Случилось важное событие - выборы президента Российской Федерации. И я, как и весь советский российский народ, пошел на выборы. Но, поскольку мне всегда интересно зайти через служебный вход, чтобы увидеть чуть больше, чем положено простому обывателю, то, пошел я не избирателем, а наблюдателем. Ну, а коль моего кандидата, нет в списке соискателей, сей высокой должности, записываюсь от того кандидата, который там есть. По случайности им оказывается коммунистический кандидат. Вот уж никогда не думал, что сталинисты, могут стать моими союзниками, пусть даже кратковременно.
Председатель УИК, куда я получил направление, встретила меня не совсем любезно (типа, ходят тут всякие), однако удостоверение члена УИК с правом совещательного голоса, выдала. Попутно поинтересовалось, собираюсь ли я сидеть с ними, до ночи на участке. Я скромно ответил, что нет, только до итогового протокола. На том расстались, взаимно недовольные друг другом.
И, вот, этот торжественный день настал. В 07-20 я на своем избирательном участке. Меня встречает окрик председателя УИК, что голосование еще не началось (типа, нечего тут шляться). Мое замечание, что я не просто шляюсь, а член УИК, оставлено без внимания. Одновременно встречаю коллегу-наблюдателя от Яблока. Знакомимся, мысленно оценивая друг друга. Я: "Молодой пацан, с интеллектом на лице, а топит за это сгнившее Яблоко".
Он: "Старый пенс, конечно коммуняка. Что еще от него ожидать".
Тем не менее, мы проникаемся взаимной симпатией и договариваемся сотрудничать. Впоследствии выяснилось, что не напрасно, потому что, наши политические предпочтения оказываются идентичны. Мы сторонники кандидата, которого нет в бюллетене.
Итак, 08-00, началось голосование. Народ попер на участок, как советские домохозяйки к гастроному, в котором выбросили кур. Идут голосовать кривые, хромые, убогие, нищие телом и духом, идут голосовать за любимого президента. Они не хотят, чтобы было хуже, потому, голосуют за то, как есть. Хотя, казалось бы, куда уж хуже.
Процесс идет, голосующие подходят пачками и по одному. Встречаются среди них и вполне нормальные молодые люди. Некоторые приходят с семьями и фотографируют своих маленьких детей с бюллетенем на фоне урны.
Мы, наблюдатели, от разных партий, в количестве пяти человек, сидим, наблюдаем. Крыжим явку в своих таблицах.
Вот пошел первый вброс. В урну, не упал, как осенний лист, бюллетень, а шлепнулась увесистая пачка. Бросаемся к урне, чтобы убедиться, что это не аберрация слуха, а именно то, на что мы подумали.
- Вернитесь на место. Вы не должны находиться у урны - останавливает нас строгий голос учительницы. Точнее председателя избирательной комиссии. Хотя и так и так будет правильно. По жизни, она учительница младших классов, в своей школе, а сегодня она по совместительству еще глава УИК, находящегося в той же школе. Она осознает свое превосходство и в начальных классах и на избирательном участке. Ее слова весомы, жесты неторопливы, на лице надменное выражение. Она привыкла повелевать и командовать. Этот комплекс собственной значимости и безапелляционность суждений играют с ней плохую шутку. То, что годится и не оспаривается в школе, не совсем подходит за стенами школы. Но она "попутала рамсы" и продолжает себя вести так, как она ведет себя на уроке во втором классе: "Петров, вернись на свое место. Когда нужно будет, я тебя приглашу к доске".
Если перед ней не второклассник Петров, а совершенно взрослый человек, не школьного плана, все равно она ведет себя, как будто перед ней папа Петрова, которого она вызвала в школу, чтобы отчитать за невыученные уроки, сына.
