Аннотация: Он не был первым, но новую эру начал именно он.
"Всё это бессмысленно. Вам не убить меня. Я давно уже мёртв. Мёртв и свободен".
Это были последние слова Томаса Дилана, прежде чем чрез его тело был пропущен разряд в 3000 вольт. Разряд, положивший конец истории его жизни. Как убийство Франца Фердинанда разделило мир ХХ века на "до" и "после", так и этот разряд поступил с веком двадцать первым.
Томас Дилан родился 17 июля 1987 года в Де-Мойне, штат Айова, в семье католического священника. Помимо него, в семье было ещё пятеро детей. Учился прилежно, без проблем поступил в колледж. В принципе, описывать его биографию не имеет смысла, сейчас о нём не слышал разве что ещё не родившийся. По крайней мере, нет смысла говорить о его жизни до того момента, когда он стал "живым мертвецом".
Многочисленные акты вандализма, изнасилования, убийства. Список можно продолжать долго. Деятельность этого "исчадья Ада" вызвала невиданный общественный резонанс. Сам Чарльз Мэнсон признался, что хотел бы познакомиться с ним лично.
Главной ошибкой властей в деле Томаса Дилана было решение провести открытый суд. Родственники жертв желали видеть, как монстра настигнет кара, и они смогут спать спокойно, будучи уверенными, что кошмар закончен.
Уже после ареста стало известно, что у Томаса Дилана - СПИД. Это только подогрело интерес к делу. Буквально за неделю газеты и журналы наполнились статьями о духовном падении, о первородном грехе, о том, "как Дилан связан с наркотиками и мужской проституцией" и прочем идиотизме, которым журналисты имеют свойство марать бумагу.
На следствии Томас ни от чего не отпирался и признал себя полностью виновным по всем статьям.
Десятки рыдающих матерей у здания суда не давали прохода конвоирам и охране, сопровождавшим Томаса Дилана. Джонатан Маркс, единственный адвокат, взявшийся за его дело, в суде просто молчал. Он и не собирался защищать Томаса Дилана. Это дело было безнадёжным с самого начала. Для Маркса это был простой пиар. А Томас просто снова признал себя виновным. Ещё раз. Под плач матерей и проклятия отцов. Перед десятком камер и сотнями рук, быстро делающими заметки в своих блокнотах.
И вот, перед камерами и карандашами, готовыми разорвать бумагу, он встал для последнего слова. Все хотели знать, что скажет напоследок этот "монстр, этот "бесчеловечный сын Сатаны", этот "потерявший веру".
Дилан знал, что его снимают, что его слушают, что его увидят миллионы, десятки миллионов.
И он сказал.
"Несколько лет назад я узнал, что у меня ВИЧ".
Его финальная речь в суде, перед тем, как его приговорили к электрическому стулу, стала началом конца.
"От меня отвернулись все: родители, братья и сёстры, друзья, коллеги".
Все понимали его трагедию. Все делали вид, что понимали его трагедию.
"В отчаянии я хотел покончить с собой".
Но никто не мог сочувствовать ему. Несмотря на то, что за трагедиями, постигшими всех, скрывалась трагедия одного человека, а за трагедией одного человека скрывалась трагедия всех.
"Но внезапно я прозрел".
"ВИЧ неизлечим, и я - просто напросто ходячий труп, с того самого момента, как заразился".
"И я осознал - я свободен".
Судья оказался не дурак, он понял, к чему клонит Дилан, понял, к каким последствиям может привести его речь, и попросил его замолчать. Но "живого мертвеца" было не остановить.
Философия свободы, основанная на том, что ты всё равно умрёшь. И не в старости, а в лучшем случае, через несколько лет. Рано или поздно ты покинешь этот мир, так почему бы не скинуть с себя сдерживающие оковы общества и не стать свободным? Заразившись, ты становишься ходячим трупом. А трупам плевать на законы, как на юридические, так и на моральные.
Уводимый из зала охраной, Дилан всё ещё кричал о свободе, которую постиг.
Десятки миллионов людей слышали его слова. Миллионы больных ВИЧ слушали его и слышали его. Миллионы отвергнутых снова нашли смысл жизни.
