Со времен собственного глубокого детства Катя считала себя абсолютной уродиной. Волосы цвета сухого песка она тщательно зачесывала и сводила в тугой валик на затылке. Очки, размером с "мельничные колеса" в черной оправе выпучивали и без того выпуклые ее глаза. Рот широковат и толстоват, особенно, когда Катя улыбалась. Поэтому она старалась улыбаться поменьше, в самых крайних необходимых случаях.
Единственно нормальный у Кати был нос, не длинный и не короткий, не кривой и не горбатый, а обычный - ровненький сверху, оканчивающийся аккуратной такой картошечкой. В общем, красивый нос. В области шеи, однако, у Кати имелся некоторый перекос. Нет, не в смысле, что шею перекосило, нет, но уж слишком длинна и тонка. Катя неизменно скрывала ее в свитерах с обширным горлом. Ну, плечи мы пропускаем в своем описании, поскольку ничего в них необычного не наблюдалось, плечи, как плечи. Грудь, да, грудь слегка крупновата. Поверх свитеров Катя носила какой-нибудь шарфик, ну, чтобы не сильно выпячивало. Просторные свитера скрадывали ее талию и бедра аж почти до коленок, так что про эту часть туловища ничего сказать невозможно. Ноги и руки длинноваты, нескладны, что особенно замечалось при ходьбе.
Конечно, когда подвернулся на ее жизненном пути упитанный и красивый Влад, Катя влюбилась крепко и основательно. Вообще, все, что она делала в жизни, имело крепкую и основательную систему, будь то учеба, работа или, скажем, взращивание хомяков. От этих безудержно крепких и основательных, а местами даже остервенелых стараний, все у нее почему-то случалось наперекосяк. На учебу, а впоследствии и на работу она вечно опаздывала именно потому, что старалась прийти вовремя. Обожаемые хомяки то и дело испускали дух от обилия витаминов.
Так и тут. Влад был окружен незримым вниманием денно и нощно. Катя блюла любимого, где бы он ни находился. Она звонила ему на работу утром справиться о самочувствии, в обед узнавала, что он ел, к вечеру интересовалась, когда вернется, позже - отчего задерживается. Так же основательно и крепко Катя готовилась к ночи. Она писала стихи. Вот и этой ночью сокровенные и выстраданные строки она проникновенным шепотом озвучила Владу:
- Я рассказать тебе хочу,
Как долго я тебя искала.
О красоте твоей молчу,
Ты - мой олень, о ком мечтала.
В этом месте Влад зачем-то отвернулся, плечи его дрогнули. "Бедненький, плачет! - подумала Катя, - Боже мой, какой же он милый!"
Воодушевленная такой нежной реакцией, она продолжала:
- Тебя люблю, и верю, что
Мы, мирозданием объяты,
Сменивши шубы на пальто,
По полю бегаем куда-то.
Плечи Влада сотрясались, и голос Кати забирался выше:
- Для нас распустится мечта,
И воронье покинет гнезда.
Пока у нас стучат сердца,
Любить ведь никогда не поздно.
Влад держался долго, недели три. В начале декабря поздравил девушку с двадцатипятилетием красивой смс-кой и испарился. Плакаться Кате было особенно некому. Ну, разве что старинному другу Витьку, который не преминул явиться в назначенное время в знакомую обоим уютную кафушку.
- Ну, чего ему не хватало? Ума не приложу, - причитала Катя, прикладывая влажную салфетку к глазам. - Я же от чистого сердца, с любовью. И стихи вот. Ну, скажи, кто ему стихи-то напишет? Это же боль моя, сердце мое. В них моя жизнь, любовь, вера - все в моих стихах. Вот бы для меня кто написал!
- Кать, а, может, и не нужны ему стихи? - осторожно поинтересовался Витек. - Может, ему песни больше по душе или там, картины, например,... в виде кинематографа?
- Э-э, много ты понимаешь... картины... Да он плакал от стихов моих! Плакал, понимаешь!
- Ну, хорошо, хорошо, - сказал Витек примирительно, - почитай мне что-нибудь.
Катя моментально преобразилась, глаза ее внезапно просохли. Она опустила ресницы, от чего сквозь очки стали видны ее полукруглые бледные веки. Катя медленно приоткрыла веки, прищурила выпуклые глаза, свирепо свела брови к переносице и с острой ненавистью уперлась в Витька:
- Ты разлюбил меня? Урод! - выплюнула Катя ему в лицо.
Витек вздрогнул, проглотил тягучую слюну.
- Так шуруй, давай, полем или лесом, - злобно проговорила Катя.
Витек выпрямился и обратился в слух.
- Пусть лошадка меня несет
За каким-то другим интересом.
Витек подпер голову рукой, брови его страдальчески изогнулись.
- Я тащусь за лошадкой в пыли,
За своею стремлюсь белоногой, - подвывала Катя.
Витек зашмыгал носом.
- У нее все копыто в кр-р-рови,
А ты, сволочь, лошадку не трогай, - приказала Катя, строго глядя на Витька.