В данном случае папой Петрова, являемся мы с Артемом - моим яблочным коллегой, рванувшие к урне. Приказ вернуться на место относиться к нам. Наш ответ, что мы имеем право свободно перемещаться по избирательному участку, приводит ее во временное замешательство. Не найдя хорошего ответа, она замолкает до следующего момента. Мы, устраиваем засаду возле самый урны, оставив там Артема, а я возвращаюсь на прежнее место. Наша маленькая победа происходит не потому, что мы такие умные и хорошо знаем выборное законодательство. А потому, что у нас есть шпаргалки наблюдателя, чтобы сверяться, какие статьи Уголовного кодекса нарушает избирательная комиссия, куда мы по мере необходимости периодически и заглядываем. У главы УИК такой шпаргалки нет, да ей и не надо. Ее задача не соблюдать, а нарушать закон и фальсифицировать выборы. Получается такая коррида - наша задача не допустить и изобличить, а ее цель, выполнить поставленную задачу любой ценой.
А вот и очередной вброс, который Артем ловит за руку. Предыдущие, нам не удавалось схватить, как говорится, "на кармане". Пока добежишь из своего наблюдательного угла до урны, уже поздно, бюллетени уже там. И ничего не докажешь - ручки то, вот они. На этот раз урна на расстоянии вытянутой руки и Артем ловит за руку злоумышленника, который пытается просунуть в щель урны стопку бюллетеней, а они не влезают. Слишком толстая пачка. Подбегаю на помощь Артему и тоже пытаюсь помешать злоумышленнику, вбросить бюллетени. Но, наш злодей, не "застенчивый воришка", а распоясавшийся хулиган, который не бежит с места преступления, а устраивает борьбу сумо и срывает крышку урны, и забрасывает внутрь свою пачку. В процессе борьбы у урны верхний бюллетень порван, остальные смяты и лежат бесформенной кучкой внутри урны. Злоумышленник, выполнив задуманное, покидает место преступления. Требуем у полиционера, сидящего на участке задержать преступника. Он как то не очень реагирует, наверное, считает, что не его это дело, бегать за преступниками. Вот, мешать наблюдать наблюдателям, это его дело. А за преступниками..., да ну его... Но к счастью в коридоре оказываются еще двое полицейских (их тут полно на участке), которые реагируют, на бегущего, как борзые на зайца. И хватают его, и заламывают ему руки, и заковывают в наручники, и кладут его мордой в пол. Отдохнуть, пока приедет автозак. Но делают это они, не для того чтобы помочь нам. Это, их персональная добыча, персональный приз и всякие добряки от начальства, за задержание преступника. Но, и мы своей цели достигли - нейтрализовали вражеского лазутчика. И даже может не одного, а многих. Задержание бюллетенеметателя, очевидно стало достоянием штаба фальсификаторов. В результате некоторые из них предпочли не рисковать и сбросили свой опасный груз не в избирательные, а в мусорные урны. В результате, наутро, отдельные граждане имели возможность лицезреть заполненные избирательные бюллетени, лежащие в мусорной урне, с гордой галочкой за главного кандидата. Вообще бомбометатели бюллетенеметатели это не только крепкие молодые люди, готовые взять на абордаж у избирательной урны, любого наблюдателя, но и симпатичные пожилые дамы, на которых - даже не подумаешь... Одна такая, пойманная за руку, убедила на допросе следователя, что она не вбрасывала. Она зашла в кабинку для голосования и там обнаружила стопку сложенных пополам бюллетеней. Хотела отдать их членам избирательной комиссии, но не успела. Да и члены избирательных комиссий, в основном школьные педагоги, сами, улучив случай, не брезговали набросать в урну бюллетеней. Одна такая педагогиня-дурында, прямо под видеокамеры набросала в урну бюллетеней. Сейчас она не понимает, за что ее задержали, и почему следственный комитет шьет ей дело. Она в полном недоумении и непонимании - почему..? Почему и за что? Она ж не за себя старалась. Она фальсифицировала за главного кандидата. Ее так научили, и она думала, что совершает патриотический поступок. И вот, тот за кого она пошла на преступление, принимает поздравления с избранием на пост президента, а она сидит в кутузке. У нее когнитивный диссонанс. Как же так, думает она, ведь благодаря мне, и многим, таким как я - он президент, а меня держат в кутузке, за то, что я его избрала.
Однако, от общих рассуждений, вернемся на наш, конкретный наблюдаемый участок.
