Любовь Отраднева

Посвящается Eleine -

моему сильному и независимому другу,

возможно, увидевшему бы один из персонажей по-другому

От автора

Автор сердечно благодарит всех, кто читал и комментировал нижеследующий опус в процессе написания. Ваши ценные замечания избавили меня от многих ошибок, по большей части логических.

В тексте фанфика использованы песни групп "Ария" - "Улица Роз" и "Мельница" - "Воин вереска".

1

Да только в этот поздний час Антон Городецкий, с высоты своего возраста и со всем разномастным опытом дозорного, совершенно не ощущал себя магом и волшебником. Хотя бы потому, что сорок его прожитых лет здесь непонятным образом превратились в тридцать, Силы стало меньше, а непосредственно сейчас Светлый не мог ни заснуть, ни надумать что-либо умное. И не только надумать, но даже и просто уяснить себе ситуацию. Было жарко, несмотря на открытые окна. И там, снаружи, разорялись соловьи и лягушки. Кто громче - прямо скажем, неизвестно. И хорошо ещё, что хоть все местные существа и разумны - слов, которые они произносят, с такого расстояния не разберёшь... Поэтому ощущения у дозорного были - словно в походе в юности. Когда ещё веришь, что "поля земляничными будут всегда", когда смеёшься над комарами и над перспективой вскочить с первыми лучами солнца. Когда только ещё решаешь для себя, легко и весело, с какой из девушек познакомиться поближе...

Правда, здесь и сейчас кандидатура была одна-единственная. Но она бы привлекала к себе внимание в любой толпе. И даже не потому только, что красила волосы самым вызывающим образом: одну косу в синий, другую - в зелёный цвет... Ибо даже таким способом этой девушке не удавалось скрыть свою серьёзность и непохожесть на сверстниц. Высокая, тонкая, гибкая. Скуластое смугловатое лицо, чуть похожее на сердечко. Упрямый подбородок, тёмная родинка на щеке. И глаза, напоминавшие камни "тигровый глаз" - карие, с зеленоватым отливом, зеркально блестящие, отражающие взгляд любого, кто пытался понять её душу...

Такая же невольная гостья этого мира, как и сам Городецкий. Только в отличие от него Лена Свеколт нисколечко не была повинна в случившемся. Не она уронила с полки кучу книг и некий артефакт поверх. Она как раз упала, находясь на страницах одной из книг. А в другой был этот мир...

...А в том мире, реальном, родном, была осень... И на углу улицы, как идти от метро к зданию Дозора, куст шиповника удивлял прохожих последними, прощальными цветами. Они были яркими и совершенной формы, они приковывали взгляд среди уличной грязи и под мелким моросящим дождём. Хотелось протянуть руку, сорвать одну из этих розочек и приколоть на грудь, прямо против сердца... И почему-то это была единственная картина, что вставала перед глазами, когда Антон пытался вспоминать свой собственный мир. Говорил себе: "Тебя ведь ждут жена и дочь... волнуются всё больше... с ума сходят... ты только вдумайся, насколько это страшно! И давай выход ищи!" Но слова оставались словами. Будто натыкались на стеклянную стену и не рождали в сознании никаких образов. Перед мысленным взором упорно пламенели поздние розы. И, по необъяснимой, а только ощущаемой цепи ассоциаций, заставляли думать о Лене...

В довершение всего, для полноты картины, за окном одуряюще пахло какими-то цветами. Кстати, даже не розами - чем-то более тягучим, сладким, дурманящим... И пальцы Иного сжимались в темноте, словно срывая дикий цветок с куста. Сорвать... и спрятать на груди? Да разве это спасёт от увядания? Зачем тянуть руки, когда эти цветы сами собой побеждают время, холод и злобу окружающего мира? Твоя защита - для них погибель. Да и не защита это, а просто твоя прихоть. Ты уколешься... тебе и сейчас уже больно щемит сердце. А она... она погибнет. Она сильна, пока она одна. А ты, ко всему прочему, несвободен. Почему тебе надо об этом напоминать? Почему обручального кольца на пальце, которое всегда хранило тебя, ты не чувствуешь, а стебель невидимой розы едва ли не ощущаешь в руке?

"Любите, срывайте же эти розы, пока этим розам семнадцать лет..." Или как там оно пелось... Это тоже было оттуда - из далёкой эпохи походов. Песню, от которой в памяти остались только две неточные строки, когда-то пели парни в автобусе, и Антон возмущался - про себя, правда - подобным потребительским отношением к женщине. Но сейчас-то!..

Свет великий, ведь ей действительно семнадцать, и знакомы они трое суток - правда, проведённых в пути, в поисках приюта и ответа... Первые минуты, часы, дни в чужом мире они были только вдвоём под облаками, на бескрайних просторах, и не с кем было общаться и не на кого опереться, кроме как друг на друга... И ещё к тому же получилось так, что он, дозорный, знает о её прошлой непростой жизни. О том, что не было у неё детства, а вместо него Елена была вынуждена постигать запретные магические искусства и проходить через страшные испытания. Городецкий даже боялся вдуматься в то, насколько они могли быть страшными и в какой степени затронули её душу... и тело. Размышлять об этом было просто жутко. И сознание упорно цеплялось за образы: яркий цветок у него, Иного, в ладонях... цветы у Лены в волосах, в длинных её, экзотической раскраски, косах... И чуть веселее серьёзные глаза, и чуть теплее улыбка... Сама Лена внутри цветка - если и крошечная, то отнюдь не беззащитная. Не бабочка, не пчела и уж точно не муха - стрекоза, вот, точно. "Ниточка-иголочка". И по расцветке, и по скрытой сути своей. Она ведь может быть опасной, как отравленный кинжал. Может быть совершеннейшим орудием убийства. Просто не хочет.

Она такая красивая.

Свет и Тьма, неужели в этом краю вечного лета каждая ночь - Купальская?

Антон в последние годы был существом вполне городским. Но сейчас в нём просыпалось глубинное, языческое... из детства, прошедшего почти в деревне, опять же из бесчисленных поездок на природу. Неясный зов... может быть, голос неправильно применяемых или вовсе похороненных способностей. Лес... шорохи... земля... и цветы.

Дозорный открыл глаза, пытаясь выйти из круга видений. Сел на кровати, коснулся босыми ногами пушистого ковра. Поморщился, ибо жгуче хотелось прохлады. И, как был, в трусах, в майке и босиком, вышел на балкон.

Комната, отведённая Городецкому, находилась в одной из башен дворца, и сейчас казалось, будто эта башня парит в воздухе вместе с ним, Иным. Или даже падает навстречу темноте, цветам и концерту тварей Божьих. Мир оставался всё таким же призрачным. Может быть, стоило закурить, чтобы разрушить наваждение. Но почему-то здесь и сейчас казалось кощунством отравить воздух, напоённый ароматом... и проникнутый образом Лены.

2

Вот её голос, живой, реальный, совершенно не вписывался в картину этой колдовской ночи. Абсолютно чуждая романтизму товарищ Свеколт вряд ли могла поддаться очарованию в ущерб крепкому, здоровому сну. Так что Антон уже решил было: показалось. Только вот боль в сердце, нынче ночью бывшая почти что фоном для мыслей и видений, сейчас резко усилилась. Дозорный даже вынужден был приложить руку к груди - и тогда только смог вдохнуть. И тут же увидел, что стоит почти лицом к лицу с самой взаправдашней Леной. Видно, комнаты их были рядом, а балконы так и вовсе смыкались. И сейчас обоих чародеев отделяли друг от друга только узкая полоска пространства да тонкая перегородка, увенчанная ажурной, тянущейся в обе стороны, будто вьющееся растение, решёткой.

Девушка держалась за прутья, откидываясь назад. Она была в сиреневом халатике, видимо, из местных запасов, наверняка подвергнутом магическому воздействию - здешние жители ведь совсем маленького роста... Косы Лена на ночь не расплела. Только сняла скреплявшие их резинки - но тугое плетение всё равно держалось. Лицо её было, как всегда, серьёзным и в лунном свете казалось бледнее обычного.

- Не спится, - ответил наконец Городецкий, мгновенно застеснявшись того, что стоит перед ней практически раздетый, и отступая в тень.

- Тоже думаешь о том, что с нами будет? - да, при всей своей, вполне объяснимой, недоверчивости юная колдунья давно уже и первая перешла с Иным на "ты". Она в упор не воспринимала его как старшего...

- Пытался думать... но, если честно, пользы от моих мыслей никакой. Да я даже и сосредоточиться толком не могу...

- Я тоже не слишком могу... - видимо, ей было не так-то легко это признать. - Похоже, в этой стране для меня слишком много сиропа. Я никогда не любила такие книги, да и выросла из них давным-давно...

- Эх, а мы в своё время на речку ходили с песней: "Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной..." Пришли, называется. Хотя и не совсем туда. Этот мир ведь и впрямь для тех, кто родом из детства. И я никогда не думал, что здесь может вот так всерьёз пахнуть розами...

Лена хмыкнула:

- Во-первых, пахнет жасмином, а вовсе никакими не розами... А во-вторых, цветы благоухают для самих себя, а не для детей и не для взрослых. У них, у растений, своя жизнь. Как и у мух, и у плесени, и у вурдалаков, и у всего сущего.

Антон уже не слышал, что она говорила. Халатик на ней был достаточно свободный, но фигуру скрыть не мог. Особенно сейчас, когда девушка снова прогибалась назад и под блестящей тканью рельефно обрисовывались формы... Если она и кокетничала - то бессознательно, скорее, ей просто доставляла удовольствие эта нехитрая гимнастика, отзывавшаяся радостью во всём гибком теле волшебницы. А смотреть на это было выше сил человеческих. И даже Иных. Так что Городецкий опустил ресницы - но тогда вокруг фигуры Свеколт зажглось фиолетовое сияние. Цвет её магии. Сейчас он совпадал с цветом дворца и всего в нём, с цветом одежд на Лене. И от этого зрелище становилось уж вовсе нестерпимо феерическим... Дозорный даже губу закусил, но, кажется, всё-таки не сдержал стона.

- Тебе плохо? - голос девушки вернул Иного в реальность. Ответил он почти не раздумывая:

- Да нет... Размышляю вот на вечную тему: к чему в этом мире красота...

- Мне бы твои заботы... Антон. Меня лично больше волнует, когда мы отсюда выберемся.

- Два варианта ответа. Или в любой момент... или никогда.

- Странно, что у тебя такое... нелинейное мышление.

- А линейное заблудилось бы где-то на третьей развилке вероятностей. Особенно с моими полудохлыми способностями к предвидению.

- Знаешь, если честно... у меня их тоже немного. Я как-то привыкла опираться на вещи бесспорные, логичные и вытекающие одна из другой. Вот и не развиваю, даже если есть задатки... - Лена на миг выпустила перила и чуть не упала, но вовремя снова ухватилась за металлические прутья.

- Ты осторожно... пожалуйста. А бесспорного в этой жизни нет ничего, да и логичного очень мало... Давай лучше смотреть на звёзды.

- А что на них смотреть... Я уже убедилась, что они совсем другие, нежели там, откуда я родом...

- Ты... так сильно скучаешь по дому?

- Как тебе сказать... - Свеколт нахмурилась, может, даже поморщилась. - В целом, меня там никто так уж сильно не ждёт... Я ведь ещё только ищу своё место в жизни. Просто я не люблю, когда мною распоряжаются без моего согласия.

- Прости... - Городецкий готов был провалиться сквозь землю.

- Да что там, нарочно ты, что ли? - она протянула руку, словно хотела коснуться руки дозорного, успокоить... Но тут же снова отдёрнула свою и взялась за перила. - Просто так случилось, и не надо искать виноватого.

- Спасибо тебе за эти слова. Только всё равно... поверь мне... не оставлю, не предам, буду рядом... - в этот миг у Иного потемнело в глазах, и он опять прижал обе руки к сердцу.

- Не бросайся... не бросайся лучше такими словами.

- Можешь мне не верить... - говорить было тяжело. - Имеешь полное право.

- Не в том дело, - её голос тоже звучал как-то странно. - Я верю тебе... но верить боюсь. Ведь либо мы завтра расстанемся... либо этот мир нас погубит.

- Ох, как ты мрачно повернула то, что я сказал...

- Да я вообще мрачная, не обращай внимания... Тебе не обо мне надо думать, а о семье своей и о том, как поскорее к ним вернуться.

- Лена... Ты абсолютно права. Но этот путь может быть долгим. И будет лучше, если мы с тобой пойдём по нему вместе.

- Да кто бы спорил... Знаешь, как это называется? Сидит, значит, Городецкий на рельсах, подходит к нему Свеколт и говорит: "Антон, подвинься, пожалуйста!"

- И что?

- А то, что Антон-то взял и подвинулся...

- М-м... Потому что знал, что рельсы давно уже ржавые.

- И поросли розами.

- Вот-вот, иначе я бы там не сидел... Передохнём да и пойдём по шпалам...

- Пойдём. Только завтра. Точнее, уже сегодня. Светает ведь...

- И то правда... Ночи-то здесь воробьиные... Пожалуй, и впрямь стоит соснуть хоть пару часов...

- Ага... - девушка мило зевнула, прикрывшись ладошкой, и неслышно исчезла.

Дозорный ещё постоял немного на балконе, видя в светлеющем небе ржавую извилистую колею и много октябрьских роз...

Этот образ не покидал Иного и во сне.

3

Карамельная Вселенная рушилась. Антон сплетал пальцы, стискивал их до хруста, не боясь сделать себе больно. Дозорного переполняло чувство вины - и ответственности. За тех, кто здесь его приютил... за тех, кто привык верить пришельцам "из-за Гор" и надеяться на их помощь. За небо, за солнце... за звёзды, изумруды и розы. Хотя так высоко замахиваться, может, и не стоило. На демиурга этого мира он, Городецкий, никак не тянул - был и оставался чемпионом среди Высших Светлых по влезанию в истории. Но история-то получалась паскудная, затрагивала многих и многих, и Иному мучительно хотелось остановить лавину, сход которой он сам же неосторожно и вызвал. Не раздумывая, закрыть собой сказочное королевство... и ту, которой приходится разделять его судьбу. Его - королевства... и его - Антона.

Лена сидела за пиршественным столом, не поднимая глаз от тарелки. Чертила вилкой линии по остаткам соуса - так сосредоточенно, словно набрасывала план грядущего сражения. Все уже потихоньку расходились. Трапеза хоть и переросла было в военный совет, но он очень быстро закончился. Не получалось придумать ничего умнее, чем - ждать, что будет, готовиться к обороне и, если что, к оказанию помощи соседям. Дозорный пока ещё сидел рядом с девушкой. Ему хотелось сказать ей что-нибудь ободряющее - но боялся он сбить её с мысли и вообще лезть к ней в душу. Юная волшебница почти никогда не участвовала в общих разговорах и обсуждениях - но слышала и взвешивала, очевидно, каждое слово...

...Свеколт подняла голову, начертила в воздухе несложную руну, призывая с другого конца стола кусок хлеба. Принялась старательно вытирать им тарелку, словно уничтожая подчистую все замки, или, вернее, крепости, что возвела на песке...

- Да ты бы меня попросила... - промолвил Городецкий чуть обиженно. И тут же понял: нет, не попросила бы. Привыкла справляться сама... Только он-то привык к другому... - Вот, держи, последнюю сигарету и мент не берёт... - с этими словами Иной протянул руку, взял с блюда единственный оставшийся там апельсин и подал Лене.

- Спасибо, - сказала девушка с набитым ртом - она жевала пропитавшийся соусом хлеб. Фрукт она сунула в карман джинсов, а через пару минут рассеянно поднялась с места и вышла из залы.

Антон проводил юную волшебницу взглядом. Может, она это почувствовала - обернулась на пороге и бросила как бы невзначай:

- Если что - я в саду...

Дозорный кивнул. И почему-то истолковал её слова примерно так: "Теперь ты знаешь, куда не ходить, чтобы не мозолить мне глаза!" Ну, может, не так прямолинейно - однако доверие было оказано с явным расчётом на то, что им сообразят не воспользоваться... Так что Светлый поплёлся к себе в комнату. Достал из кармана паспорт, а из паспорта - семейное фото. Там были запечатлены все они трое - Света, Надюшка и он сам.

Городецкий пристроил фотографию на столе, прислонив к стакану с водой. И подумал вслух:

- Да, девочки, кажется, мы здесь застряли надолго. То есть... я застрял.

Глянцевая бумага леденила Иному пальцы. Словно жену с дочкой отделяло от него толстое стекло. Надя улыбалась кукольной улыбкой, как образцово-показательный ребёнок из журнальной статьи про первоклашек. А Светлана то ли смотрела в сторону, то ли опускала глаза. И Антону казалось, будто он слышит её слова:

"Ты ведь мечтал вырваться из серых будней? Ведь мечтал же? Ну получай - деревянный меч в руки и невыполнимую миссию в двадцать уровней. Мало тебе было острых ощущений в нашем мире - это же твоя работа! Так нет - чего подсознательно хочешь, то и случается. Вот и сиди здесь, пока кто-нибудь тебя не украдёт!"

