Пальчун Александр Петрович : другие произведения.

История Медицинской Лавочки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ироничная история о двух незадачливых изобретателях, вынужденных вступить в борьбу с могущественным противником.

Александр Пальчун

ИСТОРИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ЛАВОЧКИ

  

Первое знакомство

  
   Все самое интересное для Аникеева началось с момента его рождения. Стоило приоткрыть глаза, как он увидел, что тетушка Нина вручает акушерке бязевый отрез на платье, духи Dolce&Gabbana в красной коробочке и четыре шелестящие бумажки. Какого достоинства были купюры, он не разглядел, да в то время и понятия не имел, что это такое. Но сразу же появилась мысль - негоже рассчитываться за помощь в его рождении какими-то бумажками. Духи и отрез на платье - иное дело, для женщины вещи незаменимые.
   По сердечности, с которой повитуха благодарила тетушку, и как она искренне желала маменьке не останавливаться на первенце, а нарожать ему дюжину братьев и сестер, Аникеев сразу сообразил, что помогать людям очень приятно, к тому же и выгодно. Так что стезю свою он избрал в первый день своего рождения и с тех пор с нее не сворачивал.
   На прощанье акушерка сказала:
   - Дай бог вашему мальчику хорошо набирать вес и никогда не болеть.
   - Мы решили, - ответила тетушка, - если родится мальчик, назвать его Андрюшей. Спасибо вам от всех нас и от Андрюши!
   Таким образом Аникеев сразу узнал, что зовут его Андрюшей и что он мальчик.
   И вот, совсем недавно, отметив свое тридцатилетие, Андрей Аникеев навестил свою любимую тетушку Нину и увидел, как она измеряет артериальное давление древним электронным тонометром.
   Следует заметить, что за последние тридцать лет тетушка Нина нисколько не помолодела, и очень привязалась к бурманской кошечке по имени Ева, а также к лекарствам и своему тонометру. С утра она кормит Еву, а затем наступает очередь проверки давления. Электронный аппарат болезненно сдавливает руку и недовольно рычит. Хотя рычать, скорее всего, должна тетушка. Во-первых, от боли, во-вторых, от того, что зрение у нее заметно упало, чего не скажешь о давлении. Приходится искать очки - ведь тонометр у нее допотопный, с маленьким черно-белым дисплеем.
   Аникеев подарил тетушке Нине современный говорящий тонометр с большим дисплеем, который громко озвучивает верхнее и нижнее давление, а также пульс. Но, к сожалению, делает это таким замогильно-механическим голосом, что тетушка не радуется даже хорошим показателям. И тогда Аникеев решил подправить говорящий аппарат. Будучи по профессии электронщиком, он впаял в него дополнительную микросхему, и приборчик заговорил весело, как массовик затейник на детском утреннике.
   Если давление оказывается в норме, тонометр радостно вопил: "Не могу поверить! 120 на 80! Да такого давления и у кардиологов нет!" Когда же давление выше нормального, энергичный тонометр приказывает: "Хватит валяться в постели! Выпрыгивай и делай зарядку! И запрещаю смотреть теленовости - только сериалы про любовь!"
   Вы не представляете, насколько поправилось тетушкино здоровье! Теперь все ее подруги приходят к ней за медицинским обследованием. Даже сосед, живущий этажом выше, стал наведываться. После развода с женой здоровье соседа забарахлило. Но теперь, судя по яркому блеску в глазах при встрече с тетушкой Ниной, он пошел на поправку.
   А вот здоровье Аникеева от модернизации тонометра только ухудшилось. Дело в том, что он надумал запатентовать свое изобретение и даже наладить его выпуск - он все еще придерживается направления, полученного с рождения - помогать людям.
   Но не тут-то было. Прежде всего, Аникеева прохладно встретили в патентном бюро. Патентованный бюрократ ознакомился с заявкой, поднял очки на лоб и механическим голосом - совсем как у тонометра - заявил, что свидетельство прибору выдать не может - якобы отсутствуют признаки новизны. Давно уже говорят и радио, и магнитофоны, и телевизоры. Даже попугаи не молчат.
   - Вы бы к нам еще с какаду заявились! - возмутился он.
   А в Минздраве, куда Аникеев обратился за лицензией, его тоже отфутболили.
   - Со здоровьем, молодой человек, не шутят, - сказала столоначальница с двумя огромными серьгами в ушах и тремя, средней величины, подбородками. - А если под хихиканье вашего аппарата у кого-то случиться инфаркт? Нам потом отвечать за вас?!
   На заводе, где выпускают тонометры, только развели руками:
   - Без положительного заключения Минздрава производить не имеем права. Не положено.
   - Да у них положено только умирать раньше срока, - вспылил Аникеев. С этим и ушел.
   Но нет худа без добра. Во время своих регистрационных скитаний Аникеев познакомился с Иваном Егупкиным. Егупкину тоже отказали в приеме заявки на изобретение.
   Иван Петрович Егупкин был лет на десять старше Аникеева - ему недавно стукнул сороковник. Роста он был высокого, телосложения крепкого, говорил довольно рассудительно. В то время Егупкин не работал - его шахту, где он раньше трудился начальником участка, закрыли, признав нерентабельной.
   Как правило, изобретатели неохотно делятся своими идеями, опасаясь потерять авторство. Но Иван Егупкин не стал таиться, сразу объяснил свое ноу-хау, которое касалось социальной сферы. Он придумал создать сеть пансионатов для вдов и вдовцов, а также для тех, кто в настоящее время находится в разводе. Цель пансионатов - упростить людям поиск нового спутника жизни.
   Аникеев удивился:
   - Да бедолаги только что выскочили из неволи. Зачем же им новые проблемы?!
   - Пансионаты в первую очередь нужны для реабилитации, - пояснил Егупкин. - Фронтовики, получившие ранения, отправляются в госпиталь. А семейные травмы иной раз бывают похлеще боевых!
   С этим Аникеев не спорил.
   - А когда пострадавший залечит раны, - продолжил Егупкин, - как ему адаптироваться к новой гражданской жизни? В глазах героя благополучные люди ничего не стоят. Да и собачий парикмахер никогда не поймет, через какой ад прошел настоящий воин. У некоторых ветеранов семейных баталий в паспортах, как в военных билетах, проставлено по несколько штампов. И это не записи о наградах. И орденов им не вручают, что, прямо скажем, несправедливо. Тем более что смотрелись бы эти награды красиво, особенно на пышной женской груди.
   Аникеев возразил.
   - Ты все-таки мечтаешь втравить разведенных в новые сражения?
   - Какие сражения?! Они в пансионате окажутся среди соратников, можно сказать, среди однополчан. С побратимами не воюют, напротив - помогают друг другу. И, конечно, делятся воспоминаниями о прежних боевых подвигах. А если закрыть доступ в пансионат необстрелянному контингенту, то вероятность найти там единственного, подходящего тебе человека, многократно возрастает. Причем - без особых затрат. Оплатил путевку, и новая жизнь гарантирована.
   - Так бы сразу и сказал! Все опять упирается в деньги?!
   - А как же иначе? Без денег никуда! Родился - плати. А не дай бог скопытишься, родственники слезами исходит, узнав стоимость ритуальных услуг. И обслуга в пансионате бесплатно работать не согласится.
   - А если в твой пансионат все-таки проникнет какой-нибудь салага, до этого не побывавший в загсе?
   - Этому я придумал заслон. Администрация пансионатов должна тщательно проверять документы поступающих. Не изведал настоящих боев - бери путевку в сторону южного моря. Там на пляже получишь солнечный удар, или, что еще хуже, встретишь на свою голову какую-нибудь вертлявую двуногую инфекцию.
   - И на какой срок планируешь оформлять путевки?
   - Думаю, на полгода достаточно. Если за это время не спаровались - стоимость проживания увеличивается. Включается двойной тариф. Но, полагаю, таких будет мало.
   - Не захотят платить по завышенному прайсу?
   - Конечно - лишние расходы. Да и некрасиво получится - становишься вроде как просроченным товаром.
   - А откуда у тебя появилась такая идея?
   - От общения с прежней невестой - выскочила замуж, когда я ушел в армию.
   - Ты о настоящей армии или о семейной жизни?
   - Не было у меня семейной жизни! Да и вряд ли теперь будет, если не учредить такие пансионаты. В своей заявке я предложил разбивать в них контингент на подразделения, прежде всего - по возрасту. Например, женский батальон - от тридцати до пятидесяти, затем - от пятидесяти до семидесяти.
   - Несусветная глупость! В первый батальон запишутся даже столетние.
   - Пусть записываются, если внешность позволяет. А чтобы для мужчин упростить выбор, следует учредить отделения поварих, рукодельниц, любительниц поковыряться в земле на дачном участке. Ведь у всякого человека свои пристрастия. И обязательно надо сортировать по весу.
   - Ну, это уж никуда не годится! Неприкрытая дискриминация!
   - Ничего подобного. Я ведь только что сказал - у каждого человека свои пристрастия. Посуди сам, если, предположим, мужику для возведения крепкого семейного дома требуется лиственница в полтора обхвата, то зачем ему бродить среди березок и черемух?
   - А материальное стимулирование предусмотрел?
   - Конечно. Там следует организовать бесплатные отделения загсов, а в случае оформления брака - тридцатипроцентное возмещение стоимости путевки.
   - А как быть, если бывшие супруги - он и она - заявятся в один и тот же пансионат?
   Егупкин недоуменно уставился на Аникеева. Вопрос, вероятно, отправил его в нокдаун. Но вскоре он пришел в себя.
   - Ну, уж нет! Этого еще не хватало! Наблюдать, как она подбирает себе нового женишка? Никогда бы не поехал в такой пансионат!
   Из последних слов Аникеев догадался, что его новый товарищ все еще любит свою бывшую невесту.
  

Печальная слава

  
   Не прошло и недели после знакомства Аникеева с Егупкиным, как последний сделался в городке Посторомкино, где проживали наши герои, человеком очень известным. Нет, авторское свидетельство на пансионат он так и не получил. Известность пришла к нему совсем с другой стороны - сгорел его небольшой дом.
   Дом Егупкина стоял на краю улицы, которая упиралась в заросший дикой травой холм. Местные жители называли этот холм курганом, хотя учитель географии Яновский уверял, что это вовсе не курган, а потухший вулкан, находиться рядом с которым небезопасно. Но дом загорелось вовсе не от извержения вулкана, а от удара молнии.
   Когда на место возгорания с сиренами и мигалками примчались пожарные, то им не удалось состыковать свои шланги. Накануне, во время учений, пожарные для экономии воды заменили какой-то штуцер. После успешной сдачи нормативов огнеборцы отметили это событие, а прежний штуцер поставить забыли.
   Одним словом, домик Егупкина выгорел полностью. Сохранился только подпорченный огнем сарай да еще погреб, стоящий метрах в пятнадцати от дома, в огороде. Построил его еще дедушка Егупкина, причем, построил с учетом прилегающей местности - погреб уходил не столько в землю, как это обычно бывает, а в примыкающий к огороду курган.
   Но Егупкин прославился не только тем, что сделался погорельцем, а и тем, что решил поселиться в своем уцелевшем погребе. На предложение Аникеева переехать в его квартиру Егупкин отказался.
   - Андрюха, - объяснил он свое решение, - Диоген проживал в обыкновенной бочке, даже на квартирную очередь не становился. А мой погреб не бочка, в нем тепло и сухо. Что еще человеку надо?
   - Ваня, ты не путай Грецию с нашим климатом! Скоро осень, а там и морозы пойдут!
   - Закопаюсь поглубже в курган, там климат умеренный. Поможешь?
   - Конечно. Я для того и родился, чтобы помогать людям.
   Вскоре товарищи обновили в погребе электропроводку, с помощью пилы и топора соорудили стол и топчан, и Егупкин зажил не хуже спартанцев.
   Как известно, в древней Спарте при благоустройстве дома запрещалось применять инструменты, кроме тех, которыми воспользовались наши герои. Иными словами, краснодеревщиков в Спарте не было. Не было там и Минздрава, благодаря чему спартанцы, как сообщают историки, славились отменным здоровьем.
   Ночное время Егупкин проводил в своем подземном жилище, где с потолка свисала электрическая лампочка. Днем его чаще всего можно было видеть в городском сквере. Он сидел на скамье, читал книгу, изредка пальцами царапал недельную щетину, уголками губ выпускал сигаретным дым. Когда глаза уставали, он откладывал книгу, откидывался на спинку скамьи, щурился от солнца, разглядывал прохожих.
  

Опыт общения

  
   Увы, с кем поведешься, от того и наберешься. Вскоре и Аникеева сократили на производстве. Его завод по выпуску электроприборов выкупила агрофирма "Помогувсем" и перепрофилировала в консервную фабрику. Большинство специалистов отказались консервировать овощи, и были уволены. Среди них оказался и Аникеев. А когда сидишь без дела, то лучшего занятия, чем помогать людям, не придумаешь. Аникеев так и сказал другу:
   - Да теперь мы вдвоем настоящие хоромы внутри кургана отгрохаем!
   Егупкин не возражал. Ему, в недавнем шахтеру, подземные работы были не в диковинку, все равно что Аникееву припаять провод.
   На себя Егупкин возложил основные обязанности - вгрызаться в землю киркой и лопатой. Аникеев же по деревянному настилу выкатывал тачки с землей наружу. После нескольких метров ударной проходки товарищи, подражая шахтерским правилам, приступали к крепежным работам. Они подпирали потолок бревнами, обшивали стены досками, прибивали к ним металлическую сетку и даже штукатурили их.
   Чем дальше друзья продвигались, тем приятнее становилось подземное жилище. Недавний погреб превращался в просторную и роскошную виллу. Для полного сходства с дорогими апартаментами не хватало самой малости: огромных окон с витражами, мебели красного дерева, паркета, камина в изразцах, хрустальных люстр и бархатной драпировки на стенах с портретами славных предков в золоченых рамах.
   Поработав часик-другой, товарищи выбирались наружу покурить. Во время таких перерывов толковали о жизни, чаще всего о женщинах - какая без них жизнь?
   Как-то Аникеев поделился с Егупкиным одним из своих приключений.
   - Ванюша, в тот день я опаздывал на работу. Прибежал к остановке, но автобус уже тронулся. Я сделал последний рывок, а водитель, как это всегда бывает, смотрит только вперед. Ему наплевать, что я опаздываю, что меня из-за него лишат премии, а то и вовсе попросят подыскать другое рабочее место, куда можно являться к обеду. Я уже махнул рукой и громко чертыхнулся. Но тут автобус по-змеиному зашипел и остановился.
   Я запрыгнул в дверь и поблагодарил водителя.
   - Девушку благодари, - водитель кивнул в сторону салона. - Она так кричала, словно я переехал тебя.
   Я повернул голову и сразу же угадал мою спасительницу. Она скромно потупила глаза, примерно так, как это делают спасатели на лодочных станциях после очередного подвига: "Обнаковенное дело. Для того мы тут и посажены, чтобы помогать людям?".
   Я опустился на свободное место рядом с девушкой и от чистого сердца поблагодарил. Разумеется, представился. Представилась и она.
   Девушку звали Еленой. Это была Елена Прекрасная, и через пять минут мы поняли, что созданы друг для друга. Не знаю, откуда во мне появилась бездна остроумия. Шутки сыпались из меня, словно искры из электрощита во время короткого замыкания. Вот что значит утренняя пробежка за автобусом, где тебя ожидает красавица! Ваня, ты замечал, как бегуны на финише падают грудью на ленточку, а затем возносят руки к небу?
   - Это у них от радости, что мучения наконец-то закончились.
   - А я готов был взметнуть руки от благодарности: "Господи! Спасибо за такую награду!"
   Надо ли говорить, что месяца через три, я, затянутый в строгий костюм, а моя невеста - в подвенечном платье, слушали марш Мендельсона. Затем, как это водится, была свадьба и первая брачная ночь. За первой ночью последовали другие, уже не пронумерованные. Потянулись дни и недели, а за ними месяцы... тоскливые и мучительные.
   Ваня, как ты догадался из начала рассказа, супружница моя обладала идеальным зрением - иначе как бы она заметила бегущую за автобусом жертву? Сразу после свадьбы она разглядела во мне массу недостатков. Выяснилось, что по утрам я не вскакиваю бодренько с постели, даже зарядку не делаю. Иными словами - лентяй и бездельник. Все нелюбимые дела и обязанности, - а их у меня вагон и маленькая тележка - откладывают на потом. Мало зарабатываю. Плохо отзываюсь о сериалах, которые она смотрит. Не желаю видеть ее маму. Неосторожно дал понять, что меня раздражает ее постоянная болтовня по телефону с подругами. Одним словом, моя супруга своим идеальным зрением разглядела во мне уйму соринок и каждой из них огрела меня, точно бревном. А вот я, Ванюша, своим зрением похвастаться не могу.
   - Близорукий что ли?
   - Нет. Дело не в диоптриях. Прежде чем в тот злополучный день гнаться за автобусом, надо было глянуть на номер маршрута - их теперь выставляют и на заднем стекле. Как потом выяснилось, это был не мой автобус! Зачем я бежал? Да еще и чертыхался! Не иначе, как он меня услышал.
   - Значит и ты настрадался от них, - сочувственно вздохнул Егупкин.
  

Гипнотическое внушение

  
   Со временем пробивать подземную штольню в погребе стало намного легче. Вместо каменистой и сыпучей земли пошла спекшаяся глина с песком. Товарищи отпиливали грунт электрической цепной пилой и откалывали большие куски. Получалась ровная и прочная поверхность, не требующая крепежа.
   Наконец-то Аникеев в полной мере отдался своему призванию - помогать людям, и тем самым, пребывал на вершине блаженства. На дрожащих от усталости ногах он выбирался из подземелья, прислонялся ноющей спиной к стене погреба, подставлял лицо солнцу и только теперь понимал, насколько иной раз прекрасной бывает жизнь.
   В один из таких перекуров и Егупкин поделился своим опытом общения с девушками.
   - Это было в моей далекой юности, - начал он. - Мне захотелось узнать, какое из человеческих качеств самое главное.
   - По мнению моей прежней жены, настойчивость и трудолюбие.
   - А вот и нет! Способность к гипнозу.
   Аникеев удивленно поднял брови.
   - Благодаря гипнозу, - продолжил Егупкин, - можно добиться упомянутых тобой качеств, а главное - приобрести смелость в общении с девушками. А я в те годы был очень стеснительным.
   В предпоследнем классе, во время школьных каникул, я подрабатывал вожатым в детском лагере. О подопечных говорить нечего - мелкий беспокойный народец. А вот коллеги - вожатые и воспитатели - иное дело. В нашей июльской смене было шесть девушек. Из мужчин - только я, директор лагеря и завхоз.
   И вот мне как-то по секрету донесли, что одна из девушек по уши влюбилась в меня, а которая из них - не сказали. Как ты понимаешь, эта новость заинтриговала меня. Сразу скажу, все девушки были достойны внимания, что и доказали в будущем. Все они со временем вышли замуж и были любимы супругами, некоторые даже - не только ими.
   Мне очень не терпелось узнать, которая по уши втрескалась в меня? Которая из них видит меня во снах, а признаться не смеет? И сигнала не подает. Находясь в таком неведенье я, чего доброго, могу и ошибиться. Начну оказывать внимание одной из них, а та, которая влюбилась, станет наблюдать бы за моими ужимками и проливать горючие слезы.
   Я весь извелся от неизвестности. И вот однажды, когда мы вечером сидели у костра, я будто бы невзначай, обмолвился, что обладаю гипнотическим даром.
   - Представился гипнотизером?
   - Вроде того. Якобы знаменитый Вольфганг Мессинг доводится мне дедушкой по материнской линии, и перед смертью кое-что успел мне передать - тогда еще десятилетнему мальчику.
   Естественно, девушки заинтересовались и попросили меня продемонстрировать свои необыкновенные способности. Кочевряжился я недолго. Решил, а почему бы и нет? Обстановка благоприятная - вечерние сумерки, густеющие на фоне костра, отсветы пламени на девичьих лицах. Я приступил к гипнотическому сеансу. Но сначала заявил, что у каждой из девушек под воздействием гипноза появится невиданная ранее отвага, с которой героини идут на подвиг, а некоторые даже перестают бояться мышей.
   Внушение я проводил, разумеется, заунывным голосом, почерпнутым у телевизионных гипнотизеров. Сидя у костра, я раскачивался из стороны в сторону, медленно вальсировал руками, словно обкуренный дирижер. Не исключено, что девушки начали опасаться, как бы я сам не поддался внушению и не свалился головой в горячие головешки.
   Когда весь мой магический репертуар был исчерпан, я призвал девушек не сдерживаться и выплеснуть свои эмоции наружу.
   - Ты очень рисковал, - заметил Аникеев. - Чего доброго, могли и поленом огреть!
   - Маловероятно - обстановка романтическая. К тому же в это время я был единственный мужчина среди них - зачем калечить последнего? И вот в завершение я скомандовал: "А теперь пусть меня поцелует та, которая влюблена в меня!"
   - Я догадался, что случилось - все они кинулись к тебе с поцелуями!
   - Спасибо за веру в мои способности. Но кинулась только одна. Целовалась как сумасшедшая. Впилась - не оторвать!
   - На глазах у всех?
   - Конечно. Я ведь говорю, как сумасшедшая. Но затем очнулась - освободилась от транса. А я еще долго не мог прийти в себя - не ожидал такой эффективности.
   - Зато узнал, которая влюбилась.
   - Черта-с два! Ничего я не узнал!
   - Как не узнал?
   - А вот так! Луше бы я не изображал гипнотизера.
   - Почему?
   - Потому, что вскоре выяснилось, что эта девичья банда морочила мне голову - решили разыграть меня. Уж не знаю, кого они там любили, завхоза или директора, но ко мне они были совершенно равнодушны.
   - И та, которая целовала тебя?
   - И она! Ей надоело слушать мое заунывное нытье - решила изобразить влюбленность. Тем более что никто не осудит - чего не сделаешь под гипнозом? Так что я, Андрюха, начал страдать от них еще в школьные годы!
  

