Без четверти десять уехал последний автобус до моего пригорода. Я спешила, как могла. Хруст снега под ногами вторил моим торопливым шагам. Подбегая к привокзальной площади, я увидела, как автобус проезжает перекресток и скрывается за поворотом.
"Электричка!" - вспомнила я, - "Через полчаса в мои края едет электричка". И поспешила к терминалу пригородного вокзала.
Когда я выбежала на перрон с билетом в руке, серый электропоезд в четыре вагона уже ждал на первом пути. Женский голос эхом прокатился по вокзалу, сообщив, что "электропоезд до Н...ска отправляется через две минуты".
Я резво поднялась по ступенькам в третий вагон. Разместившись на сидении у окна, стала наблюдать, как снежные хлопья плавно опускались на землю. Напротив меня села маленькая бабушка. Ей, наверное, хотелось пообщаться, потому что она сразу заговорила о погоде.
Вдруг она прервала рассуждения о зиме, нахмурилась и сказала:
- Только не вздумай ехать до конечной!
- До Н...ска? Нет, мне выходить раньше. Километров на семьдесят.
- Конечная станция не Н...ск, - возразила бабуля и замолкла.
"Путает она что-то", - подумала я.
Электропоезд монотонно отбивал ритм по рельсам. Что-то утомилась я сегодня, глаза так и закрываются. Зима, поезд, бабушка. Зима, поезд, бабушка...
Я уснула. Мне снились сугробы, лес и еще что-то невнятное. Когда проснулась, обнаружила, что в вагоне никого, кроме меня, не осталось.
За окном ничего нельзя было разобрать: я видела только свое отражение. Прислонив руки к стеклу, я попыталась разглядеть, где сейчас еду. Однако увидела только танец метели в темноте. Ишь ты, как зима разгулялась! Кроме снега, ничего нельзя было разобрать.
- Поезд прибывает на конечную станцию, - объявили в салоне.
Меня словно по голове огрели. Проспала! И что, выходит, старушка была права? Станция конечная, а на Н...ск совсем не похоже. Никакого намека на населенный пункт поблизости - иначе бы хоть какие-то огни мелькали.
Поезд тем временем замедлял ход. Метель за окном продолжала свой дикий танец. Состав со скрипом остановился.
Я не спешила выходить. Не может же поезд остаться посреди пустыря. Останусь в вагоне, потом приедем на нормальную станцию, и я спрошу у кого-нибудь, как добраться в мой город.
Время шло, поезд не и собирался отправляться. Я пошла в другой вагон, затем в следую-щий. И не встретила ни единой души.
Я вышла в тамбур; дверь была открыта, лестница опущена, но проводников видно не бы-ло. Правое веко чуть задергалось. Если бы не холод, ладони бы вспотели.
Поняв, что никого не дождусь, я спустилась по лестнице в снежную ночь. Сквозь метель мне удалось разглядеть очертания леса вдалеке.
В нескольких десятках шагов передо мной расположилось небольшое строение, по-видимому, выполнявшее функции технической станции. Здание выглядело пугающим: одноэтажное и обшарпанное, в желтом свете одного-единственного фонаря. Зеленая краска на двери пошла трещинами. В одном из четырех окон, отделанных белым кирпичом, горел свет. Удивительно: кто-то работает здесь, в глуши.
Идея вернуться в вагон показалась мне привлекательной, однако когда я обернулась, по-езда уже не было. Целый состав - четыре вагона! - и все исчезли. Ни стука колес, ни скрипа, ни других звуков, оповещающих об отправке. Я так и замерла там, посреди метели.
Мороз пробирался сквозь плотную ткань перчаток и пальто, и я решилась зайти в здание. Дверь открылась легко. Никто не встретил меня и не попросил покинуть помещение. Я оказалась в просторной комнате, слабо освещенной благодаря приоткрытой на другом конце двери. Пол не скрипел, вопреки моим ожиданиям. В темноте я шла по ковровой дорожке мимо шкафов позапрошлого века. Такое ощущение, что я очутилась в прошлом... хотя сегодня я бы этому не удивилась.
Я прошла к двери, за которой горел свет. Происходящее все больше напоминало сюжет артхаусного фильма. В комнате за столом сидел худой человек с седыми пышными волосами и что-то записывал. Его бумаги освещала маленькая тусклая лампа.
- Здравствуйте! - сказала я. - Не подскажите, как...
Я осеклась. Человек поднял голову, и показал мне свои бесцветные глаза.
"Слепой!" - пронеслось у меня в голове. Ноги словно прилипли к полу. От неожиданности я не могла сдвинуться с места.
Невольно я бросила взгляд на бумаги на столе. От прочитанного по телу прошел холодок.
"Анна зашла в комнату. Здесь она встретила меня и испугалась, когда я к ней повернулся".
Ноги наконец обрели способность двигаться. Ужас придал им ускорения.
Я пулей вылетела из комнаты.
Выбежав из здания, я тут же свалилась в сугроб. Не помня себя, я ползла сквозь снег, пока снова не встала на ноги.
По шпалам я кое-как добрела до Н...ска. По ощущениям, шла с полчаса. На вокзале меня, уже теряющую сознание, подхватил работник станции.
Дежурный врач привел меня в чувства. Я соврала, что всего-навсего заблудилась и за-мерзла. Мне посоветовали выпить чего-нибудь горячего.
Бумажный стакан с чаем еле заметно дрожал в моих руках. Рядом кто-то сел.
- Я тебя предупреждала, - сказала та самая маленькая бабушка, что встретилась мне в ва-гоне.
- Там был слепой мужчина... - начала я.
- Это Наблюдатель. Он записывает жизни.
Рука моя замерла со стаканом. Чая больше не хотелось.
- Тебе не стоило этого видеть, - продолжала старушка. - Мало кто готов к такому зрели-щу. Сейчас ночь на 55-й день года, а это означает, что дверь в Канцелярию может оказаться открытой. Так и случилось.
Бабушка ушла, шаркая подошвами. Я хотела догнать ее и расспросить обо всем, но меня отвлек громкий плач ребенка. Малыш споткнулся, из его руки выпала булочка и покатилась по полу.
Когда я повернулась в сторону бабушки, ее и след простыл. По залу ожидания устало бродил охранник; дамочка в клетчатом пальто волокла за собой две дорожные сумки и большой синий пакет; мужчина около ларька рылся в кармане в поисках мелочи. А старушки нигде не было видно.
Парой глотков я допила остатки остывшего чая.
Через четыре часа можно будет уехать отсюда. Может, и к лучшему, что я не узнала от бабули подробности. Сейчас мне хотелось отдохнуть, а произошедшее оставить в мире фантазий, выдуманных воспоминаний и снов.