Свет и Тьма, вот же бред какой! Настоящая Светлана никогда в жизни не сказала бы ничего подобного. Наверняка она сейчас планомерно делает котлету из Пресветлого начальника Ночного Дозора, требуя вернуть в семью любимого мужа и отца. Только... судя по всему, даже двоим Великим не удаётся проникнуть в этот мир. Вместо хотя бы слабенького контакта через сумрак незадачливый дозорный наблюдает только фокусы собственного подсознания...

Городецкий махнул рукой и пошёл из комнаты. Срочно нужно было ощутить рядом живую душу. И лучше не кого попало...

4

Иной вздохнул. Надюшке бы здесь понравилось. Она этот мир знала как свои пять пальцев и легко представляла себя в нём. В конце концов, девочка Элли, когда впервые попала сюда, была постарше всего на год-два, да к тому же не была волшебницей - её только считали таковой...

Антон резко оборвал себя. О чём он только думает? Здесь становится всё опаснее и опаснее. И это ЕГО война.

...Несмотря на то, что здесь, в саду, при желании можно было спрятать стадо слонов, одну-единственную хрупкую девушку дозорный нашёл быстро. Ему даже не понадобилось высматривать её через сумрак.

Лена сидела на траве и чистила апельсин. С явными усилиями, поскольку ногти у неё были очень короткие - и даже кое-где обкусанные, это Городецкий давно приметил. Но применять магию по пустякам юная чародейка явно не привыкла - пусть даже и не зависела в такой степени, как он, Иной, от того, сколько израсходует Силы. Светлый подумал об этом, и резко ощутил, как они двое близки... И столь же резко вздрогнул от боли в сердце... Но даже помутившимся зрением успел увидеть: Свеколт тоже вздрогнула, словно её толкнуло из пустоты, и огляделась по сторонам.

- Я тебя напугал? - это взволновало Антона сильнее, чем собственная боль.

- Да нет... я тебя и не видела...

- Но как-то ведь почувствовала, что я подошёл?

- Не пытай, а? На вот лучше, держи! - она разломила апельсин и подала половинку дозорному.

- Спасибо, - тот протянул руку... пальцы их соприкоснулись, и оба совершенно одинаково замерли, пытаясь вдохнуть. Закусывая губы от боли, с усилием подняли друг на друга глаза, встретились взглядами.

- Ой... - первой нарушила молчание девушка. - Нет... вот теперь я вижу... что ты... не умышлял на меня.

- Что?

- Прости... что были такие подозрения. Я давно уже... боюсь доверять кому бы то ни было. Но... мне и раньше казалось: если мне больно, когда ты рядом... то и тебе не лучше. Значит... это вне нас.

- Тебе... тебе тоже? - Городецкий был потрясён. - Лена... Если бы я только знал...

- Я не хотела, чтобы ты знал. Не подавала виду, - она понемногу приходила в себя. - Думала - само пройдёт... Не проходит.

Они говорили, а сами так и держались по-прежнему за половинку апельсина, чуть касаясь рук друг друга...

- И у меня... не проходит, - Иной опустился на траву рядом с чародейкой. - Я уже почти привык... что здесь живу с этим.

Свеколт посмотрела на него странным, чуть снисходительным взглядом:

- Нет, я не могу привыкнуть. Меня то отпустит, так что и думать об этом забуду, а то... как накатит, как пронзит...

- Ужас какой... Нет, у меня это скорее как фон... Хотя и со всплесками. И я искал причину в себе самом... Но раз и с тобой творится то же самое...

- Значит, предостеречь хотят не одного тебя. Меня - от излишней откровенности, тебя - от того, чтобы бросаться словами... И вообще, Светлый, что мы держимся за руки, словно совершаем какой-то ритуал?.. - Лена настойчиво всунула ему апельсин и отняла свою ладонь.

- Но мы ведь договорились идти по шпалам... Хотя при чём тут это... Я ведь не знал тогда, что так мучительно на тебя действую!

- Это не ты действуешь. Даже нечаянно... не ты, - её лицо заметно побледнело. - Это я сама...

- Что, опять?.. Молчи, не говори ничего... Ох, гнилая же Тьма, теперь я тем более не могу тебя одну оставить - а со мной тебе только хуже...

- И тебе со мной... Только знаешь, Антон... минус на минус даёт плюс. Посиди со мной... Съедим на пару этот цитрус несчастный - как другие преломляют хлеб... - девушка наконец положила в рот дольку от своей половины.

Дозорный последовал её примеру:

- Мы делили апельсин...

- Много наших полегло.

- Что-что?

- Не приходилось слышать подобную интерпретацию? А зря. Если здесь серьёзно появилась ведьма-великанша... и не она одна...

- То я должен отвечать за страну. И за тебя!

- Герой! Тебе же сейчас опять поплохеет!

- А тебе нет?

- А я отвлекусь... Я сейчас карту буду на земле рисовать и прикидывать, что к чему.

- А я тебе помогу! Я здешнюю географию лучше представляю!

- Да... Похоже, никуда нам друг от друга не деться. Будем выживать исходя из этого!..

5

Иной мечтал вслух:

- Вот хорошо бы сделать из этой штуки нечто вроде "Карты Мародёров"! То есть чтобы она автоматически показывала перемещения людей и прочих... существ по реальной территории.

- Было бы отменно, - вздохнула Свеколт. - Только у нас для этого исчезающе мало информации. Вот если бы мне удалось каким-то образом добыть от каждого из них волос... или там ноготь... я бы справилась.

- Брр... - Светлый передёрнул плечами. - Вот если бы у меня был компьютер и если бы здесь мобильный принимал - я бы всех запеленговал и написал бы программу. Красивую... Создатели игр у меня бы её с руками оторвали!

- Антон!.. Ну согласись, что моё "брр!.." гораздо более осуществимо, нежели твоё "красиво".

- Ну вот, помечтать нельзя уже... - дозорный сделал обиженное лицо.

- Можно, - милостиво разрешила юная волшебница. - Только не тогда, когда надо включать логику. Тебя никогда не выгоняли из класса за то, что смотрел в окно и не слышал, что говорит учитель?

- Бывало и такое... Но в основном меня из класса выгоняли за то, что я пытался помогать красивым девчатам.

- И даже так? Тебе, надо думать, нравились такие... вроде нашей Катьки Лотковой, которых даже красивые глазки не спасают, ибо они не отличают кванты от кванторов и грифов от грифонов.

- Мне разные нравились... в разные периоды моей жизни. А вообще девушки существуют для того, чтобы ими любоваться и оберегать от неприятностей, а не для того, чтобы у них списывать. Я это к тому, что моё заступничество определялось не тем, кто из них как учился. Она могла быть отличницей... и при этом разные там могли дразнить её... именно за неприступность и непохожесть на остальных. Я такого не прощал никогда, - он замолчал, боясь, что она неправильно поймёт его коряво построенные фразы и обидится. Опустил глаза и бесцельно переставлял фигурки по подобию карты.

А Лена меж тем, тихо радуясь, что Городецкий её не видит, блаженно прижмурилась и улыбнулась. Но тут же вздрогнула от очередного укола в сердце. Длинная коса её, та из двух, что была покрашена магией в зелёный цвет, скользнула из-за спины наперёд, задела шелковистым кончиком Светлого по руке. И тот сам не понял, как пропустил пряди между пальцами. Одним-единственным движением - и замер, наслаждаясь. Ему так давно и мучительно хотелось именно этого...

Девушка тоже не шевелилась. За волосы этот Иной-чудной её не дёргал и не тянул, она только ощутила едва уловимое смещение - словно подул ветер. Странно... боль как будто отступила. И чародейка спросила с тихим смешком:

- Антон... ты в детстве за косички не надёргался?

- Представь себе - нет, - в его сердце боль мешалась со сладким ужасом, и от всего этого рождалось ощущение безнаказанности. - У нас в классе все девчонки были, как на подбор, стриженые.

- Это они неправы, - сказала Свеколт очень серьёзно. - Длинные волосы - это лучшая мистическая защита девушки, пока у неё нет защитника-мужчины.

- Так то распущенные, - козырнул познаниями Городецкий. - А вы, барышня, две косы плетёте... как замужняя. Ох, вот же гнилая Тьма! - он выпустил её косу и отодвинулся от девушки подальше. - Прости... Я не должен был забывать, кто из нас двоих окольцован.

- Я тоже... не должна была, - Лена чувствовала нечто похожее на разочарование. И ещё ей жалко было Антона и хотелось, в свою очередь, потрепать его по волосам. Но вместо этого она тоже отодвинулась, пересела так, что оказалась почти напротив дозорного. - Просто мы так мило болтали, как будто и впрямь учились в одном классе и сидели за одной партой. А на самом-то деле... мда, что тут говорить о нас, когда здесь война на носу!

- Да уж, - Иной синхронно с ней поглядел на карту, - на сегодняшнее число мы имеем в Италии фашизм.

Свеколт не оценила его цитаты, зато сразу ухватила суть ситуации на "поле боя":

- И если я играю чёрными - то ставлю белым мат в два хода! - она сделала на "доске" пару перестановок. - Так что не зевай, Светлый!

- Шалишь, так не пойдёт! У тебя чёрный король действует заодно с чёрной королевой. А реально они бы по-крупному передрались между собой. Вот и видно, что ты, Лена, не Тёмная. Двое Тёмных в одной берлоге не живут - это я про наших потенциальных врагов. А что касается тебя - то у тебя только Сила от Тьмы, а душа - очень даже от Света! - а, пусть себе колет сердце, хуже уже не будет...

- И кто же я тогда?

- Серая. У нас их ещё называют отвергами. Отверженными и Светом, и Тьмой, - уточнил он и тут же побоялся, что она обидится.

- Отверг... какое точное слово. От ворон не отстала... и к павам не пристала.

- Глупости, ты уникальна. Я за Свет... ну, потому что я за Свет. А на самом деле за равновесие - почётнее и разумнее.

- А если я сама за себя?

- Так ведь не за своё возвышение? А за нормальную, спокойную жизнь? Значит, мы говорим об одном и том же.

- Пойду переваривать. А то уже все ноги отсидела, - Свеколт с усилием поднялась и отряхнулась. - Да и темнеет уже, скоро карты не видать будет. А того, чтобы освещать её магией, она в нынешнем формате не стоит. Приятного вечера! - она повернулась и пошла ко дворцу. Не слишком быстро, но явно не желая, чтобы её догнали.

- И тебе того же, - Городецкий подавил жгучее желание донести её до комнаты на руках. И сам поднялся с земли только тогда, когда девушка с разными косами пропала из виду.

6

Антон в это время предавался гораздо менее интеллектуальному занятию. Валялся на кровати у себя в комнате и расстреливал на телефоне воздушные шарики. Вообще он редко этим баловался - только когда было совсем уж нечего делать. А сейчас дозорному требовалось ещё и успокоиться.

Света глядела на него с фотографии, как на умственно отсталого. Вряд ли она знала что-то про ту чушь, которую Городецкий нёс сегодня чужой девчонке. Светлана просто не любила, когда её благоверный маялся дурью и не сразу реагировал, если она, Великая Светлая, к нему обращалась.

Иному стало стыдно под её взглядом. Выйдя из игры, Антон грустно посмотрел на безнадёжную надпись, пересекавшую дисплей мобильного: "Поиск сети". И всё же принялся набивать СМС. Без всяких объяснений, неумно, банально - просто три слова без знаков препинания: "Я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя"... И так пока не кончилось разрешённое число знаков - на полуфразе, конечно: "Я люблю" - а кого, как бы и непонятно.

Да во Тьму такие мысли! Особенно если они отзываются усилением привычной уже боли...

Дозорный предпринял безумную попытку передать то, что набрал, на номер Светы. Разумеется, не помог ни сумрак, ни отчаянное желание, чтобы сообщение дошло. Техника только и могла, что раз за разом выдавать: "Нет доступной сети".

Городецкий со вздохом сохранил послание в "Исходящих". Очень пожалел, что плеер с полным набором музыки для души остался в родном мире. Придётся попробовать заснуть просто так...

Сегодня Иного сморило быстро. Или, может быть, он просто перешёл от бредовых мыслей к подобным же видениям?

...Там, во сне, была вполне ощутимая осенняя Москва под моросящим дождём. И пресловутый куст шиповника, цветов на котором с прошлого раза явно поубавилось. А рядом с кустом стояла Лена. И приценивалась к апельсинам, которыми торговали тут же на углу. Кругом сновали хмурые прохожие в куртках и под зонтиками - а юная чаровница была и здесь, как там, в одной футболочке и джинсах... Все таращились на её наряд и на сине-зелёные волосы - а она уже, забыв про фрукты, смотрела только на Антона.

И он шёл, ускоряя шаги, знакомым путём от здания Дозора и до угла. Но резко остановился - на таком расстоянии, чтобы, даже протянув руку, нельзя было дотронуться до девушки.

- Зачем же ты... сюда? Я здесь работаю, меня здесь все знают...

Свеколт усмехнулась:

- Но ты же сам назначил мне свидание под розой!

И все цветы как-то вдруг оказались у неё в волосах, и волосы тогда почему-то приняли натуральный цвет - как оказалось, очень даже красивый, тёмно-каштановый. И дозорный хлопал глазами, пытаясь понять, больше ли ему так нравится или нет...

Потом картинка поменялась. Городецкий с Леной ехали куда-то на метро, очень долго и бестолково, со множеством пересадок. На каком-то отрезке пути им досталось одно на двоих свободное место, и девушка присела на колени к Иному, и от этого он чуть с ума не сошёл... Зато с каждой пересадкой становилось всё менее весело. Толпа оттирала их двоих друг от друга, и когда Антон искал в толпе каштановую голову, увенчанную розами, то вдруг оказывалось, что косы Свеколт уже опять экзотических расцветок, а в следующий раз было наоборот, и в конце концов он потерял её насовсем...

Дальше дозорному причудилось, будто ему позвонила на сотовый Светлана и сказала, что он позорник, потому что надо идти в школу на родительское собрание, а потом купить хлеба и картошки, а он вместо этого шатается неизвестно где и с кем.

- Светик, ну я всё сделаю, я исправлюсь, только не ворчи! - Городецкий сказал это вслух - и проснулся. Какое-то время моргал в темноте, пытаясь нашарить рядом сначала жену, потом мобильник... Сообразил наконец, где находится - и понял, что больше не заснёт. Голова была совсем дурная - право, лучше бы он и не ложился. Теперь вот ни два, ни полтора. Пойти, что ли, опять воздухом подышать?

7

- Ты пришла? Я что, в самом деле назначил тебе свидание под розой?

Девушка вскинула брови:

- Назначать что-то было бы прилично мне... И мы не виделись с тех пор, как расстались у карты... И... здесь нет роз.

- Извини. Просто никак не могу проснуться. Розы там... в Москве.

- Антон, не сходи с ума! Ты же сам всё понимаешь. Ты вот спишь наяву - а я не могу заснуть, я ещё и не ложилась, потому что голову ломаю насчёт карты! Я уже бегала туда после того, как пообщалась с местными, и переделала всю нашу приблизительную географию от и до!

- Лен, там же темно, холодно и...

- Скажи ещё, что там машины и хулиганы. Что поделаешь - рождённый ползать летать не может. Зато уж ползает старательно.

- А кто сказал, что я могу летать? У нас, Иных, чем выше ноги от земли - тем меньше Силы и возможностей её черпать. Я даже во сне когда лечу - то говорю себе: Городецкий, тебе вообще-то по штату не положено!

- А ты часто летаешь во сне? Даже до сих пор? Впрочем - сама вижу. А я вот - никогда. И наяву-то - на ступах, мётлах... и прочих специально приспособленных предметах. А во сне - ни разу. Или - не помню...

- Тебе сломали крылья. И я дорого дал бы, чтобы они мне за это ответили!

- Уже не имеет смысла. И знаешь, может, у меня этих крыльев никогда и не было. Может, именно поэтому я там и выжила.

- Ты лучше не вспоминай... не надо. Ты ведь хочешь быть обычной девушкой, чтобы за тебя волновались, оберегали тебя?..

- Быть - не смогу. Казаться... только не с тобой. Ты ведь всё равно не поверишь.

- А зачем? Я просто приму правила игры.

- А я не хочу с тобой играть. Для меня как раз очень много значит то, что ты меня принимаешь такой, как есть... - только вымолвив это, она зажмурилась, пальцы её разжались, выпуская балконные перила.

Дозорный поймал юную волшебницу за обе руки, не давая ей упасть. Какие же тонкие у неё запястья... Не думать об этом, не думать... быстро перехватить под мышки, приподнять... перенести через перила... и прижать к себе. Прямо к бьющемуся сердцу, сквозь боль и темноту в глазах - только бы лететь наяву, как во сне, ничего не боясь и ни в чём не сомневаясь.

...Свеколт опомнилась через пару минут. Инстинктивно отстранилась - но только слегка. Подняла на Городецкого удивлённые глаза, пытаясь понять, почему ей так хорошо и спокойно, когда она так близко от него, да что там - практически в его объятиях...

- Антон... Я что, потеряла сознание?

- Не знаю... Ты начала падать, я тебя поймал. Дальше я сам был где-то не здесь...