Счастливая находка

  
   Вскоре друзья вновь приступили к подземной работе и через полчаса убедились, что неожиданности встречаются и в погребах. Во время очередной проходки они натолкнулись на странный серый валун. Аникеев постучал по нему обушком. Звук еще больше озадачил его. Это был не камень, но и на железо не походило.
   - Никогда такого в шахте не встречал, - признался Егупкин.
   Аникеев присмотрелся к следу от удара и его осенило.
   - Называй меня дураком, но это, скорее всего, свинец, - сказал он.
   - Не смеши. Откуда появиться свинцу в моем погребе?
   - А припомни, что говорил учитель Яновский! Он уверял, что наш курган вулканического происхождения. А вулканы в молодости имеют обыкновение плеваться чем попало, в первую очередь - легкоплавкими металлами.
   Чтобы проверить версию Аникеева друзья осторожно обкопали находку - опасались, как бы она не выпала из грунта. Но опасения были напрасны - свинцовая глыба прочно держалась в земле. Скорее всего, это была даже не глыба, а застывшая ветвь уходящего в землю свинцового дерева. Вероятно, в доисторические времена расплавленная магма пыталась пробиться наружу, но застыла, так и не достигнув поверхности.
   - Ты не знаешь, по какой цене сейчас принимают свинец? - спросил Аникеев.
   - Сначала надо убедиться, что это он.
   Егупкин включил электрическую цепную пилу. Однако вскоре выяснилось, что пилой отделить даже небольшой кусочек непросто. Валун начинал плавиться от трения, полотно пилы увязало в нем, того и гляди заклинит.
   - Сбегай в сарай, - распорядился Егупкин, - принеси воды для охлаждения.
   Аникеев выполнил приказ, тем более что сделать это было несложно - ведро в сарае стояло уже с водой.
   Егупкин осторожно пилил, а его товарищ макал тряпку в ведро и выжимал ее над местом пропила. Вода шипела, появился едкий дым, першило в горле.
   - Что ты принес? - удивился Егупкин.
   - Воду.
   - Где ее взял?
   - В сарае.
   Егупкин отбросил пилу.
   - Я ведь сказал принести воды! А ты притащил раствор удобрений, приготовленный для подкормки огурцов.
   - Откуда я знал, что ты еще и огородник!
   Друзья выбрались наружу, ожидая, пока дым выветрится из погреба. Когда опять опустились вниз, то увидели, что место пропила окрасилось в желтый цвет.
   - Чудеса какие-то! - удивился Егупкин.
   На этот раз он оказался прав. Это было настоящее чудо, в чем товарищи вскоре и убедились.
   С кусочком неизвестного металла они отправились к ювелиру на экспертизу. Косматый ювелир, похожий на Эйнштейна, приспособил к глазу что-то вроде монокля, долго изучал образец, кусал его щипчиками, поливал каким-то раствором, затем избавился от монокля и поднял голову.
   - Возьму только за полцены, - сказал он, - напрасно переплавляли.
   - Что переправляли?
   - Дорогое изделие - ворованное золото. Иначе зачем бы вы заметали следы?
   Аникеев открыл было рот, но Егупкин толкнул его локтем.
   - Извините, а не подскажите пробу?
   - Пятьсот восемьдесят пятая. Есть примеси свинца и олова, а также и других металлов. Но от них легко избавиться. Если вздумаете еще что-то переплавлять - лучше пригласите меня.
   - Хорошо, так и сделаем, - сказал Егупкин, забрал принесенный кусочек золота и направился к двери.
   - Даю семьдесят пять процентов! - крикнул ювелир, но друзья уже были на улице. На свежем воздухе они окончательно пришли в себя и только теперь поняли, что с ними произошло.
   Аникеев и Егупкин и в самом деле натолкнулись на исторгнутый из земных глубин свинец. Географ Яновский оказался прав - курган имел вулканическую родословную. К вулкану у друзей претензий не было, не считая того, что мог бы выплюнуть и чистое золото. Тогда бы не пришлось глотать едкий дым, превращая свинец в золото, подобно средневековым алхимикам.
   Золото у них получилось случайно. Расплавленный свинец при реакции с минеральным удобрением, купленным в хозяйственном магазине, превратился в драгоценный металл.
   Вся химическая подоплека этого процесса друзьям была непонятна. Они не были теоретиками, скорее практиками - поэтому повторили эксперимент. Зубилом отделили несколько кусков свинца от подземной находки, затем, чтобы не дышать едкими парами, вытащили их наружу. В форме для выпекания пирогов расплавили свинец газовой горелкой и подсыпали в него минерального удобрения. В результате шипения, дыма и зловония товарищи получили два килограмма драгоценного металла, до этого бессмысленно лежащего в земле в виде свинца.
   Если помните, в начале этой истории говорилось, что Андрей Аникеев с первых минут появления на свет решил посвятить себя служению людям. Автор этих строк придерживается такого же правила. Поэтому отвергаю упреки, что не сообщаю, какие именно удобрения требуются для превращения свинца в золото. Во-первых, я не хочу сделаться причиной мирового обвала стоимости драгоценного металла. Только вообразите, сколько банкиров может приставить пистолет к своему виску. Да и простым людям от моей болтливости сделается несладко, особенно женщинам, чьи золотые украшения станут дешевле оловянных ложек. Поэтому я не оглашаю секрет, иными словами, взваливаю на себя ответственность за стабильность мировой экономики. И даже не требую благодарности за это.
   Следующим утром стоило Аникееву с Егупкиным приоткрыть глаза, они наперебой кинулись рассказывать друг другу удивительный сон. Но вскоре сообразили, что это не сон, а реальность.
   У некоторых писателей есть набившее оскомину выражение "жестокая реальность". Но я не стану употреблять его, ибо многие воскликнут: "Нам бы такую жестокость в реальности!"
   - Вот подвалило, так подвалило! - глубокомысленно заявил Егупкин, когда окончательно пришел в себя.
   - Да, - согласился Аникеев, - многие бы не отказались сделаться такими погорельцами, как ты.
   - Это верно. Со мной давно уже хотели поменяться.
   - Чем поменяться?
   - Жилплощадью. Предлагали трехкомнатную квартиру в центре города взамен моего дома.
   - И кто этот ненормальный?
   - Ненормальная - Таисия Веденская.
   Язвительная интонация, с которой Егупкин произнес это имя, говорила о непростых отношениях с упомянутой особой.
   - Кто это?
   - Поздравляю! Она лишили тебя работы, а ты даже фамилию не запомнил. Хозяйка фирмы "Накормлювсех", которая выкупила ваш завод, превратив его в консервную фабрику. Еще и на мой дом разинула рот.
   Аникеев мысленно перебросил несколько соображений по поводу несостоявшегося обмена из левого полушария в правое, но логики в действиях Веденской так и не обнаружил.
   - Извини, но при всем уважение к твоему сгоревшему дому, он стоит дешевле трехкомнатной квартиры в центре города.
   - Да пусть хоть Грановитую палату предлагает - все равно не соглашусь! Выскочила замуж, как только я ушел в армию.
   - Твоя невеста?
   - Позабыла про любовь через месяц - подыскала себе бизнесмена. Но просчиталась, они разошлись.
   - Так вот откуда у нее деньги!
   - Деньгами он не поделился. Она все заработала сама.
   - Стало быть, неглупая баба. Но зачем ей понадобился твой дом? Хочет загладить вину перед тобой?
   - Овощехранилище она хочет построить внутри кургана! Под землей затраты на холодильники меньше. А мой дом мешает ее планам.
   - Погоди... тогда, может быть, он сгорел не случайно.
   - Не знаю. Соседи говорят, загорелся во время грозы. Я не видел - в то время был на рыбалке. А может, кто-то и поджег под шумок, теперь уже ничего не докажешь - все улики сгорели.
   Но Егупкин ошибся, он нашел доказательство, но не обратил на него внимания. На пепелище он обнаружил металлическую коробочку, которую забросил в сарай. Аникеев же, увидев ее, сразу же все понял. Завод, где он недавно работал, когда-то выпускал современные ионные громоотводы - они помещались в такие же металлические корпуса. Внутри железных корпусов устанавливался генератор ионного излучения, луч которого вертикально направлялся в небо. Во время грозы электрический разряд находил самый легкий путь к земле - пробегал по ионному лучу, словно по проволоке. По инструкции такой излучатель следовало устанавливать неподалеку от важных объектов и хорошо заземлять. Тем самым здания оказывались в безопасности. Аникеев спросил товарища.
   - У тебя в доме последнее время что-то ремонтировали?
   - Месяца три назад перекрывали крышу.
   - Кто перекрывал?
   - Строители. Сделали быстро и недорого.
   - Можешь отыскать их?
   - Вряд ли - они иногородние. И телефон не оставили.
   - Понятно, - почти нараспев сказал Аникеев. - А враги у тебя есть?
   - Никогда о таких не слышал.
   - По статистике именно с глухими несчастья происходят чаще всего.
  

Проблемы реализации

  
   Всем хорошо известно, стоит появиться золоту, сразу же появляются и проблемы. Прежде всего, где его хранить и как приумножить? И как уберечься от правосудия? Но основная проблема - об этом вам может рассказать любой предприниматель - реализация готовой продукции.
   Друзья задумались о безопасном сбыте золота.
   - Ванюша, - спросил Аникеев, - подскажи, а правда ли, что до революции на вашей улице стояла церковь?
   - Она стояла почти до самой войны. А когда снесли, то в Посторомкино с десяток домов построили из ее кирпичей.
   - А железо с куполов куда подевалось?
   - Понятно куда - на кровлю. Только укладывали обратной стороной - тогда еще не принято было хвастаться разграблением храмов.
   - А твой домик строился после войны?
   - А вот этого, Андрюша, не надо! Дедушка у меня был богобоязненный и кирпичика с церковных стен не присвоил.
   - И за это его внуку выпало божье благословление! - воскликнул Аникеев и поделился своим планом. - Ванюша, ты, конечно, меня извини, но твой дедушка, живя в безбожное время, не должен был сторониться общественных устремлений и потакать религиозным предрассудкам. Он, как и все, натаскал железа с церковного купола и уложил его на крышу своего дома, разумеется - позолотой вниз. У тебя были протечки в крыше?
   - Ты о какой крыше?
   - О кровельном железе.
   - Не помню такого.
   - Вот видишь. В прежние времена умели золотить! С крышей твоего дома все было благополучно пока не случился пожар. Железо покоробилось от огня, а его позолота стекла на землю. И посмотри, что получилось! - Аникеев указал на только что изготовленный золотой слиток, который из эстетических соображений надраили металлической щеткой.
   - Дедушка бы не одобрил твою идею, - вздохнул Егупкин и почесал затылок. Аникеев продолжил.
   - А ты, как человек хозяйственный и аккуратный, собрал натекшее с крыши золото. Не валяться же ему на земле?! И придал золоту правильную форму. Кто после этого усомниться в твоей порядочности и аккуратности?
   - А если епархия потребует возвратить свое имущество?
   - Пусть сначала заберет церковные кирпичи из домов на вашей улице! А мы с тобой предложим наше золото банку.
   - А там поверят в твою версию?
   - Смотря сколько запросишь за унцию.
   - За что?
   - Сколько захочешь получить за товар?
   - Так мы его продадим?
   - Нет! Выложим золотыми брусочками забор вокруг сгоревшего дома!
   Дальнейшей разработке планов реализации золота помешал неожиданный визит. Неподалеку остановился Мерседес.
   - У кого-то чутье на золото, - недовольно проворчал Егупкин.
   Но гость, вернее гостья, ничего не подозревала о неожиданной находке друзей. Приехала Таисия Веденская, бывшая невеста Егупкина, а ныне - владелица агрофирмы и консервной фабрики "Накормлювсех".
   Веденская принадлежала к тем удивительным женщинам, которые с каждым годом становятся только краше. Как это им удается, непонятно. Веденская была пышной в некоторых местах брюнеткой с ясными и умными глазами. Строгий деловой костюм от Гуччи, выигрышно подчеркивал ее фигуру. Она и сейчас способна была сразить любого мужчину. А уж лет десять назад, да еще без всех этих лишних иностранных тряпок - тем более. Живым свидетельством тому был Егупкин.
   Погорелец Егупкин поднялся со скамьи, предложил своей бывшей подруге присесть. Веденская опустилась, осмотрелась по сторонам. Кто знает, может быть, лет этак двадцать назад она уже сиживала на этом месте и слушала соловьиные трели в перерывах между поцелуями с Егупкиным.
   - Ваня, мне сказали, что ты отказываешься переезжать в новую квартиру, - сказала Веденская. - Это правда?
   - Отказываюсь! Где родился, там и пригодился.
   - Не смеши. Ты родился на Луговой, а здесь жили твои дедушка и бабушка.
   - Вот и я скоро стану дедушкой... без бабушки.
   - Я не виновата - это твой выбор.
   - Да как ты можешь! - с Егупкина мгновенно слетела шелуха учтивости. - И месяца не прошло!
   Веденская тоже вскочила на ноги
   - Вот именно! Через месяц порадовал письмом. Просил не беспокоить и не отвлекать от службы!
   - Да ты с ума сошла! Какое письмо?!
   - Твое! Ты думаешь, я такая дура, что уничтожила его? Вот бог и покарал тебя за мои слезы! Теперь сидишь у сгоревшего корыта.
   - Покажи письмо, - прохрипел Егупкин.
   - Я твои писульки с собой не таскаю.
   - А если не таскаешь, так не выдумывай! Я никогда таких писем не писал. Я хотел застрелиться, когда узнал о твоей свадьбе.
   - Промахнулся?! Хорошо, я привезу письмо. Но сейчас мы говорим о квартире.
   - Не хочу ни о чем говорить, пока не увижу письма.
   - Хорошо, оно у тебя будет. Почитаешь, вспомнишь молодость.
   Веденская ушла, не попрощавшись.
   - Совсем с ума спятила! - еще долго возмущался Егупкин.
   - Для оправдания человек способен придумать что угодно, - заметил Аникеев.
  

Счастливая примета

  
   На следующий день Егупкин с Аникеевым направились в сторону банка. Вспоминая разговор с Веденской, Егупкин перебрасывал спортивную сумку с золотом с одного плеча на другое и всю дорогу возмущался. Неожиданно дорогу им перебежала черная кошка. Аникеев даже приостановился в нерешительности.
   - Не боись, - приободрил Егупкин.
   - Ты не веришь в приметы?
   - В кошек не верю. У моей соседки их было штук пять - и все черные. Только выйдешь из дома, какая-нибудь обязательно попадется, а то и две сразу. Так что на кошек у меня иммунитет. А вот в удачу от найденной подковы верю.
   - Ты находил подковы?
   - И не одну. На себе испытал.
   - Интересно. Расскажи, как это было.
   Егупкин не заставил себя упрашивать, тем более что по дороге в банк лучше говорить о чем-нибудь духоподъемном.
   - Случилось это в перестроечное время, еще до моей службы в армии, - начал Егупкин. - В институт я с первого раза не поступил, пришлось устроиться штамповщиком в кузнечно-прессовый цех. Но в те годы, как ты понимаешь, началась приватизация, бандитизация и оптимизация производства. Зарплату задерживали на полгода. Работали сдельно - сколько ни сделай, ничего не получишь. И тогда мне подумалось: "Эх, найти бы подкову для удачи!"
   - Да где б ты ее нашел в Посторомкино?
   - В своей голове! Попросил инструментальщиков сделать штамп с просечками, чтобы ковать подковы не старинным способом, как в деревенской кузнице, а мгновенно. Положил раскаленную металлическую полосу на штамп, нажал на педаль - пневматический молот вырубил готовую.
   - И получил премию за рацпредложение?
   - Какая премия?! Я ведь говорю, заплаты не было! Наштамповал я сотни три подков и в несколько заходов перетащил домой. Бросил у сарайчика под водостоком. Через неделю они поржавели так, словно отвалились от копыта полвека назад. Затем положил с десяток подков в холщовую сумку, оделся похуже и отправился на рынок. Сел там у входа на бордюрчик. На мне видавший виды линялый пиджачишко, обтрепанные штаны с бахромой и заплатами. Небритый, нечесаный, одним словом - потомственный селянин. Вытащил из торбы парочку подков, положил рядом на землю. Естественно, у людей, идущих на рынок, впечатление, что я пропил весь свой домашний инвентарь, а теперь вынес последнее - подковы, что валялись в сарае со времен коллективизации.
   Некоторые подходят, разглядывают - диковинно видеть настоящую подкову. Со мной рядом мужик транзисторными приемниками торговал, никто не обращает внимания - приелась электроника. А у меня - раритет! Интересуются - почем? Я много не просил, - признался Егупкин. - Одна подкова - дневной заработок на нашем заводе. Конечно, покупатели вертят в руках, удивляются, а я в это нахваливают товар и объясняю, как надобно обращаться с ним: "Подкова должна прибиваться к дверям рожками кверху, чтобы удача задерживалась в ней, как в бокале. А то иные приколачивают неправильно - вот фортуна и стекает мимо. Хозяину ничего не остается".
   Продам парку подков, вынимаю новые, так сказать, подкидываю дровишки в костер моего благосостояния. Андрюха, - завершил свой рассказ Егупкин, - я в то лето столько заработал, что на заводе и за десять лет не получишь! А ты говорил, подкова не приносит счастье.
   - Я про кошек говорил.
   - А что про них говорить? Кошка она везде кошка. Я соседских в то время хорошо подкармливал. Соседка не обижалась.
   Аникеев не успел уточнять, в каком смысле была упомянута соседка, поскольку друзья подходили к банку.
   Охранник банка встретил посетителей настороженно. Были они, конечно, без масок, но выглядели подозрительно. Помимо того, пришли с увесистой сумкой, в которой могло находиться что угодно.
   Друзья присели на диванчик. Терпеливо дождались очереди, указанной в талончике, полученном при входе. Когда оказались у окошка, за которым сидела сотрудница, Егупкин сказал:
   - Девушка, мы хотели бы арендовать ячейку в банковском сейфе, чтобы положить туда кое-что.
   - Паспорт.
   - Нет, золото.
   - Ваш паспорт, - повторила девушка.
   Егупкин достал паспорт. Сотрудница отсканировала страницы, внесла данные в компьютер и велела пройти в отдельную кабинку. Вскоре в кабинку явился упитанный сотрудник с заплывшими глазками. Но стоило Егупкину выложить золотой слиток на стол, глазки сотрудника выкатились наружу.
   - Что это?
   Друзья не ответили, предоставив сотруднику самому определить категорию товара. Слиток, надраенный металлической щеткой, а затем отполированный тряпочкой, сиял, как сувенирный Будда на восточном базара.
   Изумленный толстяк, захлопал глазами, вышмыгнул из кабинки и вскоре вернулся с подмогой. Это был старичок, причем в таком возрасте, до которого обычные люди не доживают. А если и доживают, то уже ничего не видят и не слышат. Но этот древний экспонат все видел и слышал. Он живенько просеменил к столу, с помощью увеличительного стекла изучил товар и вопросительно уставился на клиентов.
   Аникеев коротко объяснил версию происхождения золота:
   - Результат пожара.
   Но энергичная мумия, вероятно, не все поняла. Пришлось растолковать - полностью озвучить историю с кровельным церковным железом.
   Старичок, скорее всего, рожденный еще до закладки разграбленной церкви, слушал внимательно, кивал головой, но, похоже, услышанному не поверил.
   - Без декларации на товар ячейку сейфа предоставить не можем, - заявил он и тут же добавил, - сколько за него хотите?
   Аникеев сразу сообразил, что такие сотрудники для банка на вес золота и озвучил желаемую цену. Егупкин утвердительно кивал, что означало - решение окончательное и торговаться они не намерены.
   Но старик так изворотливо повел переговоры, что стало понятно - голова у него работает намного лучше, чем у клиентов. Он иносказательно растолковал владельцам золота, что лучше бы им проявить благоразумие, иначе можно оказаться за решеткой. Напрямую этого он, конечно, не говорил, но его месседж был понят.
   Одним словом, товарищи получили половину от того, на что рассчитывали. Причем на руки им выдали только четверть этой суммы. Остальные три четверти были положены на счет Егупкина, тут же открытый в банке.
   Из банка друзья вышли ограбленными, но, как ни странно, веселыми. Тяжести на сердце не было - она появилась на плече Егупкина, которого кособочила сумка с семью миллионами рублей. Еще двадцать один миллион числился на его счету.
  

Противно быть неимущим

  
   По дороге домой Егупкин то сыпал анекдотами, то начинал жаловаться, что ему надоели соболезнования по поводу пожара.
   - Сочувствие и жалость разрушают мою психику.
   - Социальная служба предлагала помощь? - спросил Аникеев.
   - Ни разу, - ответил Егупкин, тем самым оклеветав уважаемое ведомство.
   На обочине дороги, у места пожара, стоял служебный УАЗик с надписью на борту "Социальная служба". Завидев подошедших, из него выпрыгнула удивительно красивая женщина. На голове ее была шляпка, напоминающая цветочный букетик, за спиной - небольшой красный рюкзачок. Лицо ее с неестественно голубыми и большими глазами сияло без всякого макияжа. Аникеев даже опешил от столь редкостной красоты. Егупкин же недовольно хмыкнул:
   - Опять она.
   - Кто это?
   - Клавдия.
   Женщина подошла, представилась:
   - Клавдия - руководитель социальной службы.
   - Андрей, - ответил Аникеев, с удовольствием пожимая крохотную ладошку.
   Клавдия обернулась к Егупкину.
   - Иван Петрович, мне надобно обследовать ваши жилищные условия и оказать необходимую помощь.
   - Где вы видите жилище?! - возмутился Егупкин.
   - Но вы где-то живете?
   Аникееву пришлось вмешаться в разговор. Он опасался, как бы Егупкин не объявил своим жилищем сарай, где вперемежку с плавильными приспособлениями валялись куски золота и свинца. Еще Аникееву подумалось, что рассерженный Егупкин может распахнуть сумку и продемонстрировать, что в благотворительности не нуждается.
   - Если хотите знать, где живет Иван Петрович, - сказал Аникеев, - то можете поехать домой, зайти в подвал или погреб и получить полное представление о его жилищных условиях.
   - Не обижайтесь, но его дом сгорел, и мы обязаны реагировать.
   - А вы знаете, почему он сгорел? - неожиданно спросил Егупкин.
   - Откуда мне знать.
   - Мне не понравилась его планировка.
   - Не поняла?..
   - Что тут непонятного? Мой дом, хочу - живу, хочу - поджигаю!
   Аникееву снова пришлось вклиниться в разговор и попытаться загладить нервозность Егупкина.
   - Видите ли, Клавдия, избавиться от дома с помощью огня намного дешевле, чем демонтировать его традиционным способом. В последнем случае потребуются рабочие, экскаваторы, машины... А ближайшая свалка за восемь километров. Можете не сомневаться, водители припишут столько ходок, что до пенсии не рассчитаешься!
   Клавдия приняла объяснение Аникеева за издевательство. Она достала из папки листок бумаги, протянула его Егупкину.
   - Вот здесь распишитесь.
   - Что это?
   - Отказ от получения помощи.
   Егупкин охотно расписался, и Клавдия уехала.
   Аникеев спросил Егупкина:
   - Ты ее знаешь? Кто это?
   - Мое недоразумение.
   - Хотел бы я иметь такое недоразумение!
   - А вот я не хочу! Имел удовольствие знать ее ближе.
   - В каком смысле?
   - Не в том, о котором ты подумал. Но домой к ней заходил.
   - Перестань изводить загадками. Объясни.
   Егупкин поставил сумку на землю, опустился на скамью.
   - Она иной раз приходила в шахтоуправление, где я работал. Все мужики, видя ее, начинали сходить с ума.
   - Не удивительно. А ты?
   - А я что, не мужик?! Как-то спросил ее: "Красавица, вы все время ходите с рюкзачком. Уж не ангельские ли крылышки прячете там?
   - Так и сказал?
   - Само вырвалось. А она в ответ: "Иван Петрович, если хотите, рюкзачок можно и снять. Тогда и увидите, что находится под ним". И так улыбнулась, что я сразу понял, она позволит снять не только рюкзачок.
   - Ох, и плутовка! - мечтательно вздохнул Аникеев.
   - Еще какая, - согласился Егупкин. - Я тогда совсем потерял голову. Она взяла меня за руку и повела к себе домой, словно теленка. Живет она в центре города, в роскошной квартире. Живет одна - уточнил Егупкин. - Только мы переступил порог, я словно оказался в раю. Ароматы цветов, точно в оранжерее. Даже голова закружилась. В прихожей стояла вешалка для одежды, где висели ее яркие плащики, а сверху - полка, на которой лежали штук семь разноцветных шляпок в виде букетиков. Этими шляпками она всех мужиков с ума сводит.
   - И женщины, наверное, завидуют.
   - Само собой. Только вошли в квартиру, она обернулась ко мне и бросилась на грудь.
   - Прямо на пороге?
   - Не сходя с коврика. Обняла и говорит: "Ванюша, убедись, что я без ангельских крыльев". Я обнял ее, провел рукой по спине под рюкзачком. Она затрепетала, словно листок на ветру, и пошла в спальню, приглашая за собой. Я сдернул с головы картуз, бросил на полку с ее шляпками. Одна шляпка свалилась вниз, я поднял ее и замер... Шляпка изнутри была выложена черных бархатом, а в бархате два конусных углубления! Ошибиться было невозможно. Углубления предназначались... для рожек. Шляпка надевались на рожки, тем самым скрывая их. Я поднял голову и увидел, что Клавдия в это время стоит в проеме двери, ведущей в спальню. Стоит обнаженная, только шляпка на голове. Она увидела, что я держу шляпку тыльной стороной и разгадал ее тайну. Лицо ее исказилось от боли. Меня от этой гримасы словно взрывом отбросило в дверь. Уже на лестнице я услышал, - а может, мне только почудилось - ее громкие рыданья.
   Вот и все, что я знаю, о Клавдии, - завершил свой рассказ Егупкин.
   Аникеев перекрестился.
   - А ты трезвый был в тот день?
   - Как стеклышко. Хотя потом пару дней не просыхал.
   - Она ко всем пристает, или только к тебе?
   - За других не знаю. Но если бы у нее было что-то с другими, в городе знали бы.
   Не успел Егупкин окончить историю о Клавдии - руководителе социальной службы, как рядом с ними остановился еще один автомобиль. Это был мерседес Веденской. Таисия вышла из машины, сдержано поздоровалась и протянула Егупкину желтый листок - его армейское письмо.
   Егупкин взял листок, углубился в чтение. Веденская стояла рядом, готовая ринуться в бой, если он вздумает отказаться от авторства.
   Егупкин именно так и поступил. Но сделал это вовсе не с горячностью, а с благодушной улыбкой. Егупкин ткнул пальцем в листок.
   - Таисия, букву "д" я никогда не пишу хвостиком вниз. Здесь она висит... - как именно висит хвостик, Егупкин не уточнил. - И "ж" тоже не моя. Если решила подделать письмо, так хотя бы сначала почерк изучила!
   Веденская выхватила письмо из рук Егупкина, внимательно уставилась в него. Предполагаемый автор свесился через ее плечо и указал еще на одно несоответствие.
   - А здесь буква "д" задрала свой хвост. Уж если наводишь тень на плетень, так наводи одинаково.
   - Тебя совесть грызла, вот ты и писал по-разному!
   - Да клянусь тебе - это не мое письмо!
   - А я клянусь, что получила его по почте.
   Аникееву пришлось вмешаться и сделать глубокомысленный вывод, достойный Шерлока Холмса.
   - Если Иван Петрович этого письма не писал, а вы его не фальсифицировали, то это дело рук кого-то третьего. Остается всего выяснить, кто он? Кому выгодно было вас рассорить? В таких случаях говорят "ищите женщину".
   - Или мужчину! - Веденская сложила письмо, сунула его в сумочку и решительно направилась к машине. Аникееву с Егупкиным показалось, что у нее появились соображения по поводу авторства письма.
   - Вот так номер! - выдохнул Егупкин. - Ты веришь ей?
   - А ты?
   - Я... верю.
   - Правильно и делаешь. Иначе она бы не хранила подделку столько лет и, тем более, не стала бы показывать тебе.
   - Не будь этой бумажки, мы бы уже лет десять жили вместе!
   - Ну, не знаю. Некоторые и через месяц разводятся. Но ты, похоже, до сих пор ее любишь.
   - С чего ты взял?
   - Пустая графа в твоем паспорте подсказывает. Или в Посторомкино мало красивых женщин? А если уж так переборчив, то устройся матросом в торговый флот и найди себе таитянку или эскимоску.
   Егупкин опустил совет товарища мимо ушей. Это еще раз доказывало, что ни одна из названных претенденток - и даже две сразу - не смогли бы заменить в его сердце Веденскую.
  

