Павленко Анатолий Сергеевич : другие произведения.

Повесть о Серых Крыльях главы 1,2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дорогие читатели! Рад вам представить, перенесенные из рукописи, главы моей первой и, надеюсь, не последней книги. Восемь веков минуло со времен угрозы, сплотившей народы запада, минуло со времен переселения и тяжкой войны, покорения Ардании и освоения новых, пригодных для жизни земель... Эпоха расцвета близится к концу. С юга вновь наступает угроза, но и север уже неспокоен. Союзы рушатся, а вера все слабеет, но мало тех кто видит, не погрязнув в путах бытия. Грядут перемены, но какими они будут? Это и предстоит вам узнать. Судьба одного - ничто в масштабах мира, но и один порой способен повлиять на него... Книга построена не только на прямом и бескомпромиссном тексте, логике и изощрениях, но и на тайнах, царящих кругом. И не всегда разгадка будет рядом. Порой нужно просто подумать... Так, что прошу прочесть сии главы и оценить, ведь где-то в глубине души мне важно знать ваше мнение.
   Повесть о Серых Крыльях
   А. С. Павленко
   06.09.2016
   Часть 1: "Мерцанье звезд на чёрном небе"
   ...Ничто не вечно. Всё когда-нибудь пройдет.
   Отступит мрак и озарится небосвод...
   (отрывок из поэмы "Боги")
   Глава 1: "Неожиданно..."
   И помнят все, как Валиор-Великий
   Сразил владыку нечестивой тьмы!
   И мы, твои покорные сыны
   Навеки Бога будем видеть в твоём лике!
  
   Лишь буйная трава бесчисленных степей,
   Стихи, сказанья, повести, картины,
   Лишь памятные статуи и древние руины
   Дошли с эпохи той до наших серых дней.
  
   Когда ложимся спать, то все осознаём,
   Что завтра будет новый тихий день,
   Не оборвётся жизнь и не наступит тень.
   Что будет так тянуться день за днём...
  
   И только время вовсе не боится
   Менять судьбу народов и миров.
   Как колесо прокрутится, отбросивши покров,
   И все былое снова повторится!
  
  
   Яркие лучи небесного светила озаряли верхушки крон высоких сосен и стройных берез, лились меж щелей ветвей и падали вниз, отражаясь в поверхности воды. На берегу маленького лесного озера сидел юноша, опершись о ствол старой разлапистой ивы, свесившей гибкие ветви-прутики к самой воде, на которой уже плавали первые опавшие листья. Начинался день. Не такой, конечно, длинный и знойный, как прайд назад, но и холодом пока что не веяло, а ветер не пронизывал до костей, заставляя прятаться в полах тёплого мехового плаща. В общем, наступала осень...
   На берегу испускал последние клубки дыма маленький костерок. Молочный полупрозрачный столбик уходил ровнёхонько вверх и незаметно рассеивался в прохладном утреннем воздухе. Миртан медленно поднялся, размял одеревеневшие ноги и окинул взглядом водную гладь, которая в сию спокойную погодку оставалась неподвижной, похожей на огромное зеркало. Не клевало... Опустившись на корточки, паренёк открыл рыбацкую заплечную сумку, тихо покоящуюся на смятой траве, заглянул внутрь и улыбнулся. Улов был, конечно, не велик, но возвращаться с пустыми руками ему не придётся. Завязав тугой узел в навершии чешуйки (рыбацкой сумки), Миртан старательно спрятал удочки в прибрежных зарослях камыша и залил няшей костёр. Немного повозившись с поясным мешочком и всё же его распутав, парень достал последний, припасённый для данного случая, сухарь и, прошептав слова молитвы, метнул кусок в воду, почти докинув до середины. В эдакой глухомани суеверия перестают казаться глупыми, а Леший - выдумкой для нерадивых детишек. Лучше уж перестраховаться и не сердить хозяина лесных угодий своим скупердяйством.
   Закинув на плечо чешуйку, Миртан побрёл домой, чутко прислушиваясь и стараясь не выпускать еле заметную тропинку из виду. Трусом он себя не считал, но мало ли. Так что ну его... Все же не родное село топчешь. Прошлой зимой ему на этой же тропинке попался оголодавший волк-одиночка. Та шестнадцатая зима могла стать для него последней, если бы не охотничий нож, подаренный отцом. Зверь оказался слабым и измотанным, но повозиться все же пришлось, спасая собственную жизнь по неписаным истинам лесного кона. Зато теперь ледяной ветер не продувает спину отцу в трескучую зимнюю пору, правда соседские псы если не лают, то косо поглядывают на владельца тёплой вещицы.
   На сей раз в Зеленолесье он добрался без приключений. Родная деревушка разместилась где-то по серёдке Валиории и славится своими столярами, охотниками, плотниками да травниками, правда, как и соседские деревни. А чем еще славиться в такой глухомани? Зато здесь тихо и спокойно, как нигде. Вот на севере, например, у селян рука набита. Чуть шум и они тут же хватаются за топоры да вилы, дабы отбить очередной набег Скотоложцев, что прут из-за реки, как осы на мёд. Вряд ли сами дикие напастники себя так кличут, но дело не в этом. Хм... Юг. На юге тоже не всё ладно. Помимо болячек, зноя и мошкары размером с воробья, местных донимают лесные люди, коих кличут готеранцами. Десять зим назад сии готеранцы объединились в огромное войско и решили оттяпать себе Софию и прилежащие плодородные земли, но их быстро побили да выпинали за Лидею. По приказу царя, южная рать Ульвара-Кровавого вторглась тогда в поганые леса Готерана, но продержавшись всего полтора прайда, все ж отступила из-за потерь. Там небось до сих пор оправляются, раз службу увеличили с трёх зим до пяти. В общем... Дома как-то спокойнее.
   Когда Миртан вышел с тропы на тракт, небесное светило уже закончило подниматься и уверенно заняло своё законное место в вершине небосвода. Дойдя до восточных ворот, парень поприветствовал стражника и получил скупой кивок в ответ. В родной деревне его недолюбливали почти все из-за крохотной несхожести с остальными. Его мать, будучи арданийкой, передала ему свои светло-желтые глаза и белые волосы, которые так раздражали окружающих и побуждали оных на паскудные действия. Не удивительно, ведь об арданийцах теперь мало кто ведал, окромя того, что они были плохими и правили землями, перешедшими Валиории по праву. Белоголовый древний народ уже давно изведен под корень, но отец в основном отмалчивается, не желая делиться тайной. Ну и ладно! Главное, что люд обвык со временем и уже не норовит пристукнуть "вражину"...
   В памяти всплыл один случай из детства. Бате тогда пришлось отдать сбережения за пол года, дабы возместить ущерб гончару, в лавке которого произошла очередная грызня со сверстниками. Миртан потом целый кварт (четыре дня) спал на животе, зато отлично усвоил урок и первым в драку опосля не лез, как бы его не побуждали.
   Пройдя мимо сторожевой будки, прилегающей к частоколу, Миртан свернул с главной улочки и направился к дому подруги детства, которую он почитал, как сестру. Свернув в маленький дворик, парень прошел по узкой тропке меж цветников, на которых пестрели желтые бутоны купальниц и розоватые стручки кипрея, и остановился близ колодца. Холодная вода приятно утоляла жажду. Юноша неспешно попивал из ведёрка, любуясь распустившимися цветочками, чей сладковатый запах доносил до него лёгкий теплый ветерок. Скрипнувшая дверь заставила обернуться. На пороге небольшой хатки показалась Инна в одной ночной сорочке. Девушка сладко потянулась, жмуря глазки от яркого полуденного света, только потом заметила друга.
   - Долго же ты дрыхнешь. - Улыбнувшись, промолвил Миртан, разглядывая сие чудо с длинными каштановыми волосами, растрёпанными и торчащими в разные стороны.
   - И не говори. - Поддакнула девица, зевая в кулачок. - Вчера в полночь ходили мы с мамой пыльцу альдеи собирать да учить меня уму-разуму.
   - Что-то я о ней не слыхивал.
   - И правильно! Травка больно редкая, чтоб её неумёхи топтали. Ладно... - Она снова зевнула. - Пойдём я тебя покормлю.
   Спорить было глупо, посему Миртан поставил ведёрко и направился в дом следом за подругой.
   - Как прошла рыбалка? Много наловил? - Вопросила девушка, водружая на стол глиняную миску с, еще не успевшей остыть, похлёбкой, благоухающей всевозможными травами и кореньями.
   - Пять карасей и одного линя, такого, увесистого. - Скрипнув лавкой, похвалился белоголовый и зачерпнул ложкой густое варево.
   - А эмирея?
   - А как же! - Ответил парень, по-хозяйски разрывая большую лепёшку. - Она не так глубоко растёт, как многие треплются. Хотят, небось, сохранить добротную цену.
   - Ну-у... Каждый зарабатывает, как умеет. Если откроются все тайны добычи, то травники и собиратели умрут с голоду, а оно им надо? Но, тебе это, вижу, не грозит. - Она посмотрела в, быстро опустевшую, миску и спросила голосом человека, заранее ведающего ответ: - Ещё хочешь?
   Миртан кивнул, дожевывая шмат лепёшки, которым он тщательно вымакал скупые остатки похлёбки, а Инна улыбаясь повернулась к печи и стала черпать добавку из котелка. Пока подруга возилась с едой, паренёк достал из поясного кошеля аккуратно сложенный платочек и бережно развернул его на столе. На тряпице лежала горстка зеленоватых стебельков с крохотными стрельчатыми листочками. Обернувшись и поставив миску с варевом пред гостем, девица взяла двумя пальчиками один из стеблей и поднесла его к лицу. Рассмотрев и понюхав, хмыкнула и положила обратно, не забыв утвердительно возвестить:
   - Да, это она. Но как ты различил её среди водорослей в тёмной воде то?
   - Да чего уж тут, - лениво отмахнулся Миртан, - мудрёного мало. Занырнув, я сорвал всё, что росло, а когда выплыл, то перебрал и отложил ту, что воняет.
   - Ничего она не воняет, - рассмеялась девица, - а вот твоя рыба...
   - Поможешь? - Вдруг опомнился парень.
   - Нет. - Отрезала подруга и, видя, как друг насупился, ласково пояснила: - Ну, ты знаешь ведь, что я не люблю ото копошиться в кишочках да чешуе... Ага! Сегодня на рассвете пришли купцы с юга, диковинок навезли! Пойдём смотреть?
   - Ладно. - Тяжко вздохнув, согласился угрюмец, с трудом вылезая из-за стола. - Только бате рыбу занесу.
   Инна весело хохотнула, сжала несчастного в объятиях, после чего отстранилась и побежала к сундуку прихорашиваться. Денёк обещал быть веселым...
   Его дом находился недалече, на той же окраине в сотне шагов. На подступах к нему Миртан уже отчётливо слышал стон неподъёмной наковальни, по которой умело прохаживался увесистый молот. Не дойдя до ворот, он узрел всадников, покидающих его двор. Один из них вёл коня под уздцы и глядел тому под копыта, явно проверяя работу. За парочкой показался кузнец. Обменявшись с ним немногословной речью, пеший что-то вручил ковалю и, сдержано поклонившись, вскочил в седло да был таков. Юноша с любопытством смотрел всадникам вслед, приближаясь к воротам, где его уже ждал, оголённый по пояс кузнец, хитро улыбающийся в бороду.
   - Здравствуй, отче. Кто это был?
   - Охрана купца. - Ответил кузнец, выпуская сына из медвежьих объятий. - У одного шелом помяли палицей, у другого кобыла подкову обронила. На югах сие не в диковинку. Бошкарезов и сволоты водится с лихвой, да не по зубкам оказались им витязи из рати Ульвара, хе-хе!
   - Нежели они с говорливых?
   - Не-е, а вот брат мой да твой дядька Аден, старый хрен, всё мне разболтал, чуть плешь не выел! Я его спровадил за брагой к Олану в трактир, а он мне молодцев прислал. Небось кузню нахваливал, да меня выставлял за Дардаса-Вечного! Эх, вояка из него уже не тот, но в седле еще держится, вопи в его дудку! Фору даст соплякам! Как я рад его видеть! Столько лет, столько зим...
   Они подошли к широкой деревянной бочке, наполненной до краёв водой. Отец протянул сыну заработанные деньги и сказал:
   - Подержи.
   Зачерпнув ведром воду из бочки, он вылил её на себя, отряхнулся по-собачьи, разметав по лицу чёрные волосы с прядями седины, после чего отжал бороду и гаркнул:
   - Уф! Хороша водица! Ты бы тоже искупался.
   - Да я вчера, там, в озере...
   - Ла-адно, дело твоё, - рассмеялся кузнец, - а деньги возьми. Сходи, вон, с Инночкой погуляй, пряником угости. Хороша девица, в жёны сгодится!
   - Батя, ну ты же знаешь, - замялся Миртан, пряча денежку в поясной мешочек, - мне другая по нраву.
   - И чем она тебе сдалась? - Скривился отче, как от зубной боли. - Баба то она пригожая, но не работящая. Сидит, вон, у папки на шее да ногами сучит. А одёжа её срамотанская? Тьфу ты, ёшкин твой свет!.. Ладно. Ступай. Дело то твоё, молодое.
   - Пойду я. Инна, небось, уже заждалась. - Тихо промолвил парень, развернулся и хотел, было, идти, но в последний миг опомнился и протянул чешуйку отцу. - Я тут наловил. На вот...
   - О-о-о! Молодчик, сынуля, угодил старику! - Кузнец забрал мешок, развязал и заглянул внутрь, после чего хмыкнул и, широко улыбнувшись, поведал: - Как то мы с твоим дядькой служили в одном десятке восточной рати Братислава-Кованного. Служили до тех пор, пока юг да север одновременно не завопили, требуя подмогу. Аденка двинул в Софию, я - в Голград, а всё из-за одной... Нехорошей бабы, да и глупые мы были, но суть не в сём. Дядька твой - отменный рыбак. Когда мы бродили по восточным лесам в поисках сволочей, что воруют зерно, он мог в болоте наловить рыбы за ночь на три десятка. А уха у него... Такую не запамятовать! Так что вспомним молодость!
   Отче потряс напоследок чешуйкой и с хохотом побежал в избу. Миртан редко видал его таким веселым да говорливым. Что ж там за дядька такой невиданный?
   Пожав плечами, парень направился к лавке зельевара, обустроенной в серёдке посёлка.
  Свернув на узкую улочку, он прижался к избе, пропуская низенькую белую лошадку в коричневых яблоках, неспешно тащившую за собой старый, немилосердно скрипящий и пошатывающийся, воз, доверху набитый сеном. Возница, лениво пожевывающий соломинку, лишь косо глянул в сторону прохожего, затем подхлестнул кобылу и гордо воротил морду. Старый косарь Алкот недолюбливал Миртана с давних пор, но не только из-за того, что считал его уродом и чужаком. Зим эдак девять назад сей сопляк со своей подружонкой, угнали у, мирно дремавшего толи от усталости, толи от борматухи, косаря его старушку Ланьку и поехали кататься по округе. Ух тогда и шумиха поднялась! В итоге лошадку вернули, а крикуна успокоили, дав тому горсть медяков для поправки самочувствия. Хоть и прошло столько времени, но старый ворчун до сих пор недоверчиво косится на белоголового при каждой встрече и ласкает пальцами, притороченную в ногах, дубинку, а в его хитром прищуренном взгляде читается вызов.
   Паренёк лишь хмыкнул в след удаляющейся телеге и направился дальше, обходя подарки от бесстыжего животного. Пройдя до конца улочки, он свернул направо и еле успел остановиться. Из окна высокой избы высунулась белокурая полнощекая бабёнка и, не глядя вниз, выплеснула грязную воду из ведра, после чего невозмутимо скрылась внутри. Оно и понятно. Полдень всё-таки. Все в полях, вырубках да на охоте, и лишь лентяи да побирушки шастают средь бела дня по проулкам, а им не грех плеснуть помоев на голову.
   Матерясь про себя, Миртан злобно потряс лаптями и побрёл дальше, но уже медленней. Начали попадаться двуярусные дома местной знати, улочка стала шире, площадь была уже близко. Свернув направо, он протопал мимо пекарни, источающей запах свежей сдобы, и не смог удержаться. Купив несколько пирожков с ягодами, парень направился дальше и вскоре уже стоял на пороге хибары старого Вистро. Закинув в рот последний кусок пирога, юноша тщательно вытер руки о портянки. Поправив рубаху, пояс да пригладив волосы, он все же ухватился за бронзовую ручку, выполненную в виде четырёхлистного клевера. Дверь бесшумно отворилась и тут же затворилась за спиной. Тьма полнейшая.
   Миртан задумчиво хмыкнул и по памяти направился к окну. Осторожно нащупал резные ручки ставень, пошарил рукой ниже, отыскал задвижку и тут услышал шаги двух пар ног, приближающиеся к прилавку со стороны подсобки.
   - Не открывай! - Раздался голос Инни. - Скорее иди сюда!
   Ничего удивительного тут не было. Зельевары еще те выкидушники со своими причудами да странностями. Криво ухмыльнувшись, парень покачал головой и медленно на ощупь стал пробираться к прилавку. Вдруг нога наступила на что-то мягкое. Это что-то с силой вывернулась из-под неё с яростным шипением и больно грызануло за икру. Юноша от неожиданности пошатнулся, попрыгал с ярой руганью на устах, после чего обо что-то споткнулся и рухнул на пол, зацепив рукой злосчастный прилавок. Какой-то сосуд раскололся на черепки у самого лица, обдав осколками и непонятной гадостью. Неведомый зверь спрыгнул с ноги и шмыгнул прочь, топоча как лошадь. Копать-хоронить!
   - Во имя Асверуса! Вот же мордоворот! Можно хоть раз прийти и ничего не разбить?! - Послышался недовольный старческий голос, затем чья-то рука схватила его за шиворот и помогла подняться.
   - Что это было?! - Недоумевал парень, пока зельевар вёл его за прилавок.
   - Болотный мох! Вот я старый дурак! Знал ведь, что ты придешь! Надо было отставить его подальше...
   - Да я про ту тварь! - Миртан аж застыл от возмущения.
   - Ты про Мурзика что ли? - Вистро не скрывал ехидства.
   - Мурзика?!
   - Мархунский кот! - С гордостью пояснил старик.
   - Это что еще за дичь?! - Не унимался парень.
   - Сам ты дичь! - Раздраженно ответил хозяин лавки. - Это редкий северный хищник! Лучше сомкни уста, а то, не дайте Боги, услышит он тебя и голову оторвёт! Ты бы видел как он крыс разделывает и складывает в кружочки, а ведь этих сволочей даже отрава не берет...
   - То же мне, зверь! - Возразил Миртан, потирая укушенное место. - Простых полосатиков, что ли, мало?
   - Ты дураком меня считаешь? - Проворчал старик. - Да я бы его и не купил, если бы крысы не ели обычных!
   - Какие-то у вас крысы не правильные. - Засомневался гость.
   - А ты знаток, что ли? - Вновь съехидничал зельевар. - Езжай тогда в Валор! Братство крысоловов ждёт тебя с распростёртыми объятиями! Научишься - воротись! Я тебя вместо Мурзика найму, даже половик выделю да молоком потчевать буду, умник хренов!
   - Ладно-ладно! - Сдался Миртан. - Вы мне хоть мазь от заразы дадите?
   - Шиш могу завернуть! - Недобро хохотнул злой старик. - Ты гляди на него! Котодав! Тебе свезет, если живым отсюда уйдёшь! Мурзик, небось, тебя сторожить теперь будет!
   - Какого Лешего!? - Вспылил парень. - У вас тут темень, а мне нагоняй?! Я сейчас вашему коту голову отверну!
   - Ладно-ладно, - Вистро понял, что перегнул палку, - будет тебе мазь. Могу даже налить, только рот закрой. Итак дел невпроворот! У меня тут эфимея, видишь ли, вянет!
   Миртан, вопреки просьбе, его лишь раскрыл, когда в темноте, вдруг, возникло личико Инны, озарённое бледно-синим свечением, идущим снизу. Вистро тем временем продолжал, обращаясь уже к девушке, а голос его стал непривычно мягким:
   - Прости, дорогая, заболтался. Нашла настойку Аривандра?
   - Нашла, учитель. Можно приступать?
   - Приступай-приступай, - разрешил зельевар, - только помни: листья и семена тщательно отделить, если не хочешь, чтобы чудо-действие превратилось в лекарство от запора.
   Инна давно уже была опытным зельеваром, но к такому заданию, без разрешения наставника, не осмеливалась приступать. Предки девушки осели в Зеленолесье больше ста зим назад. Женщины в роду все поголовно слыли травницами, а мужчины - пахарями да лесорубами. Когда Инне исполнился год, её отца забрали на службу в южную рать. Отслужив, как и положено, три года, тот решил остаться в войсках и стал пересылать свое жалование семье. Через четыре года началась война с Готераном и в одной из битв её отец пал. Не смотря на потерю кормильца, мать так и осталась вдовой с мелкой дочуркой и хозяйством на руках, благо её сестра из Приозёрья помогала, чем могла. Еще через год в Зеленолесье перебрался зажиточный зельевар из столицы. Устав на старости зим от городской суеты, он вместе с женушкой решил переселиться туда, где когда-то жил его дед. У старика было два сына, но по стопам отца они не пошли, посвятив жизнь воинскому братству. Оба пали на юге в той же проклятой войне, не оставив внуков. Вистро это сломило.
   Как-то раз, Элина, мать Инны, прознав о новом поселенце, пожаловала к оному и предложила свои услуги травника. Старик был не против. Вскоре, после ночных сборов альдеи, уставшая травница послала вместо себя свою дочь в лавку зельевара. Вистро удивился маленькой босоногой девочке, зашедшей к нему, но виду не подал. Пройдя к стойке, малышка бесстрашно поздоровалась с ним и гордо всучила альдею. Получив в ответ улыбку и горсть монет, она уже собралась уходить, но в последний миг обернулась и выдала, мол, атики так не сушат. Один из лучших зельеваров Валиории аж опешил. Придя в себя, он наивно вопросил, мол, а как надо? И малявка, воздев носик, гордо возвестила, мол, надо без корней, иначе свойственность потеряют. Сие высказывание тронуло Вистро до глубины души. Девчушка едва доставала ему до пупа, а уже малость разбиралась в травах. Широко улыбнувшись, он заверил её, что учтёт сию оплошность и тут же предложил ей стать его ученицей, от чего у девчушки загорелись глазки. Элина была не против. С тех пор Инна прилежно учится великим премудростям зельеварения совместно с травничеством и уже умеет отличать альдею от венценоса-редчайшего, который и послужил предлогом для судьбоносного разговора...
   Миртан невольно охнул, когда подруга извлекла растение из мешочка. Чем-то оно напоминало виноградную гроздь, рисунок которой он как-то раз видовал на одной из бочек трактирщика Олана, к которому они в детстве забрались в погреб от любопытства. Только тут листочки совсем крохотные, ягодки маленькие, если это вообще ягодки, а не упомянутые семечки. Они то и светились...
   - Когда-то я так же рот разевал. - Пробормотал с улыбкой старик, обращаясь неведомо к кому.
   - А как они так? - Парень был еще под впечатлением.
   - Да вот так. - Шутливо пожал плечами зельевар. - Вылезают ночью, дохнут от света, редкие очень, хотя откуда тебе знать, темнота.
   - Понятно. - Кивнул Миртан и, чуть выждав, непринуждённо вопросил: - А по цене?
   - Хе-хе, носатый какой. - Улыбка старика в тусклом свете немного пугала. Немного помолчав, он сдержано заговорил: - Мне Инна уже поведала о твоих ныряниях... Решил собирателем заделаться?
   - Да нет. - Пожал плечами тот. - Меня попросили, я достал.
   - Зря. - Вистро маленько потерял любопытство. - Деньги нужны всем, тем более тем, у кого явно завышенное самомнение и недостижимые цели.
   - Не понял. - Юноша сморщил лоб, не привирая, и с сомнением глянул на умника, протараторившего сие.
   - Да я про мечту твоей жизни. - Старик с сочувствием посмотрел на несмышлёныша.
   Миртан почувствовал, как его уши и щёки наливаются краской. Чуть постояв в отупении, он грозно воззрился на Инну, что та аж уронила пестик в ступку с не до измельчёнными семечками да листочками. Немного помявшись под грозным взглядом друга, она осторожно начала оправдываться:
   - Миртик, пойми, - глубокий вздох, - я же хотела помочь... Для тебя это так важно, вот и... Мастер Вистро тебе поможет. Я ведь скоро уеду...
   - Куда? - Мигом охладел парень от такой неожиданной новости. - Как это?
   - В Валор! - Гордо возвестил за неё зельевар. - В академию Асверуса!
   - Когда? - Погрустнев вопросил юноша, уткнув очи в пол.
   - Через кварт. - С тем же выражением ответила девушка. - Извини, что раньше не сказала... Не решалась.
   - Продолжай, Инна, и не переживай, а ты, - прервав затянувшееся молчание, старец перевел взгляд на парня, - поразмысли над моим предложением. Я ведь тоже начинал как ты. Мне отец и медяка не оставил.
   - Не верится что-то...- Небрежно бросил Миртан.
   - А ты поверь! - Став к нему боком, отразил зельевар. - Вера, знаешь ли, творит чудеса.
   - Ну да. - Тяжкий вздох.
   - Перетёрла? - Вистро уже всецело отдался обучению. - Ага. Теперь ссыпай в бутыль. Та-а-ак, осторожненько... Умница! Теперь залей настойкой аривандра... Та-а-ак... Не бойся, лей всю. Я уже отмерил. За-ку-порь... Ну вот и всё! Осталось настоять. Говорил же, будет из тебя толк! Не опозоришь старика в чертогах великой академии! Теперь убирай стебли. Уже убрала? Чудно! Можно открыть ставни... Стой! А ты куда?! Я не чародей! Конечности приделать обратно вряд ли смогу.
   Рядом хихикнула Инна. Миртан остался стоять на месте, чувствуя, как нога стала саднить еще сильнее. Он без возражений пропустил старика вперед, мысленно пожелав тому споткнуться о любимца да по сильнее, чтоб уж наверняка, а хвостатому - не узнать хозяина, но к сожалению не срослось.
   Яркий дневной свет немилосердно слепил глаза. Все трое стояли на пороге лавки, четвертый же, вывалившийся у стойки, злобно косился на белоголового зелёными глазищами и хлестал пол своей пушистой метлой. Зельевар обнял на прощание девицу и предложил:
   - А приходи завтра к нам на ужин. Дося приготовит перепёлку, посидим, посудачим о столице.
   - Тогда я приду пораньше. Хотелось бы поучиться. - С улыбкой ответила Инна, чем вызвала радость у старца.
   - Боги! Растёт великий учёный! Чует моя душа, что ты затмишь многих мудрецов! - Отсмеявшись, воскликнул он, а после протянул ученице золотую монету и добавил: - Вот, кстати, держи.
   - Нет, я не могу... - Смутилась девушка и помотала головой.
   - Бери и не спорь! - Настоял старик и всучил денежку. - Матери отдашь. Пусть она тебя к портнихе сводит да платье закажет, а то тебе через кварт в Валор ехать, не забыла? Стража у ворот академии может и не поверить, что ты ученица. Примут еще за побирушку аль дурочку.
   - А-а-а, ну тогда... - Наивно согласилась Инна.
   - Да шучу я! - Успокоил её Вистро. - Я дам тебе направленное письмо! С ним тебя пропустят куда угодно, но деньги ты возьми. Я, видишь ли, не последний человек в академии и моя ученица должна выглядеть подобающе. Усвоила? Ну и чудно!
   Ученица немного поколебалась, затем поклонилась и спрятала монетку в боковой кармашек зелёного платья. Пронаблюдав за ней, старик достал из кошеля несколько серебряников и протянул их парню.
   - Не буду я платье носить! - Притворно возмутился Миртан, за что был удостоен болезненным взглядом зельевара.
   - Шутник хренов, - устало буркнул мастер, - бери давай, ныряльщик ты великий.
   - Ага! - Не унимался парень. - Я сейчас руку протяну, а ты мне шиш?!
   - О, Боги! Какой же ты... - старца аж перекосило.
   - И вам того же! - Перебил его белоголовый и быстро сцапал денежки, натянув улыбку во весь рот. Пряча монеты в кошель, он добавил: - А насчёт шутника - с кем поведешься, от того и наберёшься.
   - Ах да! - Вдруг опомнился Вистро и резво для своих годков скрылся в лавке. Вскоре он вернулся и что-то метнул в паренька со словами: - Вот тебе подарок! А то ты, вижу, уже поднабрался от Мурзика! Три раза в день и всё пройдет.
   Повертев в руке, проворно пойманный, глиняный пузырёк, Миртан выдавил слова благодарности, после чего подхватил подругу под локоток и захромал куда-нибудь лишь бы подальше.
   - Ты всё еще сердишься на меня? - Наконец, подала голос девушка, воззрившись на друга виноватыми серо-зелёными глазищами.
   - Нет. - С каменным лицом ответил парень.
   - Вот и чудненько! - Повеселена травница, не давая хромому опомниться. - Я сейчас схожу домой и отдам маме деньги, а то как-то страшновато гулять с таким богатством. Ты со мной?
   - Нужно к Мириасу заскочить. Он мне кое-что должен и это... - Белоголовый с недовольством уставился на подругу. - Ну вот на кой ляд, а? Ну он же трепач!
   - Ничего он не трепач! - Возмутилась барышня, наморщив носик. - И к тому же, мастер мне обещал...
   - Ты мне тоже. - Миртан соорудил придурковато-ошарашенную морду.
   - Ну хватит, - надула губки Инночка, - а то я расплачусь.
   - Не честно! - Возмутился парень, но всё же не смог устоять перед этой грустной мордашкой и, тяжко вздохнув, примирительно сообщил: - Былое былью поросло.
   - Спасибо! - Девушка с размаху повисла у друга на шее, но, вспомнив о тяжелом ранении, тут же отпрянула и, прикрыв рот ладошками, выпалила: - Ой! Прости, прости!
   - Пустя-як! - Отмахнулся молодец, скаля зубы как бы в улыбке.
   - Извини! Я сегодня вся какая-то не такая! - Не унималась та, затем, видимо, не зная как быть, чмокнула друга в пушистую щеку, быстро развернулась и бодро зашагала в сторону дома со словами: - Ну, всё! Я скоро!
   - Не торопи-ись! - Крикнул ей вслед Миртан и, мотая головой, похромал в сторону избушки Мириаса.
  