Лена усмехнулась:

- Вот так и стань хоть на пять минут слабой! Сразу воспользуются. Ладно, не обижайся, я же знаю, что ты ничего плохого не хотел! И всё же - вернись в реальность.

Иной сам прекрасно понимал, что именно туда ему и надо. Но не шевелился. Его руки, мягко скрещенные на девичьей спине, ощущали: ни застёжек, ни резинок под футболкой нет. И от этого бросало в сумасшедший жар, словно вернулся опять в старшие классы, когда всё ещё впереди и когда боишься сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть...

- Отпусти меня, - сказала Свеколт - без нажима, но голосом гораздо более строгим, чем раньше. - Слышишь... Светлый? - последнее слово прозвучало с обидной иронией, в паузу перед ним явно вместилось "тоже мне".

Дозорный вздрогнул и разжал руки. Юная волшебница выпрямилась, отступила на шаг - и наткнулась спиной на перила.

- Ой! А почему это я на твоей стороне?

- Это я на твоей стороне, - нахально сказал Городецкий, не поднимая, впрочем, глаз. - Если это взаимно - то я до небес польщён. А стоишь ты на моём балконе потому, что мне пришлось перетащить тебя через перила.

- Тяжело было? Сочувствую. В общем, да, что тебе оставалось делать - обниматься через решётку, мягко говоря, сложно.

- Целоваться зато легко.

- Проверять не намерена.

- Я тоже.

- Тогда я обратно к себе и не полезу.

- И правильно, ещё голова закружится. Ты сейчас-то как себя чувствуешь?

- Ничего вроде. То ли попривыкла, то ли... не знаю даже. Как скажу слишком много - так больно. Но... с тобой - не страшно.

- Ты лучше не говори ничего. Может, так будет проще. Твоё доверие для меня, поверь, бесценно. Побудь со мной. Просто побудь со мной.

- А я никуда и не деваюсь... Рассвет, конечно, встречать не хотелось бы... но ещё немножко я здесь побуду. Только присяду вот... - Свеколт подтянулась и села на перила, крепко держась за них руками и ещё, для верности, зацепившись ногами за прутья.

Иному всё равно стало не по себе. До земли было далеко... а летать они оба толком не умели. Ну да, видел он прекрасно, что сидит она спиной не к пустоте и высоте, а к своему балкону - но всё равно в сознании теснились жуткие картины падения... Антон сделал шаг вперёд и взялся руками за перила - по обе стороны от сидящей Лены.

- Страхуешь? Спасибо.

- А как иначе-то?

- Не знаю, - она опасно прогнулась назад, подметая косами пол своего балкона.

- Ну что ты делаешь?

- Дурака валяю, - она уже снова сидела прямо, - как и всегда, если мне тревожно...

- Хм-м... Если хочешь - можешь держаться за меня.

- Это ведь лишняя боль... - девушка вздохнула, и от дозорного не укрылось лёгкое, видимо непроизвольное движение её руки по направлению к нему. Просто юная чародейка побоялась совсем отпустить перила - или испугалась самой себя?

- А разве не легче, когда делишь боль пополам?.. На двоих?

- Легче. Потому что приятнее, - Свеколт даже глаза полузакрыла. - Но это ловушка, понимаешь, Антон? Если мы позволим ей захлопнуться - всё, уже не оторвёмся друг от друга!

- Но мы ведь уже и не разойдёмся так далеко, чтобы спокойно думать друг о друге.

- Плохо. Но правда. Ну и что делать будем?

- Знаешь, меня когда-то учили, что жить надо так, будто танцуешь под дождём. Я долго не понимал этого. Я жил по приказам. Я мог выполнять их или спорить с ними... но в любом случае варианты, из которых приходилось выбирать, я определял не сам.

- Ты хочешь сказать, что ты бы всё поменял? Прожил бы жизнь по-другому?

- Ну... не так глобально... Наверное, каких-то поступков не совершил бы. А вообще мне грех жаловаться. В моём мире у меня есть более чем всё. Было. А в этом...

- А в этом я бы тебе посоветовала жить так, как будто тебя в любой момент может перенести обратно. Чтобы предстать перед своими и сказать не опуская глаз: мне нечего стыдиться, я пришёл таким же, каким ушёл...

- Попробую соответствовать, - Городецкий вздохнул, остро ощутив собственное несовершенство и превосходство над собой необычайной девушки с серьёзными глазами. - Это непросто. Это гораздо сложнее, чем я думал.

- А думать вообще легко, когда сидишь дома в тепле... А вот когда пытаешься заснуть в холодном гробу и знаешь, что к тебе придут умертвия... Тогда надо не думать, а просто выживать...

- Не надо, не рассказывай! Твоя боль - это моя боль.

- А кому же мне рассказывать, как не тебе...

- Дразнишься? Сначала читаешь мораль, а потом...

- Я могла бы сказать, что всегда хулиганю, когда мне невесело. Но я вполне серьёзна. Первый раз в жизни я встретила человека... ну ладно, Иного... который меня понимает. Перед которым не надо притворяться. И, конечно, он несвободен, - Лена вздохнула и продолжала: - Вот, сказала. И вроде живая. Значит, справлюсь.

- Экспериментаторша... - медленно и с горечью проговорил Светлый.

- Ну я должна научиться ставить блоки или нет? Мне как-то не улыбается каждый раз падать в твои объятия. А в одной команде работать надо.

- Надо. Может быть, если магия, что играет нами, имеет хоть какой-нибудь смысл - то нас может отпустить по домам, если, действительно, мы готовы будем выйти отсюда такими, какими вошли. Хотя, наверное, в первую очередь это относится ко мне - ведь из-за меня всё случилось! Только... знаешь, Лена... я бы сейчас хотел и впрямь попасть под дождь. Но не танцевать, а просто долго-долго стоять... под холодными струями, чем холоднее - тем лучше... Пойду я, что ли, в фонтане искупаюсь...

- Бедный Антон. Не смею тебя задерживать. До завтра, - девушка ловко перелезла на свой балкон.

Дозорный едва успел убрать руки - не то что подстраховать... И не заметил, как она скрылась.

8

...И почему тогда она проснулась с ощущением, будто побывала в чьих-то объятиях, почувствовала чужое тепло... прикосновения... восторг... Такого с молодой волшебницей не случалось ещё ни разу, и она вообще считала подобное для себя невозможным. Заразилась она, что ли, от этого Светлого? Антон... ох, чёрт, не стоило думать о нём. Вроде ведь она так хорошо экранировалась и от боли... и от фантазий.

За окном едва-едва рассвело. Рано даже для неё, Лены - а заснуть уже вряд ли удастся. Может быть, стоит выйти в сад, охолонуться, поглядеть на карту... внести в неё, возможно, какие-нибудь усовершенствования. Занять мысли!

Через несколько минут Свеколт была уже в саду. Тихо... свежо... привычно. По путаным дорожкам - туда, где карта, в надежде, что магия её уберегла. Ночью ведь, кажется, был дождь? Ну вот, зачем было срезать прямо по траве, теперь все ноги мокрые! Надо было пройти мимо фонтана... ой нет, даже посмотреть в ту сторону уже больно. Там, что ли, Городецкий? В такую рань? Заснул вчера и пошёл выполнять своё обещание искупаться в фонтане уже на рассвете? Или... провёл здесь всю ночь?

Девушка спрашивала себя - и сама не замечала, что идёт, всё ускоряя шаги, по направлению к источнику боли. Остановилась Лена только перед фонтаном, на каменных плитах... в шаге от Антона.

Иной сидел на пятках, положив руки на колени, закрыв глаза. Лицо у него было совершенно отрешённое - будто здесь осталась только его бренная оболочка, а душа скиталась неизвестно где. Недлинная мокрая чёлка прилипла ко лбу, и с волос на лицо скатывались капли - крупные и наверняка холодные. От дозорного вообще веяло холодом даже на расстоянии. Кажется, он в самом деле то ли выкупался одетый, то ли не захотел прятаться от дождя. И сидит вот в таком виде, и не только не дрожит, но даже не шевелится. Юной волшебнице, хоть она и всякое повидала, стало не по себе. Захотелось обнять его, растормошить... хотя бы согреть. Сердце девушки сжалось сильнее, чем когда бы то ни было за последние дни - но не было ни слабости, ни тумана в голове. С пальцев Свеколт сорвалась искра - тёмно-красная, почти пурпурная, губы шепнули несложное заклинание... И словно лёгкий ветерок повеял в лицо Городецкому, взъерошил ему волосы, которые сразу распушились, и так же мгновенно высушил одежду. Иной улыбнулся, заморгал - и открыл глаза. В этот же миг солнце встало над горизонтом, горячие лучи коснулись листьев, травы, каменных плит... И Лене в который раз показалось, что точно так же лучатся карие глаза Светлого - тёплым, добрым золотистым сиянием. Он часто так смотрел на неё и улыбался... сейчас, правда, как-то слишком быстро нахмурился.

- Ну зачем ты? Я же целую ночь боролся... я дождь вызвал... я же даже не почувствовал, как ты подошла! Понимаешь ты это? - Антон вскочил на ноги. - Понимаешь? Ну зачем, зачем ты это сделала?!

- Затем, что ты простудишься! И вообще ты же не можешь просидеть так всю жизнь!

- Извини, я маг вне категорий! Пусть даже здесь мои возможности отчасти и ограничены. Уж с простудой я бы разобрался как-нибудь. И из транса вышел бы тогда, когда надо. Уже бы, наверное, скоро.

Девушка скрестила на груди руки:

- А если бы за это время на нас напали? Ты же обещал защищать всех нас!

- Обещал. И слово своё сдержу. Но только что поделать, если я неспособен поставить блок в одну минуту и потом ещё смеяться! А некоторые, которые способны, испытывают меня на прочность! Нечестными способами, понимаешь ты это?

- Я не смеялась, Городецкий. Я просто... просто хотела вернуть тебя в строй.

- Счастлива ты, если это правда. А если нет... если ты испугалась за меня, если пожалела... если тебе вдруг не хватало меня... тогда назад дороги нет, - с этими словами он шагнул к ней и крепко взял за плечи. - Да в любом случае, гражданка Свеколт, я в строю неадекватен. Или боль на двоих... или хватит надо мной издеваться!

Руки дозорного скользнули вверх по девичьей шее, слегка накрутили на себя обе косы, заставляя чародейку откинуть голову назад. Лена понимала, что сама загнала себя в ловушку. Но страха не было. И раскаяния тоже. Было более чем интересно. И её не покидала уверенность, что всё под контролем.

Она даже глаз не закрыла, когда нахальный Светлый наклонился её поцеловать. Сам-то он зажмурился... и девушка чуть не хихикнула. Но сдержалась и только обняла его за шею, притянула немножко к себе...

Губы их соприкоснулись, и они замерли, привыкая к боли, удивляясь, что молния не ударила в землю у их ног... Иной отпустил разноцветные косы, обнял волшебницу, прижал к себе, целуя всё крепче и настойчивее. Она пыталась отвечать как умела, прислушивалась к своим ощущениям - и они ей нравились. Но всё же лететь во сне было намного более восхитительно - без примеси боли, с полной свободой, без оглядки на земные оковы...

"Неужели лучше одной, чем с кем попало? - спросила себя Свеколт. И тут же сама себе ответила: - Нет, не лучше. Я просто не всё ещё познала. Я только начинаю, и он не кто попало, и, чёрт возьми, я не хочу его терять! А придётся..."

...Антон отпустил её первый. Не скоро и с видимой неохотой, но всё же отпустил. И в первый раз за долгое время поглядел ей в лицо.

Лена улыбнулась:

- Не извиняйся. Это было здорово. Я всегда знала, что это должно быть здорово. И наконец убедилась - с тобой. Поскольку то, что у меня было раньше - это либо жуть кромешная, либо жалкие попытки играть во взрослых, не переставая при этом подсчитывать количество микробов, которыми мы каждую секунду обменивались.

Городецкий поморщился и спросил, будто через силу:

- А ты по этому своему парню из школы совсем не скучаешь?

- Мог бы и понять из того, что я сказала... Нас считали хорошей парой только потому, что мы оба были помешаны на учёбе. А после выпускного - всё, год не виделись, никак не общались - и ничего. Тишина.

- И мёртвые с косами стоят.

- Чего?

- А, фильм один цитирую, ты его, скорее всего, не смотрела.

- Кто снимает такие фильмы - не знает ничего об умертвиях. У меня бы они не стояли. У меня бы они все лежали.

- А тогда... почему же жуть кромешная?

- Ох, я вот ждала - спросишь ты или нет? Тебе ведь не про Шурасика интересно, а про то, через что мне пришлось пройти...

- Лена!..

- Я не хочу, чтобы ты строил иллюзии на мой счёт. Такая магия, как моя, невинных девушек не терпит. Вот и представь себе. Долгая зимняя ночь... и упокойнички. Я их не считала, но получилось два круга. Так-то, Светлый. Может быть, теперь тебе легче будет совладать с собой и больше не позволять себе лишнего. Хотя я не скрою, что мне было с тобой хорошо. Я бы поверила с тобой, что могу любить и наслаждаться - если бы имела право стать твоей. Всё. Пойду. Не провожай. Мне почти совсем не больно.

9

Гнилая Тьма! И всё-таки это правда. По скупым словам Свеколт живое воображение Иного нарисовало такую яркую картинку, что он точно знал: рад бы забыть, да не забудется...

Сволочи. Негодяи. Мерзавцы. Сколько ей было тогда? Четырнадцать? Меньше?! Поубивал бы своими руками! Хотя они и так уже мёртвые...

Вот тебе и розы в волосах, вот тебе и косички соседки по парте! Иллюзия. И ты, Городецкий, давно знаешь, что почём в этой жизни... и она тоже. Знает. Больше, чем надо. Больше, чем возможно выдержать...

Зацепившись, видимо, за розы и за общее настроение, в голове начала прокручиваться песня:

Сводит с ума

Улица Роз...

Спрячь свой обман,

Улица слёз!

Я люблю

И ненавижу тебя!

А за что, за что ненавидеть? В чём она виновата? Свои ошибки, свои слабости она тут же пыталась исправлять, преодолевать... В конце концов, она могла и оговорить себя. Чтобы он, Светлый, почувствовал брезгливость и отвращение. Перестал бы грезить ночами о чужой отверженной девчонке... Всеми отверженной... и так мечтающей о любви. Да она как та русалочка - идёт по иглам, чтобы не мешать принцу жениться на своей принцессе. То есть в нашем случае - не развестись.

Света. Показалось ли Антону или в самом деле, когда он, промокший насквозь, заморозил себя и вошёл в транс, до него, дозорного, пытались дотянуться через сумрак? Были какие-то робкие касания... но он не успел ничего понять, ибо Лена вывела его в тепло и окружила нежностью... Ох, Тьма. Вообще-то в этом мире никакая мысленная связь не работает. Вот и гадай теперь, было или не было, преодолели ли это двое Великих... Если бы точно знать, что было - может, не случилось бы и этого единственного поцелуя. И прекрасному отвергу не пришлось бы доходить до столь страшных откровений...

Всё-таки, правду она говорила или нет? Почувствовать Городецкий не мог - с эмпатией у него всегда были проблемы, он упорно подменял видимые чужие эмоции своими представлениями о них. Потому и предпочитал банальное чтение мыслей - а здесь подобное почему-то было невозможно. Им со Свеколт оставалось только одно - боль, выдававшая им присутствие друг друга...

Сводит с ума

Улица Роз...

Как там вся песня-то поётся?

Жанна - из тех королев,

Что любят роскошь и ночь,

Только царить на земле

Ей долго не суждено...

Так... нет, это не про неё, и при чём здесь вообще Жанна? А, кажется, так звали её подружку по несчастью, тоже похищенную в раннем детстве...

Ну, а пока

Как богиню, на руках

Носят Жанну,

Жанну...

Может, её и носят теперь. Насколько он, Иной, помнит книгу - Жанна девушка куда попроще своей напарницы и без комплексов. А вот Лену на руках не носил никто и никогда...

Как там дальше-то?..

Грязь под ногами бродяг -

Чище, чем фальшь сладких слов...

Я подаю тебе знак

Бросить своё ремесло!

Брось и уйди -

Пусть растает, словно дым,

Облик Жанны,

Жанны!

И сюда тоже Лену никак не подставишь. Она не гулящая. А страшный свой дар тоже так просто не передаст никому...

Кстати, эти строки не следующие. До них ещё были... важные. О, вспомнил:

Всё началось не со зла,

Всё началось, как игра...

Не со зла - да. Но какие уж игры...

Но лестницу в небо сожгла

Плата за стыд твой и страх!

Вот это вот точно. Она сама считает именно так. Да даже если то, что она поведала, - правда... в чём здесь её вина? Она - жертва. И - к чистому не пристанет. И... если уж цинично, то ведь это ему, дозорному, развязывает руки! Было бы хуже, было бы вовсе непоправимо, если бы он стал для неё первым и единственным... а потом они бы расстались навсегда. Нет... невинная кровь пролиться не должна. Ни в каком смысле. Вот за это он, Светлый, отвечает!

Но как сладко было бы отвечать ещё и за другое... Сделать так, чтобы эта девушка действительно смогла любить и наслаждаться, прошла весь путь, который мечтает пройти. Забыла страх, ужас, отвращение... убедилась бы, что это действительно здорово!

