Свадьба в королевской семье - дело не простое. Хуже всего организаторам: плохо проведенная свадьба - гроб для карьеры, и молодым - трудно дожить до брачной ночи, сохранив соответствующий настрой. Истинно любящие и страстные пары, бывало, помнили из брачной ночи только подушку. Что уж говорить о браках по расчету.
Берни долго стоял на балконе своей спальни, после того, как Стефания ушла к себе. Супружеский долг не манил, напротив, мысль о нем приводила в некий ступор. Бернард и сам не понимал, почему. Его жена была очень привлекательной девушкой, с красивым лицом, потрясающей фигурой. Их встречи до свадьбы в большей степени были продиктованы протоколом, чем желанием увидеть друг друга, поэтому он ее почти не знал. Однако она не сказала и не сделала ничего, что было бы ему неприятно, или настроило его против жены. В конце концов, он молодой мужчина после долгого воздержания, женщины у него были, и без великой любви как-то обходились. Почему он жену-то не хочет? Подумал и понял - из-за того, что их вяжут, как собак! Но у сук-то хоть течка бывает, за них природа. Он с досадой стукнул по перилам.
Осторожно постучал в спальню, вошел. Жена, скрестив ноги, сидела на расстеленной кровати в чем-то прозрачном.
- Я уже думала, ты эмигрировал, - устало сказала Стефания. - Еще эта горничная, у меня судороги пошли, пока она тут многозначительно улыбалась.
Берни запоздало сообразил, что надо было в душ у себя сходить.
- Стефани, можно, я воспользуюсь твоей ванной? - разозлился сам на себя за детское поведение, отрывистыми движениями разделся, не позаботившись аккуратно сложить одежду, и ушел в душ.
Вышел из душа, обернув бедра полотенцем, остановился у постели. Стефания сидела все также, только под одеялом. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
- Ваша светлость, вы ждете позволения?
Бернард удивился - его жена пытается острить - и решительно откинул одеяло.
-
- Сделай уже что-нибудь. Кто из нас девственница, в конце концов? - и почему он ждал слез от этой язвы? Лейтенант Кембритч сделал единственное, что требовала оперативная обстановка.
Часы в гостиной герцогини пробили три часа пополуночи. Новоиспеченный герцог Вилхерд пошевелился.
- Стефи... Стефания!
- Какой вы, однако, красноречивый, супруг мой! - она, кажется, улыбалась.
- Стефи, я, похоже, увлекся, - голос был извиняющийся.
- Да уж лучше так, чем стоял, как на расстреле, - сгребла простыню, обмоталась и побежала в душ. Муж подумал и пошел следом.
После решения постельного вопроса, вельможный владетель с утра приступил к изучению дел герцогства. Начать он решил с самого простого - осмотреть замок. Заодно узнать, куда исчезла жена из собственной спальни. Призванный дворецкий долго водил его по галереям и переходам, показывал кладовые и подвал, пока Бернард не остановился и не произнес задумчиво.
- А почему мы не были в левом крыле?
Дворецкий замялся. Герцог повернулся и пошел в левое крыло. На первом этаже пахло молочной кашей и блинами, слышались голоса. Он открыл дверь и ...
-
Почему ты мне не сказала? - Берни повернулся от окна. - Ты еще что-то скрываешь? Где?
- Во флигеле, - потупилась его супруга.
- Что ж, пошли, - скомандовал Бернард. - Похоже, я знаю, что увижу. По дороге расскажешь, как ты до этого дошла.
Собаки. Одноглазые собаки, трехлапые собаки, собаки с уродливыми шрамами от ожогов на боках. Бернард ощутил и застарелую боль, и страх животных, к которым люди были слишком жестоки. Но и робкое обожание чувствовал он, когда псы ковыляли к Стефании, виляли обрубками хвостов, пытались подпрыгивать.
- Почему ты пыталась скрыть от меня твой приют? - повторил Бернард. Они сидели на лавочке возле вольеров, куда выпустили собак.
- Потому, что это расходы! - выплеснула свой скрытый страх Стефания. - А доходы герцогства мизерны. Вдруг бы ты...
- Что? Выгнал детей и стариков, а собак с кошками отправил на живодерню? И как вообще что-то можно скрыть в замке?
Стефания пожала плечами.
- Глупо, да? - она посмотрела на Бернарда.
- Ну, как посмотреть, - герцог улыбнулся. - Большая экономия на персонале. Старики ухаживают за детьми, дети за животными.
- Траты только на специалистов - врачей, ветеринаров, - кивнула герцогиня.
- Что ж, теперь все в семью, - усмехнулся муж. - Ее величество - врач, герцогиня Таммингтон - акушерка. А я, дорогая, всегда мечтал стать ветеринаром!
35.
Мальчишник Бернарда, как и все, что делал Майки Доулсон, был подготовлен блестяще. Напитки, еда, развлечения - все лучшего качества.
