Аннотация: Газета "Комсомольская правда", N 211 (19911), 15 сентября 1990 года
О чём писать? Когда меня попросили написать для "Комсомольской правды", я был смущён. И было отчего. Впервые в моей жизни ко мне обратились с такой просьбой из советской газеты. Да и о чём писать? Сейчас в России в почёте те, кто оплевывает всё советское, включительно советский (коммунистический) социальный строй и советскую историю. Теперь это не только не наказуется, но даже поощряется в стимулируется сверху. Я к такого рода "храбрецам" отношусь с презрением и быть в их числе не хочу. Но и вступаться в защиту советского социального строя и советской истории мне тоже не пристало. Я встал на путь их критики тогда, когда нынешние их оплёвыватели либо ещё не родились, либо готовились влиться в ряды их апологетов, либо уже ревностно служили им в качестве комсомольских и партийных карьеристов, а также в качестве интеллектуальных лакеев идеологии. И менять свою жизненную ориентацию я не собираюсь.
Но тут я вспомнил, что двенадцать лет прожил на Западе, невольно присматривался к тому, как тут живут люди, на самой себе испытывал достоинства и недостатки западного образа жизни, наблюдал события в России с этой точки зрения и не раз задумывался о возможностях России пойти западным путем. Попробую написать на эту тему.
Помутнение умов. Сейчас в России наступило, как мне кажется, массовое помутнение умов. Инициаторы и участники этого помутнения изображают его как протрезвление и прозрение после мрачной эпохи сталинизма и брежневизма. Но я не вижу в этом никакого интеллектуального и морального прогресса. Я вижу в этом интеллектуальную и моральную деградацию советского общества. Одним из проявлений её является идеализация Запада. На место старой идеологической лжи относительно Запада как средоточия зол пришла новая идеологическая ложь, в которой Запад выглядит уже как средоточие добродетелей и как образец для подражания.
Разуверившись в райском коммунизме, обещанном советской идеологией у себя дома, многие советские люди увидели теперь земной рай на капиталистическом Западе. Этот идеологический поворот не вызрел в широких слоях населения на основе их жизненного опыта, - такого опыта вообще не было. Он был "спущен" в массы сверху в качестве новой идеологической и политической установки. Раньше советские идеологи и политики превозносили достоинства советского образа жизни и поносили недостатки западного. Теперь же они поступают наоборот.
Кому верить? Не является ли Запад на самом деле тем земным раем, каким он теперь представляется в России? Мне, признаться, стыдно писать на эту тему. Стыдно не из боязни прослыть консерватором и реакционером. Меня это не пугает. Мне стыдно писать о реальном Западе потому, что о нём уже написаны тысячи правдивых книг, и я вряд ли смогу прибавить к ним что-то новое.
Многие из этих книг известны в России. Но им вдруг перестали верить. Прожив на Западе много лет, я могу лишь отдать должное честным западным писателям.
Видимое изобилие.Советским людям, попадающим на Запад, в глаза бросается прежде всего изобилие товаров в магазинах. Первое впечатление действительно такое, будто тут реализовался принцип полного коммунизма "Каждому - по потребности". Однако это впечатление сразу же проходит, как только дело доходит до платы. Все эти видимые блага не даются тут даром. Они стоят денег. А деньги надо как-то раздобыть. Советские люди, приезжающие на Запад с какими-то деньгами, быстро их тратят. Им тут не жить. У них есть какие-то гарантии дома, в России или других районах страны. И в шкуру рядовых жителей западных стран им забираться не приходится. А западным людям с этой проблемой приходится жить постоянно. Не всякому в наследство достаются миллионы. Деньги надо ещё заработать. А это есть процесс жизни, подноготную которого на Западе не выставляют напоказ. Её замалчивают, прячут, маскируют, приукрашивают, так как именно тут, а не в роскошных витринах магазинов обнаруживается сущность западного образа жизни.
Подавляющее большинство западных людей добывает средства существования ценой усилий и жертв, о каких в России понятия не имеют. И преуспевает тут ничтожное меньшинство. Число счастливчиков, зарабатывающих миллионы, не так уж велико. Зато число тех, кто не имеет возможности вообще что-то заработать, огромно. При этом надо принять во внимание тот факт, что западные страны, на которые с завистью зарятся советские люди, находятся в привилегированном положении сравнительно с другими странами мира, идущими их путём. Если Россия тоже встанет на этот путь, она вряд ли попадет в число привилегированных капиталистических стран. Видимое изобилие товаров, возможно, и появится. Но для кого? Какой ценой? Каким окажется слой изгоев, которым даже нынешний жизненный уровень России покажется недостижимым изобилием?