Ты и они...

Я порвал бы эту нить!

Слышишь... Лена?

Лена!..

...Самый конец песни Городецкий уже не вспомнил - ни к чему было. Спать так и не пошёл и во дворце появился только к завтраку. А до того всё пытался выйти из круга - но только загонял себя глубже и глубже. Водил над головой руками, соединял напряжённые ладони и пальцы к пальцам... Шептал одними губами:

Сводит с ума

Улица Роз...

Спрячь свой обман,

Улица слёз!

Я люблю

И ненавижу тебя!..

10

Молодая волшебница владела собой на порядок лучше и ела не больше и не меньше обычного. Только старалась не поднимать глаз от тарелки. И нужно было сильно приглядываться, чтобы заметить - всё же Свеколт бледнее и печальнее, чем всегда...

Хозяин дворца, Правитель страны слишком давно превратился из обычного человека в Железного Дровосека, чтобы обеспокоиться состоянием Лены. Конечно, сердце у механического человека было волшебное, доброе и любящее - но эта девушка держала Правителя, как и всех, на расстоянии, не допускала в число своих близких друзей. Поэтому насколько Дровосек её знал - настолько она казалась ему сейчас нормальной и обыкновенной. Вот Городецкого он спросил участливо:

- Друг мой, вы не заболели?

- Да нет, - ответил дозорный слегка севшим голосом. - Немножко выложился, когда совершал на рассвете магический ритуал... Ещё и безрезультатно. Ничего нового об остальных пришельцах я не узнал.

"Потому что и не пытался, - закончил он про себя. - Потому что занимался решением личных проблем неэтичного свойства. Потому что я дурак и идиот и на мне это написано крупными буквами".

Действительно, все взгляды притягивал яркий цветок шиповника, приколотый у Светлого на груди - точнее, заткнутый в петлю от застёжки кармана. Призрачная память о доме - и ответ на мысли и мечтания...

Неизвестно, что думала по этому поводу юная чародейка. Услышав слова Иного, она на мгновение подняла на него глаза, потом поглядела на железного Правителя:

- Наверное, информации мало. Надо будет поговорить как следует с птичьей разведкой - наверняка они-то за сутки что-нибудь узнали. Антон, у тебя кровь на руках, - добавила она как бы между прочим.

- А? Да, есть немножко. Ну ничего, главное, чтобы не чужая. Ерунда, исколол пальцы, когда рвал розу. Простите, Правитель, за самоуправство в вашем саду - так было надо.

"Знал бы я ещё сам, зачем и для чего..."

- Не извиняйтесь, - любезно промолвил Дровосек, - я верю, что вы ничего не сделаете зря.

- Постараюсь не обмануть вашего доверия, - дозорному было жутко стыдно. - Знаете, доводите до меня любую информацию о тех, кого я сюда невольно притащил. Если не имена, то особые приметы. Я постараюсь всех вычислить и сказать, чего от кого можно ожидать... - тут в горле у него опять запершило, он закашлялся и быстро влил в себя чуть не полчашки чая.

- Иди пока ляг, а? - через стол сказала Свеколт. - И накапай лимонного сока на сахар, оно помогает!

Девушка сама прекрасно понимала, что её поведение как минимум нелогично. Но на Светлого было жалко смотреть. Хотя его самого это, разумеется, радовать не могло:

- Лен, спасибо, я сам как-нибудь... Приятного аппетита всем, у кого он есть, и всем без исключения спасибо за компанию! - с этими словами Городецкий встал из-за стола и пошёл к себе.

...Светлана на фотографии смотрела куда-то мимо него. Знает? Осуждает? Не простит?

"Да вот он я весь, повинную голову меч не сечёт! Да, оступился, да, был грех, не устоял. Но всё ведь ещё не безнадёжно? Видишь, я был под ледяным дождём, я ранил себе руки... Почему же я тебя не чувствую, Света, почему? Всё потеряно? Или что-то ещё не исправлено? Свет и Тьма, я не могу так, когда тебя словно нет! Не могу больше здесь находиться!"

...Для начала его понесло в сад - цапнуть лимон с дерева. Потом на дворцовую кухню - цыганить у кухарки Фрегозы колотый сахар. Поступки, во-первых, достойные больного ребёнка-прогульщика, во-вторых, невольно определённые советами молодой волшебницы... Повидавшая виды Мигунья, хлопоча на кухне, улыбнулась гостю "из-за Гор" с пониманием:

- Да побалуй себя, конечно, поди наколдованный сахар не сладок!..

11

А сейчас дозорному становилось лучше и лучше - всё равно, правда, тревожно было на душе. Лечился он снова у себя в комнате и вздрагивал всякий раз, встречаясь глазами с пустым взглядом Светы на фотографии. Надя тоже вела себя в своём роде очаровательно - "прикидывалась ветошью", сливалась с фоном и вообще усиленно изображала из себя куклу, а не живую девочку. А вот Светлана была пугающе неподвижна, и это бросалось в глаза, заставляя моргать и жмуриться. И ведь тут же перед мысленным взором Городецкого вставало другое лицо - вполне живое и даже слишком оживлённое, и причиной этому оживлению был он, Светлый. И причиной тому, что он сейчас оживал, была она. Ох, сумрак...

Иной запил водой очередной леденец, зажмурился... Дышать и глотать стало так легко, что захотелось запеть. Не от радости - а будто сплетая заклинание...

Над болотом туман,

Волчий вой заметает следы...

Я бы думал, что пьян, -

Так испил лишь холодной воды,

Из кувшина, что ты

Мне подала, провожая в дорогу,

Из которой я никогда не вернусь,

Жди, не жди - никогда не вернусь...

"А если и правда никогда?.. Да нет, это же я пою для Лены, она меня подлечила и теперь... Не смотреть на Свету, не смотреть, не смотреть!.."

И не сомкнуть

Кольцо седых холмов,

И узок путь

По лезвию дождя...

И не ищи -

Ты не найдёшь следов,

Что Воин Вереска оставил, уходя...

"Пока я не исправлю то, что наворотил, - назад мне нет дороги! Нет!"

Всё-таки Антон распахнул глаза, и в этот миг ему показалось, будто что-то промелькнуло перед фотографией жены и дочери, между сумраком и реальностью... едва уловимое, почти не тёплое, только чуть знакомое...

Было? Не было?

Не могло быть.

Словно раненый зверь,

Я бесшумно пройду по струне...

Я не стою, поверь,

Чтоб ты слёзы лила обо мне,

Чтоб ты шла по следам

Моей крови во мгле,

По бруснике во мхе,

До ворот, за которыми холод и мгла,

Ты не знаешь - там холод и мгла...

"Та, кто не знает, и так тебя не ищет. Та, что знает... Не думать об этом, не думать!"

И не сомкнуть

Кольцо седых холмов...

Второй раз припев - снова с закрытыми глазами... Да что же за обряд ты пытаешься совершить, дозорный, кого заклинаешь, чего добиваешься? Толковать ведь можно в обе стороны...

Ты однажды вдохнёшь

Терпкий ладан октябрьской луны,

В сердце сдвинется нож,

Боль поднимется из глубины...

Неужели ты ждёшь

Воплощенье беды,

Духа сумрачной стали,

Чтобы снова дать мне напиться воды,

Этой пьяной хрустальной воды?..

"Ох, Тьма, не надо такой боли в сердце! Не надо такого холодного, отсутствующего взгляда, Света, не надо! Не ждёшь? Не ждёшь?! Считаешь погибшим? Поверила Пресветлому Гесеру, который, вполне возможно, всё и подстроил? Прокляла меня за мои слабости? Ну что ж..."

Но не сомкнуть

Кольцо седых холмов...

С последними словами припева Городецкий решительно снял с пальца другое кольцо, золотое.

И не ищи в морозной мгле следов,

Что Воин Вереска оставил, уходя!

И переодел залог любви на левую руку. Будто вдовец или разведённый.

И сам не успел осознать, что наделал, и не удивился, что вообще ещё жив после этого. Слышнее грома небесного прозвучал за его спиной прерывистый девичий вздох.

Иной обернулся.

Свеколт стояла у балконной двери, одной ногой в его комнате.

- Ты?..

- Антон... Это же про меня песня! Откуда они про меня всё знают? Откуда ты всё знаешь про меня? Я услышала, как ты поёшь, перелезла через перила и встала вот в дверях, чтобы не пропустить ни одного слова. Антон, я же так хотела покоя, а жить приходится и придётся именно так...

- И мне... приходится и придётся. Лена... спасибо тебе за лекарство... и посмотри, пожалуйста, вот ты ауру мою видишь? Я ведь, наверное, перестал Светлым быть...

Девушка прищурилась, переплела пальцы "в замок":

- Да нормальная у тебя аура... Золотистая и пушистая, как и ты сам, как твои глаза... Ой, извини, чушь сказала. А вообще тебе когда-нибудь говорили, что у тебя глаза красивые?

Они оба находились в таком смятении, что рады были свернуть с опасной темы о выборе пути и смене стороны куда угодно... Хоть снова представить себе, что вчера учились в одном классе и теперь могут говорить по-простому, скользя, как лунатики над пропастью, над проблемами и преградами...

- Говорили. Только очень давно, на Алтае. Мне лет пятнадцать тогда было. Или шестнадцать.

- А я там родилась... в тех краях. Ты-то что там делал, ты же вроде в Москве живёшь?

- Последние двадцать лет живу, а родился и вырос в Саратове... Просто в старших классах я много где помотался, из дому бегал, автостопом катался... Лен, ты заходи в конце концов, садись куда-нибудь... - дозорный сам встал с кровати и подошёл к юной волшебнице.

Она не двигалась с места, смотрела прямо ему в глаза. Не на руки - и за это он ей был благодарен. Она даже не заметила его выходки с кольцом - оно ведь не было магическим, а значит - она вообще не обращала на подобные золотые ободки внимания, ибо никогда и не предполагала кого-то окручивать. Просто оценивала тех, кого встречала, с другой какой-то точки зрения... А сейчас Свеколт просто, не думая ни о чём, глаз не сводила с Городецкого. И сказала только одно:

- Как жаль, что мы не встретились раньше... Точнее даже - что не вместе росли, не вместе учились...

- Да, жаль. Но этого уже не исправить. Зато... пока мы здесь, мы уже не расстанемся. Не расстанемся, Лена.

- Пока мы здесь... Но это ведь может кончиться в любую минуту...

- Или никогда.

- Только не говори, что это зависит от нас самих.

- Зависит в том смысле, что мы будем сражаться рядом. Исход этой войны зависит не от того, как будем вести себя мы сами, а от того, как мы выстроим оборону. Всё равно не может быть такого, чтобы наши с тобой объединённые магические усилия сразу и мгновенно перенесли всех обратно в свои миры. А там... в моём мире... не будут они нас вытаскивать. Я знаю, Лена, я чувствую. Я от них самоустранился.

- Ты просто не хочешь возвращаться.

- Я не хочу пока об этом думать. До этого всё равно ещё много надо сделать.

- Тогда давай не будем тратить время и слова!

Она сама, первая обняла его за шею, стремясь к теплу и свету - или к тому, что она считала Светом... И Иной прижал её к себе - некрепко, бережно...

Не чёрные. Не белые. Обречённые. Неумелые. То есть одна из двоих совсем неумелая. И уставшая быть сильной.

Она сделала всё, что могла... но это всё равно случилось.

Он тоже сделал всё, что мог. По крайней мере, сам он был искренне в этом убеждён. И теперь ему только и оставалось, что сделать их общий путь приятным для обоих...

- Не спеши. Не спеши. Не надо... любимая.

12

- Осторожно, уколешься... Кстати, погоди - ведь наверняка тебе она больше пойдёт...

Дозорный одним быстрым движением обломил цветок у самого стебля. Почти даже и не поморщился, когда в очередной раз укололся. Медленно и бережно поднёс розу к волосам девушки, приложил, стараясь не зацепить, не дёрнуть... Подоткнул, обернул цветок снизу блестящими синими прядями. Пальцы Городецкого едва касались лба волшебницы... потом её щеки... Иной смотрел ей в лицо... на дело рук своих... и боялся даже вздохнуть, чтобы не разрушить очарование минуты.

- Антон... - Свеколт чуть-чуть улыбалась, - скажи, ты сейчас на меня ничего не кастуешь?

- Нет, что ты... Просто смотрю, любуюсь...

- Значит, это и впрямь твоя сущность... смотреть так, чтобы я таяла... чтобы мне было тепло, спокойно и надёжно...

- Стараюсь... да, мне уже говорили, что в этом мой дар...

- Так странно... это ведь не любовная магия, я же чувствую... а действует даже сильнее...

- Потому что я хочу, чтобы тебе было хорошо. Ты этого более чем заслуживаешь!

Уже обеими руками он касался её лица - нежно, бережно, успокаивая её возможные страхи, свою страсть и общую их взаимную боль... Лена смеялась тихонько, не разнимая рук и тоже осторожно поглаживая Светлого. Её забавляло и трогало, что после её признаний он стал относиться к ней с поистине бесконечной осторожностью, словно она, юная чародейка Свеколт, была не живой девушкой, а статуэткой из тончайшего фарфора.

- Антон, а тебе ведь всё-таки придётся на меня кастовать! Потому что я тебя сейчас поцелую, и роза выпадет у меня из волос.

- Тебе её закрепить? Сейчас сделаю... вот, готово. Хочешь посмотреть - я такую серебряную ленточку сплёл, типа резинки!..

Лена провела рукой по волосам, коснувшись пальцев дозорного:

- Лихо! К зеркалу не пойду пока - и так оценила. А ты, оказывается, в девчонских фенечках разбираешься! - она полунасмешливо прищурилась.

- У меня получилось так, что всё детство я играл с девчонками. Больше просто не с кем было. Потом, уже в переходном возрасте, начал строить из себя капитана Грэя... ну, в том смысле, что пытался пить, курить, сигать с обрывов и из дому удирать... Но, видимо, что-то осталось от тех детских лет...

- Так это ж хорошо! Другой бы наколдовал что попроще и сказал бы: как прибил гвоздиком - так и держится! А ты такой... такой... - она не нашла слов и просто чмокнула его в губы. Неторопливо и вкусно, но всё равно отстранилась, не дав ему толком ответить на поцелуй.

Городецкий даже застонал от разочарования. "Ещё, ещё!.." - так и молили его шальные глаза. Едва сдерживаясь, чтобы не делать резких движений и не давать себе воли, Иной повёл девушку к кровати. И усадил - всё-таки не на колени к себе, а просто рядом.

А в следующую секунду вздрогнул и замер, снова зацепившись взглядом за фотографию. Светлому ясно увиделась траурная рамка вокруг неё и чёрная ленточка через угол, и откуда-то ощутимо повеяло холодом. А ведь, между прочим, на фото их было трое - Света, Надюшка и он сам, Антон Городецкий...

- Что с тобой? - встревоженно спросила Свеколт, почувствовав его настроение.

- А... похоже, словил предчувствие. Я ведь их не увижу больше никогда!..

- И что, ничего не будешь делать для того, чтобы выбраться отсюда?

- Специально для этого - нет... Сначала со здешними делами разберусь... И вообще знаешь, такое ощущение, как будто бы мой мир перестал существовать. То ли я там никому не нужен... то ли недостоин.

Вот сейчас бы юной волшебнице собраться с силами и уйти, сказав что-нибудь в том смысле, что ещё не поздно устоять, удержаться на краю... Но, даже не зная про кольцо, она сделала ещё шаг по дороге, с которой уже не свернуть. Чародейка погладила дозорного по волосам, по щеке и ласково сказала:

- Ну не переживай, я с тобой!

- Лена... Якорь мой, спасение моё... Пойдём отсюда. Не могу я на это смотреть.

- Пойдём... мне тоже не по себе. Как будто на чужой территории... или в мемориале, - она передёрнула плечами.

...Им двоим понадобилась пара минут, чтобы сообразить: в комнату Свеколт совершенно необязательно перебираться через балкон. Оба волшебника выскользнули в коридор, боясь почему-то, что попадутся кому-нибудь на глаза... Но за несколько десятков шагов ничего не случилось. Иной пропустил девушку вперёд и прикрыл дверь.

Миг - и они снова обнялись. Замерли на минуту, пережидая боль.

- Наверное, мы сошли с ума, - вздохнула чародейка. - Мы ведь знакомы всего-то пятый день...

- А кажется, прости за банальность, будто целую вечность. Может, у нас действительно начинается новая жизнь и больше никакой другой не будет.

- А может, всё в любую минуту оборвётся...

- В любом случае, терять нам нечего. И если ты мне доверишься, я обещаю, что тебе не придётся об этом пожалеть!

- Светлый... Ох, Светлый мой...

- Отверг мой сладкий... Не бойся ничего, не бойся, не бойся...

Лена и не боялась. В её глазах был холодноватый исследовательский интерес, постепенно уступавший место нежности и ответному огню. Серая почти повисла на Городецком, чувствуя, что вот-вот взлетит, и не помешает здесь ни боль, ни ощутимая скоротечность нежданного этого счастья...

