Для Кирилла день, когда началась эта история, ничем не отличался от всех предыдущих серых и одноцветных. С тех пор как он пошел в школу все дни были такими. Институтская жизнь вдали от родителей ярче не стала.
Выбравшись из-за компьютера, он натянул на себя старую толстовку и вышел на балкон покурить. Было по-осеннему холодно, впрочем, и была осень. Темно, облачно и ветрено. Блеклое небо чернело над головой, при неярких желтых огнях города оно казалось плоским. Огонек сигареты казался ярким и каким-то неземным. Кирилл потянулся к сигарете. Его так трясло от холода, что впору было засомневаться, что ему удастся затянуться. К тому моменту, когда мимо него кувырком пролетела тень, он уже почти убедил себя, что сигарету докурить не суждено. Он отпрыгнул и едва не присел на окно.
Конечно, в том, что что-то выпало с балкона этажом или двумя выше нет ничего удивительного. Даже если это кто-то, а не что-то. Только вот тень эта пролетела слева направо, а потом замерла на перилах. Сердце парня подпрыгнуло к горлу, и даже, кажется, стукнулось о кадык и тут же, едва до его слуха донеслось курлыканье голубя, рухнуло куда-то в желудок. Кирилл в сердцах крикнул и даже топнул, желая прогнать голубя, но голубь не только не улетел, но еще и посмотрел на парня так пристально, что тому стало не по себе. Торопливо докурив сигарету, Кирилл широко размахнулся, но под взглядом птицы стушевался и зашел в квартиру с окурком в руках.
В тот вечер впервые за свое пребывание в этой квартире, Кирилл задвинул шторы. Он бы еще с удовольствием поторчал на балконе, с сигаретой или даже с банкой пива, но ему даже к окну подходить не хотелось. Все мерещился осуждающий взгляд странной птицы тенью нависавшей над перилами. И как назло из-за ветра пропал интернет. Ничего не оставалось, кроме как сесть за домашнее задание. Пару раз Кирилл порывался выйти покурить, но всякий раз уже у двери, увидав сгорбленную тень, менял решение.
За ночь это происшествие позабылось, и только когда после кружки растворимого кофе все в той же растянутой толстовке Кирилл вышел на балкон, вспомнилось. Светало. В безоблачном небе не было даже редких ворон. Город еще только просыпался. Перила были пусты. Обычный захламленный балкон. Облезшая тумба, спутанные веревки и выцветшие прищепки. Только одно единственно серое перо, которое только чудом не унесло ветром, подтверждало, что это была не галлюцинация.
Весь день у Кирилла было дурное настроение. Все утро он думал о том, что начинать учебу в такую рань придумал явно не очень хороший человек, позже, что в аудиториях так жарко и штор никаких на окнах нет явно не спроста. Видимо студенческая жизнь в глазах деканата - сплошная малина. Еще как назло преподаватель пришел только ко второй половине пары. Одно хорошо: две последние пары отменили, только вот сил на молодежные подвиги отчего-то не было, и уже к обеду Кирилл был дома.
С самого утра во рту, кроме кофе и сигареты ничего не было, и дома было шаром покати. Родители, конечно, снабжали сына продуктами, но, как и все нормальные родители, такими, которые еще варить нужно, а сил на это у Кирилла не было. Про то, что неплохо было бы по пути зайти в магазин и прикупить чего, он вспомнил только дома. Вновь обошелся кофе и сигаретой. В голову ударило, словно с пивом. Есть захотелось еще сильнее, да еще тошнота к горлу подкатила. В чувства Кирилла привел позабытый уже гость. Серой тенью голубь пролетел мимо и уселся на перила чуть в стороне. Он был серым до последнего перышка, даже лапы, глаза и клюв были серыми. Он уставился на парня немигающим взглядом. Курить тут же расхотелось, и всего через несколько мгновений почти целая сигарета была смыта в унитаз.
Полдня Кирилл наблюдал за голубем через кухонное окно. А голубь, в этом не было сомнений, наблюдал за ним. Так они и сидели: один за столом на кухне щелкая семечки, вместо того, чтобы что-нибудь сварить, другой - на перилах, чистил перышки и смотрел по сторонам. Он смотрел в безоблачное небо, на голые деревья и грязные листья на голом асфальте, на машины, чаще на людей, а еще чаще на Кирилла. Вскоре стемнело, но он, кажется, не собирался улетать.
В этом негласном противостоянии победила птица. Кирилл, не выдержав безделья и голода, решил вскипятить чай и сварить макароны. Поднявшись из-за стола, включил свет и задвинул несвежие занавески. Походил из угла в угол по крохотной кухне, дожидаясь, пока закипит вода в кастрюле, потом насыпал в старое потемневшее блюдце горсть семечек и отправился на балкон. Голубь был все еще там. Опасливо открыв дверь, Кирилл шагнул через порог, бочком пробрался к тумбе и водрузил на нее угощенье. Птица, не отрываясь, смотрела на него. Ровные перышки и плавный изгиб шеи, как было не подумать, что это не голубь, а голубка. Поправив для чего-то блюдце, Кирилл точно так же вернулся к двери, но, словно дожидаясь этого, голубка упорхнула прочь. Немного расстроившись, парень махнул рукой и, решив, что так даже лучше, спокойно зашел с балкона в темную комнату.