- Мне до этого не приходилось гулять на мальчишниках, но я кое-что все же слышал, - Люк отпил из тяжелого стакана. - Наш несколько отличается от канонов. Карина Инасис была великолепна, хоть и выглядела несколько удивленной, номер солистов королевского балета, насколько я понимаю - превосходен, не так ли, Таммингтон? Ты же ценитель?
- Да, этот дуэт пользуется мировой славой. Я удивлен, как вашему секретарю удалось заручится их согласием - их гастрольный тур расписан на год вперед.
- О, для Майки нет ничего невозможного, - Люк отсалютовал смущенному Доулсону. - Берни, ты не выглядишь слишком счастливым. Что, разочарован отсутствием стриптизерш?
- В наше время девочки из тортов выскакивали, - хохотнул полковник Майлз. - Помню, у приятеля на вечеринке, была одна такая, в полном вооружении, - он обвел руками нехилые окружности, посмотрел на его величество. - Кхм, кхм... Я хотел сказать, чудный вечер, вашвеличество. Лейтенант, - поднял стакан. - Спасибо за приглашение, и все такое...
Роберт Таммингтон попивал коктейль и постепенно расслаблялся. Каждая встреча с шурином в неформальной обстановке до сих пор будила воспоминания о знакомстве, вернее, о количестве тогда выпитого и печальных последствиях. Однако, последнее время он не узнавал родственника. Умеренность в выпивке, редкая сигарета - говорили, что, временами его величество совсем не выносит табачного дыма, планомерная ликвидация притонов и злачных мест, приторговывавших наркотиками. Герцог втихомолку усмехнулся - злые языки язвили, что никто лучше его не знает, где и что искать.
- Ну, что там у тебя еще приготовлено, Майки? Опера? Симфонический оркестр?
- Карточный стол и рулетка, ваше величество.
- Господа, - Люк поднялся. - У вас есть возможность выиграть драгоценности Инландеров.
- Скорее, фамильные проиграть, - жизнерадостно брякнул Майлз. - Слыхал я про вас, как вы в молодости... - тут на полковника внезапно напал кашель.
Компания разошлась незадолго до полуночи. Люк проводил гостей. Последними уходили Таммингтон и Кембритч.
- Роберт, у Берни по случаю свадьбы и медового месяца каникулы, а тебя я жду завтра, в обычное время. Бернард, задержись.
Герцог коротко поклонился и вышел. Берни остался у двери, стоял, угрюмо рассматривая ботинки.
- Берни, сядь, - несколько раздраженно сказал Люк. - У меня чувство, что тебя снова придется запереть в подвале, чтобы не сбежал.
- Я дал слово и женюсь, - буркнул Бернард, тем не менее, оставаясь стоять.
- Брат, - Люк поморщился. - Я был в твоем положении...
- Не был, - зло вскинулся Берни. - Тебя принудили жениться на любимой женщине, а мне ты подсунул постороннюю бабу!
- Берни, этой 'бабе' восемнадцать лет, - отчеканил Люк. - Она красива, хорошо воспитана, порочащих связей не имела. Добрая, любит детей и животных.
- Она меня не любит! И я ее не люблю!
Люк пожал плечами - мол, что поделать, бывает. Против этого брака были все - невеста, жених, отец жениха. Даже матушка просила Люка изменить решение, по просьбе младшего сына. Но герцогство Вилхерд - четвертое по величине в королевстве, требовало твердой руки, единственной наследницей осталась дочь Стефания, очень юная, хоть и не глупая, особа. Сколько бы не пучил глаза Кембритч-старший, Люк был непреклонен - Бернард принимает герцогский титул в Инляндии. Отцу совсем не обязательно было знать, что после того, как беременная Марина дала раненому Берни свою кровь, он стал способен к обороту, и разбрасываться третьим змеем в стране он ни в коем случае не намерен.
- Брат, - примирительно сказал Люк, - Я уверен, все у вас получится. Считай, у меня было видение.
Бернард дернул плечом и вышел. Из воздуха возникли овиентис, подползли к королю, обвили кресло, устраиваясь поудобнее одна на левом плече, другая на правом.
- Да-ссссс, - поддакнула подруга. - Ты молодецссссссс, ветерссс. Будут новые ветеркиссссс.
- Хорошо-ссссссссс...
Люк почесывал змей по прозрачным головам и усмехался.
34.
Чет сказал Нории - не представляю, что будет твориться во время ваших скандалов. Я представила)) и не только про Ани))
Из отчетов агентуры Зеленого крыла.
'... банковский служащий Рудложского ЦБ, нанятый владычицей Песков для экспертной оценки золотовалютных резервов государства, введенный в искушение отсутствием видимой охраны, попытался вынести из хранилища несколько драгоценных камней. Явление духов-тер-сели неминуемо привело бы к смерти преступника, спасло его своевременное появление владычицы Ангелины, кем-то (это выясняется) призванной. По словам очевидцев, несчастный не долго радовался избавлению от страшной участи быть растерзанной ужасными псами. Владычица, возмущенная совершенным в военное время преступлением, не смогла сдержать свой гнев. Разыгравшаяся буря снесла крыши с нескольких хозяйственных построек, повалила деревья, выпал град размером с куриное яйцо, температура опустилась ниже ноля. Суд по данному делу отложен на неопределенный срок, так как преступник с тяжелой формой обморожения находится в лечебнице. Даже владыке Нории не удалось полностью снять последствия переохлаждения...'
