Аннотация: Конкурсный вариант рассказа. Будет подвергнут редакции
"Увяли за ночь все цветы в моем саду.
Нет больше нежной алой розы,
И белой лилии тончайший аромат
Не пожалели страшные морозы.
А хризантемы яркий желтый шар
Пропал, как солнце в час заката.
Подернут белым инеем мой сад,
Пестревший красками когда-то..."
Марвин поморщился и, натянув рубаху, выглянул окно. Так и есть, менестрель надрывался посреди площади, усиленно стараясь перекричать шум ярмарки. Если так пойдет и дальше, он собственноручно придушит одного из этих горлопанов. И что они только в этой дурацкой песенке нашли! Вот уже с десяток дней орут ее на каждом углу. Вот и допелись, вот и доорались...
Сегодня его самого, главу городской стражи Марвина Фриоля, еще до света разбудил перепуганный старшина караула. Только открыв глаза и увидев перекошенную физиономию обычно спокойного и даже несколько флегматичного подчиненного, Марвин решил, что тот переиграл с испугом, стараясь избежать начальственного гнева за прерванный сон. Но услышав новости, решил, что эмоциями этого парня высшие силы все же обделили. Произошедшее не лезло ни в какие рамки! Убита графиня Монклер! Первая красавица двора задушена в собственной постели. На груди убитой преступник оставил красную розу.
Расспросив стражника поподробнее, Марвин узнал, что обнаружил графиню ее супруг, возвратившись с приема у герцога. Вечернее совещание малым приближенным составом плавно перешло в ночную попойку, с которой граф вернулся уже за полночь в полнейшем расстройстве разума и сил. Лишь труп жены в супружеской постели заставил позднего гуляку несколько протрезветь. Его разума даже хватило на то, чтобы послать за своим управляющим, а тот уже отправил гонца к начальнику стражи и к самому герцогу.
- Итак, Эллод, что мы имеем? - бросил через плечо Марвин, прыгая на левой ноге и натягивая правую штанину. И не дожидаясь ответа, продолжил: - Кто мог желать смерти графине? Да кто угодно! Холодная, язвительная, но чертовски красивая интриганка. Крутила половиной двора, как хотела, сводя кавалеров сначала с ума, а самых преданных потом и в могилу. Уж сколько дуэлей из-за нее было назначено, сколько мужской крови и женских слез пролито, и не сосчитать. Таких, как мы с тобой, Элли, она и за людей-то не считала. Не того полета птицы!
Марвин помолчал немного, сосредоточившись на пряжках камзола. Справившись, он подхватил с крюка на стене перевязь с мечом и заговорил снова:
- Больше всех, конечно, доставалось самому графу. В тени своей жены он был попросту незаметен. А последние сплетни о связи графини с герцогом, кажется, его и вовсе доконали. Как думаешь, Эллод, мог наш тихий граф рехнуться на этой почве?
Произнося последние слова, Марвин наконец, обернулся и поднял правую руку на уровень плеча. С насеста под самым потолком на его ладонь слетел некрупный ворон. Перья птицы блестели в колеблющихся отсветах свечи и переливались всеми оттенками смоли. Ворон, склонив голову на бок, сверкнул умным угольно-черным глазом и вновь промолчал.
- Вот и я думаю, что мог, - вздохнул Марвин. - Давай-ка с ним побеседуем. Не возражаешь?
Посадив питомца на плечо, Марвин вышел из комнаты и спустился во двор. Имение графа располагалось всего в паре миль от городской стены, и Марвин предпочел бы прогуляться до него пешком, а заодно и поразмыслить. Но тут же представил, какое недоумение окружающих вызвал бы такой несолидный поступок нового главы городской стражи. А потому, вздохнув, сел на уже оседланную конюхом гнедую и отправился лично навестить свежеиспеченного вдовца.
Хотя было еще темно, город просыпался. Слышалась возня торговцев, раскладывавших свой товар на ратушной площади, навстречу прогрохотала крестьянская телега. Оружейник с лязгом и грохотом раскладывал свой товар перед лавкой. Обернувшись, Марвин проводил глазами стайку спешивших к колодцу девушек, и с новым тяжелым вздохом повернул к городским воротам.
Весна только-только робко пробивала себе дорогу. Дорожную грязь за городскими воротами за ночь прихватил мороз, лужи застыли под корками льда мутными зеркалами, и Мартин, жалея лошадь, ехал не спеша.