Ощущать практически.Одно дело - знать о чем-то из книг, газет и рассказов других людей, т.е. "теоретически". И другое дело - испытать это на своей шкуре. Одно дело, например, знать о безработице и о пособии по безработице "теоретически". И другое дело - быть самому безработным из года в год и сражаться (именно сражаться) за пособие. Западные политики и идеологи вопят о том, что пособие по безработице в их странах якобы выше, чем зарплата в коммунистических странах. Это - циничная ложь, ибо сравнение производится с нарушением всех критериев сравнения. И советским людям западное пособие по безработице кажется огромным, поскольку они примеряют его к своим условиям и пересчитывают на рубли по спекулянтскому курсу. В условиях западных стран оно выглядит совсем иначе. А главное, что игнорируют западные идеологи и советские поклонники Запада, это выпадение человека из нормального строя жизни, обреченного сражаться за жалкую подачку.
Советские люди в массе не знают, что значит иметь работу от случая к случаю и работать по кратковременным контрактам. Тревога за будущее семьи при этом становится важнейшей частью сознания. С такой тревогой тут живет огромное число представителей средних слоёв.
Проблема работы это лишь одна из многочисленных проблем, с которыми приходится иметь дело рядовому западному человеку. Они закрепощают не менее, чем коммунистические условия закрепощают человека советского. Они превращают жизнь в нечто такое, что мало общего имеет с земным раем. Такой рай тут, как и в Советском Союзе, существует лишь для избранного меньшинства.
Благо и зло. У всех благ Запада есть своя теневая сторона, неотделимая от стороны светлой. Возьмём для примера проблему жилья. Потратив немало времени на поиски и заплатив кучу денег маклерам, ты можешь снять хорошую квартиру и даже дом. Можешь и купить. Но чего это стоит?! Плата за снимаемое жильё достигает астрономических размеров и неуклонно растёт, превышая порою половину всех доходов. Покупается жильё, как правило, в кредит на много лет, иногда - более чем на тридцать лет. Выплачивать приходится сумму по крайней мере вдвое большую, чем взятая в кредит. Но попробуй не выплати! Банк - не советская власть, он пощады не даёт и критике не подлежит. Да не всякому и продадут жильё: нужны гарантии, что ты способен выплатить долг банку.
Аналогично обстоит дело со всеми другими аспектами жизни. Высокий уровень жизни на Западе вообще не есть дело добровольное. Он принудителен! И он имеет различный смысл для различных слоев населения: изобилие для высших слоев, дороговизну жизни для средних, возможность жить на уровне нищеты или за счёт общества для низших.
Западное население не является социально однородным. То, что кажется благом одним, может показаться злом другим. И наоборот. Тут есть большое число людей, которых возмущает право на забастовки и демонстрации. Не менее велико число тех, кто протестует против ослабления препятствии для переездов из одной страны в другую. Эти люди отнюдь не реакционеры и капиталисты. Свобода в культуре проявляется тут не столько в новаторстве и открытиях, сколько в извращениях и аморальности, например, - в буйстве порнографии, в проповеди насилия. Борьба за ограничения свобод тут столь же обычное явление, как и сами свободы.
Далеко не всё, что на первый взгляд кажется прекрасным, является таковым при более пристальном рассмотрении. Внешне заманчивый образ жизни молодёжи скрывает бедность, духовную опустошённость, моральную деградацию. Хозяева западного мира культивируют это, дабы было легче манипулировать людьми. Лишь молодёжные бунты время от времени обнаруживают неприглядную суть дела. Советским молодым людям не повредило бы узнать о реальных причинах молодёжных бунтов конца шестидесятых годов, потрясших западное общество.
Повседневная жизнь. Реальная жизнь складывается из множества факторов, которые по отдельности кажутся пустяками, а в совокупности определяют тонус жизни. Советских людей, привыкших жить от получки до получки и выставлять на стол для гостей всё, что есть в доме, поражает скупердяйство западных людей, особенно зажиточных. Западное общество есть по преимуществу общество жмотов. Жмотство (слово "экономия" тут звучит слишком благородно) есть один из источников западного благополучия. Даже в благополучных слоях большинство живёт, экономя на всём, смолоду думая о том, чтобы со временем зажить благополучным бездельником.