'...королева Василина совершала инспекцию по освобожденным от оккупации районам юга страны. В ходе инспекции были выявлены факты расхищения ответственными гуманитарной помощи, взяточничества при распределении подрядов на восстановление жилья, социальных объектов, хищения бюджетных средств. Ее величество изволила выразить свое негодование подобными злоупотреблениям. Виновные, после оказания им медицинской помощи по поводу ожогов различной степени тяжести, просили подвергнуть их каторжным работам или расстрелять на месте. Извержение вулкана в соседнем Дармоншире одни специалисты относят к побочным эффектам, другие считают, что там могли скрываться пособники преступников...'
33.
Император нарек новорожденную внучку Дандан - Красная, чем вызвал неудовольствие сына и шепотки придворных. Однако время, и сама Дандан, доказали, что дар предвидения его не обманул. В младенчестве колики и прорезывание зубов заставляли маяться животом и страдать от зубной боли весь дворец. Родители утешали дитя, как могли, но рыдания дочери заставляли кипеть красную кровь обоих родителей и фонить начинало не только во дворце, но и в столице. Император лично являлся в детскую, брал малышку на руки и убаюкивал, а в особо тяжелых случаях даже забирал ее вместе с колыбелькой в собственную спальню.
Первым словом, произнесенным малышкой, стало 'сама'. С первых же самостоятельных шагов она начинала верещать и вырываться, если няньки пытались помогать, падала, вставала, но никогда не плакала. Если тянулась за игрушкой, которую не могла достать, карабкалась изо всех сил, и все-таки брала ее сама, ни за что не желая с ней играть, если сердобольные взрослые ее протягивали.
Пубертат принес много горя обитателям дворца. Перепады настроения, юношеская порывистость, обидчивость, вспыльчивость, гневливость... Я не перечислила и части его проявлений... нет, не у самой Дандан, хотя там это тоже присутствовало в полной мере, а у кабинета министров. Порой заседания правительства напоминали перебранку взволнованных школьниц. Император гасил эмоциональное цунами, как масло смиряет разбушевавшиеся волны, и со столь же кратковременным эффектом. Едва пережили этот период, как пришел черед ПМС. Временами этот синдром настигал и самого императора, и он топил эманации в специальном чае и многочасовых медитациях.
Непосильной задачей было заставить Дандан соблюдать строгий дворцовый этикет, предписывающий женщинам рода ходить мелко и плавно, опускать голову, говорить тихо. Она стремительным шагом шла по дворцу, посадкой головы, осанкой и походкой больше всего напоминая владычицу Ангелину. Да и фигура у нее была не как у типичной йеллоувиньки, а как у королевы Марины, и напоминала песочные часы. Вкупе со сливочной кожей, яркими сочными губами, большими черными глазами и смоляными волосами, окутывающими ее плащом, это привлекало к ней мужские взгляды с четырнадцати лет. Ее хобби были вулканология, чтение научной литературы и домашняя выпечка.
Достаточно всего перечисленного, чтобы страстной мечтой двора было устроить брак императорской внучки как можно скорее и как можно дальше от родины, если совсем откровенно. Все мы смертны, к сожалению, и, когда-то, и император покинет этот мир, отправившись на перерождение. И тогда стране вдоволь хватит наследника и его супруги, чья кровь щедро приправлена огнем, а уж их дочь, более красная, чем Василь-Иоанн Рудлог, будет уж совсем чересчур. Министерство иностранных дел почти переквалифицировалось в брачное агентство, подыскивая достойную партию для госпожи Дандан, и почти отчаялось, поскольку во всех королевских домах Туры наследников Красного был переизбыток. Нашелся лишь один молодой человек, попросивший у императора руку и сердце красавицы Дандан.
Злые языки поговаривали, что решающим аргументом в заключении этого союза было тесное знакомство родителей новобрачных, а также доставшаяся жениху от отца храбрость и любовь к прекрасному полу, унаследованная им от родителя вместе с прозвищем.
32.
Красный зятьев не любил.
Нории - по привычке. Все-таки пятьсот лет и для богов срок, особенно если ты не прав и знаешь за собой вину. И потом, никто не может быть достойным его любимой дочери, а этот закружил голову девочке, чуть не умерла за него!
Мариана - за то, что вечно трясется над женой, как над цветочком, а она огненная королева, сильная, могучая, истинная дочь Воина. У Байдека могли бы быть смягчающие обстоятельства - Красный очень любил принцев, ему нравилось, как их растят, но их воспитание и воспитатель у Красного были на разных полках и никак не соприкасались.