Казнить Дилана решено было через две недели после вынесения приговора, что весьма удивительно, учитывая все бюрократические проволоки, так характерные для этой страны. Правозащитники тут же встали в позу, утверждая, что электрический стул - это не гуманно, на что Дилан ответил, что доволен решением суда и не собирается его обжаловать.
"Какая разница, будет мне больно или нет. Из-за СПИДа я каждую секунду испытываю боль в тысячу раз сильнее, чем они могут себе представить".
Эти слова кроме меня никто не слышал. Я был единственным представителем прессы, с которым Томас Дилан общался напрямую. Он поведал мне свою полную историю, которую я позже издал как его официальную биографию.
Разряд, положивший конец истории Томаса Дилана, стал началом эры "живых мертвецов".
Через несколько дней после казни сводки новостей были забиты сообщениями о последователях Дилана. О тех, кто принял его философию, его веру. О тех, кто решил стать свободными. По стране прокатилась волна преступлений, совершённых больными СПИДом. Им нечего было терять. В своём отчаянии они нашли путь к освобождению. Освобождению от всего, что их сдерживало.
С каждым днём количество "живых мертвецов" увеличивалось в геометрической прогрессии. Через месяц стали поступать сообщения о тех, кто сознательно заразился ВИЧ, чтобы обрести свободу.
Власти уничтожали всё, где было хотя бы упоминание о Томасе Дилане: тиражи газет и книг, видео в Интернете. Но было поздно.
Стали появляться подпольные клубы, в которых последователи идей Дилана превращали себя в "живых мертвецов", занимаясь незащищённым сексом с носителями вируса или иными способами типа наркотиков.
Ещё через месяц "живые мертвецы" появились в других странах. Не было ни одного уголка планеты, куда бы они не добрались, куда бы ни дошла философия свободы Томаса Дилана.
Буквально за полгода число заражённых ВИЧ выросло с 70 до 120 миллионов.
Фармацевтические компании начали разоряться: люди перестали покупать сдерживающие вирус лекарства. Чем быстрее ты превратишься из "живого мертвеца" в мертвеца реального, тем лучше. Чем меньше времени для свободы остаётся, тем больше возможностей для реализации себя ты открываешь.
Люди, обрёкшие себя на короткое существование в этом мире, полностью отдавались своим животным инстинктам. Их больше ничего не волновало, они бы всё равно умерли, какая разница от чего - от СПИДа через полгода или от пули полицейского через несколько минут.
Ещё через время к "ходячим трупам Томаса Дилана" начали присоединяться больные раком. Все, у кого почти не осталось времени в этом мире.
Толпы "живых мертвецов" наводнили улицы. Им нечего терять. А тех, кому нечего терять, ничто не может остановить...
***
"Обычно меня называют Матильда".
Хрупкая девушка лет двадцати пяти медленно снимает с себя свою одежду: дешёвые тёмно-синие джинсы и чёрную водолазку. Открывая передо мной своё тело, она будто бы с гордостью показывает себя, точнее, то, что от неё осталось. Она очень худая, не больше 40-45 килограммов при росте под 6 футов, кожа такая бледная, что кажется, будто перед тобой действительно стоит труп. Бледно-рыжие волосы падают на плечи и выпирающие ключицы. Когда-то красивое лицо теперь буквально кричит об усталости и желании умереть, но Матильда старательно пытается скрыть это улыбкой.
Она приближается ко мне. Я уже снял рубашку и начинаю расстёгивать ширинку на брюках.
Матильда поднимает вверх руки и показывает мне свои подмышки. На них виднеются уплотнения. Воспалённые лимфатические узлы.
"Правда, красиво?"
Я улыбаюсь ей.
"Тебя не смущает моё тело?"
Обычного человека, скорее всего, передёрнуло бы от такого зрелища. Умирающий от СПИДа и других заболеваний организм девушки работает из последних сил.
"Ты ведь знал Томаса Дилана?"
Я был последним человеком, с которым он говорил.
"Ты особенный".
Она целует меня. Я стою полностью голый.
"Мне осталось совсем недолго. Ты мой последний клиент, поэтому я постараюсь доставить тебе неописуемое удовольствие, чтобы ты не смущался меня".
Мы ложимся на старую скрипучую кровать. Она гладит мой напрягающийся член.