В одной из самых богатых стран мира - Западной Германии - семья в среднем покупает одну книгу в год, в России же - в среднем одну книгу в месяц. Магазины в Западной Германии завалены зубными щетками. Врачи настоятельно рекомендуют менять их ежемесячно. Но средний немец меняет щетку из экономии раз в год. Богатые люди, сбывающие родителей в дома для престарелых и не дающие им ни пфеннига сверх их пенсии, суть обычное явление. Это тоже из экономии.
Здоровый капитализм. Советская пропаганда, чернившая западный образ жизни в доперестроечные годы, не сообщала советским людям и тысячной доли того, что на самом Западе широко известно из средств информации. В Москве когда-то веселились над такой шуткой: "Капитализм гниёт, но хорошо пахнет". На самом деле капитализм не гниёт, но запах его здоровья есть зловоние.
В Германии несколько миллионов скрытых алкоголиков. Чуть ли не каждая вторая взрослая женщина лечится у психиатра. В США ежегодно несколько сот тысяч подростков покидает семьи, пополняя ряды преступников, проституток, наркоманов. Десятки миллионов людей живут на нищенском уровне и ниже, о чём публично заявляют сами лидеры страны. Десятки миллионов безграмотны или имеют самое примитивное образование. Кризис системы образования общепризнан. Организованная преступность составляет одну из независимых подсистем плюрализма. Бездомные суть привычное явление на улицах Нью-Йорка, Лондона, Парижа. О бесчисленных фактах такого рода постоянно сообщают средства массовой информации. Тот благополучный Запад, о котором мечтают в России, есть лишь маленький островок в океане грязи и страданий.
Деньги. Мыслями и разговорами о них заняты все - от простых уборщиц до лидеров страны. За что ни возьмёшься, куда ни сунешься, повсюду в глаза, уши и души лезет этот идол западного образа жизни - деньги. В течение многих столетий лучшие представители рода человеческого подвергали жесточайшей и совершенно справедливой критике развращающую власть денег. Современный Запад не снизил эту роль денег в жизни людей, а всемерно усилил. Соблазнами и идеологией денег он заражает всю планету, включая людей в коммунистических странах. Можно прийти в отчаяние, глядя, как эта зараза овладевает нашей страной. На моих глазах происходила одна из самых омерзительнейших операций в истории - циничное и расчётливое развращение целого народа ГДР денежными посулами и подачками из ФРГ. Восточные немцы потеряли рассудок, миллионами ринувшись в ФРГ за даровыми ("гостевыми") ста марками. Предав и оклеветав всё то, чего они достигли за счет коммунистической системы, они теперь сталкиваются с реальностью капитализма. Уже теперь можно видеть признаки их разочарования. Но, увы пути назад нет. Западный капитализм уже не отпустит их из своих объятий.
Общечеловеческие дефекты. На Западе имеется также и то, что вызывает недовольство советских людей, когда они с этим сталкиваются у себя дома. Тут есть и обман, и насилие, и затыкание рта неугодным, и бюрократизм, и коррупция. Такое оплёвывание своего социального строя и своей историй, какое теперь можно видеть в Советском Союзе, тут не допустили бы ни в коем случае. Тут восторгаются этим лишь постольку, поскольку это означает дискредитацию и разрушение всего советского. Есть тут и идеологическое оболванивание. Хотя тут нет единой государственной идеологии и нет принуждения изучать идеологические тексты, люди тут оболваниваются идеологически гораздо эффективнее, чем в Советском Союзе. Это осуществляется по бесчисленным каналам, включенным в повседневный образ жизни, - через телевидение, литературу, рекламу, церковь, кино, газеты, журналы, моды, организацию времяпровождения молодёжи, всякого рода объединения. Западная массовая культура есть прежде всего орудие идеологического оболванивания.
Частное предпринимательство. Понятие "частное предпринимательство" стало неопределенным и многосмысленным, как и все прочие понятия, относящиеся к Западу. Думаю, что тут происходит преднамеренное разрушение понятийного аппарата с целью введения в заблуждение масс населения, агитируемого в пользу отказа от коммунизма и перехода на путь западнизации или возврата к дореволюционному состоянию. Так обстоит дело и с понятием рынка, и с понятием конкуренции, и с понятием денег, и с понятием демократии, и с понятием партии. Следя за публикациями в советской печати, я не перестаю удивляться тому, как обращаются с этими и прочими понятиями. Порою я задаю себе вопрос: а учились ли эти авторы вообще чему-нибудь?