   2
  
   Мириас уже давненько жил в Зеленолесье. Перебраться с запада из красавца Новорна его вынудил один забавный случай. Пол года назад в городе проходил ежегодный съезд бардов со всей Валиории для почтения памяти павших в борьбе с Великой Тьмой. Мириас тогда изрядно на кидался за ворот старого софийского вина и принялся ухаживать за одной любительницей устного творчества. Барышня, тоже изрядно поддавшая, была не против сей любезности. Вскоре они очутились в одной койке. Кто же знал, что её муж вернется с военного вече пораньше, особенно бард, который ни о каком супруге и не ведал. Застав неверную с любовником, рогоносец молча схватил топор, и Мириасу пришлось прыгать в окно со второго яруса. Прижимая к телу поломанную руку, он в чём мать родила забежал в подворотню и был таков. Разгневанный муж оказался начальником стражи Новорна, и в тот же вечер была организована облава на опасного головореза из братства Духомора, который якобы проник в город под ликом певца. Мириас так и не поведал, как ему удалось выбраться из западни, видать стыдится или великое таинство боится разглашать... Ну и хрен с ним. Устав бежать без оглядки, он осел в Зеленолесье, дабы отсидеться, но видимо прикипел к здешним устоям и природе, а может просто боится возвращаться. Здесь он имени не скрывает, в отличие от всего остального, хоть через посёлок и пролегает один из торговых трактов, видимо гордость. О себе бард говорит мало, даже когда выпьет лишку, на стражу смотрит искоса, а на баб плотоядно. Певец он отменный, но как человек не ахти, ибо на праздниках он сияет, а в поле не выходит, как ни крути. Его уже и соседи почитают, зовут к себе, но при этом баб прячут подальше. Забавно то, что всю правду о нём знает только Миртан, он же с ним и якшается. Не понятый с отвергнутым - та еще парочка...
   Достигнув нужного дома, Миртан свернул по дворик, поросший ухоженной травкой, прошёл по широкой тропке мимо молодых яблонь, клонящихся к земле под весом краснобоких сочных плодов. Обойдя дом слева, юноша проследовал мимо, добротно сколоченного, деревянного колодца и стал подниматься по лесенке, ведущей в верхнюю клеть. Изба была новёхонькой. Три зимы тому назад его сколотила семья пекарей, перебравшихся из Приозерья. Раньше верхняя клеть служила чердаком, но после постройки пекарни все принадлежности перенесли туда. Она бы пустовала и по сей день, если бы пол года назад не приехал в деревню один бард.
   Добравшись до навеса, Миртан остановился и вслушался. Нет, не показалось. Ну что уж тут поделать! После второй попытки юноша понял, что стучать бесполезно и стал долбить ногой в дверь с криком:
   - Стража Зеленолесья! Открывай во имя царя!
   Звуки за дверью резко стихли, сменившись каким-то слабым копошением. Вскоре дверь отворил высокий малость худой мужик зим тридцати в красивой вышитой белой рубахе со старым пятном от вина на левом рукаве и широких синих штанах, подпоясанных тертой пенькой. На смазливом скобленом лице читалось беспокойство да изумление, а после и раздраженность.
   - Извините, я спа... Какого лешего ты творишь?!
   - Но ты же не открывал...
   - Я был занят! - Шёпотом перебил рассерженный бард. - Дружище, чеши отсюда!
   - Я зайду? - Миртан потянул дверь на себя.
   - Да стой ты! - Воскликнул певец и дернул кольцо на себя. - Давай вечером...
   - Вечером я уже пойду к ней...- Настаивал Миртан, не давая двери захлопнуться.
   - Прекрасно! До вечера! - Мириас вновь потянул на себя, но силы были не равны.
   - О, Каня! И ты тут? А папа знает? - Заголосил белоголовый притворно удивлённым голосом, после того как оттолкнул приятеля и ворвался внутрь клети.
   Девица, которая уже успела одеться, юрко проскользнула меж парней, распространяя запах браги, цветов и разгоряченного женского тела. Остановившись на площадке и убрав белокурую прядку с покрасневшего личика, она с нехорошей улыбкой мило прощебетала:
   - Если отец узнает, то скажу, что ты был с ним заодно. Оба запоёте соловьями!
   - Тьма на твою голову. - Расстроено вымолвил бард, провожая печальным взглядом миловидную пышную попку, после чего тяжко вздохнул, махнул рукой и вернулся в клеть.
   Пройдя мимо ложа и небольшого низкого столика, на котором, помимо корзинки с яблоками и сливами, вместилась пара кувшинов, Миртан упал в тяжелое резное кресло для дум, тут же вспомнив, как они вдвоем корячились, затаскивая его наверх. Закинув ногу на ногу, он стал разматывать, местами поалевшие, обмотки, морща нос и матерясь про себя. Мельком осмотрев ранки, парень стал распутывать поясной мешочек, где покоилась мазь. Мириас в это время орудовал у неподъемного, обитого стальными полосами, сундука близ кровати. Откинув крышку, он покопался внутри, извлек какую-то глиняную бутыль, затем покачал её в руке, откупорил, принюхался, сделал глоток, поморщился, закупорил и положил обратно. Прочистив горло, бард подошёл к окну, сплюнул и, наконец, решил уделить внимание гостю.
   - Что с ногой? - Вопросил певец, понаблюдав за телодвижениями друга.
   - Упал. - Буркнул в ответ Миртан, пытаясь выдернуть зубами плотно забитую пробку.
   - Сломал их?
   - Кого? - Удивился белоголовый, на миг оторвавшись от пробки.
   - Грабли, на которые упал! - Хохотнул бард и направился к сундуку.
   - Лясоточец недотраханый. - Лениво огрызнулся парень, мысленно махнув рукой, и последним усилием выдернул проклятую затычку.
   - Вот именно! - Просиял Мириас, воздев палец вверх, затем его голос наполнился досадой. - И чего ты припёрся в такую рань...
   - Да вовремя я припёрся! - Стоял на своем Миртан, принюхиваясь к непонятному содержимому сосуда. Обмакнув пальцы в желтую жижу он поднёс их к ранкам...
   - Стой! - Вдруг крикнул бард и быстро шагнул к другу. - А ты её очистил?!
   - Нет. - Захлопал ресницами парень, затем, вдруг, подскочил в кресле, будто ошпаренный и заорал: - Ах ты ж ё... Шкин твой свет!
   - Меня так один лекарь научил. - Пожал плечами певец и поставил небольшую бутылку на стол. - Должно помочь. Чтоб ты без меня делал?
   - Ну даже не знаю. - Ответил Миртан сквозь зубы, водя по ранкам трясущимися пальцами.
   - Знакомая вонь. - Поморщился бард, когда мазь дала о себе знать. - Эмирея?
   - Частично.
   - Вот, блин, комом его закатай!
   - Что такое? - Вновь встрепенулся парень отняв пальцы от ранок. Взглянув на загадочную морду друга, он покосился с тревогой на раненую ногу, словно та могла отпасть в любой миг от действия треклятой чудо мази.
   - Хороша она, говорю. Не эфимея, но и не подорожник. Заразу убивает только так!
   - Вот как? - Возмущаться уже надоело. - Ну и дела...
   - Кашу маслом не испортишь! - Хохотнул Мириас и, схватив наливное яблочко из корзины, плюхнулся на ложе. Укусив плод, он чуть пожевал и возвестил с набитым ртом. - Дорогая штука, между прочим. Илларийская вытяжка! А маги то знают толк в пойле, небось не просыхают там никогда.
   - Гошу лесоруба ею угости. Может он подобреет и не станет тебя секирой охаживать за поруганную дочь. Вдруг, он ценитель подобной чепухи!
   - Дружище ты о чём? - Делано удивился бард и даже приподнял голову, дабы взглянуть на клеветника. - Каня в лесу за грибами гоняется, ну.. ходит такая молва по селу, а я тут причём? Лесорубы мне как братья! Я бы ни в жизнь!
   - Да и мне как братья. - Белоголовый пожал плечами в ответ и заговорчески подмигнул.
   - Вот и славно. - Подытожил певец, когда всеобщих хохот стих, и утёр слезу. Н-да. Лесорубы их не любили...
   - Сегодня с юга караван пришёл. - Нарушил недолгое молчание Миртан, закупоривая сосуд.
   - Знаю. - Лениво ответил бард. Сладко потянувшись, он вскочил с кровати, после чего метнул огрызок в окно и возвестил: - Что-то в горле пересохло.
   - Пойдёшь?
   - Конечно не пойду! - Раздался голос копошащегося Мириаса из-под кровати. - Мне же не нужен ни кров, ни кусок хлеба. Помолюсь Богам и всё пройдёт...
   - Слышал бы тебя наш вед. - Криво ухмыльнулся парень и покачал головой.
   - Ага! Вот ты где, моя хорошая! - С этими словами запыленный бард вылез из-под ложа и поднялся на ноги, держа в руке какую-то древнюю бутыль, награжденную особой, выдавленной у горлышка, печатью знатного винодела. Певец маленько полюбовался сосудом, затем быстро откупорил его опытной рукой и стал разливать по чашам, приговаривая: - А чего б и не пойти. Южане - жирные пташки, на монету они не скупы, да и к истинному творчеству не равнодушны. Я бы и сам поехал в Софию, но не хочу. Там кругом жирные лярвы да зазнайки, не говоря уже о духоте и мошках. Да и наше братство там осело в большинстве, еще выдадут меня той скотине из Новорна. Ну его на хрен...
   - Я хотел бы тебя попросить... - Начал было Миртан.
   - Нет! - Тут же отрезал бард, громыхнув донышком о стол.
   - Дай какую ни будь тряпку.
   - А-а. - Мириас убрал подозрительный взор и стал глазеть по сторонам. - Ага!
   Быстро протопав к окну, певец ухватился за занавесь и рывком оторвал приличный лоскут. Лыбясь, как дурак, он всучил его другу, получив в ответ косой взгляд, и вновь уселся на ложе.
   - Благодарю. - Протянул белоголовый и принялся обматывать ногу, под нетерпеливым взором того, кому не терпелось пригубить.
   Вскоре они уже сидели рядышком и заедали яблочками доброе вино, одобрительно кивая и переглядываясь.
   - Я дописал твою песнь. - Невзначай промолвил бард. - Так что можешь смело идти и покорять юное сердечко.
   - Пойдём со мной. - Не выдержав, взмолился Миртан с надеждой в очах.
   - Я же сказал - нет! - Хватив посудой о стол, заорал писака. Через несколько глубоких вдохов он уже спокойно разливал по новой, делая вид, что ничего не слышал. Когда молчание затянулось, он всё же поборол себя и примирительно начал: - Пойми, дружище.
  В позапрошлый раз на нас спустили собак, одна из которых порвала мне штаны...
   - Но седалище то цело. - Попытался убедить его парень. - И я украл тебе новые...
   - В которых я могу сновать лишь по клети, ибо меня изобьет гончар, если увидит в них. - Докончил за него Мириас и добавил: - И те, прошу заметить, были моими любимыми. Я в них столько всего прошёл и повидал, а грёбаный поход в сад они, видите ли, не пережили! А что сосной накроется в этот раз? Ладно, хрен с ним, ты вспомни прошлый раз!
   - Да кто там попадёт в темноте то?! - Возмутился Миртан. - Они то и стрелять толком не умеют! Зря только волновался.
   - Стрела, брат, понимаешь? Стрела! Хвала этим самым.. Богам! Хорошо, что они криво слепили сторожа и дали ему руки-крюки! Клянусь тебе, одна из стрел прошла над ухом!
   - Ой, да не свисти! - Расхохотался парень. - Свистун!
   - Да то ты недотёпа. - Махнул рукой бард и вновь разлил по чашам. - Всё одно - я туда ни ногой!
   - Погодь! - Белоголовый икнул и полез в кошель. Немного погодя стол украсила горсть серебряников под манящий звон.
   - Ой, да убери свою мелочь. - Поморщился Мириас. - Друзья на то и друзья, чтобы бескорыстно помогать, понял? Мы их после пропьем, если ты меня заверишь, что не грабил гончара, чтоб ему плохо спалось.
   - Я не грабил гончара.
   - Вот и ладушки. Я столько в жизни повидать успел... Чего только не вытворяют голубки дабы своих голубок приголубить. Ах, да!
   Бард вскочил и побрёл к сундуку. Отодвинув его, он поддел и снял одну из половых досок. Порывшись в образовавшейся нише, достал толстую папку из потёртой кожи, затем положил её рядом с собой, полистал, шурша пожухлой бумагой, пока, наконец, не вытащил один из вкладышей и не отложил его в сторону. Проделав недавние движения в обратном порядке, певец с кряхтением поднялся с пола, подошёл к парню и всучил ему оборванный клочок со словами:
   - На, вот, выучи, а мне нужно здоровье поправлять.
   - Ты болен? - Без любопытства вопросил Миртан, не отрываясь от бумажки. Читать, а тем более писать в Зеленолесье умели единицы, ибо было чем заняться полезным. Он же еще в детстве проявил тягу к знаниям. Если Инне пришлось перенять чтение в наследство от матери, которая вталкивала ей в голову замысловатые руны из древней книги травников, то с ним получилось иначе. Подруге пришлось обучать его премудростям, ибо белоголовый не желал отставать, проявляя удивительное упорство и наглость. В итоге ей понравилась работа учителя, и стало намного проще. В остальном Миртан поднаторел благодаря Мириасу, который среди неграмотных селян выглядел кладезем мудрости, ибо не только читал, но и сам умел слагать.
   - Душевно, брат. Душевно! - Сдавлено пробурчал бард и, занюхав яблочком, добавил: - К тому же у меня предчувствие плохое, так что чеши в кресло.
   Миртан без споров молча встал с кровати и приземлился в, очерченное в просьбе, место, не прекращая морщить лоб. Певец малость понаблюдал за ним, затем криво ухмыльнулся и покачал головой со словами:
   - Тяжко тебе вижу. Может ну его?
   - Да хватит ныть! - Возмутился друг. - Вдруг повезёт.
   - Обнадёживающая речь! - С наигранным восторгом воскликнул бард, после чего несколько раз хлопнул в ладоши и упал на кровать. Перевернувшись набок, бросил через плечо: - Разбуди, как темнеть начнёт.
   Немного поворочавшись, он устроился по удобнее. Полежав немного в тишине, не выдержал и спросил:
   - А ты с ней хоть разок разговаривал?
   - Отец запрещает ей общаться со всяким отребьем, а меня и на полёт стрелы не подпускает, но это его воля - не её. Я же хочу услышать решение от Кати. Люб - так люб, не люб - так и леший с ней.
   - Вот же свистун. А втолковывал мне, что чуть ли не лобызался под ракитовым...
   - Ты свои думы не перекидывай с хворой головушки на здоровую. - Поморщился Миртан и все же оторвался от листочка. - Так! Я всё продумал. Батя её будет весь вечер вилять хвостом пред дорогими гостями, как и положено старосте. Мы заявимся, когда пойдёт меняться стража...
   - Хитро! Но ты не учёл её буйного братца, который так любит тебя поколачивать.
   - Дарий с дружками пойдут девок тискать к Щучьему пруду, бабка Варвара будет в погребе конюха потчевать хозяйским мёдом, а сторож кухаркой займётся.
   - И откуда ты всё это знаешь? - Вопросил Мириас, приподняв голову на локте.
   - Пташка нашептала. - Бесцветным голосом ответил парень, вернувшись к чтению.
   - Красивая? - Плотоядно ухмыльнулся певец.
   - Губу закатай, курощуп шлындливый. - Тяжело вздохнув, бросил Миртан.
   - Ну и ладно, туес пресноплюйный. - Делано обиделся бард и, развернувшись к стенке, крикнул через плечо: - До вечера, шаврик тебе в лапоть!
   - До вечера. - Тихо ответил чтец, не отрывая взгляда от бумаги. Потерев лоб, он мимолётно вспомнил о Инне. Время идёт, а ее все нет. Небось, матушка на радостях потащила к швее. Ну, оно и к лучшему. И он снова принялся перечитывать творение Мириаса, потихоньку заучивая каждую строчку.
  
