Предисловие

В морозной солнечной Москве
В три тридцать пять, на НТВ
Вчера услышал речь народного слуги:
Не все, мол, средства хороши,
Работать надо от души.
Я, мол, весь в белом, а кругом одни враги.

Связаться всякий с нами рад,
Боготворит электорат
Меня и всех других, во всем подобных мне.
Мы славим землю, нашу мать,
Сумеем скоро власть мы взять...
(Вот уж такое не увидеть бы во сне!)

Мы благородны и чисты,
Мостим к народу мы мосты,
И наша честность во главе стоит угла...
Но что-то холодом опять
С экрана стало поддувать,
И вдруг припомнились минувшего дела.

Два за историю

В Симбирске славный мальчик жил,
С утра в гимназию ходил,
Семья большая, да приволжский городок.
Постарше - университет,
Ну а потом в один момент
Сломал судьбу ему его проклятый рок.

В один несчастный жуткий день
На жизнь легла веревки тень.
И путь в колючках, непригоден и тернист
Завял чудесный детства сад,
Погиб на виселице брат,
Такой родной, но - оголтелый террорист.

Взгляд застилает пелена,
В песок обрушилась страна,
И жгучей мести засветился огонек.
“Кровь будет в имени твоем,
Но мы пойдем другим путем!
Ты подожди, брат, но придет расплаты срок!

Убийца и его семья
Предстанут тленом для меня!
И их страданья будут памятью тебе!
Их кровь - на стенах и полу!
Тела - не в землю, а - в золу!”
Так обещал он брату в вещем полусне.

Мелькали годы за окном,
Менял он страны, стол и дом,
Нашел людей и организовал.
Вертелся брат в своем гробу,
А он усиливал борьбу.
И поднимался революционный вал!

Он под Бетховена балдел,
Людей, конечно, не жалел,
Ведь цель превыше единичного лица!
На Пресне в бой народ ходил,
А он все базис подводил
И все учил, (ну как не взять пример с отца)

Горела августом земля.
И вновь под флагом костыля
Вдруг разразилась над Европою война.
Гудел басовой нотой страх,
Земля скрипела на зубах.
И сослуживцы в отпуск ехали в гробах.

Живя за дальним рубежом,
Презрев в душе родимый дом,
Им не владел тогда квасной патриотизм.
России прочил смертный путь,
Стремясь в могилу подтолкнуть,
Чтоб загремел по миру грозный коммунизм!

И ведь, признаюсь, удалось.
Забили в гроб железный гвоздь.
И в феврале, рукой дрожащей, сам не свой,
Поняв, как в жизни он устал,
Царь отреченье подписал
И удалился из столицы на покой.

Финляндский мечется вокзал,
Ревет в экстазе шумный зал,
Уже народ к подобным митингам привык.
Грозит рукою он врагам
И, веря собственным словам,
Толкает речи, взгромоздясь на броневик!

Вильнула хвостиком судьба,
Крылом смахнула пот со лба,
Потерян шанс, хоть был он близок и красив.
Под страхом сумрачной тюрьмы,
В возможной близости сумы,
Пришлось бежать ему в Финляндию, в Разлив.

Какой жестокий был удар:
Гулял по Питеру пожар,
А он сидел, как сыч, забившись в шалаше.
Там Революция идет,
А он - в лесах, как идиот!
И что творилось в этой пламенной душе!

Особа, странная весьма,
Фортуна в лес пришла сама,
Не побоялась коммунистов и болот.
И темной ночью октября
Взошла кровавая заря,
Когда в Неву вошел Балтийский славный флот!

Как муравейник шевелясь,
Менялись собственность и власть,
По всей России прогремел переворот!
Алели флаги там и тут,
Сражался Смольный институт,
Таким насыщенным был этот смутный год.

Летела мысль куда-то в даль:
Нужна ли армия? Едва ль!
Освобожденный защитит себя народ!
Открыть границы! Деньги - прочь!
Экспроприация! И в ночь
Уже патруль на дело темное идет...

Нет офицеров и солдат.
Есть только бантик и мандат
И револьвер на толстом кожаном ремне.
Еще сознательность добавь,
Да Маркса старого прославь!
И можно жить уже в далеком светлом дне!

И вот настал желанный час,
К нему он шел, прокляв всех нас.
Внутри - костер. Да и вокруг уже горит!
Пришла к нему благая весть,
Что миг пришел! Что близко месть!
Что кровь врагов его планету обагрит!

И всех, кто в доме этом был,
Кто пел, смеялся, плакал, жил!
Согнали ночью в темный сумрачный подвал.
Навылет брызги били в пол,
Здесь каждый смерть свою нашел.
И каждый понял, что его черед настал!

Но месть не в силах погасить,
Прибить, засыпать и залить,
На волю выпущенный жертвенный огонь!
И где беда, и где вина?
Идет гражданская война.
И покатился вниз кровавый снежный ком!

И как же было не устать
Своих собратьев убивать!
Палитры мало, чтобы цвет для них найти...
Каховка, Польша и Тамбов,
Кронштадский лед и горе вдов - 
Этапы долгого жестокого пути!