Граф принял его сразу же. Войдя в просторную залу, служившую хозяину кабинетом, Марвин отметил резкую бледность поднявшегося ему навстречу графа. Брое́н де Монклер был невысок и худощав, а сейчас, сгорбившийся и поникший, он казался еще меньше. Темные волосы графа были растрепанны, под глазами залегли глубокие тени. "Интересно, он и вправду так убит горем, или это все с перепою", - пронеслось в голове у Марвина.
- Здравствуйте, господин Фриоль, - голос хозяина прозвучал тихо и невыразительно. - Вы, наверное, захотите увидеть ее? Мне это тяжело, а потому не будем тянуть.
Не дожидаясь ответа, граф повернулся спиной к гостю и отдернул портьеру на противоположной от входа стене. За ней оказалась еще одна дверь, которую граф открыл ключом.
- Это моя спальня, - граф взмахнул рукой, указывая то ли на смятую постель, то ли на початую бутылку вина на тумбочке у кровати. - А там ее...
Кивком головы он указал на вторую дверь в комнате и словно в нерешительности замер на пороге. Марвин терпеливо ждал. Наконец, глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, граф толкнул незапертую дверь и первым вошел в комнату.
Эта спальня оказалась не в пример аккуратнее и просторнее, чем покои хозяина дома. Посередине комнаты высоким изголовьем к стене стояла большая кровать темного дерева. "Словно трон во дворце", - пронеслось в голове у Марвина. Впечатление портили сбитые в агонии комом простыни, разметавшиеся по подушкам и частично закрывшие лицо покойной длинные светлые волосы и предсмертная гримаса, исказившая красивое лицо. Подойдя ближе, Марвин разглядел уродливую темную полосу на шее погибшей и поднятые к горлу руки со скрюченными пальцами, тщетно пытавшимися сорвать удавку. На груди бывшей первой красавицы города лежала алая роза.
- Я ничего не трогал... Не смог, - граф как завороженный смотрел на труп жены. - Я приехал поздно... далеко за полночь. Малый совет затянулся, герцог принимал какого-то посла, мы ждали, потом ужин, прием... Вы понимаете. Я вернулся не совсем эээ... да что там! Я был пьян в стельку. Как только с коня не свалился по дороге! А приехав, сразу же и вломился к ней. Хотел поговорить, выяснить все раз и навсегда... Я уже много раз пытался, но Иса только смеялась в ответ. Вертела мной, как хотела. А я ненавидел ее за это! Ненавидел и любил... Этой ночью я, наконец, решился. Ворвался к ней и прямо с порога начал кричать, что так продолжаться больше не может, что я сам ее убью, что... В общем, много чего успел сказать, пока не заметил, что что-то не так.
Граф уронил голову на руки и замолчал. Марвину показалось, что все сказанные слова предназначались не ему, а то ли погибшей, то ли самому графу. Не желая прерывать молчания, он обошел вокруг кровати и подошел к окну. Одна из створок была прикрыта неплотно. Сквозь бледно-зеленую муть стекла Марвин не смог разглядеть, куда выходит окно, а потому, взявшись за створку, распахнул ее шире. Выглянув наружу, он увидел по-зимнему голые силуэты кустов и деревьев, схваченную утренним морозом землю и корки ледяного наста на газонах. Сообразив, что окно выходит в сад, он услышал знакомый пронзительный крик и, задрав повыше голову, увидел сидящего на верхушке ближайшего дерева Эллода. Слетев с ветки, ворон спикировал вниз, описал круг под окном и метнулся вглубь сада, к темневшей за кустами каменной изгороди.
- Графиня имела привычку открывать окно на ночь? - Марвин прикрыл створку и обернулся.
- Что? - граф встрепенулся и поднял голову. - Окно? Нет, не знаю... Может, ей стало душно, вот Иса и приоткрыла створку.
"А может, ее прикрыл тот, кто вылез в это окно. Или тот, кто хотел убедить меня в существовании этого третьего", - Марвин пристально посмотрел на графа, но промолчал. Если тот и разыгрывал роль убитого горем мужа, то делал это крайне талантливо.
Марвин еще с четверть часа пробеседовал с графом, но больше ничего толкового безутешный вдовец рассказать так и не сумел. А потому, вновь выразив свое сочувствие графу, Марвин вышел во двор.
Оглядевшись, он прикинул, что сад, раскинувшийся под окнами спальни графини, находился с другой стороны дома. Обогнув здание, Марвин прошел мимо конюшен, обошел амбар и вышел к пустому и унылом в своей весенней наготе саду.