Лукаса Бенедикта - за то, что был сыном Белого. И, как будто этого было недостаточно, обидел его буйную дочь!
Демьяна - за Поли. И, главное, Пахарь: 'Наказал я его'. За его дочь розгами высек! У Красного руки чесались наподдать засранцу, и если, не дай Триединый, даст повод - за раз два раза огребет.
Матвея - не то, чтобы не любил. Этот зять - еще не зять даже, личинка зятя. Будет еще - и магом, и воином - помнит, помнит он Лаураса - и мужем будет, но, понятно, не угодит.
И только Вей Ши Красный любил. Как сказал Желтый, этого сына, напротив, не жаловавший, 'за красную дурь'. Пили в чертогах Разума, праздновали свадьбу самой младшей.
- Ты как будто не дочь выдаешь, а сына женишь, - щурил узкие глаза Желтый. - Чему радуешься? Как ему равновесие держать, если от него огнем полыхает?
- Так, может, невеста больше желтая, чем красная? - подмигнул Белый. - Будет она мужа умирять, равновесие устанавливать.
- Она красная! - рявкнул Воин. - Она моя дочь!
- И чего нам ждать? - воздев глаза в небеса, вопросил Зеленый. - Что опять заполыхает? Бедная Тура, с таким союзом никаких иномирных богов не надо, ваши наследники сами справятся, по кочкам разнесут.
- Все будет хорошо, - прожурчала Вода. - Дети любят друг друга, и это главное.
- Значит, все-таки рванет, - ехидно сказал молчавший до того Черный, и пятеро богов с интересом посмотрели на Огонь.
31.
- Ты можешь звать Игоря Ивановича отцом, если хочешь, - мягко сказал Поле Святослав Федорович, когда она рассказала - как всегда рассказывала девочкой обо всем, что ее волновало - о том, что смущается, не знает, как обращаться к Стрелковскому, но хотела бы узнать его поближе. - Вы все равно мои любимые девочки, дочери, все шестеро.
Она прижалась к нему, и он гладил ее по голове, как маленькую, успокаивая и утешая.
С Игорем и Люджиной Полина виделась теперь довольно часто - они приходили специально к ней или заходили поздороваться, когда навещали Свенсенов. Она бывала у них в доме - иногда одна, иногда с Демьяном. Люджину она очень уважала, восхищалась ей. Помнила, что она не только боевой офицер, но и психолог, женщина. И ей решила доверить свою тайну.
- Я не могу преодолеть себя, - Поля комкала слова. - Он не настаивает, напротив, это я проявляю инициативу, но как только... я зажимаюсь, и он сразу отступает. Может быть, было бы лучше, если бы он один раз довел дело до конца, и мои страхи сами собой развеялись, но...
- У него тоже комплекс, - мягко сказала Люджина. Она несколько раз замечала, как смотрит Бермонт на жену, и от души сочувствовала им обоим.
- Что же нам делать? - у Поли были красные глаза, но она не плакала. - Пытаться, пока не получится?
- Нет, не думаю, - Люджина взяла Полину за руку. - Если бы вы сделали это спонтанно, в порыве, когда мозг отключается и работают только инстинкты... - она вспомнила что-то, усмехнулась. - Это бы сработало, особенно в самом начале, когда не накопилось такое количество неудачных попыток.
Они помолчали. Королева встала, прошлась по комнате, сосредоточенно хмурясь. Взглянула на Дробжек и посветлела. Порывисто обняла, проговорила торопливо.
- Спасибо, Люджина! Огромное спасибо! - и убежала, крикнув от двери. - Приходите к нам в следующую субботу, на обед. Я еще позвоню и тебе, и папе.
- Через два дня полнолуние, - сообщила она Демьяну общеизвестный факт. - Ты можешь перенести дела? Я хотела бы уехать за город на несколько дней. В твое поместье или, еще лучше в твою берлогу - я помню, ты мне рассказывал.
Демьян коротко кивнул, ничего не спрашивая, но она заметила, как сверкнули у него глаза. Они выехали вдвоем на скромной машине и без охраны. Долго ехали по шоссе, потом по проселочной дороге, по узкой лесной. Летнее солнце было еще ярким, а не алым, когда Бермонт остановил автомобиль, вышел и начал раздеваться, оглядываясь на жену. Она выбралась следом, глубоко вздохнула, чувствуя, как окутывает ее разлитая в воздухе сила, скинула через голову легкий сарафан. Он задохнулся - под ним ничего не было. Она понимающе усмехнулась, опускаясь на колени, и медведицей боднула его бедро - не мешкай.
До логова они добрались, когда невидимая за деревьями огромная оранжевая луна поднялась из-за горизонта. В чаще было темно, и в этой тьме обострились запахи и звуки, кричала ночная птица, пахло смолой, горячим следом прошедшего оленя. Она нюхала, чутко поводя блестящим черным носом, и чуяла запах распаленного большого самца, и бока ходили ходуном...
- Полюшка, Полюшка моя, - шептал он ей потом, позже, много позднее, когда луна пошла на убыль и надо было уже возвращаться. - Любимая, желанная, не бойся меня...