Дом на колесах

  
   Как уже говорилось, с первой минуты своего появления на свет Аникеев принял решение помогать людям. Мог бы он помочь и советами. Один из них, например, звучит так: "Если у вас появятся деньги, то не бегайте с ними по городу и не вопите от радости".
   Но, к сожалению, наши герои поступили именно так. Как же иначе расценить их поход в банк? Кто-то из его сотрудников обязательно сообщит родственникам и знакомым, что в Посторомкино появились миллионеры.
   Егупкин по этому поводу сказал:
   - Нам срочно надо опровергать опасные слухи! Не хватало еще плодить завистников. Предлагаю купить самый дешевый строительный вагончик, поставить его у входа в погреб. Пусть думают, что у меня нет денег на постройку нового дома. Вот через годик, или через два... когда подкоплю... тогда и подумаю о серьезном жилище.
   - С вагончиком я согласен, - ответил Аникеев. - Но зачем загораживать вход в погреб? Как мы попадем к нашим... отсутствующим миллионам?
   - Элементарно. Прорубим в полу вагончика люк, замаскируем линолеумом...
   - ...И заживем как хозяйка медной горы.
   - Не медной. Сам знаешь, какой.
   Вскоре друзья так и поступили. Вход в погреб они загородили обитым жестью строительным вагончиком. Изготовили мебель по спартанскому методу. При входе в столь бедное жилище всякий гость проникался к Егупкину состраданием - в каких невыносимых условиях приходится коротать свои лучшие годы несчастному погорельцу!
   А годы у него, да и у Аникееве, прямо скажем, были не худшие. Аникееву, как уже говорилось, в то время исполнилось тридцать, Егупкин был на десять лет старше его.
   Многих миллионеров - особенно наследственных - в такие сроки настигает меланхолия, а то и настоящая депрессия. Чтобы уберечься от подобной напасти два товарища решили купить еще один дом - дом на колесах. Иными словами - автодом, который напоминает автобус со встроенной в него бытовой техникой.
   Поначалу Егупкин противился такому приобретению, опасаясь прослыть богачом. Но Аникеев убедил его доводом, что не обязательно парковать автодом рядом со строительным вагончиком. Егупкин прислушался к совету, и, купив машину, друзья спрятали ее на автостоянке в пригороде.
   - Если вдруг загорится наш вагончик, - рассудил Аникеев, - мы всегда сможем забраться в дом на колесах и уехать от неприятностей. Зачем проживать в огнеопасной местности?
   А Посторомкино тем временем и в самом деле сделалось очень опасным. После несчастья с домом Егупкина, в городе случилось еще несколько пожаров. Причиной, скорее всего, была не столько летняя сухая погода, но и заметка в "Посторомкинском вестнике". Неизвестный автор, подписавшийся "Иван Крюков", высказал предположение, что домик Егупкина сгорел вовсе не от молнии, а от желания хозяина обогатиться с помощью страховки. Якобы Егупкин собственноручно поджег свой дом, предварительно не забыв застраховать его на приличную сумму. Для большей гарантии он задействовал и пожарных, у которых не состыковались шланги.
   Аникеев спросил Егупкина:
   - Как ты думаешь, кто этот Иван Крюков?
   - Как бы не Бродников.
   - Какой Бродников?
   - Ты меня удивляешь! Учредитель и собственник банка "Благодетель", в котором нас ограбили. Ему принадлежит и страховая компания "Доброхот". Скорее всего, этой заметкой он мечтает остановить эпидемию пожаров и предупреждает, что новые погорельцы ничего не получат. Я давно знаю этого мерзавца.
   - В школе вместе учились?
   - Женихались вместе. Это он женился на Таисии, когда я ушел в армию. Но через месяц развелся.
   - Не сошлись характерами?
   - Ей не понравился... его почерк.
   Аникеев открыл рот от удивления.
   - Ты правильно понял, - сказал Егупкин, - мое письмо из армии, скорее всего, написал он.
   - А мы побежали к нему с нашим золотом?!
   - И заметку о поджогах написал он. Вероятно, хорошо заплатил, иначе бы в газете побоялись печатать явную клевету.
  

Визит старика Костюшко

  
   В тот день Аникеев и Егупкин сидели на скамье у своего строительного вагончика. Ожидали приезда Веденской.
   - Ванюша, как ты думаешь, - спросил Аникеев, - кто из миллиардеров сегодня самый богатый?
   - Не знаю. Говорят, Билл Гейтс.
   - Неправду говорят.
   - Илон Маск?
   - Тоже нет. И Билл Гейтс и Маск по сравнению с тобой нищие на паперти. Если посчитать, сколько золота можно выплавить из свинца, то в калькуляторе нулей не хватит для подсчета твоих денег.
   - Наших, - поправил Егупкин.
   - Не возражаю, - согласился Аникеев. - На двоих тоже неплохо. Главное - разумно подойти к сбыту драгметалла!
   Но Егупкин в этот момент не расположен был забивать голову вопросами реализации товара. Должна была подъехать более ценное сокровище - Веденская.
   Два товарища все больше склонялись к версии, что Веденская не подделывала письма Егупкина из армии. Зачем все так усложнять? Сообщила бы, что разлюбила - и дело с концом.
   Вскоре подъехала Веденская. На этот раз она выглядела еще эффектней, чем в прошлый раз. Вероятно, ей хотелось произвести впечатление на Егупкина. Это ей удалось, но Егупкин не подал виду и держал себя строго. Уже через минуту после приезда Веденской он спросил:
   - Ты подожгла мой дом из мести, или тебе понадобилась территория для овощехранилища?
   - Как ты мог такое подумать?! Хотя овощехранилище мне действительно нужно.
   - Тогда кто поджег дом?
   - Не знаю, - Веденская опустила невинные глаза, в которых присутствовала какая-то недоговоренность.
   - Кому он мешал?
   - Может быть гольфистам? - предположила Веденская.
   - Каким гольфистам? - удивился Егупкин.
   - Бродников мечтает построить в Посторомкино гольф-клуб. А земли сельхозназначения ему не выделяют. Единственный вариант - этот курган и прилегающие к нему неугодья. Он мечтает срыть курган, и с помощью его грунта создать волнистое поле для гольфа.
   При упоминании о возможном исчезновении кургана Егупкин озаботился о посторомкинской детворе.
   - С этого кургана детишки зимой съезжают на санках?
   - У меня бы они и дальше с него съезжали, - успокоила Веденская, - я не Бродников, ничего сносить не собираюсь.
   - Твой вариант лучше, - согласился Егупкин. - Но я не хочу покидать место, где столетиями проживали мои предки.
   Веденская смерила его ироничным взглядом. Егупкин повернулся к Аникееву.
   - На месте сгоревшего дома мы собираемся построить новое жилище! Ведь построим?
   - Обязательно, - заверил тот. - Но и Таисию Николаевну не надо обижать. Построим для нее овощехранилище. Ведь построим?
   - Какой разговор! И копейки за это не возьмем, - согласился Егупкин.
   Веденская, вероятно, подумала, что мужчины издеваются над ней.
   - Да вы хоть знаете, сколько стоит современное овощехранилище?!
   - И знать не хотим! - отрезал Егупкин. - Выбирай участок, оформляй разрешение на землю, и через три месяца у тебя будет овощехранилище. Но только не подземное, в виде норы, а самое современное - на открытой местности и с мощными холодильными установками.
   Егупкин говорил так уверенно, что Веденская усомнилась в его здравомыслии. Помешательство, по ее мнению, было тихим, во всяком случае, незаметно, что Егупкин собирается буянить.
   На душе у Веденской сделалось горько. Только недавно выяснилось, что Егупкин не писал злополучного письма, и забрезжила надежда, что он еще любит ее, и они смогут жить вместе. А тут обнаружилось его психическое расстройство. Невелика радость жить с ненормальным!
   - Выбирай и оформляй участок, - повторил Егупкин.
   Аникеев попытался успокоить Веденскую.
   - Таисия Николаевна, делайте, как говорит Иван Петрович. И не удивляйтесь. Тут есть одно обстоятельство... но только пусть оно остаться между нами. Как бы это сказать... Дело в том, что Иван Петрович... получил серьезное наследство!
   Егупкин удивленно уставился на товарища .
   - Видите, - продолжил Аникеев, указав на Егупкина, - он осуждает меня за болтливость. У него в Америке умер дядюшка и оставил... кое-какие крохи. Ведь так, Иван Петрович?
   Егупкину ничего не осталось, как утвердительно кивнуть, согласившись с неожиданными американскими крохами.
   - Так, - подтвердил Егупкин и, чтобы поскорее уйти от щекотливой темы с несуществующим наследством, спросил Веденскую:
   - Таисия, подскажи, а с чего это Бродников решил затеять гольф-клуб?
   - Узнал, что я хочу построить овощехранилище и решил перейти дорогу.
   - Но зачем? Ведь вы расстались по-хорошему.
   - Не хочу говорить об этом.
   - Тогда подскажи, кто мог написать письмо от моего имени? Думаю, Бродников не большой специалист в каллиграфии.
   - Это, скорее всего, дело рук Костюшко. Но вы его не знаете.
   - Григория Борисовича? Старичка из банка?
   - Вы встречались с ним?
   - Доводилось, - объяснил Аникеев, - когда помещали наследство Ивана Петровича в ячейку. - Но у дедушки руки так дрожат, словно стреляет из автомата.
   - Ничего у него не дрожит. Изображает немощного. Может писать и левой, и правой, а если захочет, то и двумя сразу. Думаете, зачем Бродников его держит при себе?
   - Для поддельных писем?
   - И для завещаний, - выпалила Веденская и тут же осеклась, сообразив, что сказала лишнее.
   - Если начала, то продолжай, - сказал Егупкин.
   Веденская помедлила, а затем отважилась на откровение.
   - Как вы думаете, откуда у Бродникова появились первые деньги?
   - У него был водочных бизнес.
   - Не у него, а у них с компаньоном. Потом они затеяли какую-то медицинскую фирму. Какую именно, я не знаю. Но после этого с ними что-то случилось. Бродников словно озверел, а компаньон неожиданно застрелился.
   - Всякое бывает, - предположил Аникеев.
   - Но в тридцать лет не пишут завещание в пользу компаньона.
   - Ты хочешь сказать?.. - удивился Егупкин.
   - Я сказала лишь то, что знаю. Завещание нашли в бумагах фирмы. А всю документацию у них вел Костюшко. Он и сейчас заведует всем делопроизводством в банке Бродникова.
   - Тогда почему старик не оформил завещание на себя?
   - Это у него спросите! Вернее, не вздумайте спросить. Он сообщит об этом Бродникову, и с вами всякое может случиться.
   - И ты вышла замуж за этого человека?! - возмутился Егупкин.
   - Я развелась, как только узнала его ближе. Но он уверен, что я буду молчать. А старик Костюшко боится его пуще смерти.
   - Но как ты могла выбрать его?!
   - Это он меня выбрал. Я получила твое письмо из армии, а он увивался за мной. Только потом я узнала, что делал он это на спор с компаньоном. Они доказывали друг другу, что теперь могут все что угодно.
   Егупкин сокрушенно покачал головой.
   - Хороши дела. А мы зачем-то обратились в его банк.
   - Разместили там наследственные деньги, - уточнил Аникеев.
   Вероятно, вместе с "американским наследством" Егупкин получил и способность притягивать владельцев дорогих машинах.
   Рядом остановился люксовый "Ауди". Из него, кряхтя и опираясь на тросточку, выбрался банковский старичок Костюшко.
   Когда поздоровались, Аникеев, указывая на скамью, сказал:
   - Присаживайтесь Григорий Борисович.
   Старик опустился на скамью, прислонил к ней тросточку, огляделся по сторонам.
   - Извините, у меня много дел. До свиданья, - сказала Веденская и пошла к своей машине. Старик провел ее восхищенным взглядом.
   - Ладная девица! Далеко пойдет. Что ей понадобилось?
   - Ничего, - ответил Егупкин. - Проезжала мимо, увидела нас, остановилась на минутку.
   - Толковая - знает, где останавливаться.
   - Мы давно с ней знакомы, - пояснил Егупкин.
   - Значит, еще с молодости понимала, с кем стоит связываться.
   - Григорий Борисович, вы о деньгах, что появились у моего друга? - спросил Аникеев.
   - И о деньгах, и о золоте, которому нет цены.
   - Как это нет? - удивился Егупкин. - Вы сами назначили цену, и она вас устроила.
   - Цена-то подходящая, - согласился старик. - Только не надо врать, что золото церковное.
   Друзья не нашлись, что ответить.
   - С вашим золотом мы еще намучаемся, - продолжил старик, - уж больно в нем много свинца и примесей, которые редко встречаются.
   - Ничего удивительного, - заметил Аникеев. - Натекло с купола.
   - Да и с десяти куполов столько не натечет!
   - Уж не хотите ли вы сказать, - возмутился Аникеев, - что мы его наварили, как мыло?!
   - А почему бы и нет? Я наслышан о ваших изобретениях. А золото уж очень необыкновенное.
   - Не блестит?
   - Блестит, но все равно странное.
   - Что вы хотите?! - театрально возмутился Егупкин. - Мы не отвечаем за мастеров, золотивших церковные купола.
   - Что я хочу... - старик решительно уставился на Егупкина. - Хочу узнать, как вы его сделали?
   - Сделали?! - Егупкин притворно захохотал. - Спасибо за комплимент. Нашли алхимиков!
   Старик поднялся на ноги.
   - Не валяйте дурака и не играйте с огнем! Сделайте на пробу еще пару килограммов и получите за него настоящие деньги. Но только сделайте так, чтобы Бродников не узнал о второй партии.
   Егупкин с Аникеевым переглянулись - они никогда не встречали такого наглого старика.
   Костюшко угадал их мысли.
   - Вы химики еще те, но в бизнесе ничего не смыслите. И вам очень повезло, что встретились со мной. Иначе бы вас давно уже слопали и косточек не оставили! Я запрошу самую малость.
   - Сколько? - спросил Егупкин, тем самым признав рукотворное происхождение золота.
   - Сотую долю от его стоимости.
   Друзья подумали, что ослышались.
   - Я уже стар и мне много не надо, - с этим словами Костюшко направился к машине.
   Из сказанного Егупкин с Аникеевым поняли, старик ни в деньгах, ни в золоте нуждается. Но тогда зачем обратился к ним?
  

Удивительный таймер

  
   Во время следующей встречи Костюшко рассказал о своих проблемах. Как выяснилось, самое тяжелое в его жизни - работать с Бродниковым.
   - Первое время, - признался старик, - когда мы познакомились, он мне здорово помогал. У меня тогда пошаливало зренье, и он оплатил операцию на глазах. Теперь я вижу идеально, а вас - так насквозь. Затем отказала почка - потребовалась трансплантация. Ее тоже сделали за его счет. Были и другие хирургические вмешательства.
   - Да вы ходячее собрание запчастей! - воскликнул Егупкин. - Живете благодаря Бродникову еще и жалуетесь на него! Чем он вам не угодил?
   - А тем, если вздумаю уйти от него, то сразу умру!
   - То есть как?
   - Во время операции на сердце вместе с кардиостимулятором мне вживили микроскопическую помпу с ядом. Пульт от этой штуки у Бродникова. Стоит ему нажать кнопку, и меня через минуту не станет!
   - Да это бред какой-то! Зачем вас убивать таким хитрым способом?
   - Затем, чтобы я делал все, что он прикажет, и не вздумал болтать лишнего!
   - И какие были приказы?
   - Всякие, - неопределенно ответил старик.
   - Но если Бродников узнает о нашем разговоре?...
   - Теперь уже все равно. Сил больше нет - живешь, словно перед казнью!
   - Если начали рассказывать, то выкладывайте, что вам поручал Бродников, - сказал Егупкин.
   Старик колебался, вероятно, опасаясь, как бы из одной зависимости не угодить во вторую.
   - Григорий Борисович, - сказал Аникеев, - будем откровенны. Вы правы. Мы изготовили золото химическим способом. Видите, мы ничего не скрываем, и теперь мы с вами в одной лодке.
   - Это хорошо, - выдохнул старик. - Втроем безопасней. Бродников - хитрое и умное чудовище! Он никогда не оставляет следов. Когда застрелился компаньон, он приказал мне написать завещание в свою пользу.
   - Мое письмо из армии тоже написали вы?
   - Попробовал бы не написать! Если бы только письмо! Я подготовил столько документов на его врагов!
   - И кто они - его враги?
   - Все, кто осмелится перейти ему дорогу. Откажись кто-то из депутатов проголосовать за выделение нужного ему участка земли, то у депутата сразу появляются проблемы. Например, узнает об измене жены, даже если та и не изменяла ему. Или в ящике рабочего стола обнаружится взятка - меченые деньги, которые найдет полиция. В крайнем случае, может и убить.
   - Убить?!
   - Не сам, конечно. Для этого у него есть специальный человек. Но кто он, и кого убивал, я не знаю. Так что если с вами что-то случится, я буду никудышным свидетелем - мрачно пошутил старик.
   - Никогда не думал, что в Посторомкино водятся такие хищники! - воскликнул Аникеев. - Но почему он не поедет в столицу? Там ему есть где развернуться.
   - Я ведь сказал, он чудовище умное. В столице можно нарваться на себе подобных. Поэтому, как сказал поэт, лучше жить в провинции у моря. Посторомкино, конечно, город не морской, но тут намного безопасней.
   - Теперь я в этом не уверен, - сказал потрясенный Егупкин.
   - А вы еще зачем-то купили дом на колесах! - вставил старик.
   - Какой дом?
   - Который прячете от людей.
   - Как вы узнали о нем?
   - Узнал, и все.
   - В таком доме легко скрываться от врагов, - объяснил Аникеев, - запрыгнул в машину, и поминай как звали.
   - Тут вы, пожалуй, правы, - согласился старик.
   После разговора со стариком Аникеев с Егупкиным долго еще не могли прийти в себя.
   - Надо все хорошенько обдумать, - сказал Егупкин. - Сколько на твоих часах?
   - Сейчас не на часы смотреть надо, а на таймер, - ответил Аникеев.
   - На какой еще таймер?
   - Который еще не придумали, но который каждому нужен до зарезу.
   - Спасибо, объяснил, - съехидничал Егупкин.
   - Хорошо, растолкую. Ты ведь знаешь, медицина теперь достигла такого уровня, что в каждом человеке находит уйму болезней?
   - Знаю. Здоровых совсем не осталось.
   - А если кто-то думает, что здоров, то пусть пройдет обследование и убедится, что ошибался.
   - Мне постоянно звонят из поликлиники, приглашают на диспансеризацию. Никогда не ходил.
   - Значит, опасаешься таймера.
   - Да объясни ты в конце концов!
   - Что тут неясного? Например, прошел ты обследование, сдал все анализы. После этого искусственный интеллект изучит результаты, определит болезни и на их основе математическим способом выведет, сколько тебе осталось до смерти. Цифровизация!
   - Глупость какая-то!
   - Глупость для тех, кому не понравится итоговый результат. Но против математики не попрешь - наука точная. И вот, после всех этих процедур человеку надо бы выдавать таймер-браслет. Этот прибор должен указывать, сколько хозяину осталось до момента, когда его затолкают в гроб и украсят цветами - с цветочками покойник лучше смотрится.
   - Меня бы раздражал такой браслет на руке.
   - Цифровизация многим не нравится. Но природу не обманешь. В прежние времена говорили "на все воля божья".
   - Вот именно - божья.
   - А я и не спорю! - согласился Аникеев. - Только теперь и у нас появилась возможность сделаться богами. Раньше только господь имел доступ к такому таймеру и командовал: "Все! Пришло время ликвидировать этого гаврика!" А теперь и мы не лыком шиты - знаем все расклады наперед и можем распоряжаться своим временем. Захочется тебе, например, отправиться на южный курорт. А в турбюро объяснят, что с перелетом это займет три недели. Вдобавок обгоришь там на солнце, да еще какое-нибудь вертихвостку найдешь.
   - Ужас!
   - Ты о женщинах?
   - О таймере твоем! Наблюдать, как утекает жизнь. Считать, сколько осталось минут.
   - Напротив - полное спокойствие. Таймер показывает, что сковырнешься нескоро - живи и радуйся. Это тебе не вертеться по ночам, думая, что можешь умереть в любую минуту!
   - Все равно тоскливо наблюдать, как на глазах утекает жизнь.
   - Не нравится - не наблюдай. Глядись в зеркало и убеждайся, что молодеешь с каждым днем. Только любуйся недолго, не теряй драгоценное время, делай что-нибудь полезное для себя и для людей.
   - Уговорил, - согласился Егупкин. - Хватит болтать, пойдем приготовим новую партию золота.
  