"Увяли за ночь все цветы в моем саду.
Нет больше нежной алой розы..."
Кстати, надо будет поинтересоваться, откуда взялся живой цветок в это время года на груди убитой. Благо, возможностей его происхождения не так много. Помимо главной герцогской оранжереи в округе существует лишь две других. Выращивание овощей, а тем более цветов зимой дело дорогое и хлопотное. В городе есть только один садовник, в хозяйстве которого имеется подобное сооружение. Надо бы отправить кого-нибудь к господину Каррону поинтересоваться, какие цветы он нынче выращивает. Имелась к тому же теплица и на монастырском подворье в дне пути от города. Правда, насколько Марвин был осведомлен, цветами монахи не увлекались, предпочитая им более полезные и практичные овощи.
Не успел Марвин ступить на дорожку сада, как откуда-то сверху ему на плечо, оглушительно крича, спикировал Эллод. Птица нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и была явно взволнована. Кое-как успокоив не в меру разошедшегося питомца, Марвин принялся осматривать стену дома. Спальня графини находилась на втором этаже, стена под окном была гладкой. Залезть по ней в окно не представлялось возможным. Никаких следов мерзлая земля, конечно, не сохранила. Да и Марвин никогда не был великим следопытом. Горестно вздохнув, он в очередной раз подумал, что будучи простым солдатом он имел куда меньше проблем.
Ворон вновь сорвался с его плеча и полетел к изгороди сада. Что-то в поведении птицы показалось Марвину подозрительным, и он по садовой дорожке последовал за Эллодом. К внутренней стороне каменной ограды сада лепилась увитая сухими плетями какого-то вьющегося растения пристройка. Только взглянув на нее, Марвин понял, каким способом ночной гость мог проникнуть в дом. У стены сарайчика под небольшим навесом был свален кучей грабли нехитрый садовый инвентарь: лопата, грабли, мотыга. Имелась там и небольшая деревянная стремянка, длины которой вполне хватало как для подрезки фруктовых деревьев, так и для посещения спальни графини, минуя дверь.
Марвин поднял лестницу и приставил ее к забору. Вскарабкавшись на стену, он оттолкнул стремянку, вновь упавшую на кучу инструментов. Эллод, поджидавший хозяина наверху, тут же спикировал за стену и запрыгал по земле. Слезть со стены оказалось не так просто, как взобраться на нее. Повиснув на руках, Марвин спрыгнул и, поскользнувшись, шлепнулся назад.
Ругаясь в пол голоса и растирая ушибленное место, он поднялся и принялся рассматривать землю. Грязь и комья земли застыли прихваченные морозом, большущая лужа, на которую он приземлился, была затянута толстой коркой льда. Кое-где эта корка была проломлена, острые края ледышек торчали вверх наконечниками маленьких копий. Было похоже, что кто-то тяжелый довольно долго топтался на одном месте, ломая лед. Марвин наклонился пониже, к самой земле. Ну конечно же! Лошадь! Тут явно какое-то время простоял привязанным конь. Форма некоторых проломов во льду однозначно говорила об этом.
Эллод вновь закаркал и приземлился неподалеку от хозяина. Подойдя ближе, Марвин наконец, понял, на что указывал ему питомец. Сам бы он никогда не заметил на льду небольшое грязно-бурое пятно замерзшей крови. Как не заметил его и ночной всадник. Бедная лошадь, как видно, поранила ногу об острую ледяную коросту.
Вернувшись к главным воротам поместья вдоль наружной стены, Марвин разговорился с конюхом, который подвел его гнедую, между прочим узнав, что ни одна из графских лошадей за последнее время не повреждала ног.
Больше делать ему здесь было нечего, и Марвин засобирался в обратную дорогу. Он только успел сесть в седло, когда во двор вихрем влетел верховой. Оказалось, что это был новый гонец, разыскивавший начальника стражи. Выслушав его, Марвин в первый момент с облегчением подумал, что это какой-то глупый розыгрыш, но выражение лица посланца не оставляло на этой никакой надежды.
Баронесса Кермайер задушена этой ночью! Ну это-то явная глупость! Кому могла помешать старая карга?! После смерти мужа, она вела затворнический образ жизни в силу возраста и крайне расстроенных финансов. Покойный барон был знатным кутилой и ловеласом. Говорят, он даже с покойной герцогиней, матерью нынешнего герцога, шашни крутил. Врут, конечно! Он постепенно прогулял и все свое состояние, и приданое супруги, оставив ее доживать свои дни, полагаясь на милость родни.