- Да не боюсь я, глупый медведь, - смеялась она, ласково ероша его волосы. - Три дня как не боюсь. Тут шишки и хвоя колется. Давай ты на спинку?
30.1.
Вей Ши встретил под мандариновым деревом два рассвета, не прикасаясь к еде и питью, утром и вечером посланными сердобольной Светланой со служанкой. Третий раз она принесла кувшин и завернутые в полотно мясо и лепешку сама. Положила перед бывшим учеником, сказала, волнуясь.
- Поешь, - он сверкнул на нее глазами, отвернулся. - Или хоть воды попей. Думаешь, умрешь тут от голода и жажды, Четери раскается?
Посидела еще немного, повздыхала, ушла. Вей Ши видел, как у входа она о чем-то говорила с Владыкой, быстро и взволнованно, а он успокаивающе отвечал, потом обнял, погладил ниже талии, она зарумянилась, остановилась на полуслове, глаза заблестели. Вей Ши уставился в землю, чтобы не видеть, облизнул пересохшие губы. Он не пил уже больше сорока часов и в голове мутилось. После полудня пришла смуглая черноволосая служанка, сказала на языке Песков: 'Господин велел тебе прийти' и убежала. Вей с трудом поднялся, едва сдержав крик от боли в затекших ногах, поковылял, стараясь не показывать эмоций.
- За тебя попросили, и я не смог отказать. Я буду тебя учить, но еще одна выходка - и я отволоку тебя в Пьентан силой, чтобы ты не маячил тут и не давил на жалость.
Вей Ши вспыхнул багровым румянцем, но только молча поклонился.
- Вечером тренировка в обычное время, - Мастер кивком отпустил его.
Он пил мелкими глотками упоительно вкусную воду из фонтана и думал о том, как унизительно быть обязанным женщине, да еще и той, которую он считал много ниже себя. И как теперь вести себя со Светланой? Поблагодарить? Или сделать вид, что ничего не знает? Так ничего и не решив, потащился к себе в каморку, мешком свалился на кровать и не уснул только потому, что голод не дал. Ничего, ночью он поохотится и восстановит силы.
Но Ши вовсе не Свете был обязан помилованием. Каролина утром пришла к Четерии и, страшно волнуясь, просила оставить Вей Ши в Тафии, не выгонять.
- Я не могу сказать, но Четери, если вы его прогоните, будет очень, очень плохо!
- Кому плохо, малышка? - забавляясь, спросил Чет.
- Случится что-то страшное, - она чуть не плакала. - Я точно не знаю, но я рисовала кровь, и смерть, - умоляюще посмотрела на дракона, сказала едва слышно. - Много смертей...
Четери нахмурился, взглянул без улыбки.
- Хорошо, девочка. Я оставлю его и буду учить. Ты довольна?
Она быстро закивала, становясь похожей на пятую сестру, и он ободряюще погладил ее по плечу, улыбнулся и ушел.
Вей Ши старался как мог. Кланялся Светлане утром, желал доброго дня, был безупречно вежлив с Ситниковым, когда ему случалось сказать ему одно-два слова. И угораздило же его увидеть, как Матвей снимает испачканный кровью, посеченный кожаный напульсник. Под ним обнаружился брачный браслет, необычный, черно-красный. Точно такой он у кого-то уже видел...
- Я служу своей королеве, - со спокойным достоинством ответил Матвей. - А в семье муж жене не подчиняется.
Вей Ши хмыкнул.
- Она тебе, значит? Подчиняется?
- Ты как будто тысячу лет назад родился. Почему кто-то кому-то должен подчиняться? Муж защищает и оберегает, жена заботится, поддерживает.
- Женщины не ровня мужчинам, - растолковал непонятливому наследник. - Должна молчать и делать, что муж говорит.
- Да что жена, собака, что ли? - неподдельно изумился Ситников. - Разве Мать-Вода не правит наравне с братьями? Разве они считают ее ниже себя?
- Так то богиня, а то простые смертные!
- В каждой женщине есть частичка благодати Синей. Почитаешь жену - воздаешь богине.
Йеллоувинец пренебрежительно скривил губы.
Фонтан взметнулся, вода пощечиной обожгла гордеца, щека горела, как от ожога.
'Подожди же, дерзкий мальчишка! Не сын, так я вложу в тебя толику ума!' - Вей Ши замотал головой, не веря, что наяву это слышит.
Плеснула вода в фонтане, ласково омыла руку потомка Лаураса, залечивая раны. Капли на браслете застывали сапфировыми разводами.
30.
- Триста отжиманий сделаешь?
Матвей пожал необъятными плечами и принял упор лежа. Отжимался в ровном ритме, не сбивая дыхание, считал про себя. Чет сидел рядом со Светой, между ними, в чудесной плетеной колыбельке под шелковым пологом, спал их сын. Света время от времени касалась колыбели, поправляла вышитые благопожеланиями батистовые пеленки, и Чет насмешливо фыркал над ее хлопотами.