Даем анализ - был порыв
И этот социальный взрыв
Умело создан, и направлен, и раздут.
Так превратился в страшный шквал
Германский тайный капитал,
Что был направлен на разрыв имперских пут!

Завет

Прошла похмельная волна.
И эта новая страна
Вдруг поняла, что ей свободы не видать!
Но драться стало не с руки:
Побили всех большевики,
Кто смел когда-то голос “против” подымать.

Но это был лишь первый шаг.
Еще остался внешний враг,
И загнивал, и был доволен он собой.
Но в синей снежной тишине
Горел тревожный свет в окне.
Пожар готовился усердно мировой!

И, как всегда, для славных дел
Он сил и денег не жалел,
Немало тайно уходило в Коминтерн.
Так мировая партий сеть 
Усердно начала корпеть,
А во главе стоял великий эсэсэр!

Горит в конце тоннеля свет.
Последний пламенный завет
В морозный день, в снегокруженье января,
Оставил он, пропав во мгле...
Сменились руки на руле.
И понеслась страна, историю творя.

Передовой шагал отряд
Сквозь пятилеток стройный ряд.
Росли заводы, поднимались города.
В самоотверженном труде
За мир мы всюду и везде!
Но смысл заветов не терялся никогда!

Народ вперед к победам шел,
Платил за парашютный шелк,
Своими жизнями оплачивал прогресс.
Росла насыщенность огня.
Гремела крепкая броня.
И за границу уплывал сибирский лес.

В гореньи Вечного огня
Держава крепла день со дня,
Как это странным не казалось бы извне.
Турксиб, Магнитка, Беломор...
Сумел создать тифлисский вор!
И, побеждая, оставался на коне.

Он оказался всех мудрей,
Хотя - грузин, а не еврей.
И не любил Он речи длинные вести.
Но заливал ночами свет
Его рабочий кабинет.
Он обещал! Завет Он должен соблюсти!

Он тоже жизней не жалел
Во славу пролетарских дел,
И тоже комплексами, вроде, не страдал.
Руководитель и солдат
Сгорал за цель и результат
И в вечном хаосе безмолвно исчезал.

Прославив мир, свободный труд,
Освобождение от пут,
Политбюро зажало всех в стальной кулак.
Активность подняли втройне.
И к новой мировой войне,
И к Революции повел багряный стяг!

И понеслись опять слова,
Что наша власть всегда права,
Что справедлива наша грозная рука.
И войны правильны всегда,
Ведут которые когда
Непобедимые бойцы РККА!

Но шанс дается только раз.
И в этот страшный летний час
Мечты обрушились с вершин куда-то вниз.
Ударил первым подлый враг.
Не ждал никто, что будет так.
И Он лишь понял, что накрылся коммунизм!

Отдельной темою - война.
Ну, здесь всем было не до сна!
Четыре года всем неясен был ответ...
Заветный день весной настал,
Но Он успехом не считал
Такой ценою завоеванных побед!

Его предтеча-каннибал
Потери вовсе не считал.
Хотел он мести, получил и умер сам.
Но чтобы СТОЛЬКО погубить 
И даже цели не достичь...
Лишь грустный дым опять струится по усам...

А как готовился пожар!
Последний яростный удар!
Да вот не сбылся агрессивный майский тост.
Идея съежилась в дали
Вся экономика - в пыли,
И все ресурсы были пущены под хвост!

Стоят в руинах города,
К закату катится звезда,
Еще не раз помянут матерно войну...
Он понял четко, как всегда:
Мечте не сбыться никогда!
Идеи кончились - пора спасать страну!

Ценой невероятных сил,
Когда весь белый свет не мил,
Заставил Он державу снова зацвести.
Но неисполненный завет
Испортил жизнь последних лет,
Не смог Он дело до победы довести!

Ревут турбины в небесах,
Пора забыть о мирных снах.
Неужто мало, что уже пришлось испить?
Пришли иные времена,
Взвилась до космоса цена,
За миг удачи, что пришлось бы заплатить.

На берегах чужой земли
Ночные тени залегли,
Сиял тропический безоблачный закат.
Все ближе мощь ударных сил,
Авианосцев, субмарин,
Все ближе страшный термоядерный распад.

Стояли, уперев стволы,
По обе стороны стены.
И пламя флага снова билось в вышине.
Еще немного и, как знать, 
Кузьма б увидел свою мать,
И мир растаял в очищающем огне.

Ума хватило позвонить
И обо всем поговорить,
И задержался на пороге этот свет.
Извещено Политбюро,
Что снова выпало “зеро”,
И не исполнили мы ленинский завет.

И оставалось лишь одно:
В газетах, радио, кино
О всем прошедшем, говоря, упрямо лгать.
“На нас обрушились враги,
А мы такие дураки,
Что не сумели им ответить и прогнать ”

Не смея высказать всего,
Они хотели одного:
Дожить до пенсии и удалиться в тень.
Пошел копиться капитал,
Загнулся ветхий идеал,
И спрятан день был откровенно за плетень.