Трудоустройство Егупкина

  
   Через пару дней Егупкин с Аникеевым снова встретились с Костюшко. Встречались они тайно. Старик получил обещанный золотой слиток и удостоверился, что имеет дело с настоящими алхимиками. Друзья даже денег с него не потребовали.
   - Для нас это пустяк, - объяснил Аникеев. - Наши возможности безграничны.
   Старик засмеялся, вернее, заквохтал подобно курице.
   - Всему есть предел. Бродников поручил мне подыскать киллера - не хочет привлекать своего специалиста для мелкой работы.
   - Для какой такой мелкой работы? - спросил Егупкин.
   - Он хочет избавиться от вас.
   - Что?! Не может быть! Чем мы ему помешали?
   - Это у него спросите. Только знаю, что он закрывает все свои проекты в Посторомкино и перебирается в другое место. А тут решил все зачистить. Будет лучше, если вы на некоторое время исчезните.
   - Спасибо, что предупредили. Будем осторожны.
   - Осторожность не поможет. Если он что-то надумал, то сделает.
   - Тогда обратимся в полицию.
   - У него там свои люди. И он догадается, что я предупредил вас.
   - И что теперь делать? - спросил Аникеев.
   - Вы - изобретатели. Вот и думайте. А мне поручено найти киллера.
   - Когда найдете, покажите его нам - всегда интересно встретиться с человеком, который лишит тебя жизни, - мрачно пошутил Егупкин.
   - Могу показать прямо сейчас.
   - Он приехал с вами?
   - Нет.
   Егупкин обернулся к товарищу.
   - Андрюха, ты что-нибудь понимаешь?
   Ответом ему был недоуменный вид Аникеева.
   Старик откашлялся в кулачок и сказал:
   - Есть только один выход - вы должны убить себя сами.
   - И не уговаривайте! - возмутился Егупкин. - Даже не подумаем!
   - Вы неправильно поняли. И я вас понимаю - предложите мне покончить с собой, я тоже не соглашусь. Но вы должны умереть - в живых вам оставаться опасно.
   - Не говорите загадками! - возмутился Аникеев. - Выкладывайте, что придумали?
   - Вы должны оказаться и жертвой, и убийцами.
   - Это как?
   - Сейчас объясню. Но проблема в том, что для этого вам придется познакомиться с Бродниковым.
   - Спасибо, мы уже знакомы - встречались, когда приходили в банк.
   - В том-то и беда. Он запомнил вас. Но кому-то из вас все равно надо предстать перед ним в роли киллера, который согласился бы прикончить вас.
   - Да как это возможно?!
   - Надо будет загримироваться.
   - Он что, не увидит, что перед ним человек в гриме?!
   - Конечно, увидит. Но примет это за осторожность опытного специалиста, идущего на мокрое дело и не желающего светиться.
   Егупкин все еще не мог поверить в реальность задуманного. Старик объяснил подробнее.
   - А через некоторое время, после первой встречи с Бродниковым, киллер снова явится к нему и доложит, что задание выполнил, то есть якобы прикончил вас. Обратите внимание - якобы. Это намного лучше, чем кто-то другой прикончит вас на самом деле.
   Егупкин наконец-то понял, что придумал старик.
   - Стало быть, я останусь в живых и в старости смогу рассказывать внукам, что жизнь после смерти существует, - ухмыльнулся он. - Но если меня якобы не станет, то как мне жить дальше?
   - Обыкновенно. Ведь другие живут под другим именем и не печалятся.
   - Что-то я таких не видел.
   - Видел. Один из них находится тут.
   Егупкин повертел головой в поисках человека, живущего под другим именем.
   - Это я, - подсказал старик.
   Аникеев с Егупкиным одновременно воскликнули:
   - Вы?!
   - Да. Вы думаете, почему я оказался в Посторомкино, если родился и вырос в столице?
   - Но вы по специальности бухгалтер, а не убийца.
   - Вот бухгалтерия и довела меня до такой жизни, - вздохнул старик. - В то время я работал аудитором в одном из московских ведомств. Как-то мне поручили проверить отчетность сибирской нефтяной компании. Я поехал к ним и крупных нарушений в их бумагах не обнаружил. Заметил лишь два маленьких отступления от инструкции, которые, по совести говоря, можно было оставить без внимания. Но хорош бы я был ревизор, ничего не отыскав! В конторе сразу бы возникли вопросы по поводу моей квалификации. Поэтому по приезде домой я решил упомянуть эти два мелких нарушения. Я понимал, и начальство останется довольно, и в нефтяной компании к такому пустяку отнесутся с пониманием.
   Из командировки я возвращался поездом. В купе напротив меня сидел страдальческого вида мужчина лет сорока. Глядя в окно, он то и дело тяжело вздыхал. Мы познакомились. Ехал он, как и я, в столицу. После очередного его вздоха я предположил, что он отравился в станционном буфете и предложил ему мезим и активированный уголь, который всегда возил с собой.
   - Не поможет, - ответил попутчик и, откинув полу пиджака, добавил, - потрогайте вот здесь, у меня, наверное, сломано ребро.
   - Господи! Где же вас так угораздило?! - я засунул руку под его пиджак и натолкнулся на что-то твердое. Невольно вырвалось: "Что это?!"
   - "Макаров", - объяснил пассажир. - Если б вы знали, как он мне надоел! При моей профессии без него и шагу не ступить.
   - Извините, при какой профессии?
   Попутчик недоуменно уставился на меня.
   - Вы не догадываетесь, кто я? Тогда очень удивитесь, когда узнаете, что обойма в этом пистолете предназначена для вас.
   Я действительно удивился.
   - Как для меня?!
   Лицо собеседника вновь приняло страдальческий вид.
   - Хоть бы один из вас встретил такое известие спокойно! Думаете, мне приятно вас убивать?! Сегодня прикончу вас, а завтра - новый заказ. Ни минуты покоя! Да ваши простреленные головы мне уже ночами сняться! Вам-то хорошо - похрипел минутку и успокоился. А у меня - конца и края нет! Сначала соображай, как бы вас грамотно хлопнуть, затем придумывай, как замести следы. Только все провернешь как надо, только свободно вздохнешь - готовься к новому делу. Постоянная суета! Вы, я вижу, человек отзывчивый, должны меня понимать.
   - По... понимаю... Но и вы должны понять - меня не за что убивать!
   - Как это не за что?! А кто обнаружил ошибки в годовом отчете?! Если в столице потянут за эти ниточки, то выйти на миллионные растраты. В компании решили подстраховаться - им другого не остается.
   - Ошибки в отчете?! Да я забуду о них и нигде никогда не упомяну.
   - Понятно дело не упомяните - покойники не шибко разговорчивы. Как вы мне все надоели! - вновь воскликнул он. -- У меня из-за вас давление под сто восемьдесят, того и гляди свалюсь от инфаркта!
   - К тому времени я немного оправился от потрясения, - продолжил свою историю Локтюшко. - Умирать мне не хотелось, но и проблемы убийцы были понятны - работа не сахар. Это вам не чаек попивать, листая бухгалтерские ведомости. Я поинтересовался у киллера.
   - А поменять профессию не думали?
   - Постоянно только об этом и думаю. Но в некоторых кругах я хорошо известен. Отыщут и спросят за саботаж. Вот если бы найти человека, согласного поменяться со мной личностями.
   - Не понял?
   - Да что ж тут непонятного? Поменяться личностями, то есть - документами. И судьбой, конечно!
   - Я бы охотно, но, извините, не могу - не умею убивать людей, и в конторе ожидают отчета.
   - Не дождутся. Даже если мы поменяемся документами. Я ничего не смыслю в бухгалтерии. У меня с арифметикой всегда были нелады - не могу посчитать, скольких отправил на тот свет. Так вы не согласны?
   - С чем?
   - Забрать мои документы и мою профессию.
   - Но я ведь сказал, что не умею убивать людей.
   - Да что ж это такое! - опять возмутился киллер. - Кто вас заставляет убивать?! Берите документы и занимайтесь чем хотите - хоть аквариумных рыбок разводите. Главное, не показывайтесь в своей конторе и в столице. А я отправлю заказчику сообщение, что задание выполнил, и вы уже там, - киллер поднял глаза к потолку, но затем поправился, - вернее, там. - Его палец указал вниз. - Доложу, что закопал вас в лесу.
   - Мне сделалось плохо от его объяснений, - признался старик. Но все-таки я нашел в себе силы спросить:
   - А где я буду жить под вашим именем?
   - Да где хотите. Гонорар за вашу ликвидацию я получил наперед. Так что эти деньги, по совести, ваши.
   Наемный убийца сдернул саквояж с верхней полки, расстегнул его, вынул полиэтиленовый пакет с пачками банкнот и протянул его мне.
   - Держите. И гоните свои ксивы.
   Мне ничего не оставалось, как вынуть паспорт с железнодорожным билетом. В ответ убийца отдал свои документы.
   - Тут полный комплект, включая комсомольский билет и сберкнижка. Трудовая тоже есть, но, признаюсь, стажа в ней маловато. Но это не беда, вы человек сравнительно молодой, нужное наверстаете.
   Я еще раз спросил киллера:
   - Как человек более опытный, куда посоветуете отправиться?
   - Куда хотите, только не в столицу и не туда, где были с инспекторской проверкой - там меня знают в лицо. И не приставайте с глупыми вопросами. Или вы думаете, я буду опекать вас до смерти?!
   - Извините, все понял. Но еще одно уточнение - жилье у вас есть?
   - Есть. Но вы не понравитесь моей жене... хотя, черт их знает, этих женщин!
   - Но она будет разыскивать вас... то есть меня?
   - За вас не знаю. А вот новых впечатлений постоянно искала - мне надоело устранять ее любовников. Все! Хватит болтать! На следующей станции я выхожу. Вы сойдете через одну. И повторяю, не вздумайте показываться в столице. Надеюсь, мы больше не встретимся. Давайте я вас обниму, Григорий Борисович.
   - Какой Григорий Борисович?!
   - Теперь это ваше новое имя и отчество, - пояснил киллер. С этими словами он так крепко обнял меня, что рукоятка пистолета впилась в мои ребра.
   - Да, чуть не забыл, - сказал повеселевший попутчик, протягивая пистолет. - Когда станет совсем уж невмоготу, можете застрелиться.
   - Так вы сейчас живете под другим именем?! - удивился Егупкин.
   - Это намного лучше, чем умереть под своим, - ответил Костюшко. - Пистолет я опустил в урну, как только вышел из поезда. И теперь живу, словно вторично рожденный. Заметьте, не всем так везет. Обычно человек, как появится на свет под одной кличкой, так и тянет с ней свою лямку до смерти. А у вас будет разнообразие.
   Аникеев признал задумку старика кому-то из них сделаться и жертвой и своим же убийцей, не такой уж и глупой.
   - Ванюша, да ты привыкнешь к новой фамилии, - сказал Аникеев. - Изменятся всего лишь какие-то буковки в паспорте. А внутри ты останешься прежним. Да и убийцей ты будешь только для Бродникова.
   - Я?! Убийцей?! Почему это я?
   - А кто? Я еще молодой, чтобы сделаться душегубом. Тут требуется человек с опытом. Да у меня и борода толком не растет.
   - Какая борода?
   - Которую надо отрастить перед встречей с заказчиком. Или ты хочешь увидеться с Бродниковым в своем нынешнем виде?
   - Я вообще не хочу с ним встречаться!
   - Да встретится с ним киллер, а не ты. Отпустишь интеллигентную бородку и усики, подберешь псевдоним.
   - Псевдоним?
   - Ну, да - другую фамилию. Например - Кнехт-Смысломелов. То ли немец, то ли русский?
   Новую фамилию Егупкину утверждали недолго. Хотя Кнехт-Смысломелов звучало более аристократично, остановились на сокращенном варианте - просто Кнехт.
   - Разумное решение, - согласился старик, - убийце не обязательно быть аристократом.
   Таким образом, Егупкин обзавелся новой фамилией. А вот имя и отчество он менять категорически отказался - не хотел выглядеть абсолютным перерожденцем. Да и его друзья опасались, как бы Егупкин от раздвоения личности не съехал с катушек. Поэтому при личном общении они и дальше называли его прежним именем и отчеством. То же самое будет делать и автор этих строк. Только в случае, когда нельзя поступить иначе, я буду называть его Кнехтом.
  

Незыблемая вера

  
   Вскоре Егупкин подмолодил свою шевелюру черной краской - отчего заметно помолодел, - и неделю не притрагивался к электробритве, тем самым заполучив довольно модную в нынешнее время мохнаторылость.
   Веденская не возражала против смены имиджа своего друга - Егупкин нравился ей в любом виде. Сама же она развила бурную деятельность и решила поквитаться с Бродниковым. Веденская предоставила в мэрию план создания городского парка развлечений в районе кургана. На вершине холма предполагалось установить колесо обозрения, а вокруг него построить развлекательную зону для детей. На склонах кургана планировалось построить американские горки, а для зимнего времени - лыжную трассу с трамплином.
   Депутаты изучили оба проекта - парка Веденской, и гольф-клуба Бродникова - и отдали предпочтение первому. Многие народные избранники к этому времени обзавелись детьми, которые и склонили депутатскую чашу весов в нужную сторону.
   Решение народных избранников настолько разъярило Бродникова, что Веденская в списке на ликвидацию была перенесена на первую позицию. Вместе с тем, действовать он решил осторожно. Встретиться с киллером и поручить устранение Веденской Бродников обязал старика Костюшко. При встрече с Егупкиным старик передал команду заказчика.
   И вот, новоявленный киллер Егупкин приступил к многотрудной задаче - "устранению" своей возлюбленной. Операция проводилась на загородной даче Веденской и длилась не менее недели. Всех ее подробностей, вероятно, раскрывать не стоит, но в строительный вагончик Егупкин вернулся вконец изможденным. Как подкошенный он свалился на топчан и проспал двое суток. Их этого можно сделать вывод, что профессия киллера не из легких и требует немалой отдачи сил.
   Веденская после операции с ее "устранением" уехала к своим родственникам в Саратов. Костюшко доложил Бродникову, что его задание выполнено и теперь никаких развлекательных парков в городе не предвидится.
   В свою очередь Егупкин получил обещанную сумму за "устранение" Веденской, но пересчитал деньги с недовольным видом. Его друзья так и не поняли причину раздражения. Вероятно, Егупкин оценил полученную сумму недостаточной за столь серьезные для мужского организма перегрузки.
   После "ликвидации" Веденской "киллеру Кнехту" было поручено избавиться и от Егупкина, то есть - от самого себя. Бродников подозревал жертву в мошенничестве, раздобывший золото каким-то нетрудовым способом. Такие действия должны наказываться, а нечестно заработанное изыматься, разумеется, - в пользу Бродникова. Помимо того, Егупкин имел давние связи с Веденской и мог располагать информацией, несовместимой с жизнью.
   Одним словом, участь Егупкина была предрешена. Но при этом намеченная жертва не очень горевала, скорее наоборот - пребывала в хорошем настроении. Егупкин радовался благосклонности небес к своей персоне. Во-первых, благодаря пожару, он обнаружил в погребе залежи свинца. Во-вторых, из свинца почти волшебных образом получилось золото. В-третьих, - а это самое главное - Веденская снова вернулась к Егупкину. Без соизволения свыше такие благодеяния не происходят.
   Помимо всего перечисленного, Егупкина по-прежнему посещали гениальные идеи, впрочем, как и Аникеева. Последний как-то спросил товарища:
   - Ванюша, ты хоть понимаешь, что мы с тобой одинаково мыслим?
   - Знаю - по поводу женщин.
   - Не только. Бери шире - по поводу семейно-социальных отношений. Помнишь, у тебя был план создания пансионатов для вдов и разведенных. У меня на этот счет тоже есть соображения.
   - С удовольствием послушаю.
   - Твои пансионаты это, конечно, хорошо. Но как быть тем, кто еще не изведал семейных баталий? Как сделать, чтобы они не ошиблись при выборе своего первого спутника в жизни?
   - Все равно ошибутся - ты сам только что сказал "первого". Стало быть, появятся и другие.
   - Не исключено. Но вероятность ошибки следует уменьшить. Ведь иной раз разводятся сразу после медового месяца.
   - Счастливчики, - позавидовал Егупкин, - минимум грустных воспоминаний.
   - Только не говори, что идеальный вариант - жениться ежемесячно.
   - Многие бы не отказались.
   - Но это нереально - никаких загсов не хватит. Так что не надо фантазировать, лучше опустимся на землю. Мой план минимизации ошибок при знакомстве родился из практики, вернее, из опыта армейской жизни.
   При упоминании об армии Егупкин нахмурился - она возвращала его к истории с поддельным письмом.
   - Какие в армии женщины?! - возмутился он.
   Аникеев успокоил товарища.
   - Да не об армии речь, а только о военной форме, по которой сразу понятно, с кем имеешь дело - с офицерским или рядовым составом. На печах - погоны, на петлицах - род войск, а на груди - знаки отличия, ордена и медали за боевые заслуги. Фронтовики даже на цивильных костюмах носят орденские планки! И все сразу понятно. Предположим, значок ВДВ - не орден, но тоже многое может рассказать случайному хулигану.
   - Знаки отличия есть не только у военных, - заметил Егупкин. - У лесников, у железнодорожников...
   - И в Африке у аборигенов. Так каждое перышко на голове вождя племени что-то означает. И женщины там вплетают в волосы разноцветные ленточки не просто так - они указывают, замужняя она, или печально-бессемейная.
   - Предлагаешь и нам заплетать ленточки?
   - Зачем ленточками? Сейчас в офисах компаний, да и в магазинах, сотрудники ходят с бейджиками. На них указывается имя и должность.
   - Понятно. Ты задумал прицепить на грудь табличку с автобиографией?
   - Почти угадал. Например, захотел я познакомиться с девушкой...
   - Так бы сразу и сказал, что мечтаешь познакомиться!
   - Или девушка хочет познакомиться со мной. Это нормальное желание, - парировал Аникеев. - В этом случае у нее и у меня на груди бейджики, но только не с биографиями - сейчас не любят читать длинные тексты, - а с QR-кодами. Их можно сканировать и получить полное представление о человеке. У меня, предположим, QR-код на лацкане пиджака, у нее на самом примечательном месте - на груди. Там же висят и миниатюрные видеокамеры, на манер тех, что используются в смартфонах. Они-то и считывают QR-коды.
   - Камеры вроде тех, что фиксируют номера машин на дорогах?
   - Правильно. Только срабатывают камеры не на превышение скорости, а на QR-коды с заранее заданными параметрами. Если данные совпадают с желаемым, то подается сигнал.
   - И насколько должны совпадать параметры?
   - На сто процентов никогда не будет. Иной раз и в себе находишь столько недостатков, что лучше бы не знаться с таким типом!
   - И какие сведенья ты хотел бы узнать из бейджиков? Думаешь, женщины укажут свой возраст?
   - Нет, такого никогда не будет. Пусть, например, сообщат размер талии.
   - А разве так не видать?
   - А зимой? И если она в шубе?
   Егупкин неопределенно покачал головой, не зная, как отнестись к идее Аникеева с QR-кодами, но тот продолжил.
   - И обязательно надо упомянуть профессию, мало ли что. Предположим, я мотоциклист - гоняю без прав, а она - полицейский. Хорошенькая получится семейка!
   - А ты испытывал свою идею на практике?
   - Пробовал. Выложил в интернете свой QR-код и объяснил его назначение.
   - И каков результат?
   - Ошеломительный! Откликнулись две сотни девушек. А одна из них прислала свой QR-код, который совпадал с моими пожеланиями на девяносто девять процентов.
   - Интересно, интересно... И что было дальше?
   - Мы целый год прожили с ней душа в душу. Она оказалась умницей - сфабриковала свой QR-код под мои требования. На самом же деле была вдвое толще моего идеала. И росточком не вышла - не больше этажерки. Да еще и готовить не умела. Но все это оказалось ерундой по сравнению с тем, что мы сразу полюбили друг друга.
   - А расстались-то почему?
   - Сам не понимаю. Сначала любили друг друга, а затем разлюбили, хотя наши данные не изменились - и вес, и профессии, и прочие параметры остались прежними. Необъяснимо.
   - Вероятно, в ваших QR-кодах не указывался еще один пунктик, - Егупкин запрокинул голову кверху, - вы не получили благословления свыше. А без этого ничего не сложится. Ты думаешь, нам с тобой золото просто так свалилось? Все это по велению Всевышнего и в благодарность за мою глубочайшую веру в Него.
   - Ты веришь в Бога?
   - Верю!
   - Завидую. Я и сам бы не против уверовать, да вот не знаю как. Поделись опытом.
   - У меня все получилось очень просто, - сказал Егупкин, - началось вот с этой скамьи.
   В тот день товарищи сидели в городском сквере, наслаждались тяжким бременем ничегонеделанья, провожали взглядами прохожих. Пешеходы с тревогой посматривали в их сторону, вероятно, принимая за алкашей, поджидающих третьего собутыльника.
   - При чем тут скамья? - удивился Аникеев. - На ней сиживали сотни людей - если не тысячи - и никто не уверовал и не изготовил золото.
   - Потому и не изготовили, что не верят в провидение.
   Заметив укоризненный взгляд товарища по поводу затянувшегося вступления, Егупкин продолжил.
   - Я после армии и размолвки с Таисией, решил все начать заново -захотел познакомиться с какой-нибудь приятной девушкой. Как и ты, списался с одной в интернете, посетовал на холостяцкую жизнь. Договорились встретиться вот на этом самом месте. Фотографиями мы не обменялись, поэтому я спросил, как мне узнать ее? А она ответила: "Только увидишь меня, сразу подумаешь - хоть бы не она!". Я посмеялся над остроумным ответом - приятно иметь дело с веселой девушкой.
   И вот, сижу я на этой скамье, поглядываю на часы, в каждой прохожей пытаюсь угадать свою незнакомку. Раз десять порывался навстречу, но все красавицы проходили мимо. И вдруг вижу в глубине сквера появилась, как бы тебе сказать... ну... не очень симпатичная дамочка. И настолько была не очень, что я даже взмолился: "Хоть бы не она!" И мольба моя была услышана, - Егупкин указал в небо, - эта страшненькая прошла мимо, не взглянув на меня. Я от благодарности даже перекрестился. А эта дамочка возьми и обернись в тот момент. Увидела мое крестное знамение, остановилась, подошла ко мне и говорит:
   - В наше время так редко встречаются верующие люди! Вы, наверное, и в церковь ходите?
   - Не хожу, - ответил я сухо. Не стану же я объяснять, по какому поводу крестился.
   - А вот это вы напрасно, - говорит дамочка и присаживается рядом. - Среди людей истинно верующих ваша вера еще больше укрепится. Приходите в нашу евангельскую церковь последователей Христа. - И протягивает мне что-то вроде визитки с адресом.
   "Черт бы вас, сектантов, побрал! - подумал я в ту минуту. - То со своими книжками прямо в двери ломитесь, а теперь во время свидания пристаете!" Но я человек воспитанный, ничего такого не сказал. Визитку взял, улыбнулся и пообещал при случае заглянуть в их церковь.
   Но в этот самый момент, когда я улыбался, подходит еще одна барышня. Андрюха, не поверишь - эта была еще страшнее первой. Остановилась и спрашивает меня: "Иван Петрович?" А я догадываюсь, если знает мое имя, то не иначе как с ней я договорился о встрече. Оказывается, она по поводу своей внешности вовсе не шутила - выглядит страшнее смертного греха. Что делать? Как поступить? Молчу, по-дурацки улыбаюсь, делаю вид, что не расслышал, или не понял. А она кивает на мою собеседницу: "Иван Петрович, вы, я вижу, время даром не теряете - сразу нескольким женщинам свиданье назначили!"
   Как ей объяснить, что с евангелисткой я не договаривался, да и с ней, как только увидел, передумал договариваться. И тут, Андрюха, я пошел стопами Святого Петра.
   - И какой ты подвиг совершил?
   - Отрекся от своего имени. "Извините, - говорю дамочке, - вы обознались. Зовут меня Иннокентием Павловичем. Если не верите, могу за паспортом сбегать. "Не надо никуда бегать, я сама уйду!" Хмыкнула, повернулась и ушла, вихляя задом.
   - А ты?
   - А я на радостях еще раз перекрестился и пообещал евангелистке посетить их церковь - все-таки благодаря ей удалось избежать больших неприятностей. Ты ведь знаешь, я человек тактичный, не смог бы сказать ушедшей, что она не приглянулась мне. А она, конечно, воспользовалась бы моей деликатностью - чего доброго, могла довести и до загса.
   - Но при чем здесь твоя вера в бога?
   - Да не торопись! Дай рассказать по порядку. Все-таки ради интереса я через пару дней пошел в церковь к этим евангелистам. У них по вторникам проводились собрания, на которых изучали Священное писание. Назывались такие собрания разбором слова или толкованием. Происходили они примерно так. Их пресвитер зачитывает какой-то абзац из Библии, а после часа два объясняет, что бы это могло означать? Оно и понятно - Священное писание переводилось с одного языка на другой несколько раз. Кто гарантирует, что переписчики перевели все правильно, или от себя чего-нибудь ни добавили?
   И так в этих толковании все было запутано, - продолжил свой рассказ Егупкин, - и так занудно объяснял пресвитер, что меня начало клонить в сон - того и гляди засну во время лекции. Чтобы не оконфузиться и не захрапеть, я себя уже и щипал, и шею растирал. Для приведения себя в чувство начал осторожно вертеть головой по сторонам.
   И вдруг вижу рядом с собой, на спинке соседнего стула, сидит стрекоза. Как она оказалась в молитвенном доме? Непонятно. То ли на улице ей показалось жарко, то ли заинтересовалась евангельской историей?
   Сидит рядом со мной эта стрекозка, слушает пресвитера. Глазки у нее выпуклые, словно два бриллиантика. Крылышки аккуратно сложены, хвостиком подрагивает. А хвостик у нее тоненький, перламутровый, и вся она так чудно и ладно скроена, что меня от умиления к ней словно теплой волной обдало. И понял я в тот момент, вернее, сердцем почуял, что никакая эволюция с Чарльзом Дарвиным и прочим университетским дурачьем никогда и близко не создадут ничего подобного. Это я тебе, Андрюха, гарантирую - такая красавица может появиться только при участии высшего разума! Так что, если когда-нибудь увидишь бабочку или стрекозу, понаблюдай за ними. И будь твоя голова еще не до конца забита всякой ерундой - истинная вера обязательно тебе откроется.
   - Не откроется. Это всего лишь игры разума.
   - Андрюха, не шути - не смешно! - возмутился Егупкин.
   - А я и не шучу. У нас на заводе был бухгалтер-расчетчик по фамилии Гладунов - отвечал за начисление зарплаты. Обязанности свои выполнял аккуратно, а если случались ошибки, то исправлял их без возражений. Он всех бы устраивал, если бы не маленький недостаток -этот Гладунов был страстным охотником до мировых и государственных новостей. На его рабочем столе стоял транзисторный приемник размером с кирпич. К антенне приемника был прикручен провод, идущей к окну - для лучшего приема сигнала. Транзистор Гладунова не умолкал целыми днями. И чем бы он ни занимался, всегда прислушивался, что происходит в стране и мире.
   И все бы хорошо, но женщинам-бухгалтерам, сидящим с ним в одном кабинете, не нравилось говорящее радио - женщины не любят конкурентов. Коллеги предлагали Гладунову слушать радио дома, даже директору жаловались. Бухгалтер неохотно выключал приемник, но через час-второй, страдая без новостей, опять включал транзистор. Если кто-то входил в кабинет и обращался к нему, он приглушал радио и охотно отвечал. Но стоило посетителю выйти, транзистор вновь оживал.
   - И вот, мы с моим другом Геннадием решили избавить Гладунова от информационной зависимости.
   - А вы что, сидели с ним в одном кабинете?
   - Нет, по другой причине. Гладунов на общественных началах выпускал стенную газету. Добровольно он вызвался на эту роль, или его назначили, не знаю. Но газета регулярно появлялась на стене конторы в предпраздничные дни или по другим особым поводам.
   В то время в стране проводилась очередная компания по борьбе с опозданиями на работу. А мы с Геннадием частенько не поспевали к началу трудовой смены и стали героями одного из выпусков стенгазеты. Гладунов разродился в ней чем-то вроде фельетона, в котором призывал не осуждать нас, а войти в наше бедственное положение. В своей мерзкой статейке Гладунов сообщал, что мы с Геннадием якобы проживаем в дремучем лесу, где отродясь не видывали будильников и городского транспорта. По этой причине, объяснял Гладунов, утром мы поднимаемся по солнцу и продираемся в сторону завода сквозь густые заросли. Зимой мы по пояс якобы увязаем в снегу, и только отдаленный волчий вой придает нам силы. В своем фельетоне Гладунов советовал нам обзавестись ружьями, а зимнюю тропу обозначать вехами. Ввиду наших непомерных препятствий на маршруте, Гладунов призывал руководство завода смотреть сквозь пальцы на наши опозданья на производство.
   Мы с Геннадием, конечно, обиделись на доморощенного юмориста и решили отомстить.
   Вечером, когда Гладунов ушел домой, мы вскрыли его транзистор и настроили на одну из свободных частот. На других же волнах прием заблокировали. Напомню, дело происходил на заводе электроприборов, и нам это не составило труда.
   Следующим утром мы с Геннадием засели в инструменталке у примитивной радиостанции, настроенной на волну приемника Гладунова и начали вещать... с того света.
   - Откуда?
   - Сейчас объясню. Мы знали, что Гладунов, как только войдет в кабинет, сразу же включит свою говорилку. А поскольку другие станции заблокированы, он будет слышать только нас - архангела Гавриила и святого Петра.
   - Какого Петра?
   - Святого, какого же еще! Мы решили вести трансляцию якобы с того света. Вернее, не решили, а спокойно беседовали как два небожителя, не подозревая, что нас может подслушивать на земле какой-то бухгалтер.
   - Да он узнал бы вас по голосу!
   - Мы все предусмотрели. Рядом с микрофоном поставили пустую трехлитровую банку и говорили с подвыванием и низкими голосами. Получалось вроде как эхо, что подтверждало внеземное происхождение радиосигнала.
   - И что вы ему наплели?
   - Перво-наперво, мы дали понять Гладунову, что предметом беседы в небесной канцелярии является именно он, и что мы крайне обеспокоены.
   От имени апостола Петра я сокрушенно вздохнул в трехлитровую банку и признался "Гавриилу", что не знаю, как мне поступить с Гладуновым.
   - А что с ним? - подвывая и пытаясь удержаться от смеха, спросил "Гавриил".
   - Беда с этим олухом. Я при рождении наделил его литературным талантом, а он зачем-то выучился на бухгалтера. Еще и голову свою постоянно забивает всякой дребеденью из радио.
   - Он не один такой, - вздохнул "Гавриил". - Многие не догадываются о своем истинном предназначении.
   - Как не догадывается?! Он сочинения в школе на пятерки писал. И стишки неплохо получались. Теперь вон стенгазету выпускает. Какие еще нужны доказательства?! Не могу же я оставить все свои дела и водить рукой этого Гладунова по бумаге. Делать мне больше нечего! Без него забот хватает! А он не способен сосредоточиться и распознать свой талант - радионовости все время барабанят по голове. Да в таких условиях и Лев Толстой ничего бы не написал!
   - Что за проблема? - удивился "Гавриил" - лиши его слуха, пусть оглохнет. Вот тебе и выход. Ему писать назначено, а не радио слушать.
   - Я тоже подумывал об этом. Но опасаюсь, как бы Верховный не осерчал. Ты ведь знаешь, он полагает, что людишки наделены свободой волей.
   - А если он дурак, то какая у него может быть воля?!
   - Понятно какая! В том-то и беда. Я расходовал на него редкий талант, а не могу заставить действовать по призванию.
   - И не заставляй. Если не понимает, отними талант, а ему взамен, когда будет идти с работы, подбрось кошелек с деньгами. Пусть найдет кошелек и радуется, как и положено дураку.
   - Не могу я так - сначала дал талант, потом забрал. Я ведь не политик, которые из партии в партию бегают. Сначала одно, потом другое.
   - Петя, пожалуй, ты прав - некрасиво получится, - согласился "Гавриил"". - Но если вразумлять Гладунова тактично, то Верховный не осудит, в крайнем случае, только пожурит.
   - И как тебе это видится? - спросил я, окончательно освоившись с ролью святого Петра.
   - Сообщи ему во время сна, чтобы в свой рацион добавил морковки - она улучшает мозговое кровообращение и укрепляет талант.
   - Писатели считают, что для этого больше всего апельсины подходят.
   - Апельсины?! Да ты посмотри, что они царапают с твоими апельсинами! Морковь и только морковь! Она и зрение улучшает.
   - И он поверил вашей ахинее? - спросил Егупкин.
   - А что ему оставалось, если даже с транзистором - с предметом неодушевленным - произошло чудо, исчезли все радиостанции кроме одной?
   Разумеется, когда вечером Гладунов ушел домой, мы вернули его радио в прежнее состояние, чтобы впредь не подслушивал небесные разговоры.
   Следующим утром Гладунов прибежал в контору на полчаса раньше, включил транзистор, чтобы узнать, как мы решили его вопрос. Да не тут-то было! Закончилось заоблачное вещание. Работают только прежние радиостанции и, как всегда, несут всякую белиберду.
   После этого случай Гладунов резко охладел к радионовостям и стал на работу вместо бутербродов с колбасой приносить очищенную морковку. Рядом с календарем прикнопил бумажную иконку и частенько шевелил губами, глядя на нее. Радио свое убрал в ящик стола.
   - И чем же он занимался в свободное время! - спросил Егупкин.
   - Да не было у него теперь свободного времени. Кое-как разделается с ведомостями, и тут же начинает грызть морковку и строчить очередной опус в специально заведенную для этого тетрадку. Иной раз настолько увлечется, что не слышит, когда к нему обращаются. Однажды зашел директор, спросил его по поводу квартального отчета. Гладунов голову поднял, кивнул и говорит: "Одну минутку, Владимир Евгеньевич" и снова склонился над тетрадкой. Так увлекся, что про директора совсем позабыл. Тот постоял-постоял, сделался багровым, плюнул и вышел, хлопнув дверью. А Гладунов даже не вспомнил о шефе.
   И к своим прямым бухгалтерским обязанностям совсем охладел. Стали появляться ошибки в документах. Иной раз даже забывал, какое сегодня число и день недели. А однажды, увлекшись, чистовую платежную ведомость с обратной стороны исписал своими каракулями. Все поручения начальства стал откладывать на завтра. Завтра же история повторялась.
   Но больше всего и начальство, и сотрудников, возмущало его пристрастие к морковке. Она повсюду валялась в кабинете - на столе, на подоконнике и даже в его портфеле. На некоторых документах рядом с печатями и штампами появились желтые пятна. Гладунов все время подкреплял свой талант морковкой. Пишет что-нибудь и грызет морковку. Невозможно видеть и слышать - хуже, чем поп-корн в кинозале.
   Также завел Глазунов записную книжку, и прямо во время разговора с кем-нибудь, извинится, достанет ее и зафиксирует пришедшую в голову мысль. Записи свои вел и во время совещаний. Начальство начало опасаться его. Дело в том, что к тому времени он стал сотрудничать с "Посторомкинскими ведомостями". Относил в газету заметки о городской жизни и новые фельетоны. Писал, следует признать, язвительно и забавно. В городе сделался настоящей знаменитостью. Директор начал побаиваться, как бы он ни настрочил в газету какую-нибудь критику о заводе.
   Как-то в контору зашла супруга директора, так сказать, первая леди. Была она, конечно, у него не первая, но в то время - законная. Ее познакомили с Гладуновым - автором фельетонов, который произвел на женщину неизгладимое впечатление. Как она потом рассказывала подругам, глаза у Гладунова светились глубоким умом.
   А уж если женщину поразили мужские глаза, то считай, птичка пропала. Влюбилась она в счетовода и начала его преследовать. А законная жена Гладунова прознала об этом и приходила жаловаться в профком и к директору. Все это закончилось тем, что Гладунов развелся со своей половиной и сошелся с женой директора. Ясное дело, последнему осталось только уволить Гладунова.
   - Да-а-а! Нехорошо вы пошутили! - осуждающе сказал Егупкин. - Вам надо было объяснить ему, каких небожителей он слушал по радио.
   - Мы так и хотели сделать, но опоздали. Внешне все было спокойно, но вдруг он не вышел на работу, уволился и уехал в столицу.
   - С новой женой?
   - Конечно.
   - И что с ним произошло в столице?
   - Ты что, не знаешь?! В "Посторомкинском вестнике" каждую неделю о нем пишут! Недавно вышло шеститомное собрание его сочинений, что, впрочем, и не удивительно. Сюжетов и всяких историй у Гладунова выше крыши - лет десять ежедневно радио слушал. Поговаривают, что его на нобелевку собираются выдвинуть.
   - А он... он не догадывается, кому обязан своим успехом? Или вы рассказали ему?
   - Ты что?! Ни в коем случае! Если в небесной канцелярии не имеют права вмешиваться в чужую судьбу, то нам-то зачем? Ты еще директору расскажи, из-за кого он лишился супруги!
   - Ты прав. Директору этого лучше не знать, - согласился Егупкин.
  