Больше всего Марвина поразила последняя подробность. На груди убитой обнаружившая ее утром служанка нашла белую лилию.
"И белой лилии тончайший аромат
Не пожалели страшные морозы..."
По дороге к баронессе Марвин попытался представить, что могло объединять этих двух столь несхожих женщин. Сколько он ни искал, но так и не смог найти хоть какой-то связи между ними. "Либо убийца просто сумасшедший, убивший их в соответствии с популярной песенкой, либо кто-то, кто хочет таковым казаться, - размышлял Марвин. - Мог ли граф пойти на второе убийство для маскировки основного преступления? Или же обе эти смерти действительно дело рук ненормального?"
Осмотр места преступления ничуть не прояснил картины произошедшего. Баронесса была задушена в гостиной. Тело ее наполовину сползло с кресла, в котором она сидела, растрепанные седые волосы почти закрыли страшное лицо с вылезшими из орбит глазами, а на коленях убитой застыла белоснежная лилия.
Разговор со служанкой тоже принес мало пользы. Молодая девушка с заплаканным лицом и красивым именем Жианна сообщила Марвину, что ее хозяйка накануне отпустила своих немногочисленных слуг пораньше, приказав не шататься по дому. Баронесса была в непривычно взволнованном и приподнятом настроении. Она и вообще в последнее время начала смотреть на жизнь веселее. Вечно хмурая, она теперь заявляла, что вскоре жизнь ее станет легче, что скоро все станет по справедливости. Ждала ли она кого-то вчера? Да, возможно. Но она ничего такого не говорила, да и вообще не имела привычке делиться планами с прислугой.
Рано поутру Жианна, как обычно, пришла помочь баронессе одеться и с удивлением обнаружила, что та и не ложилась в постель. Найдя ее в гостиной девушка чуть не упала в обморок и бросилась к старшему из слуг, который и догадался послать за начальником стражи.
Искать следы здесь не имело смысла. Было похоже, что баронесса добровольно впустила своего убийцу в пустой дом. Не добившись более ничего, кроме приступа головной боли, Марвин покинул дом баронессы и вновь отправился в город. По дороге он отправил Эллода домой, к своей жене Танне, привязав к его лапе клочок бумаги с просьбой разузнать, чем торгует нынче господин Каррон.
"Неужели и впрямь сумасшедший? - размышлял Марвин по дороге. - И если так, то стоит ли ждать третью жертву? Ведь в песне упоминалась еще и хризантема..."
Погруженный в такие невеселые размышления Марвин добрался до городских ворот и собрался было повернуть к дому, когда стражник, охранявший въезд в город, преградил ему дорогу.
- Господин Фриоль! У меня к вам сообщение!
- Да? - Марвин встряхнулся и вынырнул из своих мыслей.
Взяв протянутое стражником послание, он без всякого удивления узнал, что сам герцог вызывает его к себе. Было бы странно, если бы герцог Арвиль оставил без внимания произошедшее! За одну ночь убиты две знатные дамы. Насколько знал Мартин, такого в маленьком, но независимом герцогстве еще не случалось.
И снова, уже который раз за это утро, тяжело вздохнув, он повернул к замку герцога. Уже у самых ворот внутренней крепости на плечо ему опустился Эллод. Для Мартина всегда оставалось загадкой, каким образом ворон всегда безошибочно отыскивал дорогу к хозяину. Сняв с птичьей лапки ответное письмо Марвин узнал, что в оранжерее Каррона предостаточно роз всех мастей и цветов, но вовсе нет лилий.
Оставив Эллода во дворе, Марвин поднялся покои уже ожидавшего его герцога. Еще с порога он понял, что его ожидает новый неприятный сюрприз. В замке царила необычайная для такого людного места тишина. Никто не болтал и не смеялся, слуги с бледными напуганными лицами старались быстрее прошмыгнуть мимо, не привлекая к себе внимания.
Распорядитель двора молча провел Марвина в большую светлую залу, по непонятной причине именовавшуюся "малой приемной". Спустя минуту через противоположную дверь вошел сам герцог Арвиль. Еще довольно молодой, высокий и статный, он считался одним из первых красавцев своего же двора. Правда, в данную минуту многое в его облике напомнило Марвину графа Монклера. Бледность лица и темные круги под глазами, левая рука, чересчур сильно сжимавшая рукоятку кинжала, висевшего на поясе герцога, сведенные будто судорогой плечи, неестественно прямая спина, даже появившееяся откуда-то легкое прихрамывание. Будучи опытным фехтовальщиком, Марвин просто не мог не заметить напряжения герцога.