Не нашим веком рождено 
Рациональное зерно:
Народ не должен просочиться за вуаль!
Закрыв незримой сетью мозг,
Он должен видеть яркий лоск
И завороженно глядеть куда-то в даль.

Бороться должен и страдать,
Немного есть, немного спать,
Необходимость свою должен ощущать.
В душе таиться должен мрак,
Снаружи - козни строить враг,
И по команде должен драться и прощать.

На факт накладывалась ложь,
В архив не каждый будет вхож,
А там подписка и цензурные ножи.
Так, для спокойствия страны,
О предыстории войны
Росли Монбланы полуправды, полулжи!

Но дураков уже, поверь!
Не так-то много. И теперь
Меж строк любой уже сумеет прочитать!
Сквозь мемуарный длинный ряд,
Что пишет маршал и солдат,
Узоры правды начинают проступать!

Советской логикой, увы,
Не проявляются следы
Событий, схем и стратегических задач.
Как ждали бешеных гостей
Без мин, окопов, крепостей?
И в чем причина наших первых неудач?

Как потеряли у границ
Мы сотни краснозвездных птиц?
Армады танков как горели по полям?
И кто велел им не стрелять
И действий не предпринимать?
Что обратило все идеи в грязный хлам?

Довольно раны бередить
О миролюбии твердить.
У нас была тогда возможность победить!
Не нужно больше говорить.
Давайте лучше просто жить!
И постараемся смириться и простить!

Вот так в костяшках домино,
Отняв единое звено,
Мы рушим замки до поверхности стола.
Исчезли правда и война,
Детали, факты, имена,
И весь Союз распался брызгами до тла!

Нас будут долго убеждать,
И экономикой пугать...
Но революции рождаются в мозгах!
Раздутой ложью о войне
Мы были преданы вдвойне.
И рухнул колосс на ГлавПУРовских ногах.

А экономика, поверь,
Не обойдется без потерь
В стране, где жили только классовой борьбой!
Вот так сквозь долгие года 
Для нас аукнулась война.
Вот так пожар сказался этот мировой!

Не надо пудрить мозги!

Теперь осталась лишь одна
Супердержавная страна
И указует всем! Грозит, надув губу!
Листы истлели старых карт,
Но правит бал двойной стандарт.
И что изменит нашу странную судьбу?

Арабский огненный налет
И дни и ночи напролет
Не лень мусолить, суесловить, обсуждать.
Плывут лениво облака,
И небо мирное пока,
Но “демократии” конец уже видать!

В Афгане, не жалея сил,
Лелеял, холил и растил
Их благородный и свободный дядя Сэм
Но вот какая штука - жизнь,
Платил не только он один
И сорвались бандиты из надежных схем.

Вообще-то можно их понять
И, даже, где-то оправдать.
Им столько лет не удавалось проломить
Периферийный взгляд и быт,
Устоев родовых гранит.
Что остается? Только кровь врага пролить!

Мухаммед в битву их ведет,
Хвалу достойным воздает,
Шахида взгляд проник за райские врата...
Весь мир - лишь средство, а не цель.
Сужает оптики прицел
Обзор. И взрывы наполняют города...

И вот встают за рядом ряд
На планах страны все подряд.
“Ведь угрожают! Ну нельзя не угрожать!”
И саттелитам всем своим
Идти вперед в огонь и дым
Призыв летит. Пришло, мол время воевать!

Спецслужбы снова крепко бдят,
Дела готовят и следят,
И так заботливо Большой взирает Брат...
Видеокамер полный лес,
Твой телефон и Джи Пи Эс.
Таким процессам папа Мюллер был бы рад

Но если где-то кое-где
Страна противится судьбе
И защищает чистоту святых границ.
О “демократии” опять 
Начнут молитвы распевать
Под маскхалатами святых и райских птиц

Опять на задницу проблем
Себе разыщет дядя Сэм
Опять зеленый дождь “зеленку” окропит.
И снова в кровяной росе
Измажет нос ОБСЕ,
И снова пресса оголтело завопит!

Бандит и в Африке - бандит!
Никто не переубедит,
Как ни срывайся на политкорректный визг!
Терминологию смени,
“Борцом” бандита назови,
Но вор - есть вор. И террорист - есть террорист!

Опять костяшки домино
Ложатся на морское дно.
Разрушен замок на лазурном берегу!
Как изменился б классно мир
Без этой лжи, без этих игр,
Но изменить его, увы, я не могу!

Финал

Таких вот сумрачных идей 
Я навалил Вам без затей.
Но я не первый. Пальма мне и не дана!
Я лишь немного промычал,
О чем конечно бы смолчал,
Когда б не спорные работы Резуна...

Пора давно уже понять:
На Резуна нам наплевать!
Но “В. Суворов” представляет интерес.
За то, что высказать сумел,
О чем бы думать не посмел!
За жгучесть тем и исторический ликбез!

Уйдя в писательский отрыв,
Он породил могучий взрыв
Вопросов, споров, обсуждений и атак.
Но с тайной интересней жить,
Чем просто спать и водку пить.
И, хорошо бы, чтобы вечно было так!


21 - 24.12.2002