Антон как-то ловко и осторожно, не переставая целовать, развернул свою возлюбленную так, чтобы самому откинуться спиной вперёд на кровать, а девушку уложить на себя. Не хотелось ему, чтобы ей было тяжело - а сам он её тяжести и не чувствовал... Легко сцепил руки на её спине и предоставил юной волшебнице осваиваться...

Лежать так ей было непривычно, но довольно удобно - и тепло, а от этого утихала боль. Свеколт боялась прижаться слишком тесно... почувствовать слишком много... дать волю самой себе. Она оторвалась от губ дозорного, оперлась на руки и посмотрела ему в лицо. Её разноцветные косы мягко касались щёк Иного. И ему было щекотно и смешно, и он открыл глаза, встречая её сосредоточенный взгляд:

- Делай что хочешь, любимая. Как тебе удобно и приятно.

Лена смутилась. Она не знала, на что решиться. Просто бездумно, опираясь теперь уже на одну руку, держала во второй кончик косы и рассеянно водила им по шее Светлого, почти уже пробираясь под воротник. Эта вполне невинная игра оборачивалась для Городецкого утончённой пыткой - и не потому, чтобы он боялся щекотки... Уже не выдерживая, он, для скорости - заклинанием, расстегнул на груди рубашку, предоставляя любимой девушке большую свободу действий. Правда, одновременно он сам же и отвлекал Елену - руки его легли к ней на грудь, накрывая, приподнимая, находя сквозь ткань вершинки... И заставляя Серую вздрагивать, прогибаться назад, сильнее прижиматься бёдрами к бёдрам возлюбленного. Свеколт почти уже сидела на нём, наклонившись вперёд и от смущения не зная, куда девать руки.

Ещё немного - и она бы коснулась обнажённой груди Антона. А он бы, наверное, запустил руки Лене под футболку. Но тут в окно постучали. Сразу несколько клювов. Волшебница из того положения, в котором находилась, могла видеть птиц. Одним движением она скатилась с дозорного и пошла открывать окно.

- Гнилая Тьма, ну в чём дело? - Иной нехотя сел, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке.

- Белая Колдунья собирает под свои знамёна злых зверей! - закричали птицы. - И это совсем близко отсюда, в том глухом лесу, что на севере страны!

13

Лену выдавала только роза в волосах да пятна румянца на щеках. Туман из её глаз ушёл очень быстро - как только Серая оценила масштаб бедствия.

По данным птичьей разведки, картина получалась следующая. Так называемая Белая Колдунья после нескольких дней блуждания в замешательстве по дремучему лесу начала создавать там для себя базу. И переманивать к себе на службу диких зверей. А звери в том глухом месте были и впрямь дикие-предикие. Смелому Льву не подчинялись, да, возможно, даже и не знали о его существовании. Обитателям леса удавалось жить самим по себе, вдали от цивилизации - ибо Мигунам нужды не было соваться в тот мрачный край. Люди не трогали зверей, а звери - людей. Пока злая чародейка из другого мира не нарушила это шаткое равновесие.

Дальше сведения становились всё более путаными и противоречивыми. Вроде как подле колдуньи видели девушку, судя по росту - из-за Гор. Вроде бы обе женщины раньше знавали друг друга. И сначала-де эта девица была с великаншей в одной упряжке, а потом пропала. То ли чародейка заперла её где-то... то ли... звери северо-восточного леса узнали вкус человеческой крови. Последнее косвенно подтверждалось тем, как рьяно они рвались на людскую территорию. Хотя это могло быть и просто следствием злобных чар...

- Пули надо лить, серебряные, - сразу сказала Свеколт.

- Ох, а в нашем мире серебро оборотней не берёт, - со вздохом отозвался дозорный, чувствуя, что умнее ничего придумать не сможет.

- Так они и не оборотни... Обычные звери, разумные и, возможно, заколдованные. Мне почему-то сдаётся, что серебро должно их взять вернее, чем любое оружие.

- Ну может быть... В большинстве описанных миров это работает...

- А скажите, дорогие волшебники, - подал голос Железный Дровосек, - может ли быть так, что эти серебряные пули... как сказать... отсекут от наших зверей всё зло, оно ведь привнесённое? Или, может, можно их как-то иначе расколдовать?

- Не знаю, - Лена скептически и недобро сощурилась, - я давно уже не верю в добрую волю. Мне представляется, что у этих животных не найдётся столько разума, чтобы противостоять колдовству и повернуть его к собственной пользе. Они же сейчас - как зомби, бездушные оболочки, послушные чужой воле. Они - враги, и с ними придётся быть беспощадными.

- А я бы не был столь категоричен, - Иной пригладил ладонью волосы. - Я мог бы попытаться провести их реморализацию.

- Ре-мо-ра... что? - такие длинные и сложные слова железный Правитель слышал только от своего соломенного друга Страшилы.

- Ну... обратить их к Свету, - пояснил Городецкий, крутя кольцо на непривычном пальце и от этого чем дальше, тем больше сомневаясь в своих способностях и праве их применять. - Постараться, как бы, пробудить в душах зверей всё лучшее, доброе и попытаться это усилить.

- О, это было бы здорово! - Дровосек явно воодушевился. - Мне кажется, у вас получится, друг мой. И наши звери не пропащие, и вы сами мне кажетесь очень добрым. Что вам нужно для большего успеха?

- Вы очень любезны, Правитель. Если можно - то побольше сахару в чай и свободу передвижения по территории. Может быть, мне посчастливится найти природные источники Силы, то есть вашей местной магии, и подпитаться из них. А серебряные пули всё же советую лить. Я, конечно, идеалист, но не пацифист. Я немного не там работаю, чтобы быть пацифистом. Хоть ваш мир и добрый, и не жестокий... но всякое может быть. Особенно после таких вторжений...

...Звериная армия находилась в нескольких днях перехода от ближайших деревень Мигунов. Тамошние жители, привычные, как и вся страна, к работе с разнообразными металлическими изделиями, уже получили разнарядку от Правителя и полностью погрузились в изготовление серебряного оружия. Правда, пули оказались ни при чём. Антон с Леной просто не сразу сообразили, что в этом краю чудес об огнестрельном оружии хоть и наслышаны, но сделать его не смогут. Есть пушка, но изначально она предназначалась для борьбы против деревянных солдат, потому и стреляет зажигательной смесью, горящими тряпками... А впрочем... почему бы не добавить в смесь серебряных шариков? Огонь будет отпугивать озлобленных зверей, а серебро - убивать их самих и зло в них.

Надо признать, что к выпускнику технического вуза и офицеру запаса Антону Городецкому, даже невзирая на то, что в своё время он отслужил срочную, сия идея никакого отношения не имела. Она принадлежала местному механику Лестару. А те мастера страны, что не помогали ему в реализации этой идеи, ковали, на всякий случай, серебряные наконечники к стрелам...

Что до гостей "из-за Гор", то весь остаток дня после совета они обследовали окрестности дворца и прикидывали, какие боевые заклинания есть у каждого из них в арсенале. Тренировались, разумеется, друг на друге. И искры Серой, посылаемые быстро и хладнокровно, легко разбивали всё, что швырял Светлый - подобия файерболов, "тройных лезвий" и прочего. А сам дозорный поначалу пропускал два удара из трёх, и его счастье, что тренировочные искры Свеколт не вызывали ничего, кроме щекотки.

- Ну что ты, Антон, право слово? - от души возмущалась девушка. - Не спи!

- Виноват, исправлюсь! Засиделся я в офисе, Тьма побери...

- Да при чём тут это? Ты просто на меня таращишься - и зеваешь! А между прочим, я так поняла, что Белая Колдунья - обалденно красивая женщина. И, в отличие от меня, будет направо и налево своими женскими чарами пользоваться!

- Это ей не поможет. Уверяю тебя, Лена, сердце моё: другие женщины для меня не существуют! А уж эта гадина, эта Джадис - ибо таково её истинное имя - вообще не заслуживает чести быть причисленной к прекрасному полу. Она каланча пожарная и первостатейная стерва с завышенным мнением о самой себе.

- Мило, что ты так думаешь. Но в таком случае представь, что я - это она, и сражайся в полную силу!

- Так нечестно!

- А ты думаешь, Джадис такая честная? Да ей ничего не стоит, например, принять мой облик, чтобы у тебя рука не поднялась!

- Свет и Тьма! Да я отличу, мне сердце подскажет!

- Возможно. Но только в бою тебе на это будут отпущены считанные мгновения. Так что не зевай! Я вот как встану в боевую стойку - так все эмоции прочь!

Иному было обидно, что его стыдит, притом справедливо, молоденькая девчонка, и ещё обиднее - что она так легко отрешается от чувств к нему, Светлому, в то время как он...

- А вот я хладнокровия-то тебя лишу! Возьму и кастую на тебя что-нибудь непарламентское!

- Это, например, как?

- А например, раздеть одним взглядом, в буквальном смысле этого слова!

- Ну и нахал ты, Городецкий! Только ничего у тебя не выйдет, ты раньше глаза отведёшь!

- Желаешь проверить?

- Не желаю, ибо знаю результат. На будущее - такие вещи делаются без предупреждения. И к тому же... пока мы не в походе... мне бы хотелось... словом, ты ночью... приходи ко мне.

- Лена!..

- Во дворце я тебе Лена! А здесь я дуэльный партнёр. Защищайся!..

14

Свеколт, хоть и валилась с ног, попрощалась с Антоном у его двери и сказала, что идёт в баню. Улыбнулась многозначительно, поглядела из-под ресниц - и ушла. Лёгкой, летящей походкой, будто и не после магической дуэли.

Дозорный вздохнул. Если честно, устал он гораздо сильнее, нежели молодая волшебница. Во-первых, она расходовала Силу как-то по-другому, не выкладываясь до такой степени. А во-вторых, Городецкий ведь не спал нормально уже больше суток - с того времени, как видел сон про розы и метро... Тело Иного жаждало сейчас только одного: доползти до кровати и вытянуться. Мятежный дух, правда, протестовал, взбудораженный предстоящим. Но пять-то минут можно полежать? Или, пожалуй, даже не пять - ведь на все эти процедуры девушкам, даже таким невзыскательным к себе, как она, требуется очень много времени...

Антон закрыл глаза - и провалился в глубокий сон без сновидений.

...Лена вернулась посвежевшая, уверенная, что не заснёт. Тихонько поскреблась в дверь Светлого и тут же погромче хлопнула своей. Решила, что сигнал уже подан, и села расчёсывать свои длинные, магией высушенные волосы. Руки Серой дрожали куда сильнее, чем ей бы хотелось. А впрочем... странно было бы иначе...

Сегодня Свеколт решила не заплетать кос, а сделала из подаренной розы "мальвинку" - стянула часть волос на затылке, оставив основную массу распущенными. Переоделась в халатик, затеплила пару лишних свечей и села ждать. На край кровати, в напряжённой позе, поскольку прийти к ней, Лене, должны были с минуты на минуту.

Но ожидание затягивалось. И девушка искусала себе все губы, попеременно то злясь, то беспокоясь и не зная, на что решиться. То ли постучать Городецкому в стенку, то ли плюнуть на всё и лечь спать. Стучать очень не хотелось: получилось бы, что она навязывается. Да и вполне могло быть так, что Светлый испугался смелости Серой, испугался самого себя и снова ушёл купаться в фонтане. Может, и правильно. Может, и впрямь не судьба. Всё равно же, если у него будет возможность выбирать - он выберет свой мир и свою семью. Это так. Но до чего же обидно... Она ведь уже сама, сама сдалась, она ждёт, она мечтает о нём... И вообще, может быть, это последняя отпущенная им ночь на белых простынях, в покое и уюте. Дальше будет передовая, палатки, краткий отдых после сражений - и розы не выживут под огнём... Если только... если только не успеют прижиться, пустить корни раньше. До войны.

У молодой волшебницы не было часов, и даже магическое чувство времени не могло подсказать ей, сколько она просидела в бесплодном ожидании. Свечи успели догореть - Свеколт даже не сразу это заметила. Но когда спохватилась - махнула на всё рукой, легла и вскоре начала задрёмывать.

...Дозорный проснулся в полной темноте и со смутным чувством тревоги и вины. Протянул руку, щёлкнул кнопкой на мобильном. Дисплей высветил "2:22". Одинаковые цифры - обычное дело для Иных. Но бедной Серой-то каково было столько прождать! Сейчас она в полном своём праве обидеться и запереть от него комнату. Но он всё же рискнёт!

Антон сунул за щеку кусок сахару - для быстрой подпитки Силой. И тут же потратил полученное на то, чтобы привести себя в порядок. Поскольку идти мыться было уже некогда.

...Сквозь зыбкую полудрёму Лена почувствовала легчайшие прикосновения к своему лицу... осторожные поцелуи в закрытые веки... Боли в этот раз не было, она затаилась где-то, и сонная девушка мимолётно удивилась этому. Но губы её уже неудержимо улыбались, и она шептала:

- Ты мне снишься или ты всё-таки пришёл?

- Прости, любимая, я безобразно проспал... Если ты хочешь - можешь прогнать меня...

Серая тихо засмеялась. Протянула руки, дотронулась до щеки Светлого. Он был совсем близко - и совершенно не прочь стать ещё ближе...

Чем дальше - тем больше ей нравилось с ним целоваться. Свеколт открывала для себя удивительное состояние, в возможность которого прежде и верила-то с трудом: когда действительно теряешь голову, перестаёшь анализировать свои ощущения и вот-вот полетишь...

Антон вёл девушку по дороге в небо легко и ненавязчиво, без всякого нажима и напора. Сейчас он, дозорный, был почти благодарен тому неведомому, что кололо ему сердце. Боль хоть как-то расхолаживала, помогала держать себя в руках... И она же стала причиной того, что в конце концов Иному пришлось оторваться от Лены и вдохнуть полной грудью.

- Ох, Городецкий, а я ж сердиться на тебя хотела... Ну почему у меня никогда не получается?.. Ай, чёрт же!.. Так хорошо было, и вот опять...

- Больно?.. - Светлый, не раздумывая, положил обе ладони крест-накрест ей на сердце.

- Так ещё больнее, но что поделаешь... Видимо, я окончательно проснулась, и придётся смириться с несовершенством реального мира... Да нет, Антон, ты останься, останься... тебе ведь самому несладко?..

- Сладко. Пусть и через муки.

- Странно это всё... Может, я сейчас попривыкну - и мне тоже станет... снова.

- Чем бы я мог тебе помочь? Мне бы хотелось дать тебе всё земное счастье... а что получается?

- Ой, главное, чтобы хоть что-нибудь получалось. В любом случае с тобой лучше, чем без тебя... Кстати, погоди, ты что, на коленях стоишь?

- Да... а как иначе-то?

- Ну... хочешь, я сейчас сяду, а ты рядом...

- В грязных штанах на чистую постель?

- Так, это что за провокации? Подбиваешь на применение непарламентских заклятий? - она вывернулась из-под его рук, откинула одеяло, резко села, поджав под себя ноги.

Даже в полумраке было видно, как поблёскивают её глаза. В отличие от глаз дозорного, они не светились, не сияли - именно поблёскивали, словно поделочные камни, в которых играет свет. И Городецкий в очередной раз ощутил опасную силу, исходящую от этой девушки. Прижмурился, хотя легче от этого не стало и стать не могло, и ответил по возможности весело:

- Да не будешь ты этого делать! Вот не будешь ни за что!

- Думаешь, мне слабо?

- Думаю, что ты просто не станешь. Даже если сама очень этого захочешь.

- А ты... ты хочешь?

- Я много чего хочу, но это сейчас не главное. Больше всего мне не хочется, чтобы ты хоть на волос чувствовала, что тебя к чему-то принуждают.

- Пока что ты меня благополучно принуждаешь делать самой какие-то шаги... Сейчас как разозлюсь да и...

- А вот нет!

- А вот да! - Серая подняла руки, готовясь как-то по-особому щёлкнуть пальцами.

- На будущее - такие вещи делаются без предупреждения! - вернул ей Иной её слова, аккуратно перехватывая чародейку за запястья и ведя руками вверх, пытаясь вплести свои пальцы в сложную магическую комбинацию барышни Свеколт. - И скажи мне... скажи, разве любовь - та же дуэль?

- Пусти, а то сейчас такого наколдуем на пару! Ложись, Светлый, балда! Искры летят уже!

Из того положения, в котором находился Антон, лечь было, прямо скажем, затруднительно. А может, конечно, он нарочно уткнулся вместо этого лицом в девичьи колени, не прикрытые халатиком, и стал бессовестно их целовать...

Лена ахнула - и не стала его отталкивать. Да и вовсе потеряла контроль над ситуацией. Руки их так и не расцепились, несколько искр закружились вокруг сплетённых пальцев... и дальше получился небольшой смерч и куча мала. Точнее, нет: спустя несколько бесконечных мгновений они двое обнаружили себя лежащими рядом на кровати лицами вверх. Серая - в расстёгнутом и распахнувшемся халатике, дозорный - вовсе без ничего. И круглая луна заглядывала прямо в окно, во всю Ивановскую освещая сию картину...

Свеколт скользнула взглядом по Городецкому и, смутившись, быстро закрыла глаза.