Но вернёмся к частному предпринимательству. Семья, открывающая маленький магазинчик, есть частный предприниматель (скажем, частник). Гигантская автомобильная, авиационная или компьютерная фирма с капиталом в несколько миллиардов тоже есть частник. Банк, контролирующий тысячи крупных и миллионы мелких частников, есть частник. И человек, берущий в этом банке кредит на несколько десятков тысяч для открытия мизерного дела, тоже есть частник. Современное западное общество есть не сумма частников, а иерархическая структура с отношениями подчинения и соподчинения. Рассматривать частное предпринимательство вне этой структуры бессмысленно.
Ниже я хочу очень кратко рассказать о самом многочисленном классе частных предпринимателей, образующих низшую ступень в иерархии современного капитализма, - о классе мелких предпринимателей. Именно с него в России хотят начать переход к западной экономике.
Мелкое и в значительной мере среднее частное предпринимательство на Западе не такое уж свободное, как думают в России. Его держат в руках банковские кредиты. За ним тщательно следит налоговая система и вообще педантично разработанное законодательство. Сфера его действия ограничена многими условиями, включая других частников. Никакой "свободной игры цен" тут вообще нет. Цены лимитированы и фактически не зависят от воли отдельных частников. Причём, цены неуклонно растут помимо воли предпринимателей и их клиентов. За время нашей жизни в Западной Германии стоимость жизни тут выросла по крайней мере вдвое. Из начинающих частников выдающихся успехов добиваются единицы. Большинство влачит унылое существование или прогорает. Мелкие и средние частники обречены на риск и тяжкий труд. Если такой частник помимо членов семьи имеет наёмных сотрудников, он работает больше их. Сравнительно высокая производительность труда тут достигается за счёт высокой степени эксплуатации всех участников дела. Советский частник имеет какие-то преимущества только благодаря тому, что он поставлен в исключительные условия. Все его преимущества испарятся, если он станет явлением заурядным. Высокая продуктивность западной экономики вообще лишь в ничтожной мере определяется частным предпринимательством. Она определяется общей структурой капиталистического предпринимательства, которая гораздо ближе к тоталитарной структуре, чем дискредитируемая коммунистическая экономика Советского Союза.
Проклятье собственности. Собственность не есть нечто такое, от чего можно отказаться или что можно приобрести добровольно. Это есть общественное отношение, являющееся принудительным для большинства граждан страны. Отказ от этого отношения обошёлся советскому народу дорого. Но и переход к нему не может произойти без жертв, причём - жертв ещё более тяжелых. Если, конечно, он вообще может удасться, в чём я сомневаюсь.
Для подавляющего большинства граждан частная собственность есть нечто совсем чем для владельцев больших имуществ и капиталов. Мелкий и даже средний предприниматель поглощён своим делом целиком и полностью. Один мой знакомый, типичный частник, содержавший парикмахерскую, был вынужден прикрыть свое дело, так как фирма, у которой он снимал помещение, повысила плату. Мой знакомый, пережив душевную драму, испытал даже некоторое облегчение: он освободился от бремени забот. Накопив за долгие годы беспросветного труда и хлопот более или менее приличные средства, он решил наконец-то пожить как свободный человек. Но, увы, никакой счастливой жизни не получилось. Началась скука, душевная депрессия, болезни. Человек, проживший жизнь в качестве раба частного предпринимательства, уже не может стать свободной личностью, освободившись от этого рабства. Судьба моего знакомого - не исключение, а типичное явление.
Только наблюдая многочисленные случаи частного предпринимательства, я понял подлинный смысл утверждения критиков капитализма, включая марксистов, что ликвидация частной собственности и частного предпринимательства означает освобождение людей от самой страшной формы социального закабаления. В идеологически извращенной атмосфере нынешней России это закабаление, однако, изображается как подлинная свобода. Свобода, - но для кого и за чей счёт? Проблема частного предпринимательства есть прежде всего проблема социальная, а не хозяйственная!