Опасное задание

  
   Сразу же после так называемого "убийства" Веденской, длившегося целую неделю, она уехала к родственникам, чтобы не попадаться Бродникову на глаза и не травмировать его своим воскрешеньем.
   Как человек деликатный, Аникеев поинтересовался у Егупкина методами "ликвидации" подруги, и не было ли с ее стороны претензий? Егупкин заверил, что все происходило идеально.
   И Бродников тоже остался доволен работой местного киллера. Веденская бесследно исчезла, даже никто не обратился в полицию по этому поводу. Дружок Веденской - Егупкин - тоже пропал. И столичные специалисты не смогли бы справиться с ликвидацией лучше! Поэтому Бродников решил продолжить сотрудничество с наемным убийцей по фамилии Кнехт и захотел увидеться с ним. Когда Костюшко сообщил об этом Егупкину, тот заупрямился, не желая встречаться с заказчиком. Но Костюшко настаивал и в конце концов уговорил - иного выхода не было.
   Встреча заказчика с исполнителем состоялась в офисе банка "Благодетель". Косматый и нечесаный "киллер" с первого взгляда понравился Бродникову. Во-первых, специалист выглядел как обыкновенный забулдыга, которого ни то что запоминать - видеть не хочется. Одно лишь это говорило о его профессионализме. Во-вторых, на вопросы наемный убийца отвечал уклончиво, неопределенно - так, чтобы ни одно его слово, будь оно записано на пленку, не могло послужить доказательством в суде.
   - Есть еще одно небольшое дельце, - сказал Бродников, утопив окурок в пепельнице, стоящей на столе.
   - Мы с вашим помощником договаривались только о двух эпизодах, - заметил Егупкин.
   - А кто нам мешает договориться о третьем? Тем более что дело пустяковое, а тариф предлагаю двойной.
   - Кто это?
   - Один зажившийся старичок.
   - И сколько ему лет?
   - Как бы ни вторая сотня пошла.
   - Тогда зачем вам лишние расходы? - удивился Егупкин, начиная догадываться, о ком идет речь. - В таком возрасте они обычно сами ликвидируются.
   - Это не про него. Он еще нас с тобой переживет.
   - У столетних, как правило, пошаливает сердечко.
   - У него железный мотор, а не сердечко. Я как-то сообщил, что во время операции ему вживили ампулу с ядом, пульт от которой у меня. Несколько раз грозился нажать кнопку - думал скопытиться от инфаркта. Как бы ни так! Побледнеет - и все. Я бы на его месте давно уже умер.
   - Я виделся с ним раньше?
   - Да. Он обговаривал с вами первые два заказа.
   Егупкин улыбнулся, тем самым давая понять, что одобряет решение Бродникова замести следы, избавляясь от важного свидетеля.
   - Но его исчезновение заметят в банке?
   - Я ликвидирую этот банк, а всех сотрудников уволю.
   У Егупкина едва не вырвалось: "Как ликвидирую?! А мои денежки?!" Бродников заметил удивление киллера и объяснил свои планы.
   - Покойница Веденская перешла мне дорогу со своим парком развлечений - теперь о гольф-клубе можно позабыть. Попытаю счастья где-нибудь в другом месте. Опять же, всем известно о нашем противостоянии с Веденской - появятся всякие домыслы. Да и старика Костюшко вспомнят - начнут разыскивать. Так что с тобой мы видимся в последний раз.
   - В каком смысле? - похолодел Егупкин.
   - Нет-нет, я о другом. Ты парень толковый, и деньги получишь наперед. Сокращаешь старика на ноль и тоже исчезаешь из Посторомкино.
   - Будет сделано, - поспешно согласился Егупкин, опасаясь, как бы и самому не попасть под "сокращение".
   От Бродникова Егупкин вернулся с высоко поднятой головой - вот что значит обзавестись серьезной профессией! Он поставил портфель на стол и барственно сообщил Костюшко:
   - Григорий Борисович, это ваша доля.
   - Не надо мне никаких долей! - замахал руками старик. - Ничего не хочу! И не втягивай меня в твои дела!
   - Я тоже не хотел, но вы меня уговорили. Это деньги за вашу голову. Он приказал убрать вас.
   - Ликвидировать?!
   - Совершенно верно. Так что берите денежки, не стесняйтесь. Можете пересчитать.
   - Как он мог заказать меня?! - возопил Костюшко. - Меня, благодаря которому разбогател!
   - Он и до вас не бедствовал, - заметил Егупкин.
   - Это были копейки по сравнению с тем, что имеет сейчас.
   - И банк, по-вашему, тоже копейки?
   - Сравнительно с основным бизнесом - меньше копейки.
   - Уж не хотите ли вы сказать, что у него нефтяные вышки, и деньги фонтаном бьют из земли.
   - Не из земли они бьют, а из дураков, которых на свете девяносто процентов! Он через подставных лиц владеет десятком медицинских клиник. И все благодаря мне! Желание людей быть здоровыми и прожить как можно дольше - вот настоящая золотая жила! Это получше нефтяных вышек.
   - Да вы-то здесь причем? Ни вы, ни Бродников, не разбираетесь в медицине.
   - Половина врачей не разбирается в ней. А чтобы управлять сетью медицинских клиник, Гиппократова клятва не требуется - надо присягнуть золотому тельцу. Вы думаете, где мне делали все мои операции? В его клиниках, которые появились благодаря мне.
   - Поясните, пожалуйста.
   Трое друзей вышли на террасу загородного дома Костюшко. Старик немного успокоился, опустился в плетеное кресло и рассказал о появлении у Бродникова медицинского бизнеса.
  

Медицинское начало

  
   - У меня был родной брат, который тяжело болел, - начал Костюшко.
   - Что значит, был?
   - А то и значит - умер. Умер от неизлечимой болезни. За две недели до смерти я забрал его домой. А когда брата не стало, Бродников приказал мне взять его имя и объявить себя здоровым вместо умершего. У меня на руках была история болезни брата, все обследования и результаты анализов. После этого Бродников приобрел маленькую, никому не известную клинику, и поместил меня туда под именем брата. Специалисты провели обследования и выяснили, что я совершенно здоров. С этого чудодейственного выздоровления и стартовал его медицинский бизнес. От желающих излечиться не было отбоя.
   - Но зачем вы согласились на подлог?
   - А что мне оставалось? К тому времени я жил по документам киллера, а Бродников откуда-то узнал об этом. Скорее всего, убийца, с которым я обменялся паспортами, работал на него. В любую минуту Бродников мог донести в полицию, и меня бы обвинили в убийствах.
   - Но почему именно медицинский бизнес? Вокруг полно других способов заработать.
   - Не знаю. Скорее всего, это была случайность, как и многое в человеческой жизни. Вероятно, повлиял и случай, произошедший с ним в Крыму.
   - Какой еще случай?
   - Довольно забавный. Он рассказывал, что когда-то отправился отдыхать на морское побережье. Когда говорят "отдыхать", то подразумевают, что перед этим человек усиленно трудился, изнурял организм каторжной работой и потребовалось восстановление. В его случае все было иначе. Бродникову надоело бездельничать в статистической конторе, где он в то время протирал штаны, захотелось сменить обстановку, как в народе говорят, "развеяться".
   В уютном приморском городке он снял номер в небольшом частном отеле, который принадлежал супругам - шестидесятилетнему Степану Григорьевичу и его тридцатилетней красавице-жене Ангелине. Поначалу, с его слов, он принял Ангелину за дочку хозяина, но постояльцы отеля просветили его на этот счет во избежание недоразумений.
   Но лучше бы соседи посоветовали ему не садиться за карточный стол. Одним словом, за три вечера Бродников проигрался в пух и прах. С его слов, он никогда не предполагал, что морской воздух так разрушительно действует на моральные устои.
   Хозяин отеля и его супруга в карты не играли, так что упрекать их было не в чем. А вот они вскоре могли предложить Бродникову покинуть отель - номер был оплачен только на неделю вперед. Договориться о бесплатном проживании вряд ли бы удалось. Хозяин отеля был не особо любезного нрава - вероятно, имел большой опыт общения с неплательщиками. Помимо того, он много лет страдал то ли артритом, то ли подагрой, не прибавляющей человеку благодушия. Ходил Степан Григорьевич со скрипом в суставах, переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на толстенную, не иначе как дубовую, палку. У жены его с ногами все было идеально - дай бог каждой красавице иметь такие ровные и резвые ножки. Но в отеле верховодил супруг, и затевать разговор об отсрочке платежа с Ангелиной было бесполезно. Бродникову ничего не оставалось, как звонить своему верному московскому другу Ярославу.
   - Ярик, дорогой, - взмолился он в трубку, - выручай! Случилась беда - меня ограбили в отеле. Сижу на мели. Перечисли тысчонку.
   - Колян, ты опоздал, - послышалось в ответ. - Я выложил последние деньги за билет.
   - За какой билет?
   - На поезд. Тоже решил отдохнуть - еду в твою сторону. Надеялся у тебя подзанять. Еду плацкартом - купе для меня дорого. Через три часа буду у тебя.
   - Приезжай, рад тебя видеть, - прорыдал в трубку Бродников, - поселимся на пляже, будем питаться мидиями и собирать пустые бутылки.
   - Не шути! Когда тебе выбираться из отеля?
   - Через три дня.
   - Это уже хорошо. Еще три дня можно пожить в номере. Если он оплачен, хозяин не имеет права отказать.
   Бродников рассказал Ярику о мрачном хозяине отеля и о причинах его недовольства жизнью.
   - А кем ты ему представился?
   - Я не захватил с собой посольских верительных грамот. Он знает, что я москвич и оплатил номер на неделю вперед. Этого ему вполне достаточно.
   - Ты не сказал ему, что работаешь рядовым статистом?
   - Зачем бы я портил свою репутацию?
   - Отлично. Так говоришь, он страдает артритом?
   - Лет восемь.
   - Это хорошо. Скоро буду у тебя.
   Ярик отключился, а Бродников не мог понять, что хорошего в том, что человек страдает артритом? Разве лишь то, что страдает кто-то другой, а не ты.
   Но еще больше он удивился, когда вскоре из окна своего номера увидел Ярика. Его товарищ беседовал во дворе с хозяином отеля. Саквояж друга стоял у ног, в руке Ярик держал тросточку, а вся его фигура была перекошена до безобразия. Свободной от тросточки рукой Ярик указывал в окно номера Бродникова.
   - Что с тобой? - воскликнул Бродников, когда его товарищ, хромая и в полусогнутом положении, ввалился в номер.
   - Тихо! Ты меня не знаешь, - предупредил Ярик. - Он не возражает, чтобы я остановился у тебя, если ты, конечно, согласен.
   Ярик прикрыл дверь, отбросил тросточку, выпрямился и чистосердечно облобызал друга.
   Через минуту Ярик объяснил, что явился к Бродникову в роли избавителя от всех его финансовых затруднений.
   Бродников облегченно вздохнул.
   - Сколько привез? И почему ты с тросточкой?
   - Не обращай внимания.
   Ярик тут же изложил план выхода из финансового кризиса, поскольку денег у него тоже не было.
   Он представился хозяину отеля хроническим подагриком, приехавшим сюда от безысходности. Бродникова он назвал главврачом столичной ортопедической клиники, попасть к которому на прием практически невозможно - запись на полгода вперед. Вот он и решил действовать окольным путем. Якобы узнал у родственников Бродникова, где он остановился, и приехал сюда, чтобы получить консультацию специалиста. "Вы меня понимаете, - сказал он Григорию Борисовичу, - сил больше нет выносить эти муки!"
   Хозяин отеля понимал его более чем кто либо. В беседе со Степаном Григорьевичем фиктивно недужный Ярик высказал надежду, что московский специалист не откажет в помощи человеку, приехавшему к нему за тысячу километров. Ведь, получая диплом, медики дают Гиппократову клятву! Опять же, он не сомневался, что к этому времени доктор, приученный к ежедневной московской суматохе, уже заскучал. Тому, кто из месяца в месяц энергично поднимает людей на ноги, тоскливо сидеть у моря и тупо глазеть на воду. Для деятельного человека это сущее наказание.
   - Когда я назвал отельеру заготовленный для тебя гонорар, - закончил свой рассказ Ярик, - он от удивления так выпрямился, что колени заскрипели, будто рядом проехал гусеничный трактор. Готов поспорить на эту дорогую трость, что сейчас он проклинает себя, что не поинтересовался твоей профессией и содрал с тебя деньги за проживание.
   - И как ты видишь наше будущее? - угрюмо спросил Бродников.
   Развеселый Ярик объяснил, что новоявленному врачу предстоит заняться его оздоровлением - при этих словах он опять правдоподобно заковылял по номеру, - а хозяин отеля пусть наблюдает за прогрессом в лечении.
   - Можешь не сомневаться, - добавил Ярик, - у тебя скоро появится еще один пациент.
   - Ну, уж нет! - возмутился Бродников, тогда еще не утративший остатки совести. - Я не стану обманывать больного, которого не смогу вылечить.
   - Да артриты вообще не лечатся! При этом никто из артрологов не бедствует. А мы с тобой в безвыходной ситуации, нам необходимо становиться на ноги! Вот на эти больные ноги. - После сказанного Ярик, что называется, с огоньком прошелся вприсядку по номеру.
   - Ты собираешься вытягивать деньги из несчастного старика?
   - Боже сохрани! Ты не опустишься до этого! Будешь консультировать его бесплатно, вернее, в счет проживания в отеле. Нам всего-то и надо продержаться неделю, а там обещали прислать отпускные.
   - Но я ничего не смыслю в ортопедии.
   - Откуда такое неверие в себя?! В ней разбирается любая деревенская старуха. А ты приехал из столицы! Мази, растирки, примочки, потом эта... как ее... липучая грязь?
   - Озокерит?
   - Вот! А говоришь, не разбираешься. Помогает и всякая другая грязь. У любого озера старики и старухи мажутся ею. Валяются у воды, словно черти. Не может быть, чтобы мы с тобой не нашли грязи у моря. Я буду мазаться и выздоравливать, а он пусть берет с меня пример. Заодно для профилактики придется заняться и хозяйкой отеля.
   - В смысле? Она совершенно здорова.
   - Это пока. А что будет зимой? Ты не представляешь, какая тут сырость и холод в декабре! Ты ведь не хочешь, чтобы и ее ноги покрутило?
   - Уж этого точно не хочу.
   - Тогда и не спорь. Я сейчас же пойду и на последние наши деньги куплю тебе белый халат и очки в золотой оправе. Тебе всего-то и надо будет во время осмотра многозначительно хмыкать и легонько постукивать молоточком по суставам.
   - По суставам Агнии?
   - Нет-нет. Ей требуется профилактика, а не лечение. Это по моей части.
   Бродникову в безвыходной ситуации оставалось только согласиться с доводами друга и придерживаться основной врачебной заповеди - не навреди.
   С новым пациентом - хозяином отеля - Бродников обращался бережно, словно с фарфоровой куклой. Думаю, за всю свою ревматическую эпопею Степан Григорьевич не встречал более внимательного доктора.
   Вскоре подоконник номера друзей загромоздили вонючие мази и растирки - их в неимоверных количествах доставлял Ярик.
   - Откуда у тебя деньги? - спросил Бродников. Ярик, потупив глаза, объяснил.
   - Ему неловко было напрямую вручать их тебе. Видать, совесть заела. Попросил меня. Но я почти все расходовал на лекарства. Еще заказал целебную грязь со дна Мертвого моря. Ты не представляешь, сколько с меня содрали за нее! Вернемся домой, откроем бизнес - наладим доставку такой грязи в Москву. Можешь не сомневаться, денег у нас будет как грязи.
   Не прошло и недели, как один из пациентов - речь идет о Ярике - заметно пошел на поправку. Он по-прежнему еще передвигался с помощью тросточки, но за пределами отеля начинал жонглировать ею и при этом весело насвистывать. Фигура его в вертикальной плоскости выровнялась градусов на двадцать и до идеальной стройности оставалась самая малость.
   А вот выздоровление второго пациента - хозяина отеля - протекало менее успешно, если вообще протекало. Сказался запущенный случай и запоздалое обращение к специалисту. Но и ухудшений не наблюдалось. Это уже обнадеживало, в первую очередь - Ярика и Бродникова.
   С супружницей хозяина отеля - Агнией - тоже не случилось ничего экстраординарного. Началась обычная ее профилактика. Они с Яриком бродили вдоль моря в поисках грязи.
   Ярик уверял Бродникова, что для местных жителей родная грязь намного целебней иностранной - со дна какого-то далекого неживого моря. Еще неизвестно, что там экспортеры наталкивают в эти баночки? И так ли благотворно действует эта грязь на другие народности, как на коренных жителей Израиля?
   Вскоре, как рассказывал Бродников, - продолжил Костюшко, -Ярику перечислили отпускные, и можно было с легким сердцем отправляться домой. Но неожиданно Ярик стал уверять, что восстановился еще не полностью, и в будущем это может привести к рецидивам. Помимо того, он хотел завершить профилактику Агнии, чтобы резкое прерывание курса не сказался на ее ногах в сырое и холодное межсезонье.
   Увы, случилось именно то, чего Ярик опасался. Сеансы профилактики оборвались самым неожиданным образом. Хозяин отеля догадался о шашнях постояльца с его супругой и выследил их в самый неподходящий момент. Толстенная трость Степана Григорьевича уже готова была пройтись по спине Ярика, но тот проявил невиданную для подагрика прыть. Он стремительно вылетел из беседки, где проводилась профилактика, и умчался со скоростью скаковой лошади.
   - Это вы во всем виноваты! - укорял Бродникова хозяин отеля. - Если бы не ваше лечение, он бы не сумел удрать. А после вообще не смог бы ходить. Уж я бы поломал ему ноги вот этой палкой!
   - Степан Григорьевич, - оправдывался Бродников. - Ну зачем вы обвиняете меня? Вы же знаете, мой врачебный долг помогать всем страждущим без исключения, даже таким мерзавцам, как этот Ярик. И уж если последние негодяи от моего лечения начинают бегать, то вам - человеку порядочному - выздоровление гарантировано. Вы только выполняйте предписания после моего отъезда и увидите, вам станет легче.
   - Мне уже легче, когда он исчез. Только надо было отдубасить его раньше! Тогда бы стало совсем хорошо!
   Аникеев с Егупкиным посмеялись над рассказом Костюшко о первых шагах Бродникова на медицинском поприще.
   - Но как ему удается привлекать клиентов в свои клиники, ведь в этой отрасли невиданная конкуренция? - спросил Егупкин.
   - О! Тут разработана целая система. Но большинство способов придумано еще задолго до Бродникова. Взять хотя бы известные манипуляции с рентгеном, когда симулянты рисуют на теле пятна свинцовыми палочками, или что-нибудь приклеивают к себе, перед походом в рентгенкабинет. Можете вообразить, какие получаются снимочки! Например - раскрытые ножницы в желудке.
   - Так вы завлекали клиентов фальшивыми снимками?!
   - Не я, а врачи в клиниках Бродникова. Простодушным пациентам невдомек, что затемнение в легких, ни что иное, как след алюминиевой фольги, ловко приложенной к их спинам. Помимо того, клиентов обрабатывают и другими доступными средствами. В социальных сетях захворавшим почему-то встречаются ужасные последствия их болезней, а рядом - адреса клиник, где сравнительно недорого спасут от верной смерти.
   - Григорий Борисович, вы оговорились - хотели сказать недешево?
   - С ценообразованием не все так просто. Если пациент, например, при деньгах, он может догадаться и пройти обследования в нескольких клиниках. И хорошо, если все они будут принадлежать Бродникову. А если нет, и обман откроется? Опять же, состоятельный человек всегда может уехать на лечение за границу.
   - А уж там его возьмут в оборот по настоящему тарифу! - предположил Аникеев.
   - Андрюша, да вы уже готовый специалист для платной медицины!
   - Неужели так просто дурачить людей? - все еще не мог поверить Егупкин.
   - Проще некуда. Особенно если учесть многовековой опыт. Шарлатаны в этой отрасли промышляют с глубокой древности. Ведь не зря же изобрели гомеопатию и это... как его... рукоприкладство...
   - Что?
   - Мануальную терапию. Никто не доказал эффективность всех этих методов, но практикующие лекари не бедствуют. А оздоровление с помощью диет?!
   - У Бродникова и такие клиники?
   - И не одна. И что интересно, все здания в них построены по единому типовому проекту. В одном крыле оздоравливают с помощью вегетарианских диет, в противоположном - только мясным питанием. Финансовые результаты в обоих случаях превосходные.
   - Но извините, ведь должна быть какая-то специализация?
   - Никакой специализации - всеохватная универсальность. Самое прибыльное, конечно, лечение алкоголизма. Уколол антидепрессанты, или что-нибудь покрепче, и пациенту делается легче. Опять же, клиентуры всегда хватает, ресурс, можно сказать, неисчерпаем. Так что, средство избавления от алкоголизма никогда не изобретут, как и от сахарного диабета. Фарминдустрия не допустит посягательств на свою прибыль. А если кто-то придумает такие лекарства, то патенты на них сразу же выкупят и спрячут в несгораемые сейфы. Возможно, уже выкупили и спрятали, а населению внушают, что диабет, в сущности, не болезнь, а образ жизни...
   - ...С расстегнутым кошельком.
   - Андрюша, ей-богу, вы готовый дипломированный специалист!
   - Просто удивительно, как легко управлять людьми! - все еще не мог поверить Егупкин.
   - Ничего удивительно. Повсюду только этим и занимаются, - продолжил Костюшко. - К двадцати годам человек - готовый продукт общественного внушения. Например - начинает носить галстук. Зачем? Почему? Какой смысл в галстуке?
   - Ну не скажите, - возразил Егупкин. - Галстук на манер компаса указывает женщине, куда следует обращать внимание.
   - Иван Петрович, не опускайтесь до пошлости! Пусть этим профессионально занимаются сексопатологи и психиатры.
   - Да я еще не видел ни одного здорового психиатра! - возмутился Егупкин. - Разумный человек никогда не выберет профессию, где приходится общаться с психами?! Уж лучше пойти в хирургию - оттяпал что-нибудь у больного и выбросил... в том числе и из головы. А насчет того, что общество муштрует людей, я согласен. Взять хотя бы новое поветрие - истязать себя железом в тренажерных залах.
   - Никакое оно не новое, - возразил Костюшко. - Люди, да и не только они, а лошади, буйволы и другие несчастные животные, всегда таскали на себе тяжести.
   - Из-под палки или кнута. А нынешние люди добровольно, пока не заработают грыжу.
   - На радость хирургам.
   - Диверсанты в белых халатах.
   - Ну, это вы, Григорий Борисович, хватили через край. Можно сказать, только благодаря хирургам и живете - они вам столько запчастей пришили.
   - Теперь уж и не знаю, природные у меня были болячки, или внушенные. Я ведь в прежние времена тоже прислушивался к чужому мнению. А теперь кого слушать? Бродников нанимает медицинских блогеров, чтобы они дудели в одну, нужную ему, дуду. Дошло до того, что в интернете уверяют, будто новые зубы приживаются, словно саженцы.
   - Зубы - это особая статья, - поддержал старика Аникеев. - Про стоматологию поэмы писать можно. Когда болят зубы, последние деньги готов выложить.
   - А посмотрите, сколько развелось медицинских программ на телевиденье! На каждом канале выступают по несколько так называемых докторов в белых халатах!
   - Меня когда-то затащили статистом на такую съемку, - вспомнил Егупкин. - Там одна кудрявая ведущая - якобы доктор - читала свою роль по суфлеру и постоянно путала анальгин с ангиной. Редактор трижды останавливал съемку, материл ее последними словами, грозил вычесть из зарплаты за потерянное время. Хватался за голову и все время вопил: "В каких подворотнях набирают таких дур?!"
   - Согласен, телемедицина нелегкое дело, - добавил Аникеев. - А все потому, что настоящие врачи стыдятся заниматься лечением с экрана. Поэтому приходится нанимать провинциальных актеров на роль врачей и больных. Мне один из них, не краснея, рассказывал, что за двухчасовую съемку получил больше, чем за месяц в своем театре.
   - А чего краснеть, - удивился Костюшко. - Говорят, Горбачев снимался в рекламе пиццы. А чем актеры хуже? Они и лекарства рекламируют. Посмотрите, сколько снадобий в аптеках! Одних названий тысячи.
   - Аптек еще больше.
   - А вот моя бабушка, - похвастался Аникеев, - ничего кроме цитрамона не принимала. Прожила девяносто лет.
   - А моя бабушка и цитрамона не знала, - в свою очередь заметил Егупкин. - Сто два года и три месяца. Пила только чай.
   - А дедушка?
   - И дедушка пил... и не только чай. Потому и не дотянул до бабушкиных пределов. И очень зубами маялся. Бродникову бы следовало примкнуть к стоматологическому бизнесу.
   - Он и без твоей подсказки давно уже там. По-вашему, я своими до сих пор пользуюсь? Стоматология - золотое дно. Сначала снимают налет и отбеливают, а когда уничтожат эмаль, начинают сверлить, пломбировать, а затем выдергивать старые зубы вместе с пломбами и ставить новые.
   - Вот отбеливанья и снятия налета я никогда не понимал! -признался Егупкин. - Если я грызу что-то твердое, например, сухари или орехи, разве налет не снимается? И почему зубы должны сиять, как унитаз? Так скоро начнут внушать, что глаза обязательно должны быть только синими - станут пересаживать роговицы.
   - Давно уже пересаживают, - завершил всеобщий выплеск эмоций Костюшко. - Куда ни посмотри, повсюду бесовство вокруг здоровья. И главный из бесов - бес платной медицины! Но вы мне лучше объясните, почему я попал "под сокращение" у Бродникова? Почему он не воспользовался ядовитой помпой?
   - Никакой помпы и ампулы с ядом не существует, - сказал Егупкин. - Этой небылицей он держал вас не крючке, чтобы не вздумали оставить его, или, не дай бог, трепать языком.
   - Чудовище! Я мог бы уйти от него лет десять назад! - воскликнул старик.
   - Не откладывайте на прошлое то, что надо сделать сейчас. Собирайте вещи и уезжайте.
   - И куда мне ехать?
   - Григорий Борисович, не ломайте комедию, - заметил Аникеев, - можно подумать, у вас нет еще одного укромного местечка?
   - Но все равно понадобиться время на сборы, - ответил пристыженный старик.
   - Дня за три успеете, - сказал Егупкин, - жесткие сроки для вашей ликвидации не установлены.
  