   3
  
   - Вставай! Ну вставай же! - Цедил сквозь зубы Миртан и ожесточенно тряс барда за плечо.
   - Лизка, дай отдохнуть, ненасытная твоя душа... - Дохнув перегаром, сонно пробормотал певец, не открывая глаз.
   "Так дела не будет", подумал парень и быстро скрылся за дверью. Немного погодя он вернулся с деревянным ведёрком, приподнял его и с большим удовольствием плеснул ледяной водицей барду в лицо.
   - Какого лешего?! - Взвыл ошарашенный певец и резко вскочил с ложа.
   - Прости, друг, - с трудом сдерживая хохот, повинился Миртан, - ты так крепко.. спал...
   - Изувер! - Зло крикнул бард и упал на край кровати. Утерев лицо ладонью, недовольно добавил: - Животное.
   - Быстрее давай! Уже стемнело почти.
   - Спокойно, блохолов. Сейчас всё будет. - Буркнул, еще не пришедший в себя, Мириас и ухватил со стола недопитую бутыль. Залпом осушив сосуд, стал неуклюже стаскивать через голову промокшую рубаху под нетерпеливым взглядом жёлтых очей, на которые тут же пала ладонь.
   Когда они вышли, небесное светило уже наполовину скрылось за кронами сосен. Покинув двор, друзья направились к площади, решив продвигаться переулками, чтобы трудяги, возвращающиеся с лесопилок да полей, не мозолили о них ясные очи. Когда до назначенного места оставалось совсем немного, им навстречу вышла тройка стражников, позвякивая длинными кольчугами. Морды хмурые, каплевидные щиты свисают низко, короткие копья с широкими наконечниками больше напоминают посохи, а урчание животов слыхать издалека - дневной дозор. Миртан с Мириасом, не сговариваясь, резко дали крен вправо и нырнули в ближайшую дверь, которая вела в лавку столяра.
   В просторной клети было довольно опрятненько и уютно. Пахло душистой смолой, хвоей и едким карапоновым раствором - изобретением Валорских академиков, которое хранит древесину от гнили, даже грубо пиленую. Услыхав хлопок двери, из клети за прилавком выскочил низкорослый хозяин с длинной рыжей бородой и обильной плешью.
   - Чем могу... - Любезно начал он своим скрипучим голосом, но завидев посетителей, резко переменился в лице и недовольно буркнул: - Закрыто.
   - Правда? - Делано изумился Миртан.
   - Нет. Валите отседа.
   - Зачем же так грубо. - Покривился желтоглазый. - Я же хотел купить другу добротный такой табурет у самого знатного столяра. - И он указал на барда, который стоял боком к лавочнику и с неподдельной охотой разглядывал вёдра, ковши, черенки и прочие плоды нелёгкого труда. Местную знаменитость было трудновато узнать из-за длинного плаща с колпаком, надвинутым чуть ли не на нос.
   - Сам сколоти! - Огрызнулся рыжий, сложив руки на груди и недобро косясь на белоголового из-под кустистых бровей. - Ему приятно будет.
   Повисла недолгое щекотливое затишье, в котором было отчётливо слышно удаляющееся бряцанье... Хвала Богам!
   - Что поделать, - обреченно вздохнул Миртан, на миг опередив торгаша, после чего подтолкнул друга к двери и печально добавил: - Пойдём, Борчик, к другому столяру, а то этот какой-то тугой.
   - Борчик? - Поморщился бард, как только они покинули лавку и миновали десяток шагов.
   - Соседский пёс, - пожал плечами парень, - облезлый, такой, старый блохастый брехун.
   - Какое совпадение! - Мириас еле сдержался, чтобы не воздеть руки к небу. - Спасибо, что открыл мне глаза! Теперь я вижу, что в голове у тебя насрано!
   Когда они добрались до нужного места, было уже темно, а небеса устилали холодные колючие огоньки далеких звёзд.
   - Вот и пришли. - С досадой выдавил Мириас глядя снизу вверх на край каменной стены.
  Дома старост все до единого были сложены из камня и служили в первое время крепостью, в которой редкие поселенцы могли в случае чего отсидеться, пока не прибудет конница из ближайшей станицы. Сии хладные убежища с прилегающим клоком земли всегда были обнесены каменной стеной в полтора человеческих роста.
   - Помогите нам Боги. - На всякий случай прошептал Миртан и, взглянув на небо, проделал сложный знак в воздухе, призывая Четверых.
   - Может ну его? - С сомнением покачал головой бард, наблюдая за действиями друга.
   - Лезь давай! - Шикнул на него парень и воровато оглянулся по сторонам.
   - Вот же... - Певец немного помялся, поломался, затем махнул на всё рукой и прошептал: - Подсади!
   - Когда мы убегали от собак.. ты сам прекрасно.. взобрался.. даже взлетел... - Кряхтел Миртан под тяжестью Мириаса, который никак не мог подтянуться.
   Наконец, бард нырнул за стену и парень смог последовать за ним. Оказавшись на другой стороне, они посидели немного, прислушиваясь да принюхиваясь, затем двинулись через сад к большой трёхъярусной домине. Когда до него оставалось шагов пятнадцать, певец вдруг осел наземь и стал копаться под плащом, задевая предательски бренчащие струны.
   - Что такое?! - Недовольно прошипел белоголовый, приседая рядом с другом.
   - За удачу. - Всерьез промолвил тот и отхлебнул из маленького бурдюка, зачем-то прихваченного с собой, после чего протянул сосуд напарнику.
   - Ты по струнам то попадёшь? - За переживал парень, отвергая выпивку.
   - Не учи отца.. ик.. теряться. - Гордо заявил бард в ответ и бесстрашно глянул на распахнутое окно второго яруса, откуда лился свет. - Веди!
   - Да тише ты! - Шикнул на него Миртан, затем осудительно покачал головой и потащил певца за рукав. Прокравшись к зданию, парочка расположилась под нужным окном. Миртан терпеливо подождал, пока бард достанет тенру, осмотрит её в полумраке на наличие струн, по которым тут же проведёт, дабы удостовериться наверняка, после чего потрясёт кистями, прочистит горло и, наконец, начнёт играть. И вот залилась удивительная замысловатая музыка. Она тонко переливалась, то вздымалась, то опадала, чаровала своей красой.
   Вскоре из окна показалась девица редкой красоты с распущенными светлыми волосами, с ниспадающими на длинную белую вышитую рубашку, с трудом скрывающую манящие окружности. Катя присела на край подоконника, оперлась на белу рученьку и, приняв изящную позу, стала наблюдать за нежданными музыкантами, расхорохорившимися под окном. Выждав подходящее мгновение, Мириас вдруг затих, затем зашелся по новой и уже по другому. Тщательно подготовленное под слова, звучание не сильно то и помогло Миртану, который все равно не мог попасть в нужное русло:
   - О, любимая моя...
   Обрати на меня свой взгляд прекрасный!
   Я так хочу увидеть взор твой ясный
   И так хочу обнять тебя!
   А красота твоя...
   Стройна, аки берёзка молодая!
   Полны уста, от них бы и растаял
   Скажу я, не тая!
   Крепка любовь сия!
   Ведь за неё пойду я в бой кровавый,
   В огонь и в воду! Что мне блики славы?
   Богатство, почести...
   ...Важны лишь ты и я...
   Внезапно дверь в сад распахнулась, и на пороге показался Дарий со своими дружками.
   - Вот те на! Так это бледный да еще и виршеплёт, ряби его гладь! Топчи уродов!
   - Я же говорил! - Орал на бегу Мириас напарнику в спину.
   Миртану было некогда отвечать. Уже привычно взбежав с разбегу на стену, он лёг на неё и, свесив руку, прокричал во всё горло:
   - Я люблю тебя, Катя!!!
   С трудом подтянув неуклюжего барда, белоголовый соскочил со стены и тут же упал в грязь под весом тела, мешком свалившегося сверху. Охнул певец, жалобно тренькнула тенра...
   - Спасибо, друг! - Буркнул Миртан, сталкивая с себя пьяного соратника. Вскочив на ноги, он помог ему подняться, после чего запустил в, появившуюся над стеной, чью-то голову, мигом подхваченным с земли, камушком.
   - Да не за что! - Выплеснул разгоряченный Мириас, пытаясь отдышаться. - Такой пустяк...
   - Мчи к Олану, а я их уведу. - Быстро протараторил ему на ухо друг, уже слыша топот приближающейся погони. - Давай, пошел!
   - А в чём смысл? - Покривился в ответ певец с обреченностью в голосе, но парень уже шагал навстречу толпе. - Нас же всё равно... Чтоб тебя!
   Стремительно приближающаяся братия, состоящая из полу дюжины человек, аж убавила скорость, ошалев от наглости белобрысого, который решительно двигался им навстречу, словно у него за спиной была ватага по больше. Храбрец не стал ни лезть в драку, ни отвечать на ругань неприятелей, а просто поднял с земли очередной камешек поувесистей и запустил его что было мочи в самую гущу, целя в Дария. Братец любимой к сожалению увернулся, а вот тому, кто шёл за ним повезло меньше. Миртан к сожалению не слышал вскрика страдальца, ибо на полном ходу сворачивал в подворотню. Преследователи, не медля, пустились следом, оглашая деревню топотом и бранью.
   Бег, стремительный бег! Сердце колотится, норовя выпрыгнуть из груди, кожа трепещет от озноба, льющегося изнутри, кровь играет. Бег! Глаза прищурены, они слезятся от скорости и холодного ветра, свистящего в ушах и бьющего в лицо пыльным потоком. Вокруг царит мрак, слабо разбавленный звёздами и редкими просветами из, плотно прикрытых, ставень. Не убиться бы! Преследователи были не из хилого десятка и отставать не собирались, так же ловко петляя на ощупь след в след. Прямо, прямо, поворот! Резко свернув, беглец прянул в бок, чуть не налетев на случайного прохожего, шляющегося в потёмках неведомо зачем, но тут же оттолкнулся от избы и выровнял скорость. Зевака что-то ляпнул вслед лихачу и тут же повалился на спину, сбитый разгоряченной ватагой, которая уже успела войти в азарт. Кто-то более ловкий обогнул кучу-малу, кто-то бросился на перехват, а Миртан с дуру оглянулся, о чём тут же пожалел.
  Споткнувшись о вытянутые ноги местного забулдыги, он полетел рыбкой вперед. Выучка и опыт, сдобренные страхом, дали о себе знать. Кувырок, толчок, выдох и снова бег!
   Как ни крути, его равномерно загоняли, как дикого зверя. Преследователи, как и он, знали все ходы и выходы, их было больше, а значит поимка - дело времени. Одного из них, решившего преградить путь, белоголовый снёс плечом, от второго ему удалось увернуться. Судя по звону и окрикам, увязалась еще и стража, но, хвала Богам, не только за ним. Бегала она, правда, с трудом...
   Миртан все юлил, то выныривая на улицу, то сворачивая в потёмки закоулков. Некоторым недругам уже надоело бегать, но самые настойчивые из них и не собирались отставать. Беглец чувствовал, что догорает, дышалось уже с трудом, лицо заливал холодный пот, а ноги деревенели. Они уже оббегали деревню дважды. Третий круг, явно, будет последним... Сейчас или никогда!
   Предприняв опасный крендель, белоголовый прорвался мимо погони, едва увернувшись от цепких рук, и помчал в сторону корчмы. Даже эти задиры там драку устраивать побоятся, зная тяжелую руку корчмаря. Страже Миртан не сильно то и доверял, ибо вся она подчиняется старосте, у которого сын ушлёпок, а вот купец бы воспротивился своевольной расправе, да и батя поможет если что. Лишь бы добежать...
   Корчма разместилась у самой площади, на которой, судя по гулу, было сейчас многолюдно. Ах да, там же ярмарка! Парень ускорился насколько смог и вскоре достиг постоялого двора. Ни души, лишь лошади, стройно выстроенные в рядок. Зато переполненная корчма ходит ходуном от всеобщего взрыва смеха, сквозь который слабо проступает бренчание тенры. Мириас! Добежал, таки! Хвала Богам... На этом восторженная мысль оборвалась, сменившись ужасом. Когда до двери оставалось шагов семь, из под ноги вдруг выскользнула пустая глиняная бутыль из под дорогого софийского вина, небрежно выброшенная кем то из приезжих. Вот так и губит пьянство!
   Распластавшись на брюхе у самих ступенек, парень взвыл от досады и стал взбираться на тяжеленые стопы, но не тут то было! Сзади крепко схватили за ногу и потащили на себя, а удар сапогом по лицу вмиг отбил желание сопротивляться. Звон в затылке, мерцание в глазах, засаднили руки, прикрывающие голову. Удары посыпались градом со всех сторон. Преследователи лихо вымещали свою злость на наглеце, свернувшемся калачиком, но вскоре это им наскучило. Кто-то ухватил за руку, кто-то изловчился садануть в прореху, а кто-то, чтоб ему пусто было, с неуёмной кровожадностью продолжал топтать ступни.
   - Ох ты ж срань то какая! И не стыдно вам, сынки, вчетвером одного лупцевать?!
   Избиение вдруг прекратилось. Все были так заняты любимой забавой, что никто не заметил мужика, возвращавшегося из нужника. Четвёрка драчунов немного постояла в замешательстве, разглядывая сердитого заступника в свете факелов, а тот медленно приближался ленивой походкой горного барса, готовый прыгнуть в любой миг и оторвать кому-нибудь голову. На вид ему было зим сорок пять, а сам он - хоть и не высокий, но сложен крепко. Широкие плечи, бычья шея, полуседой ёжик волос и короткостриженая борода, рукава просторной южанской рубахи закатаны и не скрывают жилистых рук, которых не постыдился бы и кожемяка. Сама же морда обветрена и покрыта шрамами, самый заметный из которых косо белеет на лбу. По латаным штанам и лаптям на босу ногу его тут же приняли за работника обоза или старого конопаса, получившего по молодости хлыстом от хозяина.
   - Дуй отсель, пастух, не то зубы собирать будешь! - Огрызнулся, пришедший в себя, Дарий, осознав с кем имеет дело, после чего пнул в бок, пытающегося ползти к ступеням, Миртана. Остальные тут же последовали примеру вожака, и на несчастного, закрывающего лицо окровавленными руками, посыпался новый шквал ударов.
   - Да мне не тяжко, - пожал плечами мужик, продолжая наступать, - подвески нонче...
   Договорить он не успел. Дарий резко обернулся и хотел было тюкнуть нерадивого конопаса кулаком в висок, но тот оказался проворным не по годам. Вот он стоял, а теперь его нет! Не рассчитав силу бокового удара, сын старосты с размаху повалился наземь и тут же хотел вскочить, но могучий пинок по рёбрам, выбивший из самоуверенного забияки глухой всхлип, заставил того надолго остаться в скрюченном положении. Оставшаяся троица в стороне не осталась. Все тут же ринулись наперебой, мешая друг дружке, пытаясь смять старика, засыпать ударами, сбить с ног, но тот со звериной ловкостью уклонялся и, казалось, без особого труда. Наконец, от остальных отделился самый азартный. Сильно выдвинувшись вперед, он нанес удар сбоку, но дед этого, видимо, и ждал. Прогнув туловище назад и этим уйдя от размашистого да нелепого взмаха, седой, вдруг, с неожиданной прытью ответил. Наступив противнику на ногу, он резким толчком отправил того на землю. Последовавшие еле слышный щелчок и дикий визг говорили сами за себя. Двое оставшихся ошалело уставились на покалеченного свояка, и в этом была их ошибка. Коренастый тут же пошел в наступление. Паренек, стоявший ближе, в миг рухнул мешком наземь от точного хлопка кулаком в челюсть и надолго притих. Оставшийся мгновенно сообразил, в чем смысл жизни и пустился наутёк под сопровождение веселого смеха седого убийцы. Смахнув слезу, дед, вдруг, взглянул под ноги, откуда доносился тихий стон, и неспешно убрал ступню с растопыренной пятерни бедолаги, который втихаря пытался уползти.
   - Прости, сынок, не заметил. Слепну помаленьку... - Без тени сочувствия начал коренастый, но вдруг резко вспомнил о чем-то и повернулся в сторону Миртана. Вовремя.
  Ловко уклонившись от злосчастной бутыли, метившей в голову, дед вначале выпучил глаза, поражаясь коварному предательству, спасенного им, паренька, но затем услышал хруст посуды за спиной и резво отпрянул, в чем уже не было нужды. Хитрый беглец, прослывший хорошим охотником, решил подло подкрасться с ножом со спины. Теперь он стоит на коленях в паре шагов и сжимает окровавленное лицо, так и не выронив кривой малый клинок. Несколько мгновений белобрысая пара переглядывалась. Дед спокойно, хоть и пристально косился на мальца, словно пытался его с кем-то сравнить, ну а малец... Ему было куда труднее из-за заплывших глаз.
   - Молодец. - Наконец, буркнул дед, поджав губы, и еле заметно закивал. У опухшего лица появилась его широкая распахнутая лапа. Миртан ожидал резкий рывок, хватаясь за нее, но старик отнесся с пониманием, и через пару мгновений они уже стояли рядом и холодно косились на подлеца, медленно встающего с колен. Безумные глаза прищурены, лицо залито размазанной кровью, со лба свисает клок кожи, а сквозь зубы слышится животный хрип, похожий на рык.
   Коренастый и не думал шутковать да лыбиться. Он достаточно повидал там, за рекой, в дремучих южных лесах, где кипела беспощадная резня и бои на уничтожение. Такие лики ему были знакомы до боли. Они часто всплывали по ночам и бередили старые душевные раны, оставленные павшими друзьями, брошенными гнить в корнях деревьев и бездонных болотах. Не сдаваться! Здесь это считается храбростью, а там это всего лишь один из сложившихся устоев...
   Они молча сошлись. Охотник, не долго думая, бросился с криком вперед, решив смять врага и заколоть сильными ударами в бок, но дед его опередил. Первый звонкий шлепок выбил искры из глаз, от второго потемнело в глазах, а от третьего ушла земля из под ног и все вокруг перевернулось с ног на голову. Потерев горящую ладонь о рубаху, седой нагнулся над распластавшимся соперником и, взяв нож из обмякшего кулака, запустил в кусты. Миртан без злорадства взирал на сие действо, попутно думая о том как будет оправдываться, но думы, вдруг, прервал стук затворившейся двери корчмы, в которой тут же послышался крик: драка! Поспешно отойдя от крыльца, белоголовый провожал взглядом, высыпавшийся во дворик, народ. Половина лиц была незнакомой, почти на всех пестрело любопытство и задор. Почти на всех...
   - Сынок! - Вскрикнул, выделившийся из толпы, полноватый низкорослый мужичек зим пятидесяти с обильной плешью, прикрытой богато украшенной шапкой. Его плотный зеленых кафтан переливался сребром да златом, а дорогой пояс украшала круглая медная бляха с изображением утвержденного знака Зеленолесья - сосна на берегу озера. Мелко протопав красными сапогами, старейшина подскочил к, сидящему на земле, отпрыску и быстро стал осматривать оного, выискивая зверские увечья.
   - Отец! - Держась за ребра, прохрипел Дарий, после чего с трудом вскинул руку с вытянутым пальцем в сторону коренастого деда. - Этот изувер.. Он хотел нас убить!
   - Как?! - Вдруг, ошалел Деверус, но затем изумление сменил гнев. - Что-о?!!
   Деверус уже давно считал себя хозяином поселения, а не его слугой. Он привык пользоваться, данной ему, властью в своих личных целях. Разорение неугодных, выселение непокорных и утаивание части оброка для него было обычным делом. Один очевидец как-то молвил, что власть развращает и был в этом прав. Как жаль, что его слова не обошли даже сию глухомань с прямыми и простыми людьми... Так вот. Для здешнего государя было крайне не приемлемо, что в ЕГО владениях избили ЕГО сына!
   - Стража! - Заорал во все горло разъяренный староста и через некоторое время во двор протиснулась дюжина молодцов в кожаных латах, вооруженная рогатинами да луками. Не отрывая гневных очей от изувера, который молча стоял со, сложенными на груди, руками, Деверус указал на будущего покойника и рявкнул, брызгая слюной: - Хватайте! Живым или мёртвым!
   Нескладная дружина маленько замешкалась. Её бойцы переглянулись меж собой, но все же выставили вперед рогатины и осторожно начали обступать указанного врага да так, словно ступали по тонкому льду. Все были поголовно наслышаны о бывалых из Южной рати, но нарушать приказ не осмеливались, надеясь на число. Вот-вот остальные подтянутся с врат и опочивален. Вот-вот...
   Внезапно окружающие зеваки зашевелились и стали преграждать путь. Некоторые из них были разодеты в легкие кольчуги, у многих на руках поблескивали сталью наручи со следами от битв, а один вообще выделялся цельным наплечником из священного древа, отобранным у одного из вождей Готерана, который остался гнить, прибитый к дереву с отвернутой назад башкой. При оружии был лишь один, но за свой меч в, изукрашенных золотыми узорами, ножнах он хвататься не спешил, даже тогда, когда одна из рогатин уперлась в его грудь и слабо кольнула сквозь кольца кольчуги. Молодой белобрысый дружинник, потакая клиновому листу, хотел было что-то промолвить, но так и застыл с открытым ртом глядя в рассерженное лицо воителя.