- Легко отделались, - слишком громко прозвучал её голос. - Почти так, как я хотела. А могли ведь и всю башню обрушить.

- Не могли. Потому что это наши с тобой личные дела и никого, кроме нас, они не касаются! Иди ко мне?

- А приду!

Она перекатилась набок, потом легла на Иного, прижалась... Волшебнице хотелось, чтобы было как накануне, перед тем, как их прервали. Но сейчас, конечно, всё повторялось куда более откровенно. До такого юная колдунья не доходила в самых смелых своих фантазиях о том, как оно может быть, когда по любви, когда без страха и ужаса... Ей не приходило в голову, что она сама сможет "быть сверху" как физически, так и морально... А Светлый ей позволял и лишь ласкал её куда только доставали руки, чувствуя, что всё делает правильно. Хотя и понимал, что при таком раскладе полного контакта у него с неопытной девушкой не получится. Не получится прямо сейчас, пока она на нём, ибо ей удобнее и приятнее лежать, а не сидеть... Ну и куда оно денется. Главное сейчас - чтобы она перешла внутренний барьер, позволила себе двигаться и извиваться, раскрыться самому сокровенному... Тогда она познает первый за свою жизнь настоящий женский восторг. И даже если сдержит себя и не покажет этого - он, дозорный, всё равно узнает. Ощутит приход Силы...

А потом уже Антон научит Лену, что тело её - струна, которую можно заставить звенеть как угодно... И тогда, может быть, она ему позволит взять её совсем. Хотя, может статься, не в эту ночь. Не исключено, что сегодня придётся помогать себе самому. Или её рукой...

А, да не всё ли равно, что там будет, когда прямо сейчас любимая девушка целует тебя смущённо и благодарно!..

15

В общем, Свеколт решительно не понравилось только одно. Попытки заснуть в обнимку. По всем канонам, это тоже должно было быть здорово. И сначала действительно получалось мило, тепло и уютно. Но очень скоро захотелось переменить положение... И самым лучшим образом Лена устроилась, повернувшись спиной к Антону и приобняв подушку. Ну не то чтобы "рядом, но не вместе" - тепло Иного девушка всё время чувствовала и не теряла, но и дистанцию соблюдала свято. Дозорный пристроился на "своей" подушке (хорошо, что здесь их изначально было больше одной), старясь быть поближе к юной чародейке, но не настолько, чтобы причинять лишнюю боль. Городецкий практически утыкался носом в ту самую розу, приколотую на затылке у Серой волшебницы. Несмотря на все купальские игрища этой ночи, цветок уцелел и даже ничуть не пострадал. Словно укоренился в разноцветных волосах и тоже подпитался Силой и радостью...

А в Москве сейчас, наверное, уже выпал снег... И такие же розы - ну, может, чуть менее пышные - доживают свой век под мокрыми хлопьями... И куст ещё пытается выстреливать новые бутоны...

Странно было думать об этом сейчас, жаркой летней ночью... И картинка-то виделась как наяву - а не было ни щемящей тоски, ни желания сделать шаг и попасть в этот - свой! - мир. Цветы только снова и снова возвращали мысли к этому чуду, засыпавшему рядом...

Как назвать то, что случилось? За всю свою жизнь Иному ни разу так не хотелось вознести кого-то до самых звёзд. Конечно, полжизни назад и даже раньше он, тогда ещё неинициированный Светлый, всячески стремился производить впечатление на девчонок. Некоторые из них даже непрочь были сорваться с ним на пару перегонов, из которых складывались его безумные поездки. Но, вообще говоря, в те далёкие дни непреложно действовал принцип "люблю тебя я до поворота, а дальше как получится". И к тому же и сам будущий дозорный, и девчата здорово боялись "любви без черёмухи". Так что все эти отношения не заходили дальше неумелых поцелуев где-то на обочинах дорог... Конечно, Антон чувствовал ответственность за каждую из тогдашних своих спутниц - но только до тех пор, пока "повороты" не выносили их, не без его, Городецкого, помощи, к родному дому или куда-нибудь, где они могли бы безопасно остаться одни. Это ведь были достаточно бесшабашные девчонки, чтобы снести и попрёки родных, и какие-то собственные приключения... Да и случалось это вовсе не бесперечь.

Свет великий, как же давно он не вспоминал эту пору своей жизни! Наверное, со времён инициации. Или, если быть совсем точным, - женитьбы на Светлане. Сейчас Иной почему-то задумался о том, вправду ли благополучно кончались все эти эскапады для девочек, чьих имён он сейчас и не вспомнит. Да и для ребят - у них иногда сколачивались на короткое время целые компании... Сам он, будущий дозорный, всегда выходил сухим из воды - и один, и со спутниками. Его много куда пускали без денег, ему старались помогать, его миновали на безумных дорогах любые проверки, облавы и просто лихие люди. После инициации Светлый понял, что, наверное, его врождённые способности, пусть и неразбуженные, хранили его и играли ему на руку. А сейчас, когда Городецкий снова это вспоминал, ему вдруг пришло в голову: наверное, и они все - тоже! Скорее всего, все, кто хоть раз попадал в тот непровозглашённый скитальческий орден, потенциально обладали магическими способностями. Они умели узнавать своих буквально с полуслова - даже если за всю жизнь им доводилось встретиться лишь однажды. И все как один знали неписаные правила, вкупе с некоторыми обычаями, которые нельзя было не соблюдать. То есть его, Антонова, тогдашняя бравада и "любовь до поворота, но с черёмухой" были чем-то ритуально-вызывающе-необходимым - примерно как немыслимая краска на волосах у его серьёзной маленькой чародейки...

Лена. Ну да, она и он - жертвы кораблекрушения, она и он - вместе именно до очередного "поворота". Ну да, ему хочется её впечатлить. Но - Свет и Тьма! - никогда и ни с кем ему, Иному, не было ТАК. Невзирая на испытания болью, на исколотые пальцы и на левую руку с кольцом. Не благодаря, а вопреки. Когда желаешь её до того, что в глазах темнеет, что в самом деле хочешь - заклинанием, нет ли - сорвать с неё одежду и повалить Ленку прямо там, где она стоит... И когда одновременно с этим наступаешь своему желанию на горло, и прикасаешься к ней совсем легко, чтобы не спугнуть, и хочешь уберечь её от всего, и мечтаешь, наверное, что-то ей доказать - по-мальчишески, и магически, и просто, Тьма побери, как мужчина женщине... Да больше всего ты, Светлый, мечтаешь увидеть восторг в её глазах! Любой ценой.

И страшно даже подумать о том, что придёт день - и всё это кончится. Кто знает, предоставит ли та сила, что играет их судьбами, возможность выбора: остаться вместе или разойтись по своим мирам? Если будет выбор - то, право, лучше смерть. Ибо то, что происходит между ним, дозорным, и красавицей-отвергом, никак не сводится к простому курортному роману. Всё очень серьёзно. И не имеет названия, и не сравнишь это ни с чем...

Нет, а вот думать сейчас про Светлану - не смей! Убеждать себя, что вы с ней не подходили друг другу по темпераменту, припоминать всё плохое - не смей! Света - это святое. Надя - тем более. И пусть это святое будет сейчас за скобками. Пока у нас тут...

Странно, но короткое и грозное слово "война" оказалось страшно длинным, и даже произнося его мысленно, Городецкий никак не мог добраться до последнего звука. Видимо, потому, что само слово было ложью, не более чем прикрытием...

С тем Антон и заснул, надышавшись ароматами роз... леса... и Лены.

16

Когда Иной открыл глаза, то увидел, что Серая волшебница, уже одетая, сидит на краешке кровати и пытается расчёсывать волосы. Именно пытается, поскольку ежеминутно рука её с расчёской замирает, и девушка уходит куда-то в свои мысли, глядя то ли сквозь него, Светлого, то ли прямо ему в душу...

Заметив, что Городецкий проснулся, Свеколт не спрятала от него глаз, но и не попыталась скрыть неловкость за нарочитым весельем. Просто улыбнулась и спросила:

- Ты как, вставать будешь или ещё полежишь?

- Встану, наверное... - Антон опустил глаза. Лена поняла его смущение:

- Тогда я отвернусь пока. А вещи твои я на стул повесила...

- Ты неподражаема, честное слово!

- Да что такого-то?

- Ничего, просто радуюсь!.. Всё, можешь поворачиваться. И да, мне идти уже? Если хочешь - я могу прямо через стену, через сумрак...

- Ты, если надо, иди... Но потом возвращайся! Побудем ещё вместе, время есть до завтрака... Мне всё равно ещё причёсываться... - она запустила пальцы в волосы, с усилием провела рукой по всей длине прядей, всем своим видом показывая, что даже с помощью заклинаний тут ужас сколько возни...

Проследив за её жестом, исполненным бессознательной грации, дозорный почувствовал, как перехватило дыхание и сильнее забилось сердце.

- Можно я тебя расчешу?

- Тебе всё можно, Светлый, - девушка пересела на стул и откинула голову назад.

Иной взял у молодой волшебницы расчёску и взялся за дело - как мог медленно и осторожно, растягивая удовольствие. Им обоим было невозможно приятно. И хотя они очень много позволили себе минувшей ночью - именно сейчас по-особенному ощущалось, насколько они близки друг другу, насколько чувствуют один в другом то, чего прежде не мог угадать никто и никогда...

- Спасибо тебе, - удовлетворённо мурлыкнула Свеколт, перекидывая на грудь две свежезаплетённые косы и поправляя розу в волосах. - Спасибо, Антон... Сердечкович.

- Ух ты, так меня никто ещё не называл!.. А я тебе говорил разве, что я Сергеевич?

- Не помню уже, наверное, говорил - не сама же я это придумала! А, вот, я в паспорте твоём прочла, в первый день, когда... - девушка запнулась, проклиная про себя свою привычку к точности.

Ну да, Городецкий уже понял, о чём она. В первый день, когда он показывал своей нечаянной спутнице семейное фото, заложенное в паспорт. Дозорный в очередной раз тронул кольцо - гнилая Тьма, оно начинало приживаться на незаконном месте...

Серая почувствовала состояние Иного. Обернулась и промолвила очень серьёзно:

- Знаешь... прости, что не сказала раньше, что ночью не сказала... Я люблю тебя, Антон. Подожди, не говори ничего. Я люблю тебя и именно поэтому ничего от тебя не требую. Ни любить до гроба, ни менять ради меня свою жизнь. Ты и так столько мне отдал, столько подарил...

- Ну что ты, Лена, кто ещё кому...

- Да брось. Ты мне показал такое, чего я и не знала о себе. Я просто теперь другая. И боюсь стать слабой, а это нельзя.

- Почему же, я ведь с тобой!

- Да потому, Светлый, что я не могу позволить себе прятаться за твою спину! Я сама кое на что способна, и мои способности сейчас, мягко говоря, не лишние. Тем более что они принципиально отличаются от твоих. Так что давай не будем посягать на территорию друг друга.

- Ты удивительная девушка, Лена, - не знаешь, восхититься тобой или обидеться. Я точно скажу только одно: я люблю тебя и буду рядом. И пусть они там все стращают нас чем хотят - не бойся, ты плывёшь с Цезарем!

Свеколт закусила губы от сдерживаемого смеха. Городецкий и сам удивился своим словам: последний раз он это декламировал ещё в институте, обсчитывая с кем-то на пару запредельную курсовую и пытаясь уверить напарника - или всё же напарницу? - мол, то, что не получается, всё равно получится... Потом, после инициации, молодой Иной оставил эти замашки - в новой жизни он мало что значил в собственных глазах...

- Я не плыву. Я лечу, - без тени улыбки заявила волшебница. Но тут же не выдержала и снова фыркнула: - Ну что ж ты со мной делаешь?

- А ты-то со мной, ох, Ленка!..

17

Серая и Светлый всю дорогу примеривались, как бы поставить силовую защиту и поровну поделить своё влияние на заколдованную стаю. Кажется, между двумя чародеями наметилось негласное соревнование. Что окажется сильнее - воздействие Городецкого на добрые чувства или воздействие Свеколт на зомбированную часть сознания... Из-за этого соперничества и ещё из-за того, что на них постоянно кто-нибудь да смотрел, Лена и Антон держались поврозь, не касались друг друга и даже нежными взглядами не обменивались.

Правда, вышло так, что ночевать воинству пришлось в чистом поле - ставить палаточный лагерь. Прикладная магия тут оказалась весьма кстати. И само собой получилось, что большая, пригодная для гостей "из-за Гор", палатка оказалась всего одна, и они, ни на кого не смотря и не оглядываясь, ушли туда вдвоём. Впрочем, за день они так вымотались, что им было ни до какого интима. Серая, у которой ум засыпал позже тела, ещё пыталась рассуждать, что-то додумывать в плане обороны... Но дозорный взмолился о пощаде и через пять минут уже спал, повернувшись к своей девушке спиной.

"И вот с ним я работаю в паре!" - усмехнулась про себя Свеколт. И тут же легко прижалась в темноте к Иному, играя болью и прогоняя её теплом...

...Второй день пути принёс интересные находки. На пути к крайнему населённому пункту обнаружилось несколько источников Силы, прекрасно видимых в истинном зрении. Правда, два из них оказались выбранными до дна, до последней капли магической энергии. А оба действующих были наполнены сугубой Тьмой.

Когда Светлый сказал об этом Железному Дровосеку, тот сразу ответил:

- Так ведь и неудивительно - много лет здесь правила злобная колдунья Бастинда...

- Тогда естественно, - вступила в разговор молодая волшебница, - что Джадис черпала отсюда полными ложками. Ладно, я тоже не побрезгую.

Городецкий только вздохнул. Ему оставалось лишь пробавляться сахаром и вспоминать поцелуи Лены. Ибо положительные эмоции окружающих были для дозорного под запретом. До самого последнего края...

...Две армии сошлись именно там, где и предполагали железный полководец, его старые и новые друзья - у дальней деревни. Сама Белая Колдунья - хотя какая же она белая, разве только потому, что когда-то устроила в целой стране вечную зиму! - так вот, сама Джадис на поле боя даже не присутствовала. Пряталась где-то в лесу, посылая вперёд всё новых и новых монстров.

Звери были не сплошь хищниками - попадались и рогатые копытные. Но все сильные, крупнее обычных, свирепые и тупые. Похоже, злая волшебница недооценивала противника, прямолинейно надеясь, что её орда просто сметёт этих жалких людишек... Чудовища неслись не сворачивая - пока не налетели на первую защитную стену. Конечно, они её продавили, но строй смешался, раздался рёв и постыдный скулёж...

Антон вскинул руки над головой, концентрируя Силу в пальцах, а сознание на одной мысли: "Вы же просто жертвы! Вы наши братья по разуму! Да чтоб вас, обращаю вас к Свету!" Формулировка была далека от идеальной, но и концентрироваться получалось с трудом. Слишком уж злобные морды... Но всё же Светлый медлил, не подавая Мигунам знака стрелять. Людей от чудовищ отделяло ещё две стены. Иной отдавал Силу - и сам ясно видел сквозь сумрак, как потоки Света льются на взлохмаченные спины, набыченные головы, в разверстые пасти... Ищут лазеек внутрь, к тому, что называется душой... Местами даже находят, но с огромным трудом...

А ещё дозорный видел Свеколт, стоящую на другом краю поля битвы. С закушенной губой и побелевшим от напряжения лицом молодая Серая вытягивала из зверей чужеродную сущность, превращавшую их в зомби. Или, если не могла вытянуть, то пыталась "перемагнитить" на себя, подчинить страшилищ своей воле. Претило, конечно, Городецкому, что он, вроде как, сваливает на девушку всю грязную работу - но по-другому-то не получалось...

Хвала Свету - а может, уже Равновесию? - Силы хватало. Чудовища падали, с выражением растерянности на мордах, сворачивались клубками шерсти с глазами побитых собак... Уже сложно было судить, кого зацепило волшебство Антона и кого - магия Лены. Самых упорных, тех, кого не остановила ни вторая стена, ни третья, - уложили снаряды. К сожалению, уже насмерть. Шкуры опалил огонь и пробили серебряные дробинки... До самой деревни не дошёл никто.

Потом по полю битвы ходили Мигуны и братались с расколдованными животными. Дровосек в этом не участвовал. Слёзы застилали ему глаза, и железный Правитель никак не мог принять того, что смерти были необходимы... А оба чародея, обессиленные, сидели рядом на траве и наблюдали за братанием. Надо бы пойти поучаствовать... да и прикинуть, кто больше завалил врагов и превратил их в друзей - но это уже казалось совсем неважным.

Теперь с севера страну надёжно защищали две силы. Звериная рать и капитальная магическая стена, созданная из остатков трёх изначальных и из той энергии, что отдали в бою Серая и Светлый. Странная стена, больше похожая на плетень. Воплощение Равновесия, вызов всем законам магического мира. И - хотя ни одному из создателей не пришло это в голову - первый "ребёнок" этой пары.

