Все доброе выстоит в мире
(Г. Подэльский - С. Ботвинников)
(плавно, не спеша)
Все доброе выстоит в мире:
Сгоревшие трижды сады,
И сказки, и синие шири,
И вечная песня воды,
И звезды, дрожащие зыбко,
И дальних селений огни,
И ясного утра улыбка --
Вовек не погаснут они.
Не стих еще грохот орудий
И ночи ползут тяжело,
Но все-таки выстоят люди,
Не кончатся свет и тепло.
И будет на нашей планете
Все больше счастливых людей
И вечно останутся дети
И книги для этих детей.
Спят мальчишки
(Г. Подэльский - Л. Татаренко)
Спят мальчишки в сиянии звезд.
Им семнадцать, навечно семнадцать.
Им не встать из-под белых берез,
Из-под алых рябин не подняться.
Своей юности не пожалев
Ради наших счастливых рассветов,
Под березы легли,
не успев получить
Комсомольских билетов.
Шли мальчишки в шинелях до пят
На врага, под огонь бронебойный.
Не забудьте же этих ребят,
Будьте этих мальчишек достойны.
Своей юности не пожалев
Ради наших счастливых рассветов,
Под березы легли,
не успев получить
Комсомольских билетов.
Спят мальчишки под сенью берез,
Навсегда твердо сомкнуты губы.
Не видать им ни солнца, ни звезд...
Тише пойте армейские трубы!
Своей юности не пожалев
Ради наших счастливых рассветов,
Под березы легли,
не успев получить
Комсомольских билетов.
Журавленок (1965 г.)
Ушло тепло с полей
И стаю журавлей
Ведет вожак в заморский край далекий.
Летит печально клин
И весел лишь один,
Один какой-то журавленок несмышленный.
Он рвется в облака,
Торопит вожака,
Но говорит ему вожак сурово:
"Хоть та земля теплей,
Но Родина милей,
Милей, запомни, журавленок, это слово.
Запомни шум берез
И тот крутой откос,
Где мать тебя увидела летящим.
Запомни навсегда,
Иначе никогда,
Дружок, не станешь журавлем ты настоящим."
У нас лежат снега,
У нас гудит пурга
И голосов совсем не слышно птичьих.
А где-то там, вдали
Курлычат журавли --
Они о Родине заснеженной курлычат.
Доброта
К. Молчанов - Э. Асадов)
Если друг твой в словесном споре
мог обиду тебе нанести --
Это горько, но это не горе,
ты потом его, все же, прости.
В жизни всякое может случиться,
и коль дружба у вас крепка,
Из-за глупого пустяка
ты не дай ей зазря разбиться.
Если ты с любимою в ссоре,
а тоска по ней горяча --
Это тоже еще не горе,
не спеши, не руби с плеча.
Пусть не ты явился причиной
той размолвки и резких слов,
Стань над ссорою, будь мужчиной,
это, все же, твоя любовь...
И чтоб после себя не корить,
в том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете жить,
злого в мире и так довольно.
Но в одном лишь не уступай,
на разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
никому - ни любимой, ни другу.
В жизни всякое может случиться
и коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка
ты не должен ей дать разбиться.
Кто назвал тебя Черным, море?
(Г. Подэльский - Л. Татаренко)
Кто назвал тебя Черным,
Ты мне, море, ответь?
Капитан ли отважный,
в справедливом бою,
когда, судна не сдавший,
шел в пучину твою?
Иль настигнутый штормом
беспокойный рыбак
на шаланде дырявой,
погруженный во мрак?
Или боцман бывалый?
Иль бесстрашный матрос,
что свою бескозырку,
словно знамя, пронес?
Кто назвал тебя Черным,
Ты мне, море, ответь?
Кем же был этот смелый
безымянный герой,
чья душа пламенеет
над волной штормовой?
Чья душа пламенеет
над волной штормовой...
П.С. -- Удивительно, как изменилось время и подобный песенный настрой улетучился...
.
Цвел на лесной поляне
туманный бересклет...
В разведку шел парнишка
четырнадцати лет.
Чтоб командир отряда
не вышел наугад,
Везде в фашистских точках
он сосчитал солдат.
Взял он в дорогу храбрость
и месть он взял с собой,
Тропою партизанской
он шел в неравный бой.
Он шел дорогой славной,
не знал пути назад.
В тиши лесной поляны
парнишку ждал отряд.
Встает над белой рощей
малиновый рассвет...
В бою погиб парнишка
четырнадцати лет.
Ой туманы мои растуманы...
Музыка: В. Захаров Слова: М. Исаковский
Ой, туманы мои, растуманы!
Ой, родные леса и луга!
Уходили в поход партизаны,
Уходили в поход на врага.
На прощанье сказали герои:
"Ожидайте хороших вестей!"
И по старой Смоленской дороге
Повстречали незваных гостей.
Повстречали, огнем угощали,
Навсегда уложили в лесу
За великие наши печали,
За горючую нашу слезу.
С той поры да по всей по округе
Потеряли злодеи покой.
