Есть особенность клеток серых 
уносить нас за грань земного,
как на машине времени Фантаста,
чьи синапсы управления
уже вмонтированы в полусферу
мозга структурами Вечного Зова,
и под команду "Фас!"
обращают атомы солнечной лени
в энергию тела - и оно засыпает,
чтобы не мчаться, покоем полнясь,
и... Открываются: полусумрак,
сад со спутанными ветвями,
птиц неведомых тихая стая -
что-то знакомое, но не вспомнить,
голос, кажется Имы Сумак,
но осевший, сухой - увявший.

И ты проходишь через калитку,
легко откинув её защёлку
рукой, скользнувшей меж серых планок,
ставших серыми из-за ливней,
но не забывших твою улыбку,
а свет луны, как потоки шёлка,
смиряет сердца слепое пламя -
у неба тоже своя наивность.
А когда через холод синий
жидкое утро вплывает в спальню,
распадаясь на сонмы точек,
подобно картине из пазлов,
ощущаешь себя пустыней,
и отвергнутым, и опальным,
словно медленно обесточен,
и никому уже не опасен...

И вдруг, чёртиком из табакерки,
в горшке цветочном появляется листик,
свёрнутый трубочкой, крошечный свиток
с "посланием от запорожцев" -
и крик ноосферы, вчера померкший,
явней, и пульс, как гимназистка,
неприметный и тихий с виду,
начинает сперва осторожно,
а затем всё сильнее стучать, резвЕе,
наполняя пространство состоянием счастья,
которое, в сущности, остаётся
садом, где когда-то мы были любимы,
запахом клевера, неразвеянным,
голосом поэта в окрестностях Чада,
плывущим по Белому морю островом -
во всём, имеющем наше имя.