   - Дай сюда! - Глухо рыкнул бывалый, затем резко выдернул рогатину из рук стражника, сломал её об колено и бросил к ногам оного, не забыв провести по толпе здешних храбрецов хищным взглядом, в котором читался вызов.
   - Жуть. - Тихо промолвил близ уха воителя виновник торжества, не привыкший скрываться за спинами друзей.
   - Эх, брат. - Еле заметно покачал головой соратник, продолжая водить блекло синими глазами по соперникам. - Вечно тебя в гавно тянет.
   - Бочёнок. - С каменным ликом пробубнил седой.
   - И шлюх.
   - Ты чё? - Все же не сдержался от возмущения виновник. - Где я тебе их тут достану?!
   - Да шуткую я, простофиля ты эдакая. Просто бочонок тассонского пива...
   - Ах ты лисья морда! Да я сейчас сам этих сопляков уложу, даже если гоняться придётся! Ты глянь на них! Они же ссутся как...
   - Эх, Аденка! - Перебил его с грустью соратник. - Для старого друга зажилил...
   - Чего вы стоите! Убейте его! - Надрывался Деверус бегая глазами от стража к стражу, но его, будто бы, никто не слышал.
   - Ладно, Аскен! - Махнул ладонью дядя, чей племянник восхищенно застыл за спиной. - Будет тебе пиво! Только сам не выжри, с ребятами поделись, а то, помню, в Терраконе ты так нажрался в одну харю, что упал в подворотне мордой в кобылье дерьмо!
   Бывалые из южного дружно заржали как один, хоть они уже много раз слышали сию байку. Аскен сперва раскраснелся, будто вареный рак, затем присоединился к остальным, оглашая постоялый двор диким хохотом. Притихшие, было, соратники и зеваки его поддержали, в отличие от стражи, которую байка, видимо, не веселила. Не веселила она и Миртана. Устало плюхнувшись на ступеньку крыльца, он зажимал больную голову руками и думал о предстоящей резне. Все не должно было так закончиться! Он хотел всего лишь поговорить, признаться в своих чувствах, ну хотя бы попытаться!.. Набравшись храбрости, он вскочил на ноги и решительно ринулся вперед, решив разъяснить, убедить, да хоть понести наказание! Лишь бы... Внезапно его остановил громкий звучный, а главное знакомый голос, разразившийся с порога корчмы:
   - Именем почтенного купца Варнака, я требую остановить сей спор!
   Все обернулись к дверям. На просторном крыльце стояли трое. Первого Миртан уже узнал по голосу. Мириас! Второй явно был охранником купца, судя по нездешним полным латам, прикрывавшим вороненой сталью даже ступни и кончики пальцев. Он опирался на грозный двуручный меч и безмятежно водил десницами по толпе, глядя из под тяжелого шишака. Третьим же был высокий худощавый молодец с, поросшей местами, бородой на заспанном лице. На нем была лишь просторная рубаха, едва прикрывавшая колени и крупное золотое кольцо на пальце. Оно даже блеснуло, когда рослый стал протирать глаза пальцами. Все молчали. Наконец он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, затем выдохнул, распахнул десницы и властно вопросил, обращаясь к главе своей охраны:
   - Аскен! Я жду объяснений!
   Аскен, делать нечего, незамедлительно направился к купцу, расталкивая народ. Подойдя вплотную, он шепотом стал с ним беседовать, корча серьезную до нельзя мину, и даже пару раз норовил ткнуть в кого-то пальцем, но его опережала рука хозяина.
   - Я понял. Но вы тоже молодцы еще те. Когда ужрешься в следующий раз, я в тебя буду палкой тыкать и кричать на весь обоз. К Витреку обращайся. У него и грамота есть...
   - К Витреку?! Да он же... - Шепотом возмутился Аскен и покрутил пальцем у виска, ни капли не смутив охранника в латах. - Тут не Готеран!
   - Ладно, я понял. - Скривился Варнак. - Быстро сделай поруганный вид и вали нахрен с крыльца.
   Аскен послушался. Донельзя притворно понурившись, он опустил буйную голову и, растолкав плечом зевак, медленно сошел с крыльца, провожаемый злорадным взглядом старосты.
   - Деверус, мой добрый друг! - На лице Варнака расцвела непонятная улыбка. - Вот скажи мне, будь милостив, кто дал тебе право натравливать своих псов на доверенных людей моего отца?
   Староста не ответил, лишь побледнел, не осмеливаясь отводить глаза. Признавать вину он не привык, поэтому решился и, наконец, выпалил, пытаясь донести правду до ушей уважаемого гостя:
   - Почтенный Варнак! Посмотрите, что наделал ваш доверенный человек! - Он размашисто указал на побитых парней. - Разве так привыкли гостить добрые люди? Избивать для забавы детей?! Калечить их?! Убивать?! Мой сын стал жертвой произвола ВАШИХ воинов, за которыми ВЫ должны приглядывать час от часу! А что дальше?! Грабежи?! Поджоги?! Так поступают защитники Славной Валиории?!
   - Ну что ж, я вас услышал. - Терпеливо кивнул купец. - Теперь ваша очередь... Начнем с малого. Ваши, так сказать, дети избивали племянника человека, спасшего мою жизнь, вот он и вступился, как поступил бы каждый из присутствующих на сием дворе, если он не презренный трус и выплевок славного рода! Так что ДЕТИ еще легко отделались, благо мы не звери. Теперь к большему... Я сын Ульвара, главнокомандующего Южной рати, грозы дикарского Готерана, прозванного Испепелителем! В своей руке я сжимаю ровень, который дает мне власть и полное право повесить тебя на собственных воротах вместе с детьми, женой и домашним скотом, а так же всех кто воспротивится или же промолвит хоть единое слово против, хоть подумает об этом... А теперь к мелочам...
   Купец немного призадумался, но ему на помощь пришел Мириас, что-то прошептав на ухо. Ушлый виршеплет видимо уже успел познакомиться с гостем. Варнак мельком кивнул и, вновь обернувшись к старосте, продолжил:
   - Разве петь под окном возлюбленной это преступление законов? Если да, то каких? Вы их сами слагаете? Мне искренне любопытно.
   - Он перелез через ограду! - Нашелся Деверус.
   - Ограду? А разве это ваша изба? Вам её на время дали, чтобы вы там думы думали. Вы решили, что стена ограждает вас от людей, но она служит для их защиты. А это уже преступление против родного народа. Этот паренек что-то украл? Сломал? Совратил кого?
   - Нет. - После долгого молчания, выдохнул староста, осознав что проиграл. Сопротивляться было себе дороже.
   - Ну вот... Подведем итог. Вы подняли руку на моих воинов, а значит на меня, а значит и на Царя. Вы выдумываете законы, ущемляете люд, еще, небось, воруете, как тот еще тать. Какого наказание за сии проступки?
   И тут на старосту нахлынуло. Он упал на колени, прижал ладони к груди и со слезами на пухлых щеках взмолился:
   - Пощадите сына! Молю вас! Я готов ответить за все один! Не трогайте кровинушку! Не тро-гай-те-е... - И он зарыдал, прикрыв лицо руками.
   Варнак молча стоял над ним холодный и непреклонный, а вокруг царила мёртвая тишина. Все ждали развязки.
   Раньше, века четыре назад, за измену или трусость на поле боя убивали не только виновного, но и всю его семью. Это жестко, но действенно влияло как и на исход многих битв, так и на развитие государства, включая торговлю, промышленность, ученость и прочее. К измене же могли причислить многое, особенно казнокрадство. Если раньше за него искореняли весь род, то теперь ограничивались лишь наказанием самого виновника, путем отрубания рук. Каким бы негодяем, лжецом и скотиной не был Деверус, сына он любил и баловал как мог. Варнаку на это было плевать. Его вырастил и воспитал черствый и холодный, тогда еще, полковник. Нет жалости, нет пощады, нет сожаления, а есть лишь трезвый ум, решительность, честь и холодный расчёт.
   Внезапно купец ощутил на себе цепкий взгляд и, повернув голову, увидел лицо Миртана, которое одним глазом таращилось на него толи злобно, толи с непередаваемой грустью, Леший его разберет. Оно так опухло, что что-либо прочесть по нему было трудно, но, спустя мгновение, купец понял... Он понял то, что утвердив смертный приговор старосте, он попросту гонит на плаху отца его возлюбленной, которая вряд ли простит его за это. Да и семью Деверуса придется если не клеймить, то изгнать за пределы Зеленолесья, где её не примут уже ведающие обо всем соседи. Н-да...
   - Так и быть! - Неожиданно возвестил купец. - Так, как в сей вечер мы празднуем окончание лета и благодарим щедрую богиню Астру за её дары, я буду милостив, как и та, кто благосклонно сотворила лето для рода людского. Коль речь зашла о Богах, то я одарю Деверуса своим прощением во славу Великой Леверианны, создательнице весны и нашей спасительницы! Но!.. Если в Валор поступит хоть одна жалоба на вас от добрых жителей Зеленолесья, то клянусь огненным мечом Спасителя Валиора, что я вернусь и лично четвертую тебя и твоих родных и, да помогут мне Боги!.. Можете идти.
   Староста немного выждал, не веря в происходящее, затем отнял, измазанное соплями, лицо от ладоней и отрешенно взглянул на купца, но тот продолжал величественно стоять на крылечке, убеждая всем видом в твердости своих намерений. Наконец, Деверус поднялся и помог встать сыну. В полной тишине, они неспешно проковыляли прочь со двора. Даже площадь затихла. Все глазели на отца с сыном, которые еще вчера обладали полной властью, а теперь... Пользуясь всеобщим глазением, от селян отделились несколько нездешних воришек. Они неспешно покинули ярмарку и скрылись в подворотне, довольные подвернувшейся удачей.
   - Месить твою снедь! - Зло прошептал Варнак, после того, как величественно скрылся в корчме. - Холодно то как!
   Не обращая внимания на разражающийся гул толпы, он обхватил плечи руками и быстро поднялся в покои в сопровождении Витрека. Поскорее бы в чистую постель...
   Во дворе сновали потоки люда. Кто-то протискивался в корчму, дабы продолжить пьянку, кто-то наоборот. Стражи разошлись по постам, облегченно вздыхая. Они были рады, что все закончилось мирно, но все равно костерили меж собой нерадивого старосту. Местные лекари в сопровождении Элины осматривали раненых, кого-то даже унесли на носилках. Ну а охранники каравана уже вовсю хохотали, вспоминая былые деньки и неустанно черпая пиво деревянными чашами из обещанного бочонка.
   - Больно? - С волнением в голосе спросила, прибывшая с матерью, Инна, водя, испачканными мазью, пальчиками по опухшему лицу Миртана.
   - Нет. - Коротко соврал парень, нехотя дергая веком.
   Аден стоял чуть повыше и лениво жевал щепку, отколотую от крыльца, не забывая любоваться парочкой снизу. Услышав ответ, он хмыкнул, выкинул обломок и хотел было отколоть новый, но тут его внимание привлекла знакомая рожа, от вида которой лицо чуть ли не трескалось от улыбки.
   - Вот вы где! - Выдохнул запыхавшийся кузнец, домчав до, устроившейся на крылечке, троицы и попутно растолкав прохожих.
   - Что же ты, Авронушка, мальца своего биться не научил то, а? - Слабо возмутился Аден, указав подбородком на белобрысого.
   Пропустив его слова мимо ушей, кузнец припал на колено рядом с сыном, схватил оного лапищей за подбородок и покрутил, разглядывая родную морду со всех сторон. Наконец, он грохнул кулаком по, жалобно скрипнувшей, ступеньке и люто пробасил в бороду:
   - Где они?! Удавлю паскуд!
   - Да понесли уже... - Махнул рукой Аден в направлении площади.
   - Я б этих сволот!.. - Не унимался кузнец.
   - Да будет тебе. - Расцвел в улыбке вояка, затем жестом позвал за собой и добавил. - Пойдем в корчму, пивка южанского выпьем. Пущай голубки поворкуют.
   От сих слов Инна залилась ярким румянцем и смущенно опустила глаза. Миртан же хотел возразить, но вовремя передумал, после чего тяжко вдохнул и уставился на, подранный котом, сапог. Кузнец еще раз оглядел хмурым взором побитое лицо сына, проворчал что-то неразборчивое себе под нос, вытирая испачканные мазью пальцы о штаны, после чего встал и поднялся на крыльцо к брату. Взглянув в его не по возрасту озорные синие глаза, он басовито промолвил:
   - Век не забуду, брат. До кончины своей помнить буду, как ты мне помог, а опосля молвлю за тебя словечко пред Богами в Небесных Палатах. Мой дом - твой дом. Поведай, аки надо чего.
   - Эх, брат. - С грустью улыбнулся Аден. - Порадуй меня сказами. Я столько пропустил... До сих пор жалею, что мы по дурости тогда разошлись, а ведь ты мой брат, единственный брат. Вина душу гложет.
   - Прости, брат. - Понуро пробасил Аврон и заключил Адена в медвежьи объятия.
   - Лады! - Неожиданно расцвел вояка, после недолгих братаний и, смахнув скупую слезу, распахнул дверь корчмы. - Пойдем пока все не выжрали!
   Когда за ними захлопнулась тяжелая дубовая дверь, Инна обхватила Миртана руками, ткнулась личиком ему в плечо и заплакала. Это мгновенно вывело парня из ступора и он, подняв голову, в полном замешательстве спроси:
   - Ты чего?
   Девушка лишь сильнее вжалась в плечо и заревела. Миртан развернулся к ней, кривясь от боли в спине, и крепко обнял. Инна немного стихла, подрагивая в его объятиях и хлюпая носом. Так они и просидели некоторое время под звёздным полотном ночного неба, не замечая никого и ничего вокруг. Наконец, девушка подняла заплаканное личико и, глядя юноше в глаза, прошептала:
   - Когда за нами пришёл стражник и рассказал про драку у корчмы, и что видел там тебя, и что мы срочно нужны, я так испугалась. А потом мы с мамой пришли сюда, и я увидела.. тела.. - она всхлипнула. - Я подумала, что тебя убили!
   - Всё хорошо. Я жив и я с тобой. - Слабо улыбаясь разбитыми губами, промолвил парень, вытирая большим пальцем, уже успевшие подсохнуть, ручейки слёз на нежных щеках.
   Вот так оно и бывает. Её блестящие глаза немного прикрылись, бледные губы разомкнулись, искушая теплым дыханием, а пальцы сжали запястья и незаметно тянули к себе. Их повлекло навстречу друг другу неведомой, но могучей, как Божественная Воля, силой...
   - Проваливай отсель, туес охальный! - Внезапно раздалось из корчмы и сквозь проем, пинком распахнутой, двери вылетел потрёпанного вида мужичек. Миртан успел вовремя вскочить, потащив за собой подругу, а мужик пролетел через порог и, как бочка, с оханьем покатился по ступеням крыльца. Следом за ним показался немолодой, но необъятный корчмарь Олан. Набрав воздуху в грудь, он прокричал в след улепетывающему, потрясая кулачищем: - Еще раз увижу, что ты, сукин кот, лапаешь мою дочь, то я тебе яйца оторву!!!
   Чуть постояв на крыльце, корчмарь скрылся внутри, напоследок громыхнув дверью. Опомнившись, Миртан разжал объятия, освобождая из тёплых уз девушку, затем печально вздохнул и вопросил:
   - Хочешь, пойдем на ярмарку?
   - Хочу. - Мило улыбнувшись, ответила Инна, и парень очередной раз подивился тому, как быстро она может меняться в лице. Только что она ревела, а теперь улыбается, будто и не ревела. Леший разберет этих девиц.
   Вечерняя ярмарка подходила к концу. Лотки разбирали, торговцы прятали в сундуки на телегах нераспроданный товар, а народ уже расходился по домам. Миртан с Инной сновали среди дюжины таких же запоздалых зевак и с восхищением разглядывали яркие ткани южных палаток, да диковинные тамошние наряды. Пройдя торговца сладостями, у которого они успели купить по горсти неизвестных в здешних краях толи ягод, толи плодов с труднопроизносимым названием, парочка подошла к, одиноко стоящему на окраине, лотку, простецки сооруженному из двух бочек да широкой доски. Торговцем оказался высокий сухопарый старец, укутанный в потрепанный шерстяной плащ. Лицо до глаз заслонял, низко надвинутый, колпак плаща, седая длинная борода ниспадала до самой груди, но удивительней всего была белая повязка на глазах, означавшая слепоту от рождения. Черную носили ослепленные огнем тати... Вот как слепой от рождения человек стал торговцев в крупном, далеко не последнем в Валиории караване? Ставало малость любопытно...
   Когда парочка приблизилась к лотку, старик выдал громкую речь, вскинув руки к небесам и ошарашив запоздалых покупателей:
   - Слепой Арий приветствует вас! - А после малость по тише. - Решили сделать подарок своей невесте?
   - Да.. я.. э-э... - Только и смог выговорить парень. Подруга его к сожалению не поддержала, с любопытством осматривая прилавок.
   - Я могу предложить вам лучшие обереги от нечисти и колдунов. - Дед перешел на загадочный шепот.
   Миртан тем временем осторожно, чтобы не заметил старик, выдвинул вперед руку и помахал ладонью перед самым носом торговца.
   - Эмирея! - Воскликнул слепец, огорошив парня, отдернувшего руку, как от огня. - Хе-хе, нюх то я не утратил.
   - Но в Валиории нет колдунов. - Вдруг, опомнилась и удивленно промолвила Инна. - Есть знающие, ведуны, сновидцы...
   - А Нечистая Сила? - Придвинувшись ближе, шепотом спросил старик. Девушка чуть помялась, не зная что ответить, и он продолжил: - Колдуны были всегда. Сильные и слабые, добрые и злые, смотря какая сила за ними стоит. Если же злая, то жди беды! Порча, сглаз, а то и проклятие рода-а!.. А вот добрые всегда помогали простым людям, как мы. Они то и создали обереги, наделили их Вечным Светом и задачей оберегать от злых сил. Вот этот, - он взял с доски небольшой медный полукруг, нанизанный на конский волос и изукрашенный серебряными рунами, - оберегает от порчи и злого навета, а этот, - дед указал на коготь огромного, судя по виду, медведя на шерстяном шнурке, - от дикого зверя.
   - Рогатина от зверя оберегает. - Гордо нашелся Миртан.
   - Оно, то ясно, - кивнул старец, - а ежели зверь заколдованный?.. То-то!
   - А этот? - Инна указала пальцем на оберег, покоящийся на самом краю прилавка. Торговец лишь улыбнулся, в отличие от девушки, которая охнула, мигом осознав свою ошибку, и принялась выпутываться из неловкого положения. - Ну-у... Он похож на капельку, серебряная цепочка...
   Миртан невольно по переминался с ноги на ногу. Денег у него осталось - кот наплакал.
   Ах, э-этот. - Слепец растянулся в широкой улыбке.
   "Сейчас загнет", подумал юноша и ухватил подругу за руку, делая вид, что узрел что-то полюбопытней нелепых побрякушек.
   - Этот оберег должен достаться хорошим людям. - Вздохнул торговец, погрузившись в воспоминания, но через пару мгновений он вынырнул из пучины прошлого и продолжил: - Говорят, что он убережет от гибели своего хозяина, когда придет его час... Вы хорошие люди...
   - Да откуда ты знаешь?! - Не выдержал Миртан явного набивания цены. - Ты же слепой как крот! Нет, даже хуже...
   Вдруг он резко умолк, так как девушка с явным намеком крепко сжала его ладонь.
   - Я не могу видеть, но чувствую... - Начал пояснять старик, но замялся, задумавшись о чем-то своем. Немного погодя, он прочистил горло и продолжил: - Этот оберег передавался в моем роду из поколения в поколение. Ему более двух тысяч лет. Доченька моя утонула в море, и из семьи остался только я, но и мне Боги отмерили свой срок. Я решил не хоронить его с собой... Пусть лучше он достанется добрым людям. Я выбрал вас, так примите мой подарок, не обижайте старика.
   Некоторое время Миртан молча стоял и смотрел на деда изучающим взглядом, но не найдя подвоха, взял из рук торговца упомянутый оберег и повесил его на шею Инне, лицо которой тут же засияло от счастья.
   - Благодарю, о славный сын своего отца! Теперь душа моя спокойна. - Возвестил слепец и тут же поморщился, ухватившись за поясницу, после чего добавил: - Ладушки, ребята, ступайте. Утомила старика дневная суета, ноги перестают держать.
   - Здоровья вам, почтенный Арий. Мы сохраним ваш дар. - Пообещала Инна пытаясь сдержать восторг. Миртан лишь кивнул и потащил подругу от лотка, пока дед резко не передумал.
   Когда парочка скрылась из виду, старик уселся на, стоящий за прилавком, низенький табурет и, сорвав повязку с глаз, улыбнулся как человек, достигший цели, к которой он так долго шел.
  