Дорогая аренда

  
   Дело приближалось к осени - самое время приступать к заготовкам на зиму. Этим наши герои и занялись. Они добывали свинец в своем подземелье, плавили его в сарае, смешивали с купленным в магазине удобрением, и отливали золотые слитки. Трудились в поте лица. Доведись им работать в таком темпе на производстве, они обязательно поминали бы работодателей нехорошими словами.
   Но тяжелый рабочий график - только половина проблемы. Наши герои решили покинуть Посторомкино на недавно купленном автодоме. Но как разместить в нем тонну золота, чтобы она не бросалась в глаза посторонним?
   Перво-наперво, они сняли с машины пластиковый бампер и вместо него отлили золотой. Поначалу хотели замаскировать бампер, покрасив его в черный цвет, но затем решили не заморачиваться. Ведь сегодня принято наружные детали автомобилей хромировать или укрывать пленкой "под золото". Такой декорацией нередко грешат владельцы люксовых автомобилей. Почему бы и автодому не сделаться похожим на них? Никому и в голову не придет, что бампер сияет не бронзовой краской, а и в самом деле золотой.
   - Только, пожалуйста, на дороге ведите себя аккуратно, - предупредил Локтюшко. - Если помятый бампер окажется золотым, то это может вызвать подозрение.
   Помимо бампера Аникеев и Егупкин заменили все второстепенные детали машины золотыми. Также установили четыре якобы аккумулятора. На самом деле это были только их муляжи - четыре золотые болванки. Вот их-то пришлось покрасить в черный цвет. Помимо того в дорогу было заготовлено шесть канистр, но заполнили их не топливом, а золотой дробью. Так что напрасно старик Локтюшко призывал не лихачить на дороге. При всем желании сделать это было непросто, поскольку автомобиль потяжелел как минимум вдвое - при такой массе не очень полихачишь. Да в этом и не было никакой надобности. Когда машина наполовину состоит из золота, то незачем доказывать свою исключительность превышением скорости.
   После всего этого Аникеев с Егупкиным повесили на дверь погреба амбарный замок, и вся компания тронулась в путь.
   Примерно таким же образом поступил и Бродников.
   Нет, он не загружал в свою машину золотые слитки или мешки с деньгами - все его сбережения давно уже были размещены в одном из швейцарских банков. Да и сам он мысленно уже находился в Швейцарии. Оставалась самая малость - избавиться от посторомкинского банка. Лучше всего, по мнению Бродникова, было обанкротить его, желательно - чужими руками. К сожалению, опытный помощник Костюшко, как полагал банкир, находится на том свете и оттуда такую операцию провести не мог. Довериться кому-то постороннему Бродников опасался, поэтому придумал способ, о котором будет сказано ниже. Но сначала - небольшой экскурс в юные годы нынешнего банкира и владельца сети медицинских клиник.
   Николай Бродников не в один день сделался преуспевающим бизнесменом. Все началось с далекой юности, с той поры, когда денег, как правило, хочется особенно сильно.
   Когда тебе двадцать лет, то самый проверенный способ разбогатеть - удачно жениться. Под словом "удачно" предполагаются вовсе не приятные формы невесты и ее покладистый характер. Хорошо бы, когда все это оказалось при ней, но главное, чтобы упомянутые качества подкреплялись серьезным приданным.
   Подходящий объект для удачной женитьбы молодой Бронников отыскал на одном из сайтов знакомств. Девятнадцатилетнюю девушку звали Юлей. Как и все Юли в ее возрасте, она мечтала о возвышенной любви без малейшей примеси материальных соображений со стороны жениха. А вот в этом отношении Юле не повезло - она была единственной дочерью преуспевающего обувного магната. И девушка понимала, что не сможет отличить сердечного влечение избранника к ней, от его влечения к папиным деньгам. Особенно, если последнее тоже сердечное.
   Одним словом, на сайте знакомств Юля умолчала о папиных фабриках и прочем движимом и недвижимом имуществе. Она сообщила, что приехала в Москву из провинции, учится в институте и мечтает познакомиться с молодым человеком, способным на возвышенные чувства.
   Как уже говорилось, чувства молодого Бродникова уж точно были не приземленными - он страстно мечтал о больших деньгах. Провинциалки в его планы не входили, но именно фотография Юли его заинтересовала. Зрительная память у Бродникова была дай бог каждому, и он сразу понял, что где-то видел эту девушку.
   После минутного переучета долговременной памяти искомое обнаружилось. Это милое личико он видел на развороте одного из глянцевых журналов. В том издании рассказывалось о многотрудной судьбе рабочего паренька, прошедшего путь от подмастерья в сапожной мастерской до основателя обувной империи. Статью украшало несколько фотографий. На одном из снимков худенький юноша в брезентовом фартуке склонился над обувной колодкой. Затем пошли фотографии просторных цехов и прогулочной яхты фабриканта. Был там и снимок счастливого семейства, сделанный в дорогой гостиной, у пылающего камина, с каштановым пуделем на переднем плане. Именно на том снимке, за лысиной отца и вавилонской прической мамаши, выглядывало симпатичное личико их дочери. (Из-за врожденной скромности девушка пренебрегла выигрышным местом, занятым пуделем.)
   В залежах макулатуры Бродников отыскал рекламный журнал. Так и есть - он не ошибся! Наследница миллионера выдает себя за неимущую провинциалку. И понятно, зачем это делает - опасается жадных охотников до папиных денег. Мечтает о романтической любви.
   Между Юлей и Бродниковым завязалась переписка, и вскоре была назначена первая встреча.
   Еще неизвестно, кто из молодых людей перед свиданием волновался сильнее. Но более вдумчивей к нему подошел, конечно же, Бродников. Действовать надо было наверняка - нечасто попадаются девушки с такими данными. (Речь, конечно, не о внешности.) Бродников опасался разочарования со стороны Юли. Он понимал, зачем девушка выдает себя за бесприданницу. Но кто гарантирует, что разница между ее и его бытом, не удивит богатую наследницу? Конечно, как человек воспитанный, она не покажет, что огорчена убогостью его съемной квартиры. Но невольно может задуматься, а стоил ли связываться с человеком, не способным заработать даже на собственное приличное жилье?
   И Бродников придумал спасительный план - решил предстать перед девушкой в более выгодном свете. Да, когда-то он не имел и гроша за душой. Но затем, благодаря своим талантам и ежедневному труду, якобы сколотил хорошие деньги. Теперь он процветающий бизнесмен и сделает все возможное, чтобы осчастливить избранницу. Согласитесь, такой образ намного выигрышней имиджа неудачника.
   На последние деньги - а они у Бродникова всегда были последними - он временно, на две недели, арендовал приличный коттедж в элитном поселке. Риэлтору представился командировочным нефтяником, квартирные расходы которого покрывает компания.
   Хватило и дня, чтобы ознакомиться с домом и разобраться, как устроена хитроумная бытовая техника. Занятие было не только приятным, но и полезным - Предполагалось, что после свадьбы с Юлей он окажется примерно в таких же хоромах. Следовало заранее готовиться к будущему.
   И вот наконец-то Юля и Бродников встретились. Девушка не скрывала восторга, оказавшись в уютном коттедже с его пятью спальнями, вестибюлем, резными лестницами, дорогой мебелью и крытым бассейном. Заходя в очередную комнату, Юля восхищалась обстановкой и радужными солнечными бликами на паркете от цветных витражей.
   Только теперь Бродников избавился от беспокойной мысли, что понапрасну отдал последние деньги за аренду. Все расходы должны окупиться сторицей. Ободряло и то, что в жизни девушка оказалась даже интереснее, чем на фотографии. Иными словами, она не слишком омрачит его будущую семейную жизнь.
   Юля щебетала без умолку, легко поддерживала разговор - это не у всех девушек получается при первой встрече. А у некоторых так вообще никогда не получается.
   Помимо того выяснилось, что Юля обладает многими талантами, один из которых - экстрасенсорные способности. Это известие поначалу встревожило Бродникова - чего доброго она догадается о его хитроумном плане. Но вскоре опасения улеглись. Выяснилось, что экстрасенсорный талант Юли распространяется только на физический мир, а высшие, духовные, сферы для него недоступны.
   - Я могу определить, что находится за стеной, - сказала Юля, когда они вошли в роскошную спальню.
   Бродников отмахнулся.
   - Да что там определять! Комната как комната - мой рабочий кабинет. Ничего интересного. А тут идеальная кровать, пружинный матрац... а я так устал за эту неделю!
   - Нет-нет. Я вижу, ты не веришь мне, думаешь, я умничаю. В твоем кабинете... - девушка закрыла глаза и сосредоточилась, - громадный письменный стол.
   - Разумеется - что за кабинет без стола? А вот как выглядит этот стол?
   - В твоем столе пять выдвижных ящиков, - продолжила Юля, - четыре в тумбочке и один центральный. На середке стола письменный прибор из яшмы с двумя остроконечными ручками.
   - Может, и цвет ручек подскажешь?
   - Одна черная. Вторая тоже черная... но как бы это объяснить... с золотой накаткой в виде сеточки, в том месте, где берутся пальцами.
   Юля проходила из комнаты в комнату и угадывала, что находится за очередной стеной.
   Способности девушки настолько удивили Бродникова, что первая их встреча пошла не так, как планировалось. Вместо увлекательной постельной гимнастики они пару часов провели в гостиной за разговорами о загадочных глубинах человеческой психики.
   Договорились встретиться в ближайшую субботу. Бродников скрепя сердце согласился на трехдневную паузу - удлинялись сроки аренды. Но ничего не поделаешь, если форсировать события, то золотая рыбка может сорваться с крючка.
   Но в субботу Юля на свидание не явилась, не позвонила и на звонки не отвечала. На этом их общение и закончились.
   Бродников не находил себе месте - все произошло так необъяснимо. Помимо того, разоряла дорогая аренда.
   Но всему когда-то приходит конец. Закончился и срок аренды. Приехал риэлтор - проверить сохранность имущества. Все оказалось на месте. Бродников поинтересовался, кому принадлежит этот дом?
   - Надо посмотреть документы, - ответил агент, - они в офисе. Кажется, какому-то обувному магнату. От неожиданно свалившихся на него денег, он зачем-то купил десяток домов. Теперь не знает, что с ними делать. Поручил нашей фирме продать половину из них. А мы решили немного подзаработать на аренде, пока ищем покупателей. Надо быть последним дураком, чтобы не воспользоваться таким случаем.
   - Да, - согласился Бродников, - никогда не надо быть дураком!
   С той поры Бродников отказался от легких путей обогащения и с головой погрузился в тяжелый, опасный, иной раз криминальный бизнес.
   Вот к чему приводят ошибки молодости! Не придумай он махинацию с арендой, женился бы на красивой и умной девушке. В дополнение к ней получил бы часть, а со временем и всю обувную империю тестя, и зажил бы припеваючи.
  

Неизлечимая болезнь

  
   Теперь же Бродникову предстояло ликвидировать банк, когда-то созданный тяжелым трудом, а ныне висевший гирей на шее. За последнее время банк собрал такое количество вкладов и под такие сказочные проценты, что выплатить их было немыслимо. Впрочем, никто и не собирался этого делать.
   Одним словом, к нынешней осени банк полностью созрел для ликвидации. Деньги, как уже говорилось, были выведены в Швейцарию, а основной свидетель всех махинаций - старик Костюшко, по мнению Бродникова, был на том свете.
   Разумеется, Бродников понимал, что после объявления банкротства начнется обычная в таких случаях канитель. Обманутые вкладчики захотят вернуть свои деньги, обратятся в надзорные органы, толпами повалят в суд. Поэтому ликвидацию банка следовало провести грамотно и так все запутать, чтобы никто не смог разобрался.
   Поначалу Бродников решил переоформить банк на подставное лицо, дабы вся ответственность легла на кого-то другого. Идеально в проведении такой махинации помог бы старик Костюшко, но покойники наотрез отказываются работать. Вспомнив Костюшко, Бродников перекрестился.
   И все-таки необходимый человек, готовый взять на себя операцию по упокоению банка, был найден. Он найден был в голове Бродникова, а затем постепенно начал материализоваться.
   Бродников достал из сейфа пачку заранее заготовленных паспортов. Один из них был на имя Эмиля Зейнека. Родословная несуществующего человека, вероятно, уходила в прибалтийские земли. Почему бы не сделаться Зейнеком? Но появиться в Посторомкино под другой фамилией и с прежней внешностью Бродников не мог. Поэтому пришлось обратиться в одну из своих клиник к пластическим хирургам, где ему скроили новую внешность.
   Почти месяц у Бродникова ушло на восстановление и психологическую адаптацию после хирургического вмешательства. Мастера по пошиву и кройке лицевой части поколдовали и над его речевым аппаратом. Бродникову сделали микроскопические насечки на голосовых связках и с помощью скальпеля малость увеличили гортань. В результате недавний банкир Бродников, а теперь Эмиль Зейнек, обзавелся удивительно низким голосом. Специалисты называют такой тембр "бас-профундо".
   Вскоре Николай Бродников куда-то исчез, но перед этим своим приказом доверил упокоить банк ранее никому не известному Эмилю Зейнеку.
   И вот, ликвидатор банка Зейнек сидит в кабинете исчезнувшего Бродникова, с ностальгией изучает знакомые, родные приходные ордера, вглядываясь в них, словно в альбом со своими детскими фотографиями.
   Неожиданно в кабинет вбежал один из бухгалтеров банка.
   - Эмиль Теодорович, в это трудно поверить! - воскликнул он, протягивая какую-то бумагу!
   Зейнек-Бродников театрально зевнул, взял бумагу, поднес к глазам, и руки его задрожали. Он держал исповедальное письмо, написанное его почерком.
   - Мерзавец! - воскликнул ликвидатор банка, сразу сообразив, кто мог подготовить фальшивку.
   - Каких свет не видывал! - подтвердил бухгалтер. - А мы считали Бродникова порядочным человеком!
   В рукописной исповеди исчезнувший банкир каялся во всех грехах и сообщал, что отправил на тот свет несколько человек. Упоминалось и десяток сомнительных сделок, каждая из которых тянула на серьезный тюремный срок. Под рукописным текстом стояла размашистая подпись "Николай Бродников".
   - Мерзавец! - бескровными губами повторил Бродников, поминая Костюшко. Вероятно, старик догадался, что его ожидает, и перед смертью решил напакостить .
   - Но зачем Бродникову понадобилось сознаваться в своих злодеяниях? - недоумевал бухгалтер.
   - Душевный кризис. Скорее всего, поставив точку в этом письме, он поставил ее и в своей жизни - покончил с собой.
   Председатель ликвидационной комиссии почти не соврал - с этого момента банкир Бродников окончательно был похоронен для всех, ибо исповедальное письмо, конечно же, видели и другие сотрудники банка, и о его содержании узнают в прокуратуре.
   - Умер! Ну и царствие ему небесное! - Зейнек-Бродников завершил разговор с бухгалтером, - он сам себя осудил и сам привел приговор в исполнение. Вероятно, он и Костюшко отправил на тот свет - старика до сих пор не могут найти. - При этом Бродников нехорошо улыбнулся.
   Отыскать Костюшко и в самом деле было непросто. Он вместе с Аникеевым и Егупкиным укрылся в своем доме, расположенном в ста километрах от Посторомкино. Старик давно прикупил его на чужое имя в одном из коттеджных поселков. Троица беглецов приехала туда на автодоме, перегруженном золотом. Костюшко отвел Аникееву с Егупкиным второй этаж. Оттуда они любовались окрестными видами и могли наблюдать за подъездной дорогой. Недобросовестный киллер Егупкин и якобы убиенный им старик Костюшко все еще опасались Бродникова.
   Старик опасался за Егупкина и по другому поводу - из-за его чрезмерного влечения к Веденской. Костюшко полагал, что основные несчастья в жизни мужчин происходят по вине женщин. Однажды Егупкин не выдержал:
   - Григорий Борисович, можно подумать, что вы в молодости не влюблялись?!
   - В молодости? - старик с ехидцей посмотрел на сорокалетнего Егупкина. - Да я в твои годы уже избавился от этой напасти.
   - Ага! Значит, раньше все-таки влюблялись.
   - Конечно. И так сильно, что ничего не оставалось, как идти к психиатру.
   - В больницу? - удивился Аникеев.
   - В поликлинику. Другого выхода не было. Ни есть ни пить в то время не мог - все время думал о ней. Можно было и с ума сойти. Набрался смелости и пошел к участковому врачу, в которого я влюбился!
   - Так бы и сказали, а то психиатр, психиатр...
   - А я что говорю? Врач-психиатр, в которую я тогда втрескался до безумия. Где она живет, не знал, поэтому пришлось идти прямо на ее рабочее место.
   - В поликлинику?
   - Ну да. Как сейчас помню, принимала она в 208-м кабинете. На дверях табличка "Полякова Елена Андреевна, врач-психиатр". Взял я талончик в регистратуре, поднялся на второй этаж, присел на диванчик. Сижу, нервничаю. Рядом с ее дверью кабинет для забора крови. Соседство, прямо скажу, нехорошее. Пациенты выходят бледные, пошатываются. А у тех, у кого кровь брали из вены, выходят с неприличными жестами - с согнутой в локте рукой. Дождался я своей очереди, захожу в кабинет. Еще дома заготовил признание в любви, но на пороге все позабыл.
   - Слушаю вас, - говорит моя ненаглядная и указывает на стул.
   - Елена Андреевна, - говорю, - помогите избавиться от зависимости.
   - Курите? Пьете?
   - Не курю и не пью. Только проливаю... слезы свои горючие проливаю... как только подумаю о вас.
   - В каком смысле? - удивилась она. - Напрасно волнуетесь, у меня все хорошо.
   - У вас-то все хорошо, а мне вы по ночам снитесь.
   - Извините, в каком виде? - интересуется она и прерывает запись в истории моей болезни.
   - В самом что ни на есть природном и натуральном. Но я не виноват, это не от меня зависит! Да и для вас в этом нет ничего обидного. Волшебные сновидения. Если бы вы их увидели, то и сами бы захотели поучаствовать.
   - Вы хотите сказать, что влюблены в меня, и я прихожу в ваши сны не совсем одета?!
   - Совсем не одета.
   Она покачала головой, задумалась и сделала предварительный диагноз.
   - Похоже, у вас психическое расстройство на сексуальной почве.
   - Вам лучше знать, вы специалист. Я потому и пришел к вам за помощью. Ни о чем другом думать не могу. Недавно поделился своей проблемой с товарищем. Он говорит - тяжелый случай. У него такая же беда. Мой друг по профессии математик. У него сложнейшие задачи лучше всего решаются во время прогулки в парке - ему на свежем воздухе хорошо думается. Но это только до момента, пока его не обгонит какая-нибудь женщина. "И все, - жалуется товарищ, - формулы напрочь вылетают из головы! Помимо воли начинаю думать о той, которая впереди. А если у нее хорошая фигурка или ножки, то даже таблицу умножения забываю!" Мой друг последнее время начал гулять на окраине парка. Там люди реже встречаются и чаще всего бродят старики со старухами. А мне и парк не помогает! Стоит прикрыть глаза, вы сразу предстаете передо мной.
   - У вас гипертрофированное воображение, - говорит моя психиаторша, - но зрение вас подводит. Разве не видите - у меня обручальное кольцо?
   - Да когда кольцо кому-то мешало? Женщины много чего лишнего на себя натягивают. Кольцо всегда можно снять.
   Психиаторша отодвинула историю моей болезни, с интересом разглядывает меня, а потом говорит.
   - Заболевание у вас, не скрою, серьезное - запущенный случай. Но я, кажется, знаю, как вам помочь. У меня есть незамужняя сестра. Мы с ней близнецы, и она похожа на меня как две капли воды. Вы бы никогда нас не отличили. Я поговорю с ней...
   - Нет-нет! Не надо мне ваших сестер. Только вы!
   - Успокойтесь. Давайте все-таки попробуем этот метод. Другого выхода не остается. А в противном случае - психдиспансер, госпитализация, уколы...
   - Психушка? Ну, уж не! Лучше ваш вариант.
   Егупкин возмутился.
   - И вы изменили своей психиатрисе?
   Старик виновато развел руками.
   - А что оставалось? В дурку отправляться?!
   - И как проходило... ваше лечение, - поинтересовался Аникеев. - Избавились от зависимости?
   - Как рукой сняло! Все проблемы исчезли сразу... до определенного момента.
   - Понятно - со временем надоела вам ее сестричка.
   - Не надоела. Муж ее выследил нас.
   - Погодите! Но врачиха сказала, что ее сестра незамужняя.
   - Какая сестра! - возмутился старик. - Не было у нее никакой сестры! Сняла кольцо - вот тебе и готовая сестра! А однажды забыла его надеть, муж и заподозрил.
   - Он тоже врач?
   Старик шмыгал носом.
   - Если бы. Спортивный тренер он... и грубиян. Так что трижды подумайте, как терять голову из-за женщин!
  