18

А Лена и Антон тем временем глядели на свою псевдомагическую карту, пытаясь разложить на ней всё, что знали, и прикинуть, что может произойти в других частях волшебной конфедерации. По тем данным, что были у магов, Зло на этой земле усилилось, помимо так называемой Белой Колдуньи, ещё тремя фигурами. И две из них дозорный - специалист по детским книжкам не только из-за того, что пересчитал своей макушкой все переплёты той злополучной подборки, но и потому, что значительно раньше всю её неоднократно прочёл, - так вот, двоих Светлый, вычислив, сразу сбросил со счетов. Обычные авантюристы с морем амбиций и без капли магии. К тому же находящиеся в вакууме, хоть сами по себе эти граждане и далеко не идиоты. Иной сплеча советовал тем, кто встретит их, окружать и арестовывать, затыкая при этом уши, дабы не поддаться на хитрые отговорки и посулы...

Вот с третьим кадром всё было гораздо сложнее. Подозревали, что он чёрный маг - и на карте обозначали его как "чёрного короля". Вроде бы кто-то видел, как этот человек в сердцах испепелял слишком любопытных птиц. Вроде бы кто-то встречал в опасной близости от него парня с девушкой "из-за Гор" - а потом больше их никто не видел. Хотя, согласно всё тем же слухам, эти двое ребят владели магией и к местным жителям проявляли одни только добрые чувства... Эти двое мелькнули и пропали, да и самого предполагаемого "чёрного мага" ни птицы, ни люди почти и не встречали. Он не выдавал себя и никак не проявлял...

Городецкий прикидывал так и этак, и получалось каждый раз плохо. Те обитатели других миров, что объявились открыто и не хотели ничего плохого, магией не владели. Правда, каждому из них хватило обычных человеческих талантов для того, чтобы ускользнуть от своих врагов, выбраться из леса и прийти в столицу страны - в город изумрудных грёз, под защиту и, возможно, на пользу его жителей. Добрых и достойных пришельцев было трое - в том числе спаслась и девушка из той же книги, что и Джадис. Всех троих Антон знал - не лично, конечно, но прекрасно представлял, чего от кого можно ожидать. И к тому же выводил про себя некоторые закономерности. Из которых получалось, что кто-то из пропавших ребят - Светлых магов должен быть из одного мира с Леной Свеколт. А другой или другая, и заодно таинственный "чёрный король" - ещё из одной, ни разу пока не засвеченной, придуманной реальности. Значит, скорее всего, тот, что является второй серьёзной угрозой здешнему благополучию, принадлежит к так называемому ордену Упивающихся Смертью...

В памяти дозорного приспешники Тёмного Лорда из придуманного мира остались толпой безумных садистов, различавшихся только именами... Один из них. Кажется, неважно, кто. Хотя имя хорошо бы знать - оно полезно, даёт какую-то власть над его носителем. Но это, чувствуется, вопрос времени. Самое неприятное то, что и по идее, и по слухам Тёмный маг владеет умением мгновенно перемещаться в пространстве. Городецкому, как и всем Иным, подобное недоступно - он даже портал в нужное место не сможет провесить в одиночку. Молодая Серая в принципе умеет телепортировать - но именно только в принципе. По её собственному признанию, ни разу не пробовала... Тем более и место незнакомое, а значит - риск огромен.

- Плохо, - в очередной раз констатировал Антон, склонившись над картой. - Если я хоть что-нибудь понимаю в Упивающихся Смертью - то не миновать нам войны на два фронта. Идеально было бы стравить его с Колдуньей... но я пока не представляю, как.

- Я пока тоже не слишком, - вздохнула Свеколт. - Меня знаешь что беспокоит? Пропавший парень по описанию ни на кого из наших не похож, а вот девчонка... я почти уверена, что это наша Катя Лоткова! И хоть мы с ней никогда не были подругами - мы слишком для этого разные - я за неё сейчас переживаю вдвойне и втройне. Надо бы сгонять туда, где их последний раз видели, и хоть узнать, в чём дело!

- Но Лена, это может быть очень опасно! Одну я тебя не пущу ни за что. А если мы пойдём вдвоём, то...

- Ты хочешь сказать - кто тогда останется защищать эту часть страны от Джадис? Мне кажется, что здесь справятся и без нас.

- А... если мы не вернёмся? Сначала стоило бы хоть стены поставить в столице и прочих местах!

- Разумно. Только ещё раньше - поискать природные источники и подпитаться Силой. Мне вообще кажется, что нам пора уходить за речку. И становиться лагерем в лесу, поближе к центру страны. У нас ведь одна угроза на северо-востоке, а другая маячит где-то на юго-западе...

- Да, к этому всё и идёт. Может, с нами пойдут местные, они храбрые воины, несмотря на небольшой рост. Может, к нам присоединятся пришельцы - те, что сейчас в столице. Из них двое - отменные лучники и имеют большой опыт лесной жизни и партизанской войны в условиях леса. А третья - хоть и совсем ребёнок, но умница и может из любого хлама собрать ценное приспособление.

- Это хорошо. Надо только грамотно распределить силы и, как ты правильно сказал, обезопасить населённые пункты. Давай прикинем всё по карте, наметим, вынесем на совет - а там нам всё равно придётся самим всё разведывать. Ведь источников Силы не видит никто, кроме нас! Вот тогда мы и попытаемся узнать, что сталось с Катькой, если это Катька, и с тем парнем. Если к этому времени не получим о них никаких вестей...

...Не получили. Ни о ребятах, ни о "чёрном короле". Да и вообще всё было тихо и мирно. И оба чародея начали свои вылазки.

Местные Правители предлагали им эскорт из деревянных солдат или просто кого-нибудь в помощь. Но получили вежливый отказ. Ибо идти с сопровождающими было бы долго. А Серая решилась пользоваться телепортацией. Сначала недалеко, потом на всё большие расстояния. А что места незнакомые - так в этом помогала карта, чем дальше, тем сильнее похожая на полноценную модель страны.

Что до Светлого, то одну он свою подругу в такие вылазки не отпускал. Свеколт обнимала его крепко-крепко, и дозорный переносился вместе с ней, стараясь так же, как и она, или даже ярче представить себе пункт назначения. Мгновенное перемещение в пространстве - штука неприятная, и, если честно, от ощущения, будто распадаешься на мельчайшие частички, Городецкого спасали только отчаянные девичьи объятия - и боль. В такие минуты она становилась стержнем, вокруг которого собиралась вся сущность Иного...

19

...Обе системы сработали одновременно. Чародеи наткнулись в лесной чащобе сначала на порванный бисерный браслет, потом на клочки ткани, застрявшие в ветвях. Амулет Свеколт искрил, да и без всякой магии девушка уже узнала "фенечку" приятельницы. А в сумраке была кровь. В обычном мире её давно смыли дожди... но там, на следующем слое реальности, подобные следы сохраняются надолго...

- Кто это сделал? - дозорный медленно сжал кулаки. - Да и что здесь произошло?

- Я сейчас постараюсь выяснить, - сдавленным голосом отозвалась Лена. - Только проведи меня... ну, ближе к следам.

- Сейчас войдём в сумрак. Сейчас.

Яркое солнце Волшебной страны проникало даже сюда, пятнами ложась на землю, на такую мирную землю, ставшую свидетелем кровавой драмы. Благодарно улыбнувшись светилу, Городецкий привычно поднял с земли свою тень и шагнул в неё, за руку ведя за собой Серую.

Молодая волшебница, казалось, и не заметила, как изменился мир вокруг. Она присела на корточки и провела амулетом над страшными следами.

- Ну, что там? - громким шёпотом спросил Иной.

- Ой, погоди... Будь мисиком, Светлый... не отсвечивай.

Антон обиженно поджал губы, хоть и понимал: колдовство, что вершится здесь, Светлой Силы не потерпит...

- У, собака... - выругалась сквозь зубы Свеколт. - Не хочет говорить. Хотя... почему собака? Это же всего-навсего означает... что она жива! Они оба живы! Ура! Но всё же... Скажи! Кровь, скажи, кто тебя пролил?

От амулета к следам протянулся красноватый луч, отразился - и указал на ближайшие деревья.

- Что, они просто убегали? Зацепились и поранились?

Луч покачался вверх-вниз, видимо в знак согласия.

- Но здесь был враг?

Те же движения.

- Имя! Имя! - амулет мелко дрожал в напряжённых пальцах девушки.

И вот тут всё же раздался голос. Тихий, едва слышный:

- Невилл, скажи им... ты же его помнишь...

И второй голос, почти неотличимый от первого:

- Помню. Знаю. Макнейр, палач...

И всё погасло.

Девушка переглянулась с дозорным, тот стряхнул оцепенение и вывел обоих в привычный мир.

- Ёшкин свет! - вырвалось у Городецкого. - Какое счастье, что они ему не достались. Вот нам тут только не хватало маньяков с топорами, больше всего на свете любящих пытки и казни!

- Ну, может, топор он ещё и выронил, когда его сюда швырнуло... - молодая волшебница медленно приходила в себя.

- Не, Лен, был топор, я вспомнил, кто-то его с ним видел... Ох, Тьма же, ну, по-твоему, нормальный человек пойдёт работать в комиссию по уничтожению опасных существ?

- А насколько они действительно опасные?

- Хм-м... по-разному... По мне, нет тварей опаснее человекоподобных - людей, Иных и прочих промежуточных. А всевозможные существа мне всегда жалко было.

- Ну, знаешь, всяко может быть. Например, пристрелить, чтобы не мучились. Или... закрыть от какого-то такого существа своих близких.

- Я сейчас не об этом, ты же понимаешь! Я о том, что обычно полдеревни обойдёшь, если, например, приходится топить котят. Пока не найдётся какой-нибудь такой Макнейр, который заявит, что сделает это с превеликим удовольствием.

- Ой, вот если абстрактно - то бывают граждане, которые над котятами рыдают, а людей пачками посылают на смерть.

- Хочешь сказать, что может быть верно и обратное? Не в этом случае, уверяю тебя. Когда он не может мучить людей, он мучает животных. И вообще пошли отсюда, а то мы тут обсуждаем его моральный облик, а вдруг...

- Пошли, конечно! Интересно, ребят реально найти?

- Не знаю... Может, спросишь амулет?

...Чтобы найти ещё какие-нибудь следы, пришлось спуститься уже на второй слой сумрака. И там остаточная магия ясно сказала о том, что Катя Лоткова и парень, которого звали Невилл, телепортировали отсюда скоропалительно и неизвестно куда.

- Знаешь, на что это похоже? - в раздумье промолвила Серая. - Как если бы они взмолились: ну хоть куда-нибудь, только чтобы в безопасное место...

- Надеюсь, что это им помогло. Проверим?

- Каким образом?

- Ну, пожелаем оказаться там, где они сейчас.

- Рискуем... Ну ладно. Они хотя бы живы и не слишком пострадали.

Прошла томительно долгая минута "распадения на части"... и оба чародея со всего размаху ударились о непонятную магическую преграду, за которой возвышался громадный полуразрушенный замок.

- Всё, я знаю, что это за место! - Иной так обрадовался, что даже не обратил внимания на свежую шишку на лбу. - Наших ребят спасла самая древняя магия этого края. В замке когда-то жил создатель всех здешних чудес, могучий чародей Гуррикап.

- А какого Гуррикапа туда не пускает нас? - сердилась Свеколт, потирая спину. - Ау, Катька, Невилл, мы свои!

- Знаешь, - рискнул предположить Светлый, - скорее всего когда они так отчаянно спасались, то изо всех сил пожелали оказаться где-нибудь подальше от опасного места и чтобы никто-никто их не нашёл! Как говорится, в такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят, а по домам только чужие шастают! Ну, и местная магия ребят поняла.

- Ой, похоже, они за что боролись - на то и напоролись! Чтобы "никто не нашёл" - нельзя высовываться... Они там с голоду не помрут взаперти?

- Не должны. Доброе волшебство не даст, да и сами они себя не на помойке нашли, я полагаю. В лавре всех пересидят, вот увидишь!

- В какой ещё лавре?

- В Троице-Сергиевой. Тамошним монахам это часто удавалось, во все войны...

- А-а. Ну тогда да. Мне и в церковь-то нельзя заходить, если на то пошло...

- А мне можно, но я не хочу. У меня с ними идейные разногласия на уровне ощущений. Раньше был атеистом, теперь чем дальше, тем больше считаю себя язычником. Хотя, наверное, во мне это с детства - лес-то чувствую всё лучше и лучше...

- Хорош болтать, язычник! Надеюсь, твоё чутьё не надоумит тебя в одиночку устроить облаву на этого Макнейра?

- О нет, так дела не делаются. Я пока даже не вижу смысла выслеживать его в этой глуши...

20

- Сейчас бы нам с тобой, Антон, не приходилось разрываться между несколькими местами. И не мучила бы совесть за эту ночь...

- Ещё хуже бы мучила - что оставили лагерь на детей неразумных.

- Ну если бы в компании взрослых, пусть и не владеющих магией...

- Да ладно, у нас пока не та ситуация, чтобы ставить под ружьё всех подряд. Лично мне намного спокойнее, когда я знаю, что ребята в безопасности. На рожон они бы, конечно, не полезли, но нам бы пришлось постоянно их оберегать. Я даже за наших девчонок, за Сьюзан и Вайолет, волнуюсь меньше, хоть у них и Силы-то нет вообще...

- Ну, может, ты и прав, Светлый. Пойдём уж тогда... жизнью понаслаждаемся напоследок.

- Ты прямо как перед смертным боем... а у нас всего лишь начинается в жизни новая полоса. Только бы за эту ночь ничего не случилось!..

...Городецкий и Свеколт были вместе уже больше месяца. И за это время забылись, расплылись, заслонились разными событиями все моральные терзания, сомнения, холодные ванны и исколотые пальцы... Сейчас обоим чародеям казалось, что они встретились вечность назад и что нет для них ничего естественнее, чем быть вдвоём. Они почти не расставались, легко и с пользой объединяя свои магические умения, в обнимку перемещаясь по стране - и проводя вместе ночи. Будь дозорный Тёмным или просто обладай он чуть большей долей цинизма - сказал бы: вот, мол, ещё одно действенное средство взаимно подпитаться Силой для дальнейшей борьбы. На самом деле он просто об этом не думал, лаская девушку, привлекая к себе... и надеялся, что не думает и она, позволяя себе потерять голову в его объятиях...

Скрывать свои отношения этим двоим было бесполезно - правда, и напоказ выставлять как-то не хотелось. Но сегодняшняя ночь имела все шансы стать некоторым исключением. По случаю прощания с цивилизацией Серая и Светлый открыто пошли мыться вдвоём в местной бане.

Впрочем, внутри их единство было на время нарушено. Они банально разошлись во мнениях насчёт температуры. Лене хотелось париться на совесть, а Антон как существо городское и вообще сильную жару не обожающее заявил, что "в это пекло не полезет".

- Ну и как хочешь, - девушка отвернулась от него, застыла, поддразнивая - не спиной к Иному, а вполоборота... Сбросила одежду и исчезла за дверью, в клубах пара.

Городецкий проводил свою подругу жадным взглядом, но за ней всё же не последовал. Остался сидеть на деревянной лавке. Расстёгивал одну пуговицу на рубашке и застывал, забывая, что надо браться за следующую. В голове дозорного был полный туман. Даже не мучили ни мысли, ни предчувствия, а так - кружило понемножку... Он вздрогнул, когда из-за двери высунулась Свеколт и позвала:

- Ну ты где там? Заходи давай, уже нет такого жара! Ау!.. Сейчас оболью одетого!

- Я тебе оболью! - встрепенулся Светлый. Успел зацепить взглядом её, стоявшую так, чтобы скрывать больше, чем показывать - у неё это получалось само собой. Видимо, первозданная женская сущность только и ждала своего часа под гнётом страха, аскетизма и погони за знаниями... Только и ждала, чтобы раскрыться - для него, Иного...

Мысль мелькнула и обожгла, Антон разделся быстро, как в армии, и шагнул вслед за Леной, пытаясь поймать её в клубах пара. И, разумеется, сначала его, Городецкого, хорошенько окатили водой - правда, Серая волшебница очень старалась, чтобы ему не было горячо... И это было единственное здесь колдовство- немножко остудить воду...

Ещё после первой ночи они двое договорились: наедине друг с другом - ничего не кастовать. Во-первых, непорядочно, во-вторых, они и так постоянно расходуют Силу. Так что сейчас под струями воды ловили друг друга простые дети Земли...

Молодая чародейка сдалась в конце концов на милость Иного, и тот осторожно уложил её на широкую скамью, целуя девичье лицо и тело, целуя - там... Девушка раскрылась навстречу, ей, как и всегда, казалось, что откровенные ласки затрагивают самые тайные струны её существа, касаются напрямую её души или где там сосредоточены любовные желания... понятно, что прямо сейчас Свеколт было не до того, чтобы формулировать это словами, это потом она будет пытаться объяснить себе... ох, за такое можно стерпеть любую боль... сейчас уже, сейчас... только чуть-чуть самой помочь себе... ох, ну вот, ну что же ты, Светлый, зачем остановился?..

- Иди ко мне... иди ко мне... Лена, любимая...