   4
  
   Миртан не спеша отхлебнул из кружки, наблюдая одним глазом за суетой в полупустой корчме. Проводив Инну домой, он решил вернуться на постоялый двор и все же познакомиться с дядей. И в сей миг он сидел за одним столом с отцом, Аденом и веселой братией охранников каравана, а вокруг них суетилась молоденькая кухарка, которая с легкостью уворачивалась от шлепков подвыпивших гуляк. В паре шагов от них поигрывал на тенре, уже успевший надраться, Мириас. Корчмарь же терпеливо черпал медовую брагу пузатыми кружками и, не отводя злобного взгляда от гостей, бормотал в усы неразборчивые проклятия.
   - А я ведь сразу тебя признал! - Возвестил Аден, ухватив племянника за плечо и громко отрыгнув после большого глотка, наполовину опустошившего кружку, затем хохотнул и добавил: - Твоя белобрысая башка выглядывала из этой кучи!
   - А я Варнака разбудил. - Нежданно подошедший, Мириас ухватил со стола ближайшую кружку, отпил из неё и продолжил: - Умный он мужик, сразу понял, что к чему. За Варнака!
   Постояльцы ответили дружным воплем, взметнув вверх руки с кружками:
   - За Варнака!
   - Мириас, дружище! - Аден хлопнул барда по плечу. - А сыграй нам что-нибудь эдакое! Хочу душу отвести.
   - Был слышен звон! - Пробасил, сидящий напротив него, бородач Аскен.
   - Да слушали уже. - Махнул на него рукой Аден и внезапно его осенило. - Во! Давай о сбывшихся мечтах. Знаешь?
   - Полк Варитаса, война с Готераном. - Непроизвольно икнув, отчеканил певец, а Аден лишь размашисто кивнул, прикрыв глаза.
   Мириас чуть постоял в задумчивости, затем залпом осушил сосуд и, громыхнув им об стол, извилисто зашагал к своему табурету у стены.
   - Окосел певец то. - Покачал головой Аскен, провожая тенаря взглядом.
   - Слабенький он у нас. - Поддержал кивком Аврон.
   - Да он всех нас перепьет. - Вставил свое слово Миртан и криво ухмыльнулся.
   Тут дядька Аден встал из-за стола, прогромыхал пустой посудой по столу и зарычал:
   - Ти-ихо! - Присутствующие мигом смолкли и он продолжил: - Давайте вспомним старину Варитаса и его бравых воинов!
   После одобрительного гула, он махнул рукой Мириасу, дескать, начинай и вновь уселся на лавку, водрузив руки на плечи родных. Певец немедля затренькал, выдавая незамысловатую боевую музыку, распаляющую своей простотой и задором. Прочистив горло, он запел:
   Ты был очень молод и славы искал,
   Не стал ни учиться, ни сеять полей!
   Мечтал воевать там, где предок твой пал,
   Хотел, чтобы время настало скорей.
   И время настало, за вами пришли!
   Тобой и другими такими юнцами.
   К станице далекой всех вас увезли!
   Вон той, что граничит с густыми лесами.
   И тут песню подхватил весь зал:
   Ты был так рад, не знал наград,
   Что были дороже бы места в строю!
   Ни пота град, ни шквал преград,
   Ничто не могло сдвинуть волю твою!
   Волю твою, там на краю!
   Там, на границе лесов и степей
   Отчизны твоей.
   И все умолки, слушая стихотворную повесть певца:
   Настал тот день, настал тот час.
   Гудели рога на древесных стенах!
   "Мы станем у вод, таков дан приказ!
   Наш ворог приплыл в готеранских челнах"
   И шаг гремел с рассвета до заката!
   Мы шли на помощь южным крепостям.
   Все думали: "Налеты, как когда-то".
   Но все намного хуже было там.
   И вновь зал подхватил:
   Земля горит, но крепость стоит
   И тают защитники в страшном бою!
   Их рог трубит, сквозь гомон и крик,
   Призывно надеясь на помощь твою!
   Помощь твою в страшном бою!
   Там, среди крови, огня и смертей
   Бравых парней.
   И снова голос певца остался наедине с бренчанием тенры и громыханьем кружек о многострадальные столешницы:
   Настал тот час, настал тот миг,
   Сбылось, таки, твое желанье!
   В родном строю под бравый крик
   Вперед к врагам на растерзанье!
   И сразу тогда было ясно им всем,
   Что в этом бою не победы сыскать!
   Был выбор тогда: или гибель, иль плен!
   Не ведали соколы как отступать!
   Зазвучал последний припев, но никто не подхватил его:
   В горячке боя, во трупах стОя
   Разил ты врагов, не жалея меча!
   Сквозь дым и кровь, сквозь вражий строй
   Первый луч света коснулся тебя.
   Коснулся тебя, погладил любя
   По грязной от пота и сажи щеке,
   Холодной щеке...
   Замедляя игру и понижая голос, Мириас закончил песнь, заставив упасть скупую слезу из, давно пересохших, глаз отъявленных рубак. У некоторых из них в этом отряде был брат, друг, сын...
   - За павших! - Прогремел Аден, взметнув свою чашу и разорвав тишину, поглотившую корчму.
   - За павших!!! - Отозвалась толпа. Немного погодя, Мириас вновь заиграл на тенре и завел всем известную песнь, развеивая понемногу тоску, вцепившуюся в души и сердца бывалых вояк. Все, кроме Миртана, Аврона и корчмаря с дочуркой тут же подхватили её, загромыхав посудой:
   Был слышен звон! Был слышен клич!
   И гром гремел, но не с сухих небес!
   А наша рать, как сокол дичь
   Разила, била южных копий лес!
   Войско наше тогда не сдалось,
   В душе отвагу храня!
   Помянем мы павших, чтоб им довелось
   В Чертогах сидеть, с Богами пить у огня-я.
   Их было меньше, чем лютых врагов,
   Но каждый стоял за потомков горой!
   И много воителей там полегло,
   Забрав по десятку с собой!
   Не многим выжить там удалось,
   Жизнь свою не храня!
   Помянем мы павших, чтоб им довелось
   В Чертогах сидеть, с Богами пить у огня-я.
   Пусть помнят потомки, что мы не сдались!
   Победа далась нам огромной ценой!
   Пусть помнят потомки, как мы все дрались
   За них, за мир и покой!
   Воинство предков тогда всё дралось
   За вас и за меня-я!
   Помянем мы павших, чтоб им довелось
   В Чертогах сидеть, с Богами пить у огня-я...
   Весь оставшийся вечер Аден рассказывал о своих похождениях и странствиях по южным землям. О походе на Лирию, который закончился осадой Вардена - северной лирийской неприступной крепости. О вылазках в леса Готерана и о маленьком укреплении, расположенном на небольшом островке посреди средней Лидеи, в котором проходили обучение отряды разведки. Рассказывал о том, как его сожгли дикарские налетчики. После произошедшего, на острове была возведена неприступная крепость, которую в начале Готеранской войны сравняла с землей лесное войско. Рассказывал и о решающем сражении Южной рати под предводительством Ульвара Испепелителя. Против них тогда восстали объединенные племена, сплоченные лесным царем Каталаком. Пятнадцать тысяч воителей три дня держали могучее наступление тридцати тысячного дикарского войска, пока не подоспели свежие силы из юго-западных и юго-восточных станиц. Подкрепления ударили с боков и обратили в бегство врага, но из Южной успела полечь половина, в основном благодаря ночным налетам и отравленным стрелам.
   - Дядь, а каково это? Ну, побывать в таком великом сражении? - Вопросил Миртан, очарованный рассказом.
   - Страшно. - Только и ответил Аден и надолго замолчал. Пришла очередь Аврона.
   После ссоры с Аденом и разделения Средней рати, Аврон ушел на север. Его с другими несчастными заслали в самую северо-восточную станицу. Холод собачий, снег не тает, хоть вроде и лето... Как-то на приграничную деревню Верхние Остовицы свершила набег ватага северян из рода Вечных Снегов, что к верху от реки. Многие из жителей сразу скрылись в лесах, но некоторым не повезло. Вот их и снарядили в погоню... Пепелище уже остыло, окоченевшие трупы, вороны выклевывают глаза, стаи белых волков ожидают вдали, а низкое белое небесное светило вот-вот зайдет за верхушки исполинских сосен. Ночь шли по следам, жрали и срали на ходу, готовились принять бой, но нас опередила, хорошо подготовленная западня. Отступать было некуда, дорога позади озарялось горящими поваленными деревьями. С левого холма били луки и падали камни, спереди летели топоры и рычали нагие смерты, размахивая огромными топорами. Нас окружали, а мы редели, станичный погиб сразу, началась резня... Схлестнулись и отступили, схлестнулись и отступили, раз-за-разом, а нас ставало все меньше и меньше, как не чешись... Тогда-то один взводный и приказал идти вправо, на замерзшее озеро. Всем тогда уже было насрать. Изнуренные, раненые, утопающие в снегу под непрерывным градом из стрел... Боги! Кто-то ринулся на врага, желая умереть достойно, кто-то полез на тлеющие завалы и был тут же вырезан, зашедшей в тыл, вражиной, но некоторые все же рискнули и кинулись к озеру, прикрываясь остатками щитов. Среди них был и Аврон. Крики... Крики, уходящих под лед, сослуживцев он не забудет никогда. Он помнил, как ледяная темная вода сомкнулась над его головой, как он, борясь за жизнь, обдирал до костей пальцы о ломающийся лед, как чудом выплыл на берег, как бежал и падал, утопая в сугробах обессиленный и промокший до нитки. Сколько времени он брел по лесам и не вспомнить. Единственная цель была не сдаваться, не упасть, не уснуть... Поскитавшись, он все же вышел к одной из приморских деревень. Там пробрался на судно, идущее на юг. Служба тогда потеряла для него всякий смысл, да был ли он вообще? Скорее всего его уже давно причислили к павшим и достойно погребли на костре вместе с остальными... Судно попало в бурю и было разбито о скалы. Стоило благодарить Богов, но он лежал на мокром холодном песке и крючился от приступов. Солено-горькая зеленоватая вода... Сколько тогда он её проглотил... Где он? Тогда это волновало его меньше всего. Вскоре он набрел на троицу выживших в буре моряков. Они неведомо откуда выловили беловолосую девушку и собирались её изуродовать, обвиняя в призыве гнева Богов. Он не мог остаться в стороне и сцепился с изуверами насмерть, напав на них с огромной ракушкой. Вскоре он валялся с, разорванной ржавыми гвоздями от судовой доски, грудью среди трупов и истекал кровью. Она спасла его... Это было истинное желание Богов. Она, в отличие от него чтила не только Четверых, но и восемь неведомых ему Создателей. Это его ни капли не смущало и не отбавляло радости. Он нашел любовь своей жизни, как и она. Её звали Амелией и была она из рода арданийцев, кои якобы вымерли давно, но ему было все равно. Он знал что это не навет, что это не предсмертный бред, что она рядом, что она любит его... Жили они в глухом лесу, рыбачили, охотились, изучали Валиорский язык. Он не понимал и слова, сказанного ею, хоть и старался, но она... Она вскоре начала говорить на всеобщем... Она умерла, подарив жизнь их сыну, которого заранее нарекла Миртаном. Там он её и похоронил, соорудив курган из вырубленных зарослей. Горе терзало, ломало изнутри, но пасть и умереть не давал крошечный сверток на руках, из которого глядели на него её глаза... После недолгих скитаний он вернулся в родное Зеленолесье. Мало кому была любопытна его жизнь, его странное возвращение, а вот малыш... Сперва ходили слухи, прослышав которые даже соседи приезжали поглазеть на диво дивное, но вскоре всем стал безразличен малец, из которого, вопреки ожиданиям, не лезли щупальца, который не выл на звезды и не превращался в свинью по ночам. Задирать задирали, а вот на большее не решались, хвала Богам. Аврон же отстроил заброшенную кузню и стал жить поживать, да хлопот наживать с неугомонным, не схожим с другими, сыном.
   - Я не жалею. - Закончил свою повесть кузнец и, обняв Миртана за плечи, добавил: - Боги забрали у меня жену, но подарили сына... А у тебя, брат, есть детишки, то?
   - Леший ведает, - махнул рукой Аден и усмехнулся, - во многих деревнях я побывал.
   - А помнишь ту, которая тебя кочергой огрела, когда ты вломился к ней в дом и начал лапища распускать? - Хохотнул Аскен и указал пальцем на лоб друга. - Вон шрам, поглядите!
   По залу прокатился веселый смех, который с радостью подхватил и бородач, расплескивая душистую медовуху.
   - Да я тогда больше чаш осушил, чем ты баб оттрахал! - Притворно возмутился Аден, затем его суровая морда расплылась в улыбке и он захохотал вслед за другом, а, притихшая было, толпа с радостью его поддержала.
   - А помнишь, ты лекарю втюхивал россказни про свирепого вепря, одночасно заблевывая ему крыльцо? - Смахнув слезу продолжал Аскен.
   - А как же! - Пытаясь свести непокорную улыбку с лица, кивнул Аден. - Ты тогда еще зеленым юнцом был.
   - Ага. - Впал в задумчивость соратник, потирая бороду и разглядывая малость закопченный потолок. - Столько зим прошло. Я тогда страшился к бабам подходить, пока ты меня к одной не отвел.
   - Было дело. - Кивнул Аден и поднял кружку, но его опередили.
   - За дружбу! - Прогремел басом один из охранников, которого тут же поддержали остальные.
   Вскоре начал свой рассказ Аскен. Начал он с того, как на юг прибыли полки из Средней разделенной рати, дабы укрепить рубеж с Готераном. Он тогда отслужил лишь пол года, но уже знал с какой стороны следует хвататься за меч. В то время разваливали старые полки да отряда и сколачивали новые, мешая в куче всех и вся. Тут и вспыхнуло восстание пленных готеранцев, которых принудили отстраивать, разрушенные у реки, деревни. Их образцовый полк и послали на подавление, мать их ети. За два десятки зим они прошли через два восстания, шестнадцать набегов и войну с Готераном. Побывали в Лирии, диких лесах, дошли до границы горного княжества отрешенного Карнала. Опосля такого веселья, им попросту дали пинка под зад, всучив по мешку серебра и неплохому клочку доброй землицы близ реки, пропитанному кровищей. Благодать еще та... Все разъехались кто куда, но он, Аден и Летрой, их третий мордоворот, решили остаться и выкупить трактир в Тивервале, небольшом городке, что в дне пути от Софии. Жили припеваючи! Скучали, правда, малость по былым денькам, умелые работницы сглаживали сие. Четыре кварта назад к ним трактир наведался сам старик Ульвар! Они его, конечно, видывали, но не так близко... В общем, он поведал нам о том, что в пару дней назад удалось захватить в плен сына нового лесного царя, и что готеранцы, возможно, уже выслали за ним черноголовых, кои, мать их ети, еще те паскуды. Они могли за ночь играючи перерезать полк, заплутавший в лесу, и мало кто встрепенулся бы. Из-за этих, перемазанных к грязище, сволочей, Ульвару и пришлось прекратить продвижение на юг и отступить за реку. Все из нас знали о ком идет речь, но мы народ бывалый, к тому же на кону была судьба его сына, которого он решил выслать в Валор на учебу, то бишь куда подальше. Сопровождение поручил нам и таким же старым рубакам, так как не доверял молокососам. В последние года готеранцы совсем охренели, решили вести войну по другому. Стали учить наш язык, соглядатаев подсылать, наших переманивать золотом и каменьями, коих у них куры не клюют, суки дранные! В общем, состряпали караван на скору руку, грамотами запаслись, хоть жопу вытирай. Варнака тогда еще Вельзепалом кликали, ну и имечко то, Боги покарайте! Летроя оставили в трактире за старшего, в надежде, что он не сопьется к Лешевой бабушке. Так вот, едем мы, не свистим, как тут... Етить твою мать! Зажигательные стрелы из бора, ночь, темень, ни хрена не видать и тут эти сволочи с улюлюканьем да визгами вылетели на тракт! Как их проглядели разведчики да постовые, хрен его знает! Но нас сие мало тревожило. С Готеранской войны такой люти не видали! Они бросались на копья и пытались загрызть зубами! Сук-кины дети! Варнак, батькин сын, нет чтобы залезть под повозку, решил в гущу кинуться и его чуть не прибили, благо Аденка был рядом. Мы тогда сами отбивались, не ведая что к чему, но он как чуял! Пол дюжины чёрномордых сам посёк, оберегая купца, то бишь сына та этого. Все закончилось быстро, никто и опомниться не успел. Кругом трупы да стонущие ползают. Черные все, как один, дохлые, а Варнак горло надрывает, лекаря кличет. Он тогда зарекся лично лекарю голову отрезать, ежели Аденка помрет, благо выкарабкался...
   - Ну покажи, а то примут меня для пустобрёха. - Сдвинув брови, окончил повесть Аскен и прихлебнул из кружки.
   Аден, делать нечего, стащил рубаху через голову и скромно потупился, поджав губы. Аврон хмыкнул, покачав головой, а у Миртана вообще челюсть отвисла. На теле дяди розовели четыре свежих, добротно заштопанных шрама, которые пока еще не успели смешаться со старыми.
   - Недурно тебя наградили. - Тихо промолвил кузнец и взглянул брату в глаза, но тот лишь хитро прищурился и, быстро накинув рубаху, протянул руку к Аскену.
   Бородач тяжко вздохнул, но спорить не стал. Недолго повозившись с дорогими ремешками, он снял с пояса, изукрашенные златом, ножны и протянул клинок другу. Тот тут же всучил его брату. Аврон под пристальным всеобщим вниманием, малость повертел в руках дорогую игрушку, изучил рукоять, гарду, крепкий полукруглый медный эфес, и лишь потом чуть вынул клинок из ножен.
   - Как?! - Только и выдохнул он, воровато оглядевшись на, мигом рассевшихся по скамьям, охранников.
   - А вот так. - Развел руками Аден, затем хлопнул брата по плечу и вопросил: - Нравится?
   - Угу. - Завороженно ответил тот, пробуя пальцем остроту лезвия.
   - Дарю!
   - Не-ет, - покачал головой кузнец и тут же положил меч на стол, - ты что? Это же дардасиец.
   - И что? - Удивился Аден.
   - Как что? - Забавно ошарашился Аврон. - Ну, это же...
   - Мальцу отдай. - Ненароком предложил вояка и подтянул сонного племянника за плечо.
   - Хорошо. - Выдохнул, наконец сдавшийся, кузнец и утер пот со лба. Осушив залпом кружку сына, он вытер бороду рукавом и шепотом вопросил: - Откель сие, брат?
   - Купец наш дал за службу. - Спокойно ответил Аден, затем накренил голову набок и пожал плечами: - Но нахрена он мне? Кичиться пред бабами? Дрова рубить? А потерять жалко.
   - Мне отдай. - Предложил Аскен, но удостоился в ответ только смачного шиша и малость насупился.
   Соорудив хитрую мину, бывалый поднес кружку к губам, но так оказалась пустой. Недолго думая он крикнул:
   - Корчмарь! Мёду!
   Разбуженный Миртан осторожно протер заплывшее лицо и, вдруг спохватившись, задал внезапно всплывший вопрос дяде, который уже хотел было встать и ринуться на поиски, куда-то запропастившегося Олана:
   - Дядя Аден!
   - Да, племяш? - Тут же отозвался тот, плюхнувшись обратно на скамью, и вдруг поморщившись быстро добавил: - Не зови меня дядей. Я чувствую себя дряхлым стариком!.. Шучу! Что ты хотел?
   - У вас там, в караване торговец слепой, Арием кличут...
   Видимо сия шутка была удачней, так как зал тут же зашелся хохотом.
   - Веселый малец. - Аден хлопнул парня по плечу и вновь повернулся к стойке в поисках корчмаря.
   - Я не вру! - Взвился Миртан. - Он торговал...
   - Да не бывает слепых торгашей, малой. - Словно несмышленышу, попытался пояснить Аскен. - Это как.. Трахарь без хрена!
   - Корчмарь, мать твою через тын и корыто! - Заорал брат кузнеца. - Ты что там, сука, дрыхнешь?!
   - Не ори, забулдыга! Всю деревню разбудишь! - Ответил ему раскрасневшийся Олан, явившийся из соседней клети.
   - Я ему, уроду... - Начал вставать с лавки Аскен, но тут же уселся от толчка соратника и стал злобно что-то бормотать под нос.
   - Бочонок мёду кати! Мы гуляем! - Проорал Аден и расколол, таки пустую кружку о столешницу под одобрительный рев соратников.
   - Долбанные караванщики. - Пробурчал под нос корчмарь и ушел обратно в клеть.
   Кутеж продолжался до самого утра. Мёд и байки текли ручьями, пока...
   - Мириас, очнись! - Прокричал бедолаге на ухо Аскен, немилосердно тряся оного за плечо.
   - Она сама, это не я. - Пробормотал сквозь сон бард, но тут туман с его десниц спал и он, протиснувшись мимо вояки, подошел к столу в поиске полной посуды.
   - Кто? - Не понял Аскен.
   - Да так. - Махнул рукой бард и допил из кружки. - Печка зачарованная снилась. Сама загоралась.
   Пока пьяный охранник переваривал сказанное, слово вставил Аден:
   - Мириас, дружище, сыграй нам Поминальную.
   - Ладно. - Пожал плечами певец, осматривая опустевший зал с, храпящими под столами, караванщиками. Поминальную знали все. Никто уже не помнил время её появления и создателя, но слова не забыли и по сей день. Повисла тишина. Казалось, даже храпеть перестали. Так и должно быть, когда клеть оглашает грустная, последняя песня, означающая конец торжества по, давно сложившимся, валиорским устоям. Через пару мгновений зал заполнила спокойная, но тягостная музыка, подкрепленная, чудом не изменившимся, звучным голосом:
   Чашу возьми, глоток отхлебни.
   Не жаль ведь, что так всё сложилось.
   Столько скитаний и столько страданий
   Видеть тебе доводилось.
   Лей, лей, пей, пей,
   Поминай друзей.
   Вспомни бой, смой же кровь
   И забудь скорей.
   Холод ветров, знойность лесов
   Пройти тебе довелось.
   Так вспомним про все и выпьем за то,
   Что в жизни еще не сбылось!
   Лей, лей, пей, пей,
   Поминай друзей.
   Грусть долой! Холод, зной
   Забывай скорей.
   Посидим до рассвета и с лучом света
   Поедем туда, где мил небосвод.
   Где луга и поля, родная семья,
   Туда, где красавица ждет.
   А пока...
   Лей, лей, пей, пей,
   Поминай друзей.
   Чашу вздымай, чувств не скрывай,
   Ведь они - там, ты - с ней...
   Певец затих и Аскен поднял свою чашу, после чего громогласно, как следует, провозгласил:
   - Узрите павшие друзья сквозь синь небесного покрова! Жизни ваши не были отданы напрасно! Пируйте же в Небесных чертогах Богов, а наши бренные тела еще послужат ратным делам! Слава Валиории!!!
   Все кто находился в корчме тут же вскочили, со лавок и пола и поддержали:
   - Слава Валиору!
   - За тех, кого с нами нет, примите Боги их души. - Докончил Аскен и, вылив брагу на пол, расколол могучим ударом деревянную кружку о столешницу да так, что ошметки разлетелись по углам. Раньше в поминальном обычае использовали глиняную посуду, но таковой, увы, под рукой не оказалось. Теперь души павших могут не злиться на тех, кто не последовал за ними в чертоги Богов. Этот обычай соблюдали все воины, ведь мало кто хотел пасть в следующем бою...
   Миртан шагал по темным улицам спящей деревушки, закинув на плечо руку Мириаса, и все думал о том слепом торговце. Что-то в нём показалось ему до боли знакомым, но вот что? Светало.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 2: "Грань"
  
