25 апреля 2011 года Петру Евгеньевичу Кузнецову изменила жена.
Петр Кузнецов вместе со своей супругой Еленой Ростиславовной служили в одном драматическом театре города N. Талантами Петя не блистал, в отличии от Елены Ростиславовны, которая считалась примой, и играла исключительно ведущие роли во всем репертуаре театра.
Хмурым дождливым вечером 25 апреля Петр Евгеньевич вышел из дома для прогулки. Иногда находило на него что-то, что заставляло его двигаться в неизвестном направлении для достижения спокойствия души. Вот и сейчас какая-то сила потащила его в дождь на улицу. Он и сам не заметил, как оказался около театра, где шел вечерний спектакль. Сам он в этом спектакле задействован не был, а жена его, Елена Ростиславовна, как велось, исполняла главную роль. Играли "Вишневый сад".
Петр вошел в театр, поднялся по лестнице на второй этаж, свернул налево, прошел по пустому коридору, вошел в служебную зону, и оказался рядом с дверями, ведущими в грим - уборные актеров.
За дверью, на которой висела золотая табличка с именем его супруги, он остановился.
Хоть Петр с Еленой и были женаты уже пятнадцать лет, правила приличия соблюдались всегда безукоризненно. Никогда бы не позволил себе Петр войти в гримерку жены без стука. Сейчас же он стоял перед дверью, за которой раздавались такие звуки, от которых муражки побежали у него по спине. Раньше Петр не слышал ничего подобного от своей жены, но голос за дверью, завывающий на все лады, был явно женский.
Петр нажал на чугунную ручку, и толкнул дверь.
-- Это что? Что это? Это что? Что это? - заело во рту у Петра, который более ничего не мог произносить в эту минуту.
Посередине комнаты стояла его любимая супруга, совершенно голая. Так казалось с сначала. Потом можно было обнаружить на голове примы белый ажурный чепец, на бантик завязанный на подбородке.
Рядом с актрисой застыл абсолютно голый технический директор Алик Никифоров, юноша лет двадцати семи, недавно пришедший на работу в театр. Старого технического директора, друга Петра, и большого пьяницу два месяца назад отправили на пенсию. Впрочем, Алик не совсем был обнажен. На ногах его были одеты темно - синие носки.
-- Петя, я все объясню. Это совсем не то, что ты подумал, - спокойно произнесла Елена, бесстыже глядя в глаза мужа. Она даже не попыталась прикрыться. С другой стороны, а какой в этом был сейчас уже смысл?
-- Это как? Как же так? - шевелил губами Петр.
Алик Никифоров стоял, прикрывая отдельные части тела руками. Уши налились таким цветом, что, казалось, они вот-вот отвалятся, окончательно почернев.
Петр сделал шаг назад, и оказался снова в коридоре. Затем, он тихо прикрыл за собой дверь.
"Да, вот так погулял! С другой стороны, сам виноват, почему приперся без предупреждения. Сидел бы сейчас дома, ждал супругу с работы. И было бы все, как и было. Может, пусть так все и будет?", - размышлял про себя Петр, двигаясь в сторону дома. "Но каков новенький технический директор! Шустер! Далеко пойдет! Гад!"
Слухи о том, что ведущая актриса театра частенько гуляет от мужа, наверно, бродили по городу N, но Петр Евгеньевич ничего про это не слышал. И сейчас эта сцена в гримерке жены для него была полным откровением. "Что ж, наверно, попавшись с поличным, вряд ли сможет она повторить нечто подобное", - подумал Петр Евгеньевич, и простил любимую супругу.
Прошло несколько месяцев.
Как-то поздно вечером Петр возвращался из театра, супруга его в тот день была дома, на службу не пошла, сославшись на приступы мигрени.
Уже подходя к дому, Петя заметил, как из ворот его дома вышел главный художник театра Игорь Куролесов. Игоря взяли в театр неделю назад по знакомству. Задерживаться на этом месте, впрочем, как и в этом городе, он явно не собирался.
Игорь остановился на дорожке, повертел головой. Не заметив ничего подозрительного, поднял воротник плаща, и быстрым шагом ушел в темноту.
"Интересно, что он делал у меня дома? Приходил навестить заслуженную артистку? Поручение коллектива театра? Почему же я ничего не знаю про это?" - подумал Петр Евгеньевич, заходя в дом.
-- Как хорошо, что ты сейчас пришел, - встретила его жена у порога. Щеки ее горели, глазки бегали. Она запахнула халатик и заглянула в глаза мужа, как бы спрашивая: "Ну что, разминулись с гостем?"
Но разве это можно считать вескими доказательствами вины? Скорее, это вообще не доказательства. Да просто пустые домыслы.
Прошел еще месяц.
Неожиданно для всех старый работник культуры, заядлый рыбак и картежник, Иван Петрович Еремеев, главный режиссер и художественный руководитель театра подал в отставку. Никто в театре и не понял, за что сняли художественного руководителя. Только как-то им объявили, что в театр приходит новый, молодой, подающий надежды режиссер. Он и будет худруком.
На третий день работы с новым руководителем, Кузнецова пригласили в высокий кабинет.
"Сколько служу в этом театре, а такое впервые. Неужели, выгонят? А, ведь, я стараюсь, много репетирую, много читаю", - думал Петр Евгеньевич, подходя к кабинету начальника.
-- А, Петр, здравствуйте, - встретил его за столом новый главный режиссер, - Проходите, садитесь. Давно за Вами наблюдаю. Мне нравится, как Вы работаете. Хочу предложить Вам главную роль в моем новом спектакле. С завтрашнего дня Вы начинаете репетировать Короля Лира. Мечтали об этом? Никаких возражений не приму. Все, идите. Передайте поклон супруге Вашей. Очаровательная женщина, талантище! Ну, ничего, я сделаю и из Вас знаменитость! До свидания.
"Как? И этот уже? Когда ж они все успевают? Ну, да ладно, с паршивой овцы, хоть шерсти клок", - подумал Петр Евгеньевич Кузнецов.
-- Лена, где у нас Шекспир? Хочу освежить в памяти кое-что...