Витек срубился на стол. Плечи его трепетали. Судорожные руки шарили в поисках салфетки. Он как-то даже подхрюкивал, произносил что-то похожее на "э-э", "и-и-и" или "хэ-хэ", Катя точно не могла разобрать. Она печально смотрела на него выпуклыми глазами и гладила по голове.
На следующий день Витек решился действовать.
- А мы возьмем врага измором, - заявил он. - Поглядим, что твой Влад скажет после этого. Ты, главное, не переживай, Кать. И обещай во всем меня слушаться. Обещаешь?
- Обещаю, - вздохнула Катя.
Первым делом Витек потащил девушку в салон. Несмотря на протесты, мастер расплел невнятную кудельку на ее затылке, и по Катиным плечам разметались чудесные локоны светло-русого необыкновенного оттенка.
- Это же надо так искусно красоту скрывать, - изумился Витек.
Далее были окулист, визажист и стилист. Катя преображалась на глазах. Кстати, о глазах: окулист предложил линзы, и очки в чудовищной черной оправе были тут же вышвырнуты в ближайшую урну решительным Витьком.
- Ну вот, - с удовлетворением оглядывая Катю, произнес он, - теперь дело пойдет на лад. Следующий пункт в моем тайном списке фигурирует под кодовым названием "Влад". Как думаешь, а пойдет ли он на живца?
- На какого еще живца? - не поняла Катя.
- Это я так - мысли вслух, - сказал Витек. - А сейчас мы идем в ресторан, - заявил он.
- Ты что, с ума сошел? - возмутилась Катя. - Как я такая пойду?
- И какая такая, интересно?
- Ну, такая вся. Это же не я.
Катя с нескрываемым любопытством разглядывала себя в зеркало:
- Меня узнать невозможно.
- Не волнуйся, - успокоил Витек, - кому надо, тот узнает, будь уверена.
- И кого это ты имеешь ввиду? - Катя подозрительно оглядела Витька.
- Кого-кого? Влада твоего! Кого еще? Для кого стараемся, спрашивается? Ну, так, у меня планы, а ты срываешь. А обещала слушаться, между прочим, - напомнил Витек. - В последний раз спрашиваю, идешь в ресторан или нет?
- Нет. Я никуда не пойду. Отдай мой свитер, - твердо проговорила она.
- Ну и пожалуйста, - разобиделся Витек, - вот тебе свитер, вот еще... штаны, что ли... и давай, шуруй, лошадка, понимаешь, белоногая.
- Ах, так! - Катя вспыхнула, выхватила одежду и резво направилась к выходу.
- Давай-давай, - усмехнулся Витек, - гляди, копыто не подверни... в пыли, - прокричал он ей вслед.
Лучше бы он этого не говорил. Потому что Катя моментально поскользнулась и пребольно шлепнулась на кафельный пол салона.
Следующие полчаса Витек растирал ушибленную Катину коленку и, выстроив в качестве свидетелей весь персонал салона во главе с администратором, красноречиво и убедительно просил прощения. За лошадку, за пыль и за копыто.
Вечером того же дня Витек выложил в сети нежнейшие селфи с Катей из ресторана. Через бокал, на брудершафт, вид сбоку через грудь, сквозь локон, чмок-в-щечку. Утром Кате позвонил Влад. Он сказал, что совершенно неожиданно задержался в командировке и вернулся вот только сию минуту. Он долго рассказывал про "что-то со связью" и "что-то с телефоном" и просил о встрече. Катя страшно обрадовалась и во встрече Владу с наслаждением отказала.
Витек явился к обеду, как и обещал. Обыкновенный такой Витек, друг детства и юности. Обыкновенная Катя, стройная, складная, удивительно светлая, не скрывая улыбки, пригласила гостя к столу. Витек с удовольствием умял тарелочку борща, пару котлеток с пюрешкой и, откинувшись на спинку стула, вдруг серьезно произнес:
- Кать, я стих сочинил. Про наше детство. Для тебя.
- Витек, ты меня удивляешь, - улыбнулась Катя. - Читай!
Витек засмущался, полез в карман и достал скомканный исписанный лист:
- Волнуюсь, - усмехнулся он.
Катя придвинула стул, присела.
Откашлявшись, Витек начал:
- Вот сижу я один и думаю:
Что в груди у меня карябает?
Это детство во мне тилибумкает,
Проплывает во мне корабликом.
Катя прикрыла рот рукой и потупилась.
- Не вернуться мне в детство милое,
К берегам не швырнуться прошлого.
Что же так ты меня скосило-то,
Детство милое, заброшенное? - в голосе Витька зазвучали драматические ноты.
Катя пригнулась к столу. Она как-то зашипела и задрожала всем телом.
- И лошадкою белоногою
У крылечка девчонка топчется, - яростно выводил Витек, -
Вот возьму и ее потрогаю,
Потому что ужасно хочется.
Катя сползла на пол и там беззвучно корчилась.
- Кать, ты чего? - озадачился Витек, заглядывая под стол.
Через минуту они безудержно ржа..., нет, целовались под столом.
1-е место на конкурсе "Высокие каблуки-8" в номинации "Романтическая комедия" Конкурсный ник - Конь