   Там, за границей Проклятых Земель
   Покинутая родина моя
   Я помню всё, и лето, и метель,
   И как пахал я на своих полях.
  
   Как дети и красавица жена
   Встречали у ворот большой усадьбы.
   Я помню, как прекрасна там весна...
   Всё помню. От рожденья и до свадьбы.
  
   Хочу я лишь забыть о переходе,
   О тех кровавых не людских боях,
   О том, бегущем в ужасе, народе,
   В котором сгинула тогда моя семья!
  
   О, Боги, дайте сил мне продержаться!
   Осталась в жизни цель всего одна!
   С ордой проклятой нечисти сражаться
   И ждать, когда воздвигнется стена!
  
   Когда безликий ужас остановит
   Преграда из сверкающих лучей!
   А наше братство, наконец, достроит
   Защиту новой Родины моей...
  
   Аривариус плохо спал. Кошмары никак не отставали. Так и свихнуться можно, если только на тебе не лежит бремя ответственности за всю Илларию, половину которой видно из окон этой башни... Пять квартов терзают жуткие сны, все боле схожие с явью. Ох, если бы только сны... С тех пор, как он стал Верховным архимагом, горести валятся одна за одной и ни конца, ни края им нет! Сначала заболела Эмия. Единственная дочь. Все, что осталось от Авираи, которая не выдержала страданий их чада и выпрыгнула из окна этой проклятой башни!.. От воспоминания глаза начинали наливаться слезами, а в голове эхом разражался вопрос: зачем?! Всю жизнь прожили душа в душу и вот... Зачем?!! Он бы справился, он бы нашел лекарство, он бы спас Эмию! Ну заче-ем?..
   Открывшиеся глаза изверглись горестной влагой. Он повернул голову, но на вытянутой руке никто не спал. Он был один в этой огромной холодной постели под непроглядно-черными высокими сводами...
   Эмия... Плоть от плоти, кровь от крови, родимое дитя. Казалось, только вчера она носилась по дому, пытаясь словить почтового ворона, играла в куклы, помогала маме. Была такая веселая, такая растрепанная и беспечная. Теперь она гниет заживо, захлебываясь криком за гранью города! Сколько всего перепробовано, найдено, испытано... А что в итоге? Светочи-лекари разводят руками и каются в бессилии?! Они все, как один вещают о могучем проклятии, но это и так видать! Еще и Энриэтта запретила ученикам приближаться к дому и плести языками о нем, после того как один из светочей, во время первой и последней попытки группового исцеления, сошел с ума и забил насмерть, рядом стоявшую, ученицу толстой колбой для пробы... А ведуны? Отшельники, знахари и прочая лесная стервь? Все как один кричали: сжечь! А некоторые даже пытались...
   В голове всплыл последний кошмар, где Эмия горела в черном пламени с невозмутимым отрешенным лицом. Затем она провалилась в гнилые, источающие невыносимую вонь, болота и стала захлебываться звериным криком, перемешивающимся с чавканьем рук затаскивающих её в пучину. А он был рядом, задыхался, лез за ней, кричал...
   Встать! Надо встать... И он встал. Устало прошелся до окна, распахнул ставни и глубоко вдохнул. Холодный ночной воздух кое-как разредил тот смрад, который казался таким же реальным, как и притоптанная шкура на полу, щекочущая пальцы ног. Город спал. До него, впрочем, и не было никакого дела. Уже. За одну эту мысль Совет лишил бы его поста и правильно сделал бы. Возможно, завистники уже все продумали. Сговорились за спиной, узрев всплывшую слабость. Забавно... Как это будет? Соберут собрание и попросят отдать жезл? Духу не хватит. Скорее отравят или пришлют убийцу в ночи, который попытается сбросить его с окна вслед за женой. Возможно он уже здесь. Бесшумно ступает по крученым ступеням, напрягшись всем телом и чуть дыша. Ну пусть попробует... От этой мысли начинала вскипать ярость. Это хорошо. Она в сей миг ему нужнее всего. Она заставит его вновь собраться и вступить в борьбу за дочь. Не все потеряно!
   "Помоги мне"... Голос, прозвучавший в голове, заставил насторожиться. Медленно покрутив головой по сторонам, словно проверяя закаулки комнаты, Аривариус осторожно повернулся к окну и вновь впал в раздумья.
   Лебидий. Покровитель Тайн. Он уже пытался к нему обращаться, но получал лишь отказы. Жалкий червь! Это ничтожество так и будет стоять на своем, заверяя в том, что тайны на то и тайны, что знания погибшей Ардании, скрытые в катакомбах под городом, могут нанести вред Илларии, что это так не делается. У-у-ух!!! Время для вежливости давно минуло, теперь этот старик не отвертится! Стоптана грань, связывающая руки! Стерта им самим...
   "Помоги мне". Опять этот голос в голове. Уже внятный, но неопределенный.
   Архимаг застыл как вкопанный. В мыслях быстро пересортировались способы влияния на сознание и дальние передачи мысли. Их было множество. Половина из них запрещена, другая разрешена немногим, но... Древняя и нерушимая защита башни, питающаяся от Свечей, была абсолютно непреодолима для внешнего воздействия, значит...
   Со стола у кровати плавно взмыл в воздух жезл Стихий и быстро вложился в раскрытую ладонь Аривариуса. Тот сжал его покрепче, повернулся к двери и спокойно промолвил в пустоту:
   - Входи.
   "Я уже здесь". От этих слов немного пробрал мороз. Защиту в комнате он ставил сам. Преодолеть её могли люди, которых можно по пальцам пересчитать. Пальцам одной руки. Все они были врагами.
   Немного поколебавшись, архимаг еле заметно шевельнул свободными пальцами, и комнату озарила яркая колдовская сфера, явившаяся в воздухе под высоким сводом. Пусто...
   "Найди меня". Голос стал слабее.
   "Издевается". Подумал Аривариус, но вслух спросил:
   - Зачем?
   "Он идет". Голос не внял вопросу, "Он уже близко... Только Она... Она его остановит... Торопись"
   Это не был сон. Он уже успел убедиться. Задавать вопросы было, судя по всему, бесполезно. Оставалось молча ждать. И слушать.
   "Найди меня... Рассвет убьет ее... Вигис". И голос умолк оставив архимага в зловещей тишине.
   - Кого он убьет? Кого убьет рассвет?! Кого?!! - Аривариус незаметно для себя перешел на крик. В нем отчетливо проступило отчаяние, ведь в глубине души он знал ответ. Эмия...
  
   2
  
   Семьсот девяносто три года назад, избранный Тремя народами, вождь Валиор достиг границы Арданийской империи. Тогдашний император милостиво согласился впустить на свои обширные земли всех переселенцев, бегущих от Тьмы, коих было неисчислимое множество. Кварт за квартом бил неиссякаемый поток людей, обозов, скота. В противовес ему к границе стягивалась армия Ардании под предводительством Стража, который, по тамошним сказаниям, был оставлен Богами для поддержания мира среди людей. Силой он обладал великой и воины шли за ним неустанно. Через прайд и 3 дня поток беженцев иссяк и появились первые силы нежити. Принять бой было решено близ города Вигис, к западу от теперешнего Домура. Цветущая горная долина надолго превратилась в поле боя, а дрожь земли ощущали даже в паре дней пути, ибо бились там арданийские воины плечом о плечо с Шаворнскими, то бишь Тринародными магами и витязями Валиора. Тьма все же взяла верх. Было решено отступить и запечатать долину. Страж и сильнейшие маги остались прикрывать отступление и в нужный миг обрушили скалы, завалив перевал и подступы к Ардании. Орудие Стража (нонче Меч Валиора) императору не был возвращен, ибо тот потребовал от Тринародного вождя немыслимое. Бытует несколько слухов. Один вещает о попытке принуждения к рабству Трёх народов, другой о человеческих жертвоприношениях для арданийских Богов, дабы те прислали другого стража, взамен павшему, но я склоняюсь больше к слуху о Мече. Не стоит ненавидеть меня за это, но сие кажется мне единственно верным. Валиор решил оставить Меч себе и с помощью него защитить народы от тьмы, с чем император не смог смириться. Началась внутренняя война с ослабленной Арданией. Длилась она не долго, ибо самих арданийцев было мало и они все время отступали. Вскоре они покинули земли и уплыли на свои острова, что, по слухам, находятся к северо-востоку за Штормовым Уделом. В плен они не сдавались предпочитая лишать себя жизни. Так и закончилась война, быстрым и полнейшим вытеснением. Началась другая. Народы, разместившиеся к югу нынешней Валиории (не буду их перечислять), стремительно перешли в наступление, пытаясь отбить захваченные земли. У нынешнего Валиора произошла решающая битва и южане отступили обратно за Лидею под натиском тринародной армии. Переправу через реку было решено отменить из-за донесения западных разведчиков, кои сообщили, что Тьма осилила, наложенное Стражем, заклятие и уже надвигается с запада. Было решено собрать остатки сил и двинуться в решающий бой. О том сражении ходят лишь слухи, ибо из него не вернулся никто. Сын Валиора - Белиар, который должен был ударить с севера, но опоздал на день, нашел лишь выжженную землю и пепел. Один Меч Валиора остался невредим посреди пепелища. С этого дня началась новая эпоха, с коей идет теперешнее зимоисчисление. Западную границу отстроили. Сто двадцать зим в малом, но стремительно расширяющемся, Домуре просуществовало братство Стражей Света. Братство состояло в основном из остатков магов, кои в большинстве были недоучками, но коим удалось заново возродить утерянные знания, хоть и не все. Все сто двадцать зим они сдерживали беспорядочное и, казалось, бездумное наступление нежити, лишившейся своих предводителей, коими, не тайна, были чернокнижники из Шаворна. Нетленные свитки со знаниями арданийцев, свозились со всей Валиории в домурскую академию. Благодаря им, были построены четыре Свечи, башни до облаков с живыми кристаллами в навершиях, питающие силой Врата - кои служат до сих пор нерушимой преградой для сил Тьмы. Особенность постройки, как ни странно, либо сохранилась в тайне, либо была утрачена навеки. Доступ к знаниям же, после некоторых печальных опытов со свитками, было решено ограничить, а после и вовсе запретить. Вскоре, было создано хранилище в катакомбах и, был назначен Покровитель тайн. Многие до сих пор считают сей поступок глупым, хоть и помнят о чернокнижниках из Шаворна, у коих тоже была невообразимая тяга к знаниям и постижениям в различных областях, но вернемся к сути. После полнейшего перекрытия запада от сил Тьмы, в братстве Света отпала необходимость и оно распалось. Кто-то остался в Домуре, кто-то пустился в скитания, устав от битв. Часть оставшихся создала свой орден Хранителей Врат, который существует до сей поры.
   В 439 году Домурский Верховный Совет решил, что валиорские захватнические войны, длящиеся до сих пор, слишком неразумны и на них уходит много сил, среди которых юные светочи магии, способные благосклонно влить на развитие Домура. Тогдашний царь Валиории - Невиор был не в восторге от данного заявления и попытался втайне устранить совет и создать свой, но был раскрыт. Домурцев это не обрадовало. Они пригрозили разрушением Врат в случае междуусобной войны и царь сдался, смирился с неизбежным.
   В 451 году Верховным Советом было решено отделиться от Валиории из-за участившихся набегов с юга и наладить отношения с готеранскими племенами. Это решение напрочь порвало все связи между Валиорией и магами Домура. Новообразовавшуюся страну было решено назвать в честь тогдашнего Верховного архимага - Илларией. Иллария забрала себе длинную полосу равнин и предгорий, тянущихся вдоль всей Валиории, ибо на этих землях разместились Свечи. В 452 был подписан указ.
   В 645 году Илларийский Верховный Совет создал Эскалот - службу особого назначения, названную в честь первого главы распавшегося братства Стражей Света. Эскалот, что уже не тайна, занимается поиском в Валиории людей, обладающих магическими способностями, и переправкой оных в Илларию, где они смогут спокойно развиваться, не подвергаясь гонениям простого люда. Так же эта служба занимается рядом других дел, о коих меня настоятельно просили не разглашать, хоть и все о них ведают. В одном могу заверить: сочинение Левиса из Мельников "Крах Говергоста" - не вымысел.
   Выноски из свитков "Былины Домура"
   Софитар Астронский
   698г ВЭ
  