Рыночная экономика. Современная экономика Запада, которую называют рыночной, имеет мало общего с советскими представлениями о ней. Поразительно то, что в Советском Союзе не дают её научного описания, хотя специалистов, способных на это, должно быть более чем достаточно. Это говорит о том, что идеи рыночной экономики играют не столько экономическую, сколько идеологическую и политическую роль.
Повторяю и подчёркиваю, экономика Запада есть прежде всего жёсткая структура с отношениями субординации и координации, лишь с одной точки зрения изображаемая как некий свободный рынок со свободной игрой цен. Это есть диктатура банков, их объединений и сговоров, причём - диктатура не менее беспощадная, чем диктатура коммунистического государства. Это, далее, есть диктатура гигантских фирм, их объединений и сговоров. Это есть педантичное государственное законодательство и система органов невыборной власти, оберегающая порядок в этом механизме общества интересы его хозяев. Это - раздел и передел мира на сферы влияния. Это - урегулирование проблем экономики на уровне правительств и соглашений между странами. Это - политика, опирающаяся на экономику, и экономика, опирающаяся на политику. И лишь в последнюю очередь это - конкуренция неких "свободных" частников на некоем "свободном" рынке, играющая роль ничтожную, раздуваемую в интересах идеологического оболванивания масс. Современная рыночная экономика Запада является не в меньшей мере плановой, централизованной и регулируемой сверху, чем советская. Западные политики и теоретики так охотно стали помогать советским собратьям советами по перестройке советской экономики якобы по западным образцам прежде всего потому, что они знали наперёд невозможность для Советского Союза преуспеть на этом пути и неизбежность усугубления кризиса советской экономики в случае, если хозяева советского общества всерьёз клюнули бы на эту коварную приманку. Кажется, они добились в этом успеха.
Демократия. Нет никакой абстрактной демократии. Современная западная демократия есть политическая форма капитализма и только капитализма. Основные её элементы суть парламентаризм и многопартийность. Оба они имеют смысл лишь при том условии, что в обществе имеется независимый от этой части власти механизм самоорганизации, т.е. постоянно действующая и невыборная система управления и самоуправления. Уже одно то, что регулярные правительственные кризисы почти не влияют на жизнь западных стран и даже не замечаются большинством населения, говорит о второстепенности парламентаризма в системе социальной организации. Точно так же и спектакли с партиями в дележе видимой власти не влияют существенным образом на жизнь западной страны. Многопартийность тут есть не столько признак некоей общечеловеческой демократии, сколько признак того, что партии как элемент политической системы суть явления второстепенные.
Политические партии, если строго придерживаться смысла понятий, суть явление специфически капиталистическое, а не универсальное. КПСС вообще не есть партия с этой точки зрения, а часть государственного аппарата (в качестве партийного аппарата) и социальной организация коллективов (в качестве первичных партийных организации). Нападки на неё и требование лишить её роли ядра системы власти означают стремление разрушить всю систему власти, ибо в коммунистическом обществе нет такого скрытого механизма самоорганизации, как в обществе капиталистическом.
Классы и классовая борьба. Одним из элементов западной идеологии является изображение западного общества как некоей внеклассовой демократии, а капитализма - как своего рода "технической" организации деловой жизни страны. Но западное общество есть капиталистическое со всеми атрибутами последнего, в том числе - с распадением на классы и с эксплуатацией одних людей другими.
О классовой структуре общества на Западе говорят весьма неохотно, а чаще - с иронией по адресу "устаревшего" марксизма. Но насмешки над марксизмом не устраняют разделение людей на бедных и богатых, на низшие и высшие слои с различными уровнями жизни. Тут есть и рабы нового типа - миллионы иностранных рабочих, получающих гроши и живущих в свинских условиях. Плюс к тому - миллионы людей в разных местах планеты, эксплуатируемых западными капиталистами в качестве дешёвой рабочей силы.
Реальная классовая структура западного общества "размывается" и маскируется многими факторами, о которых знали уже Маркс и Ленин. В частности, в западных странах есть возможность кормить миллионы своих безработных граждан, эксплуатируя ещё большее число иностранных рабочих и рабочих в других странах за мизерную плату. Хочу напомнить также о том, что сравнительное благополучие для широких слоев населения западных стран было достигнуто в ожесточённой борьбе трудящихся масс против капитализма. Лучшие условия жизни вообще не даются автоматически самим социальным строем, каким бы он ни был. Они всегда суть продукт борьбы масс населения страны против отрицательных явлений любого социального строя, - продукт классовой борьбы. На Западе эта борьба есть элемент повседневного образа жизни. Я имею в виду забастовки, переговоры профсоюзов с руководством фирм, оппозиционные движения и т. п.