Учредитель фонда

  
   Вскоре до беглецов, укрывавшихся в доме старика, дошли слухи, что Бродников исчез, а его банк разорен и готовиться к ликвидации.
   - Как такое могло случиться? - удивился Егупкин. - Неужели он с горя покончил с собой?
   - За него не волнуйся, - успокоил старик. - Он скорее прикончит кого-то другого. - Лучше подумай, как быть с Веденской.
   Егупкин и без напоминаний постоянно думал о Веденской. Она нуждалась в деньгах на постройку парка развлечений в то время, когда рессоры их автомобиля выгнулись под тяжестью золота. Как обратить золото в деньги и помочь Веденской?
   - Всем нам, а тем более Егупкину, опасно появляться в Посторомкино, - предупредил старик. - Бродников не любит недобросовестных киллеров.
   - Да, некрасиво получилось, - согласился Аникеев, - деньги взял, а себя не застрелил.
   - Да какая разница, живой я или мертвый, если Бродников исчез! - возмутился Егупкин.
   - Тебе ли не знать, как исчезают аферисты? - заметил старик, - Думаешь, отпустил бороду и теперь в безопасности?
   Егупкин к этому времени действительно отрастил роскошную бороду и усы, не пожалев на них черной краски, отчего стал походить на оперного злодей. Если специально задаться целью привлекать к себе внимание, то лучшего способа не придумать.
   - Но Веденской нужны деньги, - не унимался Егупкин. - Мы сплавим часть нашего золота какому-то банку, а деньги переведем на ее счет.
   - Я бы с удовольствием так и сделал, - ответил старик. - Но благодаря тебе, меня тоже якобы нет в живых. И воскресать я не собираюсь, потому что написал письмо от имени Бродникова, в котором сознался во всех его грехах.
   - Предсмертное? Решили достать шефа с того света?! - съязвил Егупкин.
   - Пусть и он помучается!
   - И что мы имеем? - подытожил Аникеев. - Из всех нас в живых остался только я. Значит, и помогать Веденской должен я.
   - Да он тебя сразу поймает, - отрезвил старик, - и с паяльников в руках поинтересуется подробностями наших с Егупкиным смертей.
   - И что теперь делать?! - запричитал Егупкин. - Мы не можем спокойно наблюдать, как Веденская бедствует! К тому же я не предупредил, куда исчез. Может быть, она думает, что я погиб.
   Старик успокоил Егупкина.
   - На этот счет не волнуйся - она любит тебя. И даже после извещения о твоей смерти выйдет замуж не ранее, чем через полгода.
   От такого утешения Егупкин окончательно вышел из равновесия. Мы поняли, он не угомонится, пока не увидит Веденскую.
   Старик обещал подумать и найти выход. И он отыскал его.
   Через пару дней вся троица отправилась в областной центр, где Костюшко в ускоренном режиме зарегистрировал инвестиционный фонд под названием "Помогувсем". Когда речь заходит об инвестициях - в первую очередь в карманы чиновников - документы оформляются стремительно.
   Учредителем Фонда был назначен Иван Петрович Кнехт - то есть Егупкин.
   - А чтобы в будущем упростить финансовые операции, - сказал старик, обращаясь к Егупкину, - твоему Фонду не мешало бы обзавестись каким-нибудь банком.
   - Уж не хотите ли вы?.. - вырвалось у Аникеева.
   - А почему бы и нет. Сейчас банком Бродникова занимается ликвидационная комиссия. С киллером Кнехтом члены комиссии никогда не встречались и с распростертыми руками встретят покупателя, согласного приобрести разоренный банк.
   - А как на это посмотрит Бродников?
   - После его исповедального письма, написанного мной, - сказал старик, - ему противопоказано появляться в Посторомкино. Скорее всего, он давно уже в Швейцарии, где хранит свои денежки. Так что теперь нашему учредителю инвестиционного фонда, - старик похлопал Егупкина по плечу, - можно задуматься и о собственном банке.
   Старику Костюшко в логике не откажешь. Теперь и родная масть Егупкина, когда-то державшая его младенцем на руках, не узнала бы сына в этом лохматом бородаче.
   Следующим утром Аникеев и Егупкин отправились в Посторомкино. Поехали электричкой, не желая привлекать внимания своим блестящим и груженным золотым автомобилем. С вечера Егупкин заглянул в парикмахерскую, откуда вышел интеллигентным греком. Строгий темно-синий костюм в мелкую полоску, умело подобранный галстук и дорогой портфель из кожи какого-то несчастного животного окончательно завершили его преображение. Теперь всякому встречному, увидев Егупкина, сразу становилось понятно, что перед ним учредитель инвестиционного фонда, и первое, что он делает перед утренним кофе, размышляет, как бы приобрести пришедший в упадок банк.
   Когда председателю ликвидационной комиссии Зейнеку - то есть Бродникову - доложили, что с ним хочет увидеться человек, пожелавший купить разоренный банк, он искренне удивился, ибо полагал, что такие дураки давно уже вывелись. Когда же в кабинет вошел облагороженный, но сразу же узнанный киллер, Бродников удивился еще больше. Вернее не столько удивился, сколько похолодел - он решил, что наемный убийца пришел по его душу.
   Но киллер не торопился приступать к своим профессиональным обязанностям. Он опустился в кресло, поставил портфель на пол, осмотрелся по сторонам. С последнего визита Егупкина в этом кабинете ничего не изменилось. Но лучше бы Егупкин не вертел головой по сторонам, а внимательно всмотрелся в председателя ликвидационной комиссии. Может быть, тогда бы догадался, кто находится перед ним.
   Но пластические хирурги поработали над внешностью Бродникова на славу. Егупкин не признал в нем своего недавнего заказчика. За столом, почему-то в фетровой шляпе, сидел энергичный и, скорее всего, неглупый мужчина - дуракам ликвидацию банков не доверяют.
   Егупкин вспомнил, как его наставлял Костюшко: "Твоя задача, не переборщить со взяткой. Вы незнакомы, излишняя щедрость с твоей стороны может вызвать подозренье. Поэтому сначала разведай его аппетит. Скорее всего, он поведет себя скромно - ведь банк-то не его. А когда назовет сумму, вернее, напишет ее на листочке, а затем этот листочек тут же порвет, то ты, не раздумывая, выкладывай полуторный тариф. Покажи, что не мелочишься. Тем самым в его лице ты приобретешь незаменимого помощника. Вам останется встретиться пару раз для окончательного подписания документов по оформлению банка на твое имя".
   - А он не подумает, что его хотят подставить? Не побоится взять деньги?
   - Ты не представляешь, каких отважных людей назначают руководить такими комиссиями! Вот где настоящие герои! А когда он проверит деньги и убедится, что они не меченные, то ради тебя готов будет пойти на подвиг.
   Бродников, преображенный в Зейнека, в деньгах не нуждался. Он и сам готов был хорошо заплатить балбесу, который согласится приобрести чужие долги. Просто удивительно, что такой человек нашелся. Еще удивительней, что им оказался киллер, недавно работавший на него. Это скольких же людей надо было отправить на тот свет, чтобы сколотить такие деньги?!
   Бродникова отпустили недавние страхи. Он убедился, что киллер пришел не по его душу, а решил поменять профессию. Бродников поправил шляпу и порадовался, что деньги за пластическую операцию были отданы не зря. Если киллер с его интуицией и цепким зреньем не признал в нем своего недавнего заказчика, то с новой внешностью можно жить спокойно. Не подкачали и подправленные голосовые связки. Теперь они, словно медные струны, звучали с приятным грудным резонансом.
   - Вам известно, что банк обременен долгами? - пророкотал Бродников.
   - Конечно. Иначе бы его не ликвидировали.
   - И вас это не смущает?
   Егупкин отвечал согласно инструкции Костюшко.
   - Лучше приобрести предприятие с долгами, чем с нуля создавать новое. Это как с домами - дешевле отремонтировать старое жилье, чем затевать постройку нового. Я предварительно навел справки - банк процветал в течение многих лет, даже непонятно, как он сделался убыточным.
   Бродников промолчал - не объяснять же, как это получилось. "А киллер не так уж и глуп, - подумалось Бродникову, - но на этот раз он просчитался!"
   В голове председателя ликвидационной комиссии неожиданно появился соблазнительный план. Конечно же, этот банк обязательно надо сбыть. Но кто помешает через некоторое время напомнить киллеру о его недавнем прошлом и заставить делится доходами за сохранение тайны? Главное, не переборщить с шантажом, когда имеешь дело с таким типом.
   - Зачем вам этот банк? - спросил Бродников. - Я ликвидировал их не один десяток, и редко находились желающие приобрести их.
   "По моей легенде я тоже многих ликвидировал", - подумал Егупкин, но вслух ответил:
   - В Посторомкино намечается несколько перспективных проектов, которые обещают стать прибыльными. Заниматься ими легче, находясь рядом.
   На этот раз Егупкин не соврал. Прежде всего, он подразумевал изготовление новой партии золота из свинцовых залежей. Помимо того, Веденской требовалась помощь в постройке парка развлечений. А затем, почему бы не организовать и гольф-клуб, задуманный Бродниковым? Но, конечно, поле для гольфа придется разместить подальше от кургана.
   Бродников не стал уточнять, о каких проектах говорил наемный убийца, которому, скорее всего, надоело его прежнее ремесло. Вероятно, он решил заняться чем-то более спокойным. Кто его осудит за этот?
   А вот Бродникова, не догадайся он сменить фамилию и внешность, могли бы осудить - и надолго.
   В "Посторомкинском вестнике" появилась статья о письме-исповеди разорившегося банкира, в котором он сознавался во всех своих прегрешениях. В материале приводился и текст этого письма. Читатели расценили исповедь Бродникова как предсмертную записку, что помогло смириться с потерей вкладов. Они утешали себя, что утратили всего лишь деньги, причем, не впервые, а человек - бесценную и единственную жизнь.
  

Американское наследство

  
   Вскоре, как и предполагалось, банк перешел в собственность Кнехта, то есть Егупкина. Благодаря советам Костюшко, переоформление произошло довольно быстро. Помогал и преображенный Бродников - ему не терпелось хорошенько заарканить недавнего киллера, вообразившего, что банковское дело легче и безопасней его прежнего душегубного занятия.
   Веденская к тому времени вернулась от саратовских родственников и поселилась вместе со всеми в коттедже старика Костюшко. Последнее время ее занимали несколько вопросов: "Правда ли, что у Егупкина появились деньги в результате дядюшкиного наследства? И почему он решил отпустить бороду, которая, к слову, нисколько его не состарила?
   - Я молодею от любви к тебе, - объяснял Егупкин.
   - А как американский дядюшка отыскал тебя?
   - Меня не дядюшка отыскал, а его деньги - они всегда находят энергичных.
   - Но зачем тебе банк Бродникова? А вдруг он затаился и наблюдает, как ты распоряжаешься его имуществом.
   - Не волнуйся, даже Костюшко считает, что мы в безопасности.
   - Вот пусть бы он и руководил банком. А ты перестань изображать банкира, сделайся прежним Егупкиным.
   - Якобы убитым?
   Костюшко в этом отношении был на стороне Веденской, ибо считал, что быть рядовым обывателем намного безопаснее, чем преуспевающим банкиром.
   Егупкин прислушался к совету друзей, но только наполовину. Теперь среди давних своих знакомых он появлялся в привычном для них облике Егупкина. Когда же отправлялся в банк, то волей-неволей приходилось преображаться в Кнехта. Иначе и быть не могло - сотрудники знали его только в преображенном виде. Для более скорой смены имиджа Егупкин избавился от природной бороды и обзавелся накладной.
   От постоянной смены ролей жизнь Егупкина сделалась вдвое интересней. Он даже начал подумывать, а не испробовать ли себя на сцене? Но в каком бы облике он ни находился - Егупкина или Кнехта - Веденскую он любил одинаково сильно. Последняя отвечала взаимностью и первому и второму. Сделайся Егупкин еще кем-то, она бы полюбила и третьего.
   Но однажды произошло непредвиденное.
   Как-то в полдень Зейнек-Бродников сквозь затемненное стекло своей машины увидел покойника Егупкина, неспешно гуляющего по тротуару. Потрясенный Бродников остановил машину, вышел из нее. Егупкин, увидев председателя ликвидационной комиссии, радостно поднял руку в приветствии и только в следующий момент сообразил, что сейчас находится в своем естественном виде и не должен знать никаких ликвидаторов. Егупкин опустил руку, подавил улыбку и равнодушно прошел мимо. Бродников еще долго стоял с открытым ртом, а затем энергично потер лоб. Что это? Галлюцинация? Или у Егупкина есть брат-близнец? Или все намного хуже?!
   Бродников похолодел. Если киллер не выполнил задание, и Егупкин не умер, то волне вероятно, что сейчас живы и старик Костюшко, и Веденская!
   От такого предположения Бродников окончательно оставил мысли о Швейцарии. Нет, из Посторомкино он не уедет! За границей, конечно, безопасней. Но надо подумать и о психологической безопасности. Разве можно оставаться спокойным, если якобы убитые недруги разгуливают по городу?
   С каждым днем сомнения все сильнее закрадывались в душу Бродникова. Он наблюдал, с какой легкостью недавний киллер решал финансовые головоломки. Все больше крепло убеждение, что кто-то помогает ему. Но кто? Все подводные течения банка "Благодетель" были известны только старику Костюшко. Выходило, Костюшко и в самом деле не умер?! Следовательно, поддельное письмо-исповедь было написано не в последний роковой час. Обвинил Бродникова во всех смертных грехах, а сам и не подумал о смерти! Это ли не подлость?!
   Однако не все затруднения в банке способен был разрешить старик Костюшко. Он находился в своем загородном доме и не имел прямого доступа к документам. Поэтому советы недавнего ликвидатора банка для Егупкина были бесценны.
   Однажды Егупкин спросил Зейнека о его планах на будущее?
   - Даже и не знаю, - со вздохом ответил Зейнек-Бродников, поправляя шляпу, с которой теперь не расставался. - Все сколько-нибудь приличные банки в нашей губернии давно уже грамотно разорились, а с мелочью и связываться не стоит.
   "А не пригласить ли его в мои заместители? - подумал Егупкин. - Лучше кандидатуры не отыскать. Конечно, ему далеко до Костюшко, но старик все еще опасается за свою жизнь и отказывается покидать коттедж".
   Егупкин поделился своими соображениями с Костюшко, и тот одобрил их. Ликвидатор банка был опытным специалистом - одно то, что не забывал о своем кармане, говорило о его высочайшей квалификации.
   Бродников-Зейнек согласился на предложение сделаться наемным сотрудником в банке, некогда принадлежавшем ему. Он посчитал, что с новой внешностью можно не опасаться разоблачения. Швейцария окончательно померкла в его глазах. Да он зачахнет от скуки в этой Швейцарии! То ли дело Посторомкино, где и киллер может сделаться банкиром!
   Чтобы окончательно обезопасить себя от разоблачения Бродников разместил в "Посторомкинском вестнике" некролог о собственной кончине, якобы произошедшей в далекой Швейцарии. В некрологе говорилось, что с банкиром случился сердечный приступ от ностальгии по родине и землякам-посторомкинцам, во благо которых он трудился всю свою сознательную жизнь. Всем родным, близким и знакомым усопшего выражались соболезнования.
   Вот здесь-то Бродников в полной мере осознал, насколько он был дорог посторомкинцам. На его неумершую голову посыпался град проклятий - вкладчики его банка окончательно потеряли надежду вернуть свои деньги.
   Бродников отмечал земляков, поминавших его недобрым словом, и еще раз убеждался в людском жестокосердии. Ну, потеряли вы свои накопления - эка невидаль! Можно подумать, впервые. Еще заработаете. А если еще раз облапошит - тоже небольшая беда. Главное, вас не упоминают в некрологах.
   Когда старик Костюшко прочитал в газете сообщение о смерти Бродникова, он обрадовался так, словно его любимое "Динамо" выиграло кубок мира. Впервые за последние десять лет он вздохнул полной грудью и даже помолодел от приятной новости - теперь никто не дал бы ему больше восьмидесяти.
   Появление некролога приободрило и других героев этой истории. Егупкин все чаще стал появляться на людях в своем естественном виде. Прицепную бороду и парик он надевал только во время визитов в банк - увы, сотрудники привыкли видеть своего шефа похожим одновременно на Карла Маркса и Робинзона Крузо.
   От скорбного известия всплакнула разве что Веденская - какой-никакой, а Бродников все-таки человек. Но и ей горевать было некогда - она полностью отдалась новым проектам - постройке парка и овощехранилища. Также всем сердцем и телом она отдавалась и Егупкину.
  

Ультиматум Бродникова

  
   После известия о смерти Бродникова вкладчики его банка постепенно угомонились и махнули рукой на окончательно утраченные деньги. Но наивысшее облегчение выпало на долю мнимого покойника. Николай Бродников выскользнул из рук пластических хирургов не только живым и преображенным, но и готовым к новой полноценной жизни. Это не всем удается. Опять же, теперь Бродников получил возможность наблюдать спектакль в исполнении своих прежних знакомых. Он по достоинству оценил их талант. А чтобы и другие зрители при случае смогли увидеть забавное представление, он установил в банке несколько видеокамер. Лучшие из них, с максимальным разрешением, нашли потайное местечко в кабинете управляющего. Эти камеры снимали задушевные беседы Егупкина и старика Костюшко.
   После газетного некролога старик осмелел настолько, что покинул свой коттедж и теперь принимал активное участие в работе банка.
   Как правило, во время таких бесед Егупкин отклеивал бороду, сдергивал с головы опостылевший парик и клал их рядом с собой на стол. Иной раз забывшись, он машинально перебирал пряди искусственных волос, словно восточный мудрец четки. Двери кабинета в таких случаях в целях предосторожности запирались изнутри, чтобы секретарша не лишилась сознания, увидев шефа с оторванной бородой.
   Вечером, просматривая видеозаписи, Бродников сокрушенно качал головой и цокал языком - удивляла беспримерная наглость актеров, устроивших пляску на его костях. Из этих просмотров Бродников узнал об алхимическом происхождении золота. Он давно подозревал, что здесь что-то нечисто, а теперь убедился в этом.
   Бродников в который раз благодарил провиденье, не отпустившее его в Швейцарию. Что его ожидало там? Нестерпимая резь в глазах от слепящего альпийского снега? Или очередной перелом ноги на горнолыжном спуске? Ничего нового. Еще и унизительная бедность по сравнению с отдыхающими рядом миллиардерами! А здесь - в Посторомкино - его ожидали несметные сокровища, по недоразумению попавшие в руки Егупкину - бывшему шахтеру, даже не познавшему вывихов и переломов во время оздоровительных спусков на лыжах! "В крайнем случае, - подумал Бродников, - если захочется скатиться с горки, я всегда могу сделать это с посторомкинского кургана. Тут ноги не поломаешь - до опасной скорости не разогнаться".
   А вот скорость возведения Посторомкинского парка развлечений в районе кургана могла удивить кого угодно. Еще недавно этот неприметный холм бесцельно торчал из земли, заросший кустами и сорной травой. Теперь же его, подобно железным муравьям, облепили экскаваторы, бульдозеры и прочая строительная техника. В компании с рабочими в оранжевых куртках они творили чудеса. Вырастали фундаменты будущих павильонов, прокладывались гравийные и асфальтовые дорожки. В землю втыкались привезенные издалека многолетние деревья.
   В это же время в двух километрах от Посторомкино возводилось овощехранилище. Так громыхал сваебойный копер, длинными носами вертели строительные краны. Устанавливались опоры, к которым навешивались утепленные панели.
   Строительство этих двух объектов близилось к завершению, и Аникеев с Егупкиным уже подумывали о дальнейшем приложении своих сил и капиталов. Аникеев выдвинул идею превратить Посторомкино в город-сад, о котором когда-то заикнулся поэт.
   - И в город-огород, - добавила Веденская. - Полностью автоматизированный и круглогодично плодоносящий огород. Для этого всего-то и надо укрыть стеклом сотню-другую гектаров земли. Без теплиц в нашем климате толком ничего не вырастишь.
   - Обязательно укроем! - заверил Егупкин. - Я в детстве любил новогодние мандарины. А с теплицами у нас каждый день будет Новым годом!
   - С теплицами я согласен, - поддержал старик Костюшко. - Мне надоело жевать резиновые помидоры, выращенные в Аргентине полгода назад.
   - Будут вам и мандарины, и помидоры, - пообещала Веденская. - А для тех, кому не повезло родиться в Посторомкино, мы запустим на фабрике линию быстрой заморозки продуктов. Даже после разморозки через двадцать лет они будут свежие, словно только что сорваны с грядки.
   - Чудеса! - восхитился старик. - Двадцатилетняя свежесть! Я и предположить не мог, что когда-нибудь доживу до такого! А ведь мне еще помнятся времена, когда ягоды срывали прямо с куста и немытыми руками заталкивали в рот.
   Все посочувствовал детишкам из несчастного прошлого. Но Егупкин предложил вернуться к обсуждению планов на будущее.
   - Лично мое будущее выглядит мрачно, - неожиданно с жалобой в голосе сказал он. - Во всяком случае, до тех пор, пока не избавлюсь от этого проклятого банка. Я всю жизнь недолюбливал финансистов, но только теперь понял, насколько худо живется этим несчастным - постоянно думают о деньгах.
   - И чем больше денег, - добавил старик, - тем назойливей мысль, как бы их сохранить?
   - А ежедневные встречи с бизнесменами! - почти всхлипнул Егупкин. - Умоляют предоставить займы под минимальные проценты. А по глазам видно, что не только проценты, но и тело кредита не собираются возвращать.
   Старик одобрительно закивал:
   - Иван Петрович, теперь я вижу, вы сделались настоящим банкиром.
   - В том-то и беда, - шмыгнул носом Егупкин. - В прежние времена идеи и рацпредложения сами выпрыгивали из головы. А теперь как отрезало! По ночам снятся биржевые котировки. А случись финансовый кризис?! Я ведь могу добровольно ласточкой выпрыгнуть в окно!
   - Уж не хочешь ли ты в очередной раз обанкротить банк? - с тревогой в голосе спросил Аникеев.
   - Нет-нет, хватит банкротить, - вмешался старик. - Лучше передать управление знающему человеку.
   - Вы согласны?! - воскликнул Егупкин.
   - Боже упаси! Стар я для такой должности - можно сказать, одной ногой стою в могиле.
   - Да вы в этой позиции простоите еще лет пятьдесят!
   - Не уговаривайте - уж очень это хлопотное занятие. Лучше назначить на эту должность... напомните фамилию... как его... председателя ликвидационной комиссии.
   Егупкин бросился целовать старика.
   - Григорий Борисович, вы спасли мою жизнь! Лучшей кандидатуры не отыскать! Завтра же сделаю ему предложение.
   Но откладывать хорошую задумку на завтра не пришлось - она воплотилась в жизнь ровно через минуту.
   В кабинет неожиданно вошел Зейнек, то есть Бродников. На этот раз вместо фетровой шляпы на его голове был высокий черный цилиндр. В руках он держал папку с документами. По-деловому, как это делают опытные руководители, он пересек комнату, положил папку на стол, строго обвел глазами собравшихся и... опустился в кресло управляющего банка.
   Все удивленно переглянулись. Они только что намеревались предложить Зейнеку возглавить финучреждение, но его самовольную выходку не одобрили.
   - Так, дорогие мои! - громыхнул преображенным голосом Бродников. - Я навел справки о прежнем владельце банка. Как говорится, о мертвых или хорошо, или никак. Но я нарушу традицию. Покойник был мерзавцем, каких свет не видывал!
   Присутствующие в кабинете в общем-то были согласны с такой характеристикой, но в данный момент сочли ее неуместной.
   - Бог с ним, - заступился за Бродникова Егупкин. - Не станем поминать его заблудшую душу?
   - Нет, станем! - взревел Бродников. - Он мерзавец из мерзавцев! Подлец и проходимец! Но вы! Все вы... намного хуже его! И сейчас я докажу это!
   Из приоткрытого окна потянуло сквознячком.
   Бродников достал из кармана флешку, воткнул ее в системный блок компьютера, стоящего на столе, щелкнул мышкой и повернул монитор в сторону изумленных зрителей.
   Запустился первый видеофайл. На экране беседовали еще не преображенный Бродников и Егупкин в гриме, выступающий в роли наемного убийцы. Бродников инструктировал киллера, кого следует убрать в первую очередь, а с кем можно повременить - ликвидировать через недельку-вторую. Егупкин согласно кивал, а затем пересчитывал аванс за предстоящую работу.
   В следующем видеофайле Егупкин докладывал Бродникову о выполненном задании и получил остаток гонорара. В третьем видеоотрезке Егупкин уже выступал в роли покупателя банка.
   Собравшиеся не увидели ничего, чего бы они не знали, но были потрясены до глубины души. Особенно изумился Егупкин - он никогда не предполагал, что со стороны в накладной бороде и парике смотрится таким чучелом.
   Бродников наслаждался произведенным эффектом. Затем он подошел к Егупкину.
   - А теперь, уважаемый убийца, предстаньте перед нами в своем истинном виде! - с этими словами он резко сорвал с Егупкина бороду и кинул ее на пол.
   Егупкин вскрикнул от боли и конфуза, словно с него прилюдно сдернули штаны.
   - И шевелюра тебе тоже не идет! - добавил Бродников и обошелся и с париком, как и с бородой.
   Щеки Егупкина пылали от стыда и болезненной разлуки с накладной растительностью.
   - А теперь посмотрите туда, - Бродников указал на шкаф с документами. - Там установлена видеокамера и сейчас она фиксирует все происходящее. Что на это скажете?
   - Я не совсем понимаю... - пролепетал Егупкин.
   - Тебе и не надо понимать! - оборвал Бродников. - Главное, в прокуратуре поймут! А что не поймут, объяснишь на допросе. Следователь поинтересуются, скольких несчастных ты отправил на тот свет? И зачем устранил Бродникова?
   - Бродников умер в Швейцарии, - возразил Егупкин.
   - Как он мог умереть в Швейцарии, если не пересекал российскую границу? Это факт установят за пять минут. Так что напрасно вы подсуетились с газетным некрологом.
   - Что вы хотите? - убитым голосом спросил Егупкин.
   - Уж точно не хочу знать деталей, как ты прикончил Бродникова и как обошелся с его телом.
   - Мы вас не совсем понимаем, - неожиданно голос подал старик Костюшко. - Говорите по делу.
   - Дорогой старичок, - ответил Бродников после недолгой паузы. - Ты в этой банде самый опытный. Непонятно, зачем только связался с ними. Посоветуй дружкам, чтобы они немедленно убирались из Посторомкино и больше никогда не попадались мне на глаза.
   - И это все? - удивился старик.
   - Почти, - Бродников указал на Егупкина. - Пусть он перед отъездом переоформит банк на мое имя.
   - И эти записи не будут обнародованы? - с надеждой в голосе пролепетал Егупкин.
   - Я положу их в надежное место - знаю я ваши привычки. Не хочу оказаться в одной компании с Бродниковым.
   - Я знал, что вы человек умный, - заметил старик Костюшко. - Теперь убедился в том.
   - Надеюсь, и вы не станете глупить - выполните все мои требованья. И гоните сюда ключи от погреба, в котором делаете золото. Как его изготовить я знаю - не надо было болтать лишнего перед камерой. Да, едва не забыл. Компания "Накормлювсех" Веденской - еще одной участницы вашей банды - тоже должна перейти ко мне.
   Разоблаченные злодеи гуськом вышли из кабинета, а Бродников, откинувшись в кресле, задумался.
   Почему он обошелся с Егупкиным и его бандой так милосердно? Весь его прежний опыт подсказывал, что не следовало торопиться и сообщать своим недругам, что знает об их проделках. Этим он еще больше озлобил их. А то, что оставил в живых и разрешил уехать из Посторомкино - так вообще глупость! Враг, находящийся неизвестно где, намного опасней того, который находится рядом.
   Вероятно, что-то случилось в организме после операции по изменению внешности, - подумал Бродников. - Он заметно размяк. Откуда-то появилось забытое с юности добродушие. С таким настроением не бизнесом надо заниматься, а воспитывать малышей в детском саду. Опять же, его начали донимать мысли, с которыми он распростился еще в юности. Они касались женщин. А может и правда, что женщины не настолько легкомысленны, когда наряжаются в разноцветные тряпочки? Взять хотя бы Веденскую. Она самостоятельно построила фабрику по переработке овощей и, помимо того, едва не выжила его из Посторомкино.
   Подумав о ярких одеждах, Бродников почему-то вспомнил голубоглазую Клавдию - начальницу отдела социальной защиты с ее цветными шляпками. А ведь, черт побери, помани его эта дамочка, он бы не стал раздумывать! А что, если бы она предложила ему спокойную семейную жизнь, потребовав отказаться от бизнеса и связанных с ним хлопот? Как бы он поступил? Бродников задумался - ясного ответа у него не было.
   Что происходит? Усталость? Возраст, в котором невольно размышляешь, а есть ли жизнь после смерти? Скорее всего, такие мысли - результат недавно проведенной операции по изменению внешности. Раньше и в голову такое не приходило. Да и с самой головой, вернее, с ее наружной оболочкой, сучилось что-то необъяснимое. Бродников подошел к шкафу, открыл дверцу с прикрепленным изнутри зеркалом, снял шляпу, еще раз изучил выросшие на его голове рожки. Не иначе как и ему во время операции внесли инфекцию, подобную той, от которой застрелился компаньон. В молодости, после организации медицинского бизнеса, они очень уж рьяно начали экспериментировать, в том числе и на себе. Но Бродников не компаньон, он не станет лишать себя жизни из-за каких-то рожек. Он отпилит их в своей клинике и распорядится впредь использовать на людях только проверенные препараты.
  