- Сколько? - поинтересовался он у ученика.
- Триста семьдесят.
- Как упадешь, на спину переворачивайся и подъем корпуса. Потом прыгать через веревку, пятьсот раз, собьешься, - вставай на ворота, на одной ноге, руки в стороны. Вей Ши покажет.
Упражнявшийся с веревкой императорский внук продолжил прыгать, твердо решив уступить место на воротах новичку.
Вообще, огромный увалень, по недоразумению взятый Четери в ученики, вызывал у Вей Ши чувства отнюдь не дружеские.
'Что за блажь у Мастера - окружать себя низкородными? Он, любимец трех богов, владыка Тафии, по силе почти равный любому правителю Туры, взял в жены простолюдинку', - тут Вей Ши запнулся и счел, что в этом пункте Мастер заслуживает снисхождения. В конце концов, лучшие из лучших не могут защититься от женских чар. Непостижимым образом эти женщины находят брешь в любых доспехах. - 'Но этот неповоротливый тюлень как в ученики попал? В Йеллоувине отверг лучших из лучших воинов, драконов в ученики не взял ни одного, а этого даже уговаривал! Да, он сам слышал, как Мастер, смеясь, рассказывал об этом жене. Впрочем, как это он не сообразил!? Этот Матвей - брат Светланы. Он взял его не за талант, а по свойству, что бы жене угодить!' - и с этой минуты новый ученик в табели о рангах Вея Великолепного опустился даже ниже нахальной и надоедливой девчонки.
Великан тем временем натянул веревку и прыгал, к немалой досаде Вей Ши очень легко, несмотря на массивность фигуры, и запыхиваться не собирался, отчего Вей крутил шест еще ожесточенней.
- Кровь Лаураса, - Чет довольно похлопал одолевшего веревку Ситникова по плечу. - Кровь Лаураса. Растяжка, и будем руки-ноги ставить.
Некоторое время ушло у Вей Ши на то, чтобы узнать, кто такой Лаурас. Он мог спросить прямо у Мастера, или самого Матвея, но не спросил бы никогда, и потому завел небрежный разговор со старым Амфатом, когда тащил его в храм.
- О, сынок, - феби обрадовался случаю поболтать с нелюдимым юношей. - В Песках каждый знает Могучего Лаураса. Вот я тебе песню спою - про любимого ученика Мастера, что сравнялся с ним силой, про Битву, в которой пал ученик от руки учителя, и от горя его почернело небо...
Новый ученик приходил к Мастеру дважды в день - рано утром и поздно вечером, зеркалом или телепортом. Почему он не жил во дворце Четерии, Вей узнал из короткого разговора.
Он отдыхал после тренировки в ожидании ужина, присев под мандариновым деревом. Бритоголовый подошел, как ни в чем не бывало уселся рядом. Достал сигарету, но не закурил, крутил в сильных гибких пальцах, запястье плотно обхватывал кожаный браслет. Поймал взгляд Вея, ответил.
- Привычка. Курить бросил - дыхалку забивает, так, с собой ношу, нюхаю, - усмехнулся. - Ты хорошо двигаешься, я тебя сегодня только раз задел. Прав был Четери, заниматься больше надо.
- Что ж не занимаешься? - Вей Ши говорил чуть снисходительно.
- Мне полгода оставалось до выпуска, когда я из университета ушел. Восстановился, догонять много пришлось, спасибо, Александр Данилыч помогает. Потом профессор Тротт с нами занимается каждый день, и работаю я.
Действительно, подумал Вей Ши, люди его сословия должны работать. Вот оно, еще одно преимущество аристократии - нам можно не работать ради хлеба, а совершенствоваться, получать знания. Мы не тратим время на прозаические вещи, а потому достигаем большего во всех областях.
- Твой предок, Марк Лаурас, если бы не погиб, мог бы стать основателем княжеского рода. Дворянство не по крови, а по заслугам, конечно, стоит на ступень ниже, но все же дало бы тебе немало преимуществ. Власть, деньги.
- Заслуги предков, - усмехнулся Ситников. - Уж лучше у меня будет что-то свое, чем я смогу гордиться, чем просто древняя кровь. Видел я наследничков - аристократ в н-дцатом поколении, а сам ничем ничего.
Вей Ши, на глазах которого славу предков только что выбросили в утиль, увидел в словах безродного намек на себя лично.
- Да как ты смеешь?! - Вей вскочил. - В нас кровь божественных предков, на нас ответственность за свои земли, за всю Туру...
Он резко остановился, пытаясь обуздать эмоции, недостойные наследника Желтого.
- А, так ты из этих, - Ситников легко поднялся. - Доблесть предков, ответственность, говоришь? А развязанные войны, миллионы погибших, роковые ошибки - ты принимаешь на себя? Или только заслуги?
- Тебе не понять ни божественных замыслов, ни государственной целесообразности. Для вас есть только сегодня, сейчас, вы не готовы на жертвы ради великих целей!