Утром, едва выбравшись из постели, Кирилл вышел на балкон с сигаретой. Семечки были не тронуты. Конечно, было еще темно, а голуби - птицы дневные, но, все же, он расстроился. Он считал, что его голубка не как все. Вечером же, когда Кирилл вернулся из института после пар, которых на этот раз был полный набор, семечек не было, а голубка была на своем посту. Казалось, что она только что прилетела. Радости парня не было границ. Не переодеваясь, Кирилл отправился на кухню, накрошил прямо на стол свежий батон, сгреб в блюдце и, так же как и накануне, водрузил на старую тумбу на балконе поверх вчерашнего блюдца. Голубка неотрывно наблюдала за всеми его манипуляциями и, едва за ним закрылась дверь, принялась за угощенье. Она неспешно клевала крошки и поглядывала на стоявшего за дверью Кирилла своими серыми глазами.
Она прилетала каждый день и усаживалась на перила. Кирилл подкармливал её семечками и хлебными крошками. Так прошла вся осень и начало зимы. Лишь однажды Кирилл насмелился погладить голубку. Она упорхнула прочь, и уже с перил соседнего балкона глянула на него осуждающе. Парень принялся извиняться, клятвенно пообещал, что никогда больше не прикоснется к ней. Голубка вернулась и продолжила лакомиться, а Кирилл стоял, не смея пошевелиться, лишь бы она не улетела. Он любовался ею. Каждое мгновение, проведенное рядом с ней, было радостью для него.
Зажглись огни фонарей, неярких еще в не угасшем свете вечера. Когда они разгорелись ярче, голубка улетела. Она всякий раз улетала, когда загорались фонари. С каждым днём все раньше.
Зима выдалась необычайно лютой, но не смотря на морозы Кирилл все так же выходил курить на балкон, хотя чаще всего уходил не докурив сигарету. Чаще всего это случалось утром, ведь утром ее не было. А вечером в сгущающихся сумерках он даже и не вспоминал про сигарету.
В самом конце декабря, когда морозы стояли особенно сильные, Кирилл проснулся за мгновение до будильника и выключил его до того звонка. Долго сидел на кухне над остывающей кружкой кофе, не глядя в зашторенные окна. Даже балкон не выглядывал. Повертев сигарету, сунул ее обратно в пачку. Еще до срока собрался и, одевшись, вышел из квартиры. Ему уже хотелось, чтобы был вечер, ему казалось, что если выйти раньше, то и прийти назад можно раньше. Замкнув дверь, Кирилл торопливо спустился по лестнице. Хлопнула подъездная дверь и парня со всех сторон охватило морозом. Светало, и потому небо было удивительного голубого цвета.
Поежившись, Кирилл задрал голову к небу в поисках последних самых ярких звезд. Не нашел. Взгляд привычно скользнул по балконам, и парень даже пошел дальше, но нет, взгляд зацепился за что-то, и помимо воли вернулся к балкону третьего этажа. Что-то свешивалось с перил, что-то похожее на крыло. Кирилл прошел еще несколько шагов, а потом повернул назад. Он взлетел на третий этаж за мгновение, долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Отперев дверь, бросился в обуви к балкону. Уже у двери остановился перевести дыхание. Казалось, сердце стучит о кадык, дыхание сбилось так, словно позади финишная ленточка километрового забега. Глубоко вздохнув, он задержал дыхание и отодвинул штору, и сразу увидел ее. Голубка сидела, или скорее лежала на перилах неподвижно. Голова покоилась на перилах, глаза закрыты, а одно крыло свешивалось. Чудо, что она не упала.
Казалось, она мертва. Отчего-то стало больно, то ли на душе, то ли на сердце. Трясущимися руками Кирилл открыл дверь и вышел. Медленно, стараясь разглядеть, дышит она или нет. Она дышала, правда едва-едва.
- Эй...
Не сразу, но она подняла голову и глянула на него. Не сложно было догадаться, что ей холодно. Она села ровнее, нахохлилась, но не поднялась.
- Эй, с тобой все в порядке? - Кирилл не спешил подходить, опасаясь, что она может улететь, или скорее упасть. - Тебе холодно? Я тебя возьму на руки?
Она встрепенулась и поднялась, больше опираясь на одну лапу.
- Э-э-э, тогда сама может? - он посторонился и открыл дверь шире. - Тебе же холодно... и это, мне в институт надо. А я... я же беспокоится буду.
Пристально посмотрев на парня, птица спорхнула на пол. Получилось не очень, и Кирилл едва сдержался, чтобы не подскочить к ней. Доковыляв до двери, она впрыгнула внутрь. Кирилл, выждав немного, юркнул следом и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Далеко от двери голубка не ушла, она села под стулом у батареи, все так же нахохлившись. Постояв немного рядом, Кирилл ушел на кухню, налил в блюдце воды, в другое блюдце насыпал семечек и свежих хлебных крошек. Крадучись вернулся в комнату, полутора метрах от голубки поставил блюдечки на пол и аккуратно пододвинул. От скрежещущего звука птица вздрогнула и открыла глаза.
- Извини! - пробормотал он поспешно. - Я пойду, в четыре буду.
На парах Кирилл был невнимателен, все порывался сбежать, и только мысль, что ему это минусом пойдет на ближайшем зачете останавливала его. Домой шел разве что не вприпрыжку, по пути зашел в магазин. Вместо сигарет купил печенья и конфет, ведь дома к чаю ничего не было, даже заварки.
Уже подходя к подъезду, он заметил, что в комнате горит свет. Всю оставшуюся дорогу в три этажа ругал себя за безалаберность, а когда зашел в квартиру, гадал, какие окна принял за свои. В квартире было темно. Но он, все же, разглядел, что голубки нет под стулом, только несколько перьев осталось. На месте сердца образовалась пустота.
А из кухни выглядывала девушка с дивными серыми глазами. Одета она была в его футболку.
![[]](/img/o/owa_j/strannyigost/strannyjgostx.jpg)