После фиксации вброса и подачи жалобы председателю УИК, мы доложили своим кураторам об инциденте. Те, в свою очередь, доложили наверх. Верхи приняли информацию и связались с наблюдателями из ОБСЕ, которые наблюдали у нас в крае. Через пару часов к нам на участок пожаловала датско-шведская делегация в составе двух дам и молодого человека, хорошо говоривших по-русски. Они посмотрели, понаблюдали, отметили явку, сделали записи в своих наблюдательных блокнотиках и удалились. Выборы продолжались. Народ тянулся на участок до последних минут. Но, вот, наконец, пошел последний час, и закончится этот утомительный наблюдательный марафон. Казалось, все события состоялись, и впереди уже ничего интересного произойти не может. Но... Но, ровно за полчаса до окончания, появилась еще одна делегация наблюдателей от ОБСЕ. На этот раз это были не дамы, приятной наружности, а двое мужчин. Один сухонький седой старичок, а второй крепкий мужчина средних лет, повышенной упитанности, и со славянским фейсом. Впоследствии наши первые восприятия подтвердились. Мужчина повышенной упитанности оказался совершенно не Карлсоном, а нашим, братом славянином - гражданином Польши. "Спор славян между собою" проявился в совершенно неожиданном месте. Казалось Россия и Польша навсегда разошлись и их страны дрейфуют к противоположным берегам. Однако ж нет - выйти из замкнутого круга истории, похоже, пока не удается. Это как игра в шахматы - их ход, наш ход. Вот краткая ретроспектива наших отношений: Они нам королевича Владислава на московский престол (1610) и гарнизон в Кремле, а мы им Минина и Пожарского, да еще Сусанина в придачу. Они нам Тадеуша Костюшко, желающего выдернуть Польшу из под России, примерно, как до этого, этот же Костюшко с другими смутьянами увели США из под скипетра английской королевы; а мы, им нашего будущего генерал-фельдмаршала Суворова. Они нам разгром Тухачевского и Буденного под Варшавой в 1920 году, а мы им в ответ Западные Украину и Белоруссию себе в 1939, а им Катынь, в 1940, да и Качиньского, в 2010 в придачу. И этот спор, похоже, не закончен до сих пор. Мы президентские выборы проводим, демонстрируя разгул демократии и волеизъявление народное, а они нам не верят и шлют своих наблюдателей в компании с нашим идейным врагом - США.
Ладно, оставим нашу ретроспективу, наше отвлечение от темы основного повествования - наблюдения за выборами, и снова вернемся на наш избирательный участок.
На нем, наши неожиданные гости, не стали посмотреть и уйти, а расположились у нас на участке по-домашнему, всерьез и надолго. Похоже, они решили дождаться окончания процедуры подсчета голосов. Нас с Артемом это устраивало. Какая-никакая, а поддержка. Пусть не фактическая, но хотя бы моральная. Но зря мы так думали. Наши члены УИК, во главе с председателем совершенно не обращали внимания на зарубежных наблюдателей и продолжали нарушать и фальсифицировать. Ведь они же тихонько сидят на участке, и, ни во что не вмешиваются. Совершенно не опасные наблюдатели, в отличие от нас, которые везде суют свой нос, требуют соблюдения протокола и пишут жалобы и скандалят по каждому нарушению.
Итак, участок закрыт. Закрыт на засов. Начинается определение момента истины.
- Девочки, вскрывайте урны, будем считать - командует председатель.
- Подождите, какие урны?.. - останавливаю я председателя - Сначала посчитаем неиспользованные бюллетени и заполним увеличенную форму протокола, а только затем начнем считать бюллетени в урнах.
- Так, у меня цифры не сойдутся - возмущенно отвечает председатель.
- А вот, когда цифры у вас не сойдутся, тогда пересчитаем все снова и обнаружим причину расхождения - отвечаю ей.
- Хорошо - зло и обреченно вдавливает из себя председатель и берется самостоятельно пересчитывать неиспользованные бюллетени. Она их воровато достает из сейфа, стоящего рядом с ней, отдельными пачками, и быстро перелистывая, считает.
