Мистер Мэнтис снимает шляпу каждый раз, когда мимо проходит дама.
Дама улыбается, но Мистер Мэнтис в шляпе безучастно проходит мимо. Мистер Мэнтис не любит общества дам, с ними неловко и не о чем говорить. А если найдется одна какая-нибудь доступная тема, так и та окажется неловкой.Исключением можно было бы считать миссис Мэнтис, с которой он сопряжен в браке уже 22 года. Сопряжение сие считается им насмешливой случайностью, в то время как миссис Мэнтис упрямо считает это своей заслугой. Каждый вечер, когда их виллу посещают гости, миссис Мэнтис рассказывает, как "смотались две нити их судеб в один клубок, из которого связаны были позднее их дети". Мистер Мэнтис выливает из стакана разбавленный скотч, и наливает чистый.
Общество мужчин так же тяготит его, как смущает дамское. С мужчинами у него не возникает препон в тематике разговоров, как и скованности в общении. Но все мужские разговоры кажутся ему по-стариковски однообразными. Мужчины в обществе мистера Мэнтиса высказываются смело, спорят страстно, и так же безудержно веселятся одержав победу в каком-нибудь таком споре. Но споры их и разговоры эти, повторяются каждый раз с упорством школьного выскочки, что выучил только один урок, и теперь примеряет свое знание во всем, что слышится ему вопросом.
Мистер Мэнтис ни на что бы не променял свой круг общения, полагая, что скука повсюду в порядке вещей. Как в порядке вещей - засыпать каждый вечер в обнимку с человеком, который тебе безразличен; как дарить игрушки этим нервным, шумным и вечно чумазым существам - его детям; как принимать пищу, приходить на службу и платить налоги.
Ну, разве что иной раз проснуться в полуденном саду от того, что собака ласково лижет ему нос, стряхнуть с себя дрёму и поиграть с ней.
+
Мистер Мэнтис играет с детьми. С мальчиком они играют в войну, с девочкой - в куклы. Когда миссис Мэнтис не занята вязанием, ему достается сын, и они играют в войнушку маленькими деревянными солдатиками. Солдатики эти стали чем-то вроде семейной реликвии, их саморучно выстругал еще дед, когда участвовал в походе восемнадцатого года. Дед был ротным поваром и не хотел воевать. В перерывах между приготовлением солдатского ужина, он изготовлял свою маленькую армию, которая участвовала в боях вместе с ним. Но никогда не воевала.
Сын играет маленьким гвардейцем. Гвардеец получает ранение и навзничь падает на поле битвы. Мистер Мэнтис удивлен, ни один из его солдат еще не стрелял:
- Что случилось с твоим солдатом, Андрей?
- Он ранен, отец. Ранение смертельно, - грустно отвечает сын.
- Он не может быть ранен, никто не стрелял. Мы только выдвигаемся, - всерьез недоумевает мистер Мэнтис.
- Это ранение в сердце, отец, прямое попадание. Обычное дело.
- Так не бывает, Андрей, откуда ты взял эту чушь? - в голосе разрастается раздражение, прикрываемое усталостью.
- Так бывает, я видел это в синематографе, - мальчик удивленно поднимает на него глаза.
Мистер Мэнтис вспоминает, что его сын был рожден в ХХ столетии, мальчик продолжит игру один. Мистер Мэнтис выходит в сад.
+
Мистер Мэнтис стареет. Он чувствует как старость, шаркая босыми ногами, подходит к нему со спины и гладит его по волосам. Те волосы, что не выпадают, начинают седеть. Мистер Мэнтис смотрит на свою жену, сидящую в кресле напротив и что-то долго рассказывающую мистеру Бамблби. Она тоже стареет. Миссис Мэнтис смеется, она некрасива, но он никогда не бросит ее. Он знал это всегда, с тех самых пор, как он впервые увидел ее, ее некрасоту, и почувствовал свою ответственность за нее.
То был вечер, когда она так же много смеялась, молодая и спелая, как яблоко в сентябре. И всем она нравилась, и все кружились вокруг нее, все пытались принять в ней участие. Но он один был в стороне и наблюдал за той особенно знакомой ему некрасотой ее, которая ранила бы ее, и отпугнула бы всех других, если бы она сама о ней могла прознать. В тот вечер она сама подошла к нему, когда он стоял, полный решимости, секунду назад одолевшей его и водружавшей в этот момент свое знамя на вершине покоренной горы его самолюбия.
Миссис Мэнтис смотрит ему в глаза. Мистер Мэнтис допивает свой скотч и уходит в кабинет.
В кабинете он наливает себе новый бокал, и принимается за книгу, недавно подаренную ему его кузиной, леди Бёрд.
Он читает эту книгу уже давно, каждый раз начиная заново, и каждый раз не дочитывает. Негодование закипает в нем, он отбрасывает ее прочь и закуривает папиросу. Эта немыслимая чушь, недостойная порядочного писателя, не умещается у него в голове. Как странно, что леди Берд, с ее изысканным вкусом и тонким нюхом на всё прекрасное, советует ему такие книги. Разве нормальный человек позволит писать про себя небылицы, в которых он превращается в жука? И какой нормальный человек станет писать такие небылицы? И кто станет такое читать?
Мистер Мэнтис сидит, курит и возмущается вслух сам с собой. Так происходит каждый вечер. Никто не знает, чем он занят в кабинете по вечерам. Устав возмущаться, он засыпает там же на кушетке. Реже поднимается в спальню, где шаря в темноте в поисках кровати, стараясь не разбудить спящей жены, всегда будит ее. Миссис Мэнтис только сонно ворчит на него, но не злится. Мистер Мэнтис засыпает под ворчание жены и ему снится, как он идет по лесу, и листва шелестит ему навстречу.