   3
  
   Безумие. Другим словом и не опишешь. Как такое может быть? Как? Но просторная мрачная чаровальня не спешила с ответом. Эти холодные подземные своды хранят множество тайн. А теперь и на одну больше...
   Аривариус сидел посреди зала на полу в кромешной тишине, которую, казалось, громогласно прорезает звук его неспокойного дыхания. Выжженный на камне, знак пред ним еще тлел, едко отдавая серой, папоротником и горелой плотью. Круг из зачарованных синих свечей превратился в смазанное кольцо из восковых лужиц. Магическая отдача разметала свитки с близлежащего стола и они устлали все вокруг, как опавшие листья. Ладонь припекало, но он продолжал сидеть, опираясь на нее. Мысли. Они медленно возвращались тягучими потоками, вползали в голову ленивыми жирными змеями, бесшумно извиваясь, забивали нутро. Вскоре боль стала невыносимой. Архимаг прикрыл веки. Сквозь зубы тяжело забилось мелкое быстрое дыхание, губы криво сжались, рывок... Некоторое время он сидел неподвижно, пытаясь мысленно подавить шквал жуткой боли.
   "Здесь тебя никто не услышит. Здесь можно кричать. Можно плакать..." Шептала ему одна из змей, обматывая кольцами шею. Аривариус лишь криво ухмыльнулся и покачал головой. Ну, уж нет!
   Раскрыв глаза, он пристально воззрился на обезображенную ладонь. Кровь струйками сочилась из разорванной плоти, стекала вниз и окропляла полы длинной серой хламиды. Через миг кровотечение прекратилось. Через два - скрылись из виду розоватые кости пальцев, под слоями, стремительно нарастающей, плоти. От кисти медленно двигался поток из кожи, покрывая новой тканью пораженные участки. Шевельнув пальцами, архимаг хмыкнул и неспешно поднялся на ноги.
   - Как ты это сделал? - Вопросил Аривариус в пустоту. - Как ты установил эту связь?!
   То, что он увидел, погрузившись в колдовскую прострацию, было за гранью его познаний. Он находился в ней дольше, чем следовало бы, пролетал бесплотным духом над предгориями и лесами, не упуская из виду блеклую туманную нить. Лесная знакомая поляна, ветви покореженных дубов облеплены вороньем, терпеливо ожидающим пира. Птицы уже не норовят взмыть, заслышав приглушенные стенами нечеловеческие вопли. Лишь ждут...
   Ответа не было. Как и смысла боле задерживаться в этих стенах. Теперь он знал, что нужно сделать. Теперь он знал...
  
   Страж у ворот башни поежился и сильнее закутался в плащ. Неспешно оглянувшись по сторонам, он вновь погрузился в раздумья. Но это была лишь иллюзия.
   Архимаг, просочившись сквозь дверь, сразу её разглядел. Не сбрасывая невидимого покрова, он провел пятерней по обманке. Рука свободно прошла сквозь стража и, тот зашелся размытыми волнами, которые через миг вновь приобрели подобие человека. Бездарно, а сотворивший сие - бездарность. Но где же сам страж? Отошел по нужде? Мертв?.. А может, его нанял Совет? Плевать.
   Стражник не обратил внимания на удаляющиеся шаги, продолжая смотреть в пустоту.
   Холодный ночной ветер теребил полы длинного серого плаща, самого распространенного одеяния домурских магов. В Домуре цвет одежды говорил о многом. Ученики академии, ремесленники и простые жители носили серое. Маги же выделялись пестрыми цветами и эмблемами, доказывающими принадлежность к определенному кругу. Совет носил белое, стража сиреневое с гербом Илларии, и лишь архимагу было позволено выбирать. Можно было обвешаться золотом и сидеть во главе стола, подобно царю, но это было бы мерзко, хоть и вызвало бы зависть у старых глупцов, окружавших его. Мимолетная пустая мысль сменилась тревогой.
   В десятке шагов от него, бесшумно вышел из-за поворота отряд ночного дозора и направился в его сторону. Эта улочка была не слишком широкой, а бойцы шли в развалку, видать возвращались с дежурства. Они о чем-то беззвучно переговаривались, но подслушивать как-то не тянуло. Аривариус их знал, всех до единого. Он сам их когда-то обучал.
   Внезапно, стражник, что шел во главе, остановился. Остальные тут же последовали его примеру. Ни жестов, ни приказов, лишь тишина. Повернувшись к стене барака, он осторожно зашагал, вынимая из ножен тонкий меч. Сослуживцы тут же обступили его, держа ладони на рукоятях. Подозрения оказались напрасными. Озарив каменную кладку синеватым свечением, дозорный пару мгновений вглядывался в нее, словно искал прореху, затем ткнул мечом...
   Громкий лязг, отколовшаяся крошка, успокоенный взгляд и звук наполняемых ножен. Когда отряд отдалился, Аривариус вышел из стены и продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Алис - сильный маг, но до архимага ему далеко. Хоть он и учуял присутствие, но не смог его обличить. И дело тут не в плохой учебе. Скорее в опыте.
   На улицах было безлюдно. Над головой простиралось звёздное небо, заслоненное частями от взора краями широких крыш. Мимо шпиля одной из них пронеслась в поисках добычи стайка летучих мышей, еле слышно трепыхая перепончатыми крыльями. Город спал.
   После недолгих блужданий по пустынным проулкам, Аривариус достиг площади Ровергана, названной в честь первого архимага. Весь южный край овальной площади заняла Обитель Магии. Это здание в виде полукруга с пятью различными по высоте башнями и было приславутой академией. Прислонившись к её стене, Аривариус окинул взглядом, безлюдную, вымощенную камнем, равнину, после чего незамедлительно вышел из укрытия и направился дальше. Проходя мимо огромного медного памятника, он по привычке поднял взор к навершию величественного силуэта, но оно, как и прежде смотрело вдаль, обделяя вниманием смертных. В четыреста пятьдесят первом хотели снести эту статую, пытались изменить зимоисчисление, выселить людей, не владеющих магией. Много чего хотели. Некоторые даже взывали к войне. Было ли это глупо? Скорее всего, раз мудрецы того времени удосужились взять себя в руки. Нет... Они не закрыли эти вопросы, они попросту сменили тему, дав свободу мышления черни. А вот это и была глупость...
   Миновав памятник Валиору, Аривариус достиг Вечного Сада. Этот постоялый двор не зря так зовется. Семь веков минуло с поры его, хм... постройки. Основу сего здания, составили живые деревья, между которыми переплелись различные вьющиеся растения от винограда и хмеля, до южанской листовки и лиан. Они образовали настил, стены, потолок, утварь. Внутри текут ручьи, спеют плоды, а из стен льются песни сказочных нимф. Высокий, вечно зеленый, благоухающий жизнью, даже в зимнюю пору. Вечный Сад - истинное чудо, даже для мира магов. А вот создателя никто не помнит. О нем ходят лишь слухи. Одни гласят, что он был великим воином из Братства Света, другие - магом-недоучкой, случайно раскрывшим арданийскую тайну. И это самые невинные предположения... Кто знает?
   Чуть дальше разместилось здание памяти, забитое различной рухлядью, собранной в начале эпохи. Спорное, кстати, строеньице. Уже век, как идет спор о его надобности. Одни толкуют о месте, для быстрорастущего населения, другие - о памяти предков. Когда Аривариуса поставили перед этим вопросом, он предложил расширить границы города, на что никто из Совета пойти не мог. Оно и понятно. Они так любят замедлять развитие, называют это правлением, необходимой жертвой. Все вспоминают Шаворн, выросший, как на дрожжах и погрязший в жажде знаний. Когда-то и он думал так же. Когда-то...
   По северному краю ровным строем двигался отряд дозора. Они были слишком далеко, и волноваться не стоило, да и до арки оставалось рукой подать. Арка Достойных. И тут название дано неспроста. На гранитном строении высотой в три человеческих роста отчетливо виднелась резьба, повествующая о битвах вначале эпохи. Бездумные лица братьев Света, уродливые очертания поверженных демонов и лики погибшей земли. Он был еще мальцом, когда впервые приблизился к ней. Тогдашнее чувство от увиденного еще долго было с ним. Еще долго он чувствовал гордость за предков и мечтал стать достойным их памяти. Но сбылась ли эта мечта?
   Просто так пройти через Арку Достойных было нельзя. Это могли сделать лишь высшие маги, коих было не так уж и много. Остальных заклятие попросту разворачивало к городу. Это был подарок Летана - последнего из Братства Света. В летописях говорится, что он собственноручно воздвиг Коридор Славы, помня лик каждого павшего брата, после чего заколдовал саму арку и ушел за Врата биться с нежитью. Многих в Илларии до сих пор до слез трогают рассказы и поэма о Летане. Он и сам их слышал. Для него это всего лишь красивые байки, а Летан - свихнувшийся от крови и вечных потерь, безумец, не способный жить в новом мире. Забавнее было то, что заклятие никто не может снять. Даже он. Даже с жезлом стихий...
   Сделав шаг, Аривариус погрузился в пространство, до жути напоминающее ледяную воду. Тело пронзили тысячи игл, в глазах мелькали искры, ноги утопали неведомой смоле. Вспышка!
   Оказавшись на другой стороне, архимаг не замедлил шаг. Ему было некогда любоваться особенностью упомянутого "подарка", показывающей изнутри Коридора тот Домур, который был вначале второго века. По бокам на него взирали невидящие десницы белых статуй, давно погибших, защитников мира. Им не было дела до случайного путника, неведомо зачем забредшего в их последний оплот. Их было не меньше сотни, точнее сто двадцать четыре. Все в причудливых древних доспехах и шлемах. И взгляды их устремлены на узкую тропку, слабо извивающуюся до самих Врат. Ночью все это навевало лишь жуть. Казалось, они вот-вот оживут и схватят безумца, задумавшего ТАКОЕ!.. Но нет. Статуи по-прежнему продолжали стоять...
   Миновав три сотни шагов, Аривариус остановился. Далее свободно продвигаться было опасно. Спрятавшись за одной из скульптур, он стал мысленно готовиться к дальнейшим, не совсем разумным действиям. Впереди его ждали Врата - сплошная стена из белого слегка прозрачного светония с двумя башенками по бокам и круглой площадкой посередине. По краям стены расположились две лестницы. Между ними - Обитель Хранителей Врат. Стать хранителем - это была его мечта. Многое изменилось с тех пор, многое потеряло смысл... Теперь от цели его отделяли только они. Пол сотни сильнейших и самых преданных боевых магов, клятва которых гласит: не отступать, ни перед чем, никогда! Просить их не имело смысла, да и Совету они были не подвластны. Их жизни для Аривариуса в сей миг не стоили и гроша, но биться с ними он бы не рискнул. Хорошо, что он продумал всё заранее. Ну что ж... Пора.
   Архимаг медленно вышел из укрытия, потрясая жезлом Стихий. Могущественное оружие, созданное в стенах погибшего Шаворна, запульсировало в руке, чувствуя волю хозяина. Безграничная мощь выливалась за край, заполняла пространство, требовала действий. "Быстрее! Не медли!!!" ревела она, норовя вырваться и стереть с лица земли всё пред собой. Будь жезл в руке недоучки, тому пришлось бы туго. Взмах!
   Незримая волна чар ринулась к стене и захлестнула всех, кто близ нее находился. Сложнейшее заклинание неведения в необъятных масштабах!.. И оно сработало.
   Некоторое время Аривариус лишь стоял и смотрел на дело рук своих, всё еще не веря в происходящее. Такое еще не удавалось никому. В его затуманенном взгляде читалось выражение, присущее творцу, случайно разглядевшему в своём творении совершенство. Его объял священный трепет. А после нахлынула усталость...
   Он считал шаги. Идти было настолько тяжело, что дрожащие ноги иногда подкашивались, и он падал, разбивая колени и локти о безжизненный камень. Он умирал. Цена заклинания была слишком высока. Даже для него. Он чувствовал, как жезл в руке, подобно огромной пиявке высасывает из него остаток сил. Страшнее всего было то, что его нельзя было выкинуть. Он будто прирос! Шаг, шаг, еще...один. Упав у ног первого попавшегося хранителя, застывшего статуей, подобно остальным, архимаг скрючился от боли и взвыл, но никто, из застывших воителей, не поспешил на помощь, никто не сдвинулся с места. Собрав остаток сил, Аривариус оттолкнулся от земли, превозмогая чудовищную боль, и ухватился за пояс хранителя. С криком подтянувшись, он повис у него на шее, косясь в застывшее лицо обезумевшим взором. В голове проносилась вся жизнь. Раннее детство, лицо матери, цветущие яблони в Осовицах, хмурое небо, лучший друг, первые свитки, суровый наставник, голодная юность, первая любовь, чертог академии, мятные пряники, своды башни, застланный свитками, пол, разбитая чаша, стремление подняться, воровство, мрачная лестница, катакомбы, пыльные полки, книга... Книга... Это было не лучшее произведение, давно изъятое Эскалотом и помещенное в катакомбы Обителя Тайн. Он украл её еще в юности, терзаемый жаждой познаний, и зачитывался ею днями напролет, пока не сжег...Подсознание само выдвинуло решение и, выбирать было не из чего, да и некогда.
   Вцепившись в шею хранителя дрожащей рукой, архимаг зашептал заклятие. Жизненный поток медленно перетекал в бессильное тело и вскоре, Аривариус уже твердо стоял на ногах и хмуро смотрел в мутные белки десниц во впавших глазницах. Отпустив истончавшую шею иссохшего трупа, он двинулся дальше, не оборачиваясь, не сожалея, а в голове витали слова: "Или он, или я".
   Обходя застывших хранителей, архимаг достиг одной из лестниц и вскоре уже был на стене. Достигнув её середины, он обернулся к застывшему отряду. Никто не сдвинулся с места, никто не окрикнул. Взгляд невольно переполз на иссохшее тело...Нет!
   - Не время. - Зашептал Аривариус сквозь зубы, с трудом зажмурим глаза. - Не для этого ты сюда шёл. Так получилось.
   В глубине обычной человеческой души было жаль беднягу, но на кону была жизнь его дочери. Отдышавшись, архимаг вновь посуровел и обернулся к Камню Врат, парящему над площадкой посреди стены. Это был далеко не камень. Пульсирующий яркий шар из белого света размером с человеческий рост источал яркий свет, который как ни странно, не резал глаза, не заставлял отвернуться. Сплошной сгусток из чистой энергии, питаемый четырьмя илларийскими Свечами. Вот она - защита этого мира. Камень озарял всё вокруг на сто шагов и, на это пространство никогда не ступала Тьма. Узрев такое воочию, невольно поверишь в Богов. Человек попросту не мог такое сотворить.
   Еще до времен Отделения, проводились всякие опыты с Камнем. Хранители тогда не имели права мешать Совету, не то, что сейчас. В дневниках архимагов, которые перешли по наследству, он начитался многого. Когда угроза со стороны империи нарастала, было решено найти оружие, способное остановить многотысячные рати. И оно было найдено, хоть и не было применено. Задуманное Аривариусом отчетливо источало опасность для мира, но грань допустимого уже была размыта. Назад пути уже не было...
   Вигис. Древний павший город, чьи руины виднеются на горизонте. Туда ведет вторая нить связи. Тот, кто общается с ним через дочь, вскоре сильно пожалеет об этом. Будет стерт с лица земли вместе с городом.
   "Ты здесь..." Голос не заставил себя ждать, словно проник в мысли архимага.
   - Да, - кивнул тот, не отрывая прищуренных глаз от горизонта, - здесь.
   "Найди меня... Вигис...", продолжал голос.
   - Скоро. - Прошептал Аривариус и зло ухмыльнулся. Повернувшись к Камню, он сдернул узелок поясной сумки и быстро вывалил её содержимое.
   "Только я...Смогу ей...Помочь", гнул свое голос, но архимаг не слушал, внимательно вглядываясь в вырванную страницу дневника и чертя чернилами Лазара сложный магический символ на кристальной площадке. Для задуманного требовалось четверо, но ему придется справляться самому. Копителей должной хватить. Они вберут в себя излишнюю энергию. Жезл послужит передатчиком, ибо прикосновение к Камню тут же испепелит. Где же настойка...
   "Спеши...Она...Она...", не умолкал голос.
   - Да заткнись, тварь!!! - Заорал архимаг и в бешенстве выкинул пузырек с чернилами. Тяжело дыша, он встал на начерченный знак, обложенный копителями, и протянул руку с жезлом к сгустку энергии. Он почти касался его...
   "Я смогу...Смогу ей...Помочь...", как ни в чем не бывало вещал голос.
   Это нужно сделать. Еще чуток... Он сможет. Руки тряслись все больше, спина уже давно промокла от холодного пота. Сглотнув, застрявший в горле, ком, Аривариус зажмурился и потянулся к Камню. Через миг, он уже лежал на площадке и трясся от ужаса. Он увидел свою смерть.
  
   4
  
   - Кто ты? - Вопросил Аривариус в пустоту. Он сидел, прислонившись к ограждению стены, и уже долго наблюдал за пульсирующим Камнем. Видение собственной смерти уже покинуло измученный разум. Камень успел его упредить, словно от него еще что-то зависело. Только зачем?.. В чем смысл?
   "Страж", после долгого затишья ответил голос.
   - Зачем тебе Эмия? - Очередной бесцветный вопрос.
   "Я не...Хотел...Причинять...Ей зла...Она...Сама...", возвестил, назвавшийся стражем.
   - Сама себя прокляла? - С горечью огрызнулся архимаг и всхлипнул.
   "Нашла меня...", докончил голос, "Магия...В крови..."
   - Что за чушь? - Аривариус отнял руку и ткнул пальцем в невидимого собеседника. - Ты же мертв! Ты же сдох!
   "Я...Помогу...", голос заметно слабел.
   - Она умрет. - Архимаг его не слушал. - А потом и я. Я видел нить! Но как?! Как такое возможно?! Это проклятие рода?.. Как его... Ты здесь?.. Ответь!
   Молчание повисло в хладном воздухе, и это был конец. Как бы он не взывал, как бы не молил - всё было тщетно. Скомкав в ярости вырванные страницы, Аривариус метнул их за стену и долго пытался сломать, расколоть жезл, после чего отправил его следом. Ухватившись за край стены, он склонил свою голову. Хриплое неровное дыхание немного погодя стало ровным, а в глаза вернулась та же холодная пристальность.
   - Хорошо. - Сказал архимаг в пустоту и встал в полный рост. - Я приду.
  