Требуем извлечь всю пачку и пересчитать корректно. Она психует, включает истерику, говорит, что так работать не может, когда над ней стоят. Она прекрасно понимает, что как только станет известно количество неиспользованных и количество бюллетеней оказавшихся в урне, так сразу вскроются ее махинации. Потому, что если эти две простые цифры сложить, то получится третья и эта третья никак не совпадет с общим количеством бюллетеней полученных участком. Председатель продолжает шуметь, обращает внимание дежурящего на участке полицейского, что наблюдатели ей мешают работать. Полицейский вмешивается и пытается нас приструнить. В наблюдательском углу, молча, за всеми баталиями наблюдают зарубежные наблюдатели. На них уже никто не обращает внимания. В итоге всех перепитий, неиспользованные бюллетени посчитаны через пень колоду и ни наша, ни ее цифра не являются точными. Но председатель настаивает на своей цифре. Она помнит, какая цифра ей нужна и вписывает ее в увеличенную форму протокола висящего на стене. Мы, наблюдатели, делаем заявление, что не согласны с подсчетом и будем обжаловать действия председателя. Она нам отвечает, что у нас нет избирательной формулы, и мы, без нее ничего не сможем подсчитать. На что я отвечаю ей: "Уважаемый председатель, формулы у нас действительно нет, но у нас есть простая наука, которую вы, наверное, тоже знаете, а возможно и преподаете в начальных классах - арифметика называется. В соответствии с этой наукой, мы возьмем первое слагаемое (количество неиспользованных бюллетеней), прибавим второе слагаемое (количество бюллетеней лежащих в урне) и получим сумму. Это и будет ответ на все вопросы, возможно не на все, но на многие.
Следующее действие этого иллюзиона вскрытие урн и раскладка бюллетеней по претендентам. Бюллетени из урн, вываливают на сдвинутые столы, и шаловливые ручки избирательных дам быстро раскладывают их по стопкам. Быстрее всех растет стопка основного кандидата. Чтобы что-то разглядеть в этом мелькании рук и бюллетеней подхожу поближе к столам, и получаю ответную реакцию наших милых дам: "Не надо дышать нам в затылок. Не мешайте работать".
- Хорошо - говорю - не буду, - и отхожу чуть в сторону.
- Все девочки. Считаем...- и шаловливые ручки уже шелестят бюллетенями в стопках.
- А теперь - говорю - начинаем все сначала. Аккуратненько берем бюллетень из стопочки и показываем его наблюдателям. Итак, каждый лист.
Мое требование вызвало у них визг неприятия - Мы так до утра считаться будем.
- А хоть бы и до утра. Но, я, не позволю вам, нарушать и фальсифицировать.
С неохотой, они начинают показывать бюллетени, лежащие в стопке основного кандидата.
- Ну, вы подойдите поближе, чтобы не поднимать над головой каждый бюллетень - теперь уже приглашают, они, меня к столу.
- Вот так- то лучше - говорю. - Можете не поднимать, просто перекладывайте из стопки в стопку. Теперь я все вижу.
Снова мелькание бюллетеней. Но теперь уже, успеваю замечать и возвращать бюллетени, не принадлежащие данному кандидату. Таких, набирается, каждый пятый-шестой. Успели набросать, уважаемые педагоги. Это завтра, они будут нести своим школьникам разумное, доброе, вечное. Будут учить добру и справедливости - не врать и не воровать. А сегодня они запрятали свою честь, свою совесть в неведомый уголок души, или даже выбросили ее совсем прочь, чтобы не мешала подтасовывать и фальсифицировать, врать и воровать (голоса у других кандидатов, и будущее у всех нас).
Подсчет закончен, стопки бюллетеней с фамилиями кандидатов на каждой, лежат на столе. У основного кандидата, даже после очистки от чужих бюллетеней пачка самая увесистая. Рядом, лежит неприкаянная кучка, помятых, часть из них порваны, бюллетеней, из вброшенных сегодня, в начале голосования. В этой кучке все бюллетени из нашего УИКа. Впрочем, один залетел, даже с соседнего участка.