- У меня есть еще одна скорбная весть для вас... - без приветствия начал герцог.
"Желтая хризантема! Не может быть..." - сердце Марвина сжалось от страшной догадки.
- Этой ночью была убита герцогиня, моя супруга. Вчера я созывал малый совет. Он затянулся до глубокой ночи. Потом я работал в кабинете. К герцогине зашел лишь утром, - герцог говорил короткими рубленными фразами, испытующе глядя в глаза Марвину. - Она лежала на кровати, а на груди ее я нашел желтую хризантему. Задушена, как и две другие.
В первый момент Марвин растерянно промолчал, но тут же, спохватившись, выразил герцогу соболезнования, как и полагается в таких случаях. И лишь затем робко поинтересовался, может ли он взглянуть на место преступления.
- А зачем? Тело моей супруги сейчас готовят к погребению. Спальня ее уже убрана. Неужто я должен был оставить ее лежать там? Ваша задача другая, Фриоль. Вы должны найти сумасшедшего, который все это сотворил. Узнайте, кто первым из менестрелей начал петь эту песню, кто написал ее. Это началось с дюжину дней назад. Помните? Ярмарка была как-раз.
Говоря все это герцог все так же неотрывно смотрел в глаза своему начальнику стражи. Марвин чувствовал, что это не объяснение того, как он должен найти убийцу, а прямое приказание найти любого подходящего на эту роль кандидата.
Герцог замолчал и подошел к окну, давая возможность Марвину осознать, что от него требовалось. В этот момент Марвин вновь обратил внимание на внезапную хромоту герцога. "А почему я решил, что ногу поранил конь? Ведь и хозяин его мог неудачно приземлиться..." - мысли лихорадочным вихрем понеслись в голове Марвина. Догадки одна удивительнее и проще другой разом всплыли в его мозгу.
"Малый совет затянулся, герцог принимал какого-то посла, мы ждали..." - вспомнились ему слова графа. Сколько надо времени, чтобы добраться до старой баронессы, а на обратном пути посетить графиню? По всему выходит, что не так и много.
Связь графини с герцогом... Эта связь могла мешать не только графу, но и самому герцогу. Что, если она захотела чего-то большего? Что, если она чего-то требовала от него? К примеру, сменить бездетную жену, и сделать ее саму герцогиней.
Супруга же герцога могла о чем-то догадываться... К тому же, ей и вправду никак не удавалось подарить герцогу наследника.
Но баронесса... При чем она здесь? Старая, немощная, бедная, отлученная от двора. При жизни мужа, она привыкла совсем к другому. Барон... "Говорят, он даже с покойной герцогиней, матерью нынешнего герцога, шашни крутил", - Марвину припомнились его же собственные мысли.
Стоп! А если старая карга сумела доказать связь барона с герцогиней...Сколько лет нашему герцогу... Кажется, двадцать девять. Подходит...
- Фриоль! Вы меня слышите?! - герцог недовольно нахмурился и открыл было рот отчитать зарвавшегося подданного, но, увидев лицо Мартина, осекся.
"Он понял, что я догадался. Я себя выдал..." - похолодело внутри у Мартина.
Ему показалось, что он уже слышит скрип натягиваемой арбалетной тетивы. Он уже представлял, как пущенная из-за угла стрела пробивает его спину и выходит из живота огромным красным цветком.
- Вы поняли меня, Фриоль? Найдите этого свихнувшегося менестреля! У вас три дня, - герцог уже вполне овладел собой и теперь внимательно наблюдал за ним.
- Я достану его из под земли, мой господин! - склонившись в почтительном поклоне, Мартин с облегчением понял, что у него еще остается последний шанс.
Он не верил, что герцог рискнет оставить в живых не к месту догадливого подданного. И проверять, сколько ему еще отмерил жить его господин, он тоже не собирался.
Выйдя из замка, Марвин написал на обороте послания Танны всего несколько слов: "У реки, на нашем месте. Торопись!" Привязав бумажку к ноге Эллода, он был уверен, что быстрее и точнее его сообщения жене никто не передаст.
Уже выехав за городские ворота, Марвин с удивлением обнаружил, что даже рад своему бегству. Ведь жизнь наемного солдата нравилась ему куда больше. В том, что они с Танной нигде не пропадут, Марвин отчего-то не сомневался.