразу очень понравился. Тропический лес, как на картинках, море синее-синее, не хуже, чем у нас в Марселе (нет, теперь уже не у нас!). Понравились и люди, вышедшие нас встречать. Еу-меу - красивый народ: высокие, стройные, мужчины явно очень сильные и ловкие, а женщины - гибкие и изящные. И все очень добрые и доверчивые. Я подумала: какое счастье, что никто их не поработил! Волосы у них у всех прямо-таки янтарные, а глаза фиалковые, я такого ещё не видела.
Мне кажется, я им тоже понравилась. Надеюсь, мы будем друзьями и принесём друг другу пользу, а главное - радость.
Сегодня ничего ещё не удалось сделать. Но сегодняшний день не в счёт, потому что у меня праздник. А вот завтра... Ну, держитесь у меня, несознательные люди! Вы ещё узнаете, кто такая Бинт-Анта Мориарти!
Должность моя - чисто символическая, потому что несознательных людей почему-то считанные единицы. Я-то думала, что они толпами здесь ходят! А на деле я могу после традиционного утреннего обхода заповедника весь день делать что захочу. Как правило, я помогаю маме в больнице или провожу время со своими новыми друзьями еу-меу. Чем дальше, тем больше они мне нравятся. Особенно Еус, сын вождя. Он на год старше меня, но я для него лицо авторитетное, начальство. Очень странно об этом думать. Я назначила Еуса "старшим по общежитию", и утренний обход мы совершаем вместе. Идём рядом по лесу, смотрим рассеянно по сторонам и говорим, говорим.. И это не пустая болтовня, а содержательная беседа, ведь каждый из нас знает то, о чём другой и не подозревает. Еус раскрывает мне секреты трав и цветов, рассказывает об обычаях своего племени. От своего приятеля я с удивлением узнала, что в этих мирных лесах есть и ещё одно племя - какие-то кхмерзы. Они очень злые, не хотят учиться и бьют стёкла в окнах школы. Но, к счастью, дирекция заповедника их давно приструнила, и только раз в год, первого сентября, они показывают, на что способны. Тогда, после дня Знаний, бывает у них битва с еу-меу, больше похожая на спортивные состязания. Но иногда кхмерзы переходят границы, и бывают раненые, даже убитые... К счастью, это случается редко, и виновники несут заслуженное наказание.
Я, в свою очередь, рассказываю Еусу о том, что мне удалось повидать. Часто говорим мы и о Шерлоке, который побывал здесь два года назад и оставил по себе добрую память. Конечно, я говорю о нём только как о хорошем друге, но, что странно, мне это не стоит большого труда.
Словом, жизнь идёт тихо, мирно. Мне хорошо, но (вот несчастный характер!) я начинаю скучать и, каюсь, едва ли не жду нашествия кхмерзов.
Уже глубокая ночь, так что я вправе была бы пометить эту запись вторым сентября. Папа, кажется, действительно спит за стеной, а я вот не могу. Я сижу и думаю: как они там все, особенно Еус? Поправится ли он? Странно: почему он меня так интересует? Ведь мы так недавно знакомы... Конечно, мы добрые друзья, но всё же кто может занять в моём сердце место Шерлока? Вот я написала эту фразу и тут же поняла, кто. Да, в эту звёздную ночь ушла в прошлое моя первая несчастная любовь. Случилось то, чего я так давно хотела. Но... видно, правду говорят еу-меу, что моё имя "Бинт-Анта" означает на одном из древних языков "безнадёжно любящая". Первая любовь уступила место второй, которая может оказаться не менее несчастной. Ведь рана Еуса очень серьёзна, и жизнь его висит на волоске. О Господи, Господи, Господи...
Чу! Идёт мама! Надо быстро прятать тебя, тетрадка! Извини. Завтра я запишу то, что сейчас узнаю о его судьбе.
Милая мама! Она ничуть не удивилась, что я не спрашиваю об остальных еу-меу, хоть они и большие мои друзья. Взгляд её говорил: "Понимаю, дочка, всё понимаю. И одобряю".