Наша, предводительница-председательница читает в моем взгляде немой укор и начинает отвечать на еще не заданный вопрос: "Я сама не знаю, откуда они попали к злоумышленнику? Их, наверное, голосующие незаметно вынесли с участка. Я же не могу за всеми уследить".
- Браво, госпожа председатель. Убедительная версия. То, есть вы считаете, что с участка их выносили мимо урны, по одному, чтобы потом забросить их в урну, все вместе? У меня нет слов...
Однако вернемся к нашим стопкам. Стопка основного кандидата насчитывает 646 бюллетеней, ближайшего преследователя всего 207. Председатель вписывает полученные цифры в увеличенную форму протокола. И тут я вижу, что клетке против основного кандидата вписана другая цифра - 527. На 119 голосов меньше, чем их находится в стопке, лежащей на соседнем столе. Получается, что набросали лишнего и теперь эти 119 некуда девать. Они дают результат, что в урне больше бюллетеней, чем их было выдано. Я, наблюдая сам процесс голосования, изначально понимал, что цифры у них не сойдутся. Это же нужно свести сведения из разных источников: сколько вброшено, столько должно быть дописано в списки проголосовавших. А поскольку эти задачи решают разные люди, не всегда имея возможность сверить свои действия, то и результат всегда бывает предсказуем. Мне, изначально, было интересно, как они смогут решить эту проблему. Указываю председателю, что она внесла в протокол данные не соответствующие результатам подсчета. Но, она, уже закусила удила и пошла во все тяжкие. Она отказывается внести правильную цифру или снова пересчитать голоса основного кандидата.
Так вона, оно, что... Никаких хитрых формул и чудес. Тупое переписывание цифр. Как пел поэт: "И кроме мордобития никаких чудес".
- Моя цифра правильная - не дрогнув ни единым мускулом на лице, заявляет председатель УИК.
- Я сейчас подам еще одну жалобу - пытаюсь вразумить ее.
- А подавайте - отвечает она.
Она нагло и прилюдно фальсифицирует выборы, совершенно ничего не боясь и не стесняясь. У нее на участке, сидят иностранные наблюдатели, но даже это ее не останавливает.
Сухонький, седой, старичок из США, наблюдая эту сцену, спрашивает у девушки-переводчика: "Что происходит?"
Поляк, говорящий по-английски и разумеющий немного по-русски, сам не может удержаться, чтобы не прокомментировать это и говорит нам, местным наблюдателям, что они все понимают, что происходит, и где и какие нарушения были, просто они по статусу международного наблюдателя от ОБСЕ не могут ни во что, вмешиваться. Только наблюдать.
Понимая, что, нам двоим наблюдателям, не справиться с оголтевшим председателем и членами этого УИКа (Другие трое наблюдателей не в счет. Они окончательно перестали скрывать свои истинные намерения и полностью перешли на строну фальсификаторов), вызываем подмогу из края.
Приезжают из края члены ТИК, с правом совещательного голоса, на наш участок. Но их не впускают на участок, начинают истерить, грозиться вызвать полицию и всех арестовать, кто им мешает работать. Обе противостоящие стороны хватаются за телефоны и начинают звонить своим кураторам. В течении получаса звонков и противостояния, наша сторона берет верх и приехавших из края впускают на участок. Но изменить ситуацию и им не удается. Следом на шум, приезжает председатель городского ТИКа или как там их по рангу? В общем, начальник нашего председателя. Но не с целью направить на путь истинный заблудшую овцу из своего стада, а чтобы сделать ей замечание, что она допустила такой бардак на участке: "Да у вас наблюдатели свободно шляются по участку, да везде суют свой нос, да фотографируют налево и направо. Чего ж вы, после этого хотите?.." - раздраженно отчитывает она нашего председателя и с недовольным видом покидает участок.