- Интересно у тебя получается - великие цели у одних, а жертвы должны приносить другие.
- Моя семья принесла жертву, - Вей Ши ничего не видел за красной пеленой. - Жертву, которой не стоят жалкие людишки!
Матвей все-таки не даром был учеником сразу трех из четверки и успел кинуть стазис на отливающего красным оскалившегося тигра, присмотрелся.
- Я-то думал, что у него с аурой? - задумчиво сказал он подошедшему дракону. - Он из правящей династии?
- Да, - коротко ответил Чет, обходя Вей Ши кругом. - Оставить тебя так, что ли? - это йеллоувинцу. - Лет на пять. Будешь сад украшать, заодно подумаешь на досуге. Я не вижу способа обуздать тебя. Ни тяжелый труд, ни служение людям, ни занятия со мной, ни медитации - ничто ни на каплю не уменьшает накопленного тобой дерьма, что ты именуешь гордостью.
Посмотрел на небо, помолчал. Повернулся к Ситникову.
- Сними с него стазис и открой ему телепорт. - посмотрел на Вея. - Нельзя исправить человека, если он сам этого не хочет. Возвращайся в Пьентан.
Он ушел, следом, молча сняв заклинание, ушел и Матвей. На траве, уткнувшись лицом в ладони, остался сидеть Вей Ши.
29.
Ферма Роба и Бекки Хомкинс, хоть и находилась на границе Рудлога и Инляндии, чудом избежала нашествия иномирян. Линия фронта остановилась в нескольких километрах, раньяры, отправляясь на разведку или охотясь, частенько кружились над сараями и приземистым домом. Роб с похвальной сноровкой расчехлял трофейную зенитку, надежно вкопанную по самое дуло в картофельный бурт, ставший дотом, и со всем удовольствием лупил по крылатым тварям. Работники его, по возрасту и здоровью не ушедшие в ополчение, прятались в подготовленные укрытия и лихо палили из берданок. Конечно, большого урона раньярам фермерское войско не наносило, однако ни среди людей, ни среди коров потерь не было. Но Роб как-то сшиб стрекозу, и она, свалившись на землю, крутилась с визгом на одном месте, подминая оглушенного всадника, а Васил Веселинов, зло матерясь, лил из канистры бензин на приготовленный факел, поджог и, размахнувшись наотмашь, метнул в интексикоида. Раньяр вспыхнул, и его предсмертный визг звучал для людей гимном справедливости - на ферме принимали беженцев и после их рассказов жалости к иномирянам - ни к людям, ни к насекомым - не было ни капли.
Тварь, чадя, догорела, и останки сволокли подальше от жилья. Мужчины чистили оружие, Бекки, с другими женщинами и детьми пережидавшая налет в подвале, наскоро собрала нехитрую снедь, разносила боевые сто грамм. Мужиков, отходивших от азарта схватки, от страха, тянуло на разговоры.
- Эка ты по ней жахнул, Роб, - крутил головой крепкий еще старик, стаскивая прикрывающий обширную плешь картуз и стуча им по колену. - Тебя в регулярные войска надо. Уж ты там жару бы дал, и раньяров, и, как их, тха-охонгов, на карданном вале бы вертел!
Вокруг одобрительно загоготали.
- После того, как я два раза то чудище видел, мне, Тома, те раньяры как крысы в амбаре, - Роб раскурил трубку, прищурился. - Как думаешь, орудье-то откуда у меня?
- Откуда?
- Говори уж, - поощрительно поддакнули слушатели, хоть и слышавшие историю не один раз.
- Как бои-то близко подошли, так я не спал почти. Так, дремал в полглаза, на пристройке, хоть и не воюют они ночью, а под утро все ж настороже надо быть. И вот посветлело уж, восток прояснился - ветер поднялся. И как будто вижу я его, ветер-то. А из ветра змеюка сотворилась - башка с тракторный ангар, зубы - во! Такому человека перекусить - что мне комаром поперхнуться. Ну все, думаю - сожрет, иномирским тварям и понюху не оставит. А он глазом на меня зыркнул - больше меня глаз-то! - и лапой так вниз. Стукнуло что-то, как металл. Меня мороз продрал, очухался - нет никого, а возле того ангара, что по зиме чудище порушило - зенитка стоит. Целая, малость помятая только, и вся в слюнях каких-то, тьфу, пакость!
- Сын у Джорджи, ну, того, знаете, что на хуторе живет, в гарнизоне, у герцога Дармоншира, вольнонаемным, как последний раз припас подвозил, рассказывал про того змея. Так люди говорят - герцогу сам Инлий того змея на подмогу посылает. Много, много народу этот змей спас. Крушит и крушит этих злыдней!
- Да полно врать-то, Асен, - в досаде сплюнул Роб. - Змей-то был тот же самый. А коров моих поел, да меня чуть не сожрал! Будет божественный змей коров жрать?