День и ночь партизанские вьюги
Над разбойной гудят головой.
Не уйдет чужеземец незваный,
Своего не увидит жилья!
Он, туманы мои, растуманы!
Ой, родная сторонка моя!
1943
У деревни Крюково.
Шел в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их
в живых
осталось только семеро,
молодых солдат.
Лейтенант израненный прохрипел: "Вперед!"
У деревни Крюково погибает взвод.
Но штыки горячие бьют не наугад.
Их
в живых
осталось только семеро,
молодых солдат.
Будут плакать матери ночи напролет.
У деревни Крюково погибает взвод.
Не сдадут позиции, не уйдут назад.
Их
в живых
осталось только семеро,
молодых солдат.
Отпылал пожарами тот далекий год.
У деревни Крюково шел стрелковый взвод.
Отдавая почести, замерев, стоят
в карауле
у холма печального
семеро солдат.
Так судьбой назначено, чтобы в эти дни
у деревни Крюково встретились они.
Где погиб со славою тот бессмертный взвод,
там шумит,
шумит сосна высокая,
птица гнезда вьёт.
Песня о дружбе
Мальчишеское братство неразменно
на тысячу житейских мелочей.
И всякое бывает,
но дружба неизменно
становится с годами горячей.
Уходит бригантина от причала.
Мои друзья пришли на торжество
И над водой, как песня, прозвучало:
"Один за всех и все за одного!"
Погрузим в теплоход попутный ветер
и наш непобедимый интерес
по какрте и без карты
найти на белом свете
хоть несколько неназванных чудес.
Уходит бригантина от причала.
Мои друзья пришли на торжество
И над водой, как песня, прозвучало:
"Один за всех и все за одного!"
Оставим при пиратах запятые,
мальчишество свое переживем.
И, что бы ни случилось,
на свадьбы золотые
друг друга, будет время, позовем.
Уходит бригантина от причала.
Мои друзья пришли на торжество
И над водой, как песня, прозвучало:
"Один за всех и все за одного!"
Мерси.
Детство моё промчалось -- и нет
по мостовым,
в школьном мелу.
Детство моё не жалело монет
нищему на углу.
Странная доля, не по годам --
кланяйся и проси:
"Бросьте монетку, месье и мадам,
я подниму. Мерси."
Свадебный вечер, в назначенный час
в церковь с Люсьен
шел я пешком,
шаг замедляя, как в детстве не раз,
рядом со стариком.
"Все тебе, нищий, все я отдам,
кроме моей Люси." --
"Бросьте монетку, месье и мадам,
я подниму. Мерси."
...
Счастье не вечно, Люсьен ушла,
нищий теперь
поет в раю.
Вместо него, у того же угла
сам я теперь стою.
Кланяюсь дамам и господам,
вышедшим из такси:
"Бросьте монетку, месье и мадам,
я подниму.
Мерси."
.
И снова несколько песен из репертуара Георга Отса.
Песни русского сердца
Есть в России березоньки белые,
Кедры, забывшие сколько им лет,
Горы, от вечных ветров поседелые,
Реки, которым названия нет.
Есть соловьиные песни бессвязные,
Зори полей и огни городов.
Есть у России сердца безотказные,
Мудрые руки ее мастеров.
Солнышко глянет иль вьюга завьюжится,
Слушай просторы и вольно дыши.
Есть у России солдатское мужество,
Вечный огонь материнской души.
Старинная мелодия
С весенними синими ветрами,
С лиловой прозрачною дымкою
Пришла она в город, наверное,
И в сердце вошла невидимкою.
А может, безмолвною полночью
Влилась она в улицы длинные,
Влилась и весь город наполнила
Мелодия эта старинная.
Поётся в ней о солнце в небе ясном,
О шелесте березы под окном,
О том, что мир огромен и прекрасен,
Но всех милее наш родимый дом.
Над крышами и над дорогами,
Над первою зеленью нежною
Плывёт она ласковым облаком
И сердце волнует по-прежнему.
ВСЕГДА МОЛОДОЮ И ЧИСТОЮ
ОСТАНЕТСЯ МУЗЫКА ДАВНЯЯ
И кто-то, прощаясь на пристани,
Возьмёт её в плаванье дальнее.
Поётся в ней о солнце в небе ясном,
О шелесте березы под окном,
О том, что мир огромен и прекрасен,
Но всех милее наш родимый дом.
Старый журавль
Свежий ветер нахлынул,
а журавль молодой
улетел на чужбину,
не вернулся домой.
Годы мчались и мчались
и в немилом краю
горько старость подкралась
к журавлю, к журавлю.
И приснились однажды
дорогие до слез
милой родины пашни,
стаи белых берез.
И чужие решил он
бросить реки-поля,
но тяжелые крылья
подвели журавля.
Ой, к березам родимым
он не сможет слетать.
Знать, в краю нелюбимом
суждено умирать.
И кричит он предсмертно
в отдаленном краю...
Лишь молчанье ответом
журавлю, журавлю.
И кричит он предсмертно
в отдаленном краю...
...
Лишь молчанье ответом
журавлю, журавлю.