...И вот я сижу на краешке больничной койки, а которой лежит Еус. Он укрыт одеялом по самую шею, лицо у него бледное, видимо, от потери крови, но спокойное. Мне кажется, что я никогда ещё не видела его таким красивым.
Расспросив, как он себя чувствует, я говорю:
- А я так за тебя переживала! Я так рада, что самое худшее позади!
От этих слов лицо Еуса начинает сиять, а глаза - блестеть. И я чувствую, что у меня горят щёки, и невольно улыбаюсь счастливой улыбкой.
- Не волнуйте больного, - строго говорит дежурная сестра. Но я её не слушаю. Потому что точно знаю - испытала на себе! - что такого рода волнения ничего, кроме пользы, принести не могут.
Я была на свадьбе у Женьки Богорад. Семнадцатого числа - день совершеннолетия Вольки (он, оказывается, моложе Жени) и, следовательно, семнадцатого - свадьба. Я приехала 16-го и ночевала у Жени. Я была первой подружкой, а второй была принцесса Фатима, та самая, которую я когда-то обозвала набитой дурой. Как выяснилось, зря я так: она очень славная девушка. Она тоже ночевала у Женьки.
В этот последний вечер Жениного девичества мы с Фатимой "в последний раз", по древнему обычаю, заплетали ей две косы и смеялись:
- О, суеверная Женька! Да кто тебе запрещает и после свадьбы носить любую причёску?
Невеста хмурилась и объясняла:
- Так надо! Так все делают!
- Кто "все"? Пещерные люди?
Но мы всё же заплетали в толстые косы её чёрные блестящие волосы. А потом до глубокой ночи сидели рядышком на диване, конечно, с ногами, и рассказывали удивительные истории. Я узнала о том, как Женя выручала Вольку из поруба и познакомилась с Фатимой, услышала наконец историю семьи Богорад. Во время какого-то давнего похода на половцев Женин отец попал в плен. У кочевников как раз катастрофически не хватало рабочей силы, и каждый человек был на счету. А чтобы удержать их в плену, каждому дали в жёны по прекрасной половчанке.
Многие из пленников, одни раньше, другие позже, бежали на Родину. Некоторые уговорили бежать и своих жён. Жениному отцу это удалось не сразу, и только семи лет от роду моя подруга впервые увидела Москву.
Фатима рассказывала о своём женихе, о своём брате, зурбаганском герое Размазане, и о своей сестре, царевне Будур, той, что досталась в жёны Аладдину. Много рассказывала и я, и Жениной маме, половчанке, с трудом удалось прогнать нас спать.
Сама свадьба была довольно тихой. Гостей не было никого, кроме нас с Фатимой и, конечно, родителей жениха и невесты. Старик Хоттабыч не пришёл. Он, кажется, ещё злится на Вольку за то, что тот женится не на принцессе, а всего лишь на Жене.
Ну, нет! У меня на свадьбе будет куда веселее! Да ещё Костыльковым "повезло" в том плане, что через пару месяцев Волька пойдёт в армию. Правда, как студент, всего на полгода. Интересно, Шерлоку тоже светит подобная перспектива? И если да, то как он к этому относится? У нас-то с этим проще. У нас заповедник, мы мирные люди, как говорится, но каждый из нас в случае чего и камнем не промахнётся, и с луком и стрелами справится!
Мои гости приедут вечером. Я обязательно попрошу Розу и Хелен заплести мне две косы - это ради Жени. А саму Женю, может быть, попрошу погадать на картах. Всем должно быть весело накануне моего счастья!
Накануне моей свадьбы кончаешься ты, моя тетрадка, мой верный друг. Прощай, милая, спасибо тебе. Впрочем, нет: не прощай, а до свидания. Ведь я буду вечно тебя хранить и перечитывать свою жизнь. Новой тетрадки я никогда не заведу, потому что с завтрашнего дня начинается совсем новая жизнь. Я буду уже не я, не отчаянная девчонка - озорница и выдумщица, а любящая и любимая жена Еуса.
До свидания, тетрадка! Восемь с половиной лет мы были с тобой вместе. И вот теперь я заполняю твою последнюю страницу. Ты - это я, какой я была раньше. И ты будешь моей единственной тайной от Еуса.
1994-1995, 2006