Оставшись на участке с объединенными наблюдательными силами, пытаемся додавить наших фальсификаторов и не дать им сделать свое черное дело. В бой вступает вызванный нами из края наблюдатель, юрист по образованию. Он объясняет членам УИК, что они сейчас совершают уголовное преступление. Статья 142.1 УК РСФСР " Фальсификация итогов голосования". Учителя, стоят, как провинившиеся школьники, потупив голову, молча, слушают. Уголки губ опущены, на лице выражение потери близкого человека. Я смотрю на них и понимаю, что сейчас, как минимум половина из них, откажется подписывать сфальсифицированный итоговый протокол. Председатель уводит всю эту поникшую команду в совещательную комнату. Там, видимо, посовещавшись между собой, и созвонившись с высшими избирательным начальством, и получив добро на фальсификацию, они принимают решение.
Войдя в зал голосования, председатель подходит к своему столу и подписывает протокол, следом за ней ставят свои подписи все члены комиссии. Наше убеждение не подействовало. Они как овцы, идут за своим ведущим, даже понимая, что он ведет их на убой.
Финита ля комедия. Они хотели сделать красиво, но сделали так, как сделали. Как получилось. Они не собирались поступиться не единой цифрой из того задания, что было спущено сверху. И они поступились всем: честью, совестью, добрым именем учителя, уважением общества, но задачу выполнили.
Итожа итоги.
Наш выбор на ближайшие шесть лет сделали: нищие, убогие и калеки - физические и умственные. Это примерно 30 процентов ядерного электората Путина. Еще, сорок процентов, административный ресурс обеспеченный руками беспринципных школьных училок. (Я не могу называть их высоким словом - педагог).
Чем более убогий человек, тем он больший патриот и приверженец Путина.
На моем избирательном участке, девчонка, выезжающая на надомное голосование, просила ее больше не посылать и рассказывала, что ее в буквальном смысле тошнило, на дому у этих голосовантов за Путина.
- Вонь, грязь и нищета. Ужас, ужас и ужас. Я даже не предполагала, что люди могут так жить - закончила она свой рассказ.
Когда шел наблюдать, я, не был наивным простаком. Я знал, что выборы фальсифицируются. Но никогда не мог предположить, что это делается настолько тотально, настолько нагло и бесцеремонно. Вбросы, приписки и фальсификации идут от властей и по заданию властей, которое они получили с самого верха и любой ценой выполняют поставленные задачи. Пока население не поймет, и не изменится ситуация, когда региональные власти назначаются не из Кремля, а народ сам их выбирает, до тех пор: обман, ложь, коррупция и фальсификации будут продолжаться. Народная формула - "Царь хороший, бояре плохие" в данном случае окажется ненужной. Ничто не помешает народу, по своему разумению избирать себе хороших бояр.
И еще одна вещь, которая меня очень огорчила. Я увидел, что руками педагогов, школьных учителей, делаются эти мерзкие подтасовки и вбросы. Как, я теперь должен относиться к учительскому сословию в целом? Как, скажите, мне, сыну сельской учительницы, привыкшему к абсолютному почтению и почитанию учителя, относиться теперь к классному руководителю моего внука? Она замечательный педагог и абсолютно достойный человек, но лавина грязи накрывает весь учительский состав в целом, которому теперь долго не отмыться. Подлая власть, ради достижения своих подлых целей, напрочь уничтожила авторитет учительского сообщества.
"Где укажите нам отечества отцы, которых мы должны почесть за образцы?.."
Урон социуму, дискредитацией учительского сообщества, нанесен больше, чем собственно самой фальсификацией выборов.
Я уверен, что пройдет немного времени, и мы сможем изменить ситуацию в стране. Сможем проводить честные выборы, но и тогда, на учительском составе будет висеть грех прежних деяний. И, скажем, условный двоечник Вовочка на замечание учителя, что списывать не честно, ответит своей учительнице: "А выборы, Марьванна, фальсифицировать честно"?
Нет авторитета - нет педагога.
Вот чего мы достигли этими выборами - выборами тотальной фальсификации.
А мой личный опыт заключается в том, что я еще долго, наверное, не буду ходить голосовать, потому, что, то, что я увидел со служебного входа на этих "выборах", совершенно отвратило меня от них. Это как любопытный зевака, зашедший на мясокомбинат посмотреть, как делают колбасу, получает стойкое отвращение к ее потреблению.
Нет, наблюдателем через шесть лет снова пойду, если к тому времени у меня достанет сил и здоровья наблюдать.