Идеалы и их реализация. Пусть Запад всё-таки есть тот идеал, к которому стоит стремиться. Достижим он в России или нет? Абстрактно рассуждая, да. Но есть множество "но", которые превращают абстрактные домыслы на этот счёт в пустое словоблудие.
Если допустить, что Россия всерьёз встанет на путь западнизации, это ещё не будет означать, что тут вскоре заживут по-западному. При самых благоприятных обстоятельствах на это нужно время, причем - время историческое, т. е. века. И это не будет время неуклонного нарастания благополучия. Западный образ жизни сложился не вчера. Он есть результат многовековой истории, насыщенной человеческими трагедиями, кровавыми войнами, восстаниями, эксплуатацией других народов и прочими явлениями, о которых в России знали со школьной скамьи, а теперь позабыли в припадке западомании. Россия не может стать исключением из общего правила. Её на пути западнизации скорее всего ожидает новый трагический период, в результате которого выгадает ничтожное меньшинство далеко не лучших её граждан, а большинство будет ввергнуто в пучину страданий.
Достижение идеалов зависит от множества факторов, включая географические условия, климат, традиции, человеческий материал. Ещё Гоголь писал, что в России не было недостатка в проектах преобразований, но все они превращались в ничто в реальном исполнении. Дело не только в том, хороши планы или нет, но и в том, кто, как и в каких условиях будет воплощать их в жизнь. Осуществлять западнизацию России будут не сами демагоги и прожектеры, а миллионы простых людей, воспитанных в условиях советского социального строя и привыкших к нему. Годы советской истории не прошли бесследно. Они вошли в плоть и кровь народа. Ведь и сами инициаторы и идеологи западнизации ведут себя как типичные советские люди, привыкшие к халтуре, очковтирательству, двоемыслию, конъюнктурщине. Так чего же они ожидают от своих соотечественников, призванных воплощать в жизнь их липовые планы?!
Судьба огромного народа решается не голосованием ничтожной части его представителей и не призывами демагогов, а в сложном и мучительном историческом процессе. Россия уже определила свою историческую судьбу. Как бы мы ни относились к коммунизму, к Ленину, к Сталину, к КПСС, к КГБ, к Брежневу и прочим явлениям нашей истории и жизни, нам не удастся уклониться от осознания одной горькой я безжалостной истины: историческая судьба Россия настолько прочно срослась с судьбой коммунизма, что попытка отказаться от него и перейти на путь западнизации равносильна исторической гибели самой России, выпадению её в число народов неисторических.
О моей позиции. В России многие ожидали, что я как автор книг, изображающих советское общество далеко не в розовом свете, ринусь с удвоенной силой поносить всё советское. Многие были разочарованы, когда я не стал это делать, даже наоборот, стал критиковать перестройку, реформаторов, новых критиков явлений коммунизма и советской истории. В этом даже усмотрели некую измену некоему прогрессивному делу. Но я не свернул со своего прежнего пути ни на шаг. Раньше я описывал здоровый коммунизм, т. е. коммунизм в том виде, как он сложился до начала перестройки. Теперь же я продолжил свою деятельность в отношении того же коммунизма, но уже в его кризисном, болезненном или перестроечном состоянии. Предметом моей критики стали и выразители идейного и морального кризиса советского общества, призывающие покончить с коммунизмом и пойти на выучку к западному капитализму.
На Западе же моя позиция мало кого удивила. Я считался и продолжаю считаться безжалостным критиком коммунизма, включая его кризисный период. И, между прочим, тут опасаются, что я начну нечто подобное делать в отношении Запада. Но я об этом не смею даже мечтать. Тут книги о Западе, подобные тем, какие я писал о Советском Союзе, не напечатают, а напечатав - не продадут и уж наверняка сделают вид, будто их вообще не было. Пускать же их в "самиздат" в Россию тем более бессмысленно: там их нынешние оплевыватели всего советского сочтут за клевету на западный образ жизни, подобно тому, как они сочли мои прежние книги за клевету на образ жизни советский.
А. Зиновьев, Мюнхен, август 1990
[Предисловие к статье]
Александр Зиновьев, гражданин, живущий в ФРГ, которому только что возвращено советское гражданство, уроженец Чухломы, - выдающийся мыслитель нашего времени.