Она открыла затуманенные глаза и увидела: Антон уже не стоит на коленях, склоняясь к ней, а сидит на скамье, развернувшись к возлюбленной лицом и всем телом... близко, совсем близко... Серая поняла. Обхватила его ногами, приподнялась, позволила ему усадить её на колени... и проникнуть в её тело... теперь только не стесняться, он же пропускает тебя вперёд, не заставляй его ждать... ох, любимый, твои руки, твои губы у меня на груди... какое же это счастье!.. всё... поцеловать благодарно в шею, в плечо... и, не дожидаясь приглашения, опуститься снова спиной на скамью... не отпуская, не отпуская своего Светлого возлюбленного... обнимая его и руками, и ногами, ища и находя губами его губы...

...После, когда они вернулись с небес на землю и помогли друг другу ещё раз хорошенько вымыться, разгорячённая волшебница тихо вздохнула:

- Сейчас бы в сугроб нырнуть...

Дозорный хмыкнул:

- Ну, я не Джадис, чтобы устроить здесь зиму... можно, конечно, в сумрак, там, мягко говоря, не жарко, только вот не испортим ли всё?..

- Не, Антош, пошли! А то в тот раз, когда мы искали Катерину, я и не разглядела, как оно там - в сумраке...

- Ладно, пошли. Нет, это одна барышня Свеколт такое может, ей-Свет! Только чур, не пугаться, когда увидишь там меня в истинном обличье, а то я и сам-то его не знаю... Мне там обычно бывает не до того, чтобы смотреться в зеркало...

- Это кто ещё кого испугается...

...Городецкий не то чтобы испугался - скорее безмерно удивился, хотя ожидать следовало как раз чего-то в этом роде. Лицо его возлюбленной не изменилось ничуть, зато сама она вся оказалась покрыта чешуёй, блестящей, зеленовато-коричневой, под цвет глаз... Рядом - и далеко, таинственная, недоступная женщина-змея... или всё же ящерица? Та, что всегда оставит на себе последний покров - такова она на самом деле...

- Ну что поделаешь, - девушка перехватила его взгляд, - я же говорила, что рождённый ползать летать не может...

- Да нет, на самом деле очень красиво, Медной горы Хозяйка тебе бы обзавидовалась. Можешь сама пойти посмотреть, там в предбаннике есть зеркало...

- Пошли вместе, заодно себя увидишь! Знаешь, ты такой хорошенький, Светлый, я теперь поняла, почему я тебя не воспринимала никогда как старшего... Ты сейчас выглядишь моим ровесником, и то с натяжкой... И глаза у тебя - как два прожектора... нет, это я зря обзываюсь, как две свечки, потому что от них тепло... Какой же ты сладкий, Антон!..

- Хм, а ты такая... взрослая... Нет, Лен, ты меня прости, но я, видимо, не люблю интим в сумраке... Давай поглядимся в зеркало и выйдем в обычный мир... И да не станет это между нами.

21

Юная колдунья приподнялась на локте и поблёскивала на Иного глазами.

- Не спишь?

- Нет. Ждала, пока ты проснёшься, жалко было будить.

- Тогда пошли, что ли?

...Через десять минут полностью одетый и экипированный дозорный уже стоял на пороге комнаты Свеколт и ещё раз проверял карманы. Так... сигареты, сахар... бритва... нож, отменный, изделие и подарок местных мастеров... тёмные очки, надеть бы их не мешало... ещё разные разности... и паспорт, в который снова вложена семейная фотография.

Конечно, вслух Антон ничего из этого не комментировал. Только одно высказал, когда цеплял очки на лоб:

- Надо же, как у меня чёлка отросла! А подрезать уже некогда...

Серая улыбнулась:

- Я могу заклинанием, но сильно боюсь, что будет криво. Ты подвяжи лентой, ну не лентой - повязкой, чтоб только на глаза не падали, на, держи! - она вытащила из кармана резинку для волос и быстрым движением превратила её из пушистого колечка в зелёно-коричневую полоску.

Городецкий только сейчас заметил, что волосы Лена подобрала наверх - значит, резинки ей пока не нужны, ей удаётся всё закрепить его розой на серебряной ленточке.

- Хм, - Иной взял протянутую ему полоску ткани. - Вот тебе твоя новая причёска идёт, хоть мне и непривычно... А я с этой штукой получусь бездарной пародией на Вайолет Бодлер.

- Да ладно, вроде она волосы лентой подвязывает только когда ей надо что-то придумать. А тебе должно пойти - ну-ка дай-ка! - девушка снова взяла у него ленту и ловко повязала её вокруг головы дозорного. - О, тебе определённо к лицу, Светлый, можно ничего и не стричь!

- Ну что ж, поверю на слово, ибо некогда. В конце концов будет только правильно, если я стану носить твои цвета!..

- Так же, как и я твои, Антон!

...Когда оба чародея перенеслись в лагерь, Городецкий с трудом избавился от ощущения, что их ждёт игра "Зарница" пополам с художественной самодеятельностью. Палатки, костёр, собравшиеся добрые граждане, явно довольные тем, что вообще познакомились... Эх. Неужели можно выбрать такую жизнь, искать её, мечтать о ней? Неужели... всё может быть хорошо? Да нет же, если всё будет хорошо - тогда и надо будет идти по домам...

Чувствуя, что эти размышления могут завести его в непролазную глушь, Иной вздохнул и обратился к присутствующим:

- Господа-товарищи! Спасибо, что рискнули прийти сюда, что не стали отсиживаться за стенами и тешить себя иллюзией мирной жизни. Спасибо, что понимаете, насколько всё серьёзно. И более всего спасибо, что доверяете мне. А ведь могли бы и проклясть, ибо все ваши беды начались из-за моей неосторожности... Я тоже мог бы сказать, что не в силах со всем этим справиться, что никогда в жизни не руководил партизанскими отрядами, что мои познания в лесной жизни ограничиваются походами и всякими игрищами. Я мог бы сказать, что разумнее было бы передать командование отрядом всеми нами чтимому Робин Гуду Локсли, у которого огромный опыт в подобных делах...

На этом месте молодой белокурый парень в зелёном вскочил и перебил дозорного:

- Защищать обиженных я буду и здесь, научить скрываться и выживать - обещаю! Но сама война... я ведь привык грабить богатых, а здесь мы получаемся вроде как на службе короны. То есть всё, что я умею, оказывается как-то ни к чему, а главное - я не владею магией и никогда не имел дела с теми, кто владеет.

- Я имела, - подала голос Сьюзан Пэвенси - яркая брюнетка, девушка, знававшая Джадис в прежние времена и чудом спасшаяся от неё сейчас. - И могу сказать: против магии нужна либо более сильная магия, либо огромная сплочённость всех людей и существ, - она накрутила на палец прядь блестящих волос и посмотрела на Локсли, пытаясь оценить произведённое впечатление.

Робин улыбнулся девушке - весело и ободряюще. А высказалась следующей Вайолет, слишком серьёзная для своих четырнадцати:

- Да, пусть каждый делает то, что он умеет делать. Тогда и с меньшими силами можно достичь невозможного.

Лена Свеколт промолчала, предпочитая пока слушать и разбираться. А вообще она уже знала, что такое взаимодополняющие способности...

Солнце встало над лесом, ударило яркими лучами... Светлому страшно захотелось нацепить свои очки - но он не имел права прятать глаза от ребят из отряда. Антон улыбнулся по очереди всем троим пришельцам, потом обвёл тёплым взглядом местных смельчаков:

- Вот именно об этом я и говорю. Я перед всеми здесь виноват, поэтому не имею права заявлять, мол, не знаю, что бы я делал без вас, и, мол, я благодарен судьбе за то, что познакомился с вами. Хотя это бесспорно так, и мне бы хотелось, чтобы это произошло при менее драматических обстоятельствах. Так вот, я не могу и не должен перекладывать ответственность - даже на кого-то, кто умнее и сильнее меня. Пусть это будет моим крестом.

Городецкий замолчал и склонил голову. Аплодисментов он не сорвал, но наградой ему было нечто большее - взгляды, исполненные понимания. Его приняли. Приняли таким, как есть.

Все помолчали немного, а потом принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.

- Слушай, Сьюзан, - обратился к девушке новоиспечённый командир, - а Белая Колдунья умеет мгновенно перемещаться в пространстве?

- Не знаю... мне кажется, что вполне может уметь... правда, не припомню уже...

- Плохо. Но хоть да, хоть нет - а может, наша стена её как-то остановит. Но боюсь, что пакостить нам она самолично всё равно не придёт, а попытается кого-то или что-то наслать. Но это покажет время. В любом случае первыми мы туда к ней не полезем. Теперь - что касается Макнейра. К сожалению, нам с Еленой не удалось зацепить его ауру. Там, где мы побывали, внятных следов не сохранилось даже в сумраке. А это значит, что мы не сможем выслеживать Тёмного мага. Искать вслепую - всё равно что ловить чёрную кошку в тёмной комнате. Тем более что наш Упивающийся может объявиться в любом уголке страны. И я сейчас молю Равновесие, чтобы Макнейр сообразил превратиться в того неуловимого Джо, которого никто не ловит, потому что он даром никому не нужен. В том смысле, что у него хватит ума не заявлять прав на эту землю и не прорубать себе дорогу топором, а просто спокойно здесь осваиваться. Тьма гнилая, лучше бы мы с ним не пересеклись. Либо - а вдруг бы нам удалось заключить с ним союз против Джадис? Хотя это настолько сложно, что лучше бы до этого не дошло...

22

- Веселю себя только одной мыслью, - делился Антон с Леной, - что Джадис сейчас не легче, чем нам.

- Если только не она это подстраивает... Хотя нет, я бы, наверное, почувствовала...

- Да, я бы, наверное, тоже - потому и говорю так уверенно... Здесь просто очень нестабильный сумрак...

Они уже не так часто переносились на дальние расстояния, потому не всегда ходили по лесу вдвоём. Хотя Иной не слишком приветствовал одинокие вылазки своей подруги, считая, что лагерь вполне можно оставить и на Робина Локсли. Но Свеколт только посмеивалась над опасениями дозорного. Она ведь не совалась ни в какие подозрительные места - только выясняла, где что...

И ещё в первый же вечер в отряде молодая волшебница спросила возлюбленного:

- Слушай, Антош, а может, мне краску с волос убрать? Так сказать, для конспирации?

- Как хочешь, конечно... Вообще яркие птицы в листве прячутся довольно успешно...

- Да всё равно, как-то надоело уже... Всё, убираю!..

На это Серой понадобилось минут пять - прикипевшая за годы краска не хотела так просто сдаваться. А когда Городецкий взглянул на результат, но воскликнул:

- Лесь, а я тебя как-то видел во сне именно с такими волосами!

- Прелесть ты, Светлый! Хочу тебя поцеловать - но лишней боли тебе не желаю...

- Эх, да кто ж её считает... вместе с поцелуями... ну-ка иди сюда!..

- Погоди... я ещё не придумала, куда деть твою розу - тоже ведь яркое пятно... Чем заколоть волосы - я найду, а вот как сберечь твой подарок? На грудь нельзя - вряд ли уживётся с моим амулетом...

- Хочешь, я тебе колечко из неё сделаю?

- Ну давай... ювелир!

Это звание Иной оправдал. На создание украшения он потратил меньше времени, чем Свеколт на изменение цвета волос. И осторожно, почти лаская, надел кольцо на тонкий девичий палец. На левую руку.

Чародейка хмыкнула:

- Венчание вокруг ракитового куста?

Дозорный покраснел чуть не до слёз и отвернулся.

- Чёрт, ну вот, зачем сказала? Я ведь даже такого не просила...

...В эту ночь они больше не обменялись ни одним словом и заснули спиной друг к другу. А назавтра Антон проснулся ещё засветло. Обошёл посты деревянных солдат, побродил по лесу... и решил двинуть в страну Жевунов на ближайший рынок. Дотуда было вообще-то довольно далеко, но однажды Лена с Городецким, вволю напитавшись Силой, сумели провесить в ту сторону вполне грамотный портал. Хотя и пробный, но надёжный и доступный только для них двоих.

Светлый шёл по лесу от выхода из портала до ближайшей деревни. Он не знал, что надеется там найти, чем он смог бы удивить и порадовать свою возлюбленную. Ведь по-настоящему Свеколт любила только книги... ну и, как смел он надеяться, ещё его, бестолкового. Но поискать что-нибудь всё же стоило, а пока Иной размышлял всё о том же: неужели придёт день, когда ему придётся предстать перед ясными очами Светланы? Искать в своей душе прежние чувства к ней и делать вид, будто ничего не случилось, будто не было этих сумасшедших месяцев? Или, наоборот, рассказать всё как на духу и сдаться на милость великой Светлой? А где будет в это время Лена, что решит она?

О нет, надо заняться делом, а то от таких мыслей сразу развоплотиться хочется!

...Но ничего умнее бесцельного хождения по рядам не получалось. И в итоге дозорный действительно наткнулся на нечто неожиданное. Только совсем не в том роде, в каком предполагалось...

Через десяток рядов от Городецкого, там, где за продукты можно было выменять сельскохозяйственные орудия, выкованные из металла бывшими подземными рудокопами, - там стоял человек, возвышавшийся над местными жителями чуть ли не вдвое. Тёмная личность в чёрном плаще, надетом в рукава, но распахнутом по случаю жары, с мрачной миной на лице скользила взглядом по разложенным на лотках предметам. Видимо, злой волшебник искал настоящее оружие - как будто мало было своего собственного, висевшего у него на поясе...

Как будто оно вообще ему нужно, это оружие, с его-то аурой! Антон поглядел из-под ресниц, оценивая Силу Тёмного мага, и рука дозорного под прилавком сама собой сложилась в знак отрицания. Хотя с такого расстояния, да ещё не на виду, это ничего не давало. Кроме ощущения хоть какой-то собственной защищённости.

Иному не было страшно - скорее, не по себе. В ушах вдруг зазвучал зловещий псалом "Гнев Божий", под который шли в наступление крестоносцы в фильме "Александр Невский". Сила не была слепой и неуправляемой, но холодной и расчётливой - и от этого стократ более опасной...

Что-то привлекло внимание Макнейра, и он поднял голову - а в следующую секунду заметил Светлого. Тот едва успел перейти с сумеречного зрения на обычное и посмотреть врагу прямо в лицо. Интересно, проглянет ли в твоём взгляде, Городецкий, хоть немного стали, найдётся ли это в тебе? Только не отводи глаз!

Черноволосый, черноусый... черноглазый? Взглядом не прожигает, смотрит презрительно, с лёгким интересом. Оценивает. Примеривается профессионально, как будет убивать? Так, только не провоцировать стычку! Но и уйти первым не позволяет гордость... Свет и Тьма.

Рука палача потянулась то ли на топор лечь, то ли достать волшебную палочку. Но тут же Макнейр смерил взглядом расстояние до дозорного. Чуть заметно отмахнулся, повернулся - и спокойно, не ускоряя шага, ушёл по своим делам.

...Через несколько часов Антон делился впечатлениями с Леной:

- Не складывается. Ни в какую.

- Что именно?

- Психологический портрет Макнейра у меня не складывается.

- А что такого? То, что он не идиот и не подходит под определение "сила есть - ума не надо" - мы давно уже поняли и сами.

- Ну... Он ведь хотел меня убить и не стал. А кто бы ему помешал? Вряд ли его смущают такие мелочи, как большое скопление простых смертных в половину его роста.

- Да расстояние до тебя его смутило! Понял, что не докинет, и не стал позориться. Или вообще связываться поленился. Типа: а, живи пока, ужо отловлю тебя в тёмном лесу, чтоб без свидетелей...

- Всё равно странно. И глаза у него... всё-таки карие. Ну, не такие, конечно, как у меня, - темнее, но всё же...

- А что, должны быть обязательно как кромешная Тьма или как адское пламя? Это вообще ни разу не показатель чего бы то ни было. У тебя что, не получается из-за этого его ненавидеть? Или, точнее, объективно отнестись? Ты бы ещё Джадис в глаза посмотрел!

- Нет, вот не надо мне такого счастья! Наверное, ты права и мне просто голову солнцем напекло...

- Ауру макнейровскую срисовал?

- Если честно - то специально я этим, каюсь, не занимался. Но вряд ли я её с чем-то спутаю.

- Тогда хорошо, можно будет вычислить его местонахождение и задать на нашей карте, чтобы отслеживала его перемещения.

- Ага, займусь потом... Сейчас, пожалуй, досыпать пойду, если всё тихо. А то до сих пор трясёт. Ещё пришёл из-за этого... с пустыми руками, получается - зря ходил...

- Да ладно, милый, ты ведь мне уже сделал подарок! - Серая крутанула на пальце колечко с розой. И тут же вздрогнула, увидев, что крошечный цветок стал чёрным. Нет, показалось, всё в порядке...

Определённо сегодня слишком жарко... Засиживается на вынужденном отдыхе так называемый "отряд команданте Антонио" - это Свеколт так назвала, всплыл в её памяти какой-то виденный в детстве фильм про революцию на Кубе... Может быть, вот-вот что-то случится, а они заиграются, проморгают?

У королевы нет сил -

Трудно пойти вновь на риск,

И она разбивает часы,

Чтобы продлить себе жизнь...

Жить! Ведь пока,

Как богиню, на руках

Носят... Лену! Лену!

...А в Москве, на розовом кусте, замёрз не раскрывшись последний бутон.

Октябрь-декабрь 2006, февраль-март 2007