Головное украшение

  
   Тут самое время рассказать, как появись рожки и на голове Клавдии - начальницы местного отдела социальной защиты.
   Случилось это несколько лет назад. В холодную осень високосного года в Посторомкинскую городскую больницу поступило столько больных, что их начали укладывать в коридорах, как в прифронтовых госпиталях. Именно тогда у администрации больницы и появилась мысль переоборудовать подсобное помещение, расположенное на втором этаже, в еще одну медицинскую палату.
   Задумка оказалась хорошей, поскольку даже не пришлось проламывать стену для окон. Эта, довольно длинная, туннельного вида кладовка заканчивалась дверьми на балкон, вернее, на лоджию. Ненужную дверь на лоджию убрали, немного расширили проход, и бывшая подсобка превратилась в светлую и почти идеальную палату. Четыре койки в ней размещались в ряд, как лежаки на пляже. Пятая тоже стояла в ряд, но располагалась на лоджии, где от пола до потолка поднималось окно с большими стеклами.
   Тому, кто отдыхал в заграничных отелях на морском побережье, сразу понятно комфортное преимущество койко-места, расположенного на лоджии. На ее полу, конечно, не было метлахской плитки, не стояли полосатые кресла и прозрачный столик для коктейлей, из окна не виднелось голубое море. Но больничное здание этим своим крылом упиралось в небольшой сад, который в весеннее время благоухал не хуже райского. Одним словом, не всякий здоровый человек у себя дома имел такое комфортное спальное место. А больным-то и подавно грех жаловаться - лежи и наслаждайся природой, вплотную подступившей к твоей постели.
   Как правило, на это премиальное место укладывали самых неблагополучных больных - дабы скрасить их последние дни.
   С самого начала я забыл упомянуть, что эта палата была определена как женская. (К сожалению, в нашем архаично-отсталом обществе до сих пор еще разделяют граждан по половому признаку. Уж в больницах-то, где в основном отлеживаются старики, можно было наплевать на отживший анахронизм. Но с другой стороны, кому же как ни пенсионерам, охранять традиции?)
   Во вновь организованной палате лежало пять человек. Четверо из них завистливо поглядывали на старушку Антонину Егоровну, которая блаженствовала в просторной и светлой лоджии, в то время как взгляды других упирались в плохо оштукатуренную стену. Согласитесь - несправедливо.
   Даже сама Антонина Егоровна понимала незаслуженность своей больничной привилегии. Может быть поэтому она, словно в оправданье, вздыхала и стонала громче, чем того требовали ее хвори. Перед обедом старушка истово крестилась, а после уколов говорила слабым дрожащим голоском.
   Ее соседка - баба Нина - искренне сочувствовала Егоровне, хотя и сама не против была перебраться на лоджию, как только освободится кровать. В палате баба Нина появилась второй, поэтому имела законное право заместить старушку.
   Третьей обитательницей палаты была сорокашестилетняя вдова Валькова. Она тоже не видела ничего зазорного в своих претензиях на выгодное место у окна. У первых двух старушек были семьи и хоть какие-то, да мужья. А она за короткий свой век видела от мужиков одни неприятности. И первый, и второй супруг Валковой умерли, не позаботившись о ее будущем. Поневоле приходится самостоятельно думать о себе.
   Четвертую женщину, лежащую на излечении - пятидесятилетнюю Долинину, донимали больные ноги и четверо бестолковых внуков, не считая такой же дочки и зятя. Долина понимала бесперспективность своих надежд на приятное место на лоджии. Но чем черт не шутит! Егоровна сосем плоха, а баба Нина может простудиться от сквозняков у окна и отправиться следом за Егоровной. А эту Васькову и близко не следует подпускать к лоджии! Она будет открывать окно, высовываться туда, чтобы покрасоваться перед мужиками, гуляющими в саду. Станет подыскивать себе новую жертву. Хватит и того, что по коридору расхаживает, вихляя задом, словно на подиуме при показе мод. Цепляется даже к язвенникам.
   И только Клавдия, сотрудница отдела социальной защиты, - в то время женщина с невзрачной внешностью, лежащая у самой двери - не таила подковерных мыслей относительно места старушки Антонины Егоровны.
   - Егоровна, - сказала она, - ну когда ты перестанешь вздыхать и отправишься туда, где все мы когда-нибудь окажемся?! Ты бы лучше подумала, каково мне лежать у скрипучей двери, которая хлопает и денно и нощно. Еще и эти дуры-медсестры, когда заходят, стучат по кровати стойками от капельниц. От бессонницы и здоровый человек может околеть. А тебе хоть бы хны - тебя-то никто не беспокоит. Да ты всех нас переживешь. Где это видано в таком возрасте думать только о себе. Твои подружки уже лет двадцать назад отмолились. А ты лежишь себе, как золотая рыбка в аквариуме.
   - В аквариуме никто не стонет, - заметила Долинина. - У нас в прошлом годе была вуалехвостка. Внучок налил полный аквариум воды, так она от резвости и веселья так носилась, что выпрыгнула через край. И то не стонали и не вздыхала.
   Вспомнив вуалехвостку, Долинина перекрестилась.
   Баба Нина и Клавдия подумали, что Егоровна никогда не выпрыгнет из окна - нет у нее вуалехвостной веселости и желания сделать подругам приятное.
   - Да что ж это творится! - взмолилась Антонина Егоровна. - Помереть спокойно не дадут!
   После этих слов старушка зашлась в таких рыданьях, что набежали медсестры и дежурный врач. Они помяли старушку со всех боков и укатили на каталке в хирургическое отделение.
   - Нехорошо получилось, - сказала совестливая баба Нина.
   - Да-а-а, ничего хорошего, если в девяносто лет попадаешь к хирургам, - согласилась вдова Валькова. - Могла бы еще спокойненько отдыхать.
   - Удивительное дело, - вздохнула Долинина, указывая в сторону лоджии, - еще недавно там был живой человек, а завтра, глядишь - он покойник. Ни за что не лягу на ее кровать!
   - Подпортила Егоровна хорошее местечко, - согласилась Клавдия, лежащая у двери. - На моей койке, конечно, не сахар, но все равно терпимо. Еще неизвестно, что случится, если крепко заснуть. Можно и не проснуться. Пусть хоть молотком стучат по кровати - не пойду на эту лоджию!
   Так никто из обитателей палаты и не отважился занять освободившуюся кровать. Они ожидали новенькую, которую обязательно подселят. Между собой договорились не говорить ей, кто лежал на злополучном месте и куда она подевалась.
   И вот однажды, в послеобеденный час, в коридоре послышался шум и шарканье ног.
   - Кого-то везут, - сказала Клавдия. - Баба Нина убери свои тапки и стул, каталка не проедет.
   Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась живая и невредимая Антонина Егоровна. В руках одна держала полиэтиленовые пакеты.
   - Вот принесла вам гостинцы, - сказал она, оглядывая подруг по палате. - Вас до сих пор не выписали?
   - Мы-то все на месте, - спросила баба Нина. - А ты откудова появилась?
   - Понятно откудова - из хирургии. Мне там камни из желчного вырезали. Как на свет народилась! Теперь ничего не болит. Только еще не все есть разрешают. - Егоровна кивнула на пакеты. - Дети нанесли, хочу с вами поделиться. Спасибо, дорогие, что стоны мои терпели. И хорошо, что я лежала у окошка. Когда смотришь в него и видишь красивый садик, так радостно становится на душе. А еще мне хирург посоветовал клинику, где меня могут омолодить лет на двадцать и подправить внешность. Так что в ближайшее время я помирать не собираюсь.
   - И правильно делаешь, что не собираешься, - сказала Клавдия. - И мне, чтобы не помереть от бессонницы, или пока дверью не пришибли, лучше перебраться на твое место. Что ни говори, оно приятнее моего.
   С этими словами Клавдия взяла свою подушку, и переложила ее на кровать, стоящую на лоджии.
   Вскоре Клавдия, как и остальные женщины этой палаты, выписалась из больницы. Но упоминание Егоровны о клинике, где могут подправить внешность, глубоко запало ей в душу. Она расспросила у Егоровны, где находится клиника, и, не раздумывая, отправилась туда на консультацию. В клинике ей показали пять необыкновенно красивых женских снимков и предложили выбрать внешность, которая ей приглянулась. Клавдия выбрала одну из фотографий и легла не операцию.
   Через два месяца в Посторомкино появилась женщина невиданной красоты. Благодаря в том числе и своей новой внешности, она продвинулась по службе и возглавила отдел социальной помощи.
   Но, к сожалению, перенесенная операция принесла и нежелательные плоды. Вероятно, какой-то еще не до конца изученный препарат повлиял на процесс формирования костной ткани. На голове Клавдии сначала появились непонятные выступы, которые через некоторое время превратились в небольших прелестных рожки, какие бывают у молодых козочек. Если большинство парнокопытных с гордостью носят такие головные украшения, то для Клавдии это стало настоящей трагедией.
   В клинике пытались устранить побочное явление, несколько раз отпиливали рожки, но они вырастали заново. Операции были болезненны, и появились опасения, что частые процедуры вблизи головного мозга могут привести к нежелательные результаты. Клавдии ничего не осталось, как смириться с ненавистными рожками и прятать их под шляпками в виде букетиков.
   Следует заметить, что после нескольких таких случаев было установлено, что в появлении рожек виновен препарат, полученный из генетического материала горноалтайских коз. Можно сказать, Клавдии еще повезло - во всяком случае она не покрылась густой волнистой шерстью и голосок ее не приобрел жалобные, блеющие нотки.
   Понятно, что Клавдия имела все основания упрекать не только пластических хирургов, но и общественное мнение, считавшее неприемлемым появляться на людях с рожками. Если учесть, какие прически сооружают иные модницы на своих головах (не говоря уже о том, что творится внутри этих голов), то маленькие, аккуратные рожки можно считать невинной детской шалостью.
  

Последний аккорд

  
   На сборы и отъезд нашим героям Бродников отвел всего одни сутки. Но этого времени им не хватило по очень веской причине. У Егупкина появились сомнения, а смогут ли они изготовить золото из обыкновенного свинца, а не из обнаруженного в подвале? Ведь и ювелир, и старик Костюшко упоминали, что в золоте найдены примеси, редко встречаемые в природе. А вдруг на процесс появления золота влияет не только минеральное удобрение, а и примеси, выброшенные из земных глубин? В этом случае Егупкину с Аникеевым до конца жизни придется довольствоваться нынешними случайными крохами драгметалла (весом всего в одну тонну).
   Нынешние люди все время озабочены своим материальным положением. Когда наши недавние предки задумывали коммунизм, то не учли именно этого обстоятельства. Сами они питались скудно, и в их понимании коммунизм представлялся обилием пищи и добротными сапогами с тулупом. Теоретики светлого будущего наивно полагали, если не тратить средства на излишества, например, на дорогие яхты и золотые унитазы, то всем всего должно хватить. Они верили, что можно быть счастливыми, загорая на теплом морском песочке и не мечтать о синтетическом матрасе полуметровой толщины.
   Увы, Егупкин с Аникеевым, в своем стремлении помогать людям, не прониклись философией предков. Они посчитали, что дополнительная тонна золота им не помешает.
   Проверенным способом с помощью минерального удобрения они попытались добыть золото из свинцовой оплетки высоковольтного кабеля. Увы, из этого ничего не получилось - свинец остался свинцом.
   Давно Аникеев с Егупкиным не испытывали такой фрустрации. Они вышли из сарая, где проводили опыты, сели на бревно, закурили и впервые ощутили себя людьми с ограниченными возможностями. Ведь теперь, например, пожелай они построить стометровую яхту, из этого ничего не выйдет. Придется довольствоваться пятидесятиметровой. Согласитесь, в этом есть какая-то ущербность.
   Чтобы хоть как-то избавиться от ощущения собственной неполноценности, Егупкин с Аникеевым решили впрок запастись проверенным свинцовым сырьем из подвала. Но и здесь их ожидало разочарование. Когда они энергично обкапывали ствол свинцового дерева, уходящий вниз, он неожиданно свалился набок, едва не отдавив им ноги. Выяснилось, что это вовсе не свинцовое дерево, растущее из земных глубин, а всего лишь отдельный валун, не имеющий продолжения.
   Товарищи сели на него, молча и мрачно закурили. И без слов сделалось понятно - остаток жизни им придется провести, наступая на горло своим желаниям.
   В этом положении их и застала красавица Клавдия - руководитель посторомкинского отдела социальной защиты. Как человек, настрадавшийся в этой жизни - в первую очередь по причине своих рожек - Клавдия близко к сердцу принимала чужие несчастья. Она полагала, что погорелец Егупкин более других бедствует в Посторомкино, а от помощи отказывается только из-за глупой мужской гордости. Поэтому Клавдия решили все-таки обследовать жилищные условия Егупкина.
   И что же она увидела? Погорелец и его товарищ - грязные, запыленные и хмурые - сидели в погребе даже не на стуле, а на каком-то бесцветном камне. Рядом с ними валялись две лопаты и старинная кирка, которую Клавдия когда-то видела в историческом музее, посвященном сахалинским каторжникам. В той экспозиции рядом с киркой лежали и ржавые кандалы. На Егупкине кандалов не было, но погорелец был настолько подавлен и так безучастно поднял глаза на Клавдию, что сразу сделалось понятным, каково оно оказаться на каторге.
   Клавдия собралась было утешить Егупкина и заверить, что жизнь его еще наладится, но сделать этого не успела. В проеме двери появился еще один неожиданный гость. Это был Зейнек-Бродников. Как и в прошлый раз, во время встречи в кабинете управляющего банка, он был одет в добротный темный костюм, а на голове его красовался высокий цилиндр, вышедший из моды лет сто назад.
   Бродников тоже прибыл с инспекторской проверкой - он решил познакомиться с объектом, переходящим в его собственность. Вошедший полагал, что Егупкин и вся его банда давно уже покинули Посторомкино. Еще меньше он ожидал встретить в сером погребе Клавдию в неуместно яркой шляпке.
   - Вы почему еще здесь?! - воскликнул Бродников, обращаясь к Егупкину с Аникеевым. - В таком случае я иду в прокуратуру!
   Бродников возмутился так энергично и так резко направился к выходу, что не успел нагнуться и зацепился цилиндром за верхнюю перекладину двери. Цилиндр с его головы слетел, и все увидели на его макушке небольшие ветвистые рожки.
   Появление в таком виде способно избавить от спеси любого мужчину. И Бродников не был исключением - он смутился и покраснел.
   Первой пришла в себя Клавдия. Одной рукой она подняла упавший на землю цилиндр, подала его Бродникову, а второй медленно, но отважно сняла свою цветистую шляпку.
   Наступили очередь удивляться Бродникову. Он давно заприметил эту красивую женщину и не раз подумывал, как бы познакомиться с ней поближе. Но он никогда не предполагал, что и ее постигло несчастье, произошедшее с ним.
   Клавдия и Бродников застыли друг перед другом с распахнутыми глазами. Пораженный Бродников раздумал идти в прокуратуру, а Клавдия позабыла, зачем явилась сюда.
   Их удивление и молчание прервал Егупкин, обращаясь к Бродникову.
   - У вас нехорошая для мужчины болезнь.
   - Это не болезнь, а результат инфекции, - заступилась за Бродникова Клавдия. - Вероятно, товарищ Зейнек обращался в клинику пластической хирургии.
   Из того, что Бродников не опроверг предположения, все поняли -так оно и было.
   - А чем товарища Зейнека не устраивала его прежняя внешность? - все еще злой от неудачной попытки изготовить золота, спросил Егупкин.
   Понимай Клавдия и Бродников степень досады Егупкина, они бы отнеслись к своим рожкам, которые всегда можно скрыть под шляпой, как к мелкому недоразумению. То ли глубина трагедии, постигшей Егупкина! Да и не только его. Какое количество золота недополучило человечество?! А сколько из него можно было бы изготовить золотых зубов и обручальных колец?
   Но Бродников и Клавдия в этот момент не осознавали степени чужого несчастья. Они сделались равнодушными к страданию других. Вместо похвальной и такой благородной отзывчивости у них появилось неодолимое влечение друг к другу. Была ли природа влечения сугубо человеческой, или сказался все тот же препарат, привнесший животные инстинкты? Если случилось последнее, то братьям нашим меньшим можно только позавидовать. Ничего подобно Клавдия и Бродников в своей жизни ранее не испытывали. Они шагнули навстречу друг к другу и слились в объятиях, нисколько не смущаясь присутствием посторонних. (Скорее всего, причина влечения скрывалась в препарате.)
   Егупкин с Аникеевым переглянулись, то ли осуждая, то ли завидуя незваным гостям.
   - Я должен вас разочаровать, - сказал Егупкин, обращаясь к Бродникову. - У вас не получиться разбогатеть за наш счет. Подземный свинец закончился, а обыкновенный для превращения в более ходовой товар не годится. Вы так и останетесь владельцем разоренного банка.
   Но Бродникова, скорее всего, такая перспектива не испугала. Он даже не отреагировал на услышанное. Вернее, отреагировал, но для финансиста довольно легкомысленно. Не отрываясь от поцелуя, он отмахнулся рукой, что определенно означало: не донимай меня пустяками, тем более - холодным золотом, когда я держу в объятиях горячую женщину.
   Но все-таки поцелуй вскоре закончился. Бродников отстранился от Клавдии и любовно погладил ее маленькие рожки. Она не менее нежно прошлась рукой по его ветвистому сооружению на голове и сказала:
   - Не вздумай их отпиливать! Я несколько раз пробовала. Это очень больно, и они вырастают снова.
   - Если хочешь, то не буду, - ответил Бродников. - А если пожелаешь, я отполирую их и покрою лаком.
   - Правильно и сделаешь, - ответила Клавдия. - Женщины, например, полируют ногти, и никто не видит в этом ничего зазорного.
   - А вот чего действительно надо стыдиться, - добавил Бродников, обернувшись к Егупкину и Аникееву, - так это пытаться разбогатеть в грязном и темном подвале! Лучше бы не нагружали золотом свой дурацкий автомобиль, а направили таланты на помощь людям!
   - Да мы только этими занимаемся! - ответил уязвленный Аникеев.
   - Мы видим, чем вы занимаетесь - сидите в подвале грязнее землекопов! - еще раз укорил духовно прозревший Бродников. (Вероятно, лекарство, полученное от животных, перебороло в нем корыстолюбивый человеческий ген.)
   - Да если хотите, мы все свои деньги истратим на избавления вас от рожек! - воскликнул обиженный Егупкин.
   - Спасибо! Вот этого не надо! - в один голос ответили Клавдия и Бродников.
   - Лучше придумайте средство, которое поможет людям крепко любить друг в друга, - добавила Клавдия.
   - И при этом обзаводиться рожками? - съязвил Егупкин.
   - Это уж как получится - рожками, копытами, или без них. Все это мелочи, по сравнению с любовью.
   Егупкин повернулся к Аникееву.
   - Андрюха, а ведь она неплохую идею выдвинула. Поможешь заняться?
   - Да я для того и родился, чтобы помогать людям! Для такого дела и всего нашего золота не жалко.
   - Я тоже помогу, - сказал Бродников, - у меня имеются кое-какие сбережения.
   - А я буду распространять ваш препарат среди населения, - заявила Клавдия. - Ведь не зря же я заведую отделом социальной помощи.
   - В таком случае, начни помогать прямо сейчас, - сказал Бродников, подставляя губы для поцелуя.
  
   Февраль 1925 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"