   Спрыгнув с края стены, он плавно спланировал вниз. Под подошвами захрустели обломки скал, трескаясь и крошась под весом смертника. За всю эпоху, ступивший на них, никогда не возвращался обратно. Окинув взглядом безжизненную пустошь, архимаг рванул завязки и скинул ненужный плащ. Он еще был во власти света, но первый десяток шагов дался неуверенно. Опасность. Она пронизывала воздух, окутывала каждый клочок пространства, сочилась из всех трещин и щелей мертвой земли.
   Найдя, что искал, Аривариус ускорил шаг. Вскоре он склонился и, ухватив нетленное древко, воровато оглянулся по сторонам, словно жезл был не его. До границы света оставались считанные шаги, но встречать никто не спешил. Архимаг медленно подступал к её краю, держа жезл наготове. В отсутствие Зла он не верил...
   Некоторое время он неподвижно стоял и смотрел в тёмную даль. Заваленные хламом, подступы к городу были безжизненны, как и немые руины вдали, как и всё вокруг. Может это всё вымысел? За восемь веков многое могло измениться, обратиться в прах.
   - И где тебя искать то? - Прошептал в пустоту архимаг и еще раз провел "глазами орла" по руинам. Риск тут был запредельным. Не сильно то и тянуло стать одним из проклятых, питающих остатками души печать забвения. Не дождавшись ответа, Аривариус опустил взгляд и поднял стопу... Тот же мерзкий хруст, тот же безжизненных холод. Вернув ногу обратно, он осмотрел её, даже ощупал. Ничего.
   - Ну ладно. - Выдохнул архимаг, собираясь с духом, и сжал жезл покрепче. Хлопок...
   Пространство разорвалось за спиной, разметав во все стороны острую гальку. В лицо ударил звездопад, всё вокруг окутала тьма, а полнейшая тишина зазвенела в ушах. Через миг он уже упирался в стену, осыпаемый тучами пыли. Повезло, что кладка не раскололась от удара и не похоронила его под собой. Он был в городе...
   Только дурак воспользовался бы магическим светом. От "кошачьего взора" всё предстало в серых тонах, позволяя хоть что-то увидеть. Пускать в перед бесплотный дух он не решился, было бы слишком безрассудно. Настороженный взгляд исподлобья, покрытая сажей, ладонь беззвучно плывет по стене, под осторожно переставляемые ноги, падают темные рассыпчатые струйки, пачкая хламиду и вздымаясь клубками с земли. От каждого хруста из-под ступней невольно морщится лицо, а десницы норовят уползти на затылок в поисках близкой угрозы. Но в ответ лишь тишина. Полнейшая неестественная тишина...
   Сколько времени он брел? Трудный вопрос. Здесь его как будто не существовало. Оно здесь потеряло всякий смысл... Внезапно, рука ухватилась за острый обломанный край. Осторожно выглянув из-за стены, он увидел сам город. Вид был одновременно и ужасным, и чарующим... Неописуемым. Деревянные постройки, ограды и укрепления рассыпались в прах, и лишь каменные остовы развалин торчали, как гнилые зубы, то приземистыми кучами, то колотыми пиками, взрезающими черные тучи враждебного неба. Вот уже восемь веков, как оно не пропускает лучи небесного светила. С тех пор, как проклятые из Шаворна наложили Печать Забвения. В те времена маги обладали куда большими силой и знаниями, не то, что их наследники, до которых сквозь века донеслись лишь жалкие обрывки, отголоски древней магии. И войн тогда не было, и людям всего хватало... Что же случилось?
   "Уже близко", внезапно раздалось в голове архимага.
   - Веди меня. - Прошептал он в ответ, осторожно подтянулся и переступил черту Вигиса.
   Шаг за шагом, аккуратно переставляя стопы, Аривариус все дальше углублялся в город, огибая беспорядочные преграды из осколков и пепла, держась подальше от зияющих провалами остатков сооружений, накренившихся и просевших в грунт. Непроглядный мрак немногих сохранившихся подвалов, похожих скорее на норы, настораживал до предела. Заглушить вопящее чутье было невозможно. А оно кричало, что там кто-то есть...
   "Я здесь", внезапно возвестил голос, чуть не заставив архимага заорать и начать крушить все вокруг.
   Уперев ладони в колени, Аривариус глубоко задышал, стараясь делать это как можно тише. Бешено колотящееся сердце готово было вырваться из груди, холодный пот заливал глаза, вновь пропитывал, прилипшие к лицу, волосы. Поправив их трясущимися пальцами, архимаг несчетный раз осмотрелся и застыл, как вкопанный. Левее, в паре десятков шагов, зиял черным провалом входа почти нетронутый храм. Часть крыши канула внутрь, одна из стен треснула, расколов корявым лучом проемы высоких окон, но по здешним меркам это было похоже на чудо.
   - В храме? - Быстро сглотнув, тихо спросил Аривариус.
   "Алтарь", лишь ответил голос и надолго затих, оставив попутчика в зловещей тишине.
   Развязка была уже близко и это пугало всё больше. Он знал, что идет в западню. Знал, но выбора не было...
   Добравшись до храма, он быстро "запечатал" вход и уже чуть уверенней огляделся. Кто бы не прятался в глубинах строения, он с ним справится. Внутри всё было выжжено дочерна, словно нутро огромной печи. Те, кто пытался здесь обороняться, умерли не самой приятной смертью. Вскоре он наткнулся на одного из них. Тело сохранило свои очертания, хоть и покрылось слоем потрескавшейся золы. На добротно искаженном лице застыл страх и желание жить. Это был мужчина. Он будто бы пытался бежать, но упал и остался лежать, навеки приваренный к полу. Аривариус легонько пнул труп ногой, и силуэт на полу стал медленно рассыпаться, превращаясь в бесформенные горки горького пепла.
   "Скорее", напомнил о себе голос, заставив архимага отвлечься от лицезрения печальной картины.
   Гость еще стоял некоторое время, отрешенно разглядывая путь к алтарю, усеянный десятками выжженных тел. Медленно проходя между ними, он будто бы видел пред очами картину, видел миг краха, воочию лицезрел их страшную смерть. У подножия алтаря их было двое. Первый - воин, сжимающий остаток меча. Сидя на ступени, он привалился спиной к вытесанной плите и спокойно ожидал свою смерть, без боязни, без сожаления, со смиренным невозмутимым лицом. Вторая - девушка. Она до сей поры стоит на коленях, покоя голову и руки на бесчувственной плите. Повернутое набок, личико с печатью надежды, полные страха большие глаза. Боги были глухи к её мольбам...
   Кроме пыли и тлена на плите покоился он.
   "Быстрее", голос стал ближе. Не было сомнения. Он исходил из него.
   Поблескивающий антрацитовый камень в золотой оправе. Заключенная в нём душа, и стала причиной всех зол. Пришло время её уничтожить.
   Занеся жезл над головой, Аривариус без промедления исторгнул заклятие. Алтарь вспыхнул ослепительным светом и тут же погас. Когда архимаг отвел руку от прищуренных глаз, его нутро покрылось льдом.
   - Нет... - Испуганно выдохнул он и приставил оружие к камню. Плита оглушительно лопнула, вдавленная могучими чарами. Один её край с грохотом канул на пол, и воздух вокруг потемнел от взметнувшейся пыли. Амулет, как и прежде, был невредим.
   Это невозможно! Он сам занимался таким! Он заточал чужие души! Он пил их мощь! Расходовал их силы! И убил их всех! Всех!
   "Поздно", прозвучал в голове архимага печальный шепот, да и сам Аривариус это уже понимал. Хлопки стремительно приближались. Он бы поклялся, что это крылья... Внезапно кто-то схватил его за руку и потянул к себе. Рука принадлежала покойной девушке, которая уже успела привстать, отряхнув с себя часть золы, скрывавшей обезображенное разложение. Её рот раскрылся, обнажив черные осколки зубов, а расширенные глаза остались незрячи, как у слепца. Дико заорав, Аривариус рванулся изо всех сил, оставив в руке не усопшей кусок рукава. Потеряв равновесие, он ударил вслепую и упал на тело воина, успев узреть лишь ошметки, взметнувшиеся к потолку. Рука мертвеца вцепилась в грудь, не давая подняться, пытаясь её разорвать. Архимаг чудом успел ухватиться за истлевшую кисть, и острый осколок меча уперся в щеку, выпуская алую кровь. Тварь грызла его голову, пытаясь добраться до черепа, сквозь слой густых волос, а вокруг поднимались проклятые, рычали, скреблись о пол и неумолимо надвигались. Зарычав, как они, Аривариус высвободил всю свою мощь. Его тело покрылось разрядами и с треском извергло их во все стороны, озарив злосчастный склеп синими змеями молний. Все закончилось в один миг... Выпустив из ладоней остаток руки, архимаг устало перекатился и, поднявшись на ноги, осмотрелся. То, что осталось от врагов быстро занялось ярким пламенем, но из окон вываливались новые, а в проеме виднелась толпа, которая пыталась проскрестись внутрь, благо чары держались. И это конец...
   "Возьми амулет! Скорее!", разразился крик в голове.
   - А смысл? - Хмыкнув, спросил архимаг и, печально улыбнувшись, повернулся к врагам, готовясь к последнему бою. - Мне даже Боги не в силах помочь...
   "Он здесь", поблекшие затухающие слова были наполнены безнадежностью.
   Заслышав близкий хлопок в вышине и визг неведомой твари, Аривариус все же решился. Сейчас он был подобен обычному смертному, изо всех сил цепляющемуся за жизнь. А умирать не хотелось...
   Сорвав с плиты амулет, архимаг тут же прыгнул в пространство, чудом не угодив под обрушившийся свод. Оттолкнувшись от стены, он тут же развернулся и узрел...ЭТО! Уродливая тварь размером с повозку елозила брюхом по полу, переставляя лапищи с огромными кривыми когтями, легко входящими в камень. Две безобразные рогатые головы без шей скалились волчьими пастями, а гигантские непроглядно черные крылья с легкостью сметали колонны. Можно было бы попытаться...
   "Беги!", прогремел голос, но архимаг уже все осознал. Вынырнув из стены храма, он тут же разметал столпившуюся нежить и прыгнул в пространство за миг, как рухнуло здание. Перестаравшись от волнения, он налетел на часть покосившейся стены, рассадив лоб и выбив дыхание из груди. Кладка накренилась и рухнула в недра подвала, увлекая его за собой. Свет померк. Кто-то хватал его за ноги, тянул на себя, грыз ступни...
   - Нет!!! - Рявкнул очнувшийся Аривариус, пытаясь отбиться от десятков рук. - Не-е-е-ет!!!
   Подвал наполнился карканьем, разбавившим вой и рычание. Наружу рванулись десятки черных птиц, но не все они успели вылететь, пойманные и разорванные ходячими мертвецами. Стая устремилась к черте Вигиса, но долететь ей, было не суждено. Волна черного пламени мигом поглотила её и обратила в прах. Разметав оседающий пепел, чудовище рухнуло наземь, сотрясши твердь и преградив проход. Внезапно, из подвала прорвалась одна из птиц и, пав на кучу пыли, обратилась в чародея. Бой был неизбежен...
   Разражающийся гомон стремительно заполнял всё вокруг. Они лезли отовсюду. Проклятые заполняли улицы, покидали руины, выползали из-под земли. Их были тысячи.
  Аривариус ждал. Ждал, пока насытится силой. Этот амулет воистину могущественен и мощь его кажется безграничной...
   Волна черного пламени резко прянула вбок, отраженная архимагом, и растворила десятки мертвецов, подступивших поближе. Запущенная в ответ, яркая молния пробила облако мрака, которое через миг уже вновь приняло очертания. Демон с визгом взмыл вверх и тут же молниеносно прянул в сторону, уходя от последующих разрядов. Он уже падал вниз, норовя размазать Аривариуса по земле, но напоролся на мощную струю огня и отпрянул. Взмахнув гигантскими крыльями, чудовище описало полукруг и с визгом пало на врага. И в этот раз ему никто не помешал...
   Он бежал наощупь сквозь мглу и тучи пыли. Земля дрожала и выла от безумных ударов твари, остовы зданий падали вокруг, так мешая остаться в живых. Впереди громыхнуло, обдало осколками, засыпало пеплом. Прыжок!
   Взмыв над землей, архимаг оглянулся. Демон уже догонял, озлобленный тем, что его обманули, подсунули иллюзию. Все длилось пару мгновений. Он уже падал вниз, рискуя разбиться о, заваленный обломками, пригород. Врата отсюда смотрелись просто...прекрасно. Аривариус почувствовал дыхание смерти за спиной, но спокойно закрыл глаза и сосредоточился. Он знал, что успеет...
   Вынырнув из пространства, весь черный от пепла в изорванном тряпье беглец пересек границу света и только у самих Врат позволил себе остановиться. Оглянувшись, он увидел лишь слабозаметную точку, скрывшуюся за горизонтом, а ветер донес еле слышный обиженный вой...
   "Времени совсем не осталось. Ты должен отнести меня к ней и обратить проклятие", напомнил о себе голос, когда архимаг уже твердо стоял на стене.
   - Что для этого нужно? - Спросил Аривариус и, преодолев крышу Обители, ступил на землю.
   "В башню ты не пройдешь. Тебя там ждут..."
   - За мной следили?
   "Именно. Недруги уже подготовили западню и терпеливо ждут твоего возвращения, хранители вот-вот очнутся и пустятся следом. Их не обманешь каким то "неведеньем"..."
   - Хватит читать мои мысли! - Рявкнул архимаг и остановился у входа в коридор.
   "Лишь вместе мы сильны. Только я могу тебе помочь. Только я".
   - Так что мне понадобится? - Немного погодя вопросил Аривариус, с недоверием глядя на амулет в кулаке.
   "Увидеть дочь до рассвета".
   Небо уже заметно посветлело. Думать было некогда. Пришло время решиться... От камня веяло угрозой и тайной, риск был велик, но иначе поступить он не мог. Она вела его сквозь тьму всё это время, помогала не падать, не сдаваться, рассеивала мысль о глупой смерти. Обычная человеческая любовь.
  
   5
  
   Дистаф потер пальцами уставшие, покрасневшие от недосыпания, глаза и вновь окинул взором пустую поляну. Еще один день. Завтра придет смена, и он сможет спокойно поспать в своей теплой постели, уже не будет слышать этот дикий неестественный вопль, раздражающий слух. Единственный день! И он с радостью покинет это место, напьется, как конь, крепкой браги, будет лапать молодых учениц и горланить непристойные песни в чертогах Вечного Сада, заставив смущенно молчать незримых певиц! Всего один день...
   Из леса напротив кто-то вышел, прервав мечтательные думы и заставив схватиться за меч. Незнакомец был похож на погорельца, с трудом убежавшего от стаи волков. Дистаф молча ждал. В его ладони завращался поток из пламени, быстро обращаясь в шар. Он тут же погас, когда предстала возможность разглядеть лицо. Это был не навет, не иллюзия. Дистаф вернул меч в ножны и быстро сбежал с крыльца в желании помочь, но Аривариус остановил его жестом и молча продолжил идти. Достигнув крыльца, архимаг остановился, спокойно взглянул в, полное замешательства, лицо охранника, затем одобрительно похлопал того по плечу и направился внутрь, как ни в чём не бывало.
   - Да, уж. - Еле слышно промолвил Дистаф, проводив глазами владыку Илларии. Оглянувшись, на всякий случай, по сторонам, он положил ладонь на рукоять и медленно зашел на крыльцо, не отрывая беспокойного взора от затихшего леса.
   Внутри царил полумрак. Через заколоченные ставни уже который год не проникали лучи. Посреди комнаты на дорогом резном ложе, покрытом перинами, лежала мученица. Её, скованные ремнями, конечности извивались змеями; кожу покрывали бесчисленные коросты и язвы; на некогда молодом лице уже виднелась маска смерти. Внезапно тонкое тело в очередной раз выгнулось, и дом наполнился оглушающим нечеловеческим воплем, от которого кровь стынет в жилах. За ложем у, освещенного десятками свечей, алтаря громко молилась жрица. Она стояла на коленях, воздев руки вверх, и надрывно взывала к Богам. Взывала который день. Который кварт...
   Натужно проскрипев, дверь захлопнулась, и на пороге возник силуэт. Медленно ступая по пыльному полу, прибывший направился к ложу. Некоторое время он неподвижно стоял у кровати, спокойно взирая на обезображенное лицо девушки, словно картина его забавляла, затем устало улыбнулся, прикоснулся ладонью к щеке мученицы и ласково промолвил:
   - Тише, дитя. Все уже позади. Я рядом.
   И девушка умолкла. Упав на ложе, она больше не пыталась ни вырваться, ни кричать. Она как будто спала...
   Умолкла и жрица. Её руки медленно опустились, и она осторожно обернулась, словно боялась спугнуть наваждение, словно боялась поверить в то, что Боги откликнулись на её мольбы. Но они были тут ни при чём...
   Тень позади пришедшего колыхнулась и на миг приобрела иные очертания. Узрев их, жрица раскрыла рот в беззвучном крике и, скребя ногами и ногтями по полу, забилась в угол, скованная диким ужасом. Её, оплетенные оберегами, руки судорожно чертили в воздухе защитные знаки, а уста подрагивали, не в силах собрать ни единого слова. Но пришедший не обращал на нее никакого внимания, продолжая стоять у кровати и гладить девушку по голове. Не обращал до тех пор, пока...
   - Изыди, тварь! Именами Инариона, Астры, Леверианны и Агроса заклинаю тебя! Нечестивое отродье! Семя Тьмы! Изы-ы-ыди!!!
   Заслышав крики жрицы, в избу вбежал Дистаф. Потрясая мечем, он мигом осмотрел помещение и понял в чем дело, но было уже поздно. То, что стояло у ложа, не было архимагом. Этот взгляд! Он сжимал изнутри, лишал чувств, давил волю...
   - Будь добр. - Спокойно попросил самозванец и вновь посмотрел на Эмию. Девушка оживала на глазах: язвы уже затянулись, морщины разгладились, седина, как и бледная кожа, приобрела иной цвет. Её грудь наполняло спокойное дыхание, а красивое молодое лицо вновь приобрело безмятежность.
   Дистаф не мог сопротивляться. Он был в сознании, он всё чувствовал, но не мог. Это тело ему больше не принадлежало. Шаг за шагом он медленно приближался к вопящей жрице, пытаясь хоть на миг оттянуть неизбежное. Но всё было тщетно.
   О, Боги! Как она кричала! Она молила, прикрывалась руками, захлёбывалась воем, но он продолжал рубить. Бездумно и беспощадно. Дистаф кромсал, колол, забрызгиваясь кровью. Полетели в сторону пальцы, затем рука, потом ступня. Он мог убить её одним ударом, но был во власти приказа. Вспоров женщине живот, охранник выдернул меч и узрел полные отчаяния, мутнеющие глаза. Только после четвертого удара отделилась голова. Наколов её на меч, безвольный обернулся к хозяину и замер в ожидании.
   - Ты свободен. - Не глядя на слугу, произнес самозванец и тишину на миг нарушил хруст позвонков, а затем и падение тела.
   Медленно обходя ложе, он бережно развязывал путы, а в конце наклонился над девушкой и осторожно поцеловал её в щеку. Эмия улыбнулась сквозь сон, но глаза не открыла, лишь перевернулась на бочок и сладко засопела, утопая в объятиях дрёмы. Он постоял еще немного, затем прошептал:
   - Прости. Я не могу взять тебя с собой. - И тихо ушел, оставив её одну в тихом незыблемом мраке.
  
   Он стоял на перекрёстке и смотрел на приграничный городок в паре сотен шагов. Небесное светило уже наполовину показалось из-за горизонта. Его свет немилосердно жёг, но он продолжал стоять и смотреть вдаль.
   - Признайся. - Обратился он неведомо к кому. - Ты же хотел знать правду... Ну и как она тебе?
   Никто не ответил. Никто и не должен был отвечать. По крайней мере, ему было не до этого. Аривариус, заточённый в чёрных недрах кристалла, его не слышал. Он вновь и вновь переживал воспоминания дочери. Видел, как она извивается на ложе под покровителем тайн, как крадет ключи, как листает забытые книги, улыбаясь в глуби катакомб. Видел лес, видел холм, видел мрак подземелий и тварь, что общалась с ней. Видел кровь и проклятую сделку. Видел магию заговора и жену, летящую вниз. Видел улыбку Эмии...
   Он постоял еще немного, затем поправил заплечный мешок и, накинув капюшон, неспешно зашагал в сторону городка. А свет все жёг...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"