Выдворенный в 1978 году из СССР, он выпустил на Западе около тридцати книг, начиная с первой и самой знаменитой - "Зияющие высоты". Книг ядовито-остроумных, горьких, беспощадных. Системное исследование системы, сделанное, казалось, бесстрастным и бесстрашным автором, изучившим нашу несчастную жизнь изнутри и снаружи, по историко-философско-социально-логическим вертикалям и горизонталям, это исследование несло в своем основании - любовь. Да, любовь. Я настаиваю на этом слове, не зная, применялось ли оно когда-либо в отношении этого человека, который (по выражению Юрия Корякина, знавшего его со студенческой скамьи) не оставлял ни одного высказывания без того, чтобы не капнуть на него кислотой своего разъедающего анализа. Но что, как не любовь - к истине, справедливости, земле предков, человеку, - может мучить так безотвязно, заставлять снова и снова возвращаться мыслью к тому, что исказило, объективно и субъективно, изуродовало, сделало безобразным и одно, и другое, и третье, и четвертое! Иначе было бы просто плевать.
Одна из самых трудных книг Александра Зиновьева - "Коммунизм как реальность". Считая построенное в Советском Союзе общество именно коммунистическим и никаким иным, Зиновьев показывает, что недостатки строя, включая и те, которые гораздо точнее именуются преступлениями, суть продолжения его достоинств. Нет строя, состоящего из одних достоинств. Нет и не может быть. Хотите иметь этот строй - хлебайте эти последствия. Хотите другой - будете хлебать другие.
Зиновьева бранили и слева, и справа. Одни за жесточайшую критику коммунизма (т. е. режима), другие - за его апологетику. А он не критиковал и не хвалил. Он анализировал и показывал то, что есть. Как учёный. Разумеется, а учёные взгляды, в свою очередь, могут подвергаться разбору, но с условием, что будет понят инструментарий, метод. На Западе есть огромная литература о Зиновьеве. Увы, о чем говорить нам, когда сам Зиновьев только-только в пути на Родину.
Как всякая крупная личность, Зиновьев, противоречив, парадоксален, неожидан и уж, конечно, не сводим к примитивным меркам. Любой жест такой личности может быть рассмотрен в контексте его судьбы. Но может - и в контексте злобы дня.
Он никогда не был ни в какой группе, с группой. Всегда один. Сам по себе. В этом и сила, и уязвимость его позиции. Не желая считаться с конъюнктурой, он, как и всякий, попадает в конъюнктуру, то есть обстоятельства, которые здесь и сейчас.
Присланная по нашей просьбе статья также попадает в обстоятельства здесь и сейчас. И, вне сомнений, вызовет огонь хулы и хвалы. Как ни печально, мы отдаём себе отчёт, с какой стороны может последовать хвала, а с какой хула.
Возникает желание сравнить Зиновьева с Герценом. В России Герцен стремился мыслью на Запад. Попав на Запад, рассмотрев условия жизни, людей и нравы вблизи, он воочию убедился: истина не там. Но дело в том, что для любого "западника", начиная с Чаадаева и кончая Сахаровым, существовала и существует "идея Запада", а не сам Запад. "Идея Запада - это Идея Свободы. Не больше. Но и не меньше. Ад здесь и рай там - это глупость. Царства Божия, как убеждаемся, вообще нет на земле. "Разоблачая" Запад, Зиновьев, туда вовсе не стремившийся, остужает иные пылкие головы, которым сегодня, в результате перетряхивания пыльного хлама в нашем больном хозяйстве и в самих нездоровых головах, может показаться, что всё очень просто: бери целиком оттуда и переноси сюда. Однако это ничуть не умнее, нежели: ничего не бери оттуда, окопайся и охраняй своё.
В книгах Зиновьева, и в частности "Иди на Голгофу", с фрагментами которой мы впервые познакомили наших читателей ("Комсомольская правда" от 8 июля с. г.), мы узнаём о "новой религии", рассказывающей несвободному человеку в несвободном обществе, как ему стать свободным. Смысл "поучений" Зиновьева в том, чтобы каждый воспитал в себе личность, с достоинством, независимостью суждений и поведения, чтобы каждый думал и решал жизненные вопросы.
Осмысляя молодую нашу историю, наш строй, нашу жизнь и взгляды, подумаем о здоровье нашего разума.