- А я слыхал - не скажу от кого, но человек знающий, болтать не будет - что сам герцог змеем-то оборачивается. Белый ему благоволит - видишь, и смерть отвел. На Холме Королей-то его не было, когда всех побили.
Судили, рядили, спорили, пока Бекки не постучала в старую рессору, скликая обеда
28.3.
- Малявочка, - пробасил родной голос. - Он здесь. Тебе зеркало открыть или телепортом пройдешь? - послушал. - Нет, я отошел. Ага, ладно.
Макс Тротт допил молоко, снял рубашку, начал разминаться, чувствуя, как привычно разогреваются мышцы. Четери что-то объяснял молодым, делал замах, поворачивался. Оба кивали с сосредоточенным видом. 'Как детсадовцы перед воспитательницей', - желчно заметил про себя профессор.
- Размялся? - окликнул Чет. - Начинай, я сейчас.
Макс почувствовал в руках Дизеиды, и начал двигаться - легко, стремительно, смертоносно.
- Вот что значит толком не тренироваться, - возникший ниоткуда Четери, атаковал и тут же располосовал Максу ребра. - Ты деревянный. Полностью окостенел.
Макс не отвечал даже мысленно, чтобы не сбить дыхание и не быть нашинкованным. Они сражались под язвительные комментарии дракона, краем глаза он видел парней, прекративших тренировку и смотревших на них.
- Что стоите? - рявкнул Чет. - Я сказал прекратить тренировку?
Вей Ши и Матвей застучали палками, время от времени награждая друг друга тумаками - когда засматривались на Учителя. Впрочем, отвлекаться Максу тоже не стоило, потому что через секунду...
- Все, ты мертвый, - обидно констатировал Чет, выразительно - и чувствительно - проводя лезвием меча по шее. - Чтобы завтра был у меня, понятно?
- Да, учитель, - чувствуя себя младшим школьником, ответил лорд Макс.
- Обмойся и иди, тебя ждут, - приказал Четери, поворачиваясь к другим ученикам и убирая мечи. - Так, теперь вы двое. Нападайте!
Макс облился у фонтана, не торопясь, вытирался, наблюдая за поединком, и вдруг почувствовал знакомую ауру за спиной.
- Здравствуйте, профессор, - сказал звонкий голос.
- Богуславская, - процедил он, оборачиваясь. - Как вы здесь оказались?
- Вы же прячетесь, профессор. В университет вы не вернулись, на приглашения не отвечаете. Вы не пришли даже к Александру Даниловичу, когда я его попросила вас позвать, как будто знали, - пожала Алина плечами. - Что мне оставалось делать, кроме как подкараулить вас здесь?
- И что вам от меня понадобилось? - сварливо поинтересовался профессор, обреченно присаживаясь на лавку.
- Я скучаю, - тихо призналась принцесса. - Мне не хватает наших занятий, и я про отца хотела узнать больше. А лучше вас его никто не знал.
- И чего вам больше не хватает - боевки или моих язвительных комментариев?
- А я вылечила собаку, - сообщила Богуславская. - Она под машину попала, и почти умерла. У нее позвоночник сломан был. Я срастила, и она ходит, даже не хромает. Только хвостом не виляет, и не понятно - то ли она никогда не виляла, то ли я что-то не так сделала...
- Вы хотите, чтобы я занялся вашей бродяжкой?
- Черных мало, и почти никто не владеет знаниями о нашем наследии, - занудно говорила Алина. - Вы - обладаете фундаментальными знаниями как в классической магии, так и в родовой, и что? Вы нас не учите. Не только меня - никого из черных. Вот, например, лорд Свидерский занимается со мной и Катей, но он мало знает про стихию смерти. Катя мне показывает...
- Вы с ума сошли, Алина?! Учиться у ведьмы!
- У кого мне учиться? Как магмоделированию - самоучкой?
- Я иногда жалею, что не остался на Лортахе, Богуславская. Может, там бы вы меня не достали.
- Лорд Макс, вы согласны! - Алина вскочила, запрыгала, как девчонка, волосы поднялись светлой волной и опустились, зеленые глаза сверкали.
- Богуславская, если вы кинетесь обниматься, я передумаю, - вставая со скамейки, предупредил Тротт. - Я согласую со Свидерским ваше расписание, чтобы вы могли слушать университетский курс полноценно, и мои проекты не пострадали.
- Хорошо, профессор, - счастливо кивая, Алинка быстро-быстро затараторила. - А с Матвеем и Димкой вы опять заниматься станете? Они так жалеют, что...
- Богуславская, кого вы еще приведете? Симонову? Своих однокурсников в полном составе?
Он еще бурчал, а она уже кричала Ситникову.
- Он согласен!
Матвей на миг отвлекся на ее голос, чувствительно получил по бритой голове и рухнул на теплые плиты.
- Матвей! Матвей! - заголосила Алина, кидаясь к нему. - Извини, это я виновата.
Тротт деланно хмурился, перечислял все неудобства и сложности, что по собственной глупости себе создал. И так и не признался, что рад бреши в комфортном одиночестве.
